М.Делягин: Здравствуйте, дорогие друзья! Мы сегодня поговорим про экономику. Точнее, в первую очередь поговорим про то, как мы живём и почему мы так живём. Я сходу объявляю голосование, потому что я нашёл человека в России, который с огромным доверием и огромным уважением относится к социально-экономическому блоку правительства Медведева. Просто с колоссальным уважением, не могу даже сказать по-другому. У меня есть знакомая гадалка. Я никогда не гадаю, никогда не пользуюсь гаданием, потому что я как-то ей объяснил, почему это нельзя, и она относится ко мне с некоторым уважением и доверием полупрофессиональным. Я, конечно, не профессионал в этой сфере, но что-то понимаю, и поэтому она ко мне относится с уважением. И вдруг она с огромным уважением отозвалась о правительстве Медведева. Я сначала испугался: вдруг она посмотрела в будущее и узнала о них что-то такое, чего не знает никто другой. Но выяснилось, что она уважение проявила профессиональное. Она сказала, что на кофейной гуще каждый дурак гадать сможет. А вот попробуйте гадать на нефтяной гуще. Если посмотреть на всё прогнозирование, которым занимается наше правительство, то да, действительно, гадание на нефтяной гуще, точка, и практически ничего больше. Поэтому голосование простое: стоит ли отправлять правительство Медведева в отставку. Имеется в виду не министр иностранных дел и не министр обороны, а социально-экономический блок. Да, стоит отправлять для блага России – 4951342135, нет, не стоит, пусть работают – 4951342136. Теперь о том, почему, помимо моей знакомой гадалки, я заговорил на эту тему. Потому что больше недели все аналитики, огромное количество журналистов, в том числе вменяемых обсуждают тему антикризисного плана правительства Медведева. Идут дискуссии, обсуждения, что лучше, что хуже. Лучше это плана 2008 года или хуже? Две маленьких детали. Деталь первая: никакого антикризисного плана правительства Медведева не существует. Есть некоторые наброски, наработки, есть аппаратная дискуссия, споры, грызня, но плана как такового нет. Он не принят. Происходит обсуждение несуществующего феномена. И обсуждение происходит не потому, что журналисты и аналитики вдруг разом сошли с ума – так не бывает. Просто разные группы в этом самом правительстве, борясь за свои мелкие вопросы аппаратные, пытаются использовать для решения аппаратных вопросов журналистов и аналитиков. И стимулируют это обсуждение. Этот детский сад происходит всерьёз, происходит в масштабах федеральных медиа, захватывает огромное количество людей, которые поневоле начинают верить, что да, действительно, у правительства Медведева есть какой-то план и этот план родом не из Чуйской долины. И второе: всё, что мы знаем сегодня об этом плане, описание всех мер, описание всех предположений сводится к тому, что это, во-первых, не план и, во-вторых, не антикризисный. Потому что план – это комплекс мер, направленных на достижение какой-то цели. Когда ещё Шувалов в 2014 году в самом начале кризиса выступал перед Госдумой, его наивные депутаты спросили: дорогой наш первый вице-премьер, скажите, пожалуйста, по достижении какой цели мы будем судить об успешности ваших мер? Если перевести ответ с бюрократического языка на русский, он бы такой: если вам такие глупости интересны, то вы сами ими и занимайтесь, выработайте предложения, и мы с удовольствием их рассмотрим, а мы занимаемся выделением денег. Вот этот же подход и остался. Есть комплекс мер, причём даже не комплекс – есть отдельные разрозненные меры, как заштопать те или иные расползающиеся дыры на тришкином кафтане нашей экономики, но они не укладываются ни в какой единый комплекс, и они не преследуют каких-то внятных целей. Непонятно, что будет означать успех этого плана, что будет означать частичный успех этого план, что будет означать провал этого плана. Мы выделяем деньги, а там – хоть трава не расти. А с другой стороны, он не антикризисный, потому что нынешний кризис – это, извините сейчас за мой научный язык, структурный и системный кризис, а те меры, которые есть, – меры контрциклического регулирования. Теперь перевожу на русский язык. Кризисы бывают разные. Есть кризисы цикличные, кризисы конъюнктурные. Мы немножечко увлекаемся инерционными процессами, мы привыкли работать, как нам было удобно позавчера, мир ушел немножко в сторонку, наша продукция не находит спроса, у нас закрываются предприятия, но поскольку спрос в целом есть, вместо закрывающихся предприятий вот-вот откроются следующие новые. И нужно просто поджаться, потерпеть, помочь в нескольких точках, которые критические, и тогда всё будет хорошо. Вот это регулирование контрциклическое. Есть структурный кризис – это то, что у нас сейчас наблюдается. Когда наша экономика работает, грубо говоря, продавая сырьё, сырьё подешевело, и вот структура нашей экономики оказалась не соответствующей потребностям  времени, нужно менять структуру. И есть кризис системный. Грубо говоря, у нас очень высокая коррупция, у нас очень высокий монополизм, они рассматриваются не как пороки, а как неотъемлемые элементы существующей системы, они нас завели в тупик, их надо менять. Так вот, у нас сейчас кризис структурный, потому что мы производим дешёвое сырьё и не производим дорогие продукты переработки этого сырья. И у нас кризис системный, потому что у нас коррупция, монополизм и многие другие замечательные вещи. А преодолевать эти проблемы предполагается мерами контрциклического регулирования. Это как если вас привозят на скорой помощи с переломом ноги на лужковском тротуаре, а вам в больнице говорят: вы знаете, а у вас, наверное, болит голова, нате вам таблеточку от головной боли, и идите домой. Всё, что мы знаем про антикризисный план правительства, который уже второй месяц года клонится к концу, а он ещё не принят и, более того, не очень понятно, что там на самом деле будет, свидетельствует о неадекватности этого плана. И вторая потрясающая новость: вдруг все дружно заговорили о каком-то докладе Минфина, который пообещал нам 15 лет застоя. Если начать рыться в источниках и смотреть журналистов, которые тщательно передают информацию, вдруг выясняется, что никакого доклада Минфина не было и, более того, не было даже... Так, меня тут спрашивают, почему я не агитирую за отставку Медведева. Господа, а я не собираюсь ни за что агитировать, мне интересно ваше мнение. Интересно, что вы думаете, а не то, что я думаю. Что я думаю, я знаю. Так вот, выясняется, что это была даже не позиция Минфина – это один из вариантов прогноза, который даже носит не официальный, а внутриведомственный характер. В переводе на русский язык, какой-то клерк шёпотом рассказал что-то какому-то журналисту, и всё. То есть это ситуация, когда ведомство боится сказать официально и сообщает неофициально. Если посмотреть, что оно сообщает неофициально, то волосы встают дыбом от уровня этих людей. Потому что «мэсседж» Минфина следующий. Если нефть будет стоить 40 долларов за баррель в течение следующих 15 лет, то у нас будет застой. А если нефть будет стоить 50 долларов и при этом будут осуществляться неназванные структурные реформы, то тогда у нас будет некоторый экономический рост и будет чуть-чуть получше. Хотя экономический рост, о котором говорится, заведомо не достаточен, и он, в общем, тот же самый застой, только вид в профиль. При этом о том, что будет, если государство будет осуществлять структурные реформы, но нефть будет всё-таки не 50 долларов за баррель, 40 долларов, тактично умалчивается. То есть это какие-то намёки, какие-то иносказания, какие-то недомолвки вбрасываются в общество под видом экономической политики правительства Медведева. И если бы это шло вразрез с позицией правительства, то просто соответствующим клеркам оторвали бы головы, фигурально выражаясь, было бы чётко заявлено, что мы будем делать, и были бы даны какие-то внятные ориентиры. Потом что неотъемлемая обязанность правительства заключается в том, чтобы давать ориентиры. Чтобы говорить, дорогие друзья, будет завтра то-то и то-то, чтобы бизнес мог ориентироваться. А то у нас до сих пор банкротятся компании с официальным диагнозом – «они поверили в прогноз правительства». У нас есть звонки. Слушаю вас!

Слушатель: Алло! Я хотел спросить: разве можно что-то говорить о развитии экономики, если у нас такая коррупция? Это один вопрос. И второй: в мире ведь уже всё отработано, только смотри и выбирай самое лучшее. 

М.Делягин: Да, совершенно верно, я с вами полностью согласен, но задача правительства, на мой взгляд, заключается не в развитии российской экономики. Есть такая фраза вице-премьера Дворковича, успешно действующего, он как-то сказал, что Россия должна платить за финансовую стабильность США. В принципе не стоило бы её упоминать, мало ли кто что сказал, три процента инфляции годовой обещали в своё время, но если посмотреть на деятельность правительства, то она полностью укладывается в это. Потому что действительно деньги направляются на поддержку американской и европейской экономик, либо они замуровываются в федеральном бюджете и не идут на развитие нашей страны. Вот, январь месяц. У нас, казалось бы, всё ужасно, всё плохо, всё катастрофично, денег нет ни на что, при этом в январе месяце профицит федерального бюджета составил 7,4 процента ВВП и в результате триллион рублей был направлен не на развитие страны, не на решение неотложных социальных проблем, не на зарплату офицерам ФСБ, не на лечение больных – эти деньги были просто заморожены в федеральном бюджете. В результате мы неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета выросли до 10,2 триллиона рублей – больше половины годовых расходов. Государство не хочет заниматься развитием. Что касается коррупции, есть такая страна Китай, которая развивается безумными темпами. Они с коррупцией борются, но она у них всё равно большая. Если государство борется с коррупцией, то даже высокая коррупция не является проблемой. Она является помехой, неудобством, даже позором, но она не является серьёзной проблемой для развития. К сожалению, у нас в нашей замечательной стране такое ощущение, что коррупция является смыслом существования значительной части государства. Не кажется ли мне, что правительство могут слить непосредственно перед выборами? Нет, не кажется, потому что это сильно разрушит политическую систему. После выборов посмотрим, господин Медведев же у нас лидер «Единой России», я думаю, если мы напряжёмся и выразим своё отношение к правительству, пусть даже путём выражения голосования по отношению к «Единой России», то, может быть, что-то разумное и случится. Но не раньше. Ещё звоночек давайте примем. Да!

Слушатель: Здравствуйте! Вы не могли бы подсказать, что вы думаете о ресурсоориентированной экономике, возможно ли это в России?
М.Делягин: Возможно ли в России, как я понимаю, слезание с нефтяной иглы? Хотя при слове «слезание» обычно возникают другие ассоциации. Ресурсоориентированная экономка – очень часто говорят, что это проклятье. Но вы знаете, если у вас много денег, то это не проклятье – это возможность. Проклятие – это, когда у вас нет ресурсов и нет ничего. Мы любим приводить в качестве примера Японию, Сингапур, другие успешные места, где нет природных ресурсов, но вы знаете, есть умирающие места, где нет природных ресурсов, и не дай бог оказаться в таком месте. Так вот, ресурсы – это возможность. У нас есть колоссальные деньги до сих пор есть, и при 30 долларах за баррель есть. И мы можем эти деньги направить на развитие, на переработку нефти, газа, на создание высоких технологий, на постиндустриальную экономику. На самом деле, те деньги, которые сейчас лежать в карманах нашего государство, достаточно, для того чтобы сделать другую страну. Новую Россию чтобы построить, эти деньги есть. Достаточно опустить руку в карман, достать кошелёк и начать финансировать, стараясь при этом воровать ну хотя бы по южноитальянским меркам. Тогда всё будет хорошо, проблема в том, что нет желания. Но ресурсная экономика сама по себе – это не проклятье, это огромная возможность. В 1995 году у нефтяной компании «Лукойл» появился термин «интеллектуальная скважина». Этот термин не вышел никуда, потому что это было никому не нужно, но выяснилось, что если вы даже на сырьевое производство навешиваете современные информационные технологии, эффективность вырастает в разы. Американцы это показали своей сланцевой революцией. И если у вас нет денег, у вас нет ресурсов – у вас нет нормальных возможностей развиваться,вам очень плохо. Нам хорошо, у нас есть ресурсы. Для того чтобы начать развиваться, нам надо просто вправить мозги. К сожалению, некоторым мозги вправляет только нищета. Меня тут спрашивают, что нужно делать. «Если бы директором был я» – такая шутка была хорошая в советские годы. Всё очень просто: нужно модернизировать инфраструктуру, потому что, во-первых, модернизация инфраструктуры резко повышает деловую активность, резко открывает новые возможности, резко снижает издержки для экономики, даже тех же самых денег становится достаточно для большего. А самое главное – инфраструктура создаёт свободу. Свобода – это не возможность что-то делать или говорить, свобода – это избыток инфраструктуры во всех смыслах. Бедный человек не может быть свободным. Если у вас нет дорог, в Конституции можно написать всё что угодно, но свободы передвижения у вас не будет. Если на выезде из города стоит пробка по два часа, у вас нет свободы выезда из города, и неважно, что вам это официально никто не запрещает. Зачем шлагбаумы и колючая проволока на дороге, если есть пробки? А для того чтобы модернизировать инфраструктуру, дальше уже всё развёртывается: нужно ограничить коррупцию, ничего сложного этом нет, нужно ограничить произвол монополий, тоже ничего сложного. Антимонопольная служба должна иметь право проверять структуру цены любой компании, которая заподозрена в злоупотреблении и монопольном положении, и при резких колебаниях цены сначала возвращать на место эту цену, а потом уже проводить расследования, как это в Германии имело место быть. Во всех развитых странах есть понятие справедливой цены. И это не нарушает никакой рынок. Дальше нужно ввести разумный протекционизм хотя бы на уровне ЕС. Вводя против нас санкции, они сделали колоссальный подарок, потому что дали нам возможность хотя  бы приостановить членство в ВТО. И модернизации инфраструктуры ещё очень важна тем, что это единственная сфера, где государство гарантировано от недобросовестной конкуренции с бизнесом. Сама природа инфраструктуры, когда вкладывает один, а прибыль размазывается по всем, делает её неподъёмной, за исключением мобильной связи, даже для очень мощного бизнеса. Дальше возникает проблема. Если у вас рост деловой активности, кто-то должен работать. Значит, во-первых, людей нужно лечить, а не грабить и калечить под видом здравоохранения, нужно нормализовать здравоохранение, оно не должно быть способом извлечения из нас денег. Оно должно быть возвращено в состояние лечения нас. Нужно восстановить систему образования, потому что система образования существует не для того, чтобы превращать людей в квалифицированных потребителей, которые способны понять, где кредит лучше, но не способны даже задуматься о том, чем они будут кредит возвращать или зачем им вещь, которую они на него покупают. Они должны быть творцами и профессионалами. И нужен гарантированный прожиточный минимум, потому что, если людям платить меньше, они будут медленно умирать, как мы это сейчас наблюдаем во многих местах, а не работать. И под эту самую задачу обеспечения гарантированного прожиточного минимума легко переформатируется вся политика финансовой поддержки регионов, которая сейчас у нас абсолютна субъективна. Конечно, нужно бы налоговую систему исправить: у нас сейчас налоговый рай для миллиардеров, и налоговый ад для всех остальных. Нужно освободить от налогообложения весь малый бизнес, который занимается производством, а не спекуляцией, но это уже улучшательство. И вот поступила первая реакция на то, что я сейчас сказал: всё это похоже на программу КПРФ, Господа, да хоть ЛДПР. На самом деле это похоже на таблицу умножения, потому что это азбучные истины. Если вы задумаетесь о том, что делать с экономикой, вы ничего другого не придумаете. Я об этом говорю не потому, что я такой умный. На самом деле мне это объяснили уже лет назад таксисты. Я много езжу по России, а таксисты – это такой коллектор информации. Я спрашиваю: а что было бы хорошо сделать? И эти меры называют таксисты. Это то, что хочет Россия уже больше 10 лет. А какая политическая партия это оформляет в свою программу, это неважно. И я должен сказать, что разрушение мозга под воздействием то ли либеральной пропаганды, то ли образовательной реформы у нас зашло очень далеко. Трудящиеся пишут: что вы говорите, никто против России никаких санкций не вводил. Это мне напоминает рассказ трогательный в одном из наших эфиров о том, как господин Кудрин, изгнанный из правительства в результате дефолта, оказывается, спасал страну от дефолта. Ну и покойный Немцов порывался всё рассказать, как он со своими товарищами спасал страну от дефолта 1998 года. Точно так же. Оказывается, кредитно-инвестиционная блокада, в которой мы находимся, частично и технологическая блокада – это несуществующая вещь, и никто против России никаких санкций, оказывается, не вводил, свято убеждены некоторые наши радиослушатели. Тут же пишет более разумная часть: а как модернизировать, когда все внешние рынки и технологии закрыты и нет доступа к современным западным технологиям? Ну, во-первых, доступ есть, потому что санкции не носят тотальный характер. Во-вторых, современные технологии сейчас не только на Западе, но и на Востоке. Мы  это проходили, когда немцы летом 2014 года попытались притормозить обслуживание современных высокоточных станков, которые у нас стоят в основном немецкие. Выяснилось, что такие же станки производят в полном объёме японцы и южнокорейцы, и в меньше степени – тайванцы. То есть если бы вдруг немцы блокировали нам обслуживание своих станков, да, это было бы неудобно, сложно, потому что пришлось бы эти станки убирать и вместо них ставить японские или южнокорейские. Немцы это поняли. Кроме того, модернизация инфраструктуры не требует самых современных технологий, достаточно технологий 10-летней давности. Простой пример. Говорят, что у нас плохие дороги, потому что воруют. Наверное, воруют. Говорят, что их строят с нарушениями. Наверное. Ну, как люди могут строить дороги с соблюдением технологий, когда они по-русски не говорят и не могут прочитать инструкцию? Извините, пожалуйста, если у нас строить дороги, не воруя и с полным соблюдением технологий, это никому не поможет. Современный стандарт строительства дорог, который применяется в нашей стране, – это ещё советский стандарт, который ухудшенный американский стандарт 1929 года. Тогда об автопоездах никто даже не думал. Поэтому модернизация инфраструктуры – дело достаточно простое. А у нас, когда президент даёт поручение правительству разобраться  с хищениями при госзакупках, вообще говоря, это уже основание для того, чтобы в лучшем случае разогнать всех, кто к этому причастен, а на самом деле – это повод тщательно проверить, а действительно ли они такие неумные люди или у них есть корыстная заинтересованность. И говорят: ой, какие мы все бедные. Совершенно верно, мы все бедные. Сейчас говоря о чём угодно, кроме уровня жизни граждан. Статистика за январь: реальные доходы населения упали по сравнению с январём прошлого года на 6,3 процента. Это очень серьёзно и скверно. И когда у нас нет экстренного заседания правительства по этому поводу, когда мы не видим взмыленных министров с безумными глазами, которые бегают и спрашивают себя, что теперь делать, – это и есть признак абсолютной недееспособности и неправомерности существования такого правительства. Да, бывают катастрофы, тяжёлые ситуации и бывает, что правительство не может избежать больших несчастий для страны. Но даже если сейчас правительство займётся обеспечением развития страны, да, результата в первые полгода не будет. Но когда страна валится в кризис, а мы не видим реальных усилий правительства, а видим гадание на нефтяной гуще – вот это, на мой взгляд, действительно беда. Давайте примем звонок. 
Слушатель: Здравствуйте! Меня зовут Евгений. Наш президент говорит, что удовлетворён работой правительства и ЦБ, а вы говорите, что всё плохо. Кто-то из вас не прав, наверное.
М.Делягин: Ну, наверное, кто-то из нас не прав. Может быть, президент ставит перед правительством какие-то задачи, которые я не могу себе даже вообразить, и решением этих задач он вполне удовлетворён. Может быть, наоборот, он знает про правительство что-то такое ужасное, чего я не знаю, и думает, что эти люди настолько убогие, что даже то, что они делают, удовлетворительно. Я не знаю. Но я говорю с точки зрения российский экономики и с точки зрения исполнения правительством своих обязанностей. И это моё мнение. О, тут пишут, что Кудрина убрали, так как он не хотел давать ворам от оборонки 30 процентов бюджета. У меня как раз лежит структура расходов бюджета. Кудрин хотел отдавать от оборонки не 30, а 20 процентов, которые были потрачены в прошлом году, а точнее, 16,7, которые были потрачены в 2014 году. И, извините, речь шла не о ворах, потому что неэффективное использование бюджетных средств наблюдается во всех сферах. Речь шла о том, что господин Кудрин не хотел, как многие наши либералы, укрепления обороноспособности России в условиях нарастающего глобального кризиса. И ушёл он по формально бюрократической причине: на самом деле он не хотел подчиняться Медведеву. В этом я его очень хорошо понимаю, потому что человек, который подчинялся Путину как премьеру, а потом после этого премьером стал Медведев, и подчиняться Медведеву после Путина – это действительно очень тяжёлое морально-психологическое испытание. Экономика может быть самой эффективной, но если она не может себя защитить, она не стоит ничего. Слушатель пишет: при цене нефти 120 долларов даже я смогу рулить экономикой. Уважаемый, я не знаю ваших способностей, но я подозреваю, что вы можете рулить экономикой лучше нашего правительства и при 20 долларов за баррель, просто потому, что вы способны внятно выражать свои мысли. Но, позволю напомнить, при 105 долларах за баррель у нас начался кризис в январе 2014 года. Никакой украинской катастрофы и санкций не было. И при всём этом у нас было паническое бегство частного капитал из страны, чистый отток составил почти 20 миллиардов, и, простите меня, у нас была девальвация рубля. Это потом уже бюрократы, чтобы снять с себя ответственность, сказали, что во всём виноват проклятый Запад, который нас не любит. Не во всём они виноваты. Здесь заговорилось о нищете. Вот, нищета и бедность – это эмоционально окрашенная лексика, но это реальные социологические категории. И всё очень просто: если текущих доходов не хватает на еду, то вы нищий. В конце 2001 года, когда последствия девальвации были преодолены, у нас нищих в стране было 22 процента. Всё это время доля нищих снижалась неуклонно. В 2014 году их стало 4 процента. Но за 2015 год, по данным ВЦИОМ, доля нищих подскочила с 4 до 9 процентов. Такой рост – очень плохо, хоть ещё не катастрофа. Доля людей с потреблением среднего класса в 2001 году была 6 процентов, а уже в 2003 она выросла до 12 процентов. В 2012 году их доля выросла до 17 процентов, в 2013 – до 19 процентов, в декабре 2014 года таких стало 27 процентов, но, естественно, это эхо потребительской паники декабря, когда все бросились скупать бытовую технику, которая была ещё по старым ценам. Через год их стало 16 процентов. В декабре 2014 года бедных и нищих у нас была 67 процентов людей, то есть две трети. А уже за год их доля выросла до 80 процентов. Это нетерпимо. При этом у нас ухудшилась структура бедных. Есть доля относительно обеспеченных бедных, это когда людям хватает на одежду. Не нужно копить деньги, чтобы купить штаны. Вот таких в декабре 2001 года у нас сбыло 29 процентов, доля росла, в 2013 году их стало 56 процентов – это хорошо, люди уже начали жить. Дальше доля начала падать, и сейчас у нас таких 40 процентов. А доля бедных, которым хватает денег н а еду, но не хватает на одежду, их было 44 процентов в 2001 году, 18 процентов в в2014году, а через год их доля подскочила до 30 процентов. Если брать нищих и самых бедных вместе, в 2014 году таких было 22 процента, а через год их стало 39 процентов. Всякое бывает, но правительство существует для того, чтобы нейтрализовывать негативные последствия именно таких катастроф. Я даже не вижу простого человеческого сочувствия. Давайте посмотрим, что у нас с голосованием. Проголосовало более тысячи человек. 96 процентов считают, что социально-экономический блок правительства Медведева нужно отправить в отставку. 4 процента считают, что они должны работать. Ну,  я должен сказать, что 4 процента – это большой результат, это правда много, это свидетельствует о том, что доверие к правительству Медведева на очень большом уровне, если сравнивать его с делами. Я  бы на месте господина Медведева искренне гордился бы этим и рассказывал об этом на всех углах. Тем не менее, основная часть нашей аудитории производит впечатление разумной и рациональной. Возьмём звоночек. 
Слушатель:  Алло! Я считаю, что перестановки в правительстве ни к чему не приведут, весь курс сейчас направлен на рыночные отношения, а рынок – это уничтожение государства, это бесконтрольные финансовые потоки, это уход капитала за рубеж. 
М.Делягин: Спасибо вам большое! Но вы знаете, сказать, что рынок – это уничтожение государство, примерно то же самое, что сказать, что любой микроорганизм – это обязательно бактерия чумы. Есть такая рыночная экономика – США, вот почему-то там рынок не уничтожает государство. Есть ещё Китай. А уничтожение государства – это либеральный рынок, когда, с одной стороны, государство отказывается рынок регулировать, а с другой стороны, либералы считают – это их отличие от нормальных людей – что государство должно служить не своему народу и стране, а исключительно глобальному бизнесу, в том числе прямо против народа своей страны. Между тем рынок без регулирования – это катастрофа. Оно необходимо для любого процесса. Простейший аналог – правила дорожного движения. Уничтожение государство – это либерализм в его сегодняшнем исполнении. Права человек незыблемы и священны, но свобода моего кулака заканчивается у вашего носа. Либерализм исходит из того, что свобода кулака либерала заканчивается в моём затылке. Это неприемлемо.