С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Четверг, 24 марта. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя!

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: «Миллион ГАИ на улице. Расстрига, кого ищут?» — спрашивает 711-й.

А.ОНОШКО: Может, провожают кого-то или встречают?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что провожают министра иностранных дел Германии. А встречают… нет, встречать Керри бессмысленно, потому что он уже прилетел. И даже уже повстречался с молодежью.

А.ОНОШКО: Я думаю, в тот раз он на Арбате купил сувениров, а в этот раз? Уже сувениры не будет…  

С.ДОРЕНКО: Керри. Знаешь, что привлекло мое внимание? Статья в иноСМИ, мне очень жаль, что я забыл название издания… знают, почему ГАИ на улице. Вот нам звонят. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Дело в том, что у нас же в Москве здесь заокеанские гости, поэтому будут кататься по всей Москве туда-сюда, и будет транспортный коллапс, как вчера. Вчера было ужасно в центре.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. А сегодня ждем, что как раз Керри поедете покупать матрешку, и от этого поставит Москву в позу, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, совершенно верно.

С.ДОРЕНКО: Какая прелесть! Как это все-таки пахнет гостеприимством. Спасибо большое. Мы ждем, что иностранные гости примутся кататься, как муха по стеклу, выгуливать по Москве, и выкаблучиваться.

А.ОНОШКО: Они тут не виноваты, что мы им расчищаем дорогу таким образом. Они могут, как угодно, выкаблучиваться. Это наше подобострастие в нас говорит, когда мы так вот…

С.ДОРЕНКО: Мы имитируем, пойми… Москва — большой город. Мы имитируем маленький город. Маленький город, не к утру будет сказано, Брюссель, он маленький. Маленький город — Вашингтон. Там пригороды Вашингтона примерно в пешей доступности от Белого дома. Я ходил на работу в свое время, я освещал мероприятие, работал, кстати говоря, в Белом доме. Ты знаешь, что я был в Белом доме, на лужайке?

А.ОНОШКО: Нет.  

С.ДОРЕНКО: Ты не знаешь? Ты думаешь, я из деревни откуда-нибудь? Я работал в Вашингтоне, я жил в гостинице, но не для педиков, как Лесин, а в обычной.

А.ОНОШКО: С другой стороны, для нормальных мужиков.

С.ДОРЕНКО: Я ходил в китайскую харчевню в каком-то сарае, похожем на гараж, и все время там ел в «Генерал До» — «курица генерал До», «сладкая курица». Это был в 1994 году. Она (сладкая курица) произвела на меня такое впечатление, что меня просто трясло. И я все время ходил в какой-то сарай «Генерал До», по пути к Белому дому от своей гостиницы. И смысл в том, что Вашингтон — крошечный город. И от его пригородов, где делают «курицу генерал До» в каком-то трейлере, до, собственно, Белого дома, можно пройти пешком. Там расстояние совсем ерунда. Москва из чувства гостеприимства и подобострастия перед иностранцами имитирует, что она крошечный городочек, типа Вашингтона. Нам надо это имитировать, показать уют, как будто бы Таллин. И никого нет на улицах.

А.ОНОШКО: И в кафе.

С.ДОРЕНКО: Какие-то милые пары сидят. Она — в демисезон, с поднятым воротником, прекрасная шатенка.

А.ОНОШКО: А он засовывает в карман два билета в оперу.

С.ДОРЕНКО: Почему «засовывает»? У нее сегодня эротическая лексика. Ты с чем сравнила мои киви? Сегодня зашла в кабинет и сравнила мои киви. Не говори никому, не говори в эфире. Она зашла, там у меня лежали киви, она говорит: какие мохнатые… и так далее. Настя, тебя сегодня клинит. Причем всех предупреждаю: уберите детей от радиоприемников, у Оношки сегодня такой волнительный такой день. Она начала со сравнения киви и сейчас сказала «он ей засовывает». Так, успокоились.  

А.ОНОШКО: Теперь вы не сможете их есть и отдадите все мне, правильно?

С.ДОРЕНКО: Киви? Чего бы я не стал? Я их почищу, они не будут мохнатыми. Они станут зелено-скользкими.

А.ОНОШКО: Инопланетными.

С.ДОРЕНКО: Сегодня в инопрессе по поводу визита Керри… можно, я расскажу сначала без инопрессы? Керри встретился в Москве с молодыми представителями гражданского общества. Почему не с нами, я не понимаю?

А.ОНОШКО: С маленькими навальными? С кем он встретился? Кто с ним пошел встречаться?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Госсекретарь США Джон Керри по прибытии… надо писать «по прибытии» — Newsru.com пишет «по прибытию». Что это за «по прибытию»? Набрали кретинов. Newsru.com. У них пишет киевская и израильская редакция. Русского языка понимать плохо. «По прибытии в Москву» надо писать, а не «по прибытию». Вот кретины! Провел встречу с представителями российского гражданского общества. В ней приняли участие около десяти человек. Мы не знаем, кто, фамилии не разглашаются. Позвали около десяти человек. Это сколько? Шесть, семь, восемь? Я не знаю, что это значит. Российские художники… кто это? Мне кажется, Никас Сафронов…

А.ОНОШКО: С сыном, да.

С.ДОРЕНКО: И с телом старушки. Нет? Писатели… Какие писатели у нас есть? Молодые. Захар Прилепин…

А.ОНОШКО: Шаргунов. Весь авангард.

С.ДОРЕНКО: Не думаю. Молодые ученые прибыли. Все это около десяти человек. Я думаю, что они должны совмещаться. Быть художники, одновременно писатели и одновременно ученые. Еще и предприниматели, еще и журналисты. Может, по одному? Один писатель, один художник, один ученый, один предприниматель, один журналист. Ели с Керри. Ели, пили, танцевали с Керри. Спать уложили. А он их инструктировал.

А.ОНОШКО: В следующий раз будет информация передана, в капсуле заложена.

С.ДОРЕНКО: Впечатлен российскими молодыми лидерами, он говорит. Какие, на хрен лидеры? Ну, в хорошем смысле.

А.ОНОШКО: А вы бы кого отправили на встречу с Керри?

С.ДОРЕНКО: Если бы мне молодых надо было…

А.ОНОШКО: Молодых. Толокно… нет, таких нельзя. Кто там у нас?

С.ДОРЕНКО: А зачем молодых, можно спросить? Они, что, должны на руках носить или на носилках? Почему молодых? Они, что, копать там должны, у посольства американских. Почему там мышечная сила?

А.ОНОШКО: Чтобы после встречи долго прожили еще.

С.ДОРЕНКО: Да? Я бы послал как раз постарше. Я бы послал Владимира Познера, каких-то серьезных людей.

А.ОНОШКО: Они бы спорили за главенство встречи, мне кажется. Перебивали друг друга. «Нет, я вас скажу». «Нет, я»…

С.ДОРЕНКО: Очень важная вещь. В иноСМИ пишут, предупреждают Керри, который якобы преувеличивает роль России, что Россия намного слабее, чем кажется. И я хотел в этой связи провести небольшую беседу с вами. Я задумался над заголовками сегодняшней прессы, которая указывает Керри, что он ошибается в оценке России. Скажите, пожалуйста, Россия намного сильнее, чем кажется — 134-21-35. Россия намного слабее, чем кажется — 134-21-36. Проголосуйте, пожалуйста. Пока вы голосуете, я вам спляшу. Я пошел танцевать. Пошло голосование. Россия сильнее, чем кажется. У меня сразу около 300 человек. Огромное число людей голосует. 43 процента, пока, я говорю о промежуточном результате. 42, 41, 43 опять. Россия сильнее, чем кажется — 134-21-35. Есть подспудная сила где-то, едрическая какая-то сила прячется. Которой не видно. Ее не видно, но она есть. 45 процентов. Это Россия сильнее, чем кажется. Россия намного слабее, чем кажется — 134-21-36. Россия показывает, например, скорлупу яйца. Все думают, что это твердая хрень, на самом деле, она не твердая, она внутри жидкая. Или вообще пустая внутри, мы не знаем.  

А.ОНОШКО: Как в нашем случае, да?  

С.ДОРЕНКО: В каком вашем случае? Расскажите мне про ваш случай. Вы хотите это обсудить?

А.ОНОШКО: Я голосование подстегиваю.

С.ДОРЕНКО: У меня 600 человек. Товарищи, вот какой многообещающий сегодня… Я задумался об этом, предложил вам проголосовать, но так много людей голосует, что я не могу останавливать. Нет, давай остановлю. Иначе телефонная машина ляжет.  Две минуты мы голосовали. Россия намного сильнее, чем кажется — 45. Россия намного слабее — 55. Ты можешь писать прямо как есть, чтобы я потом копировал и вставлял в Twitter, а не переписывал за тебя.

А.ОНОШКО: Я написала.

С.ДОРЕНКО: Знак процента не пишешь. Ты ленивовата. А мне потом копировать и вставлять в Twitter удобнее же. Россия намного сильнее, чем кажется — 45 процентов. Россия намного слабее, чем кажется — 55 процентов. Поясните, как вы проголосовали. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Москва. Я хочу сказать, что сильнее только лишь в одном — в оружии ядерном и оружии другом. Но это еще спорный вопрос. После Сирии, мы на самом деле крутая армия или все-таки есть круче армии на планете Земля? Еще хочу сказать, мы сильные по тем недрам, который нам дал, не знаю, кто, Бог или кто, Вселенная. Но при этом которые принадлежат только нескольким людям. Больше мы ничем не сильны.

С.ДОРЕНКО: Бог или Вселенная. Можно, имя бога назову? Ермак Тимофеевич, господин Хабаров и другие боги.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Подождите. Недра не зависят от имени… это сами по себе…

С.ДОРЕНКО: Они двинулись в правильном направлении.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кстати, Ермак правильно… А те, которые захватывали…

А.ОНОШКО: Нет, первые заняли другие. Это их по праву. Якуты, тельмены, ненцы, чукчи.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Всплакните в уголке, вон туда сядьте.

А.ОНОШКО: Они туда пришли, это их все.

С.ДОРЕНКО: Чукча ты моя! Прекраснейшая чукча Оношко! Да, я тебя очень ценю за это. Спасибо. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Анекдот. 1972 год, прилет Никсона в Москву. Встречают салютом наций. Просыпается пьяный, спрашивает милиционера: «Чего такое?» — «Это Никсон прилетел» — «А, что, с первого раза не попали?».

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Россия намного сильнее, чем кажется. 45 процентов наших слушателей так считают. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Максим, Москва. Я думаю, что народ не совсем понял ваш вопрос. Они подумали, что сильнее Америки, а не чем кажется. На самом деле, если посмотреть на исторический опыт, то многие как раз думали, что она слабее, чем кажется. Наполеон тот же, Гитлер. Именно исходя из этого они действовали. Я думаю, что все-таки сильнее, чем кажется. Мы не знаем, почему, загадочная русская душа.

С.ДОРЕНКО: Может быть, это расстояние, может быть, это климат, может быть…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Много может быть факторов. В любом случае, исторический опыт показывает, что все-таки она сильнее, чем кажется, как правило. Мы сами об этом не догадываемся.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Очень верное напоминание истории. Большинство врагов России полагали, что она слабее, чем кажется. А оказалось, что сильнее. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Это Капитан Очевидный.

С.ДОРЕНКО: Как у вас там, Капитан? У вас весна настала?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Минус 6 и ярко светит солнце. Днем поднимается до плюс 3.

С.ДОРЕНКО: А мы хотим ночью плюс 3, а днем плюс 12. Когда это будет? Через неделю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы тоже хотим. Но погода не позволяет. В общем, к вашему вопросу, сильнее ли Россия, чем кажется. Россия намало слабнее, чем кажется. То есть мы одновременно и сильные, в каких-то вопросах очень сильные, просто сверхсильные, а в каких-то вопросах ужасно слабые. Мы чем-то продолжаем напоминать Советский Союз, который был в некоторых вопросах просто невероятно силен, а в некоторых вопросах настолько слаб, что развалился при небольшом усилии изнутри.  

С.ДОРЕНКО: Мы ждем ваших тезисов. В некоторых вопросах — раскройте, пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы хотите, чтобы я сейчас в двух словах рассказал о том, как спасти Россию?  

С.ДОРЕНКО: Вы должны сказать, в чем наша сила и в чем наша слабость тезисно. Потому что слово «некоторые» нас интригует.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понял. Очевидная вещь — в военном отношении мы не очень-то слабы. Хотя, конечно, в некоторых позициях мы слабее, чем США. У нас, например, нет ни одного атомного авианосца, а у Франции, насколько я помню, он есть. В экономическом отношении мы, я думаю, даже с Южной Кореей не сможем потягаться. Уж в судостроении это точно. Так что вкратце вот так.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мы экономически слабы, и очень слабы. А в военном смысле… здесь нет парадокса? Нет каких-то ножниц, как вам представляется? В том, что я слышу, есть парадокс. Такое положение не может удерживаться сколько-нибудь долго. Не может слабая страна иметь сильное вооружение. Нет. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Николай из Москвы. Коротенький анекдот. Если помните, был когда-то в нашей молодости анекдот. Ребята в Германии, на берегу какой-то реки, на спор пьяные переплывают на другую сторону. Там нудистский пляж. Выходят. Их заставляют раздеваться. Ну, что делать. Морские якоря там наколоты, тельняшки, все прочее. Снимают штаны. У одного на причинном месте видят немки «Сева» написано. Подходят, говорят: «Цеба, вы чех?» Он говорит: «Нет, я русский». — «А, Сева!». Река холодная, вода холодная. Он немножко согревается. А там написано: «Всем привет из Севастополя!».

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Я думаю, что вы потратили эфирное время в данном конкретном случае напрасно. Мне так показалось. Извините. А дальше еще потеплело, и Варшавский договор пошел, еще что-то. Мы сильнее, чем кажется — так считают 45 процентов. Мы слабее, чем кажется — 55 процентов. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Россия сильнее, чем кажется. Есть такие, как я…

С.ДОРЕНКО: Я должен пометить, что это матершинник. Все, мы вас заблокировали, товарищ. Просто чтобы вы знали, что происходит с людьми, неаккуратными в лексике. Мы их блокируем. А потом приходит дядя, у которого чертова уйма свободного времени, и блокирует, кроме надписи про вас, а потом еще блокирует совсем,  навсегда. Вы не можете даже прерывистого звонка услышать. Вы не услышите ничего, звоня по нашему телефону. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мое мнение, что мы как айсберг — однозначно сильнее, чем кажемся.  

С.ДОРЕНКО: А чем мы сильны?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поясню. В отличие, например, от американского общества мы как человеческое тело: внутри прочный скелет, снаружи мягкая плоть, которую легко ранить, но она быстро заживает. Но внутри есть остов. А есть конструкции, например, как у насекомых. Снаружи скелет…

С.ДОРЕНКО: Да, панцирь хитиновый.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И кажется, что таким людям, обществу все нипочем, они выдерживают. Но серьезная травма, опасность, их убивает. Внутри ничем не защищенная плоть. И вот этим наше общество… оно же собирается в очень серьезные моменты. Этого не видно в будничной жизни. Но эта сила есть.

С.ДОРЕНКО: Мы ранимые, но с настоящим хребтом, правильно я понимаю вашу аллюзию?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мое мнение — да. Возвращаясь немножко назад, почему Керри встречается с молодыми. Ему неокрепшие умы нужны. Ему не нужны состоявшиеся люди.

С.ДОРЕНКО: Вот оно что. Может быть, неокрепшие еще не нагрешили? Настя мне рассказывала сегодня, как ее клеил… Впрочем, это после обзора «В движении» и новостей. Ты же рассказывала мне про священника, который Катю обратил твою. Сколько Кате лет?

А.ОНОШКО: Ей восемь.

С.ДОРЕНКО: Священник практически обратил, вырвал, можно сказать, из ада оношкинского атеизма ребенка. И это прекрасно. Неокрепший ум, он как раз в то же время не согрешивший ум.  

А.ОНОШКО: Первородный грех за скобками.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 7 минут. Расскажите, расскажите. Мне показалось дико интересным, что к вам подошел священник и стал при вас, Анастасия, агитировать вашу дочь. Сколько дочери лет?

А.ОНОШКО: Восемь.

С.ДОРЕНКО: Священники, насколько мне известно, выступают за неприкосновенность семьи. На каком основании он подошел к вам?

А.ОНОШКО: Мы проходили в парке Донского монастыря, мы гулять пошли туда.

С.ДОРЕНКО: Вы пошли гулять в Донской монастырь, там мило.

А.ОНОШКО: Хотели посмотреть акрополь и всё такое.

С.ДОРЕНКО: Вам хотелось погулять среди праха, костей.

А.ОНОШКО: Да, раз в жизнь же надо окунуться.

С.ДОРЕНКО: Некрофилочка.

А.ОНОШКО: Там очень много архитектурных памятников.

С.ДОРЕНКО: Я знаю.

А.ОНОШКО: Уникальное место, тишина в центре города.

С.ДОРЕНКО: Да знаю я Донской монастырь. Я на Орджоникидзе, напротив, поступал в Университет дружбы народов. И он подошел, а ты его не осекла?

А.ОНОШКО: Нет, мне было любопытно на это посмотреть.

С.ДОРЕНКО: Вы идете, и он просто подходит?

А.ОНОШКО: Мы искали туалет вдобавок, то есть в конце нашей прогулки потребовался туалет, по-моему, мы к нему обратились.

С.ДОРЕНКО: Где туалет?

А.ОНОШКО: Да, я спросила «где туалет?» а он сказал: а вы…

С.ДОРЕНКО: Крещеная?

А.ОНОШКО: Да, как-то он быстро перешел и стал именно с дочерью разговаривать. Надо сказать, что шестилетний сын мой не вызвал у него особого интереса.

С.ДОРЕНКО: Скорее девочка. Я скажу, почему — она уже старше, и у нее уже глаза другие.

А.ОНОШКО: Ищущие чуда. Он стал так проникновенно спрашивать: крещеные? — Нет, не крещеные. — Обязательно…

С.ДОРЕНКО: Она спрашивает: где можно пописать? Он говорит: а ты крещеная? А некрещеные что ли не писают, я не понимаю?

А.ОНОШКО: И как-то родителям — что нужно покреститься, нужно стать членом Русской православной церкви, это очень важно. А я стою рядом и улыбаюсь.

С.ДОРЕНКО: Тупо?

А.ОНОШКО: Конечно, туповато, потому что я-то тоже не член Русской православной церкви, которым важно стать. Я смотрю на то, как у Кати меняется взгляд, а она как кролик загипнотизированный на него, как на удава, смотрит.

С.ДОРЕНКО: Какие слова он говорил?

А.ОНОШКО: Он повторял примерно одно и то же.

С.ДОРЕНКО: Повтори.

А.ОНОШКО: Надо стать членом Русской православной церкви, это очень важно стать членом Русской православной церкви, это очень важно.

С.ДОРЕНКО: Почему членом? Почему не вступить в лоно? Я бы сказал «вступить в лоно». Видишь, у меня другая лексика.

А.ОНОШКО: Другая.

С.ДОРЕНКО: Я бы даже сказал «войти в лоно».

А.ОНОШКО: А я на него смотрела, и он мне напоминал чем-то старых питерских хиппи, с которыми я была знакома в 90-е годы, в старших классах. Он мне напомнил одного моего знакомого.

С.ДОРЕНКО: Хипующего.

А.ОНОШКО: Он тогда был тоже очень убежденный, такой пацифист, и он тоже проповедовал. Я на это на все смотрела. Уже в какой-то момент затянулась эта агитация.

С.ДОРЕНКО: Ты все-таки настаивала, что надо пописать.

А.ОНОШКО: Да. Но не удобно, я же конформист, я не могу сказать «пошел…»

С.ДОРЕНКО: Не можешь?

А.ОНОШКО: Нет, я всегда буду улыбаться, кивать и говорить «конечно, конечно, спасибо большое».

С.ДОРЕНКО: Тем более, ты знаешь, что он обязан проповедовать, всякий христианин обязан проповедовать.   

А.ОНОШКО: Он молодец в этом смысле.

С.ДОРЕНКО: Я тоже считаю, что он молодец.

А.ОНОШКО: На самом деле я была приятно удивлена, что он молодежь… как это называется?

С.ДОРЕНКО: Восьмилетних девочек агитирует. Когда они спрашивают «где пописать?»… Прозелитизм.

А.ОНОШКО: Да!

С.ДОРЕНКО: Может быть. А, может быть, экуменизм.

А.ОНОШКО: Я знаю, что католическая церковь очень успешно в этом направлении работает, с молодежью как раз, они всячески идут навстречу. Когда он пошел дальше по своим делам, а мы пошли по своим, Катя минут шесть-семь находилась под влиянием…

С.ДОРЕНКО: Дяденьки.

А.ОНОШКО: Да, священника. А он такой: ты обещаешь мне, что ты станешь членом Русской православной церкви?

С.ДОРЕНКО: Клянись! На колени! Он не говорил «на колени!»

А.ОНОШКО: Нет. Она говорит: я обещала, мне теперь надо прийти креститься; мама, когда мы пойдем? Он информацию дал полную, что в любую субботу или когда можно прийти.

С.ДОРЕНКО: А что Катя по дороге в туалет?

А.ОНОШКО: По дороге в туалет она еще об этом помнила и хотела.

С.ДОРЕНКО: А уже после туалета забыла.

А.ОНОШКО: Сейчас как-то это всё сдулось. Надо, видимо, еще раз сходить, чтобы напитаться.

С.ДОРЕНКО: А как же неприкасаемость семей? Ведь отроковица Катя была поймана в 8-летнем возрасте при родителях и была подвергнута агитации. С моей точки зрения, это до известной степени противоречит пониманию семьи, как неприкосновенной ячейки общества.

А.ОНОШКО: Ну, она же не может существовать вне взаимодействия с внешним миром, а во внешнем мире бывают такие штуки. Мне кажется, полезно с ними сталкиваться время от времени. Характерно, что попы все мужчины, а прихожане в основном женщины. Искание чуда… Я-то помню себя в детстве. Все эти увлечения детские, «Хроники Нарнии», эти фантастические миры.  

С.ДОРЕНКО: Гарри Поттер.

А.ОНОШКО: Да. Магическое сознание. Дети, и мальчики тоже, в какой-то момент ищут волшебства, но мальчики потом идут становиться жрецами туда, а девочки не хотят становиться жрецами, им достаточно того, что они в покрова вошли, и они существуют в этой системе. Это естественное желание ребенка.

С.ДОРЕНКО: Девочке хочется войти в систему, а мальчику хочется построить свою систему. То есть, условно говоря, любой мальчик — строитель тоталитарной секты, а любая девочка — член тоталитарной секты. Да?

А.ОНОШКО: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Ты сейчас в другой тоталитарной секте, у тебя же муж есть. Муж есть, значит, ты в тоталитарной секте.

А.ОНОШКО: Да, он мне достаточно диктует мою жизнь.

С.ДОРЕНКО: Ты в тоталитарной секте своего мужа. Потом, когда ты переходишь на работу, ты в тоталитарной секте в моей, до известной степени, коротко — два часа. Потом опять поступаешь в тоталитарную секту мужа. В этом участь женщины! Женщина должна состоять в тоталитарной секте, если у нее нет никого, ни отца, ни брата, ни мужа, ни начальника, ясное дело, что ее «склеит» по пути в туалет какой-нибудь перец. Может быть и так, так бывает.

Сейчас послушай меня: из жизни мужчин. Пока вы там по дороге в туалет разговариваете. За время спецоперации российских ВКС в Сирии (видишь, какая у меня интонация сразу) на борьбу с террористами были отправлены не только летчики и технический персонал, ответственный за нанесение авиаударов, но и отдельные подразделения сил спецназа. Такое заявление сделал генерал-полковник Александр Дворников, почти полгода командовавший российской группировкой в Сирии в интервью «Российской газете». Не буду скрывать, что на территории Сирии действуют (в настоящем времени) и подразделения наших сил спецопераций. Они выполняют доразведку объектов для ударов российской авиации. То есть наши ребята за ту же зарплату, как пел Высоцкий, одеваются душманами, идут туда, жуя насвай и ковыряя в носу, чтобы быть похожим на местных, и потом раз, точечку ставят лазером — и туда прилетает бомбочка. Прикинь?! Это же тяжелая работа, мать, а главное — стрёмная.

А.ОНОШКО: Надо стать членом…

С.ДОРЕНКО: Спецназа.

А.ОНОШКО: Вооруженных сил, чтобы такое делать.

С.ДОРЕНКО: Военные, скажите, пожалуйста, что это такое? Надо объяснить женщинам и гражданским (пацифистам и педерастам), как вы знаете, кто такие гражданские: надо объяснить женщинам, пацифистам и педерастам, что это значит. Вот что такое «доразведка объектов для ударов российской авиации»? Насколько рискованна эта работа, насколько тяжелая эта работа? Позвоните, пожалуйста, военные и расскажите мне и слушателям, что сказал генерал-полковник Александр Дворников, что это за «доразведка»? 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Евгений меня зовут. Я не знаю по поводу нынешних технологий, не знаю по поводу лучиков. В мое время было такое, называлось по-другому, не доразведка, но смысл тот же — ходили по горам сутками, были цели, нужно было знать координаты и передавать их на центр.

С.ДОРЕНКО: А как вы узнавали координаты?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Координатами занимаются старшие, они их вычисляли по картам, у них было расчерчено, и передавили уже. Там разбирались, чем лупить, с воздуха или…

С.ДОРЕНКО: Но ведь это опасно. Сколько у вас человек в группе?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На тот момент, если я не ошибаюсь, 28-30 человек.

С.ДОРЕНКО: 30 человек заметная группа, на вас могли напасть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Могли разойтись. Были встречи иногда, но чаще их получалось избегать.

С.ДОРЕНКО: Сейчас говорят: как-то подсвечивают цели.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Честно говоря, я видел это только в компьютерных играх. С момента как я пришел из армии прошло 15 лет.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Давайте найдем кого-то. 73-73-948. Что значит «доразведка»? Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Виктор зовут. Хочу привести наглядный пример. Три человека, старший из них командир, выдвигаются и проходят переднюю линию.

С.ДОРЕНКО: То есть переходят линию соприкосновения.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это линия фронта, можно так назвать. Находятся у нас на переднем крае разведывательные дозоры или наблюдательные посты. На этих постах разведывательно-сигнализационная аппаратура. Например, РЛС находятся, которые могут запросто скрыть за 10, 12, иногда 20, если видимость позволяет, противника — то есть нас, чтобы проползти. Во-первых, надо знать хорошо человеческий фактор, когда человек (у нас идут биологические часы) наиболее…

С.ДОРЕНКО: В полчетвертого, когда он самый расслабленный.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, когда он самый расслабленный. Например, по личному опыту, в южных — это где-то с 12 часов до 16, когда жара, когда зенит. Например, у нас аппаратура практически не работает, потому что сливается контрастность, то есть надо проползти самому, это раз. Второе, если …, которые на датчиках сейсмических, это тоже надо чувствовать, проползти самому в жару — и организм должен быть подготовлен, и психика должна быть настроена. Вскрыть это все и незаметно уйти.

С.ДОРЕНКО: Там надо переодеваться, чтобы слиться с местными? У вас же форма.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это обязательно. Желательно, чтобы была форма одежда соответствующая, даже под местное население. Помните, рассказ у Богомолова «Иван», когда мальчишка 12-летний вскрыл систему охраны гренадерской дивизии, еще и Днепр переплыл. Представляете, у парнишки какое напряжение должно быть. Поэтому большим количеством лучше не действовать.

С.ДОРЕНКО: Антропологическое сходство должно быть? Условно говоря, если вы идете, а у вас, предположим, «картофельное лицо» финоугорское. Как вы сойдете за араба или за пуштуна?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен с вами. Желательно походить на каждой местности под местного, чтобы жить остаться хотя бы, чтобы выжить.

С.ДОРЕНКО: Вы достигаете предполагаемого объекта, что значит его подсветить и доразведать?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Первое, это конечно наблюдение. Второе, если у тебя есть что-то из технических средств, посмотреть важность этого объекта, чтобы…

С.ДОРЕНКО: Зря не стрелять.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скажу сленгом: ядреную бомбу отправить моментально или через какое-то время. То есть посмотреть важность объекта. Чтобы самому убежать, живым остаться. Потому что надо и выполнить задачу, еще и живым остаться.

С.ДОРЕНКО: Но самое простое — ножками ходить. Если взять на скорость, на квадроцикле пролететь, всё равно подстрелят. Лучше тупо ножками — пошел и пошел.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хотя и это хорошо, современная война не исключает всех средств передвижения. Но пока никто никогда не отменит элементарное ползанье на животе. Я думаю, никогда.

С.ДОРЕНКО: Но ребята же рискуют страшно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Иногда чересчур, а представьте минное поле, если попадешь, а мы его не знаем.

А.ОНОШКО: А дроны, а беспилотники.

С.ДОРЕНКО: Настя хочет всё в компьютере видеть: всё дронами, без живых людей.

А.ОНОШКО: Сидишь с джойстиком в Москве и разведываешь, нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Человек все-таки есть человек, пока не заменят у нас ничем. Электронные войны это хорошо. Но пока не примет окончательное решение человеческий мозг, не будет такого эффекта.

А.ОНОШКО: Так мозгу уже неважно, где находиться. Уже Google Street View: ты путешествуешь где хочешь; заходишь куда хочешь.

С.ДОРЕНКО: Насть, оценка человека, который дышит этим воздухом, другая. Ты понимаешь, сколько грузовиков въехало на объект — ты можешь и с дрона посмотреть. Но когда ты видишь глазами, как оживляются люди, как они хлопают себя по ляжкам, когда какой-то грузовик въезжает.

А.ОНОШКО: Тебе это важно для принятия решения — направлять туда бомбу или нет? Нет, это техническое решение, оно не эмоциональное.

С.ДОРЕНКО: Она не понимает. Вот вы чувствуете, что она не понимает?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, есть уже такое направление. По личному опыту, глядя на человека или на группу людей, ты понимаешь: человек, который применяет оружие и применял неоднократно, то есть готов убить — это противник или это мирный человек.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сравнять с лица земли можно целый объект, но там же будут и дети, и мирные, и ни в чем неповинные. Человеческий фактор долго еще не отменят, мое личное мнение.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Я тоже так считаю. SMS: «Дрон не может отличить настоящий танк от надувного, нарисованного».

А.ОНОШКО: Ты-то смотришь через дрон.

С.ДОРЕНКО: Но человек, когда смотрит под разными углами, надувной танк видно.

А.ОНОШКО: Эти дроны с камерами уже в игрушечных магазинах продают. В офис «Мегафон» или МТС зайдите, и там стоит «стрекоза».

С.ДОРЕНКО: Настён, давай согласимся с тем, что мы критикует эту точку зрения, но мы ее должны в конечном итоге понять. Ты ходишь по музеям, ты ходила в Донской монастырь. Если Донской монастырь показать с дрона, то ты можешь то же самое Кате сказать: вот здесь такие барельефы…

А.ОНОШКО: А это интересный эксперимент, я так делала, сначала в Google Street View, а потом «посетить место», и насколько отличается впечатление — на самом деле не так сильно, как нам кажется, когда мы об этом рассуждаем. Вы уже познакомились с местом, у вас воображение достраивает, вы как опытный человек, конечно не ребенок, который мало где был, и ему сложно. Вот вам достаточно пройти несколько кварталов в любой точке мира, вы сразу себе воспроизведете и жизнь, и быт, и даже запахи можете представить, какие там есть.

С.ДОРЕНКО: Запахи труднее.

А.ОНОШКО: Основываясь на вашем прожитом опыте — сможете, и понять, что за место.  

С.ДОРЕНКО: Я могу «пришить» этому месту запахи, которых в нем нет. Вот «запахи» ты напрасно. Вот пение птиц, которое прерывается какими-то тревожными для птиц сигналами и так далее, нужно все-таки дышать воздухом там. Я не знал, не быв в Вене, что Вена пахнет корицей.

А.ОНОШКО: А теперь я знаю от вас, и мне этого достаточно.

С.ДОРЕНКО: Вена пахнет корицей! И вполовину силы Вены пахнет Рига корицей тоже, но вполовину силы Вены. Это разные запахи. Насть, что нам спорить? Давай не будем спорить.

Обнародован текст предсмертной записки брюссельского террориста.

А.ОНОШКО: На каком он писал?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю, здесь не написано. У нас есть перевод. В мусорном контейнере в пригороде Брюсселя полицейские нашли записку, оставленную Ибрагимом эль-Бакрауи, одним из участников терактов в аэропорту бельгийской столицы. Что для меня важно — он не выглядит в этой записке воином и фанатиком, он выглядит заложником своего сообщества. Сообщество, в котором он живет, — арабы Брюсселя, в этом сообществе он заложник общественного мнения. Это настолько социально плотная среда, что он не должен быть изгоем, а, следовательно, должен взорваться. Текст такой: «Я не знаю, что делать, я в бегах, меня везде ищут. Если я сдамся, то окажусь за решеткой» и так далее. Он выглядит человеком, который поставлен в тупик, который дергается. Он выглядит не рыцарем, который, опустив забрало или подняв забрало (не знаю, что там надо делать с забралом), скачет навстречу бою — я проклинаю вас, неверные. Нет, нет. Записка начинается: «Я не знаю, что делать, я в бегах, меня везде ищут» — вот что он пишет. Он не может вернуться и это прокричать своей общине. Сама община настолько враждебна, настолько ненавистническая, что он не может вернуться в свой район и это прокричать на улице. Он должен вернуться в район, встать на улице и кричать «Братья, я не знаю, что делать, я в бегах, меня везде ищут!» Он не может этого сказать, ему скажут «трус!»

А.ОНОШКО: Он заложник генов, и спрятаться не может.

С.ДОРЕНКО: Он заложник общества! Это общество, которое огромная часть Брюсселя, которая от центра Брюсселя тянется на запад, так как если бы весь Кутузовский проспект был населен выходцами из исламских стран. И он не может туда вернуться, поэтому он идет и взрывается в аэропорту. Но перед этим кричит «я не знаю, что мне делать!»

А.ОНОШКО: Как сладка жизнь в Европе, обратите внимание, он не допускает мысли побега, например в Россию, или вообще скрыться, уйти на дно, в Бразилию. Он не хочет. Он хочет в Европу, но боится тюрьмы.

С.ДОРЕНКО: Не в Европу. Он живет не в Европе. Это надо понимать, что он живет не в Европе. Он живет в своем районе.

А.ОНОШКО: Вы думаете, он не мечтает из него вырваться?

С.ДОРЕНКО: Он вырывается из него путем смерти.

А.ОНОШКО: Потому что другого пути не видит.

С.ДОРЕНКО: Никакого пути, иначе чем убив себя и людей, он не видит сбежать. Вот же в чем дело.

А.ОНОШКО: Как с этим бороться?

С.ДОРЕНКО: Я думаю в этот момент не о Брюсселе, я думаю в этот момент о Западном Бирюлёве. Я думаю в этот момент о Бирюлёве. Бирюлёво — вот что я вижу. Я понимаю, что в Брюсселе огромный мусульманский район. Я впервые столкнулся с адом в Брюсселе в 1994 году. Когда я был в штаб-квартире НАТО впервые в 1994 году, я брал машину и ездил по Брюсселю.

А.ОНОШКО: И в чем был ад?

С.ДОРЕНКО: Ад был в том, что меня несколько раз чуть не протаранили арабы, которые не соблюдают правила дорожного движения и не соблюдали в 1994 году. Когда впоследствии я рассказал об этом бельгийцам, что они едут просто на тебя, и им просто плевать, бельгийцы сказали мне: с ними надо осторожно, уступи им, они безумны полностью, они не подчиняются никаким правилам, просто закрой глаза и дай ему сделать что он хочет. Это был 1994 год! 22 года назад!

НОВОСТИ

ОБЗОР ПЕЧАТИ

С.ДОРЕНКО: Возвращаемся к теме, Анастасия. Когда я думаю о Брюсселе, я думаю о Москве. «Исламское государство» — это террористическая организация, запрещенная в России, ИГ подготовило 400 бойцов для атак в Европе. Об этом сообщает «Ассошиэйтед пресс» со ссылкой на данные спецслужб. Боевиков готовили в нескольких лагерях. Кстати говоря, это сопрягается также с сообщением, Настя, что 14 женщин-смертниц отправлены в Москву из Турции.

А.ОНОШКО: Это те же самые.

С.ДОРЕНКО: Может быть, они входят в число 400. «Исламское государство» подготовило 400 боевиков, сформировав разветвленную сеть полуавтономных ячеек, которые самостоятельно должны выбрать место и время для удара ради максимизации ущерба, сообщает «Ассошиэйтед пресс». Несколько лагерей, некоторые из которых могли располагаться на территории стран бывшего СССР, утверждает американское агентство. Ну, конечно, мы знаем, что Панкисское ущелье в Грузии готовило террористов и, может быть, по-прежнему готовит. Грузинские власти, собственно говоря, если и имеют туда доступ, то только ограниченный. Ячейки действуют в Германии, Великобритании, Италии, Дании, Швеции, Турции, и вероятность очередных взрывов существует. А что мы можем сделать, чтобы это предотвратить? Эти 14 женщин, которые якобы отправлены в Россию. Давай подумаем практически, мы с тобой должны абсолютно практически подумать, Насть. Первая позиция: нам дороги мы сами, наши дети и близкие в первую очередь, правда же?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Каждой мышке дорога ее шкурка. Правильно я рассуждаю? Первое, мы должны обеспечить некий образ поведения, образ жизни, при котором мы будем вне опасных местах. Второе, мы тем не менее хотели бы их поймать. Я понимаю, что первое и второе несколько противоречит одно другому, но мы бы хотели их…

А.ОНОШКО: Противоречие в том, что они взрываются в момент поимки или как?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Но мы хотели бы также их слить. Первое, мы бы не хотели подорваться с ними вместе, ну их нафиг, но мы бы хотели, чтобы их поймали. Мы бы хотели им навредить. Вот есть две позиции: мы бы хотели сами остаться в живых, а им навредить.

А.ОНОШКО: Только один путь очевидный есть.

С.ДОРЕНКО: Какой?

А.ОНОШКО: Внедрение во всю систему, и ты таким образом узнаешь.

С.ДОРЕНКО: Ты собираешься внедриться?

А.ОНОШКО: А как еще? У меня нет других вариантов.

С.ДОРЕНКО: Если ты внедришься, ты не будешь в безопасности.

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: У нас есть две цели: мы должны, с одной стороны, абсолютно спокойно их нейтрализовать и помочь спецслужбам, а, во-вторых, мы должны как-то оказаться вне взрывной волны. Вот у нас такая должна быть цель. «Мы против смертниц не можем вообще ничего», — говорит Закапуда. «Оношко непохожа на арабку или турчанку». Чей-то она непохожа?

А.ОНОШКО: У меня дети похожи. Сколько похожих именно в России можно найти людей, проблем с этим точно не должно найтись.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, здравствуйте. Полковник. Я соглашусь с Настей по большей части. Действительно, чтобы выловить конкретных людей, которые отправлены для совершения террористических актов, несомненна, нужна информация про этих конкретных людей: фотографии, словесные портреты, описание и так далее. Безусловно, должен быть и комплекс других мероприятий. С другой стороны, опыт показывает, что все эти заслоны, барьеры и прочее работают весьма и весьма слабо. Представьте, наши полицейские, которые первый день или два после объявления тревоги, действительно будут высматривать и ловить. Потом замыливается глаз, во-первых, во-вторых, начинают падать доходы, а это тоже немаловажно, потому что ему же надо заниматься делом на своей территории: где-то киоски, которые нужно окучивать, и так далее. И самое главное, что конечно это непрофессионалы.

С.ДОРЕНКО: Если они живут на территориях прокурорских работников, вы же помните, Генпрокуратура…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, да. А туда кто сунется проверять, участковые что ли?

С.ДОРЕНКО: Никто и никогда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хотел отметить вот что, эти комплексные массовые мероприятия важны для чего: представьте, что идет террорист с мыслями, как описаны в Бельгии «я бедный, я несчастный…»

С.ДОРЕНКО: Я затравленный, вот что он говорит всем текстом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И вот он идет, и на каждом шагу полицейские, которые бдительно смотрят на всех, кто хоть чуть-чуть отличается цветом волос, разрезом глаз или смуглотой кожи. Может быть, он взорвется не в толпе, а на менее людной улице, и погибнет не сто человек, а десять или меньше. Трудно говорить «слава богу», но все-таки ущерб будет меньше. Это как бы тоже действует. Но, безусловно, оперативная работа прежде всего. При этом, обратите внимание, в той же самой Бельгии, собственно во всей Европе, почему Европа очень уязвима, потому что она столкнулась с ситуацией, к которой она оказалась полностью неготовой. При этом эту ситуацию создала сама Европа, я имею в виду, побомбили кого-то, с одной стороны. А с другой стороны, это то, что называется не очень приличным словом «толерантность».

С.ДОРЕНКО: Я вас понимаю отлично.

А.ОНОШКО: Почему мы делаем вывод, что Европа не готова.

С.ДОРЕНКО: Европа не готова по ряду причин. Может быть, для тебя станет огромным секретом, который я сейчас тебе раскрою, но, по данным бельгийской прессы, первого агента спецслужбы Бельгии, говорящего на арабском, наняли этой зимой, в начале года. Условно говоря, еще пару месяцев назад в бельгийских спецслужбах не служил ни один человек сколько-нибудь понимающий арабский.

А.ОНОШКО: Откуда у нас эта информация?

С.ДОРЕНКО: У нас эта информация из бельгийской прессы. Я утверждаю, всю телефонную разведку, всю телефонную прослушку, например, во Франции (это из французской прессы после терактов) вся телефонная разведка отдана Соединенным Штатам Америки. Ни одна французская спецслужба не вела прослушку или что-то связанное с телефонами, контроль SMS и прочее, вообще никак на территории Франции, то есть они полностью отдали США. Бельгия сделала то же самое — полностью отдала США. То есть у них полностью бессмысленные спецслужбы и малочисленные, потому что они передоверились просто, они сказали: американцы пусть следят, в крайнем случае они нас предупредят, если что. Первого агента, говорящего по-арабски, наняли только что бельгийские спецслужбы. Это говорит о полной халатности, нежелании работать, о том, что никто не ставит этих задач, халатность, неаккуратность, нежелание работать.

А.ОНОШКО: Теперь всё поменяется, может быть.

С.ДОРЕНКО: Или поменяется, или укрепятся еще сильнее США. Потому что США пока способны оказывать политическое, дипломатическое, любое другое давление на Европу, и они совершенно спокойно относятся к европейцам как к детям. Из этого следует, что если у детей проблемы, то родители усиливают контроль, а не детей усиливают, нет, не детей. Поэтому европейцы, скорее всего, не усилятся, усилится Америка. Строго говоря, Америка скажет: хорошо, мы будем сильнее следить за вашим Брюсселем и больше своих американских агентов отправим в Брюссель.

А.ОНОШКО: Нам это выгодно? У нас один переговорщик, один партнер остается, правильно? Нам есть, что предложить.

С.ДОРЕНКО: Но европейцам, вероятно, это не очень выгодно. Потому точно так же, как мы обсуждали дроны, надо дышать воздухом, надо тусить. Кстати, тебя спрашивают, Настя, о внедрении: «А если когда ты внедряешься в банду, тебя заставлять скрепить кровью дисциплину, тебе говорят “выйди на улицу, убей первого попавшегося”, ты будешь убивать?»

А.ОНОШКО: Я не знаю, я себе такой вопрос не задавала.

С.ДОРЕНКО: А задай. Ты вступаешь в банду в качестве агента спецслужб, ты например ФСБ.

А.ОНОШКО: Всё можно подстроить — как бы убить.

С.ДОРЕНКО: Нет, не «как бы убить».

А.ОНОШКО: Надо подстроить.

С.ДОРЕНКО: Тебе не говорят «готовь убийство», тебе говорят «сейчас выйти под контролем нашего чела, он поищет человека одинокого, ты его застрелишь, а наш чел тебя увезет». Ты не можешь связаться с центром: Юстас — центру. Не можешь!  

А.ОНОШКО: Я ковыряю свой ноготь, а они получают сообщение. Почему нет?

С.ДОРЕНКО: Нет.

А.ОНОШКО: Почему нет, технологии уже черт знает где.

С.ДОРЕНКО: Потому что тебе выберет член банды кого убить.

А.ОНОШКО: За мной-то постоянно следят: я-то маячок на экранах своих родных спецслужб. Я фантазирую сейчас по фильмам.

С.ДОРЕНКО: Последний фильм ты посмотрела в 1991 году, после чего ты больше фильмов не смотрела, насколько мне известно. Ты фильм «24 часа» смотрела? Нет.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: «Родину» смотрела — нет. Ты вообще ничего не знаешь. Homeland смотрела?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Ничего не знаешь! «Карточный домик» смотрела —  нет.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Ничего не знаешь! «Фарго» смотрела — нет; True Detective смотрела — нет. Отвечай «нет».

А.ОНОШКО: На все вопросы отвечаю «нет», как настоящий шахид, я ничего не смотрела.

С.ДОРЕНКО: Рассказываю тебе: для того чтобы войти в банду, тебе надо будет запятнать себя кровью. Выберут жертву для тебя они, а не ты, и не спецслужбы никакие. Тебя вывезут ночью в какой-то район — этого человека грохни. И ты грохнешь?

А.ОНОШКО: Ну, наверное, да.

С.ДОРЕНКО: Убийца!

А.ОНОШКО: Если у меня есть задание центра, ради спасения… Люди же, движимые идеями, многое делают. Если есть какое-то обоснование: у тебя есть задача, ты выполняешь задачу, как военные действуют. Разве нет? Прям «убийца!» Спецслужбы только и занимаются тем, что грохают друг друга время от времени

С.ДОРЕНКО: Что ты говоришь. Как будто 14 девочек-самоубийц-террористок (это сегодня в прессе, «Ассошиэйтед пресс») отправлены в Россию якобы, а всего 400 — во всю Европу, насколько я понимаю, включая Россию. Наша задача с вами простая: первое, не оказаться рядом с ними, ну их нафиг всех; второе, по возможности их сдать спецслужбам. Такая внутренне противоречивая задача. Как мы можем ее решить? Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Абдул.

С.ДОРЕНКО: Абдул, здравствуйте. Как решить эту задачу?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Окружение наше живет так же, как желаем и мы, исламские, мусульманские страны. У них почему-то не происходит никаких терактов.

А.ОНОШКО: Как это «не происходит»?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Азербайджан — вот там терактов.  

С.ДОРЕНКО: Верно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Насколько я информирован, там очень сильно развит ваххабизм, но они голову поднять не могут, потому что на них давят.

С.ДОРЕНКО: Интересная история, что салафитов довольно много и в Баку, где традиционно шииты.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, я с ними общался. Три варианта, выбирайте, какой вам удобно. Приезжает та же девушка в Москву, она куда должна идти, она же не будет на улице стоять, правильно?

С.ДОРЕНКО: Ее встретит здесь ячейка какая-то.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Значит, тут есть кто-то, этот кто-то — где-то. Возьмем район Бирюлёво, как вы называли, в Бирюлёве пропал велосипед, украли. Что делают менты? Начинают давить на всех. Восточный менталитет более слаб, если на него давишь. Он или предан своему государства, или продает остальных. Это факт.

С.ДОРЕНКО: Кто-то видел.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё покупается и продается.

С.ДОРЕНКО: Поскольку вы очень точно понимаете, опишите мне портрет этого Бакрауи, который взрывался в аэропорту, его записка «меня травят, меня преследуют, я в бегах» — человек, который жалуется на то, что его травят, перед тем как взорваться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Помните, вы говорили, что у вас садовник был. Он пришел, он чем-то вам должен, потом вы начинаете на него давить — ты мне должен, ты обязан. А когда он без прав уже: или мы тебя убьем, или ты пойдешь сам убивать. А при этом он не знает, что его ждет, потому что если туда не пойдет, могут убить его родственников.

С.ДОРЕНКО: Он похож на человека в замешательстве, он похож на человека растерянного.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Виноваты бельгийцы, потому что они не открывают руки и не говорят «ребята, мы вас защитим». Если ребенка оставить в соседней комнате самого по себе, ребенок тоже может быть кем угодно. Мы же воспитываем. Государство тоже воспитатель большой.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Мне кажется и я говорил уже об этом, нам нужен конечно опыт Израиля. Но какой-то синтетический опыт, который сочетал бы в себе и опыт Израиля, и сочетал бы в себе опыт русский оперативной работы, для того чтобы их вылавливать.  

А.ОНОШКО: У нас могут быть союзники и в Киргизии, и в Таджикистане, где угодно. В Киргизии еще осенью 2015 года подчитали, якобы что ИГИЛ, запрещенный на территории Российской Федерации, направил около 70 миллионов долларов на организацию терактов именно в странах Центральной Азии. Я это читаю по лентам. Есть, кстати говоря, и подборка по терактам в Ташкенте, в Душанбе до 2004 года (в «Коммерсанте»). На самом деле, может быть и редко, там теракты происходят, там и шахиды подрываются. Там тоже можно найти сторонников, я имею в виду, наши спецслужбы, у которых прочные связи с военными киргизскими, казахскими, они все одни училища заканчивали. Вполне можно с этим работать.

С.ДОРЕНКО: Я возвращаю вас к мысли о том, что у нас есть Бирюлёво. Сегодняшний «Московский комсомолец» описывает ситуацию: беседуют с женщиной, которая оттуда. У нее две дочери:  у нее дочь 15 лет и вторая 12 лет. Она их встречает от автобусной остановки с огромной овчаркой. Она завела овчарку, насколько я понимаю переростка, большую овчарку и ходит с ней встречать. Вообще все передвижения по улице делает с овчаркой, потому что она очень боится, там всё мигранты. Она рассказывает, что однажды за ней шла большая группа мигрантов; она сворачивала — они сворачивали; она пыталась ускоряться, и ей казалось, что они тоже ускоряются. И оказалось, что они спят в каком-то ТЭЦ, они спят в подземном коллекторе. То есть десятки людей проживают в подземном коллекторе ТЭЦ, потому что там тепло. Они залезают в колодцы и уходят куда-то по трубам, и у них некое общежитие в коллекторе. Это страшно. Сейчас мы разговаривали с Абдулом, Абдул говорит: а куда поедет эта террористка, если она приедет? Она в коллектор поедет.

А.ОНОШКО: Вы думаете, коллекторские настолько продвинутые, что будут…

С.ДОРЕНКО: Что мы знаем про людей, которые живут в коллекторе?

А.ОНОШКО: Это какие-то ниши свои.

С.ДОРЕНКО: Кто закакиваем им мозг? Лицензированные закакиватели, вроде радио и телевидения? Нет. Им закакивают мозг какие-то нелицензированные закакиватели. Мы не знаем, как именно загаживается их мозг. Может быть, они, как зомби, восстанут из колодцев и пойдут. У вас есть уверенность? У меня нет. 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Мне кажется, что вы неправы. Давайте посмотрим на исторический опыт. Бельгийцы, они как дети. Помните, там 15 лет была эсерская террористическая организация полностью подконтрольная. Убили Плиева, значит, охранка решила, что Плиев им не нужен. А так каждый шаг был под контролем. Давайте вспомним Западную Украину. Это украинцы бедные говорят, что у них было национально-освободительное движение, а с 1947 года практически 80-90% ушли в схроны и были все под контролем. И как вы говорите «надо было убить человека», там воевало (есть отчеты), что половина отрядов это были отряды МГБ, они были под видом банд.

С.ДОРЕНКО: Спасибо вам большое за знания. Но я задаю вопрос, как мне кажется, кинжальной остроты. Я вам перечислю мои ощущения опасности. Первое, да, в Москве есть гетто, не одно гетто, несколько; да, в Москве в этих гетто, мне кажется, никто никого не контролирует; и да, от них исходит опасность. Давайте с этим согласимся.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. В Турции задержали только что японца, пытавшегося присоединиться к «Исламскому государству».

А.ОНОШКО: Какой-то аутист очередной из Японии приехал.

С.ДОРЕНКО: «Исламское государство», напомню, это террористическая организация, запрещенная на территории России. Спецслужбы Турции задержали на территории страны 24-летнего японца, который собирался присоединиться к группировке «Исламское государство», сообщает «Асахи».

А.ОНОШКО: Видите, как легко внедриться.

С.ДОРЕНКО: В настоящее время его пытают, допрашивают и всё на свете.

А.ОНОШКО: И грозят выслать в Японию! Нас-то за такое — в Союз, а их — в Японию!

С.ДОРЕНКО: Ты вспомнила это? Прекрасно. В настоящий момент допрашивают в посольстве Японии в Анкаре. Японец связался со сторонниками «Исламского государства» через социальные сети, а также впоследствии по телефону. Затем он отправился через Турцию, чтобы приехать в Сирию и воевать.

А.ОНОШКО: Что он ел по дороге, интересно.

С.ДОРЕНКО: Мисо и лапшу «Доширак». Из этого следует несколько вещей. Я хочу поздравить наших слушателей прекрасных! Во-первых, я хочу поздравить нашего слушателя, который сразу после взрыва сказал, что попалили всю сеть первого, которого взяли.

А.ОНОШКО: Это был Кэп.

С.ДОРЕНКО: Это был не Кэп. Или Кэп? Так или иначе, один из наших слушателей сразу после взрывов сказал, что поскольку задержали 18-го числа организатора теракта в Париже, то всю цепочку, которая была связана конкретно с ним, бросили в огонь, потому что эту цепочку мог он в тюрьме слить. То есть сами террористы друг другу не верят. Они сказали, что этого парня взяли, и его ячейку бросили в огонь мгновенно, ровно потому что не было уверенности в его лояльности и в его стойкости. Они должны были взорвать атомную станцию, если ты слышала.

А.ОНОШКО: Да, видела сообщения.

С.ДОРЕНКО: Они должны были взорвать атомную станцию. Но поскольку 18-го взяли главу ячейки, то их просто бросили на транспорт мгновенно, быстро, чтобы всех взорвать и концы в воду. Это интересное предположение нашего слушателя воплотившееся. А про какое еще предположение мы говорили? Я говорил с Неклессой Александром Ивановичем, который сказал мне в эфире, что есть некий компонент у нынешних террористических сообществ, который можно назвать интенция к созданию нового человека, который схож с русскими большевиками. Поскольку они отрицают человека прежнего и пытаются создать человека нового, и эта интенция созвучна интенции русских большевиков. Создание нового человека, создание человека будущего.

А.ОНОШКО: А как он выглядит?

С.ДОРЕНКО: Кто? Александр Иванович?

А.ОНОШКО: Видела, знакома.

С.ДОРЕНКО: Их человек, строго говоря, некрофил, который стремится к Страшному суду и стремится ускорить Страшный суд. Они основываются на одной из позиций своего догмата религиозного, что их декларируемая цель — ускорить приход Страшного суда. Они же не декларируют: товарищи японцы, приезжайте скорее (24-летний японец почему уехал), мы будем рубить баблос на торговле нефтью. Нет, японцы бы тогда не поехали, они бы сказали «да ну вас».

А.ОНОШКО: Они бы сидели дальше в своей комнате, рубились в электронные игры.

С.ДОРЕНКО: Японцы не поехали бы. Почему этот человек был захвачен — 24-летний японец, и поехал сражаться за «Исламское государство» — террористическую организацию, запрещенную на территории России? Потому что он воспринял их идею о создании нового мира и нового человека. Вот почему.

А.ОНОШКО: Мы так говорим «Страшный суд», а вам понятно, что это такое?

С.ДОРЕНКО: Надо звонить Джемалю. Сходи за телефоном Джемаля. Джемаль про это знает. У меня нет телефона, и очень хорошо что сейчас Настя принесет. Я знаю, что сам Гейдар говорит о том, что это их догматическая цель. Может быть, Гурген знает. Спасибо вам большое, Гурген, что вы звоните. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Их декларируемая цель — Страшный суд. Скажите мне, пожалуйста, что вы об этом знаете.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я об этом знаю только одно, что нужно быть наивным человеком, чтобы полагать, что если вы персонально или цепочка (как у арабов) умрете, это никогда не приблизит Страшный суд.

С.ДОРЕНКО: Да, но они догматически толкуют именно это. Об этом мне сказал Гейдар Джемаль. Мы сейчас ему попробуем позвонить. Договорились, Гурген. Спасибо вам огромное. Давайте попробуем позвонить Гейдару, он мне объяснит. Он об этом говорил многократно и, в том числе на телевидении, я помню, но никогда не давали ему подразвить тематику. Я пока хочу посмотреть, что у нас с долларом.

А.ОНОШКО: А я вам скажу: 68,77, чуть-чуть вырос — на рубль. А евро тоже на рубль.

С.ДОРЕНКО: И 76,78 евро. 40,22 нефтица, нефтица-голубушка падает маленечко. Сейчас, может быть, мы соединимся, он нам объяснит, что там со Страшным судом. Насколько я понимаю, это их декларируемая интенция — создать Страшный суд каким-то образом. У них доктринально это прописано где-то. Может быть, я ошибаюсь, но Гейдар конечно знает лучше, председатель исламского комитета России, исламист, политолог.  

ОПЕРАТОР: Номер не отвечает.

С.ДОРЕНКО: Я заметил. Позвоните, пожалуйста, специалисты по исламу. Я убежден абсолютно, что у нас есть таковые, которые скажут, почему декларируемая интенция террористов — приближение Страшного суда. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я у Соловьева видел передачу…

С.ДОРЕНКО: Мы не будем пересказывать друг другу, что делает кто бы то ни было.

А.ОНОШКО: Было бы интереснее, если бы вы читали Коран.

С.ДОРЕНКО: Все-таки лучше прочитайте сами труды доктринальные, основополагающие. 73-73-948, если вы разбираетесь в исламе настолько серьезно, что можете сказать нам, о чем рассказывал Гейдар Джемаль, говоря о Страшном суде, что декларируемая интенция их, как будто прописанная в доктрине (мы этого просто не знаем с Насте) — приближение Страшного суда. То есть всё, что они делают, это для Страшного суда.

А.ОНОШКО: Что он из себя представляет? Как будет выглядеть жизнь после?

С.ДОРЕНКО: Давай сделаем следующее: мы сейчас наберем «Страшный суд в исламе», в «Википедии» мы можем почитать. Вот Абдул, может быть, знает. Здравствуйте, Абдул.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро еще раз. Насколько я знаю, наслышан, начитан, что в Коране есть аят и даже целая сура. Что такое Страшный суд? В арабском языке есть такое слово… к Аллаху… Когда мы туда попадем, когда это будет, никто об этом не знает, начнется Страшный суд. С нас будут спрашивать за наши деяния. А мы сами приближаться к Страшному суду, как обычные, невольные люди, не можем. Догматы преподносят абсолютно по-другому, они трактуют сосем по-другому. В Коране о том, что мы приближаем, этого нет. Коран говорит, что будет страшный суд когда-то и с нас спросят: что вы сделали на земле?

С.ДОРЕНКО: Если я правильно ориентирован, там есть движение какое-то, что в этот момент, предвосхищающий Страшный суд, начнется война всех со всеми. Перед зимой падают листья. Они говорят: давайте трясти деревья, чтобы падали листья. Понимаете их логику.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Интересно, что: арабский язык очень сложный, одну и ту же аят или суру можно трактовать как вам удобно. Если сравнивать с другими аятами, Коран говорит — это книга, читайте, делайте добрые деяния.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я бы хотел добавить. Я тоже читал Коран. Мы христиане, у нас сразу Страшный суд наступает, как только мы умираем.

С.ДОРЕНКО: Собственно, суд у Господня престола.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. А у мусульман, они лежат и ждут пришествия Христа, так называемого Страшного суда.

С.ДОРЕНКО: Не Христа, а миссии. Также и у евреев, они ждут, когда будет Страшный суд.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как раз шахиды, которые за веру, они сразу попадают…

С.ДОРЕНКО: Сразу в рай, а остальные просто ждут. Спасибо. После второго трубного гласа…

А.ОНОШКО: День Страшного суда описывается в Коране как светопредставление.

С.ДОРЕНКО: Светопреставление, а не «представление». В этот день дважды вострубит труба. После первого трубного гласа солнце померкнет, звезды погаснут, горы сдвинутся с мест, моря выйдут из берегов, ад и рай приблизятся к человеку. После второго трубного гласа мертвые поднимутся из своих могил и рассеянными толпами пойдут к месту суда, где предстанут пред очами Бога. Суд состоит из двух испытаний. Вначале ангелы будут взвешивать деяния людей на весах. Индивидуально, то есть каждому взвесят. Те, у кого весы тяжелы от добрых поступков, отправятся в рай (прочие — в адское пламя). Затем людям предстоит пройти по мосту, тонкому, как волос, и острому, как лезвие бритвы. Грешники упадут вниз… Можно я уточню, а уже же решили, взвесили всё. Уже даже взвешенных пустят по мосту? Грешники упадут вниз, поскольку отягощены бременем своих грехов. Прочие войдут прямо в райские кущи. Дай мне «Вики», «Вики» было понятнее. Киямат — в исламской эсхатологии день Божьего суда, когда люди получат воздаяние за свои дела. Вера в Последний День — это один из неотъемлемых элементов исламского вероубеждения. Киямат начнется с двух трубных гласов со стороны ангела Исрафила. Первый — об уничтожении всех творений Аллаха. Это важно! Всё будет уничтожено.

А.ОНОШКО: Коллапс планетарный, на самом деле, описывается.

С.ДОРЕНКО: Планетарный коллапс, абсолютно верно. И все будут уничтожены, все творения Аллаха, вся жизнь будет уничтожена при первом гласе. Здесь, может быть, черпают опору доктринальную господа террористы. Я не знаю, я хотел Гейдара Джемаля расспросить. Я так понимаю, что они как-то доктринально подкрепляются.  

А.ОНОШКО: Я не могу связать террористические акты с…

С.ДОРЕНКО: Безусловно, это неверное толкование. Безусловно, в исламе ничего нет, связанного с агрессией, как мы хорошо знаем. Но как-то они, перверсивно истолковывая, себя подкрепляют. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Михаил. Немножко не там вы ищете. Прямое обращение к апокрифике ничего не дает. Дело в том, что пассионарии исламские, как Теодор Герцль, который обосновал Герцлия (Израиль) из «Ханаанских хроник», они выявили идею большого халифата. Наиболее полно это описано у величайшего Шпенглера в «Закате Европы». Если вы сейчас начнете его читать, зная об этих событиях, вы будете просто потрясены.  

С.ДОРЕНКО: Насколько он предвидел.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Более ста лет назад он предвидел, что исламская культура на крепких молодых ногах, которая готова не прозябать (он не применял терминологию «умереть») на европейской мостовой, в конечном счете преследуя идею тотального окультуривания неверных. Идея большого халифата родилась в 20-30-х. Гейдар Джемаль расскажет, он более этим занимается, чем я. А дальше идет простая схема: трансформация идеи в деньги. Ребята с университетскими образованиями; те, кто готовили мюнхенский акт, такие исламские паханы, эту идею придумали, довели до логического конца.

С.ДОРЕНКО: Михаил, нас спрашивают, раз уж вы столь сведущий: «А кремированные не должны будут никуда ходить?»

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, это большую конференцию надо делать, я бы многое мог рассказать.

С.ДОРЕНКО: Человек пишет, что он будет кремирован, и надеется, что ему удастся избежать похода куда бы то ни было.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Действительно, когда они обкуренные и так далее…

С.ДОРЕНКО: Мне очень жаль. Никогда они не бывают обкуренные, они, наоборот, хорошие, все наши братья. Товарищи, давайте закруглять разговор, который может так или иначе сделаться до известной степени опасным. Все наши братья, все хорошие, а это перверсивное толкование миролюбивой доктрины. Доктрина миролюбивая, нет там ничего того. Но есть люди, которые, к сожалению, не понимают этого. К сожалению, этих людей много, людей непонимающих миллионы, и они неправильно себя ведут, и будут делать так еще лет сто.

Расскажи мне про Мориса Тореза. Ты не знаешь, ты питерская. Мы относились к ним со сдержанным полууважением.

А.ОНОШКО: Вуз второго порядка, второго эшелона, тем не мене он считался таким...

С.ДОРЕНКО: В своем время в Советском Союзе он был первого эшелона.

А.ОНОШКО: Да, иняз.

С.ДОРЕНКО: Обещал командировки за рубеж. Мы относились к ним со сдержанным полууважением, потому что у нас в Университете дружбы народов первый год было 26 часов иностранного языка в неделю, а у них только 24. У них во втором семестре было уже 18 часов, потом 12 часов иностранного языка, а у нас — 14.

А.ОНОШКО: У них есть относительно новые факультеты, они там существуют уже довольно давно.

С.ДОРЕНКО: Мы всегда понимали, что они жалкие, потому что они языка знать не могут.  

А.ОНОШКО: Направление такое: «Экономика и управление»; «Сервис и туризм».

С.ДОРЕНКО: То есть они занимались кройкой и шитьем. «Сервиз и туризм», «Экономика и управление» — это кройка и шитье.

А.ОНОШКО: «Сервиз и туризм» — это связано с иностранными гражданами.

С.ДОРЕНКО: Мориса Тореза — это академия кройки и шитья, и чистки унитазов.

А.ОНОШКО: Этот вуз не прошел аккредитацию на осуществление этого вида деятельности.

С.ДОРЕНКО: Я так и знал.

А.ОНОШКО: И студенты, которые платили деньги, учились там четыре года, страдали, они понимают, что они сейчас диплом не получат.

С.ДОРЕНКО: Им не дадут дипломов, товарищи.

А.ОНОШКО: Либо они должны доплачивать и переводиться в другие вуз, и там срочно проходить какие-то курсы.

С.ДОРЕНКО: Внимание! Вуз проходил государственную аккредитацию с 11 по 15 января 2016 года, но не смог пройти государственную аккредитацию по «Сексу и туризму», а нет, «Сервису и туризму». По сексу, наверное, прошли, а по сервису нет. «Экономика и управление», «Сервис и туризм», «Мировая экономика» и «Теология» — они оказались слабы в теологии.  

А.ОНОШКО: Они сами в шоке. Я прямую речь цитирую из «МК»: «Мы сами в шоке, поскольку до последнего момента ничего не знали! В ходе проверки не было выявлено ни одного нарушения, нам сказали, что всё отлично…»

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Вы из Мориса Тореза?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я из Мориса Тореза, но не сейчас. Я просто хотел вам сказать, что лучше нас язык никто не знал.

С.ДОРЕНКО: Можно поспорить. РУДН знал лучше, у нас 26 часов было языка первый год, а у вас 24.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, могу похвалиться, я тоже португальский учил, как вы, и тоже был в Анголе. Но я встречал людей из РУДН, встречал людей из МГИМО, лучше нас никто не знает. По крайней мере, португальский уж точно.

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу, почему — потому что и УДН и МИМО были набиты блатными.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не помню, сколько у нас было часов, хоть убейте, но у нас был только один язык, всего остального было очень мало, а язык был с утра до ночи и с ночи до утра.

С.ДОРЕНКО: А что это вы вдруг «Секс и туризм» стали изучать, «Теологию», какие-то странные науки, «Мировая экономика»?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это странно. Я давно закончил и, честно говоря, давно там не был.

С.ДОРЕНКО: Представляете, люди платили действительно и сейчас им говорят «диплом вы не получите».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это, конечно, ужасно!  

С.ДОРЕНКО: Абсолютно ужасно. А родители? Что же им, справку дадут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я там давно учился, а сейчас кого жальче?

С.ДОРЕНКО: Хорошо. На меня не сердитесь за мои подколки.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Что я буду сердиться?

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Кто-нибудь из Мориса Тореза позвоните, расскажите, как вас теперь не пускают и диплом не дадут в результате. Мне кажется, это ненормально. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Я пять лет назад учился в Мориса Тореза, там была очень странная ситуация, и ситуация нагнетаемая от бывшего ректора Ирины Ивановны Халеевой. Это была полувоенизированная организация, где и студенты, и учителя являлись подчиненными солдатами, которых можно выгнать в любой момент.

С.ДОРЕНКО: Это интересно. А почему так?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю. Вам лучше тогда связаться с…

С.ДОРЕНКО: С теми, кто сейчас учится, мне кажется. 73-73-948. Мне интересно, что происходит в МГИМО.

А.ОНОШКО: Это не МГИМО, в нём ничего не происходит.

С.ДОРЕНКО: Не МГИМО! Я размечтался, чтобы МГИМО тоже лишил аккредитации. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Я работаю в другом институте, но это неважно, я хотел рассказать, что такое «не прошли государственную аккредитацию».

С.ДОРЕНКО: Вот!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это обозначает, что у них учебно-методистское управление не подготовило соответствующие документы по этой специальности, неправильно оформили ФГОС 2, ФГОС 3 и ФГОС 3+. Это не учебный процесс, это чисто бюрократическая процедура.

С.ДОРЕНКО: Эта небрежность скажется на студентах?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не скажется. Им дают полгода на оформление документов. Если за полгода они не оформят… а они точно оформят, потому что они наймут из того же министерства специалистов, и всё они сделают. Обучение продолжится. Возьмем наихудший случай — не прошли они второй раз — эти студенты переводятся в другой институт, к примеру, ваш РУДН, но обучаются на тех же направлениях.

С.ДОРЕНКО: Спасибо вам огромное.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПЕЧАТИ

С.ДОРЕНКО: Сто отчаявшихся фермеров из Краснодарского края поедут на тракторах к Путину. Краснодарский край, автор Элла Литвинцева.

А.ОНОШКО: (Поет) А кто это, а кто там… знаете поросенка Петра на тракторе?

С.ДОРЕНКО: Конкретно эту песню нет.  28 марта, скоро, в понедельник.

А.ОНОШКО: Сколько времени у них займет на тракторе доехать до Кремля?

С.ДОРЕНКО: Из девяти районов Краснодарского края сто фермеров поедут на тракторах из Лабинска в Москву, чтобы привлечь внимание президента к рейдерским захватам земли на юге России. Захваты территорий в крае были и раньше, но сейчас рейдеры перешли все границы, пишет Элла. Кубанские фермеры решились на этот шаг от отчаяния. Все сто участников акции — реальные фермеры, которые столкнулись с беззаконием со стороны крупных агрохолдингов. Все истории похожи: заезжие коммерческие структуры незаконным образом отнимают у людей земельные участки, мешают им арендовать землю у других собственников, местные суды всё это покрывают. Услышит их президент или не услышит, они не знают. За такую журналистку я бы Элле выписал бы…

А.ОНОШКО: Премию?

С.ДОРЕНКО: Нет, ивовых плетей. Услышит их президент или не услышит, они не знают.

А.ОНОШКО: А что?

С.ДОРЕНКО: Да плохая журналистика. Может, вообще развернут, как дальнобойщиков на подступах к столице. А так они надеются по Кремлю шугать на своих тракторах. Нормально? Фермер Алексей Волченко рассказывает: фермер приезжает на свою землю, он ее засеял, обработал, там стоит охрана, агрохолдинг собирает его урожай. Или фермер приезжает в поле, ему показывают документы, что он уже не хозяин земли, а хозяин уже другой. У фермера кредиты висят, дом заложен, семье кушать нечего. Ни милиция, ни суды, никто не реагирует. Вот это у нас глобально расцвело, когда губернатор Александр Ткачев ушел в Москву работать. До этого он, Александр Ткачев, хороший, как-то сдерживал рейдерские захваты, а вот теперь никого не боятся. А Ткачева раньше боялись.

А.ОНОШКО: А теперь вместо Ткачева?

С.ДОРЕНКО: Никто!

А.ОНОШКО: Давайте я посмотрю.

С.ДОРЕНКО: Какая разница, если мы его не знаем и знать не хотим.

А.ОНОШКО: Его надо наказать, к ногтю!

С.ДОРЕНКО: Были у нашего губернатора Вениамина Кондратьева. На которого все плевали, как выясняется. Он говорит: ребята, я вас поддерживаю, вы содержите Краснодарский край, но за этими агрохолдингами стоят большие структуры из Москвы. Короче говоря, бизнес отнимают у фермеров.

А.ОНОШКО: Мы кому сочувствуем, агрохолдингам или фермерам?

С.ДОРЕНКО: Мы в затруднении. А вы?

А.ОНОШКО: Мой первый порыв — конечно, фермерам посочувствовать с тракторами. Сколько они будут ехать, четыре года?

С.ДОРЕНКО: Трактор развивает скорость 29 км/ч легко.

А.ОНОШКО: В какие-то моменты их нельзя будет обгонять.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, сто тракторов, запинаясь друг об друга, будут идти со скоростью 22 км/ч.

А.ОНОШКО: Обмениваясь запчастями.

С.ДОРЕНКО: Пусть они идут 20 км/ч в среднем.

А.ОНОШКО: А там 2 тысячи километров.

С.ДОРЕНКО: Почему две? 1100 до Ростова, если я правильно считаю. 1,5 тысячи им надо пройти.

А.ОНОШКО: 1,5 тысячи делим на…

С.ДОРЕНКО: Раздели на 30.

А.ОНОШКО: Нажмем на газ.

С.ДОРЕНКО: Сколько получается? Трое суток, потому что им надо еще ходить на заправку. Трое-четверо суток они будут ехать. А я тебе скажу, сколько они проедут — они проедут 30 минут, после чего их всех до единого гаишники арестуют, изобьют дубинками, плоскогубцами сорвут ногти и отправят назад, в ночлежку. Землю у них тогда точно отберут. Они едут, чтобы вскричать об отчаянии. Они хотят воспеть собственное отчаяние. Ответ: как только они поедут — землю отнимут, трактора отнимут, самих посадят в кутузку; жены их пойдут на панель, а дети пойдут красть. Вот что будет. Понятно?!

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Позвоните кто-нибудь, кто знаком с регионом, Краснодарский край, юга. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Георгий зовут. Я вам звоню из Краснодарского края, город Лабинск. Все дело так и обстоит. Между Лабинском и Курганинском есть поля. Вы зря утрируете про Ткачева, это именно Ткачеву земли принадлежат. Единственное фермерское хозяйство — это агрохолдинг, который не то что держится на плаву, а за счет таких фермеров по большому счету и существует.

С.ДОРЕНКО: Я ничего не утрирую, я читал просто текст! Я ничего не утрировал.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам говорю, что на самом деле большинство земель принадлежит Ткачеву, и эта же земля находится в аренде у простых фермеров. У моего друга два участка (200 га и 80 га), он там на стареньких «белорусах» кое-как, где-то сено подсеивал, где-то 16-летних мальчишек приучал к труду. Он местному новокубанскому гаишнику платил 8 тысяч в месяц, чтобы мальчишки гоняли на этих тракторах. Потом просто перестал платить, потому что тупо не стало денег. Поарестовывали трактора, сразу открылись глаза на то, что 16-летние мальчишки… Он подъезжал к ним и говорил: пусть молодежь не за трансформаторными будками пиво пьет, а хотя бы чуть-чуть к земле приучается. Они начали: нет у них прав, нет того.

С.ДОРЕНКО: А он будет участвовать в акции протеста? Ваш знакомый поедет на тракторе к Путину?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У моего знакомого в правой руке бутылка с зажигательной смесью, а в левой вилы — вот такое состояние, а не к Путину ехать.

С.ДОРЕНКО: Но какие-то поедут. Как вы прогнозируете? Их же сразу повяжет ваша полиция.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, прямо до «Ростов—Баку» они не доедут. 1350 км до Москвы. Они на «Ростов—Баку» только выйдут, и все это путешествие закончится, конечно, с вырванными ногтями и прочим. Ничего не поменялось. Тут две силы живут — это чиновники и силовики. Остальные просто лотерейщики. Тут несложно работать, тут сложно найти работу вообще какую-либо.

С.ДОРЕНКО: А где на югах хорошо? В Ставропольском крае также?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Ставропольском еще хуже. Прошлым сезоном я закончил, зерно вывозили, я видел, как живут фермеры. Еще большая русская трагедия — пьянство. А так, ребятам, кто пытается, очень тяжело, потому что очень дорогое помещение под хранение зерна. Опять-таки это у собственников. Правильно написано, что «руки растут из Москвы». Собственники помещений, собственники земли и собственники кредитов — все в Москве, а здесь просто работяги: год пропахали, хорошо если в нули вышли.  

С.ДОРЕНКО: От вас до Липецка, до Пензы, до Воронежа хорошая земля, а дальше земля уже не родит. Значит, вас будут прессовать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, да. Путин какими-нибудь утопичными стерлиговскими идеями зажигался.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Нам звонит человек из Краснодарского края, из города Лабинска. Человек говорит: также в Ставрополье, только хуже.

А.ОНОШКО: И абсолютное большинство россиян экономит на продуктах.

С.ДОРЕНКО: Захватывают всё там. Я был на Ставрополье некоторое время назад.  

А.ОНОШКО: Что такое «захват»? Сергей, мы например с вами решили что-то захватить…

С.ДОРЕНКО: Если мы решили захватить, то мы опоздали, для начала.

А.ОНОШКО: А грабь награбленное, нет?

С.ДОРЕНКО: Если «грабь награбленное», ты должна пойти работать в прокуратуру или в соседние организации. Как было дело сначала: колхозы разделились. Там земля действительно великолепная: Если там уронить окурок — вырастает дерево. Там хорошая земля, ни с чем несравнимая. Люди получали паи в совхозах, в колхозах. Появлялись жучки, которые всё это скупали для тебя. Там колхозы от двух до пяти тысяч гектаров типичные. Хорошо, три тысячи назовем типичными. Можно было его купить в самом начале за миллион долларов. Таких денег у местных не было.

А.ОНОШКО: А кто их продавал, кто собственником был?

С.ДОРЕНКО: Собственниками были люди, людям давались паи. Появлялись тотчас местные чиновники ставропольские, краснодарские, которые начинали объединять паи. Бывший директор совхоза начинал обходить дома и говорить: Эдуардовна (вот ты Эдуардовна), а что пай у тебя лежит в серванте, он тебя кормит, что тебе дает твой пай? Подай, я тебе тысячу долларов дам.

А.ОНОШКО: И потом этот пай продают за 10 тысяч.

С.ДОРЕНКО: То, что он собрал, целый колхоз, целый совхоз. Он собрал 3000 га и предлагает это за миллион долларов. Вначале миллион долларов это стоило, потом два. Потом в начале 2000-х уже 3 миллиона долларов. Михаил, вы разбираетесь в тематике — скупке земель на юге?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Досконально разбираюсь!

С.ДОРЕНКО: Очень прошу вас поправить, если я что-то…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы всё правильно говорите. В чем проблема была — она пассионарная, когда в натуре невыделенные паи отдавали бывшим колхозникам или их потомкам, то есть это свидетельство собственности на право, но невыделенный пай в натуре. Выделить было невозможно. Глава администрации, председатели, вся эта сволочь, извините, не давали этого делать. Дальше происходит следующее: вопрос в качестве тех людей, которым по закону при приватизации колхозов выделили паи. В основном это люди на 90% были деградированы или старушка, которой 80 лет.

С.ДОРЕНКО: Или забитые, не осознающие своих прав.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Забитые. Даже молодежь, пьяная молодежь по 30 лет, которая ничего не соображала. В зависимости от качества земли, под Москвой тоже, убийств колоссальное количество. Бывшие директора, которые ставили печать, по три раза ходили в тюрьму.

С.ДОРЕНКО: Давайте дальше, перешагнем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Результат такой: было скуплено всё энергичными людьми. Но специфика России такова, что во главе опять остались бывшие чиновники. В Краснодаре тотальная ткачёвщина существует, когда речь идет о собственности на землю. Эта ситуация ужасающая.

С.ДОРЕНКО: Михаил, у меня к вам огромная просьба. Я действительно дорожу вашими знаниями, меньше чуть-чуть прилагательных. Сначала можно было купить колхоз 3 тысячи га за миллион.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это вы неправильно говорите, это очень специфично, это плюс-минус. Я знаю под Москвой хорошие куски, которые предполагали для строительства поселков, когда консалтинговые компании платили автоматом по 5 тысяч долларов за сотку, а она обходилась тем, кто приватизировал, скупал паи, в 100 долларов за сотку.

С.ДОРЕНКО: Я когда был на Ставрополье, 3 тысячи га колхоз можно было купить за 3 миллиона долларов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я у них цены не знаю.

С.ДОРЕНКО: Наверно сейчас уже больше.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Где-то вы правы. А, может быть, долларовые цены те же и остались.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас упала цена. Но то, что вы правильно говорите, я вынужден вас поддержать, потому что это дело у меня в крови.

С.ДОРЕНКО: Этим занимались чиновники, силовики и бандиты. Я был знаком с одной прекрасной дамой, которая была жена (одновременно вдова) посаженного бандита, и у нее было 3 тысячи га.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно точно, совершенно так и есть.

С.ДОРЕНКО: Три тысячи га, где она держала верблюдов и рассказывала, как они насилуют ее «Гелендваген».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Колоссальную роль отрицательную сыграло, когда Ткачев стал губернатором области, он парень очень талантливый, очень талантливый предприниматель, но его предпринимательский талант основан полностью на советской системе.

С.ДОРЕНКО: Земля от Сочи и Ставрополя до Воронежа, Липецка и Пензы поделена вся, правильно я понимаю?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, абсолютно. Где-то председатели владеют — 1000, 2000, 10000 га.

С.ДОРЕНКО: А земля выше никого не парит, она неинтересна.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Резюме такое: эффективность всего этого нулевая по сравнению с американским клином или бельгийским. Это колоссальное преступление советской власти, которая трансформировалась в новую систему, суть осталась та же: я начальник — ты дурак. Поэтому они и хотят идти на Кремль. Это бессмысленно, конечно, всё. Это страшное, наглое бесстыдство номенклатуры, которая покрывается из Москвы.  

С.ДОРЕНКО: Да. Спасибо. «Какой миллион долларов? — спрашивает 06-й. — В Пензенской области скупали землю у людей: 11 гектаров за 6 литров самогона». Поймите, я же говорю о рынке. Когда вы скупаете у людей, то есть когда вы выходите «глаза в глаза», то вы можете купить за самогон. Но когда вы говорите о рынке: например, вы звоните сейчас в Краснодар и говорите, что вы хотите купить колхоз или совхоз. — Сколько? — 2,5-3,5 тысячи гектаров. Я правильно считаю про совхоз? В разных областях России совхозы были разные, от двух тысяч до пять. Внимание! Были такие совхозы, где пять, в Омской области или где, большие совхозы. Ты говоришь: я хочу купить совхоз. Ты не можешь за самогон его купить. Уже рынок, уже серьезные дяденьки, крышуемые силовиками, которые абсолютно серьезная крыша, они тебе продают совхоз. Но это не связано уже ни с самогоном, ни с чем. Это совершенно серьезные дяди, которые летают на субботу-воскресенье в Ниццу. Какой там самогон, смеетесь что ли? У них собственные виноградники в Бургундии, а вы мне про самогон. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Человек говорит, что колхозами продавали землю. Я из Белгородской области, могу объяснить: у нас всё скупалось в 2004 году. Разогнали колхоз за два дня, со склада всё вывезли. Собрали людей, сказали: не продадите землю… Обрабатывать нечем колхозникам, естественно. Ее через пять лет, как необработанную, изымут. Люди все паи продали.  

С.ДОРЕНКО: Конечно. Геннадий: «А на Ставрополье сейчас бесплатно землю получают дагестанцы». Позвольте мне вас опровергнуть, Геннадий. Дагестанцы заходят в Ставрополье, граничащее с Калмыкией, если я правильно информирован, и получают там пастбища. Пастбища это не земля, которая родит, а земля полупустынная, очень тяжелая земля, примыкающая к Калмыкии. Там сидят чабаны, там действительно гоняют скот дагестанские чабаны. Если там не будет дагестанцев, тогда там никого не будет, потому что там земля не родит, засушливая, там полупустыня, как в Калмыкии. 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Борис Семенович, деревня Володино.  

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Борис Семенович, вы хорошо знаете дела, связанные с землей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Выделяли землю совхозникам, по гектару выделяли. Можно было взять технику механизаторам свою. Потом эту землю покупали по 10 тысяч, по деревне ездили. Большинство, как вы правильно определили людей неискушенных ни в чем, продали по 10 тысяч свои паи. А те, кто не продал, сейчас сидят и не знают, что со своими бумажками делать, потому что концов найти невозможно на те паи, которые у них есть.

С.ДОРЕНКО: То есть выделение земли не происходит: бумажка есть, а выделить невозможно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Даже невозможно найти тех, к кому надо обращаться за тем, чтобы землю выделили.

С.ДОРЕНКО: Значит, надо продать опять председателю либо в районе продать, а он уже найдет, кому за миллион долларов это скинуть. Вот и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно точно.

С.ДОРЕНКО: Система работает безукоризненно, товарищи дорогие. Можно я похвалю русскую экономическую систему.

А.ОНОШКО: Ужасно! Путин в июне посетит Китай, в администрации сообщают, я представляю…

С.ДОРЕНКО: Я хочу похвалить российскую экономическую систему. Хоть в лоб, хоть по лбу — работает она безукоризненно! Она работает безукоризненно таким образом, чтобы даже намек на участие какого-то общества хоть в чем-то экономический был сразу запрещен, мгновенно, и он действительно мгновенно запрещен. Если ты можешь за что-то поручиться, то ты можешь поручиться, что общество, например широкие массы крестьян, никогда ни в чем участвовать не будут, ни в каких принятиях решений.

А.ОНОШКО: И крестьян самих не будет.

С.ДОРЕНКО: Никогда ни в чем участвовать не будут, понятно! Они человеческое мясо! Это феодальное общество.

А.ОНОШКО: Феод все-таки опирался на что-то.

С.ДОРЕНКО: Феод?! Феод?!

А.ОНОШКО: Как он без людей будет существовать?

С.ДОРЕНКО: Феод кормится с людей. Так и происходит, это прекрасно!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Какая интересная теория пробок, Настя.

А.ОНОШКО: Какая же она?

С.ДОРЕНКО: Если остановить движение где бы то ни было: там, где машины плотно идут, как правило, а потом пустить, то машины не едут. Условно говоря, сколько-то продержали Можайку перед Рублёвкой — господам надо проехать с Рублёвки — пустили: «пожалуйста, езжайте смерды, езжайте голубчики, никто вам не препятствует». Один тронулся, потом второй тронулся, напоролся на бампер, притормозил. А их уже полтора часа как пустили, но они не едут. Тупые смерды не могут разогнаться, потому что их притормозили, и дальше вся эта шаланда на полдня. Полдня Можайка ехать не будет почему, потому что их притормозили на час или на полчаса. Это ГАИ наверняка знает, наверняка кто-то докторские диссертации защищает. Мы пойдем и проживем его, этот четверг, 24 марта.