С.ДОРЕНКО: 8 часов 37 минут. Понедельник, 16 мая. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: «Киевка готовится к перекрытию, видимо, потому что очень много ментов». Кто на Киевке, рвите когти, ребята, сейчас, наверное, будет перекрытие. Ленинский, тем не менее, едет. Вот предлагает Игорь сочинение школьное: «Как великая роль Иосифа Виссарионовича Сталина сказалась на победе Джамалы на “Евровидении”». Вот если бы не было Иосифа Виссарионовича, то Джамала не смогла бы победить на «Евровидении». Все-таки Иосиф Виссарионович молодец.

А.ОНОШКО: Роль Коммунистической партии в тушении пожаров.

С.ДОРЕНКО: Денис пишет: «Киевку перекрыли, стоим 40 минут». «Кто же победил, Кавказ или Азия? Хованское». Не знаю пока, там надо разбираться.

Давайте про «Евровидение». Хотите про «Евровидение»? Сейчас я вам покажу, что победило. Я сейчас должен со всей степенью откровенности вам сообщить, что я слышу это впервые, сам я, конечно, не смотрел.

А.ОНОШКО: Мы вместе с вами.

С.ДОРЕНКО: Я ни разу не смотрел этот конкурс вообще в жизни, чем я не горжусь. Это как раз большой изъян в моей какой-то журналистской практике, мне кажется.

ПЕСНЯ

С.ДОРЕНКО: Английским языком это назвать невозможно, она покачивается, как турчанка. Она такая, турчанка, скорее.

А.ОНОШКО: Музыка ближе к соло какому-то.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что это турецкое что-то

А.ОНОШКО: Афроамериканское.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет, турецкое. Ты в Турции не была.

А.ОНОШКО: Там другие совершенно.

С.ДОРЕНКО: Вот если ты пойдешь на моллы какие-то, турецкие, богатые, это вот примерно турецкое что-то.

ПЕСНЯ

С.ДОРЕНКО: Что нам понятно? Понятно, что это политическая вещь, конечно.

А.ОНОШКО: Вы читаете текст и перевод…

С.ДОРЕНКО: Я читаю перевод, потому что, собственно, слышать непонятный английский… Английский, надо сказать, такой, довольно странный, ну, такой, специфический. Но понятно, что это политическая песня. Понятно, что это ровно идет вразрез с уставом «Евровидения», а у них есть твердое понимание, что политика не должна быть допущена. И надо сказать, что мы понимаем, что для этой песни сделано исключение, очевидно, что для этой песни сделано исключение. Почему сделано исключение? Потому что нужно соответствовать или обслуживать, как угодно скажите, если вы враждебно настроены, то обслуживать, если вы нейтрально настроены, нужно соответствовать некому настроению политических и значимых элит Европы.

А.ОНОШКО: А вы думаете, они так много думают об Украине?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, да. Во всяком случае, когда подворачивается момент. Они не думают с утра до вечера, чища зубы.

А.ОНОШКО: Или про Крым отдельно.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет. Когда подворачивается момент. Вот у тебя есть какая-то беда или какая-то заноза в сердце. Я тебя хорошо знаю, условно говоря, сбор макулатуры, например, это твоя заноза.

А.ОНОШКО: Я опять, кстати, начала.

С.ДОРЕНКО: Я знаю. Но ты не думаешь круглые сутки про макулатуру.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Но когда ты видишь, что кто-то бросил пачку газет, ты немедленно кладешь ее в багажник, и вдруг у тебя что-то вспыхивает в душе. Ровно также, мы предполагаем, и это понятно, что раз песня Джамалы была вообще допущена до конкурса, а она была допущена до конкурса, значит по факту «Евровидение» решило пренебречь собственными установлениями, которые запрещают политические тексты. И ровно пустить политический текст, потому что так думает в унисон политическая и другая знаковая, значимая элита Европы, значимая элита Европы направлена против нас, они нас ненавидят.

А.ОНОШКО: Господи!

С.ДОРЕНКО: Ну, да. Нет, дежурно ненавидят, не страстно, каждую секунду.

А.ОНОШКО: Так же, как мы их в каком смысле.

С.ДОРЕНКО: Спокойно.

А.ОНОШКО: Мы миролюбивые.

С.ДОРЕНКО: Нет, мы не миролюбивые, наши элиты, закусив губу, пытаются не осознавать непрерывно свою второсортность по отношению к европейским.

А.ОНОШКО: Второсортность внутри идет.

С.ДОРЕНКО: Второсортность внутри. Наши элиты сейчас учатся не осознавать свою второсортность, пытаются не осознавать свою второсортность, на самом деле, безусловно, осознают свою второсортность. А политические элиты Европы с подобными комплексами не знакомы, они никогда не думали, не мыслили себя второсортными в отношении России, никогда в жизни, для них Россия представляется пусть более сильной, но все-таки низшей по цивилизованности силой. Может быть даже сильной, если бы боле сильной, как Россия в 1848 году вторгалась в Европу и гасила там революции, Россия в пятнадцатом году создавала священный союз, Россия типично вторгается в Европу, чтобы гасить там революции, но, тем не менее, ее воспринимают как силу более дикую, хоть и могущественную. Вот что мы получаем по факту — европейские элиты ненавидят Россию, поэтому они а) они допускают политическую песню на «Евровидение», допускают как таковую, что противоречит статуту; и второе — они коллективно в жюри… Там, знаешь, есть система, я тебе расскажу, я прочитал об этом в публикации. Оказывается, на «Евровидении» есть система: половину победы дает национальное жюри, а половину победы дают зрители. Очень интересно получилось, что по решению жюри победила Австралия на «Евровидении», то есть большинство жюри дали высшие баллы именно Австралии, которая парадоксальным образом «Евровидение» тоже. А по зрительским симпатиям победила Россия. По жюри победила Австралия, а по совокупности очков победила Украина. Таким образом, что у жюри Россия была аж на пятом месте, у национальных.

А.ОНОШКО: Вы считаете, что это как раз демонстрация ненависти к России? Мне кажется, что…

С.ДОРЕНКО: Нет, это демонстрация не ненависти, презрения либо запрета на симпатию. Есть такой запрет на симпатию: говорить хорошо о России неприлично. Это запрет на симпатию. Понятно, да? Человек должен, махнув рукой, сказать: а, я не хочу с этим связываться. Понимаешь, да? Я не хочу с этим связываться.

А.ОНОШКО: Пятое место или третье место — очень много.

С.ДОРЕНКО: Пятое место — это очень мало.

А.ОНОШКО: Со скольки?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я знаю, что по качеству, если мы говорим о шоу… Ты видела этого Лазарева?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Он там сделал какой-то большой спектакль, это делал Филипп Киркоров.

А.ОНОШКО: Как гимнаст он был, да.

С.ДОРЕНКО: Он сделал большой спектакль, который не сделал вообще никто, как мне рассказывают. И это была постановка такая, большая, это было большое шоу. И надо сказать, что пятое место для такого большого шоу, конечно… Ты знаешь, что букмекеры, которые видели это шоу, ставили на Лазарева как на номер один безоговорочно, это правда. Это связано было с тем, что это большое шоу было, в сущности, видимо, единственным подобного качества шоу, очень хорошее. Я еще раз говорю, я очень далек от этой культуры. Это первый парадокс — запрет на симпатии к России в элите Европы.

А.ОНОШКО: Ну как запрет? «Тату» в свое время, российская группа…

С.ДОРЕНКО: Мы говорим не о том, что было с «Тату» или что было в 1848 году. Мы говорим сегодня, что характеризует этот момент. Этот момент характеризует запрет на симпатию к России или приветственные слова ненависти к России со стороны элит, на которые равняется жюри. Жюри не могут не равняться на элиты, потому что им завтра руки не подадут, если они не проголосуют за Россию. Понятно, да? Просто в элитах там, у них, им руки не подадут, если они будут за Россию.

А.ОНОШКО: Что мы делаем не так?

С.ДОРЕНКО: Первое — это непростительно.

А.ОНОШКО: В чем причина?

С.ДОРЕНКО: Не знаю, в чем причина. Давай поговорим.

А.ОНОШКО: Если еще не так давно все было не так.

С.ДОРЕНКО: Было по-разному. Самая большая мода на Россию была при Горбачеве. Но мы тогда не были сильны. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Не сыпайте мне камни. Мне 42 года. Я первый раз в жизни, я клянусь вам, мне может быть стыдно перед публикой, но я от начала до конца досмотрел. Я не знаю, почему, но меня заворожил этот конкурс.

С.ДОРЕНКО: Интересно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это правда. Я врать не буду. Ничего не критикую. Вот именно постановка была шикарная. Лазарев, как вы говорите, я тоже был потрясен с точки зрения, это правда, номер был на высшем уровне.

С.ДОРЕНКО: Номер.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думал, там он падает, но это до такой степени эффективно, что он где-то наверху, но при этом это так реально. Сергей, я так понимаю, что после ваших слов надо ненавидеть нам Европу или относиться спокойно?

С.ДОРЕНКО: Нет, нет, нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что ощущение …

С.ДОРЕНКО: Мы должны анализировать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Клоните к этому.

С.ДОРЕНКО: Я не клоню. Есть два параметра, которые характеризуют настроение европейских элит, в том числе музыкальных, политических, иных: первое — песню Джамалы допустили до конкурса, чего не должно было случиться, потому что это явно политическая песня; и второе — голосовать за Россию в жюри было неприлично, это, безусловно, очевидно, потому что жюри поставило Лазарева на пятое место, а зрители на первое. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Но политикой занимаетесь вы, вы разжигаете все. Сергей, вы просто паразит, который сидит на радио и создал передачу антироссийскую.

С.ДОРЕНКО: А почему антироссийскую?

А.ОНОШКО: Это случайно, человек оговорился, он хотел сказать «антиевропейскую».

С.ДОРЕНКО: В какой момент она была антироссийской, позвольте мне припомнить. Здравствуйте. 73-73-948.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый. Естественно, конечно, была абсолютная победа Лазарева, но правильно, элитам запретили голосовать, совершенно справедливо.

С.ДОРЕНКО: Нет, не запретили. А кто запретил? Это общее веяние. Нет, нет, нет никого в Европе, кто бы запрещал, такого человека не существует. Назовите мне фамилию этого человека.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, банановая республика не может быть победителем по определению. В 2008 году Билан четко выигрывал, он шел с песней победной, тогда была совершенно другая экономика, было 140 за баррель, была смена президента, нас считали, как бы подтягивали в ровню. Сейчас нет. Банановая республика, о чем вы говорите?

С.ДОРЕНКО: Какая же она банановая, когда мы в Сирии имели фантастический успех?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никакого успеха не было.

С.ДОРЕНКО: Вы не хотите как бы смотреть на вещи беспристрастно. В Сирии мы имели фантастический успех. Ровно потому, что Сирия, к нам приезжал Керри, и начал приезжать еще до этого, пытаясь нас как-то вовлечь. Ровно поэтому мы участвуем в мировых процессах. Не надо говорить о банановой республике. По счастью, Россия не банановая республика, по счастью. И дальше слова «им запретили». А кто запретил? В Европе есть кто-то, кто может запрещать? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Игорь. Москва. Вы знаете, а зрители Украины нам дали первое место.

С.ДОРЕНКО: Я знаю. И Европы. Дали первое место. Но я и говорю о европейских элитах.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Зрители дали первое место, а нулевое место дали жюри.

С.ДОРЕНКО: Не нулевое, а пятое. Нет, нулевое украинское жюри.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Украина.

С.ДОРЕНКО: Вы правы, украинское жюри дало нулевое место, да, это правда. Но жюри всей Европы, всех участвующих стран, дало нам по-моему пятое место, если я не ошибаюсь. 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я считаю, конкурс «Евровидение» в таком случае бесполезный, и на будущий год нам участвовать вообще не стоит.

С.ДОРЕНКО: Мы можем рассматривать себя как европейскую державу, можем рассматривать себя как державу, лежащую на берегах Карского моря. Карское море — это же наше шикарное русское море, вы знаете. Карское. Может быть слышали? Это зависит, конечно, от умонастроения. Но Россия, которая обратится спиной к Европе… Почитайте, пожалуйста, что перед смертью своей, и я очень дорожу этим текстом, написал Евгений Максимович Примаков. Вы уважаете этого человека?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Евгений Максимович Примаков умер где-нибудь в мае или июне, а в январе того же года, перед смертью, он написал статью, в которой сказал, что без Европы и без Америки, без западного мира, Россия не преодолеет накапливающегося технологического отставания. То есть мы будем все более второразрядными, а затем третьеразрядными, а затем четверторазрядными, а затем пяторазрядными и так далее. Если вы почитаете Примакова, что он написал за несколько месяцев до смерти. В момент, когда это было очень актуально, и политика русская менялась, Примаков сказал, что как вы политику не меняйте, а технологически мы обязаны сотрудничать с Западом. Понятно? Нельзя отворачиваться от Запада. Отворачиваясь от Запада, мы превращаемся в Африку, причем не в перворазрядную Африку, а сразу во второразрядную Африку. Просто подумайте об этом. 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мне кажется, что политическая составляющая — это тоже элемент шоу «Евровидения», это как драки на трибунах.

С.ДОРЕНКО: Но раньше как-то это скрывалось тем не менее. Сейчас это отъявленная такая прямая пощечина.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Знаете, это как в НХЛ тоже драки осуждаются, но понятно, что никто с этим всерьез бороться не будет. Просто столько SMS и зритель у экрана…

С.ДОРЕНКО: А кто делает неправильно? Кто больше неправ Европа или Россия, вот Настя спрашивает. Мы что-то делаем неправильно может быть?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что это настолько исторически противоречие, говорить, что кто-то неправ… Я не понимаю, кому интересны вот эти все события, украинская история, чтобы выносить их на «Евровидение»? Что будет следующее? Про что песня? Про Голодомор, про Запорожскую сечь?

С.ДОРЕНКО: Но с другой стороны, вы знаете, что это была не украинская история, ведь Крым не был тогда частью Украины.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да, да.

С.ДОРЕНКО: Это была русская история. Я бы даже сказал русско-немецкая история. 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Я вообще не собирался звонить, но вот предыдущие слушатели, которых это все воодушевляет и они восхищаются, меня, конечно, поразили. Те люди, которые смотрят, это говорит об очень низком музыкальном вообще культурном уровне в стране. Потому что, честно говоря, то, что она поет на английском, во-первых, я ничего не понял.

С.ДОРЕНКО: Да, это был не очень английский.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мелодии нет, гармонии нет, ритма нет, к музыке это не имеет вообще никакого отношения.

С.ДОРЕНКО: Политическое решение, дать пощечину России.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вопрос тогда возникает другой: а с чем вы пришли на «Евровидение»? Потому что все, что… Ну, Филипп Киркоров сделал себе рекламу, Лазарев сделал себе рекламу, их альбомы будут теперь лучше продаваться. А с чем вы пришли? Это народное искусство России? Вот я не понимаю. Это копия западной культуры, западной поп-музыки, которая накопилась, ничего своего нет.

С.ДОРЕНКО: Подождите. А что свое? Частушки петь что ли, с вашей точки зрения?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А свое нужно развивать, так, как это было на Кубе, так, как это было в Испании. Мы не развивали это, своего ничего нет.

С.ДОРЕНКО: Но мы не развивали, потому что мы — страна, стоящая на нескольких основаниях, и нельзя ставить под вопрос европейскость России, уж по крайней мере с Петра, который форсировано развивает европейскость в России. Начиная с Владимира Крестителя, я вам сообщу, который запретил русскую веру и ввел веру греческую. Основание есть считать Россию страной европейской, потому что веру греческую принесли именно с тем, чтобы нас сделать космополитами. Именно космополитами, людьми широкой культуры, воспринимающей все иностранное, правда же?

А.ОНОШКО: И даже добивающейся успехов, например, в классической музыке.

С.ДОРЕНКО: Например, в классической музыке, например, в балете и так далее. Поэтому, Олег, когда вы настаиваете на узконациональном развитии, я бы эту позицию прямо сходу оспорил и легко оспорил, приведя вам историю России просто.

А.ОНОШКО: А «Бурановские бабушки»?

С.ДОРЕНКО: А что? Это такой фолк.

А.ОНОШКО: Мы возили и как раз они там имели успех.

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. «В движении» а потом продолжим. Прямо я чувствую, что надо продолжить.

А.ОНОШКО: Да?

С.ДОРЕНКО: Конечно. Цивилизационный спор абсолютно есть.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Понедельник, 16 мая. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя.

А.ОНОШКО: Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: Давайте продолжать, потому что там больше одной темы в «Евровидении», как вы понимаете. На самом деле, мы первые полчаса говорили о разделении европейских элит и европейских жителей, граждан по одной простой причине, потому что европейские жители, зрители дали России первое место, а европейские жюри национальные дали России пятое место. Т.е. есть очевидный разрыв между гражданами и элитами. Очевидно, что элиты ориентируются на некое элитное представление о том, что симпатизировать России запрещено, Россию надо ненавидеть, брезговать ею, относиться к ней с негативом и так далее. Для элит, во всяком случае, потому что зрители не обязаны этого делать, а вот элиты обязаны, потому что их завтра просто не примут в лучших домах. Это первая позиция. И именно по решению элит также была допущена песня Джамалы, которая, безусловно, политический проект, ее слова политические, ее название политическое и так далее. Таким образом, мы видим выпад, выпад двойной. Первый выпад в том, что сделано в этом году, и следующий выпад в том, что будет сделано в следующем году, потому что страна-победитель принимает «Евровидение-2017». Таким образом, придется ехать на Украину русским, выступать на Украине под вопли «Правого сектора» и так далее. И все поедут на Украину. Денег у Украины на это нет, они уже обещают взять кредит какой-то или специальную помощь у Евросоюза.

А.ОНОШКО: Разве это коммерческий проект?

С.ДОРЕНКО: Он не окупается.

А.ОНОШКО: Распродажа «Кока-Колы» и презерватив…

С.ДОРЕНКО: Нет, не окупает. Получится, что они будут деньги брать у Евросоюза специально на это счастье. Дальше, Антон Геращенко, советник господина Авакова дал интервью радиостанции «Говорит Москва», сказав, что они еще выберут, кто сможет поехать из наших. Потому что если кто-то из наших отрицает оккупацию Украины, то его не пустят. В этом смысле Лазарев, кстати говоря, может поехать. Вы знаете, что Лазарев признался за неделю до конкурса, что Крым — это Украина.

А.ОНОШКО: Да, цитаты ходят сейчас.

С.ДОРЕНКО: Русский участник, на которого мы молились (ну, не мы молились, а те, кто смотрит вообще этот проект прекрасный), за которого переживали, он сообщил публично, что он-то считает как раз, что Крым — это Украина. И все, кто кричат, что Крым наш — это люди ему непонятные, он это не поддерживает. Послушайте.

— Крым — это Россия?

С.ЛАЗАРЕВ: Для меня нет. Эта всеобщая радость большинства, что Крым вернулся к нам, я этой эйфории не разделяю. Я не знаю, может в меня после этого полетят помидоры со стороны своих российских фанатов. Но я привык так, что я приезжаю в Ялту, для меня это Украина. И поэтому когда какие-то концерты — в Крым с нами, теперь вы вместе — нет, я в этом участвовать не буду.

С.ДОРЕНКО: Он в этом участвовать не будет. Крым не с ним, для него Крым — это Украина. В этом смысле Лазарев обеспечил себе любовь Украины на будущее.

А.ОНОШКО: Накануне.

С.ДОРЕНКО: Может быть, ему и следовало бы победить, потом там выкрикивая, что Крым украинский. Он мог бы выкрикивать со сцены, что Крым украинский на следующем конкурсе и как раз это обеспечивало бы ему прекрасную победу. Кстати говоря, вы все знали об этом? Меня Степанида поправляет: «Не пятое место, а нулевое. Зрители давали восемь, десять, двенадцать; жюри — ноль. За счет Белоруссии, Армении, мы на пятом остались». Я говорю вообще по совокупности — на пятом. «Он молодой и неправильно привык», — говорит Мотокен. Что значит «неправильно привык»? Он привык к тому, что если где-то будут говорить, что Крым — это Россия, то он вместе с такими людьми не пойдет вообще. Его твердость вам непонятна что ли? Вы до какой-то степени пытаетесь оспорить слова что ли? Мне тут пишут, что «он наш, хороший». Сергей Лазарев, участник от России, еще раз я вам его дам, если вы думаете, что он пошутил или я что-то извратил. Послушайте русского участника «Евровидения» Сергея Лазарева.

— Крым — это Россия?

С.ЛАЗАРЕВ: Для меня нет. Эта всеобщая радость большинства, что Крым вернулся к нам, я этой эйфории не разделяю. Я не знаю, может в меня после этого полетят помидоры со стороны своих российских фанатов. Но я привык так, что я приезжаю в Ялту, для меня это Украина. И поэтому когда какие-то концерты — в Крым с нами, теперь вы вместе — нет, я в этом участвовать не буду.

С.ДОРЕНКО: Он в этом участвовать не будет. Я думаю, что здесь двух прочтений не может быть.

А.ОНОШКО: Ну, да. Он говорит, что это его мнение.

С.ДОРЕНКО: Это его мнение.

А.ОНОШКО: Ему кажется, что…

С.ДОРЕНКО: «Кажется», нельзя казаться, потому что это уголовное преступление.

А.ОНОШКО: Что?

С.ДОРЕНКО: Считать любую часть России не принадлежащей России — это уголовное преступление. Ты просто не в курсе. Если ты скажешь, что Петербург это…

А.ОНОШКО: Ин Германландия.

С.ДОРЕНКО: Ин Германландия можешь говорить сколько хочешь. Если ты скажешь, что это, например, Эстония, то это уголовное преступление. Если ты отторгаешь в публичном выступлении любую часть России от России (Курилы или Крым, не важно), а это неотъемлемая часть России; а любая часть России есть неотъемлемая часть России. Значит, если ты любую неотъемлемую часть России отторгаешь от России, ты совершаешь уголовное преступление в России.

А.ОНОШКО: Ждем проверок прокуратуры?

С.ДОРЕНКО: Мы ждем посадки Сергея Лазарева.

А.ОНОШКО: Тогда он не поедет на следующий...

С.ДОРЕНКО: Он совершил уголовное преступление.

А.ОНОШКО: Должен сидеть. А сколько за это дают?

С.ДОРЕНКО: Я точно не знаю. То, что он говорит, это уголовщина, просто уголовное преступление. 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Андрей, Москва. Хотел немножко в защиту Сергея сказать о том, что он это интервью давал в 2015 либо 2014 году. Я не то, чтобы защищаю, я просто хочу уточнить.

С.ДОРЕНКО: А какая разница?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не неделю назад.

С.ДОРЕНКО: А почему оно опубликовано 12 мая?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто нашли, накопали. Я его не защищаю, я просто хотел немножко подправить.

С.ДОРЕНКО: Спасибо, что поправили.

А.ОНОШКО: Но он не должен был даже тогда говорить.

С.ДОРЕНКО: Тем более странный выбор нашего участника. Продолжайте, пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он еще продолжает в интервью говорить о том, что после этих слов он готов к тому, что его уберут с центральных каналов. Он говорил это абсолютно осознанно и понимал, что его слышат.

С.ДОРЕНКО: Спасибо за поправку. Наш слушатель утверждает, что Сергей Лазарев говорил, что Крым — это Украина, вероятно, может быть в 2015 году. Но он уже тогда точно понимал, что Крым — часть России, и с вызовом говорил: а для него лично нет, это не так. «Уголовное преступление — когда призываешь к разделению России, а это просто личное суждение», — говорит Абрам. Мне кажется, что уголовное преступление — не признание целостности России. Если человек не признаёт целостность России, то человек, безусловно, совершает уголовное преступление. Он не призывает, он просто не признаёт. Может быть, я ошибаюсь.

Смотрите, что с Киевкой происходит: Киевку перекрыли, но там еще и две аварии. Люди пишут: «Перекрыли», «Перекрыли», «Перекрыли» отовсюду. «От Института полиомиелита — перекрыто», «Перекрыто в Мешкове», «Перекрыто в Румянцеве», «Перекрыто в Саларьеве», «Перекрыто на МКАД» — везде перекрыта Киевка, полное перекрытие Киевки. «В Дудкине перекрыто». Множество знаков восклицательных и множество людей пишет: «На Киевке, что вообще всё перекрыто»; «Во Внуково съезд — перекрыто». Но на подъезде к Внукову с юго-запада от Калуги два ДТП. Не знаю, может быть, на самом деле ДТП означает перекрытие. Я точно не могу этого сказать, но я вижу, что все съезды с Киевки перекрыты, и на Ленинском тоже. «Стоим отсюда». На Ленинском тоже то ли перекрытие, то ли что-то, тоже большие проблемы. Хотя «Яндекс» не показывает. Вот от Обручева и даже раньше Обручева уже люди останавливаются, судя по тому, что они пишут в «Яндексе», но сам «Яндекс» красного не показывает. Мне это не очень понятно. Короче, всё к чертовой матери перекрыто, товарищи. Косвенное понимание, что речь идет об августейшем проезде, дает нам и то, что в поселке Барвиха тоже перекрыто.

А.ОНОШКО: Зачем сразу везде перекрывать?

С.ДОРЕНКО: Сразу везде перекрывают, чтобы чувство восторга было, мне кажется. С Подушки на Рублевку тоже всё перекрыто. Таким образом, мы можете представить себе, для чего перекрыто и испытать чувство восторга, чувство сопричастности.

А.ОНОШКО: Сегодня ожидается прибытие кого?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Кого-нибудь.

А.ОНОШКО: Куда-нибудь в Барвиху.

С.ДОРЕНКО: В Барвихе никто не живет. Ты имеешь в виду из режимных людей? В Барвихе никто не живет. В Барвихе санаторий «Барвиха», где имел обыкновение лечиться Ельцин.

А.ОНОШКО: И все?! А разговоров об этой Барвихе!

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Сергей. Я по поводу Лазарева хотел сказать. Он, по-моему, достаточно мягко сказал «я привык ездить в Ялту как будто это Украина».

С.ДОРЕНКО: Он говорит «для меня это Украина». Где вы? Что-то клацнуло, и куда-то исчез человек. Ребят, он выразился, безусловно, точно и понятно. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Михаил. Можно ни о какой политике по поводу этого конкурса. Потому что политика достойна нескольких людей из социума, остальные играют в политику. Я только о музыке. Вы, надеюсь, поверите мне, что немножко в ней разбираюсь.

С.ДОРЕНКО: Вы в хоккее разбираетесь, в музыке и экономике.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да и вообще во многом. С точки зрения музыкального искусства, хотя к искусству это мало имеет, действительно, отношение. Есть только классическая музыка. Если бы я был сюрреалистом, художником знаменитым, уровня Магритта или Макса Эрнста, то я бы назвал выступление Лазарева «Полет картонного гермафродита во сне двенадцатилетнего ребенка». Это очень слабый номер, он насквозь технизированный западный, чуждый даже той самости музыкального искусства, которую каждая страна должна принести на конкурс. Это очень неинтересный номер, который сделали немцы или англичане. Эти 3D давно уже всем понятны. А вот девушка крымская все-таки немножко под Эмми Уайнхаус косила, и это привлекло.

С.ДОРЕНКО: Я не разбираюсь в музыке настолько, как вы. Впрочем, и в хоккее не разбираюсь, и в экономике я так не разбираюсь, как вы. Вы меня бьете, у вас все козыри на руках.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну вот видите. Выступление Лазарева это исхищрение любого смысла художественности, пусть даже в этой однонотной музыке, то есть это чистая стерильность. Это ужасно!

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мне пишет 911-й: «Ни одна страна в мире не признала…» Послушайте меня, 11-й, ни одна страна в мире не признала, например, меня. Ну и что, меня не существует что ли? Прекратите ориентироваться на страну в мире какую-то. Александр: «Нафига Киевку перекрывать, когда вроде свой вертолет имеется?».

А.ОНОШКО: Я тоже хотела спросить.

С.ДОРЕНКО: Вертолет небезопасен, Александр, по вертолету можно ПТУРСом засандалить. Вы что, этого не понимаете?

А.ОНОШКО: «ПТУРСом засандалить»?

С.ДОРЕНКО: Можно сбить вертолет. Вертолет очень легко сбивается, а машина нет. Машина идет на скорости более 140 км/ч, прицельная стрельба невозможна.

А.ОНОШКО: На поворотах приходится притормаживать.

С.ДОРЕНКО: Не надо там особо притормаживать, там всё летит. А повороты можно контролировать силами какой-нибудь роты специальной.

А.ОНОШКО: А они будут сидеть и покачиваться.

С.ДОРЕНКО: 140 км/ч, это бронированные машины, они несутся, они всё время исчезают — просвистела. Некогда прицелиться. По вертолету всегда можно прицелиться. Он идет с земли, ты выставил ракету и засандалил, да дело с концом.

А.ОНОШКО: Страшно.

С.ДОРЕНКО: Я хотел привести вам Шнурова, который написал маленькое эссе.

А.ОНОШКО: В ответ на Рогозина.

С.ДОРЕНКО: Нет, не в ответ на Рогозина, в ответ на ситуацию. #мутныйум, в котором он говорит о русской действительности. Если позволите, я приведу. Я с ним общался, вы знаете, я выкладывал в Instagram и в Facebook фотки, мы со Шнуровом здесь некоторое время поболтали. У меня создалось впечатление, что он человек очень умный.

А.ОНОШКО: Я не болтала, но у меня создалось такое же впечатление.

С.ДОРЕНКО: Он эпатажник, конечно, и всё на свете, но он человек очень умный. Шнуров пишет (где, я честно не пойму), по шрифтам и по цвету, что это «ВКонтакте». Текст такой, послушайте, что пишет Шнуров: «Мы живем в сказке. Здесь свои правила…» Нет, это было в Instagram. Спасибо, мне один из слушателей пишет, что это было в Instagram. «Мы живем в сказке. Здесь свои правила. Событие не случается или не фиксируется (что в медиа мире одно и то же) если оно не укладывается в иную, запредельную, параллельную, нелогичную логику». То есть мы живем в сказке, где некие свои правила и перцепции. И всё, что происходит вне нашей логики и перцепции, мы просто не понимаем и не видим. Мы, как рыбки в аквариуме, они видят только то, что мокрое и в аквариуме. Всё, что снаружи, это не их жизнь, это другая жизнь. Им кажется, что аквариум это и есть мир. Я так трактую Шнурова. Дальше продолжаю Шнурова цитировать: «Событием в сказке становится только то, что имеет сказочный смысл или то, к чему его можно прирастить. В нашем мире много чего происходит, но не замечается как происходящее только потому, что не вписывается в сказочный сюжет. “Евровидение” же высится над общим горизонтом всех событий. Это да! Песенный конкурс с элементами вольной психологической борьбы, ставший настоящим ритуалом, результаты которого воспринимаются нами, как проявление воли высших сил. Но глас народов, как и слух богов капризен и избирателен. "Нет правды на земле, но правды нет и выше", — по другому музыкальному поводу написал Пушкин, но не в сказке. В сказке необходимо торжествует справедливость. Жажда сказочной правды диктует многочисленные обращения ко мне с просьбой отправиться на ненавистное “Евровидение” в жуткое Европейское царство. Вполне себе сказочный сюжет. Русский народ, как сказочный герой, обращается к Шнуру, как нечистой силе низшего порядка, (как к бесу), чтобы вместе победить абсолютное сказочное зло в его сказочном логове, которое показало нам волшебное зеркальце» #мутныйум. Мы мутные люди. Мы мутные сказочные.

А.ОНОШКО: Давайте попробуем отряхнуться, встать и посмотреть на это по-другому.

С.ДОРЕНКО: Нет, не надо, потому что это будем уже не мы. Если мы отряхнемся, встанем и посмотрим, это будем уже не мы. А должны ли мы терять сущностные характеристики? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, здравствуйте. Мне кажется, на «Евровидение-2017» надо отправлять песню со Шнуром.

С.ДОРЕНКО: Плохо, когда повторяется шутка. Шутки не надо повторять. Это слабовато звучит. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Анастасия, доброе утро. Этот конкурс себя изжил, он ничего хорошего не дает, только как шоу.

С.ДОРЕНКО: Он приобрел новое — политическое теперь дыхание.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он попахивать стал говницом.

С.ДОРЕНКО: Ругаться даже я перестал, а вы лучше не ругайтесь. Он стал попахивать политикой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Помните, Приходько даже выступала от нашей страны и пела на украинском украинскую песню, а сейчас она поддержала Майдан. Вот вопрос, кого мы отправляем туда?

С.ДОРЕНКО: Приходько была тесно связана здесь с нашими шоу-кругами и в то время она поддерживала только Гитлера. Помните, у нее было высказывание комплиментарное о Гитлере. В конце нулевых она комплиментарно высказывалась о Гитлере. Я очень хорошо помню, как шоу-круги выходили на меня, чтобы я это не педалировал, потому что она ошиблась, и на самом деле не это имела в виду. После поддержки Гитлера она поддержала Майдан действительно в 2014 году. Ну и тут уже шоу-круги русские перестали на меня выходить с целью спасения госпожи Приходько. Помнишь эту историю?

А.ОНОШКО: Помню.

С.ДОРЕНКО: Только не называй фамилии, не надо.

А.ОНОШКО: Вы заставили меня задуматься только что.

С.ДОРЕНКО: Люди, которые меня просили ее не трогать (я бы не хотел упоминать их фамилии), когда она хвалила Гитлера. А когда она хвалила Майдан, уже никто меня не просил ее не трогать, уже всё было хорошо.

А.ОНОШКО: Вывод напрашивается, кто хуже?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Гитлера ей простили совершенно спокойно.

А.ОНОШКО: Дело прошлое.

С.ДОРЕНКО: Подумаешь, Гитлер! Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня такой вопрос, а что все «Евровидение», «Евровидение», что жизни другой нет?

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Пожалуйста, не диктуйте на верстку. Все-таки в рамках демократии, которой нет в свете, я наименьший демократ из всех. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Мы не догадались всё простить…

С.ДОРЕНКО: Нет, не догадались. 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Это Фрог. Вспоминается Евгений Максимович, когда он говорил о том, что Россия должна следовать в фарватере Европы, и шоу «Евровидение» и Лазарев как его участник, безусловно, это попытка позиционировать себя внутри этого европейского мира. Дело в том, что Сергей не мог войти в это шоу никак иначе, кроме как через принятие европейских ценностей, канонов, лекал, доминант и всего прочего. Потому что это же их мир, это же их правила, это их шоу.

С.ДОРЕНКО: Я в затруднении, я пытаюсь обдумать это. Условно говоря, есть значит там люди, определяющие общее мнение.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы некоторое время назад спрашивали имя, я попробую вам назвать это имя, одно из ряда. Вы помните выражение «Верхняя Вольта с ракетами», это же Мадлен Олбрайт.

С.ДОРЕНКО: «Верхняя Вольта с ракетами» было как раз, когда мы с ними дружили. Вот когда мы в Сирии начали диктовать повестку дня «Верхняя Вольта с ракетами» уже никто не смел говорить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По-моему, она повторилась недавно с этим выражением. И, позвольте, я немножечко повторю Михаилу, который говорил о музыкальных ценностях. На самом деле, сегодняшние музыкальные ценности Европы они такие, которые сегодня пропагандируются на «Евровидении». К сожалению, ценности, которые «Лунная соната», «Времена года», по-моему, из Европы сегодня исчезли.

С.ДОРЕНКО: Сегодня у нас будет прекрасный вечер португальской музыки. Послушайте, пожалуйста.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

А.ОНОШКО: «Ведомости» смотрим, и там про РБК рассказывают: в холдинге меняется редакция, таково решение акционера Михаил Прохорова. И как уверяют собеседники «Ведомостей», оно принято под давлением чиновников. Кстати, на самом сайте РБК ни в разделе «Газета», нигде про смену руководителей редакции ничего не говорится, и издание продолжает работать в относительно прежнем режиме, делает всякие расследования небольшие: Москва распродает торговые площади в переходах метро — «Десять процентов под землей» называется статья, которую я сегодня вижу на сайте РБК. Так что там жизнь и работа продолжается.

С.ДОРЕНКО: Настён, с РБК я тебе хотел сказать простую вещь — там все договорились. Есть отличие у слез отчаявшихся людей, и есть, когда все договорились. Существует два параллельных процесса: один процесс — это решение по РБК, где все договорились; а второй процесс — это либералы-западники, которые время от времени…

А.ОНОШКО: С которыми никто не договаривался.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Которые решили оплакивать РБК, и ты среди них, моя либералочка.

А.ОНОШКО: Любимая либералочка. Конечно.

С.ДОРЕНКО: Вот поплачь, пожалуйста, но только пойми фигню простую — там все договорились.

А.ОНОШКО: Меня это не очень волнует: договорились или нет, все довольны или недовольны.

С.ДОРЕНКО: Все договорились, всё нормально. Основной начальник, которого сняли, сказал, что с ним договорились, с ним хорошо поступили и с ним всё в порядке.

А.ОНОШКО: Я прямо счастлива за него.

С.ДОРЕНКО: Из этого следует, что там хорошие отступные. Я не говорю про «золотой парашют».

А.ОНОШКО: Я тогда не буду плакать, можно? Пусть делают, что хотят.

С.ДОРЕНКО: С человеком, который ушел, главный редактор, с ним хорошо договорились, потому что он сам об этом говорит.

А.ОНОШКО: Ну и слава богу. Плакать-то не о нём, а об РБК.

С.ДОРЕНКО: А плакать об РБК надо, сидя в Барселоне или в Калифорнии. Плакать о том, что тебе не нравятся какие-то процессы, пожалуйста, из Калифорнии можно всплакнуть. Здесь не надо плакать, здесь надо быть умной. Если ты умная, будучи умной, то ты понимаешь, что 80 процентов (зависит от того, включать ли Индию в демократию), 80 процентов, а то и 90 процентов населения планеты Земля управляется авторитарными режимами. То есть планета Земля как таковая управляется авторитарными режимами, вообще почти вся. Но если Индию, Колумбию и Бразилию, Мексику, где целые города держат наркопреступность, считать демократиями, то меньше 80 процентов. Может быть, 65-70 процентов управляется авторитарно. Это смешные демократии: Мексика — смешная демократия, Колумбия — смешная демократия. В Мексике целые города и провинции управляются наркокортелями, а в Колумбии за два часа езды от Боготы тебя похищают партизаны. Это демократия.

А.ОНОШКО: Нам не нужна такая демократия.

С.ДОРЕНКО: А в Бразилии, где тоже демократия, я гулял по улицам Сальвадор-де-Баия и наперегонки бежали две крысы прямо передо мной, как собаки. Я к тому клоню, что планета Земля, сообщества людей управляются авторитарно. И полагать, что если в РБК все со всеми договорились в результате, а мы должны по этому поводу всплакнуть, ну хочешь плач, я не плачу. Потому что я знаю историю своей страны, я знаю ее будущее на тысячу лет, если оно есть.

А.ОНОШКО: А его нет.

С.ДОРЕНКО: А я не знаю.

А.ОНОШКО: По поводу РБК уже точно не стоит.

С.ДОРЕНКО: Пока есть вещи, свидетельствующие в пользу того, что Россия через тысячу лет будет, а есть такие признаки, которые вызывают чувство тревоги и не столь обнадеживают. Нормально всё, всё хорошо.

Скажи, пожалуйста, насчет побоища хованского. Ты знаешь, что есть карикатура Ёлкина прекрасная.

А.ОНОШКО: То, что вы перепостили?

С.ДОРЕНКО: Да.

А.ОНОШКО: Прекрасная, мне понравилось.

С.ДОРЕНКО: Вы знаете Ёлкина, конечно. Ёлкин дает прекрасную карикатуру. Не карикатуру, а как это называется?

А.ОНОШКО: Это карикатура.

С.ДОРЕНКО: Это карикатура, да?

А.ОНОШКО: А что же это?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю, мне кажется, какой-то шарж. Ёлкин дает хованское сражение, расстановка сил: слева — кавказцы, справа — азиата, под землей — русские. Эта прекрасная карикатура говорит как раз о пострусском развитии России. Русские остались, с точки зрения этой карикатуры, под землей и на их могилах бьются кавказцы с азиатами. Это один взгляд на вещи. Второй взгляд на вещи — это Михаил Виноградов распостил, там другой взгляд на вещи есть, что на самом деле на госпредприятие напали кавказцы, потому что азиаты представляли собою не какую-то отдельную силу, а азиаты представляли собою именно… Он говорит вот о чем, что когда азиаты защищали, они защищали госпредприятие. Это было госпредприятие, на которое с рэкетирской атакой напали кавказцы. Занимается кладбищами государственное предприятие, на которое напали кавказцы. Но азиаты не представляли собою самостоятельные силы. Русский человек не может копать в силу не привилегированности этого занятия. Русский человек даже самого скромного достатка устраивается охранником, а копает таджик. На кладбище ситуация ровно такая же: русский человек копать не может, он может быть охранником, он может охранять лопаты…

А.ОНОШКО: Поднимать шлагбаум.

С.ДОРЕНКО: Вот это делает русский человек откуда бы то ни было. Я тут спрашивал организаторов охранного бизнеса в ряде мест. Ребята уж больно хорошие работают, охранники сами ребята хорошие очень. И ты знаешь, среди них есть светлые лица. Это бывший работник МВД. Я просто спрашивал: это Петя кто он? — Это бывший работник МВД. Один из Мордовии, другой еще откуда-то, с Волги откуда-то, из Пензы, из Липецка люди, из Воронежа. Из России приезжают работать. Они приезжают сюда сменно, вахтово: две недели здесь, две недели уехал. Они приезжают копать? Нет, они приезжают охранять. Им дают пиджаки по службе, они сидят, поднимают шлагбаум за 1700 рублей в сутки, а есть кто за 1400. В принципе, если таджик машет лопатой, то он спокойно это дело перекрывает, на стройке даже.

А.ОНОШКО: А сколько получает таджик?

С.ДОРЕНКО: За могилу, я думаю, совсем много.

А.ОНОШКО: Это организаторы получают, а они сами меньше.

С.ДОРЕНКО: Для начала конкретно на Хованском (говорят люди и писали в прессе) передвинуть камень просили таджиков, камень на могиле, увенчивающий происшествие, знаешь сколько назвали — 20 тысяч рублей.

А.ОНОШКО: А сами вы не сможете.

С.ДОРЕНКО: Но если приехать всем кланом, всей семьей: бабка за дедку, дедка за репку… можно передвинуть камень, и на 20 тысяч напиться. Максим Кононенко: «600 рублей за куб». А сколько кубов надо? А я тебе скажу, сколько надо. Я тебе объясню: надо на два метра минимум…

А.ОНОШКО: Подождите, мы кубическими считаем.

С.ДОРЕНКО: Ты меня послушай сейчас: надо на два метра глубины, метр ширины и два метра длины. Дважды два — четыре куба. Значит, для того чтобы могилку сделать, надо четыре куба умножить на 600 рублей.

А.ОНОШКО: Ну не Хованском же кладбище.

С.ДОРЕНКО: На 600 рублей умножь четыре — 2400. Если хорошая земля, то почему не раскопать за два часа. А русский охранник, который их охраняет, шлагбаум поднимает получает 1400 в день, 1500 тысячи, 1700 (в разных местах по-разному) за смену. Значит, русский охранник явно дискриминирован в смысле денег, у него меньше денег, чем у таджика. Но русский охранник за лопату не возьмется ни за что, чтобы получать больше, никогда, потому что вообще копать оскорбительно.  

А.ОНОШКО: Я видела русского человека, он был пожилой и задыхался. Я думала, что он умрет прямо на могиле. Я хоронила свою одноклассницу, в прошлом году ездила, сгорел человек за три недели от рака. На кладбище вырыта яма, эти двое недалеко ждут гроб, прощание, опустили, все горстку бросили. Пришли эти закапывать. Один был молодой русский и второй был очень пожилой русский человек, у него была одышка. Как раз Немцова убили, это когда получается?

С.ДОРЕНКО: Февраль.

А.ОНОШКО: Да, было вроде бы холодно. Они уже разделись, им было очень жарко. А мы стоим мерзнем, утираем носы. Я очень беспокоилась за пожилого человека, потому что ему было очень тяжело. Но он был русский.

С.ДОРЕНКО: В Петербурге может быть есть русские, но в Москве русские не копают, чтобы ты знала, и в Подмосковье. Копают приезжие, русские охраняют копательский труд. Вот и всё. Значит, приезжие имеют деньги, очевидно сверх нормы, сверх зарплаты. «Это вообще таджики», — Максим Кононенко говорит. «На кладбище цены, конечно, другие». Кто копал на кладбище могилу недавно, в чем этот бизнес? 7373-94-8. Расскажите нам про этот бизнес. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У Прилепина спросите.

С.ДОРЕНКО: А он копал?

А.ОНОШКО: Он писатель и знает жизнь, видимо, поэтому.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Вы копали в последнее время, сколько это стоит?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я не копала. У меня муж с этим работает. Муж русский, я русская.

С.ДОРЕНКО: В чем там бизнес? Люди зарабатывают там денег. Сколько стоит раскопать могилу? Простой вопрос задаю. 73-73-948. Сколько стоит вся эта канитель?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Доброе утро, Настя. Меня зовут Алексей. В прошлом году в июле месяце я хоронил деда в городе Лобне. Работали русские ребята. Раскопать могилу и закопать, если я не ошибаюсь, 8 тысяч рублей стоит. Это город Лобня, 40 км от Москвы.

С.ДОРЕНКО: Видите, уже не 2400. А на Хованском может и подороже.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На Хованском, я думаю, однозначно подороже раза в два.

С.ДОРЕНКО: Может быть. 73-73-948. Мы пытаемся понять.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Елена из Кунцева. На меня лично две могилы по паспорту захоронения оформлены. Я на днях посещала (на даче). Мне сделал бетонную подставку Шамиль, явно дагестанец. Это стоило 6 тысяч. А вот десять лет назад я хоронила там отца в семейной захоронении с меня попросили за копание 10 тысяч вне кассы.

С.ДОРЕНКО: Они по кассе тоже что-то взяли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, естественно. Рытье могилы так и еще инспектору. Но потом прижали этих инспекторов, они уже лично не брали (по слухам). Мы хоронили ветерана, я подошла к охраннику и сказала: дайте мне русского копальщика.

С.ДОРЕНКО: Значит, 10 тысяч помимо взяли10 лет назад. Но сейчас может цены другие. А какие цены сейчас? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дело в том, что я работаю в ритуале, я могу вас сказать, сколько сейчас цены по Москве. С приходом нового руководства, особенно с января этого года, ГУП «Ритуал» поставил план на кладбище. Получается, чем меньше кладбище, тем больше цена. В среднем вы заплатите на кладбище в районе 50 тысяч рублей. То есть официально в районе тридцатки и сверху от 10 до 30.

С.ДОРЕНКО: А если я сам найму людей? Я привезу двух таджиков.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, попробуйте.

С.ДОРЕНКО: Я серьезно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что вам просто не дадут этого сделать, сославшись на защиту вашей безопасности, чтобы вы не получили травмы какие-нибудь при копке.

С.ДОРЕНКО: То есть 50 тысяч рублей только за копку.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Фактически на любом кладбище. Вот буквально недавно я хоронил. Официально люди заплатили 45 тысяч на кладбище. Если вы на более мелком кладбище в Москве можете и 65 в кассу заплатить. Чем меньше кладбище, тем дороже.

С.ДОРЕНКО: А когда приезжают кавказцы бить азиатов и вытряхивать из них (как я читаю по прессе)?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Эта вся история про азиатов на самом деле всё глупости. Я, конечно, точную историю не знаю, но это скорее всего пытаются воздействовать на руководство ГУП «Ритуала». Есть мнение, что пришли непрофессионалы, дилетанты, и цены поднимаются именно из-за руководства.

С.ДОРЕНКО: Скажите, основные деньги идут руководству, не таджикам, которые там.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да. То есть азиаты, таджики, к каким деньгам они имеют дело? Они получают тысячу рублей за то, что они выкопали могулу.

С.ДОРЕНКО: А почему они бились? Почему азиаты встретили кавказцев лопатами?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это спектакль.

А.ОНОШКО: Три человека погибли.

С.ДОРЕНКО: Четыре. Двух убили в бою и двух задавили насмерть машиной. Когда кавказская группировка снималась, то они завили еще двух человек.

А.ОНОШКО: А зачем эти московские кладбища? Если так всё дорого, надо вести куда-нибудь загород. На деревенском кладбище вообще бесплатно.

С.ДОРЕНКО: Ну что ты за глупая такая? Что ты сейчас несешь?! «Зачем людям деньги» она спрашивает?

А.ОНОШКО: Зачем им тратить?

С.ДОРЕНКО: Кому?

А.ОНОШКО: Усоп человек, покинул мир, зачем его обязательно в Москву засунуть?

С.ДОРЕНКО: В жизни каждого человека, в каждом народе есть ритуалы, которые наиболее стойкие — это погребальные и брачные обряды. Все понимают, что они разведутся через год, но берут кредит на брачный обряд. Берут 100 тысяч, 200 тысяч в банке на брачный обряд. Через год они, естественно, разводятся.

А.ОНОШКО: С появлением ребеночка.

С.ДОРЕНКО: Но деньги отдаются потом много-много лет подряд.

А.ОНОШКО: Есть же у людей дачи, деревни, там же можно всё это сделать дешевле раза в два.

С.ДОРЕНКО: То же самое касается погребальных обрядов. Люди, в особенности постарше, старики вертят в то, что погребальные обряды на всякий случай выполнить по порядку.

А.ОНОШКО: Занимаются похоронами не они, не они же платят эти 50 тысяч.

С.ДОРЕНКО: Но приходится выполнять их волю, дорогая. Они хотят восстать на Страшном суде и пойти скелетами…

А.ОНОШКО: Какая разница, они восстают из Москвы или 100 километров от Москвы. Это же не имеет большого значения.

С.ДОРЕНКО: Ты пытаешься сэкономить.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Это некрасиво.

А.ОНОШКО: Не хорошо. Я не должна.

С.ДОРЕНКО: На погребальных и брачных обрядах люди не экономят вообще никогда.

А.ОНОШКО: Это мы заметили.

С.ДОРЕНКО: На погребальных и брачных обрядах люди делают all the best.

А.ОНОШКО: А нам здесь жалуются: женщина ведро песка за 5 тысяч, и чтобы его раскопать и засыпать тоже 5 тысяч заплатила.

С.ДОРЕНКО: Это абсурд! Но это абсурд, на котором нельзя экономить. Если ты экономишь на погребальных и брачных обрядах, значит имя твое Сволочь. Здравствуйте, слушаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, здравствуйте. Я лично сам закапывал своих родственников. Заплатил 500 рублей, взял лопату и сам копал. Я непосредственно урночку закапывал. И всё это в бюджетном варианте в 20 тысяч укладывается. Более того, каждый год хожу и крашу ограду: беру обычную краску в «Леруа» за 200 рублей и крашу ограду из баллончиков, два-три баллончика.

С.ДОРЕНКО: Настён, вот на мне будет экономия железная, потому что я завещал себя выкинуть.

А.ОНОШКО: Куда? Над Барвихой развеять?

С.ДОРЕНКО: На корм собакам, это у меня первое завещание. Второе, если все-таки до этого дело не дойдет…

А.ОНОШКО: Врачам.

С.ДОРЕНКО: Врачам не хочу. Не хочу! Только на корм собакам хочу и на втором месте, я сообщил жене, чтобы она прах выкинула в Днепр, я говорю «я сам доплыву дальше, куда мне надо».

А.ОНОШКО: Но это расходы, Сергей, до него надо добраться!

С.ДОРЕНКО: Нет, дорогая! Ты не знаешь, где Днепр находится. 260 км в сторону Смоленска течет река Днепр. Я говорю: доезжайте до Днепра, киньте меня туда, я сам доберусь, куда мне надо, у меня транспорт свой будет, речной.

А.ОНОШКО: А потом уже глядишь и морской.

С.ДОРЕНКО: Я там до Керчи доберусь тихонечко, спокойно, без вас, без всех.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Не знаю, что там с Киевским шоссе. По крайней мере, его держали довольно долго, сейчас, кажется, уже нет, кажется, пустили. Его довольно долго держали, и там народ конечно лютовал, негодовал и посылал невероятное количество страшных матюков. Мы всё это читали с удовольствием.

С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Понедельник, 16 мая. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Во, знает Сан Саныч. Сан Саныч говорит вам, почему вы строите в пробках, товарищи, это потому что хоккеистов возют взад-вперед. Хоккеистов возют взад-вперед, вы строите в пробках, понятно? «В Дон бросайтесь. В Днепр не доплывете». Спокойно, доберусь. Я из Днепра доберусь куда хочешь. Александр говорит — главное выбрать речку правильно.

А.ОНОШКО: Не тупиковая ветвь, я поняла. В Москву-реку вы не хотите, вы не хотите в Каспий, да?

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу странную вещь? Основная становая река, главная река России, которой посвящены столько песен, столько воздыханий и так далее, ведет в тупик как вы знаете.

А.ОНОШКО: Почему не хотите в Каспийское море?

С.ДОРЕНКО: Волга ведет в тупик.

А.ОНОШКО: А вы знаете, куда вода из Каспийского моря попадает? Почему оно не переливается через края, вы когда-нибудь задумывались об этом?

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

А.ОНОШКО: Я задумывалась.

С.ДОРЕНКО: В Азербайджан она попадает.

А.ОНОШКО: Есть ответ: она испаряется.

С.ДОРЕНКО: Ну и хорошо.

А.ОНОШКО: Потом попадает в мировой океан, в рендомном порядке уже дальше, куда подует там ветер.

С.ДОРЕНКО: Нет, мать, я хочу в нормальную реку попасть, сток Атлантического океана. Мой океан — Атлантический. Днепр — это река, впадающая в Атлантический океан в конечном итоге. Тебе сейчас станет смешно, но проверь.

А.ОНОШКО: Зачем проверять? Я очень хорошо знаю географию.

С.ДОРЕНКО: В Черное море, затем эрго в Средиземное, эрго в Атлантический океан, это сток Атлантического океана. В Волгу я не хочу, потому что в тупик ведет, напрямую в тупик, на фиг мне надо.

А.ОНОШКО: К осетрам.

С.ДОРЕНКО: Нет, не хочу я к осетрам, спасибо. В Амур тоже не хочу, нет, на фиг надо.

А.ОНОШКО: Там Фукусима была, не дай бог что-то с вашим прахом случится.

С.ДОРЕНКО: В Тихий океан я не хочу, товарищи, там медуза-крестовик. Я когда купался в бухте Шамара во Владивостоке, меня пугали страшной медузой-крестовиком.

А.ОНОШКО: Вы ее видели?

С.ДОРЕНКО: Я не видел ни разу, но я побаиваюсь медузы-крестовика, ну ее на фиг, мне не хочется. Только наш Атлантический родной ридный океан. Самый приятный для меня Индийский, конечно, в смысле купаться, а в смысле родины — это Атлантический.

А.ОНОШКО: Но через Суэцкий канал вы можете туда попасть.

С.ДОРЕНКО: Давайте вернемся к погребальным обрядам. Мы должны понять, в чем там бизнес.

А.ОНОШКО: Давайте позвоним на Хованское кладбище.

С.ДОРЕНКО: Зачем?

А.ОНОШКО: Что мы клиенты потенциальные.

С.ДОРЕНКО: Совсем простая тема, мне нужно понять, что именно делили, почему атаковали. У меня еще один вопрос есть: а почему нельзя декриминализировать эту сферу? Почему она криминальная? Вот мы говорим: сфера эта криминальная. Не звоните, ребят, потому что мне звонят 50 тысяч человек, у меня гавкнулась программа в результате.

А.ОНОШКО: Я пока можно расскажу, что нефть Bretn 48, евро опустился ниже 74 рублей. Так, глядишь, и до 50 дойдет.

С.ДОРЕНКО: 10 часов.

А.ОНОШКО: Кретины.

С.ДОРЕНКО: Мы кретины? Почему? Это вы кретины.

А.ОНОШКО: Ну, да. Все.

С.ДОРЕНКО: Кто?

А.ОНОШКО: А кто купил или отложил.

С.ДОРЕНКО: Порядок должен быть простой: есть свободные рубли — купи доллары. У меня такой порядок. Неважно по какой цене, просто тупо покупать и все. 64,77 — это доллар. 73,31 — это евро. 48,51 — это нефть. 48,51, я считаю, очень хорошо. И я вообще хотел, чтобы она была 50-53, я уже это говорил неделю назад, что чего-то мне как-то пока не везет. Или я две недели назад говорил. И 1,1315. Запоминай понедельничный курс, в пятницу спрошу.

А.ОНОШКО: Это очень легко запомнить.

С.ДОРЕНКО: Ты помнишь прошлый понедельник?

А.ОНОШКО: Разумеется, нет.

С.ДОРЕНКО: 1,1325 было в прошлый понедельник.

А.ОНОШКО: В пятницу мы найдем ответ на главные вопросы при помощи сопоставления всех этих.

С.ДОРЕНКО: Все будет по-другому. Все будет все равно так, что через 30 лет, условно говоря, все равно рубль упадет, рано или поздно он упадет. А с чего ему расти?

А.ОНОШКО: Ну, мало ли что. А вот у нас рождаемость растет.

С.ДОРЕНКО: Где? Кто родился?

А.ОНОШКО: Везде. В Российской Федерации.

С.ДОРЕНКО: Вовсе не везде.

А.ОНОШКО: Но мы в яме, но относительно того, что ожидалось, мы ничего.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. «Садовая внутренняя умерла от ЦПКиО до МИДа, а может быть и дальше», — говорит К. Ребят, вам же сказали, по городу взад-вперед возят хоккеистов. Успокойтесь, никуда не ездите. Либо второй вариант: ездите на велосипеде. Либо третий вариант: ездите на мотоцикле. Прекратите на машинах.

А.ОНОШКО: А мотоциклы тоже не пускают.

С.ДОРЕНКО: Их не пускают, но там можно проскочить, там и сям, и дворами, и как хочешь, на мотоцикле, особенно если у тебя Enduro, и если у тебя легкий Enduro какой-нибудь. Если у тебя Scrambler наконец, ты можешь как-то проскочить и там, и сям.

Давайте про похоронный бизнес все-таки. Ну, что делили? Ребят, я пытаюсь понять, какие там деньги — первый вопрос. И второй вопрос — можно ли это декриминализировать? Можно ли сделать так, чтобы кладбища не были криминальные? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нельзя.

С.ДОРЕНКО: Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Точно так же, как нельзя победить коррупцию. Это у нас заявлено на высоком уровне, что коррупцию победить нельзя, декриминализировать похоронный бизнес невозможно. Все вопросы снимутся, с чем мы будем бороться? Невозможно, чтобы там не было… Что делали там? Там делили сферы влияния. Северный Кавказ, который приехал, они не собираются там могилы рыть, это обыкновенный рэкет. Что еще?

С.ДОРЕНКО: Вот смотрите, два куба песка нужно было, плюс передвинуть небольшой постамент на Николо-Архангельском, могила ветерана Великой Отечественной. Попросили тамошние люди 70 тысяч рублей за это.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну и что? Что вы хотите этим сказать? Вы считаете, это много?

С.ДОРЕНКО: Дорого.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просить они могут и 150 тысяч. Но что они получат?

С.ДОРЕНКО: Ну, дорого, дорого.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы говорите «они попросили». Сергей, давайте мы в рамках диалога. Я прихожу на кладбище, мне надо сделать под цветник новое, так как могила просела, памятник снять, потом поставить, постамент сделать. Все это снимается сначала, потом делается. Мне это обошлось рядом с Москвой, это Родниковское кладбище, порядка 4 тысяч рублей. Вот конкретно. Хотели они 10, получили они — 4.

С.ДОРЕНКО: А как вы умеете? Скажите, дайте мне пример разговора.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Обождите, вы же у нас больший специалист по югу. Они любят торговаться. Вот что они выкатывают, это совсем не значит, что они это получат. Вы при продаже квартиры хотите получить миллион за квартиру, но получите 200 тысяч.

С.ДОРЕНКО: Да, правильно. Спасибо большое. Мы продолжаем обсуждать. Мне прислали новость забавную, касающуюся меня: мои книги изымают из магазинов Эстонии. Я думаю, их надо будет сложить на какой-нибудь площади Таллина, облить бензином и сжечь.

А.ОНОШКО: А потом доехать до Днепра и сбросить там.

С.ДОРЕНКО: Пепел сбросить в Днепр, конечно. Секундочку. В Смоленске хоронил человек: «Сначала 54 тысячи сказали, в итоге утрясли до 46». То есть совсем сильно утрясти не получается. «Нельзя победить черный нал и коррупцию. А кладбище — это и есть черный нал и коррупция». «Везде надо ставить своих, — говорит Харьковчанин, — а гнать приезжих». Вы знаете, Харьковчанин, а у нас, по крайней мере в Москве, людей мало, их не хватает, действительно не хватает. Русские люди из регионов приезжают, но охранниками, они охраняют, а приезжие из Средней Азии, они копают. Как бы есть какое-то разделение труда, но такое, постоянное.

А.ОНОШКО: А еще есть организаторы, которые ходят и, собственно, с вами беседуют.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я в 2015 году, в январе, хоронила дядю на Перепечинском кладбище. В администрации мне написали за копку могилы 18 тысяч. Бригадир был русский, там были таджики с ним, и они еще попросили 19 — 18 за копку и тысячу за вынос.

С.ДОРЕНКО: И вы дали 39?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они сказали: мы попросим в администрации, чтобы вам скинули немного. В общем, мне 2 тысячи мне в администрации скинули, не 18, а 16. Да, я заплатила. Но там еще какие-то были кроме копки, в администрации, таблички какие-то, я сейчас не помню. Но я заплатила в администрации, что написали в квитанции, и здесь 19 я заплатила.

С.ДОРЕНКО: А почему вы не жалеете денег в таких вопросах, как погребальные обряды? Вот Настя удивляется, я ей объясняю. А вы попробуйте объяснить Насте, Настя слушает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я так подумала, что зима, действительно тяжело копать. И потом я подумала, чтобы не было проблем, потому что брат мне сказал, он немножко умственно отсталый, но говорит, когда отец хоронил мать, прямо на землю поставили, то есть он, видно, не заплатил эту взятку. И я побоялась, что приедешь и скажут «вот мороз, могилу очень сложно», то есть могли бы вредничать, опять же вымогать. Я думаю, уж лучше я сразу заплачу, чтобы было без проблем.

С.ДОРЕНКО: А на землю поставили, это и ушли что ли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, подставочки какие-то надо под гроб.

С.ДОРЕНКО: Примета какая-то, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да. Как бы, гроб ставят попрощаться перед копкой. Ну, это раньше, его мать. А здесь нормально все. Я еще взяла с собой табуретки, по рассказам брата взяла, а они принесли свои, железочки подставили, когда я заплатила эти деньги, 16 там за копку и 19 здесь.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо вам большое. «Ситуация при похоронах форс-мажорная, вот и используют это тяжелое положение людей». «Когда надо хоронить, куда-то деваться, это не свадьба, некогда решать и выбирать». Нет, и, тем не менее, это похоже на свадьбу вот почему. Я уже говорил, что самые важные обряды у всех народов земли, во всех уголках земли, самые важные обряды — это погребальные обряды и свадебные. Согласись, Настя.

А.ОНОШКО: Да, да. Не могу не согласиться, действительно.

С.ДОРЕНКО: Серг вот мне пишет. Товарищи, я со всей уверенностью говорю о том, что у всех народов земли самые важные обряды — погребальные и свадебные, это так. На погребальных и свадебных обрядах не принято экономить. Вот такая тема. «За такие правила в лесу попрошу закидать ветками», — говорит Калубин. Калубин, подтягивайтесь ко мне, я-то завещал отдать себя на корм собакам. Знаете почему? Чтобы протеин не пропадал. Во мне есть протеин. Я в субботу, например, вечером ел черную и красную икру, по столовой ложке мне дали, порция. Официант наклонился сзади и говорит…

А.ОНОШКО: Открой рот.

С.ДОРЕНКО: Нет. Официант наклонился сзади и говорит: красную икру будете? Я говорю: давай, пусть будет, нормально. Через мгновение он же подлетает с другой плошкой керамической: черную будете? Я говорю: ты еще спрашиваешь, сволочь. Ну, в хорошем смысле. Как он мог вообще? Даже стыдно. Я говорю: давай черную. Он мне черную дает.

А.ОНОШКО: Вкусно было?

С.ДОРЕНКО: Хорошо было. Теперь вопрос. Я ел в субботу красную и черную икру с блинчиком.

А.ОНОШКО: Это давно уже довольно.

С.ДОРЕНКО: Так оно же мне дало протеины.

А.ОНОШКО: Они уже переработались.

С.ДОРЕНКО: Но протеины эти вплелись в мои митохондрии, РНК образовали, рибонуклеиновые кислоты, дезоксирибонуклеиновые кислоты. Я весь пропитан черной икрой, мать. Как меня можно выбросить? Ни в коем случае. Отдать собакам, я настаиваю, только собакам.

А.ОНОШКО: Они не станут есть пепел.

С.ДОРЕНКО: Пепел не станут. Так надо сжечь скелет, мясо срезать собакам, а скелет сжечь.

А.ОНОШКО: Это очень сложно, срезать мясо. Вы знаете, я читала «Осень средневековья» по-моему, я забыла, как называлась эта книга, она была очень модна, когда я заканчивала школу, мы все ее читали. Так вот там говорилось про то, что знать… Европейское, когда отправлялось в поход, ну, там мало ли что, вот если вдали от дома человек умирал, его нельзя было так просто похоронить, там знаете какой был метод?

С.ДОРЕНКО: Нет.

А.ОНОШКО: Там долго-долго варили, чтобы кости отделить легко, и кости потом отправляли домой, мясо не довезешь.

С.ДОРЕНКО: Варили из уважения. Мясо не довезешь, совершенно верно. Где-то такая какая-то была варка тоже.

А.ОНОШКО: Это из истории.

С.ДОРЕНКО: Мы знаем, что зиккураты возлагали индоевропейцы… Вообще, хоронить в землю, это же придумали семиты. Ты делаешь лицо, как будто ты меня не слышишь. Сделай лицо, как будто ты меня услышала.

А.ОНОШКО: Потому что я объясняю все целесообразностью: где есть земля, куда можно закопать, там закапывали.

С.ДОРЕНКО: Закапывать в землю придумали семиты. И русские это взяли у семитов.

А.ОНОШКО: А что до этого делали?

С.ДОРЕНКО: Сжигали, может ты не в курсе, причем вместе с вдовами. Прикинь, ты была бы вдова. Сжигали вместе с вдовами.

А.ОНОШКО: Откуда такие сведения?

С.ДОРЕНКО: Индоевропейский обычай в чем?

А.ОНОШКО: Слишком широкое понятие. Все диктуется местностью.

С.ДОРЕНКО: Индоевропейцы сжигали покойных, ну, что тут непонятного?

А.ОНОШКО: У нас удобно хоронить. Сжигали там, где нет…

С.ДОРЕНКО: В 19 веке только индусам запретили возводить жен на костер, бывших, вдов. И наложниц, и лошадей хоронили вместе. Закалывали там, рядом, на костре закалывали. Ты что? Индоевропейцы никогда не хоронили в земле, это еврейский обычай.

А.ОНОШКО: Вы так говорите, как будто евреи не индоевропейцы.

С.ДОРЕНКО: Евреи не индоевропейцы. Тебе сейчас станет смешно, но они семиты.

А.ОНОШКО: Семиты не индоевропейцы разве?

С.ДОРЕНКО: Нет. Я опрокинул твой мир. Жить больше не следует, все. Нет, они не индоевропейцы. Они соседствовали с индоевропейцами. И Авраам, когда он идет с Евфрата в Палестину, он видит на севере от себя индоевропейцев, индоиранцев, ираноевропейцев. Он их видит. Но может быть даже входит в какие-то соприкосновения военные, а может быть торговые, но он другой народ, это семиты-химиты, другой народ абсолютно, другая раса. Раса может не другая, не знаю, углубляюсь в антропологию…

А.ОНОШКО: Я стала еще серьезнее.

С.ДОРЕНКО: Индоевропейцы сжигали. А потом, в период зиккуратов, индоевропейцы считали, что тело не должно вообще коснуться земли, вообще никак не должно коснуться земли, и возносили покойников на зиккураты, где аналог китайских драконов, большие птицы, орлы, поедали покойных. Почему так думали индоевропейцы, что это клево? Потому что они думали, что птица перетаскивает мясо на небо.

А.ОНОШКО: Так вообще инфекции меньше распространяются.

С.ДОРЕНКО: Перетаскивает инфекцию на небо, и там инфекция начинает новую небесную жизнь. Потом кости кто-то куда-то убирал, бог весть, мы не знаем, но тело не должно коснуться земли, считали индоевропейцы. Поэтому вот этот еврейский обычай закапывать — это другой обычай, который нам пришлось принять. И он был насаждаем вместе с христианством. Ты знаешь об этом, да? Ох, Настя, всему тебя учи.

А.ОНОШКО: Пробелы. ЕГЭ не было тогда, поэтому я не знаю.

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, мой одноклассник, он на кладбище работает директором. Основной доход там, конечно, я вам могу сказать — это выделение места.

С.ДОРЕНКО: А сколько у вас дают за место.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Городское кладбище, если оно посреди города, оно уже закрытое, и выделение места — это основные деньги.

А.ОНОШКО: Так это же не масштабируемая вещь. Вот оно же ограничено границами, кладбище. У них уже, вы говорите, оно заполнено.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Бывают заброшенные могилы, и они, смотрители, они разбирают, какое закрыть, и выделить место они могут. Это стоит порядка 100 тысяч, если в городской черте. Копают, конечно, никаких таджиков у них нет, все свои копают. Чтобы закопать, раскопать, это тоже тридцатничек прибавляем. И плюс все остальное. А еще есть такой доход — дозахоронение. По закону, если есть могила родственников, туда только после 15 лет можно хоронить.

С.ДОРЕНКО: Подхоранивать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Подхоранивать после 15 лет. Ну, бывает, люди умирают раньше, могила есть и хотят туда захоронить пораньше 15 лет, это тоже деньги.

С.ДОРЕНКО: За разрешеньице? Как хорошо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да, да. Все деньги. В общем, 150, если в черте города.

С.ДОРЕНКО: А можно купить одну могилу… Вот я вам рассказываю свой бизнес.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Извините, перебью. Я понимаю вашу мысль, что купить сразу на всю семью место.

С.ДОРЕНКО: Нет, Денис. Мы с вами покупаем одну могилу, причем просторную, два на два берем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понятно, двойную. А так обычно и продается.

С.ДОРЕНКО: Берем двойную. Они же идут, кладбища, на двух метрах. Мы с вами роемся на 6 метров. У нас же таджики есть, раскопают. И дальше коридорами, шурфами уходим в бок. Мы же никому не мешаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу хороший пример. Хоронил я тестя. Он высокий человек был, ему теща гроб купила большой, хороший гроб. В два раза цена увеличивается. Там расценки на все есть. Если большой гроб, вот прямо звонок по телефону, о-па, клиент пришел большой, нестандартный, гроб нестандартный. Если в бок, можно, все денег стоит. Господи, хоть сделайте туннель.

С.ДОРЕНКО: Подождите, я сейчас пытаюсь, товарищи, совершенно продвинуть идею, которая мне только что пришла в голову. Собственный бизнес. Мы покупаем одну на Новодевичьем могилу. Новодевичье считается престижным. Покупаем. Могли за любые деньги, за миллион долларов. Копаемся на 6-10 метров под землю, вынимаем грунт, и дальше шурфы, коридоры роем в бок, на четыре стороны. Понятно?

А.ОНОШКО: Такие парковки Лужков предлагал, когда много-много машин можно поставить.

С.ДОРЕНКО: Там, в коридоре, строим, как метрострой, какие-то тоннели со светом и в бок, в бок, в бок, в бок.

А.ОНОШКО: А посетители как? Будут спускаться на специальном лифте?

С.ДОРЕНКО: Я тебя умоляю, конечно.

А.ОНОШКО: Готовиться в каком-то смысле, потому что им тоже захочется на престижное кладбище.

С.ДОРЕНКО: Будет, в сущности, лифт.

А.ОНОШКО: Как в музее, такой, с табличками.

С.ДОРЕНКО: Люди подходят, тут лифт. Лифт, это, собственно, наш обелиск. Они садятся туда.

А.ОНОШКО: Там на стенах имена всех похороненных.

С.ДОРЕНКО: Нет. Сразу они у-у-у-ух в тоннель на 10 метров, нырнули. Понятно? Считай 3-4 этажа они пролетели вниз. Выходят. Там холл.

А.ОНОШКО: И пытаются вспомнить, куда им, направо или налево.

С.ДОРЕНКО: Теперь спрашиваем. Они на Новодевичьем? На Новодевичьем.

А.ОНОШКО: Там ресепшен.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Девочки в мини, все красиво.

А.ОНОШКО: Напоминает, в какую сторону идти.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Рис дают с изюмом мгновенно.

А.ОНОШКО: С пеплом.

С.ДОРЕНКО: Может быть с пеплом, может с солью, сахаром, бог весть. Идут по коридорам. Раз, направо, налево, туда, сюда, в четыре стороны. Я бы и дальше развивал бы, еще 10 метров, новые шурфы. Они все время на Новодевичьем, никто же не может оспорить.

А.ОНОШКО: Не боитесь карстового провала в конце концов?

С.ДОРЕНКО: Покойников сверху? Покойники сверху начнут падать? Не знаю. Я отношусь, надо сказать, к погребальным ритуалам насмешливо. Для себя лично. Это не распространяется на другие захоронения. Я очень уважительно отношусь к другим захоронениям. Это касается только моего личного, ладно? Но меня прикалывает все это. Я думаю, что правительство однажды поборет криминальность кладбища, если и когда захочет. По-моему, этого никто не хочет.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Выявлен главный виновник подросткового алкоголизма. Психологи из Сассекского университета в команде европейских исследователей обнаружили генетическую связь между импульсивностью и алкоголизмом.

А.ОНОШКО: Да?

С.ДОРЕНКО: Да. Импульсивные люди, не способные сосредоточить внимание, дерганые, которые не могут сосредоточиться ни на чем… Мне кажется, что которые постоянно на чем-то сосредоточены, тоже с прибабахом.

А.ОНОШКО: Выбирайте, что лучше.

С.ДОРЕНКО: У них есть ген, который отвечает за развитие центральной нервной системы. И этот ген, белок калирин, он участвует в формировании дендритных шипиков — выростов на поверхности отростков нервных клеток. Дендритные шипики способствуют установлению связей между нейронами, и они имеют огромное значение для когнитивных функций. Если этого калирина недостаточно, то шипиков недостаточно, нейроны не могут установить связи устойчивые, человека постоянно колбасит, он не может остановиться ни на чем, он прыгает с одного на другое постоянно и становится алкоголиком. Приколись, чего.

А.ОНОШКО: Что нам делать с этой информацией?

С.ДОРЕНКО: Ничего не делать. Это та информация, с которой надо не делать вообще ничего.

Следователи Вологды завершили предварительное расследование уголовного дела, возбужденного в отношении 29-летнего местного жителя. Его обвиняют в многомесячных пытках сыновей свой сожительницы.

А.ОНОШКО: О, боже мой.

С.ДОРЕНКО: У нее два сына, насколько я понимаю. Он жил с женщиной. Ему 29. Я не знаю, сколько ей. Он делал следующее: для пыток детей он использовал огонь, горячую воду, а также однажды разбил голову мальчику, зажал его как-то своим весом и стал штопать ему голову без наркоза, без ничего. Он считал, что это делает их настоящими мужиками.

А.ОНОШКО: Видимо, его тоже так воспитывали.

С.ДОРЕНКО: Наверное, его так воспитывали. Неоднократно бил мальчиков, в том числе нанося удары подручными предметами — палкой, деталью от детской кроватки, табуреткой, стеклянной бутылкой, электропроводом. Выливал из взятого с плиты чайника горячую воду на тело одного из мальчиков, пальцы другого держал над пламенем зажигалки и так далее. И зашивал ему череп, вот этому, который…

Туляк перерезал горло собутыльнику и пытался заштопать его. Вот это тоже, в смысле хирургической деятельности такой, несанкционированной. Еще одного любителя хирургических импровизаций задержали в Туле. Он пытался зашить горло собутыльнику. Он сначала, 12 мая, с ним распивал на улице Бондаренко в Пролетарском районе, потом они поссорились, и один из них зарезал другого. Затем, поняв, что горло непоправимо испортилось, он взял иголку и начал зашивать горло. Но потом все-таки отчаялся и труп вытащил и положил около подъезда. Недозашитый, не получилось. Ну, это просто зарисовки.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Что ты мне говорила.

А.ОНОШКО: Итальянцы, две недели назад японцы…

С.ДОРЕНКО: Товарищи, что хорошо, японцы вымирают и итальянцы умирают, чтоб вы знали. Есть же хорошие новости. Итальянцы вымирают и японцы вымирают. Не только мы. Правда же, всегда приятно радоваться и все, правильно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Слава тебе, господи, что не только мы. Дальше. Что еще плохого? Нет, хорошего. Про новое поколение пишут. Новое поколение, «поколение Z», которое сейчас заканчивает вузы, сейчас их опросили. Заканчивает вузы «поколение Z», люди, которые родились в середине девяностых. Они характЕрные и харАктерные в то же время. Они хотят после вуза получать в среднем 70 тысяч, считают это нормальной зарплатой.

А.ОНОШКО: Для начала.

С.ДОРЕНКО: Прикинь, какой облом. Или получат?

А.ОНОШКО: Я не знаю. Когда-то мне говорили: учись, девочка, у тебя будет большая зарплата. Знаете, я после этого всего СПБГУ и МГИМО…

С.ДОРЕНКО: 70 тысяч выпускники хотят. Вот это правда, это опрос, я не выдумываю.

А.ОНОШКО: Никто никаких зарплат не предлагал.

С.ДОРЕНКО: Они хотят 70 тысяч. Они многозадачные. Отлично, что они живут с гаджетами, они умеют одновременно читать, писать, смотреть ролик на YouTube. Они заточены на многозадачность, это мечта работодателя, как пишут. Дальше. «Я каждый вечер вижу, как стажеры пытаются одновременно разговаривать с клиентом, отвечая на реплику друга во “ВКонтакте” и играть на смартфоне. В результате все три дела делаются плохо, а разговор с клиентом проваливается начисто». Так что многозадачность не может быть обязательно преимуществом, вот пишет автор. Цифровое «поколение Z» связано с «теорией поколений», предложенной британцем Деверсоном и американским репортером Хамблеттом еще шестидесятых годах. Вот поколение Z — это люди, родившиеся в девяностых, первое поколение, выросшее после распада СССР, лишенное его установок вообще. Нет моральных принципов, нет идеологических принципов, им на все пофиг вообще, потом что они лишены были установок.

Я думаю, что нет, это ошибка. Я думаю, что они цапанули своих 13-15 лет как раз в то время, когда было модно ездить… Когда им было 13-15, было модно быть националистом, даже может быть до известной степени…

А.ОНОШКО: Господи, но это не в тех кругах. Вы имеете в виду 2007-2008-2009 год.

С.ДОРЕНКО: 2007-2009, подхватывались люди в элитных частных школах ехать на Дорогомиловку махаться с черными, я тебе отвечаю.

А.ОНОШКО: Но это другое.

С.ДОРЕНКО: Извини. Я тебе просто объясняю. Они националисты. Единственная идеология, которую они усвоили — это идеология национализма. Дальше. Еще парадоксальная вещь для детей, родившихся в девяностые — гиперопека. Внимание. В отличие от предыдущих поколений дети поколений Z никогда не были на улице, не росли на улице. Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Они шли в кружки, спортивные секции, театральные студии обязательно в сопровождении родителей, бабушек или нянечек. Им вообще не свойственна дворовая культура, они не понимают, что такое двор, где все тусят постоянно, во дворе или на улице. Мы тусили на улице. Ты тоже, правильно?

А.ОНОШКО: Ну, да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Мы привыкли к тому, что мы тусим на улице, и есть некие сообщества, что вот наша улица, вот чужая улица, вот в этом районе могут насовать по роже и так далее. Правильно?

А.ОНОШКО: Да. Ужасные атавизмы, да.

С.ДОРЕНКО: Мы это понимали. Но поколение Z полностью домашнее, они вообще не понимают, что такое улица и что такое сообщество улицы.

А.ОНОШКО: Таких нет больше, таких сообществ.

С.ДОРЕНКО: Их нет. Дальше. Не существует в этой связи видов мотивации сотрудников, которые приняты для других поколений, потому что другие поколения, которые жили вместе, как команда, команда улицы, команда двора, их можно мотивировать чувством команды.

А.ОНОШКО: А этих нет.

С.ДОРЕНКО: Этих нет, только деньги.

А.ОНОШКО: И не только. Там еще геймификация приводится, очень любят все играть, все знакомы хорошо с играми, любят играть. И когда работу превращают в аналог игры, то есть начисляют баллы ежедневно, условно говоря, какие-нибудь очки, это все…

С.ДОРЕНКО: Пишет работодатель про молодых ребят, слушай: еда, одежда, крыша над головой, теплая квартира, медицинское обслуживание, какое-никакое, но образование — все это само собой разумеется, им это ничего не нужно. Понятно, что это не иногородние, иногородние хотят квартиру. Да?

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: А это москвичи. Еда, одежда, крыша над головой, теплая квартира, какое-никакое медобслуживание, какое-никакое образование — все это есть само собой, за это не надо бороться.

А.ОНОШКО: Да, особенно в молодости, медобслуживание не волнует.

С.ДОРЕНКО: Поэтому они не хотят вообще начинать борьбу какую бы то ни было, хотят отсидеться в привычном окружении, чтобы потом искать работу поудобнее. Потому что им уже хорошо, им главное — не выходить из дома. Идти в чужие люди они не хотят.

А.ОНОШКО: А зачем, действительно.

С.ДОРЕНКО: Идти к чужим людям, заискивать перед чужими людьми, делать вид, что они их уважают — все это бессмысленно, потому что зачем делать вид, это же грязно и глупо. Дальше. Бесплатные или очень дешевые цифровые развлечения, в которые можно погрузиться. Таким образом не надо работать, все и так есть, а цифровые развлечения почти ничего не стоят. Все. Если проблемы возникают, типичный представитель поколения Z ищет не путей решения, и особенно, если это связано с отношениями с людьми, он просто садится играть в PlayStation, все. Или на компе садится играть, все. Понятно? В некоторых компаниях сейчас на Западе советуют использовать шуточные должности и начислять бонусы за выполнение этапа проекта, как бы геймизировать, устраивать как бы игры электронные. Даже интерьер офиса оформляют в стиле игровой комнаты, чтобы молодые ребята могли работать, думая, что они играют. Геймификация стала восприниматься как панацея, ее применяют при бизнес-тренингах и для мотивации персонала. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот все, его нужно удерживать в игровой среде как можно дольше, тогда он не захочет уходить домой. Понятно? Вот такое поколение вступает в жизнь. И да, они хотят много денег.

А.ОНОШКО: Все хотят всегда много денег.

С.ДОРЕНКО: Я прочитаю, это серьезное исследование: опрос, проведенный среди выпускников 25 ведущих вузов страны, показал, что студенты, заканчивающие обучение, рассчитывают на зарплату в размере более 70 тысяч. Больше того, выпускники хотят более 70, а студенты младших курсов хотят еще больше...

А.ОНОШКО: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Внимание, не менее 100 тысяч. Выпускники хотят 70 тысяч сейчас и более, а младшие (первый-второй курс) не менее 100 тысяч. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Вот, что мы обозреваем сейчас, это и есть, очевидно, смерть поколения индустриального. Видимо, мы входим в новое расслоение, которое уже и классом-то не назовешь, но тех, которые будут сидеть дома и производить совершенно свои ценности.

С.ДОРЕНКО: Это верно, это верно. Но ими кто-то будет управлять.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ими кто-то будет управлять. Вероятно, и они … как было хорошо сказано, будут кем-то управлять. И вот на этой новой суточной парадигме, вы знаете, может быть будет построено что-то совершенно непредсказуемое. Я хотел сказать о дендронных … на уровне дендрона. Дело в том, что дендроны — это от «дендрус», это древесные клетки, деревоподобные клетки. А психические… с вашего позволения, все-таки осуществляются на уровне…, это белые нервные клетки.

С.ДОРЕНКО: Я охотно соглашаюсь, сразу соглашаюсь, сдаюсь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И, естественно, на уровне синоптической связи, воронкообразной, при помощи нейромедиатора. Видите ли, вот такая вещь, как увлечение алкогольными напитками, ну, нельзя ни в коем случае приспосабливаться к выше описанному.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Согласен и все. Так что с молодежью?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А молодежь делится на две очевидные, я не хочу их называть классами, поймите правильно, я просто из этических соображений не хочу их характеризовать как класс, но, видимо, две активные группировки, такие метагруппировки — это те, которые живут дома. У меня по складу личности произошло так, что я достаточно много времени проводил дома, в то время как другие болтались по двору. Но это не хорошо и не плохо. Но в настоящее время мы имеем тех, которые будут продуцентами новых смыслов. Сергей, они не смогут вечно ловить рыбку на компьютере или гонять тетрис, или строить какие-то пирамиды. Они не просто устанут от этого, они уже устали.

С.ДОРЕНКО: А если возникнет несколько как бы народов, несколько каст, давайте назовем касты. Москвичи будут просто ловить рыбку, приезжие дети, которые рвутся откуда-то из Уфы или еще откуда-то, эти будут запахивать в интеллектуальной сфере (приезжие дети). Дальше обнаружится приезжие не дети, приезжие полупенсионеры, они будут работать охранниками у таджиков, это уже есть, это каста.  

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы великолепно нарисовали то, что уже есть.

С.ДОРЕНКО: Это есть. И каста копальщиков, собственно, таджики, они уже и водители, они уже все, они вообще все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Видите ли, самое главное — это соблюсти вот эту единородность что ли от такого разделения. Но оно обречено, как мы с вами понимаем. Потому что всегда возникнут…

С.ДОРЕНКО: Он пропал. Я ничего не делал. Залипло. Хорошо, давайте вернемся к теме. Давайте обсудим. «Когда социум учит тебя, что Bentley — это показатель счастья и успеха, конечно, 70 тысяч мало. К этому исследованию я бы добавила, что вообще молодежь не хочет работать в принципе, вообще работать не хочет», — это пишет Анна. Я почитаю вас, ладно? У меня очень много сообщений просто. Покет: «Запросы по зарплате вполне понятны. Нынешние молодые гораздо острее хотят независимости, нежели мы». Вы знаете, независимости мы хотели, Покет, больше может быть даже, чем нынешние молодые, больше, просто не было возможности. Больше того, они в принципе не в курсе, что зависимым можно быть, а ведь придется, придется ломаться. А многие захотят спрятаться назад, когда их начнут ломать. «Мы тоже хотели получать по 50, в итоге получаем по 25, и ничего, так живем», — говорит Александр. «Расчет зарплаты, которую хотят, это лишь трезвый взгляд на уровень жизни, достойный человека, приемлемый поколению Z», — говорит Земсков. Может быть. Степан из Вайтрана: «Превращение офиса в игровую зону, да, мы так делали. За хорошую работу дарили золотую еврошоколадку и всем офисом одевались однотипно каждый день. Например, среда была желтый день, и весь офис приходил в желтом, четверг был полосатый. И так далее». То есть каждый день весь офис приходил в другой одежде, одного цвета, и это мотивировало и создавало ощущение команды. «Насчет игровой схемы. А как же стимулирующие премии и тринадцатая зарплата? Всегда были, ничего нового». Новое то, что они не очень хотят ломаться за зарплату. Они как бы готовы все время спрятаться, как улитка к себе в дом. Они готовы спрятаться. «Z имеется в виду конченое поколение?». Нет, нет, просто присвоили букву и все. «У поколения Z есть разделение. В крупных городах действительно у молодежи нет опыта дискомфортной жизни и дворовой культуры. А в регионах это не так, в регионах по-прежнему у молодежи есть и дискомфортная жизнь, и дворовая культура», — говорит Директор. Спасибо, Директор. «В столице Эстонии с полок магазинов изъяли русскоязычные книги. 2,5 десятка нелегальных книг». «Таллиннские магазины сняли с продажи 24 книги российских изданий». Вот может быть это как раз в строю есть место для меня.

А.ОНОШКО: Не много книг.

С.ДОРЕНКО: Меня может быть сняли. Я надеюсь, во всяком случае, что меня тоже сняли. «Я 86-го года. При мне в универе тоже хотели высокие зарплаты. Это характерно для всех», — говорит Олег. Олег, но 96-го года люди как будто бы другие. Вы это видите? Мне интересно. Напишите, пожалуйста. Вы видите, что они немножко другие?

«А991МР97 растолкал всех на Новой Риге развязно, нагло и ушел к МКАД на Рублевке». А991МР97, вы знаете, мы на Новой Риге еще не успели привыкнуть к вашему хамству. К хамству аэмэрок мы не привыкли, не успели привыкнуть. Может привыкнем потом, постепенно, сейчас пока не успели, люди на Новой Риге ненавидят хамство мигальщиков, пока. Может привыкнут, я говорю еще раз.

«Касты будут зваться Элоу и Мэрлоки». Ну, конечно, естественно, почему нет? «Пусть хотят 80 или 100, это лучше, чем не хотеть большего». Пусть хотят побольше, Елена, может правильно. «Я с 78-го, и для меня с 86-го идиоты», — говорит Джорж. Не знаю. Я с любопытством смотрю на людей. Мне нравятся все поколения. Серьезно говорю. Я с огромным любопытством смотрю на людей, потому что это все как бы дети.

А.ОНОШКО: И вы сами тоже дети.

С.ДОРЕНКО: И я дитя. Но я смотрю на людей с огромным любопытством, все это дети для меня.

А.ОНОШКО: Но вы себя не ассоциируете.

С.ДОРЕНКО: Сын 99-го года у меня рождения. Я к нему присматриваюсь.

А.ОНОШКО: И как он? Интересно?

С.ДОРЕНКО: Интересно, реально интересно. Есть дочь десятого года рождения, есть одиннадцатого года рождения, опять дети. Присматриваюсь с огромным удовольствием к людям, я не считаю их идиотами, они мне нравятся, они мне правда нравятся. И надо сказать, что они умнее нас точно, они более развитые, молодые дети.

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Почему, я не знаю.

А.ОНОШКО: В каком смысле? Как вы оцениваете?

С.ДОРЕНКО: Да во всех смыслах.

А.ОНОШКО: Но вы же себя не можете…

С.ДОРЕНКО: Вчера, например, дочь приносит клопа травяного и начинает рассказывать подробно, что это листотел, что он живет вот так-то, в таких-то условиях живет, вот сейчас он ищет то-то, этот листотел. Девочке 5 лет, откуда она это знает? Я никогда ее не учил классификации клопов.

А.ОНОШКО: Работа тех, кто ее учит на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Никогда не учил ее. Но кто-то ее учит, листотел. Вторая едет в машине, распевает английский алфавит, ну, как на мелодию. Потом, когда заканчивает, пару раз пропела английский алфавит (это из детского сада, я думаю), потом начинает просто петь английскую песню. Просто так, она для себя, мурлычет что-то под нос. Ну, что, это прикольно, я считаю. Я не пел. Я начал, честно, английский в пятом классе, до пятого класса ни бум-бум.

А.ОНОШКО: Вот видите как, чистый эксперимент.

С.ДОРЕНКО: «А я 90-го года, я тоже поколение Z». Степан, не думаю, потому что все-таки речь идет о середине девяностых. Присматривайтесь к ним, они клевые. Эти все новые поколения, они все клевые, и они дико интересные, и им принадлежит будущее. Но настоящее принадлежит нам. Видишь, как я уел. А?

А.ОНОШКО: Можем, когда захотим.

С.ДОРЕНКО: Но настоящее принадлежит нам.

А.ОНОШКО: Отобрать iPod.

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха-ха! Мы пойдем и проживем его, этот понедельник, 16 мая.