• «ПОДЪЁМ» с Сергеем Доренко от 16.06.2016

    08:35 Июнь 16, 2016

    В гостях

    С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Четверг, 16 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Настёна, я вчера познал любовь своего народа, любовь познал. И любовь не физическую, а духовную.

    А.ОНОШКО: Вас узнали на улице, или что?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Я же вчера ездил на мотоцикле.

    А.ОНОШКО: И вас узнали на мотоцикле?

    С.ДОРЕНКО: Сегодня 100 процентов дождь. Так узнали не меня, а мотоцикл, чтобы ты знала. Парни стоят в районе Чистых прудов (меня черти занесли), парни стоят, и я вижу, как водитель приподнимается в сиденье, знаешь, так об спинку облокачиваясь, смотрит на мотоцикл, когда я стоял рядом… А я в междурядье проехал.

    А.ОНОШКО: В шлеме?

    С.ДОРЕНКО: В шлеме Marushin. Значит, я стою. И он начинает махать мне рукою, подглядывая сначала…

    А.ОНОШКО: Да ну? Правда?

    С.ДОРЕНКО: Клянусь! Смотрит на мотоцикл, потом — на меня, и начинает махать рукой.

    А.ОНОШКО: А вы ему хвостом?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Он мне: «Как дела?» А я не знал, почему, что случилось. Я, честно говоря, был насторожен. Он мне говорит: «Как дела?» — и открывает окно. Я ответил ему с помощью непристойной лексики, что «неплохо, даже очень хорошо», я сказал, но с помощью непристойной лексики — на всякий случай, чтобы поссориться. Если вдруг придётся поссориться, то я уже как бы и готов. А оказывается, это наши слушатели. Потом второй газует, М-пакет…

    А.ОНОШКО: А не хотите такую наклейку на спину или на шлем — «Дореныч»? Не хотите?

    С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Нет, тогда уж — «Расстрига».

    А.ОНОШКО: Ну, «Расстрига» — это слишком изысканно. Надо так по-свойски.

    С.ДОРЕНКО: По-гопоцки.

    А.ОНОШКО: Конечно, вы же на мотоцикле.

    С.ДОРЕНКО: А потом на Звенигородке крендель подъезжает: М-пакет трёшка, и когда трогается с места, горит резина. Реально горела, и несколько раз.

    А.ОНОШКО: Может быть, это был Мефистофель?

    С.ДОРЕНКО: Он всегда первым становится на любом светофоре, а я тоже первый, потому что я в междурядье спокойно подъезжаю. И я ему как-то помахал рукой, он — мне. Тоже наш слушатель. Ну просто удивительно!

    А.ОНОШКО: Вообще замечательно.

    С.ДОРЕНКО: То есть все оторвы, всевозможные люди, как бы тебе сказать…

    А.ОНОШКО: А меня тоже ведь узнают.

    С.ДОРЕНКО: Да ладно врать!

    А.ОНОШКО: Я вам серьёзно говорю. Вот я была на выставке вчера у Гоши Стрельцова. У Людмилы Константиновой был день рождения — художники и всё такое. Подходит ко мне молодой человек и говорит: «А я вас слушаю каждое утро».

    С.ДОРЕНКО: Да ладно?

    А.ОНОШКО: Да. Я говорю: «А вы как, по голосу?»

    С.ДОРЕНКО: Это триумф, ребята. Слушай, но нас узнают просто так. Мы не называем именем себя никакие мосты. Понимаешь, в чём дело? А ваш Петербург назвал всё-таки именем Кадырова. Всё, это решение принято.

    А.ОНОШКО: Ахмата Кадырова, да.

    С.ДОРЕНКО: Ахмата Кадырова. Значит, это решение принято. Скажи мне, пожалуйста… Ты в какой-то момент можешь выступать как петербурженка, потому что ты родилась и выросла в этом городе, и жила там до двадцати семи… двадцати пяти…

    А.ОНОШКО: Каких семи? Я сюда в двадцать два приехала.

    С.ДОРЕНКО: В двадцать два? Ну, двадцать два года жить в Петербурге — это серьёзно накладывает отпечаток.

    А.ОНОШКО: Я туда езжу до сих пор.

    С.ДОРЕНКО: Накладывает отпечаток, Настя.

    А.ОНОШКО: Накладывает.

    С.ДОРЕНКО: Ну, расскажи нам, пожалуйста.

    А.ОНОШКО: Про мост? Про район?

    С.ДОРЕНКО: Нет, расскажи нам, пожалуйста, что из этого выйдет. Ну, хорошо…

    А.ОНОШКО: Там нарисовали жуткого Буданова сразу же при обсуждении. Очень некрасиво получилось, но ничего. Это символ… Ну и что? И будут там, наверное, периодически какие-то сначала выступать с одиночными пикетами, а потом — всё.

    С.ДОРЕНКО: Сначала это вызовет противоречивые чувства. Я тебе рассказываю, как будет. Затем это вызовет попытки одиночек, не смирившихся, вполне себе маргинальные попытки что-то такое там писать или каким-то образом заниматься вандализмом.

    А.ОНОШКО: Что-то там устроить, да.

    С.ДОРЕНКО: Затем эти одиночки… Ну, это станет скучно, это дезактуализируется и станет неинтересным. Затем родятся дети. Дети — главные предатели, чтобы ты знала.

    А.ОНОШКО: И они будут говорить, совершенно спокойно произнося эти названия.

    С.ДОРЕНКО: В том-то и дело, что дети — главные предатели. Я говорил об этом относительно «циклопа» Церетели, которого он поставил «на Стрелке» у «Красного Октября». Ты знаешь, что Церетели поставил там «циклопа».

    А.ОНОШКО: Я знаю, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Вместе с Лужковым. Я когда-то отказался рассматривать покупку квартиры, из которой можно было бы видеть «циклопа», именно потому, что я говорил о том, что это разрушит меня внутренне, просто порвёт мне кишки и я не смогу подходить к окну, придётся заделать его кирпичами. Понимаешь? Но рождаются дети, которые вырастают при «циклопе» Церетели, и считают, что эта кощунственная вещь нормальная. Так же произошло и с Эйфелевой башней. Ты знаешь?

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Эйфелева башня воспринималась как кощунственное произведение. Значит, совершенно потихонечку Петербург родит детей, которые родятся при мосте Ахмата Кадырова.

    А.ОНОШКО: На проспекте Героев. Вы знаете, это часть проспекта Героев?

    С.ДОРЕНКО: Это проспект Героев? А я не знал этого.

    А.ОНОШКО: Достаточно взглянуть на карту, чтобы это понять.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю, я понимаю. То есть — и всё.

    А.ОНОШКО: Там абсолютно новые кварталы, кстати. Там сейчас ипотеки, все дела.

    С.ДОРЕНКО: Дети — главные предатели. Вот что будет. И всё. А те, кто против, они отомрут потихонечку. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте, Сергей. Игорь, Санкт-Петербург.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Игорь.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, я наблюдаю, что в нашем Питере есть до сих пор люди, которые называют себя даже ленинградцами. Это какие-то тоже маргинальные личности. Я не раз задумывался, почему такое отрицание идёт и непринятие названия. Не нашёл ответа. И это делают, понимаете, даже не пенсионеры, не те люди, а это делают какие-то молодые люди.

    С.ДОРЕНКО: Молодые?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это молодые. Могут быть даже студенты, кто угодно. Ну, есть определённый процесс…

    С.ДОРЕНКО: Вы знаете, я обращаю ваше внимание на статью Эмиля Паина то ли на Lenta.ru сегодня, то ли на «Газете.Ru»… Даже вчера появился, Эмиль Паин. Паин умница. И он, кстати, говорит, почему бельгийцы массово едут воевать за «Исламское государство» (террористическую организацию, запрещённую в России), почему именно внуки эмигрантов. Смотрите. То есть они и их родители родились в Бельгии. А есть такой «эффект внуков». Мне кажется, что молодые люди, о которых вы говорите, которые считают себя ленинградцами, — это внуки тех, кто приехал откуда-то из Тамбова (у вас Тамбов наибольший вклад в развитие города, насколько я знаю, произвёл) давно — в 30-е годы. И они не видели того, но считают это славным временем. Вот в чём дело.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, мне 33. Я внук именно того, кто приехал в 30-е, но я не считаю себя ленинградцем. То есть я помню Ленинград. Я знаю, когда был Петербург принят — в 1991 году. Я считаю, что это Санкт-Петербург.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно я с вами согласен. Это соответствует моей концепции, что «автор-создатель назвал — так и будет, всё». Вот как автор назвал — так и должно быть. Ну, хорошо, а что с мостом?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А что с мостом? Примем мост с таким названием.

    С.ДОРЕНКО: Потихонечку примем с таким названием. А народившиеся дети вообще будут считать это нормальным.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Ну и всё. Вот и всё. Хорошо, а зачем это Кадырову? Вот я сейчас думаю. А Кадыров, я думаю, исходит тоже из соображений временных. Он говорит: «Сейчас перепенится что-то такое, а через 40 лет, например, не будут».

    А.ОНОШКО: Просто фамилия будет и мост будет, да?

    С.ДОРЕНКО: Да, да. Мы не знаем. Понимаешь, как мы жили долгое время с Загорском, полагая, что Загорск — это просто «за городом». А оказалось, что это революционер такой — Загорский. А кто его знает? Никто его не знает. Кто там будет ходить и таблички рассчитывать? Ну, Кадыров — пожалуйста.

    А.ОНОШКО: Понятно, понятно, да. Все эти Ленинские проспекты…

    С.ДОРЕНКО: У нас работала то ли продюсером, то ли монтажёром на звуках в своё время Аня Кадырова какая-то, сейчас не помню. Ноги помню, женщину не помню. Ну, какая-то такая была длинноногая тёлка (в хорошем смысле, я не ругаюсь). Она потом ушла куда-то. Ну, Кадырова — и Кадырова. Откуда я знаю? Что-то помню, что-то не помню. Тут нет фиксации момента. Поэтому Кадыров, как мне кажется, ориентируется тоже на временные горизонты. Он считает, что сейчас перепенится, а через 20 лет перестанут, через 10 лет перестанут.

    А.ОНОШКО: Но у него-то совершенно понятные мотивы.

    С.ДОРЕНКО: Ну, какие мотивы?

    А.ОНОШКО: Это же его личное, семейное и всё такое.

    С.ДОРЕНКО: Подожди, подожди. Какие мотивы?

    А.ОНОШКО: Люди очень честолюбивы.

    С.ДОРЕНКО: У всех есть папа. У тебя папа учёный.

    А.ОНОШКО: У меня папа жил в деревне. Какой он учёный?

    С.ДОРЕНКО: Подожди. А кто у тебя учёный?

    А.ОНОШКО: Вы перепутали. У меня нет папы учёного. У меня был папа — человек мира, опростившийся.

    С.ДОРЕНКО: У Саши учёный. Извини.

    А.ОНОШКО: Да, у Саши учёный.

    С.ДОРЕНКО: Учёный, физик. Извините, я про супруга Насти говорю. Представь себе, что Саша, твой супруг, хочет… Ну, папа — учёный, действительно заметный физик.

    А.ОНОШКО: Хочет доску повесить?

    С.ДОРЕНКО: И он хочет повесить где-то доску, что вот его папа учёный. Ну и всё. А зачем это?

    А.ОНОШКО: Это, по-моему, ужасно глупо. Ну, неважно. Я просто лишена этих чувств.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. 73-73-948. Каковы соображения Кадырова, мне интересно? Вот я, честно говоря… У каждого есть папа, был папа. И все хотят как-то, может быть, завесить все города досками про то, что у них был папа, но мы как-то довольствуемся интернетом, в смысле — Facebook. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Ну, это же нормально…

    С.ДОРЕНКО: Что? Простите, я вас плохо слышу. Он говорит через какую-то трубу. Зачем он так говорит? Я не знаю. Я напишу «странный звук». Нет, я просто напишу «странный», я не напишу про звук. Так, секундочку. Дайте-ка мне его пометить. Всё. Хорошо. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. А вам не кажется, что… Меня зовут Игорь. Извините, не представился.

    С.ДОРЕНКО: Да, это хорошее имя. Прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вам не кажется, что иногда, так сказать, наши желания не совпадают с нашими решениями? Может быть… Как вам объяснить?

    С.ДОРЕНКО: У вас есть дети?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, есть.

    С.ДОРЕНКО: Говоришь: «Ты сказала: “Сварить гречневую кашу”. А теперь не хочешь есть». Нет, ну правда. Ребёнка спрашивают: «Что ты хочешь?» Она говорит: «Хочу гречневую кашу». Ты варишь, а она не хочет. Значит, надо заставлять, наверное, потому что у вас ничего не осталось, кроме чёртовой гречневой каши. Правильно? Вы же не «Доширак» будете ребёнку давать. Так же и с народами.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так мысль-то у меня такая. Может быть, это даже не Кадырова была мысль и решение. Как бы ему предложили, а он согласился, понимаете.

    С.ДОРЕНКО: А, Полтавченко решил лизнуть сам?

    А.ОНОШКО: Да. Потому что за молодыми будущее, а Полтавченко, может быть, теряет вес какой-то.

    С.ДОРЕНКО: Да, совершенно верно. Мы должны заискивать перед молодыми.

    А.ОНОШКО: Правильно.

    С.ДОРЕНКО: Ты знаешь эту мою главную мысль?

    А.ОНОШКО: Какую?

    С.ДОРЕНКО: Но я её повторяю теперь редко. Мы должны заискивать перед тридцатилетними, потому что это они понесут нас в белых тапочках, пиная…

    А.ОНОШКО: Да, совершенно верно, правильная мысль и очень прозорливая.

    С.ДОРЕНКО: Поэтому я лично заискиваю перед тридцатилетними. Я считаю, что тридцатилетние — это те, кто понесут меня на погост, поэтому я должен перед ними заискивать.

    А.ОНОШКО: Да, вы совершенно правы. И до погоста они, может быть, ещё с вами понянчатся немножко. Вот это самый основной интерес, мне кажется.

    С.ДОРЕНКО: (Смех.) Конечно, конечно. Нет, я думаю, меня на погост понесут тридцатипятилетние уже. Тридцатилетние идут к чёртовой матери! Всё, валите отсюда! Тридцатипятилетние, я перед вами буду заискивать, конечно, естественно. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Доброе утро. Меня зовут Юрий, Подмосковье. Я предлагаю по поводу моста Ахмата Кадырова в Питере: в городе Грозном поставить мост и назвать его именем генерала Ермолова.

    С.ДОРЕНКО: Ермолов был красавец

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это было бы очень культурно тоже со стороны чеченцев. Спасибо.

    С.ДОРЕНКО: Ну нет. Вы-то понимаете, что этого не будет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему этого не будет? Предложить Рамзану Кадырову.

    А.ОНОШКО: Слушайте, а почему мы все…

    С.ДОРЕНКО: Оцените вероятность. Ноль процентов. Ну, оцените вероятность.

    А.ОНОШКО: Я не понимаю на культурном, на цивилизационном уровне вот этой иронии на самом деле совершенно, потому что действительно Россия занималась экспансией по большому счёту, расширением, то есть развитием за счёт экспансии.

    С.ДОРЕНКО: Можно я тебе объясню? Давай вернёмся.

    А.ОНОШКО: И сейчас выставляем на вид, что наши генералы там, «а давайте назовём»…

    С.ДОРЕНКО: Подожди. «Россия занималась экспансией». Эта фраза нуждается в некотором пояснении, Настя. Россия занималась созданием себя в условиях, когда в Дербенте, например… Ну, это я совсем уж закопался далеко в историю, но в Дербенте (может быть, ты не знаешь об этом) была арабская крепость. Дербент была арабская крепость, то есть арабы стояли в Дербенте. Это рядом с Махачкалой. Дербент — это Дагестан. Может быть, слышала?

    А.ОНОШКО: Я знаю.

    С.ДОРЕНКО: Это арабская крепость, понятно?

    А.ОНОШКО: Да, понятно.

    С.ДОРЕНКО: Это я совсем далеко закопался. Ты хочешь, чтобы Россия ждала, когда в Воронеже будет арабская крепость, а потом наконец в Подольске арабская крепость, и наконец в Костроме арабская крепость? Нет, Россия так жить не может — и правильно делает.

    А.ОНОШКО: Вот если бы Россия на границе Воронежа начала воевать…

    С.ДОРЕНКО: Слушай меня. Кавказ, в сущности, был ареной взаимоотношений ни с какими не чеченцами, не упаси боже, ни с какими не дагестанцами, множества народов Дагестана… Я никого не хочу обидеть, а просто пытаюсь объяснить. Взаимоотношений с этими чудесными людьми никаких не было вообще, ноль. Взаимоотношений было ноль. Взаимоотношения на Кавказе были сначала с Персией во времена Грибоедова. С Персией.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: А затем — с Турцией во времена кавказских войн. Ни с чеченцами, ни с ингушами, упаси господи, ни с карачаевцами никаких отношений не было ни разу, вообще никаких отношений!

    А.ОНОШКО: Не были целью, а были средством. Понятно.

    С.ДОРЕНКО: Они никакой целью не были — ни экспансии, ничего. Не надо выдумывать никакой экспансии. Пёрла Турция… Нет, сначала…

    А.ОНОШКО: Но сражались мы на их территории, не на своей.

    С.ДОРЕНКО: Секундочку! И очень правильно делали.

    А.ОНОШКО: Это точно.

    С.ДОРЕНКО: Очень правильно делали, потому что лучше идти на Турцию не под Воронежем и Подольском, а лучше идти на Турцию ближе к Турции. Правильно? Значит, очень правильно русские делали, гениально русские делали. А теперь слушай меня. С Ираном были отношения, с персюками. Мы из-под персюков спасли грузин. То ли мы, то ли раньше… Я помню, что Багратиды верно служили персюкам, но потом мы их спасли, этих Багратидов — за что они сейчас нам неблагодарны и плюют на нас. Хорошо. Значит, слушай. Мы их пришли спасать. А затем мы спасали народы Северного Кавказа от Турции, от захватнической наглой экспансионистской позиции Турции. Мы спасли народы Северного Кавказа! И ты это называешь экспансией? Я не понимаю, про что ты говоришь.

    А.ОНОШКО: А почему тогда генералу Ермолову не поставить памятник, раз он спас?

    С.ДОРЕНКО: Он спас, безусловно. Что он сделал? Он спас от турецкой экспансии

    А.ОНОШКО: Тогда давайте закажем Церетели и поставим на вершине какой-нибудь горы Ермолова.

    С.ДОРЕНКО: Ну и хорошо! Прямо на Эльбрус!

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Но на льду он может не устоять и поскользнуться.

    А.ОНОШКО: Километр высотой, чтобы было видно из космоса инопланетянам.

    С.ДОРЕНКО: Понимаешь, о чём я говорю? С экспансией я покончил вопрос, правильно?

    А.ОНОШКО: Хорошо, да. Я не могу ничего вообще сказать.

    С.ДОРЕНКО: С экспансией я покончил вопрос. И как только мы поползём… Внимание! Как только мы поползём… Например, у нас начнут дрожать коленки, то тотчас найдётся кто-то, кто влезет. Знаешь, это как? Представь себе, что ты в наполненном автобусе. И представь себе, что ты начинаешь отступать куда-то…

    А.ОНОШКО: На улицу.

    С.ДОРЕНКО: Нет, в кабину водителя.

    А.ОНОШКО: Обратно воткнуться будет тяжело, я понимаю.

    С.ДОРЕНКО: Обратно, мать, не влезешь никак. Ну никак не влезешь, потому что на тот квадратный сантиметр, который ты уступила, залезет кто-то другой, потный дядя с вонючими подмышками — и ты никак назад не отвоюешь. Понятно? Никак. Тяжело будет. Придётся взорвать весь автобус. Поэтому надо там, где стоишь, стоять. Стоять и не двигаться. И коленки не должны дрожать. Настя, я тебя учу этому давно, а у тебя они продолжают дрожать.

    А.ОНОШКО: Я, в отличие от многих, совершенно не против того, чтобы назвать мост именем Ахмата Кадырова. Вообще не вижу проблемы.

    С.ДОРЕНКО: Ты — за?

    А.ОНОШКО: Мне всё равно.

    С.ДОРЕНКО: Господи! А почему тогда столько пересудов?

    А.ОНОШКО: О чём речь? Я даже не знаю, почему решили, что я против.

    С.ДОРЕНКО: Столько пересудов! Я не понимаю. Ну, я прочитаю, как это произошло. Губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко подписал постановление о присвоении безымянному мосту (мост был безымянный, оказывается) в городе названия в честь первого президента Чечни Ахмата Кадырова, — сообщает «Фонтанка» со ссылкой на собственные источники. Всё. Никто не будет ничего обсуждать. Дело сделано. И народятся дети, которые будут считать это нормальным. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Да, Абдул. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, Дербент — это слово персидское: «дер» — это «дверь», а «бент» — «засов».

    С.ДОРЕНКО: Ну, там были арабы однажды, там когда-то были арабы.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, источники персов говорят, что это их город. Помните, Сергей, Аркадия Гайдара? Помните «Тимура и его команду»?

    С.ДОРЕНКО: Книжку помню.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда появился последний Гайдар, говорили: «А это внук того Гайдара». Вот пройдёт время, появятся новые Кадыровы, и скажут: «Они внуки и правнуки того Кадырова». А что Кадыров? Ну, он есть как история. И будет только так. Мне кажется, это сделан фундамент на будущее со стороны Рамзана.

    С.ДОРЕНКО: Ну, наверное. Но вы думаете, что он продавил или Полтавченко сам лизнул?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Полтавченко больше делать нечего было? Естественно, продавили.

    С.ДОРЕНКО: Продавили?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я считаю так. Но, с другой стороны, за мостом будут смотреть, хорошо будут смотреть.

    С.ДОРЕНКО: А там, честно говоря, смотреть нечего, потому что он на окраине где-то.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Покрасят, будут проводить какие-то… Будут всегда об этом помнить.

    С.ДОРЕНКО: А, смотреть в этом смысле? Прекрасно! Спасибо вам большое. «Мост на площади Минутка назвать именем генерала Романова». А на площади Минутка разве есть мост? Я вот был на площади Минутка и моста… А, вы имеете в виду… Я был на площади Минутка, и там нет ничего подобного. А зачем Романова? Почему Романов вам нравится? Романов — не бесспорный. Вот Булга́ков (или Булгако́в, как его фамилия правильно?), который брал площадь Минутка в конце января — в первых числах февраля 2000 года. Я его видел там. В момент взятия площади Минутка я был на площади Минутка. И как раз Булгаков — фамилия генерала, который брал площадь Минутка. Может быть, его увековечить как-то? Хотя он жив, он молодцом, здоров и всё такое, насколько я понимаю. «В движении».


    В ДВИЖЕНИИ

    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Четверг, 16 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Сегодня 61 год Чубайсу. Мне говорят, что надо поздравить Чубайса.

    А.ОНОШКО: Всего 61? Я думала — 161.

    С.ДОРЕНКО: 61. Ну, в прошлом году было 60. Правильно я говорю? Нет?

    А.ОНОШКО: Такой молодой ещё.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. И Чубайс — такой молодой, и юный Октябрь впереди! Да?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: 61. А зачем поздравлять, когда 61? Это так, проходная дата. 63 — это я понимаю. Вот 63 — это важно.

    А.ОНОШКО: Тройка!

    С.ДОРЕНКО: 63 — это 9 в сумме. Да, тройка зелёная. 9 — в сумме 6 и 3. Следующий значимый возраст — 72. Затем, как ты помнишь, 81 — очень важный и значимый возраст.

    А.ОНОШКО: А потом?

    С.ДОРЕНКО: 90, мать.

    А.ОНОШКО: А потом?

    С.ДОРЕНКО: 99.

    А.ОНОШКО: А потом?

    С.ДОРЕНКО: 108. Всё, дальше жизнь не должна продолжаться, это уже будет ошибка природы. 116 — это уже ошибка природы. Надо жить 108, вот и всё.

    Про губернаторов и их волю. Мы только что говорили о Полтавченко и о Рамзане Кадырове. На самом деле это люди очень энергичные и энергетичные. Смотри, ещё только должен был войти на Сахалине в дом культуры губернатор, ещё только должен был войти… Встреча губернатора Олега Кожемяко с населением должна была начаться в среду в 18:00. Представь себе, что зал полон, в райке нетерпеливо плещут и всё такое. Понимаешь, да?

    А.ОНОШКО: Да, или за блюдами. Олег Кожемяко?

    С.ДОРЕНКО: Зачем тебе Олег Кожемяко?

    А.ОНОШКО: Я сейчас хочу о нём что-нибудь…

    С.ДОРЕНКО: В местный дом культуры пришли сотни людей! Это наверняка брехня, потому что такие типичные советские дома культуры вмещают 200 человек. Я много провёл встреч с избирателями в 2003 году, когда я агитировал за коммунистов.

    А.ОНОШКО: И знаете. А может быть, это новый дом культуры?

    С.ДОРЕНКО: За коммунистов я агитировал в 2003 году. Пришли сотни людей? Не могут они туда поместиться.

    А.ОНОШКО: Похожий на стадион.

    С.ДОРЕНКО: Не надо врать! Там 200 человек. Хорошо, неважно. За десять минут до начала, когда Олег Кожемяко уже двигался в сторону этого дома культуры, сначала загорелся угол сцены, затем вспыхнули шторы, гардина огромная…

    А.ОНОШКО: Какая красота!

    С.ДОРЕНКО: Шторы вот эти… не шторы, а кулисы, я бы сказал.

    А.ОНОШКО: И все силились понять, часть ли это представления.

    С.ДОРЕНКО: Воспламенились кулисы.

    А.ОНОШКО: Декорации.

    С.ДОРЕНКО: И он, как Мать Драконов, вышел с обнажённым бюстом! (Смех.)

    А.ОНОШКО: А мне кажется, в чёрном плаще он вышел.

    С.ДОРЕНКО: «Дотракийцы! Хотите ли вы, дотракийцы, идти от победы к победе?!»

    А.ОНОШКО: Ой, какая красота! Они бы хотели, я думаю.

    С.ДОРЕНКО: И они такие: «А-а-а-а-а!» И он сидел на драконе, я думаю. Ну, что-то такое было. А? Это очень клёво.

    А.ОНОШКО: Ну, он же воспользовался этим?

    С.ДОРЕНКО: С какой стати воспламенился угол сцены, ты можешь объяснить? Я понимаю, когда воспламеняется оборудование. Я понимаю, когда воспламеняется урна.

    А.ОНОШКО: Мне кажется, это шутки иностранного консультанта.

    С.ДОРЕНКО: Да, может быть, кстати. Но, может быть, там сам Олег Кожемяко такой?

    А.ОНОШКО: Я вот смотрю на его фотографию…

    С.ДОРЕНКО: Спасибо Собянину! Хоть он, заходя, ничего не воспламеняет, а наоборот — оледеняет всё.

    А.ОНОШКО: Он просто перекапывает всё, спиливает деревья и всё такое.

    С.ДОРЕНКО: Нет, наоборот — сажает! Зачем же ты…

    А.ОНОШКО: В Лужниках спилили сотни шестидесятилетних огромных деревьев с кронами, которые мы больше не увидим.

    С.ДОРЕНКО: Тебе кажется, мать.

    А.ОНОШКО: Мне не кажется, а я знаю точно, что их спилили. Вот они лежали, пни там стоят до сих пор.

    С.ДОРЕНКО: Ты знаешь точно?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Вселенная расширяется, чёрные звёзды, чёрные ямы и чёрные дыры находят друг на друга! И тебе жалко каких-то поганых десять деревьев? Боже мой, как не стыдно!

    А.ОНОШКО: Ну, сотня.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, сотня. А что такое сотня в размере Вселенной? Подумай об этом. Чёрные дыры сейчас (одна — 36 Солнц, другая — 22 Солнца) крутятся…

    А.ОНОШКО: Если бы воспламенялась сцена при Собянине, я бы поостереглась критиковать.

    С.ДОРЕНКО: Слушай меня. Мы летим в чёрную дыру размером в 22 Солнца, например, или 36 Солнц, и Настя кричит: «Спилили деревья!» Настя, можно не смешить людей?

    А.ОНОШКО: Тех самых людей, у которых зажигаются сцены перед их выступлениями?

    С.ДОРЕНКО: Это же пыль, это звёздная пыль! Настя, как тебе не стыдно? Давай говорить о футболе.

    А.ОНОШКО: Опять?

    С.ДОРЕНКО: А что? А почему нет?

    А.ОНОШКО: А что там случилось с тех пор, как…

    С.ДОРЕНКО: Мы вчера проиграли.

    А.ОНОШКО: Мы проиграли.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, товарищи, кто смотрел футбол? Расскажите нам, пожалуйста, про футбол — ну так, подробненько.

    А.ОНОШКО: Каково было зрелище.

    С.ДОРЕНКО: Подробненько: по левому флангу бежит Пропердыкин, например, а по правому бежит Шлёпнога — тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ-тыдыщ! Через секунду.

    А.ОНОШКО: И вот сейчас голевой момент!


    С.ДОРЕНКО: Действительно интересно, что там на футболе, товарищи. Расскажите нам про футбол. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Александр. Ну что? Как всегда, как обычно — проиграли. Ничего не изменилось.

    С.ДОРЕНКО: Как обычно, проиграли. Нет, мы же там забили один гол.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, он ничего не значит. А игра — вообще ноль.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, а какие наши перспективки?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Перспективки? Тоже ноль.

    С.ДОРЕНКО: Перспективки — ноль.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как вы говорили: болельщики — чемпионы, а футболисты — ноль.

    С.ДОРЕНКО: Да, болельщики — чемпионы, а футболисты — ноль. «Убогое зрелище! — говорит мне Сергей. — Что тут добавить?» Секундочку. «Здравствуйте. Когда исполняется 60 лет, нужно высказывать сочувствие», — говорит Семён. Не знаю. А 61 вообще никого не волнует. «Кожемяко — приморский бандюган из девяностых», — думает Игорь. Не знаю, надо спросить у Кожемяко самого.

    А.ОНОШКО: Как он думает.

    С.ДОРЕНКО: Почему-то воспламеняется угол сцены моментально, когда человек подъезжает к зданию. Значит, он всё-таки Отец Драконов.

    А.ОНОШКО: Хотите два слова про Кожемяко?

    С.ДОРЕНКО: Ну, скажи.

    А.ОНОШКО: Работал мастером на Приморской ГРЭС, служил в армии. В 1987 году основал кооператив.

    С.ДОРЕНКО: Я и говорил, что он связан. Вот тебе — ГРЭС. И там его укусил реактор…

    А.ОНОШКО: А знаете, чем занимался кооператив?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не реактор, а знаешь, что? Турбина ГРЭС укусила его — и он приобрёл сверхспособности, как человек из комиксов.

    А.ОНОШКО: Он основал кооператив по выращиванию и продаже цветов.

    С.ДОРЕНКО: Черемши, нет? А, цветов.

    А.ОНОШКО: Цветов.

    С.ДОРЕНКО: Молодец какой! Правильно, там далеко.

    А.ОНОШКО: А позже стал производственно-пищевым объединением (ППО) «Приморское».

    С.ДОРЕНКО: О чём это говорит? О том, что он разбирается в почвах, в пестиках.

    А.ОНОШКО: А потом он стал председателем совета директоров «Преображенской базы тралового флота».

    С.ДОРЕНКО: Настя, ты пытаешься уйти от футбола, я знаю. Почему-то тебя мутит от футбола. Её мутит от футбола!

    А.ОНОШКО: Раз! Раз! У меня невозможно отобрать мяч!

    С.ДОРЕНКО: На некоторое время уколите ей что-нибудь! Санитары, в студию!

    А.ОНОШКО: Я, в отличие от многих, каждый день играю в футбол с сыном.

    С.ДОРЕНКО: С сыном? Санитары, в студию! Уколите чем-то Настю, и мы поговорим хотя бы 15 минут о футболе. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Это Сергей, который вам писал.

    С.ДОРЕНКО: Ну, что мы имеем с гуся?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы просто проиграли, это спорт. Теперь осталась одна игра, которую надо сыграть красиво и свободно.

    С.ДОРЕНКО: С Уэльсом? Хорошо, а с Уэльсом мы можем выиграть, например, 4:0 — и опять выйти наверх?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можем выиграть. Наверное, даже выиграем. Но там всё будет зависеть от сегодняшней игры Уэльса.

    С.ДОРЕНКО: С Англией. Извините, Сергей. Ребята, я хочу вам зачитать «Газету.Ru». Я не настолько умный чувак, но я прочитал в газете большой расклад. Вот давайте я вам прочитаю, ребята, прежде чем говорить.

    Как России выйти в плей-офф Евро-2016? А она может. Да, может выйти. Чёрт! Где это у меня? Чёрт! Сохранилась только первая страница. Ну, это же кошмар. Секундочку. Сейчас я вернусь тогда к этому. Секундочку. Мне очень важно вернуться в браузер. Есть на «Газете.Ru» (а я её найду сейчас) статья, которая рассказывает самым подробным образом, как мы можем туда выйти. «За строительством моста в Крым наблюдаем с пляжа». Чёрт, я её потерял. Вот! Нашёл, нашёл, нашёл! Читаю, всё. А почему у меня сохранилась только первая страница? Очень глупо. Зато теперь у меня есть вся статья.

    Сборная России по футболу по итогам двух туров группового этапа Евро-2016 занимает последнее почётное место с одним очком. Последнее! Хуже нас никого в группе нет. Пока. Почему? Мы в засаде. Мы в засаде, Настя! Однако подопечные Слуцкого сохраняют шансы на выход в плей-офф с любой строчки в квартете. Хо-хо! Дальше идёт наука. Если Россия займёт первое место в группе… Секундочку. Ну послушайте меня! Я серьёзно говорю. Если Россия займёт первое место в группе…

    А.ОНОШКО: Это в каком случае? Если все остальные передерутся?

    С.ДОРЕНКО: Ты же советский человек. Займёт — и всё. Такой вариант остаётся возможным. Как мы можем занять первое место? Внимание! Если мы обыграем Уэльс с хорошими мячами, а все остальные матчи группы завершатся вничью. Все матчи вничью. Английская команда играет вничью со всеми, словаки играют вничью, а мы набиваем Уэльс, сильно набиваем.

    Дальше. Англия окажется тогда последней командой с тремя очками (если они сыграют все матчи вничью, а мы сильно обыграем Уэльс), а Россия, Словакия и Уэльс будут иметь по четыре балла, и Россия будет на первом месте. Это спекуляция в «Газете.Ru», пожалуйста. После этого для распределения первых трёх мест придётся считать количество очков, и здесь будет равенство — у каждой команды будет по одной победе и одному поражению. Следующим критерием выступает разница забитых и пропущенных мячей. И тут-то Россия может выбиться в лидеры, потому что Словакия точно будет иметь нулевую разницу, у Уэльса пока «+1», а у россиян — «−1». Валлийцам надо забить на два мяча больше, и тогда в случае ничьих в двух других командах первое место в группе B обеспечено Артёму Дзюбе и его компании. Понятно, что мы можем, наколотив много мячей… Но тут всё зависит от всех команд. Вот если бы Леониду Слуцкому отдать все команды в группе, чтобы он их всех наставлял, то мы могли бы выйти на первое место, мне кажется.

    А.ОНОШКО: Какая-то очень сложная аппаратная игра. То есть нам остаётся сидеть и ждать, пока эти перегрызут друг друга, и, может быть, мы станем первыми, а глядишь — станем и чемпионами.

    С.ДОРЕНКО: А ты говоришь… Это же византийская политика, мать, тончайшая, не доступная среднему уму. Теперь — второе место. Сейчас я рассказал, как Россия займёт первое место. Теперь — второе. А ты запоминай всё время. Второе место тоже открывает хорошие возможности для продолжения борьбы. Стать вторыми куда реальней, чем первыми. Что нужно нам для того, чтобы стать вторыми?

    А.ОНОШКО: А чтобы последними стать, нам что нужно?

    С.ДОРЕНКО: Победа над Уэльсом. Нам нужна победа над Уэльсом с хорошими мячами, много забить надо, с хорошими голами. При этом нужно, чтобы сам Уэльс проиграл Англии сегодня. Нужно надеяться на то, чтобы Уэльс проиграл Англии сегодня, а мы бы настучали им 4:0, например. Понимаешь? Вот так надо.

    Если Англия обыграет Уэльс, то появляется два варианта — Словакия должна победить Уэльс с нужным для россиян счётом, или англичане должны победить Уэльс, и неважно с каким счётом. Если Англия и Уэльс сыграют сегодня вничью, то Россия практически точно станет второй — исключением станет только уже описанный в первом параграфе вариант с ничьей у Англии со Словакией. Тогда придётся считать мячи. Если же Россия обыгрывает Уэльс, но сам он перед этим отберёт три очка у Англии, то и тут надежды на второе место не потеряны — надо будет поддержать англичан в матче со Словакией.

    А.ОНОШКО: Это долгая и утомительная настольная игра, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Теперь дальше, теперь дальше. Это абсолютные шахматы! Мать, это шахматы. Ты думаешь, что футбол — это 22 бугая? Нет, смотри, это шахматы.

    Россия займёт третье место, например, — ещё один вариант рассчитывается в «Газете.Ru» сегодня. Чтобы пробиться в 1/8 финала с третьего места в группе, нужно при этом обогнать хотя бы две команды из других квартетов, которые довольствуются этой позицией. Как это сделать, пока сказать сложно — второй тур только стартовал, а просчитать варианты, когда у большинства команд ещё не сыграны по два матча, слишком сложно. Сколько же тогда нужно очков, чтобы попасть в плей-офф с третьего места? За ответом мы пока можем обратиться только к истории, — пишет «Газета.Ru» и начинает рассказывать про Куликово поле и всякие другие истории, про Будулая. К чему вся эта прелюдия? К тому, что даже с двумя очками Россия будет иметь теоретические шансы… То есть у нас масса вариантов, товарищи!

    Голосуем! Скажите, пожалуйста, мы выйдем в плей-офф, чтобы это ни значило?

    А.ОНОШКО: А что значит «плей-офф»?

    С.ДОРЕНКО: Что бы это ни значило!

    А.ОНОШКО: Это значит хорошо или плохо?

    С.ДОРЕНКО: Настя…

    А.ОНОШКО: Мы продолжаем сидеть и ждать, пока все друг другу надерут одно место.

    С.ДОРЕНКО: Настя! Что бы это ни значило, я задаю вопрос.

    А.ОНОШКО: Мы выйдем!

    С.ДОРЕНКО: Мы выйдем в плей-офф? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Пожалуйста, проголосуйте.

    А.ОНОШКО: Мне кажется — нет.

    С.ДОРЕНКО: Нет, нет, нет… Пока в основном «нет». Нет, нет, нет… 11… 13 процентов, что выйдем. 15 процентов… Ну давайте, ну давайте. Мы выйдем в плей-офф, в чёртов плей-офф, мы выйдем, да — 14 процентов сейчас… 13 процентов. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Гоша.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Гоша.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Эффект каждый раз на мундиале один и тот же.

    С.ДОРЕНКО: Но это же не мундиаль, а это Европа.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да. На крупных соревнованиях, в которых участвует сборная России. Мой руководитель свернул вчера в 3:15 все совещания и быстро убежал с портфелем смотреть футбол.

    С.ДОРЕНКО: Слушайте, а у нас вчера гости на «Баррикады» спрашивали, могут ли они приехать к 16, сесть в редакции и смотреть футбол.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот. Вы понимаете, да?

    С.ДОРЕНКО: Да, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть ажиотаж всегда трогательный. И меня это очень огорчает.

    С.ДОРЕНКО: Почему огорчает?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что люди верят каждый раз, а получается, что наши ребята всё-таки недостаточно сильно подготовились, я думаю, морально.

    С.ДОРЕНКО: Каждый раз верят. Каждый раз верят, но точно знают правду. Понимаете, это такая вера. Это примерно, когда идёшь в казино, у тебя есть вера и в то же время точное ощущение правды. Помните присказку про солдатскую смекалку рядового Иванова? Нет? Ну, рядов Иванов занял энскую высоту. На рядового Иванова ползут пять немецких танков. Рядовой Иванов поискал вокруг себя и понял, что у него патроны кончились, а гранат нет ни одной. «Всё кончено», — смекнул рядовой Иванов. И не подвела рядового солдатская смекалка. Понимаете? Мы точно понимаем, чем дело кончится, точно понимаем, но солдатская смекалка нас не подводит.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наверное, Сергей, вчерашний вариант (извините, вас перебью ещё раз) — избить англичан и уехать домой.

    С.ДОРЕНКО: С загадочным видом уехать — и всё.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А могли выйти с первого места в группе, да.

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что и уэльсцев вы можем избить с таким же успехом. Нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, попробовать стоит.

    С.ДОРЕНКО: (Смех.) Какой кошмар! Настя, мой видос про это на YouTube набирает какие-то рекордные просмотры, и в Lenta.ru тоже. А?

    А.ОНОШКО: Ещё бы.

    С.ДОРЕНКО: Серьёзно. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Вот я вам перечислил варианты, при которых мы можем победить и выйти на первое место в группе даже.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, мы можем победить, конечно, но только чугунные задницы Игнашевича и всей остальной компании надо убирать. Центр поля провалили. Вот этого немца взяли из «Шальке 04», гражданство дали, а мы про него ничем не знаем, и он ничем не отличился. Как мы играем такой командой — вообще непонятно.

    С.ДОРЕНКО: А на фоне других ничем и не хуже вроде этот немец, а?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И не лучше ничем. Инициативы — ноль, мастерства — ноль.

    С.ДОРЕНКО: И не лучше, и не хуже. Это когда стадо меринов бегает по полю — не жеребцы, не кобылы, а мерина́, кастрированные жеребцы.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мерина́, правильно вы сказали. А мерина потому, что инициативы нет. Они никого и ничего не хотят.

    С.ДОРЕНКО: Они — мерина.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, мы проигрываем, нам надо вперёд идти, а они стоят, поперёк поля мячик катают в своей зоне и никуда не торопятся.

    С.ДОРЕНКО: Если бы мы с вами стояли на балконе где-то в поместье, где есть лошади, мы бы увидели небольшой табун кобыл в корале, в загоне, в леваде. Мы бы видели: одна — игручая, другая — такая, третья — строгая. И вы бы выбирали себе лошадь для поездки. Я бы сказал: «Вот с этой осторожно. А эта — сладка, ласковая, вся гибкая». И мы бы смотрел на табун жеребцов. Я бы сказал: «Этот — драчливый. Этот всё время шланг свой разворачивает. Этот — кусачий. Этот всё время свичит, становится на задние…»

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А я бы мерина взял. Я бы сказал: «Вы знаете, Сергей, я кататься не умею, поэтому поеду на мерине. Он меня тихо повезёт, медленно, никуда не торопясь».

    С.ДОРЕНКО: Вот! Конечно. А в третьем загоне стояли бы мерина. И мы бы сказали: «Мерина? А какие они?» И мы бы сказали: «Да все одинаковые абсолютно. Мерина все одинаковые». Это и есть русская команда по футболу. «Скажите, пожалуйста, среди этих меринов какую лошадь выбрать? Какие они?» — Настя меня спрашивает. Я говорю: «Настя, в общем, всё равно».

    А.ОНОШКО: Они — как пони. Они безопасные.

    С.ДОРЕНКО: Нет, пони злющие!

    А.ОНОШКО: Да вы что?

    С.ДОРЕНКО: Ой, на поня́х страшно!

    А.ОНОШКО: На пони тяжело?

    С.ДОРЕНКО: На понях страшно, дорогая. Мерина́ лучше поне́й. У-у-у!

    А.ОНОШКО: Да? А вы ездили когда-нибудь?

    С.ДОРЕНКО: На понях?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Но меня предупреждали.

    А.ОНОШКО: А как они могут?

    С.ДОРЕНКО: А потом, ты же помнишь, дочка Ретта Батлер погибла на пони. Ты разве не помнишь этого?

    А.ОНОШКО: Нет.

    С.ДОРЕНКО: Дорогая моя! «Унесённые ветром».

    А.ОНОШКО: А, в этом смысле?

    С.ДОРЕНКО: Да, в этом смысле.

    А.ОНОШКО: Ну, ладно.

    С.ДОРЕНКО: С поня́ми будьте осторожны, я вас очень прошу. Они злющие. «Мал клоп, да вонюч» — говорит народная мудрость.

    А.ОНОШКО: Может вскочить и понести ребёнка? Что может сделать пони?

    С.ДОРЕНКО: Про маленькие существа говорил мне когда-то Владимир Яковлев, отец Яковлева, основатель «Общей газеты» и так далее. Владимир Яковлев говорил мне всегда: «Не люблю маленьких мужчин — у них сердце близко к жопе». Это относится к поням тоже. У маленьких лошадок сердце близко к жопе. Зачем? Ни в коем случае! Только больших меринов, вот таких тупых скотов, как наши футболисты. В хорошем смысле! Я никого не хотел обидеть. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Это радио?

    С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте. Это радио.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Знаете, что хотел сказать? На Волоколамке, когда с Ленинградкой она на разветвление идёт, здесь ремонт, прямо на въезде на Волоколамку. И блок лежит в крайнем левом ряду, бетонный блок выступает на метр на проезжую часть.

    С.ДОРЕНКО: И приходится шарахаться? Ладно, спасибо большое. Я сейчас позвоню. Где она съезжается с Ленинградкой? А! Но большой пробки здесь я не вижу. Я вижу на карте ремонтную зону. «Егор Яковлев». Да, Егор Яковлев, спасибо. Папа Владимира Егоровича. Владимир Яковлев, который создавал «Коммерсантъ», Володя Яковлев. А это его папа — Егор Яковлев. Да, спасибо большое. Большой человек, огромный мужчин, не пропустивший ни одной юбки, как говорят о нём всегда очень поощрительно, и в частности давший мне кредит на квартиру в 1992 году. Он дал мне 42 миллиона рублей. Это не шутка. Это был весь фонд всего Гостелерадио СССР на покупку квартир за год, и он отдал его одному мне почему-то. Это странно.

    Ну, хорошо, давайте вернёмся к футболу. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Так какие наши шансы? Давайте шансы обсудить в футболе. Настя скучает.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, шансов-то не особо много. Смотрите, нам вчера забил человек, который играет за футбольную команду из Ката́ра.

    С.ДОРЕНКО: Ка́тар.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ката́р — это, наверное, антифутбольная страна в принципе. Я, честно говоря, даже не знаю… Ну, шансы вообще, по идее, всегда 50 на 50, но с нашей сборной это 10 на 90, если честно.

    С.ДОРЕНКО: Тест на блондинку помните? Вы говорите — 50 на 50. Ну, какие 50 на 50? Скажите, с Уэльсом какие наши шансы? Ну, не 50 на 50, нет. Скажите.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хорошо. Значит, 10 на 90.

    С.ДОРЕНКО: 10 на 90? То есть у нас есть 10 процентов шансов, что наши тупые мерина́ что-то такое, прогуливаясь, там сделают?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По большому счёту — да. У нет Евсеева, как в 2004-м, чтобы он отмочил что-нибудь или прокричал известную фразу на камеру в конце. Так что мне кажется, что у нас 10 на 90.

    С.ДОРЕНКО: 50 на 50. Вы помните этот анекдот про динозавра и блондинку, да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет.

    С.ДОРЕНКО: Ну, откуда берётся эта фраза «50 на 50 всегда»? Это фраза про блондинку. Её спрашивают: «Скажите, пожалуйста, уважаемая блондинка, если вы сейчас выйдете на улицу, какой шанс, что вы встретите динозавра?» Она говорит: «Ну, примерно 50 на 50. Всегда же 50 на 50». Ей говорят: «Объясните». Она говорит: «Ну, либо встречу, либо — нет».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, резонно.

    С.ДОРЕНКО: (Смех.) «Либо встречу, либо — нет». Так что всегда 50 на 50. Значит, 10 на 90 — вот какой шанс. А я думаю — 1 на 99! Какой шанс, что мы победим Уэльс? Настя, ты выписала 20 на 80, предыдущее голосование, или нет?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: А про что было голосование, ты хоть помнишь или нет?

    А.ОНОШКО: Э-э-э…

    С.ДОРЕНКО: Очень плохо! Двойка! Садись. Двойка. Мы быстро голосуем следующее голосование. 20 на 80 — выпиши. Я забыл, что это.

    А.ОНОШКО: Я вам отправляла, мне кажется, но почему-то не сохранилось.

    С.ДОРЕНКО: Да? Ну, хорошо, может быть, не знаю. Поехали. Скажите, какой шанс, что мы победим с разгромным счётом Уэльс и выйдем в плей-офф?

    А.ОНОШКО: А! «Выйдем ли мы в плей-офф?» — предыдущее.

    С.ДОРЕНКО: «Выйдем ли мы вообще в плей-офф?» 20 на 80.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Мы победим Уэльс в следующей игре? Да — 134-21-35. Проиграем — 134-21-36. Мы победим Уэльс в следующей игре, когда мы будем с Уэльсом? Это решающая схватка, которая наконец позволит нам избить сектор болельщиков и так далее. Ну, я не знаю, чем мы там будем заниматься.

    А.ОНОШКО: Мы победим Уэльс?

    С.ДОРЕНКО: Мы победим Уэльс? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Я-то знаю, что мы не победим, например. Ну, я знаю, но каркать не посмею!

    А.ОНОШКО: Потому что Уэльс непобедим?

    С.ДОРЕНКО: Нет, Уэльс победим, пожалуйста, сколько хочешь.

    А.ОНОШКО: Но не нами?

    С.ДОРЕНКО: Но не нами. Уэльс — это крошечная земелька, примерно, как Псковская область, а может, и меньше. Вот там они нам насуют по полной программе. Понятно? Вот эта крошечная маленькая земля.

    А.ОНОШКО: За счёт более внимательного отношения к людям, наверное.

    С.ДОРЕНКО: За счёт более внимательного отношения к работе. Футбол — это работа. 26 на 74… 27 на 73 — что мы победим Уэльс. Новости!


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    С.ДОРЕНКО: Мы привыкли к мельдонию, а его не дают, поэтому проигрываем без мельдония, Настёна.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Потому что нам горестно. Ну, ты к чему-то привыкаешь, не знаю, круассан с утра какой-нибудь есть или бутер с сыром. Привыкаешь, да?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Привыкаешь, привыкаешь, привыкаешь… А потом тебе говорят: «Да, но это запрещено!» Ты говоришь: «Но как? Почему? Я не понимаю. Всю жизнь ели бутер с сыром, маслица немножко». — «Да, но это запрещено!»

    А.ОНОШКО: По-моему, это всё ерунда. Очень просто отказаться, если ты хочешь чем-то заниматься.

    С.ДОРЕНКО: Нет! Так это же внезапно, Настя.

    А.ОНОШКО: Если вы мне скажете: «Настя, всё, как было, но кофе ты по утрам ты пьёшь. Приходишь на работу, работаешь, но без кофе».

    С.ДОРЕНКО: Ку-ку! Я знаю, что будет.

    А.ОНОШКО: Ничего не будет. Я буду приходить и спокойно заниматься.

    С.ДОРЕНКО: Мегера Степановна, да ты всех изведёшь.

    А.ОНОШКО: Кого?

    С.ДОРЕНКО: Не будешь ты спокойной.

    А.ОНОШКО: Кого я могу извести?

    С.ДОРЕНКО: Либо пойдёшь в переговорку, в гостевую спать, либо всех изведёшь, изсволочишься.

    А.ОНОШКО: Да нет!

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Что, я тебя не знаю?

    А.ОНОШКО: Это просто преувеличение какое-то.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Слушай меня. Наши прячутся от допинг-проб. Ты слыхала такую фигню? WADA сообщила о массовом уклонении россиян от взятия проб на допинг. WADA — это организация. Дабл-ю эй ди эй.

    А.ОНОШКО: Мы уже выучили за последние пару месяцев.

    С.ДОРЕНКО: Всемирное антидопинговое агентство опубликовало данные о массовом уклонении российских спортсменов от взятия допинг-проб. То есть они едят свой бутерброд с сыром и отказываются проходить анализ соответствующий. Более 700 проб были сорваны по разным причинам, в том числе из-за того, что спортсмены указывали в качестве места жительства военные городки, куда сотрудников лабораторий не пускали просто. Понимаешь?

    А.ОНОШКО: Интересно.

    С.ДОРЕНКО: В России приехало также Британское антидопинговое агентство. По просьбе WADA приехало UKDA, которое уполномочили брать пробы после закрытия в ноябре прошлого года Российского агентства. РУСАДА закрыли вообще. Приехало UKDA по просьбе WADA, чтобы они делали. В общей сложности оно провело 455 допинг-тестов российских спортсменов за этот период. В 49 из 52 положительных допинг-проб был мельдоний всё-таки (тот самый бутерброд с сыром знаменитый). В 736 случаях тесты их не удалось провести по тем или иным причинам. Допинг-офицеры сталкивались с ситуациями, когда российские атлеты не завершали забег… Внимание! Смотри, человек бежит. Ты бегала по стадиону когда-нибудь?

    А.ОНОШКО: Однажды.

    С.ДОРЕНКО: Бежишь по стадиону, бежишь.

    А.ОНОШКО: Бегу.

    С.ДОРЕНКО: Все бегут к финишу, а ты — к воротам. Внимание, это важно! Они не завершали свой забег. То есть они выходили. Тыньк! — появляется офицер WADA на трибунах — и ребята совершенно спокойно разворачиваются и бегут на выход. И дальше без остановки…

    А.ОНОШКО: А можно незаметно так сойти с дорожки?

    С.ДОРЕНКО: Нет, он бежит и бежит себе, но не на финиш, а куда-то в дверь — и побежал. А потом офицер WADA спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а вот где Иван Иванович Иванов?» Говорят: «Ну как же? Он в военном городке. Он сегодня в военном городке».

    А.ОНОШКО: «А вам туда нельзя!»

    С.ДОРЕНКО: «А вам нельзя туда», — и всё. Значит, не завершали свой забег и покидали стадион, стремясь избежать тестов, — сообщает WADA. По данным агентства, допинг-офицеры не смогли проверить участников чемпионатов России по тяжёлой атлетике во Владикавказе. Я напомню, Владикавказ — это на Кавказе. Ты знаешь, где это? Осетия. Им там просто сказали, что насуют по роже, мне кажется. Нет? Я не знаю как. Во всяком случае не дали проверить. А также греко-римской борьбе в Грозном. У них волосатые даже спины.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Даже спины! Я уже не говорю про руки и ноги. Даже спины волосатые. Всё волосатое! Сиськи волосатые. Всё волосатое. Ужас! Значит, смотри. Они говорят: «Какая ВАДА? Что ВАДА? Зачэм ВАДА? Что ты здэсь дэлаешь?» И всё. Их не пропускали в города проведения, ссылаясь на напряжённую обстановку.

    А.ОНОШКО: Ну, они могли просто подорваться на мине, например.

    С.ДОРЕНКО: Одна из спортсменок была уличена в попытке сдать пробу на мочу при помощи контейнера с предположительно чистой мочой, который был вставлен в её тело.

    А.ОНОШКО: Ну, понятно — выдавить из себя. Как бы пописать не той мочой, которая есть. Я поняла.

    С.ДОРЕНКО: То есть она вставила в тело? Ну, там же должна быть мягкая бутылочка?

    А.ОНОШКО: Очевидно, пакетик какой-то.

    С.ДОРЕНКО: Нет.

    А.ОНОШКО: Что «нет»?

    С.ДОРЕНКО: Как ты удержишь пакетик, дорогая?

    А.ОНОШКО: Ну, не знаю, я не занималась этим вопросом вплотную.

    С.ДОРЕНКО: Она ввела чистую мочу — в чём-то, в содержимом — внутриполостным образом в себя, в полость. И там же не видят — уретра или влагалище.

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: И она присела на глазах у офицера WADA и стала выдавливать из себя…

    А.ОНОШКО: А я думаю, знаете, как это определили?

    С.ДОРЕНКО: Можно я тебе скажу, как это сделать?

    А.ОНОШКО: По температуре.

    С.ДОРЕНКО: По температуре невозможно! Эта бутылочка была в неё всё время.

    А.ОНОШКО: Ну, она не могла, мне кажется, так прогреться.

    С.ДОРЕНКО: Она долго прогревала бутылочку! А теперь слушай. Она ввела внутриполостно бутылочку, присела пописать при офицере WADA — и из неё бутылочка вывалилась. Кхе-кхе! (Смех.)

    А.ОНОШКО: Вот это неудобно получилось.

    С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Слушайте. Одна из спортсменок была уличена в попытке сдать пробу на мочу при помощи контейнера с предположительно чистой мочой, который был вставлен в её тело. Жидкость из контейнера протекла на пол вместо специальной пробирки для анализа, после чего спортсменка попыталась выбросить контейнер (контейнер тоже выскочил) и подкупить сотрудника лаборатории. Слушай, она широким жестом такая: «Ну, хорошо! Раз так — десять долларов!»

    А.ОНОШКО: Да. Когда виноват, сразу начинаешь иногда агрессивно себя вести, напоказ.

    С.ДОРЕНКО: «Десять долларов! Нет, сто! Ну, хорошо, тысяча долларов!» Это очень смешно. Они бегают и бегают.

    А.ОНОШКО: Жизнь такая у профессиональных спортсменов.

    С.ДОРЕНКО: Товарищи спортсмены, ну что же вы такие стыдные, а? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Смешная история. Главное, чтобы эта история со спортсменкой не вчера после матча случилась, когда наших проверяли.

    С.ДОРЕНКО: Нет, это спортсменка, была девушка какая-то, это совершенно другое.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так а наши как играли замечательно?

    С.ДОРЕНКО: Нет, если наши будут внутриполостно контейнер прятать, то они в другую дырочку его спрячут.

    Отчёт также показал, что сотрудники Антидопингового агентства Великобритании столкнулись с запугиванием и угрозами высылки из страны вооружёнными проправительственными агентами. Также сотрудники часто сталкивались с требованиями предоставить дополнительные документы. В выполнении работы WADA мешали здесь, в России (внимание, перечисляем) вооружённые проправительственные агенты, тренеры, врачи, все другие сотрудники, а также спортсмены. То есть Россия-матушка тотально на всех уровнях… тотально, полностью, все как один, в унисон блокировали работу WADA. Что ты хочешь после этого? Чтобы нас пустили на олимпиаду?

    А.ОНОШКО: Вообще не пустят?

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Могут не пустить. Скажите, пожалуйста, могут нас не пустить на олимпиаду? 73-73-948. Насколько это реально? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Мне кажется, это всё от выборов идёт, оттуда подтасовки пошли.

    С.ДОРЕНКО: Подтасовки пошли от выборов? А может, от спорта пошли в выборы, а? Мы же не знаем, откуда куда двинулось что. Нет, мы способны на противоправную деятельность спонтанно коллективно, и в этом сила русской солидарности. Сколько бы нас ни было в помещении — например, тысяча человек, — мы способны на солидарную спонтанную коллективную антизаконную деятельность, все вместе. Это правда. Но это не у всех народов так развито. Это чувство солидарности… Это чувство локтя, я бы сказал. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Здравствуйте, Анастасия.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Могут нас не послать, вернее — послать и не пустить нас в Бразилию на олимпиаду?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, я тут недавно был у врача, с сердцем обращался. Врач посоветовал мне попить мельдоний.

    С.ДОРЕНКО: Да, кстати.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он говорит: «Занимает, как говорится, сил мало, а пользы от него целый вагон».

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Он же расслабляет, если я правильно понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, не то чтобы расслабляет. Я ещё параллельно занимаюсь спортом на любительском уровне. И я обратил внимание: как я начал принимать его, то время на восстановление у меня прямо реально уменьшилось.

    С.ДОРЕНКО: А, он увеличивает перенос кислорода, как мне представляется.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Разумеется, увеличивает перенос кислорода — и получается, что ты восстанавливаешься быстрее.

    С.ДОРЕНКО: Он делает нас лучше. За что же нам запрещать?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но только когда я прекратил принимать мельдоний, мои результаты резко пошли вниз. Вот как вы говорили про бутерброд, что сначала кушали-кушали, а теперь его нельзя.

    С.ДОРЕНКО: Запретили, да.

    А.ОНОШКО: А у вас была мысль — не прекращать принимать мельдоний, когда вы заметили?

    С.ДОРЕНКО: Определят.

    А.ОНОШКО: Нет, я у человека спрашиваю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я-то его пил по медицинскому показанию. Мне нужно курс пропить, а потом не надо, то есть должен быть перерыв. Я этот перерыв выдерживаю. Но во время этого перерыва мои спортивные результаты пошли вниз.

    С.ДОРЕНКО: Ну, что? Например, вы 20 раз поднимали двухпудовую гирю, а теперь только 10? Или что?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не говорит о том, что я поднимаю больше. Я как раз занимаюсь в спортзале. То есть те тренировки, которые у меня идут по графику… Если раньше я приходил и был полон сил, я пахал, как лошадь, то сейчас уже, когда я прихожу, с учётом моего ритма жизни, я уже понимаю, что я немножко вяловат.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо. То есть мельдоний делает нас лучше. Но враги России не хотят, чтобы это случилось. Дайте мне прогноз по олимпиаде. Нас наконец выгонят с олимпиады? Будет очень смешно. Нет? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Помимо того, что у нас допинг, у нас ещё некоторые сбежали на «дикий» Запад и нас порочат. А те, которые не успели сбежать, почему-то в 50 лет умерли резко.

    С.ДОРЕНКО: Да, я помню, это был февраль прошлого года.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Так что у нас по поводу этого богатая такая… И у всех такие фамилии — с дурманом связанные.

    С.ДОРЕНКО: Да, я знаю. Хорошо, а нас пустят на олимпиаду? Меня интересует только олимпиада. Прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот, по поводу олимпиады. Понимаете, у нас своей химии-то очень мало. Все иностранцы держатся на том, что всё время уходят на новое поколение, так сказать, на высший уровень всевозможных химических веществ, которые невозможно уловить.

    С.ДОРЕНКО: Совершенно верно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наши пробивают любые щиты, но их щиты всё время догоняют, и невозможно.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас мельдоний тоже из Прибалтики уже не поставляют, говорят, какой-то он поддельный. Пробовали здесь пить…

    С.ДОРЕНКО: Мельдоний пошёл не тот! Давеча и мельдоний был лучше.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы добавить. Лет десять назад Тайсон рассказывал, что его никак не могли поймать на допинге, потому что он использовал ложный пенис.

    С.ДОРЕНКО: Ложный пенис?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он его всем показывал, потому что мужчины проверяли. И невозможно отличить, тем более он же чёрный.

    С.ДОРЕНКО: О господи!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть, пластиковый какой-то был.

    А.ОНОШКО: Ой, а белый прямо труднее подделать? Вы так похихикиваете.

    С.ДОРЕНКО: Настя знает, о чём говорит.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Интервью было у него такое…

    С.ДОРЕНКО: Слушайте, так нас пустят в Бразилию или нет, я не понимаю? Никто не хочет мне сказать про Бразилию, товарищи. Это мне кажется подозрительным.

    А.ОНОШКО: Я бы не стала нас пускать.

    С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте. Нас пустят в Бразилию или нет всё-таки?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ребята, в Бразилию нас не пустят. Дело в том, что мельдоний прикрывает препараты более сильного содержания. И когда они поняли, что мы мельдонием закрываем более сильные препараты, они его запретили.

    С.ДОРЕНКО: А! То есть мельдоний закрывает в том смысле, что он определяется, а более сильные препараты…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

    С.ДОРЕНКО: Вот оно что! Вот это потрясающе.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, в чём дело? В нашей стране говорят… все сказали: «Да, мы принимали мельдоний». Но почему мы его принимали? Да потому, что он закрывает более сильные препараты. Я немножко связан со спортом, в частности со спортивным телевидением. И все спортсмены об этом говорят. Нас лишили не то что бутербродов с маслом, а то, что под бутербродом лежит. Лежит-то другое. Вот в чём дело.

    С.ДОРЕНКО: Господи, вы абсолютный гений! Теперь я понял, что мельдоний, который, в общем, ерунда, скрывает совершенно страшные вещи.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Весь мир понимает, что мельдоний — это не допинг, а это некая витаминка для сердца. Но, выпив мельдоний, ты скрыл то, что у тебя там. Чего они прячутся в военных городках? Потому что, ребята, мельдоний скрывает то самое сильное, что есть.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо. Запомню. Настя, запомни это.

    А.ОНОШКО: Интересно.

    С.ДОРЕНКО: Запомни, Настя: мельдоний идёт поверху, как этот слой асфальта собянинского, а скрывает что-то более важное — например, гравий, песок и всё такое. Понимаешь, о чём я говорю?

    А.ОНОШКО: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Вот оно что! Хорошо. А мы не знали. Слушайте… Ладно, хотите, чтобы я поменял тему в 50 минут? Я так и поступлю. У меня осталось минут пять-шесть, но я поменяю тему.


    С.ДОРЕНКО: Сечин рассказал, почему руководители «Роснефти» должны получать… Это дискуссионный вопрос на самом деле. Сечин рассказал, почему руководители «Роснефти» (вероятно, Сечин сказал бы это и о других компаниях) должны получать зарплату мирового уровня. Почему? Выплаты членам правления «Роснефти» должны соответствовать мировым уровням во избежание перетока кадров. Вот суть. Понятно, да? То есть они настолько хороши, люди в правлении «Роснефти»…

    А.ОНОШКО: Боятся, что загранка их переманит.

    С.ДОРЕНКО: Напиши «состав правления “Роснефти”». Напиши «правление “Роснефти”, персональный состав».

    А.ОНОШКО: Интересно, а за ними охотятся тоже вот эти хедхантеры?

    С.ДОРЕНКО: Нет, лучше кириллицей. Конечно, конечно!

    А.ОНОШКО: «Состав правления…» В смысле — за границей. Ну, предлагают возглавить…

    С.ДОРЕНКО: «…правления “Роснефти”». Мне казалось, что это синекура. Но я, может быть, и ошибаюсь.

    А.ОНОШКО: «Роснефть — Правление».

    С.ДОРЕНКО: Правление «Роснефти». Где они? Персональный состав?

    А.ОНОШКО: «Карьера в компании» — есть тут закладочка.

    С.ДОРЕНКО: Карьера не нужна мне уже, потому что надо сразу быть председателем. Сечин тоже карьеру не с этого начинал.

    А.ОНОШКО: Наверное, «О компании».

    С.ДОРЕНКО: Сечин — вообще романо-германский переводчик.

    А.ОНОШКО: «История Компании», «Прочая деятельность», «Карьера», «Перспективы развития и стратегия»…

    С.ДОРЕНКО: «Контакты», «Горячая деятельность»… Нет, это «Прочая деятельность», простите.

    А.ОНОШКО: Это всё не то.

    С.ДОРЕНКО: И Сечин, нахмурив брови, сидит.

    А.ОНОШКО: «Горячая линия для акционеров», тра-та-та…

    С.ДОРЕНКО: Неважно. Хорошо, «Совет директоров “Роснефти”» давай.

    А.ОНОШКО: «Совет директоров», вот.

    С.ДОРЕНКО: Был избран… Access forbidden.

    А.ОНОШКО: А они закрыли страничку.

    С.ДОРЕНКО: Access forbidden, товарищи. «Совет директоров» закрыт. Мы не знаем, кто это. «Роснефть», совет директоров. Есть другое?

    А.ОНОШКО: Нет, это на обычный сайт ссылка. Ну, в «Википедии» это должно быть?

    С.ДОРЕНКО: «Википедия». Кто входит в состав правления? Оказывается, они уникальные кадры, за которыми охотятся. Ну, не уникальные, но в своём роде уникальные. На планете Земля 7 миллиардов идиотов, как ты знаешь, и есть какая-то крошечная кучка — может быть, их 100 тысяч людей, которые по-настоящему мирового уровня, как Сечин и остальные. Правильно?

    Игорь Сечин на годовом собрании акционеров заявил, что вы зарплаты должны соответствовать мировым уровням во избежание перетока кадров. «Размер доходов топ-менеджеров… топ-менеджмента, — простите, я цитирую Сечина, — соответствует уровню крупных российских компаний и должен быть сопоставим с уровнем мировых компаний, иначе мы столкнёмся с перетоком квалифицированных кадров. Я лично, — говорит Сечин, акционерам он сообщил, — в прошлом году провёл 650 часов в самолёте». Все бы хотели, но денег нет. А дальше он говорит: «Если кто-то хочет 650 часов проводить в самолёте — пожалуйста», — добавил президент «Роснефти». Ты хочешь?

    А.ОНОШКО: Уже нет. А раньше… Вот помоложе бы была — я бы с удовольствием.

    С.ДОРЕНКО: Ну, за пару-тройку миллионов долларов в год — почему нет?

    А.ОНОШКО: А, так-то вообще…

    С.ДОРЕНКО: 650 часов.

    А.ОНОШКО: Но у них же без перспектив оставить свою должность.

    С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, я тебе прямо скажу: за 3 миллиона долларов в год я бы согласился, если бы взяли, запустили самолёт по маршруту Смоленск — Воронеж — Нижний Новгород — Ярославль — Смоленск — Воронеж — Нижний Новгород… И я бы так провёл там шесть месяцев. Причём вот эти дозаправщики знаменитые…

    А.ОНОШКО: И сами бы за штурвалом посидели?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Ну, иногда я бы сажался посидеть немножко от Воронежа до Нижнего Новгорода. Смысл? Если бы мне сказали: «Ты проведи полгода в самолёте, вот так болтаясь над Москвой», — я бы много не взял, а сказал бы: «На 4 километрах где-нибудь. Мне не надо на 10 километров. И дозаправщики вот эти военные чтобы нас заправляли в воздухе. И хороший интернет». Я бы полгода посидел за 3 миллиона долларов, легко.

    А.ОНОШКО: Вот «Роснефть» в Абхазии есть.

    С.ДОРЕНКО: Да плевать! Значит, с одной стороны…

    А.ОНОШКО: В общем, зря он жалуется? Мы всё равно ему завидуем, мы тоже хотим.

    С.ДОРЕНКО: Мы всё равно ему завидуем, я думаю, да. Нет, но есть ещё и другой аспект.

    А.ОНОШКО: Какой?

    С.ДОРЕНКО: Если действительно не платить (а как удержишь?), на них начнутся охотиться зарубежные компании. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Александр, Москва.

    С.ДОРЕНКО: Вот если не платить, то начнут охотиться?

    А.ОНОШКО: Они начнут учить русский язык у себя в компаниях.

    С.ДОРЕНКО: Конкуренты заберут в British Petroleum, заберут в Texaco, в Gulf Oil и так далее, понимаете, и мы останемся без единого специалиста.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, господин Сечин несколько лукавит. Во-первых, сомнительное достоинство — провести 650 часов в самолёте. Я думаю, что тогда любого пилота можно посадить на место топ-менеджера. И второе. У нас не так много топ-менеджеров мирового уровня, а это региональные менеджеры. Поверьте мне, если бы они могли на тех же условиях уехать за границу, мы бы уже никого из них не видели. Это немножко другие люди, они себя переоценивают. Я немножко знаком с этой работой. Понтов там, конечно, много, но реально они там никому не нужны. Это другие люди. Это хорошие менеджеры в границах бывшего СНГ.

    С.ДОРЕНКО: Вот примерно так. Но сам Игорь Иванович учился в португальской группе, и он преподаватель португальского и переводчик.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А теперь представьте. В Португалии бюджет, наверное, чуток поменьше, чем у «Роснефти». Не заплатит Португалия столько денег ни за что.

    С.ДОРЕНКО: Чтобы он их учил португальскому? А зачем? Они уже знают португальский. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Просто когда мы говорим про высокие зарплаты, мы понимаем, что все эти люди достойные. Но у нас сейчас вроде время тяжёлое. И всё время мы говорим про разрыв зарплат между самыми высокооплачиваемые специалистами и обычными, которые те же самые 600 часов в год в пробках проводят.

    С.ДОРЕНКО: Да. Но, знаете, за обычными никто не гоняется. Вот за вами гоняются рекрутинговые агентства из Америки? Нет. А за Сечиным гоняются.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За мной другие гоняются. В своей нише я нормально устроился. Просто ещё раз. Когда формулируются такие упрёки, то они больше о чём? «Ну, может быть, вы как-то там поделитесь, хотя бы на благотворительность, какие-то социальные проекты?» Но мы же этого ничего не видим, а мы видим просто зарплаты.

    С.ДОРЕНКО: Да. Так вот, слушайте… «Было бы очень удобно писать вам через WhatsApp», — говорит Василий. Василий, пожалуйста. Очень хорошо, что вы так любите WhatsApp, Василий. Вы примерно сейчас как будто перешли к кремниевому топору. Понимаете? То есть раньше вы, Василий, действовали палкой-копалкой, а сейчас вы перешли к кремниевому топору, то есть поставили себе WhatsApp. Василий, вам следует развиваться и дальше. Поставьте наконец Telegram. А, Telegram у вас есть, вы мне пишете в Telegram. Ну, всё, хватит. Зачем вы капризничаете? Пишите в Telegram. Мне пишут в Telegram: +79258888948. Тоже есть люди, которые ещё и пишут такие же самые SMS у нас. Но беда в том, что на SMS я не могу ответить, а в Telegram я время от времени отвечаю, стараясь быть вполне цензурным, то есть отвечаю вежливо. Понятно?

    «650 часов в своём частном самолёте в год? Я согласен!» — говорит Роман. Роман, подавайте curriculum vitae, резюме в «Роснефть». А если вы 660 готовы, то вы, безусловно, замените Сечина. Я уверен, что Сечин передоверится вам. Да и правление передоверится вам. Он — 650. А вы скажете: «А я — 666, на 16 часов больше готов». Ну, понятно, что вас выберут главой «Роснефти».


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «В движении», ребята. Секундочку, я сейчас посмотрю, что у нас с движением. Москва, Москва, Москва… Карта Москвы подробная. Вы знаете, что перекопано на севере Садового кольца. Я вчера с огромным сопереживанием разрезал эту пробку на мотоцикле, сопереживая водителям. Они там в совершенно скотских условиях.

    А.ОНОШКО: Слушайте, а у вас не бывает, когда вам страшно на мотоцикле ехать?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не бывает. Бывает страшно, и постоянно страшно, но приходится это терпеть.

    А.ОНОШКО: Удовольствия больше, чем вот этого, да?

    С.ДОРЕНКО: Можно я тебе непристойную… Ну, ты же знаешь, что я иногда говорю непристойные пословицы. «Авиация развивает все группы мышц» — помнишь это?

    А.ОНОШКО: Это помню, да.

    С.ДОРЕНКО: Мотоцикл развивает все группы мышц.

    А.ОНОШКО: А в какой момент вам страшно, когда вы едете на мотоцикле?

    С.ДОРЕНКО: Постоянно.

    А.ОНОШКО: Постоянно?

    С.ДОРЕНКО: Постоянно, да.

    А.ОНОШКО: А именно чего вы боитесь? Что вас собьёт кто-то?

    С.ДОРЕНКО: Мотоцикл развивает все группы мышц, а особенно сфинктер. Да, конечно, всё время страшно.

    А.ОНОШКО: Что кто-нибудь затормозит впереди? Вот это, да?

    С.ДОРЕНКО: Нет, что откроет дверь какой-нибудь кретин, который перестроится мгновенно. Человек, который пойдёт налево из крайнего левого ряда, не видя, что я иду.

    А.ОНОШКО: А оттормаживаться приходится?

    С.ДОРЕНКО: Приходится, конечно.

    А.ОНОШКО: И что? И переднее колесо останавливается, а заднее приподнимается в воздухе?

    С.ДОРЕНКО: Всё останавливается. Нет, стоппи я не делаю. Сейчас уже все на ABS, это всё компьютер, на всех мотоциклах, если ты тормозишь передним, то у тебя подтормаживает хотя бы 30 процентов заднего, и так далее. Если только это не специальный мотоцикл для трюков.

    А.ОНОШКО: (Смех.)

    С.ДОРЕНКО: Нет, если у тебя KTM 690 SMC R, то он, конечно, для трюков специально, поэтому он всё время показывает фокусы. Но если нет, то… Да, погнали! Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Четверг, 16 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Степанида пишет нам (спасибо, Степанида): «Со стороны Ледового дворца в районе “Автозаводской” поднимается столб чёрного дыма». Степанида, насколько серьёзно это? Может быть, позвоните оттуда, со стороны столба чёрного дыба, и скажете, что горит? «Громкость рекламы у вас выше». Ну, мы смотрим на датчики — у нас всё бьёт, пожалуйста, до +5, до +8. Мы смотрим это, и ничего такого нет. А, видите, я едва добиваю до 0. Может быть, меня чуть-чуть поднять? Нет, не надо меня поднять! Хорошо. Степанида, позвоните, пожалуйста, 73-73-948, и скажите, что горит, пожалуйста. Какой-то большой столб чёрного дыма. Да, только что из Петербурга пришло подтверждение официальное…

    А.ОНОШКО: О назывании моста?

    С.ДОРЕНКО: Да, о назывании моста. Мост назван. Всё, успокоились все. Мост Ахмата Кадырова. Мне кажется, Невский надо тоже? Нет? А Невский, в свою очередь, можно — Рамзана Кадырова, но позже, не сейчас, не сразу. Нет?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Может быть, попозже чуть-чуть. Надо сначала привыкнуть, а потом уже и вперёд.

    А.ОНОШКО: А Илон Маск едет на наш форум, который уже открылся, Петербургский экономический? Его же пригласили. Я всё жду, когда он там появится.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я не хочу, чтобы мой голос фонил. Пожалуйста, мы можем поднять, но куда его поднимать ещё? Хотя нет, смотри, он на –8. Может быть, вот так как-то сделать? Один, два, три.

    А.ОНОШКО: Может заставить людей делать рекламу погромче, наоборот?

    С.ДОРЕНКО: Смотри, я буду тихо говорить, а микрофон будет сильный. Вот так. Роковой голос! Вот так я буду. Нормально же? Я не буду орать. Давайте я не буду орать — и всё будет хорошо. Да, меня подняли наконец. Я всё-таки выпросил, чтобы меня подняли.

    65,89 — это доллар. И евро — 74,36. РФС вчера оставила стоимость денег, стоимость заимствований на старом уровне — 0,25–0,5. Все думают теперь про июль, что в июле РФС, может быть, что-то сделает. 48,45 — упала нефтица. Ну, как тебе сказать «упала»… Можно ли считать 48,45 падением? Я считаю, что это хороший уровень. 1,1287 — несколько сильнее евро. Ты помнишь, мы вчера видели пару на 1,1221–1,1225 в это время, а сейчас — 1,1287. Она имеет тенденцию сползать на 1,13.

    Хорошо, Медведев… Что такое? Все пишут мне.

    А.ОНОШКО: А что пишут?

    С.ДОРЕНКО: Это горит… это горит… Сейчас мне скажут, что горит. «В районе Ледового дворца». Ледовый дворец горит или в районе Ледового дворца горит? «Только ФРС, а не РФС». ФРС, да — Федеральная резервная система. Спасибо большое. Я ошибся. «Еду по Трёшке у Андропова. Горит чуть дальше — у Москва-Сити». Ну что вы? Зачем? Только что Измайлово горело. «Это горит совесть Медведева». Вид из налоговой на Тульскую. Вот нам показывают во множестве этот пожар какой-то. Горит хорошо как-то, значимо горит, дружно занялось. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Да, чёрный дым, вот еду по Трёшке. Ну, что-то горит — дальние склады «ЗИЛа». Там же дальние склады остались нетронутые.

    С.ДОРЕНКО: А что на них хранится, как вы думаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Чёрный дым. Скорее всего, … горят старые.

    С.ДОРЕНКО: Кто-кто? Чёрные вьетнамцы?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Чёрный дым. Видимо, покрышки старые, резиновые изделия.

    С.ДОРЕНКО: А, покрышки. Я думал, бывшие вьетнамцы, которые там работали, складированные какие-нибудь лежат такие, смазанные солидолом, пока не оживлённые. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло.

    С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте. Мы говорим о пожаре. Скажите, пожалуйста, всё-таки мы должны локализовать этот пожар, по крайней мере понять, что горит. Или нам плевать, что горит? А нам трын-трава? Мне довольно много прислали фотографий в Telegram. Для Telegram у нас номер такой же, как и для SMS: +79258888948. Но что именно горит, вам интересно? Ну, расскажите, пожалуйста. Вы же там рядом. И всё время очень противоречивые сведения. Одни говорят, что горит рядом с Москва-Сити. Другие говорят, что горит «ЗИЛ».

    А.ОНОШКО: А одно другому не мешает гореть.

    С.ДОРЕНКО: Кстати говоря, может гореть всё сразу, может сразу заняться всё. «Burn, Burn» — помнишь песню? Но там плохие слова, я не могу воспроизвести. «Голос на этом уровне звучит лучше. Плевать, что горит». А, хорошо, всё. Спасибо большое.

    Ладно, поехали на 40 долларов за нефть. Об этом рассказал Медведев. Медведев сказал, что… Премьер-министр в ходе совещания об основных доходах… простите, подходах по формированию бюджета на 2017 год и плановый период 2018–2019 годов поручил Минфину заложить в проект бюджета РФ «консервативную цену» на нефть на уровне 40 долларов за баррель. 40 долларов за баррель. Это оптимизм или это пессимизм? Это осторожно или это слишком сладостные мечтания? Кто знает? 73-73-948. Медведев предлагает на 2017, 2018 и 2019 годы заложить 40 долларов за баррель. Я бы на все три года поостерёгся как-то предсказывать.

    А.ОНОШКО: А на следующий год вы бы тоже так?

    С.ДОРЕНКО: Это оптимистично или нет? Кто разбирается в теме, позвоните, пожалуйста. 73-73-948. Вы разбираетесь в ценах на нефть и можете спрогнозировать так же, как Медведев. Почему он сказал, что 40? Почему не 45, как я сказал? Но я сказал до Нового года, что 45. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас. Как вы элегантно попискиваете. 73-73-948. Это был не человек, это был робот. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Медведев сказал это, просто чтобы никто ни о чём не догадался — как операция «Ы».

    С.ДОРЕНКО: Скажите, 40 долларов — это много, по-вашему, или маловато?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это много.

    С.ДОРЕНКО: Много? Не будет 40?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вам же вчера кто-то звонил и вспоминал, что в 70-е годы 40 долларов стоила, и жили вот так. Мы же не изменились.

    С.ДОРЕНКО: Ну как же? Нефть проваливалась в своё время (в 2008 году, например), серьёзно проваливалась, а потом остановилась. Значит, есть какая-то синусоида. Почему мы должны теперь валиться снова вниз? Мне кажется, сейчас взгляд вверх должен быть. Мы на дно посмотрели, а сейчас…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А у них же, Сергей, ещё такая заморочка, что ставят в бюджет доллар ниже, а если на 10 баксов будет дороже баррель этот стоить, то у них плюс — денежки появляются лишние.

    С.ДОРЕНКО: А, то есть они это делают для калькуляции? Это для удобства.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

    С.ДОРЕНКО: Помните, когда мы учились с вами математике, при разных обстоятельствах нам педагог говорил: «Примем точку С за что-то».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ноль пишем, два в уме.

    С.ДОРЕНКО: «Примем точку А за начало отсчёта». А дальше ты спрашиваешь: «А почему?» — «Ну, нужны такие абстракции, потому что это математика». — «А почему точку А мы принимаем? А не почему точку А+1? Почему?» Он говорит: «Ну, хорошо, пусть будет так». То есть им для калькуляции нужна какая-то точка. 40 долларов. Не знаю, мне не нравится. Алло. Здравствуйте. Слушаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей и Анастасия. Вы знаете, глава одной известной нефтяной компании год назад давал прогноз оптимистичный — до 60 долларов марки Brent. Но есть марка Urals, которая вообще на международном рынке для России может ещё менее котироваться, чем марка Brent. Это во-первых.

    С.ДОРЕНКО: Всегда котируется ниже.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В этом году этот же глава… Я не буду называть фамилию, это всем известный человек.

    С.ДОРЕНКО: Да нет, назовите. Нет, я очень прошу назвать.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …дал обескураживающие диаметрально противоположные прогнозы.

    С.ДОРЕНКО: А почему вы не называете фамилию? Вы в родственных отношениях с этим человеком, или что?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Вагит Алекперов.

    С.ДОРЕНКО: Ну, всё! И всем стало страшно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому его оптимизм, который сейчас затмевает его прогнозы предыдущего года, в любом случае акцентируется Медведевым, хотя бы чтобы 40 долларов было за баррель.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо. «Я фамилию не назову ни за что». Я думал, что это имя Сатаны. Оказывается, что нет, просто Алекперов. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Анастасия, здравствуйте. Это Владимир из Дубая.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Ну что, чего мы ждём на Ближнем Востоке, скажите?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите. Какие, собственно говоря, факторы влияют? Влияет себестоимость, предложение на рынке и технологии. Технологии что означают? Сланцевая нефть и сланцевый газ. Когда это было очень дорого, добывать было убыточно, и не было дополнительного притока нефти на рынок. Когда технологии улучшаются, стабилизируется… собственно говоря, себестоимость становится пониже, и можно уже выходить на рынок с той ценой, которая у тебя есть.

    С.ДОРЕНКО: Вы бы посоветовали какую цену Медведеву на три года? Он даёт на 2017-й, 2018-й и 2019-й.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, Сергей, на самом деле, возможно, и близко к прогнозам. Здесь дело вот в чём. Они исходят из чего? У господина Чавеса, земля ему пухом, бюджет формировался…

    С.ДОРЕНКО: Был сильный мочевой пузырь. Об этом сказал Фидель Кастро.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И был совершенно фантастический бюджет, доход страны, всё великолепно. Делалось это намеренно совершенно. Здесь примерно такой же самый расчёт. Смотрите, кто у нас выйдет сейчас? У нас окончательно выйдет на рынок, полностью восстановит всю добычу Иран, который сейчас сгрёб со всего Ближнего Востока все буровые установки, из Курдистана — отовсюду, откуда только можно.

    С.ДОРЕНКО: 4 миллиона они хотят, да? 4 миллиона баррелей.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они практически уже достигли, и они будут наращивать, потому что у них возможности такие есть. Будет потихонечку восстанавливаться Ирак. Надеемся, что будет восстанавливаться, стабилизироваться Нигерия и восстановится Ливия. Это всё страны, где, в общем-то, достаточно невысокая себестоимость. Страны с высокой себестоимостью (а это Россия), безусловно, будут в этой ситуации не очень хороши. Поэтому довольно странно… Вот говорили про Алекперова Вагита Юсуфовича и про «Лукойл». «Лукойл» закрывает все свои активы в Африке, уходит из Ганны и Кот-д’Ивуара, выводит…

    С.ДОРЕНКО: А из Венесуэлы, не знаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, пока сидят. Вот, кстати, хороший очень вариант — Венесуэла. Тут недавно Сечин говорил, что хочет сотрудничать с Eni и что цену прогнозирует высокую. И при этом «Роснефть» и «Лукойл» — два основных игрока на рынке Венесуэлы. И понятно, что когда она сейчас обвалится (а она обвалится), то первых, кого оттуда выкинут и забудут про все долги, будут Россия с «Роснефтью» и «Лукойлом».

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно, конечно, вышвырнут торжественно. Причём приедут ребята из Майами, которые свалили от Чавеса и от Мадуро. Приедут ребята из Майами обозлённые.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это при том, что в Венесуэле очень тяжёлая добыча. Там так называемые битумные нефти в поясе Ориноко, очень вязкие, их тяжело добывать.

    С.ДОРЕНКО: Придут злые и мстительные люди. А вы не помните, как Чавеса хвалил Фидель Кастро за мочевой пузырь?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он говорил, что у него фантастическая выносливость и огромный мочевой пузырь. Он девять часов сидел на переговорах, не выходя в туалет.

    С.ДОРЕНКО: Девять часов? Я думал — пять. Девять часов. И Фидель тоже не выходил в туалет, но у Фиделя, наверное, был катетер, я думаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Или ничего не было уже.

    С.ДОРЕНКО: И они сидели оба, глядя друг на друга, уже из глаз текла моча, но никто не мог встать, потому что это было соревнование на лучший мочевой пузырь.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Игра в моргалки детская — кто первый.

    С.ДОРЕНКО: Да, абсолютно. Фидель похвалил мочевой пузырь Чавеса, зная, что у того рак и пытаясь его приободрить.

    А.ОНОШКО: Подбодрить, конечно, что не всё так плохо.

    С.ДОРЕНКО: Пытаясь его приободрить, Фидель по итогам переговоров, когда вышел Чавес от него, сказал: «У него превосходный мочевой пузырь. Мы сидели столько-то часов, — я сейчас не помню сколько, может быть, пять, не знаю, — и он ни разу не сходил в туалет», — сказал Фидель. Это показывает, что мужчины пожилого возраста настолько сильно погружены в физиологию, вообще в медицину, в некое выживание, что собственно содержание переговоров его не интересовало. Он что-то бухтел и смотрел, захочет тот пописать или нет. А тот: «Нет, я буду терпеть». У обоих был катетер, я думаю. Только у одного была полуторалитровая бутылочка присоединена к катетеру, а у другого — пятилитровая, я думаю (у Фиделя, мне кажется). И они всё время наливали дайкири и мохито…

    А.ОНОШКО: Следить друг за другом приходится.

    С.ДОРЕНКО: Они требовали мохито: «Мохито. Ещё один мохито. Otro mojito, Fidel». И они так пинали всё время — и пили, и пили, и пили… Так интересно!


    С.ДОРЕНКО: Повторные ремонты в Москве. Власти Москвы объяснили повторный ремонт улиц «просьбами граждан». Оказывается, что мы просим. Я не знаю, я мало участвую в жизни Москвы…

    А.ОНОШКО: Не пишете практически.

    С.ДОРЕНКО: Я не пишу в «Активный Гражданин». А ты пишешь в «Активный Гражданин»?

    А.ОНОШКО: Нет.

    С.ДОРЕНКО: А зря. Почему?

    А.ОНОШКО: А зачем?

    С.ДОРЕНКО: А что за принципиальность? А что это такое? Стыдно.

    А.ОНОШКО: А зачем мне «Активный Гражданин», если я все свои замечания через mos.ru отправляю, если мне надо.

    С.ДОРЕНКО: А, ты пишешь, постоянно кляузничаешь? Сутяга.

    А.ОНОШКО: Не постоянно, а только когда меня что-то реально не устраивает.

    С.ДОРЕНКО: Сутяга! То есть каждые 15 минут?

    А.ОНОШКО: Пачкающаяся краска, в течение месяца на детской площадке не высыхающая. Вот такие вещи.

    С.ДОРЕНКО: Каждый 15 минут. Они уже знают, там знает уже робот, сам робот, сама плата материнская, компьютер…

    А.ОНОШКО: Нет, живые люди приходят, отзваниваются.

    С.ДОРЕНКО: Она отправляет тебя в папку «Сутяги».

    А.ОНОШКО: Нет, не часто так происходит.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Департамент капитального ремонта Москвы (оказывается, такой есть), уличённый журналистами в повторном ремонте уже отремонтированных и благоустроенных в 2015 году улиц…. То есть в 2016 году разворачивают до центра Земли то, что было сделано в 2015-м, и тоже до центра Земли. Каждый год…

    А.ОНОШКО: Перекладывают бордюры.

    С.ДОРЕНКО: Нет, каждый год Москву разрывают до центра Земли. Департамент объяснил свои действия: дополнительные работы по программе «Моя улица» проводятся по просьбам жителей близлежащих домов.

    А.ОНОШКО: Стоит только попросить — и сразу тебе дадут.

    С.ДОРЕНКО: (Смех.) Да. Надо прописаться куда-нибудь и попросить сразу Молочный переулок, где живёт Сердюков, что обязательно надо всё это до центра Земли раскопать. Вот хочется как-то. А Москва никогда не отказывает. Москва, если надо раскопать — раз! — с удовольствием.

    Основные работы проводятся на улицах, прилегающих к вылетным магистралям, имеющим большую площадь жилой застройки. Их было решено провести «с учётом обсуждения с местными жителями». Местные жители, позвоните мне, пожалуйста, кто просил раскопать вашу улицу. Вот вы лично просили? Дайте знать о себе. Всё-таки нам интересно на вас полюбоваться. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Сергей, извините, я не просил раскопать свою улицу. Может, уже, я не знаю, под вашим руководством сделать какой-нибудь сайтик, где просто все будут…

    С.ДОРЕНКО: Просить раскопать?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …присылать фоточки. И это всё дело… Ну, это же ужас! Это же просто наши деньги, миллиарды, если уже не триллионы, которые они всё воруют.

    А.ОНОШКО: Держитесь там, хорошего настроения!

    С.ДОРЕНКО: (Смех.)

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот. И я ещё что хочу сказать? Вы знаете, я помню, был момент… Вот кусок МКАДа между Ленинградкой и Волоколамкой, несколько лет назад его ремонтировали, снимали асфальт и клали. Я там часто езжу. И я просто помню, что буквально через неделю, когда кончилось, пошёл сильный дождь, и уже была видна колея. Ну, маленькая, но была видна. То есть я так понимаю, что это просто системная вещь — люди берут наши деньги и кладут их себе в карман.

    С.ДОРЕНКО: Сергей, знаете, о чём я думаю? Если строго говорить, у нас есть два сезона — тёплый и холодный.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен.

    С.ДОРЕНКО: Ну, грубо. То есть от +5 и выше, и от +5 и ниже.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, конечно. Но вы же мотоциклист, вы это всё тонко понимаете.

    С.ДОРЕНКО: Вот есть два сезона. У нас есть один сезон, когда нам хочется подышать по-настоящему, наконец расправиться, поесть мороженого, поулыбаться друг другу и пожить. Это тёплый сезон. Он начинается с апреля, строго говоря, где-нибудь до середины октября, может быть, до начала октября. И этот сезон у нас отняли. Ну, забрали сезон.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, вы знаете, что я хочу сказать? Вот разрешите.

    С.ДОРЕНКО: Да, пожалуйста.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, подлинно известно, что дорогу на Домодедово строила немецкая компания, это сто процентов. При советской власти был контракт, сидели немцы. Если был дождь, они не клали асфальт, и все над ними ржали. Вот эта дорога простояла 30 лет, пока с неё не сняли асфальт. Это научный факт, то есть был контракт, всё это записано, можно найти.

    С.ДОРЕНКО: 30 лет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 30 лет она там простояла. Ничего с ней не делали, только разметку наносили заново. И 30 лет! Может быть, нам по этому пути пойти? Ну, это же наши деньги, которые просто они у нас отбирают системно и кладут себе в карман, миллиарды и миллиарды. Более того, там же не подкопаться, это же скрытые работы, там вообще ничего не найдёшь, поймите.

    С.ДОРЕНКО: Значит, мы каждый год будем копать.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И ещё — бордюрный камень. Ну, на Рублёвке — ладно, там должно быть красиво. Но просто это же ужас! То есть они снимают новый бордюрный камень и ещё более новый кладут. Я не понимаю, что происходит. Это просто понять невозможно!

    С.ДОРЕНКО: Нет, невозможно понять.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Даже смешно на эту тему говорить.

    С.ДОРЕНКО: А почему смешно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть, начнём борьбу с этим потихонечку?

    С.ДОРЕНКО: А как бороться с этим? Ещё раз. Я хочу вычленить свои климатологические наблюдения. У нас два сезона. В хороший сезон мы хотим погулять, раздеться немножко, понимаешь, в майке походить, в блузке, может быть, хотим походить.

    А.ОНОШКО: Не переодеваясь выйти из дома.

    С.ДОРЕНКО: Да. Женщины в блузке. А я вчера выходил из собственного гаража, и на улице было теплее, чем в гараже. И это так приятно, как будто тебя… Тёплый, как тёплое молоко какое-то парное, вот такой воздух, приятный-приятный. И ты такой выходишь из гаража, а в гараже промозгло, — и так тебе хорошо на улице, господи! И хочется что-нибудь сделать. Я пошёл прикапывать ветки чубушника, чтобы их расплодить. Ну, неважно. Слушай, я про что толкую? Я про то толкую, что этого сезона у нас нет. У нас есть хороший сезон климатический, который у нас отнимают тем, что город разрывают весь к чёртовой матери, делая непригодным для жизни.

    А.ОНОШКО: Ну, теперь там липы растут.

    С.ДОРЕНКО: Слушай меня. Потом наступает наконец плохой сезон, когда нам говорят: «На, жри полной ложкой! На, жри!» Ты говоришь: «Но я хотел хороший сезон». — «Не-е-е-т! Хороший сезон у нас для того, чтобы разрывать город. А плохой сезон у нас для того, чтобы ты ходил, спотыкался, сжав промежность всё время, чтобы не споткнуться на льду. Вот это плохой сезон. Он твой. Плохой сезон — твой. Жри полной ложкой! А хороший мы забираем себе», — говорят строители. Прикольно. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Игорь, Москва. Дополнение в тему. Бюджет Москвы. Первое место по расходам — дорожное строительство.

    С.ДОРЕНКО: Ну, сколько там? Посмотрите.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Послушайте, я сейчас закончу. Второе место (с большим отставанием) — расходы на чиновников. И третье место (внимание!) — расходы на здравоохранение плюс просвещение, плюс культура, плюс всё остальное. На третьем месте!

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а сколько? В абсолютных цифрах вы помните?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютные цифры не помню, но между первой строчкой и третьей огромный промежуток. То есть они всё на дороги пускают, на эти развязки, перевязки и прочее, смену асфальта, бордюров, на плитку и наоборот через две недели. Вот это на первом месте.

    С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. Скажите, пожалуйста… Тем не менее, нам обещают, что в конце всё-таки будет город-сад. Нам каждый год будут разрывать, но когда-нибудь это закончится. Каждый год Москву будут разрывать, а потом когда-то это закончится (ну, однажды — может быть, лет через двадцать), и тогда будет город-сад. «Пока нет, — говорят, — но потом будет».

    Вот давайте всё равно ваше восприятие. Вы видите масштабные ремонтные работы в Москве, дорожно-ремонтные и так далее. У вас это вызывает позитивные чувства — 134-21-35. Вы в предвкушении, в позитивном предвкушении — 134-21-35. Негативные чувства — 134-21-36. Позитивные чувства — 134-21-35. Ну, вот вы видите, как масштабно разрывается Москва, всё время какие-то КамАЗы гигантские, какие-то трактора, сноровисто и трудолюбиво всё это делается, и вам это всё нравится. А с другой стороны — вам не нравится, наоборот. Если нравится — 134-21-35. Нравится, потому что это всё равно ведёт к какому-то раю на земле потом в конце. А если вам не нравится — 134-21-36.

    Хорошо. У меня сейчас 15 процентов с любовью относятся к ремонту в Москве, к масштабному ремонту. 15 процентов. Нет, уже 14. А 86 относятся с нелюбовью к ремонту в Москве, недолюбливают. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей и Настя, здравствуйте. Это Фрог. Я очень коротко. У Сизифа была только одна проблема — он катал свой камень бесплатно.

    С.ДОРЕНКО: Да. А тут — нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, в принципе, в процессе зарабатывания денег нет ничего плохого. Но то, что происходит в Москве, процессом зарабатывания денег назвать нельзя. Этот процесс называется по-другому как-то.

    С.ДОРЕНКО: Вы думаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Думаю, что да.

    С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, по ремонту. Справедливости ради надо признать, что всё-таки сделали… То, что сделали, действительно хорошо получилось. Это не в защиту, но тем не менее это объективный факт.

    С.ДОРЕНКО: Ну да, ну да.

    А.ОНОШКО: А что получилось хорошо?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, парк Горького, я не знаю…

    А.ОНОШКО: Ну так это же Капков делал, которого выпихнули, и он сейчас уже не у дел.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понятно. Но это дело всё равно бюджета Москвы. Центральные улицы, по которым стало можно ходить пешком — типа Никольской, допустим. Они всё равно были не проездные, но их благоустроили, и это немножко стало похоже на Барселону, скажем так. Цветники везде. То есть действительно эстетика города повысилась.

    С.ДОРЕНКО: Эстетика барселонская. Вы были в Барселоне зимой?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Был.

    С.ДОРЕНКО: Мне доводилось быть в конце ноября. Совсем уж зимой я не был.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я в январе был.

    С.ДОРЕНКО: В январе, да? Скажите, ведь отличается?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Отличается, конечно. Там +17, и можно сидеть на пляже в шезлонге у моря, конечно.

    С.ДОРЕНКО: То есть мы каждый раз, каждую весну должны делать Барселону? «Сделайте им Барселону», — говорит мэр.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите. С одной стороны, мы сами ругаем то, что у нас асфальт кладут в дождь. А с другой стороны, когда начинают летом, мы говорим опять, что плохо. Опять-таки я не защищаю, у меня свой зуб есть как бы на мэрию, но…

    С.ДОРЕНКО: А у меня нет. У меня, наоборот, нет. У меня всё время только поцелуи одни. Но я их не понимаю, то есть у меня ощущение недопонятости. Понимаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаю.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо вам большое. У меня с мэрией никаких и никогда нет проблем. Никаких и никогда, понятно? Ну, было при Лужкове когда-то, но я его хвалил как-то неумело, и он как-то недопонял, может быть, моей похвалы. Но сейчас я могу вам сказать, что сейчас у меня сплошная любовь к мэрии, но без понимания.

    А.ОНОШКО: Это потому, что вы не живёте в городе.

    С.ДОРЕНКО: Я — как старушка-мать не понимаю молодого сына, так сказать, Собянина.

    А.ОНОШКО: И не пользуетесь.

    С.ДОРЕНКО: Я его люблю, но не понимаю. Бывает так? Погнали дальше!


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    А.ОНОШКО: Аллигатор утащил ребёнка в Орландо в Диснейленде, вы знаете. Сейчас уже тело обнаружено. Ребёнок просто утонул на самом деле, то есть аллигатор его не съел, не покусал, а просто затащил под воду. И в процессе поисков, кстати, пятерых…

    С.ДОРЕНКО: Я так и знал!

    А.ОНОШКО: Пять аллигаторов нашли и убили.

    С.ДОРЕНКО: Может быть, даже наоборот.

    А.ОНОШКО: А сейчас защитники животных…

    С.ДОРЕНКО: Ты была в Орландо в Диснейленде?

    А.ОНОШКО: Никогда.

    С.ДОРЕНКО: А я там был. И я там жил.

    А.ОНОШКО: И что же? Как жил? С аллигаторами?

    С.ДОРЕНКО: Я жил там в гостинице, прилегающей к Диснейленду, которая принадлежала Диснейленду.

    А.ОНОШКО: Вам понравилось?

    С.ДОРЕНКО: У нас там ходил Безумный башмачник, Болванщик, Алиса. Все на завтрак они к нам приходили, все персонажи в одеждах.

    А.ОНОШКО: Вам понравилось?

    С.ДОРЕНКО: Мне понравилось. Но с животными… Я могу тебе сказать, что там животные наглые и очень дружелюбные. К тебе лезут белки, к тебе лезут какие-то птицы постоянно.

    А.ОНОШКО: Ну, ладно белки. Но аллигаторы?

    С.ДОРЕНКО: Птицы, аллигаторы — все они абсолютно ручные и хотят сожрать твой завтрак обычно, украсть у тебя картошку фри.

    А.ОНОШКО: Короче, защитники животных теперь говорят: «А что вы убиваете этих несчастных аллигаторов? Они вели себя естественно. И вообще там был знак, что нельзя в воду заходить. Зачем родители ребёнка позволили ему подойти к воде? Ведь аллигаторы только с берега…»

    С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. А что ты всё время про детей рассказываешь мне?

    А.ОНОШКО: Я не могу ничего с собой сделать.

    С.ДОРЕНКО: Она не может ничего с собой сделать. Всё время при слове «дети» она… Начала с учительницы из Волжского, которая изнасиловала мальчика, и закончила аллигатором. И всё. И всё?

    А.ОНОШКО: И всё, конечно.

    С.ДОРЕНКО: И слава богу. Поехали!


    С.ДОРЕНКО: У нас сегодня в 3 часа будет Жириновский. Сейчас мы ещё капельку добавим, вот так. У нас сегодня в 3 часа будет Жириновский. Он будет в «Пиджаках». Я надеюсь, ничего не отменится и всё такое. А я хотел сказать о старых лидерах. Тебе нравится, что войска ведут старые лидеры?

    А.ОНОШКО: Ну, это привычно.

    С.ДОРЕНКО: Сегодня есть публикация о Явлинском. Эту публикацию сегодня я вижу на Lenta.ru. На «Ленте»? Да, по-моему, на «Ленте» я её вижу. Там упоминается «секта свидетелей Явлинского», как секта свидетелей Иеговы.

    А.ОНОШКО: Статья ругательная?

    С.ДОРЕНКО: Статья очень позитивная, но в предпоследнем абзаце сказано, что «Яблоко», приглашая Владимира Рыжкова (маленького), пытается ускользнуть, уйти от квалификации, которую ей дают недруги, так сказать, сокрушающиеся вокруг люди, как секте свидетелей Явлинского. Вот у нас есть секта свидетелей Явлинского. Я попробую здесь заострить, если позволишь. Секта свидетелей Жириновского, секта свидетелей Миронова, да?

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Какие-то старцы, нездоровые люди… Ну, я не знаю, сколько они раз подтянутся. Может быть, и немного раз подтянутся. Нездоровые физически люди…

    А.ОНОШКО: В отличие от Хорошавина, который сейчас под следствием?

    С.ДОРЕНКО: Нет, в отличие от Путина, который сколько хочешь подтянется.

    А.ОНОШКО: Ах вот как вы решили сравнивать.

    С.ДОРЕНКО: При чём тут Хорошавин?

    А.ОНОШКО: Не знаю. Он мне пришёл в голову как такой подтянутый, сухопарый…

    С.ДОРЕНКО: Кто?

    А.ОНОШКО: Ну, вот этот, который под следствием, всё время в капюшоне, губернатор сахалинский.

    С.ДОРЕНКО: Взяла и пришила Хорошавина. При чём тут Хорошавин?

    А.ОНОШКО: Неправильно. Надо было Путина.

    С.ДОРЕНКО: Давай говорить о лидерах, которые ведут партии на выборы. Медведева мы помним. Он играет с Путиным в бадминтон и ездит на BMW очень красивом чёрном. Это раз. Он весь подтянутый и весь спортивный. И всё время излучает оптимизм, правильно? «Вы держитесь тут, всего вам доброго, хорошего настроения». Всё. То есть он излучает оптимизм.

    А.ОНОШКО: Шувалов тоже очень хорошо выглядит.

    С.ДОРЕНКО: Шувалов очень хорошо выглядит, действительно, и по заслугам богат.

    А.ОНОШКО: Смешные люди, которые покупают смешные квартиры.

    С.ДОРЕНКО: Ты бы так, как Шувалов, выглядела — у тебя бы тоже были миллиарды, и всё было бы хорошо. А остальные партии… Ну, смотри — Папа Зю. Ты же знаешь, как я люблю Папу Зю.

    А.ОНОШКО: Слушайте, мы привыкли… Рузвельт, Черчилль — они все не блистали здоровьем (даже, в общем, наоборот), но были признанными, так сказать, гениями геополитических действий.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Кто тогда гений из перечисленных? Пожалуйста. Зюганов гений?

    А.ОНОШКО: Да нет, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Жириновский гений?

    А.ОНОШКО: Ну… Местный, локальный гений, наверное.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Местный артист. Хорошо. Миронов гений?

    А.ОНОШКО: Да нет. Ну что вы? (Смех.) Нет.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Напомни Гафта: «Ты не гений, и я не гений».

    А.ОНОШКО: Я не помню такого.

    С.ДОРЕНКО: О чём ты говоришь?

    А.ОНОШКО: Это что? Какая-то миниатюрка?

    С.ДОРЕНКО: «Ты не гений, я не гений» — напиши. «Ты Евгений, я…» Нет, это, по-моему, Евтушенко. «Ты Евгений, я Евгений, // Ты не гений, я не гений. // Ты говно, и я говно, // Ты недавно, а я — давно». Нет. «Я недавно, ты — давно». Ну набери, пожалуйста. Нужно же узнать, кто это написал.

    А.ОНОШКО: «Ты Евгений, я Евгений, // Ты не гений, я не гений…»

    С.ДОРЕНКО: «Ты говно, и я говно, // Я недавно, ты — давно».

    А.ОНОШКО: Евгений Винокуров и Евгений Евтушенко.

    С.ДОРЕНКО: Евгений Винокуров и Евгений Евтушенко. Понимаешь, в чём дело, когда ты говоришь, что никто не гений? Они не гении, и уже давно, и всё такое. А мы недавно. А может, мы тоже давно.

    Я про что? Идут опять какие-то старые бойцы. Может быть, пора поменять? В чём специфика русской политической жизни? Почему опять Явлинский идёт? Явлинский пойдёт сейчас на выборы толкать свою партию. Зюганов пойдёт. Ребята, всех этих пацанов я видел… В 1994 году я вошёл в здание-книжку на Новом Арбате. И, тыкая в меня пальцем, Жириновский заорал страшным голосом: «Вот агент Моссада! Вот агент Моссада!» На что я сказал: «Михалыч, снимайте!» Или там Володя Козин был у меня, не знаю. «Володя, снимаем!» Да, слушаю. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Например, слова Зюганова я уже за столько лет выучил, что я уже могу даже его суфлировать.

    С.ДОРЕНКО: Конечно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ничего нового! Какие-то ненужные перед выборами военные песни. Учителя, врачи, рабочие…

    С.ДОРЕНКО: Нет, давайте попробуем вскрыть, почему это так. Попробуйте сказать, почему это так.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что он понял, что это пока работает. А мозга на больше не хватает.

    С.ДОРЕНКО: Нет, почему? А почему работает?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, люди же ходят за него голосовать — значит, работает.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. Мне хочется вскрыть пласт чуть ниже, дойти до другого пласта. Мне нужно понять, почему это работает. Вот вы говорите «это работает». Я спрашиваю: почему? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Михаил. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Почему это работает?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так оно не работает, в том-то и дело.

    С.ДОРЕНКО: Арагорн по пути в Гондор, вы помните, мобилизовал Войско Мёртвых, они должны были трону. И сейчас это Царство Мёртвых какое-то… А что это? Зачем? Почему?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё заключено в том, что было ещё 100 лет назад обосновано и предсказано: сила денег может быть побеждена только кровью, то есть цезаризм. Мы живём сейчас у нас здесь в эпоху чистого цезаризма, когда протагонисты, то есть высшие люди… Мы наблюдаем танцы высших людей. Вы только сейчас упоминали Шувалова и так далее. А пассионарный немощный народ не может выдвинуть из своих рядов подобно тому, как когда-то Карл Мартелл в 200 километрах от Парижа приостановил… ну, не исламизацию, а арабизацию Европы. То есть франкохалифат у нас отсутствует только по причине того, что из своих глубин народ выдвинул мощную силу, которая поставила точку в битве при Пуатье. Мы сегодня как народ не способны к политической работе. Потому что если взять современный период, конструкцию, то…

    С.ДОРЕНКО: Можно я спрошу вас: а когда мы были способны?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, всегда же у нас полемика, и я говорю, что, к сожалению, вот эта игра в сословия, которая происходит после Петра… Вот эти сословия — наше дворянство, купечество, мещанство и крестьянство — это чистое подражание. У нас никогда не было сословий. Политическая борьба и победа первого сословия над королевской властью с отбором у неё законодательства возможна там, где сословие имеет внутреннюю символику, потому что символику силой не возьмёшь. А когда этой символики нет, когда это есть чистое подражание, то это результат административного угара. Все эти Жириновские и так далее и тому подобные. Конечно, вы не получите политики никогда. Политики нет.

    С.ДОРЕНКО: Её нет, совершенно верно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А что вы хотите?

    С.ДОРЕНКО: А не умирает ли политика вообще в мире? Вот когда вы видите Трампа, вы полагаете, что это политика?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу об Америке сейчас. У Америки всё равно сейчас есть объяснение и обоснование Трампа, ещё раз говорю: колоссальное преимущество в экономике, и оно будет только нарастать. Любого Трампа это перемелет. Boeing перемелет любого Трампа. А здесь есть танки, которые гниют под Свердловском, там 26 тысяч, ещё от Советского Союза оставшиеся. И какая-то иллюзия о том, что великий Шойгу — это великий воин. Ну, смешно!

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я просто думаю, что политики не становится вообще, политика вообще исчезает. В продолжение я хочу сказать… Я уже просто так полемически спрашиваю, не рассчитывая на ответ, а просто. Калифорния выбирала Шварценеггера. Здесь была политика?

    А.ОНОШКО: Уже нет, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Америка продвигает, вознесла абсолютно высоко Трампа. Это политика? Ну, тоже скорее нет. Это всё комиксы. Ливия, когда Совет Безопасности заседал, Франция, или Совет НАТО заседал… Я не помню, что заседало.

    А.ОНОШКО: А назовите настоящих.

    С.ДОРЕНКО: В момент начала заседания были подняты «Миражи» бомбить Ливию Саркози, нашим другом. Саркози отправил «Миражи», свои самолёт, бомбить Ливию потому, что Каддафи назвал Карлу Бруни, супругу Саркози, шлюхой. «Миражи» полетели. И пока они пересекали юг Франции и Средиземное море, был наскоро проведён Совет, который это одобрил. Таким образом, как только Совет одобрил, уже через минуту бомбили, самолёты уже были там. Это разве не комиксы? Это комиксы.

    А.ОНОШКО: А разве это настоящая причина? Это был предлог.

    С.ДОРЕНКО: «Господь ведёт меня», — говорил Джордж Буш-младший, преследуя Саддама Хусейна и разоряя иракское государство.

    А.ОНОШКО: А когда было иначе?

    С.ДОРЕНКО: Он сказал, что он разговаривает с Господом, о чём была написана прекрасная повесть Пелевина «Burning Bush» на эту тему. Понимаешь? Это всё комиксы.

    А.ОНОШКО: А когда было иначе, Сергей?

    С.ДОРЕНКО: Ну, я не знаю. Я тоже начинаю думать удручённо.

    А.ОНОШКО: Вероятно, так было всегда.

    С.ДОРЕНКО: Ну, какие-то концепции политические были всё-таки.

    А.ОНОШКО: Они и сейчас есть.

    С.ДОРЕНКО: Ты думаешь, что есть?

    А.ОНОШКО: Пожалуйста — Бжезинский, этот японец… «Конец истории», и так далее. Пожалуйста.

    С.ДОРЕНКО: Фукуяма? Но конец истории не наступил. Я хотел проголосовать. Все партии на выборы ведут старые лидеры. Ты переписала 15 на 85?

    А.ОНОШКО: Да. И отправила вам.

    С.ДОРЕНКО: И знаешь, про что это, да?

    А.ОНОШКО: Радостные ремонтные работы в Москве.

    С.ДОРЕНКО: Радость ремонтными работами выразили 15 процентов в результате. 85 процентов выразили не радость, нет. Я хочу новое голосование предложить. Партии на выборы ведут старые титаны, какие-то титаны-политики, какие-то титанические старцы. Вас это вполне устраивает, вам это вполне нравится — 134-21-35. Нет, настала пора прийти молодому поколению, другому поколению, иному, иным людям — 134-21-36. А может, они не народились, новые люди? А может быть, новых людей нет?

    А.ОНОШКО: А ещё же есть такая история, Сергей, что голосуют-то пенсионеры, и для них выставляют старых этих. Потому что молодёжь всё равно не политически активна на выборах традиционно. Какой смысл?

    С.ДОРЕНКО: Я тебе скажу, что есть неправильное представление, что пенсам нравятся пенсы. Это неправильное представление. Мне кажется, что наибольшую симпатию, доверие вызывает у пенсионеров и у молодых мужчин 35–45. Хорошо, 38–45. Вот где-то так, под сорокет и за сорокет немножко. Вот люди готовы им доверять, и пенсы в том числе. Пенсы не хотят, чтобы правили пенсы. Точно так же женщины не хотят, чтобы правила женщина.

    А.ОНОШКО: Этого я, кстати, не знала. А почему нет?

    С.ДОРЕНКО: А я знаю. Поэтому пенсы не очень хотят, чтобы правили пенсы. Ты зря. А главы партий — они все пенсы реальные. Сколько Явлинскому, либеральному подающему надежды мальчику лет, не знаешь? Посмотри, пожалуйста — Григорий Явлинский. Сейчас Настя скажет нам, сколько ему лет. 73-73-948. Вам нравится, что партии ведут умудрённые годами, сединами старцы на выборы? Вам это нравится — 134-21-35. Потому что все остальные — сволочи, блошки, всякие микробики, их не разглядеть. 134-21-35 — вам это нравится. Нет, давно пора этих старцев отправить куда-то отдыхать на дачу писать мемуары…

    А.ОНОШКО: 1952 года. Вот и считайте.

    С.ДОРЕНКО: 1952 года. Соответственно, в 2052 году ему будет 100 лет.

    А.ОНОШКО: Как сложно! В 2002-м было 50, плюс 14 — 64 года. Молод ещё.

    С.ДОРЕНКО: Ему 64 года. Он пенс.

    А.ОНОШКО: Ну как? Для политика-то это же нормальный возраст!

    С.ДОРЕНКО: Младопенс.

    А.ОНОШКО: А вы какого возраста предполагали? 45? Вот они сидят в правительстве Москвы.

    С.ДОРЕНКО: Я ещё раз тебе говорю, вызывает доверие… Вот если мне человека трудно… Я вспоминаю себя. Когда я охотно рвал себе…

    А.ОНОШКО: Понятно. Когти.

    С.ДОРЕНКО: Когда я охотно рвал себе эту, ну…

    А.ОНОШКО: Вот они в правительстве Москвы сидят, молодые министры, пожалуйста.

    С.ДОРЕНКО: Когда, когда? А охочее всего до работы Серёжа был где-то с 27 до 35, совсем охочий до работы, злой до работы. Наверное, с 27 до 35 я кричал: «Я! Я сюда! Разрешите я в Чернобыль?» Вот это я был охочий до работы. Но я бы себе не доверил ещё страну в 25–35, потому что я считаю, что у меня было очень много охоты до работы, но мало опыта. 35–38 — я сделал много попыток бросить курить и наконец бросил, то есть я уже был волевым человеком. В 38 я впервые почувствовал гипертонический кризис, ну, такой хороший. И вот с этого времени я всё ещё мог выпить спокойно литр Tullamore Dew или Bushmills, я всё ещё мог вылакать литр виски, я уже был умудрён, у меня уже была седина во взгляде, понимаешь…

    А.ОНОШКО: Вы сейчас рассуждаете о том, во сколько вы бы стали готовы бороться за управление страной, да?

    С.ДОРЕНКО: Да. И так каждый человек постарше (а голосуют пенсы), оглядываясь назад, на себя, лично на себя, думает: когда бы я сам себе доверил руководство страной? Отвечаю. Я бы себе доверил, начиная, наверное, с 40 до 45.

    А.ОНОШКО: А оглянуться на себя, 64-летнего, вы не можете, потому что вам ещё не было столько! Может быть, это лучший возраст.

    С.ДОРЕНКО: 64 года я могу испытать… Я сейчас читал одну фигню, в лекарстве от давления написано: ортостатическое что-то, приводящее к потере сознания. Мне это очень понравилось. То есть ты пьёшь это лекарство, и если резко встать, то ты можешь потерять сознание, потому что от мозга вдруг отхлынет. Ортостатическая гипотензия какая-то. Представляешь?

    А.ОНОШКО: Но это не страшно для управления государством, ничего не произойдёт.

    С.ДОРЕНКО: 64 года. О чём ты говоришь? Конечно, страшно!

    А.ОНОШКО: То есть, если вы фюрер…

    С.ДОРЕНКО: «Остановить»! 19 процентов согласны с тем, чтобы старцы вели и всё такое. Соответственно, 81 процент хочет, чтобы молодые пришли. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей. Доброе утро. Только сейчас дайте сказать…

    С.ДОРЕНКО: Да я умоляю!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите. Мне кажется, что эту страсть русского народа к тому, чтобы занять позицию и держать её до конца жизни, очень хорошо понимал только один человек — Сталин. И примерно восьмилетний цикл был сменой элит. Просто смотрите: 1929-й, 1937-й, там война помешала, и потом 1949-й. Массово смена элит, новые люди. Он это делал принудительно сверху, и страна тогда развивалась и двигалась вперёд. Мне кажется, что это очень важный момент. Помните, боярские думы, все эти Юсуповы, Шаховские — это всё люди, которые оккупировали, сосали и сидели. Этот человек делал это сверху. И это всё в русской традиции, поэтому когда вы об этом говорите, в этом нет ничего нового. Это совершенно нормально для населения данной территории.

    С.ДОРЕНКО: Дело в том, что при отсутствии культуры вообще в России политического управления, при отсутствии культуры политического взаимодействия все новые, которые придут, будут на нас с вами учиться. Вот вы Сергей и я Сергей. Мы с вами видели, как одно за одним нашествие было то свердловское, то днепропетровское, то ещё какое-то, то петербуржское, когда приезжали неумехи и на нас с вами учились. Наконец они выучились, доставив нам немало страданий. И уже логика такая: ну и пусть сидят уже, они же уже научились.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Ведь мы же не движемся вперёд, страна стоит на месте по большому счёту.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Но Вселенная расширяется при этом, наплевав на страну совершенно спокойно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это понятно. Но мы-то как страна деградируем. Вы говорили несколько дней назад, что…

    С.ДОРЕНКО: Деградируем. В этом никаких сомнений, что мы деградируем. Но рано или поздно к нам опять завезут поляки мушкеты. В истории это было: поляки завезли нам мушкеты, и мы узнали об огнестрельном оружии. И так далее. Добрые поляки снова познакомят нас… Какой-то цыган Мелькиадес, Мельхиор приедет и познакомит нас с астролябией, то есть что-нибудь произойдёт.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, поймите одну вещь. Вот было постановление ЦК партии от 1949 года, и зарплата кандидата наук была 3200 рублей. В 1988 году доцент получал те же 320 рублей. То есть прошло 40 лет, а ничего не изменилось.

    С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. А попробуйте проанализировать, почему это нравится всем?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему это нравится всем? Потому что мы плоть от плоти этих людей, мы такие же все. То есть каждый из нас хочет попасть наверх, оккупировать место и держать его до конца, пока ещё ноги ходят, это понятно.

    С.ДОРЕНКО: Совершенно верно, конечно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А этот самый усатый зверь, он это понимал и чистил, причём чистил жёстко.

    С.ДОРЕНКО: Про усатого зверя чуть-чуть вам сейчас прочитаю, у меня минута. Спасибо вам огромное. Я остановил это голосование. Или не остановил? Сейчас скажу. Я остановил и сказал уже, но повторю. 19 процентов хотят, чтобы вот эти ветхие старцы вели партии на выборы. 81 процент говорит, что настала пора прийти другому поколению. Секта свидетелей Явлинского, секта свидетелей Жириновского и другие секты должны каким-то образом поменять объект поклонения.

    Вот когда вы говорите про Сталина, Сергей (я адресуюсь к вам и ко всем слушателям). Каждый десятый немец высказался в поддержку фюрера. Каждый десятый гражданин ФРГ предпочёл бы, чтобы его страной управлял фюрер. Об этом свидетельствуют данные соцопроса, проведённого Лейпцигским университетом. Результаты опубликованы в среду, 15-го, накануне, приводит издание… Неважно. Там по-немецки написано. А, это Spiegel. К сожалению, когда я сохраняю в PDF, налезают буквы друг на друга. Значит, смотрите.

    10 процентов респондентов выразили уверенность, что им «нужен диктатор, который бы сильной рукой управлял Германией ради всеобщего блага». 11 процентов опрошенных считают, что слишком большое влияние сосредоточено в руках евреев. Это сейчас, вчера.

    А.ОНОШКО: В Германии.

    С.ДОРЕНКО: Вчера! 10 процентов — «нужен диктатор». 11 процентов — «слишком много евреев».

    А.ОНОШКО: Ну, это одни и те же люди, наверное.

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю. 12 процентов немцев полагают, что нация обладает превосходством над другими, то есть немцы выше других. 12 процентов — «немцы лучше и выше других наций». Дальше. 30 процентов… нет, четверть…

    А.ОНОШКО: Надо провести голосование: вы согласны с тем, что немцы лучшие?

    С.ДОРЕНКО: Четверть граждан Германии старше 30 лет «враждебно относятся к иностранцам», и в особенности на востоке страны, где был советский лагерь. Понятно? Четыре немца из десяти хотели бы ввести законодательный запрет на въезд мусульман. Четыре немца из десяти. «В движении».


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «В движении». Секундочку, я посмотрю. Значит, очень плохо на Якиманке, Якиманка стоит совсем вмёртвую. Надо сказать, там ремонт идёт, причём в обе стороны, как-то странно. Там и из-под моста, и вокруг моста, Болотная площадь, и всё стоит. Потом Кремлёвская набережная абсолютно ужасная, и там несколько аварий вдобавок. Смотрите, где-то с 12, а может быть, даже и с 11 до 3 по циферблату внешние бульвары стоят вмёртвую. Север Садового кольца как стоял вчера, так стоит и сегодня, причём вдобавок… Это внешка на севере Садового кольца, а ещё гигантская пробка тоже накапливается на западе Садового кольца, внутреннее. Внешнее то едет, то не едет, а внутреннее стоит попросту. Дальше смотрите, что на Третьем транспортном. На Третьем транспортном на 5 часов по циферблату внутреннее очень сложно, и на 11 часов по циферблату всё вокруг Ленинградки кошмарно на внутреннем, внешнем, у Савёловского и везде, как обычно — адок, как ему и положено. Понятно? Ещё. Извините, я смотрю МКАД, и МКАД мне вполне себе нравится.

    Мы пойдём и проживём его, этот четверг, 16 июня.

     
    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено