С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Вторник, 9 февраля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: «Хрустальная ночь переходит в “утро стрелецкой казни”», — пишет Александр Фельдман. Верно, верно подмечено. Я быстро скажу про аварию, которая была. На самом деле, меня спрашивают: «Вы попали в аварию?» Наш Новорижский тоннель, северо-западный тоннель…

А.ОНОШКО: Красивый глубокий.

С.ДОРЕНКО: Можно похвалить ГИБДД один раз в жизни?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Я хочу похвалить ГИБДД. Отсекают заранее красиво: стоят двое сотрудников, палками машут, выгоняют на МКАД. Я подъезжаю, говорю: ребят, мне на работу. Он говорит: а вы там не проедете. Я говорю: а я мимо МЕТRО, через Строгино, через Твардовского, мне бы хорошо на «Октябрьское поле». — Ну давайте. То есть по-товарищески, по-человечески, и не только я, передо мной две-три машины, какой-то грузовик: подъезжают, разговаривают. Ребята пропускают, всё объясняют. Никакие не смурные. То есть ГИБДД, конечно, сработало изумительно, это первое. Там уже перед тоннелем еще экипаж человека четыре, все на улице, все с палками, все приветливые. Мне это понравилось, я почувствовал, что мы, в общем, все как бы заботливы: они заботятся о движении, я тоже стараюсь соответствовать.   

А.ОНОШКО: Бывает и такое раз в десять лет, не только перекрытие под кортеж.

С.ДОРЕНКО: Десять не в десять, но мужики вели себя так, что я почувствовал, что мы общим делом заняты, и надо друг другу помогать. Это хорошее чувство. Второе, я когда узнал, что там цементовоз, я стал думать: например, я участвую в съемках…

А.ОНОШКО: Я сразу думаю, как я участвовала в уборке.

С.ДОРЕНКО: Например я кино снимаю, например я каскадер. Мне сказали: иди отсюда, с радио. А я каскадером пошел. И я водитель-каскадер: у меня четырехточечный ремень, как в самолете; я сажусь в цементовоз, пристегиваюсь весь, забинтовываюсь весь с ног до головы, и моя задача положить цементовоз. А вы знаете, что в северо-западном тоннеле с Новой Риги в город человек сумел положить цементовоз. Например, там камеры стоят, снимают, и мне сознательно надо его положить. Настён, как бы ты сделала?

А.ОНОШКО: Очень просто.

С.ДОРЕНКО: Ну, расскажи!

А.ОНОШКО: Вы просто резко нажимаете на тормоз.

С.ДОРЕНКО: Нет, не достаточно.

А.ОНОШКО: Да, юзом всё идет и валится на бок.

С.ДОРЕНКО: Еще надо помочь рулем. Надо поставить его на два колеса и опрокинуть.

А.ОНОШКО: Вы пытаетесь выравнивать конечно, естественно.

С.ДОРЕНКО: Я бы сделал так: я бы попробовал забраться на стену; я бы резко пошел в стену, ударился бы бампером, нам же этот цементовоз не нужен потом, и я еще хочу сам лежать наверху.

А.ОНОШКО: Мне интересно, они устроены так, что цемент может вылиться?

С.ДОРЕНКО: Конечно!

А.ОНОШКО: И застыть моментально. Или его надо помешивать…

С.ДОРЕНКО: Нет. Сейчас его с солью везут. Сейчас же зимний цемент, он весь с солью, он не сразу застынет. Из-за соли он не замерзает.

А.ОНОШКО: Можно поехать совочком накопать. Надо было говорить гаишнику «я еду за цементом».

С.ДОРЕНКО: В любом другом случае можно подогнать кран, и цементовоз перевернуть назад, но в тоннеле-то этого сделать не можешь. Первое, я опрокидываю цементовоз, что непросто. И какой-то был талантливый гений, который сумел это сделать.

А.ОНОШКО: Будем надеяться, что он жив.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Фрог, вы хотели рассказать, как положить цементовоз? Водители цементовозов, как их можно положить, позвоните, пожалуйста, 7373-94-8. Вы на съемках и я, нам надо два цементовоза положить. Научите меня. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Дело в том, что цемент это сухое вещество, а раствор это совсем другое.

С.ДОРЕНКО: Я в курсе, но нам с вами надо было положить цементомешалку. Здравствуйте.  

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Фрог.

С.ДОРЕНКО: Задачу поставили нам, как мы будем выполнять — положить цементовоз в тоннеле.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно, надо понимать, что в этой ситуации очень здорово помогла сила гравитации. Поскольку, если бочка полная, то центр тяжести всей этой конструкции высокий. Я так думаю, что надо было бы попросить на помощь какого-нибудь джигита на тонированной «Приоре», который тебя подрежет в тоннеле, а ты резко рулем хлоп — и готово.

С.ДОРЕНКО: Подрежет в тоннеле джигит, это хорошо, я думаю, ему удастся это сделать.

А.ОНОШКО: Но мы его узнаем, потому что там везде камеры.

С.ДОРЕНКО: Какие там камеры?! Ему удастся. Дальше мы с вами метнулись влево, я хочу влево, чтобы мое место в кабине оказалось сверху, чтобы кабина не на меня легла, а я бы сверху.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего, цементовоз шел в крайнем правом.

С.ДОРЕНКО: Нет, он идут в среднем: они думаю, что по краям тоннель как бы ниже. Я вам объясню, даже фуры или тягачи, которые могут туда проехать, идут всегда в серединке — им кажется, что в серединке выше потолок.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, визуально есть такое ощущение.

С.ДОРЕНКО: Поэтому они идут посередке обычно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И, в конце концов, я думаю, все это должно закончиться примерно сценой как в фильме «Аэробот», когда выскакивают роботы из большого-большого автобуса и начинают быстро-быстро всё это убирать.

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что роботы — таджики с лопатами. Но как они переворачивают его назад, вот вопрос?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что они, безусловно, вызвали туда типа БТР-80 или МАN, и волоком его за трос.

С.ДОРЕНКО: Я бы его на боку тащил танком, честное слово.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего, так и было, поднять нельзя его там.

С.ДОРЕНКО: Невозможно. Цементовоз лег в тоннеле, его поднять кранами не возможно, поставить невозможно, остается только на бочине тащить его танком. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну это же интересно ужасно!

А.ОНОШКО: Конечно! Не каждый день. Я же говорю, раз в десять лет.

С.ДОРЕНКО: Не каждый день. Поехали дальше! У нас тут Хрустальная ночь превращается в «Утро стрелецкой казни». Краз говорит: «Он выехал из этого тоннеля. Все нормально». Краз, напишите нам, пожалуйста, там видно как продирали асфальт этим грузовиком, когда танком вытаскивали. Видно это или не видно, вот что интересно. Я сегодня попросился у гайцев, чтобы они мне дали проехать через Строгино. Они мне разрешили. Я выезжаю на конец к Щуке, Щуку проехал без особых приключений, Курчатово. В шесть утра идут какие-то толстые тетеньки в Курчутово. Я думаю, неужели ученые.  

А.ОНОШКО: А почему бы и нет?

С.ДОРЕНКО: Может, уборщицы.

А.ОНОШКО: Ученые.

С.ДОРЕНКО: Женщины-ученые.

А.ОНОШКО: Вы знаете, что женщины многофункциональны, они на работе бывают учеными, а домой приходят и становятся уборщицами.

С.ДОРЕНКО: Они приходят в шесть утра, моют Курчатово, а потом садятся за реакторы и начинают делать наблюдения.

А.ОНОШКО: Да, да. Мужчины себе такого позволить не могут.

С.ДОРЕНКО: Подъезжаю к метро «Октябрьское поле», нас сгоняют налево — я поехал. Потом все-таки выезжаю сверху, как если бы я ехал от Сокола и смотрю, что там трагические происшествия какие-то — всё забито грузовиками, невероятное количество полиции, ГИБДД, еще кто-то, усиление.

А.ОНОШКО: Пыль коромыслом, по дороге какие-то бумажки валяются.

С.ДОРЕНКО: Бегает множество среднеазиатских эмигрантов, вид у них деловитый. Знаешь какой — как бывает у телевизионщиков на съемках: такой чуть-чуть отсутствующий и смотрящий сквозь тебя. Потому что когда телевизионщики на съемках, они зрителей не наблюдают, зритель для них мебель, скот. Короче, они там делом занимаются, и у них такой вид деловой. Крошат какие-то гигантские Caterpillar, ошметки павильонов кидают в грузовики, грузовики стоят в огромной очереди пустые, готовые.

А.ОНОШКО: То же самое происходит на Соколе, на Тверской.

С.ДОРЕНКО: Атмосфера слаженности и какого-то красивого труда, видно, что люди занятые. Я только не понимаю, там по метру бетона еще есть, это как будут срубать? Ребята, расскажите, как крошили у вас. 7373-94-8. Вы вышли из дому, вы вышли из метро, вы пошли к метро. Как крошат у вас? Ведь не только же на «Октябрьском поле», правда же. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Тверская, Маяковка — просто пригнали большие трактора, которые долбят бетон, и в течение часов трех все это дело отбили.

С.ДОРЕНКО: А во сколько это было?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я ехал на работу где-то половина восьмого, уже завершали работы, то есть это всё происходило ночью, и просто оставались на асфальте белые пятна, которые потом зачищали щетками.

С.ДОРЕНКО: Значит, в ночное время шумели.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но это сделали так быстро и оперативно, что никто наверно не заметил.

С.ДОРЕНКО: Никто не успел. Понятно. А у нас начинали полседьмого сносить сами палатки, до бетона дело не дошло еще.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, «Октябрьское поле» было одним из этих мест, где тоже сносили. Ремарочку небольшую по тоннелю: эти миксера, которые несутся, они идут с такой скорость, быстрее, чем легковые машины, и едут они только в крайнем правом ряду. Они не боятся, что они заденут, но в правом ряду очень большая колейность. Я думаю, что человек просто немножечко прозевал свое счастье, и слава богу, что никого не задел.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Расскажите, как у вас сносят павильоны. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Метро «Баррикадная», «Краснопресненская» — снесли наполовину трехэтажный «Шеш-Беш» и «МУ-МУ» трехэтажный тоже наполовину прямо за ночь. Они еще вечером стояли, а сейчас уже наполовину нет, только вывеска сверху сохранилась.

С.ДОРЕНКО: Муму-то за что? Вы помните анекдот, когда Муму спрашивает у Герасима «за что?» Это старый анекдот, вы не обязаны его помнить. Мне кажется, это сегодня главное впечатление дня. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, день добрый. Валерий, Кубинка. Я наблюдал на Тверской, такая картина смешная: столько ротозеев было, страшные бульдозеры щипцами крошили палатки «Цветы», они там лет 15-20 были.

А.ОНОШКО: Пирамиду на «Пушкинской»?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Можно я предположу, что с августа 1991 года ничего более красивого в Москве не случалось.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Я просто по всей Москве ехал, и везде как будто какой-то Мамай наступает.

С.ДОРЕНКО: Я настаиваю и утверждаю, что с 19 августа 1991 года, когда Кантемировскую дивизию ввели в Москву, когда путч был, ничего более красивого я не видел.

А.ОНОШКО: Вам правда нравится?

С.ДОРЕНКО: Мне нравится чувствовать сопричастность какой-то истории большой. Вот когда 19 августа всюду танки, танки, танки…

А.ОНОШКО: Это да. А как же — жалко, жалко, жалко, когда ты смотришь на эти разрушенные дома, дома, постройки, постройки, ты мог там купить пирожок. Давайте проголосуем.

С.ДОРЕНКО: Нет, чуть позже. Дай мне нарисовать полотно, я хочу писать полотно.

А.ОНОШКО: «Бородинская панорама» практически.

С.ДОРЕНКО: Я помню август 1991-го, танки в города, и сейчас примерно также: всюду строительная техника. Больше того, никто ни на кого не обращает внимание. Я ехал на своем автобусе (у меня белая «Каравелла») по каким-то шматкам железа, лежащим прямо на мостовой. Перебегают какие-то таджики, они смотрят сквозь меня прозрачными глазами, они что-то делают; трактор юлит рядом со мной в одном метре, я проезжаю. С точки зрения безопасности, в иных случаях, мне кажется, всё это лентами какими-то обносят, а здесь пофиг всем! Было такое ощущение, что действительно какое-то наступление идет.

А.ОНОШКО: Да, абсолютно. Единственное, что вселяло уверенность, это количество этой техники — ты понимаешь, что это неслучайно.

С.ДОРЕНКО: А я еще вспомнил, что у меня нет капель в нос, и я подумал: было бы мило, если бы я поставил прямо посередь всего этого бедлама свой автобус.

А.ОНОШКО: И прямо по горе обломков пошли.

С.ДОРЕНКО: Сквозь выстрелы. Я думаю, так было в войнах, в революцию. Я пошел бы в аптеку, я купил бы какой-нибудь санорин и назад прошествовал бы с санорином, объясняя полиции — вот санорин.

А.ОНОШКО: Покрикивая «майна-вира».

С.ДОРЕНКО: Это ощущение августа 91-го. Люди, идите на улицы, насладитесь, потому что это клёво, по-настоящему большое сражение. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Александр, Москва. На «Войковской» тоже сносят торговые павильоны. Там на улице Зои и Александра Космодемьянских, прямо возле метро, где парк, стояли, никому не мешали. Было очень удобно, что они там были: где-то хлебушек, где-то икорку продавали, всё хорошо. Теперь этого нет. Если честно, я не очень поддерживаю этот ход. А более того, я него не поддерживаю в той части, где была государственная регистрация права на такие помещения. Что с этим делать? Людям сейчас говорят «у вас не действительно». Нет ни решения судов, ничего нет, просто пришли и всё снесли. Как это объяснить?

С.ДОРЕНКО: С точки зрения авторитарного движения к счастью я вам напомню Аркадия Вольского. Помните, такой был Аркадий Вольский?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Деятель 90-х годов, который говорил следующее: поддерживать можно то, что само стоит; но тотчас добавлял: а то, что само стоит, можно и не поддерживать, оно стоит и стоит, что его поддерживать?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В общем, да.

С.ДОРЕНКО: А поддерживать то, что не стоит, нет смысла. Поэтому наша поддержка нафиг никому не нужна, я вам хочу сообщить — оно само стоит, и оно само движет нас к счастью. А осознать, что это счастье, нам еще только предстоит. Мне кажется, что в этом логика авторитарного движения к счастью. Что папа делает — папа знает, мы не должны это обсуждать. Зачем это нужно?

А.ОНОШКО: Ну, не знаю.

С.ДОРЕНКО: Я маленький. Весной мама хочет передвинуть мебель.

А.ОНОШКО: Знаете, какие дети консерваторы — они всегда против.

С.ДОРЕНКО: Я помню, когда я был маленький, я тоже был консерватором, но я как-то философски относился. Мама хочет передвинуть комод.

А.ОНОШКО: На выходных, конечно.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Под ножки комода папа подкладывает тряпочку какую-то, чтобы они не царапали, и начинает толкать этот комод.

А.ОНОШКО: Он долго не поддается.

С.ДОРЕНКО: Потом шифоньер, потом еще что-то, потом надо и бра перенести зачем-то. Мама весной передвигает мебель. Ну, мы же это не обсуждаем, с нами, детьми, никто не обсуждал это. Нам просто сообщали, что жизнь станет лучше.

А.ОНОШКО: Времена меняются. То есть вы считаете, что мы не будем ни голосовать, ни обсуждать уже снесенные палатки.

С.ДОРЕНКО: Какое наше собачье дело, это что, наш город? Какое вы имеете отношение к этому? Тебе хорошо жить? А будет лучше!

А.ОНОШКО: Сейчас меня выгонят из Москвы.

С.ДОРЕНКО: Закрой глаза, начни дышать низом живота. Кундалини начинает у тебя подниматься?

А.ОНОШКО: Что?

С.ДОРЕНКО: Кундалини поднимается?

А.ОНОШКО: Не знаю, что это.

С.ДОРЕНКО: Скажи «да».

А.ОНОШКО: Нет, я не буду соглашаться. Мне Катя тоже говорит: мам, скажи «да». Я говорю: ты что, с ума сошла. Нет.

С.ДОРЕНКО: Мать, тебя никто не спрашивает и спрашивать не собирается. Ясно? Тебе будет хорошо. Тебе сейчас хорошо, а станет лучше.

А.ОНОШКО: Еще можно сказать «переезжай, если не нравится».

С.ДОРЕНКО: Вали в свой Петербург.

А.ОНОШКО: Куда хочешь, в Гонконг.

С.ДОРЕНКО: Продолжим обсуждение после новостей.

А.ОНОШКО: Ничего, что я не могу читать сообщения от слушателей? Это нестрашно, правда, мне же не обязательно.

С.ДОРЕНКО: Да плевать.

А.ОНОШКО: Я хотела бы.

С.ДОРЕНКО: А тебе зачем?

А.ОНОШКО: А вдруг там что-нибудь про меня напишут.

С.ДОРЕНКО: Томо говорит: «Жаль не дозвониться». Томо, так после новостей, подождите.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: 7 км/ч на Андропова, где как обычно авария. Проспект носит имя выдающегося государственного деятеля.

А.ОНОШКО: 32 года назад умер.

С.ДОРЕНКО: Прямо сегодня дата?

А.ОНОШКО: Да, сегодня очень много публикаций я видела.

С.ДОРЕНКО: Сегодня дата смерти Юрия Владимировича Андропова. Надо сказать честь по чести, я пропустил это блистательное время: я жил в это время в Анголе, в Африке. Но люди, приезжавшие из отпуска, говорили, что людей ловят в банях и отправляют на работу.

А.ОНОШКО: Да, 9 февраля 1984 года.

С.ДОРЕНКО: Видишь, какая трагедия.

А.ОНОШКО: Черт! Мне было почти шесть лет.

С.ДОРЕНКО: А я был в Африке. И в этот момент приезжали отпускники наши в Африку и рассказывали, что он решительнейшим образом ловит людей в банях.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. «Это как SimCity 2000, — пишет Степан из Вайтрана, — сносим неблагоприятные постройки для престижа города». Вот, в SimCity 2000 то же самое, понятно. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей беспокоит. Всё прекрасно. Будни ханты-мансийской оккупации — вот как я это называю.

С.ДОРЕНКО: Да ладно! А что вы делали в этих павильонах прежде?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здесь два момента: первое, для простого жителя это удобно, то есть вышел из метро — скок в этот мини-магазинчик, пельменьчиков купил, пришел домой, ляля-тополя, всё прекрасно.  

С.ДОРЕНКО: Можно скажу сразу, цены нехороши были.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен с вами.

А.ОНОШКО: Какая разница, если вы один батон берете?

С.ДОРЕНКО: Я беру в гипермаркете огромном, там цены поприятнее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В этот храм потребления когда заходишь, ты там пельменьчиков не купишь. Ты там купишь пельменьчиков, хлебушка, буженинки.

С.ДОРЕНКО: Потом вспомнишь, что нет коричневого риса, еще что-нибудь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да. Это с точки зрения обычного гражданина. С точки зрения города, ребята, мы жили на этом, мы жили на малый и средний бизнес, и так было всегда, и при Юрии Михайловиче.  

С.ДОРЕНКО: Я помню времена, например, вся моя дорога до метро шла сквозь вереницу бабок, которые на ящичке, на картонной коробочке раскладывали свои носки.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы абсолютно правы.

С.ДОРЕНКО: Потом это уже были на бабкинские носки, а китайские носки. Потом мент горделиво выхаживал между ними и собирал с них дань.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Обязательно.

С.ДОРЕНКО: Да, обязательно мент. А потом их куда-то выгнали. То есть этот процесс все равно неотвратимо наступает — их же выгнали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Их выгнали, да. Но я считаю, что во-первых, становится не так удобно жить. Во-вторых, у меня каждый раз возникает вопрос: ребята, а на что вы собираетесь существовать? Ваш Ханты-Мансийск это вахтовый поселок, где вы живете на НДПИ.

С.ДОРЕНКО: Здесь вы пытаетесь лично обидеть. Я знаю точно от Капкова того, который был Капков, помните, что Собянин по каждому такому вопросу собирает градостроительные форумы, пользуется опытом, в том числе европейским, и так далее. Никакой не Мансийск.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: О’кей. Здесь просто о чем разговор, я каждый раз пытаюсь это объяснить в диалоге, когда заходит речь. Проблема в том, что это люди, которые прибыли из мест, где нет своей экономики, где нет своего хозяйства. То есть они хорошие люди, ни не плохие люди, они молодцы, умнички, но они, в принципе, не знают, что такое свое хозяйство. У них не стояло такого вопроса и поэтому они делают вещи, с точки зрения нашей, просто дикие.

С.ДОРЕНКО: Я в октябре был в Парижске в очередной раз. Там действительно всякие шалманчики, кафе всюду, но так чтобы зайти пельмешков купить — этого нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Париже так. Пусть в Париже живут так, как они считают нужным, им хорошо от этого.

С.ДОРЕНКО: А в Гонконге, например, тоже всё прилично, но в темных улицах между кварталами, конечно, настоящий ад: и мусорные помойки и всё на свете. Но на фасадных улицах, даже если вы хотите купить жареных свиных шкварок, то это всё равно будет на красивой витрине. Нет там тоже никаких шалманов также.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так шалманов особо давно уже нет, где-то с середины 2000-х.

С.ДОРЕНКО: Давайте по факту, что убрали на «Октябрьском поле» — убрали салон «Евросеть», где я очень хорошо вклеивал бронированное стекло на iPhone у украинских беженцев, раз; убрали сарделичную, там сардельки продавали какие-то. Честно я боюсь, думаю, что там стрихнина, короче смерть неминуема. Салон МТС убрали, где мне хамили продавцы, поэтому я не клиент МТС, потому что там хамы работают. Один и второй, у нас два на «Октябрьском поле» салона МТС в таких павильонах. Ну, и всё. Сардельки, «Евросеть» и два МТС.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы сейчас с вами рассматриваем эту ситуацию с точки зрения простого гражданина (не люблю слово «простого»), ну о’кей, с точки зрения гражданина или с точки зрения глобальной?

С.ДОРЕНКО: Ну, мы телефоны покупаем не часто, зачем тут два салона мне лично, я сейчас говорю как простой гражданин. Вклеивать стекло, у меня еще по пути сидят армяне: справа магазин «Марсель», а потом армяне сидят, они вклеят стекло и бронированное, и какое хочешь, вместо хохлов. А колбасу эту я сроду не ел, потому что мама запрещает. Я не могу ядовитое есть. А чебуречная СССР осталась, она в подвале. Я если захочу чебурек, я зайду к ним.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ничего-ничего, тоже закроют.

С.ДОРЕНКО: Нет. Почему? Они же в подвале.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И что? Нефиг, не надо, ни к чему это. Что это такое, в подвале! Вам расскажут, что там крыски бегают, тараканы табунами ходят. Не важно, так это или не так, просто вам это расскажут.

С.ДОРЕНКО: Там такая толпа покупателей, что вытопчем всех тараканов. У меня серьезный вопрос: я лично обычный потребитель, я хожу на «Октябрьское поле», в частности, иногда захожу в Kentucky Fried Chicken, беру корзину с крылышками, не часто, но бывает. Это осталось, это же в здании. Что еще такого, чтобы прямо ах?! Если мне надо стекло вклеить еще раз или поменять стекло на iPhone или на iPad, есть два армянских гражданина — сын и отец, они мастеровитые, клёвые, они по правой стороне если идти. Они тоже в полуподвале, в пристроечке, но в здании, внутри. Нормально они работают. Белорусские продукты — в здании, еще одни белорусские продукты — в здании.

А.ОНОШКО: А какие-то были не в здании.

С.ДОРЕНКО: Весь первый этаж у метро набит всякой такой канителью: чебуречная, колбасы, белорусские продукты, вторые белорусские продукты. Никуда оно не делось.

А.ОНОШКО: Сергей, есть общее ощущение цивилизации городской жизни. Грубо говоря, есть картинка, знакомая нам из голливудских фильмов — азиатских город, где толкутся люди.

С.ДОРЕНКО: Томо Тарквемада, между прочим, человек, который занимается городским устройством профессионально, он учится в университете. Томо, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я даже немножечко преподаю.

С.ДОРЕНКО: Я слово вспомнил, вы — урбанист.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так точно. Поэтому не давайте себя ввести в заблуждение по поводу западного опыта. Мне, как человеку, который участвует в изучении и частично создании этого западного опыта, совершенно очевидно, что от западного опыта берутся красивые графики как максимум, потому что с английским наверно проблема. Допустим, откуда взять цену на парковки: вот Германия — локомотив прогресса — берем у них. А как насчет цены на дороги? Ой, а в Германии они бесплатные. Ну они же фашисты. Берем с кого-нибудь еще. Возвращаюсь к Москве: картина всё та же самая, к сожалению, печальная — сплошное …искательство, которое наблюдалось на протяжении многих лет. Если у тебя есть магазин, например, старая булочная в квартале, магазин рядом муниципальный и магазин какой-нибудь армянский, в котором было всё свежее, он был 24 часа в сутки, был отличный ассортимент и так далее — все были только там. После этого происходит рейдерское отключение света, после этого происходит рейдерский захват и снос. Если строится так называемый народный гараж, ну, мы знаем, насколько он народный. В каком-то квартале это не очень нужно, потому что там уже 40 лет есть ГСК с отводом земли, с капстроительством и так далее. Приходят рейдеры, всё это дело разрезают, сносят; на улице остается собственность, колеса пропадают и так далее.

С.ДОРЕНКО: Ну, не очень пропадают, всё это ушло в прошлое уже.  

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я слышал список, который сейчас вы произносили. Ну, «Шеш-Беш» это какой-нибудь Тадж-Махал очередной, а «МУ-МУ», я знаю, что это было вполне себе место народное, где студенты могли поесть за очень доступные деньги.

С.ДОРЕНКО: Да, место очень пристойное.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно, конечно, говорить про облик города и так далее…   

С.ДОРЕНКО: Но «МУ-МУ» осталось очень много в зданиях. «МУ-МУ» же не вообще искореняется, а искореняется конкретно в пристроечках.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это и заставляет меня предположить, что речь идет не о проблеме с обликом, а о проблеме с конкретными местами, за которые…

С.ДОРЕНКО: На Тверской есть «МУ-МУ», там как раз студенты сидят и пьют коктейль какой-то и договариваются о том, что вечерком они придут друг к другу в гости делать курсовую.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здесь получается как в анекдоте про Ленина «а мог бы и бритвой по глазам, какой хороший человек».

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо, вы урбанист. Полиция Гонконга только что разогнала нелегальных торговцев едой. 44 пострадавших. Томо, секунду, я знаю, как дорого стоит для вас разговор, тем не менее. В Гонконге только что полиция разрешила разогнать нелегальных торговцев — сотрудников незаконных закусочных с центральной площади Вонкок. Уличная торговля идет там круглый год, на Новый год количество торговцев увеличивается, обычно полиция смотрит сквозь пальцы. Сейчас их разогнали. 44 человека пострадали, то есть били дубьем торговцев. А?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да.

С.ДОРЕНКО: Гонконг!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Разрешите встречный пример кратенько.

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Страна Швейцария — технически отсталая, бедная, есть такое здесь явление как рынок. Но в отличие от нас это не то место, где контейнер, Тадж-Махал и плохо пахнет, а это обычная центральная площадь города. Например, Медвежья площадь, где в обычный день у тебя стоят ресторанчики, а в рыночный день приезжают местные деревенские ребята, сколачивают из дерева, из стекла усть-илимского вида прилавки, на которых своими мозолистыми руками продают без всяких санитарных норм свое замечательное швейцарское мясо и сыр. И все отлично это хавают, и никто их не разгоняет.

С.ДОРЕНКО: Интересно. Значит, это древняя какая-то традиция. Спасибо, Томо. «Томо же не в России, — говорит Йенг Сари. — Чего он нам по ушам ездит? У него IP в формах европейских». Нет, секундочку. Йенг Сари, Томо живет в Берне. Знаете, Берн — столица Швейцарии. Томо живет и преподает уже даже (как видите, он растет). Он учился урбанистике, он пишет статьи по урбанистике, и он преподает уже урбанистику в университете в Берне. Поэтому он не прячется никогда, Томо русский монархист, патриот, живущий в Берне, так его вынудили обстоятельства. «Блошиные рынки позакрывали, плашку на 7/8 дюйма не купить. Всё на благо потребителя», — говорит Коля. «Начали с киосков, закончат квартирами, — пишет Александр Фельдман, который, вообще говоря, такой бузатёрский интеллектуал. — Суть в том, что если власть посягает на право частной собственности, бизнеса, то рано или поздно она доберется до личности». Я, Александр Фельдман, думаю, что до личности конечно должно добраться государство, но пока мы еще намного свободнее, чем европейцы, которые ни поджечь сухой травы не могут, ни…

А.ОНОШКО: У европейцев по 300 лет кафе одно существует или булочная. Все-таки нас нельзя сравнивать.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Но не в специально построенных шалманчиках. В Париже, например, около Place Pigalle, выезжают они сильно на тротуар своими павильонами кафе.

А.ОНОШКО: Кстати, летние террасы тоже объявили незаконными постройками.

С.ДОРЕНКО: В Париже они сильно выезжают на тротуар и причиняют действительно неудобство при проходе по тротуару, но это у них какая-то традиция, но это не специально построенные сараи. А у нас специально построенные сараи из какого-то рифленого железа, из чего-то такого что напоминает по-настоящему Анголу, это уже как в Анголе.  

А.ОНОШКО: Наверное, да.

С.ДОРЕНКО: Это не обязательно хорошо все-таки, Насть. Существует несколько проблем, давай их очертим: первое — это рабочие места. Спасибо всем, кто написал, это действительно рабочие места. Это молодежь, которая работала. Я видел в салонах МТС, которые были на «Октябрьском поле», молодежь, правда они хамили, грубили, в том числе грубили всяким старикам и старухам, в том числе даже пытались грубить и мне. Но я им нахамил в ответ так коллекционно, как в Комсомольске-на-Амуре, они такого не слышали. В другом киоске я видел ребят, я спросил их: откуда вы с такой «г» фрикативной? Они сказали, что из Донбасса, а второй сказал, что из Днепропетровска, при этом они оба работают на «Октябрьском поле», у них абсолютной мир и никакой антитеррористической операции нет. То есть свободный Донбасс и правосекторовский Днепропетровск совершенно спокойно сосуществуют на «Октябрьском поле» в палатке.

А.ОНОШКО: Что разбивает все наши стереотипы.

С.ДОРЕНКО: И они мне вклеивали бронированное стекло якобы. И еще сарделечная, цветы и всё на свете, в которых работают также какие-то хохлушки или молдаванки.

А.ОНОШКО: И типа нам их не жалко.

С.ДОРЕНКО: Когда вы говорите «рабочие места», я продолжаю настаивать — это рабочие места для иммигрантов: для хохлушек, молдаванок и для хлопцев из Донбасса. Не рассказывайте мне, пожалуйста, что эти рабочие места глобально заняты москвичами. Нет, это неправда. Эти фифы московские и мажоры московские фиг будут работать в таких палаточках. Забудьте это сразу навсегда. Дальше, налоговая база, справедливо было сказано про налоговую базу. Налоговая база сократится, значит, город посчитал. Остались ли шалманчики для того, чтобы купить себе пельмешков у метро — да, их много по-прежнему. Мы выходим из метро с тобой сейчас, выходим из первого вагона на «Октябрьском поле», идущего на Щуку, направо. Там обменка, там выпечка свежая, там цветы — в здании. Обменка, там работают еще другие армянские люди, потом сразу белорусские продукты, потом за углом свежайшее мясо, напротив, через улицу — свежее мясо с комбината еще одно в подвале. Если выходим налево — идет «Ион» (электронная промышленность), за ними аптека, за ними банк «Юникредит», за ними еще какой-то банк, еще обменка, потом шашлычная…

А.ОНОШКО: Я поняла, но это такой развитый инфраструктурный район.

С.ДОРЕНКО: И чебуречная СССР, которую (мне говорят) закрыли. Всё есть! И, наконец, кафе «Примавера», пожалуйста. Всё есть, мать, что тебе неймется?!

А.ОНОШКО: Уговорили, хорошо. Будем жить теперь среди прекрасных замощенных улиц со скамеечками, седовласые старцы будут читать газеты и кормить голубей.

С.ДОРЕНКО: Ои будут читать журналы, кормить голубей.

А.ОНОШКО: А дети будут толкать палочкой колесо, колесо будет катиться, а они будут палочкой поддерживать.

С.ДОРЕНКО: Ты забываешь сказать «счастливые дети». Что будет теперь на «Октябрьском поле», где снесли к чертовой матери павильоны? Я рассказываю, будет парковка для прекрасных велосипедов. Хипстеры в прекрасной обуви (они очень внимательно следят за обувью) будут парковать там свои велосипеды. На скамеечках, которые уже есть, но которые расплодятся еще шире, будут сидеть седовласцы, которые будут читать Penthouse, Hustler и Playboy.

А.ОНОШКО: Будут ли бить фонтаны там?

С.ДОРЕНКО: Самые целомудренные седовласцы будут читать Playboy.

А.ОНОШКО: Тем более, что Playboy теперь без женщин.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Мамочки будут стоять с колясками, обсуждая последнюю серию (не знаю, какие серии бывают) «Дом-2» какой-нибудь. Девочки будут бежать с этим колесом, у которого крылья бабочки, есть Kentucky Fried Chicken набегу. Это будет идиллия. Наконец, будут клумбы всюду, клумбы, клумбы.

А.ОНОШКО: Потом вдруг тучи набегают, все открывают зонтики и начинают разбегаться по уютным домам.

С.ДОРЕНКО: По уютным кафе! Место, которое я тебе нарисовал сейчас, снабжено несколькими кафе. Ты можешь там и суши похавать, и что хочешь: хочешь суши, хочешь курочки.

А.ОНОШКО: И лужи смоют прекрасный детский рисунок мелом на асфальте.

С.ДОРЕНКО: К тому же там есть торговый центр «Дарья», абсолютно ужасный, который я бы хотел снести! Но его невозможно снести, потому что он на втором этаже. Как его снесешь, когда он на втором этаже?

А.ОНОШКО: Сносите первый, и второй падает на место первого. Это очень просто.  

С.ДОРЕНКО: Давайте спорить, товарищи. 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вам не кажется, что мы забываем еще немаловажный аспект законности сноса.

С.ДОРЕНКО: Как будто какие-то решения проведены.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Позвольте не согласиться. Дело в том, что в отношении некоторых объектов, которые уже сегодня снесены, существует решение арбитражных судов относительно того, что они не являются самовольными постройками.

С.ДОРЕНКО: Это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В очередной раз наши муниципальные органы, когда не смогли своим умом достичь поставленной цели, они сделали просто силой.

С.ДОРЕНКО: Знаете, существует два подхода, давайте их обозначим. Существует подход европейский, где действительно кафе может существовать последние 100 лет и пережить две мировые войны. А существует подход китайские, например: китайцы довольно легко сносят собственность, когда им нужно проложить шоссе. И, в частности, в Сочи русские, как мне представляется, впервые в истории России, не волюнтаристски, а законодательно утвердили китайский способ.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вас это устраивает?

С.ДОРЕНКО: Видите ли, с другой стороны, в Китае прекрасное шоссе, а так бы стояла там хижина дядюшки Со или Су.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пределы этого тогда каковы?

С.ДОРЕНКО: В одном случае, уважение к конкретной личности и уважение к его собственности, а в другом случае, служение государству как отцу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть нам надо выбрать.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что мы давно выбрали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За нас выбрали.

С.ДОРЕНКО: Нет, мы выбрали в каком-то смысле, потому что Россия наследует традиции Византии и Орды, а Орда вся проникнута и создана монголами на основе своего понимания Китая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но мы же все-таки хотим выстроить некое подобие законности. Не заменить его идеологической составляющей, а именно чтобы жить и понимать, что ты живешь в стране, где твои права защищены.

С.ДОРЕНКО: Законность в своей традиции есть как в Китае, так и во Франции. Там просто разные идеалы, а законность и там и там.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы просто не успеваем за мыслью наших руководителей, получается так.

С.ДОРЕНКО: Китай же живет законно: там есть справедливые какие-то вещи. Когда там вели узников раньше, то им пробивали ребро, и сквозь ребро продевали стальную проволоку, чтобы они не разбегались, они шли в линию, и никто не сбегал никогда в жизни. А куда сбежишь-то? И это тоже была законность.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, пожалуй. Если так, конечно.

С.ДОРЕНКО: А коллективная ответственность, которую ввел прекрасный Чингисхан, когда за одного предателя резали десяток или сотню. Коллективная ответственность — это же блистательный пример законности.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Черт, тогда ведь они тоже должны быть перед нами ответственны!

С.ДОРЕНКО: Не совсем. Ведь власть дана богом. Как можно отвечать перед вами, когда вы не бог никакой?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это верно, это бессмысленно.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, в чем дело. По-моему, всё в порядке. «Я живу в Москве всю свою жизнь. Оставьте мне мою пельменную, палатку с мороженым и пончиковую! Я что, много прошу?» — говорит Слава. Вернемся к этому после новостей.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПЕЧАТИ

С.ДОРЕНКО: У меня есть некое рассуждение, в данном случае я не открываю Америки, мы получаем новые и новые подтверждения незрелости нашего общества, которое всегда работает от противного, которое всегда критикует власть. Я вчера слушал, у нас в «Баррикадах» был Константин Боровой, который договорился до того, что Москва поддерживает «Исламское государство» в Сирии — террористическую организацию, запрещенную в России. Противостояние власти носит абсурдный характер. Противостояние власти вообще у наших либералов-западников не носит сколько-нибудь интеллектуальный характер. Например, люди власти моют руки перед едой — это отвратительно, это признак терроризма — говорят либералы-западники. Давайте хоть сколько-нибудь совести иметь, давайте говорить хоть сколько-нибудь объективистски. Костя Боровой вчера договорился до того, что Россия воюет за «Исламское государство» и поддерживает «Исламское государство» — террористическую организацию, запрещенную на территории России. Как? Ну, абсурд!  

А.ОНОШКО: У него сложилось такое ощущение.

С.ДОРЕНКО: Нет у него ощущения! Он просто говорит «раз это делает Путин, значит это негодяйство» — вот весь разговор. У них другого разговора нет вообще. Я сейчас открываю Ольгу Романову, известную оппозиционерку.

А.ОНОШКО: Н, как она оппозиционерка, она правозащитница, она за права заключенных борется.  

С.ДОРЕНКО: Она оппозиционерка, она ходит на все митинги «болотные», «белоленточные». Сейчас я открываю ее в Facebook. Оль, вы не против, что я вас открыл в Facebook? Она пишет, что громят там, там, перечисляет метро, и добавила новых 14 фотографий. Идут комментарии людей, которые привержены страницы Ольги Романовой. Мила Малинина: «Вот она поддержка малого бизнеса». Дарья Будаева: «Малый бизнес». Алексей Кожухов: «Это что, погромы?» Слав Вячеслав: «Вот не за горами 1917 год». Никита Кириллов: «Ломать — не строить». Я читаю комментарии. Григорий Сухуми Джахия: «План Барбаросса». Елена Левина: «Варвары — одно слово». Причем не строители шахнайчиков, не строители африканских кибиток наподобие Анголы у метро — варвары, а варвары те, кто это разрушает. Я понятно излагаю, да?

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: «И это 30 миллиардов рублей, — Ричардс Дмитриевс из Прибалтики пишет.  — Лопатами бить по стеклам». «Помощь малому бизнесу от Собянина, и нам, москвичам, помощь», — говорит Яна Мещерякова. Эллина Вагилова: «Утро “Щелковской”, всё перекрыто, народ бредет по грязи и льду задворками к метро. Вчера в 19 часов продавцы начали со слезами собирать товар, а мы, покупатели свежей молочки, рыбы, пирогов, стояли со слезами и все задавали один вопрос “зачем?” А как же мы без вас? Как будто война». Не важно, что делает власть, главное, что всё, что делает власть — плохо. Ну, это абсурдно.

А.ОНОШКО: Ну, как? Что-то было, власть это убирает.

С.ДОРЕНКО: Это был шанхайчик. Я тебе расскажу, как было в 90-е, потому что ты не знаешь, ты жила в другом городе. Я уже рассказывал это слушателям: всё было установлено бабками с коробками.

А.ОНОШКО: А вы думаете, в Петербурге как-то по-другому?

С.ДОРЕНКО: Тогда я напомню вам, как было, и всегда стонали, всё до единого метра было в бабках на метро «Молодежная». Я шел через коридор бабок, которые торговали сигаретами, носочками, квашением, мочением. И можно даже так сказать, что это было удобно. Это было удобно, потому что ты мог купить огурчики, и ты мог купить носочки, и ты мог купить сигареты у бабки, а я еще курил до 1998 года. Всё это крышевали менты. Сначала бандиты, потом менты очень быстро забрали у бандитов. Когда их искореняли, был вопль — как это можно, ведь это удобства, и для бабок это удобства: они зарабатывают лишнюю копейку. Когда их искореняли, шел страшный вой — как можно бабок выгонять, где же у вас совесть, это им копейка! Но если вам сегодня вернуть коридоры из бабок по пути к метро, вы будете неприятно удивлены.

А.ОНОШКО: Может быть, задача власти сделать так, чтобы бабки не выглядели коридором, а стояли в каких-то красивых штучках.

С.ДОРЕНКО: А пусть они не стоят вообще в красивых штучках. Я не хочу постоянных домогательств, постоянных восклицаний «эй, милок!» или «капуста свежезасоленная!» или еще что-то. Я не хочу. Я хочу, чтобы город был похож на столицу. Я тогда наблюдал вой, что бабок убирают, такой же как сейчас, когда убирают павильоны. В конечном итоге, давайте тогда всё вернем, что удобно. Если раньше я шел на конезавод в Горках-10, и мне говорили «подожди, замдиректора скоро придет», и я прогуливался, и в 20 метрах от входа было какое-то крылечко в полуподвальное помещение, и там всюду лежали шприцы наркоманов. Это было в 90-е. Сейчас там нет шприцев, их разогнали. Давайте вернемся к этому, к шприцам, потому что это же удобно: любой шприц можно взять и снова вколоться. Это же удобно! Почему же неудобно?! Вся земля была устлана шприцами! В подъезде валялись шприцы! В одном доме, где я был, в подъезде жила женщина, а у меня в канализационном люке, когда я гулял в собакой, жил мужчина. Был канализационный или водопроводный люк.

А.ОНОШКО: Они были парой?

С.ДОРЕНКО: Нет, женщина жила в подъезде на 16-м этаже, чтобы меньше людей встречать. У нее был матрас и особый специфический запах, подобный запаху кучера Селифана, описанного великим Гоголем в «Мертвых душах». Вы помните, что кучер Чичикова приносил с собой особый дух. Вот такой дух приносила с собой женщина, жившая в подъезде. А в канализационном люке жил мужчина. Какой у него дух, я не знаю, потому что он туда исчезал и всё.

А.ОНОШКО: Он мылся там.

С.ДОРЕНКО: Может быть, мылся. Он там жил, насколько я понимаю, потому что по утрам он вылезал оттуда и шел на работу — а именно разбирать помойку. Потом снова прятался в люк. Давайте всё вернем, это же удобства. А почему его поперли?! Вот поперли мужика из канализационного люка, он больше не живет там. Значит, ему теперь холодно, ему теперь голодно, ему не дают жрать с помойки. Где же демократия?! Давайте так рассуждать! Где же бабки у метро?! Где этот Бомбей с прокаженными вдоль улиц?! Почему этой свободы нет: прокаженным всюду сидеть, кричать и дергать тебя за руку?! Давайте построим Бомбей! Вам Бомбей нужен, Мумбай?! Хочешь, чтобы всюду-всюду сидели вереницы прокаженных?! Насть, ну прекратите!

А.ОНОШКО: Давайте спросим у тех, у кого был этот бизнес. Среди наших слушателей наверняка есть владельцы снесенных сегодня магазинов. Может, им какие компенсации, какие площади предложили.

С.ДОРЕНКО: Ребята, я был когда-то студентом на Даниловском рынке города Москвы, испытал чувство нехорошее, и ушел оттуда. Ты знаешь, где Даниловский рынок.

А.ОНОШКО: Ну, конечно.

С.ДОРЕНКО: Очень хорошо. Тут я был в гостях у одного своего приятеля, он говорит: я езжу завтракать на Даниловский рынок. Я такой «бээ». Он такой: ты что? Я говорю: ну ты нашел место, мерзко всё. — Чего? Даниловский рынок — одно из самых модных мест в Москве, говорит мой приятель, который дико пантовый, который на GL Mercedes ездит и офис у него, прошу прощение в Китай-Городе. Он говорит: ты что, дурак что ли, я на Даниловский рынок езжу есть кашу. А где же еще поесть каши? Потому что когда он живет на даче, он в Жуковке ест кашу, там тоже подают в «Веранде у Дачи», в ресторане «Дача» подают кашу овсяную с сушеными ягодами или со свежими, я не помню. А когда он в городе, он ездит на Даниловский рынок. Настя, значит вы против всех перемен! Значит, Даниловский рынок должен быть блевотным опять, правильно? Ты хочешь, чтобы Даниловский рынок был блевотным?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: А мой приятель говорит, что ему нравится нынешний Даниловский рынок, чистый, и он мне советует туда съездить попить кофе. Он мне говорит: на Даниловском рынке кофе лучше, чем в «Кофемании»; там каша лучше, чем в Жуковке. Просто пожрать каши, понятно, о чем я говорю. Ребята, успокойтесь, посчитайте пульс, начните дышать низом живота и успокойтесь.   

А.ОНОШКО: Но кто-то из наших слушателей должен быть владельцем такой штуки, пусть нам расскажу, что с ними случилось.

С.ДОРЕНКО: Расскажите, пожалуйста, владельцы подобных павильонов. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я в прошлом уже владелец, потому что у меня было два павильона, и снесли оба: один был на «Таганочке», второй — на «Курской».

С.ДОРЕНКО: Чем торговали?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всем подряд, он был многосекционный, начиная от часов, одежды, какие-то мелочи, которые у выхода из метро.

С.ДОРЕНКО: Ну, часы-то люди не каждый день покупают.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Какая-то мелочевка.

С.ДОРЕНКО: Заколочки, бижу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сим-карты, какие-то телефоны и прочее. Если товар не шел, меняли, арендаторы уходили. Я как бы арендодатель был.

С.ДОРЕНКО: Продавцы — мигранты?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Реже мигранты, больше Москва и область, даже больше область.

С.ДОРЕНКО: То есть это рабочие места?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Разумеется, да. Сейчас 1 апреля меня подснесли, 15 человек — до свидания.

С.ДОРЕНКО: 1 апреля прошлого года, соответственно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да.

А.ОНОШКО: А компенсацию или что-то вам предложили?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Дело в том, что раньше мы заключали договоры с Московским земельным комитетом. А как Собянин пришел, началась война стихийных сносов, притом что договоры аренды земли были у всех. Народ начал выть, соответственно, это дело немножко подприкрыли и выдали нам договор, который невозможно было не подписать, он конечный, без права пролонгации. И когда эти договоры поканчивались, те с земельным комитетом были пять лет, а новые выдали на три года, и продлить его уже было невозможно, потому что сам договор не предусматривает этого.

С.ДОРЕНКО: Вы отбили свое, по крайней мере, что затратили на стройку?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что после того как мы подписали этот договор, нам надо было павильон реконструировать. И, в принципе, мы вложили деньги те, которые потом вернулись нам, то есть мы в ноль вышли, и до свидания.

С.ДОРЕНКО: Помните тот анекдот про еврея…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, по яйца.

С.ДОРЕНКО: Ага, «я целый день вращаюсь в хорошем обществе, и у меня остается прекрасный бульон». Владельцы или арендаторы павильонов. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Заур, я замгендиректора организации, у которого префектура Измайловского округа снесла капитальное строение. Это, конечно, не такое центральное место, как сейчас идет история со сносом, но очень похожая ситуация. Более того, в 2009 году мы попали под снос из-за строительства Четвертого транспортного кольца, и тот, кто нам давал землю в аренду, вышел на нас с иском в суд, и суд они проиграли. То есть суд полностью доказал наши документы, наше свидетельство о собственности и так далее. Мы приватизированная бывшая государственная организация.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что у каждого киоска какая-то бумага есть, согласитесь. Это я вдобавок.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я договорю, это было 4 года назад. И у нас из трех строений оставили одно строение, Сергей. За другие два нам заплатили около 60 миллионов компенсаций после того, как мы играли суд. Мы стали эксплуатировать оставшееся строение. Но полгода назад к нам пришли с письмом из префектуры о том, что мы самострой, хотя 4 года назад мы выиграли суд о том, что мы не самострой.

С.ДОРЕНКО: Я это и хочу сказать, что ни один человек просто «на шару» строить не будет, конечно, какая-то бумага есть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы понимаете, собственность компании с 1986 года, в 1992-м всё это было приватизировано, есть документы, которые выдавало государство, свидетельство о собственности. Я лично проиграл подряд пять судов сейчас. Мы не ищем контакты, не платим бешеные деньги судьям. Мне 33 года, я сам хожу в суд, потому что это собственность моего отца. Просто произвол. Комиссия из трех судей, кассационная инстанция, просто слила. Просто беспредел. А они говорят о том, что не префектура, а снесла подрядная организация, идите с ней судитесь. Но мы судились против постановления правительства, в которое нас внесли незаконно, 28-летний зампрефекта Стулов. Как мы думаем (это косвенно, конечно, у нас нет доказательств), но наш сосед заплатил огромные деньги для того, чтобы нас оттуда убрали. А постановление, по которому сейчас сносят центральные точки в Москве. Я как москвич, я живу на Цветном бульваре всю жизнь, я «за» чтобы сносили все пирамиды, все шанхаи, это, конечно, ужасно. Но каждый случай очень индивидуален. А при нашем правосудии никто индивидуальность не смотрит, это для них мы все скопом самострой. А это же наша собственность.

С.ДОРЕНКО: То, что вы говорите, что ваше строение стоит с 1986 года, построено при Советском Союзе, позднее приватизировано и так далее, то есть оно не обнаружилось вдруг в ночь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В том-то и дело, все документы есть. В БТИ, например, дела прячут, не показывают. Система работы у всех госорганов одна: я не знаю, гласно они так работают или негласно, но у них у всех задача сделать дела хуже. И всегда дела делаются хуже, хуже: префекты меняются, замы меняются, концов не найти. Я, как москвич, рад, что сносят эти шанхаи, потому что они портят город, но эти шанхаи строились за деньги, получали свидетельство о собственности. Государство всё это делает, понимаете, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мне интересна эта точка зрения, потому что это человек, который не сейчас построил.

А.ОНОШКО: А чем они отличаются? Ничем.

С.ДОРЕНКО: Безусловно, отличаются. В смысле ничем не отличаются для власти?

А.ОНОШКО: В правовом смысле. Или какой-нибудь жилой дом, построенный в 1993 году, законно или незаконно?

С.ДОРЕНКО: Прямо сейчас Томо Тарвемада вышел на улицу в городе Берне, на центральную площадь. Ровно сейчас в 9:55 он вернулся.

А.ОНОШКО: А у нас тоже есть ярмарки выходного дня, вам ответят на это.

С.ДОРЕНКО: Ярмарки выходного дня видал я в Крылатском. Прямо сейчас на центральной площади Берна, небольшого города, но столицы Швейцарии, мы видим овощи, фрукты, колбаса, мясо сырое — всё это прямо на улице под навесами. И, насколько я понимаю, там еще лампы обогрева или это освещение. Ну, не важно. Центральная площадь, Европа, XXI век. Кстати говоря, когда мы гуляли в Париже, ко мне какой-то добродушный человек подошел и дал попробовать колбасы, которой он торговал на каком-то странном… но это убирается, то есть это не строение. Это палатки прямо на улице.

А.ОНОШКО: Их у нас продвигает как раз московское правительство.

С.ДОРЕНКО: Где-то в районе Сан-Женевьев. Там мне совали колбасу попробовать, там мне совали фрукты попробовать, сыр попробовать — всё это прямо на улице. Ужасно веселые торговцы, которые даже, вероятно, владельцы всего этого, они тебя осаждают, чтобы не непременно попробовал, похохотал с ними, сказал им «добрый день». Невероятно разлита в атмосфере симпатия ко всем, чувство счастья и так далее. Вся эта мерзость наверно капает на тротуары, потому что запашок есть, во всяком случае, у колбасного ряда был запашок. Но, насколько я понимаю, это не заботит полицию, потому что это давняя традиция, древняя традиция. В Риме я как-то был на блошином рынке прямо в центре: там продавалась всякая дрянь, в том числе промышленная дрянь, но и всякие клубники, черешня, еще что-то, и рядом какие-то кофточки китайские, заколки, всё это вместе. Это было в Риме.

А.ОНОШКО: Мы боремся с эти, нам это не нравится?

С.ДОРЕНКО: Мы с этим боремся, потому что мы хотим имперскую столицу, красивую. А в центре Мадрида этого нет! Центр Мадрида, построенный при Франко (маленький испанский аналог Сталина), там этого нет! Ты должна совсем уже в улицы уйти, в кварталы, чтобы это увидеть. На Пуэрта-дель-Соль этого нет, ты идешь в «Корте Иглес». На Пуэрта-дель-Соль только туристы, там ничего не продается, на Пласа-Майор тоже ничего не продается.

А.ОНОШКО: Я не знаю, как они там живут.

С.ДОРЕНКО: Так что, товарищи, страны разные, традиции разные. Там еще вчера вечером было миллион мобильных телефонов, миллион колбасы и всего такого. Или это законная добыча разрушителей? После 10:00 только один вопрос задам и всё. Один вопрос у меня остался: это законная добыча разрушителей? То есть, условно говоря, рабочие захватывают себе все iPhone или как?

А.ОНОШКО: Или продавцы с собой захватили.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Но в Мадриде этого нет точно, я Мадрид вдоль и поперек излазил, а в Париже есть, и в Риме есть.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Ли Сандро спрашивает: «Как 14-я серия Big Bang?» Big Bang, 14-я серия, я начал: бабушка должна приехать… И потом я вспомнил, что я хотел пересмотреть «Форрест Гамп», а потом я вспомнил, что X-Files уже вышла новая серия.  

А.ОНОШКО: О, боже, вы что, смотрите?

С.ДОРЕНКО: Нам нужно четвертая серия X-Files.

А.ОНОШКО: Вам понравилось?

С.ДОРЕНКО: Надо просто знать и всё. Там Молдеры искали…

А.ОНОШКО: Они постарели?

С.ДОРЕНКО: Почти нет. Скалли не постарела совсем. Ты знаешь, она начинала с порноиндустрии, ну не важно. Она почти не постарела. Секрет вечной молодости — надо начинать с порноиндустрии. Молдер тоже.

А.ОНОШКО: Но они поженились уже.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. У них уже был общий ребенок, но теперь они уже не женаты ни разу, нет. Вопрос не в этом. Я всё помню, что 14-я серия здесь, 4-я серия там, всё знаю. Короче, мы с супругой решили смотреть «Форрест Гамп». Мы вчера смотрели с упоением. Ты помнишь эту вещь.

А.ОНОШКО: Я помню так…

С.ДОРЕНКО: Не надо делать вид, что ты приехала из лесу и что ты Авдотья какая-нибудь.

А.ОНОШКО: Смирнова.

С.ДОРЕНКО: Не Смирнова. Мать, я подписался на Netflix, плачу 7 долларов в месяц, настоящий Netflix. Я смотрю всё на языке оригинала.

А.ОНОШКО: А с субтитрами?  

С.ДОРЕНКО: С субтитрами.

А.ОНОШКО: Молодец! Потому что без субтитров понять невозможно, о чем речь.

С.ДОРЕНКО: Я смотрю на английском языке с английскими же субтитрами.

А.ОНОШКО: Конечно, если их не будет, то мы не поймем ничего.

С.ДОРЕНКО: Английские из-за жены, потому что если бы не жена, я бы смотрел с испанскими субтитрами. А сегодня я посмотрю 14-ю серию Big Bang Theory.  

А.ОНОШКО: В условиях, когда доллар растет.

С.ДОРЕНКО: И, наконец, посмотрю четвертый X-Files десятого сезона.

А.ОНОШКО: Доллар вырос на 49 копеек сразу — 79,02.

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу, 79,11 — я смотрю на «Курсорубе», а ты смотришь в «Интерфакс», правильно?

А.ОНОШКО: Я просто задать тему.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. 88,63 евро, 79,11 сейчас доллар — доллар растет, а рубль, естественно, падает. Потому что мы 75 отметили, как мы Доктором Лектором сказали, а теперь нам дорога на 80. А дальше нам дорога….

А.ОНОШКО: На сто.

С.ДОРЕНКО: Почему, а с чего бы сто? Меня большой бизнес спрашивает, что будет? Я говорю: правительство мечется и Центробанк между несколькими векторами силы. С одной стороны, если рубль слишком дешевый, то будет бить инфляция.

А.ОНОШКО: Люди будут недовольны.

С.ДОРЕНКО: С другой стороны, Игорю Ивановичу Сечину отдавать долги надо, он же ВР купил, ты знаешь. Он у Фридмана купил нефтяную компанию задорого, то ли за 60 то ли за 50 миллиардов долларов, я забыл, и надо потихонечку отдавать долги. Значит, ему тоже доллар слишком дорогой не нужен. Поэтому он хочет доллар по 65, и правительство для инфляции хотело бы доллар по 65. Но! Надо выполнить майские указы президента — раздать всем денег, поэтому нужно, чтобы это были дешевые деньги.

А.ОНОШКО: Черт, я тоже не могу решить!

С.ДОРЕНКО: Смотри, какая у них западня, они попали в запендю. Они хотят, Игорь Иванович отдельно хочет, по 60-65 долларов, а чтобы соблюсти бюджет, надо по 140, ну хотя бы по 120, с редукцией бюджета. Вот между 60 и 120 они и вытанцовывают.

А.ОНОШКО: То есть вы хотите сказать, что это управляемая вещь?

С.ДОРЕНКО: Конечно. Найдите, пожалуйста, среднее арифметическое между 65 и 120.

А.ОНОШКО: А то у меня сложилось впечатление…

С.ДОРЕНКО: Ты уходишь от ответа.

А.ОНОШКО: 85.

С.ДОРЕНКО: Нет.

А.ОНОШКО: Как?

С.ДОРЕНКО: 65 и 120.

А.ОНОШКО: Почему не 85?

С.ДОРЕНКО: Не может быть так сразу, там должно быть число, которое 2,5.

А.ОНОШКО: Я должна думать дольше в два раза или что?

С.ДОРЕНКО: 65 плюс 120 получается 185. Получается 92,5. Должно быть 2,5 — пять на два делится. 92,5 правильно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Где-нибудь 90 им надо.

А.ОНОШКО: А потом отдаст Сечин долги, и что мы будем делать?

С.ДОРЕНКО: Тогда уйдем на 120 смело! Но тогда нам скажет Силуанов, что инфляция, а инфляции нельзя допустить, и мы пойдем на 120. Пойдем скромно на 95-100. Нефтица-кормилица, заступница — 32,87. Между тем, доллар уже 79,14 и 1,1202 — евро остается высоким.

А.ОНОШКО: А если вспыхнет война, вот Бахрейн…

С.ДОРЕНКО: Уже никого не парит. Бахрейну подарили жеребца, ты знаешь.

А.ОНОШКО: Я обратила внимание, вот эти царские подарки.

С.ДОРЕНКО: Мы Бахрейну подарили жеребца.

А.ОНОШКО: Они нам меч, мы им жеребца.

С.ДОРЕНКО: Да у нас этих мечей как грязи.

А.ОНОШКО: В музей «Поля чудес» отправится их меч.

С.ДОРЕНКО: Да, к Якубовичу. Дамасской стали у нас как грязи. У нас в Дагестане куют сталь такую, что им не снилось.

А.ОНОШКО: Ну, что смогли, то и подарили.

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу: мы им жеребца, который стоит как два Rolls-Royce. Чувак, который продал Кремлю жеребца, рассказывает: стоит как два Rolls-Royce.

А.ОНОШКО: Ему повезло — удалось продать жеребца.

С.ДОРЕНКО: Он говорит: в субботу уже забрали, в четверг приехали вести переговоры. Минимальная цена Rolls-Royce 15 миллионов рублей. Значит, он продал жеребца Кремлю для подарка главе Бахрейна, королю…

А.ОНОШКО: Мог бы так отдать.

С.ДОРЕНКО: Не мог. У него business, он из всех веревки вьет. Он за 30, вероятно, миллионов рублей продал им жеребца. Я смотрел фотки на движении: жеребец четырехлеточка очень хорош, что редко бывает с ахалтекинцами. Они же все похожи на забор, и ехать на ахалтекинце это все равно что на заборе. Они очень узкие, они неширокие и неудобные лошади. Они гибкие, но узкие.

А.ОНОШКО: Спина то есть.

С.ДОРЕНКО: Узкая вся: грудная клетка узка, сам конь узкий, сплющенный с боков.

А.ОНОШКО: Я никогда не думала о конях в таком смысле.

С.ДОРЕНКО: Ехать на заборе приятно?

А.ОНОШКО: Не думаю.

С.ДОРЕНКО: Сядешь на ганновера или ты сядешь на ахалтекинца. Ахалтекинец размером с твою кошку. Но, правда, конкретно этот высокий: хорошая холка. На ахалтекинце неудобно ездить, это всё равно что сесть на забор: тебе въедается в ягодицы его хребет ужасный.

А.ОНОШКО: А седло?

С.ДОРЕНКО: Седло не спасает, потому что он его разрубает хребтом.

А.ОНОШКО: Где вы всё это прочитали?

С.ДОРЕНКО: Я где-то это всё прочитал и пытаюсь вам рассказать.

А.ОНОШКО: Вот я давно про такие царские подарки не слышала.

С.ДОРЕНКО: Где-то была статья, я всё это читал с утра, но уже теперь забыл.

А.ОНОШКО: Про что?

С.ДОРЕНКО: Про этот ахалтекинца, про Бахрейн, про этот чувака, который держит в Рязанской области конехозяйство. Он еще говорил про разных артистов, которые у него покупали тоже коней. Это уже частности.

У меня один вопрос был международно-правовой.

«Только фризские», — говорит Томо. А фризы, знаешь, чем хороши?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Фризы с мехом таким на ногах, у них длинные-длинные хвосты очень красивые. Если у тебя есть плойка… У тебя есть плойка?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Можно плойкой фриз хвост сделать.

А.ОНОШКО: А он тебя не лягнет задней ногой в этот момент?

С.ДОРЕНКО: Фризы смирные, дорогая, это каретная лошадь, они очень смирные.

А.ОНОШКО: Я без палки не подхожу.

С.ДОРЕНКО: Это каретная лошадь, что она будет лягаться-то?

А.ОНОШКО: Крупное животное.

С.ДОРЕНКО: У меня вопрос, который я уже задал и не могу никак завершить. Вопрос простой, в этих павильонах было полно добра еще вчера вечером (колбасы и мобильных телефонов), которые сносятся в Москве. Это законная добыча сносильщиков, сносильников, сносющиков, кто сносит короче? Правильно или нет? Позвоните, пожалуйста, хозяева павильонов и скажите мне, мобильны телефоны, колбаса и прочая шняга — это всё законная добыча тех, кто вас сносил? Мне кажется, это правильно было бы и, действительно, как-то обнадеживающе. Я бы не пошел вас сносить, если бы мне не сказали, что моей добычей станет целый магазин «Евросети». А если бы сказали, что «да, забирай, Серега», я бы пошел и сносил бы с удовольствием. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Насчет сноса, скажу вам насчет метро «Коньково».

С.ДОРЕНКО: А добыча, именно товар?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас расскажу про добычу. Начнем с того, что были все предупреждены заранее, но упорно упирались на протяжении пары лет.

С.ДОРЕНКО: Это правда, потому что не верили.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, не верили, потому что подруливает всем этим местный депутат. Думали, что отстоят, но не вышло. Но всех их предупредили. В принципе, всё свое добро вывезли. А в 6 утра приехала милиция, все люди и начали просто-напросто всё это варварски громить.

С.ДОРЕНКО: А почему первые сообщения пошли на лентах, что начался снос в 1:50? Значит, не в 6 утра. Это у вас в Конькове в 6 утра.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас в Конькове в 6 утра.

С.ДОРЕНКО: А добро они как вытаскивали, как погорельцы в сумках или культурненько?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Несли кто как, сразу понабежали местные люди. Мародерство было такое, что страшно было подходить туда.

С.ДОРЕНКО: Вот видите, я так и надеялся. Спасибо. 7373-94-8. Есть два способа: один способ — это организовано разрешить им организованно припарковаться на тротуарах, поставить им машины, дать им даже милиционера, чтобы они вывозили добро, например, вчера вечером. Хорошо, пусть даже они вывозили бы в воскресенье: дать полицию, дать машины или машины за свой счет, погрузка, аккуратно, чистенько, раз-раз, все в специальных синих комбинезонах. Нет, они драпали с какими-то мешками, сумками, как идиоты, мародеры хватали всё что плохо лежит. Вот, узнаю брата Васю, узнаю, товарищи, родные вы мои, как я вас люблю! 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Роман из Истры. Никто почему-то не задается вопросом: кому это выгодной всё?

С.ДОРЕНКО: Я про добро спрашиваю, Роман. Ну давайте про добро, хочется мне про добро, ребята. Ну добро-то все-таки стало добычей мародеров или нет, вот это мне интересно. Владельцы, которые эвакуировались, позвоните, пожалуйста, 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Александр. У нас автобаза с незаконными постройками, нас выгнали. Заехала государственная организация, ГБУ, и они используют наши постройки точно также, без всяких документов, и будут дальше пользоваться.

С.ДОРЕНКО: Потому что другой у них начальник. Начальник помощнее у них, согласитесь. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас. Мародерство опишите мне, пожалуйста, потому что без него мне как-то скучно.  

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не владелец, но я очень активный свидетель того, что происходило вчера на «Академии». Ларьки стали закрываться примерно в 9 утра. Я остановился просто за сигаретами на «Академической». Примерно где-то с 12-ти запустили «Газельки» на тротуар, и там стоял милиционер, следили за тем, что сами торговцы всё это загружали в свои «Газельки».

С.ДОРЕНКО: То есть всё было культурно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Цветы, продукты… я так понимаю, что продукты — там торговый дом «Каховка», так было написано. Всё было культурно достаточно. Спасибо.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мне пишут: «На Пласа-Майор в Мадриде полно мелких магазинчиков». Ребят, Пласа-Майор в сезон забивается ресторанами, включая ресторан, где был Хемингуэй, и включая ресторан, в котором никогда не было Хемингуэя. Там на одном ресторане написано «это ресторан, в котором никогда не было Хемингуэя». Но там нет никаких строений, насколько я припоминаю. Там просто по периметру, под анфиладой, магазины, магазины. В одном из них я купил себе шляпу прекрасную. Другое дело, что когда ты выйдешь с Пласа-Майор, в одном из направлений (инстинкт подскажет, в каком) там есть прекрасный павильон временный, который был бы снесен в Москве, но не снесен в Мадриде, павильон метров наверно 50 на 20, крупный павильон, где подают вкуснятину, сладости в частности, колбасы, ветчины всевозможные, хамон, и там же есть прекрасный прилавок, у которого вы найдете меня — там подают трех видом устриц с шампанским. Ты берешь дюжину устриц, тебе дают фужер шампанского: дюжина таких устриц, потом таких, а потом британь, еще какие-нибудь Сантандера устрицы — подают трех-четырех видов устриц с шампанским. Вот там вы найдете меня. Это за Пласа-Майор, это не на самой Пласа-Майор. Зачем вы муть какую-то здесь пишете? «В воскресенье на “Октябрьском поле” культурно выезжали МТС и другие конторы», — рассказывает 53-й. Еще одно свидетельство, 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. В Мневниках был огромный рынок, если вы помните, несколько лет назад.

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот там было мародерство.

С.ДОРЕНКО: А сейчас, я вам хочу сказать, там сделал Никита Небылицкий, по его словам, родственник владельца «Серебряного дождя», Никита Небылицкий сделал мотошколу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы представляете, огромный рынок, где торговали всем: и рыбой, и овощами, сколько народа там было. Много лет там ничего не было, никакого ни «мото», до этого просто всё стояло. Человек спросил «кому это выгодно?» Просто поругался Церетели с Юрием Михайловичем.

С.ДОРЕНКО: Поругался? Нет, он святотатственно не мог с ним поругаться, он наоборот всегда думал о нем как о полубоге.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Церетели завел много родственников, и там хозяева были грузины, в принципе, тоже родственники Церетели. Там еще был очень успешный совхоз «Тепличный». И когда совхоз «Тепличный» стали оттуда выселять…

С.ДОРЕНКО: Никита, приветствую, доброе утро.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Привет.

С.ДОРЕНКО: У меня сейчас слушатель был, который всплакнул, что какие-то ужасные родственники Церетели…, рынок, который был в Мневниках, и рассказывает про твою территорию. Расскажи, как ты снес рынок и воцарился.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Взял Церетели, долго его бил.

С.ДОРЕНКО: Нет, ну серьезно. В связи со сносом палаток мне сейчас звонят люди и, в частности, вспоминают в слезах, как ты каким-то ужасным образом снес им рынок, где они покупали молочко, творожок и всякую шнягу.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Так и пришлось сделать. Я же жестокий человек. Они молочко, а мне рынок нужен.

С.ДОРЕНКО: Что ты думаешь о сносе павильонов в Москве?

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Под одну гребенку несут и тех, кого нужно сносить, и тех, кого не нужно.

С.ДОРЕНКО: Это же в интересах красоты. Например, у тебя выскочил прыщ, не скажу, на каком месте, ты же сносишь его и плюс вокруг до сантиметра кожи.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Когда сантиметр, то ничего, а когда вместе с ногой, если прыщ не на ноге, вот что плохо.

С.ДОРЕНКО: (Смеется) Это же для красоты, в интересах эстетики. Он был поэт, он хотел, чтобы там девочки бежали… Сейчас там пирамида, а в другой момент там будут бежать девочки с косами, с бантиками, с бабочкой, которая на колесике, и хлопает крыльями.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Отличный образ! И мертвые с косами стоят, и тишина.

С.ДОРЕНКО: Нет, красота! Голуби, юные пенсионеры, 60-65 лет, сидят и листают Penthouse на скамеечках.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: А скамеечки нужно вывезти из парка «Сокольники» такие зелененькие.

С.ДОРЕНКО: У нас на Щуке поставили новые.

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Новые не интересно. Нужно же компилировать то, что было хорошего при советской власти, и то, что появилось теперешнее.

С.ДОРЕНКО: То есть ты в целом разделяешь?

Н.НЕБЫЛИЦКИЙ: Я да. Причем я предлагаю скамеечки ставить на крыши павильонов, тогда мы совместим два процесса.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Это был Никита Небылицкий. Я просто представил вам человека, который самым коварным, беззастенчивым образом снес во Мневниках рынок и воцарился там со своими мотоциклами. Тот самый Небылицкий, который на спор гонял в Ростов за рекордное время на мотоцикле, потом на спор гонял в Лиссабон на мотоцикле. Он такой лихой.

А.ОНОШКО: Хорошо.

С.ДОРЕНКО: И если вдохновение посетит его, он рассказывает, как он до Сомали через Африку доехал на мотоцикле. Но это он не каждый раз рассказывает, потому что это рискованный рассказ. В этом рассказе так много нестыковок, что этот рискованный рассказ он предпочитает подать тебе уже на сладкое, в конце, когда ты поверил предыдущим рассказам.

А.ОНОШКО: А сейчас с ним что?

С.ДОРЕНКО: Он прекрасен.

А.ОНОШКО: Мы слышали его чувство юмора.

С.ДОРЕНКО: У него мотошкола, у него там прекрасные девы какие-то, записывают тебя туда и всё на свете.

А.ОНОШКО: Я думала, учатся или обучают.

С.ДОРЕНКО: У меня есть зарисовочка, что такое дева на мотоцикле: дева, которая водит мотоцикл, если только она не экзотик-вуман из «Джонни Инглиш 001» первая серия, там была прекрасная дева на мотоцикле с итальянской фамилией, актриса, а остальные девы на мотоцикле, в общем, конечно бучи, мужиковатые. Правильная дева на мотоцикле — это та, которая сидит за водителем, то есть телочки — телочки мотоциклистов. Они не должны сами ездить за рулем, иначе они превращаются в бучи, ей-богу. Я ездил в мотоциклетные школы и видел телок на мотоциклах, которые учатся на сдачу прав. Нет красоток. Также около мотоциклетных школ прекрасные девы ожидают мотоциклистов и садятся за спиной мотоциклиста — вот эти хороши.

А.ОНОШКО: Там есть красотки.

С.ДОРЕНКО: Да! Есть совсем прекрасные.

А.ОНОШКО: Но это были не мотоциклисты, это были их бучи.

С.ДОРЕНКО: Нет, бучи за рулем, а телки за спиной сидели. Тут надо точно разграничивать.  

НОВОСТИ

ОБЗОР ПЕЧАТИ

А.ОНОШКО: Рацион населения всё дальше от нормы. «Независимая газета» рассказывает о том, что мы стали потреблять меньше мяса, рыбы и перешли на бакалею, макароны, крупы больше стали покупать. А это не очень хорошо. Кстати, если вы хотите узнать, что нам рекомендует Минздрав, то в середине статьи есть набольшая, на три строчки, рекомендация. Оказывается, мяса мы должны съедать 70-75 килограммов в год на человека, рыбы — 18-22 килограмма, молока и молочных продуктов от 320 до…

С.ДОРЕНКО: Сделается запор, Насть. Этот адский совет невыполнимый.

А.ОНОШКО: Невыполнимый, я тоже подумала.

С.ДОРЕНКО: Вместе с этим советом нужно выдавать людям в пластиковой сумке набор клизм. Как можно жрать столько мяса?! Прекратите! Как не стыдно!

А.ОНОШКО: Запивать надо просто. Чем больше жидкости, тем лучше стул. Вы разве не знаете?

С.ДОРЕНКО: Какой стул? Ешьте фрукты, вот вам стул. Люди отказываются от мяса, но не из бедности, а из-за повышения культуры питания. Люди становятся культурнее.

А.ОНОШКО: Знаете, такое понятие «фруктовый фастфуд»? Знаете что входит?

С.ДОРЕНКО: Нет.

А.ОНОШКО: Нельзя бананы, виноград.

С.ДОРЕНКО: Это мы читаем Алехандро Юнгера. Почитай, пожалуйста. Сейчас самый модный чувак в Америке.

А.ОНОШКО: А что надо есть тогда, скажите, пожалуйста?

С.ДОРЕНКО: Тебе дать совет по еде?! Запрещены пасленовые все — картошка, помидоры, баклажаны, перец — запрещены начисто.  

А.ОНОШКО: А баклажаны что, пасленовые?

С.ДОРЕНКО: Да, они пасленовые!

А.ОНОШКО: А кабачки? Они же родственники.

С.ДОРЕНКО: Кабачок это огурец, баклажан это пасленовые. Запрещены пасленовые, глютеновые, а именно, пшеница запрещена, рожь запрещена, овес запрещен.

А.ОНОШКО: А что можно?

С.ДОРЕНКО: Можно только бурый рис и гречку, точка. Ты запоминай, не надо вытаращивать глаза на меня!

А.ОНОШКО: Я запомню.

С.ДОРЕНКО: Запрещены пасленовые, запрещены глютеновые. Запрещено всё молочное начисто, вообще. Это по Алехандру Юнгеру.

А.ОНОШКО: А как это будет называться?

С.ДОРЕНКО: Это называется Алехандро Юнгер морочит вам голову, это кардиолог из Уругвая, который сейчас сделался в Америке. Америка влюбляется, как Советский Союз.

А.ОНОШКО: Журнал «Крестьянка».

С.ДОРЕНКО: Да. Запрещены бананы, запрещен виноград и все производные винограда, включая вино, дорогая. Переходи лучше на другую диету.

А.ОНОШКО: На какую?

С.ДОРЕНКО: VB6 — это вторая модная в Штатах диета.

А.ОНОШКО: Vegan Before 6pm.

С.ДОРЕНКО: «До шести веган», в шесть ешь бифштекс с красным вином. До шести веган полный, то есть жрешь фрукты до шести, потом стейк с вином.

А.ОНОШКО: Вы так думаете, что фрукты это очень полезно.

С.ДОРЕНКО: VB6 набери в интернете.

А.ОНОШКО: А если вы живете в такой полосе, где они не произрастают?

С.ДОРЕНКО: Тогда следуй Хироме Шинья — это модный диетолог в Калифорнии.  

А.ОНОШКО: Надо ехать в Японию.

С.ДОРЕНКО: Нет, это Калифорния.

А.ОНОШКО: У него рис с рыбой, я поняла уже, и водоросли.

С.ДОРЕНКО: Бурый рис, дорогая. Водоросли и рыба иногда — это диета шимпанзе.

А.ОНОШКО: А если у нас здесь нет рыбы, только ерши, что нам делать?

С.ДОРЕНКО: Жри мясо тогда.

А.ОНОШКО: Это был «Обзор прессы».

С.ДОРЕНКО: Это неправильная рекомендация! Забудь эту рекомендацию! Всё, что здесь написано, написано для того чтобы у людей была рак, и они умерли в 58 лет. Не читай эту хрень! Только меня слушай. Поехали дальше.

Есть серьезные вещи, а есть шутейные вещи. Можно я скажу какие-то важные вещи: банки Швейцарии начали проверки своих клиентов-россиян. Я думаю, граждан России. UBS, в частности, крупнейший банк в Швейцарии теперь рассылает письма о необходимости предоставить копию уведомления о контролируемых иностранных компаниях. Объясняю: люди на офшорку завели счет в UBS, указали, что они бенефиширы, но по русскому закону они должны уведомить русские власти о том, что у них есть контролируемые оффшоры, что они де-факто контролируют. Теперь им рассылают уведомления, чтобы они прислали копию уведомления с печатью налогового органа, что у них есть контролируемая офшорка. Вот доставалы!

А.ОНОШКО: Правильно. Все уважающие себя крупные державы, как мы.

С.ДОРЕНКО: Что значит «крупные державы, как мы»? Это значит, что наши власти договорились с швейцарскими властями. Народ из UBS перейдет в Австрию, как давеча, и в Германию. Все сидели в Австрии, потом в Австрии остались одни хохлы, хохлы по-прежнему в Вене держат все счета. Русские съехали в Швейцарию, очень хорошо. Сейчас Швейцария начнет кочергой шевелить, все бросят к чертовой матери Швейцарию, поедут назад в Австрию или в Сингапур. Детский сад, глупости какие-то. Меня интересует действительно… А вот еще мелочь. Я сейчас подойду к тому, что интересует меня действительно. Первый случай гибели человека от метеорита зафиксировали индийские ученые из Национальной физической лаборатории. Жертвой метеорита стал водитель Камарадж из села Веллор в штате...

А.ОНОШКО: Камарадж это имя?

С.ДОРЕНКО: Имя или штат, или город. Там такой Камарадж, Веллор, Тамил-Наду. Одно из этих слов означает штат, другое — село, а третье означает самого человека, и не парит, какое слово к чему относится. Дальше, а сказал об этом главный министра штата Джаярам Джаялалитха.

А.ОНОШКО: Что вы говорите?

С.ДОРЕНКО: Мне нужно капельницу! Доренко под капельницу! Около учебного заведения в земле образовался небольшой кратер, около метра в диаметре. То есть на месте человека, его так прихлопнул метеорит… Он, наверное, загадывал желание, когда увидел, как звездочка летит; он загадал желание, и она его прихлопнула.  

А.ОНОШКО: Вы знаете, у нас есть другие новости из Индии.

С.ДОРЕНКО: Что такое?

А.ОНОШКО: Индийский военный пролежал под снежной лавиной неделю и выжил.

С.ДОРЕНКО: Не знаешь главную новость Индии.  

А.ОНОШКО: Какая же?

С.ДОРЕНКО: Главная новость Индии заключается в том, что они по четвертому кварталу прошлого года превысили китайские темпы роста — 7,5% роста показали, в том время как Китай сделал 6,9%. То есть Индия превысила, как локомотив роста на планете Земля…

А.ОНОШКО: Может вкладываться в рупию пора?

С.ДОРЕНКО: Какую рупию? Вкладывайся в международные корпорации, которые работают в Индии, вот и всё. На юго-востоке Германии (мы сейчас говорим про интересное) столкнулись два пассажирских поезда. При столкновении, происшедшем в городе Бад-Айблинг, несколько вагонов сошли с рельсов. По данным полиции, есть пострадавшие. Движение поездов приостановлено. Вот почему в Европе такое происходит, можешь объяснить? Потому что все уже там не европейцы! Там европейцев не осталось! Сплошные индусы! Это случилось полтора часа назад. Полтора часа назад в Германии два поезда влепились друг в друга. Это может быть у немцев?

А.ОНОШКО: Как мы видим теперь, да.

С.ДОРЕНКО: Нет, не может.

А.ОНОШКО: Я напомню, наша саночница-бобслеистка, включили светофор не тот — столкнулся боб, и она только сейчас, три года спустя, только ходить начала.

С.ДОРЕНКО: Значит, это были мигранты, пустили боб мигранты, всё мигранты.

Всё, переходим к важной теме, которую я берег для вас. Тема называется так — как выпихнуть детей из родительской квартиры. Как их к чертовой матери выгнать из квартиры — вот тема, которая требует обсуждения. «Московский комсомолец»: тело заслуженной актрисы России Александры Завьяловой обнаружили 3 февраля. Ну, это все знают.

А.ОНОШКО: Садальский сначала написал.  

С.ДОРЕНКО: Сначала Садальский, но мы его не виним.

А.ОНОШКО: Он просто развел руками и сказал: почему все молчат, за два восьмидесятилетия…

С.ДОРЕНКО: Видел я. То, что в смерти женщины виноват ее родной сын, выяснили не сразу. 7 февраля Петр Завьялов, ему 40 лет, давал признательные показания: был пьян, возникла ссора, ударил ножом мать, больше ничего не помню. Дальше выясняется, Настя, давай кровавую историю, как он отнимал у нее деньги. Ты же мне рассказывала на летучке.

А.ОНОШКО: Ее перестали снимать в какой-то момент.  

С.ДОРЕНКО: Почему?

А.ОНОШКО: Так бывает. Никто это объясняет.

С.ДОРЕНКО: С тетками бывает, что они больше не молочно-восковой спелости и больше они нафиг никому не нужны.

А.ОНОШКО: С мальчиками тоже такое бывает.

С.ДОРЕНКО: Нет, с мальчиками такого не бывает. Мальчики с возрастом набирают фактуру, мальчики с возрастом набирают ум и запах самца с деньгами.

А.ОНОШКО: Сын Завьяловой хороший пример про самца с деньгами, который ходил получал за нее в профсоюз деньги. Она последний раз в 1992 году снялась, в психиатрической клинике лечилась от депрессии, между прочим, от невостребованности. В итоге он ходил получал за нее деньги, работал в строительстве как будто, а вообще не работал, был алкоголиком, ему 40 лет.

С.ДОРЕНКО: Вопрос заключается в следующем: что делаете конкретно вы для того, чтобы избавиться от собственных детей и выгнать их из своей квартиры? 7373-94-8. Второй вопрос, который я хотел поставить на голосование. Давайте очертим масштаб проблемы. В вашей квартире живет более одного поколения гуманоидов, то есть, например, вы живете с предками либо вы живете с детьми, но живет более одного поколения в вашей квартире: да — 134-21-35, нет — 134-21-36. Я имею в виду половозрелых, маленьких не берем, детишки, пожалуйста, пусть живут. Имеется в виду дети старше восемнадцати; в вашей квартире живут два поколения взрослых людей, то есть уже ребенку 18+. Вы живете с предками и вам более 18 — 134-21-35 — да, или с вами живут ваши дети  — 134-21-35 — да. Нет, вы живете только одни или с малышами — 134-21-36. Пожалуйста, у меня 70% на 30%. Задача стоит так: от них как-то избавиться, как-то их схарчить, как-то их выгнать. Я не знаю, как.

А.ОНОШКО: В самостоятельную жизнь.

С.ДОРЕНКО: Настя, какие ты предпринимаешь усилия, чтобы они ушли.

А.ОНОШКО: Я пока думаю.

С.ДОРЕНКО: Дети должны уйти!

А.ОНОШКО: Можно, например, выбрать непривлекательное место для жизни.

С.ДОРЕНКО: Специально жить в хлеву, нарочно не убираться, всюду чтобы семечки были, оплевано всё.

А.ОНОШКО: Создаешь невыносимые условия, они уходи.

С.ДОРЕНКО: Дальше, постоянно зудеть — руки помыл, почему не спишь?

А.ОНОШКО: Они вас убьют! Зря вы так.

С.ДОРЕНКО: Убьют да?

А.ОНОШКО: Да, напьются и убьют.

С.ДОРЕНКО: Надо сделать так, чтобы они ушли лет в 16. Как этого достичь?

А.ОНОШКО: В 16 рановато.

С.ДОРЕНКО: Я ушел в 16 в общежитие! Но я переехал в другой город.

А.ОНОШКО: Это гениально так сделать, чтобы переехать.  

С.ДОРЕНКО: В 16 лет я поступил в Университет дружбы народов и стал жить в общежитии, 8 блок, пожалуйста, проверьте.

А.ОНОШКО: Человек не вернется никогда, главное как можно дальше отправить.

С.ДОРЕНКО: Отправить в другой город. У меня друзья в 14 отправили дочь в Великобританию. Они говорят: господи, как хорошо, боже милостивый.

А.ОНОШКО: Обратный пример. Это плохо, это рановато, в 16 это еще ребенок. Моя подруга только что работала в Англии в психиатрической клинике переводчиком.  

С.ДОРЕНКО: Что вы делаете, чтобы каким-то образом избавиться от детей, товарищи? Потому что потом в 40 они напиваются… Сначала сын Завьяловой отнимал деньги, если верить прессе, потом он напивался на эти деньги, она в нищете голодала, после чего он ее убил. Говорит: голодаешь ты плохо, дай-ка я тебя убью. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Гурген.

С.ДОРЕНКО: Гурген, согласитесь, что избавиться от детей — это главная задача.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Получается, что де-факто да. Скажите мне, мы с вами репродуктивного возраста?

С.ДОРЕНКО: О, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я тоже хочу надеяться, что да. Видите ли, я живу в квартире с двумя очень престарелыми людьми (моими родителями), им по 79, им восьмидесятый год. Понимаете, дело в том, что разница в возрасте между конфликтом отцов и детей уже нивелировалась давным-давно, мы все в возрасте. А всё начиналось с того, что 8 блок…

С.ДОРЕНКО: Где я жил в общежитии.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я разделял комнату с двумя господами из Папуа — Новой Гвинеи, это была 316 комната.  

С.ДОРЕНКО: Как интересно! Они говорили так «а, сэпа посибль»?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они говорили… (говорит на иностранном)

С.ДОРЕНКО: Какая прелесть, это прекрасно. Значит, родители от вас не могли избавиться, вот и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что они не не могли, а я не мог избавиться от поразительного внутреннего ощущения инстинкта, что мне хочется иногда свернуться клубочком и превратиться в беззащитное создание, за которым будут ухаживать родители, вплоть до того что позволить им такую мягкую семейную дедовщину как «помыл ли я уши».

С.ДОРЕНКО: Вы изысканный аристократ духа, и вашем случае поножовщины не будет! Но во всех других случаях, к сожалению, доходит до поножовщины, Гурген. Я останавливаю это голосование: 61% на 39%. 61% наших слушателей заявили о том, что с ними живут взрослые дети, старше восемнадцати, либо они живут с предками и им самим больше восемнадцати. Только 39% наших слушателей живут сколько-нибудь нормально. Юрий Николаевич, слушаю вас, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, звякните мне после одиннадцати!

С.ДОРЕНКО: Обязательно звякну вам после одиннадцати! 7373-94-8. Это же проблема.

А.ОНОШКО: «Надо брать пример с бобров», — пишет 80-й.

С.ДОРЕНКО: А что бобры?

А.ОНОШКО: SMS: «Они просто молодых выгоняют, чтобы те строили свою запруду».

С.ДОРЕНКО: А львы выгоняют молодых самцов, самок оставляют. Дайте мне положительный опыт, как вы избавились от детей, как вы их вытолкнули из гнезда, как вы сделали так, чтобы они жили отдельно? Звоните только те, кто сумели вытолкнуть из гнезда, и дело не дошло до поножовщины, просто не успело. 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро.

С.ДОРЕНКО: У вас есть позитивный опыт?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я с родителями живу.

С.ДОРЕНКО: Так нет же, мне нужен позитивный опыт! Товарищи, мне нужен позитивный опыт людей, которые сумели избавиться от детей, вытолкнуть их, поставить их на крыло.

А.ОНОШКО: Чтобы они не возвращались уже.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Вас поставили на крыло.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Нет. Я спихнул тоже в Англию.  

С.ДОРЕНКО: Вот видите! В каком возрасте?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В тринадцать.

С.ДОРЕНКО: Это был мальчик.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, девочка.

С.ДОРЕНКО: Но в тринадцать она еще не слишком ли доверчивая и маленькая?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, она сказала «папа, а что в восемь не послал?» когда она там два года прожила.  

С.ДОРЕНКО: А, когда уже привыкла.

А.ОНОШКО: А сейчас сколько ей?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас 15.

С.ДОРЕНКО: Уже готовится к колледжу и так далее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Теперь с финансами, вы же знаете. Сколько фунт год назад стоил, а сколько теперь. И проблема большая — как это продолжать удовольствие.

С.ДОРЕНКО: А вы должны, тут уже надо все равно ставить на крыло.

А.ОНОШКО: А вы ей предлагали вернуться?

С.ДОРЕНКО: Ни в коем случае.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, она не хочет. Что вы!

С.ДОРЕНКО: Чтобы она в десятый класс пошла здесь: здесь надо по-русски грамотно писать, мягкий знак ставить некстати, запятые и прочее. Зачем?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно верно.  

С.ДОРЕНКО: Это невозможно. Ребенок два года учится в Великобритании. Как он вернется сюда, обнаружив полную безграмотность и так далее в русском языке, поставят двойки. Нет, нет. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я по поводу радио.

С.ДОРЕНКО: А я по поводу детей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, мы сделали проще — мы просто сами свалили и всё.

С.ДОРЕНКО: А как свалили?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Купили «однушечку» в Красногорске.

С.ДОРЕНКО: А ребенку оставили. В каком возрасте?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас ей 20 лет, она учится в институте. Более того, иногда жена пытается пойти убраться в эту квартиру, я туда ее не пускаю.

С.ДОРЕНКО: Не надо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Однажды мне нужно было отнести некую вещь, мне открывает джентльмен в трусах, я представляюсь, что я доставщик пиццы, ставлю на порог и ухожу, досвидос.

С.ДОРЕНКО: А чаевые?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, потому что я растерян, а он тоже удивлен.

С.ДОРЕНКО: Дядька поставил на порог какие-то сумки с холодцом. (Смеется) 7373-94-8. Здравствуйте. Позитивный опыт, как вы смогли выпихнуть детей. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мой отчим сказал «хватит в 25 лет жить с родителями», и после того как сделали ремонт в квартире — отправил. Хотя очень долго я не хотел уезжать.

А.ОНОШКО: А как это выглядело? Собрал сумку и поставил за дверь или что?

С.ДОРЕНКО: Иди, брат, в люди.

А.ОНОШКО: Строй свою запруду.

С.ДОРЕНКО: Отчим в 25 лет поставил на порог, разогнался и дал пыром по копчику.

А.ОНОШКО: Нет, пыра у него не было.

С.ДОРЕНКО: Пыр был, пыр есть у всех.

А.ОНОШКО: Мы не знаем, как он выглядит, мы только слышим от вас.

С.ДОРЕНКО: Пыр не знаешь? Пыр — это носком ботинка.

А.ОНОШКО: Я всю жизнь воображал себе какую-то изогнутую палку.

С.ДОРЕНКО: Нет. Удар пыром — это носком ботинка. Надел кованые «Доктор Мартинс», разогнался и врубил пыром по копчику!

А.ОНОШКО: Вы можете так сделать, но ребенок может присесть, развернуться и поползти обратно вместе с вещами, и в этот момент вам нужно собраться и не пустить его. Я так понимаю? Вот что делать?

С.ДОРЕНКО: Нужна сила воли, Насть, нужно ожесточать сердце. «Мне 30 лет, — пишет 87-й, — в 15 ушел от родителей, сам заработал на квартиру. Живу с женой и дочкой (2,5 года). Всё в наших руках». 87-й, но вы незаурядный человек! SMS: «Сына в военное училище». Опасная тема — военное училище. Мне сказали, какое-то военное училище, кадетское православное, там просто супер. Я посмотрел в интернете: родители пишут про это училище, что офицер запирает детей на ночь в комнате на ключ и если им нужно по малой нужде (они на четвертом этаже), они распахивают окна, становятся на подоконник и мочатся вниз. Это запрещено, но офицера не дозваться, потому что он их запер на ключ и ушел. Короче говоря, я подумал, что это плохое училище.

А.ОНОШКО: Давайте бутылочку с собой.

С.ДОРЕНКО: А, правильно, пластиковую бутылочку.

В ДВИЖЕНИИ:

С.ДОРЕНКО: Ребята, те, кто ездил совсем рано утром, сегодня развлекались просмотром крушения ларьков. Это было очень механистически красиво, похоже на съемки голливудского фильма. Я очень радовался. Сейчас, я думаю, уже ничего не осталось такого красивого. Да, Настён! Мы провели этот выпуск. Мы пойдем и проживем его, этот вторник, 9 февраля.