Е. ВОЛГИНА: 15 часов 4 минуты время столичное. Радиостанция «Говорит Москва», 94.8. У микрофона Евгения Волгина. Всем ещё раз доброго дня. Это программа «Пиджаки». У нас в гостях Герман Клименко, советник президента России по развитию Интернета и председатель правления Института Развития Интернета. Герман Сергеевич, я вас приветствую.

Г. КЛИМЕНКО: Здравствуйте.

Е. ВОЛГИНА: Наши координаты: 7373948 – это телефон прямого эфира по коду 8495. SMS-сообщения: +79258888948. Ещё у нас есть Twitter govorit_msk и наш сайт govoritmoskva.ru. Герман Сергеевич, мы знаем, что вас назначили на эту должность не так давно. Расскажите, какая ваша функция.

Г. КЛИМЕНКО: Функция следует из процедуры назначения. Советник нужен, чтобы изнутри администрации помогать Институту Развития Интернета, председателем совета которого я являюсь. А то, что мы нарисовали очень много разных идей для нашей индустрии, реализовывается, потому что мы же не денег просили. Деньги можно было бы даже и дать, наверное. А мы просим законодательных решений. И Владимир Путин посчитал, что наших мощностей не хватит и таким образом предложил усилить переходом кого-нибудь из тех, кто там был виновных, то есть выбрали кого-то, перешли в администрацию, оттуда уже помогали.

Е. ВОЛГИНА: То есть вы связующее звено, получается?

Г. КЛИМЕНКО: Сам Институт Развития Интернета – это уже связующее звено между государством и индустрией. А я помогаю изнутри государства.

Е. ВОЛГИНА: Первое же сообщение, которое пришло, 596-й: «Не отключайте Интернет. Не делайте этого, прошу вас! Без него мы сойдём с ума».

Г. КЛИМЕНКО: Если человек беспокоится, значит у него где-то есть информация, что это собирались сделать. А я всегда, когда в двери стучат, «разрешите войти», я всегда говорю «нет, нельзя». Поэтому, конечно же, отключим. Потом, это очевидно, что у человека зависимость. Ему без Интернета будет лучше.

Е. ВОЛГИНА: С вашей точки зрения, каким вы видите лично развитие Интернета в России? Я читала одно из ваших интервью, где вы говорили, что сразу несколько каких-то дорожных карт, проектов по тому, как должен русский Интернет развиваться.

Г. КЛИМЕНКО: У нас сейчас Интернет находится в переходной фазе из такого, назовём это Интернет 2.0. Все спрашивали: что будет дальше, что будет дальше, что будет за Фейсбуком? Ответ получен: за Фейсбуком будет интеграция Интернета с отраслями экономики. Это будет приводить к кратному росту капитализации компаний. Пример Uber тому показатель, беспилотные автомобили и так далее. И вот это наше будущее. Вопрос в том, в этом будущем есть место для отечественных компаний. В Интернете 2.0 у нас есть место. Мы гордимся Яндексом, Вконтакте, Мэйлом. А будет ли это в будущем – это хороший вопрос. Это сильно зависит от того, насколько мы сможем с отраслями скоммуницировать.

Е. ВОЛГИНА: Здесь любопытно. Но чтобы коммуницировать с отраслями, будем говорить так, российским интернет-компаниям, им нужно устранить конкурентов в лице того же самого Google, Facebook или нет?

Г. КЛИМЕНКО: Как вы сложно подбираетесь к теме. Нет, конечно же. Никого не нужно устранять.

Е. ВОЛГИНА: Просто вы в одном из своих интервью говорили, что если скажут запретить Google и Facebook...

Г. КЛИМЕНКО: Скажут запретить… Сейчас можно вопрос? Сейчас опубликуют закон в «Российской газете» или «Парламентской газете», что запрещено пользоваться гражданам России Фейсбуком. Скажите, пожалуйста, вы будете пользоваться Фейсбуком?

Е. ВОЛГИНА: Если законопослушный гражданин, то, очевидно, нет.

Г. КЛИМЕНКО: Великолепно. Мой ответ говорит о том, что я законопослушный гражданин. То есть если государство примет такое решение, значит примет. Это не значит, что я с ним буду согласен. Это не значит, что я буду от него радоваться или наоборот огорчаться. Это значит, что я просто выполню решение государства.

Е. ВОЛГИНА: Такие идеи есть?

Г. КЛИМЕНКО: Разные идеи. Дело в том, что до какого-то момента надо понимать, что общество у нас многогранно. Например, есть люди, которые считают, что нужно ввести прогрессивный подоходный налог. Есть же такие люди, правильно? Они ходят по улицам. Для меня нет мерзее людей, чем люди, которые хотят ввести подоходный налог. Они, естественно, мне отвечают взаимностью, они говорят: ты бизнесмен (я был до какого-то момента бизнесмен), тебе это очень удобно, а мы от голода дохнем. А я им отвечаю, что они дохнут от голода, потому что работать не хотят. Есть взаимное непонимание. Но, тем не менее, мы же друг друга не расстраиваем, а разговариваем. В Интернете примерно та же самая история. Безусловно, есть люди, которые хотят закрыть Фейсбук, причём закрыть не по экономическим причинам. Или Gmail, или ещё что-то. А по любым.

Е. ВОЛГИНА: Ну, почему? Они аккумулируют на себе много рекламы. Если не будет Фейсбука или Гугла, рекламы будет больше на Яндексе.

Г. КЛИМЕНКО: То, что вы могли дальше продолжить: а что будет, если закрыть? Я скажу: прекрасно будет. У Яндекса вырастет выручка на 30%, у «Одноклассников» и «Вконтакте» вырастет на 20%. С точки зрения бизнеса всё будет великолепно. Дальше будет такой сложный спорный момент: достаточна ли внутренняя конкуренция для того чтобы развиваться? Что такое таможня? Это некоторое ограничение прав иностранных поставщиков любого вида – и товаров, и услуг. Таможня освобождается ровно тогда, когда мы не можем. Например, у нас нет бананов.

Е. ВОЛГИНА: Не растут.

Г. КЛИМЕНКО: Можно их, конечно, вырастить. Но они будут безумно дороги. Поэтому завозите бананы. Если у нас есть цыплята, то, конечно, нужно запрещать чужих цыплят, потому что у нас есть свои цыплята и внутренняя конкуренция внутри России привела к тому, что все цыплята у нас есть. У нас когда хотят передёрнуть, почему-то всё время ссылается на «АвтоВАЗ», но никто не отсылается на птичью промышленность, где у нас всё прекрасно, всё здорово. Или свинину, пожалуйста. То есть закрыли же импорт. Ничего страшного со свиньями, простите, не случилось. И поэтому очень тонкий дискуссионный вопрос: а хватит ли внутренней конкуренции? Дело в том, что та сторона, которая в истерике бьётся и передёргивает: Клименко хочет запретить… Но им же нужна какая-то точка бифуркации. Они же не готовы разговаривать. Они абсолютно не договороспособны. Я говорю: хорошо, тогда давайте сядем за стол и посмотрим. Они даже говорить на эту тему не хотят. Знаете, есть такая аналогия, чем Россия отличается от других стран на самом деле. Есть любопытная история. В любой стране мира человек в 18 лет пишет завещание, потому что они нормально… «если я завтра умру». А наши думать не хотят. Если поговорить с нотариусом, какой средний срок написания завещания, ещё потом начинаются разнообразные юридические коллизии, мы просто не хотим думать о грустных историях. Идите к нотариусу, «если я вдруг умру», «а как я поделю всё своё имущество между этим, этим». Это же такие грустные мысли. Мы не хотим о них думать. То же самое здесь – мы не хотим говорить о том, «а если». Что страшного…

Е. ВОЛГИНА: Тогда должна быть какая-нибудь запасная площадка.

Г. КЛИМЕНКО: Ещё раз. А у нас с вами уже диалог начался? Вы не хотите меня проклясть или слушатели не пишут «да будь ты проклят»?

Е. ВОЛГИНА: Моя работа – вам вопросы задавать.

Г. КЛИМЕНКО: Тогда задавайте.

Е. ВОЛГИНА: 424-й Фрогги говорит: «Хорошо. Для экономики полезно. Для повышения уровня правосознания Интернет будет использован? Электронный референдум».

Г. КЛИМЕНКО: Когда-нибудь это однозначно будет. Как я говорю, давайте уж тогда разожжём, бензину бросим. Я, например, уверен, что если Павел Дуров сохранит свою позицию абсолютно официально несотрудничества с государствами, то рано или поздно Telegram прекратит своё существование. Поэтому я отвечу на вопрос. Рано или поздно, конечно же, будет электронный референдум и голосование. Электронно-цифровая подпись развивается. Контракты люди уже подписывают. Дело в том, что невозможно ввести электронный референдум как таковой практически, пока для этого не готово население.

У нас ещё есть понятие «компьютерная грамотность». Есть финансовая грамотность. Вспомните «МММ». Если бы во времена «МММ» мы говорили о том, что мы готовы дать право инвестировать куда-то, они инвестировали в «МММ», пожалуйста.

Е. ВОЛГИНА: Чем Telegram плох?

Г. КЛИМЕНКО: Прекрасный продукт. Я реально им пользуюсь, мне очень нравится. Но в будущем. Это как с электронным референдумом, я просто отвечаю на ваш вопрос. Чтобы слушателям было повеселее, потому что тема такая хорошая, надо ещё поворошить, да? Вот, в будущем. Я не знаю, когда – через год, через два. Возможно, если будет ещё один аналогичный теракт, который происходил или события, которые происходят сейчас в Сирии, в ИГИЛе, произойдёт быстрее.

Е. ВОЛГИНА: Но появится что-то другое.

Г. КЛИМЕНКО: Слушайте, старая история про то, что как бы государство ни регулировало… И что мы видим? Всегда должны быть какие-то доходные части. Если их нет, ничего не создаётся. Простите, это легенда о том… Все государства потихонечку приходят к регулированию. Единственное, регулирование бывает очень разное. Например, американское регулирование, когда морской пехотинец написал в Twitter, что он хочет убить Барака Обаму, он получил сколько? Два года тюрьмы. Это регулирование американское. Более того, Gmail, Facebook – они все абсолютно точно подчиняются американскому законодательству. Чуть что – сразу штрафы. Они нашему не подчиняются. Но другой вопрос – это американская часть регулирования. Оно достаточно правовое.

Есть сложная часть регулирования, которой все друг друга пугают. И вы пугаете. Вы очень любите как журналист это делать. «А вот смотрите, смотрите, Северная Корея или Китай». Во-первых, вы про Китай ничего не знаете. Но, скорее, действительно согласен – там ужасная история с регулированием. Дело в том, что…

Е. ВОЛГИНА: Почему ужасная? Что там плохого?

Г. КЛИМЕНКО: А там у них, по-моему всё настолько зарегулировано, а пользоваться Интернетом могут, по-моему, только члены местной партии какой-то, которых тоже ограниченное количество.

Е. ВОЛГИНА: Тотальное ограничение.

Г. КЛИМЕНКО: Там вообще просто финиш. Дело в том, что для того чтобы внедрить какой-то закон, например, китайские пытки ввести, вы знаете, что должно быть очень важно? Должен быть китайский менталитет. Если народ один, а законодательство другое, нельзя их совместить.

Е. ВОЛГИНА: Хорошо. Тогда про наше государство, про наше общество и про наш Интернет. Каким вы видите взаимодействие государства и Интернета здесь в России?

Г. КЛИМЕНКО: Да государство с Интернетом как взаимодействует… Давайте сразу договоримся: если государство взаимодействует с Интернетом, это ближе не к политическим историям, то есть это не экономические истории. Меня не очень интересует…

Е. ВОЛГИНА: Законы, регулирование, зарегулирование, ограничения.

Г. КЛИМЕНКО: Они на экономику не влияют. Вы знаете, страшную вещь скажу: как на экономику не влияет выборность или назначаемость губернаторов, точно так же на экономику не влияет наличие закона о блогерах. Он меня не касается, мне очень не интересно о нём говорить.

Е. ВОЛГИНА: Мы только от экономических вопросов отталкиваемся в вопросе взаимодействия?

Г. КЛИМЕНКО: Мы можем говорить о чём угодно. Я говорю о чём угодно. У каждого человека есть хобби. Я, например, не люблю балет. Если вы можете сейчас со мной заговорить про балет, я поддержу разговор. Я же слышал слова «Волочкова», «Цискаридзе». Но, понимаете, я честно вам скажу: не интересно мне. Но так как у вас будут от этого рейтинги повышаться, например, вы на эту тему будете говорить. Так же и сейчас: у вас из-за этого рейтинги повышаются. Я с вами говорю о том, что мне не интересно, но так как я человек вежливый, я пытаюсь поддержать разговор, постепенно и по чуть-чуть заворачивая всё-таки к теме, которая мне интересна, экономическая. Может быть, у вас проснётся совесть и вы со мной захотите об этом поговорить. Но я понимаю, что рейтинг для вас важнее.

Е. ВОЛГИНА: Нет, Герман Сергеевич, вы говорите про то, как я вам задала вопрос «взаимодействие государства и Интернета» – на чём оно зиждется, что за основа? Экономическая…

Г. КЛИМЕНКО: Основа очень простая. Дело в том, что Интернет вообще внутри себя сварился полностью. Сколько можно самим себя сожрать, сколько наш российский Интернет… Мы все друг с другом отвоевали, мы внутренние позиции установили. И нам, знаете, «щас спою», помните, волк пел. То есть мы наелись, напились внутри себя, привлекли инвесторов, и нам захотелось пойти в другие отрасли. Например, в медицину нам захотелось. Нам говорят: давайте закон о телемедицине. А медики нам говорят: слушайте, а вы кто вообще? То есть у медицины свои правила существуют. Что бы кто ни говорил, надо сказать «ради здоровья людей». Они говорят: слушайте, а вдруг вы людей поубиваете? – Да нет, а что мы поубиваем? Что это такое там случится? У медиков есть огромная старая часть индустрии. Она консервативная часть индустрии.

Есть хороший пример, чтобы понять, что происходит. Это Франция, Uber. Как можно было арестовать директора Uber? Очень просто. У нас у таксистов вновь созданная история, которая просто сдалась под натиском Яндекса, мы просто эту отрасль переформатировали. Знаете, пришли, завоевали и переформатировали. А во Франции это таксист со времён конок, передавалось по наследству. Поэтому они смогли организовать сопротивление. Сейчас медицина точно так же организует нам сопротивление. Это ни плохо, ни хорошо. Я их по-человечески понимаю. Потому что это новое. И обвинять людей в том, что они не готовы воспринимать новое, – это тяжело.

Е. ВОЛГИНА: А принцип в чём? Вы говорите про телемедицину.

Г. КЛИМЕНКО: Знаете, давайте я совсем просто скажу. Принцип – это дистанционная диагностика. Вы знаете, Сатану попрыскать святой водой – примерно такая же реакция, если вы разговариваете. Или, например, я придумал термин, чтобы повеселить всех – юберизация врачей. Причём врачи за, а чиновники всё равно: «Вы что, хотите из врачей сделать таксистов?» Это технология же, правильно? Технология максимальной эффективности.

Е. ВОЛГИНА: Уже высказывались по поводу диагностики по скайпу.

Г. КЛИМЕНКО: А что в этом такого плохого? Об этом наш министр здравоохранения сказала, её засмеяли. А ничего здесь смешного нет. Я готов поддержать министра, потому что у нас есть самая страшная история. Конечно, есть интересы нашей отрасли. Я даже скрывать не буду. Конечно же, я за интересы индустрии и буду её отстаивать до конца. Но надо учесть, что у нас присутствует медицинское неравенство. Знаете, мы понимаем финансовое неравенство. В Москве высокие зарплаты, в регионах – низкие. Но дело в том, что у нас потрясающее медицинское неравенство. Приведу простой пример. В средней аптеке города Москвы 5000 наименований лекарств. А знаете, сколько наименований лекарств в городе Туле в аптеке?

Е. ВОЛГИНА: Сколько?

Г. КЛИМЕНКО: Тысяча. А знаете, это большой, крупный город – среднее наполнение. А среднее наполнение аптеки, допустим, города Новомосковск. У меня просто там условная дача есть. Поэтому так как на Новый год вынужден был поездить, я просто специально всё посмотрел. 500. Это называется медицинское неравенство. И дело в том, что люди на Сахалине тоже хотят получать сервис, которые могут оказывать московские врачи. Но им юридически это недоступно. Это дико. 80% всех наших встреч с докторами нас никто не щупает. Это важно. Мы приходим, пробиваемся через дороги, через пробочки, приезжаем. А он, скотина, нас даже не потрогал, градусника нам не дал. Взял анализы, например, из Invitro, посмотрел и сказал – идите пейте условный кагоцел. Всё.

Когда люди закрывают сейчас современный больничный, знаете, как это происходит? Он получает анализы по почте. Но переправить его доктору не может, потому что слабая электронно-цифровая подпись не существует. И он вынужден по пробочкам нестись к доктору, занимать очередь в больничке, вместо того чтобы отослать, подписать слабой электронной подписью и получить свою выписку…

Е. ВОЛГИНА: Герман Сергеевич, очевидно, что вы говорите о том, что люди, может быть, даже к этому и готовы и не хотят по пробкам пробиваться, хотят электронных подписей. Но готов ли к этому сам госаппарат?

Г. КЛИМЕНКО: Это тяжело. Никто не говорит, что это легко. Дело в том, что налаженные процессы… я совсем далёк от мысли… У меня есть военное прошлое. В целом госаппарат несильно отличается от военных историй. Это очень тяжело. И именно поэтому получилась та история, которая получилась. Потому что она настолько феерична с точки зрения интернета. Эта отрасль только создалась, и тут же советника сделали по Интернету. Причём так, как его сделали, это все были просто удивлены историей. Никто же не знал, что так произойдёт. Возможно, я нашёл нужные слова, чтобы объяснить, что действительно наша отрасль важна. То есть действительно важна, она может выступить катализатором, она может выступить с новой нефтью. Потому что пример того же Яндекс.Такси, было 6000 ленивых таксистов – стало, простите, 60000. Вдумайтесь в цифры. И ездят они не от Домодедово до Красной площади за 3000 рублей, а ездят, просто безостановочно работают. То есть отрасль кардинально изменилась, это обелило её. Это производит впечатление, если об этом задуматься.

И эти технологии, привнесённые в другие отрасли – да, мы хотим, конечно. Наши интересы, ничего не сможем поделать. Но мы привносим плюс для экономики государства. Что нам жалеть неудачников, простите за выражение, когда мы можем прийти просто, отобрать у них всё и сделать действительно эффективно? Основная проблема – доказать и сделать это аккуратно, чтобы действительно не пострадали люди. Проблема образование, простите. У нас образовательное неравенство колоссально. Его надо преодолевать.

Е. ВОЛГИНА: Это дистанционное образование?

Г. КЛИМЕНКО: Как раз не дистанционное, а электронное образование. Наша образовательная система не доверяет образованию. То есть не доверяет. Но есть понятие, где это надо делать. Например, понятно, энергетик. У них есть разнообразные допуски. Понятно, энергетику надо вживую щупать, чтобы он там… Но, например, программист. Купил он этот диплом в Южно-Сахалинске. Понятно, что когда он придёт на работу трудоустраиваться, ничего хорошего в этом у него не получится. Зачем этому человеку, если мы возьмём дистанционное образование, когда человек вынужден всё равно раз в семестр приезжать и всё равно досдавать вживую? Зачем? Нет ни одной причины, чтобы это делать. В мире признано, что курсы выдают 5% вот таких товарищей. Хочется человеку повесить на стенку диплом, который проверяет на 5.

Е. ВОЛГИНА: Строгая женщина в отделе кадров спросит.

Г. КЛИМЕНКО: Диплом спросила и всё. Но если он на работе не работает, значит, извините, подсудная история.

Е. ВОЛГИНА: Виталий 44-й: «Россия в состоянии создать свой, изолированный от всего остального мира Интернет?».

Г. КЛИМЕНКО: При постановке такой задачи – да. Но такой задачи никто не ставит. Это очень важно. Мы не можем построить изолированный автопром. У нас уже была история с автопромом. Извините, мы можем построить изолированную птичью отрасль, птицефабрики. И они нормально работают. И свиные фермы можно построить. Это вопросы косвенных неуважений к нашей индустрии. Надо всё-таки относиться уважительно. Я отношусь к нашим товарищам, которые Яндекс, Вконтакте, извините, с пиететом. Они выдержали натиск Google, Facebook. Google не может преодолеть картинку 30% доля. Он не может зайти глубже. Facebook не может зайти глубже, чем на 20%. Просто не даём. Это уважение.

Да, действительно. Мало ли как сложатся обстоятельства. У нас Крым отключили. Нет платных услуг. На всякий случай надо помнить, что в Крыму нет платных услуг ни Google, ни Microsoft. Мы легко можем по разным причинам, сейчас не обсуждаем вопрос, нужно было или не нужно, но по разным причинам отключены. И что нам теперь? Я вас уверяю, всё будет хорошо. Наши разработчики стоят на уровне. Нам не стыдно за эту историю.

Е. ВОЛГИНА: Вы говорите о разработчиках чисто русского программного обеспечения, на котором могут работать все русские госорганы?

Г. КЛИМЕНКО: Сразу – нет. Огромный пласт времени мы потеряли, как это обычно в нашей русской традиции.

Е. ВОЛГИНА: Но нагнать невозможно?

Г. КЛИМЕНКО: Время.

Е. ВОЛГИНА: И привычка. Нет?

Г. КЛИМЕНКО: Привычка – да. Но время важнее. Действительно, проблема импортозамещения софта. Она, кстати, ещё одна из очень любопытных проблем. Когда Владимир Путин служил премьером, был издан указ 2299, даже номер запомнил, о переводе всех госорганов на отечественное программное обеспечение. Выполнила всего одна служба – Федеральная служба судебных приставов. Остальные проманкировали эту историю. 5 лет ничего не делали. Почему? Потому что, во-первых, не было интересанта, кто бы их пинал. А вторая история – представьте себе, чтобы это гипотетически произошло. Было бы как у кролика: не только ценный мех, но и вкусное мясо. Первая часть история: нам бы было совершенно всё равно, отключают Google или Microsoft наши подразделения. То есть не было бы такого…  Внутренняя истерика присутствует в тех организациях, которые должны меняться. Но у них было 5 лет, чтобы поменяться. Они не поменялись. А вторая часть – шло бы огромное финансирование внутри экономики. У нас проблема заключается в том, что огромный пласт программистов либо идёт в Яндекс, либо уходит на зарубеж. Но есть мы никогда внутренний спрос для своих не делали.

Е. ВОЛГИНА: Нет применения.

Г. КЛИМЕНКО: Да, они уезжают. Но есть хорошие примеры – Индия и Россия. Представьте, у нас есть всё. Просто если отключить сейчас всё… Задумайтесь на секундочку: в Индии нет ничего. Нет ни Яндекса, ни Рамблера, ни Мэйла. Они полностью поглощены и убиты всеми транснациональными компаниями. У нас есть всё: по 5000 человек в Яндексе, в Мэйле. Но Индия экспортирует на 60 млрд долларов программного обеспечения в год. А мы… разные цифры существуют, но давайте скажем, что мы ничего не делаем.

Е. ВОЛГИНА: А у нас сама хотя бы разработка есть какая-то?

Г. КЛИМЕНКО: Ещё раз, дело не в этом. У нас есть наши коммерческие компании, которые занимаются. Но именно экспорт программного обеспечения как таковой – это должны быть отдельные люди, отдельные компании, которые обслуживают, например, государство. И у вас сразу получаются продукты, которые идут на экспорт. У Яндекса нет задачи экспортировать себя. У Яндекса задача – максимальная прибыль внутри страны. И проблема заключается в том, что мы, отказавшись от замены госслужб... Куда-то деньги тратятся, 2-3 млрд долларов в год тратится ежегодно на финансирование компании Microsoft, вместо того чтобы тратить на наших разработчиков.

Е. ВОЛГИНА: Очевидно, что сейчас потребность появилась.

Г. КЛИМЕНКО: Проблема в том, что люди за один день не рождаются. То есть мы знаем это правило. За месяц нельзя родить. То есть можно только за девять. Поэтому есть время. Есть перестройка. Людям косвенно тяжело.

Вторая часть. Я разговаривал с ребятами из POSTGRES. Это наша база данных, которая действительно существует. В ряде позиций она прекрасно замещает Oracle. В мире вообще есть тренд на замену компании Oracle на компанию POSTGRES. Мы можем только гордиться нашими разработчиками.

Вы знаете, что происходит у нас, когда не буду называть компанию, говорят: «Слушай, Ген, через годик-то помиримся, да?» Удобно, понимаете?

Е. ВОЛГИНА: Привычно.

Г. КЛИМЕНКО: Про того мальчика. «А что ты раньше молчал?» Помните, пересолено. Потому что раньше всего хватало. Сейчас у крупных компаний, к сожалению, нет государственного мышления. Даже у государственных компаний. У них же задача – тоже зарабатывать деньги. Какая разница для них, где покупать?

Е. ВОЛГИНА: Но если есть госзаказ.

Г. КЛИМЕНКО: Пока на текущий момент есть госспрос. Термин «изолированный» не надо применять – это не очень корректно. Это не очень корректно употреблять, потому что любое ПО – и коллективные разработки существуют в большей мере и в меньшей мере. Конечно, можно добиться 100%-ной изоляции, но никто такую задачу не ставит.

Е. ВОЛГИНА: В любом случае своё ПО разрабатывается, чтобы не было истерики: «А вдруг нас отключат Microsoft или кто-то ещё?»

Г. КЛИМЕНКО: Во-первых, что значит вдруг? Уже вдруг – нет. Уже есть чёткое понимание, что отключают. Более того, мы чётко понимаем, что это может произойти завтра по любым причинам. Мы не выполним соглашения, например, «Минск-2». И в качестве санкций от нас отключают Microsoft. Microsoft отключит нам платный сервис. Почему нет?

Е. ВОЛГИНА: Хорошо. Своё ПО не готово. Что дальше? Коллапс.

Г. КЛИМЕНКО: Сейчас будет нехорошо, если прямо сейчас всё произойдёт. Там есть понятие платных поддержек. Конечно, мы героическими усилиями… Самолёты летать будут, поезда будут ходить. Проблема будет в том, что будет тратиться очень много ресурсов на поддержку… то, что делается централизованно, допустим, в Германии или Америке – оно, конечно же, скажется. Здесь нет иллюзий. Это будет тяжело. Более того, проблема серьёзная. То есть прямо очень серьёзная проблема.

Е. ВОЛГИНА: 596-й: «А как же лаборатория Касперского, Dr Web?»

Г. КЛИМЕНКО: А что с ними случилось? Они прекрасно живут.

Е. ВОЛГИНА: Это из примеров, видимо, отечественных компаний. 366-й негодует: «Зачем блокировать торренты, если своего  ПО нет?»

Г. КЛИМЕНКО: А причём здесь торренты?

Е. ВОЛГИНА: Не знаю. Это, может быть, два вопроса. Зачем блокировать торренты?

Г. КЛИМЕНКО: Есть серьёзная проблема авторских прав. Нужно слушать всегда две стороны. Авторы говорят: вы знаете, мы бы хотели зарабатывать деньги. Существует, допустим, пиратская партия, я с ними общаюсь. Они считают, что авторы не должны получать деньги. Это две позиции. И тут мы всегда возвращаемся к 1917 году, когда победили большевики: мы вообще что хотим? Чтоб не было бедных или чтобы не было богатых? Те, кто пропагандирует, чтобы авторы не зарабатывали, они хотят, чтобы не было богатых. Задумайтесь, пожалуйста. Но вы же тоже попадаете в эту категорию. Я понимаю, что немножко полемически употребляю термин. Задача очень сложная, терминология очень сложная. Я лично считаю, что как раз с авторским правом здесь очень строго и жёстко. Но есть один маленький нюанс. Есть статистика. Необходимые и достаточные условия. Чтобы жёстко требовать соблюдения авторских прав, знаете, что нужно сделать? Чтобы экономика была развитая, чтобы люди деньги зарабатывали. Более того, вне зависимости от интенсивности борьбы с авторскими правами, пока наша экономика с 2000-й по 2014-й росла, знаете, что происходило? Росло потребление легального контента, потому что нормальный человек не хочет заниматься идиотизмом, скачивать в торренте фильм в плохом качестве. Он хочет действительно зайти в очень удобный AppStore или в Google Play, или купить в Ivi подписочку и посмотреть в прекрасном разрешении. Но если у человека нет денег… И когда мы сталкиваемся с представителями авторского права, говорят: слушайте, я двумя руками за. Я всё прекрасно понимаю, когда они пытаются эту тему лоббировать каким-то образом. Давайте прямо сейчас есть термин «неуместность». Вы абсолютно правы. Это очень важно. В целом использование бесплатного… это воровство. Но есть время, когда это уместно, есть время, когда это неуместно.

Е. ВОЛГИНА: Герман Клименко у нас в гостях, советник президента России по развитию Интернета, председатель правления Института Развития Интернета. Это программа «Пиджаки». Сейчас информационный выпуск, потом реклама, потом к вашим вопросам.

 

НОВОСТИ

 

Е. ВОЛГИНА: 15:35 время столичное. Радиостанция «Говорит Москва», 94.8. У нас в гостях Герман Клименко, советник президента России по развитию Интернета и председатель правления Института Развития Интернета. Герман Сергеевич, вы до новостей рассказывали, что у вас есть большой план того, каким может быть русский Интернет. В частности, интеграция с другими сферами. А каков запрос у президента, у того же самого Кремля? Как там видят Интернет? И чего бы там хотели от того, что вы на этом посту?

Г. КЛИМЕНКО: Ходят слухи, что хотят, чтобы Интернет запретить. Я такого не видел. Интернет воспринимается как нормальная отрасль. В отличие от других, немножечко более пиарная. Потому что у нас у всех есть право голоса. В общем, ничего такого необычного нет. Государство воспринимает Интернет, я думаю, ближе… У нас достаточно долгое… и когда мы объясняли, что интернет чуть шире, чем Интернет, наверное, стандартные чиновники воспринимают Интернет ближе к СМИ. Мы же СМИ практически полностью проглотили. И нас слушают сейчас в Интернете очень многие наверняка, и читают очень много в Интернете. И мы очень долго пытались в своё время доказывать, что мы всё-таки не СМИ. Это отрасль со всеми прибамбамсами, но ещё немножечко пиарная. Я не думаю, что есть какое-то особое отношение. У государства очень много проблем, помимо Интернета. И все наши постоянные стоны, что мы хотим стать отраслью… По сути нам сейчас сказали – становитесь.

Е. ВОЛГИНА: И для этого нужно, наверное, принимать много каких-то законов, для того чтобы вам становиться отраслью.

Г. КЛИМЕНКО: Прямо целый список. То есть у нас есть огромный пласт. То есть мы напридумывали, если терминологически будет понятнее попроще, если я буду объяснять в юридических терминах, будет скучно. Но мы напридумывали порядка 100 хотелок, которые сейчас прямо необходимо принять. Это вопрос не о деньгах. Это вопрос как раз о стыковке между Интернетом и отраслями. Потому что, ещё раз говорю, внутри мы всё, что можно съесть, съели. Нам нужно зайти сейчас в другие отрасли, нам нужно, чтобы нас пустили в медицину, чтобы в образование нас пустили, в строительство, ещё куда-то. То есть мы такие нагленькие немножечко.

Е. ВОЛГИНА: Достаточно ли, с вашей точки зрения, контролируется русский Интернет или как?

Г. КЛИМЕНКО: Это вопрос про балет, о котором я ничего не знаю. В моей компетенции как бывший бизнесмен я могу сказать (бывшими не бывают только сотрудники правоохранительных органов, а бизнесменам давайте дадим право измениться): с точки зрения реального сектора Интернет абсолютно свободен. Так как я одновременно фигурирую в двух местах… Если мы берём человека, знаете, он стонет, плачет. Вы же знаете, что принцесса потеряла жемчуг. Интернет – это всё-таки принцесса, потерявшая кусочек любимого жемчуга. Дело в том, что накал страстей всегда абсолютно одинаковый. То есть все искренне плачут, что принцесса, которая потеряла жемчуг, что девочка, у которой пропала последняя конфетка из детского дома. Реальный сектор экономики – это девочка с конфеткой, а Интернет – это всё-таки принцесса с жемчугом. И поэтому насчёт достаточности я не знаю, но если сравнивать регуляторные проблемы реального сектора и Интернета, это даже не надо сравнивать, просто даже не надо сравнивать, потому что есть вещи несравнимые. Это как сравнивать, есть ли жизнь на Марсе и на Земле.

Е. ВОЛГИНА: 7373948 – телефон прямого эфира. Я прошу вас надеть наушники. 7373948. Мы слушаем вас, здравствуйте. Ваши вопросы нашему гостю. Пожалуйста, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. Герман Сергеевич, я хотел бы коснуться такого вопроса, как использование Интернета в деятельности высших органов государственной власти. В настоящее время Интернет там используется главным образом для оказания электронных услуг населению и для поиска справочной информации. Но, на мой взгляд, Интернет может также служить хорошим инструментом для распределённого проектирования как и новой экономической стратегии государства, так и конкретных процессов, обеспечивающих реализацию этой стратегии. И вот я хотел бы поинтересоваться: предполагаете ли вы предпринять какие-либо действия, направленные на создание инструментальной среды для коллективной разработки в режиме краутсорсинга конкретных социально-экономических процессов, в том числе процессов, позволяющих каждому гражданину вести контроль качества работы высших государственных органов?

Е. ВОЛГИНА: Принято, спасибо. Вы так заулыбались, когда услышали этот вопрос.

Г. КЛИМЕНКО: Это вопрос-ответ.

Е. ВОЛГИНА: Чуть поближе, будьте добры.

Г. КЛИМЕНКО: Это вопрос-ответ в том смысле, что государство развивается по тем же законам, по которым развивается общество. Уровень квалификации чиновников совпадает. То, что сейчас наговорил слушатель, пока нашему государству внутри рановато, на мой взгляд. А для реального бизнеса есть прекрасное решение в сфере строительства… Но наше государство… мы лет на 10… У нас Интернет совершенен. Тут очень важно. То, что я говорил, – это всё правда. И Яндекс, и Мэйл. Наши технологии прекрасны. Как в том анекдоте про японцев: но всё, что вы делаете руками – это ужасно. Но проблема чиновничества существует не в плохом смысле, не в хорошем смысле, а в том, что к нам Интернет пришёл на 10 лет позже. Несмотря на всё его визуальное совпадение, люди разные. Наши чиновники на 10 лет с точки зрения пользователей Интернета младше. У них нет этого органического понимания, что это польза. Они немножечко диковато относятся к Интернету. Но это проблема исключительно возрастная.

Если кто-то из слушателей сталкивался с заменой программного обеспечения, например, поменять бухгалтерскую программу. Это очень тяжело. К сожалению, среднему человеку можно прописать в голове всего одну какую-то технологию. Поэтому только естественный процесс. И самое главное, это уже не потому, что я советник. Я наблюдал за свою жизнь много чиновников и много разных решений. Здесь тот случай, когда нельзя сразу же… Лягушку надо варить постепенно. То есть если сразу всех чиновников перевести на какие-то супертехнологии, мы получим какой-то действительно коллапс. Всё должно происходить естественно. Более того, в регионах разные подходы. Татарстан – прекрасно. У них электронный документооборот очень хорошо развит.

Е. ВОЛГИНА: Для начала, чтобы Интернет был всё-таки…

Г. КЛИМЕНКО: С Интернетом всё-таки у нас не так плохо. Мы действительно добили Минсвязь, Николая Анатольевича Никифорова, Ростелеком. Если кто-то путешествует по европам, надо сравнивать. А то хлопок одной ладонью получается. Мы тут ругаемся на наших операторов, что нам так не нравится, нам 100 Мбит лишние. Но путешествовать по Европе – вдруг внезапно выяснится, что у нас Интернет шикарен. То есть и по цене, и по качеству, и по объёму. И в этом плане нам стесняться нечего. Ещё раз я повторюсь, очень важная история: средний чиновник менее грамотен, чем американский. Они одинаковые зануды, но он менее грамотен с точки зрения Интернета.

Е. ВОЛГИНА: Не такой продвинутый. 366-й: «С торрентов можно хотя бы качать программы простому человеку. Тот же Windows или MicrosoftOffice школьный учитель себе домой не купит». Дорого, видимо.

Г. КЛИМЕНКО: Во-первых, сейчас очень сложно купить компьютер без предустановленного программного обеспечения. Поэтому вопрос я понимаю. Но я знаю, что вы знаете, что я знаю. Поэтому давайте тогда либо вопросы качественнее, либо… я чиновник, конечно, но я всё-таки чиновник с бэкграундом. Поэтому лучше вопросы либо честнее спрашивайте… То есть можно ли воровать майкрософтовский Office? Нет. Нельзя.

Е. ВОЛГИНА: И за это нужно преследовать?

Г. КЛИМЕНКО: За любое воровство нужно преследовать. Другой вопрос, что всегда существует активность, которую государство применяет. Потому что, помните, была история, когда в школах этого бедного учителя привлекали к ответственности за то, что у него стояла, по-моему, нелицензионная винда.

Е. ВОЛГИНА: Уже сложно вспомнить.

Г. КЛИМЕНКО: Года два назад. Это была такая достаточно скандальная история. Мне кажется, ещё раз, в экономически тяжёлое время правосудие правосудием, но, мне кажется, актуальность и уместность требований к гражданам должна находиться на каком-то приоритетно-разумном уровне.

Е. ВОЛГИНА: Юрий говорит: «У нас Интернет шикарен именно потому, что в него не лезло государство. Куда бы государство ни влезло – та сфера разваливается».

Г. КЛИМЕНКО: Я обожаю. Я так обожаю такие чудесные вопросы: а кто кабеля-то клал?

Е. ВОЛГИНА: 7373948 – это телефон прямого эфира. Здравствуйте, алло. Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Приветствую. Константин.

Е. ВОЛГИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: С наступающим старым годом. У меня три вопроса. Первый вопрос. Я слышал, что люди, связанные с Интернетом, утверждали, что он сам по себе юридически до сих пор принадлежит минобороны США. Правда ли это? Это первый вопрос. Второй вопрос: Интернет – это бывшая военная сеть. Были ли у нас в Советском Союзе аналогичные разработки? И третий вопрос: честно говоря, Интернет – очень удобная вещь. Пользуюсь, здорово. Но интернет-зависимость… Не может ли получиться так, что дальнейшие войны, которые неизбежны, они будут интернет-войны? То есть не надо никого бомбить, не надо атак. А просто отключить Интернет – и всё встанет, всё выключится. И даже человек не сможет разжечь костёр, потому что у него не будет инструкции из Интернета, как это делать.

Е. ВОЛГИНА: Спасибо.

Г. КЛИМЕНКО: На третий вопрос: так и будет, конечно. Здесь даже не надо никуда ходить.

Е. ВОЛГИНА: Поэтому нужно своё программное обеспечение?

Г. КЛИМЕНКО: Дело даже не в этом. Вообще просто мы с каждым разом всё больше и больше зависим от окружения. Города – это же вообще отдельная история. А если завтра электричество отключат, что мы будем делать? Поэтому здесь вопрос риторический. Очевидно, да. Насчёт минобороны США ничего не знаю. Тот Интернет, которым пользуемся, – он наш. А насчёт бывшей военной сети, что было у нас, тут сложная история. В Америке действительно есть большой институт перевода военных разработок в гражданские. А у нас, я служил в военно-космических силах, это были 1970-1980-е. У нас были НИПы, научно-исследовательские пункты, которые соединены специальным оборудованием и которые тоже в некотором роде были прообразом Интернета, но победили не наши технологии. Вот, собственно говоря, и всё.

Е. ВОЛГИНА: Возвращаясь к теме контроля или регулирования, вы вначале сказали…

Г. КЛИМЕНКО: Это вы сейчас сами возвращаетесь. Это не слушатели вам вопрос задавали.

Е. ВОЛГИНА: Если позволите.

Г. КЛИМЕНКО: Я позволяю. Просто отмечаю, что это ваш личный вопрос. Для повышения рейтингов.

Е. ВОЛГИНА: Герман Сергеевич, к Павлу Дурову. Вы сами сказали, что если он не будет сотрудничать с государствами, то рано или поздно Тelegram закроют. А сотрудничество в каком плане? Чтобы раскрывать данные? Чем так плохо? В таком виде чем Telegram плох?

Г. КЛИМЕНКО: Представьте себе, что там заведёт аккаунт, допустим, педофил.

Е. ВОЛГИНА: Педофилы и без Интернета были всегда.

Г. КЛИМЕНКО: Подождите. Но их ловили каким-то образом. Они звонили, их прослушивали. С 1998 года у меня есть разнообразные интернет-сервисы, причём все они были коммуникационные. Везде были люди. Ни одного политического запроса ко мне не приходило. Ко мне приходили исключительно уголовные истории, потому что убийцы, простите, как ни смешно, пользуются точно так же бложиками, принимают заказы по Мэйлу, и наркотики, например, распространяются через то же самое. Пожалуйста, разнообразные мессенджеры. И здесь всегда возникает вопрос истории. Имеет ли право государство получать доступ к вашим почтовым ящикам? Почтовый ящик в разных смыслах. Если вы отвечаете, что он не имеет права к почтовому ящику электронному, то давайте продолжим логику, вы должны просто сказать, что государство не имеет права читать вашу почту, государство не имеет права заходить в ваш дом с обысками в случае каких-то историй и вообще не доверяете этому государству. Тут возникает логическая передержка: значит, вы доверяете чужому государству или доверяете конкретно Павлу Дурову. Ещё раз вдумайтесь: доверяете конкретно Павлу Дурову. По всем странам. То есть ему вы доверяете, а этим странам не доверяете. Вот в чём вопрос. Это на самом деле большая проблема. У Павла прекрасный продукт, я им пользуюсь. Я ещё раз могу повторить. Если он завтра начнёт отвечать на вопросы правительственных органов (о террористах, о бандитах, о негодяях). Дело в том, что в судебном процессе, когда человек один другому написал в мессенджере «убей завтра Иванова», нужно в суде показать… Кто-то должен подтвердить эту историю. То есть я уверен, что политических историй настолько мало. Более того, мы можем в цифрах измерить количество преступников, которых необходимо. Google отвечает ежегодно на 32000 запросов американского ФБР. А на наш не отвечает ни на один. Это говорит о том, что если мы пересчитаем наше население, процент преступности, у нас теоретически должно быть 18000 запросов. Мы же признаём, что Америка по криминогенным историям. Из этих 18000 преступников, условно говоря, допустим, мы боимся, что буду читать почту наших известных оппозиционеров, например, господина Навального, то есть один Навальный равен 18000 педофилов, убийц, наркоторговцев, уклонистов от налогов. Вот о чём идёт речь. И я подозреваю, что здесь не в пользу Павла Дурова. Я объясню, почему. Skype вполне нормально сотрудничает. Вы пользуетесь Скайпом?

Е. ВОЛГИНА: Нет.

Г. КЛИМЕНКО: Я пользуюсь. Вы не пользуетесь им именно потому, что Скайп сотрудничает с нашими правоохранительными органами или по каким-то другим причинам?

Е. ВОЛГИНА: Непривычно просто.

Г. КЛИМЕНКО: Просто непривычно. Так Скайп в мире развит вполне достаточно. Скайп сотрудничает с любой страной, в которой он участвует, отвечает на запросы правоохранительных органов, и никак это не влияет на его популярность.

Е. ВОЛГИНА: 123-й: «Все сервисы не отловить. Кто хочет, всегда скроется. Почему нельзя воспользоваться онлайн-зашифрованным чатом или любым другим продуктом?» То есть в любом случае будет появляться.

Г. КЛИМЕНКО: Есть такой старый спор. Отдавать ли прямую ссылку на наркотические книги. Сейчас был скандал с Википедией по поводу наркотиков. Из-за чего? Потому что была прямая ссылка на книжку, как там что-то приготавливать. Хотя это достаточно сложная история. Но зачем упрощать путь? На самом деле существует определённая практика поведения. Мы должны понимать, что если немножечко затрудним, например, в Интернете с одной странички на другую всегда идёт потеря 20% аудитории. Если три странички сделать на сайте, то до конца последовательно минус 40%. Это просто принятая практика в мире. Поэтому да, наверное, я грамотное существо, лично я, я вполне могу воспользоваться VPN, вполне могу воспользоваться ещё чем-то. Но, знаете, преступность победить нельзя. Можно хотеть мечтать победить проституцию, наркоманию, но её можно только довести до каких-то разумных граней. Она, конечно, будет существовать.

Е. ВОЛГИНА: 7373948 – это телефон прямого эфира. Мы слушаем вас, здравствуйте, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Николай. Вопрос Герману Сергеевичу такой. Касается всех стыков: интернет-технологий, классических технологий, будь то медицина, такси. Вы привели, к сожалению, пример сами, поэтому напросились на этот звонок, пример такси. К сожалению, Яндекс.Такси – изначально мы ему поверили как интернет-информационной технологии, которая действительно должна давать оптимизацию работы. Но он этого не даёт. И те 60000 машин, которые вы говорите, их не нужно для этого. Их нужно гораздо меньше, но в гораздо более оптимальной работе, которую можно дать за счёт информационных технологий, в том числе и через Интернет.

Г. КЛИМЕНКО: Вы считаете, что эти 60000 машин простаивают и кто-то за это платит. Дело в том, что не бывает. Экономика – такая вещь. Если у неё есть спрос на 6000 автомобилей, больше не надо, то их 6000. Яндекс можно ругать. Это есть такой эффект проблемы, когда больной всегда недоволен доктором, пока у него операция идёт. Существует более хороший пример. Давайте я попроще объясню. Есть Сбербанк, а есть какой-то маленький банк, входящий в тысячу наших, сколько нас осталось. Если мы зайдём на сайт banki.ru, там прекрасные владельцы, мои товарищи, там есть отзывы о банках. Как вы догадаетесь, сколько отзывов от Сбере и сколько отзывов об этом мелком банке? Если бы мы с вами выбирали по количеству претензий, мы бы в этот мелкий банк и пошли. При этом мы с вами понимаем, что Сбербанк, который обслуживает десятки миллионов людей, конечно же, в какой-то момент времени всегда… я как программист вам могу сказать: всегда можно найти дырку, всегда можно найти нестандартную ситуацию. И понятно, что у Сбербанка больше всех скандальных критических… Тем не менее, извините, скажу честно, он является самым крутым технологическим банком в стране. Это правда. А маленький банк, в который вы пойдёте… По сути по большому счёту вы сейчас легализовали историю, что нужно пользоваться старыми диспетчерскими. Правда, такси к вам будет приезжать через 2 часа. Может быть, и не приедет. Это тоже важная история. То есть неконкурентная среда. Поэтому здесь я думаю, что… Слушатель сказал, что я напросился на звонок. Да, но это публичная история. И поэтому все истории с Яндекс.Такси раньше тонули. Никто не знал, куда написать про диспетчерскую, что приехал пьяный таксист, что ещё что-то. А Яндекс очень большой.

Е. ВОЛГИНА: 366-й: «Стратегия развития Рунета в области строительства. Где можно почитать, и какие-то предложения от частного лица принимаются?»

Г. КЛИМЕНКО: Да, конечно. Дорожная карта находится на сайте ири.рф. Там выложена наша программа. Строительство, правда, закопано в дорожную карту «Интернет плюс город». Там у нас и ЖКХ, и строительство, и ещё что-то. Пишите, мы со всеми сотрудничаем. Только мы не сотрудничаем, знаете, когда люди говорят: мы хотим, чтобы солнышко взошло. Мы сотрудничаем примерно так: у меня в институте пока в штате всего 4 человека, хотя вы видите, какой огромный пласт работы провели. Это по сути краудфандинг. Мы всем говорим: ребята, берите лопату и копайте. Просто приходите… Бывает так: «Я же вам писал, а вы ничего не сделали». Нет, нет, простите, простите, всё сами.

Е. ВОЛГИНА: За зарплату?

Г. КЛИМЕНКО: За какую зарплату? Нет, конечно.

Е. ВОЛГИНА: Нет, не за зарплату. 7373948. Слушаем вас. Здравствуйте, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

Е. ВОЛГИНА: Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Михаил.

Е. ВОЛГИНА: Михаил, пожалуйста.

Г. КЛИМЕНКО: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот я не знаю, к вам ли обратиться. Дело в том, что у нас ряд провайдеров ведут себя очень неприлично. Проводя оптические интернет-сети, они убедили, например, Собянина, что это необходимо. Но они должны кабелировать дом, подъезд, завести в подвал. А они же делают что? Они убеждают всех, что это обязательно в каждую квартиру надо провести. И меняют сейчас медь, ставят в квартирах модемы по 60 милливатт, это 5 ГГц. Сейчас уже сверху, снизу, сзади, сбоку справа и сбоку слева… Никто не снимает эти…

Е. ВОЛГИНА: А зачем вы их в квартиру пускаете?

СЛУШАТЕЛЬ: Это не я не пускаю. Они ходят и говорят, что мы сейчас меняем.

Е. ВОЛГИНА: А что мешает вам не пускать этих людей.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня разработан целый документ. К кому обратиться можно по этому вопросу?

Е. ВОЛГИНА: У вас претензии к чему? Что эти люди заходят…

СЛУШАТЕЛЬ: А притом, что надо на провайдеров обратить внимание, что они ведут себя, потом санитарные нормы нарушают всякие.

Е. ВОЛГИНА: Всё понятно.

Г. КЛИМЕНКО: Это зона министерства связи.

Е. ВОЛГИНА: Минсвязи.

Г. КЛИМЕНКО: Железо не к нам. Это совершенно точно. Не потому, что я не хочу этим заниматься. Просто это не наша зона.

Е. ВОЛГИНА: Пишет… Сейчас скажу, кто пишет. Вот Джерси, так подписывается в Твиттере: «Давайте ещё велосипеды изобретать и на автаркию перейдём». «Что за ахинея про будем делать всё своё?» Это, видимо, к программному обеспечению, что всё своё надо делать.

Г. КЛИМЕНКО: Даже прокомментировать не могу.

Е. ВОЛГИНА: 7373948. Слушаем вас, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый день, это Фрог.

Е. ВОЛГИНА: Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Очень хочется надеяться, что ваше назначение будет перспективным, потому что с чувством юмора всё в порядке, с логикой тоже, слушать приятно. Вопрос вот какой. Вроде как про политику, на самом деле про экономику. Несколько лет назад Дмитрий Анатольевич Медведев выступал в МГУ. И там девчушечка молодая спросила его: скажите, пожалуйста, а как нам сделать так, чтобы у нас молодые специалисты не уезжали из страны? Я к чему? Слухи такие ходят, что в Штатах есть айтишные компании, в которых по-английски разговаривают всё уборщицы, остальное всё на русском. Как людей бы вернуть, создать условия, если есть какие-то мысли?

Е. ВОЛГИНА: Спасибо.

Г. КЛИМЕНКО: Конечно, есть мысли. Они очень простые. Был такой ролик Бекмамбетова, когда он зарабатывал, для банков снимал. И там царь Николай. Короче, пруд, зима, лебеди улетают – «давайте крылышки им подрежем». – «Кормить надо лучше». Конечно же, не заставлять, конечно, не убеждать. Кормить и заботиться. Всё. То есть государство должно, и я буду стараться по крайней мере максимально двигать в сторону, заботиться о любых отраслях. И если вы кормите хорошо людей, все остаются. Я уверен в этом на 100%. Других проблем никаких нет.

Е. ВОЛГИНА: 596-й: «Когда будет бесплатный wi-fiпо всей России и будет ли?»

Г. КЛИМЕНКО: Это вопрос модели. Есть места, где эти модели работают, есть места, где не работают. У нас очень много бесплатного wi-fi, сходите в Парк культуры, сходите в метро. Огромный пласт историй. Не везде дотягивается. Всё-таки кабеля. На Сахалине, на Камчатке тяжело пока. Хотя кладут туда. Я не думаю, что по всей России это будет достигнуто быстро. Но, тем не менее, мы же туда движемся потихонечку.

Е. ВОЛГИНА: Герман Клименко был в гостях в программе «Пиджаки», советник президента России по развитию Интернета, председатель правления Института Развития Интернета. Герман Сергеевич, спасибо, что пришли.

Г. КЛИМЕНКО: Вам спасибо. Было очень приятно.