С.ДОРЕНКО: 8 часов 37 минут. Четверг, 23 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Даша.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, мусоровоз какой-то опрокинулся. «Внутренний МКАД у Минки: мусоровоз опрокинулся, движения нет», — пишет нам Игорь. Спасибо большое, Игорь. «Кстати, на Новой Риге пару лет назад около “Юнимолла” из-за резких мотаний в ряд туда-сюда какой-то малявки джип, испугавшись, полетел кувырком», — это о переворачивании. И ещё… А, ассенизаторская машина — не мусоровоз, а ассенизаторская машина перевернулась, и нам дают фотографию. Правда сказать, по фотографии я не пойму, это мусоровоз всё-таки или ассенизаторская. Ну вот. Секундочку, секундочку. Ещё: «Российский проект кольца безопасности собрал 50 тысяч на Kickstarter менее чем за сутки. Это проект кольца с кнопкой безопасности… краудфандинговая система…» Давайте чуть позже я открою и посмотрю, ладно? Извините. «Может быть, когда-нибудь увидим Евросоюз без Германии? Вот посмеёмся». Не знаю. Всё обсудим, ребята, всё обсудим сегодня.

Слушайте, я вам такую мелочь приятную хотел сообщить, что рак заразен у устриц… ну, у этих самых… у ракушек. Но я думаю: а чем мы хуже ракушек? Как заражаются раком ракушки? Сейчас я прочитаю.

Д.КНОРРЕ: Нет, ну в каком-то смысле лучше, но мы не заражаемся вроде бы, как я понимаю. Вот собаки заражаются.

С.ДОРЕНКО: Как это?

Д.КНОРРЕ: Тасманский дьявол, собаки и некоторые брюхоногие моллюски.

С.ДОРЕНКО: Брюхоногие моллюски? Подожди. Ну а почему мы-то не заражаемся? Чем мы хуже собак этих и тасманийских дьяволов?

Д.КНОРРЕ: Нет, ну есть же какие-то заболевания, которые передаются, не знаю, только среди кошек или собачек.

С.ДОРЕНКО: Смотрите. Если что-то есть у млекопитающих, то это точно будет у нас. У собак и у тасманийского дьявола… Это млекопитающие? Правильно я рассуждаю или нет? Они заражаются раком. Вот и всё. «Двустворчатые моллюски, такие как мидии, сердцевидки, могут не только страдать от рака крови, но и заражать им другие виды морских беспозвоночных», — притом не своего вида, а другого вида, но через море. Понятно? Собаки тоже передают друг другу. Ну а почему мы? То же самое.

Д.КНОРРЕ: Ну, мы бы тогда все уже давно болели.

С.ДОРЕНКО: Да я умоляю! А почему нет? Мы через слизистые, но мы не все общаемся слизисто друг с другом, не у всех есть слизистое общение, понимаешь. Ну правда. Нет же? 7 миллиардов человек. А теперь вспомни (не говори только людям), со сколькими ты общалась, например, в этом смысле. Ну, это ерунда, если по сравнению с 7 миллиардами. И я — ерунда. Мы практически не общаемся, я бы сказал.

Д.КНОРРЕ: Если передаётся через слизистую — значит, можно заразиться у врача. Не знаю, у стоматолога часто такие страхи…

С.ДОРЕНКО: А ты трёшься об них дёснами, что ли, об врачей?

Д.КНОРРЕ: Да нет. Нестерильные инструменты.

С.ДОРЕНКО: Да всё у них стерильное, у них всё одноразовое.

Д.КНОРРЕ: Да вряд ли, не думаю.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. В общем, короче, товарищи, я вас испугать хотел. Мне кажется, это удалось.

Д.КНОРРЕ: Да? Нет.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, удалось. Вы слизистыми не общаетесь с людьми? Не общаетесь или мало общаетесь. Общайтесь ещё меньше, постарайтесь снизить слизистое общение. Не тритесь ни об кого дёснами и другими своими этими самыми… беспозвоночными. Договорились?

С.ДОРЕНКО: Я прямо, как святая инквизиция, такой, потирая руки сижу. Потирая руки! А? Испугал я их! Может, повеселить их? Ну, куда веселее? Ну, куда? «Не все доживают до рака. У стоматолога загрузили гепатитом», — Олег говорит. Ну, не знаю. Я не был никогда у стоматолога и не знаю, что это значит.

Д.КНОРРЕ: Повезло.

С.ДОРЕНКО: Не был, не знаю. Хорошо.

Д.КНОРРЕ: Серьёзно? Никогда вам кариес не лечили?

С.ДОРЕНКО: Нет, у меня ни разу не было кариеса. «Народ не должен жить прошлым и купаться…» Нет, один раз мне врачиха на лётной комиссии в 2001 году, когда я проходил в Жуковском, она мне сказала: «Видите, точка у вас на зубах? — и показала мне вот так зеркало. — Вот эта точка». Я говорю: «Вижу». — «Вот это будет дырка. Через пару месяцев, через полгода будет дырка. Ну, тогда и приходите». Я сказал: «Хорошо». И продолжал следить. Точка была действительно на зубе — и куда-то пропала. Фиг знает, я не знаю. Я что? Я по точкам не специалист. Куда-то пропала — дырки нет, ничего нет. Не знаю.

«Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно, — вот что говорит президент, вот это очень важно, я хочу это обсудить. — Это вредно и опасно для будущего нации», — заявил президент РФ Владимир Путин в среду, 22 июня, на встрече с участниками Общероссийского исторического собрания в Кремле. Внимание! 22 июня, ровно в 4 часа… То есть эта дата напоминает нам о войне. И Путин в эту дату, которая напоминает нам о войне, говорит: «Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно». А чем жить-то?

Д.КНОРРЕ: Будущим светлым. Ну, как Советский Союз жил.

С.ДОРЕНКО: Не знаю, не знаю. Я не понимаю, а чем жить? 73-73-948. Жить прошлым ни одна страна не должна и купаться в собственном героизме не должна. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Михаил Иванович. Знаете, до какой-то степени я с ним согласен. Всё очень просто. Страна должна рождать сегодняшних героев, и мы должны знать героев сегодняшних. Так что давайте перебирать, кто у нас может быть героями. Кто?

С.ДОРЕНКО: Ну, давайте. Кто?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Давайте. Лидеры — то есть президент, премьер и ещё два-три человека. Хватит говорить о Сталине, хватит говорить о Брежневе — давайте говорить о нас.

С.ДОРЕНКО: Ну, давайте. Вы выдвинули премьера как позицию или конкретно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я президента в первую очередь выдвигаю.

С.ДОРЕНКО: И во вторую потом — премьера. Вы выдвинули как позицию или как конкретных этих людей?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как и позицию, как и конкретно этих людей. Он хочет, чтобы говорили о сегодняшних героях, повторяю, а герои — это первые лица. Внешняя политика, о внутренней не будем говорить, потому что это неблагодарное дело. Вот мы говорим о Сирии, о Крыме. Вот наши герои: Крым наш, Донбасс, русское счастье, Русский мир, сверхдержава. Про содержание…

С.ДОРЕНКО: Нет, сверхдержава… Я бы уже тормознул сильно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот я об этом и говорю: про содержание мы не будем говорить.

С.ДОРЕНКО: Нет, хорошо, а почему именно первые лица государства? Александр Матросов, например, не был первым лицом государства. Гастелло не был.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, Сергей, давайте мы в кавычках это возьмём.

Д.КНОРРЕ: Гагарин.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Давайте из вас сделаем героя или из меня.

С.ДОРЕНКО: А можно я — нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что при сегодняшних средства пропаганды мы это сделаем за месяц, за два, за три, идеализируем вас, биографию вашу…

С.ДОРЕНКО: Я сойду, я сойду. Нет, я не хочу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понял. Тогда — меня.

С.ДОРЕНКО: Вас — легко! У вас соответствующий голос, у вас соответствующая осанка, постав головы, понимаете.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Соответствующая биография.

С.ДОРЕНКО: Геройская во всём, конечно. Михаил Иванович — у нас есть уже герой.

Д.КНОРРЕ: Мне кажется, говорят не только о героях и даже в первую очередь совсем не о героях, а просто об образе жизни.

С.ДОРЕНКО: «Страна не должна жить прошлым».

Д.КНОРРЕ: «Вот было образование, а сейчас нет», «вот была космическая отрасль, и мы были первыми», «вот был Гагарин, а сейчас что?».

С.ДОРЕНКО: Да ничего не было. Значит, давайте так. Страна жила долгое время будущим. Мы же говорили об этом?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Страна жила будущим. Что такое время Гагарина? Это 1961 год, 12 апреля. Я не могу вспомнить всего, товарищи (вот Михаил Иванович наверняка лучше меня помнит), но я помню, и я говорил вчера об этом на летучке, как в это время волшебное сновали туда-сюда всюду на площадях и просили докурить сигарету, или плевка плеснуть, или оставить допить пиво мужчины с отрезанным туловищем на таких деревянных… Короче, были мужчины с отрезанным туловищем, которые очень ловко на культях носились на таких деревянных дощечках, площадочках таких деревянных.

Д.КНОРРЕ: На колёсиках.

С.ДОРЕНКО: На подшипниках. Они брали подшипники промышленные и из них делали колёсики — колёсиков-то не было. А где взять колёсики? На подшипниках. И культи у них были, как деревяшки, вместо рук. Я не знаю, может быть, там внутри были руки, а может — нет. Мы не знаем. Может, руки тоже были отрезаны. Это во времена Гагарина. На площадях вокзальных всюду были калеки, военные калеки, которые просили милостыню или попить пивка, или рюмочку, или докурить сигарету. Вот так они промышляли. И, конечно, в это же время вся эта счастливая и улыбающаяся страна ела, сейчас не помню что, но подтиралась после того, как поела, газетой. В газете же и носила курицу. То есть это была нищая страна. Мы сейчас гордимся, но назад мы не хотим, понимаешь. Мы не хотим во времена Гагарина.

Д.КНОРРЕ: Хотят все, хотят!

С.ДОРЕНКО: Мы не хотим, не хотим! Не хотим мы подтираться газетой.

Д.КНОРРЕ: Да хотят! Это время уже мифологизировано и романтизировано.

С.ДОРЕНКО: Не хотим идти сквозь толпу нищих, каких-то с отрезанными туловищами мужиков. Не хотим!

Д.КНОРРЕ: Это понятно. Но мы вспоминаем не это.

С.ДОРЕНКО: А я вспоминаю это. Я вспоминаю эту Россию, на которую я растопыренными огромными глазами смотрел с ужасом. Понимаешь, с ужасом! Я-то вспоминаю это. Чего же мне не вспомнить? Что, мне память, что ли, отрезало? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Разрешите кратенько про себя. 32 года, вырос на советских символах и жил до сегодняшнего времени с мыслей о том, что за Родину надо лечь под танк, как бы ничего другого. А сейчас я считаю, что президент в корне не прав. Поколение, которое сейчас растёт — чему оно будет молиться? iPhone 6? Вчера разговаривали про телепортацию. Вот это надо возносить? Вообще ужасное всё это дело.

С.ДОРЕНКО: А может быть, жить настоящим? Жить можно прошлым, будущим и настоящим. Давайте так. Я вас не призываю к дзен-буддизму и к чань-буддизму, к северному буддизму, но я пытаюсь понять: а если жить настоящим, то чем?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А какие у нас идеалы в сегодняшнем мире? Только деньги.

С.ДОРЕНКО: Нет, идеалы — это будущее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Будущее? Я не вижу перспектив у нашей страны, если мы не сменим политический курс. Я считаю, что колониальная администрация нами управляет, и ничего хорошего для страны она не делает. Вот что я вижу.

С.ДОРЕНКО: Колониальная администрация? Американская?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, вы сами знаете ответ.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю! Я просто спрашиваю. Нет, честное слово, не знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, не американская, а хозяева денег поставили людей управлять нашей страной.

С.ДОРЕНКО: Я, честно, думаю, что миром управляет глупость. Вот если вам нужен мой искренний ответ: миром управляют глупость, хаос, случайность и какие-то тенденции мутные.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У вас отец офицер был, вы выросли в огромной стране. Мы до сих пор не можем жить богато, хотя имеем права на богатства этой страны.

С.ДОРЕНКО: И никогда не жили богато. В начале XX века при царе потребление русских семей было в два раза ниже, чем в какой-нибудь самой захудалой провинции Австро-Венгрии. В два раза ниже! Вы понимаете это или нет? В два раза!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По крайней мере, рост…

С.ДОРЕНКО: Ну, никто не ставил никаких… Послушайте. В Советском Союзе советские семьи потребляли существенно меньше любой сопоставимой европейской страны. С Африкой не будем сравнивать. Я не хочу сравнивать с Африкой. Хотите с Африкой? О’кей, тогда у нас было всё хорошо. В Советском Союзе потребление было существенно хуже. Я говорю о потреблении в семьях, то есть что имели семьи, не страна. Давайте не про страну сейчас, а про семьи.

Д.КНОРРЕ: Так сейчас такая риторика: «Да, тоже голодали. Да, было трудно. Но зато мы сплотились — и столько всего! И какое образование! Такая наука! Мы были сверхдержавой!»

С.ДОРЕНКО: При царе, в начале XX века, мы были сверхдержавой, только что раздавленной, разбитой Японией при Цусиме. «Наш царь — Мукден, наш царь — Цусима». Мы были сверхдержавой, только что разбитой при Мукдене, только что разбитые при Цусиме, опозоренной сверхдержавой, которая для того, чтобы каким-то образом снизить социальное напряжение, ввела так называемая «столыпинские галстуки» — массовое повешение крестьян вдоль дорог.

Д.КНОРРЕ: На столбах, да.

С.ДОРЕНКО: Вдоль дорог на столбах вешали крестьян, за шею вешали. Понятно, о чём я говорю? Остальных отправляли на Дальний Восток и в Сибирь с топором в руках, чтобы они там обстраивались и так далее. Многие померли, многие построились — по-всякому получилось. Но никто о них не заботился, просто их выбрасывали где-то в тайге. Хорошо.

Это великая держава, в которой потребление семей… Я сейчас не говорю о ВВП, о том, что было у царя. Потребление семей — это вас. Вы — семьи. Вы! Ты! Вот смотришь на меня? Да, ты! Потребление семей было в два раза ниже самых захудалых вонючих провинций Австро-Венгрии. В два раза ниже! То есть это нищая страна была при царе. Голод каждые два-три года в Поволжье — в Поволжье! — где вроде бы должна быть пшеница. Каждые два-три года голод. Хорошо. Вот такая великая держава.

Потом эта великая держава становится Советским Союзом, где потребление семей (я сейчас про семьи говорю, а не про великую державу, великая держава там что-то делает) существенно, в разы хуже, чем в любой европейской стране. Существенно, в разы хуже! Почитайте Зощенко, как порошком от клопов пудрит рожу работник один, персонаж Зощенко. Он где-то у немцев то ли украл, то ли купил, то ли на чёрном рынке купил порошок и припудривает лицо после бритья — пудрит, чтобы там раздражения не было. Кто-то знающий немецкий язык говорит ему: «Так это же порошок от клопов, который сыплют в бельё куда-то». Он говорит: «Так вот же глянь, какая немецкая продукция, что даже порошок от клопов служит пудрой после бритья! Вот это немцы умеют!»

Полное преклонение перед Западом. 30-е годы, напоминаю, — полное, тотальное преклонение перед Западом, полное, тотальное преклонение перед любой западной продукцией, которая в разы, в сотни, несопоставимо лучше любого советского, лучше любого русского. Любая продукция Запада лучше любой продукции нашей. Понятно? Потом наконец появляется Т-34, который лучше.

Хорошо, идём дальше. 50-е годы — полное преклонение перед Западом: любая западная продукция лучше нашей, всегда любая. Мы сейчас говорим о жизни семей. Семья, вот живёт семья. Потребление любой советской семьи хуже, чем на Западе. Мы мечтательно говорим, что мы догоним и перегоним Америку по производству мяса, молока, цветных… не цветных, а вообще телевизоров и холодильников. И никогда не догнали, кстати. Никогда!

Дальше. Потом у нас появляется производство… Мы должны догнать Америку и Европу по цветным телевизором. Никогда не догнали! По метражу на душу населения — никогда не догнали. Никогда не догнали, понятно? Ну, чтобы было понятно. Мы всегда охвостье, мы всегда худшие. Мы худшие в этом развитом мире.

Д.КНОРРЕ: По уровню жизни — да.

С.ДОРЕНКО: В развитом мире мы худшие и всегда были худшими — ну, по крайней мере, последние пять веков, не знаю, я не буду углубляться. Но в каждый год в XX веке мы худшие из такого квазиевропейского развитого мира. И думаю, что в XIX веке тоже худшие.

Д.КНОРРЕ: Но что-то компенсирует же каждый раз.

С.ДОРЕНКО: «Давайте не жить прошлым». Я не знаю. Я рад не жить прошлым. Наше прошлое ужасно. Ужасно, обидно и оскорбительно! Оно оскорбительно. О’кей, хорошо, давайте жить будущим. Чем жить-то? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Здравствуйте, Даша. Это Фрог.

Д.КНОРРЕ: Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне хотелось бы на самом деле понять причину, по которой Владимир Владимирович сделал такое заявление.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, что она кроется в следующем положении. Русские — по крайней мере за последние пять веков, про которые объективно говорить — не научились конвертировать свои военные победы в гражданские достижения, как это делали, например, европейцы, как это делали американцы. Не умеем. Понимаете, мы то ли не хотим, то ли не получается. И это очень важный момент какой-то несостоятельности психологической.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, в чём дело? Может быть, такое устройство? Вот как бы у нас с вами есть устройство — кофейная машина. А нужна мясорубка. И мы говорим: «Почему кофейной машиной никак не получается перемолоть мясо?»

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Несколько дней назад у Бронислава Брониславовича в Facebook был пост про людей озёр и рек.

С.ДОРЕНКО: Да, цзян ху.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Русские — видимо, это люди озёр и рек (и ещё болот), которые уходят наслаждаться жизнью в тишину и одиночество.

С.ДОРЕНКО: Не совсем, потому что русские очень… Почитайте Чехова. Русские робеют перед генералом, начинают егозить и лебезить — у Чехова.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это тоже верно. А есть ещё очень важный момент, Сергей. Почему-то у нас принято… Вот доска Маннергейму, да? А ведь Путин собирался в Финляндию. И такое впечатление, что мы как бы хотели выслужиться перед финнами.

С.ДОРЕНКО: О чём вы говорите? Договорились: они обновили музей Ленина, а мы доску Маннергейму повесили. Это договорились просто.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, Ленин всё-таки по отношению к Финляндии нечто другое, чем Маннергейм по отношению к России.

С.ДОРЕНКО: Сто процентов! То есть глупо договорились.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смысл в том, что мы как бы готовы сами себя высечь.

С.ДОРЕНКО: Да готовы мы на унижение. А знаете, почему? Потому что мы не фундаментально себя уважаем. Мы не готовы себя высечь. Мы не готовы себя уважать — да и не за что, честно говоря. Подождите, давайте после девяти ещё поговорим.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Давайте.

С.ДОРЕНКО: Мы не готовы себя уважать — да и не за что, если разобраться.

Д.КНОРРЕ: Нет. Люди звонят…

С.ДОРЕНКО: Ну как нет? С Маннергеймом очевидно угодили! С Маннергеймом — сто процентов, очевидно — угодили «финикам», просто решили угодить, поцеловать в жопу, потому что мы себя не уважаем, да и не за что.

Д.КНОРРЕ: Есть люди, которые говорят, что Маннергейм — вообще молодец.

С.ДОРЕНКО: Да мы готовы на любое унижение. Перед «финиками»? Да нет проблем! Маннергейм? Повесим Маннергейма. Тьфу на нас! Да нет у нас проблем никаких. Да забыли мы про самоуважение. А его и не было никогда. Да и не за что. «В движении».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Так, смотрите, у развилки внутренний МКАД плохой, вот здесь вот. Ещё, ещё, ещё… Очень плохо в Текстильщиках, в Кузьминках на подъезде к Текстильщикам, здесь какие-то аварии. Текстильщикам, может быть, даже и полегче, потому что у Кузьминок всё стоит. На шоссе Энтузиастов адский ад, и все выезды с севера, с Соколиной горы блокированы. Центр уже блокирован всегдашними этими адскими ремонтами, которые продолжаются, как вы понимаете, успешно. То есть мы неуспешные, а ремонты успешные. Вот так примерно дела обстоят. Хорошо, новости.

НОВОСТИ 

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Четверг, 23 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Дарья.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Собрался ли я в Канаду? Это мне пишет 15-й. На самом деле, знаешь, почему я отвечаю на этот вопрос? Потому что когда-то очень давно известный правозащитник Сергей Адамович Ковалёв рассказывал всей Москве при всех встречах, что у меня имущество там — вилла в Канаде, и что вообще я как бы связан с Канадой.

Д.КНОРРЕ: А почему именно с Канадой? Странно.

С.ДОРЕНКО: Сергей Ковалёв, Сергей Адамович — почему он всем рассказывал? Я так и не нашёл возможности, его встретив, спросить его, почему он это рассказывал, когда мне казалось, что это странно. Но на самом деле я был в Канаде, действительно был в Канаде 21 год назад — одну неделю.

Д.КНОРРЕ: В Торонто, да?

С.ДОРЕНКО: Нет, я прилетел в Монреаль и был в очень красивом регионе к северу от Монреаля (там эти сопки красивые) у своего друга. И я был неделю в Канаде 21 год назад, но почему-то живёт миф, что я канадец.

Д.КНОРРЕ: Первый раз слышу про это.

С.ДОРЕНКО: Правда? Ну, ты не знакома с правозащитниками, либералами-западниками. У них почему-то вот такая версия очень смешная. 15-й, вы, наверное, правозащитник и либерал-западник. Хорошо.

«Сравните показатели конца 50-х по простым производствам: текстиль, стекло, металл. Показатели СССР и США практически одинаковы. В той же энциклопедии Britannica в 70-е пишут восхищённо об объёмах жилищного строительства в СССР», — Владимир. Владимир, я вам предлагаю сравнить не текстиль, стекло и металл, а я вам предлагаю запретный показатель, запретный для русских показатель — потребление семей. Это запретный для русских показатель, потому что русским всегда объясняют, что им хорошо, когда великой державе хорошо. А я предлагаю запретный показатель — потребление семей.

Никогда потребление семей в России, говорю я… Ну, может быть, в публицистическом задоре два дня вы найдёте в веке, когда можно будет сказать: «Вот два дня было в веке». Никогда, говорю я по-прежнему в публицистическом задоре, потребление русских семей не было равно потреблению семей в Европе — в странах, с которыми мы себя любим сравнивать. Никогда! Мы всегда были худшими. Всегда были худшими, никогда не были лучшими.

И когда Суворов переваливал через Альпы, чтобы воевать за Габсбургов против французов… Вы понимаете, вот этот геройский переход через Сен-Готард был сделан для того, чтобы помочь Габсбургам против французов. «Спасибо» никто не сказал, и не думают, и не помнят, и нафиг нас не знают, и знать не желают. Мы там положили русских парней. Мы в 1848 году вторгались в Венгрию лечить… В 1848 году мы вторгались в Венгрию, а затем в 1956 году вторгались в Венгрию, чтобы погасить революцию. Никогда мы, семьи русские, не жили лучше, чем европейские. Потребление было существенно, в разы ниже. Мы были всегда нищими. Мы были всегда белыми африканцами, понимаете, которые висят рядом с Европой.

«Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно. Это вредно и опасно для будущего нации», — заявил президент Владимир Путин. Мы продолжаем обсуждать эту фразу. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Это Сергей беспокоит вас. Я хотел бы пооппонировать вам. Когда вы размышляете о том, что мы жили в 50–60-х гораздо хуже, вы не учитываете тот факт…

С.ДОРЕНКО: И в 30-х, и в 10-х, и в нулевых — всегда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы согласны с этим? Вы говорите про Корею. Но, извините, туда тоже вложились Штаты для того, чтобы противостоять коммунизму — Северной Корее и Союзу соответственно. Япония — там тоже позаботился как бы капитал Штатов. С этим согласитесь? Согласитесь, я думаю. Посмотрите тогда отчёт ООН об уровне развития человечества за 1991 год, они тогда сделали его впервые за 1989 год. Тогда мы отставали от Штатов по всем параметрам (а там очень большое количество, как вы знаете, сейчас они ежегодно подготавливают этот отчёт) буквально на три места, по-моему. Вы посмотрите доступность образования, медицины, жилищные условия, которые вы упомянули, и прочие позиции…

С.ДОРЕНКО: Я знаю, что на Кубе до сих пор медицина лучше американской во много раз. Это всё мы знаем. Всю эту статистику мы все знаем. Но только мы знаем, что любая упадёт на колени и сделает вам, что вы скажете, за 10 долларов на Кубе. Понятно? Любая!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, это…

С.ДОРЕНКО: Не «нет», а «да»! Когда вы мне рассказываете, что Куба и Советский Союз лучше жили, чем в Америке, я вам отвечаю: да, жили лучше, чем в Америке! Всегда мы жили лучше, чем в Америке! На колени падали за жвачку. Лучше жили, правда. Молодец, вспомнил. Ага! Намного лучше жили — по производству текстиля и стали.

Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей.

С.ДОРЕНКО: «Нельзя жить прошлым». Давайте всё-таки к Путину вернёмся. Оказывается, я…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы сказали, что русские семьи жили хуже, чем другие. В Советском Союзе русские семьи жили хуже, чем все остальные республики. Вот так даже было.

С.ДОРЕНКО: Да, да! Мы ездили пожить, как за границей, во Львов или в Ригу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На Украине в любом провинциальном городе была колбаса, было мясо. У нас же вообще ничего не было.

С.ДОРЕНКО: Ну, мы же особая нация. Мы же гордимся ракетами, но мы понимаем, что мы нищие. И будем нищими. И были нищими. И это хорошо. Что мы нищие — это хорошо. Вот и всё. Понятно, да? Всех мы кормили. Конечно, мы всех кормили. Кормили всех русские. В Риге люди жили, как люди. Во Львове люди жили, как люди. Русские всех кормили, последнюю рубаху снимали. Думали, «спасибо» кто-то скажет. Никто не сказал. Ergo, это была ошибка. Значит, это была ошибка. Это же была ошибка, товарищи. Ведь никто же «спасибо» не сказал. Значит, это была ошибка, историческая ошибка, это была огромная историческая ошибка.

Алло. Здравствуйте. Так давайте говорить о прошлом. «Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно», — сказал Путин.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. С 1979 года, когда афганские события начались, очереди в Афганистан — девушки, мужчины на любые должности, даже в Афганистан. Как мы могли там что-то завоевать, если худые бледные солдатики с потрескавшимися губами, которые жрали клейстер, в ужасной форме? Афганцы ходили — шикарнейшая форма! Ходили там друг к другу… Ну, мы там катались везде, всё видели. Мы приехали — дороги идеальные в Афганистане были, аэродромы были идеальные, фонари везде. Когда уезжали, конечно, там от дорог ничего не осталось, каждый знак прострелен. А там знаки такие огромные стояли, красивые, бетонные, разукрашенные, как за границей, штатовские стандарты.

И что интересно? Когда мы пришли туда, то там американцы были, англичане были. Подъезжают, строят моментально цементный завод — и моментально плиты, и выкладывают дороги и аэродромы. А мы возили из Ленинграда. Представляете, плиты? Это вообще, если что-то построить, что-то сделать. В общем, афганцы же видели, в каком состоянии… Ну, техника кое-какая — пускай ржавая, пускай с 1959 года. Ми-6 там летали, «коровы» эти, удивляли всех. Конечно, до «стингеров» хозяева в воздухе и всё прочее. Но смысл в чём? Личный состав и весь этот народ… Понимаете, вот в дукан в самой какой-нибудь задохлой деревне они заходили с открытыми ртами. Им бакшиш какой-нибудь давали — и они рады. Вот жуть какая.

С.ДОРЕНКО: Да всё я понимаю. Слушайте, а мы никак не вернёмся к Путину. Получилось так, что я заявил тезис, который вызвал ужесточённую дискуссию. Сейчас мы должны завершить с этим тезисом и перейти наконец к фразе Путина. «Про Кубу, колени и 10 долларов — согласен, — говорит Максим, — знаю». Нет, про Кубу я вам скажу. Был рейс «Гандер — Шеннон» на Ил-86. Вы не знаете каких-то вещей. Может быть, у вас тоже уже голова засрана вот этой пропагандой?

Д.КНОРРЕ: Наверняка.

С.ДОРЕНКО: Пропагандой засрана голова, понимаете. Был рейс «Гавана — Гандер — Шеннон — Москва», потому что Ил-86 — наш великий самолёт, прекрасный самолёт — он не мог лететь больше чем 5 тысяч километров. Он летел четыре часа, после чего он должен был сесть и дозаправиться, вот и все. У него на час был резерв. Ил-86 — великое достижение Советского Союза. Поэтому, знаешь, как он летел в Аргентину?

Я летел в Аргентину, знаешь, как на этом самолёте? Очень просто. Мы летели: Москва — Алжир — остров Соль (или Сал), Кабо-Верде, в Кабо-Верде садились. Потом — Ресифи, это север Бразилии. Остров Сал. И Буэнос-Айрес потом. Мы летели с посадками, потому его, холеру, надо было заправлять непрерывно, он не мог лететь. У нас не было Boeing, у нас не было McDonnell Douglas. Девятого, десятого, одиннадцатого McDonnell Douglas у нас не было. Мы летали на советских самолётах, которые были ужасные, поэтому мы должны были лететь до Алжира, потом до острова Сал, потом до Ресифи и потом — Буэнос-Айрес. Всё время садились, всё время садились, всё время садились. Нас старались не выпускать на аэродроме. Мы ждали дозаправку на борту, потому что боялись, что мы сбежим к чёртовой матери на иностранной территории. Понятно?

Д.КНОРРЕ: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Боялись. И правильно боялись!

Д.КНОРРЕ: Сбежали бы?

С.ДОРЕНКО: Сбежали, конечно. Кубинцы бежали, например. Знаешь, «Гавана — Гандер — Шеннон — Москва» летел. Шеннон — это Ирландия, а Гандер — это Канада. В Канаде сходили целыми рейсами кубинцы, целыми рейсами при дозаправке. Их перестали выпускать. И советских перестали выпускать в Гандере. Я прилетел через Гандер как-то, сейчас не помню… Мне товарищи говорили, друзья мои говорили: «А что ты не остался? Дурак, что ли?» Я говорю: «Я и не собирался никогда». Да я с 1982 года летал в Париж. Я в 1982-м был первый раз в Париже. И меня тоже спрашивали: «Чего ты не остался?» Я говорю: «Да я и не собирался никогда». Я не хотел.

Д.КНОРРЕ: А кем там — клошаром, что ли, остаться?

С.ДОРЕНКО: Я не хотел оставаться. Я был в 1982 году, 12 июня я прилетел в Париж. Ну и нормально, и всё, и ничего. А мне говорили: «Почему ты не остался?» Меня спрашивали: «У тебя с головой всё в порядке? Чего ты не остался?» Я и в Гандере не сходил. Мне говорили: «Дурак! Ты бы в Гандере пошёл в полицию, заявил бы, что хочешь политического убежища». Я говорю: «Я и не хотел политического убежища». Но русские, советские люди думали, что я больной на голову, потому что я не остался в Канаде. А канадцы… простите, кубинцы (не больные на голову) оставались там всем рейсом. Вот сколько их летит, 50 кубинцев — все 50 сходят в Канаде, и «до свидания, мама, не горюй, не грусти». Политическое убежище, понятно?

Д.КНОРРЕ: Да, понятно.

С.ДОРЕНКО: Великое прошлое ваше!

Д.КНОРРЕ: Мне кажется, что Путин немножко не об этом. Он говорит, что идти вперёд, в значительной степени опираясь на то, что было сделано…

С.ДОРЕНКО: Смысл в том, что Путин говорит о нынешней пропаганде. Советский Союз был разным. Это понятно? Я, может быть, чуть-чуть вам объяснил, что Советский Союз был разным? Хорошо, молодцы. Современная пропаганда однако выдаёт нам Советский Союз как целиком и полностью эру великих свершений. Это 9 мая 1945 года и это 12 апреля 1961 года — вокруг этих двух дат. Путин предупреждает: «Пожалуйста, мы не должны жить прошлым и не должны купаться в героизме». Я с ним согласен, но не понимаю.

Д.КНОРРЕ: Но этот тренд был задан им — и он был подхвачен. И, естественно, он был доведён до абсурда.

С.ДОРЕНКО: Если нам не жить прошлым, то чем нам жить? Владимир Владимирович, простите, нельзя жить прошлым, плохо жить прошлым? О’кей. А чем жить? Настоящим? Или чем? Или будущим? Чем нам жить? А что у нас в настоящем, кроме вашей великой исторической воли по Крыму, действительно правильной, которая действительно нас сплотила? Кроме этого, что ещё есть? Кроме Крыма, что у нас ещё есть, ребята? Это же простой вопрос.

Хорошо, я прекращаю говорить о том, хорош или плохой был Советский Союз. Всё. У вас был хороший? Идите и снимите этот слой с глаз, у вас какая-то ошибочная линза в глаз вставлена. У меня Советский Союз был разным: несчастным, серым, убогие семьи, убогая жизнь. В сравнении с любой европейской страной, потребление семей — в разы ниже, хуже и так далее, все несчастные. Вот этот несчастный народ на своей крови, на своей энергии, кровью выхаркал Победу, кровью отхаркал полёт Гагарина. Кровью отхаркал этот великий народ! Народу надо сказать «спасибо» за то, что было сделано геройски, но дальше от него геройства требовать — паскудно и неправильно. Надо прекращать требовать геройства. Я только перебьюсь — и хватит. Говорим теперь о путинской фразе.

С.ДОРЕНКО: Ещё раз: «Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно. Это вредно и опасно для будущего нации», — заявил президент Российской Федерации Владимир Путин в среду, 22 июня. А чем жить? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Николай зовут. Я думаю, что это просто имеется в виду «хватит». В принципе, у нас практически страну уже отняли, а теперь и этого хватит. У нас уже по Красной площади «Тигры» прошли. Я, например, не могу понять, как у нас могли назвать технику, которая на параде по Красной площади ездит, «Тиграми». Не могу понять.

С.ДОРЕНКО: Мотоцикл Triumph «Тигром» назвали — и ничего.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Какой мотоцикл? Нет, там у них бронеавтомобиль какой-то наш, российской армии.

С.ДОРЕНКО: Ну, у нас же есть тигры. Поймите, мы — страна тигров.

Д.КНОРРЕ: Ну да, у нас амурский тигр.

С.ДОРЕНКО: У нас есть амурский тигр. Мы — страна тигров. Почему нам нельзя?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас ещё «мерседесы» и «гейлики» ездят. Вот во Франции, например, немецкая машина — это прямо кошмар. Я не знаю, по-моему, мы всё уже продали, и можно спокойно… Кто что хочет, тот и делает.

С.ДОРЕНКО: У нас всё руководство на «мерседесах» ездит, руководство страны.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда смотришь инаугурацию… Знаете, есть такое видео, где едет кортеж этих длинных «мерседесов» по голой Москве. У меня полное ощущение, что у нас президент — немецкий шпион, и вот он празднует…

С.ДОРЕНКО: Ну, зачем? Слушайте меня, я бы не это самое… «Тиграми» называть технику военную русскую можно, мне кажется. Здесь бы я не зацикливался на военных впечатлениях столь давних. Мы — страна тигров. У нас есть уссурийский тигр, это наше эндемическое животное. Что тут плохого-то? Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Я вообще-то с Путиным согласен, если он имеет в виду то, что… Наша власть хорошо устроилась, она живёт как у Христа за пазухой, ни за что не отвечает. А когда вспоминают о величии страны, то, в принципе, на ум приходят только достижения Советского Союза.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я просто вспоминаю слова Путина несколько лет назад. За что-то его клевали, и он сказал такую фразу: «Надо жить за здравие, а они всё живут за упокой». А насчёт Советского Союза. Я считаю, что он выполнил несколько таких исторических миссий, которые, наверное, никто бы не смог выполнить. Индустриализация страны после Гражданской войны — от безлапотной России мы подошли к 1941 году другой страной. Выиграл Советский Союз войну. И восстановление после войны. 1961 год — вы вспомните, Гагарин летел, а прошло-то после войны всего 16 лет.

С.ДОРЕНКО: Это правда, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А потом — медицина и образование. Ну, можно ещё что-то добавить. А остальное…

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо, давайте всё-таки вернёмся не к оценке действий Советского Союза, а к тому, что сказал Путин: «Мы не должны жить прошлым и купаться в собственном героизме». Всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Чтобы мы не зацикливались на этом. Он же много лет говорил, что надо слезать с «нефтяной иглы». А сегодня посмотрите, как мы живём. Нет будущего.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Кому он говорил, что надо слезать с «нефтяной иглы»? Кому он это говорил? Кто на игле-то?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что-что? Я не понял.

С.ДОРЕНКО: Кому говорил Путин, что надо слезать с «нефтяной иглы»? Кому говорил?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, это я по телевизору видел.

С.ДОРЕНКО: А кому он это говорит-то? Американцам или немцам? Кому?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю, кому он говорил. Наверное, чтобы его услышал кто-то.

С.ДОРЕНКО: Кто «кто-то»? «Надо слезать с “нефтяной иглы”». О’кей, давайте слезайте. Чего вы, ребята? Они говорят каждый год: «Надо слезать с “нефтяной иглы”». Ну, хорошо, слезайте. Они же себе говорят. Слезайте.

Д.КНОРРЕ: Естественно.

С.ДОРЕНКО: Они говорят: «Надо слезать с “нефтяной иглы”». Мы говорим: «Да пожалуйста, господи!» Проходит сколько-то времени, и они говорят опять: «Надо слезать с “нефтяной иглы”». Мы говорим: «А что, вы ещё не слезли?» Они говорят: «Нет, но надо слезать с “нефтяной иглы”». — «Пожалуйста, мы не против». Опять: «Надо слезать…» — «Ребята, да вы слезьте уже один раз. Что вы всё время — надо слезать да слезать? Ну, слезайте!» Они: «Надо слезать с “нефтяной иглы”». Кому надо слезать-то? Вы слезьте — и всё. Чего вы? Кто страной-то правит, чёрт побери?

Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Сергей, добрый день. Я прослушал сейчас про Путина…

С.ДОРЕНКО: «Ни одна страна, ни один народ не должны жить прошлым и купаться в своём героизме бесконечно. Это вредно и опасно для будущего нации», — заявил президент России. Чем жить? Я спрашиваю: чем жить, чёрт побери?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И да, и нет. Я и согласен, и нет.

С.ДОРЕНКО: У меня нет больше ничего, кроме прошлого. Ну нет! У страны нет ничего, кроме 12-го… У нас есть действительно 18 марта 2014 года — воссоединение с Крымом. Всё, больше ничего нет. Всё остальное — в прошлом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто мне кажется, что у России такая судьба. Она в какой-то степени, как Спарта: как только она познает комфорт и сладость порока, она просто развалится. Мне кажется, это нас и держит.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Микены разбили Спарту, которые знали порок, слабость, гомосексуализм. Микенские педерасты разбили Спарту вашу, в которой тоже были педерасты вдобавок, вы помните.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Ну да, ну да. Всё знали они — порок, сладость, спиртное, поэзию. Растленные Микены разбили Спарту — столько раз, сколько захотели. Всыпали столько раз, сколько захотели! Понятно? Спарта была дисциплинированная, строгая вся. О, какая была Спарта! И чё? Наваляли ей спокойно микенцы.

73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Юрий. Я согласен, конечно, с Путиным: да, не надо жить прошлым, а надо жить настоящим. Надо жить, как Дерипаска превращает Красноярск в промышленный отход. Там экологическая катастрофа произошла. Надо этим жить.

С.ДОРЕНКО: А вы из Красноярска?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, у меня половина родственников в Красноярске.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Так если прошлым не жить, то чем жить?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А мать из Иркутска. Отец из Оренбургской области. А сам я из Челябинска.

С.ДОРЕНКО: Ого!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И жил я, кстати… Я сейчас расскажу про тех инвалидов. Я чуть постарше на годик, на полтора. Никаких инвалидов на культях не видел ни на каких вокзалах. Всю Россию объехал, весь Советский Союз.

С.ДОРЕНКО: Правда? Серьёзно? Интересно! А я видел, и видел везде.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть, у нас было разное видение.

С.ДОРЕНКО: Может быть, вы в Сибири не видели, а я здесь, в европейской части, полно их видел. И в Донбассе полно их видел. Ладно, новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: В Twitter нам пишет Елена из Кунцева: «Да Сталин просто проплатил нашими солдатами за чужую победу, в сущности». Русский Дятел: «Один момент, Сергей. Народ ностальгирует по Советскому Союзу не потому, что было хорошо, а потому, что сейчас горько».

Я хотел, Елена из Кунцева и Русский Дятел, обратить ваше внимание на то, что мы через какое-то время… Я пока не знаю сроков точных, но через какое-то время мы уйдём от сообщений в Twitter и с сайта. Ну, я не знаю, мы уберём эту кнопку или нет, но с сайта сообщения будут улетать в созвездие Тау Кита. Я перед собой будут видеть всего три доски: это будет Telegram, WhatsApp (но пока WhatsApp нет, а Telegram уже есть) и SMS.

Вы знаете, я бы предостерёг тоже тех, кто пишет в SMS, если позволите, по форме. По форме я предостерёг бы вас против ругательств и угроз, в особенности когда вы касаетесь государственных деятелей Российской Федерации, и в особенности когда их фамилия на «П». Знаете, ведь вы в SMS пишете вот это всё. Ребята, я добрый, прямо добрый, не отдаю ваши SMS никуда, понимаете.

Д.КНОРРЕ: А скоро придётся.

С.ДОРЕНКО: А скоро придётся. Закон сейчас будет — и мне придётся ваши SMS, которые про государственного деятеля Российской Федерации с фамилией на «П», отдавать в соответствующие органы. Ну, закон Яровой будет принят и с 20 июля, наверное, вступит в действие, говорят. Ну, вот говорят, что он может вступить в действие прямо с 20 июля.

Д.КНОРРЕ: Да. И за недоносительство будут сажать.

С.ДОРЕНКО: За недоносительство будут сажать.

Д.КНОРРЕ: И лишать гражданства.

С.ДОРЕНКО: И лишать гражданства. Поскольку я очень дорожу гражданством… Как видите, я много лет дорожу гражданством и даже не сбежал в Париж в 1982 году, 12 июня. И затем ни разу не сошёл в Гандере, где я был несколько раз, в Канаде при пересадке.

Наверное, я вынужден буду отправлять ваши SMS в соответствующее место, понимаете. Я хотел это сказать 507-му, телефон +7925156… (рассказать ваш телефон, нет?), который про Путина мне здесь пишет. И так далее. Понятно, да? И про телефон +7903517… и на 93 заканчивается, который тоже о президенте пишет. Ребята, у вас остались считанные дни. Вы попишите пока, попишите. Попишите, старайтесь писать. Вы же любите порядок. Вот вам порядок и будет. Рассказать, какой порядок? Сейчас, элементарно! Я расскажу вам, какой будет порядок.

«В пятницу, — завтра, — Дума рассмотрит два самых жёстких законопроекта за много лет», — мы читаем по Meduza. Meduza — просто потому, что они объясняют подробненько.

Д.КНОРРЕ: Человеческим языком.

С.ДОРЕНКО: Человеческим языком, что такое этот закон. Просто человеческим языком, и всё. Давайте почитаем.

«24 июня, — завтра, — Госдума, скорее всего, примет во втором и третьем чтениях “антитеррористический” пакет, внесённый депутатом Госдумы Ириной Яровой и сенатором Виктором Озеровым». Называется «пакет Яровой». Это завтра, поскольку уже этот состав Думы должен это сделать. Вы понимаете, никто на осень, на зиму никакую не будет ничего откладывать. Договорились? Telegram тоже привязан к номеру, да. Да-да-да, в Telegram тоже я бы не советовал. Арт Ваврисевич, вы пишите до 20 июля, нет проблем. А 20 июля мы уже будем составлять как-то и… Пишите, пишите! Ничего не поделаешь.

Д.КНОРРЕ: Скриншотики.

С.ДОРЕНКО: Да. Значит, смотрите, Дума. «Власти смогут лишать людей гражданства — в том числе за работу в международных организациях». Внимание! Текст Конституции: «Гражданин Российской Федерации не может быть лишён своего гражданства или права изменить его». Это в Конституции.

Но есть такая лазейка, что человек может сам выйти из гражданства, написав об этом соответствующее заявление. То есть государство не может вас лишить гражданства якобы, но существует порядок, при котором человек сам может покинуть гражданство Российской Федерации, заявить о выходе из гражданства. Как, например, в апреле 2014 года Станислав Белковский заявил о выходе из российского гражданства. Правда, он в лужу пукнул, потому что он не поменял гражданство, а заявил публично, что выходит из российского гражданства — в лужу пёрднул. Ну, он в результате облажался. Как Гайдар Машенька заявила (и она не могла заявить об этом), подавая на украинское гражданство.

Д.КНОРРЕ: Но тем не менее сохранила.

С.ДОРЕНКО: А потом сохранила, испугалась. Как будет теперь? Теперь, если человек совершил какие-то преступления террористической и экстремистской направленности, то будет Россия считать, что самим фактом совершения преступления человек подал заявление о лишении его гражданства. Ну, это хитрость.

Смотрите. Если вы напишете какие-то картинки или перепостите в соцсети какие-то картинки, или перепостите пост, а комменты тоже переползут вам (в каких-то сетях так, в каких-то нет), а там будут картинки, призывающие к насилию, или ещё что-то, то вы окажетесь человеком, который возбуждает ненависть. Если вы возбуждаете ненависть и вражду, то вы окажетесь человеком, который сам добровольно, автоматически самим фактом возбуждения ненависти (потому что русские не имеют права возбуждать ненависть) подал заявление с просьбой о лишении его гражданства. Вот такая фигня получится.

«Гражданства лишат людей с двойным гражданством, которые пойдут служить в иностранную армию, правоохранительные или судебные органы». Это модно среди евреев, ты знаешь.

Д.КНОРРЕ: Да?

С.ДОРЕНКО: Да, конечно.

Д.КНОРРЕ: Которые здесь живут?

С.ДОРЕНКО: Да, среди евреев, которые здесь живут, везде живут. Они едут немножко послужить в израильскую армию — там сборы бывают военные по месяцу, по три. Я даже знал в Литве… простите, в Латвии я познакомился с одним человеком, который с хохотом мне показывал свою жену и говорил: «Вот она поехала в ЦАХАЛ и месяц служили в ЦАХАЛе, в израильской армии». Это, правда, было в Латвии. В России я таких не знаю. Но я знаю, что это тоже распространено: из России едут евреи служить в ЦАХАЛ. Их за это могут исключить из российского гражданства.

Дальше. «Если они будут — без согласования с российскими властями — участвовать в работе международных организаций, в которых Россия не представлена». Российское государство, вероятно, потому что не сказано — государство или общество. Но, вероятно, всё-таки государство. Если российское государство не представлено в международной организации, а человек в ней работает, его могут лишить российского гражданства.

Д.КНОРРЕ: Можно уточняющий вопрос? То есть любая коммерческая фирма?

С.ДОРЕНКО: В день поступления на работу. Нет-нет, международная организация. Ну, ЮНЕСКО — Россия представлена, ты можешь работать в международной организации, нет проблем. А допустим, в ЮНЕСКО не было бы России (ну, почему-то нет), а ты там работаешь — тебя исключают из гражданства. Говорят: «Ну что это? Зачем же вы так?» Вот такая тема.

Что делать с теми, кто работал прежде вступления в силу нового закона, не понятно. Но с теми, кто поступит сразу после — в день, когда они подписывают, что они поступают на работу, они подписывают просьбу о лишении гражданства, в сущности. Мы должны знать и мы должны получить исчерпывающий список, в каких чёртовых организациях нас лишат гражданства, а в каких — нет. Я не знаю. Ну, я могу не знать.

Д.КНОРРЕ: Это «добровольное волеизъявление лица, выраженное в форме совершения действий».

С.ДОРЕНКО: Совершенно верно, это добровольное волеизъявление лица. Когда он подписывает заявление о приёме на работу, оказывается, что это было заявление… Ты не знал об этом, но ты теперь знай: это было заявление о лишении гражданства. И Россия удовлетворяет твою просьбу — пожалуйста, нет проблем.

Д.КНОРРЕ: Автоматически.

С.ДОРЕНКО: Дальше. «За недоносительство тоже будут лишать гражданства. И сажать в тюрьму. Это новая статья Уголовного кодекса. Новая статья УК (205.6) называется “несообщение о преступлении”. По ней будут привлекать к ответственности тех, кто не сообщил правоохранительным органам “о лице (лицах), которое по достоверно известным сведениям готовит, совершает или совершило” преступления». Понятно?

Д.КНОРРЕ: Некоторых категорий.

С.ДОРЕНКО: Да. «Законопроект вносит список из полутора десятков преступлений, о которых вы обязаны донести на всякий случай: от международного терроризма до вооружённого мятежа против территориальной целостности России. Наказание — лишение свободы на срок до одного года, если вы не донесли. Кроме того, недоносительство входит в список преступлений, за которые депутаты предлагают лишать гражданства».

Само несообщение о преступлении, если будет доказано, что вы о нём знали… А доказано как? Со слов преступников. Ну, подожди. Я, например, становлюсь жертвой доноса. Например, господа X, Y и Z говорят: «Мы все сообщили Доренко о том, что мы собираемся преступление совершить. Конечно, мы сообщили Доренко. Где мы с ним виделись? Мы с ним виделись в кинотеатре, в фойе. Мы были в фойе такого-то числа, и Доренко там был».

Д.КНОРРЕ: А ещё может быть так, что я донесла, а шеф мой — нет. Так-то. Разве так не может быть? Стукачество на своих.

С.ДОРЕНКО: Может быть, да. Ты можешь сказать: «Я и Доренко — мы вдвоём были в кинотеатре».

Д.КНОРРЕ: Да, в фойе.

С.ДОРЕНКО: «В фойе. В этот момент мы виделись с Абдулом, Абдурахманом и Саидом — там же, в фойе. Это легко проверить. Я доношу, что они готовят преступление против человечности, а Доренко молчит, он не доносит». Значит — его лишить гражданства. Всё. Почему он не доносит? А может, он с ними в сговоре. И всё. Этого достаточно, мне кажется, будет.

Д.КНОРРЕ: Да, абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Я надеюсь, что этого будет достаточно, потому что любая вещь должна дойти до абсурда, как мне представляется. Максимальное наказание — до одного года. Кроме этого — лишение гражданства. То есть один год тебе тюрьмы и плюс: «Извините, паспорт положите сюда и больше его не трогайте. Всё, это наше».

Ещё. За посты в соцсетях можно будет сажать: «Законопроект усиливает ответственность за призывы к террористической деятельности и оправдание терроризма в интернете. Теперь они будут приравнены к таким призывам в средствах массовой информации». Например, в средствах массовой информации нельзя одобрять терроризм (уже нельзя) и нельзя призывать к терроризму. Кто это делал хоть раз? Не знаю, честно.

Д.КНОРРЕ: А может быть, например, если забыл написать в конце новости «Исламское государство (террористическая организация, запрещённая на территории Российской Федерации)», то это тоже будет одобрением?

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

Д.КНОРРЕ: Ну, если всё будет доведено до абсурда…

С.ДОРЕНКО: Ну да, типа одобряешь. Я не знаю. Я не видел никого, кто призывал бы к терроризму. Ни разу не видел.

Д.КНОРРЕ: Я тоже.

С.ДОРЕНКО: Я читаю непрерывно, день и ночь, я постоянно каждые три минуты гуглю и читаю — и я никогда не видел, чтобы кто-то призывал. Ну, хорошо, в интернете, я думаю, есть идиоты. Ну, интернет — это как улица, а на улице всякие люди есть. Если кто-то что-то вякнет в интернете, то это будет считаться, что он, как в средствах массовой информации, призывает к терроризму либо оправдывает терроризм — семь лет лишения свободы с дальнейшим запретом занимать некоторые должности на срок до пяти лет.

Д.КНОРРЕ: И лишение гражданства.

С.ДОРЕНКО: И лишение гражданства. Лишение гражданства — за всё. Слушай, за всё. Не там посморкался — всё, лишение гражданства. В документе уточняется, что к оправданию терроризма будут относить «публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании». О’кей.

Дальше. «За перепост можно не просто сесть, но и стать невыездным. Власти вводят новую категорию невыездных. Права покидать Россию лишатся люди с непогашенной или неснятой судимостью за некоторые виды преступлений». Часть прямо названа: теракт, захват заложников, «насильственный захват или удержание власти», «посягательство на жизнь государственного деятеля», «вооружённый мятеж», «экстремистская направленность» и так далее, «призывы к экстремистской деятельности».

А что такое «экстремистская деятельность»? Там же возбуждение ненависти. Вот я, например, читаю новость о том, что Росстат (или кто там для переписи населения?) закупил Audi A6 Limousine. Если я говорю об этом с интонацией неодобрительной, то я возбуждаю де-факто ненависть к чиновникам. Значит, меня за это лишают гражданства — и всё на этом. Я правильно понимаю? Ну, так ведь. Я же возбуждаю. Ну, я возбуждаю! Вообще говоря, моя работа — это делать…

Д.КНОРРЕ: Понимаете, дело в том, что ненависть…

С.ДОРЕНКО: Слушай меня. Моя работа заключается в том, чтобы возбуждать постоянно.

Д.КНОРРЕ: Ненависть возбуждает абсолютно всё практически.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Я сейчас курс доллара скажу — и это возбуждает ненависть.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Человек реально пишет, человек говорит: «Доренко сказал курс доллара, — ну, есть этот курс доллара ЦБ. — Это возбуждает во мне ненависть». Значит — Доренко возбудил ненависть. О’кей. И всё, готовое дело. «Вся безумная больница к телевизору рвалась». А тут будет — вся безумная больница рваться к прокуратуре. А?

«Операторы будут хранить месяцами записи телефонных звонков и всю переписку пользователей. Сотрудники силовых ведомств смогут изучать эти данные». Да, кстати, ты знаешь, что они теперь на пять лет, по крайней мере, будут без прибыли в этой связи, операторы?

Д.КНОРРЕ: Нет, не знала.

С.ДОРЕНКО: «МегаФон» уже объявил, что они на пять лет уходят в минуса, потому что нужно будет создавать инфраструктуру хранения, и они будут пять лет в минусах.

Д.КНОРРЕ: Обалдеть!

С.ДОРЕНКО: То есть Россия на пять лет прекратит развитие коммуникационного сектора в принципе, потому что так надо гэбушке. Мы будем отставать — плевать! Мы же телепортацией займёмся, у нас же будет телепортация. Зачем нам коммуникационный сектор, сами подумайте?

«Операторов связи обяжут хранить на территории России записи звонков (“голосовую информацию”), переписку, изображения, звуки, видео- и другие сообщения пользователей — до шести месяцев с момента передачи». Раньше речь шла о годах, теперь — месяцах. Даже с этим на пять лет приостанавливается полностью развитие коммуникационной отрасли, потому что они пять лет будут работать на то, чтобы создать эти хранилища и обслуживать эти хранилища. Всё это будет делаться за счёт покупки не русского оборудования (потому что не существует русского). И следовательно, на этом законе дико заработает западный коммуникационный сектор и дико потеряет русский, то есть мы будем терять, а Запад зарабатывать. Ну, как всегда это и бывает.

«Я счастлив, что принципиально не ругался в соцсетях. Моя паранойя даёт свои плоды». Я тоже. Хорошо.

Информацию о факте приёма или передачи операторы должны будут хранить в течение трёх лет, а само сообщение — шесть месяцев.

«Зашифрованную переписку тоже прочтут. Или заставят всех отказаться от шифрования. Депутаты предлагают простую схему: обязать “организаторов распространения информации”, которые используют “дополнительное кодирование”, предоставлять в ФСБ информацию, позволяющую “декодировать” всё, что потребуется». Напомню, это Viber, WhatsApp, Telegram. И это всё будет запрещено. За-пре-ще-но.

Д.КНОРРЕ: Ну, вы говорите о том, что… Вчера вы объясняли, что невозможно получить…

С.ДОРЕНКО: Они не могут дать, поэтому их запретят. Они не могут дать коды, потому что у них нет кодов. Кодируется сейчас сигнал peer-to-peer. Ни Viber, ни WhatsApp, ни Telegram не могут дать коды, их у них нет. Ну нет просто.

Д.КНОРРЕ: А как они будут существовать? Они уйдут в подполье.

С.ДОРЕНКО: Коды есть, но их нет у операторов, понимаете.

Д.КНОРРЕ: Это понятно. Операторы уйдут в подполье, что ли, эти Telegram и Viber? Они будут запрещёнными, но они будут существовать, или как?

С.ДОРЕНКО: Ну, мы будем уходить в IP американские или сингапурские. Вот Сандерс говорит: «Будем на анонимайзерах сидеть. Причём все». Сандерс, дело в том, что на анонимайзер заходишь, и оно потом слетает иногда и прочее. Значит, будет следующий пакет законов, который запретит анонимайзеры. И следующий пакет законов, который заставит построить стену, дубль Интернета, как в Китае. Ещё десять лет вся страна будет на это работать, чтобы вы не могли пользоваться анонимайзерами.

Д.КНОРРЕ: Смотрите, зашифрованную переписку прочтут или заставят отказаться всех от шифрования.

С.ДОРЕНКО: Совершенно верно.

Д.КНОРРЕ: А это значит, что это попадёт не только в руки гэбушки, а вообще любому хакеру теперь открыт доступ. Ну, как-то упрощается схема.

С.ДОРЕНКО: Да, любому хакеру, конечно. Дальше. Будет введён запрет за использование «несертифицированных средств кодирования», то есть вы не сможете ввозить из Гонконга телефоны, это будет несертифицированное средство кодирования. Поняла, да? Только «Ростест».

Д.КНОРРЕ: Вот так вот.

С.ДОРЕНКО: Да, с IMEI, который прописан у них в «Ростесте». IMEI на 20 номеров. Понятно, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Если ты ввезла из Гонконга или из Парижа iPhone и так далее, то ты будешь оштрафована и лишена гражданства (это я от себя). Мне кажется, и надо лишать гражданства тоже.

Д.КНОРРЕ: За iPhone.

С.ДОРЕНКО: Дальше. «Проповедовать теперь смогут только специальные люди в специально отведённых местах».

Д.КНОРРЕ: Вот это очень хорошо, я согласна.

С.ДОРЕНКО: Проповедовать будет нельзя. Некоторые идеи проповедовать запретят вообще, а все остальные — только с письменным разрешением от конфессий, и только в специальных местах. Религиозная сфера: «В статье о свободе совести и вероисповеданий появится определение понятия “миссионерская деятельность” — любая религиозная практика вне специальных заведений, кладбищ, мест почитания, религиозных школ — богослужения, церемонии, распространение литературы, чтение проповедей, — всё это будет запрещено. — Миссионерской деятельностью смогут заниматься только представители зарегистрированных организаций и групп с документами с определённой информацией, подтверждающие его принадлежность к той или иной организации или группе». То есть он должен ходить с письмом от епархии, так сказать. Понятно?

Да, и в помещениях жилых нельзя. То есть, если я пришёл в гости, например, к тебе и начинаю тебя склонять в даосизм, который не зарегистрирован никак (наши китайские друзья не озаботились этим), склоняю тебя в даосизм как в систему космологических воззрений, начинаю тебе громко речитативом читать Лао-цзы…

Д.КНОРРЕ: Но это же не религиозно…

С.ДОРЕНКО: Это религиозно.

Д.КНОРРЕ: Нет, вы можете сказать, что это система воззрений, это философия.

С.ДОРЕНКО: Ничего страшного. Это религиозно. Я начинаю читать тебе Лао-цзы и Чжуан-цзы, например: «Северный океан — это водоём. В нём живёт рыба», — и так далее, и пошёл. У тебя дома читаю Чжуан-цзы, свежий перевод Виногродского — всё, «привет, иди сюда»! Понятно? И лишение гражданства! Ну, я предлагаю, я не вижу здесь лишения гражданства. Лишение гражданства есть или нет? Жалко, что нет, мне кажется. А? Ну и так далее. Слушайте, после десяти продолжим. Погнали!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Лишение гражданства должно быть за всё. За аварию каждую — лишение гражданства.

Д.КНОРРЕ: Неправильное перестроение.

С.ДОРЕНКО: А куда все эти люди поедут? У них нет уже гражданства никакого. Неправильное перестроение, агрессивная езда, проезд на красный свет, алкоголь за рулём — лишение гражданства. Должно быть за всё лишение гражданства! И у нас появится страна, в которой будет 1 миллион граждан и 144 миллиона неграждан. Спрашивают: «Вы кто?» — «Мы неграждане». И всё

Д.КНОРРЕ: «Без бумажки я букашка».

С.ДОРЕНКО: Да. Цукерберг же заявил, что эра конфиденциальности закончена. Вы знаете, что Цукерберг заклеивает камеру?

Д.КНОРРЕ: Да-да-да, я вчера читала.

С.ДОРЕНКО: Вы знаете, да? Цукерберг заклеивает внутреннюю камеру на своих устройствах — на ноутбуке, везде. Он считает, что могут войти и наблюдать его через камеру.

Д.КНОРРЕ: Ну, если Цукерберг заклеивает, то…

С.ДОРЕНКО: А что он делает перед камерой?

Д.КНОРРЕ: Я не знаю.

С.ДОРЕНКО: А я знаю, что он делает.

Д.КНОРРЕ: Что?

С.ДОРЕНКО: Он делает то, что предосудительно. Цукерберг делает то, что он не хотел бы…

Д.КНОРРЕ: А предосудительно почти всё, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Если бы он, поправляя очки, читал Канта перед компьютером, ему было бы плевать, что его увидят в камеру! Значит, он делает такое перед камерой, что страшно. Понятно, о чём я говорю? Теперь тебе понятно, что он делает перед камерой? Он мастурбирует перед камерой, глядя порнографию.

Д.КНОРРЕ: Господи боже мой!

С.ДОРЕНКО: Конечно, он включает порнушку и мастурбирует. О чём вы говорите? Товарищи, это очевидно. И заклеивает камеру, чтобы никто его не смог увидеть.

Центр весь стоит. Об этом нечего мне сообщить. Только горестные новости про центр, вот так. Понятно? 5 баллов. Якиманка стоит, Садовое кольцо, Бульварное кольцо — везде ужас. Погнали!

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Четверг, 23 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Я представляю разговор Яровой с Иисусом Христом, который проповедовал, как вы знаете, ни мало ни много, и главное его сообщение было о том, что он Сын Божий. Он пришёл бы к Яровой и сказал бы: «Я — Сын Божий». Можешь себе это представить? Ответ Яровой: «Так!..»

Д.КНОРРЕ: «Лишаем гражданства».

С.ДОРЕНКО: Нет, я серьёзно. Ну, то есть это понятно. «Я — Сын Божий», — сообщает Иисус Христос, а Яровая ему отвечает… Это очень тяжёлая ситуация.

Спасибо большое! Мне сейчас прислали разрешение, подписанное Диевым Ю.А. И Даша не знает, что это такое. «Разрешение действительно до 17 января 1998 года. Госсвязьнадзор Российской Федерации. Разрешение на право пользования радиотелефоном сотовой сети “Би-Лайн” № 8231/М71278 от АО “МАКРОКОМ”. Тип серийный (заводской). Госномер телефона…» — и так далее, и так далее. Госномер автомобиля, простите. Здесь написано «носимый». «Номер телефона. Разрешённая мощность — 0,6 Вт. Разрешено: в Москве и в Московской области». Подпись — Диев.

И Даша меня спросила: «А что это?» Я говорю: «Даша, а в 90-е годы мы обязаны были носить разрешение». Как сейчас ты носишь права автомобильные с собой в кошельке или где ты держишь, неважно… Ну, обычно в сумочках дамы, да? А мы — в кошельке и в кармане.

Д.КНОРРЕ: Я в паспорте держу.

С.ДОРЕНКО: Мужчины обычно вот здесь, в кармане, мы носим там документы на машину. Вот так же мы носили документы на телефон. Телефон был документирован. Ты просто не знаешь!

Д.КНОРРЕ: Похоже на пенсионное страхование, то есть карточка зелёненькая такая.

С.ДОРЕНКО: Я сейчас размещу это, знаешь, где? Размещу это в Twitter.

Д.КНОРРЕ: Вам хоть раз удалось воспользоваться?

С.ДОРЕНКО: Нет, я был известный человек, в смысле — я с 1992 года вёл программу «Время». И, конечно, ко мне никто не подходил. Я не знаю, как другие люди — показывали они это разрешение кому-нибудь или не показывали. Я знаю, что ко мне, конечно, никто не подходил. А когда ко мне подходили, низко кланялись — и всё, больше ничего.

Д.КНОРРЕ: Ну, вы пользовались мобильным телефоном?

С.ДОРЕНКО: Я пользовался мобильным телефоном, с 1995 года не расставался. У меня была Motorola, такая раскладушка с выдвигающейся антенной.

Д.КНОРРЕ: Такой трясущейся, да?

С.ДОРЕНКО: С 1995 года. В 1996 году я эту Motorola гвоздём прибыл к стене, сняв батарейку. Я снял батарейку, чтобы она не взорвалась, когда я её гвоздём буду прибивать, и саму Motorola (раскрыл антенну) как артефакт прибыл к стене здоровенным гвоздём. Было очень красиво.

Д.КНОРРЕ: Инсталляция.

С.ДОРЕНКО: Инсталляция, да, всё верно. Ну, не знаю, просто я был злой и всё такое. Сейчас я уже другой.

«Будем говорить эзоповым языком. Эзопов язык запретят отдельно». «Сергей, вы тестировали скутер от BMW? Если да, расскажите, пожалуйста». Смотрите, скутер С650 я ещё не брал. Я взял вчера R nineT и на нём вчера ездил. Может быть, расскажу. Напомни мне — я, может быть, в конце программы расскажу о R nineT. Я должен одну публикацию за эту неделю тестирования выдать. Таков закон, ничего не поделаешь.

Хорошо, возвращаемся к новому закону. 73-73-948. Новый закон будет завтра, вероятно, принят во втором и третьем чтении и начнёт действовать, может быть — один из вариантов, — с 20 июля. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Навеяло! Такое разрешение — ковырялся в шкафу, нашёл буквально три недели назад.

С.ДОРЕНКО: Это не вы мне прислали? Мне сейчас сбросил кто-то в Twitter.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет. Но у меня оно точно такое же, тем же подписанное.

С.ДОРЕНКО: Диев.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Единственное — не раскладушка была, а у меня был цельный чумадан.

С.ДОРЕНКО: Разрешений?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет, телефон в виде чемодана.

С.ДОРЕНКО: Было такое, было! Знаете, в каком году? Я сейчас скажу. В 1990-м я носил чемодан.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот! А у меня это было как раз в году 1991-м, и называлось это… Алло?

С.ДОРЕНКО: Било до Останкино. Мы желательно должны были встать так, чтобы на Останкинскую башню, потому что антенна этого телефона была на Останкинской башне.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну и меня останавливали, кстати, гаишники спрашивали, что это такое, я показывал. И нужно было действительно ориентироваться так, чтобы… Ну, понятно, что покрытие никакое было, но тем не менее. А потом Женя Новицкий начал развивать уже нормальную связь.

С.ДОРЕНКО: Они забыли, молодые не знают об этом. Послушайте меня, они не знают об этом. А для нас это просто возвращение. Ребята, кто не знает: мы в 90-е обязаны были носить разрешение на мобильный телефон с указанным в разрешении номером мобильного телефона с серийным заводским номером (не номером, по которому вы звоните, а заводской номер аппарата), подписанное в Госсвязьнадзоре Российской Федерации. Ребята, вы просто не знаете об этом. Дремучие вы люди!

73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Вы совсем недавно говорили о том, что в эпоху Столыпина была популярной такая штука как «столыпинский галстук». Собственно сам факт этого свидетельствует о том, что крестьяне имели способность к критическому осмыслению ситуации и к протесту.

С.ДОРЕНКО: Ну, наверное.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И вот мы сегодня — потомки этих крестьян по большому счёту. Мы не аристократы совсем, а потомки вот тех крестьян, которые тогда сопротивлялись. Понимаете, какая штука? За что я не люблю Советский Союз? Хотя я, с другой стороны, очень его люблю, потому что я в нём вырос и в нём воспитался. Но, пройдя через советскую эпоху, русские перестали иметь эту способность, потенциал протестный — они вдруг стали вялыми амёбами почему-то. И вот это страшно, понимаете. Я вот этого понять никак не могу. Почему мы вдруг отдали им страну? Она же их страна: Ротенбергов, Вексельбергов, Грефов. Она их страна, она не наша. Мы тут чужие. И мы никак не хотим взять эту страну себе обратно.

С.ДОРЕНКО: Не хотим, потому что это опасливо. Да ну его нафиг!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В том-то всё и дело.

С.ДОРЕНКО: И знаете, что ещё, почему опасно? Ответственность нести, Фрог.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ведь на самом деле «бешеный принтер» с его запретительными законами, все эти новые, так сказать, силовые ведомства — они нам говорят ровно о том, что они нас боятся.

С.ДОРЕНКО: Фрог, ну это же ещё и хлопотно. Это же надо отвечать за страну тогда. Да ну его нафиг (в хорошем смысле)!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы тут с Игорем Беспрозванным беседовали недавно. И тогда получается на самом деле, что Россия сегодня — это совершенно бесполезное образование на теле планеты.

С.ДОРЕНКО: Ну вот. «Я был рейвером, — пишет Алекс, — с оранжевыми волосами в 90-е, и у меня менты постоянно на улице спрашивали разрешение на Motorola, на мобильный телефон». Он ходил с оранжевыми волосами, доставал мобильный телефон — и менты не упускали случая подкадриться и требовать разрешения. Вот так, пожалуйста. Ко мне не подходили, я говорю правду. Ну, я был телезвезда и всё такое. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Но к нему вот подходили, к Алексу. Это всё вернётся. Нам нужно будет сертифицировать. Ты пойми, как они узнают?

Д.КНОРРЕ: Мобильные телефоны были у единиц, а сейчас есть телефона по два, по три у каждого.

С.ДОРЕНКО: Да. Но если ты привезла из Гонконга либо на «Горбушке» купила привезённый из Гонконга, из Сингапура или ещё откуда-нибудь, и у него IMEI не совпадает — значит, ты должна будешь носить паспорт на это устройство.

Д.КНОРРЕ: Я понимаю. Но как это будут проверять у всех?

С.ДОРЕНКО: Ну, как? «Паспорт, пожалуйста, ваш, простите, девушка». И всё.

Д.КНОРРЕ: О господи…

С.ДОРЕНКО: Паспорт ты достаёшь свой, а они говорят: «Нет, простите, на ваш мобильник паспорт». — «А у меня их два». — «Два паспорта покажите». Ну как? Ну, это пакет Яровой! Давайте обсудим этот пакет антитеррористический, прекрасный. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Сергей?

С.ДОРЕНКО: Я!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это Орнитолог, если помните. Если вы посмотрите на мой номер, то вы поймёте, что это номер 90-х годов, так сказать. Я, пока набирал, может быть, что-то прослушал. Так у меня это удостоверение на «Профсоюзной» менты в 1993-м…

С.ДОРЕНКО: Но не из первых. Слушайте, но не из первых. 965-й код — не из первых. Из первых был 974-й код.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так у меня 974. Посмотрите на номер.

С.ДОРЕНКО: А, подождите, подождите…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это прямой городской номер — 974.

С.ДОРЕНКО: А, 974, совершенно верно, да-да-да! Простите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Четыре номера на компанию попало, и мне вручили один. Я на «Профсоюзной» в 1994-м, в феврале, в длинном пальто, на Volvo — они меня принимают и прямо там на Вавилова сразу закрывают. Я начинаю фамилиями бравировать и так далее. А удостоверение это в руках у меня было, но что-то оно не сыграло. Четыре человека прямо на повороте приняли меня. Вот такое было весёлое приключение.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Против кого направлен закон Яровой, пакет законов? Вы чувствуете, что он направлен против вас, или всё-таки он против исламских террористов? Понимаете, в чём дело? Ведь всё, что здесь описано… Они могут вам, подмигнув, сказать: «Ребята, мы всё это пишем, но это всё не против вас. Вы же понимаете».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это тот случай, как с удостоверением. Был с удостоверением, а приняли. Вот это то же самое.

С.ДОРЕНКО: Ребята, давайте так, я просто вам объясню. Давайте политологически попробую объяснить моё понимание. Весь этот закон, весь пакет законов направлен против исламских террористов и проповедников, которые приезжают сюда расшатывать и дестабилизировать страну. Это вам понятно или нет?

Д.КНОРРЕ: Это — да.

С.ДОРЕНКО: Это понятно. То, что делает парламент, то, что делает Яровая, делается только исключительно ввиду необходимости спецслужб… Спецслужбы хотят, чтобы была законодательная платформа для преследования этого самого… исламских террористов. Всё!

Д.КНОРРЕ: Экстремистов.

С.ДОРЕНКО: Исламистов-экстремистов, больше ничего.

Д.КНОРРЕ: Но нам ждать перегибов или нет?

С.ДОРЕНКО: А нам ждать перегибов или нет? Вот же в чём вопрос, конечно. Понимаете, в чём дело? Ведь это для них специально пишется закон. И когда вы здесь посмотрите по строкам просто этого закона, вы поймёте, что в каждой строчке описываются они и ещё кто-то, а если вместе, то только они, в принципе только они.

Когда говорится о запрете религиозной проповеди… Вот сейчас сидят они на корточках и что-то бубнят. Мы их спрашиваем: «Что вы делаете, ребята?» Они говорят: «А мы вот тут говорим о Боге». — «Ага! Соответствующую бумагу дайте. О Боге говорить так нельзя, запрещено. Бумага есть?» — «Нет». — «Всё, в тюрьму. И лишение гражданства! Идёте к чёртовой матери туда — в это Алеппо или куда вам надо, в Ракку. Всё, к чёртовой матери!» И запретить выезд вдобавок. Нет, лишить гражданства и запретить выезд — вот что изысканно было бы, совсем изысканно. У них ни гражданства, ни выезда — ничего нет.

Д.КНОРРЕ: А где они будут?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Между небом и землёй. Ну так вот, слушай. Это направлено против них. Но тотчас говорят конфессии другие: «А почему мы о Боге не можем говорить?» Мы говорим: «Да ладно, это не против вас, дураки. Это же не против вас, дураки! Вы читайте между строк». То есть этот закон надо читать между строк — вот в чём дело. Абдул, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Абдул, вы понимаете, закон направлен против приезжих пропагандистов, ваххабитов и так далее, сто процентов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, помните, много раз при обсуждении я вам говорил: если я открываю фирму, я еду в налоговую инспекцию и регистрирую там фирму. Правильно? Если приезжает какой-то ваххабчик и что-то хочет преподавать, куда он должен идти? У кого он должен брать разрешение, чтобы он мог преподавать? Значит, ему разрешение тогда давать. Хотите достоверный пример вам приведу о доносах?

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мой один очень хороший приятель, бывший кагэбэшник, я к нему на работу ходил. Это маленький городок с населением около 50 тысяч. Он говорит: «Слушай, старик, я вообще поражён. Из 10 почти 8,5 стучат. Боюсь, что мой отец тоже там будет». Это было советское время. А сейчас, я думаю, они типа запретят нам WhatsApp, но чекисту мы будем доносы через WhatsApp давать, чтобы он быстрее их читал и записывал, потому что бумаги не хватит. И ещё у меня последний вопрос, Сергей. А если мы будем писать письма, то кто с ними будет что делать? Что, будут смотреть, что я написал на Сергея Доренко?

С.ДОРЕНКО: Это проблема. Уже роботы…

Д.КНОРРЕ: Ключевые слова.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я имею в виду письмо с конвертом, а не электронное.

С.ДОРЕНКО: Тогда нужны будут сканеры.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Представляете, какой должен штат сидеть, чтобы взять, вскрыть, прочитать? Это же ещё полмиллиарда…

С.ДОРЕНКО: Ну, вы знаете, у нас нет такой проблемы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, знаете, ещё вот у меня идея такая…

С.ДОРЕНКО: У нас вся нация работает охранниками. Почему бы им не поработать, читая письма?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, смотрите, насчёт гражданства. А кто голосовать будет при выборах? Если у меня нет гражданства, я голосовать не могу. Я к вам приду и скажу: «Серёжа, возьмите на работу». — «Ваш паспорт, Абдул». — «А я лишён гражданства, у меня паспорта нет». Значит, я бомжом буду? Значит, я вообще не могу работать? И что получится?

С.ДОРЕНКО: Смотря что вы умеете делать. Мы можем договориться на кэш.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда Дарья аккуратно этому оперу через WhatsApp: «Сергей Леонидович взял Абдула, а у него нет гражданства. А он, может быть, террорист».

С.ДОРЕНКО: Стукнет Даша. Абдул, она уже предупредила, что стукнет. Вы слышали, да? Она предупредила, что стукнет железно. Вот это я понимаю!

Слушайте, этот закон, этот комплект законов, этот пакет законов пишется против экстремистов и террористов, и это в высшей степени очевидно. Конкретно против религиозных экстремистов и террористов. Конкретно (если позволите мне такое умозаключение) против исламистов. Очевидно, да? Конкретно, чтобы противостоять современной исламистской пропаганде, идущей из Саудовской Аравии, из Сирии, из Ирака — вот оттуда. Это конкретный пакет законов.

Д.КНОРРЕ: Так здесь могут попасть под руку и обычные мусульмане, которые совершенно не исламисты никакие, не ваххабиты, не сепаратисты.

С.ДОРЕНКО: Первые, по кому это может ударить, — это обычные мусульмане. А вторые, по кому это может ударить, — это обычные все, вообще все. Нам будут объяснять и нам объясняют уже (вот этот текст — всё понятно): «Ребята, ну это не про вас! У вас всё будет хорошо. Мы вас не будем проверять».

Д.КНОРРЕ: Нет, ну как не будут проверять?

С.ДОРЕНКО: Ментами же деньги нужны?

Д.КНОРРЕ: Мы же уже видели дела по поводу репостов, были такие. И уже были штрафы за это и какие-то административные наказания. И это всё про нас, а не про террористов.

С.ДОРЕНКО: Ментам деньги нужны? Прокурорам деньги нужны? Судейским деньги нужны? Всем деньги нужны, ребята. Значит, проверят всех. Когда исламских террористов, например, не будет, ну, такой месяц выпал… Вот июнь. В июне нет исламских террористов. Ну нет ни одного! Что ты будешь делать? А жить-то всё равно же надо. Ну как не жить? Надо покупать, заправлять машину. Подкатят к нам, скажут: «У вас телефон не зарегистрирован». — «А фиг его знает». — «Пожалуйста — уголовное дело», — или административное дело. И я буду заинтересован откупиться. Я скажу: «Знаете, может быть, как-то решим вопрос?» Вот мы и решим вопрос. Человек получит себе на пять заправок, на этот месяц он уже заправился. Разбежались. Ну так ведь, а? Так ведь. И когда закон будет существовать — якобы и только исключительно для религиозных исламских экстремистов, — на самом деле он будет существовать для нас всех. И прошерстят нас всех, понимаете.

73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Александр, Москва. Добрый день, Сергей. Я считаю, что закон очень хороший и его надо усилить.

С.ДОРЕНКО: Ещё?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: А в какой части? Обозначьте, в какой части.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А очень просто. Добавить в закон: запретить есть на территории России баранину, говядину и птицу, а оставить только свинину. Мусульмане же её не едят?

С.ДОРЕНКО: Нельзя, потому что у нас есть наши автохтонные, которые многие века с нами соседствуют. Нельзя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, согласитесь, предложение всё-таки интересное, Госдуме следует его рассмотреть.

С.ДОРЕНКО: Ещё и рюмку водки…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И с терроризмом и экстремизмом сразу было бы покончено.

С.ДОРЕНКО: С утра рюмочку водки выпивать — можно было бы включить тоже. Но он же именно против чужих, приезжих ваххабитов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот они и не поедут сюда. Куда же ехать в страну, где нет говядины и баранины?

С.ДОРЕНКО: Нам нельзя обидеть наших.

Д.КНОРРЕ: Так у приезжих нет гражданства. Здесь как раз речь идёт о наших, которые…

С.ДОРЕНКО: Их всех переловят, товарищи, и лишат гражданства дополнительно.

Д.КНОРРЕ: Дадут и лишат.

С.ДОРЕНКО: Да. Всё это написано против понятно кого, но я думаю, что это зацепит и нас. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Алексей.

С.ДОРЕНКО: Да, Алексей, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я уже написал на Telegram. Я так думаю, что мы скатываемся, в общем-то, в середину XIX века или в начало XX века, когда были «столыпинские галстуки», «закон о кухаркиных детях». В общем, появятся новые народовольцы, эсеры, обязательно грохнут эту Яровую.

С.ДОРЕНКО: Нет, не надо такого! Зачем вы говорите? Вы должны донести на себя сейчас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, пока ещё можно, пока могу.

С.ДОРЕНКО: То есть это ваше предостережение и опасение скорее, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Вы же сколько раз говорили, что у нас не смотрят дальше, чем на 10, на 5 лет. А это надо смотреть на 50 лет. Ну, это очевидно, по-моему. Странный закон какой-то. То есть у нас есть Яровая, у нас есть Мизулина, у нас есть прочие. Раньше люди уходили в леса. А теперь куда им уходить-то? Россию всю уже изведали, леса уже все кому-то принадлежат.

С.ДОРЕНКО: Люди уходили в леса вплоть до Калифорнии, понимаете.

Д.КНОРРЕ: Поэтому сейчас придумали телепортацию… придумают. Вот как раз для этого.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот это наше спасение будет.

С.ДОРЕНКО: Телепортация будет нашим спасением. «Ты же и отдал страну Вексельбергам», — говорит мне N с осуждением. Когда я её отдал? Она упала в руки Вексельбергам. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Кстати, вот вопрос ещё такой. Мы сейчас ищем ваххабитов, вылавливаем, лишаем их гражданства. А как же быть с националистами украинскими?

С.ДОРЕНКО: Какими? А у нас в России их и нет, ни одного.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно! Действительно нет. Просто сейчас сидят тихо и мирно, а когда наступит момент, то просто возьмут…

С.ДОРЕНКО: Да подождите. Украинские националисты, по-моему, неактуальны в России, именно в России.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас, может быть, и неактуально, но будет момент, когда будет актуально.

С.ДОРЕНКО: Нет, я не верю в это. Может, и не будет. Нет-нет, это мнимая угроза. Ну, очевидно мнимая. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. В 1937 году было направлено всё против «врагов народа», и тюрьмы ломились. Почитать Гинзбург…

С.ДОРЕНКО: Это правда, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Только против «врагов народа».

С.ДОРЕНКО: Давайте предположим с вами, что десять «врагов народа» были, а убили миллионы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Не было возможности сканировать и распознавать электронно — и справились. И сейчас справятся — и с письмами, и с доносами.

С.ДОРЕНКО: Справятся, вы считаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Справятся.

С.ДОРЕНКО: Это ужасно. Спасибо. Всегда законы строгие принимаются с целью действительно искоренить плохих. Ну, есть плохие, есть окончательно отвратительные люди. Надо сказать, что это правда. И против них надо создать законы, лишающие людей в стране вообще всех окончательно какой-то тайны и свободы личности. Понятно, что эти законы будут применяться не только против плохих. Вот для меня понятно.

Д.КНОРРЕ: Естественно.

С.ДОРЕНКО: Ну и всё. Владлен: «Откуда миллионы?» Это моё мнение, Владлен: при Сталине были уничтожены миллионы. По количеству людей на стройках народного хозяйства… Посчитайте, сколько было людей на стройках народного хозяйства, сколько людей было в штрафбатах во время войны, и сложите всё вместе. Вот у меня получаются миллионы. Наверное, я плохой математик. У вас, наверное, человек десять получается. Человек десять, правда же? Ага. «А у тех, кто миллиарды крадёт, гражданство отберут?» — говорит Советский. Нет, не знаю, не думаю. Думаю, что нет.

73-73-948. Мы говорим о законах Яровой. Это пакет законов, который, без сомнения, направлен против религиозных экстремистов, в общем, в основном приезжих из-за рубежа. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Меня Рашид зовут. А вам не кажется, что мы возвращаемся в тоталитарное государство, что демократией здесь совсем уже не пахнет? Нас начинают зажимать. Из-за того, что нам не нравится политика государства, нас уже называют… Для этого создают и гвардию, чтобы не стравливать народ с армией, чтобы, если что, погасить и прикрыть все их махинации. Ограждают себя заборами высокими…

С.ДОРЕНКО: Вы знаете, когда-то давно, Рашид, был вопрос: а чем авторитарное государство отличается от тоталитарного? В тоталитарном вы обязаны демонстрировать любовь к режиму, а в авторитарном вы просто признаёте, что…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Своё бессилие.

С.ДОРЕНКО: Да, вам объясняют, что всё обойдётся без вас. А в тоталитарном вы именно обязаны постоянно декларировать… постоянно целовать в попу. Мне кажется, что…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, сейчас так и происходит.

С.ДОРЕНКО: Ещё пока нет. 10:30. Поехали дальше.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Есть забавная новость, я хотел вас немножечко развеять, прежде наступит эта «эра Яровой». Мы не знаем, как это дело пойдёт, но мы понимаем, что в любом случае личной свободы будет меньше. Ну, у людей будет личной свободы меньше. Ну и хорошо. К нам будут подглядывать всё время, подслушивать.

Д.КНОРРЕ: Подсматривать.

С.ДОРЕНКО: Оно бы и нечего бояться, с одной стороны. А с другой стороны — противно. Ну, противно просто.

Д.КНОРРЕ: Ну как «нечего бояться»? Ты иногда не подозреваешь…

С.ДОРЕНКО: Я вспоминаю атмосферу Советского Союза. У нас тут есть советские патриоты большие. Вы знаете, что я — главный советский патриот, и я всё время двигаю эту идею. Но когда эта идея становится такой тотальной, большой идеей и государство начинает её проталкивать, я начинаю ей оппонировать. А когда государство было против Советского Союза…

Я вспоминаю, что такое советский тоталитаризм. Вот последний, кто нам позвонил, говорил о тоталитаризме, что такое тоталитиразим. Дефиниция моя заключается в том, что действительно при тоталитаризме ты не просто лишена участия во власти, как при авторитаризме. При авторитаризме тебя лишают участия во власти, ты лишена, всё, без тебя обойдутся, но ты более или менее свободна автономно на своём низком уровне, не проблема. При тоталитаризме ты обязана высказывать… как бы постоянно клясться, ты обязана клясться. В Советском Союзе ровно так и было. Ты должна была постоянно… Во всяком случае в том, что касалось советских элит — они постоянно должны были клясться в верности.

Постоянно были собрания, открытия партсобрания проводились, куда должен был явиться весь коллектив обязательно. Это называлось «открытые партсобрания». Говорил секретарь парткома, секретарь парторганизации говорил, выступали подготовленные. И надо было взвизгивать обязательно из зала одобрительно, взять слово. «Так, товарищи, кто ещё хотел бы выступить?» И вот нужно было какой-то активисточке обязательно вскочить и сказать: «Всё правильно вы говорите! Товарищи, вы же понимаете, что мы во вражеском окружении? Империалисты нацеливаются на нашу страну — мы её должны защитить, как наши деды, как наши отцы!» Постоянно надо было взвизгивать.

Д.КНОРРЕ: «Нельзя забывать!»

С.ДОРЕНКО: «Нельзя забывать, товарищи! Свободу Анджеле Дэвис! Они там своих негров линчуют!» Постоянно надо было взвизгивать что-то. И это было не потому, что ты хочешь этого или нет, а это ты была обязана делать. Ну, как бы сказать… То есть конкретно ты не должна была, но если из коллектива никто не взвизгнет, то коллектив будет на плохом счету. То есть ты могла сидеть и умными глазами просто смотреть, но кто-то в коллективе должен был взвизгнуть, а ты должна была не дрогнуть, то есть у тебя губы не должны были дёрнуться от презрения.

Д.КНОРРЕ: Ироническая ухмылка.

С.ДОРЕНКО: У тебя не должно было быть ни иронической ухмылки, ни презрения, ничего такого. Вот если бы ты ухмыльнулась, когда кто-то взвизгивает от счастья, тебя бы «взяли на карандаш», абсолютно серьёзно. Это означало бы как минимум отсутствие продвижения карьерного. Это означало бы как минимум отсутствие загранкомандировок. Это означало бы отсутствие путёвок каких-то в Пятигорск на воды и в Крым. И так далее. То есть ты должна была преданно и спокойно смотреть, как медуза, пока народ взвизгивает от счастья.

Д.КНОРРЕ: Нет, ещё одобрительно кивать.

С.ДОРЕНКО: Может быть, кивать, а может быть, даже и не кивать. Посмотрели бы — Кнорре сидит такая спокойная и ледяная, и сказали бы: «Всё понимает. Даша всё понимает. Ведёт себя подобающе», — то есть не ассоциируется с этой какофонией, с этой грязью этого партсобрания, с одной стороны; а с другой стороны — лицо каменное и всё понимает, подыгрывает, в сущности, молчание. То есть ты молчанием подыгрывала тоталитаризму советскому. Понятно?

И эти партсобрания открытия велись постоянно до какого-нибудь… Я сейчас не помню. Ну, в 1988 году ещё шли партсобрания открытие, где все должны были взвизгивать по команде. В 1988-м и в 1989-м ещё надо было ходить в райком партии перед загранкомандировкой получить инструкции райкома партии. Никакого другого порядка не существовало. Понятно?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Мы стоим, в сущности, от рабства сознания, от состояния рабов на ничтожное время. Мы ещё в 90-е годы носили паспорт на мобильный телефон специально, как паспорт на машину. Понимаешь, паспорт на мобильный телефон мы носили отдельно, «разрешение» называлось. Поэтому нам вернуться в рабство легко. И мы согласны.

Д.КНОРРЕ: А многие и хотели этого — «жёсткая рука».

С.ДОРЕНКО: Мы всегда согласны. О чём вы говорите? Мы не просто согласны, а мы с восторгом согласны, с удовольствием! Зачем нам это нужно — вот эта свобода непонятная? Понимаешь, в свободе мы не понимаем, что делать. И мы точно понимаем, что все, кто против нас, сильнее нас — все до единого. Нет ни одного врага, который был бы слабее, поэтому нам надо защищаться и надо идти и ниже пояса бить, потому что они сильнее. Любые пропагандисты всегда будут сильнее нас. Любые экономики всегда будут сильнее. Всё будет сильнее нас. Наше дело — залечь в окопе и отстреливаться. Интересно.

Слушай, но есть и послабления. Можно про послабления я расскажу? МВД разрешит перевозку без автомобильных кресел детей старше 7 лет на заднем сиденье машины, если он пристёгнут. Внимание! Другая тема! Можно? Чего вас переклинило-то? Не залипайте, ребята, не залипайте! Вы залипли. Не звоните, не надо звонить. Вы залипли просто внутри себя, но вы подумайте сами. Дети старше 7 лети, вероятно, смогут ездить на заднем сиденье машины, если они пристёгнуты, без специального кресла — что очень правильно.

Д.КНОРРЕ: Ну, конечно. Дети в 7 лет — уже лбы.

С.ДОРЕНКО: После 7 лет до скольких лет? До 18 или до 40? Нет, а с 11 можно будет наравне с взрослыми. Я не прибавил ни одного сантиметра в своей жизни после 15 лет.

Д.КНОРРЕ: Я тоже.

С.ДОРЕНКО: В 15 лет я вырос до 187 сантиметров. Я представляю себя в 11 и то, как бы меня сажали в детское кресло. Я не понимаю, как это могло бы состояться, не понимаю. Тем более тогда машины были, мне кажется, уже и так далее. Вот это же хорошо?

Д.КНОРРЕ: Да, это адекватная какая-то инициатива.

С.ДОРЕНКО: Больше того, использование бустеров предлагают разрешить только детям ростом выше 125 сантиметров.

Д.КНОРРЕ: А бустер — это что?

С.ДОРЕНКО: Бустер — это снизу сидушка.

Д.КНОРРЕ: Просто сидушка?

С.ДОРЕНКО: Без бовокушки, без спины. Это вам послабление, товарищи. Это же хорошо? Хорошо. Ещё какие-то послабления…

Д.КНОРРЕ: Нет, что-то там ужесточат при этом.

С.ДОРЕНКО: Зато нельзя умирать… Нет, подожди.

Д.КНОРРЕ: Это — да. Перестраиваться нельзя ещё.

С.ДОРЕНКО: Почему?

Д.КНОРРЕ: Подождите, там ужесточается ещё… В «Коммерсанте» же это было, в статье.

С.ДОРЕНКО: Я не смотрел это. Можно про Пермь расскажу? Это потом, ладно? Смотри, Пермский медицинский информационно-аналитический центр (МИАЦ). Пермь — это в России. Знаете, да? Это если от нас долго-долго идти к устью реки Камы, то там будет Пермь. Знаете? Хорошо. В Перми местное Министерство здравоохранения и их Медицинский информационно-аналитический центр отправили в областные больницы предупреждение о том, что запрещено регистрировать более 11 вызовов «скорой помощи» в неделю на одном участке. В неделю или в день? Подожди. 11 вызовов в неделю. Значит, запрещено «скорой помощи» более 11 вызовов в неделю и запрещено более одного умершего в неделю. Запрещено, вот так. А остальных что — подхоранивать, как собак, где-то в углу сада?

Д.КНОРРЕ: Нет, вкалывать всё время адреналин, видимо, в реанимации, чтобы человек держался.

С.ДОРЕНКО: Эти требования вывешены на сте́нах (или на стена́х?) в больницах Пермского края. «Для того чтобы не портить статистику, — поясняет источник из Министерства здравоохранения Перми, — на каждом участке должно быть не более одного умершего в неделю и не более 11 выездов “скорой помощи” в неделю». Точка. Всё.

Больницы теперь думают, а можно ли усреднённо работать. «На стена́х». Да, «на стена́х», спасибо большое, «на стена́х» правильно. На стенах висит это указание. Больницы думают, можно ли усреднённо. Ну, например, четыре недели: в одну четверо умерших, во вторую — ноль, в третью — ноль, и в четвертую — ноль. Тогда нормально мы по статистике проходим?

Д.КНОРРЕ: Ну, смотря какая у них статистика. Если у них ежеквартальная, то можно даже раз в три месяца.

С.ДОРЕНКО: Пермяки, как вы там умираете, объясните мне, пожалуйста? 73-73-948. И медицинские работники.

Д.КНОРРЕ: По спискам.

С.ДОРЕНКО: Вы, пермяки, как умираете? По спискам? По очереди, что ли? «Валар моргулис». Спасибо, Александр. «Все умрут». Все должны «валар моргулис», но один в неделю — ни больше, ни меньше. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Вы медицинский работник? Нет, он не медицинский работник.

Д.КНОРРЕ: Может быть, он из Перми?

С.ДОРЕНКО: Нет, если бы он был из Перми, он не преминул бы сказать об этом. Пермяки — люди прямые. Они по духу уже почти сибиряки, они очень прямые люди. Они бы сразу сказали: «Я из Перми».

Алло. Здравствуйте. Да, слушаю. Вы из Перми?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Что это за притча — умирать по одному в неделю? А если двое, то как? Что же будет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, в Москве такая же ситуация. Например, если в больнице человек находится в тяжёлом состоянии, чтобы не портить статистику, его на автомобиле перевозят в другое медучреждение, чтобы…

С.ДОРЕНКО: Чтобы тем испортить. Либо у тех был недобор по смертям. Можно, знаете, как? Вот вы, например, директор больницы, а я — директор другой. Я вам звоню и говорю: «Старичок, у тебя сколько на этой неделе померло?» Вы мне говорите: «Да ни одного». Я говорю: «Слушай, возьми у меня хоть одного, а?»

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да. «Прими парочку человек».

С.ДОРЕНКО: Да-да-да! Это же хорошо как.

Здравствуйте, Кирилл. Вы врач.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, Сергей. Добрый день. Вы знаете, это происходит не только в Перми, а повсеместно. Статистика искажается по всей России. Главное, о чём хочет отчитаться Минздрав, — это о снижении смертности, о смертности от онкологических заболеваний. Это то, что занимает первое место в структуре смертности. Но если посмотреть на статистику, то процент умерших от других причин вырос на эту же величину, о которой Минздрав отчитывается, о снижении смертности.

С.ДОРЕНКО: А есть такое, чтобы пристроить в больничку, у которой лучше статистика? Какой-то отоларинголог, например, — у него ноль смертность. Я ему говорю: «Братец, возьми у меня двух. Они у тебя помрут, а ты напиши, что от близорукости».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, да, прессуют. Если стационар или поликлиника, или та же «скорая помощь» не отчитывается об нужных показателях, то следуют оргвыводы, штрафы и прочее. К сожалению, маразм в этой ситуации нарастает. Большое спасибо нашему министру, которая страшно любит отчитываться об успехах.

С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо, спасибо. Я предлагаю вот такую какую-то историю. У кого-то есть специализированная кафедра — например, окулист, по зрению. У них никто не умирает хронически, никто не умирает, и всё! Понимаешь, в чём дело? А у меня, например, четверо лишних. Я ему звоню и говорю: «Иван Иванович, возьми у меня четверых, и ты их по этой самой… по катаракте как-то».

Д.КНОРРЕ: Астигматизм.

С.ДОРЕНКО: Да, смертельный астигматизм. «Пропиши их как-нибудь. И пусть они у тебя это самое…» Совершенно верно Trashmen говорит: «Можно будет торговать квотами умерших». Ну, если у меня квота не выбрана, я могу маленечко продать.

Д.КНОРРЕ: А вы думаете, не торгуют квотами умерших?

С.ДОРЕНКО: «Я работал в приёмном отделении 26-й городской больницы Санкт-Петербурга. С утра вывозили трупы. Обычно было пять-семь тел. Минимум — один человек в сутки. И это только внутрибольничный морг», — Юрий. Юрий, эта же больница объединяла несколько участков. В Перми сказано как? Что с участка не более одного в неделю должно умирать. Но не понятно, как быть со средним арифметическим.

Д.КНОРРЕ: А может быть, будут выписывать?

С.ДОРЕНКО: Выписывать. Шёл по улице — от травмы головного мозга упал.

Д.КНОРРЕ: Да. А как он дома умер — никого не волнует.

С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Фёдор меня зовут. Недавно приехал из глубинки, с похорон. Разговаривал в морге, там все знакомые. В райцентре реально главврач ставит план — вскрыть 500, ни меньше, ни больше.

С.ДОРЕНКО: Сколько? 500?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 500. Чёткий план.

С.ДОРЕНКО: И что же? Ведь мы же с вами жили в плановой экономике. Вы жили в плановой экономике?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну так, чуть-чуть застал.

С.ДОРЕНКО: Скажите, но ведь всегда брали маленечко с избытком, чтобы, как говорится, побольше. Например, у меня 400 вскрытий, а я говорю: «А план — 500». Это чтобы мне сказать: «Видишь, меньше произвёл».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я и удивляюсь. А где вскрывать? В соседнем райцентре? Мне интересно.

С.ДОРЕНКО: Какой кошмар! То есть просто запрещено вскрывать. Ты поняла, о чём он говорит?

Д.КНОРРЕ: Это ужас просто!

С.ДОРЕНКО: Запрещено вскрывать. Он говорит: «500 — мы уже выбрали квоту, всё». — «А квоту кто дал?» — «Ну как же? Вот разнарядка была».

Д.КНОРРЕ: Кошмар!

С.ДОРЕНКО: Разнарядка. Так, секундочку. «Легко! Неправильно прочитал этикету на лекарстве…» А! «Кстати, от близорукости легко умереть, — говорит Алекс. — Вы совершенно напрасно шутите. Можно неправильно прочитать этикетку на лекарстве и умереть от близорукости». Вот. Какого-нибудь цианида хлопнуть маленечко, сто грамм. «Ведь у ментов такая же практика — подбрасывают нарушителей порядка на соседний район, чтобы не портить палочную статистику», — говорит Александр. Конечно.

«Существует премирование по диагнозам в медицине…» Вот очень важно: «Сергей, имею отношение к медицине, — пишет Иван. — Моя жена хирург. Сейчас больше трёх суток запрещено держать больных в стационаре. И по диагнозам есть премирование». То есть должны быть правильные диагнозы. За правильные диагнозы есть премирование.

Д.КНОРРЕ: Кошмар! Ужас! 36-й пишет: «Мою умирающую родственницу выписали за 10 минут до смерти. Она умерла в лифте больницы».

С.ДОРЕНКО: В лифте больницы? Не считалась уже.

Д.КНОРРЕ: Естественно.

С.ДОРЕНКО: Убыла уже, всё. «Я проходил практику к Кронштадтской больнице. Город — 50 тысяч человек. По рассказам врачей-хирургов, в месяц в среднем трупа два-три», — в 50-тысячном городе. «У Виктора Суворова по этому вопросу была гениальная новелла в “Освободителе”, как солдатские патрули отлавливали нарушителей с минимальным превышением плана».

73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Елена. Сергей, вы знаете, на фоне всего того, что вы говорите… «Скульптурный Олимп Петербурга» Юрия Ракова читайте — и получите огромное удовольствие, и вообще познаете жизнь.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Сейчас пойдём познавать жизнь, но мы сначала проведём выпуск. Договорились? Хорошо. Слушайте, теперь, когда я погрузил вас в некрофильскую эстетику, я расскажу вам о небольшом стартапе, который хочет сделать похороны более экологичными. Это Даша мне кинула. Дашка, ну ты бы рассказала.

Д.КНОРРЕ: Ну, по типу «Во все тяжкие», только там не серная кислота будет в бочках. Предлагают в бочку на 150 литров…

С.ДОРЕНКО: Наоборот — щёлочь.

Д.КНОРРЕ: Щёлочь с водой. Потом будут крутить это три часа — там человек растворяется, разлагается. Потом будут три раза процеживать через марлечку, воду сливать в канализацию, а остатки высушивать и прах…

С.ДОРЕНКО: Они говорят… Это где? В Канаде? В Канаде. Они изобрели, короче, способ избавляться от трупов. Слушайте. Кладут в щёлочь — не в кислоту, а в щёлочь. Ну, это то же самое. Они говорят, что это ровно то же самое, что происходит с телом рано или поздно в земле, потому что… Земля у них там в Канаде щелочная, что ли? Я не знаю. Это называется «биокремация», «жидкая кремация», «щелочной гидролиз».

Д.КНОРРЕ: А, и разогревают ещё до 170 градусов.

С.ДОРЕНКО: Смотрите, что они делают. А, то есть они кипятят труп?

Д.КНОРРЕ: Да, там написано. Уточните температуру. Я не помню точно. Разогревают, да.

С.ДОРЕНКО: Так 170 — это же кипение.

Д.КНОРРЕ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Значит, смотрите, что они делают. Они берут тело, кладут его в специальную большую — 1500 литров…

Д.КНОРРЕ: А, 1500.

С.ДОРЕНКО: Да, 1500 литров. То есть это заметная такая фигня — это метр на полтора. Можешь себе представить? Это очень много воды. Тяжёлая фигня. Находящийся под давлением… То есть дополнительное давление ещё. Подаётся, наверное, воздух или вода, какие-то насосы создают давление. Потом это всё греют. Да, 5 процентов там гидроксида калия или натрия. Всё это разогревается до 175 градусов Цельсия и крутится три часа. Центрифуга?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Или размешивается, не знаю. Там пропеллер какой-нибудь, как в стиральных машинах старых.

Д.КНОРРЕ: О господи!

С.ДОРЕНКО: Да, размешивается. Потом кофейного цвета жидкость и кости остаются. Кофейного цвета жидкость — всё, что было мягкие ткани — спускают в канализацию. Понеслась в канализацию! Это моя мечта и страх одновременно. Представляешь, быть смытым в канализацию целиком? Это так прелестно. Ну, хорошо. Остаются кости, они их тащат в печку и там сушат. Потом они их в толокушку ставят, и толокушка толчёт в мел, кальций — дын, дын, дын, дын! Потом тебе этот мел, порошок выдают. Говорят: «На, забери. Делай из него что хочешь».

Д.КНОРРЕ: В пакетике.

С.ДОРЕНКО: «Хоть в цемент добавь и где-нибудь замажь». Понятно, да? Это правда! Ну, я не шучу, ребята. Это серьёзно. Это самый экологический метод, они говорят.

Д.КНОРРЕ: Т пишет: «Вываривают, как холодец».

С.ДОРЕНКО: Они вываривают. Это щелочной гидролиз. Говорят, что экологически это очень ответственно, потому что выделяется всего 50 килограммов углекислого газа. А если вас сжечь в крематории, то выделится 250 килограммов — в 5 раз больше углекислого газа. Таким образом, если вас сжечь в крематории, вы будете сопутствовать и способствовать глобальному потеплению. Если вас закопают к червякам… Медведки там, червяки и кто ещё, я забыл, пожирают трупы?

Д.КНОРРЕ: Фу! Опарыши?

С.ДОРЕНКО: Ну, всякое вот это, да. Если вас к червякам закопают, вы тоже там что-то выделяете неправильное.

Д.КНОРРЕ: Дмитрий пишет: «Можно добавлять в молоко».

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Как только вас столкут в кальций, совершенно верно, вас можно добавить в творог обезжиренный.

С.ДОРЕНКО: Сегодня большой день — Текстильщики нормально едут. Ну, в смысле, там пробка не самая ужасная, а на шоссе Энтузиастов самая ужасная. И весь центр стоит.

Я обещал вас рассказать об R nineT. Я взял вчера R nineT и проехал от Ленинградки, от BMW, до дома — может быть, 40 километров. Должен сказать, что… Ну, в частности должен сказать. Я ещё что-нибудь про него расскажу потом. Меня и Щукин заставит, наверное. Я должен сказать следующее. Ребята, на МКАДе есть сужение самой левой полосы. У левой полосы ещё есть дорожка левая, знаешь, слева. Там совсем узенькое место, где можно на мотоцикле проехать — левее левой полосы. И там сужается иногда эта фигня, и бывает, что сильно сужается. И я понял по чопперам, что они, например, уходили вправо от меня специально, потому что, как бы сказать… То есть у них рога не позволяли им пройти в таком узком месте. А я на своём этом BMW R nineT проходил нормально. Это первое. Вторая история, о которой я должен сказать. Приятно, что 1200 кубов — из любого положения, из любой скорости у тебя дофигища ещё на ручке, очень много всегда на ручке. Я ещё расскажу о нём. Это первые впечатления.

А сейчас мы закончили выпуск. Мы пойдём и проживём его, этот четверг, 23 июня.