• «ПОДЪЁМ» с Сергеем Доренко от 14.06.2016

    08:35 Июнь 14, 2016

    В гостях

    С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Вторник, 14 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

    С.ДОРЕНКО: Я хотел предупредить, ребята. Я сегодня без пяти шесть заезжал в город, и какие-то очень добрые люди сосредоточенно перекрывали… В смысле, они уже там всё раскопали, Новую Ригу, поэтому Новая Рига сейчас стоит совсем чёрт знает откуда. Сейчас я перезагружу, посмотрю. Ну, совсем как-то ужасно, потому что просто там въезд в город… Один, два, три, четыре… Сейчас я скажу. Четыре… сначала шесть рядов, но потом два уходят на север, на МКАД, и остаются четыре ряда на въезд в город. По-моему, четыре. Или пять? Из них оставили только два. Понятно, да? Если шесть рядов… ну хорошо, пять рядов съезжаются в два, то получается коллапс полный. И всё это стоит, мама не горюй. Я не знаю, может быть, скоро уже будут стоять от Глухова и так далее.

    Такая же подобная вещь сейчас происходит с Минкой — там тоже ремонт, дорожные работы, сужение до двух полос под новым мостом, снимают асфальт в правом ряду. Только в правом ряду? Вам повезло на Минке. И Одинцово всё стоит полностью, весь съезд с Одинцова стоит. И почти от деревни Внуково стоит Минка, такая же картина. И на Новой Риге, и на Минке одинаковое горе. На Киевке правый ряд, дорожные работы — тоже огромное сужение.

    Короче, за нас взялись, ребята, чтобы мы не ездили. А на самом деле происходит пересадка на мотоциклы. Ты ничего не поделаешь — и тебе приходится пересаживаться на мотоцикл.

    А.ОНОШКО: На какое-то время, а потом-то опять придётся присесть.

    С.ДОРЕНКО: Настёна, так это же климат, понимаешь. Сейчас, пойми, делается всё для того, чтобы мы пересели на мотоциклы, потому что дорожная езда на автомобиле запрещена, ну, в сущности запрещена. Я сегодня заезжал в город без пяти пять… простите, без пяти шесть…

    А.ОНОШКО: И была пробка?

    С.ДОРЕНКО: В 5:55 была пробка.

    А.ОНОШКО: Вам не повезло, у вас нет электричек.

    С.ДОРЕНКО: Я ещё подумал: не дёрнуть ли мне на север по МКАДу?

    А.ОНОШКО: А, понятно.

    С.ДОРЕНКО: И не дёрнуть ли мне через Строгино, потому что там тоже есть фишечка и можно пролететь мимо этого самого… мимо Курчатова и сюда. Понятно? Такая была тема. Потом думаю: нет, попробую-ка я всех подрезать. Так мне и удалось всех подрезать.

    А.ОНОШКО: Вот какой вы молодец!

    С.ДОРЕНКО: Нет, я имитировал, что я ухожу на север МКАДа.

    А.ОНОШКО: А потом передумали.

    С.ДОРЕНКО: А потом — ох, чёрт, братцы! — и я метнулся влево, вот так вот!

    А.ОНОШКО: А на чём вы сейчас мечетесь?

    С.ДОРЕНКО: Я был на белом BMW. Белый BMW X4 — 3,5 дизель, разгон до 100 километров в час за 5,2 секунды. Но я уже начинаю думать, что мне пора уже на 4,9 секунды куда-нибудь переехать, не знаю. Слушайте, я хотел рассказать… Это так, для зачина. Что такое, я не пойму? Все звонят с Новой Риги или откуда? Ребята, что-то случилось? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Только что по «Радио России» сюжет — запретить ночную езду на мотоциклах.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю, не знаю. Вы мне не рассказывайте про радио. Радио существует два на свете, на свете существуют две радиостанции. Объясняю. Одна из них называется «Сева, Сева Новгородцев, город Лондон, Би-би-си», вторая называется «Говорит Москва». Существование других радиостанций научно не доказано. Это миф, это ересь какая-то. Ну, конечно. О чём вы говорите? Их просто нет.

    «Варшавка от Подольских Курсантов до Балаклавского проспекта очень плохая», — говорит Иван. Всё, нас переживают на мотоциклы. Так, фонит. «Фонит микрофон немного». А чего он фонит-то? Не знаю, у меня не фонит. Один, два, три, четыре, пять. Не знаю, я стараюсь… Ну, хорошо, я сделаю его ниже подбородка и буду говорить тихонечко. Так, секундочку. «Стоит платная около Одинцова тоже». «Да не партесь! Теперь за все проблемы берёт ответственность ИГ». А, за все проблемы берёт ответственность ИГ (запрещённая на территории Российской Федерации террористическая организация). «Перед тоннелем на Риге три мотобата, а на спуске с Живописного моста — пять». Три мотобата и пять мотобатов. Ребята, я всё время хочу, чтобы меня остановили мотобаты.

    А.ОНОШКО: А как вы себе представляете этот разговор, эту сценку? Вот вы едете…

    С.ДОРЕНКО: Давай я тебе объясню. Они обязательно посмотрят страховку. У меня она есть. А чего я её вожу зря?

    А.ОНОШКО: На автомобиль?

    С.ДОРЕНКО: На мотоцикл! Мотобат останавливает мотоциклы. Они обязательно посмотрят страховку. Она у меня есть. Они обязательно посмотрят документы.

    А.ОНОШКО: А есть бардачок в мотоцикле?

    С.ДОРЕНКО: Нет, у меня карман. Называется бардачок «карман», всё с собой. Да, конечно. Я что, в зубах должен возить?

    А.ОНОШКО: Я на всякий случай…

    С.ДОРЕНКО: Нет, я должен страховку в зубах возить, прямо из-под шлема?

    А.ОНОШКО: В баке, может быть.

    С.ДОРЕНКО: Нет, там есть… у меня сиденье снимается, и там можно что-то пихнуть. Страховку, например, можно. Но я вожу её всё равно в кошельке. Дальше они посмотрят права. Скажут: «У вас какая категория?» Я скажу: «А, А1, В, В1, С, С1, М — вот какие у меня категории». Поняла, сколько у меня категорий?

    А.ОНОШКО: «Вот только что получил».

    С.ДОРЕНКО: Смотри, А, А1, В, В1, С, С1 и М — у меня семь категорий в правах теперь. Семь! А было бы три.

    А.ОНОШКО: А что такое В1 и А1?

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Откуда я знаю?

    А.ОНОШКО: Плюс один?

    С.ДОРЕНКО: Слушай, я же не… Эй, я полицейский? Зачем ты меня спрашиваешь?

    А.ОНОШКО: Нет.

    С.ДОРЕНКО: Откуда мне знать вещи, которые положено знать полицейским? Мне по фигу вообще! Я знаю, что у меня есть семь категорий.

    А.ОНОШКО: А дальше как вы себе этот разговор представляете?

    С.ДОРЕНКО: Должно быть А, В, С, а у меня А, А1, В… и М ещё — семь категорий. Дальше они мне говорят: «Какой у тебя мот красивый!» А я такой говорю: «Да!» И мы следующие минут десять разговариваем с мотобатом о том, какой у меня мот, какая тяга на низах. Я им говорю…

    А.ОНОШКО: А шлемы вы держите в руке, как космонавты после приземления, или как?

    С.ДОРЕНКО: Нет, я поднял сначала, а потом снимаю. В результате я снимаю потом, потому что мы уже начинаем брататься. И я говорю: «Да, ребята!» А у них наверняка стоят 1200-е «гуси». А я им говорю: «Не тянет, у вас всё-таки оппозит, не тянет при разгоне в сторону».

    А.ОНОШКО: Знаете, я слышала, что автомобили у гаишников часто бывают из конфискованных. Слышали про такое?

    С.ДОРЕНКО: Серьёзно?

    А.ОНОШКО: Я так думаю: откуда у них эти BMW, Mercedes?

    С.ДОРЕНКО: Ну расскажи.

    А.ОНОШКО: Им приходится их содержать в отделении ещё чуть ли не за свой счёт. И они очень жалуются, что когда хорошая машина, то дорого обходится. Вот мотоциклы, их отдельно закупают, или тоже?

    С.ДОРЕНКО: Конечно, отдельные. И у них 1200-е, а иногда 800-е «гуси». И вот мы смотрим «гуся». Я спрашиваю, как они дёргают в сторону, на оппозите или нет, компенсаторный механизм как устроен, и прочее. И мы с ними обсуждаем. И наконец они кричат мне: «Серёжа, Серёжа, тебе пора на работу! Тебе же надо на работу!»

    А.ОНОШКО: А вы такой: «Нет, я с вами, я с вами! Переоденемся!»

    С.ДОРЕНКО: «Нет, я останусь, я никуда не пойду! — говорю я. — К чёрту!» — и остаюсь с ними.

    А.ОНОШКО: А они зачем на мотоциклах? Чтобы догнать, если вдруг кто не остановится?

    С.ДОРЕНКО: Пойми, мать, всё движение разделено. Гайцы, которые проверяют машины, они не трогают мотоциклы, потому что они боятся диффамации. Гаец, который проверяет машины, если он махнёт мотоциклисту, мотоциклист даже не плюнет в его сторону. Плевать — это надо стекло поднимать. Понятно? Даже не плюнет в его сторону. Ну, не реагирует никак — едет и едет. Гаец, который на машине, не гоняется за мотоциклистом по двум причинам: мотоциклист, скорее всего, уйдёт, во-первых; а во-вторых, если не уйдёт, то может убиться, что тоже не приветствуется.

    А.ОНОШКО: Хотя это интересно.

    С.ДОРЕНКО: Ну, расшибётся, но это тоже не приветствуется, в России по крайней мере.

    А.ОНОШКО: А если мотоциклист?

    С.ДОРЕНКО: Поэтому мотоциклист-гаец — вот это настоящий, типа сокол!

    А.ОНОШКО: В форме такой специальной, да?

    С.ДОРЕНКО: Да, в специальной, абсолютно. Вот они гоняются за мотоциклистами.

    А.ОНОШКО: Вы видели хоть раз такую погоню?

    С.ДОРЕНКО: Но от них никто не бегает, все останавливаются. Ну, зачем? Мы серьёзные люди. О чём вы говорите? Надо же обсудить «гуся» их и надо показать им свой мотоцикл, чтобы у них слюна аж до асфальта текла, чтобы они видели, на каком я Triumph, на Bonneville, чтобы лужица натекла слюны от каждого. Я же должен остановиться. Я пытаюсь найти гайцев-мотобатцев, но они меня не тормозят, гады!


    С.ДОРЕНКО: Слушайте, значит, Омар… Нет, давайте начнём с этого, который перерезал французов.

    А.ОНОШКО: Нет, давайте…

    С.ДОРЕНКО: Нет, подожди, у нас есть Омар Мартин (здесь и далее Омар Матин — прим.) — вот этот, который расстрелял гомосексуальный клуб. Но до этого я предлагаю, просто для зачина дать ещё французского, понимаешь. Где он у меня? У меня был ещё французский… Сосед, который порезал французского полицейского. Ты читала об этом? Давай хотя бы два слова скажем.

    А.ОНОШКО: Давайте.

    С.ДОРЕНКО: Французский полицейский прекрасный жил по соседству с господином, который… Ну, они жили, наверняка здоровались. Этот был замначальника полицейского участка — полицейский, француз. Здоровались, наверняка улыбались друг другу. Необязательно ходили на шашлык, но как-то виделись. В какой-то момент (и это важно на самом деле) вот этот джентльмен, один из них, с криками «Аллаху акбар!» забегает к этому в дом. «Аллаху… — и швак ножом! — и девять ударов ножом — акбар!» На каждое слово: «Аллаху… — удар ножом! — акбар!» Ещё ножом! Ещё ножом! И ещё ножом! И так девять раз он порет его ножом, после чего берёт в заложники жену с сыном. Сыну три года, по-моему.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Да, трёхлетний мальчик. Он потом говорит впоследствии, что он тоже из «Исламского государства», под Парижем. Боец «Исламского государства» (запрещённой на территории России террористической организации) убил в городе Ле-Мюро полицейского и его супругу. Он кричал «Аллаху акбар!» во время нападения на правоохранителя. Нанёс девять ударов ножом, после чего забаррикадировался в доме. Потом, когда его наконец ликвидировали в ходе штурма… Теперь модно ликвидировать, никого в суд не ведут. Его застрелили — этого, который с ножом.

    А.ОНОШКО: Не стали интересоваться, как он к этому пришёл.

    С.ДОРЕНКО: Нашли труп женщины, то есть он зарезал и жену полицейского. И трёхлетний мальчик, который жив, вроде бы всё в порядке с ним.

    А.ОНОШКО: Он жив, да. Ну, насчёт того, что «всё в порядке», сложно сказать.

    С.ДОРЕНКО: Всё в порядке. Он жив — и это уже хорошо в сложившихся условиях. Меня здесь смутило, что сосед на соседа.

    А.ОНОШКО: Да, да. А стрелок из Орландо, который тоже якобы…

    С.ДОРЕНКО: Ну, стрелок из Орландо… Сейчас мы перейдём в Америку, подожди.

    А.ОНОШКО: Он вообще был посетителем.

    С.ДОРЕНКО: Подожди, мы сейчас перейдём в Америку. Америка далеко. Давай всё-таки закончим с Европой.

    А.ОНОШКО: А у вас нет ощущения, что эти две картины сливаются в одну, и с клинической психиатрией как бы они связаны?

    С.ДОРЕНКО: Нет.

    А.ОНОШКО: Нет ощущения, что просто это такой пункт, на котором людям просто начинает казаться, что они кто-то?

    С.ДОРЕНКО: Нет, это самое простое.

    А.ОНОШКО: В смысле, списать на это?

    С.ДОРЕНКО: Самое простое — списать на психиатрию, Настя.

    А.ОНОШКО: Но ведь это и есть психиатрия, тем не менее.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Ну, да, но — нет.

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Да, но — нет. То есть это не медицинская проблема, а это проблема социальная.

    А.ОНОШКО: Когда мы ликвидируем социальную проблему, будет в другом месте найдена щёлка.

    С.ДОРЕНКО: Это проблема социальная, проблема столкновения цивилизаций, с моей точки зрения. Это проблема столкновения цивилизаций.

    А.ОНОШКО: Не будем голосование? Потому что слишком очевидно, что это столкновение цивилизаций. Или это всё-таки психиатрия?

    С.ДОРЕНКО: Вот эти случаи — скажите, пожалуйста, это убийцы-психи или это столкновение цивилизаций? Мы будем голосование? Будем голосование. Скажите, пожалуйста, в этих условиях… Вы знаете о том, что под Парижем сосед с криками «Аллаху акбар!» бросился убивать полицейского, замначальника полицейского участка, своего соседа, а также убил его жену. Это сейчас произошло, только что. Да, и в Орландо, как вы знаете, афганец — но он этнический афганец, он родился в Америке, американский гражданин афганского происхождения — с такими же криками перестрелял, 50 человек мёртвых… ну, там примерно 50 мёртвых и 50 раненых. Скажите, это вопрос психиатрии — 134-21-35, или столкновения цивилизаций — 134-21-36? Это вопрос психиатрии — 134-21-35. Ну, психи, больные люди. Больной человек — мало что он там кричит? А?

    А.ОНОШКО: Ну да. Я думаю, вдруг всё-таки это больше…

    С.ДОРЕНКО: Это психиатрия, это медицина?

    А.ОНОШКО: Правильные препараты — и этого можно избежать.

    С.ДОРЕНКО: Это вопрос медицинский или социально-политический? Вот можно так сказать. Вопрос чисто медицинский — 134-21-35. Это сумасшедшие, как бывают сумасшедшие. И что теперь? 134-21-35. Голосуйте, пожалуйста. Телефон для голосования +7-495-134-21-35 — если вы считаете, что это вопрос медицинский. 134-21-36 с тем же префиксом 495 — если вы считаете, что это вопрос социально-политический. Отлично, понеслась! У меня 17 на 83 сейчас. 17 процентов… 16 процентов уже, как и Настя, считают, что это вопрос медицинский, психиатрия, психиатрический вопрос, никакого отношения к столкновению цивилизаций не имеет. 16 процентов сейчас так считают. 16, да. Было только что опять 17.

    73-73-948. Обсуждаем. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Меня Михаил зовут, Москва. Это чисто, по-моему, психологическая ситуация.

    С.ДОРЕНКО: Тогда уж лучше — психиатрическая. Почему?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, конечно. Потому что многие люди нетерпимо относятся друг к другу, но ведь не каждый берёт автомат и начинает стрелять по национальному признаку. Это чисто человеческое. Умственно отсталый просто, вот и всё, поэтому и такая трагедия.

    С.ДОРЕНКО: Просто умственно отсталый. Спасибо. Много людей относятся друг к другу нетерпимо, но тем не менее не все стреляют друг друга — вот довод нашего слушателя. Таким образом, стреляют друг друга… То есть нетерпимо относятся почти все, а берут в руки автомат или нож единицы. И это, конечно, псих-ля-ля. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Здравствуйте, Настя. Это Сергей. В силу предыдущего жизненного опыта этими вопросами приходилось заниматься. К сожалению, это не психиатрия, а это осмысленная политика Америки, которой нужно взорвать Евросоюз.

    С.ДОРЕНКО: Подождите, подождите. В Орландо Америка с целью взорвать Евросоюз отправляет афганца, афганского происхождения господина расстреливать гомосексуалистов?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, мы уже всё это проходили…

    С.ДОРЕНКО: Простите меня, но при всём моём огромном к вам уважении вы говорите вещи, которые не помещаются в мою скудную, маленькую, крошечную черепную коробку.

    А.ОНОШКО: Слишком широко.

    С.ДОРЕНКО: Нет, не помещаются. Да. Здравствуйте. Прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Вы знаете, хотелось бы напомнить такой мультик про дядю Фёдора с котом: «С ума сходят поодиночке, только гриппом все вместе болеют». То есть я считаю, что проблема чисто социальная. Вернее даже так: действительно столкновение цивилизаций.

    С.ДОРЕНКО: Да, столкновение цивилизаций. А дальше как будет искрить в этом столкновении?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да так и будет. Будет нагнетаться, нагнетаться, пока не дойдёт, в общем-то… Ну, насчёт Третьей мировой, конечно, не знаю, но будет всё очень серьёзно.

    С.ДОРЕНКО: Скажите… Мы с Настей поспорили на 100 долларов. Я считаю, что в Ближневосточном, в Восточном регионе будет применено атомное оружие. Я считаю, что да, а Настя считает, что нет. И мы поспорили на соточку.

    А.ОНОШКО: Пять лет.

    С.ДОРЕНКО: Не пять, дорогая! Мы сказали: до 1 января 2025 года. Не надо врать перед людьми! Ну, Настя, правду тебе говорю!

    А.ОНОШКО: Ну, так это не скоро. А что такое 100 долларов в 2025 году? Ну, неважно.

    С.ДОРЕНКО: Ну, не знаю. Она надеется заработать на мне. Слушайте, конечно, будет наверняка ядерное оружие применено. Третья мировая будет довольно короткой — будет применено ядерное оружие. И на этом Третья мировая тотчас и завершится. А дальше? Когда примирение наступит?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, здесь сложно сказать. Всё же зависит от того, что произойдёт, из чего будут сделаны выводы, то есть — насколько всё будет жёстко, насколько будет много жертв и прочее, прочее. Конечно, люди в конце концов опустятся до скотского состояния, поймут, что зря они грызлись по поводу Бога, есть ли он или нет, и какой он из себя, и что он там проповедовал. Я думаю, что заваруха будет. По срокам, конечно, сложно сказать, потому что факторов настолько много…

    С.ДОРЕНКО: Ну, сколько? Хорошо, 100 лет или 400? Навскидку, 100 или 400 лет, пока закончится это столкновение наконец и всё утрясётся? 100 или 400?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да нет, я думаю, гораздо быстрее.

    С.ДОРЕНКО: 30?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Насчёт 2025 года не знаю, но я думаю, что в течение четверти века всё это произойдёт. Соответственно, одно поколение сменится, и уже пойдёт…

    С.ДОРЕНКО: Спасибо. «Это психиатрия на фоне столкновения цивилизаций», — говорит Локко. И Алексей пишет: «Психиатрические срывы на фоне столкновения цивилизаций — первопричина». Алексей пишет, что обе. «Террорист стрелял каких гомосексуалистов?» — уточняет Георгий. Не имеет значения, Георгий. Георгий, если даже вы гомосексуалист, не надо это сейчас проявлять. Террорист стрелял в людей. У вас, у гомосексуалистов, Георгий, есть какие-то подразделения — оралы, аналы. А вот мы не гомосексуалисты, поэтому мы просто считаем, что стреляли в людей.

    Так, секундочку. Ленинградец: «Если это психиатрия, то получается, что маньяки активизировались массово? Какой тогда кошмар!» Ну, не знаю. Секундочку, ещё. Сергей: «Конечно, столкновение цивилизаций. Нужно поставить южной общественности ультиматум: либо они сами со своими террористами разбираются, либо весь цивилизованный мир должен объявить бойкот им всем. Думаю, шейхи, которым отрежут путь, отрежут денежные счета…» Вы знаете, шейхам нельзя уже отрезать денежные счета, Сергей. Ваш тезис опоздал лет на сорок.

    А.ОНОШКО: А почему? Потому что они именно с нефтью связаны? Это как Bitcoin?

    С.ДОРЕНКО: Потому что шейхи — хорошая, правильная часть системы. Они не чужие системе. Они — часть системы. Понятно? И ничего такого тут нет. Хорошо. Поехали! 73-73-948. Мы продолжаем… Ой, нет! Ребята, давайте сделаем по-другому: сейчас «В движении», а после новостей возобновим разговор. Погнали!


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «В движении». Секундочку, сейчас я посмотрю. Подробная карта Москвы… Ха-ха! 4 балла. Но почему 4 балла? А вот почему 4 балла, товарищи, — потому что все стоят на подъезде к Москве и никто не может въехать в Москву. В чёртову Москву нельзя въехать, поэтому в Москве относительно спокойно. На Волокаламке у нас 5 километров в час, после Свободы. 10 километров в час в основном на Ленинградке, в местах обычных пробок. На шоссе Энтузиастов — 3 километра в час. На Нижегородке — 7 километров в час. В Текстильщиках — 3 километра в час. На Третьем транспортном кольце всюду восклицательные знаки.

    Дайте-ка мне почитать. «Изменена схема движения, — это у Москва-Сити. — Толкаемся», — здесь люди пишут. И всё это связано с дорожными работами. «Строительные работы, ограничение транспортного…» Началась массовая, огромная, гигантская добыча асфальта! Не обычная добыча асфальта, а массовая добыча асфальта с московским размахом. На 7 часов по циферблату, напротив Хамовников, на Третьем транспортном внутреннем — 15 километров в час, очень длинная пробка. Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Вторник, 14 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Итак, наши итоги голосования: 15 на 85. Я промежуточные объявлял, было 17 процентов на 85 процентов. Итак, за Настей пошли 15 процентов, которые считают, что это психиатрия. Конечно, это псих-ля-ля — все эти люди, которые совершают убийства, в том числе странные убийства. Под Парижем, вы знаете, был зарезан сосед, сосед зарезал соседа, некто… Я не знаю, как его назвать, я не знаю, какие его характеристики, кроме того что он, когда вбегал в дом, кричал «Аллаху акбар!». Зарезал и жену, и заместителя начальника полицейского участка — под Парижем, вот это только что. А также бойня в Орландо, продолжаем обсуждать её. Там тоже с подобными криками господин расстрелял 50 человек, а 50 ранил — примерно полсотни убил, а примерно полсотни ранил. 15 процентов считают, что это вопрос психиатрии, а 85 считают, что это столкновение цивилизаций. Многие считают, что это психиатрия на фоне столкновения цивилизаций. Такая точка зрения тоже распространена.

    Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Неудачная попытка. У вас неудачная попытка дозвониться, но мы слышали, как вы калошами идёте по какой-то луже. Давайте попробуем ещё. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Сергей, я ваш тёзка. Я хотел сказать, что, конечно, с точки зрения того, кто этот ужас совершил, это не столкновение цивилизаций, а он действовал правильно. Давайте вспомним Ветхий Завет.

    С.ДОРЕНКО: И что там?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что Господь сделал с Содомом и Гоморрой?

    С.ДОРЕНКО: Залил их огнём, мне кажется. Нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Залил огнём, он убил…

    С.ДОРЕНКО: А можно скажу? Мы не знаем, что сделал Господь. Напомню вам, что Господь запретил оглядываться Лоту и его семье.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

    С.ДОРЕНКО: Нет, секундочку, секундочку, секундочку! Господь запретил оглядываться, чтобы не было ни одного свидетеля. Может, Господь что-то другое с ними делал? Когда жена Лота обернулась, чтобы подсмотреть, что Господь делает с гомосексуалистами, она обратилась соляным столбом. Так что мы не знаем, что Господь сделал.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, конечно. Но ислам — самая молодая религия…

    С.ДОРЕНКО: Спасибо. 73-73-948. Я удивляюсь, что у вас между ушами (в хорошем смысле). Что у вас между ушами, граждане (в хорошем смысле)? Я горжусь вами. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Гурген.

    С.ДОРЕНКО: Гурген, это столкновение цивилизаций или псих-ля-ля?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, конечно же, это псих-ля-ля, но на фоне столкновения цивилизация. Вы меня извините за такую риторику, но просто должна дезактуализоваться идея шахидизма как «ходячих бомб» из-за её малой эффективности. Европа, мир, а особенно Израиль — мы все показываем с гордой улыбкой, хохоча и рассказывая анекдоты после всевозможных терактов. Понимаете, устали делать грустные лица, за исключением тех, к кому это имеет непосредственное отношение. Видите ли, шахидам показывают, что мы не перестаём петь, мы не перестаём улыбаться, ведь всё это нормально. И дезактуализация «ходячих бомб» постепенно происходит, обратите внимание. Я просто привожу небольшую статистику. 2006 год — это был пик практически, это «третья худна» так называемая, Ливанская война, когда «ходячие бомбы» были просто чуть ли не каждый день. А сейчас это постепенно отходит.

    С.ДОРЕНКО: Потихоньку становится меньше.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я согласен со слушателем, который сказал, что за ближайшие 25 лет это должно дезактуализоваться.

    С.ДОРЕНКО: Вы знаете, Гурген, я возражу вам, но не с целью дискуссии. Возражу вот как. Вы учитываете или отмечаете в своём сознании «ходячие бомбы», которые взрываются в иных цивилизациях. А если вы, Гурген, возьмёте примерно и послушаете, что там происходит на рынке Багдада, что там происходит в Ираке, на территории Ирака, где они взрывают друг друга, где и когда они взрывают друг друга… Вы это не отмечаете в мозге, в своём сознании не отмечаете. Вам кажется, что друг друга метелят — да и хорошо. А там очень активность возрастает. Там как раз и «ходячие бомбы», и любые, и лежачие.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Обратите внимание, что там «ходячие бомбы» — метелят верные верных.

    С.ДОРЕНКО: Это правда, поэтому вы это не отмечаете. А количественно их меньше не стало. Верные верных лупят по полной программе тоже. И если вы обратите внимание на падение самолёта египетского в этой же связи… Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

    С.ДОРЕНКО: Олег, это психи или это столкновение цивилизаций?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не понимаю, что вы подразумеваете под словом «столкновение цивилизаций».

    С.ДОРЕНКО: Я подозреваю довольно много, и мне даже не хочется сейчас излагать. Ну, много. Столкновение Глобального Юга с Глобальным Севером, я открою вам это.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но вы же понимаете, что это был резидент Соединённых Штатов Америки.

    С.ДОРЕНКО: Ну и что?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И у него были все те же самые права, как и у обычных граждан, как у любого гражданина Соединённых Штатов.

    С.ДОРЕНКО: Ничего не значит! Как вы не понимаете, что сознание человека важнее, чем его права. Поймите вы! Вы смотрите «Игру престолов»?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не смотрю.

    С.ДОРЕНКО: Там есть Вонючка, наследник престола Железных островов. Вот ему сделали сознание, которое не позволяет ему входить в целый ряд дверей. Сознание человека важнее, чем его права, написанные в параграфах.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А такое сознание добивается этой религией. Вместо психиатрии я бы добавил сюда религию.

    С.ДОРЕНКО: Религию нельзя. Потому что как только мы осуждаем любую религию…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А почему нельзя?

    С.ДОРЕНКО: Нельзя. Потому что как только мы её осуждаем, мы становимся неполиткорректными, и это запрещает закон российский (ну, я думаю, американский тоже). Поэтому религию мы не обсуждаем и не осуждаем, и вообще о религиях не говорим, если обратите внимание. Мы говорим о неких культурах, культурах насилия. Есть культура насилия, типичная культура насилия. Мы думаем… Я здесь вслед за моим разговором с Гургеном должен продолжить эту ему. Мы думаем… И я думаю, и я писал на эту тему когда-то видеоблог. Мы думаем, что все эти выплески насилия, которые идут с Глобального Юга (с Северного Кавказа — здесь у нас), они — микроскопическая часть того насилия, которое творится там, среди них самих.

    А.ОНОШКО: Мы так думаем?

    С.ДОРЕНКО: Я знаю это. То есть это выплески небольшие. То, что мы видим — знаешь, это как в чане огромном кипит что-то и маленько капает, чуть-чуть. Понимаешь? Глобальный Юг кипит сам. Они убивают друг друга каждую секунду в огромном числе, они постоянно взрывают друг друга, они постоянно расстреливают друг друга, они варят в кипятке друг друга. Мы постоянно слышим это. Сейчас расстреляли 800 езидок, которые…

    А.ОНОШКО: Но сейчас…

    С.ДОРЕНКО: Нет, слушай меня. Расстреляли 800 езидок. На следующий день — сварили в кипятке 20 езидок, которые отказались спать с боевиками. На следующий день — взрыв в мечети, сунниты взрывают шиитов.

    А.ОНОШКО: Мы тоже иногда их поливаем огнём.

    С.ДОРЕНКО: Сунниты, шииты… Я не знаю, как называются. Друг друга. Потом эти взорвали этих. Потом 510 человек расстреляли ещё кого-то. Потом этих 510 человек поймали и расстреляли другие. Мать, смысл в том, что Глобальный Юг наполнен насилием. И те капли, которые капают на плиту от этого бульона, мы воспринимаем как терроризм.

    А.ОНОШКО: Нет, мы тоже иногда там поджигаем. Ну, Глобальный Север.

    С.ДОРЕНКО: Подожди. Мы там гасим, да, гасим огнём.

    А.ОНОШКО: Ну, Ливия, Афганистан…

    С.ДОРЕНКО: Да, мы гасим огнём, выжигая как бы горючие материалы. Гасить огнём тоже можно. Я же предлагал сжечь русские леса, чтобы не было пожаров лесных, в 2010 году. Ты помнишь?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Самое простое — это сжечь. Так вот, мы гасим огнём время от времени (Север), приходим туда и гасим. Они выплёскивают время от времени вот эту историю свою, она булькает через край. Вот в чём дело. Если бы ты представила себе степень ада, в котором живут они там, ада обусловленности, ада противоречия Каменного века и XXI века, ада постоянного противоречия, постоянной попытки отыскать в культуре какие-то вехи, коридоры возможностей, но их нет, постоянного самообмана…

    А.ОНОШКО: Попытки побега на Север.

    С.ДОРЕНКО: Попытки побега на Север и проклятия со стороны оставшихся на Юге южан. Мне говорит Олег из Лос-Анджелеса, что ему позволял закон. Закон мог позволять, но культура и сознание не позволяли. Он из семьи людей, его семья создала. Его отец поддерживал Талибан, его отец проклинал постоянно американцев, живя в Америке, если мы говорим об этом человеке. Понимаешь, постоянно проклинал американцев. Он слышал это с юных, с младых ногтей. Мальчиком, ребёнком он постоянно слышал злобное шипение отца и матери. Понимаешь, ненависть.

    А.ОНОШКО: Сергей, не знаю, я иногда задумываюсь о том, а насколько то, что мы думали в детстве или слышали в детстве, отразилось на нас впоследствии? Мне кажется, что многие разумные люди признают, что мало что от детских убеждений в них осталось сейчас. Мало ли что там говорили вокруг.

    С.ДОРЕНКО: Ну да, ну да. Не знаю. Я завершаю эту тему психиатрии. Всё, давай подведём итог и перейдём дальше внутри этой же темы.

    Итог. У нас голосование такое: 15 процентов слушателей считают, что это псих-ля-ля — вот эти все нападения; а 85 — что это столкновение цивилизаций. Отлично. Я считаю, что действительно синтетики, которые нам позвонили и написали в том числе, что это псих-ля-ля на фоне столкновения цивилизаций, наиболее близки к правде. Погнали дальше!


    С.ДОРЕНКО: «Да, я именно это пытался сказать», — говорит Олег. Олег написал мне в Facebook. Спасибо, Олег. Давайте подытожим и пойдём дальше. У меня новое голосование, которое я провёл, кстати говоря, в Twitter. И вот результат. «Выстрелы в Орландо — твои выстрелы или выстрелы в тебя?» Ты ассоциируешь себя с кем — со стреляющим?

    А.ОНОШКО: Ни в коем случае! Вы мне задаёте вопрос…

    С.ДОРЕНКО: Нет, я задал этот вопрос в Twitter: «Это твои выстрелы или выстрелы в тебя?» «Это мои выстрелы», — ответили 42 процента твиттерян. 42 процента, представь себе! 42 процента приветствуют убийства иных социальных групп. Для меня это удивительно.

    А.ОНОШКО: Вы ожидали другого результата в Twitter?

    С.ДОРЕНКО: Честно, я думал, что результат будет чудовищным — например, 25 на 75. Но то, что он сверхчудовищный — 42 на 58, — я не ожидал. Я думал, что результат будет разочаровывающе чудовищным, абсолютно запредельно скотским. Я думал, что он будет 25 на 75. Но он оказался… Скотство превзошло мои ожидания. Скотство существенно выше моих ожиданий. Но интересно, да. Скотство — это тоже интересно.

    Скажите, пожалуйста, выстрелы в Орландо — это ваши выстрелы или выстрелы в вас? Видите, я с радиослушателями не позволяю себе на «ты». В Twitter это звучало так: «Это твои выстрелы?» — 134-21-35. «Это выстрелы в тебя?» — 134-21-36. Выстрелы в Орландо — это твои выстрелы — 134-21-35 — вы ассоциируете себя со стреляющим. Нет, это выстрелы в тебя, в вас — 134-21-36 — стреляли в вас, вы ассоциируете себя с жертвами, вы ассоциируете себя с теми, кто прятался от выстрелов, пытался уклониться, спрятаться за барную стойку, за стол, сделаться невидимым и так далее. Вы себя ассоциируете с убийцей — 134-21-35. Вы себя ассоциируете с жертвами — 134-21-36. В этих выстрелах вы себя ассоциируете с убийцей — 134-21-35. Вы себя ассоциируете с жертвами — 134-21-36. Сейчас с убийцей ассоциируют себя 42 процента, и это удивительно совпадает с Twitter (42 процента было в Twitter). 43 сейчас. 43 процента наших слушателей ассоциируют себя с убийцей, симпатизируют убийце. 43 процента. И 57 ассоциируют себя с жертвами.

    73-73-948. Мы продолжаем это голосование. Вы можете ещё проголосовать. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Доброе. Вы ассоциируете себя с убийцей или с жертвами?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, конечно, это жестокое и страшное убийство, и это нужно обсуждать, это естественно. Но тут дело в том, что это всё спецслужбы ЦРУ и Моссада делают…

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Это настолько очевидно, что не требует обсуждения. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Настя, здравствуйте. Это Владимир из Дубая.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Владимир.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, Сергей…

    С.ДОРЕНКО: Ответьте всё-таки на мой вопрос. Вы ассоциируете…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это в меня.

    С.ДОРЕНКО: Это в вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я глубоко отрицательно отношусь к людям нетрадиционной сексуальной ориентации, но это выстрелы в меня.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, этот человек был афганец, и он совершил это. Ему это чуждо, это столкновение цивилизаций, культур и так далее. Я мог бы с этим согласиться, если бы…

    С.ДОРЕНКО: Нет, Владимир, вы знаете, несколько вещей. Можно я вам дам вводную, а дальше вы продолжите?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Давайте.

    С.ДОРЕНКО: Дай мне вводную ты, Настя. Выкинь-ка текст этот. Стрелок из Орландо был постоянным посетителем гей-клуба.

    А.ОНОШКО: Вот этого конкретного.

    С.ДОРЕНКО: Вот этот стрелок-афганец был постоянным посетителем гей-клуба.

    А.ОНОШКО: Последние три года сидел там.

    С.ДОРЕНКО: 29-летний Омар Мартин, устроивший бойню в ночном клубе Pulse в Орландо, был постоянным посетителем этого заведения. Он бывал там постоянно в течение последних трёх лет. Он садился в углу и пил в одиночестве. Потом напивался и вёл себя агрессивно. «Мы с ним почти никогда не разговаривали, — да, он ни с кем не общался, — хотя помню, он говорил что-то про своего отца, рассказывал про жену и ребёнка». Знавшие Мартина люди сказали, что он активно пользовался приложениями для поиска гей-партнёров: Grindr, Adam4Adam, Jack’d. По крайней мере два человека сказали, что он с ними вступал в переписку в специальных приложениях для гей-партнёров. Дальше. Бывший одноклассник Мартина рассказал, что однажды тот приглашал его на свидание. Этот парень три года ходил в гей-клуб, где сидел один, всегда один. Он там не целовался с мужчинами, но он смотрел, как целуются мужчины. Сидел всегда один, напивался и уходил. Я думаю, что он подавлял в себе что-то. Он подавлял в себе гомосексуальность, вероятно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вполне возможно. Я могу согласиться с тем, что действительно столкновение цивилизаций, что Юг агрессивен и наступает на Север, но при одном условии: все эти люди (вот этот афганец, вот этот сосед полицейского в Париже) приехали со своего Юга в цивилизацию, на Запад, только с одной целью — отомстить и утвердить свои идеалы. Но они же туда ехали не за этим. Это мне напоминает историю, когда россияне люто ненавидят Соединённые Штаты, при этом об этом друг другу сообщают по американскому iPhone.

    С.ДОРЕНКО: Да, и обязательно в американских джинсах. И часто ненавидят англичан, глядя на английскую игру футбол. Вы знаете, что это английская игра.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, при этом попивая британский эль в баре. Это события одного порядка. Эти люди… Смотрите, опять-таки эти взрывы, о которых вы говорите, и то, о чём говорил Гурген. Ведь сколько было взрывов за последние годы в той же самой Саудовской Аравии, в тех же Эмиратах, в Кувейте, на Бахрейне? Да нисколько.

    С.ДОРЕНКО: Как? Да ладно! В Ираке полно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Ираке — да. А в Саудии — нет. А в Эмиратах — нет. А на Бахрейне — нет. В Катаре — нет.

    С.ДОРЕНКО: А почему вы говорите «на Бахрейне», как если бы это был остров?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Собственно говоря, он таковым и является. Мост в Саудовскую Аравию, по которому саудиты едут напиваться по субботам… 
    Это как бы не есть часть суши.

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Спасибо. Давайте продолжать. Я не хочу останавливать голосование. Я не хочу останавливать голосование! Я хочу снова призвать вас проголосовать. В расстреле в Орландо вы ассоциируете себя с убийцей, это ваши выстрелы — 134-21-35. Нет, это выстрелы в вас — 134-21-36 — вы ассоциируете себя с жертвами.

    А.ОНОШКО: Можно я увеличу эту часть?

    С.ДОРЕНКО: После того, как вы узнали, что убийца три года ходил в этот гей-клуб, сидел в углу…

    А.ОНОШКО: И ругался.

    С.ДОРЕНКО: И ругался пьяный. Он три года постоянно посещал гей-клуб, где сидел всегда один и напивался, и потом громко ругался иногда перед тем, как уйти. Вы думаете, что вы на стороне убийцы, это ваши выстрелы — 134-21-35. Или вы на стороне жертв, это выстрелы в вас — 134-21-36.

    А.ОНОШКО: На самом деле люди могут интерпретировать это голосование таким образом, что…

    С.ДОРЕНКО: А я заставляю их.

    А.ОНОШКО: Если в них, то получается, что они как будто бы немножко педики, а на самом деле…

    С.ДОРЕНКО: А я заставляю людей занять сторону. Я хочу, чтобы вы заняли сторону. Мне говорят: «Нам неудобно быть с геями». А я хочу, чтобы вы заняли сторону. Вы должны занять сторону. Я хочу сказать… Вы думаете, что если кто-то что-то делает наедине друг с другом (а это вас не должно вообще парить), то их можно убивать. Вот для меня это важно. Для меня важно, ассоциируете ли вы себя с убийцами. Для меня первый процент важнее всего остального. Я останавливаю это голосование. Хотя нет, прости. У меня настолько бойко и много людей сейчас звонит, что, может быть, не стоит. Нет, ну всё, всё. Чуть-чуть затихает голосование, я вижу приходящие пакеты. Я останавливаю. 40 на 60. Пожалуйста, пиши мне. Быстро! Предыдущее я уже написал в Twitter.

    А.ОНОШКО: 40 на 60.

    С.ДОРЕНКО: Я предыдущее голосование уже написал, а ты мне забыла написать, Настя, которое 15 на 85.

    А.ОНОШКО: Я видела, что вы написали, и не стала писать.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, молодец. А сейчас пиши: 40 на 60. 40 процентов ассоциируют себя с убийцей. 73-73-948. Это общество хуже, чем мы думаем. 40 процентов ассоциируют себя с убийцей! С кем мы живём, Настя?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Настя, здравствуйте. Доброе утро. Сергей, а вам не страшно? Вот для вас 25 — это много. А 40 — это что такое? Они среди нас?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Вот сейчас люди позвонили, позвонило 500 человек. Значит 40 процентов… 40 из каждых 100. Это 200 из 500. 200 людей позвонили, которые ассоциируют себя с убийцей, которые за неприязнь к социальным группам готовы стрелять. Двести!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, но это наши люди, ваши слушатели.

    С.ДОРЕНКО: Да! Так это и страшно! Это самое страшно, что можно только придумать. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Михаил. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Михаил, вы ассоциируете себя…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу поздравить с 40 процентами. Вообще-то, процент гомосексуалистов меньший. Дело в том, что здесь налицо гомосексуальный эффект. Дело в том, что подавленная сексуальность в убийце тут просто налицо. Я сразу сказал, что он является гомосексуалистом, но неудачником. Поэтому здесь проблема культуры, проблема шовинизма ещё связана и с сублимацией. Этот человек гомосексуалист, сто процентов.

    С.ДОРЕНКО: Послушайте, парень-убийца… Михаил, я хочу сказать, что он был гомосексуалистом, но для которого это было непреодолимо стыдно. Вы помните фильм «Красоту по-американски» («American Beauty»)? Подождите, это в этом фильме какой-то полковник-сосед приходит и целует этого парня, главного героя? Я вам расскажу быстро. Главный герой влюбляется в девочку, неважно, какую-то такую нимфеточку. А полковник думает, что он кадрит его сына, у них там отношения наркодилера и потребителя. И полковник думает, что он гомосексуалист. И однажды этот полковник приходит к нему в гараж и его целует в губы. А потом, будучи отвергнутым, расстреливает героя. Вернёмся после новостей.


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что нуждается в обсуждении наше голосование. Почему вы так проголосовали? Почему 40 процентов ассоциируют себя с убийцей?

    А.ОНОШКО: А следующее голосование может быть такое: готовы ли вы убить за идею? Просто люди не понимают, что просто убийство за идею и за собственные ощущения — это то же самое убийство геев или вообще людей определённой категории, расы и так далее. То есть давайте, сделайте голосование: готовы вы реально пойти и убить за идею? Нет, на самом деле никто не готов.

    С.ДОРЕНКО: Это было бы такое уточняющее голосование. Но пойми, мы его уже получили. Люди так или иначе заявили — 40 процентов слушателей, — что они готовы убивать, готовы убивать людей, которые им не нравятся, поведение которых им не нравится, которое не опасно для них, но которое им не нравится. Ну, так сказать, плохо себя ведут как-то — и их надо убивать. 40 процентов! Ну, это же удивительно, Настя. А?

    А.ОНОШКО: Удивительно. Относительно удивительно.

    С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Ну, удивительно — и всё. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

    С.ДОРЕНКО: Откуда такое голосование?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я даже удивляюсь, что вы этому удивляетесь.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что в стране идёт абсолютно антиамериканская пропаганда.

    С.ДОРЕНКО: Да причём тут американская?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Первый канал, РЕН-ТВ… И люди, которые бесконечно смотрят телевизор, это видят. И они, естественно, голосуют против того человека… вернее, за того человека, который убил. «Пусть будет так, пусть им будет плохо».

    С.ДОРЕНКО: А, вы думаете, что здесь даже не антигомосексуальная, а именно…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Антиамериканская абсолютно, тут прямая связь. А то, что касается этой истории… Мне кажется, вы тоже были в Америке.

    С.ДОРЕНКО: Я много был в Америке.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И, наверное, вы знаете, что там огромное количество психически ненормальных людей, в общем-то, находятся на свободе, и никакому лечению они не подвергаются.

    С.ДОРЕНКО: Надо сказать, что в России тоже.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тоже. Но в России запрещена продажа оружия.

    С.ДОРЕНКО: Это правда.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот и всё. Вот вам простой ответ на такой вопрос, почему он взял, купил и застрелил.

    С.ДОРЕНКО: А как вас зовут? Я хотел бы обратиться к вам.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Татьяна.

    С.ДОРЕНКО: Татьяна, знаете, какой вопрос? А оружия в Америке, по вашей оценке, слишком мало или слишком много?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ой, я не могу ответить на такой вопрос, потому что я там не живу и я его не покупала. Я не знаю.

    С.ДОРЕНКО: Вот смотрите, в клубе было 300 человек. Если бы там было 300 стволов, когда парень входит со своей винтовкой, он бы успел убить человек пять — его бы застрелили. То есть, если бы каждый член клуба, каждый посетитель клуба был со стволом…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но не каждый из них психически больной, правильно?

    С.ДОРЕНКО: Нет, обороняться-то можно. Послушайте, подождите, нас 300 человек…

    А.ОНОШКО: Так это же надо быть всё время наготове.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не каждый человек выстрелит.

    С.ДОРЕНКО: Вы, Татьяна, Настя Оношко, я и ещё 297 человек находимся, например, на вокзале.

    А.ОНОШКО: И все мы в галифе.

    С.ДОРЕНКО: Где-то на вокзале мы находимся. И у нас у каждого есть пистолет.

    А.ОНОШКО: Кольт.

    С.ДОРЕНКО: Входит господин, вот этот Мартин, который открывает огонь. Если у каждого из нас пистолет, то сколько времени он простреляет? Ну, недолго. Мы быстренько достанем. Ну, мы его застрелим просто. Значит, оружие…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понятно. Согласно вашей логике, не каждый американец покупает это оружие и носит с собой.

    С.ДОРЕНКО: В том-то и дело.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И опять-таки мы возвращаемся к тому же самому. А почему не каждый? Потому что всё-таки мозг у некоторых есть. Правильно?

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Но вот этот вопрос: слишком мало оружия или слишком много?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Голубой он, или он розовый, или какой угодно — это абсолютно неважно.

    С.ДОРЕНКО: Это вообще безразлично. Для меня вопрос: оружия слишком мало или слишком много?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, достаточно. Я вообще на самом деле и в нашей стране бы разрешила его покупать, но на определённых условиях. Бывают, к сожалению, такие ситуации, когда очень хочется им воспользоваться, но тут надо быть психически здоровым.

    С.ДОРЕНКО: Это правда. Спасибо большое. Татьяна считает, что это антиамериканизм в чистом виде, то есть надо убивать американцев. Собственно, пафос здесь. И вообще надо убивать. Ты знаешь, что во фразе «надо убивать американцев» или во фразе «надо убивать гомосексуалистов» для меня абсолютно принципиальны субъект и предикат — «надо убивать». То есть 40 процентов наших слушателей сказали «надо убивать». Понятно, да?

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: И не имеет значения кого. Смотрите, во фразе «надо убивать гомосексуалистов», во фразе «надо убивать американцев» субъект и предикат — это «надо убивать». То есть люди считают, что надо убивать.

    А.ОНОШКО: В целом — да.

    С.ДОРЕНКО: «Ну, убивать — хорошо».

    А.ОНОШКО: Конечно. «Санитары леса» — 40 процентов.

    С.ДОРЕНКО: «Убивать хорошо», — вот что говорят 40 процентов нашей аудитории. «Убивать правильно. Это хорошее дело — убивать». Ну, это удивительно для меня. Правда удивительно. Слушайте, а может, они и ещё христиане вдобавок? Интересно, что у них между ушами? Алло. Здравствуйте. Что у вас между ушами?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Меня зовут Алексей, я из Подмосковья. Я по поводу гомосексуалистов…

    С.ДОРЕНКО: Нет, по поводу убийства всё-таки.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, мне кажется, что большинство…

    С.ДОРЕНКО: Вернитесь к убийству. Вас что заботит в этой истории? Кто кому что сует? Меня не интересует. Меня интересует убийство одних людей другими.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это очень плохо, что одни убивают других. И тут не важно, гомосексуалист это или нет.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. А кто кому что суёт — не моё дело вообще. Ну не моё дело! Вот я про вас не знаю — и знать не хочу. Не хочу я лезть к вам в кровать! Ну не интересно мне совсем никак! Не интересно, понимаете? Даже вы скажете: «Старик, я вот там одну трахнул…» А я скажу: «Да мне не интересно». Ну не интересно! Ну не хочу я про это знать, кто кому что суёт. А? Я понимаю, что там фрикции какие-то, мясо в мясо, но не интересно совсем никак, не хочу знать. Понимаешь? Почему у вас в голове постоянно гомосексуализм? Вы постоянно видите разверзнутые сфинктеры. Что вы видите в голове? Что у вас в голове, а? Вы, может, все гомосексуалисты? С кем я общаюсь? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей и Настенька. Это Инна, Москва. Знаете, вернёмся к голосованию вашему. Я совершенно уверена, что если вы поменяете вопрос — за проведение гей-парадов или против? — у вас будет абсолютно такая же раскладка по процентам.

    С.ДОРЕНКО: Послушайте меня. Принципиальный вопрос: убивать или нет? Вы не забывайте, что слово «убивать» значит. Инна, слова значат.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Верю ли я кровожадность наших людей?

    С.ДОРЕНКО: А я верю. Слова, Инна, значат. Вообще выступить против американцев и выступить против гомосексуалистов… В этом голосовании главное слово было «убить». Главное слово — «убить». Слово «выстрелы» было главным. Понятно? Значит, люди услышали слово «выстрелы»… Это не компьютерная игра, а реально 50 трупов. Люди, услышав слово «выстрелы», ассоциировались с убийством, они сказали «нам нравится убивать, мы оправдываем убийство, мы хотим, чтобы было убийство». Ребята, хотите? Полу́чите. Полу́чите! Общество, которое беременно убийством, родит смерть. Вы понимаете это или нет? Вы — на 40 процентов общество, заражённое убийством. Значит, будет оно. Ну, понятно, да? Абсолютно никуда не денешься от этого. Невозможно уйти от убийства, если 40 процентов хотят этого.

    А.ОНОШКО: Но у нас тем не менее таких убийств нет.

    С.ДОРЕНКО: Убивать будут не американцев, а друг друга, начнут крошить друг друга. Понятно, да?

    А.ОНОШКО: Вы ждёте этого?

    С.ДОРЕНКО: Я не жду. Я просто вижу, что это будет. Я это вижу по голосованию. 40 процентов хотят убивать — значит, они это сделают. Хотят — значит, сделают. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Вы знаете… Алло.

    С.ДОРЕНКО: Да, я слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло!

    С.ДОРЕНКО: Я вас слушаю самым внимательным образом.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы подняли очень любопытную тему. И действительно можно было бы провести голосование: сколько человек бы проголосовало за то, чтобы убивать, скажем, нарушителей на дороге?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. И так же было бы. Обочечников тоже.

    А.ОНОШКО: Ха-ха-ха! Хорошая идея.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И так далее, да-да-да. Это говорит скорее о здоровье нашей нации.

    С.ДОРЕНКО: О нездоровье.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да. Или о степени здоровья нашей нации. Поэтому это действительно очень интересно и очень любопытно. Так сказать, такой срез нашего общества.

    С.ДОРЕНКО: 40 процентов вообще считают, что слова не значат, либо готовы убивать.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. И что страшно? Я должен согласиться с вами, что это должно в тот или иной момент выстрелить.

    С.ДОРЕНКО: Само собой. Этот чирей рано или поздно разорвётся, конечно. Он не рассосётся сам. Понимаете, последнее такое хорошее и большое насилие наше общество пережило… Но оно было ещё советское. Советские люди были добры.

    А.ОНОШКО: Вы имеете в виду 30-е годы?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Какое там? Нет, нет. Я имею в виду 3–4 октября 1994 года. Подожди, 1993-го или 1994-го? 1994-го.

    А.ОНОШКО: Ну, что это было за насилие? Это же не было массово всё-таки.

    С.ДОРЕНКО: 3–4 октября 1994 года. Это была готовность… Была масса людей, готовая к смерти, к бою. Мне кажется, что сейчас существенно выше эта масса, количество людей.

    А.ОНОШКО: А идеи нет, за которую можно пойти.

    С.ДОРЕНКО: Идея ненависти есть. Почему нет? Идея ненависти. За ненависть можно погибать. Афганец, американец афганского происхождения, который до этого три года ходил в этот гей-клуб, идёт и расстреливает их, питаясь ненавистью.

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Ненависть — достаточный повод, чтобы умереть. Достаточный.

    А.ОНОШКО: Но это всё-таки в большей степени было его личное переживание по поводу собственной…

    С.ДОРЕНКО: Это была его личная ненависть. Он сам гомосексуалист. Мы знаем сегодня (я повторю эту информацию), что убийца в гей-клубе в Орландо три года посещал этот клуб, три года перед этим. Он никогда… Он три года подряд ходил в клуб гомосексуалистов.

    А.ОНОШКО: Вступал в переписку через приложения.

    С.ДОРЕНКО: Вступал с ними в переписку, но никогда не вступал в связь. И никто не видел его в каких-то легкомысленных отношениях с другими мужчинами, он не целовался с мужчинами. Он три года ходил смотреть, как они это делают. Три года.

    А.ОНОШКО: Да, постоянно думал об этом и так далее.

    С.ДОРЕНКО: Понятно, что он латентный гомосексуалист — мне, например. Так же, как и 40 процентов позвонивших нам на голосование, — латентные гомосексуалисты, скорее всего. Потому что когда вы ненавидите гомосексуалистов, вы обычно ненавидите это в себе. Значит, в вас это есть.

    А.ОНОШКО: Что-то есть.

    С.ДОРЕНКО: Иначе нет, что ненавидеть, нечего ненавидеть. Понятно, да?

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Нет предмета ненависти. Если вы ненавидите — значит, вы, скорее всего, латентные… ну, я думаю, или вероятно.

    А.ОНОШКО: Ещё тут внутренний конфликт.

    С.ДОРЕНКО: Вероятно, это внутренний конфликт. Значит, вы внутри себя боретесь с гомосексуализмом, и вы внутри себя латентные гомосексуалисты. О’кей. И вы об этом думаете постоянно, и вы испытываете чувство дискомфорта и ненависти. Хорошо. И вот этот стрелок — вероятно, латентный гомосексуалист. Он три года ходил смотреть, как целуются мужчины. Он мог поступить тремя путями, у него было три пути. Первый путь — стать гомосексуалистом.

    А.ОНОШКО: Да, самый лёгкий в Америке для него был бы.

    С.ДОРЕНКО: Да, стать гомосексуалистом. Но это ему запрещала культура. Ему было страшно, трудно, противно. Он понимал, что отец…

    А.ОНОШКО: Он не мог себе объяснить этого.

    С.ДОРЕНКО: Нет, он знал, что отец отречётся. Отец его — такой сильно двинутый религиозный человек. Он знал, что отец отречётся. Он знал, что будут проблемы. У него жена… ну, не жена, а какая-то женщина.

    А.ОНОШКО: Нет, у него были жена и ребёнок якобы

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет, это женщина, с которой он жил, но как будто бы она не жена его.

    А.ОНОШКО: Ну, ладно.

    С.ДОРЕНКО: Перед этим была жена ещё, а теперь он жил с женщиной и с ребёнком, с его ребёнком. Ну, может быть, это было сожительство. И первый выход был — стать гомосексуалистом спокойно, открыто. И всё, и наплевать. Отцу объяснить: «Не нравится? Иди к чёрту! Всё», — и весь разговор. Жене — то же самое объяснить. Хотя в 29 лет…

    А.ОНОШКО: Можно остаться вместе.

    С.ДОРЕНКО: Можно остаться вместе, жить с гомосексуалистом?

    А.ОНОШКО: Как вариант. А почему нет?

    С.ДОРЕНКО: Дальше. Второй вариант — расстрелять себя, убить себя.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: И третий вариант — убить посетителей клуба как явление, потому что, в сущности, он стрелял в себя.

    А.ОНОШКО: Самый дурацкий. Изжить явление ему не удалось.

    С.ДОРЕНКО: Ему нужно было устранить явление, которое ему мешало. Ему претили гомики. Он три года…

    А.ОНОШКО: Мучился.

    С.ДОРЕНКО: Внимание! Он три года ходил в гомосексуальный клуб, потому что сам был гомосексуалистом латентным, в душе. Три года смотрел, как они там целуются, и понимал, что он не может переступить какую-то черту, открыто сказать, что он тоже гомосексуалист. И это причиняло ему такую боль, что он решил их убить как явление, как свою боль. Он стрелял в себя — вот что он делал. Понятно, да? И 40 процентов наших слушателей — то же самое, я думаю, — латентные геи, которые стреляют в себя, пытаясь в себе истребить это, не умея преодолеть. Ребята, так вы признайтесь в том, что вы геи. Вы уже сделайте этот шаг. 40 процентов, сделайте этот шаг, чёрт побери — и вам станет легче! Идите… Настя, куда ты звала?

    А.ОНОШКО: Куда я звала?

    С.ДОРЕНКО: В ресторан ты звала меня.

    А.ОНОШКО: «Белый кролик»!

    С.ДОРЕНКО: Там что, гомики?

    А.ОНОШКО: Нет, там вкусная вроде бы еда. А теперь мы не знаем.

    С.ДОРЕНКО: На каком основании ты так думаешь?

    А.ОНОШКО: РБК вот публикует рейтинг одного из журналов ресторанных. Что-то вроде «Оскара» ресторанного якобы, как они пишут, получил. В первый раз российский ресторан вошёл в 50 лучших ресторанов мира, как будто бы. Хотя всё это условно.

    С.ДОРЕНКО: У нас рано или поздно Милонов пойдёт стрелять. Ха-ха-ха! Простите, Милонов, это, безусловно, была шутка. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Николай. Я всё-таки согласен, что это убийство, то есть я против.

    С.ДОРЕНКО: Это убийство. Скажите, пожалуйста, а почему 40 процентов наших слушателей одобряют убийство? И 42 процента в интернете, в Twitter у меня проголосовали.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Опять-таки, как уже было сказано, может быть, в связи с Америкой. А вторая часть, я думаю, не любит гомосексуалистов. Но в любом случае сегодня гомосексуалисты, а завтра…

    С.ДОРЕНКО: А зачем их любить или не любить? Например, у меня в жизни есть один курящий человек. Ну, просто один, я других курящих не знаю. В моей жизни пьющих, наверное, ноль — ну, таких, хорошо пьющих. Гомосексуалистов в моей жизни — ноль. Я их и не люблю, потому что их нет в моей жизни, их не существует просто. Ну, их не существует! Понимаете? А если 40 процентов…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А остальным, может быть, противно.

    С.ДОРЕНКО: Значит, люди о них думают, раз им противно. Есть копрофаги — жрут говно. Давайте так. Есть копрофаги, они едят дерьмо, вы знаете об этом. Это «копрофаги» называется, болезнь «копрофагия». Есть люди, которые глину едят, землю едят. Помните «Сто лет одиночества»? Там одна из героинь ест землю. Это болезнь такая. Ну, не болезнь, а, может быть, нехватка минералов. А есть копрофаги, которые жрут говно. Вот они едят его и едят. Скажите, пожалуйста, вы постоянно о них думаете, о копрофагах? Нет. Вам противно, если я вам расскажу? Да, противно. Ну, противно. Конечно, противно. А? Противно же?

    А.ОНОШКО: Да!

    С.ДОРЕНКО: Противно. Дальше. Сколько лет, месяцев или дней вас будет колбасить от того, что существуют копрофаги? А они существуют, копрофаги существуют! Дальше что? Давайте о них всё время думать, всё время думать о копрофагах. Понятно? Нет, запретите себе думать о копрофагах. О копрофагах — ни слова. Запретите себе об этом думать! И понятно, что вы будете постоянно об этом думать. И вас начнёт трясти. Я не понимаю, а зачем вам думать об этом? Это вообще ложная предпосылка. Это в принципе ложная парадигма. Вам не надо жить с думами о копрофагах.

    Точно так же вас не надо жить с мыслями о гомосексуалистах. Не надо о них думать! Вообще ничего не надо о них думать. Вообще ничего! Ноль! Надо думать о гомосексуалистах — ноль! Вот я живу, например, и у меня нет их в жизни, вообще ни одного, ноль. Копрофагов сколько у меня в жизни? Ноль. Понятно, о чём я говорю? Ноль.

    А.ОНОШКО: Вы просто не знаете о масштабах явления.

    С.ДОРЕНКО: Я знаю о масштабах явления.

    А.ОНОШКО: Каждый второй…

    С.ДОРЕНКО: Мне плёнку на iPad клеил… Сейчас скажу. Значит, в субботу мне плёнку на iPad клеил парень, который выделывался, всем телом танцевал и делал смешные жесты руками. Но я не думаю о том, что он делает ночами и что кому суёт. Мне плёнку клеил парень. Он был весёлым, он был любезным. Он сделал это бесплатно вдобавок (что очень важно) за то, что я купил плёнку. Я что, должен сидеть и думать теперь о нём, как он ночью подходит и смазывает вазелином? Зачем мне это нужно? Я что, идиот?

    Ребята, вы о чём думаете? Вы думаете о гомосексуальных жопах. Понятно, почему вас колбасит от них. Вас колбасит, потому что вы 24 часа в сутки думаете о гомосексуальных волосатых немытых вонючих жопах — своих. Ну, так? Я не понимаю. А почему вас колбасит-то? Вот меня не колбасит, например. Значит, у вас что-то с головой надо починить. Что у вас между ушами, десятый раз спрашиваю? У вас между ушами гомосексуализм, копрофагия и прочая мерзость, о которой вы постоянно думаете. Может, вы подумаете о чём-нибудь нормальном? Эй, психиатр — ваш родной доктор, чёртовы идиоты!


    С.ДОРЕНКО: Ладно, с добычей асфальта разберёмся. Где ведётся добыча асфальта? Расскажите, пожалуйста. Масштабная, огромная, несоразмерная добыча асфальта началась на Новой Риге. Причём, когда я ехал без пяти шесть сегодня, было два ряда оставлено всего из всей Новой Риги, и без пяти шесть утра уже была пробка. Без пяти шесть утра уже была пробка! Расскажите мне о добыче асфальта в знакомых вам местах, товарищи. Где вдруг рукотворные гигантские пробки собрались? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Волгоградку хорошо перекладывают, только не понятно зачем. В принципе, там состояние было хорошее. А вот Трёшечку, конечно, надо бы переложить.

    С.ДОРЕНКО: У нас на Новой Риге из дефектов — протоптали лыжню, понимаете, в особенности во втором ряду и в крайнем левом тоже. И когда дождь, мы прямо попадали в эту чёртову воду — и начиналось аквапланирование, не очень хорошо.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но там скорость 160, все едут — асфальт проминается. Тут надо, конечно, асфальт нормальный класть. Автобаны в Германии как-то держатся.

    С.ДОРЕНКО: В том-то и дело. Поймите, в той же Америке, например… Правда, они кладут бетонные трассы, бетонные льют трассы, а мы этого не умеем.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это скоростная трасса, там из-за скорости как раз идёт вмятие. Заметьте, на МКАДе самый колейный ряд — это крайний левый, где люди ездят на высоких скоростях, а не там, где фуры ездят.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Я настаиваю на том, что проблема заключается в том, что мы очень плохо делаем дороги. На фига эти ремонты? Эту Новую Ригу сделали к 2013 году, к декабрю. Значит, она не прослужила ещё трёх лет, а её уже перекладывают. Ребята, трёх лет не прослужил этот чёртов асфальт, который на моих глазах какие-то седовласые армяне укладывали. Ходили красивые седовласые армяне…

    А.ОНОШКО: С трагическими лицами.

    С.ДОРЕНКО: С трагическими красивыми лицами, которые просились на какую-то мозаику, фреску и так далее. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, здравствуйте. Андрей, 80-й. Ну, бороться с армянами, соответственно, которые укладывают дорогу, включая Щёлковское шоссе.

    С.ДОРЕНКО: Ну, надо же один раз сделать и уехать уже куда-то есть лаваш. Хватит! Сколько можно каждый раз её перекладывать?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Вот поддержу предыдущего звонившего. Извините, участок от Восточного до МКАДа перекладывали, если я не ошибаюсь, где-то года назад, ну три, что-то подобное.

    С.ДОРЕНКО: А Новую Ригу, колоссально перекладывая многократно, сделали наконец два с половиной года назад окончательно. Два с половиной года — и по новой всё делают. Ну, как это так?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если звёзды зажигают, значит это кому-то нужно, соответственно.

    С.ДОРЕНКО: Ну, мне стыдно. Мне стыдно, Андрей, ей-богу, за них. Погнали!


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Вторник, 14 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

    С.ДОРЕНКО: Давайте говорить вот о чём — давайте говорить о болельщиках. Сегодня, ты не поверишь, Настя…

    А.ОНОШКО: И что же?

    С.ДОРЕНКО: Я иду на Первый канал, что случается со мной довольно редко.

    А.ОНОШКО: Я думала, на футбол. Вы прямо сейчас так анонсировали.

    С.ДОРЕНКО: На футбол — нет. Я сейчас вспомню, когда я был на футболе. Я был на футболе, может быть, в 1986 году. Это был Чемпионат мира среди юниоров, который игрался в Минске. И я там был, потому что я там работал. С другой дури я никогда бы не пошёл. Нет, однажды я ходил на «Спартак». Я однажды ходил на «Спартак», прямо физически меня увлекли туда два врача моих знакомых, которым я подарил билеты, но они почему-то сказали, что я должен тоже идти. И я увлечённо вместе с ними орал там, страшно орал причём.

    А.ОНОШКО: Понравилось?

    С.ДОРЕНКО: Нет, мне понравилось кричать. Я так кричал!

    А.ОНОШКО: А у вас была такая штучка — «п-м-м-м»?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Но я так кричал, что мне казалось, что меня слышит точно весь стадион. Мне казалось, что как минимум весь стадион меня слышит. Я на футболе был один раз просто так, оттого что у меня были билеты. Я подарил их двум своим знакомым врачам, а они сказали: «Серёга, не дури, пошли с нами».

    А.ОНОШКО: Но интересно было за игрой следить вообще, нет? Или вам больше нравилось…

    С.ДОРЕНКО: Я чувствовал… Нет, я попал в состояние совместной вибрации.

    А.ОНОШКО: Как на юмористическом концерте в Кремле все смеются над шутками.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно! Почему только в Кремле? Везде смеются. Значит, я попал в состояние — то, что называется «унисонная вибрация».

    А.ОНОШКО: И долго после этого у вас она сохранялась или практически сразу закончилась?

    С.ДОРЕНКО: Трясло долго. И от предвкушения. Я думаю, что в этом какой-то есть… я не назову это словом «наркотик», но в этом есть что-то, что ты стремишься повторить. Поскольку я человек неэмоциональный, как ты знаешь…

    А.ОНОШКО: Северный, холодный, да.

    С.ДОРЕНКО: Я северный и холодный, как утёс.

    А.ОНОШКО: Норвежец практически.

    С.ДОРЕНКО: Какой норвежец? Норвежцы для меня — южане, цыгане. Я бы сказал, что норвежцы — цыганва для меня. А я уже абсолютно какой-то совершенно Северный полюс по эмоциям, потому что у меня эмоций нет и не было никогда, ни одной вообще.

    Значит, слушай. И поэтому я не стремлюсь повторить эмоциональные эти конвульсии. Но если бы я был эмоциональным человеком, я был бы болельщиком, потому что состояние, в котором ты с огромной группой людей приходишь в унисонную какую-то вибрацию, — это настолько вкусно, настолько неповторимо классно, это незабываемо. Я думаю, что если бы этого не было, это следовало бы создать, это обязательно следовало бы создать. Так вот, есть группы болельщиков, таких профессиональных болельщиков, которые любят испытывать эти состояния — унисонные эмоциональные вот эти состояния.

    А.ОНОШКО: А вы знаете, они не возрастные, а все очень молоденькие обычно, которые любят вот это.

    С.ДОРЕНКО: О чём ты говоришь?

    А.ОНОШКО: Нет? У них есть какой-нибудь вожак пятидесятилетний…

    С.ДОРЕНКО: Позвоните кто-нибудь из болельщиков, сначала объясните нам феномен болельщиства. Позвоните, пожалуйста, болельщики, которые вживую ходят на стадионы, и скажите, пожалуйста, в чём вот это состояние эйфории и ощущения как бы себя и группы единым? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Я болельщиком со стажем больше 20 лет, болею за «Спартак».

    С.ДОРЕНКО: Вы ходите прямо туда, на стадионы? И вы чувствуете вот эти вибрации какие-то невероятные, подъём страшный, вскакиваете и так далее? Вот я начал вскакивать там в какой-то момент. А?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, это ощущение единения, которого в обыденной жизни не хватает. Ощущение какого-то единого движения присутствует, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Грудь рвётся, сердце рвётся! И ты кричишь «г-о-о-о-о-о-л!», и ты кричишь по-настоящему. Или — «дава-а-а-й!». И ты вскакиваешь: «Давай! Давай!» И ты понимаешь, что сейчас ты умрёшь от счастья. И потом — «г-о-о-о-л!». Это какая-то эйфория. Ну, это круто?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё верно. И хочу ещё сказать, что, между прочим, возраст болельщиков — фигурируют от пятилетних мальчиков, которые вместе с папами приходят, вплоть до дедушек. Я видел дедушку, который пришёл с бабушкой. Ему, по-моему, 89 лет, и он всё равно ходит на стадион и точно так же кричит.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а вы не путешествуете по странам? Вот есть какие-то как бы группы, которые прямо путешествуют по странам за командой.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В юности, скажем так, бывало это. По городам и по весям практически всю Россию изъездил. И в этом тоже есть ощущение того, что ты в другой город со своей командой приезжаешь.

    А.ОНОШКО: Вот я и говорю — в юности, обратите внимание. То, что один дедушка ездит — это понятно. А масса…

    С.ДОРЕНКО: Нет, подожди. Нужно больше свободного времени. А деньги? Кстати, это же требует денег. Это требует денег, нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Нет, в юности это не требует денег, потому что, допустим, переезжаешь на собаках, на электричках и так далее. То есть минимальных вложений требует в юности. А вот уже более профессиональные болельщики, которые ездят с командой, — им, честно говоря, приплачивают от команды, чтобы они ездили. То есть вот такая ситуация.

    С.ДОРЕНКО: Немножко помогают. Спасибо. Ну да, они создают настроение для команды. Ведь это же взаимное — в сущности, зал и сцена. То есть команде это тоже нужно.

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: «Бараны в стаде тоже двигаются в одном направлении», — пишет мне Олег из Лос-Анджелеса, который избрал способ — писать в Facebook. Олег, поразительным образом окошко всё время выскакивает, и я вижу ваши сообщения.

    А.ОНОШКО: Вам ещё не надоело, нет?

    С.ДОРЕНКО: Нет, пожалуйста. Я очень рад. У меня очень много окошек, и всё это выскакивает. «Боление — один из самых легитимных способов проявления агрессии и воинственности», — Лариса. Спасибо большое, Лариса.

    Я говорил уже неоднократно, и я не открыл никакой Америки, просто это важно снова подчеркнуть, что спорт — это, вообще говоря, иная война, это иносказательная война. Сущность поединка, в котором не умирают, но решают спор, восходит к поединку, где умирали и решали спор. Например, Челубей и… Кто там ещё был у нас? Пересвет с Ослябей. Пересвет с Ослябей — с одной стороны. И Челубей — тоже русский гражданин, как вы знаете, гражданин Российской Федерации господин Челубей, представлявший до известной степени юг Волги, какую-нибудь Волгоградскую область. Челубей из Волгоградской области, может быть, и Пересвет с Ослябей, представлявшие Московскую область, они сразились и убили друг друга. Причём Ослябя, по-моему, остался жив, но потом был ранен в бою, ещё что-то.

    Так вот, смысл в том, что идут кровавые поединки, а потом — бескровные поединки, которые называются «спорт», когда люди догадываются, что можно просто метать молот, но не в человека, а просто в поле, кто дальше. В принципе, конечно, это война. И в принципе, немножко крови в войне — это неплохо, это хорошо. Капелька крови, разбитые носы, оторванные уши…

    А.ОНОШКО: Нет, это всё за пределами.

    С.ДОРЕНКО: Нет, это хорошо, потому что это война, дорогая. Послушай меня, если ты идёшь на войну, как ты можешь не пролить хотя бы капельку крови — ну, капельку из носа? Из чужого носа, английского, чуть-чуть пролить крови — это что, плохо, что ли, по-твоему? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте.

    С.ДОРЕНКО: Вы болельщица?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я хотела бы рассказать такую историю про свою родственницу, у которой сын увлёкся очень вот этим течением болельщиков. В общем, она сама из Перми, мать-одиночка. Она сейчас столкнулась с такой проблемой, что у неё сын очень увлёкся. И она у него на сайте где-то видела такие ужасные видео! В общем, суть крылась в том, что она поняла, что он стал очень агрессивный.

    С.ДОРЕНКО: Может быть, он и был бы агрессивный, но он даёт сейчас выплеск своей агрессии?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, всё было тихо-гладко, она его отпускала на эти матчи, он приезжал как-то к нам в Москву пару лет назад. Она всё поощряла, поощряла, пока это не дошло до того, что он стал очень агрессивно настроен. Она у него нашла такие ужасные видео! Там чуть ли не зигирующие эти все фанатские штучки. Я не понимаю в этом ничего. Но она недавно звонила и жаловалась…

    С.ДОРЕНКО: Ой-ой-ой! Это латентный гомосексуализм.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет! Мне просто, знаете, хотелось бы… Я всегда была за болельщиков, но как-то получилось, что она мне рассказала такие… Она его закрывала дома, он по простыням сбежал из дома.

    С.ДОРЕНКО: Это интересно. Но мне кажется, что эти штучки эрегирующие… Если вы имеете в виду пенисы, то это, безусловно, гомосексуализм. Но это не характеризует всех болельщиков. Болельщики ищут синхронной эмоциональности, мне кажется. Ну, может быть, я неправильно расшифровываю, но болельщики ищут синхронного слияния в эмоциях, это главное. Они приходят в неистовство и так далее. Мальчик, который стал агрессивным, став членом сообществ болельщицких… Если позволите, я думаю, что это начало в нём было. Вот вы, уважаемая слушательница, ведь не стали агрессивной, и я не стал агрессивным, а мы не были не в этих сообществах. Может быть, он потенциально был таков, он хотел этого, он чувствовал это, позывы в себе — и они открылись уже внутри болельщицкого движения. Тем не менее, я бы не стал сразу его судить за это. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я хочу рассказать. Я руководил одно время одной организацией, у меня был там подчинённый, и он был замкомроты в цээсковских бойцах. И он очень много интересного рассказывал.

    С.ДОРЕНКО: Поделитесь с нами.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: К сожалению, эти ребята, их там несколько тысяч человек, они там очень интересно встречаются, друг с другом бьются, возят оружие. Это прямо целые боевые сражения. Они к футболу никакого отношения не имеют. Это фанаты ЦСКА, прямо такие отборные фанаты. Ну, это просто какая-то война со «Спартаком» у них была, с «Локомотивом». Можно очень долго на эту тему рассказывать. Очень интересно, как они встречаются.

    С.ДОРЕНКО: Ну, скажите же. Давайте!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это целые операции. Они договариваются, где встретиться. Причём их постоянно пасёт милиция, слушают их телефоны, как они договариваются. Они возят эту арматуру, палки железные, цепи.

    С.ДОРЕНКО: Чем драться. Я просто поясню слушателям. Арматура, цепи и биты — это для того, чтобы бить друг друга.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: К сожалению, футбол им побоку.

    С.ДОРЕНКО: Ну, правильно. Это околофутбольное отдельное движение.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно, околофутбольное и отдельное. Более того, мне кажется, что эти стычки, которые с англичанами… Половина из этих людей — ровно из этой тусовки. К нормальным людям, которые любят футбол и ходят на матчи, они не имеют никакого отношения. И мне кажется, что проблема нашего футбола состоит только в том, что я не могу взять жену и ребёнка десяти лет (ну, условно) и прийти на матч, чтобы там себя чувствовать спокойно и комфортно. И поэтому у нас нет болельщиков — соответственно, нет бюджетов команд и нет ничего. А люди, которые стоят во главе этого, это всё не понимают. Проблема-то в этом.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, давайте скажем следующее, если позволите. Мы понимаем, что болельщики — это люди не тихие.

    А.ОНОШКО: Нет, не тихие.

    С.ДОРЕНКО: Давайте попробуем никого не не любить, а просто очертить как бы бесстрастно. Бесстрастно мы скажем следующее. Болельщики — не тихие люди. Это не клуб посетителей библиотек, нет.

    А.ОНОШКО: Для них есть специальное место.

    С.ДОРЕНКО: Значит, мы вправе от них этого не ждать. То есть мы будем глупы, если мы скажем болельщикам: «Вы должны ходить, как очкарики в читальном зале библиотеки». Это будет странно. Болельщики скажут: «Ребята, поймите, мы иные». Они иные. И это надо принять.

    Болельщицкое движение — это околофутбольное движение, большое, знаковое, значимое, богатое, околоспортивное, обрамляющее как бы спорт. Это надо тоже признать, извинить и принять. Это так. Болельщиков пытались использовать в политике в последнюю революцию на Украине против русских. Болельщики, как вы помните, проводили несколько знаковых мероприятий, оскорбляющих русского президента и оскорбляющих Россию. Это болельщики в политике.

    Ещё прежде болельщики были использованы в политике не на Украине, а в России, когда они избивали нацболов. Может быть, люди постарше помнят эту ситуацию. Это было примерно в 2005–2006 году, когда болельщиков с бейсбольными битами натравливали на нацболов. Те врывались на какие-то сходки нацболов и избивали их битами при поддержке полиции Российской Федерации, если я правильно информирован (тогда милиции ещё). Болельщики избивали их, например, на улице, после чего отбегали на Садовое кольцо, где их ждали с нарушением припаркованные автобусы болельщицкие. Болельщики избивали нацболов, потом эвакуировались через автобусы, которые ждали их чуть ли не в тоннелях, чтобы не привлекать внимание. Эти автобусы ставились, конечно, с участием ГАИ.

    А.ОНОШКО: Мы об этом говорим через запятую: вот они избивали, молодцы, ну, мы же должны от них этого ожидать.

    С.ДОРЕНКО: Избивали, избивали. Я помню очень хорошо свидетельство женщины из нацболов, которая пришла на это собрание с ребёнком, так как негде было оставить ребёнка просто. Она пришла на собрание…

    А.ОНОШКО: И что, ребёночка отметелили?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Она рассказывала с восторгом мне по радио. Я работал на другой станции тогда, это был 2005-й или, может быть, 2006 год. Она рассказывала с восторгом, что футбольный болельщик занёс над ней бейсбольную биту и вдруг увидел, что она телом укрывает ребёнка. Она согнулась, скорчилась вся, чтобы удар не пришёлся по ребёнку. И болельщик специально увёл в сторону… Как бы удар был сначала ей по голове, этой женщине, девушке. Болельщик хотел размозжить голову девушке из нацболов, но в последний момент увидел ребёнка и замах как бы пошёл…

    А.ОНОШКО: Передумал.

    С.ДОРЕНКО: То есть он одумался и не ударил. А ребёнок был крошка совсем, грудничок, крошечный ребёнок был. И он не ударил её. Я её спросил: «А зачем ты вообще туда пошла?» Она говорит: «Ну, я не рассчитывала… Это было рутинное собрание». У них там своя организация, рутинная абсолютно, и никто не предполагал, что болельщики станут их избивать.

    Таким образом, болельщики используются в политике, в частности избивая нацболов на улицах Москвы. Это было в середине нулевых, десять лет назад. И болельщики используются в политике на Украине, мы знаем, и так далее. Есть такие движения. А есть другие движения. Например, англичане, которые, как скоты, напиваются постоянно и ведут себя, как самые омерзительные гопники, каких только видел свет. Понимаешь?

    А.ОНОШКО: В чём это выражается? В том, что они блюют по углам? Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Выражается в том, что они блюют по углам, что они всех задирают, что они орут свои песни и каждому прохожему кричат непристойности и так далее. «Задирают» — это хорошее слово. Ну, в том смысле, что всех, в том числе людей, которые хотят им ответить. Я как-то вышел на Plaza del Sol в Мадриде. Стояла группа — может быть, человек шесть-восемь — чуваков в трениках с огромными коленками.

    А.ОНОШКО: В смысле — с растянутыми?

    С.ДОРЕНКО: Да, с растянутыми коленками. Может быть, шесть иль восемь таких. Они несвежие, и всё несвежее. И я сказал супруге: «Слушай, наверное, это русские какие-то». Потому что у меня было первое впечатление, что это…

    А.ОНОШКО: А потом смотрите — лица сплюснутые. Ага, англичане!

    С.ДОРЕНКО: Нет, я подошёл, внимательно вытянул уши и стал слушать. И наконец-то я с огромным удивлением прокричал супруге, которая осталась несколько в стороне: «Это англичане!» Это были англичане. Англичане — абсолютные гопники, омерзительные гопники, которые следуют за своими футбольными…

    А.ОНОШКО: Которым нельзя не надавать по роже, встретив их.

    С.ДОРЕНКО: Нельзя не надавать по роже. Ну как? Ну, что с ними делать ещё, скажи, а? «Сергей, этим занимались фанатские группировки, а не болельщики, избиением нацболов», — говорит Олег, 63-й. Ну, фанатские группировки болельщиков. Давайте здесь всё-таки считать их единым движением. Цель движения в чём? Ещё раз, цель движения — в эмоциональном синхронном ката́рсисе. Или ка́тарсис? Как правильно? Посмотри, пожалуйста.

    А.ОНОШКО: Ката́рсис.

    С.ДОРЕНКО: Нет, посмотри ударение.

    А.ОНОШКО: Вы мне не верите?

    С.ДОРЕНКО: Я тебе не верю, потому что у тебя с ударениями не очень хорошо. «Катарсис», посмотри мне ударение. Сейчас она посмотрит… Ка́тарсис, мать! Ка́тарсис! Ведь у тебя все ударения неправильные!

    А.ОНОШКО: Мы ещё не знаем, откуда это взялось.

    С.ДОРЕНКО: Ну, ка́тарсис! Ясно? Значит, что они хотят испытать? Ну, нажми на «Википедию». Тебе жалко, что ли?

    А.ОНОШКО: Что нам «Википедия»?

    С.ДОРЕНКО: Ка́тарсис — возвышение, очищение… Ка́та́рсис, два ударения.

    А.ОНОШКО: Два ударения, два ударения! Два, два! Ката́рсис.

    С.ДОРЕНКО: Ката́рсис и ка́тарсис. Хорошо, ка́тарсис. Давай говорить как можно неприятнее, это будет правильно. Слушай меня. Чего хотят болельщики? Испытать эмоциональное очищение и возвышение — ка́тарсис. Вот что они хотят. И испытать синхронно в большой группе людей. И это действительно происходит. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Подтвердите, пожалуйста, мой тезис или оспорьте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я расскажу историю, в которой лично я участвовала. В электричке в Химки дрались рядом со мной…

    С.ДОРЕНКО: История бы нам никак не помешала. Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Было так. Я ехала и вдруг увидела, что много молодых людей с пивом… Причём это отвратительная картина, когда он держит пластиковую бутылку, он её сдавливает, и из неё, так пенясь, вылазит пиво.

    С.ДОРЕНКО: Вылезает, вылезает. Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, вылезает. И их много. И вдруг ближе уже к Химкам в электричку заходят чеченцы. А был матч именно чеченско-русский. Чеченцы были приличные, молодые, хорошо подстриженные, скромно встали рядом со мной. И тут через всю толпу с сигаретой из тамбура пролазит один наш болельщик.

    С.ДОРЕНКО: Пролезает, пролезает.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пролезает, да. Встаёт рядом с ними и начинает просто тупо вызывать на реакцию эмоциональную — матом, песнями, частушками и так дальше. И начинается драка просто рядом со мной, в непосредственной близости. А дети, женщины — все голову между коленями вжимают, потому что это ужасно. А это было то время, когда только что убили болельщика. И мне вдруг стал их так жалко, что сейчас они перемесят — ну, вообще что-нибудь ужасное. Там просто уже такая бойня! Я хочу сказать, что я встала и увидела главного через эту толпу. Ну, там, может быть, десять человек было. Я его взяла за плечо, потянула и развернула к себе — и он от неожиданности упёрся в меня лицом. Я ему говорю: «Что ты делаешь? Это же люди! Вы такие же дети, мальчики». И тут всё, короче — раз! — и рассыпалось.

    С.ДОРЕНКО: И сникло.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И все встали по углам. Это было так здорово, что все вменяемые. Это неправда всё. Главное — не захватиться вот этой энергией деструкции, агрессии.

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Но вы понимаете, что виноваты в столкновениях болельщиков… Вот кто виноват во Франции в том, что были столкновения? Вот ваше мнение.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, я вообще слово «виноват» не рассматриваю в психологических контекстах.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Кто отвечает? Давайте «виноватость» отметём как небесспорный термин. Ответственность чья?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ответственность организаторов.

    С.ДОРЕНКО: Сто процентов! Спасибо! Вы гениальная женщина! Абсолютно! Можно я облобызаю ваши колени? Секунду! Нет, она убегает от меня — а я бегу за ней, бегу, бегу и лобызаю колени! Абсолютно, конечно, организаторы. Конечно, организаторы! Настя, мы с тобой — организаторы. Давай начнём с этого.

    А.ОНОШКО: Организаторы чего? Мы фанатов организаторы?

    С.ДОРЕНКО: Мы с тобой — организаторы чего бы то ни было. Мы — организаторы соревнования.

    А.ОНОШКО: О, да!

    С.ДОРЕНКО: УЕФА, тра-та-та и так далее. Мы с тобой — организаторы соревнования. Мы с тобой сидим и говорим: «Приедут десятки тысяч или тысячи посетителей читальных залов библиотек».

    А.ОНОШКО: Так и хочется сказать «идиотов-гопников»… Ну да ладно.

    С.ДОРЕНКО: Настя, Настя! Ну, хорошо — идиотов-гопников.

    А.ОНОШКО: Можно? Не обидятся?

    С.ДОРЕНКО: Говори, пожалуйста, что хочешь. Подожди, хорошо. Приедут массы молодых мужчин, которые, скорее всего, похожи на посетителей читального зала библиотеки? Нет. Ответ: нет. Приедут тысячи молодых мужчин, которые похожи на идиотов-гопников? Ну, скорее да.

    А.ОНОШКО: Да. И не только похожи.

    С.ДОРЕНКО: Значит, мы должны, исходя из этого, построить ситуацию…

    А.ОНОШКО: Так, чтобы они не встретились.

    С.ДОРЕНКО: Так, чтобы они как можно реже встречались. Так, чтобы они как можно меньше мешали городу, конкретному городу. Так, чтобы развести их как-то по матчам аккуратно.

    А.ОНОШКО: Но если среди них окажутся организаторы, которые будут искать встреч, то сможем ли мы этому противостоять?

    С.ДОРЕНКО: Надо пытаться это сделать. Мне кажется, что и УЕФА, и французы не пытались это сделать — в этом же проблема. Проблема в том…

    А.ОНОШКО: Вот мы и нашли виноватых. Ура!

    С.ДОРЕНКО: Мы нашли французов, конечно. Виноваты французы. Англичане таковы — они гопники. Наши? Ну, не знаю. Но французы сделали всё из рук вон плохо. После новостей продолжим.


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    А.ОНОШКО: Олег Каравайчук умер. На самом деле мало ли, может быть, кто не знает, не очень популярный, но это композитор кино и театра. Ему уже было 89 лет. Он известный очень, курёхинского такого толка. Даже его на какие-то официальные мероприятия приглашали, а он вышел и сказал: «Всё, что вы только что слышали, — таким неприятным скрипучим голосом, — это невероятная ерунда», — только матом. И там Матвиенко в первом ряду, все начали кашлять.

    С.ДОРЕНКО: Он сделал это?

    А.ОНОШКО: Да, да. Он вышел. Ну, он же старенький. И он говорит: «А сейчас мы будем слушать настоящую музыку». Одевал себе на голову наволочку…

    С.ДОРЕНКО: Ты имеешь в виду «надевал»?

    А.ОНОШКО: Я сказала «надевал». И садился за рояль. А наволочка — та, на которой он спал. И вообще он жил в какой-то маленькой каморке. И он начинал действительно играть какую-то прекрасную музыку. Короче говоря, если вы не знали, кто это такой, то есть повод зайти на YouTube или куда-то, набрать «Олег Каравайчук» и познакомиться с этим человеком.

    С.ДОРЕНКО: Познакомиться с покойным. У нас сейчас с Настей произошла очень смешная история. Она сказала: «Каравайчук умер». А я абсолютно машинально спросил: «А что с ним случилось?»

    А.ОНОШКО: У него инсульт, там было нормально всё, ему 89 лет было уже.

    С.ДОРЕНКО: Больной перед смертью потел?

    А.ОНОШКО: Потел, всё хорошо.

    С.ДОРЕНКО: Ну, слава богу.

    А.ОНОШКО: Первое место в ресторанном рейтинге, знаете, кто занял?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не знаю.

    А.ОНОШКО: Не знаете до сих пор. Osteria Francescana в городе Модена.

    С.ДОРЕНКО: Да? Ну всё, придётся ехать в эту их Италию.

    А.ОНОШКО: Что там надо заказывать, правда, не сказано в статье.

    С.ДОРЕНКО: Настя, ну сколько можно обозревать? Уже давай к болельщикам вернёмся, а?

    А.ОНОШКО: Ну, ладно. А я хотела про 100 миллиардов…

    С.ДОРЕНКО: Скоростной трамвай!

    А.ОНОШКО: И про скоростной трамвай: Подольск — Домодедово — Жуковский — Раменское. 16 станций.

    С.ДОРЕНКО: Да, скоростной трамвай.

    А.ОНОШКО: Сейчас ищут инвестора. Сергей, не хотите поучаствовать?

    С.ДОРЕНКО: Нет.

    А.ОНОШКО: Почему?

    С.ДОРЕНКО: Я тебе скажу. На самом деле отсутствие внутренних инвестиций в России (сегодня это кудринцы сказали) связано с недоверием граждан России к её экономике.

    А.ОНОШКО: Давайте про экономику лучше, чем про этих болельщиков.

    С.ДОРЕНКО: Не хочу! Мы сейчас вернёмся. Или чёрт с ними?

    А.ОНОШКО: Да ну!

    С.ДОРЕНКО: Всё, к болельщикам не возвращаемся.

    А.ОНОШКО: Да, пойдёмте в экономику.

    С.ДОРЕНКО: Ну, давай нажмём на эту штучку.

    А.ОНОШКО: А обзор прессы?

    С.ДОРЕНКО: Я нажму эту штучку.


    С.ДОРЕНКО: Значит так, с болельщиками всё понятно нам. Понятно, что французы поступили очень плохо, вот и всё — они не сумели организовать. Точка. Не будем больше продолжать. Слушай, давай расскажем про это самое… про 100 миллиардов. Сколько ты сказала?

    А.ОНОШКО: 100 миллиардов. Но рублей же всего-то вроде бы!

    С.ДОРЕНКО: 100 миллиардов?

    А.ОНОШКО: Рублей, рублей, не долларов.

    С.ДОРЕНКО: Да. Но как только ты где-то 65–70 перешагиваешь, то это уже миллиард долларов.

    А.ОНОШКО: Это не SpaceX.

    С.ДОРЕНКО: 1 миллиард долларов на 65…

    А.ОНОШКО: Почему миллиард?

    С.ДОРЕНКО: Да потому! Потому что это 1,5 миллиарда долларов. Ты сказала: 100 миллиардов рублей. А я тебе отвечаю: 1,5 миллиарда долларов. 100 миллиардов рублей — не деньги.

    А.ОНОШКО: Да! Это мы уверенно заявляем.

    С.ДОРЕНКО: А 1,5 миллиарда долларов, мать, — это деньги.

    А.ОНОШКО: А куда вы их можете деть? Вот скажите, зачем вам деньги?

    С.ДОРЕНКО: 1,5 миллиарда долларов? Зачем мне деньги?

    А.ОНОШКО: Да. Вот 1,5 миллиарда. Что можно сделать на 1,5 миллиарда? Это можно построить трамвай скоростной между Жуковским и Подольском.

    С.ДОРЕНКО: Пусть будет трамвай. Значит, проблема, я тебе сейчас скажу… Нет, про «Лукойл»! Можно я два слова скажу? Всем наплевать, я знаю, но Маркин сказал, что против… Секундочку, я посмотрю сейчас. Против детей «Лукойла»… Вот эта группа детей «Лукойла», гонщики на Gelandewagen — им предъявлено обвинение в угрозе применения насилия и оскорблении представителя власти. То есть всё равно они не уйдут. Ну, не сможет Маркин ничего! Сейчас объясню. Маркин, при всей моей огромной к нему симпатии… Господин Маркин, вы предъявляете, а прокуратура будет за них всё время вступаться, прокуратура будет вам ставить палки в колёса. Понимаете, господин Маркин? Вы будете стараться, а прокуратура будет их отмазывать. Ха-ха! И посмотрим…

    А.ОНОШКО: Кто кого? Я думаю, что…

    С.ДОРЕНКО: Отвечаю: победит прокуратура, господин Маркин. Так же, как с подпольными казино победила прокуратура — не дала своих в обиду. Понятно? А здесь «Лукойл» не даст в обиду. Всё будет правильно, всё будет хорошо. Я сочувствую абсолютно Маркину, я на его стороне, но он ничего…

    А.ОНОШКО: А я сочувствую Gelandewagen.

    С.ДОРЕНКО: Да? Тебе хочется купить такой?

    А.ОНОШКО: Я на его стороне. Мне кажется, что его надо обелить.

    С.ДОРЕНКО: Есть какая-то правда в этом, да?

    А.ОНОШКО: Какая-то сермяга своя, да.

    С.ДОРЕНКО: Сермяжная правда.

    А.ОНОШКО: Что с ним, кстати, никто не знает?

    С.ДОРЕНКО: С кем?

    А.ОНОШКО: С Gelandewagen. Он же стоит и пылится бедненький, без хозяина.

    С.ДОРЕНКО: Один! Гниёт!

    А.ОНОШКО: Засыхает, ржавеет!

    С.ДОРЕНКО: А Настя хотела бы… Ну, давай вернёмся к экономике. Нет, давай вернёмся ещё к одной смешной штучке. Смешные штучки тоже прикольные. Об этом было в новостях в 9:51. Консула США задержали на Камчатке во время конной прогулки.

    А.ОНОШКО: Я так себе это и представляю.

    С.ДОРЕНКО: Консул США — я думаю, что она из Владивостока. Я тебе объясню. Есть консульство США во Владивостоке. Мэри Ганн находилась близ посёлка Раздольного в Елизовском районе.

    А.ОНОШКО: Там аэропорт рядом — «Елизово». Это первое, что вы видите, когда приезжаете.

    С.ДОРЕНКО: Там аэропорт военный тоже. Там военный гарнизон есть. Ты знаешь об этом? Я предал только что Родину в интересах… Батя мой летал туда стрелять на стрельбы, на боевые стрельбы, на Камчатку. Он летал на Сахалин, на Камчатку стрелять. И на Курилы они летали стрелять, у них были боевые стрельбы.

    А.ОНОШКО: Это один день? Ты вылетаешь, а потом возвращаешься? Работа такая?

    С.ДОРЕНКО: Ну, они быстро вылетали, да. Как-то он привозил икру оттуда всё время, какую-то хорошую, я не помню, прямо в истребителе. В Су-15 клал несколько банок и с ними летел. Туда она приехала как частное лицо с двумя знакомыми, также…

    А.ОНОШКО: Без лошади?

    С.ДОРЕНКО: Без лошади. Приехала, потому что она из Владивостока. Как она могла лошадь привезти из Владивостока? Затем она села на лошадь, которая тамошняя, местная была, фээсбэшная лошадь была, лошадь была из ФСБ (наверное, с камерой GoPro). В этой местности действует, как выяснилось, регламентированный режим посещения иностранцами. Для того чтобы попасть туда, нужно получить письменное разрешение в региональном управлении ФСБ.

    А.ОНОШКО: Вот видите. Мы с вами можем ходить просто так, а они — с пропуском.

    С.ДОРЕНКО: Мать, ты понимаешь, в чём счастье быть русским?

    А.ОНОШКО: В чём?

    С.ДОРЕНКО: В том, что ты можешь ходить, где хочешь, задирать лапу на любой фонарный столб, писать на него и так далее — и тебе ФСБ не вправе ничего сказать.

    А.ОНОШКО: А ты только можешь сказать: «ФСБ, пошли отсюда!»

    С.ДОРЕНКО: Нет, неправда, наоборот.

    А.ОНОШКО: Такое не можешь?

    С.ДОРЕНКО: Они тебе говорят: «Товарищ». Ты говоришь: «Да, товарищи?» Вот как-то так надо, тихим голосом. Консул предъявила полицейским документы (лошадь была из ФСБ, и полицейские были из ФСБ), подтверждающие дипломатический статус, после чего её отпустили… Лошадь или девушку?

    А.ОНОШКО: Лошадь.

    С.ДОРЕНКО: Консула. Вопрос о привлечении к административной ответственности будут решать правоохранительные органы. За это нарушение всем грозит штраф — 2 тысячи рублей. 2 тысячи рублей! По шестьсот шестьдесят… Раздели.

    А.ОНОШКО: Бедная лошадь! Как она это отдаст?

    С.ДОРЕНКО: Лошадь не отдаст. Лошадь была из ФСБ, и она получит премию и погоны очередные. Это был наверняка какой-то мерин. Смотри, им 2 тысячи рублей на троих — это по 666 рублей 66 копеек и 6 в периоде. Сатанинское число! Они должны заплатить сатане… Нет, не сатане, а наоборот, они — сатана.

    А.ОНОШКО: Зашли в какое-то интересное место.

    С.ДОРЕНКО: Ну, наверное. Хоть бы рассказали, что там. Ну, ладно, хорошо. Давай про экономику. Экономики нет и не будет. А, нет, вот ещё смешная история! Смешные истории, да? Мне кажется, смешные истории. Свердловский районный суд Красноярска… Ну, ты знаешь про эту историю, как чувак собирал чеки, что он тратил на девушку.

    А.ОНОШКО: Есть такие молодые люди, да.

    С.ДОРЕНКО: Почему? Я первый раз слышу.

    А.ОНОШКО: Вы в первый раз слышите? Ну что вы?

    С.ДОРЕНКО: Я первый раз слышу.

    А.ОНОШКО: У меня в Петербурге перед глазами…

    С.ДОРЕНКО: А как ты их оприходуешь? Вот я, например…

    А.ОНОШКО: Да это сразу видно! В смысле — как оприходую?

    С.ДОРЕНКО: Ну, куда ты их сдашь? В какую кассу?

    А.ОНОШКО: В смысле — зачем ты ведёшь это дело? Это для себя исключительно делается.

    С.ДОРЕНКО: Человек собирает чеки. Свердловский районный суд Красноярска отказался удовлетворить апелляционную жалобу жителя города, который пытался вернуть около 40 тысяч рублей, потраченные «на ухаживания» за бывшей возлюбленной. Судебные инстанции встали на сторону ушедшей девушки. Девушка ушла. Он истратил на неё 40 тысяч рублей… ну, меньше он истратил. Значит, они отказались. Смотрите, он сам юрист, красноярский юрист.

    А.ОНОШКО: Да, юрист. Хотите себе такого юриста?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не хочу. Он кадрил 31-летнюю жительницу, которая всё равно девушка. А почему она девушка всё время?

    А.ОНОШКО: У неё нет, может быть, ещё детей, и поэтому она может считаться девушкой.

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет-нет, у нас была только что сводка какая-то…

    А.ОНОШКО: «Молодая женщина» надо говорить.

    С.ДОРЕНКО: У нас была сводка — «девушка с ребёнком».

    А.ОНОШКО: Я слышала, да.

    С.ДОРЕНКО: 31-летняя женщина — мне кажется, уже женщина всё-таки. Я бы относился к ней, как к женщине. Ну, не знаю. Хорошо, может быть, я слишком… что-то педофильское сейчас сказал. Но мне кажется, что в 31 год уже всё-таки женщина. Нет? Ну, неважно. Значит, он с ней состоял в романтических отношениях. Интересно, они спали или нет? Вот это самое главное.

    А.ОНОШКО: Вот это интересно. А если спали, то что?

    С.ДОРЕНКО: Самое главное — спали или нет.

    А.ОНОШКО: А тогда что?

    С.ДОРЕНКО: Если спали?

    А.ОНОШКО: Если спали, то что?

    С.ДОРЕНКО: У меня был сторож… Сейчас скажу. Он с ней состоял в романтических отношениях.

    А.ОНОШКО: Тогда пусть возвращает.

    С.ДОРЕНКО: И после того, как она ушла, потребовал 40 тысяч рублей, которые он на неё истратил. А у меня была история. У меня был Илюша, сторож на даче. Он заработал у меня, постепенно работая, долго работал, много лет…

    А.ОНОШКО: Миллион долларов?

    С.ДОРЕНКО: Сейчас скажу… 800 долларов. Ну, много, несколько лет работал, откладывал. Потом он повадился ходить в деревню Уборы (на Ильинском шоссе, в Подмосковье) к одной бабе. Познакомился с ней в магазине в Маслове. То ли в Маслове, то ли в Уборах познакомился с тёткой и повадился к ней ходить в баню. Он мне говорит: «Сергей, я съезжу к ней в субботу, помоюсь».

    А.ОНОШКО: А вы такой: «Конечно, хорошо, сходи»?

    С.ДОРЕНКО: Я говорю: «Что за проблема?» А потом думаю: ну, мужику же надо иногда, так сказать, навещать кого-то. Он говорит: «Я по субботам только буду мыться с ней, и всё». Я говорю: «Приходить — утром в воскресенье». То есть мытьё затягивалось надолго, а потом превращалось в какое-то обогащение взаимное, гормональное. Ну вот. Потом он мне говорит: «Она меня бросила и 800 долларов не отдаёт». Я говорю: «Илюша, а я не понимаю, зачем вы отнесли к ней 800 долларов?»

    А.ОНОШКО: А зачем?

    С.ДОРЕНКО: Он говорит: «Я пришёл к ней и сказал, — ну, Марфа Ивановна, например, её зовут: — “Марфа Ивановна, ты возьми мои 800 долларов, у тебя сохраннее будут, а то тут у Доренко… Я не знаю, тут замок нехороший — кто-нибудь украдёт”».

    А.ОНОШКО: Это сторож сказал! Ну, ладно.

    С.ДОРЕНКО: Ему нужно было распушить перья, показать, что он павлин — как все мужчины, как все до единого мужчины! Он понёс к бабе 800 долларов: «Ты тут сохрани для меня, — он ей говорит. — У тебя надёжнее — у тебя изба закрывается. А у Доренко сарайчик — это всё фигня». Она ему говорит в какой-то момент… В субботу он приходит мыться, а она ему говорит: «А ты знаешь, я в бане буду мыться с другим господином, у меня здесь другой господин. Ко мне вернулся прежний, старый, любовь моя всей моей жизни, одноклассник, — неважно. — Илюша, пошёл вон! А если тебя мой совет пойти вон не удовлетворяет, то выйдет Ваня мой и сейчас тебя это самое… черенком лопаты отходит хорошенечко».

    А.ОНОШКО: А вы какой совет дали?

    С.ДОРЕНКО: Илюша говорит: «Хорошо. Но когда я с тобой могу поговорить про свои 800 долларов? Я готов пойти на фиг, но баблос мой отдай». Она ему говорит: «А я тебе что, типа ноги расставляла? Вот и 800 долларов». Илюша говорит: «Как? Это же была любовь!» А она говорит…

    А.ОНОШКО: Вы ему вернули?

    С.ДОРЕНКО: Никак нет. Я не идиот.

    А.ОНОШКО: Нет, не пожалели?

    С.ДОРЕНКО: Говорит: «Я тебе баню парила? Парила. Я тебя в бане мыла? Мыла. Я тебя ужином кормила? Кормила. Я с тобой спала? Спала. Какие 800 долларов? Иди вон отсюда!» И всё, и Илюша пошёл торжественно. Вот в этом смысле. Это же главный вопрос: 31-летняя жительница Красноярска с ним спала или нет? Потому что в любом случае она может сказать: «40 тысяч? Господи помилуй! Да иди ты…» — и так далее.

    А.ОНОШКО: Взяла бы и вернула. Что судиться мужику? Правда?

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. Вот вам и экономика.


    С.ДОРЕНКО: Власти Катара осудили жительницу Нидерландов за изнасилование. Её изнасиловали, и её посадили за это в тюрьму, и 800 долларов штрафа.

    А.ОНОШКО: А из тюрьмы когда выпустят?

    С.ДОРЕНКО: Уже выпустили, она немножко посидела. Её арестовали сразу за то, что её изнасиловали. Ей 22 года. Внимание, 22 года девушке! Если вы собираетесь ездить к арабам, вы должны принять во внимание, что если вам 22 года, вы собираетесь ездить к арабам и затем сообщить об изнасиловании, то вас посадят за это в тюрьму сначала. Ну, сколько-то посидите, там немного сидишь. В середине марта арестовали, а сейчас уже отпускают, в июне. То есть она всего три месяца просидела в тюрьме. Я считаю, нормально. Оклемалась маленько после изнасилования.

    А.ОНОШКО: Такой огромный жизненный опыт получила.

    С.ДОРЕНКО: Сейчас она заплатит 800 долларов штраф за то, что её изнасиловали. И её выдворят к чёртовой матери в Нидерланды. Мне кажется, что…

    А.ОНОШКО: Дёшево отделалась.

    С.ДОРЕНКО: Experience. А у неё 800 долларов? А может, нет?

    А.ОНОШКО: Тогда придётся…

    С.ДОРЕНКО: Придётся снова заняться прелюбодеянием. А что делать?

    Давайте перейдём теперь к Шувалову напрямую. Вот это было смешно. Но про Кудрина смешнее всего.

    А.ОНОШКО: А мне про Шувалова больше понравилось. Давайте про Шувалова.

    С.ДОРЕНКО: Нет, про Кудрина смешнее всего, потому что Кудрин говорит о плохом госуправлении. Постоянно говорит о плохом госуправлении, причём все его внимательно слушают, понимая, что он друг «самого кого ого!», но как бы в этих словах критика «самого кого ого!». А с другой стороны, Кудрин — вроде друг «самого кого ого!». Понимаешь? И здесь у нас наступает шизофрения. То есть Кудрин ругает, но не ругает.

    А.ОНОШКО: Ну, сам-то он же не виноват, что так получилось?

    С.ДОРЕНКО: Я не понимаю, как это может быть. Надо быть другом… Кудрин одновременно друг, одновременно ругает и одновременно друг, но одновременно ругает. И здесь у меня наступает шизофрения, я не понимаю. Хорошо.

    Но ещё до большей шизофрении довёл меня Игорь Шувалов. Вы знаете, что он слуга народа. Он снимает… он купил вроде бы Rolls-Royce, это никто не опровергал. У него дача под Москвой какая-то роскошная, как говорят. Я не знаю, что значит «роскошная». А?

    А.ОНОШКО: Ну, мы верим, что там не летний домик стоит, картонный.

    С.ДОРЕНКО: И он ещё в Австрии арендует дачу.

    А.ОНОШКО: Молодец!

    С.ДОРЕНКО: Он постоянно её арендует, каждый год, насколько мне понятно из прессы. Может быть, я что-то перепутал? Поскольку он каждый год её арендует, то я думаю, он сам у себя её арендует. Это очень выгодно. А?

    А.ОНОШКО: Ха-ха-ха! А в чём выгода?

    С.ДОРЕНКО: А выгода в том, что ты снимаешь её за три евро (или за сколько-то евро, не знаю), и ты снимаешь её сам у себя, и всё. Это нормально, это так делают многие, я знаю. Вот в Ницце так делают. Я думаю, что и Паша Астахов так делает — арендует сам у себя виллу. То есть покупает на офшор виллу, вилла принадлежит офшору…

    А.ОНОШКО: Я поняла, да. Чтобы в декларации не было такого объекта.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, абсолютно. И у него нет виллы — он её арендует, но каждый год, сам у себя, и всё. Ну, немножко платит даже сам себе. Это нормально, ничего страшного, недорого стоит на самом деле. Шувалов сказал, что «кажется смешным, но люди приобретают такое жильё».

    А.ОНОШКО: Да, не удержался.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а что значит эта фраза? Давайте её разберём лингвистически.

    А.ОНОШКО: В 20-метровой студии.

    С.ДОРЕНКО: Ему показали квартиру — 20 квадратных метров. Там пёрднуть негде! Извините меня за лексику.

    А.ОНОШКО: Вообще там есть где.

    С.ДОРЕНКО: Ну, если пёрднешь… Нельзя, нет интимности совершенно. Значит, слушай. 20 квадратных метров — это общая, вместе с туалетом?

    А.ОНОШКО: Да, конечно, общая — 20 метров. Вам кажется смешным?

    С.ДОРЕНКО: Ой, знаешь, как я бы сделал? Знаешь, как я бы двадцаточку сделал?

    А.ОНОШКО: Как?

    С.ДОРЕНКО: Я бы жил в двадцаточке по кайфу. И знаешь, как?

    А.ОНОШКО: Один сплошной туалет?

    С.ДОРЕНКО: Я бы сделал студию. С краю поставил бы, у окна…

    А.ОНОШКО: Унитаз?

    С.ДОРЕНКО: Кухню. О чём ты говоришь? Унитаз я бы поставил в центре. Нет, с краю я поставил бы кухню. Ровно в середине на постаменте — красивую ванну, в ампир, литую из чугуна. Можно под чугун, сейчас уже нет чугуна.

    А.ОНОШКО: На ножках, золочёная.

    С.ДОРЕНКО: Нет, не золочёную. Белую, пронзительно-белую, но чуть-чуть в слоновую кость. Огромную, большую, с приподнятыми краями и с ложбинкой посредине!

    А.ОНОШКО: И в ней бы спали?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Ванна. Зачем?

    А.ОНОШКО: Ну а как? Где же вы поставите диван?

    С.ДОРЕНКО: Зачем? Спать надо…

    А.ОНОШКО: На полу?

    С.ДОРЕНКО: Купить ещё одну квартиру. Под ней ещё одну квартиру купить — спать. А ещё одну другу квартиру купить детям. И так далее. Надо купить таких квартир восемь. Ну, неважно. Одна двадцатка: ванна посредине, кухня с краю…

    А.ОНОШКО: А туалет? Туалет в ванной прямо.

    С.ДОРЕНКО: Туалет в углу, чтобы там сидеть, набычившись, и всех видеть, и всех критиковать: «не так сё», «не так то», «присолила…» — ну, критиковать, нападать на всех. Вот в двадцатке я бы жил с удовольствием — с ванной посреди комнаты. Вот у меня мечта. А?

    А.ОНОШКО: У вас есть возможность реализовать её.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. А внизу бы жил Шувалов, а я бы его заливал постоянно.

    А.ОНОШКО: И вы бы хохотали всё время.

    С.ДОРЕНКО: Я бы его заливал. Ха-ха-ха! И заливал бы постоянно, выплёскивая из ванны по тонне воды.

    Значит, «кажется смешным». Внимание! Шувалов зашёл в квартиру 20 метров и сказал: «Кажется смешным, но люди приобретают такое жильё». Скажите, он пытался нас унизить, или ему действительно было смешно? Не знаю. Юрий Алексеевич мне звонит. Юрий Алексеевич, он пытался нас унизить, или ему действительно смешно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По-моему, у него не все дома.

    С.ДОРЕНКО: Понятно. Ну, это ваша точка зрения просто, мнение.

    А.ОНОШКО: Обиделся человек, то есть явно почувствовал, что это к нему.

    С.ДОРЕНКО: Ему смешно.

    А.ОНОШКО: «Кажется смешным, но люди покупают».

    С.ДОРЕНКО: Конечно, есть, которые смеются всё время при гебефрении, если вы имеете в виду диагноз. Но думаю, что у Шувалова как раз все дома. У него абсолютно все дома. И кто надо, дома тоже.


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «В движении», ребята. Быстро говорим про движение. 4 балла и далее… Сколько сейчас? Потому что никто не может попасть в Москву — естественно, 4 балла. Потому что на подъезде к Москве перекопали все шоссе к чёртовой матери, езды нет. Шоссе Энтузиастов… Нет, сейчас запад возьмём. Что происходит на Новой Риге? Она почти вся стоит, почти от глуховского поворота. Те, кто пытаются свалить… Там сузили шоссе и его снова закатывают в асфальт. Два года назад делали асфальт, но он два года не выдержал — и всё, и весь вышел. Теперь его добывают и куда-то увозят. Те, кто пытаются через Павшино пролезть — 7 километров в час, там настоящий классический ад, у Павшино. Та же тема на Минке. Минка тоже никуда не едет, стоит — 7 километров в час. Тоже куда-то украли асфальт и куда-то увезли, сужения большие. Почему нельзя это делать в августе? А я знаю, почему нельзя делать в августе… А, чёрт! Нам надо расставаться, ребята.

    Мы пойдём и проживём его, этот вторник, 14 июня.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено