• Интервью с главой департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы Олегом Бочаровым

    15:05 Фев. 10, 2016

    В гостях

    Олег Бочаров

    Глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы

    Ю. БУДКИН: Это радиостанция «Говорит Москва». Сегодня среда, 10 февраля. Сейчас 15 часов 7 минут. Меня зовут Юрий Будкин. Всем доброго дня! А наш гость сегодня — Олег Бочаров, глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства в Москве. Олег Евгеньевич, здравствуйте.

    О. БОЧАРОВ: Добрый день, Юрий.

    Ю. БУДКИН: Прямой эфир, поэтому можно звонить: 7373948 (код города — 495). SMS-портал: +79258888948. Можно через сайт govoritmoskva.ru писать, там есть такая кнопочка специальная «Сообщение в эфир». Вот это всё прямо сразу сюда в студию попадает. Можно через Twitter пользователю govorit_msk.

    «В Москве начали, — так это пишут в СМИ, — масштабную операцию по сносу киосков и торговых павильонов». Правда, при этом оговариваются, что это у нескольких станций метро. Олег Евгеньевич, это только начало или это какой-то конечный процесс мы наблюдали прошлой ночью?

    О. БОЧАРОВ: Я не понимаю, что такое «начало» и «конечный процесс».

    Ю. БУДКИН: Ну как? Вот не сносили…

    О. БОЧАРОВ: Четыре года назад 8 тысяч павильонов было убрано с территории города. Теперь ещё 100. Кстати, после тех 8 тысяч… Я просто руковожу в Правительстве Москвы работой Штаба по защите бизнеса. Это специальный орган, который возглавляет мэр и который собирает все жалобы. Моя задача — работать с тем, чтобы возможности для бизнеса росли. То есть это, наверное, главная причина моего присутствия сегодня как эксперта здесь.

    Так вот, жалоб-то не было по статистике за эти четыре года. Были опасения, что это изменит ценовую политику. На самом деле цены и ассортимент потребительских товаров пошли вниз. Два года назад (я ещё был депутатом Мосгордумы тогда) мы делали специальную передачу на РБК: что вообще творится с павильонами, с палатками, с киосками и как вообще они действуют на розничные сети? Так вот, тогда были приглашены представители этих старых классических московских магазинов, так называемые стрит-ритейлеры. Обычно пять-шесть магазинов управляются одной компанией, это магазины у дома. Были приглашены сети «Пятёрочка», «Лента».

    И стрит-ритейлеры жаловались, что, с одной стороны, они не могут держать из-за объёмов просто такую низкую цену, как сети, и сети демпингуют их по определённым группам товаров, а по тем группам товаров, на которых они могли бы заработать, находясь у дома, в непосредственной близости (свежее молоко, хлеб), их выдавливают как раз палатки. И мы видели, как очень часто… Это сейчас мы говорим чисто про бизнес пока — не про метро, не про канализацию, не про газоснабжение, на котором стояли эти объекты, а мы говорим просто про бизнес.

    Так вот, владельцы этих магазинов говорили, что по себестоимости продуктов они платят и инвестируют в пять раз больше, потому что им нужно ремонтировать свои магазины (это капитальные строения), они вкладывают в зарплаты, они, безусловно, подвержены большему количеству проверок и ответственности, потому что, как правило, они в жилом доме. А палатка по себестоимости в несколько раз ниже. Сама палатка окупается за пять-семь месяцев, это же все знают, и все это считали. И как раз они жаловались на то, что количество этих объектов не позволяет им… Им держать ассортимент нужно, а ценой регулировать доступность нельзя, потому что всю маржу (а маржа больше у палатки) снимают именно там. Это была главная проблема, она и остаётся.

    Я почитал всё, что ночью писали. Сразу могу сказать: да, безусловно, для арендаторов — тех, кто арендовал в этих палатках… Это вторая проблема. То есть пострадали-то хозяева вроде бы, это их объекты незаконно находились на этом месте.

    Ю. БУДКИН: Мы слышим арендаторов, как правило.

    О. БОЧАРОВ: Да. Смотрите, я специально отработал весь вечер на Таганке. Все арендаторы получили каникулы. Это если собственник сносимых объектов ведёт себя со своими арендаторами в некоторой степени, в деловой этике порядочно: он предоставляет им аналогичное место, даёт им каникулы. И все арендаторы на Таганке (просто я там был) вывезли к 11 часам всё своё оборудование самостоятельно. И они переместились, практически им были предоставлены места в другом павильоне. То есть со всеми ними договорились.

    И вот если вдруг какой-то арендатор пострадал (во-первых, безусловно, мы ждём это заявление в штаб), то это уже деятельность собственника. Это значит, что он его дотянул до последнего дня, не предупредил его, хотя сам был предупреждён за месяц об этих условиях, не сделал ему встречное бизнес-предложение. Он живёт на аренде, то есть он поставил своё имущество незаконно на какую-то территорию. Эта территория моя и ваша, Юрий.

    Ю. БУДКИН: Это бесспорно. Вот когда вы говорите «незаконно», то это бесспорно.

    О. БОЧАРОВ: Он на этой территории поставил. Никто не оспаривает сам объект. Некоторые получили право собственности на объект. Как получили — с этим должны разбираться следственные органы.

    Ю. БУДКИН: Но это же право собственности.

    О. БОЧАРОВ: Пусть разбираются, кто выдавал. Я просто с 1995 года работал в районах, в 1997 году был избран депутатом Мосгордумы. Ещё тогда районы управы были, субпрефекты. Они выдавали разрешения, потому что магазины не справлялись, был дефицит товаров, и городу нужны были вот эти товаропроводящие шунты. Если помните, тогда сказали, что лотки — это плохо, хотя они тоже разрешались. На Таганской площади стояли лотки, у метро «Пресненская» стояли лотки.

    И чтобы организовать эту торговлю тогда было принято решение… Вспомните, стали первыми не палатки, а тонары. То есть это то, что на колёсиках прикатывалось, торговало, а потом укатывалось; загружалось товаром, опять прикатывалось и опять торговало. Так вот, тогда именно эти тонары, то есть эти прицепы… Это не то чтобы павильон на колёсах, а это были прицепы. Потом их стали уже накрывать, и наш автопром тогда стал производить эти штуки. А потом их стали снимать с колёс и поняли, что их возить туда-сюда неэффективно: «Мы их поставим на специальные подпорочки, на кирпичики, и пусть стоят». Потом неэффективно (и, кстати, очень часто противозаконно) бросили два провода и стали забирать электроэнергию.

    Ю. БУДКИН: А потом они получили документ.

    О. БОЧАРОВ: Нет, сначала стал фундаментик такой.

    Ю. БУДКИН: Понятно.

    О. БОЧАРОВ: Они спросили? «Вот нашу тонарочку поддувает снизу, низ сгнил. Давайте мы его на фундамент поставим». И все эти разрешения были тогда временные — надо вот это ещё понимать. И почему тогда возле метро принимали решения субпрефекты? Потому что людям нужно было доставить товар по сходной цене. И тогда эта торговля была разрешена.

    Ю. БУДКИН: Это понятно. Но всё-таки свидетельство о регистрации права — вот это что?

    О. БОЧАРОВ: Во-первых, свидетельство о регистрации права выдаётся в других органах, это уже не деятельность управы. Это свидетельство о регистрации собственности. Это уже регистрирующие органы, это уже совершенно другое законодательство.

    Ю. БУДКИН: Но разве собственность можно снести вот так, без судебного решения?

    О. БОЧАРОВ: Подождите. Здесь есть некоторая путаница. Во-первых, судебные решения по документу есть, по всему перечню есть. То есть о чём это судебное решение? Я специально переведу на бытовой уровень.

    Ю. БУДКИН: Это важно.

    О. БОЧАРОВ: Да. Представьте, у вас хороший дом (допустим, загородный), он рядом со станцией, какой-нибудь платформой, мимо ходит много людей. И к вам приходит кто-то и говорит: «Слушай, можно я у тебя вот здесь рядом с заборчиком постою и поторгую?» — «Можно». Потом он говорит: «Заборчик сломался. Хочешь, я тебе его починю, но только я за заборчиком постою?» Вы не появляетесь у себя год, приходите — а там уже гаражик стоит. Он говорит: «Ну, я на машине привожу. Можно уже будет гаражик?»

    А дальше вы приходите, и того, кто гаражик построил, нет, а уже есть третий человек, который владеет этим гаражом, которому он продан по непонятной схеме, и он уже не сам торгует, а он уже ещё и арендатора пригласил, то есть с вашей земли изымает маржу фактически. Действительно его имущество может быть как-то зарегистрировано. Вы говорите: «Слушай, я не против, чтобы тут твой гаражик стоял, только это земля моя, и у меня здесь проходит под твой землёй газопровод мой, и я его должен переложить. Да неважно, что я с ним должен сделать. То есть я не против того, что это твоя собственность, она твоя, но она здесь расположена незаконно. Убери свой гараж». И всем собственникам было предложено: вопросов нет, это ваши объекты.

    Ю. БУДКИН: То есть с точки зрения закона вот этот список… Вы же сами говорите, что ночью читали. Значит, вы наверняка читали, что главное…

    О. БОЧАРОВ: Почему ночью я читал? Я в принципе читал.

    Ю. БУДКИН: И в принципе читали. Ночью вы читали возражения по этому поводу, что люди пишут и говорят.

    О. БОЧАРОВ: А, ночью читал, что люди пишут?

    Ю. БУДКИН: Ну да.

    О. БОЧАРОВ: Ещё раз. Смотрите, 222-я статья, часть 4-я, она говорит, что если субъект федерации (то есть это публичный орган), представляющий мои, ваши и интересы всех жителей, говорит о том, что объект стоит на коммуникациях, то сначала орган власти убирает этот объект, а уже потом разбирается. То есть тут вступает в силу то самое обязательство власти. Причём ещё раз повторюсь, мы за месяц известили всех собственников объектов и сказали им: «Коллеги, мы вам даже дадим компенсацию за перенос, пожалуйста, — и эта компенсация была посчитана. — Уберите свои объекты сами, распорядитесь своим имуществом. О’кей, вы же можете на законных основаниях (и в городе это есть) пойти и построить торговые объекты. И они строятся, миллионы квадратных метров торговых площадей сдаются. Инвестируйте грамотно туда, где законным образом это можно всё совершить. Пожалуйста, мы не против». Но вы знаете, какая была реакция. «Доторгуем до последнего».

    Ю. БУДКИН: Никакой, видимо.

    О. БОЧАРОВ: Так это же уже и есть b2b-обман, то есть: «Дотяну до последнего, отожму все соки, а потом будь что будет». И потом получается, что город за свои средства очистил общественное пространство. Что это? О чём мы говорим?

    Ю. БУДКИН: Говорят, город готовился к этому, специальные деньги даже выделялись. Нет?

    О. БОЧАРОВ: Во-первых, это обязанность префектур. Они просто подрядчиков взяли. Бюджет города ещё будет расплачиваться за это. Это отдельный вопрос. Но самое главное не в этом. Давайте так. Вот эти тонары, ставшие объектами, — это всё наследие 90-х годов. Он окупился за 7 месяцев, а простоял 20 лет (или 15, или 10 лет). Какая уже маржа из этого объекта, какая прибыль уже извлечена? Коллеги, это называется «имейте совесть».

    Ю. БУДКИН: Сергей спрашивает через Twitter govorit_msk… С нами Олег Бочаров, глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы. Принципиальный вопрос от Сергея: «Правда ли, что среди снесённых строений были строения с записью в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество?»

    О. БОЧАРОВ: Ещё раз. Услышьте, пожалуйста. Объект в собственности. Соответственно, у меня все записи есть, и я как собственник иду и доказываю. Что я могу доказать? Что моя собственность была удалена с этой земли незаконно, в результате чего она была уничтожена, и её стоимость такая-то. Суд рассматривает процедуру, и в случае если вдруг эта процедура нарушена, а суд уже принял решение по процедуре… Если суд видит, что она нарушена, он возмещает собственнику стоимость объекта. Всё. Это в суд, пожалуйста.

    Ю. БУДКИН: Это потому что газопроводы, метрополитен и так далее.

    О. БОЧАРОВ: Дальше вторая тема. Следствие должно разобраться, каким образом временный объект на незаконной территории без должных оснований получил и прошёл эту регистрацию. Это вторая версия.

    Третья версия — собственно моя, и очень важная. Когда говорят: «Может, компенсацию дать вот этим ста?» — я говорю: «Коллеги, вы все предприниматели. Каждый из вас наверняка…» Ещё раз, 40 тысяч заявок от малых и средних предприятий и индивидуальных предпринимателей, занимающихся работой в сфере торговли и услуг. Поверьте, каждый из них сейчас возьмёт кредит и в таком месте поставит палатку, чтобы сдать её в аренду, зная, что даже в самые плохие времена она уйдёт в аренду.

    Ю. БУДКИН: Но это же собственность всё равно. Если вы сносите собственность, вы не должны компенсировать…

    О. БОЧАРОВ: Услышьте, сейчас я про другое. Почему 100 человек… Ну, пусть их гораздо меньше. Ну, 40. Почему 40 человек должны получить исключительное право по отношению к остальным 40 тысячам? То есть мы говорим о том, что в тех местах, где будет организована такая торговля, должен быть открытый конкурс для всех, а не для этих 40 избранных.

    Ю. БУДКИН: То есть там, где была торговля и теперь её снесли, появится новая?

    О. БОЧАРОВ: Нет, там не может она появиться. Ещё раз, это общественная зона. Там должно пройти благоустройство. Департамент торговли рассчитывает же обеспеченность? Всё равно киоски нужны, и мы это понимаем. Нужны киоски с печатью, нужны киоски с цветами, нужны киоски с продуктами питания, с овощами в конце концов. Мы — за. Город утвердил эти типовые планы. Он понимает территориальную схему, где эта обеспеченность требуется, определяет вид. Самое удивительное — город сам готов вкладывать свои средства, строить их для того, чтобы исключить посредника, и напрямую торговое предприятие может арендовать у города без посредника. Какие ещё условия нужны? Мало того, это публичный открытый конкурс с доступом для всех. И он уже проходил в Москве, мы же уже провели этот эксперимент. Каково было удивление молодой (если память не изменяет, из Твери, по-моему) компании, которая говорила: «Мы подали автоматически и даже не знали, что мы можем выиграть». На что это в результате влияет? На конкуренцию, на цену потребления и на ассортимент.

    Ю. БУДКИН: Знаменитый торговый центр «Альбатрос» на Щёлковской — о нём много говорили. В результате, насколько я понимаю, его больше нет. Они утверждают, что они выиграли все суды, вплоть до Верховного. Или подобного рода утверждения тоже про что-то другое?

    О. БОЧАРОВ: Вы знаете, в каждой отдельной ситуации нужно разбираться отдельно.

    Ю. БУДКИН: Но сносили-то их одной ночью.

    О. БОЧАРОВ: Ещё раз. У вас есть некоторое задваивание в голове. Пожалуйста, услышьте. В момент, когда было принято постановление Правительства Москвы, собственники оспорили само постановление, то есть было оспорено право города о сносе, что мы имеем право его снести в таком-то порядке. И город Москва в соответствии с 222-й статьёй суды все выиграл, то есть право так снести эту собственность у нас есть. Понимаете? А суды, про которые говорят оппоненты, очень часто (и мы это тоже знаем) нужны для прав собственности… Пожалуйста, мы не оспариваем это. Это ваша собственность. Мы — за. Но мы её снесли, потому что Гражданский кодекс нам это позволил ввиду угрозы жизни и здоровью, ввиду того, что ваша собственность (мы не сомневаемся в том, что она ваша и вы её владелец) расположена на моей территории незаконно. Ваша собственность находится у меня незаконно.

    Ю. БУДКИН: По поводу «задваивания», как вы сформулировали. Всё-таки требует объяснения Александр Фельдман через сайт govoritmoskva.ru. Мне кажется, что вы уже говорили, но придётся, видимо, повторять. «Кто признаёт здания самовольным строением? Муниципалитет или суд?» Вот кто истолковывает пункт 1-й этой самой статьи 222-й Гражданского кодекса? Александр просит объяснить механизм. Муниципалитет может?

    О. БОЧАРОВ: Мы сейчас про часть 4-ю. Конечно нет. Ещё раз, мы про часть 4-ю сейчас говорим (обратите внимание те, кто читает). Речь идёт о том, по характеристикам объект попадает и каким образом он сносится. Поправки касаются того, как мы действуем. В данном случае мы имеем право, в случае если объект стоит на коммуникации или в зоне публично ограниченной — допустим, в зоне метрополитена, в зоне природного комплекса… Она есть, она на всех картах есть, и объект туда попадает. Пользователи все знают это и знали давно. Просто они решили, что им нужно не узаконить эти земельные отношения, а пойти через узаконивание собственности на объект. Мы не против. Объект ваш, но он самострой с точки земельно-правовых отношений. Он расположен там, где объекты такого вида и такого типа не должны быть расположены.

    Ю. БУДКИН: Во-первых, тут спрашивают: «Это получается, что мы к войне готовимся? Снесли в целях гражданской обороны?» — это 918-й.

    О. БОЧАРОВ: Какой гражданской обороны? Идите и посмотрите, как теперь приятно смотреть на площади просто. Посмотрите. Не буду называть имени человека… Тоже уже в ночи звонит совершенно обычный чиновник самого низкого уровня из Минэко и говорит: «Ой, а что это вы тут делаете?» Я говорю: «Мы тут сносим». Он говорит: «Спасибо. А я тебе писал два заявления про крыс, которые бегают между этими павильонами на углу у метро».

    Давайте честно скажем. Первое. Желание защитить бизнесменов — понятно. Желание сделать так, чтобы, не дай бог, это не стало символом каких-то гонений, — тоже понятно. Ещё раз повторюсь, что в программе Правительства стоит организация подобной торговли на системной и открытой основе — с тем, чтобы мы дали доступ всем предпринимателям, а не только тем, кто в начале 90-х умудрился (может быть, и вполне нормальным путём) договориться о том, что он поставил свой тонар, из тонара сделает киоск, и так далее. Мы уже про эту «матрёшку» рассказывали. Понимаете, да? То есть здесь должно быть общее право. Давайте от этого павильона (иногда трёхэтажного) опять вернёмся к тонару, представим, какой он был, и к изначальному решению той самой префектуры, что он здесь стоит. Мы бы просто к ним пришли и сказали: «Укати». Что, были бы проблемы? «Перекати отсюда туда. Вот там можно».

    Ю. БУДКИН: Если бы вы перекатили их целое трёхэтажное здание, тогда бы…

    О. БОЧАРОВ: Если бы он его строил изначально на колёсах, как и должен был строить по изначальному решению, сейчас бы вопросов не было.

    Ю. БУДКИН: Всё-таки 207-й формулирует так, как формулирует: «А вы не согласны, что весь этот снос выглядел по-варварски?» И почему всех в одну ночь?

    О. БОЧАРОВ: Во-первых, всех не в одну ночь. Если вы посмотрите… Я сейчас проезжал мимо метро.

    Ю. БУДКИН: Продолжаются.

    О. БОЧАРОВ: Продолжаются работы. Не в одну ночь. Пресекательный срок наступил 9-го числа — раз. Днём это делать? Пробки нам нужны? Вот эта тяжёлая техника идёт — это пробки, это угроза. Конечно, нужно делать это ночью. Во-вторых, ещё раз повторюсь, что меня очень беспокоит понятие «по-варварски». Да это же самый цивилизованный метод. Федеральная власть приняла решение, московская власть тоже приняла…

    Ю. БУДКИН: Видимо, по кирпичикам разбирать аккуратно.

    О. БОЧАРОВ: Да там нечего разбирать. Вы посмотрите, это всё ещё сделано… Господи, вы сейчас подойдите и посмотрите, как там прогнивший картон, как там дырки от крыс. Это же всё видно. Я фотографии делал специально. Это не самые лучшие строения. В конце концов, за город не стыдно? Он должен быть красивым. Сейчас все фотографии поднимают, те, кто поддерживают снос. Город стал красивее. Это ущербность — вот эти халабуды, которые на наших старых площадях, в числе советских, поставили. Зачем? Что, нам магазинов не хватает?

    Ю. БУДКИН: Нет, ну тут, видимо, не за красоту, а за ответственность люди. Смотрите, один за другим. Наблюдающий: «А прокуратура уже возбудила уголовное дело по возведению этих сооружений? Ведь кто-то разрешал».

    О. БОЧАРОВ: Стоп! Абсолютно поддерживаю.

    Ю. БУДКИН: 987-й: «Давали разрешения на заведомо негодных землях?»

    О. БОЧАРОВ: Ещё раз услышьте. Я абсолютно за то, что ответственные органы должны разобраться, как возникало это право. Боюсь, очень переживаю за то, что некоторые из собственников, которые помнят все эти истории, будут тормозить эти процессы. Не хотел бы так думать, но боюсь, что так может быть. В этом должны разбираться профессиональные люди, это точно. Я сейчас всё-таки должен говорить про принципы.

    Ещё раз. Принцип того, что это были публичные места, которые временно изначально предоставлялись, всем понятен. Это площади возле метро. Так там самое главное — проход клиентов. И там маржа у этих палаток. Это наше общее. Это моё, моих детей, вас, ваших детей. Это не должно быть занято чужой собственностью, тем более что на нахождение этой собственности нет оснований. Эти пространства должны быть возвращены городу, нам всем — для того, чтобы мы там гуляли, ходили, смотрели на наши улицы и гордились нашими площадями. Раз.

    Два. Бизнес, который там арендный (мы с вами понимаем, что на 100% это был арендный бизнес), тоже должен быть защищён, то есть им должны быть предоставлены возможности для того, чтобы люди продолжали свой бизнес. Собственники этих объектов — это другое дело. Ещё раз повторю, есть все правовые инструменты, и это цивилизованно. Есть суд, судебные решения, судебные практики, следственные органы. Пожалуйста.

    Ю. БУДКИН: И всё-таки, если я правильно понимаю (это цитата из ваших же слов), выдавая разрешение, управа иногда могла не знать, что под землёй. Сейчас у нас…

    О. БОЧАРОВ: Абсолютно. Но она выдавала разрешение-то, ещё раз вспомните, под тонар или под размещение объектов, но давали его раз в год. Вспомните. Не знаю, наверное, вы не в курсе.

    Ю. БУДКИН: Нет, я на тонар не получал разрешение, это правда.

    О. БОЧАРОВ: Жалко. Я тоже. Только, по-моему, в 1997 году первый раз выбирались муниципальные… Каждый район и микрорайон был разбит, если мне память не изменяет, на избирательные участки. И первый раз прошли муниципальные собрания… Как же они назывались? Думы, что ли, они назывались у нас. По пять-шесть депутатов — учителя, врачи. Это была их первая функция. Они давали эти разрешения вместе с субпрефектом, утверждали его решения на размещение этих нестационарных объектов на год, а потом переутверждали.

    Ю. БУДКИН: Во всех случаях, которые мы сейчас обсуждаем, это всё…

    О. БОЧАРОВ: Я просто помню, потому что одним из депутатов в Нагорном районе, от которого я был депутатом, был… Даже фамилию могу вспомнить, мы его Дедом Морозом звали. В общем, он ставил первую палатку с мороженым.

    Ю. БУДКИН: Олег Бочаров, глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москва, сейчас в студии программы «Пиджаки». 15:30. На очереди новости, потом реклама, а потом продолжим.

     

    НОВОСТИ

     

    Ю. БУДКИН: Мы продолжаем. Это радиостанция «Говорит Москва». Среда, 10 февраля, 15:36. Меня зовут Юрий Будкин. Наш гость — Олег Бочаров, глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы.

    Во вторник началась масштабная операция по сносу киосков и торговых павильонов у нескольких станций метро. Это знаковые станции метро, и все это так или иначе заметили, это очень много обсуждают. Вот 104… Хотя не 104 снесли, насколько я понимаю, а 97. Такая цифра?

    О. БОЧАРОВ: Да. Там есть объекты, у которых сроки просто другие.

    Ю. БУДКИН: Про «Пирамиду» многие спрашивают. Её будут позже сносить?

    О. БОЧАРОВ: Да.

    Ю. БУДКИН: Но её сносить тоже будут точно так же?

    О. БОЧАРОВ: Конечно, это же решение властей.

    Ю. БУДКИН: Хорошо. 73-73-948 — телефон прямого эфира. SMS-портал работает. «Устрашительная акция. Разве можно в такое время проводить что-то подобное, с точки зрения развития предпринимательства?» Как вы подобного рода замечания комментируете?

    О. БОЧАРОВ: Отличный вопрос! Я тоже так считаю, потому что город за последний год взял очень важный курс на то, чтобы развивать самое главное в своём предпринимательстве для кризисного времени. Не знаю, кто-то знает или нет, но при общей пропорции у нас среди субъектов малого и среднего предпринимательства, которых более 366 тысяч зарегистрировано (это данные налоговой инспекции), у нас 360 тысяч человек работают в науке и почти миллион в «промке», которая перестала быть… У нас нет больших заводов, может быть с точки зрения численности, за исключением Renault, Московского нефтеперерабатывающего завода, ну и «Объединённые кондитеры». А так это всё малые предприятия, средние предприятия (2000, 3000, 4000 квадратных метров), и все они высокотехнологичные.

    Почему-то нет, может быть, радости даже, что огромное количество этих предприятий — 40 тысяч — получило фактически льготы от города, что 8 тысяч субъектов малого и среднего бизнеса сохранили льготные ставки в течение 2015 года. Надо назвать их символическими, но это почти 1 миллион 600 тысяч квадратных метров недвижимости, которая передана малым и средним предприятиям. То есть не то чтобы не индексировались цены, а льготы были сохранены. Сейчас все цены выросли, а ставки город оставил. Я не говорю про выпадающие доходы в миллиардах, но ещё раз повторюсь, что это более 60% всей площади имущества, которое сдаётся в аренду в городе Москве. Более 60%. И эта цифра растёт, потому что город всё время из своего имущества забирает имущество под детские сады, под поликлиники. То есть общее имущество, естественно, не строится так интенсивно, поэтому эта цифра растёт.

    Дальше. Ключевое решение 2015 года (честно говоря, я его инициировал, и мне очень приятно, что мэр его поддержал) — размазанные субсидии, которые выдавались. Из 366 тысяч за последние 10 лет субсидии, которые выдавал Департамент науки на поддержку малого и среднего бизнеса, получили всего 3 тысячи малых и средних предприятий. Сразу могу сказать, что цифра достаточно жёсткая. Пришлось требовать отчётов через суд у 1,5 тысячи компаний. Мы остановили этот процесс. И теперь все компании, малые и средние предприятия города Москвы имеют право доступа к этим субсидиям, но только в случае, если они резиденты этих новых современных высокотехнологических форм — технопарков, технополисов, входят в кластеры.

    Тут опять логика очень простая. При том, что у нас 70% малых и средних предприятий занимаются не производством, а оказанием услуг и торговли, 30% дают основной доход, потому что они производят и платят основные налоги. Кстати, они и дают динамику роста заработных плат, догоняя инфляцию. Мы самый образованный город в мире по количеству людей с высшим образованием. Ни одна столица не даёт таких показателей, как Москва. Более 42% работоспособного населения имеют одно и больше высших образований. Более 80% людей имеют профессиональное образование. Мы — профессиональный и интеллектуальный город. И все средства устремлены на то, чтобы сейчас эти профессиональные качества развить. Я уже не говорю про фонды поддержки, про гарантийные фонды.

    Хотелось бы, чтобы с такой же активностью мы обсуждали, а что город сделал хорошего за последний год. 20 тысяч компаний — малых и средних научных предприятий — в 2016 году получат прямой доступ к финансовой поддержке, к экспорту своей продукции, практически снизят арендные ставки. И, кстати, для собственников предприятий, частных предприятий, которые сдают в аренду свои площади, дан доступ к регистрации в технопарках. Очередь уже на миллион квадратных метров.

    Ю. БУДКИН: И всё-таки смотрите, например, Алёна, 458-я, пишет (её не волнуют цифры,а её волнует конкретный вопрос): «Я живу на Щёлковской. Раньше я знала, где подшивать джинсы, где покупать пирожные, где покупать профессиональные средства для ухода за волосами или какие-то йогурты, — она утверждает, что все тут говорят, что они просроченные. — Нет, они нетривиальные и очень нужные нам были». То есть 100 торговых точек закрыты, а взамен их будут где?

    О. БОЧАРОВ: На Щёлковской не закрыты 100 точек.

    Ю. БУДКИН: Нет, по городу 100.

    О. БОЧАРОВ: Ну, по городу 100 — 10 округов по 10 в округе. Чтобы мы не умножали масштаб… Я очень боюсь, что очень накручиваем этот масштаб сейчас. Но Алёна абсолютно права, она говорит: «Слушайте, я живу в городе, и я хочу понять, где и что купить». Я думаю, что Алёна как женщина чувствуется по своему набору достаточно внимательно следящей за своей потребительской корзиной, и она знает, где всё это купить.

    Если говорить о нестационарной торговле, то давайте просто в процентах. Было всего 29 тысяч квадратных метров в этих объектах. 29 тысяч квадратных метров — это половина обычного большого магазина, которые сейчас строятся. Они есть и по 50 тысяч, и по 60 тысяч. Это на весь город. То есть в миллионах квадратных метров, которые город сдаёт под торговлю ежегодно, это даже не 1% погрешности.

    На Щёлковской (просто я не живу на Щёлковской, давно там не был, но с удовольствием съезжу), безусловно, мы с вами найдём не одну сотню предприятий, занимающихся оказанием услуг в сфере торговли в этой области. Но ещё раз услышьте, пожалуйста. Город проводит свою собственную программу, в которой он отражает земельные участки и определяет виды деятельности (там их четыре), в которых должна быть осуществлена торговая деятельность вот в таких павильонах. Разрабатывают универсальные павильоны, согласовывают их с архитектурным ландшафтом, с доступностью для жителей. Есть специальная карта в городе, посмотрите (мне кажется, Департамент торговли даже размещал её на своём сайте), где все точки раскрашены в разный цвет в зависимости от продуктов, и они пересекаются с жилыми массивами.

    Ю. БУДКИН: Всё-таки тогда про другое. 775-й пишет: «Вы говорите, что не очень понятно, как у многих документы были получены. Вы говорите, что многие не захотят копаться в прошлых бумагах. Всё это верно»…

    О. БОЧАРОВ: Я сказал, что я переживаю за это.

    Ю. БУДКИН: «А как чувствуют себя люди, которые купили готовые строения с чистыми документами, добросовестные приобретатели?» Такие есть?

    О. БОЧАРОВ: Давайте опять не будем себя обманывать. Слава богу, у меня есть юридическое образование (правда, оно было второе). Вот эта «добросовестность», во-первых, устанавливается в суде. При осуществлении покупки любой гражданин или юридическое лицо обязаны провести экспертизу, причём иногда это бывает экспертиза, которая сразу устанавливается как судебная, иногда даже через суд.

    Ю. БУДКИН: Приобретатель обязан проверить, что он покупает?

    О. БОЧАРОВ: Конечно. Всегда. Если вы идёте даже в тот же киоск… Алёна сказала: «Я знаю, что я покупаю не просроченные продукты». Это замечательно. Это значит, что она смотрит за сроками годности и контролирует предприятие, у которого были вывешены все сертификаты. Молодец Алёна. То же самое нужно сделать и с объектом, когда вы его покупаете. Вы же когда покупаете квартиру, тоже внимательно смотрите за этим?

    Ю. БУДКИН: Хорошо. Когда это всё началось, когда случилось, когда вы начали…

    О. БОЧАРОВ: Давайте так. Я с другой стороны. Ещё раз, я обеспечиваю работу Штаба по защите бизнеса.

    Ю. БУДКИН: Так вот, когда вы обеспечивали работу Штаба по защите бизнеса, вы ожидали, что так много будет сообщений, типа вот этого, 184-го: «А когда Тёплый Стан очистят от этого бомжатно-мигрантного гадюшника?» Если я вам тут здесь начну читать, адресов будет штук 50.

    О. БОЧАРОВ: У меня тоже где-то 2 тысячи человек во «ВКонтакте»…

    Ю. БУДКИН: Вы ожидали, что будет так много людей, которые скажут «ещё сносите»?

    О. БОЧАРОВ: И даже ругаются, говорят, что трусы. Знаете, как всегда бывает, у любой медали две стороны. Каждый человек живёт всё равно в своём дворе, вокруг какого-то своего собственного объекта. Давайте сразу проговорим, что законность установки любого объекта… Он может вам не нравиться, но если он стоит законно и на законных основаниях, то его никто не тронет. И это тоже задача Департамента науки и промышленной политики. Но если он стоит на законных основаниях.

    Мы же просмотрели все основания, был проведён не один десяток совещаний по этому поводу, в том числе, кстати, использовались многочисленные обращения граждан. По некоторым объектам, о которых мы говорим, многолетние жалобы жителей и в управу, и в префектуру, и в прокуратуру, кстати. Многолетниепо некоторым объектам. Многолетние проверки депутаты запускали по этим объектам, что там антисанитария, что непонятно, как продают блинчики, как вообще их можно продавать. Если к киоску не подведена вода, как можно продавать пищу? В общем, это целая системная история. Это страшно.

    И я в данном случае стаю на другую сторону баррикад и говорю: давайте не будем давить на предпринимателей. Вам он может не нравиться, но… Тоже вчерашнее заявление вечернее: «У меня тут шаурма стоит. Давайте её снесём». Я говорю: «На каком основании?» — «А что, я должна шаурму есть? Да, она вкусная, но…»

    Ю. БУДКИН: Над метро стоит.

    О. БОЧАРОВ: Нет, уже не стоит над метро. «Она вкусная, туда очередь, но мне не нравится, почему это рядом с моим домом», — это же тоже очень часто бывает. Простите, если это законное размещение в соответствии с отводом земли, в соответствии с правильно оформленными земельно-имущественными отношениями, никто не тронет этот объект.

    Ю. БУДКИН: Вы сказали про универсальные новые павильоны. Александр спрашивает: «Почему нельзя было сначала построить эти новые павильоны, а потом уже вывозить оттуда арендаторов?»

    О. БОЧАРОВ: Александр не в курсе. Во-первых, новые павильоны построены и даже расторгованы ещё в 2015 году. И у города долгосрочные планы, просто провели всё это в рамках Бульварного кольца.

    Ю. БУДКИН: То есть арендаторы держались до последнего? Им предлагали какую-то замену?

    О. БОЧАРОВ: Сейчас будем внимательно смотреть, на сайте штаба пока нет таких заявлений. Но арендатор может подойти и сказать: «С меня взяли арендную плату на месяц вперёд и мне ничего не сказали, то есть я не был уведомлён собственником павильона о том, что его павильон будут сносить, и понёс убытки». Ну и всё. И мы пойдём вместе с этим арендатором представлять его интересы.

    Ю. БУДКИН: Про законность. Тут Саша спрашивает: «А почему прямо нарушили закон о тишине ночью? Ведь это не чрезвычайное происшествие, не стихийное бедствие».

    О. БОЧАРОВ: Спасибо, Саша. Это я писал закон о тишине в Московской городской думе.

    Ю. БУДКИН: Тем более.

    О. БОЧАРОВ: И если вы его правильно читали, а не только название, то посмотрите внимательно: там как раз производство строительных работ, укладка асфальта записаны в исключающие условия. Закон о тишине, за который меня Мосгордума… Ой, год, по-моему, меня там лупили, против сигнализации он тогда был. Этот закон устанавливает взаимоотношения между гражданами.

    Ю. БУДКИН: А городу можно?

    О. БОЧАРОВ: Да. Тогда ещё стих Вишневский мне написал:

    Звучит как хорошо, так и непонятно
    Закон о тишине в ночное время.
    Легко нам догадаться, господа,
    Кто в случае принятия пострадает,
    А кто не пострадает никогда.

    Даже у Вишневского были сомнения в справедливости. Давайте чуть больше доверять. Мы строим новый город. Город становится более открытым и более доступным для людей, более пешеходным, более цивилизованным. И у нас есть чем гордиться. У нас наука. Поверьте, у нас есть сотни тысяч предпринимателей, которые занимаются достойной работой, получают поддержку, и город готов её оказывать ещё — имущественную, неимущественную, консультационную. Мы сейчас думаем про создание центров услуг для бизнеса. Самое главное — мы же открыли портал поставщиков. Мы сейчас раскрываем в том числе и крупные городские компании с точки зрения их заказа. Это не государственный заказ, а заказ акционерного общества в соответствии с 223-м законом — для того, чтобы большое количество малых и средних предприятий могло иметь быстрый и конкретный доступ к этим заказам, чтобы бизнесы формировались под эти заказы. Для этого был создан портал поставщиков Департаментом конкурентной политики. Получается, около двух лет он работает. Подумайте, в год 600 контрактов с малыми и средними предприятиями.

    Ю. БУДКИН: И всё-таки возвращаются на 20 лет назад. 207-й пишет: «Попробуйте построить что-нибудь незаконное где-нибудь на Пушкинской площади». Ну, в том смысле, что кто-то из чиновников давал тогда какое-то разрешение. Он ответит за это теперь или нет?

    О. БОЧАРОВ: Коллеги, конечно, я получил юридическое образование, но я цивилист. У меня в уголовном праве, по-моему, даже «трёшка» стояла или «четыре», могу честно сказать. Я не знаю про сроки давности, и я не хочу голословно что-то утверждать. Ещё раз, мне кажется, что этим должны заниматься профессионалы, безусловно. Конечно, виноватых нужно искать, виноватых нужно находить. Давайте в первую очередь думать про развитие. Город стал красивее? Да. Вот я просто как человек говорю «да». Я понимаю сложности, связанные с этим решением. И я понимаю, что у сотен предпринимателей возникли сложности, у сотен арендаторов возникли сложности, и их надо решать. Каждый вопрос индивидуален. Системный подход только в одном: все эти объекты незаконно стояли на коммуникациях.

    Давайте уж я тогда верну вас не на 20 лет, а на 10 лет назад. Вспомните, как в жилых районах Москвы вдруг (тогда не было всех этих законов) стали сносить «ракушки». Почему? Потому что стали погибать в них люди. Потому что оказалось, что многие «ракушки» стояли на газопроводах. Их начали сдвигать. И были бои, и были скандалы районного масштаба. Просто они не стояли тогда так активно возле метро, потому что там как раз стояли нынешние ларьки, но по масштабу и по накалу противостояние вокруг этих гаражей… Потом стали выделять инвалидам — снесли, поставили их на место. Вы знаете, это нормальный процесс роста города. Просто он должен становиться современным. Какие вызовы перед нами ни стояли бы, мы должны жить лучше.

    Ю. БУДКИН: Всё-таки людей интересует ответственность, поэтому дальше вопросы. Вы сказали, что снесённую собственность можно оспаривать через суд.

    О. БОЧАРОВ: Конечно. Право собственности гарантировано Гражданским кодексом.

    Ю. БУДКИН: Если они выиграют, кто-то должен будет им заплатить.

    О. БОЧАРОВ: Опять «право собственности». Услышьте, пожалуйста, Юрий. Ещё раз повторюсь. Есть те, кто говорят: «Это моя собственность. Я это доказал в суде». Ну и замечательно! А теперь иди в суд и докажи, что твоя собственность была снесена незаконно. Просто по твоей собственности и по её сносу суд уже принял решение. Но если ты ещё раз пойдёшь и найдёшь какие-то новые аргументы…

    Ю. БУДКИН: То есть, даже если они выиграют, денег не придётся из бюджета платить?

    О. БОЧАРОВ: Как это не придётся? Если суд скажет, что эта собственность, несмотря на все предыдущие решения, была снесена незаконно, он назначит компенсацию.

    Ю. БУДКИН: Эту компенсацию кто будет платить?

    О. БОЧАРОВ: Город. Это же городское решение.

    Ю. БУДКИН: Не конкретные чиновники, а город из бюджета?

    О. БОЧАРОВ: Это публичное решение публичного органа власти, представляющего интересы всех москвичей.

    Ю. БУДКИН: 7373948 — телефон прямого эфира. Попрошу вас надеть наушники. Наши слушатели к нам присоединяются. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. В своё время я был владельцем такой палатки… не владельцем, а арендатором.

    О. БОЧАРОВ: Это большая разница.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это большая разница, согласен с вами. Был арендатором. Слава богу, вовремя соскочил. У меня вопрос следующего характера. Немаловажный факт имеет здесь коррупционная составляющая. Мало кто говорит о том, что эти палатки, которые сейчас хотят вновь возводить… точнее, не вновь возводить, а новые, которые якобы город закупил, — это является, так сказать, «кормушкой» для некоторых чиновников. Что вы можете по этому поводу сказать?

    Ю. БУДКИН: Спасибо.

    О. БОЧАРОВ: Знаете, достаточно сложно. Я всё-таки хочу попробовать оперировать логикой. Дело в том, что закупки на производство этих палаток (и по-другому не бывает) проводятся публично сейчас. Так как это федеральный закон 44-й, то определяется стартовая цена, определяется их местоположение и проводится публичный аукцион на их производство. Дальше, когда они произведены и сданы, проводятся опять публичные торги на размещение в них малых предприятий, арендаторов.

    Просто мне кажется, что очень часто… Судя по вашему голосу, когда вы сказали «слава богу, что я расторг договор аренды и ушёл», чувствуется, что там не всё хорошо закончилось. К сожалению, у нас плохое запоминается надолго. У меня просьба к вам. Вы телефон знаете. Попробуйте зарегистрироваться в следующие торги на такой павильон, просто попробуйте.

    Ю. БУДКИН: 125-й тут пишет (это ведь тоже предпринимательство?): «Гигантские кубические туалеты у метро портят вид. Вот кого сносить нужно на самом деле».

    О. БОЧАРОВ: Я в туалетах пока ещё не разобрался, но, честно говоря, пользуюсь.

    Ю. БУДКИН: Я думаю, вы не единственный. Я многих людей видел. 7373948. Слушаем вас. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Евгений Борисович беспокоит. Лично про себя, чем занимался в начале 90-х. 1992 год — Павелецкая площадь у вокзала, где трамвайные пути, улица Зацепа, 20 палаток. Что было? 1992 год, первая палатка — просто палатка. 1994 год, через два года — определённого образца. 1996-й — торговая площадь должна быть от 5 до 10 квадратных метров. И так каждые два года. Деньги постоянно в каждом из вариантов заносил. Я уже в то время понял, что пора прекращать. Но многие люди, начиная в то время со мной, дошли до незаконных построек, которые мы сегодня видели и с которыми мы сегодня разобрались.

    У меня вопрос именно к вам по этому поводу. Если придёт новая власть (неважно какая — префектура, не префектура, вы сменитесь), новая метла не будет мести по-новому? Не будет то же самое, что вы сделали ночью?

    Ю. БУДКИН: Совсем коротко, у нас несколько секунд осталось.

    О. БОЧАРОВ: Не придётся ли опять раздавать разрешения на нестационарную торговлю? Так специально, чтобы этого не было, мы и создаём систему. С системой очень тяжело бороться. Мы все из Советского Союза, я по голосу слышу, и мы все это знаем. Когда это разовое решение, то там и условия разовые, в тишине, в коридоре где-то, в кабинете вся эта мерзость и происходит.

    Ю. БУДКИН: А здесь система.

    О. БОЧАРОВ: Система, и она публичная, публично обсуждена, все торги по ней проводятся открыто с помощью электронных видов. Это очень сложно сломать.

    Ю. БУДКИН: Олег Бочаров был сегодня в программе «Пиджаки», глава Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы. Я благодарю вас, спасибо.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено