С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Вторник, 21 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Даша, открой мне, пожалуйста, Уэльс. Мне интересны территория и население Уэльса. Прежде я почитаю сообщения. «На Ленинградском вокзале МЧС и автобусы для перевозки детей», — большую группу наблюдает Виталий. Я напомню наш Telegram: +79258888948. «Можно установить и WhatsApp». 22-й, ну что за консерватизм? Давайте уже договоримся, что Telegram. Всё прогрессивное человечество пользуется Telegram. «После игры с Уэльсом кто плохой?» — говорит 59-й. «Достал АМР, едущий каждое утро с мигалкой по встречке Носовихи». Тем не менее, на Telegram +79258888948 я вас читаю чаще всего. «Нашей сборной нужен тренер “ГазМяса”, чтобы лупил их — тогда начнут играть», — говори Мишутка. Нет, не начнут. Все рецепты неправильные. Никто не начнёт играть. «Рамси Болтона — в тренеры России!» Боже, как я рад, что Рамси прикончили. И какая Санса умница!

Д.КНОРРЕ: Да. Рэмзи, кстати, забил один из голов нам в ворота.

С.ДОРЕНКО: Какая Санса умница!

Д.КНОРРЕ: Санса молодец.

С.ДОРЕНКО: Вчера было два больших события: Санса — молодец, наши — уроды. Вот, собственно, примерно два. Нет, не только Санса. А Дейенерис Таргариен? Она же умница! «Дракарис!»

Д.КНОРРЕ: «Дракарис!» — и п-ш-ш-ш!

С.ДОРЕНКО: Знаешь, было бы хорошо, если бы Дейенерис воспарила над стадионом в Тулузе. Когда наши построились, она бы воспарила и такая: «Дракарис», — п-ш-ш-ш-ш! — и струя такая! (Смех.) Ладно, давайте говорить про футбол.

Д.КНОРРЕ: Я вам открыла Уэльс.

С.ДОРЕНКО: Уэльс? Секундочку. Я только хотел посмотреть пробки, поскольку мне пишут о пробках. Смотрите, стоит Большой Каменный мост совершенно мёртвый. Я говорю о мёртвых пробках. Очень плохо на Таганке. Я говорю про мёртвые, потому что какие не мёртвые — уже можно про них не говорить. Перед Маяковкой на Садовом кольце внешнем абсолютно драматично. Ребята, у метро «Шоссе Энтузиастов» Solaris попал под КамАЗ, что ли, и там какая-то большая и огромная проблема. И выезд отсюда — от Измайлово, от Соколиной горы — абсолютно адский, и никакого выезда нет, я бы сказал. Текстильщики все, Люблинская улица — всё стоит. Люди так грустят и там пишут в пробках «намертво стоим». И это правда, намертво стоят Текстильщики. Здесь Волоколамка наша дорогая после Свободы стоит себе и стоит. Ну, ей не привыкать. По въезду в город, ребята, всё нормально, в смысле — плохо. Везде, где плохо, там плохо. Я не знаю, сколько всего баллов, потому что у меня почему-то на карте нет. Ну и чёрт с ними, с баллами! Куда делись баллы, ты не знаешь? Что хотят, то и творят. Я говорю про «Яндекс».

Д.КНОРРЕ: Может быть, лучше не знать, сколько баллов?

С.ДОРЕНКО: Да ну их! Лучше и не знать. Ну их на фиг! Хорошо, давай это самое… 4 балла, вот мне говорят. Ну и хорошо.

«Кому нужен этот футбол? Вчерашняя серия “Игры престолов” эпичнее и зрелищнее». Абсолютно верно, Анатолий. Я и говорю, вчера два больших события. Герои вчерашнего дня — безусловно, Дейенерис Таргариен, Санса Старк. Эти две женщины выручили нам вчерашний день, потому что всё остальное было — позор, позор, позор, провал, позор, страх!

Расскажите нам про эту игру. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Игорь, Москва.

С.ДОРЕНКО: Вы смотрели игру? Ну, расскажите. Значит, в Уэльсе живёт 3 миллиона человек. Алло? Вы куда-то пропали. Он куда-то пропал. Кстати, он пошёл тоже читать, наверное, про Уэльс. Я вам расскажу. В Уэльсе живёт 3 миллиона человек, а площадь Уэльса — 20 тысяч квадратных километров. Посмотри, пожалуйста, ещё мне Луховицкий район Московской области. 20 тысяч квадратных километров — это Луховицкий район… Нет, не Луховицы, а Луховицкий район. Ну, хорошо, можно и Луховицкий район. Что же там за площадь? Я сейчас скажу. Мне кажется, что нас победил Луховицкий район, товарищи. Ну, я серьёзно. Площадь — 1,5 тысячи. Если умножить на шесть… Шесть Луховицких районов. То есть если Луховицкий район и прилежащие какие-нибудь районы взять, близлежащие… То есть это не вся Московская область, не вся. Посмотри, пожалуйста, добрая Даша, Московскую область. Видите, как Даша прямо сегодня стремительно… Московская область. Мне просто надо понять. Уэльс, который нас побил, мы его в микроскоп можем найти? Надрал нам задницу. Позор, позор, позор! Секундочку. Московская область, площадь — 44 тысячи. Смотрите, это половина Московской области. Условно, Уэльс — это половина Московской области. Это Электросталь, Луховицы…

Д.КНОРРЕ: Это Тульская область.

С.ДОРЕНКО: Нет, половина Московской области. Уэльс — менее половины Московской области. Это Электросталь, Луховицы… Понятно, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: …Подольск, Серпухов — взяли и надрали задницу всей России. Половина Московской области. Ничтожно, абсолютно ничтожно! А по населению они даже меньше половины Московской области.

Д.КНОРРЕ: Так им проще найти таким образом нормального футболиста. А нам по всей стране искать, понимаете?

С.ДОРЕНКО: А, искать?

Д.КНОРРЕ: Конечно, естественно.

С.ДОРЕНКО: То есть они спрятаны, где-то висят на веточках.

Д.КНОРРЕ: Где-то как раз за Уралом.

С.ДОРЕНКО: Охотник смотрит, где найти футболиста и выстрелить ему прямо в глаз из мелкашки, да? Прямо в глаз, как белке! Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, можно я защищу нашу сборную?

С.ДОРЕНКО: Да! Это нужно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот смотрите, наша сборная — вышла одна из 24 команд. Давайте посмотрим любую нашу отрасль какую-нибудь — промышленность, медицину, ещё что-нибудь. Что у нас на уровне 24 лучших в Европе?

С.ДОРЕНКО: Вы скажите. Мне кажется, балет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, балет, да. Допустим, военная промышленность у нас лучшая.

С.ДОРЕНКО: Шойгу. Нет, промышленность — дерьмо. А армия хорошая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, какие у нас? Я её похвалил и сказал, что у нас это одни из лучших. И мы сыграли так, как мы могли. А теперь можно я сравню с другими командами?

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Например, команда Исландии. Там 300 тысяч человек живёт на этом острове. И эта команда…

С.ДОРЕНКО: Население. Это Чертаново. Исландия — это Чертаново, посреди которого всё время гейзеры. Да, я знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это как один город Новочеркасск. Они, по-моему, в 150 тысяч раз меньше по населению, чем вся Россия. У нас 150 тысяч должно быть сборных Исландии, по идее. Смотрите. Почему у них так всё произошло?

С.ДОРЕНКО: Мы не знаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Исландии 20–30 лет назад видят, что очень высокое пьянство и высокий уровень девиантного поведения у молодёжи. Они на государственном уровне ввели там такие социальные карты для детей, которые получали баллы за учёбу, за спортивные достижения, ещё за что-то, ходили потом в магазины и эти баллы бесплатно обменивали на атрибутику, на спортивную форму, на спортивные снаряды. За 20 лет 300 тысяч человек дали такую сборную Исландии, которая сейчас играет и пока ещё не вылетела.

С.ДОРЕНКО: В Химках 300 тысяч человек! Вот Дмитрий говорит: «В Химках 300 тысяч человек». Как раз есть с чем сравнить. Это Химки, которые играют существенно лучше России, вы знаете. Исландия — это Химки, которые играют намного лучше России.

Д.КНОРРЕ: А у нас в тайге где-то там бродит гениальный футболист, может быть, который вынужден собирать…

С.ДОРЕНКО: Может быть. Дерсу Узала его зовут. «Моя ходи, ходи». «Моя ходи, ходи Москва. Мяч пинай, пинай». Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Расскажите, что вы видели.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, причина банальная. Причина в наших госкорпорациях и в нашем правительстве.

С.ДОРЕНКО: Прошу вас, поясните. Это не совсем очевидно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что мы неправильно воспитываем новых русских миллионеров.

С.ДОРЕНКО: Подождите, футболисты у нас тоже миллионеры. Футболисты — ультрабогатые люди.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но мы неправильно их воспитываем, мы искусственно создаём лимиты, поэтому проигрываем.

С.ДОРЕНКО: Лимиты, вы имеете в виду — по приглашению иностранцев в наши команды?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет. Внутри, в чемпионате России мы устраиваем искусственный лимит и платим просто неадекватные деньги вместо того, чтобы вкладывать эти деньги в русский футбол.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, в чём дело? Они говорят… Вот когда я говорю с чиновниками, они говорят: «Хорошо. А если платить меньше, они вообще играть не станут. Они просто вообще не станут играть».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они могут уехать в Европу и там зарабатывать себе адекватные деньги на жизнь. А эти денежки, которые мы им платим, мы должны вкладывать в молодых игроков. И тогда у нас будет таких Кокориных не 10 человек, а приблизительно 10 тысяч. И тогда мы не будем так позорно выступать.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. «Почему мой отряд…» — говорит Андрей Спасатель. Андрей Спасатель — это наш слушатель, который регулярно вырезает из искорёженных машин, спасает людей. «Почему мой отряд с зарплатой спасателя 30 тысяч рублей в месяц мог стать самым крутым в мире, а эти ленивцы-миллионеры этого не могут?» Так я спрашиваю. Андрей Спасатель, так позвоните. Я спрашиваю. Я не знаю почему. Я не знаю!

«Когда спойлерите по “Играм престолов”, приходится выключать вас. Пожалуйста, не надо». Нет, мы гордимся Дейенерис Таргариен! Мы гордимся и сиськами её, и вообще. А? Что? Ну правда.

Д.КНОРРЕ: Что бы ни было в этой серии…

С.ДОРЕНКО: Ты слышала же эту песню? Мы её ставили в эфире уже. «Сиськи и драконы навсегда» — слышала?

Д.КНОРРЕ: Да-да-да. Прекрасно!

С.ДОРЕНКО: Прекрасная песня. Поставьте себе, если вам хочется чего-то хорошего.

Д.КНОРРЕ: На звонок поставьте.

С.ДОРЕНКО: У нас ничего не осталось хорошего, кроме Дейенерис Таргариен и Сансы Старк, которая вовремя с Мизинцем шухер-мухер…

Д.КНОРРЕ: Ну, не спойлерите!

С.ДОРЕНКО: Мы не можем, не имеем права спойлерить. И мы не будем никогда. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас. Про футбол, говорим про футбол.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей…

С.ДОРЕНКО: Простите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей. Даша права, я серьёзно, у нас не ищут игроков. У нас огромные деньги вкладывают в футбол. У нас сотни тысяч детей играют. Вот они в 14 лет в девятом классе вешают бутсы. Они не имеют перспектив, они никому не нужны. Если раньше давали какие-то звания мастеров спорта, то сейчас ничего не дают. И спорт им не дают. Скандал в одной подмосковной школе: 18 ребят-девятиклассников ушли вообще из школы, хотя отдали в 8–9 лет.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Слушайте, я хочу понять. А может быть, мы не должны играть просто в игру эту?

Д.КНОРРЕ: Почему?

С.ДОРЕНКО: Ну, есть какие-то игры, в которые нам не надо играть.

Д.КНОРРЕ: Я так понимаю, проблема в том…

С.ДОРЕНКО: Ну, не надо играть! Я уже много раз об этом говорил. Послушай меня, мы не играем в футбол. Ну, мы не играем в футбол.

Д.КНОРРЕ: Вот уже несколько слушателей и Березуцкий говорят о том, что у нас нет европейского футбола.

С.ДОРЕНКО: Можно с гордостью говорить. Я знаю людей… Например, Бронислав Брониславович. Я говорю: «Бронислав Брониславович, может, кофе?» А он говорит: «Я кофе не пью!» И я знаю очень много людей, которым говоришь: «Молочка?» Они: «Мы молочное не любим». — «Творожка?» — «Мы молочное не едим». И говорят с гордостью! Можно: «Мы в футбол не играем». Ну, просто нация такая, мы в футбол не играем. И всё. У нас зато ледоколы. У нас зато… Что ещё? У нас зато кислая капуста. У нас много чего. А в футбол мы не играем. Ну, не играем — и всё! Зачем стесняться? Нормально же. Можно просто отказаться. Ну, не наша это игра, не наша. И не надо нам в неё играть. Алло. Здравствуйте. Наша — лёгкая атлетика, где мы облажались по полной с допингом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Я с вами не соглашусь. Футбол — это наша игра. Я сам занимался футболом с детства и сейчас занимаюсь, только уже не профессионально. ЛФЛ Москвы — думаю, может, вы знаете, что это такое, да?

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас Алдонин играет в ЛФЛ на данный момент, а это из сборной России, скажем так. И есть ребята, которые очень хорошо играют. Просто я помню, когда я занимался футболом, нам тренер чётко говорил: «Ребята, если у вас нет денег, вы никуда не пройдёте вперёд. Я вас не смогу дальше куда-то продвинуть». Вот и всё, и весь разговор был.

С.ДОРЕНКО: Я не понимаю. А почему? Деньги для чего?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, не знаю, для чего.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Что с ними делать? Например, я хорошо играю, я прихожу к работодателю… Например, я хорошо играю в радио, условно. Я прихожу к работодателю, кладу ноги на стол и говорю ему: «Вообще-то, у тебя нет денег, чтобы мне заплатить, поэтому я из милости буду работать у тебя за какие-то жалкие…» — и называю сумму. А с меня никто денег не просит.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я вам просто говорю слова, которые говорили мне, когда я занимался футболом. Понимаете, я занимался девять лет футболом.

С.ДОРЕНКО: Зачем? Вот зачем деньги? Послушайте меня, девять лет человек занимался футболом, почти это самое… ну, большой специалист реально. Ему сказали: «Ты не сможешь продвинуться в футболе, если у тебя мало денег».

Д.КНОРРЕ: Мало денег или нет связей.

С.ДОРЕНКО: Я вот хочу понять, а для чего деньги-то? Если ты звезда, то тебя носят на руках. Зачем тебе деньги? Перед тобой…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Александр. Дело всё в том, что если ты попал в обойму… Действительно на начальном этапе родители платят за тебя. А потом, если ты попал в обойму, и тебе, так сказать, нужно перейти в какую-то команду с перспективами, то здесь начинается уже подход различного рода с деньгами. И тут нужны действительно деньги. Это первое. И второе — хорошие тренеры тоже стоят денег. И третье — самое главное. Мы и в хоккей что-то в последнее время разучились играть коллективно.

С.ДОРЕНКО: Ну, не знаю. То есть ты должен сам заплатить деньги за то, чтобы тебя взяли в команду?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да, да.

С.ДОРЕНКО: Как бы откат такой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что кто-то обязательно вам подтвердит мои слова, а кто-то будет говорить, что это не так.

С.ДОРЕНКО: Мы не знаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но тот, кто говорит, что это не так, просто, наверное, не совсем в теме.

С.ДОРЕНКО: Говорят, что для того, чтобы продвинуться в русском футболе, ты должен платить взятки. Насколько верна эта информация? Я этого, честно, не понимаю. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Сергей беспокоит, Москва. По поводу денег такая небольшая история. Мой приятель занимался в клубе, где играл наш великий голкипер Лев Яшин. Звонит мне и говорит такую историю. Приезжали так называемые скауты. Ну, вы знаете, просматривают ребят талантливых. Сия процедура стоила 5 миллионов рублей, чтобы только выйти на поле, чтобы мальчики бегали, и вот эти дяди на них смотрели. 5 миллионов рублей. Это пять или шесть лет назад было.

С.ДОРЕНКО: Чтобы участвовать в просмотре?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, чтобы участвовать в просмотре. Будут решать их дальнейшую судьбу. Дальше идёт дубль основной команды, но не только этой команды, а разные.

С.ДОРЕНКО: А кому именно даёшь 5 миллионов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, тут я не могу сказать точно. Но это уже идёт тренер, а тренер, может быть, ещё кому-то, директору школы… Ну и дальше по цепочке вверх идёт.

С.ДОРЕНКО: Чёрт! Мне казалось… Слушайте, мы с вами, например, занимаемся бегами, на лошадей ставим. Мы должны купить жеребца хорошего, молодого, трёхлеточку. Понятно, что мы поедем куда-то в Германию, в Англию и купим за 200 тысяч нормальную лошадь, правильно? За 200 тысяч евро. То есть мы платим, а не нам платят. Мне казалось всегда так.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А тут намного проще. Просто собираются десять мальчишек, которые могут эти деньги собрать, из них берут одного. Всё. И потом создают такую видимость, что ну нет у нас ребят, которые играют лучше. Вот есть мальчик, который играет лучше этого, у которого есть деньги, но он туда не попадёт, потому что у него просто нет денег. И нас ставят в такую ситуацию, что как будто ну нет у нас лучших игроков. Как нам часто говорят по телевизору: «Вы знаете, лучших игроков нет. Смотрите на то, что бегает по полю». Вот и всё.

С.ДОРЕНКО: Какой-то ад! Слушайте, девки идут через постель, мальчики идут через 5 миллионов рублей, чтобы на них посмотрели. Ну, жесть какая-то!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да. Вот такая история.

С.ДОРЕНКО: Но это же деградация? Или я неправильное слово подобрал? Деградация. Это вырождение.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это прогресс какой-то.

С.ДОРЕНКО: Нет, это вырождение, это деградация. Не знаю, мне кажется, что деградация. А?

Д.КНОРРЕ: Ну, вы выразились мягко.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что это деградация. Ну а как ещё выразиться? Не знаю.

Слушайте, я не рискую, вдруг тут матерное что-нибудь. Я просто хотел про «Игру престолов», вернуть эту песню прекрасную, но я не уверен, что это самое…

ПЕСНЯ «СИСЬКИ И ДРАКОНЫ НАВСЕГДА» — СЫЕНДУК

И́гры и престо́лы,
Много се́рий и сезо́нов,
Персона́жей тоже мно́го,
Многих я́ уже не вспо́мню, но

Сиськи и драконы — навсегда!
Ка́рлик,
Там есть ка́рлик,
Там есть ка́рлик,
Там есть ка́рлик,
Там есть
Девки, непотребства,
Песня Льда…

Д.КНОРРЕ: Сергей, в прошлый раз я пела дня три после этого.

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Ребята, хорошее за вчерашний день — хорошая серия в «Игре престолов», реально хорошая. Ребята, вчерашняя «Игра престолов»… Я стоя аплодировал — стоя, стоя! — Сансе в последних кадрах. Господи, как я её люблю, честное благородное слово!

Пле́мя Одича́лых
За Стено́ю точно зна́ет, что

Сиськи и драконы — навсегда!
Хо́дор,
Ходор, Ходор, Хо́дор,
Ходор, Ходор, Хо́дор,
Ходор, Ходор…
Зомби, войны, нагота.
Е́внухи, изме́ны
И баста́рды повсеме́стно, но…

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении», ребята. Нет, хорошее всё-таки что-то есть. И это «Игра престолов».

Д.КНОРРЕ: И потом говоришь всё на автоматизме.

С.ДОРЕНКО: Горе и чувство предвкушения сиротства страшного…

Д.КНОРРЕ: Ой, не напоминайте мне об этом!

С.ДОРЕНКО: Товарищи, я хочу всем сказать: мы все в предвкушении страшной эпохи в нашей жизни, опустошительной, адской полусмерти.

Д.КНОРРЕ: Забвения.

С.ДОРЕНКО: Забвения. Потому что в следующий понедельник, ребята… 27-го числа будет, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: В следующий понедельник, 27-го, мы посмотрим самую большую серию сезона — она, по-моему, почти час двадцать. Не помнишь? Какая-то огромная серия будет. После чего на нас обрушится пустота полная, лишение смысла жизни, то есть нам незачем будет… Мы будем ходить, как пустые оболочки людей. От нас ничего не останется после того, как мы…

Д.КНОРРЕ: На год, на год.

С.ДОРЕНКО: На год!

Д.КНОРРЕ: До апреля.

С.ДОРЕНКО: А следующий сезон — всего семь серий. Всего лишь семь серий! До апреля, да?

Д.КНОРРЕ: Я надеюсь, что он хотя бы последний?

С.ДОРЕНКО: И мы будем жить в этом аду, наши пустые оболочки — пучеглазые, лупоглазые, пустоглазые, пустые оболочки! Мы будем ходить и петь: «Там Джон Сно́у, кучеря́шка, ненагля́дный».

Д.КНОРРЕ: Всё на этот мотив говорится.

С.ДОРЕНКО: (Смех.) И всё! Ну, конечно. Это же ад, настоящий ад. Футбол — в принципе дерьмо собачье. Забудьте про футбол, когда есть «Игра престолов»! Но она закончится в следующий понедельник. Какой кошмар! Что у нас в городе? 4 балла, ты говоришь?

Д.КНОРРЕ: Я ничего не говорю.

С.ДОРЕНКО: Она зря не скажет. Кнорре зря не скажет. О чём вы говорите? 4 балла.

Д.КНОРРЕ: Я ещё не открыла, подождите.

С.ДОРЕНКО: Она ещё не открыла. 4 балла, товарищи. Как было, так и есть. На Таганке ад. Перед Маяковкой в центре ад. Текстили не едут. И шоссе Энтузиастов — какой-то Solaris подъехал под фуру. Ура!

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 7 минут. Вторник, 21 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Даша.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе у́тро, доброе у́тро. (Здесь и далее говорят на мотив темы из «Игры престолов», акцентируя ударение на соответствующих слогах — прим.)

С.ДОРЕНКО: (Смех.) Я не взял мотоцикл BMW вчера (я обещал всем, что я возьму завтра R nineT), потому что мне сказали, что он не прибыл на базу. Тот, кто его катал до меня, не вернул его вчера. И должен я его забрать сегодня, но — нет, я его не заберу сегодня, потому что у меня собственные планы, и я на своём мотоцикле. Я еду сегодня на Первый канал.

Д.КНОРРЕ: В экипировке прямо поедете?

С.ДОРЕНКО: Нет, я там оставил пиджак. Я так хитрый, и я там оставил пиджак. А рубашка… Там есть кастелянша, которая быстро дёрнет планочку.

Д.КНОРРЕ: А там никто не перепутает? Какой-нибудь Толстой не возьмёт ваш пиджачок?

С.ДОРЕНКО: Нет, Толстой не возьмёт мой пиджачок. Я думаю, что у Толстого столько пиджачков, что он об мой ноги вытирает.

Д.КНОРРЕ: Да ладно?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, когда Толстой приходит в гримёрку…

Д.КНОРРЕ: У него все скучно, и он ваш увидит…

С.ДОРЕНКО: Он обязательно берёт мой пиджак, чтобы вытереть ноги об него, мне кажется, специально.

Д.КНОРРЕ: «О, что-то новенькое, свеженькое».

С.ДОРЕНКО: И ещё, если он ест жирный шашлык или какие-нибудь беляши, то Толстой потом вытирает губы и руки об мой пиджак, об подкладку и так далее.

Д.КНОРРЕ: Об манжеты.

С.ДОРЕНКО: Конечно, естественно. Мой пиджак там. А рубашку я везу в рюкзаке, но сложенную, смятую.

Д.КНОРРЕ: А там её погладят.

С.ДОРЕНКО: А там кастелянша есть.

Д.КНОРРЕ: С отпаривателем.

С.ДОРЕНКО: Она сидит с итальянским утюгом профессиональным.

Д.КНОРРЕ: У меня тоже профессиональный утюг.

С.ДОРЕНКО: Нет, не такой, как у неё. У неё сделанный в 50-е годы, олдскульный, весь дико железный и так далее. Она мне дёрнет планочки спереди, а сзади гладить не надо. Сзади пусть гладит тот, кто видит. А никто не видит, правильно? Вот и всё. Так что я сегодня еду на мотоцикле на Первый канал — на своём! — на Triumph, на Bonneville, на Street Twin.

Давайте говорить о спорте ещё чуть-чуть. Мы не будем говорить больше о футболе, потому что мы уже постановили, что футбола у нас нет и быть не может.

Д.КНОРРЕ: Нету-не́ту, нету-не́ту ни футбо́ла, и вообще… повсеме́стно.

С.ДОРЕНКО: Никако́го. (Смех.) Дашу переклинило, она говорит, неделю теперь будет петь.

Д.КНОРРЕ: Да, это ужас!

С.ДОРЕНКО: Неделю будет петь. «Где мой штопор?» — как ты говоришь?

Д.КНОРРЕ: Где мой што́пор? Где мой што́пор? Дай мне што́пор! Быстро што́пор!

С.ДОРЕНКО: Даша так разговаривает с мужем дома, да? Ты же так с мужем разговариваешь, да?

Д.КНОРРЕ: Ну…

С.ДОРЕНКО: А ты пытаешь его штопором? Или вы пьёте просто?

Д.КНОРРЕ: Нет, мы просто…

С.ДОРЕНКО: Они пьют! Они пьют — повсеме́стно, ежедне́вно, непреры́вно! Какой ужас! Какой кошмар!

Слушай. Отстранив от олимпиады легкоатлетов… легкоа́тлетов. (Смех.)

Д.КНОРРЕ: Сегодня в десять будет заседание…

С.ДОРЕНКО: Какой кошмар! Мне так стыдно… Мне так сты́дно, мне так сты́дно — повсеме́стно, каждодне́вно.

Всемирное антидопинговое агентство (дабл-ю эй ди эй — WADA) в сотрудничестве с Международной федерацией плавания (FINA — эф ай эн эй) инициировало расследование допинговых обвинений в российском и китайском плавании. Всё, плавание тоже у нас неправильное. Ну и видно, что они широкоплечие какие-то все.

Д.КНОРРЕ: Слишком.

С.ДОРЕНКО: Я думаю, это не без мельдония как-то. (Смех.) Пахнет мельдонием.

Д.КНОРРЕ: Не без участия мельдония.

С.ДОРЕНКО: Надо их как-то поскоблить ножичком, облизать и понять, что там внутри.

Об этом в микроблоге Twitter сообщил журналист Press Association Мэтт Слэйтер со ссылкой на заявление главы WADA Крейга Риди на симпозиуме организации в Лондоне. Судя по всему, дело заведено на основании журналистского расследования британской газеты The Times, которая в последнее время уделяет свои полосы проблемам допинга в российском и китайском плавании. «Риди сказал, что WADA инициировала расследование допинговых обвинений в российском и китайском плавании в сотрудничестве с FINA». То есть, видимо, полетят к свиньям и пловцы наши тоже.

Д.КНОРРЕ: Да. И кто же останется?

С.ДОРЕНКО: А мы не знаем. Слушай. Кроме этого, Мутко не исключил, что сегодня в десять… Сегодня в де́сять, сегодня в де́сять, повсеме́стно… Кучеря́шка, ненагля́дный. Нет, Мутко не кучеряшка… Седовла́сец ненагля́дный. Мутко сегодня в десять будет выпорот торжественно. Там будет Жуков… Жу́ков худоща́вый, наш чино́вник знамени́тый. Он там будет. Его там выпорют. И, вероятно, нас вообще выгонят с олимпиады к чёртовой матери, и это будет впервые за всю историю XXI века. А до нас, насколько я понимаю, изгоняли нацистскую Германию.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: А потом — нас тоже, потому что по аналогии. Видите, какая кошмарная история? Как нам сты́дно, вот нам сты́дно. Или не стыдно? Понимаешь, в чём дело? Нам стыдно или не стыдно? Вы готовы к тому, что нас выгонят? Вы готовы?

Д.КНОРРЕ: Стыдно.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, в чём дело? Рассказы постоянные наших… постоянно идут рассказы наших прекрасных…

Д.КНОРРЕ: Спортсменов?

С.ДОРЕНКО: Клаус… Как это? Ксенофобски. У нас есть заметная доля ксенофобски мыслящих граждан, которые полагают, что все плохие.

Д.КНОРРЕ: Ну да, «всё это происки Запада, это клевета, поклёп».

С.ДОРЕНКО: Да. Русскую пропаганду я хорошо помню, по-моему, в 2006 году… Я сейчас вам говорю о древностях. Я знаю, так долго не живут. Но в 2006 году, может быть (я боюсь ошибиться, но тем не менее, примерно в это время), было выяснено, что член палаты пэров Великобритании потратил казённые деньги на то, чтобы содержать наёмную квартиру для встреч со своим любовником гомосексуальным. То есть член палаты пэров снимал квартиру для своего молодого любовника вот такого. И наша пресса торжествовала в то время, официозная…

Д.КНОРРЕ: О, я представляю. Смаковала.

С.ДОРЕНКО: Смаковала непрерывно, повсеместно и так далее.

Д.КНОРРЕ: Беспреста́нно.

С.ДОРЕНКО: Да, беспрестанно. Почему? Потому что они говорили: «Вот она — англосаксонская парламентская культура! Брать казённые деньги на то, чтобы там долбиться с каким-то парнем. Как не стыдно?! Вот она, Англия! Вот! Они, — мы говорили про Англию, — в своём глазу бревна не замечают, а в нашем усмотрели соринку». Ну, на самом деле я тогда ещё улыбался, потому что мне казалось, что в Англии бывает такое.

Ну, сейчас кого-то требуют в отставку на Дальнем Востоке… по-моему, в Японии, за то, что он один раз проехал на дачу на служебной машине. Отправляют в отставку, потому что на дачу нельзя ездить на служебной машине. На служебной машине можно только по каким-то служебным делам, описанным в специальных протоколах, ездить, а не вообще. И мне кажется, что, с одной стороны, мы, может быть, объект травли. Я хочу это обсудить. А с другой стороны, мы похожи на шлюх, которые говорят, что все бабы…

Д.КНОРРЕ: Ну да, что все бабы — шлюхи.

С.ДОРЕНКО: …всё бабы — шлюхи, да. Спасибо, что ты подсказала слово. Вот шлюхи обычно, когда ты им говоришь: «Ну что ж ты так, Марья Ивановна? Ну, нехорошо. Нехорошо и неправильно. И стыдно перед людьми». Она говорит: «Да а я чё? Да всё бабы — шлюхи! Да я открытая, а они закрытые. Да они тайно по углам на коленях стоят, а я вот открытая, я честная! Я честная, а все бабы — шлюхи!» Мне кажется, что мы часто напоминаем вот такую ситуацию, что «все бабы — шлюхи». Мы всё время: «Да весь мир такой! Да все бабы — шлюхи! Да я честная потаскуха, а эти все… Да спорт — это вообще фармацевтика!»

Д.КНОРРЕ: Ну да. «Современный спорт невозможен без допинга. И всегда он был».

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Я не занимаюсь спортом, поэтому я вас спрашиваю. Может, я просто не в курсе. Может быть, это так, а может, и нет. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Ну что, дисквалифицируют нас вообще и выгонят с олимпиады?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нас выгонят сто процентов. Нам нужно делать какие-то свои игры. Я думаю, они скоро это сделают.

С.ДОРЕНКО: Отдельные игры.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Типа олимпийских. Азиатские.

С.ДОРЕНКО: Бурятско-алтайские, мне кажется, надо сделать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. А что нам остаётся ещё делать?

С.ДОРЕНКО: А я вам скажу, что остаётся.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серена Уильямс сказала: «Мы тоже мельдоний употребляем, но только свой, американский».

С.ДОРЕНКО: Слушайте, а вы знаете, что было? Когда не приехал никто из Афганистана в 1980 году к нам на олимпиаду с мишкой, потом, в 1984-м, мы не поехали в Лос-Анджелес. Помните такую фигню?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Так в 1985-м приехал Тед Тёрнер, который сказал, что он проведёт в Москве Игры доброй воли, где наконец встретятся американцы с русскими. Игры доброй воли, понимаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно правильно. Сейчас всё к этому и идёт.

С.ДОРЕНКО: Да. Сначала получился разлад, большой разлад, гигантский. А потом Тед Тёрнер приехал в 1985 году во главе с огромной, какой-то гигантской делегацией — человек триста американцев, которые даже в туалет ходили всё время с рациями, чем потрясали русских. Серьёзно, было очень картинно. Они шли… Ну, по-американски, в американской культуре… Если в русской культе надо показывать, что тебя не парит работа, то в американской культуре надо показывать, что работа парит.

Д.КНОРРЕ: Даже в туалете.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Поэтому одной рукой он держится, а другой он говорит по рации. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я хотела бы рассказать вообще о ситуации с тренерским составом.

С.ДОРЕНКО: Это очень важно. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александрия, я сама тренер. Я 1974 года рождения, и я застала ещё очень хорошее обучение, меня очень хорошо научили в Институте физкультуры. Сейчас тренерами становятся бывшие хорошие спортсмены. Что происходит? Они либо не учатся, им ставят просто так, потому что он хороший спортсмен. И у него нет хороших глубоких знаний, которые должны быть.

С.ДОРЕНКО: А какие? Физиологические какие-то, специфические?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, конечно. Знаете, как? Можно спросить тренера: «А вы читали Бернштейна?» И большинство его даже в глаза не видело.

С.ДОРЕНКО: Но Бронштейна читали все!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А это наш физиолог известный, у которого всё вообще написано. А?

С.ДОРЕНКО: Я говорю, Бронштейна читали все, но Бернштейна…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Бернштейна.

С.ДОРЕНКО: И я говорю, что все читали Бронштейна вместо Бернштейна.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А! Мне плохо слышно.

С.ДОРЕНКО: Простите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому тренера тренируют так, как их тренировали в своё время. А это не значит, что это правильно.

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. Вот скажите, пожалуйста, мы и внешний мир. Внешний мир употребляет допинги, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Или нет? Я спрашиваю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Употребляет. У меня есть такое мнение. Не знаю, насколько оно верное и правильное. Фармакология западная и американская идёт на шаг впереди, чем наша.

С.ДОРЕНКО: Может быть, на восемь шагов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На двадцать пять даже, возможно. Поэтому то, что пьют они, либо ещё не открыли у нас, либо там какой-нибудь один радикал не слева, а справа, поэтому его не могут обнаружить в анализах.

С.ДОРЕНКО: Да, я понимаю. Ну, хорошо. Значит, мы представляем собой каменных пещерных людей, которые требуют… В сущности, наше политическое требование заключается в том, чтобы нам разрешили наши пещерные допинги употреблять, правильно? «Разрешите, позвольте нам употреблять пещерные допинги», — вот что мы требуем. Правильно?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: «Требуем пещерные допинги!» А тебе говорят: «Товарищи, извините». А мы, размахивая кремниевыми топорами и дубинкой, кричим: «Требуем!» — и всё такое.

Д.КНОРРЕ: Эти эксперты также утверждают, что всё это фармацевтические войны, которые специально убирают с рынка старые препараты.

С.ДОРЕНКО: Да. Но есть другое соображение, с которого мы начали: каждая шлюха считает, что все женщины — шлюхи. Может быть, это оттого, что мы употребляем, мы считаем, что все употребляют? Может такое быть?

Д.КНОРРЕ: Может и такое. Как понять-то?

С.ДОРЕНКО: Может такое быть? Мне интересно просто, я спрашиваю. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Я считаю по поводу того, что отстранят всю нашу сборную. Некоторые люди, в принципе, знали, что это будет, потому что это не делается вот так: утром встали — и завтра отстранили. Я думаю, это провал всей политической системы, именно спортивной.

С.ДОРЕНКО: Почему политической? А, спортивной.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что сперва сбежал этот Вася в Америку. Потом подготавливали информационную подоплёку ко всему этому. И сейчас просто всё идёт спланированно. Просто у спецслужб надо спросить: «А почему так происходит?»

С.ДОРЕНКО: Ну а почему спецслужбы должны заниматься этим?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Отчасти это тоже их.

С.ДОРЕНКО: Что они не отстрелили Родченкова заранее? То есть он бежал бы за границу, а его на последнем метре, как будто Рамси из лука, взяли и застрелили? Ну, что это? Так, что ли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Ну почему? Во-первых, все мы знаем, кто устраивается на госслужбу, что есть о неразглашении каких-то тайн, чего-либо. Ну да, пускай это будет ещё где-то. Но вот тут-то то же самое. В принципе, я считаю, что они должны были знать об этом.

С.ДОРЕНКО: Знаете, лучше не иметь секретов. Вот вы говорите «не разглашать», а лучше не иметь секретов. Про то, что у царя Мидаса ослиные уши, человек шептал вообще в речной камыш, в ямку в песке, однако это стало известно. Может, не иметь секретов проще? Может быть, в этом смысл? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Михаил. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Михаил, мы знаем вашу приверженность к спорту. Прошу вас. Скажите, все употребляют?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сначала маленький аналог по футболу. Ровно 52 года назад на таком же чемпионате Европе сборная СССР вышла в финал, до этого завоевав этот кубок.

С.ДОРЕНКО: Вы становитесь апологетом Советского Союза.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Молодой тренер Бесков. Так вот, мы проиграли испанцам в финальном матче на стадионе в Мадриде, где присутствовал Франко. Шквал недовольства, статья в «Правде» — и Бескова снимают из-за того, что он не выиграл финальный матч. Почувствуйте разницу. Сегодня все были бы Героями Советского Союза, если бы вышли в финал. Речь идёт вот о чём в спорте. Вы целые передачи посвящаете, например, способности русских, нас, групповому мошенничеству, днём и ночью…

С.ДОРЕНКО: Нет, я говорю об этом с восхищением, согласитесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Вот здесь мы имеем этот случай, вернее целую систему участия в этом постоянном нарушении общих правил. Дело не в том, что другие…

С.ДОРЕНКО: Хорошо. А иные страны? Ну, глядя на китайцев, вы же не поверите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот, китайцы, ГДР в своё время. То есть мы готовы нарушать.

С.ДОРЕНКО: С удовольствием.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Товарищ предыдущий сказал, что органы. Знаете, возьмите статистику наших спецслужб — КГБ, ФСБ. У нас по 50 человек бегут на Запад, начиная с 1950 года. Какую тайну они могут сохранить, если они сами постоянно бегут?

С.ДОРЕНКО: Да, совершенно верно. Давайте обратим внимание этого звонившего, который говорит, что если нашим допингом будет заниматься только исключительно ФСБ, то никто и никогда об этом не узнает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так они и бегут.

С.ДОРЕНКО: Как раз они и бегут на Запад.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Смотрите, что произошло. С одной стороны, конечно, развал тренерской школы, колоссальный развал организационных структур, потому что деньги вошли. И там, где мы хотели соревноваться в менеджменте… Спорт стал менеджментом, спорт стал инновацией. Вчера была эта передача об инновациях. Вот здесь мы сразу проигрываем. На энтузиазме мы сильно выигрывали. Сборная СССР из восьми чемпионатов Европы четыре раза играла в финальном матче! Можете себе представить? И один раз стала чемпионом Европы. Там, где нужна чёткая организация, ежедневая деятельность, соблюдение всех мельчайших правил, мониторинг — вот здесь мы, как всегда, что-то изобретаем. Советский энтузиазм — тот, сталинский, под флагом нового общества. И мы побеждали. Как только речь идёт о менеджменте и инновациях… Спорт живёт сегодня по законам любого бизнеса.

С.ДОРЕНКО: Михаил, предлагает наш слушатель проводить отдельную русскую олимпиаду, где разрешить все виды допинга, вплоть до кокаина, собрать спонсорское лобби огромное, чтобы весь мир мог спонсировать, пожалуйста, чтобы спортсмены прямо были по фирмам — какая-нибудь фирма Bauer, ещё как-то фирма, по фармацевтическим фирмам.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему не получится наша отдельная олимпиада?

С.ДОРЕНКО: Надо сделать!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Огромная ошибка звонящих. Требуют отказа всей олимпийской сборной после сегодняшнего совещания. Этого, конечно, не будет, Путин не даст. Но это трагедия будет. Мы тогда сразу потеряем чемпионат мира по футболу. Почему невозможна альтернативная олимпиада? Спорт сегодня спонсируется колоссальными деньгами. И это правильно, это нормально, потому что одежда спортивная, нахождение на сборах, соревнования, инвентарь стоит огромных денег. Никакого альтернативного олимпийского движения быть не может.

С.ДОРЕНКО: Всё понятно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Надо просто жить по законам человечества. Вы об этом говорите целыми днями, но мы опять не хотим…

С.ДОРЕНКО: Не можем. Мы не можем из гордости. Из чувства гордости мы не можем жить по законам человечества, понимаете, потому что человек есть грязь, прах и в прах возвращается. Как мы можем жить, как люди? Ни в коем случае! Эта идея проводить русскую олимпиаду, где разрешить все виды допинга, была бы действительно коммерчески очень успешной.

Д.КНОРРЕ: Я хотела Михаилу ответить по поводу того, что мы 52 года назад выходили в финал. Мы же в 2008 году, между прочим, с Гусом Хиддинком вышли в полуфинал, заняли третье место, разделили его с Турцией. И для нас это тоже была победа. И вроде бы тоже какие-то инновации. Вот как раз тот самый менеджмент. Мы пригласили заграничного тренера, по-моему, первый раз, если я не ошибаюсь, и он смог достичь какого-то результата — вот с этими же футболистами, которые и сегодня.

С.ДОРЕНКО: «Главный виновник — Мутко». Кто виновник? Вот интересно. А виновника нет, мне кажется. А Мутко за что отвечает? Чем он вам плох, этот Мутко? Замечательный чистосердечный человек, спонтанную правду говорит всё время. А?

Д.КНОРРЕ: «Спикс фром хиз харт…»

С.ДОРЕНКО: Да, «хиз харт фром раша» — и всё. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Юрий Николаевич. Дело не в Мутко.

С.ДОРЕНКО: Нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как вы ранее говорили, мы не построили ни одной дороги, а стадионы строятся с удовольствием. Это любимое занятие Кремля. По нему и бьют с целью дискредитации Путина перед выборами, так как мы ничего не умеем делать даже в спорте.

С.ДОРЕНКО: Я понял. Юрий Николаевич видит здесь массированную подготовку к 2018 году, именно к выборам.

«Про мельдоний знали в октябре 2015 года. Зачем же спортсмены жрали его до 2016-го? Что, есть нечего было?» — говорит Павел. Да, это правда. Надеялись, Павел, что он выходит из организма за месяц. Но на самом деле, как нам говорил один спортивный химик большой, тут нам звонил… Он сказал, что мельдонием полируют существенно более страшные допинги. То есть как бы спортсмены заряжены какими-то большими допингами, абсолютно серьёзными, а мельдоний кладут поверху, потому что тогда он как бы его маскирует. Понятно, это дымовая завеса? «Мельдонием маскируют другие серьёзные допинги», — сказал нам химик, насколько я понимаю, разбирающийся в медицине спорта. Он говорит: «Ребята, мельдоний предпочтительнее чтобы нашли». Понятно? То есть там такое…

Д.КНОРРЕ: Что лучше мельдоний.

С.ДОРЕНКО: …что лучше мельдонием заполировать. Он тогда первый бросается… «Гвардия, в огонь!» Я бы сказал: «Мельдоний, в огонь!» Когда мельдонием заполировать страшные наркотики, которые им дают, страшные допинги, мельдоний первым лезет на всех тестах. И все такие: «Да у вас мельдоний, алло!» А они говорят: «Ну, слава богу!» Мельдоний лёг на амбразуру. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: И всё равно скандалы.

С.ДОРЕНКО: Да это скандал маленький! Они говорят: «Но мельдоний не по-настоящему же наркотик. Но мельдоний — это же игрушечки». Они все такие: «Но это же запрещено». Но как сказать честно? Да мы им просто полируем поверху более серьёзные химические вещества, понимаете.

«Гус Иваныч был хорош», — говорит Степан. «Мутко должен уйти. Позорище!» Наоборот, теперь… За битого двух небитых дают. За одного Мутко двух не-Мутко дают. А? Он же набирается опыта, товарищи, с каждым годом всё больше. Понимаете, в чём дело? Так, секундочку…

Д.КНОРРЕ: 32-й предлагает провести Мельдониевые игры.

С.ДОРЕНКО: Мельдониевые игры. «Те же футболисты в 2008 году, просто были на восемь лет моложе. Надо это понимать», — пишет нам один из слушателей. «Лец ми спик фром май харт…» А, это всё переводят Мутко. «Я знаю этого химика, он на крыльцо любит выходить», — говорит Георгий. Это про что? Не знаю. «Про футбол. Просто за тучные нулевые избаловали футболистов баблом». Ребята, да какая разница? Они голодные плохо играют и сытые плохо играют. Ну, они не умеют играть в футбол просто, вообще не умеют играть в футбол. Ну и не надо бы им, а? Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Я потрясён! «Россельхознадзор изучил способы фальсификации молока в России и молочных продуктов». Товарищи, я всю свою жизнь надеялся на то, что молочные продукты фальсифицируются пальмовым маслом. Как вы понимаете, поскольку я люблю пальмовое масло… Единственный человек в России, кто любит пальмовое масло — я и президент Индонезии. Ты знаешь, что нас президент Индонезии заставил увеличить импорт?

Д.КНОРРЕ: Ну, пальмовое масло разное.

С.ДОРЕНКО: Внимание! Парламент рыпался против пальмового масла. Рыпался, рыпался — дорыпался. Приехал сюда президент Индонезии — этой страны многих тысяч островов, прекрасной страны вулканов, где есть Бали со слонами-ганешами и так далее. Приехал сюда и сказал: «Я у вас куплю истребители, а вы у нас купите пальмовое масло, но не столько, сколько покупали, а ещё больше». Состоялась встреча с президентом Путиным, после чего парламент увял тихо, отполз, скуля и колоча хвостом по пыльной дороге, как последняя… Ой, мне нельзя парламент сравнивать с собакой, да? Нет.

Д.КНОРРЕ: Лучше не надо. На всякий случай.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, не парламент. Я скажу не «парламент», а группа лиц, выступавших против пальмового масла, скуля и колоча хвостом по пыльной дороге, уползли на брюхе, как последняя сучка под крыльцо. Почему? Путин сказал, что надо сохранить торговлю истребителями с Индонезией, поэтому «не вонять против пальмового масла», — сказал Путин. И все мгновенно попрятали хвосты, прижали уши, сидят и скулят. Молодцы. Поздравляю! Принципиальные люди. Я знаю вас. Я знаю вас, дешёвок (в хорошем смысле). Но я был за пальмовое масло с первой минуты.

Д.КНОРРЕ: Ну, вы любите масло, которое совсем не то…

С.ДОРЕНКО: Я люблю пальмовое масло, которое напоминает мне молодость. Я с 22 до 24 лет собственного возраста жил в Африке, где я делал frango em óleo de palma, я делал цыплёнка на пальмовом масле прекрасного, и много-много-много кайенского перца. Меня научили мои друзья делать это.

Д.КНОРРЕ: Вкусно.

С.ДОРЕНКО: Кроме этого я делал… Там у нас масла было всего два вида. Простите меня, дурака. Было óleo de palma и óleo de soja — соевое масло и пальмовое масло. Никакого другого не было, вообще не существовало.

Д.КНОРРЕ: Да, но в молоко, в молочные продукты оно добавляется не в том виде, в котором…

С.ДОРЕНКО: Я надеялся на пальмовое масло. Я молоко покупаю из-за пальмового масла, вы не поверите! Я молоко покупаю, потому что пальмовое масло в чистом виде никто не продаёт. Я покупаю молоко из-за пальмового масла. Я жру творог в надежде, что там пальмовое масло. Я жру русский сыр и говорю: боже, какое пальмовое, какое масло! То есть я с удовольствием… А оказывается, нас обманули, дорогая! Нас обманули коварно. Там, кроме пальмового масла, используется мыло. Мыло!

Д.КНОРРЕ: Хозяйственное?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Может быть, Dove?

Д.КНОРРЕ: Dove или Camay.

С.ДОРЕНКО: Может быть, пенка?

Д.КНОРРЕ: Крем-мыло.

С.ДОРЕНКО: Значит, в молоке нашем, оказывается, и в твороге мел. Я не просил, например, класть. Я жру и чувствую, что я мел ем, всё время, понимаешь. И такое ощущение…

Д.КНОРРЕ: И отгоняете от себя мысли: «Нет-нет-нет, это же масло пальмовое».

С.ДОРЕНКО: А потом я вижу — на мне проступает какая-то такая… как будто соль на теле проступает. Оказывается, это был мел. Мел! Ты понимаешь? Я прохожу мимо шкафа дома, задеваю плечом — и там белый след. Оказывается, это мелом крашусь я.

Значит, что кладут у нас? Давайте я прочитаю. Помимо пальмового масла (за которое я стою горой, как вы хорошо знаете), используются в изготовлении творога, сметаны и других молочных продуктов мыло, мел, сода, известь и гипс.

Д.КНОРРЕ: Хорошо, что не гипсокартон.

С.ДОРЕНКО: Ну, картон, может быть, где-то уже отдельно подаётся. Картон с гипсом подаётся отдельно под видом изысканного сыра.

Д.КНОРРЕ: Молока там нет?

С.ДОРЕНКО: Нет, молоко там тоже есть, чуть-чуть кладут. Они же не имеют права обманывать покупателя.

Д.КНОРРЕ: Для вида.

С.ДОРЕНКО: Конечно, чуть-чуть. Об этом говорится на сайте службы со ссылкой на результаты исследования подведомственного федерального государственного бюджетного учреждения «Федеральный центр охраны здоровья животных». «Федеральный центр охраны здоровья животных» озаботился, что мы даём собакам. Мы собакам даём то, что мы сами жрём. Понятно? Мы собакам даём то, что мы сами жрём. А сами мы жрём мел, гипс, известь и мыло — под видом молочных продуктов.

Так, секундочку. «…Снижения себестоимости продукции в результате несанкционированной замены качественного биологически ценного сырья…» Это я читаю документ. «Большинство современных методов фальсификации… дешёвого сырья и последующему доведению физико-химических показателей до установленных нормативной документацией требований». То есть они берут пальмовое масло, смешивают с известью, кладут немножко мыла — и получается сыр российский. Понятно?

Д.КНОРРЕ: (Смех.) С мелкими дырочками.

С.ДОРЕНКО: Они берут пальмовое масло, вспенивают его немножко с мылом Dove и пенкой для умывания, кладут немножко мела и гашеной извести…

Д.КНОРРЕ: Бланшируют.

С.ДОРЕНКО: Бланшируют — и получается фермерский творог. Значит, смотри. «Добросовестные производители ставятся в невыгодное положение, — это всё заключение, которое я читаю, — потому что не могут конкурировать с фальсификаторами, а фальсификаторы, в свою очередь, вводят потребителя в заблуждение насчёт свойств и происхождения продукции, снижают пищевую и биологическую ценность». Хорошо.

Д.КНОРРЕ: Там не написали марки, которые используют фальсификаторы?

С.ДОРЕНКО: Все, насколько я понимаю. Раз не написано ни одной, значит — всё. Это моё понимание. «Приёмы фальсификации молока за последние два-три года практически не изменились», — говорят в службе защиты животных. Я прочитаю, кто о нас позаботился наконец-то — «Федеральный центр охраны здоровья животных» (ФГБУ «ВНИИЗЖ»).

Как это делается? Чаще всего вместо цельного натурального молока представляют восстановленное молоко с добавлением растительных жиров (пальмового масла, напоминаю). Подмена одного молока другим очень часто бывает при продаже козьего молока, которое стоит дороже. То есть козье подделывают в особенности часто. Происходит и подмена натурального (цельного) молока нормализованным. Поскольку в натуральном молоке содержание жира может достигать 4,5 и даже 6,0 процентов, то подмена его нормализованным 2,5-процентным молоком даёт солидный доход фальсификатору. Кроме воды в молоко подмешивают крахмал, мел, мыло, соду, известь, борную и салициловую кислоты и даже гипс. Я всё время думал: вот когда ходят люди загипсованные, а потом куда это всё девается? Это перерабатывается на молоко.

Д.КНОРРЕ: Вот. Теперь мы знаем.

С.ДОРЕНКО: Это перерабатывается на молоко, товарищи!

Д.КНОРРЕ: Безотходное производство.

С.ДОРЕНКО: Загипсованные ноги вашего дедушки, загипсованные руки вашего братана…

Д.КНОРРЕ: Расписанные маркером.

С.ДОРЕНКО: Да! Всё это перерабатывается на молоко, дорогие. Чтобы вы знали, куда это всё девается. Мы же не видим. Мы идём на помойку — и сколько там гипсовых ног и рук? Нет ни одной. Всё ушло на молоко.

Д.КНОРРЕ: Безотходное производство.

С.ДОРЕНКО: На самом деле, указывают учёные, от скисания это не спасает. Они говорят, что это спасает от скисания, что мел не скисает.

Д.КНОРРЕ: Правда молоко не киснет, оно горкнет.

С.ДОРЕНКО: Мел не скисает. Нет, плесенью покрывается у меня.

Д.КНОРРЕ: Да?

С.ДОРЕНКО: Я вот кладу молоко, в смысле, чтобы оно скисло, а оно покрывается плесенью — не скисает ни при каких обстоятельствах. Чёрная корочка, что хочешь туда кидаешь — никогда не скисает, потому что мел, он не может скиснуть. Мел не может скиснуть. Это касается не только молока в пакетах, но и сухого молока, которое часто содержит опасные примеси.

Д.КНОРРЕ: Ну, в сухое добавить мел — вообще святое дело, мне кажется. Можно в принципе мел продавать, без молока.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, просто мел продавать, конечно, по-доброму.

Д.КНОРРЕ: Немножко салициловой кислоты можно добавить для… Не знаю, для чего.

С.ДОРЕНКО: «Нужно добавлять в молоко, которое вы купили немножко гипса…» Нет, мы не должны добавлять, потому что оно там уже есть. И гипс, и мел там уже есть. Секундочку. Надо добавить… «Пальмовое масло используется и в Америке, — пишет Олег Иванов. — Что за паника?» Олег, вы меня не расслышали. Я за пальмовое масло! В России 140… 145 миллионов человек, и всего один человек в России выступает за пальмовое масло — это я. Я за пальмовое масло. Пожалуйста! Но 145 миллионов человек против меня, он не хотят. Нет, мы с президентом Путиным, позвольте. Мы с президентом Путиным, потому что президент Путин восстановил покупки пальмового масла после визита президента Индонезии, вы знаете. Я и Путин… нет, Путин и я (надо другой порядок слов сделать, хотя я по алфавиту вроде бы раньше) — мы двое за пальмовое масло. Мы стоим против всей страны насмерть!

Но мы не хотим гипс. Зачем нам жрать гипс? Товарищи, кто работал в сельском хозяйстве, зачем вы кладёте нам гипс? Я не уверен. Я думаю, что другой раз что-то стучит по унитазу. И это, наверное, гипс вываливается. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Доброе утро, Сергей. У меня мама была технологом молочного производства, работала в министерстве союзном.

С.ДОРЕНКО: В какой момент гипс кладут всё-таки?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что я хочу сказать? Смотрите. Например, она никогда не покупала маргарин. Она говорила, что его нельзя есть, хотя он выпускался советской промышленностью.

С.ДОРЕНКО: И на нём вся выпечка, обратите внимание. Всё, что вы покупаете, булочки, — это всё на маргарине.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это я всё знаю. Но она просто говорила… Она химик была и говорила, что там какие-то вместо правых радикалов левые, и они — очень опасный канцероген.

С.ДОРЕНКО: Вот как.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А здесь же всё просто. Я не могу понять. Должна быть простая воля. Это же чистое мошенничество. То есть наши проверяющие органы просто видят несоответствие состава продукта тому, что там заявлено. Понятно, там же на коробке пишут. И просто заводится уголовное дело по факту мошенничества. И не просто какие-то технологи присядут, а директор, первые лица, топы.

С.ДОРЕНКО: Да не сядет никто. Если 100 процентов мошенничают, никто не сядет. 100 процентов мошенников.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это же так просто, ведь это же мошенничество. И просто присадить топов там, владельцев этого…

С.ДОРЕНКО: Никто не присадит! Они же простую вещь скажут. Послушайте меня. Они сядут с любым политиком русским с листиком бумажки… Сергей, давайте вы будете политик, а я буду производитель молока. Хотите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хочу.

С.ДОРЕНКО: Я сажусь с вами и говорю: «Сергей, найдите мне 20 минут и листик бумажки с карандашиком». Вы говорите: «Нет проблем. Давай, Серёжа, вперёд». Я вам объясню, что молоко должно стоить 150 рублей литр. Всё объясню! Всё объясню со своей моей экономией и так далее, и так далее. А вы мне говорите: «Да, но это же политически означает, что оно пульнёт в 2–2,5 раза. Серёжа, попридержи его на меле лучше тогда. И сыр попридержи». Сказать, сколько стоит сыр по нынешним деньгам? Он должен стоить 2 тысячи за килограмм, но это же тогда возмутительно. Значит — извините. Я вам как политик скажу: «Серёжа, продолжайте, пожалуйста, шуровать мел».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам хочу возразить.

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, давайте выясним, сколько стоит закупочная цена на молоко у тех, кто его производит. Вы понимаете, да? Ведь эти заводы, которые продают бутылки, масло и творог, не производят молоко. Молоко производят простые люди. И вот они вам расскажут, что у них бывает очень часто, что они просто производят его в убыток — себестоимость больше. Закупочная цена сегодня — 20–22 рубля, но никак не 68, как в магазине. Понимаете?

С.ДОРЕНКО: Ну да. А должно быть 150. Значит, в сухом молоке в России обнаружен метронидазол (это антибиотик), который приводит к отравлению и судорогам, снижает восприимчивость организма к лекарствам. И понятно, что там микрофлора вся идёт к чёртовой матери. Метронидазол в молоке, антибиотик. Это же прекрасно?

Сметану чаще всего разбавляют водой… Дайте мне почитать. Сметану чаще всего разбавляют водой, кефиром, обезжиренным творогом, вводят в состав растительное масло (опять пальмовое масло моё возлюбленное), соевый белок, низкокачественные молочные компоненты (мы не знаем, что это значит), крахмал, стабилизаторы, вкусовые добавки. Качественный нежирный творог содержит всего 0,5 процента жира, а белка в нем не менее 17 процентов. Калорийность такого творога всего 60 килокалорий на 100 граммов продукта. Заявленная жирность не всегда соответствует реальной, а чаще всего не соответствует. Жирность бывает, когда написано, что «обезжиренный», до 10 процентов, причём жировая фаза содержит не только молочный жир, но и растительный (то есть пальмовое масло), а содержание белка всего 10 процентов вместо 17. Ну, естественно. Фальсификация сливочного масла осуществляется путём замены молочного жира на растительный. Господи…

Д.КНОРРЕ: Я и так уже всё перестала есть почти.

С.ДОРЕНКО: Я страдаю от санкций. Знаешь, когда я покупал? Когда не было санкций, я покупал ирландское масло.

Д.КНОРРЕ: Ирландское? М-м-м!

С.ДОРЕНКО: Кислосливочное. Всё время. Я не знаю названия, но я его узнаю мгновенно. Ирландское масло было, я его везде находил. Я его искал, реально искал. Потому что когда была поставка хавки из Европы, я не ел сладкосливочное масло, потому что я ел только кислосливочное — то, которое из сметаны делают. Не из сливок (сладкосливочное), потому что это сгущённые сливки, это вообще не масло. Это не масло! То есть в России сейчас масла нет, ноль. Масла сливочного ноль, его не существует. В России не существует сливочного масла. Я понятно объясняю?

Д.КНОРРЕ: Да, я поняла. Я первый раз просто слышу про масло из сметаны.

С.ДОРЕНКО: Возьми и пойди в большой гипермаркет, пройди по рядам и прочитай каждое масло, каждую к маслу аннотацию, там внутри есть, на пачке. Каждое масло прочитай — и ты обнаружишь, что в России вообще не существует сливочного масла, его не существует.

Д.КНОРРЕ: Это маргарин.

С.ДОРЕНКО: Нет, это сгущённые сливки. Это не масло.

Д.КНОРРЕ: А в чём разница, когда пишут 82 процента и 72?

С.ДОРЕНКО: 72 — это мусор, а 82,5 — это масло. Но это не масло, это сгущённые сливки — до 82 процентов жирности.

Д.КНОРРЕ: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Масло делается из кислых сливок, то есть из сметаны, взбивают сметану. Понятно, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Я поняла, да.

С.ДОРЕНКО: Взбивают сметану и получают масло. В России масла не делают вообще. Сколько в России производится масла сливочного? Ответ: ноль. Ноль! Вообще нет.

Д.КНОРРЕ: А я масло вообще не ем.

С.ДОРЕНКО: Я раньше ходил по рядам и всюду читал, и я находил кислосливочное масло — ирландское одно, и второе было (ты сейчас станешь смеяться) новозеландское.

Д.КНОРРЕ: Не стану смеяться. Anchor был.

С.ДОРЕНКО: Нет, не Anchor. Я сейчас не помню какое, но было написано «кислосливочное». Всего эти два сорта масла я и ел. Благодаря ему, этому маслу, я был жив, здоров, вёл передачу по 50 недель в году, никогда не ходил к дантисту и имел собственные волосы. Благодаря этому маслу. С тех пор как обрушились санкции, я должен жрать сгущённые сливки русского производства, которые вообще ни разу не масло. Это сгущённые сливки. Понятно, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Да, я поняла.

С.ДОРЕНКО: Я жру сгущённые сливки — и от этого что происходит? Выпадают волосы, здоровье уже не то, скоро грызь вылезет, я чувствую уже (правда, в некоторых местах), и так далее. Понятно, да? Мы убиваем себя этим говном… Простите! В хорошем смысле. Я имел в виду сливочное масло, которого в России не производят в принципе. Секундочку…

Д.КНОРРЕ: Вот все рекламируют вологодское масло.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет! Нет масла вологодского, его не существует. Ответ: его не существует. Подойдите к пачке и почитайте. Кислосливочное масло — это масло. А сладкосливочное масло — это концентрат сливок. Концентрат сливок вставьте себе в анус! Понятно? Выстругайте из него длинную штучку и воткните себе в жопу! Я обращаю к производителю. Длинную такую штучку воткните себе в жопу! Понятно? Дайте мне кислосливочное масло! Сливочное масло! Сли-воч-но-е! А не концентрат молока, который вы даёте мне, какую-то пасту, дерьмовую пасту, которую выдают за сливочное масло. Видеть не могу!

Хорошо. Фальсификация сливочного масла осуществляется повсеместно, как я уже только что выяснил, но даже этот концентрат сливок тоже не производится, а туда добавляется пальмовое масло, маргарин и гидрированные жиры. В фальсифицированном сыре возможно повышенное содержание воды, замена молочного жира растительным, введение соевого белка, уменьшение жирности, нарушение режима созревания. Боже, какое говно мы едим! Боже милостивый! Вы знаете, что я никогда не ругаюсь. Вы знаете, что я никогда не ругаюсь, но меня довели. Результаты исследования обнародованы вскоре после скандала с «горящим творогом». И так далее.

Товарищи дорогие, ну что, переходим? На какую диету мы должны перейти таким образом? Я жру одни киви, ты знаешь, больше ничего не осталось. Одни киви. Они же импортные.

Д.КНОРРЕ: Да. Нет, сейчас ещё можно узбекские помидоры поесть за 300 рублей килограмм. Что ещё?

С.ДОРЕНКО: Я начинаю думать: что я могу есть, что меня точно не подставит?

Д.КНОРРЕ: Я уже почти от всего отказалась.

С.ДОРЕНКО: Нельзя ничего есть, получается.

Д.КНОРРЕ: Ничего нельзя.

С.ДОРЕНКО: Киви. Я ем киви! Я надеюсь, что они чилийские, израильские и так далее — импортные, чтобы туда не напаскудили ничего и мела не натолкали. Киви! Я их чищу, жру. Живу кивя́ми, товарищи! Кивями живу! Что осталось, а?

Д.КНОРРЕ: Я читаю про кислосливочное масло, которое менее популярное, чем сладкосливочное. На Руси называли чухонским, кухо́нным…

С.ДОРЕНКО: Ку́хонным.

Д.КНОРРЕ: Ку́хонным, да, или сметанным. Этот вид масла изготавливали в результате сбивания сметаны…

С.ДОРЕНКО: На Руси взбивали масло маслом, а сейчас дают концентрированные сливки — дерьмо, которое надо вставить в анус. Понятно? 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Что же нам есть осталось? В чём спасение?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кто был, конечно, в Красноводске и Небит-Даге, тот помнит и масло, и сметану туркменскую. Ничего подобного больше никогда не ел. Но говорили до революции так, проверяли: дурак-то, дурак, а мыло не ест. Вот если он мыло не ест, значит не совсем дурак. По поводу добавления мыла. Вы же знаете, что сейчас мыло варят из чистейшего пальмового масла. Раньше у нас стояли мыловарни и скотобойни рядом…

С.ДОРЕНКО: В известном смысле я должен восхвалять поедание мыла.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно!

С.ДОРЕНКО: Кругом наши люди.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мало — чистейшее, стопроцентное пальмовое масло. Так что если добавляют, то это отлично. Мы зачем едим молочные продукты? Чтобы получить кальций. А кальций стопроцентный — мел. Вот добавляют мел. Это же нам, понимаете.

С.ДОРЕНКО: Может, нам просто идти и жевать мелок какой-то?

Д.КНОРРЕ: Нет, можно мыло на палочку — и как мороженое.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас же Мирошниченко пропагандирует, что это для костей и всё остальное. Хорошо. Всё-таки по поводу всевозможных этих продуктов. Скандалы были везде. В Германии умерло два десятка детей (извините, что так говорю) из-за того, что добавляли в детский корм молочный меланин всевозможный неочищенный.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Меланин или мелатонин?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мелатонин, мелатонин, всё правильно.

С.ДОРЕНКО: А почему? Он же продуцирует производство гормона роста. И его обнаружили в кармане у Жириновского, мелатонин.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но дело в том, что он ещё повышает… Там специальная формула, которая подтверждает, что это якобы стопроцентный молочный продукт, и только из-за этого добавляли, чтобы сбить приборы всевозможные, которые проверяют это дело. А оказалось, что переборщили — и умерло много детей, и скандал был, и после этого всё проверяют. А у нас…

С.ДОРЕНКО: Чрезмерность. То есть детей можно кормить мелатонином, но умеренно. Правильно я рассуждаю?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, умеренно. Приборы там же… Они же всё на компьютеры надеются, а компьютер можно обмануть.

С.ДОРЕНКО: Фишка в том, чтобы замес был правильный. Замес должен быть правильный. Мел с мелатонином давать детям. Грудничкам давать мел с мелатонином в такой пропорции, чтобы не умерли. Вот в чём дело. Понимаешь, в чём дело?

Д.КНОРРЕ: Да, для поддержания…

С.ДОРЕНКО: Там же антибиотики и всё остальное. «Ошибаетесь! — мне пишет Алексей. — Есть в Башкирии город Азнакаево, где великолепное сливочное масло. Жена и все её подруги заказывают оттудова именно это масло. И оттудова заказывают великолепную колбасу из мяса местного», — пишет Алексей.

Д.КНОРРЕ: Вот, Сергей, я нашла…

С.ДОРЕНКО: Оттудова, не оттедова, а мы-то отседова. Понятно? Мы-то сами не новорижские.

Д.КНОРРЕ: Сергей, смотрите, есть масло Lurpak, датское.

С.ДОРЕНКО: Lurpak. Я ел датское, правильно, вспомнил.

Д.КНОРРЕ: Вот. Оно, да?

С.ДОРЕНКО: Новозеландское идёт в топку! Lurpak я ел, датское масло, и какое-то ирландское кислосливочное.

Д.КНОРРЕ: И есть ещё у Valio, кстати, тоже.

С.ДОРЕНКО: Это Санкт-Петербург?

Д.КНОРРЕ: Да, это Санкт-Петербург. Теперь Valio в Санкт-Петербурге.

С.ДОРЕНКО: Ну, это неплохо. Я готов жрать что хочешь, но лишь бы мне было что-то настоящее. Всё, надо остаться на одних кивях! Мать, больше ничего нельзя. Хлеб нельзя — там отрава.

Д.КНОРРЕ: Нельзя, да.

С.ДОРЕНКО: Там отрава и мерзость. Правильно? Там добавляют специальные глютены, чтобы он никогда не вял. Хлеб запрещён, всё. Майонез — это полностью убийственная смерть.

Д.КНОРРЕ: Вообще не ела его четыре года, наверное.

С.ДОРЕНКО: Майонез — это всё равно что очередь из автомата Калашникова прямо тебе в лоб. Правильно?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Мясо — мы знаем, что там чистые антибиотики плюс гормоны страха, плюс всё такое. Правильно? Курица — чистые антибиотики, иначе бы они все сдохли. Рыба — ртуть и ещё что-то, какая-то мерзость, сейчас забыл. Масло — это мел, гипс, гипсокартон и прочая мерзость отвратительная с антибиотиками. Товарищи дорогие, что остаётся, а? Кедровые орешки остаются, дикие кедровые орешки. Едим кедровые орешки с кивями!

Д.КНОРРЕ: И петрушка.

С.ДОРЕНКО: Петрушку нельзя.

Д.КНОРРЕ: Как?

С.ДОРЕНКО: На неё мочились таджики. Погнали дальше!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Ни в коем случае! Ты что? Какая петрушка?

Д.КНОРРЕ: Ну, своя, со своего огорода.

С.ДОРЕНКО: Своя? А кто на огороде у тебя работает, интересно? Сама работаешь?

Д.КНОРРЕ: На подоконнике импровизированный огород.

С.ДОРЕНКО: А, на подоконнике? Пожалуйста, ешь сколько хочешь. Но тогда тебе нужно много подоконников.

4 балла в городе. Центр очень плохой. Я к центру обращаюсь, если хотите. Шоссе Энтузиастов — стало чуть-чуть лучше, чем было час назад (а было ужасно). Зато в центр перекочевали страшные пробки. И Кремлёвская набережная стоит, вообще просто тупо стоит, и всё. Я сейчас прочитаю одно из сообщений: «Давайте урежем ширину проезжей части во всём центре, а потом введём платный въезд. Достал ремонт!» Погнали дальше!

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Вторник, 21 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Даша.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко.

С.ДОРЕНКО: Слушайте. Да, простите, простите…

Д.КНОРРЕ: Срочное сообщение просто: «У мужчины, задержанного рядом с торговым центром в Брюсселе, взрывчатых веществ не обнаружили», — пишут СМИ со ссылкой на источник в силовых структурах.

С.ДОРЕНКО: Не обнаружили, но лицо у него было подозрительное. Ну, хорошо.

Слушайте. «Послушала, а как помочь детям?» Детям не помочь. Ребята, не помочь детям. Дело в том (поймите правильно меня, по-хорошему), что рубль упал вдвое. Я начинаю издалека — с ноября 2014 года, про который все забыли, и правильно сделали, потому что вы же сами дети, вы не можете об этом помнить. Рубль упал… А что это? Собянин Сергей Семёнович?

Д.КНОРРЕ: Сегодня день рождения.

С.ДОРЕНКО: Сегодня день рождения? Можно я встану на колени? Я рухнул! Бам! Сергей Семёнович! Я стою на коленях.

Д.КНОРРЕ: Хеппи бёздай ту ю!

С.ДОРЕНКО: Ну, не настолько. Нет, я уже встал с колен. Слушай, это самое… С днём рождения, Сергей Семёнович дорогой.

Д.КНОРРЕ: Дорогой вы наш.

С.ДОРЕНКО: Да, дорогой — во всех смыслах. Я хотел сказать, что день-то какой-то! Какой знаменательный, большой день, я бы сказал — 21-е.

Д.КНОРРЕ: Да, крупный.

С.ДОРЕНКО: Этот же день — тут же солнцестояние.

Д.КНОРРЕ: А не вчера оно было?

С.ДОРЕНКО: Солнцеворот. Ну, где-то здесь. Снегурочке положено прыгать через костёр и испариться, и сделаться облачком, и всё это такое. День рождения… Какого он года рождения?

Д.КНОРРЕ: Ой, уже закрыла.

С.ДОРЕНКО: Давай. 1957-го, я тебе скажу просто. Нет? 1961-го? Какого?

Д.КНОРРЕ: Секундочку, не буду голословной. 1958-го.

С.ДОРЕНКО: 1958-го. Значит, ему в этом году… Ему в 2058 году будет 100 лет. И он к тому времени уже будет на посту мэра сколько лет?

Д.КНОРРЕ: (Смех.)

С.ДОРЕНКО: Подожди. Соответственно, в 2018-м… В 2058-м ему будет 100 лет. В 2048-м ему будет 90. В 2038-м ему будет 80. В 2028-м ему будет 70. А в 2018-м ему будет 60.

Д.КНОРРЕ: А сейчас ему 58.

С.ДОРЕНКО: Он молодой парень — Собянин. О, поздравляем! Вот с этим надо поздравить.

Давай двигать дальше. Можно я тебе расскажу про детей? Мы же всё время хотим про детей. Дети не могут стоить так дёшево. Что значит «кормить детей»? Рубль упал вдвое — значит, нормальная жрачка упала в полтора-два раза автоматически, естественно. Ну, хорошо, в полтора раза. Скажем так: не вся она, там есть амортизационный коэффициент какой-то.

Д.КНОРРЕ: В смысле — подорожала.

С.ДОРЕНКО: Да, прости, пожалуйста. Значит, она должна подорожать (нормальная жрачка) в полтора раза, потому что какой-то коэффициент существует. Нет, не в два. Нет, не механически. В полтора раза. Если мясо стоило 300, то оно должно стоить 450, условно. А какое-то — 600. Ну, какое-то — в два, какое-то — в полтора. Если курица стоила 100, то она должна стоить 200. Если стоила 120, то должна стоить опять 200, вот где-то так. И так далее.

То есть не может такое быть, что… Мы девальвировали валюту. И дальше всё время на телевидении потрясали пальцами, трясли своими бородами политики, которые кричали: «Какая разница? Народу нет дела до того, какова цена доллара! Вы вводите народ в заблуждение!» Я вам говорю: просто рубль упал вдвое и более — ergo (как говорили древние по этому вопросу), все товары должны подорожать вдвое. Ну, это очевидно. Если вы едите товары по прежней цене, вы жрёте говно. Больше нечего добавить. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Я подхожу к прилавку и вижу — творог фермерский на прилавке (не буду говорить, какого магазина). Состав: молоко нормализованное, растительные жиры, то есть пальмовое масло. Творог фермерский в пластиковых пакетах, то есть даже нету паковки. Настолько там фермеры работают, что у них даже нет упаковки. Понимаете, о чём я говорю? То есть это совсем просто от сохи, пальмовое масло прямо от сохи.

Когда вы говорите о цене детского отдыха… Вот мы возвращаемся в Карелию в этот момент. Мы говорим: они туда уезжали на три недели за 30 тысяч рублей. Давай предположим, что 33 тысячи рублей. Давай предположим, что это 3 тысячи рублей в день. Давай предположим, что надо доехать до Карелии и обратно. Сколько стоит доехать до Петербурга? А это ещё 500 километров от Петербурга.

Д.КНОРРЕ: Ну, плацкартным поездом, каким-нибудь вонючим — до Ладожского вокзала. 1,5 тысячи — можно найти такие билеты.

С.ДОРЕНКО: А зачем вонючим? Ты хочешь, чтобы у них сразу дисбактериоз был? Почему не купе?

Д.КНОРРЕ: «Сапсан» — от трёх. Купе — от трёх.

С.ДОРЕНКО: От трёх. Значит, пять, потому что там ещё 500 километров за Петербург. 5 тысяч — это в один конец. И назад.

Д.КНОРРЕ: В один, да.

С.ДОРЕНКО: Значит, 10 тысяч мы тратим на дорогу. Давай просто посчитаем. Они поехали туда, в Карелию, эти дети, за 30 тысяч рублей. Путёвка на три недели. Мы говорим о том, что 10 тысяч на дорогу. Остаётся 20 тысяч.

Д.КНОРРЕ: Я думаю, что они автобусами ехали.

С.ДОРЕНКО: Нет, там автобусами забирали с железнодорожной станции. Значит, остаётся 20 тысяч. Товарищи, все эти машины, которые их забирают от станции, все эти машины ассенизаторские какие-то тратят солярку, тратят бензин, электричество и прочее, прочее, прочее. Вычтем из этого ещё 5 тысяч на ребёнка. Правильно? 15 тысяч осталось. Все эти вожатые получают зарплату.

Д.КНОРРЕ: Ну, какую-то получают.

С.ДОРЕНКО: Вожатые получают зарплату. Обжирают детей вожатые, мы знаем, они жрут из детского котла лучшее, вылавливая куски мяса. Они обжирают детей, но у них есть и денежные какие-то необходимости — презервативы, водка и так далее. Это то, что вожатые обязательно…

Д.КНОРРЕ: Сигареты.

С.ДОРЕНКО: Сигареты. То, что вожатым имманентно присуще. Вычтем на вожатых ещё 5 тысяч, на всех вожатых. Правильно? Осталось за ребёнка 10 тысяч. Надо кормить ребёнка. 10 тысяч в течение трёх недель — то есть по 500 рублей в сутки. Вуаля! Чем ты его будешь кормить?

Д.КНОРРЕ: Макароны с тушёнкой.

С.ДОРЕНКО: Макароны с тушёнкой, конечно! То есть — яд с ядом.

Д.КНОРРЕ: Ну да, макароны не твёрдых сортов пшеницы, а «Макфа».

С.ДОРЕНКО: Да, яд с ядом. Как можно сказать, что там детям будет хорошо? С чего им бы там стало хорошо? Там было +5. В прошлом июне, год назад, было +5 ночами. Значит, будет холодно, им будет ужасно, они будут жрать макароны с тушёнкой омерзительные, у них будут кеды вонять так, что нельзя войти в помещение, мокрые…

Д.КНОРРЕ: Подождите. 30 тысяч — это то, что платят якобы родители.

С.ДОРЕНКО: Мама́ и папа́.

Д.КНОРРЕ: Да. А ещё же были какие-то тендеры, этим лагерям выделялись какие-то миллионы.

С.ДОРЕНКО: Тендеры — для сирот.

Д.КНОРРЕ: 40 миллионов.

С.ДОРЕНКО: Нет, 46 миллионов рублей им дали на сирот московских, на детей из неблагополучных семей, которые сиро́ты (или си́роты) при жизни собственных родителей. Ну невозможно ребёнка прокормить! Послушайте меня. Невозможно ребёнка прокормить на эти поганые деньги, нельзя их прокормить. Мы всё с вами живём в каком-то самообмане, ребята. Ну, мы живём в самообмане.

Д.КНОРРЕ: Все дети у моих знакомых, которые сейчас уехали в лагерь… Смена сколько там? Ну, две недели. Смена стоила 25–30. Ну да, есть крутые лагеря — 40–50 тысяч. Примерно такие цены.

С.ДОРЕНКО: Ребята, мы отправляем детей за 25 тысяч. У вас какие иллюзии должны быть? Знаете, что сделайте с ребёнком? Попросите его лучше пожить на помойке тогда. Вот там, куда вы выносите к мусоропроводу вниз старый пылесос — вот туда попробуйте, пожалуйста, поселить ребёнка. Там есть помещение, и действительно там можно жить. Это вы сэкономите свои 25 тысяч и получите ровно пионерлагерь практически, детский лагерь вы получите. Это и будет детский лагерь.

Я вам скажу, как сделать там лагерь. Нужно из подъезда по четыре ребёнка, каждого в мусоропровод засунуть туда, вот в это помещение, где мусоропровод. По четыре ребёнка — и всё. И дать им пьяную патлатую пионервожатую. «С кем танцуешь ты сейчас, падла конопатая?» Вот им дать пионервожатую — какую-нибудь местную шлюху.

Товарищи дорогие, ну как вы за 25 тысяч собираетесь кормить ребёнка? Я не понимаю. Вы думаете, это волшебство, что ли? Вы, улыбаясь, машете автобусу с вашим ребёнком, который увозит его в ад, в полную материальную и моральную деградацию, и вы говорите: «Ну, это клёво. Он вернётся поздоровевшим». А? Вы что? Зачем вы обманываете себя? 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Сергей. У вас неправильные подсчёты, я вам хочу сказать сразу. Для ориентира могу сказать следующее. Среднего уровня, не понтовый лагерь в Подмосковье, ну, а-ля Совок продвинутый, скажем так — в районе 35 тысяч. Соответственно, на транспортировку до Карелии… Вы неправильно считаете, что 10 тысяч. Есть специальные тарифы закрытые на детские перевозки. То есть тысяч пять на ребёнка туда и обратно плюс транспортировка до лагеря.

С.ДОРЕНКО: Не 5, а 7,5.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кроме того, не забывайте про одну такую вещь, что в лагере действительно работают практиканты, которым основное — не зарплата. Работают сейчас фанаты, для которых тоже основное не зарплата, а основное — дети и ещё что-то. Так что с точки зрения, что за 25–30 тысяч невозможно отправить в нормальное место…

С.ДОРЕНКО: Невозможно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, пять звёзд и Hilton не будет, я согласен, но будет нормальное качественное питание — простое, но качественное.

С.ДОРЕНКО: Ну, опишите мне меню. Простое качественное? Давайте меню.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меню с упором на овощи, например. Котлета, куски мяса, курица…

С.ДОРЕНКО: А котлета пахнет мокрой тряпкой? Если не пахнет, я не буду есть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что, извините?

С.ДОРЕНКО: Котлета должна пахнуть мокрой тряпкой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, пахнет мясом.

С.ДОРЕНКО: Да ладно? Я тут в Останкине послал Майкла Бома пожрать. Он мне говорит: «Можно здесь где-то близко… до “Му-Му” можно дойти?» Ну, в «Му-Му» нормальная хавка. Я говорю: «Слушай, поешь вот здесь напротив студии». Майкл говорит: «А зачем? В смысле — можно я до “Му-Му” дойду?» Я говорю: «Нет. Майкл, ты должен хоть один раз поесть еду моего детства — еду школьных столовых, еду пионерлагерей. Поешь, пожалуйста. Идёшь сейчас и обязательно говоришь слово “котлета”. Главное слово — “котлета”. Других слов не говори никаких. “Котлета” — и всё. Тебе скажут: “Азу?” Ты говори: “Котлета”». Он сделал всё так, как я сказа — поел за 200 рублей (ну, 250, не знаю) в Останкине.

Д.КНОРРЕ: Ну, там должно быть круто, я считаю.

С.ДОРЕНКО: Слышишь, поел. Возвращается и говорит: «Где тут блевануть?» Я говорю: «Ты что, дурак? Как ты мог? Оскорбил Советский Союз. Ты оскорбил Советский Союз!» Котлета, которая пахнет мокрой тряпкой, понятно? Вот этой тряпкой половой, которая киснет в углу, её не отжали, а бросили.

Д.КНОРРЕ: Потому что тётенька сначала отжала её, а потом пошла этими руками, об себя обтеревшись, и слепила котлету.

С.ДОРЕНКО: Нет, туда что-то кладут. Внутрь котлеты кладут мокрую тряпку, клянусь! Потому что иначе почему она так пахнет вкусно? Она пахнет так, что я просто, как спаниель, обезумевший от голода (а обезумевший от голода спаниель — это который 20 минут назад пожрал), я иду, как обезумевший от голода спаниель, вот так: ой, господи, пахнет мокрой тряпкой! Это лучшее, что я знаю в жизни! Ничего лучшего я никогда не пробовал. Алло. Здравствуйте. И я понимаю, в пионерлагерях это дают, да, совершенно верно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы ещё говорите о бюджете?

С.ДОРЕНКО: Мы говорим о бюджете. Не может быть такого детского отдыха — за 25–30 тысяч. Это абсолютный абсурд, всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Позвольте парировать тем, что, например, мы вдвоём, два взрослых человека, на пропитание тратим 20 тысяч рублей в месяц, и это Москва. И я бы не сказал, что мы совсем на уровне…

С.ДОРЕНКО: Гречка? Нет, я вам скажу почему. Потому что… Вам сколько лет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 29 и 28 соответственно.

С.ДОРЕНКО: Рановато. Ну, через пару лет уже можно. Потому что когда обмен веществ становится уже более зрелым после 30, действительно можно переходить на бурый рис и немножко гречки — и хорошо!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но, позвольте, я никогда не отказываю себе ни в мясе, ни в чём. Но мы всегда готовим сами. Вот это важно — мы всегда готовим сами.

С.ДОРЕНКО: Говядина или свинина?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, и поправлюсь: это не сильно связано с бедностью. Например, у нас другие затраты…

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Но вы не едите говядины, вы едите курятину, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, мы едим говядину, мы едим индейку, мы едим курятину.

С.ДОРЕНКО: Научите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я просто, чтобы обозначить немножко…

С.ДОРЕНКО: Научите меня! Я не знаю жизни. Научите меня. Как же так, а?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что здесь банально, Сергей Леонидович…

С.ДОРЕНКО: Сергей просто.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей. Здесь дело в том, что нужно ездить в сетевые супермаркеты. Мы покупаем раз в неделю. И готовим (и лично я готовлю) несколько раз в неделю на несколько дней вперёд. И в офисе, на работе мы едим домашнее.

С.ДОРЕНКО: Знаете, у меня приятель Юрка Ростов, если помните… А, вы не помните. Он вёл ТСН, а потом «Вести» Российского телевидения. Он приналадился на севере Нью-Джерси покупать у арабов на арабском рынке хвосты быков, ну, хвосты коров. И он из коровьих хвостов варил с листьями свёклы… Короче говоря, он берёт мусор — то, что арабы выбрасывают просто в канаву. Это хвосты коров и листья свёклы. Свёклу покупают, а листья там просто валяются. Она набирает и делает из них суп на всю неделю, на пять дней. Я думаю, он бы на 20 тысяч мог бы ещё прокормить человек 30.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, последний момент, который я попытаюсь парировать. Затраты на еду составляют 7 процентов семейного дохода — не 70 и не 90, а 7. Если бы мне пришлось себя ограничивать, поверьте, было бы совершенно не жалко потратить и 30, и 40.

С.ДОРЕНКО: Вы потрясающий! Вы должны вступить в племя Оношки. (Смех.)

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не знаю. У нас в плане недвижимости принципиально отличаются позиции.

С.ДОРЕНКО: Да? Она тайно копит! О чём вы говорите? Она тайно копит на квартиру, конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А, в таком случае полноценно совпадают.

С.ДОРЕНКО: Она, рыдая, копит на квартиру, пропагандируя жить в съёмной. Ну, ладно, ладно. Ребята, я твёрдо понимаю следующее. Детей нельзя содержать, с моей точки зрения…

Д.КНОРРЕ: Вот мне написали: «50 тысяч — 17 дней в Подмосковье, Старая Руза».

С.ДОРЕНКО: Ну, это ещё на что-то похоже.

Д.КНОРРЕ: Да. Автобусом отвезли туда.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю, что если вашего ребёнка берут… У кого сейчас ребёнок поехал? Если вашего ребёнка берут на три недели, на две недели, я не знаю, за 30 тысяч и куда-то увозят — значит, ищите его где-то на паперти, он будет побираться, под него будут просить денег, конечно. Детей организованно поведут побираться, из них сделают нищих. Они будут побирушками, они будут выпрашивать на ужин, как в дореволюционной России. 73-73-948. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Меня Анна зовут. Вы знаете, меня в детстве отправляли тоже в пионерский лагерь. Он был очень хороший, потому что он был ведомственный. Но когда я выросла, у меня не было иллюзий, что так теперь осталось навсегда.

С.ДОРЕНКО: Скажите, какое ведомство?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Институт комплексной автоматизации.

С.ДОРЕНКО: Очень серьёзные люди. Ого!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, лагерь был прямо очень неплохой, скажем. Но сейчас понятно, что уже такого нет, потому что, наверное, по-другому всё происходит. И я хочу ещё сказать. Понимаете, кроме питания ведь есть ещё очень много других расходов, не стоит зацикливаться на питании. Лагерь надо как-то содержать, обслуживать. Он, наверное, платит неплохую коммуналку, потому что вода, то, сё.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть в этих деньгах должна быть ещё очень большая доля расходов именно на лагерь. Вот мы берём 30 тысяч. Это не 30 тысяч на питание, а это 30 тысяч на всё. Я боюсь даже представить себе, какая доля из этих денег идёт действительно на ребёнка.

С.ДОРЕНКО: Невозможно! Слушайте, вот мы бы с вами взялись построить пионерлагерь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, допустим.

С.ДОРЕНКО: Извините, ещё раз, как вас зовут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Анна.

С.ДОРЕНКО: Анна. Ну, вы такая: «Серёжа». А я такой: «Аня». И я говорю: «Аня, давай построим». Нам надо нанять… снять, во-первых, сначала заброшенный пионерлагерь. Во-вторых, нам надо его подшаманить, маленько подшаманить, чтобы комары и всё это…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, нам же нужны красивые фотографии для рекламы.

С.ДОРЕНКО: Правильно. И нам надо, чтобы родители не приносили нам детей с почёсанными какими-то шелудивыми шеями и так далее. Значит, мы должны поставить сетки. Мы должны нанять пару таджиков, которые нам на весь сезон будут травку косить, и всякая фигня. Мы должны нанять какого-то артиста, который будет говорить…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А охрану?

С.ДОРЕНКО: Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Охрану обязательно. Охрана на воротах — серьёзный дяденька нужен.

С.ДОРЕНКО: Мы должны нанять какого-то бывалого алкоголика без печени, который будет говорить, что он спортивный тренер. Он будет говорить: «Я спортивный тренер». Правильно? То есть мы должны создать шараш-компанию.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И ещё несколько таких же, которые будут вести какие-то кружки детям.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Шараш-компания. Для девочек надо какой-то кройки и шитья…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Танцы и пение.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Для мальчиков? Мы их выгнали в лес — пусть играют в волейбол. А девочки должны где-то вышивать что-то красивое. Французский язык, фортепьяно и так далее. Так мы разоримся с вами! Я вам предлагаю такую фигню: если меньше 100 тысяч за ребёнка, то я выхожу из бизнеса; по 100 — я согласен!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не получится, понимаете, потому что лагеря по 100 тысяч есть, но туда не ездят… Я изучала тот лагерь. Если честно, так и не рискнула отправить ребёнка вообще ни в какой-то лагерь, потому что не вызывает у меня это всё доверия. Но вообще я посмотрела средний сегмент — где-то 30–40 тысяч на две недели. Вот так вот, в принципе. В основном такое и есть.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Ребята, мы обманываем себя. Мы любим себя обманывать. Знаешь, это инфантильность. Вот это инфантильность. Мы думаем, что за нас решают взрослые хорошие добрые дяди или тёти, неважно. Она сказал: «Вот так, так, будет вот так», — и мы такие: «Да-да-да!» И знаете, почему? Потому что мы пытаемся избавиться от детей, больше ничего. Избавиться, мы пытаемся скинуть этих детей. Они нас сильно достают, когда они не в школе. Когда они в школе, мы их ещё как-то терпим, но с трудом. Когда они не в школе, они нас дико достают, и мы боимся влияния улицы. Поэтому мы их отправляем побираться где-то в диком лагере, имя которому — «Смерть» или «Надо выжить». Алло. Здравствуйте. Товарищ?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло.

С.ДОРЕНКО: Да, пройдёмте. Здравствуйте. У вас ребёнок в лагере?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Да, у меня ребёнок в лагере.

С.ДОРЕНКО: Расскажите, пожалуйста, об условиях, ну хоть чуть-чуть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пожалуйста, расскажу. Лагеря нужно разделить на коммерческие и… Там, где лагерь коммерческий, у ребёнка… Сейчас, секунду, припаркуюсь.

С.ДОРЕНКО: Давайте. Извините, пожалуйста, что мы вас застали в такое…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Очень хотелось поучаствовать в дискуссии.

С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если лагерь коммерческий, ребёнок живёт, как правило, в двух-, трёх-, максимум в четырёхместной комнате с удобствами. Этот лагерь будет стоить дорого.

С.ДОРЕНКО: Сколько? Ну, например, сколько?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дорого? Ну, в районе 40–50 тысяч, может быть. Это Подмосковье.

С.ДОРЕНКО: За неделю? 50 тысяч в неделю или за две недели?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За две недели.

С.ДОРЕНКО: 50 тысяч за две недели. Так?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если ребёнок живёт в так называемом совковом лагере, в советских условиях, где удобства на этаже, дети живут по четыре, пять, шесть, семь, иногда восемь человек в комнате, а удобства на этаже — да, этот лагерь будет стоить 30–40 тысяч за три недели. Но я хотела бы сказать в защиту именно этих лагерей вот что. Как правило, такие старые лагеря с не очень хорошими условиями имеют директоров, которые там работают очень давно, персонал, который работает там очень давно. И у детей есть программа, дети заняты.

С.ДОРЕНКО: Чем?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И такие лагеря сейчас в Подмосковье — пожалуйста, у них есть свои группы во «ВКонтакте», свои группы в Facebook. Они ведут там страницы, и вы можете посмотреть, чем ваш ребёнок занимается.

С.ДОРЕНКО: Ой, мне так страшно! Мне всё равно страшно. Мне кажется, что мы сами ребёнки. Встретив своего ребёнка в сентябре, мы ему говорим: «Уроки сделал?» — «Сделал». — «Руки помыл?» — «Помыл». — «Почему не спишь?» Мы надеемся, что он будет всё время спать, как маленький робот, которого можно отключить к чёртовой матери, когда он надоел. Понимаете? Положить в угол и отключить, кнопку нажать. Поскольку это невозможно… Летом это невозможно сделать. Мы находим якобы добрых людей (а на самом деле обманщиков), которые говорят: «Мы маленького робота вашего проказливого заберём к себе на время, а вы отдохнёте чуть-чуть». Ну и всё. Разве нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Неправда.

С.ДОРЕНКО: Почему?

Д.КНОРРЕ: Нет, не так, Сергей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, совершенно всё не так. Я не знаю, есть ли у вас дети…

С.ДОРЕНКО: Да, у меня много! О, я — да, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, совершенно всё не так. Дело в том, что те, кто отправляют своих детей постоянно в детские лагеря, они просто знают, что в лагере, и отправляют детей не просто в какой-то лагерь непонятный, а отправляют…

С.ДОРЕНКО: А в хороший. Извините, извините, просто я вынужден к новостям. Уже вы можете опять… Включайте левый поворотник, когда будете трогаться, ладно? Договорились. Поехали!

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: «Внимание, внимание! Мотобат на внешней Трёшке около Волгоградки». Слушайте, я не мог вчера… вчера был траур, было неловко, но я хочу вам дать песню, которая…

Д.КНОРРЕ: А, это прекрасно!

С.ДОРЕНКО: Это прекрасная песня на самом деле, но ей восемь месяцев. Я удивляюсь, почему русский интернет так поздно её поднял на крыло. Прекрасная песня, белорусская песня, где женщины восхваляют президента Лукашенко.

ПЕСНЯ — АНСАМБЛЬ «КРЫНІЧАНЬКА»

В восьмом часу мы едем на работу
И дружно мы комбайны ведём.
А нам звонят, что едет Лукашенко —
И с удовольствием мы его здесь ждём.

С.ДОРЕНКО: Такая обработочка в стиле 80-х годов.

Д.КНОРРЕ: Диско.

С.ДОРЕНКО: 70–80-е, начало 80-х. Ну, такой отстой.

В восьмом часу мы едем на работу
И дружно мы комбайны ведём.
А нам звонят, что едет Лукашенко —
И с удовольствием мы его здесь ждём.

И вот приехал в поле Лукашенко
И до комбайна лёгонько идёт.
И он за руль садится и с улыбкой
И комбайн славно он ведёт.

С.ДОРЕНКО: Здесь монтаж — зал показан, где молодые девочки подхватывают. И это брехня, потому что они поют другую песню. По артикуляции видно, что это лживый монтаж.

…Своей душой, своим ласкавым сердцем
Людей к труду умеет привлекать.

С.ДОРЕНКО: Ну, вот такой адок. Ходите такое в России?

Д.КНОРРЕ: «Бурановские бабушки».

С.ДОРЕНКО: Но «Бурановские бабушки» не вылизывали жопу (в хорошем смысле).

Д.КНОРРЕ: Они по-английски пели.

С.ДОРЕНКО: Там было «бум-бум», там было про секс, у бабушек.

…И вот, друзья, дадим мы вам ответ:
Что президентов много повидали —
За Лукашенко в мире лучше нет.

Д.КНОРРЕ: А у нас, извините, «Такого, как Путин».

С.ДОРЕНКО: Дорогая, это был стёб. Ты чё?

Д.КНОРРЕ: Нет, это был не стёб.

С.ДОРЕНКО: «Хочу такого, как Путин» — это был стёб! Мать, ты не знаешь Колю Гастелло? Это был стёб! «Хочу такого, как Путин», — Коля Гастелло стебался. Ты что, смеёшься?

Д.КНОРРЕ: Это его песня?

С.ДОРЕНКО: Он его продуцировал. Ты что?

Д.КНОРРЕ: Ну, она как раз была подхвачена не в шутку, как мне кажется.

С.ДОРЕНКО: Да ты что?

Д.КНОРРЕ: Может, это тоже стёб?

С.ДОРЕНКО: Секундочку. Давайте посмотрим Колю Гастелло, вот это телефон. Она не знает! Эти люди дремучие. Боже милостивый! Это дремучие люди. Это был стёб. Коля прикололся просто. Он ходил здесь потом и всё время удалялся с Машей Майерс, и мы не знаем куда. О чём ты говоришь? Он всё время ходил в мой кабинет, а потом зачем-то удалялся с Машей Майерс. Коля, привет.

Н.ГАСТЕЛЛО: Да?

С.ДОРЕНКО: Коля, скажи, пожалуйста… Сейчас у меня вышел спор, я из эфира звоню. Это Доренко. Эфир, поэтому мы соблюдаем лексику. Скажи, пожалуйста, ты помнишь времена, когда ты спродуцировал песню «Хочу такого, как Путин»?

Н.ГАСТЕЛЛО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: А Даша Кнорре, которая свежеизданная, она ничего не помнит.

Д.КНОРРЕ: Здрасте.

С.ДОРЕНКО: Хи-хи! Здрасте! Она думает, что это было чинопочитание…

Н.ГАСТЕЛЛО: Нет, это было для веселья исключительно.

Д.КНОРРЕ: Но подхвачено было всерьёз.

С.ДОРЕНКО: Скажи, что ты прикололся.

Н.ГАСТЕЛЛО: Нет, подхвачено было всерьёз. Всем было весело. Никакого почитания не было, а было наоборот — у нас не было концертов, потому что всякие руководители не хотели нас приглашать, не знали, как отреагировать.

С.ДОРЕНКО: А там какие слова были? «Хочу такого, как Путин», да?

Н.ГАСТЕЛЛО: Да-да-да, это припев был.

С.ДОРЕНКО: А «Лучше бы пил и курил» — это другая, да?

Н.ГАСТЕЛЛО: Нет, это она же. Это другие слова.

С.ДОРЕНКО: Она же?

Н.ГАСТЕЛЛО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Как интересно! Проверь, вот это она или нет. Коля, я должен молодёжи рассказывать про тебя как легендарного человека и так далее, потому что молодёжь не в курсе. Секунду. Вот это она?

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Н.ГАСТЕЛЛО: Да, она, конечно. Это ремикс на неё.

С.ДОРЕНКО: Всё. Спасибо тебе огромное. Спасибо, Коля. Я рассказал, что ты был частым гостем здесь, у нас на радио, некоторое время назад (примерно в 2008 году), захаживал ко мне, а потом куда-то удалялся с Машей Майерс.

Н.ГАСТЕЛЛО: Вот так вот, да? Такая версия? Хорошо.

С.ДОРЕНКО: Но мы не знаем, зачем и куда. Мы не знаем. Счастливо! Пока-пока-пока! Он даже не спорит. А где слова-то?

ПЕСНЯ «ТАКОГО, КАК ПУТИН» — ГРУППА «ПОЮЩИЕ ВМЕСТЕ»

Мой парень снова влип в дурные дела,
Подрался, наглотался какой-то мути. 
Он так меня достал, и я его прогнала.
И я хочу теперь такого, как Путин.

Такого, как Путин, полного сил,
Такого, как Путин, чтобы не пил.
Такого, как Путин, чтоб не обижал,
Такого, как Путин, чтоб не убежал…

С.ДОРЕНКО: И так далее. Даша, ты не понимаешь, это был стёб.

Д.КНОРРЕ: Нет, это, может быть, стёб авторов этой песни.

С.ДОРЕНКО: Коля прикололся.

Д.КНОРРЕ: Может быть. Но подхвачено было абсолютно всерьёз — и все пели.

С.ДОРЕНКО: О чём ты говоришь? Зачем?

Д.КНОРРЕ: Ну, серьёзно.

С.ДОРЕНКО: Это был стёб. Это был очевидный стёб. Настоящий культ личности, обожания находится у нас в Белоруссии, понимаешь. У меня был когда-то концептуальный спор с Борисом Березовским, который сказал, что, с его точки зрения, от Москвы до Лондона протягивается такая дуга пути от рабства к свободе. Ну, у него была такая теория: полюс свободы — Лондон, полюс рабства — Москва. Я его очень легко положил на лопатки тем, что, двигаясь от Москвы к Белоруссии… Ну, если мы двигаемся от Москвы к Лондону как к полюсу свободы, мы попадаем сначала в полюс рабства — это Белоруссия. Затем справа от нас остаётся полюс нацизма, где 16 марта, как мы знаем, ветераны СС маршируют — это Рига. То есть, двигаясь к свободе, мы идём через рабство, нацизм, фашизм и так далее, и так далее. Понимаешь, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Да, понятно.

С.ДОРЕНКО: Поэтому теория Березовского была опрокинута мною именно с помощью Белоруссии, которая очевиднейшая территория… Другое дело, что там красят тополя действительно, там красят деревья, там действительно всё в этом смысле чистенько, ухоженно, бедненько, ну и неплохая еврейская кухня — но больше ничего, ничего хорошего там нет.

С.ДОРЕНКО: Я сегодня с упоением читал статью о том, как убивают предпринимателей в Москве.

Д.КНОРРЕ: А, да, была сегодня такая новость.

С.ДОРЕНКО: Нет, в «Коммерсанте» прекрасная статья — «Киллеров взяли за полчаса до убийства». На самом деле не убили. Ну, статья в «Коммерсанте» сегодня. Все предприниматели, я вам советую всё-таки взглянуть. Называется она «Киллеров взяли за полчаса до убийства». Посмотрите, пожалуйста, в «Коммерсанте». Я читаю на сайте. Можно ни копейки не платить «Коммерсанту», а просто на сайте прочитать — такой паразитизм. Но мне понравились сами детали, как всё это происходит, как вот в Москве убивают.

Значит, 33-летний неработающий и ранее судимый мотоциклист. Ему 33 года, он ранее судимый и нигде не работающий, то есть из контингента. Он ездит на мотоцикле. Его вызывает приятель из Красногорска, тоже судимый и тоже неработающий, и говорит: «Давай посидим вместе». К ним приезжает Арби Аллероев, гражданин России. Арби Аллероев. Вероятно, южанин, я так думаю. Мне кажется, что он южанин с северных склонов Большого Кавказа. А?

Д.КНОРРЕ: Ну, наверное.

С.ДОРЕНКО: С северных склонов. Мы не можем говорить о национальности, как вы знаете. Значит, Арби Аллероев спрашивает 33-летнего бездельника, ранее судимого, не хочет ли он прокатиться на мотоцикле за 10 тысяч долларов (10 тысяч долларов — 650–700 тысяч рублей). Спрашивает: «А что это будет за прогулка?» Арби Аллероев говорит: «Ты будешь меня везти». То есть это мотоциклист, который будет вести мотоцикл, а Арби Аллероев будет сидеть сзади, подъедут к машине бизнесмена, и Арби Аллероев его расстреляет из пистолета. Причём, он говорит, что нюансы могут быть: если всё-таки будет трудновато или что-то и ему придётся добивать, то тогда надо будет застрелить и водителя, и бизнесмена, и ещё надо будет разбить окна, открыть дверь и удостоверится, что он мёртв, и сделать контрольный выстрел. И всё это время мотоциклист должен ждать. Ну, такая тема.

А у жертвы (он бизнесмен) Mercedes GL-500. Они начинают изучать его маршруты, сначала за ним катаются. Но ещё пока катаются на машине, на «восьмёре», потому что они на убийство поедут на мотоцикле. Видишь, как интересно всё. Дико интересно! Слушай, наша жизнь — сплошное Монте-Кристо. Они получили задаток — 1700 долларов и 130 тысяч рублей, которые им нужны на подготовку к преступлению, оказывается.

Дальше. Арби Аллероев наконец позвонил и сказал… Нет, Арби Аллероеву (простите, тут управление перепутал) Иван Зумураев… Зумуруев… нет, простите, Замуруев (всё время ошибаюсь) и предложил приехать к нему в Красногорск, насколько я понимаю, забрать пистолет.

Дальше. Три телефона Samsung и сим-карты к ним, которые звонят только друг дружке и никогда не выходят вовне. Чтобы звонить вовне, ты используешь другой телефон, а чтобы звонить между бандой — только этот телефон. То есть никаких внешних контактов нет. Понятно, да? Потом эти сим-карты уничтожаются, выбрасываются, эти Samsung уничтожаются и выбрасываются — всё.

Дальше. Они покупают Kawasaki. Внимание! Это очень важная реклама фирмы. Мне очень хотелось бы, чтобы вы запомнили: для убийства был куплен Kawasaki за 125 тысяч рублей. Вот почему им дали 130 тысяч рублей на подготовку к преступлению. Они ещё 5 тысяч сэкономили и истратили на бензин для Kawasaki. Понятно?

Дальше. Потом они стали следить, следить, следить. Долго следили за ним. А потом этот мотоциклист 33 лет, нигде не работающий преступник, бывший осуждённый, пошёл к ментам и всё это слил.

Д.КНОРРЕ: Молодец!

С.ДОРЕНКО: Да. И в этот момент Арби не успел… Нет, потом они пошли в Мнёвники, вот сюда, раскопали там две ямы. В одной яме они должны были спрятать оружие и закопать.

Д.КНОРРЕ: Ну, я, кажется, видела пару таких ям здесь.

С.ДОРЕНКО: Да-да-да! Это как раз для оружия приготовили. Когда ты едешь по Мневникам и видишь, что справа и слева (или Мневники, или Мнёвники, неважно), когда ты видишь, что там справа и слева какие-то ямы, то это специально, чтобы потом закопать оружие.

Д.КНОРРЕ: И трупы.

С.ДОРЕНКО: Трупы — нет. Они труп оставляют на месте.

Д.КНОРРЕ: А, да. Ну, может, каких-то других закапывают.

С.ДОРЕНКО: Труп оставляют на месте — в назидание, из дидактических побуждений. А оружие прячут. И собственную одежду. Прежде чем удалиться гордо из города на северные склоны Кавказа, они должны были сжечь собственную одежду в знак очищения. Они раскопали две ямы, закопали рядом с ямами в ветках пятилитровую канистру бензина, чтобы занялось побыстрее. И дальше должны были удостовериться. Тот погнал на мотоцикле, чтобы удостовериться, что Mercedes предпринимателя стоит на парковке перед бизнес-центром, а сам господин Корнев находится на работе — сам господин Корнев, которого предстоит сейчас убить. Представляешь, какое Монте-Кристо?

Планировалось, что оттуда водитель мотоцикла передаст Арби закодированное сообщение: «Нам надо увидеться сегодня по-любому». Зачем так длинно? «Над всей Испанией безоблачное небо». Зачем так длинно? Можно просто написать «да». Нет — «Нам надо увидеться сегодня по-любому». Можно было цифру послать — «1»? От 1 до 5. Оцените от 1 до 5.

Д.КНОРРЕ: Нет, бессмысленные сообщения как раз вызывают подозрение.

С.ДОРЕНКО: Да?

Д.КНОРРЕ: Да. Поэтому нужна какая-то фраза содержательная.

С.ДОРЕНКО: Ну, не знаю, какую фразу. Я бы хотел покороче — «привет», например. Ну, неважно. Хорошо.

Дальше. Он встретит киллера в условленном месте — на улице Красных Зорь. Отвезёт его к светофору перед Чапаевским переулком. Далее туда прибывает господин, которого надлежит убить. Господин Корнев как раз прибывает туда. И в этот момент нужно было достать скрытый под дождевиком и прикреплённый к телу двумя ремнями ПМ (пистолет Макарова) с глушителем. Арби не успел, потому что МВД раньше достало пистолет без глушителя, и МВД их всех арестовало.

Д.КНОРРЕ: Браво!

С.ДОРЕНКО: Мне нравится вся продуманность! Браво МВД! Но как мне нравится продуманность, как мне нравится детальность. И как мне нравится, что у них не получилось.

Д.КНОРРЕ: Кажется, это какой-то классический сюжет на самом деле из каких-нибудь сериалов наших — «Бандитский Петербург», что-то такое.

С.ДОРЕНКО: Серьёзно? Я просто не смотрю. Я читаю «Коммерсантъ» вместо того, чтобы смотреть русские сериалы. И мне кажется, что это возмещает моё знание жизни.

Д.КНОРРЕ: Да, абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Слушай, в Госдуме одобрили наконец ко второму чтению пакет поправок, которые лишают гражданства за терроризм. Скажите, пожалуйста, а мы будем лишать гражданства за терроризм единственного имеющегося и делать их апатридами, или что? Что мы будем делать с ними? Я вот это не до конца понимаю. Я вижу прекрасную фотографию Ирины Яровой.

Д.КНОРРЕ: Смеющаяся.

С.ДОРЕНКО: Например, человек — террорист, террористическая сволочь прожжённая. Мы с ним что делаем? Мы его лишаем гражданства. А он тогда становится какого гражданства?

Д.КНОРРЕ: Не знаю. Никакого.

С.ДОРЕНКО: То есть мы ему говорим: «Здравствуй, Арби». Например, Арби его зовут. Можно же? Мы говорим: «Здравствуй, Арби. Мы тебя лишаем гражданства». Он говорит: «О’кей». И как бы он снимает, как луковица, одну шелуху, а под ней — другая. Правильно? А у него, может быть, нет никакого другого гражданства. Как же он без гражданства пойдёт? Его в метро не пустят. Как можно вообще лишить гражданства человека? Можно или нет?

Д.КНОРРЕ: А можно, кстати, в тюрьме лишить гражданства? Вот его посадили, например, и лишили гражданства.

С.ДОРЕНКО: Я не понимаю. Это Яровая понимает, а я не понимаю.

Д.КНОРРЕ: Я тоже, честно говоря.

С.ДОРЕНКО: Лишение гражданства мне не понятно. Если у него есть второе, то понятно. Например, Австралия за терроризм намерена лишать гражданства, но благоприобретённого гражданства, а не по рождению. Если ты прибыла в Австралию и вместо того, чтобы ходить там в шортах и всё время смеяться, начинаешь террористический замысел, умысел какой-то, то они тебе говорят: «До свидания, дорогая! Мы тебя лишаем гражданства». Это понятно, потому что оно благоприобретённое. Но если ты там родилась, в Австралии, как тебя можно лишить гражданства?

Д.КНОРРЕ: Не знаю.

С.ДОРЕНКО: Вот это я не понимаю в этой методике.

Д.КНОРРЕ: Подождите. Лишиться гражданства можно будет просто за работу в международных организациях, в которых Россия не принимает участия, они необязательно могут быть террористическими.

С.ДОРЕНКО: Я до конца не понимаю. Ребята, объясните мне, пожалуйста, как можно лишать гражданства? Этот человек будет тогда какого гражданства? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Ну, он гражданином мира становится — космополитом.

С.ДОРЕНКО: Апатрид. Но ведь когда пришла к власти демократическая Рассея после советской России, было сказано (и многократно), что лишить гражданства нельзя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ой, я такого не помню, чтобы сказали что-то. Они могли. Ну, они наврали, наверное.

С.ДОРЕНКО: То есть лишается гражданства… Например, он по рождению, тутошний. И он дальше апатрид, и всё, и нет никакого паспорта, ничего нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, эти же говорили, что нынешнее поколение людей будет жить при капитализме, ну, приблизительно, интерполируя и экстраполируя на Хрущёва.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, ещё вторая незадача с этим законом. Я понимаю, закон идёт, идёт, идёт, победно шествует, но там вторая есть незадача. Незадача называется… Они собираются контролировать месседжи… мессенджеры.

Д.КНОРРЕ: Да, WhatsApp, Telegram.

С.ДОРЕНКО: Но мессенджеры работают peer-to-peer, то есть они не могут… Они говорят WhatsApp, Телеграмм и так далее: «Отдайте нам коды, коды дайте». А Телеграмм, WhatsApp и Viber даже уже теперь говорят: «А мы не можем дать коды». Эти спрашивают, русские спрашивают: «Почему вы не можете дать коды? Вы вредные злокозненные люди!» Они говорят: «А у нас их нет, потому что шифровка идёт peer-to-peer». То есть кодов у организаторов вообще нет. Коды есть у тебя.

Например, мы общаемся, о’кей? У тебя есть код, и у меня есть код. И он возникает в момент разговора, и он исчезает после разговора. Поэтому никакой организатор самой беседы, сам Telegram, не может туда влезть. Как он может влезть, когда у него нет кода и сроду не было? Код генерируется в момент разговора. Вот это тоже незадача с нашим законом, который тоже выглядит здесь глуповато, товарищи. Я бы сказал: как привычно выглядят русские законы. Этот выглядит глуповато. Ну, хорошо.

Ещё из чего-то феерического, чтобы вас порадовать. «Роскосмос» запланировал размещение на Луне 12 человек«.

Д.КНОРРЕ: Как разместить собирается?

С.ДОРЕНКО: Я читаю по тексту: «Головная научная организация Роскосмоса ЦНИИмаш планирует базу на Луне, способную принять до 12 человек. На начальных этапах, — я читаю в Lenta.ru, — развёртывания лунной базы количество членов её экипажа не превышает 2–4 человека, на более поздних этапах количество членов экипажа может достигнуть 10–12 человек». Они расплодятся. Запустят четверых — а потом их будет 12. Ну, это понятно.

Д.КНОРРЕ: Логично.

С.ДОРЕНКО: Репродукция, конечно. «При четырёх членах экипажа и продолжительности экспедиции 30 суток минимальный, — как же они за 30 суток расплодятся? Это же не крысы, — обитаемый гермообъём составит 20 кубометров. Для активной деятельности экипажа инфраструктура должна быть на поверхности Луны».

Д.КНОРРЕ: Что-то они «Марсианина» пересмотрели, насмотрелись голливудских фильмов.

С.ДОРЕНКО: Это же прекрасно. Мне кажется, действительно мы здесь всё просрали, пора нам на Луну. Вот я много раз это говорил. Пора нам съезжать, ребята. Это мы с Оношкой всё время толкаем. Пора валить отсюда. Мы всё просрали. История просрала столько шансов — сделаться интересными людьми, модными, вести за собой мир и так далее. Не получается. Ну не получается! Тогда надо всё-таки на Луну.

Д.КНОРРЕ: Так у нас и улететь-то не получится.

С.ДОРЕНКО: Нет, у нас получится. Единственное, что у нас получится — это улететь на Луну, товарищи. Единственное, что у нас получится. «В движении».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Нет, это единственное. Побег — главная русская идея. Ты знаешь, почему мы освоили все эти пространства? Почему до Калифорнии русские освоили пространство? Потому что это идея побега. Это же не от счастья делалось, а от горя. Ну, потому что горе, здесь горе неминучее, и надо куда-то двигать. Со всеми перессорились — и дальше пошли. Здесь напаскудили… в смысле, здесь отметились как-то — и дальше пошли. И дальше пошли, и дальше пошли — аж до Калифорнии. Пошли, пошли, пошли… И до Аргентины пошли. И всюду пошли. Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: А на Луну как мы полетим-то?

С.ДОРЕНКО: Потому что мы сколько-нибудь долгосрочно упираться рогом не можем, чтобы как-то получилось. Ну, мы здесь посмотрели, подсечно-огневым земледелием что-то сделали. Смотрим — все против нас, все нас считают за тварей. А мы дальше пошли! Вот так мы и освоили землю до Калифорнии и до Аргентины. Всюду, всюду, всюду. До Индии дошли. Всюду дошли, потому что от невыносимости бытия.

Ладно, ребята, по движению что я должен сказать? Кремлёвская набережная абсолютно строго стоит. Софийская тоже стоит. На 4–5 часов по циферблату стоит Садовое кольцо, и плохо так. Вообще в центре тяжело — 4 балла, насколько я понимаю. Центр тяжёлый из-за тотальной реконструкции.

Мы пойдём и проживём его, этот вторник, 21 июня.