С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Среда, 6 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва!» Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая это программы. Здравствуйте.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Да-да-да-да-да! «Теперь вы будете любить Audi?» В каком смысле? Я не понимаю.

А.ОНОШКО: Это, наверное, не нам.

С.ДОРЕНКО: Ну не знаю. «Всё-таки наши футболёры отличились во Франции, настоящие патриоты». К Audi у меня отношение никакое, какое-то такое…

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошее. Была у меня Audi, хорошая венгерская машина. Но венгры, мне кажется, лучше гуляш делают, чем Audi. Нет? Не знаю.

А.ОНОШКО: Ну хорошо. Мы теперь это так и будем повторять все.

С.ДОРЕНКО: Венгры делают гуляш, чардаш и порнографию для Соединённых Штатов Америки, для американских сайтов. В Будапеште в основном студии все находятся вот эти.

А.ОНОШКО: Да-да-да, я читала какой-то рассказ большой.

С.ДОРЕНКО: Туда приезжают украинки, и русские приезжают, но в основном всё-таки в Будапешт. Ну хорошо. Значит, смотрите, я про футбол. Ну конечно, про футбол! Конечно. «Министр Мутко не может уволить главу РФС Мутко». Нет, не может. Смотрите, я хотел поговорить чуть шире, чем о футболе. Всё-таки мне хотелось поговорить об элитах и о взаимоотношениях русских людей с элитами, если они таковые есть. Вчера я читал статью бегло, к сожалению, отложил ссылку и хотел снова прочитать — «Спутник и Погром», есть такой ресурс.

А.ОНОШКО: Да, есть такой ресурс.

С.ДОРЕНКО: Вот на «Спутнике и Погроме». А мне кинули ссылку в Facebook (сейчас не помню, по-моему, в Facebook), и я начал читать о разводе с элитами народа: почему народ действует…

А.ОНОШКО: А разве они были женаты?

С.ДОРЕНКО: Да, были женаты. Или нет. Не знаю.

А.ОНОШКО: Это когда было?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Ну, может быть, были. В любом случае народ как бы живёт параллельно, не пересекаясь с элитами вообще никак. То есть нам, в общем, всё равно.

А.ОНОШКО: Просто советское наследие, когда мы привыкли, что они всё-таки…

С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста, тебя больно резанула вот эта гулянка русских? Внимание!

А.ОНОШКО: А я же конформист.

С.ДОРЕНКО: Нет, смотри, это гулянка русских. Необязательно Мамаев и Кокорин истратили 250 тысяч евро, необязательно.

А.ОНОШКО: Да, какие-то ребята истратили.

С.ДОРЕНКО: Какие-то русские, другие русские, увидев Мамаева и Кокорина… То есть версий две. Одна из них: Мамаев и Кокорин истратили 250 тысяч евро (250 тысяч евро — 18 миллионов рублей) на кутёж за один вечер. 18 миллионов рублей за один вечер Мамаев и Кокорин истратили на кутёж в баре в Монте-Карло… в ночном клубе. А вторая версия, что они, вообще говоря, просто курили кальян, что подобает, естественно, для футболистов. Вы понимаете, что…

А.ОНОШКО: В Монте-Карло.

С.ДОРЕНКО: Нет, вообще футболист в минуты досуга курит кальян обычно. Значит, они курили кальян. А?

А.ОНОШКО: Говорим «футболист» — подразумеваем кальян. И наоборот.

С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. И вообще курение, подразумеваем курение. Оказывается, они… Ну, конечно, они втягивают в лёгкие дым.

А.ОНОШКО: Они специально усложняют себе жизнь, чтобы потом хуже бегать.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Чтобы потом бегать с трудом, обливаясь потом и так далее. Или не бегать вообще, прекратить это дело гнусное. Слушай. Вторая версия, что там русская компания отдыхала, в этом же ночном клубе. Русская компания увидела Мамаева и Кокорина и решила воспеть этих доблестных представителей русского спорта. И эта компания тратила 250 тысяч евро на Мамаева и Кокорина от счастья, что с ними выдающиеся представители русских. Я надеюсь, там нет мата. Я, честное слово, очень обеспокоен.

А.ОНОШКО: Там есть гимн только.

С.ДОРЕНКО: Это «МК ТВ», «Московский комсомолец». Я надеюсь, что они забипали, если мат.

ВИДЕО С МАМАЕВЫМ И КОКОРИНЫМ, ОТДЫХАЮЩИМИ В МОНТЕ-КАРЛО

А.ОНОШКО: И несут, несут эти золотые бутылки, вёдра. Мне не близко это, конечно же, нет.

С.ДОРЕНКО: Вот это праздник русских в ночном клубе Монте-Карло, где воспевается спортивная доблесть Мамаева и Кокорина, двух русских футболистов. Я их фамилии узнал только вчера из этих публикаций. До сих пор не знал о них, но вот теперь знаю. Значит, Мамаев и Кокорин — они, судя по всему, футболисты, судя по прессе. И они такие футболисты, которые прославлены в веках своей игрой на чемпионате Европы. Они огорчены, вероятно, тем, что не всё задалось. Ну, может быть, там ЦРУ, Моссад, как вы знаете, неустанно…

А.ОНОШКО: Не дремлют.

С.ДОРЕНКО: Неустанно не дремлют, да, абсолютно верно.

А.ОНОШКО: И вставляют палки в колёса.

С.ДОРЕНКО: Неустанно не дремлют ЦРУ и Моссад, как вы знаете, а также Рокфеллеры. Все они неустанно не дремлют, враги России, и поэтому вставляли палки в колёса — и русская сборная не продвинулась так далеко, как нам бы хотелось. Но понятно, что это нисколько не умаляет героизма собственно великих наших футболистов. Понятно, да?

А.ОНОШКО: Попробовали бы вы столько пробежать по полю.

С.ДОРЕНКО: Я умоляю! Я бы не стал.

А.ОНОШКО: Вот я и говорю.

С.ДОРЕНКО: Я бы стал ездить на мотоцикле взад-вперёд, мне кажется.

А.ОНОШКО: Вот так.

С.ДОРЕНКО: Если бы мне сказали «пожалуйста, езди», я бы взял хороший эндурик и носился бы взад-вперёд, даже опережая этих господ. Ну, конечно, я прибавлял бы на второй передаче и так далее, поднимая переднее колесо.

Ну хорошо, слушай. И русская компания… По одной версии, Мамаев и Кокорин проставляются на 250 тысяч евро — 18 миллионов рублей, если это вам ближе. 18 миллионов рублей они тратят в этот вечер. А по другой версии, просто русские какие-то богатые люди… Мы не знаем, кто они. Честно говоря, не знаем. Может быть, чиновники. Может быть, силовики. Может быть, бизнесмены. Нам это не сообщается, это инкогнито. Они заказывают русский гимн, и под русский гимн красивые девочки-официантки, абсолютно несчастные, потому что надо улыбаться, а в этот момент бенгальские огни, резиночками прикрученные к шампанскому по 25 тысяч долларов или евро, простите…

А.ОНОШКО: 500 евро бутылка.

С.ДОРЕНКО: Нет, там были и по несколько…

А.ОНОШКО: 500 бутылок.

С.ДОРЕНКО: 500 бутылок по 500 евро?

А.ОНОШКО: Это как раз получается 250 тысяч.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

А.ОНОШКО: Там какой-то такой я видела расчёт. Ну, может быть, приблизительно.

С.ДОРЕНКО: Нет, там, говорят, и дороже было шампанское, не по 500 евро. По 500 евро — это для нищих шампанское.

А.ОНОШКО: Тем более для нищих. Сергей, это была нищенская вечеринка.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, там были и коллекционные сорта шампанского, насколько я понимаю. Вот эти девочки, прикрутив резиночками бенгальские огни к этим бутылкам шампанского, несут эти огненные, такие полыхающие…

А.ОНОШКО: В петровском стиле такой фейерверк.

С.ДОРЕНКО: Да, такой фейерверк красивый. И под гимн Российской Федерации визги, писки, свисты. Всё это в Монте-Карло гуляет Россия. Россия гуляет!

А.ОНОШКО: А я вижу усталость.

С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, а вы испытываете при этом какие-то чувства, вот узнав об этом? Вы испытываете какие-то чувства, или вам пофиг, вообще просто пофиг, вот скажите? Это я спрашиваю в связи со вчерашней статьёй на «Спутнике и Погроме», что развод между элитами и народом настолько глубок, что народу, в общем, вообще плевать на элиты, что бы они ни делали. Могут Кремль поджечь — абсолютно никого не парит.

А.ОНОШКО: Мы и так знали что-то в этом роде, да.

С.ДОРЕНКО: Скажите, вас это взволновало? Вот эта сцена прогуливания 18 миллионов рублей в шампанском под гимн Российской Федерации вас взволновала так или иначе —134-21-35; абсолютно не волнует — 134-21-36. Вот так. Абсолютно не волнует — 134-21-36. Даже если наши элиты подожгут Кремль, я не знаю, и с барабанами начнут ходить вокруг пожара — абсолютно никого это не интересует, то есть это вообще к нашей жизни никакого отношения не имеет. Ну, у нас какая-то своя жизнь, у них — своя. Мы живём на разных планетах. Они — на своей, пожалуйста. Там у них происходит что-то милое.

А.ОНОШКО: А у нас пиво мы пьём под другую музыку, но смысл тот же.

С.ДОРЕНКО: Знаешь, у нас другое: у нас мама больная, у нас ещё что-то. Понимаешь, у нас как бы совсем другое всё.

А.ОНОШКО: Штакетник надо поменять на участке.

С.ДОРЕНКО: Штакетник надо поменять, конечно, да. Надо не забыть заскочить в какой-нибудь Leroy Merlin саморезиков купить по 3 сантиметра, такой длиной саморезы нужны, а вот уже который раз забываю. Вот какие-то такие вещи, понимаешь. Плоскогубцы оставил в автобусе Caravelle, на дверке плоскогубцы оставил. А другой раз — раз! — и нет плоскогубцев. Ну, у меня другая жизнь, совершенно другая жизнь у меня, понимаешь. Ну какая мне разница, что они там делают? Пусть они там развлекаются как хотят — ко мне это не имеет никакого отношения. Я смогу — украду. Не смогу — ну, не украду. Смогу — заработаю. А смогу — украду. А смогу — ограблю. Ну, это всё, как говорится, как подвернётся. Не знаю. Понимаешь, как подвернётся.

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: А как они там гуляют? Ну, молодцы. У них самые большие яхты в мире — у русских. Понятно? Самая роскошная жизнь в мире у русских, это известно.

А.ОНОШКО: Ну нет! А как же арабские шейхи?

С.ДОРЕНКО: Нет. Нет! Мы соревнуемся с ними. И надо сказать, что мы их бьём. То и дело мы слышим, что самая большая… Нет, я тебе объясняю. Самая большая яхта в мире принадлежит (это как переходящее красное знамя) то русским, то арабам. На самом деле мы постоянно…

А.ОНОШКО: Вот где настоящая конкуренция происходит, а не в футболе.

С.ДОРЕНКО: Настоящая конкуренция на планете Земля есть конкуренция между русскими и арабами в самой большой роскоши на этой планете. И надо сказать, что мы ведём в счёте. Мы бьём арабов только так. Время от времени какой-нибудь араб вырывается вперёд, но мы берём массой, нас больше! Нас больше в этом мире.

Я останавливаю это голосование. 46 процентов считают, что это… Ты пиши мне, пожалуйста, дорогая!

А.ОНОШКО: Пишу. Уже написала.

С.ДОРЕНКО: Можно тебя попросить один раз при всех?

А.ОНОШКО: Что такое?

С.ДОРЕНКО: Пиши мне уже так, чтобы я копипастом выложил. Потому что ты пишешь так… А, вот. Ага.

А.ОНОШКО: Что? Я хорошо написала, все запятые поставила, всё сделала.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. Спасибо. Молодец. Запятые, заглавные буквы она никогда не ставит. Я жалуюсь на Оношку публично, как вы видите.

46 процентов считают, что это вообще сколько-нибудь интересно; 54 — что наша жизнь вообще в другой плоскости ведётся, просто у нас другая жизнь абсолютно. Ну вот. Скажите, пожалуйста, а тем, кому это интересно, это у вас вызывает чувство раздражения или другие чувства? Ну, раздражение и негатив — 134-21-35. Раздражение — самое предсказуемое чувство. Другие чувства — 134-21-36 — не негатив, нет. Именно чувства негативные какие-то у вас. Когда вы узнаете о том, что люди посидели на 18 миллионов рублей под гимн России в Монако, в Монте-Карло, вы испытываете чувство раздражения или иные негативные чувства — 134-21-35; нет, не негативные чувства, а какие-то другие — 134-21-36.

73-73-948. Давайте поговорим. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Борис, Москва. Я испытываю чувство скорее расстройства в этих людях, потому что они не умеют своими деньгами управлять, а прожигают их.

С.ДОРЕНКО: Но это негативное. Всё-таки расстройство… Давайте скажем, что расстройство — это негативное чувство.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И я хотел сказать, что вот эта грань между интеллигенцией и простым народом не только в России сейчас очень велика…

С.ДОРЕНКО: Интеллигенция? Вы называете футболистов «интеллигенцией». Скажите, пожалуйста, вы имеете в виду, что они мыслят костным мозгом большой берцовой кости? Или что именно подразумеваете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, они движут, наверное, какими-то своими животными позывами, чтобы показать, что они богатые и так далее.

С.ДОРЕНКО: Intelligentia — это ум, разум, это интеллект, интеллектуалы. А эти люди, мне кажется, наделены богатым костным мозгом в больших берцовых костях, никаким другим мозгом они не наделены. Ну, может быть, я ошибаюсь. Я, наверное, ошибаюсь. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я испытываю гордость за свою страну.

С.ДОРЕНКО: Гордость, то есть позитивное чувство. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Позитивное.

С.ДОРЕНКО: Позитивное. Продолжайте. Этого мало, вы должны как-то обосновать, почему гордость.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему гордость? Ну…

С.ДОРЕНКО: Я с трудом распознаю сарказм, если он есть, и надеюсь на третьей фразе вас всё-таки поймать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так кто же ещё, кроме русских, может после проигрыша это отметить таким образом?

С.ДОРЕНКО: Каким образом? Опишите, пожалуйста, отмечание в позитивном ключе.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Зависть всего мира.

С.ДОРЕНКО: Зависть к тому, что под бабьи визги пьяных баб исполняется гимн? Вы думаете, весь мир завидует этому?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно!

С.ДОРЕНКО: Нет, весь мир презирает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что завидует.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно презирает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Внутренне, скрыто, глубинно.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно внутренне презирает, поверьте мне. Мир не состоит из одной только гопоты. Вы просто приписываете миру качества, которых в нём нет. Мир презирает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 99 процентов.

С.ДОРЕНКО: Нет! Вы просто плохо знаете мир. Вот позвольте мне суждение такое. Нет-нет, мир презирает, конечно, даже нет сомнений.

А.ОНОШКО: Я пытаюсь, знаете, с какой стороны это всё представить? Я же работала в туризме принимающей стороной, и вот бывало такое, что клиент — ну, туристы, индивидуальные богатые люди, им вдруг что-то захотелось такого вот. И ты бегаешь и пытаешься это организовать — не знаю, прыжок с Исаакиевского собора на параплане. И ты бегаешь! И принимающая сторона в ресторане в Монте-Карло… Ну, вообразите себе, что такое 500 бутылок шампанского. Вообще вот этого шампанского в среднестатистическом ресторане…

С.ДОРЕНКО: Столько нет.

А.ОНОШКО: Конечно, очевидно, что такого запаса не может быть одинакового какого-то вина.

С.ДОРЕНКО: Такого запаса нет, конечно.

А.ОНОШКО: И когда они чувствуют, что пошла тема…

С.ДОРЕНКО: Они должны послать первые 10–15 бутылок, которые есть в заведении, и немедленно послать на склад, то есть разбудить…

А.ОНОШКО: И бежит, бежит этот метрдотель…

С.ДОРЕНКО: Нет, пошли машины.

А.ОНОШКО: «Деньги сейчас пойдут!» — монегаскский язык… Я не знаю, что они там используют. И происходит организация заработка на вот этой волне. Выглядит не очень.

С.ДОРЕНКО: Нет, вы напрасно думаете, что… Сейчас позвонивший слушатель показался мне очень экзотичным. Представить себе, что русские под собственный гимн, пьяный свист и пьяные бабьи визги тратят 18 миллионов рублей, а весь мир завидует, может только человек с изысканным воображением.

А.ОНОШКО: Мне кажется, это всё-таки была ирония какая-то.

С.ДОРЕНКО: Очевидно, точно все презирают, это абсолютно — от Индонезии до Аргентины и Калифорнии.

А.ОНОШКО: Просто достаточно представить себе каких-нибудь иностранцев.

С.ДОРЕНКО: Все, конечно, презирают. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Меня Сергей зовут. Я хотел бы сказать, какое может быть восхищение. Вы абсолютно правильно говорите о том, что весь мир смеётся над этим.

С.ДОРЕНКО: И смеётся с презрением.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, решение должно быть понятное. И это вызов вообще всему обществу.

С.ДОРЕНКО: Я хорошо знаю иностранцев…

А.ОНОШКО: А какое может быть решение?

С.ДОРЕНКО: А какое решение?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Решение — исключить их из лиги вообще.

А.ОНОШКО: А если, например, это не они платили? Понимаете, у нас люди такие.

С.ДОРЕНКО: Они говорят, что это не они там сидели, а какие-то русские. Мы не знаем этих русских. Может быть, они…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Послушайте, в дураков можно играть, конечно, очень долго. Все дураки, а они одни умные, это понятно.

С.ДОРЕНКО: Нет, ну почему? Там русские. Могут быть какие-то русские, провинциально мыслящие, которые увидели рядом с собой светил, увидел рядом с собой столичных штучек — и решили гульнуть так, чтобы это потом запостить везде в Instagram и так далее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, то что они…

С.ДОРЕНКО: Нет, в «Одноклассниках»! Я думаю, не в Instagram, а в «Одноклассниках».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …это уже не новость.

С.ДОРЕНКО: Что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То, что они у нас не отвечают за свои поступки — это не новость.

С.ДОРЕНКО: Никто у нас не отвечает ни за какие поступки.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Поэтому это абсолютно… Это их воспитание.

С.ДОРЕНКО: Нет, вообще никто не отвечает ни за какие поступки, обратите внимание. Все отвечают, но за какие-то не свои поступки, вообще к тебе не относящиеся. За не свои поступки можно и в тюрьму сесть, а за свои никто ничего не отвечает, конечно. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня несколько вызывает возмущение не их поступок, а то, как с ними поступили, как их наказали.

С.ДОРЕНКО: А как их наказали?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Их вывели в дублирующий состав, штраф денежный наложили и позором клеймят в сетях, в комментах в YouTube.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. А что вас смущает в этом?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это несправедливо, я считаю.

С.ДОРЕНКО: Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что я сомневаюсь, что у них в контракте есть пункт, который запрещает им посещать какие-либо заведения. Это первое. Если по закону…

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Скажите, пожалуйста, вы придерживаетесь каких культурно-религиозных взглядов, вы ближе к чему? Вы к христианству близки до какой-то степени?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я далёк.

С.ДОРЕНКО: Вы далеки. Просто в Европе (ознакомлю вас с моим представлением) довольно близки люди к христианству. А в христианстве закон был у Понтия Пилата, а понятия были у Христа. Понятно, да? Поэтому, когда вы говорите, как Понтий Пилат, вам будут резонно морализировать другие люди с точки зрения Христа. Понимаете, есть законы, а есть понятия. Есть понятие — мораль.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я прекрасно понимаю. Об этом многие говорят, что есть закон, а есть понятия. Но дело в том, что если по понятиям, то с ними тоже обошлись…

С.ДОРЕНКО: По понятиям Христос был, а по закону был Пилат. Вы помните, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я объясню…

С.ДОРЕНКО: То есть сцена грязная. Подождите. Они попали в грязную сцену. Сцена грязная. Вот и всё, понятия очень простые. Надо было встать и уйти. Ну а почему нет-то?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Много лет людей воспитывают, что любые деньги на олимпиаду, любые деньги на чемпионат мира, любые деньги на Крым, любые деньги на мост, любые деньги на всё, лишь бы был флаг и гимн — в первую очередь вот это, а потом уже деньги. Понимаете, ладно бы это деньги были ваши, потому что вы заплатили налоги. Это их деньги, их зарплата.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, 59 минут. К сожалению, я должен перейти… Спасибо, спасибо. Я обязательно продолжу это после «В движении» и новостей. Договорились?

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Ребята, я буду много вам рассказывать эти полторы недели про «гуся» 1200-го. Мне выдали 1200-го «гуся» сегодня, в полшестого утра я его забирал в BMW. Это тест-драйв. Я на «гусе» теперь езжу. Мать, вообще просто, я такой крутой!

А.ОНОШКО: Страшно?

С.ДОРЕНКО: Страшно. Страшно, но приятно. У меня стекло запотевает внутреннее, потому что я делаю так: б-ж-ж-ж, б-ж-ж-ж! — вот так езжу. И от этого запотевает стекло, прикинь. А страшно — высокий центр тяжести. Я стал очень аккуратен, в поворотах снижаю скорость.

А.ОНОШКО: А, заваливаешься?

С.ДОРЕНКО: Снижаю скорость от страха. Перед Осташкой красное. 3 балла всего — город довольно свободный. Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Среда, 6 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва!» Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая это программы. Здравствуйте, Настя.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Москва — 3 балла, продолжаем нормально ездить. Сегодня неплохой денёк, я должен сказать. Мы продолжаем тему. И мне пишет человек сейчас, не нашёл я его: «А с чего начали, ребята? Я пропустил начало». Начали мы с господ футболистов, которые в Монте-Карло пропили вместе с коллективчиком русским… Было какое-то русское собрание небольшое в ночном клубе в Монте-Карло, и они пропили 18 миллионов рублей (мы в рубли переводим) только шампанским. То есть мы говорим только исключительно о шампанском, потому что…

А.ОНОШКО: Ведь были ещё салаты.

С.ДОРЕНКО: Были салаты, был морс, была кока-кола.

А.ОНОШКО: Простая вода, без газа.

С.ДОРЕНКО: Была вода какая-нибудь норвежская. Ты знаешь, как они сейчас подают?

А.ОНОШКО: Нет, что вы? Расскажите.

С.ДОРЕНКО: В дорогих местах подают отдельное водяное меню — так же, как винное меню подают.

А.ОНОШКО: Как я раньше не догадалась, Сергей! Вот это да!.. Водяное меню. Ой!..

С.ДОРЕНКО: И там бутылки воды есть норвежской какой-то, со скал откуда-то и фьордов, которая по 30 евро за бутылочку, чтобы ты понимала. Водяное меню.

А.ОНОШКО: Гениально! Водяное меню.

С.ДОРЕНКО: Отдельно подают пищу, отдельно подают вино и отдельно подают воду, обычную воду.

А.ОНОШКО: Вот это да!

С.ДОРЕНКО: Сейчас всё подаётся в красивых стеклянных бутылках, в дизайнерских бутылках.

А.ОНОШКО: А потом её не сдашь никуда.

С.ДОРЕНКО: 30 евро на воду — это нормально. Шампанское — какая-нибудь «Вдова Клико» — стоит 40 евро, а вода — 30, 35, но норвежская, она привезена.

А.ОНОШКО: А вы верите в это?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Мне кажется, её в соседнем подъезде…

А.ОНОШКО: Из-под крана.

С.ДОРЕНКО: Когда вода более или менее дорогая, я всегда требую с пузырями. Я говорю: по крайней мере, я знаю, что она из соседнего подъезда…

А.ОНОШКО: Так СО можно напустить, пищевой газ.

С.ДОРЕНКО: Она из соседнего подъезда из-под крана, но, по крайней мере, потрудились забить её газом — а это значит, что хоть что-то сделали. А если просто налили, то это, конечно, слишком большое издевательство. Исландская вода и так далее.

Ну так вот. Значит, 18 миллионов рублей они истратили только на шампанском. На всём остальном, я думаю, сколько-то миллионов рублей тоже было истрачено. Это наши футболисты праздновали. Вот вам, пожалуйста, звуки с этого видео, где эта пьяная оргия, а также аморальная, с моей точки зрения, оргия. Ещё раз послушайте, пожалуйста.

ВИДЕО С МАМАЕВЫМ И КОКОРИНЫМ, ОТДЫХАЮЩИМИ В МОНТЕ-КАРЛО

С.ДОРЕНКО: Ну и так далее, и так далее. Для себя лично можете пропеть до конца. Если вы знаете слова, напевайте. Это вам мелодия на сегодня. Секундочку… «На фоне свистят казачки какие-то». Нет, свистят как раз люди, которые тратят 18 миллионов рублей. Да, Ленинградец говорит совершенно справедливо: «Они свистеть нормально не умеют». Да, Ленинградец. Мы бы выдали заливистее, конечно. Да?

А.ОНОШКО: Ну…

С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, как я свищу?

А.ОНОШКО: Ну, давайте.

С.ДОРЕНКО: Что, надо свистеть? Но микрофон же всё равно это погасит либо зашкалит.

А.ОНОШКО: А у меня лопнут перепонки. Давайте не будем.

С.ДОРЕНКО: Конечно, Соловей-Разбойник в чистом виде. Знаешь, как я свищу?

А.ОНОШКО: А медведя на цепи вы бы пригласили на вечеринку?

С.ДОРЕНКО: Медведева?

А.ОНОШКО: Нет, медведя. Нет, Медведева — конечно.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. «Если бы они слушали “Говорит Москва”, они бы отправили деньги Вике Ширяевой», — говорит Эд из Ярославля. Ну, они не слушают, нет. Вот мы об этом говорим. Нам говорят, что ничего страшного, просто же как бы их угощали, как говорит хозяин этого заведения. Он сказал, что другая русская компания угощала футболистов, и футболисты не тратили 18 миллионов рублей на шампанское, это другая русская компания потратила. Но всё равно это представители наших элит — правда же? — сидят в Монте-Карло и тратят 18 миллионов рублей на шампанское. Всё равно это представители элит, в общем, и футболисты наши не смущают этим. Могли бы смутиться и выйти. Настя, мы бы с тобой вышли.

А.ОНОШКО: Конечно. Встали бы для начала.

С.ДОРЕНКО: Встали гневно.

А.ОНОШКО: Приложили бы руку к сердцу.

С.ДОРЕНКО: Об этом пел Высоцкий. Ты знаешь, что я воспитан господином Высоцким?

А.ОНОШКО: Да, это я уже поняла.

С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, что по-настоящему слушал только его и американцев, больше ничего. Из русских я вообще ничего не знаю, к сожалению. Он пел как раз об этом, он ровно об этом пел: «Не надо подходить к чужим столам и откликаться, если подзывают». Понимаешь, да? Я вас угощу этим.

ПЕСНЯ «СЛУЧАЙ» — ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Мне в ресторане вечером вчера
Сказали с юморком и с этикетом,
Мол киснет водка, выдохлась икра
И что у них учёный по ракетам.

И многих помня с водкой пополам,
Не разобрав, что плещется в бокале,
Я, улыбаясь, подходил к столам
И отзывался, если окликали.

Вот он, надменный, словно Ришелье,
Почтенный, словно папа в старом скетче.
Но это был директор ателье,
И не был засекреченный ракетчик.

Со мной гитара, струны к ней в запас,
И я гордился тем, что тоже в моде.
К науке тяга страшная сейчас,
Но и к гитаре тяга есть в народе.

Я выпил залпом и разбил бокал…

С.ДОРЕНКО: Я чуть-чуть передвину, но смысл…

…И мыслит в миллиардах и парсеках.

Он предложил мне где-то на дому,
Успев включить магнитофон в портфеле:
«Давай дружить домами». Я ему
Сказал: «Мой дом — твой дом моделей».

И я нарочно разорвал струну.
И, утаив, что есть запас в кармане,
Сказал: «Привет. Зайти не премину,
Но только, если будет марсианин».

Я шёл домой под утро, как старик.
Мне под ноги катались дети с горки,
И аккуратный первый ученик
Шёл в школу получать свои пятёрки.

Ну что ж, мне поделом и по делам:
Лишь первые пятёрки получают.
Не надо подходить к чужим столам
И отзываться, если окликают.

С.ДОРЕНКО: Поняла?

А.ОНОШКО: Хорошая.

Лишь первые пятёрки получают.
Не надо подходить к чужим столам
И отзываться, если окликают.

А.ОНОШКО: Та-да-дам!

С.ДОРЕНКО: Смысл в том… Нам говорят: «Ну, они могли просто быть жертвой того, что вот на них…»

А.ОНОШКО: Так они и стали, может быть, даже жертвой, но…

С.ДОРЕНКО: Надо встать и уйти в таких случаях. Надо встать и уйти.

А.ОНОШКО: Да?

С.ДОРЕНКО: Ну конечно. Если ты видишь, что какая-то богатая гопота…

А.ОНОШКО: Начинает мокро тебя любить.

С.ДОРЕНКО: Если начинает мокро тебя любить богатая гопота, надо встать и уйти. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Алексей из Красногорска.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Алексей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Защитить хочу наших футболистов.

С.ДОРЕНКО: Очень интересно. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вообще это старая русская традиция — пить в Европе шампанское. Кроме того, они пили, кстати, не очень дорогое. И вообще история шампанского связана с Россией.

С.ДОРЕНКО: Видите ли, в чём дело? Скажите, пожалуйста, но ведь пить в Европе шампанское… Вы знаете, что вся традиция России (давайте вспомним хотя бы последние пять веков) заключается в том, что русские нищие. Ну, они нищие.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Шампанское своей популярностью и вообще самим фактом своего существования благодарно во много именно русским.

С.ДОРЕНКО: Русским безответственным элитам, которые берут деньги нищих, потому что русские нищие последние 500 лет. Вы знаете, что уровень потребления у русских домохозяйств, household, по крайней мере последние 150 лет, был существенно ниже, чем где бы то ни было, в худших местах Европы. Я сравнивал с Австро-Венгрией, если помните. Русские домохозяйства потребляли на домохозяйство в разы меньше, чем австро-венгерские домохозяйства, в самой отсталой экономике тогдашней имперской — австро-венгерской. То есть русские нищие, а их элиты были безответственными веками. И это для вас кажется действительно органичным и правильным?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так они же не выбиваются из общей истории.

С.ДОРЕНКО: Нет, они не выбиваются из общей истории. То есть «безответственные элиты нищего народа — это нормально», — говорит наш слушатель. Это правильно, это очень правильно.

А.ОНОШКО: Ну, так обычно и бывает.

С.ДОРЕНКО: А?

А.ОНОШКО: По-другому не бывает, чтобы нищие элиты и нищий народ. Или бывает где-то такое?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей и Анастасия. Хотел сказать по поводу футболистов следующее. Меня зовут Александр. Если абстрагироваться полностью от того факта, что это спортсмены и они отдыхают, употребляя алкоголь, куря кальян…

А.ОНОШКО: Они, говорят, не прикоснулись к этому шампанскому.

С.ДОРЕНКО: Как будто бы… Внимание! Есть хозяин ночного заведения, который говорит, что они не прикоснулись. Но он был заинтересован в отмазке, и мы не до конца уверены в том, что это верно. Ну, предположим.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пусть так, хорошо. Но почему всех так удивляет, что люди, зарабатывающие большие деньги, приходят в ресторан и прогуливают те деньги, которые могут себе позволить?

С.ДОРЕНКО: Я знаю почему.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Неужели они придут в ресторан и будут заказывать себе вино по 300 или по 500 рублей и гулять на эти деньги?

С.ДОРЕНКО: Нет, я точно знаю почему. Потому что это называется «и ртом, и жопой». Я отлично пойму, если вы очень богатый господин и купите бутылку коллекционного шампанского для того, чтобы поужинать. У меня вызовет презрение, если вы начнёте демонстрировать гопотскую, мещанскую такую удаль. Вот если вы начнёте вести себя, как богатая гопота, я буду вас презирать. А если вы достанете бутылочку абсолютно дорогого вина, коллекционного, и выпьете (недоступного мне, безусловно), я буду относиться… Ну, я цокну языком и скажу: «Чёрт! Серёга, надо лучше работать и больше зарабатывать». Вы отличаете достоинство человеческое от богатой гопоты? Вы отличаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: От богатой гопоты? Ну, конечно, это можно отличить.

С.ДОРЕНКО: Но это пример богатой гопоты.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё это понятно. Но я ещё хочу сказать следующее.

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему-то никого не удивляет, когда наши политики, силовики, которые в принципе не могут, по идее, иметь такие суммы денег при себе, так же гуляют, отмечают — и никого это не удивляет. А футболисты, которые зарабатывают эти деньги…

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, удивляет! Больше того — удивляет и возмущает. О чём вы говорите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Удивляет и возмущает, но всё это быстро заминается и всё это быстро проходит. А футболисты, которые зарабатывают деньги…

С.ДОРЕНКО: Видите ли, в чём дело? Можно объясню? Потому что они любимчики. Нам хочется их любить без изъяна. Нам хочется их любить. Нам хочется делать из них медийных мегаперсон. Нам хочется любить их в тот момент, когда они тренируются. Нам хочется улыбаться и жмуриться от счастья, когда они идут со своими невестами, красивыми тёлками и так далее. Понимаете? То есть нам хочется их видеть на Олимпе. И когда они себя ведут себя, как богатая гопота, мы думаем, что они обманули наши ожидания. Вероятно, беспочвенно мы так думаем. А ведь «наши ожидания — это наши личные проблемы», как сказал Аршавин. Помните, Аршавин сказал? Аршавина спросила пресса: «Скажите, пожалуйста, вот вы обманули ожидания людей». На что Аршавин совершенно справедливо сказал: «Ваши ожидания — это ваши личные проблемы». Понятно, да?

А.ОНОШКО: Очень глубоко.

С.ДОРЕНКО: Глубоко сказал. Глубоко сказал! Наши ожидания, что наши лидеры, медийные лидеры сколько-нибудь оправдают наши ожидания — это наша личная проблема. Ну, мы идиоты. Вот мы наделяем медийных лидеров какими-то качествами, сверхкачествами, мы придумываем им историю, мы придумываем им взгляды, убеждения, ещё что-то. Наверное, это просто по глупости. Но, может быть, мы в этом нуждаемся? Может быть, социум нуждается в подобных персонажах и наделении их какими-то сверхкачествами? Не знаю. «Процент наличия богатой гопоты меняется в веках?» Да, но не в веках меняется. Это Алексис меня спрашивает. Вы знаете, Алексис, наличие богатой гопоты в обществе меняется от страны к стране.

А.ОНОШКО: Но и в веках тоже. Я сейчас подумала исторически, когда первая гопота появилась. На самом деле, когда появились разночинцы и стали богатеть крестьяне, и так называемая аристократия при царской России — у них были свои правила и каноны веселья.

С.ДОРЕНКО: Например, расскажу вам про богатую гопоту. Прости, быстро перебью, потом ты продолжишь. Извини, пожалуйста.

А.ОНОШКО: Купцы.

С.ДОРЕНКО: Ну, у нас купцы жгли ассигнации, как вы знаете.

А.ОНОШКО: Да, считалось, что это вот такое среднее…

С.ДОРЕНКО: Купец должен был жечь ассигнации. Обязательно на празднике купец поднимал руки и поджигал ассигнации, то есть денежные знаки.

А.ОНОШКО: Приглашал цыган, медведей.

С.ДОРЕНКО: Да, цыгане, медведи. И это считалось всегда пошлостью и грязью. То есть эта грязь была свойственна…

А.ОНОШКО: Презиралось в основном.

С.ДОРЕНКО: Это презиралось людьми образованными, но это очень любилось простонародными нашими гражданами, нашими предками простонародными русскими, которые считали, что вот так и подобает вести себя богатому человеку. Цыгане, медведи, танцы на столах и поджигание ассигнаций — это обязательный элемент такого хамского праздника в наших широтах. Но я тебе скажу, что совсем недавно отрёкся король Испании в связи со слоновьим скандалом.

А.ОНОШКО: Да, охота там была.

С.ДОРЕНКО: В момент кризиса… Внимание! Я вам напомню, чтобы вы понимали, где гопоты меньше. Я вам скажу, что в Испании гопоты меньше, чем в России. В Испании гопоты меньше, чем в России, существенно. В Испании не так давно во время кризиса (кризис продолжается, там безработица среди молодёжи, как вы знаете) король Испании за свои деньги поехал в Африку, где купил лицензию на отстрел слона. Ну, там старые животные. Как вы знаете, старых животных убивают за большие деньги богатые охотники. Он купил лицензию на отстрел слона (в общем, это такое санитарное действие — за огромные деньги убивают уже находящегося при смерти слона, то есть старого), застрелил слона и сфотографировался около убитого слона — бивни, вот эта вся красота. Король Испании отрёкся от престола через некоторое время в связи с неутихающим скандалом в стране и резким падением рейтинга. Резкое падение рейтинга доверия и неутихающий скандал презрения, хотя он ничего не сделал. Он не брал ни у кого денег, он взял у себя деньги. У него довольно много недвижимости, какие-то дворцы. Значит, он взял у себя деньги, сам купил путёвку, сам купил лицензию на отстрел…

А.ОНОШКО: Ну, короли всё-таки содержатся народом в каком-то смысле.

С.ДОРЕНКО: Ну, в известном смысле, да. Хорошо, неважно на самом деле. Он взял средства, которые и так должен был потратить на себя.

А.ОНОШКО: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Купил лицензию, всё сделал легально, всё открыто, сфотографировался открыто, это действительно вид досуга. Но испанцы сочли…

А.ОНОШКО: Что это неприлично.

С.ДОРЕНКО: …что неприлично тратить столь большие деньги. Неприлично — вот что сочли испанцы. Король отрёкся от престола в пользу князя Астурийского… принца Астурийского.

А.ОНОШКО: А нам не хватает аскетов в элитах, правда?

С.ДОРЕНКО: Нынешний принц Астурийский… в смысле нынешний король — это бывший принц Астурийский, как вы знаете, который был наследником престола. Лётчик, кстати, военный лётчик.

А.ОНОШКО: Вы знаете хоть одного аскета в нашей власти? Нам же не хватает такого образа? Это абсолютно вакантная, пустая ниша, которая ещё не заполнена. Насколько был бы популярен такой человек во власти — аскет, который декларативно, тоже в каком-то смысле с гордыней, но представляет собственную абсолютную непринадлежность ни к каким… ни владение ничем, ни вот эти гуляния, которые периодически выплёскиваются.

С.ДОРЕНКО: Юрий Николаевич! Мне кажется, Юрий Николаевич очень важно как-то развернёт нашу беседу. Юрий Николаевич, здравствуйте. Вы от народа, пожалуйста. Что же народ?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Высоцкий был зрелым человеком, когда свою писал, а на вечеринке участвовала молодёжь, как я подозреваю. Здесь должна работать моя теория, которая гласит: до 50 лет человек не должен иметь денег, водительского удостоверения, права на ношение и хранение оружия и не употреблять алкоголь.

С.ДОРЕНКО: Понятно, спасибо. «Появился YouTube, и процент не меняется…» Что «появился YouTube»? А! «Появился YouTube, и это отличает нас от какого-нибудь XVII или XVIII века», — говорит Алексей. Спасибо, Алексей. Да, наверное. Появился интернет, и это нас отличает.

Вы знаете, что такое интернет? Я напомню вам Теда Тёрнера, который в начале девяностых восклицал постоянно «Global Village! Global Village!» в связи с CNN. Он говорил: «Я строю глобальную деревню». В 1993-м, я помню, он восклицал это, в 1992-м — Тед Тёрнер, хозяин и основатель CNN. Глобальная деревня. Вот что такое интернет? Это глобальная деревня — без CNN и не с CNN, а гораздо более глобальная деревня. Это деревня, в которой мы переживаем всё вместе. Для нас нет чужих тем, чужих областей, чужих людей. Всё вместе. У всей глобальной деревни всё вместе. И это хорошо.

А.ОНОШКО: Конечно.

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Меня зовут Олег. По поводу футболистов слово можно сказать?

С.ДОРЕНКО: Да-да. Вы уже говорите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что они вели себя вполне адекватно, потому что так как они играют, так они себя и ведут. Они как раз и являются вот этой гопотой, как вы правильно сказали.

С.ДОРЕНКО: То есть они адекватны собственному месту в социуме? Они позорные люди, поэтому как позорные люди они ведут себя позорно, вот и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что идеал этого общества — это как раз, по-моему, эта гопота и есть.

С.ДОРЕНКО: То есть они адекватны позорному месту, будучи позорными людьми, как полагает наш слушатель, если я правильно вас понял и истолковал. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей и Дарья, здравствуйте. Андрей, 80-й.

С.ДОРЕНКО: Может быть, Настя? Ну, неважно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, что мне подумалось? И я думаю, Сергей Леонидович, вы меня вовсе не опровергнете, а наоборот — поддержите.

С.ДОРЕНКО: Просто Сергей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если бы, не дай бог, не к ночи будет помянуто, мы бы выиграли этот чемпионат… Вы меня простите, я просто в футбольной терминологии не очень силён. Если бы, не дай бог, мы выиграли это соревнование или оказались бы четвёртыми, третьими, то согласитесь, что на эту маленькую пьянку с 500 бутылками шампанского подумали: ну, развлекаются ребята. То есть оценочный критерий этого поступка зависел бы, скорее всего, вовсе не от понятий «гопота», «не гопота», а просто от понятий — сделали ли они работу свою или не сделали.

С.ДОРЕНКО: Андрей, давайте так: круг осуждающих сузился бы. Вы абсолютно правы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Намного.

С.ДОРЕНКО: Намного — может быть, в десятки раз. Потому что осуждали бы уже дальше эстеты — люди, которые наделены чувством прекрасного и омерзительного. Всё равно бы осуждали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я помню, Гиляровский в одном из своих рассказов описывал российского купчину. Ну, какая-то там у них ситуация: ввалился пьяный купчина, немедленно вытер руку о свой пиджак и тут же заснул. То есть не было никакого там порицания, что вот купчина был неправ и вёл себя по-хамски в общественном месте, в поезде каком-то. То есть опять же, говорю, оценочное суждение больше будет зависеть от того, грубо говоря, как была выполнена их задача, согласно которой они присутствуют в медийном пространстве.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Если бы отработали ту работу, которую мы от них ожидали, то число осуждающих снизилось бы в десятки раз, я считаю. Я бы всё равно их презирал, но число людей, которые сказали бы «ну ладно, пусть гуляют, заслужили», было бы велико, вы правы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы вообще проводили голосование у вас на радиостанции, кстати, по поводу поступка фээсбэшников. В принципе, круг осуждающих…

С.ДОРЕНКО: Нет, наоборот — я их хвалил. Посмотрите мой видос последний. Я их хвалю. Так, вышла шестая серия Preacher («Проповедника»), вот мне пишут. Спасибо большое, сегодня же и посмотрю. 9:30. Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Слушай, Роспотребнадзор… Ты читала их или нет? Роспотребнадзор тебе вчера надлежало изучить.

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Он публиковал рекомендации для средств массовой информации, которые касаются освещения самоубийств.

А.ОНОШКО: Ну, были же раньше подготовительные статьи, и там относительно этих статей ничего нового не появилось. То есть — кто-то сделал что-то.

С.ДОРЕНКО: А теперь, если было самоубийство, то самого слова даже следует избегать, да?

А.ОНОШКО: Ну…

С.ДОРЕНКО: «Кое-где, ну, сами знаете», — вот как-то так, да?

А.ОНОШКО: «Того».

С.ДОРЕНКО: Нет, «того» нельзя, потому что это намёк.

А.ОНОШКО: Ах, теперь и намёками нельзя разговаривать? Вот это, кстати, новое.

С.ДОРЕНКО: Хотя «ну, сами знаете» — это тоже намёк.

А.ОНОШКО: Эзопов язык нужен какой-то новый.

С.ДОРЕНКО: «По мнению чиновников, следование рекомендациям поможет минимизировать вред, который наносят публикации СМИ о суицидах, “не приводя к отказу от освещения проблемы самоубийств в целом”. Документ размещён на сайте ведомства». Я вас не буду утруждать, я уже журналистские пересказы как бы читаю.

«В своих рекомендациях Роспотребнадзор, в частности, советует СМИ избегать помещения материалов о суициде на первые полосы изданий». Вот как мы с тобой, видишь, в 9:39 сейчас говорим, а могли бы в 8:39 или в 8:36, но это была бы первая полоса, а теперь это у нас в серединочке где-то упрятано, рядом с объявлениями о массаже. Хорошо.

Значит, дальше: «Не ставить более одного новостного сообщения о самоубийстве». Ну, например, пять человек покончили с собой. Например, Х, Y или А, Б, В, Г, Д — пять человек покончили. Мы такие говорим просто про А, а Б, В, Г, Д не упоминаются.

А.ОНОШКО: «Ну, похоже, что ещё кто-то, но мы не знаем».

С.ДОРЕНКО: А! Ха-ха. «Похоже, что… А мы не знаем. Нет. Но не сегодня». Дальше: «Не делать подборку статей похожей тематики в конце».

А.ОНОШКО: Это точно сложно для тех сайтов, у которых автоматическая подборка.

С.ДОРЕНКО: Слушай, скажи, пожалуйста, у меня вот дурацкий вопрос. А если в Америке…

А.ОНОШКО: Если в Америке, то можно.

С.ДОРЕНКО: …возмущённый американским империализмом — бесцеремонным, гадким, неумным американским империализмом! — человек сделал публикацию, то можно же давать? Можно. Сказать: «В Нью-Йорке выбросился из окна…»

А.ОНОШКО: «Не блещет солнце на куполе Капитолия».

С.ДОРЕНКО: «Когда труп оказался на асфальте, из него лилась пена…»

А.ОНОШКО: На уровне 28-го этажа.

С.ДОРЕНКО: «Из него лилась пена, окровавленные куски…» Чего? Я не помню.

А.ОНОШКО: Нет, ботинки соскочили.

С.ДОРЕНКО: Да. «С него соскочили ботинки и из штанин текли физиологические какие-то вещи неприятные».

А.ОНОШКО: Можно, вы думаете?

С.ДОРЕНКО: Да, можно. Мне кажется, что можно. Я почти уверен.

А.ОНОШКО: Или вот эти японские министры время от времени…

С.ДОРЕНКО: О, это вообще просто! «Японские министры порезали друг друга и себя!»

А.ОНОШКО: Да не порезали! Они сами себя обычно…

С.ДОРЕНКО: «Сами закололи, зарезали, вывалили кишки на поднос и с этим подносом подошли к начальнику! Вот к чему приводит жизнь вне России. А в России так не бывает!»

А.ОНОШКО: И всё это было очень красиво.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, иностранцев можно изобличать. Я точно не знаю. Значит, смотрите… Я с опасением отношусь к тому, что я сказал. Нужно получить разъяснения Роспотребнадзора.

А.ОНОШКО: Ну, это приведёт, Сергей, к тому, что никто не будет писать, согласитесь, потому что мы не будем писать о самоубийствах вообще, на всякий случай, да? Мы же не хотим, чтобы нас закрыли? Или как?

С.ДОРЕНКО: Значит, дальше. Мы не должны делать подборку. «Размещать публикации о самоубийствах советуют в разделе “Происшествия”».

А.ОНОШКО: А раньше где?

С.ДОРЕНКО: А я не знаю.

А.ОНОШКО: «Экономика», «Здоровье»?

С.ДОРЕНКО: «На него наехала лошадь». Помнишь про Остапа Бендера? «Пострадавший отделался лёгким испугом». Например, мы пишем: «Человек совершил самоубийство. Пострадавший отделался лёгким испугом». И всё. А?

А.ОНОШКО: Непосредственно перед актом смерти.

С.ДОРЕНКО: «Журналистам рекомендуется описывать любой случай самоубийства как можно лаконичнее». Коротко, лаконично.

А.ОНОШКО: Как Шкловский.

С.ДОРЕНКО: Лаконично. Лаконика.

А.ОНОШКО: Предложения из двух-трёх слов, без глаголов.

С.ДОРЕНКО: Должен быть язык лаконический. Знаешь, как я бы описал самоубийство?

А.ОНОШКО: Как?

С.ДОРЕНКО: Ну, например — Х. Лаконично, я сейчас предлагаю лаконику. «Х был». И всё.

А.ОНОШКО: В советское время же, помните, вы лучше меня знаете, там были формулы!

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что в Спарте я бы получил какой-то приз за лаконизм, мне кажется.

А.ОНОШКО: Помните? Вы же должны знать, что в советское время были клише. Например, если умер после болезни…

С.ДОРЕНКО: Почему я должен знать? Откуда я должен знать? Ты что, меня стариком представляешь здесь перед слушателями?!

А.ОНОШКО: Почему сразу стариком?

С.ДОРЕНКО: Я ничего не знаю про Советский Союз! Я ещё не родился!

А.ОНОШКО: Ну, может быть, тогда вы слышали от старожилов? «Безвременно ушёл из жизни» — это что-то одно означало. Там были какие-то клише. Или «оставил этот свет»… Нет, «оставил этот свет» — такого не было. Там было «в результате болезни». А именно когда самоубийство, если кто-то из известных людей, то там была какая-то формула — вроде «безвременно покинул этот свет» или как-то так. Вы такого не слышали, не помните? Мне родители в детстве рассказывали.

С.ДОРЕНКО: Серьёзно?

А.ОНОШКО: Да. Они меня учили распознавать в новостях, каким видом смерти помер какой-нибудь функционер.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

А.ОНОШКО: Может быть, наши слушатели помнят. В общем, мне кажется, стоит перейти…

С.ДОРЕНКО: Конечно, были какие-то специальные формулы, я соглашусь.

А.ОНОШКО: А можно ещё говорит «ну как поплавали?», и не «самоубийство», а «несчастный случай».

С.ДОРЕНКО: Нет, какие-то были формулы, да. «Спокойно спи, наш незабвенный! Замкнулся круг, мой милый друг. Всё в этом мире бренно…»

А.ОНОШКО: Какой вы жестокий, Сергей! Ужас! Может быть, кто-то нас слушает сейчас и думает о том, чтобы… А мы!

С.ДОРЕНКО: Генделев написал Шварцеру (Генделев — поэт из Иерусалима, но он петербургской школы) надпись на камне, эпитафию такую… Как же там? «Иди, прохожий! На хрена такие нам шварцера?» Ну, там другое слово было, неважно. «Ступай прохожий! На хрена нужны такие шварцера?» — про Шварцера Аркадия Михайлович, который приходил к нам в студию. Знаешь? Очень смешно. Нет, кому смешно? Шварцеру смешно?

А.ОНОШКО: «Безвременная кончина» — это может считаться?

С.ДОРЕНКО: Подожди! Секундочку… Дальше.

А.ОНОШКО: «Своевременная кончина».

С.ДОРЕНКО: Ну подожди! «В своих рекомендациях избегать помещения…» Дальше: «Журналистам рекомендуется как можно лаконичнее…» Я уже сказал: «Х был». Это самое лаконичное — «был», и всё. «…Ограничивая информацию о происшествии общими данными». А общие данные — это какие? Размер обуви.

А.ОНОШКО: Рост, вест, цвет глаз.

С.ДОРЕНКО: «Х был. Размер обуви — 44-й». Всё, это общие данные.

А.ОНОШКО: Ботинок… Ладно.

С.ДОРЕНКО: «…Избегая подробностей о личности самоубийц». Личности у него не было. «У девочки нет имени». Правильно?

А.ОНОШКО: Девочка как девочка была, обычная совершенно.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. «У девочки нет имени». No name girl. «…Их жизни и других деталей», — как они жили. Например, нельзя говорить, что они получали пятёрки, сплошь были хорошими людьми, «коллектив скорбит»…

А.ОНОШКО: Или не получали лекарства обезболивающие.

С.ДОРЕНКО: Ничего такого нельзя говорить! Не скорбит коллектив, всем нас… наплевать! Простите, я не ругаюсь. «Всем наплевать» надо говорить. «Коллектив не скорбит, всем наплевать, всех интересует размер обуви — 44-й». Всё, больше ничего. «…И других деталей, которые могут способствовать идентификации читателей с ними». А, чтобы читатель не мог себя идентифицировать с подобными людьми.

А.ОНОШКО: Сам себя.

С.ДОРЕНКО: «Подобные люди — отребья человечества», — надо просто говорить сразу. Надо говорить: «Читатель! Ты человек достойный! Ты никогда подобного не совершишь! А это — отребья, маргиналы, позорные, какие-то стыдные негодяи!» И всё. Правильно? Надо их ругать, мне кажется. Нет?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: «Также рекомендуется не публиковать фотографии жертв и мест преступления, использовать в заголовках слова “суицид” и “самоубийство”…» А, не использовать «суицид» и «самоубийство».

А.ОНОШКО: Нет, не использовать.

С.ДОРЕНКО: Не использовать. А что надо говорить?

А.ОНОШКО: «Безвременная кончина постигла».

С.ДОРЕНКО: А «крыша» можно говорить? «Безвременно шагнул с крыши, он оступился».

А.ОНОШКО: Но у него нет возможности исправиться.

С.ДОРЕНКО: «Наш современник оступился. Будучи человеком моральным и не похожим на вас, дорогой читатель, современник оступился. Какой подонок!»

А.ОНОШКО: Делая селфи.

С.ДОРЕНКО: Дальше: «Вместо этих выражений в текстах рекомендуется применять оборот “умерший вследствие самоубийства”». А, «умершие вследствие самоубийства». Самоубийство само по себе, а он сам по себе. Дальше: «успешно завершил акт» нельзя говорить, а надо говорить «не удалось завершить». «…“Смерть в результате самоубийства” и “попытка самоубийства, не закончившаяся смертью”, считают в Роспотребнадзоре».

А.ОНОШКО: «Неуспешная попытка». Ведь на самом деле, если бы…

С.ДОРЕНКО: Нельзя описывать суицид как реакцию (закономерную) на «ухудшение условий жизни общества». Нельзя описывать так. «Журналистам следует избегать “сенсационности и излишней эмоциональности”». Я говорил, «всем плевать» надо писать.

А.ОНОШКО: Наоборот, надо высмеивать — «они ничего не понимают», потому что люди, которые склонны…

С.ДОРЕНКО: Нет, подожди, мать, твоё дело — исполнять. Ты не должна… Мы с тобой говорили уже о том, что нужно высмеивать, но Роспотребнадзор считает иначе. Твоё дело, дорогая, — именно конкретно следовать указаниям. Пожалуйста, я тебя очень прошу, ты должна быть законопослушной наконец хоть раз.

А.ОНОШКО: Я и есть.

С.ДОРЕНКО: Ты должна сначала, предваряя статью, например, если ты пишешь статью о самоубийстве: «Всем плевать, но Х был». Всё, и больше ничего.

А.ОНОШКО: «У него был рак, у него не было лекарств, никто не мог ему их достать, но всем плевать».

С.ДОРЕНКО: Аплодисменты! Настю ведут в тюрьму! Настю ведут в тюрьму! Настю ведут в тюрьму! Передать тебе кусочек сала в тюрьму, нет? Настя, ты дала сейчас обстоятельства жизни. Настёна, обстоятельств жизни нельзя давать!

А.ОНОШКО: Но я же сказала, что всем плевать.

С.ДОРЕНКО: Нельзя обстоятельств жизни никаких.

А.ОНОШКО: А!..

С.ДОРЕНКО: «Покойный по-настоящему не жил».

А.ОНОШКО: Нет, «пожил, нечего сожалеть».

С.ДОРЕНКО: «Покойный пожил и даже зажился, уже пора на саночки». Нет, нельзя так, нельзя, ни в коем случае! «Суицид советуют не описывать…» Дальше: «Нельзя представлять суицид как мужественный, героический или романтический поступок, отметили в ведомстве». Мы всегда с Настей представляли как трусливый и паскудный поступок. Постыдный, паскудный, трусливый поступок, мы всегда считали.

А.ОНОШКО: Я бы сказала — идиотский.

С.ДОРЕНКО: Идиотский абсолютно. «Нельзя приводить примеры самоубийств известных людей и избегать сообщений о поиске виновных в случившемся».

А.ОНОШКО: Чего нельзя?

С.ДОРЕНКО: Известных людей. Известные люди никогда не оканчивают жизнь самоубийство. Никогда! Известные люди ухо себе отрезали, делали что хочешь, понимаешь, но никогда не оканчивали жизнь самоубийством. Были большие жизнелюбы эти известные люди! Они были полны витальности, и трескались у них хари оттого, что они жили счастливую свою жизнь! Понятно?

А.ОНОШКО: Но поступок-то идиотский?

С.ДОРЕНКО: Поступок идиотский, но они никогда этого не делали. Великие люди не были идиотами, конечно. И не говорить, что искали виновных потом, потому что это способ типа наказания виновных для идиотов.

А.ОНОШКО: А! Вот он хочет кого-то наказать — и: «Дай-ка я себя…», — и накажут наконец.

С.ДОРЕНКО: Никто не виновен! «Виновным дали медаль», — вот как надо говорить, чтобы действительно…

А.ОНОШКО: Повысили в должности.

С.ДОРЕНКО: «Ведомство предложило публиковать истории о том, как людям удалось справиться с трудностями жизни и избежать самоубийства». А этого не надо делать, ведомство! Ведомство, дайте поспорить! Ну не надо!

А.ОНОШКО: Это как излечение от рака.

С.ДОРЕНКО: Вообще не надо об этом говорить. Вообще! Кто избежал — тот молодец. У нас 145 миллионов избежали самоубийства — и что, про каждого рассказывать? Я не понимаю. А? Ну зачем?

А.ОНОШКО: И мы сегодня избежали, а могли бы…

С.ДОРЕНКО: Мы избежали. «При этом СМИ рекомендуется информировать читателей о местных ресурсах психологической помощи, в том числе телефонах доверия». «Всем плевать, но Х умер в результате самоубийства, не… — а “не дозвонившись” нельзя, — будучи идиотом, не позвонившим на телефон доверия», — и далее следуют номера. Правильно? Вот как-то так. Дальше: «Подобные руководства для специалистов СМИ…» Но мы-то не специалисты СМИ. Ты кто по образованию?

А.ОНОШКО: Ой! Дипломант и конкурсант.

С.ДОРЕНКО: Ну скажи.

А.ОНОШКО: Специалист-международник.

С.ДОРЕНКО: Она международник — Настя. Значит, её надо гнать из СМИ, мне кажется. Первое. Роспотребнадзор, вы когда-нибудь ограничите приход в СМИ всевозможных левых жуликов, проходимцев и так далее, как Оношко и Доренко? Понимаете, в чём дело? Настя дипломат, специалист-международник МГИМО. Кто её пустил в СМИ? Можно дать приказ охране гнать тебя поганой метлой? Настя, какой позор, что тебя пускают! Я не знаю, надо список дать туда и изъять у тебя удостоверение. Это первое.

Я — три лингвистических диплома: преподаватель русского как иностранного, переводчик с испанского языка, переводчик с португальского языка. Таким образом, у меня три диплома о высшем образовании. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Специалист у меня, по пять лет, по шесть лет. На самом деле я учился шесть. Ну, неважно. Три диплома, слышишь? Гнать в шею! Специалисты СМИ должны быть настоящие, специальные, отструганные, с головой квадратной, которая поступает напрямую из Роспотребнадзора. Роспотребнадзор должен специально делать людей с квадратной головой, которые будут работать в СМИ, а всех остальных гнать в шею!

Так, секундочку. Но мы никогда не рассказываем ни о каких самоубийствах. А? Секундочку. «…Содержащие запрещённую информацию, в чёрный список». Нас надо внести в чёрный список. А за что? Мы ничего не говорили.

А.ОНОШКО: Нет, ничего не говорили.

С.ДОРЕНКО: Слышишь, какой-то чёрный список будет. Мы ничего не сказали, мы ничего ни разу не сказали. Нет, уже внесли в чёрный список. Господи помилуй! Ты уже там, Настя.

А.ОНОШКО: Ну нет. А почему?

С.ДОРЕНКО: Ещё нет?

А.ОНОШКО: Нет. Я вообще не думаю о них, как это…

С.ДОРЕНКО: Как это ни прискорбно.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: На самом деле я тоже. То есть я настолько мало думаю о самоубийствах. Я считаю, что просто слово «идиот» — самое подходящее. Я считаю, что самоубийцы — идиоты. А также люди с мыслями о самоубийстве — идиоты. А также люди, говорящие на эту тему, — тоже идиоты. Смакующие эту тему — в общем, идиоты. Это такая специальная разновидность людей, которые идиоты.

А.ОНОШКО: Но у нас есть статистика по детским самоубийствам, которых очень много, в мире один из самых высоких показателей. И что нам с этим делать?

С.ДОРЕНКО: В России?

А.ОНОШКО: Да. А если бы мы были властями, что бы мы с вами делали?

С.ДОРЕНКО: Запретить об этом говорить.

А.ОНОШКО: Мы запрещаем в СМИ об этом говорить, ставим эксперимент и смотрим, что будет что со статистикой, правильно?

С.ДОРЕНКО: А! Вот это интересно. То есть надо посчитать, что будет со статистикой.

А.ОНОШКО: Например, она не изменится или изменится в большую сторону.

С.ДОРЕНКО: Тогда наоборот — начать говорить, побольше говорить. Надо думать. Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. В общем-то, журналисты малограмотные. Вы трижды филолог Советского Союза, а вот 7 июня в «Московском комсомольце» была напечатана за авторством доцента кафедры журналистики… Ну, фамилию я не сильно помню.

С.ДОРЕНКО: Не надо. Ни одна из этих фамилий не известна даже 15 человекам. Все преподаватели журналистики в России — неудачники, лузеры, абсолютно бездарные люди, понимаете, поэтому-то они и преподают. Никто бы их не пустил преподавать, если бы они хоть что-нибудь знали про журналистику. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Николай, Москва. Каламбур: чем больше самоубийств, тем меньше самоубийств.

С.ДОРЕНКО: Да. Слушайте, ну хорошо, а если мы не будем о них говорить, перейдём от каламбура к документу? У нас есть документ, это Роспотребнадзор. Если не говорить и проверить, подействует ли это или нет? Может быть, правда подействует, и это благая какая-то инициатива. Надо просто проверить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А я не думаю, что это подействует — в связи с тем, что человек, мне кажется, приходит к этому действию сознательно и очень долго обдумывая. Либо, наоборот, это происходит моментально, то есть эмоции захлёстывают.

С.ДОРЕНКО: Но как СМИ могут? Позвоните, пожалуйста, психологи и… Кто ещё? И психологи. Психологи и психологи, пожалуйста. Ну, я не смею дождаться психиатра. Может быть, психиатр позвонит. Позвоните, пожалуйста, и скажите мне, насколько СМИ влияют на подобные вещи. Вот Полковник звонит, он следователь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей и Настя, здравствуйте. Здравия желаю!

С.ДОРЕНКО: Товарищ следователь, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, во-первых, не говорить о проблеме — это не значит, что эта проблема уменьшится. Согласитесь?

С.ДОРЕНКО: Необязательно. Мне кажется, что некоторые проблемы могут уменьшиться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Сергей, смотрите, когда у нас, условно говоря, существуют некие, скажем так, предпосылки для того, чтобы люди начинали маяться — ну, допустим, уровень жизни падает, перспективы не видят…

С.ДОРЕНКО: Нет. Смотрите, мне кажется, Роспотребнадзор о чём думает? Что мы занимаемся некоей самовозгонкой. Если постоянно о чём-то говорить… Понимаете, есть какое-то слово. Вот вы, например, боитесь мышей, предположим. Если я постоянно буду говорить «мыши», «мыши», «мыши», вы в конечном итоге, входя в любое помещение, начнёте озираться, припадать как-то на ногу смешно и так далее. Понимаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, если вы, простите, Роспотребнадзор или какой-то государственный орган, может быть, лучше вы мне пару-тройку мышеловок поставите и так далее, то есть создадите мне условия, чтобы этих мышей было меньше?

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. Но я думаю…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Простите. Наш потребнадзор, как и все наши государственные органы, в том числе и Дума, не к ночи будь помянута, — они занимаются тем, что плодят огромное количество всяких инструкций.

С.ДОРЕНКО: Нет, запретов, конкретно запретов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да, именно запреты, правила поведения. В основном запреты, конечно, как сейчас — «не говорить о…». Но, простите, если мы не будем говорить о… Или как сейчас собираются восстановить статью 190-прим., которая была при Советском Союзе, «Распространение клеветнических измышлений».

С.ДОРЕНКО: Ну, например.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть не будем говорить о…, но лучше-то от этого не станет, если мы не будем говорить о…

С.ДОРЕНКО: Лучше вообще не говорить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да. Тогда, извините, пожалуйста, а чем мы будем отличаться от…

С.ДОРЕНКО: Холодильника.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …героев Оруэлла?

С.ДОРЕНКО: Ничем. Мне кажется, всё-таки благие мысли Роспотребнадзора заключаются в том, что они не хотят искусственной возгонки темы, вот они боятся.

А.ОНОШКО: Ну да, чтобы не было юного Вертера.

С.ДОРЕНКО: Ну и всё. Они не хотят. Вот более или менее понятно. И Настина инициатива, мне кажется, в высшей степени разумной. Настя предложила следующее: попробовать год, например, не говорить, вообще не говорить ни об одном самоубийце. Пожалуйста, пусть они гроздьями падают. Нельзя пройти по тротуару, мы переступаем через них постоянно, чертыхаясь, нельзя проехать на коляске детской, нельзя проехать на инвалидной коляске, невозможно припарковаться…

А.ОНОШКО: Нет, надо молча так перемигиваться.

С.ДОРЕНКО: Всюду лежат эти клиенты, а мы ни слова не говорим год. А потом сравниваем статистику. Вот это очень здравая мысль. Сравниваем статистику, говорим: «Так! Вот мы помолчали — и стало что?» Ага, подействовало — и мы такие: «О, это прекрасно!» И мы продолжаем этот опыт. Или, например, не подействовало, то есть статистика не подчиняется этому. То есть надо как-то изучить, правильно ли мы молчим.

А.ОНОШКО: В правильном ли направлении мы молчим.

С.ДОРЕНКО: В правильном ли направлении мы молчим.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: С пять до семи по циферблату на внутреннем МКАДе внизу — раз. Потом выезд… Это откуда у меня? Из Лесного Городка, из Одинцова. Вот здесь, где Минка съезжается с Одинцовым, совсем плохо почти до МКАДа, до Немчиновки точно проблемы. Дальше. Перед Волоколамкой, как всегда, на внешнем МКАДе проблемы. Стоит от первого до второго «Шереметьева» Ленинградка, а потом начинает ехать. Перед Осташкой, тоже на внешнем МКАДе, проблемы.

Теперь переходим внутрь. Третье транспортное кольцо едет на востоке, а больше нигде не едет. Восток Третьего транспортного кольца — более или менее. На Садовом кольце плохо, но там из-за ремонтов плохо. На Бульварном кольце, если позволите, отвратительно. Если позволите, кольцо площадей — Театральная, Боровицкая площадь, Лубянка, вот это кольцо — омерзительно. Очень хорошо. И Якиманка стоит, как ей и положено. Как вы знаете, там… «Чё стоим?» — пишет человек. Движемся от прекрасного к ещё более прекрасному. Там реконструкция, поэтому все и стоят. Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 7 минут. Среда, 6 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва!» Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая это программы. Здравствуйте, Настя.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко.

С.ДОРЕНКО: Слушай, Настя, у меня есть несколько зарисовок о русской жизни, но прежде всего — доллар. Доллар — одна из главных доминант русской жизни, правда же?

А.ОНОШКО: А он укрепляется, я так могу предположить, да?

С.ДОРЕНКО: Должен бы. Мы ждём от него этого. Ну, сейчас посмотрим. 64,56. Ты видишь? Но мы вчера видели его на 64,18 с тобой в это время, как ты помнишь, а позавчера мы его видели на 63,85–63,88. Сейчас 64,50. Ну да, доллар укрепляется, но так, не очень сильно. 48,03 — проседает нефтюшка. Нефтюшка! И 1,1059 — вот это важно. Отошёл от 1,1130 где-то, мы видели вчера его. 1,1059 — доллар укрепляется к евро. То, что он укрепляется к рублю, на самом деле никого не интересует, как ты понимаешь.

А.ОНОШКО: Но ведь евро и доллар идут на паритет, и это было объявлено давно. Так что тут удивляться? Однажды они сравняются.

С.ДОРЕНКО: Нет, это было объявлено настолько давно, что это уже неинтересно и неактуально. Это настолько было давно!

А.ОНОШКО: Нет, надо мыслить по-китайски: оно было сказано и оно произойдёт, только не сейчас, а через пять лет.

С.ДОРЕНКО: Рано или поздно произойдёт всё. Пока фунт чуть ли не… Ну, 1,30 — до паритета, конечно, далеко. Фунт падает!

А.ОНОШКО: Ослаб бедняжка! А сколько к рублю? Я помню, было удобно: 1 фунт — 100 рублей. Я плакала горючими слезами, потому что получалось, что миллион рублей — это всего 10 тысяч фунтов, всего-навсего, наш огромный миллион.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. Не переживай, пожалуйста, так сильно. Не надо себя корить, ты не виновата, Настя. В правительстве работают другие люди. Не кори себя! Радуйся, радуйся, радуйся!

Слушай, мне говорят… какие-то истории из жизни присылают сейчас люди, из Владивостока, например. Вот «Коммерсант» пишет.

А.ОНОШКО: Про что?

С.ДОРЕНКО: Вот смотри: «В минувшее воскресенье…» Сейчас же не воскресенье никакое, а уже среда. «В минувшее воскресенье на притоке Амура, — ну, оттуда долго идут новости потому что, — в Еврейской автономной области…», — это очень красивые и живописные места. Еврейская автономная область — красивейшая тайга.

А.ОНОШКО: А евреи там ничего не сделали, интересно?

С.ДОРЕНКО: Нет, евреи там вообще ничего не сделали. Там десять евреев, их постоянно ставят главными, чтобы как-то… Ну, это нелепость, неважно.

А.ОНОШКО: Жалко.

С.ДОРЕНКО: Но это очень красиво и прекрасно, там природа шикарная, там тигры бродят. «В минувшее воскресенье на притоке Амура в Еврейской автономной области произошёл конфликт между местным торговцем, который собирался порыбачить, — он приехал порыбачить, — и группой из отдыхавших на пляже семей сотрудников полиции». То есть были полицейские с семьями.

А.ОНОШКО: А это же противоречия — купания и рыбалка.

С.ДОРЕНКО: Да. «Он заподозрил, что они украли его лодку, — предприниматель, — и расстрелял их из гладкоствольного пятизарядного охотничьего ружья Один из полицейских в тяжёлом состоянии, другой — средней тяжести, их знакомый убит». То есть было трое мужчин: один из них убит, один — в тяжёлом, один — в средней тяжести. Вот пожалуйста. Тунгуска — левый приток…

А.ОНОШКО: Но лодку-то нашли?

С.ДОРЕНКО: Кого?

А.ОНОШКО: Лодку нашли?

С.ДОРЕНКО: Семья должна унаследовать лодку, потому что он сам застрелился впоследствии.

А.ОНОШКО: Он застрелился?

С.ДОРЕНКО: Да, он стрелял в троих мужчин, а потом сам себя застрелил от горя и ощущения безвыходности. Раз лодки нет…

А.ОНОШКО: Можем ли мы об этом рассказывать?

С.ДОРЕНКО: Нет, нельзя. Но это не было самоубийство, он пристрелился.

А.ОНОШКО: Как не было?

С.ДОРЕНКО: Он пристрелился.

А.ОНОШКО: Это было логическое завершение всей этой сцены.

С.ДОРЕНКО: Конечно. «Там отдыхали три семьи…» Вот послушай меня, попытайся визуализировать это.

А.ОНОШКО: Я уже.

С.ДОРЕНКО: Задействуй затылочные доли мозга, ладно? «Там отдыхали три семьи, — представь себе три семьи. — В женщин и детей пули не попали, — ну, потому что он не наставлял на них ружьё, и пули не дуры, они не попали. — Погиб 26-летний мужчина, приятель сотрудников полиции, — который вдобавок не был сотрудником полиции. — Сами сотрудники полиции получили тяжёлые ранения. Стрелку предложили сдаться…» Нет, прибыли другие сотрудники полиции.

А.ОНОШКО: Уже в форме.

С.ДОРЕНКО: Уже новые, да.

А.ОНОШКО: Нет, он же не знал, что эти…

С.ДОРЕНКО: «Они предложили стрелку сдаться, но он покончил жизнь самоубийством». А, вот! Завершил жизнь…

А.ОНОШКО: Предусмотрительно.

С.ДОРЕНКО: Нет, он «завершил жизнь в результате самоубийства», как нам предлагают сказать. Оружие было пятизарядное гладкоствольное. Ну, это жизнь. «Пострадавших полицейских сразу доставили в Хабаровск». Почему-то из Еврейской автономной области везли в Хабаровск.

А.ОНОШКО: Ну, у них медицина там… Они сами виноваты, они не выстроили там такую систему, как в Израиле.

С.ДОРЕНКО: Не выстроили? Ну и хорошо. Вот я тебе рассказываю просто некую жизнь.

А.ОНОШКО: Судьба лодки неизвестна?

С.ДОРЕНКО: Да, он стрелял из-за лодки, но журналисты (обратите внимание на журналистов, на пишущих об этом журналистов) так и не выяснили судьбу лодку! Вот если бы об этом писала Настя Оношко…

А.ОНОШКО: А как же рыба?

С.ДОРЕНКО: А улов куда был дет?

А.ОНОШКО: Да!

С.ДОРЕНКО: Он же что-то успел поймать.

А.ОНОШКО: Было ли что-то поймано, опарыши были заготовлены, спиннинги…

С.ДОРЕНКО: Значит, может быть, улов украден? Может быть, там речь идёт о том, что выписавшиеся из больницы полицейские подпадут под суд за украденную рыбу? Сколько-то чебаков было украдено, сколько-то толстолобиков. Это всё серьёзно! Ну хорошо. Ну правда. Это наша жизнь, просто пойми ты.

Дальше. В Саратове… Просто хочешь жизни? Это жизнь. «В Саратове местные журналисты узнали о тяжелейшей ситуации, в которую попала ветеран труда Лариса Макарова и её 87-летняя мать». Ларисы Макаровой возраст не сообщается — может, её 20. Но матери — 87.

А.ОНОШКО: Мы предполагаем, что Ларисе Макаровой около 60.

С.ДОРЕНКО: Ну, что-нибудь в этом роде. Значит, смотрите. Они живут в двухэтажном доме. Лестница наконец рухнула — всё, полностью! Сначала лестница вышла из пазов каких-то, но они по ней продолжали ходить.

А.ОНОШКО: Ой!

С.ДОРЕНКО: Они продолжали ходить. Ну как же, дорогая моя? За молочком, за яичками, за хлебушком.

А.ОНОШКО: Как плохо дома без мужика.

С.ДОРЕНКО: Да. Да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: А мужик мог бы на верёвочной лестнице туда-сюда сновать?

А.ОНОШКО: Нет, мужик бы лежал и говорил «сделаю завтра».

С.ДОРЕНКО: Значит, в двухэтажном доме. Сначала лестница вышла из пазов (там в какие-то пазы она была вставлена), затем внутренний, вот этот главный столб кирпичный рухнул — и лестница рухнула совсем. Они сейчас выходят на втором этаже… У них лестничная площадка сохранилась. Они выходят на лестничную площадку…

А.ОНОШКО: И могут спрыгнуть?

С.ДОРЕНКО: Нет, на верёвочке выкидывают ведёрочко с деньгами каким-то добрым людям. Добрые люди берут деньги, бегут за хлебушком и им на верёвочке опять передают хлебушек.

А.ОНОШКО: А фотографии есть?

С.ДОРЕНКО: Ей кричат: «Лариса! Лариса!» Лариса выходит и говорит: «Да?» — «Вот купили хлебушка». И передают хлебушек на верёвочке в ведёрочке.

А.ОНОШКО: Так они и будут жить?

С.ДОРЕНКО: Конечно! Потому что было собрание жильцов, и им было сказано, что лестницу они должны строить сами. Они говорят: «Да, но это неприватизированное жильё, это муниципальное жильё». Им говорят: «Догадайтесь с трёх раз, кому нужна лестница?» — спрашивает их ЖЭК.

А.ОНОШКО: Это ещё в ту бытность, когда лестница была?

С.ДОРЕНКО: Сейчас! Нет, сейчас!

А.ОНОШКО: Или они разговоры ведут: эти на втором этаже сидят, а ЖЭК к ним приходит снизу?

С.ДОРЕНКО: Они живут уже неделю или две без лестницы вообще, а до этого несколько месяцев ходили по лестнице…

А.ОНОШКО: Ну, зачем им выходить? Пожилые люди часто затворничеством занимаются, потому что они боятся, и всё такое.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Простыть ещё можно. Значит, смотри. Жильцов собрали, но этих не собрали, потому что эти не могли прийти на собрание. Им говорят: «Вы догадайтесь с трёх раз, кому нужна лестница». Жильцы говорят: «Нам». ЖЭК говорит: «И? Теперь сделайте вывод: кто будет восстанавливать лестницу?» Жильцы говорят: «Мы не знаем». То есть тупят нахально против советской власти. Нахально идут против власти! Ты понимаешь?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот это надо подавить. Маме стало плохо…

А.ОНОШКО: Вы думаете, найдутся волонтёры, которые построят им горку какую-то или лестницу?

С.ДОРЕНКО: Вот смотри, 27 марта стало плохо маме, которой 87 лет, и она гипертоник.

А.ОНОШКО: «Скорая» приехала?

С.ДОРЕНКО: Надо было вызвать «скорую». Приехала «скорая» и говорят: «Мы не можем к вам добраться».

А.ОНОШКО: Как в страшном сне!

С.ДОРЕНКО: Призвали МЧС с лестницей, где какой-то герой, наверняка атлет какой-то, с огромными плечами, Настя, с невероятным прессом, кубиками…

А.ОНОШКО: Поднял доктора и поставил его на окно, или что?

С.ДОРЕНКО: Нет. Вытащил маму из окна, вывел маму по пожарной лестнице.

А.ОНОШКО: А потом обратно её отправили?

С.ДОРЕНКО: Да, назад. А где ей спать? Извини, а где? Запихали назад в окно! Запихали назад, мать, в окно её. Что же, бросить её под подъездом, что ли, как собачку? Нехорошо. У неё же квартира есть. В квартиру!

А.ОНОШКО: Неприватизированная.

С.ДОРЕНКО: Укололи, гипертония, туда-сюда, сбили давление, посоветовали ей…

А.ОНОШКО: Свежим воздухом дышать.

С.ДОРЕНКО: Свежим воздухом, побольше гулять и так далее. И назад запихали в окно! Ну скажи, что это прелестно. Настя, скажи, что вот это прелестно по-настоящему. И это по-настоящему и есть наша жизнь.

Во «Внуково» задержали пассажира, утверждавшего, что у него взрывное устройство в самолёте. Ты слышала это?

А.ОНОШКО: А это он пошутил. Он, уже сидя в салоне, я так поняла, проходившей стюардессе сказал, что у него бомба.

С.ДОРЕНКО: «Да, и кстати, у меня бомба. Га-га-га! Ха-ха-ха!» — он сказал.

А.ОНОШКО: А он летел первый раз в жизни на самолёте, должен был лететь.

С.ДОРЕНКО: На «Победе» он летел, на аэрофлотовской «Победе».

А.ОНОШКО: В Анапу. С ребёнком, с женой.

С.ДОРЕНКО: В Анапу — в чудесное место, где тебя окружают сотни армянских нелегальных таксистов.

А.ОНОШКО: Он знал, что отдыха не будет всё равно никакого с ребёнком.

С.ДОРЕНКО: Прекрасная Анапа! Я помню Анапу.

А.ОНОШКО: Вы были в ней когда-то?

С.ДОРЕНКО: Я был в Анапе.

А.ОНОШКО: Я посмотрела в Google Street View Анапу и поняла, что не хочу.

С.ДОРЕНКО: Ты хочешь, чтобы я сказал, когда я был?

А.ОНОШКО: В каком году?

С.ДОРЕНКО: 20 марта четырнадцатого года, в пятницу, я был в Анапе.

А.ОНОШКО: Тысяча девятьсот?

С.ДОРЕНКО: Две тысячи четырнадцатого года.

А.ОНОШКО: Совсем недавно. И что же там?

С.ДОРЕНКО: 20 марта, в пятницу.

А.ОНОШКО: Один день? И вам этого хватило?

С.ДОРЕНКО: Я был в Анапе… Ну, я был в Анапе один час. Я вышел, меня подхватил Рафик-джан какой-то и повёз на переправу. Я ехал в Керчь через Анапу. Ты делаешь задумчивое лицо! Не старайся понять некоторых вещей, просто пропускай их через запятую.

А.ОНОШКО: А я по Google Street View там буквально позавчера путешествовала.

С.ДОРЕНКО: Час ехать до переправы, потом переправа — и ты в Керчи. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Для чего нам нужна Анапа? Для того, чтобы попасть в Керчь. Слушай, значит, он летел в Анапу (может быть, в Керчь, кстати говоря, может быть, он был наш человек) на «Победе». И уже когда сидел, уже был доволен, уже все пассажиры были на борту, он сообщил бортпроводнице, что у него…

А.ОНОШКО: Что у него есть ржака. «Сейчас будет ржака». (Смех.)

С.ДОРЕНКО: «У меня бомба», — он сказал.

А.ОНОШКО: После этого вывели всех людей, стали всё проверять и так далее.

С.ДОРЕНКО: Скажи, что мы особенные.

А.ОНОШКО: Нет, я думаю, что это общечеловеческое.

С.ДОРЕНКО: Общечеловеческое?

А.ОНОШКО: Да, люди склонны… Ну, есть идиоты, такие балагуры, которые везде любят пошутить. Я знаю таких людей несколько, я встречала. Они взрослые мужчины, но им кажется, что смешно. А на самом деле все вокруг стоят… Но в данном случае нельзя было.

С.ДОРЕНКО: А если разобраться, то ведь смешно. (Смех.)

С.ДОРЕНКО: Слушай, есть довольно большая публикация Наташи Абель, которая с огромным чувством достоинства рассказывает о том, как отменяли фестиваль Outline—2016, и о том, как она работала… Ребята, вы, пожалуйста, посмотрите. Значит, это… Что это? «Афиша».

А.ОНОШКО: «Афиша Daily».

С.ДОРЕНКО: Да, «Афиша Daily». Меня поразило в этом её интервью то, что она, во-первых, ни с кем никогда не будет судиться, вообще никого не осуждает. Вообще эта Наташа Абель настроена подвижнически, знаешь, молчаливо подвижнически. Она говорит: «Мы истратили примерно 100 миллионов рублей. Денег нигде не занимали, это наши деньги, 100 миллионов, — ну, так сказать, вся компания собрала, — 100 миллионов наши. Мы их истратили. Мы сейчас будем думать, что делать и как жить, — ну, потому что очень тяжело всё это вернуть. — Но, во-первых, никого не осуждаем. Во-вторых, ни к какой политике никакого отношения не имеет», — хотя она точно понимает, что имеет, просто не хочет это обсуждать. Она не хочет это обсуждать.

А.ОНОШКО: Ввязываться в этот разговор.

С.ДОРЕНКО: Нет, она не хочет это обсуждать, она запрещает говорить себе о политике. Она говорит, что сейчас она займётся подготовкой Outline—2017, на следующий год, и что её здесь пребывание — вообще на Земле, насколько я понимаю, она даёт понять в любом случае, — такая вот подвижническая миссия. Она просто будет продолжать толочь воду в ступе. Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Ну да. Сейчас подождёт немножко, отойдёт, потому что сейчас опустошение все эти организаторы, и она в частности, чувствуют большое.

С.ДОРЕНКО: Да. Но я потрясён интервью этой женщины. Посмотрите, пожалуйста, «Афиша Daily».

А.ОНОШКО: Вы ждали истерику какую-то?

С.ДОРЕНКО: Я ждал осуждения. Я ждал, что она, как мадам Альбац или как вот эти — начнут изобличать кровавый режим, обязательно Путина приплетут и так далее. Наташа Абель — гениальная абсолютно в интервью. «Судиться ни с кем не будем. К политике никакого отношения не имеет, досадное недоразумение. Мы потеряли 100 тысяч рублей. Сейчас займёмся подготовкой нового фестиваля». — «Какого фестиваля?» — «Outline—2017». Когда её спрашивают: «Вы там неправильно подали бумаги?» — она говорит: «Это неверно. Мы подали бумаги за полтора месяца, всё подали заранее. Всё сделали заранее аккуратно, красиво, — и за несколько часов до фестиваля им запретили. — Не ищите ничего, врагов у нас нет, никого нет».

Потрясающе чувство достоинства! Потрясающая женщина! Мне очень нравится. Да, она говорит, что когда начиналось всё это, тут же подъехал ОМОН, то есть там всё было организовано, всё очень правильно. Как эта женщина с мегафоном кричала: «Мы с ними не справимся! Мы с ними не справимся!» — имелись в виду слушатели, ну, зрители этого фестиваля. Понимаешь? Ну вот. Не знаю. Почитайте.

«Похоже, что организаторы сами облажались. Почитайте Мишу Козырева», — говорит Инсайт. Нет, я настоятельно прошу вас почитать Наташу Абель — и тогда вам станет многое понятнее. Но они хотят… Дело в том, что они хотят не изобличать (и не спорить, и не ссориться), а они хотят понять, как сделать следующий фестиваль. То есть их идея… Понимаете, они настолько выше нас по уровню, потому что мы пытаемся ссориться, искать виноватых, а они говорят: «Не имеет значения, кто виноват. Не имеет значения, в чём причина».

А.ОНОШКО: Очень взрослая, зрелая позиция.

С.ДОРЕНКО: Да, она очень взрослая, абсолютно взрослая. Вот ощущение, что эти чиновники, политики, правоохранители, которые запретили… Она могла бы кричать: «У меня украли 100 миллионов рублей эти подонки, которые просто облажались».

А.ОНОШКО: Из-за чьей-то бумажки.

С.ДОРЕНКО: «Из-за чьей-то бумажки испугались! Негодяи трусливые!» — и прочее. А она спокойно говорит: «Я хочу провести фестиваль в следующем году. Я потеряла 100 миллионов рублей. Никаких претензий у меня нет. И я буду продолжать работать, год буду работать над следующим фестивалем». Всё! Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Невероятное чувство достоинства! Невероятное чувство достоинства, которому надо учиться. Обязательно прочитайте это интервью. Слушайте, я бы хотел отбиться, сейчас мы попробуем.

С.ДОРЕНКО: Есть понимание, что произошло с Ил-76 — вот эти геройские лётчики, которые тушили пожар в Иркутской области. Они зацепились левым крылом за деревья. То есть они работали ниже нижнего, они работали… Ты представляешь, что если они цепляются крылом за деревья — это значит, что они работали на высоте 30 метров.

А.ОНОШКО: А может такое быть… Ну, там же говорят, что просто они не видели, на какой высоте.

С.ДОРЕНКО: Они были в кромешном страшном дыму. Там сопка, и они зацепились.

А.ОНОШКО: А датчики? Простите за вопрос…

С.ДОРЕНКО: Ну как датчики? Что значит «датчики»?

А.ОНОШКО: Не показывали?

С.ДОРЕНКО: Что, там лазерный измеритель расстояния, что ли?

А.ОНОШКО: Было бы неплохо. Я не знаю.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет, нет. Датчик там приведённый, по давлению делается. Ты же понимаешь, что это по давлению делается?

А.ОНОШКО: В горах я не знаю, как это работает, совершенно. Я не могу сказать.

С.ДОРЕНКО: Вот смотри, ты исходишь из того, что давление среднее, некое усреднённое. Ты из этого исходишь по жизни, да?

А.ОНОШКО: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Когда летишь, вот когда тебе говорят, что у тебя 10 километров высота, ты исходишь из того, что среднее давление… Сколько? Я не помню. 760 миллиметров. Когда ты подходишь к аэропорту, ты спрашиваешь действительное давление, приведённое давление — то, которое у них в аэропорту — для того, чтобы высоты измерять. Опять по давлению измеряешь. А у кого ты спросишь в этих чёртовых горах? Ну, ты понимаешь, сколько давление в аэропорту у тебя, из которого ты вылетела. Ну, примерно, наверное…

А.ОНОШКО: Получается, что тогда вообще…

С.ДОРЕНКО: Ну да. Но когда ты работаешь на таких высотах, по давлению ты уже не можешь…

А.ОНОШКО: Очень низко.

С.ДОРЕНКО: Нет. Когда ты работаешь на таких высотах, это уже не работает как бы по давлению, понимаешь, тут уже визуально надо.

А.ОНОШКО: Получается, тут вообще работа на грани.

С.ДОРЕНКО: Ты визуально наблюдаешь, мать. А визуально как ты можешь наблюдать, когда ты в дыму чёртовом?

А.ОНОШКО: Никак.

С.ДОРЕНКО: Всё. Вот они и рискнули. Вот они погибли. Ужасно!

А.ОНОШКО: Один из лучших экипажей МЧС.

С.ДОРЕНКО: Да. Из всего ужасного надо делать какой-то хороший вывод.

А.ОНОШКО: Какой?

С.ДОРЕНКО: Хороший вывод заключается в том, что не техника отказала. Потому что если бы ещё вдобавок лучший экипаж угробил… Лучший экипаж рисковал, обоснованно рисковал, расчётливо, всё правильно, но недоучёл что-то, не до конца, не повезло. Но экипаж действительно лучший. Но если бы ещё они там рушились из-за того, что у них техника скверная… Нет, Ил-76 был идеальный, всё. И ещё из этой статьи явствует следующее: они не осознавали, что они идут на смерть. То есть никаких записей, ни вздохов — вообще ничего.

А.ОНОШКО: Да, они спокойно разговаривали.

С.ДОРЕНКО: То есть они до самого падения, вот за секунду до падения, полсекунды до падения — никаких тяжёлых дыханий, ничего нет в чёрном ящике. Они расстались с жизнью вмиг, без ужаса, без ничего. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Настя, здравствуйте. Это Владимир из Дубая.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Владимир.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, по поводу 76-го. Очень правильно говорите. Я не знаю особенностей этой машины, есть ли там радиовысотомер. Действительно альтиметр барометрический работает по давлению. Значит, смотрите. 1 миллиметр ртутного столба — 40 метров высоты. Перепад давления, то есть по мере того, как самолёт поднимается выше, давление уменьшается — соответственно, высота растёт.

С.ДОРЕНКО: Оно падает, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тут есть прямая зависимость. Именно поэтому всегда перед посадкой, когда экипаж заходит на посадку, он обязательно берёт от башни давление, чтобы правильно выставить высотомеры. Смотрите, что здесь может быть на самом деле. Температура высокая. По уравнению состояния Менделеева — Клапейрона, поменялось давление.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, ещё одна вещь, которую нам пишет Андрей Спасатель, и вам будет интересно: «Когда ты сбрасываешь несколько тонн воды, датчики орут как бешеные об опасном сближении». То есть они этот массив воды…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет, нет.

С.ДОРЕНКО: Ну как?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Будет другая ситуация.

С.ДОРЕНКО: Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ты вверх идёшь, нет перепада.

С.ДОРЕНКО: Подбрасывает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На современном самолёте есть…

С.ДОРЕНКО: Но датчик говорит, что это объект.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …который смотрит вперёд. Начинает кричать система, что она видит сближение с землёй, и меряет не по высоте, а под углом к горизонтальному вектору полёта. А здесь из-за того, что температура воздуха в районе пожара выше, чем окружающая, они могли в зоне настроиться, условно говоря, на 740, где определённая высота. Воздух горячее, более разреженный, давление ниже, поэтому параметры были неверные по высотомеру.

С.ДОРЕНКО: «Радиовысотомер на 76-м, — пишет Антон, — измеряет расстояние до земли по принципу радара». То есть как радар. Но там же ещё и задымление адское, поймите, частицы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если сопки, то он будет постоянно туда-сюда прыгать.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Если вы видели, Антон, эти сопочки дальневосточные, вы понимаете, что они очень частенькие, это как гребешочки такие, понимаете, поэтому высотомер…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, гребёнка. И радиовысотомер будет постоянно фиксировать скачки высоты, и по нему ориентироваться очень трудно.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Я знаю эти сопки чёртовы, я с них на санках катался. На самом деле они — такая гребёночка частенькая-частенькая идёт, понимаешь, эти сопочки. Поэтому что прибор? Прибор всё время скачет то на гребень сопочки, то между сопочками уходит — там невозможно понять ничего. Надо тогда с запасом работать.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: А это асы, они асы.

А.ОНОШКО: Ну что, появится новая строка в правилах, написанная кровью этого экипажа?

С.ДОРЕНКО: Что со 100 метров минимум?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Не появится. Потому что его задача — водичку положить прямо ровно на горящее, понимаешь. Если он её разбрызгает сверху, она дисперсно пойдёт куда-то вбок, не знаю, появится неточность, понимаешь.

А.ОНОШКО: Но зато они останутся живы.

С.ДОРЕНКО: Всё равно лихость заключается в том… А может быть, всё-таки сжечь леса? Вот я предлагал много раз: сжечь леса один раз и навсегда — и тогда у нас не будет лесных пожаров. Вот как часто бывают лесные пожары в Алжире, например? Да никогда! А? Может быть, по этому пути пойти?

А.ОНОШКО: Там будут песчаные бури.

С.ДОРЕНКО: Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Мне очень нравится доклад, который про Россию. Значит, в Лондоне Комитет по обороне парламента Великобритании опубликовал доклад, который оценивает Россию с точки зрения безопасности. Ты знаешь, что на самом деле, когда тебя проклинают, ты тоже, в общем, гордишься.

А.ОНОШКО: Ну, можно и так, да.

С.ДОРЕНКО: Потому что в любом случае тебя наделяют значимостью — значит, любят, уважают, ненавидят. Смотрите: «Действия России на Украине продемонстрировали беспощадность, с которой она…» А кто «она»? Мы не знаем. Она — или Украина, или Россия.

А.ОНОШКО: Россия, конечно.

С.ДОРЕНКО: Россия, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: «Действия России на Украине продемонстрировали беспощадность, с которой она, — Россия, — будет отстаивать свои планы, в том числе игнорируя нормы международного права. Стала очевидна стремительность, с которой Россия может мобилизовать свои вооружённые силы, использовать подконтрольные себе негосударственные боевые группировки, применять навыки информационной войны и находить правдоподобные объяснения своим действиям». Как это красиво, господи! Вот это я изваял бы в граните, отлил бы в граните.

А.ОНОШКО: Куда-нибудь над входом какого-нибудь Министерства обороны.

С.ДОРЕНКО: Да! Как это прекрасно! Как это прекрасно! Хорошо. Слушайте, это нас хвалят. На самом деле Комитет по обороне Великобритании… Ты знаешь, кто там заседает?

А.ОНОШКО: Кто?

С.ДОРЕНКО: Игорь Сутягин, друг всех наших этих самых… Пишет это Игорь Сутягин, один из соавторов, который сидел 10 или 11 лет за то, что из газет переписывал… Его посадили в 2004 году. Я помню растерянность всех людей в Москве, которые работали в политологическом сообществе, связанных с военкой. Когда Сутягина посадили, все говорили: «Боже, ну он же просто читал газеты». Но он, читая газеты, делал выводы и передавал на Запад какие-то статьи аналитические. Его посадили, он отсидел от и до. И сейчас он в Великобритании сидит…

А.ОНОШКО: Живёт.

С.ДОРЕНКО: Живёт и пишет опять про Россию то же самое, но только теперь его не сажают, а наоборот — дают премиальные.

А.ОНОШКО: Зарплату дают.

С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. «Настя, “по среда́м”», — пишет тебе Вова из Мытищ. Попробуй всё-таки говорить по-русски, если получится.

А.ОНОШКО: По среда́м. Хорошо. Спасибо.

С.ДОРЕНКО: Пожалуйста.

В Ростове, в Ростовской области полицейский запостил свастику в чужую страницу в соцсети ради статистики. Вот это мне тоже нравится.

А.ОНОШКО: Ну, чтобы арестовать этого человека?

С.ДОРЕНКО: Я не уверен. Может быть, переуговорить как-то? Сказать: «Ну прекрати постить свастики!» Может быть, разъяснительная беседа какая-то. Может быть, есть такая форма.

А.ОНОШКО: А на стене можно от своего имени повесить что-нибудь.

С.ДОРЕНКО: «В Ростовской полицейский Елисеев запостил свастику на чужую страницу в соцсети ради улучшения статистики. За подлог ради премии, — он хотел премию, — суд приговорил его к условному сроку и тут же амнистировал. В январе 2015 года, — давно, — оперуполномоченный Елисеев связался через соцсети с местным жителем Минаевым, ранее уже привлекавшегося к административной ответственности за публикацию свастики». То есть Минаев ранее публиковал свастику, он был такой.

А.ОНОШКО: Привычный.

С.ДОРЕНКО: Он был такой, Минаев, который характеризовался…

А.ОНОШКО: Хулиган.

С.ДОРЕНКО: Я бы не сказал, что он хулиган. Может быть, он имбецил. Он был таким Минаевым. Ну так вот. «Полицейский попросил Минаева найти кого-то, кто бы мог опубликовать в интернете свастику. Через несколько дней они встретились. Полицейский стал угрожать Минаеву возбуждением административного дела и арестом на 15 суток. Затем он предложил Минаеву опубликовать на своей странице свастику в обмен на минимальное наказание за это — тысячу рублей. Причём Елисеев сам был готов заплатить за Минаева штраф. Минаев достал на встрече, — прямо на встрече, — ноутбук, вошёл под своим паролем и логином и отдал полицейскому. Полицейский сам на странице Минаева запостил свастику».

А.ОНОШКО: Ту, которая ему больше всех понравилась. Их же много в интернете, нужно выбрать.

С.ДОРЕНКО: Свастики бывают разные, конечно. Он нашёл какую-то симпатичную наверняка — ту, которая в душе его находила отклик, вызывала отклик. Затем Елисеев взял объяснения с Минаева: «Зачем ты, Минаев, запостил свастику?» Минаев дал разъяснения: «Будучи сквернохарактерным, — написал Минаев, — и презирая законы моей страны, я запостил свастику». «Затем Елисеев, — полицейский, — составил протокол осмотра компьютера и направил материалы в прокуратуру. Однако…» — ах, увы!..

А.ОНОШКО: Что случилось?

С.ДОРЕНКО: «…Минаев весь разговор с полицейским записал на диктофон». Какой подонок! Вот и верь после этого…

А.ОНОШКО: Минаевым.

С.ДОРЕНКО: Минаевым. И написал заявление на полицейского этот Минаев.

А.ОНОШКО: Теперь премии не будет.

С.ДОРЕНКО: Каков оказался человек! Гнилой человек! Гнилой человек!

А.ОНОШКО: Так, и что можно получить за сотрудничество теперь у нас?

С.ДОРЕНКО: А теперь слушай: «Белокалитвенский суд Ростовской области пришёл к выводу, что Елисеев намеревался “приукрасить действительное положение…”, — о свастиках. Размещая свастику, полицейский намеревался приукрасить действительное положение свастикой, — ради премии или иных поощрений на службе. Полицейского признали виновным…»

А.ОНОШКО: И?

С.ДОРЕНКО: «…Приговорили к двум годам и трём месяцами условно и тотчас, — через мгновение, — амнистировали». Как же это прекрасно! Скажите, пожалуйста, а по каким ещё вопросам… Я просто хочу напомнить наш вывод. Мы считаем… я считаю, что все законы создаются против плохих, а применяются по пустякам. Ты понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Чтобы не заржавело, да?

С.ДОРЕНКО: Ну, вот мне кажется. Я говорю сейчас о своём мнении, простите. Моё мнение: например, Роскомнадзор создан для того, чтобы (мне кажется, ещё раз говорю, это моя оценка некая) быть плёткой против оппозиции, я так считаю. Но Роскомнадзор, поскольку это двигатель какой-то — как дизель, как электростанция, — он не может просто вхолостую лупить, а он должен кого-то время от времени наказывать. Поэтому Роскомнадзор время от времени наказывает совершенно непричастных. Ну, как бы нужна же деятельность, иначе общество… иначе эта странная организация, например, покажется непродуктивной и будут сделаны соответствующие выводы.

Точно так же Яровая сделала поправки в закон против исламских экстремистов, мы это точно понимаем. Там между строк написано: «Это против исламских экстремистов», — и всё понятно. А применяться будет направо-налево, против обычных граждан, очевидно. Я знаю почему. Потому что исламских экстремистов мало, а организация будет работать, какой-то отдел будет, департамент соответствующий в каждом разделении, в смысле — в каждом министерстве. И этот департамент должен будет на гора выдавать постоянно экстремистов. Эти экстремисты будут найдены всюду, вот как со свастикой. «Пожалуйста, размести у себя свастику. Я даже за тебя заплачу штраф», — говорит полицейских. В каких ещё вопросах так называемая палочная отчётность?

А.ОНОШКО: С наркотиками, по-моему, очень распространено.

С.ДОРЕНКО: Наркотики. Расскажите мне о палочной отчётности. 73-73-948 — позвоните, пожалуйста, на станцию и расскажите нам всем о палочной отчётности в контрольных органах, в силовых ведомствах и так далее. Мне кажется, что полицейский правильно действовал — он всех просил разместить свастику. Ну, ему нужна была какая-то отчётность. Он же на работе, а никто не постит. Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Есть у меня один знакомый из сотрудников. Так вот, когда они понимают, что месяц ничего не делали, они просто покупают «палки» эти.

С.ДОРЕНКО: Покупают? То есть чужие дела?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. У отдела по экономическим преступлениям…

С.ДОРЕНКО: Скажите, а сколько это стоит?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это чтобы отчитаться, что он что-то делал.

С.ДОРЕНКО: Скажите, а сколько это может стоить?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А это в зависимости от преступления.

А.ОНОШКО: А это выгодно? То есть ты же зарплату тратишь…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть чем серьёзнее преступление, тем дороже стоит.

С.ДОРЕНКО: Я, например, месяц работал на себя, и у меня появились деньги.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они, как правило, там все бизнесом-то и занимаются. Думаете, их эта служба интересует?

С.ДОРЕНКО: Я работал месяц на себя, разводил бизнесменов на арбитраже, на крышевании…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Бизнесменов сейчас никто не разводит.

С.ДОРЕНКО: А как? На бюджете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они, как правило, занимаются бизнесом. Им не надо светиться, Сергей, иначе это увольнение со службы сразу. Они берут подконтрольных людей, которые, так скажем, пробивают им тендеры, пробивают им заказы, и контролируют, чтобы они правильно всё выполняли.

С.ДОРЕНКО: Говорят, в Подмосковье вот эти все надписи «Бетононасос» — это всё ментовские.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, не уверен. Я думаю, они не будут светиться с такой ерундой. Они занимаются серьёзным бизнесом: кто — торговлей, кто — чем-то ещё.

С.ДОРЕНКО: Ну, зря вы. Я всё-таки…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто они пользуются, так скажем, своим положением. Вот возник у него какой-то вопрос, он позвонил Васе, Пете, Коле — и вопрос сразу решился.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. Я, например, месяц занимался бизнесом…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А начальник спрашивает: «А чем ты, дружок, занимался целый месяц?»

С.ДОРЕНКО: А начальник спрашивает: «Серёжа, а скажи, пожалуйста, с чем мы пойдём к боссу?» Значит, я иду к Насте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не к боссу. Каждое подразделение в конце месяца пишет отчёт.

С.ДОРЕНКО: К Насте я иду и говорю: «Настёна, ты же девчонка, ты послушная, ты сидела здесь и глаза портила с этой хренью. Продай мне, пожалуйста, что-нибудь».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не так делается.

С.ДОРЕНКО: Не так. Тихо!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не так делается. Никто там ничего не «продай». Допустим, ППС отработала сутки, и они пишут отчёт: то, то, то. Вы подходите к ребятам этим и говорите: «Товарищи, у вас тут есть вот это самое… Если вам в этом месяце не надо, можно это будет мне?» И они просто переписывают протоколы и говорят, что это ты, красавец, ловил преступников и так далее.

С.ДОРЕНКО: Я был там, на задержании.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И ты идёшь и говоришь начальнику: «Вот видите, какой я герой?» Всё, месяц можешь и дальше ничего не делать.

С.ДОРЕНКО: А ребятам я накину мальца?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно! Это они же эту работу сделали.

А.ОНОШКО: А зарплата у нас какая? Откуда мы накидываем-то?

С.ДОРЕНКО: Из бизнеса. Ты всё пропустила! Она всё пропустила! Из бизнеса, господи, тебе же сказано! Человек месяц колотил свой business, бизнес, занимался бизнесом.

А.ОНОШКО: А я думала, что совсем ничего не делал.

С.ДОРЕНКО: Занимался поставками, строительством и так далее.

А.ОНОШКО: Прикрытием, да?

С.ДОРЕНКО: Прикрытием.

А.ОНОШКО: Насыщенная работа на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Тяжело и потно, самоотверженно работал на Родину свою.

А.ОНОШКО: А, ну тогда всё в порядке.

С.ДОРЕНКО: Не в Испании где-нибудь, не в Лондоне работал, не в Калифорнии, а здесь, в России…

А.ОНОШКО: А им же нельзя за границу выезжать, вы помните.

С.ДОРЕНКО: …чтобы земля наша стала лучше, богаче! Вот для чего человек работал, понятно? Но ему в конце месяца надо сдать «палки» — происшествия, которые он расследовал, преступления.

А.ОНОШКО: Свастики устранять.

С.ДОРЕНКО: Да. «Братцы, можно? Давайте на меня перепишем. Сколько?» — «По десятке каждому». — «А если серьёзное преступление?» — «По пятьдесят каждому, по сотке каждому».

А.ОНОШКО: А откуда… А, деньги из бизнеса. Я всё время забываю, откуда берутся.

С.ДОРЕНКО: Деньги берутся из бизнеса, из твоего, дурында, кармана!

А.ОНОШКО: Но у нас же плохо идёт бизнес, у нас же монополисты сплошные.

С.ДОРЕНКО: Бизнес — это хорошо, потому что они присосались к бюджету. Всё у них хорошо давно! Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

С.ДОРЕНКО: Скажите, всё-таки картина раскрыта до конца, или вы знаете что-то ещё на эту тему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хотел про себя случай рассказать очень интересный. В период бурной молодости мы с ребятами иногда покупали травку, а продавали её так называемые барыги, ну, сбытчики, и их крышевала милиция. Причём милиция их не просто крышевала, а они через них сбывали конфискат. То есть поймали они где-то партию, и своя барыга всё это дело сбывает.

С.ДОРЕНКО: Я понял.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В то же самое время «палки» тоже нужны. Она сдаёт тех, кто у неё берёт. И получается, что ты приходишь туда, покупаешь, идёшь довольный, а тебя где-то метров за 100–150 принимают. И я один раз бежал сломя голову, я так быстро никогда не бегал.

С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, но ведь это противоречивый бизнес, то есть она как бы клиентскую базу свою сокращает.

А.ОНОШКО: А новые откуда берутся?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А здесь это не важно, потому что человек, которому нужно взять, он в любом случае… Все прекрасно знали, но каждый всё время надеялся на то, что с ним такое не произойдёт. Вот и я как дурак ходил-ходил до тех пор, пока чуть было не попался.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо большое. То есть сбытчик наркотиков работает на правоохранителей.

А.ОНОШКО: На команду. Сдаёт время от времени.

С.ДОРЕНКО: Но время от времени болезненно и чувствительно для бизнеса рубит собственную клиентскую базу с целью получить «палки» так называемые, отчётность. Надо трёх человек, например, в этом месяце взять. Трёх берут, а 30 не берут. Или 100. Сколько? Я не знаю.

А.ОНОШКО: Надо грамотно.

С.ДОРЕНКО: Аккуратно.

А.ОНОШКО: Это же целая система. Там аналитика, отдел аналитики сидит и рассчитывает.

С.ДОРЕНКО: Конечно. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот история про травку исключительно правдива. Только единственное, что бывали случаи, когда не только барыги, но и сами сотрудники сбывали, так сказать…

С.ДОРЕНКО: Ну, наверное, они шли в народ, чтобы познать жизнь.

А.ОНОШКО: А «палку» как они ставили?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Про «палку» не знаю. Видимо, это для бизнеса, а не для «палки». Но есть ещё история про меня лично, про «ночных бабочек», которые тоже работают вместе с сотрудниками и сдают своих, скажем так, сутенёров. То есть они знают…

С.ДОРЕНКО: Секундочку. Сейчас стал залипать звук, подождите. То есть они сдают сутенёров, но сутенёры, как вы говорите, это сами правоохранители?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет. Есть сутенёры — реальные правоохранители. А есть сутенёры — мальчики, которые приводят этих «ночных бабочек» куда-нибудь в сауну.

С.ДОРЕНКО: Как бы координаторы, в сущности.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да, координаторы. И вот на них они и зарабатывают тоже и «палки», и деньги.

С.ДОРЕНКО: А, то есть они контролируют проституцию и одновременно время от времени берут своих этих казачков, посыльных, которые забирают с клиентов деньги?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно.

С.ДОРЕНКО: Привозят девочку и забирают с тебя деньги. Настя, попробуй…

А.ОНОШКО: Какая несправедливость! Это всё равно что расстрелять киллера, который убрал конкурента.

С.ДОРЕНКО: Настя! Настя, попробуй когда-нибудь заказать девочку.

А.ОНОШКО: О господи…

С.ДОРЕНКО: (Смех.)

А.ОНОШКО: Дюймовочку. Ну ладно! Зачем?

С.ДОРЕНКО: Она придёт в сопровождении господина, который осмотрит помещение, чтобы там не было у тебя восьми дальнобойщиков.

А.ОНОШКО: Бородатого негра какого-то.

С.ДОРЕНКО: Да-да-да. Чтобы у тебя всё было спокойно. Он пройдёт по помещениям. Он скажет: «Можно я пройду?» И он пройдёт по помещениям.

А.ОНОШКО: Вы прямо, мне кажется, себе представляете это слишком как-то уж… как-то чересчур, если бы это было…

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, если бы я работал… Нет, я тебе скажу, как я делал бы. Если бы я сопровождал проституток, я бы делал так. Я бы вошёл и сказал: «Здравствуйте! Ужасно приятного вечерка! Разрешите пройти по помещениям. У вас разуваются или нет?» — потому что можно и разуться.

А.ОНОШКО: Можно проверить, есть ли пыль на плафоне.

С.ДОРЕНКО: (Смех.) Я прохожу…

А.ОНОШКО: «Нет, здесь мы работать не будем. Оля, пойдём». Да? Ну как? Я не знаю, как это может выглядеть.

С.ДОРЕНКО: Я бы прошёл и сказал: «Хорошо, простите, пожалуйста, а почему у вас так много мужской обуви здесь? Вы прячете в шкафу каких-то господ?» — и так далее. Понимаешь? Чтобы не было зверства. Чтобы не было каких-нибудь пыточных приспособлений. Чтобы не было вдруг набора скальпелей.

А.ОНОШКО: Вы как-то очень заботитесь. А вам за что платят?

С.ДОРЕНКО: Мне платят за то, что я товар привёз. Второе. Я говорю: «Деньги вперёд. Иди сюда. 8 тысяч. Мы подождём тебя внизу». Ну, потому что мы же не час, быстренько. Тырыш, тырыш — всё. Понятно, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Дальше. Смотрим — всё чисто. Мы стоим у подъезда. Время пошло! Бэмц! Понеслась!

А.ОНОШКО: Но вас могут забрать, потому что «палка».

С.ДОРЕНКО: Потому что нужна отчётность.

А.ОНОШКО: И вместо вас — следующий господин.

С.ДОРЕНКО: Я работаю на полицейского, но иногда он мне говорит: «Понимаешь, Вася…»

А.ОНОШКО: «…ты должен быть готов отсидеть. Ну ты же понимаешь, чем ты занимаешься».

С.ДОРЕНКО: Посидеть? Сидеть не надо. Зачем сидеть?

А.ОНОШКО: Мы стихи ямальского депутата будем читать сегодня?

С.ДОРЕНКО: А что с ним? Ты прочитай. Что там? Я пропустил это дело.

А.ОНОШКО: Депутат с Ямала написал стихи гневные, что люди наши поехали в Турцию. Там много, много. Но мне кажется, что вы лучше читаете.

С.ДОРЕНКО: «Сезон отпусков сейчас в самом разгаре…»

А.ОНОШКО: Ну что вы опять греческое? Какой-то опять…

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что амфибрахий… Мне хочется амфибрахий.

А.ОНОШКО: Давайте пионерским голосом.

С.ДОРЕНКО: Давай прочитай.

А.ОНОШКО:

Сезон отпусков сейчас в самом разгаре,
Все к тёплому морю и солнцу спешат!
И берег российский будет в ударе
Пока отдых в Турции не разрешат…
Эрдоган думал так, когда извинялся,
За сбитый предательски наш самолёт!
Но хочется верить, что он ошибался
И народ наш его на три буквы пошлёт.
Конечно, пошлют не все россияне,
И будут такие, кто подвиг героя забыв,
За фрукты продавшись, как будто в дурмане
Россию сменят на All inclusive!
Они позабыли турецкую подлость,
А нации гордость для них пустота!
И смерть офицеров уже им не в горесть,
Для них это видимо лишь суета!
Не будем плевать им на спины за это,
Не будем со злостью людей осуждать,
Простим их за глупость, не спросим ответа,
И просто живыми домой будем ждать!
Мы сильные люди и нас миллионы,
Мы все патриоты великой страны!
Для нас — честь и совесть — святые законы,
Которые Богом нам щедро даны!

А «садись, пять»?

С.ДОРЕНКО: Садись, пять.

А.ОНОШКО: Хорошо? Я даже разволновалась.

С.ДОРЕНКО: Я в задумчивости. А что, наши законы даны Богом?

А.ОНОШКО: Или Аллахом. Это надо ещё обсудить.

С.ДОРЕНКО: Яровая от Бога, что ли, получается? Я не знаю.

А.ОНОШКО: От Аллаха.

С.ДОРЕНКО: А как его зовут, этого достойнейшего человека?

А.ОНОШКО: Чуть наверх надо проскролить. Депутат Роман Арефьев.

С.ДОРЕНКО: Его зовут Роман Арефьев.

А.ОНОШКО: Ну, Ямал — представляете, что это такое?

С.ДОРЕНКО: Правда, фотография Эрдогана. Мне казалось, что это Эрдоган написал.

А.ОНОШКО: Он возглавляет молодёжный… Подождите, ещё раз открутите.

С.ДОРЕНКО: Вверх, вверх.

А.ОНОШКО: Молодёжный парламент Ямала. Вы вообще представляете, что такое Ямал? Наберите в картинках и сейчас посмотрите.

С.ДОРЕНКО: Я знаю, что такое Ямал.

А.ОНОШКО: Это одно из самых таинственных мест…

С.ДОРЕНКО: Это деньги. Это деньги, дорогая. Деньги.

А.ОНОШКО: А что там? Газ?

С.ДОРЕНКО: Ямал — деньги. Там как грязи денег, Настя.

А.ОНОШКО: Там так пусто, там нет деревьев, там слишком северно.

С.ДОРЕНКО: Там лемминги ходят и делают так щеками…

А.ОНОШКО: А лемминги — это кто? Лемминги — это как морские котики?

С.ДОРЕНКО: Лемминги — это местное молодёжное движение. Они всё время молодые. Их всё время съедают, и всё время лемминги молодые. Они идут под снегом. Понимаешь, когда снег шевелиться — это лемминги идут под снегом просто. Там песцы ловят леммингов и хрустят ими всё время!

А.ОНОШКО: На хвост? А кто такие лемминги? Я просто забыла. Это очень часто звучит.

С.ДОРЕНКО: Набери «лемминг». «Лемминг» звучит часто в связи с тем…

А.ОНОШКО: Лемминги, лемминги… Ой, какие симпатичные! Это грызуны маленькие!

С.ДОРЕНКО: Они идут толпами. Они делаются белыми. Для того чтобы их не поймал песец, они делаются белыми специально.

А.ОНОШКО: Но они коричневые. Они не могут жить на Ямале.

С.ДОРЕНКО: Коричневые они летом.

А.ОНОШКО: А Ямал тоже коричневый летом?

С.ДОРЕНКО: Ты думаешь, что любой коричневый не может жить на Ямале?

А.ОНОШКО: Нет. Там же всегда снег.

С.ДОРЕНКО: Это противоречиво. Хорошо. Настя. Настя, поехали!

А.ОНОШКО: А вам понравилось?

С.ДОРЕНКО: Мне понравилось. Но вот эта публикация в «Спутнике и Погроме», с которой я начал, она как раз говорит, что настолько развод и отдельная жизнь у элит и у народа, что народ, вообще говоря, да, поедет в Турцию, но не потому, что там подвиг офицера или что-то, а потому, что вообще как бы отдельная жизнь у людей.

А.ОНОШКО: Пусть все едут на Ямал.

С.ДОРЕНКО: Народ отчуждён как бы от жизни элиты и от политики элиты, и вообще не воспринимает её. Погнали! «В движении».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Движение стало похуже, ребята. 4 балла, во-первых. И всё это за счёт того, что на Третьем транспортом какая-то коллапсическая страшная пробка образовалась. На внутреннем МКАДе от Дорогомилова где-то, наверное, почти от Хамовников стоит всё до Новой Риги — там несколько аварий и совсем-совсем фигово. И Кремлёвская набережная, Котельническая тоже стоит — там, где Шувалов не покупает квартиры, как теперь выяснилось, а его посыльный там покупает квартиры. Ну, неважно. Там всё стоит насмерть. А так 4 балла.

Мы провели этот выпуск. Мы пойдём и проживём её, эту среду, 6 июля.