С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Четверг, 21 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Лёха что-то такое продолжает писать: «Убийство и впрямь нужно». Я думаю об этом, Лёха. Я думал об этом вчера весь день. Много коллег звонило. И я, честно говоря, отвечал каждому примерно пятнадцатому. Много людей звонило по поводу убийства Павла Шеремета — вот кому это нужно. И так получается, что, в общем, никому не нужно, ну вот почти никому.

Д.КНОРРЕ: В смысле — глобально никому не нужно?

С.ДОРЕНКО: Ну, я скажу о своей оценке рисков журналистов. Я не знаю, насколько Киев сегодняшний типичен. Но, может быть, он нетипичен. Киев сегодняшний — он какой-то особый, он экзальтированный, он сумасшедший с такой сумасшедшинкой. Там действительно очень много оружия, очень много вооружённых людей, какого-то пафоса оружия и всего, что с этим связано. Но в России тоже очень много убивают журналистов. Ну, мы помним очень хорошо Щекочихина.

Д.КНОРРЕ: Я…

С.ДОРЕНКО: Ты не помнишь, ты не помнишь. Это 90-е.

Д.КНОРРЕ: К стыду своему, да, не помню.

С.ДОРЕНКО: Нет, это 90-е. Анну Политковскую…

Д.КНОРРЕ: Да. Листьева.

С.ДОРЕНКО: Понимаешь, убийства были связаны либо со страстностью обвиняемых… То есть журналисты так или иначе бросали обвинения, в сущности. Они не говорили, что «ты убийца», но они говорили, что «при попустительстве» или «при прямом указании» кого-то «пытают, мучают» и так далее. Журналисты расследовали дела репутационно обидные для страстных людей, обычно южан, потому что северяне здесь вот, русские — они не реагируют на такие репутационные damage, не реагируют никак. Ну, ты можешь сколько хочешь говорить про северян тутошних, даже про силовиков, что они негодяи, убийцы и чего хочешь — и они будут пожимать плечами и говорить «ну, дурачок», и всё, или «дурочка». Понимаешь? То есть ничего не будет. Северных людей нельзя трогать за деньги. Вот за деньги убьют здесь.

Д.КНОРРЕ: И северные люди тоже?

С.ДОРЕНКО: Северные убьют моментально. Если помешаешь бизнесу серьёзно, затронешь какой-то нелегальный бизнес, но совсем фундаментально большой, то есть, скажем, десятки миллионов долларов, начиная от десятков, сотни миллионов долларов… Понимаешь, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот такой бизнес. А, кстати говоря, если затронешь бизнес на миллиарды, то, скорее всего, ничего не будет.

Д.КНОРРЕ: А «затронешь» в каком смысле? Разоблачение? Расследование?

С.ДОРЕНКО: Помешаешь, воспрепятствуешь. Если воспрепятствуешь бизнесу на миллиарды долларов, скорее всего, ничего не будет, вообще ничего не будет. Миллиарды отнимать можно.

Д.КНОРРЕ: Интересно.

С.ДОРЕНКО: Потому что это политические процессы, и люди относятся к ним, как к политическим процессам, и за это не убивают, понимаешь. Можешь целые огромные процессы останавливать пытаться, и прочее, и прочее, разворачивать. Это нормально, это всё в порядке. Серьёзно. Ну серьёзно.

Д.КНОРРЕ: То есть убивают на самом деле средней руки бизнесмены.

С.ДОРЕНКО: Убивает среднее звено.

Д.КНОРРЕ: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Ну, скажем так, не высшее звено. И при Ельцине, и при Путине ты можешь сколько хочешь критиковать президента. Это не стоит тебе ни копейки, ему ни копейки, никому не копейки. Можно просто поливать грязью постоянно президента, и никто тебя пальцем не тронет. Я серьёзно говорю. Я просто этим занимался 24 часа в сутки. Ну правда, никто тебя пальцем не тронет. Понимаете, в чём дело? Нормально, всё хорошо

Если ты тронешь кого-то в серединочке, начиная от генералов, вот генералов, полковников тронешь, вот каких-то таких, то тоже зависит от того, как они тебя будут воспринимать. Если они тебя будут воспринимать как непреодолимую силу, как глаз не свой, а как человека, который исполняет чьё-то поручение, например, президентское, то тогда можно. Но если они подумают, что ты от конкурирующей их же, среднего звена, группировки — убьют. Убьют, потому что поймут, что за это деньги. Поэтому борьба за сотни и за десятки миллионов долларов наказуема.

Д.КНОРРЕ: А мог Шеремет помешать кому-то?

С.ДОРЕНКО: Ну давай сейчас к Шеремету… Я просто пытаюсь Россию обрисовать. А южане — они другие. Там репутационный damage учитывается, и убивают за репутационный damage. Южане убивают, чтобы угодить начальству. Понимаешь, да?

Д.КНОРРЕ: Угу.

С.ДОРЕНКО: Угодить начальству. То есть начальство даже не даёт приказа убивать, начальство просто морщится. Ему докладывают, говорят: «Вот он про вас опять сказал. Х опять про вас сказал». И начальство морщится и говорит: «Неприятно, неприятно…» И тот, кто рядом стоит, янычары самого султана…

Д.КНОРРЕ: Понимают это как знак.

С.ДОРЕНКО: Они понимают это не просто как знак, а как приказ и как долженствование убить, чтобы начальник больше не хмурил лобик, чтобы чело начальника не делалось пасмурным, вот таким смурным и прочее. И надо убить немедленно, чтобы угодить начальнику! Обязательно надо угодить начальнику и убить. Ну и, конечно… Мне не угрожали вообще никогда. То есть мне угрожали постоянно, но это был такой ерундовый какой-то… все угрозы были ерундовые.

Д.КНОРРЕ: А как вы понимаете, ерундовая это угроза или нет? Вот часто не обращают внимания…

С.ДОРЕНКО: El perro que morder ladra no.

Д.КНОРРЕ: Это что-то из Маркеса?

С.ДОРЕНКО: Нет. «Собака, которая кусает, не лает».

Д.КНОРРЕ: А, например, Шеремет и Притула сообщали о слежке неделю назад, что за ними следили, что стояли какие-то подозрительные машины.

С.ДОРЕНКО: Ну правильно, надо проверяться.

Д.КНОРРЕ: Как?

С.ДОРЕНКО: Надо проверяться.

Д.КНОРРЕ: В смысле «проверяться»?

С.ДОРЕНКО: Вот я ездил из Останкина куда-нибудь, углублялся в магистральные улицы и там шуровал по кругу, по квадрату и смотрел, а потом выныривал из другого. Ну, смотрел. Проверялся, короче — висят, не висят. Я знаю время, когда висели, но там было демонстративно. То есть у меня было такое, что меня демонстративно прессовали. Прессовали демонстративно — просто висели на бампере. Это не слежка. Это нервишки. Это просто чтобы ты понимал, что за тобой глаз. Но это хорошие люди, они тебе ничего не сделают. Потому что когда за тобой следят реально, они следят скрытно.

Д.КНОРРЕ: Ну, вот как неопытному человеку понять — скрытно, не скрытно, для устрашения?

С.ДОРЕНКО: Потаскай в индустриальной зоне, посмотри. Индустриальные зоны чем славятся? Тем, что после шести, если ты поздно едешь, они не работают, там никого нет. Потаскай, если у тебя подозрительная машина, возьми да и сверни, сверни и посмотри. Если эту машину поменяла другая, но так же висит — значит, это просто замена одной на другую во время слежки. Значит, слежка продолжается. То есть они меняют машины. Всегда в слежке участвуют машине четыре. Если ты одну обнаружил, она слезает — следующая садится.

Д.КНОРРЕ: Вот они, наверное, также подумали, что это для устрашения.

С.ДОРЕНКО: А если долго таскаешься по всяким индустриальным зонам, и вообще никого нет — ну, всё. А если ты ещё снимешь батарейку… Раньше можно было снять батарейку с Motorola, чтобы от тебя ещё и сигнал не шёл, от телефона.

Д.КНОРРЕ: Я понимаю.

С.ДОРЕНКО: Сейчас телефон твой показывает, где ты едешь. А если ты ещё и снимаешь батарейку (тогда было, раньше, сейчас с iPhone не снимешь), то ты вообще как бы в слепом режиме. И опять ты смотришь: никого нет, всё чистенько. Ну и нормально. Надо проверяться, конечно. А как? Ну работа у нас такая, простите!

Д.КНОРРЕ: Вот вы проверились, увидели, что за вами слежка…

С.ДОРЕНКО: Мы работаем на такой работе, что надо проверяться. А как же?

Д.КНОРРЕ: Сергей, а когда вы поняли, что слежка за вами, вот висит машина, какие дальнейшие ваши действия? Вот они следят за вами, вы это поняли.

С.ДОРЕНКО: Ну, следят. Но так, чтобы убить, они следят месяц. Они долго следят — месяц-два. Чтобы убить, много следят, не сразу тебя… Им нужны твои уязвимые места, где минировать машину. Если здесь у меня машина стоит под камерой, трудно же минировать?

Д.КНОРРЕ: Это правда.

С.ДОРЕНКО: Трудно. Две камеры пишут с двух сторон, кто подходил.

Д.КНОРРЕ: У нас с четырёх сторон, вообще-то.

С.ДОРЕНКО: Правильно. Во дворе дома, естественно, и дворник, и охрана, и камеры опять. Значит, надо где-то, где меня минировать надо. Правильно? Значит, они должны исследовать. Я люблю, например, встречаться в таком ресторане. Ну, например. Значит, около этого ресторана надо смотреть. Но там опять могут быть камеры. Может быть, к какой-то блондинке я захожу в подъезд без консьержки по четвергам, например. Вроде совещание, а я такой — фить! — и навестил. Ну, например, да? Значит, скорее всего, я заинтересован, чтобы у этого подъезда не было. Если я захожу к девушке, то я заинтересован, чтобы камер не было. Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Да, абсолютно понимаю.

С.ДОРЕНКО: И я заинтересован, чтобы консьержки не было. И заинтересован, чтобы свидетелей не было, потому что рожа моя известная. И я — шнырь! — в подъезд. И мне такой подъезд, чтобы там чистенько было вокруг, чистенько. В этот момент меня можно минировать элементарно. Элементарно!

Д.КНОРРЕ: Но тут совсем всё просто: у подъезда дома, где они живут. Наверняка там… Ну, во всяком случае в Москве везде камеры на подъездах. Я не знаю, есть ли в Киеве подъездные камеры.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

Д.КНОРРЕ: Ну, то есть это совсем как-то открыто и просто.

С.ДОРЕНКО: Не знаю, я не знаю. Хорошо. «Хоть бы одна собака за мной последила», — говорит Лесандро. Лесандро хочется пожить в детективе, хочется быть каким-нибудь полуночным портье и так далее, ночным портье, ночным администратором. Не надо! Всё хорошо. «Сергей, по движению: Кутузовский в центр, около Третьего транспортного сбили человека, очень плохо», — человек в очень плохом состоянии. Кутузовский в центр, около Третьего транспортного, сбили человека.

Д.КНОРРЕ: Да, вижу ДТП, и пробка большая от парка Победы.

С.ДОРЕНКО: Я долго думал вчера, кто мог убить Шеремета при том при всём. Он писал про Одесский припортовый завод. Одесский припортовый завод — это ужасно лакомый кусок. Ужасно! Вот я тебе отвечаю.

Д.КНОРРЕ: А чем?

С.ДОРЕНКО: Ой, мать, сколько же он денег продуцирует!.. Это просто удивительный завод. Он берёт газ… У него всё подведено, и рядом корабли. То есть он берёт газ, который русский газ вот этот, он из него делает азотистые удобрения. И прямо сразу грузишь, прямо в Одессе, прямо вот порт, вот он, прямо с завода грузишь — Одесский припортовый. И прямо пошли твои корабли куда хочешь — хоть в Египет, хоть в Китай, хоть куда хочешь. Азотистые удобрения — понимаешь, они всему миру нужны. Роскошно на русском газе и на Одесском порту. Этот завод азотистых удобрений — я тебе не скажу, кто хотел за революцию 2004 года получить в награду. Но не получил.

Д.КНОРРЕ: (Смеётся.)

С.ДОРЕНКО: Да.

Д.КНОРРЕ: Серьёзно, что ли?

С.ДОРЕНКО: Да. Наша группировка хотела получить, да.

Д.КНОРРЕ: Интересно.

С.ДОРЕНКО: Мы хотели припортовый одесский.

Д.КНОРРЕ: А почему не получилось?

С.ДОРЕНКО: Не получилось, потому что хохлы жадные — пообещали и не дали. Нет, он очень богатый, большой приз. И Шеремет об этом писал.

Д.КНОРРЕ: Писал? Разоблачительные статьи?

С.ДОРЕНКО: Да, разоблачал. Там шли суды и всё такое, и Шеремет что-то об этом писал. А это деньги, это прямые деньги, это cash flow хороший, большой. Одесский припортовый… «В итоге его в 2017 году, — пишет Алексей, — могут закрыть из-за альтернативного аммиакопровода». Аммиак куда-то будут там проводить, и всё такое. Одесский припортовый генерит огромные деньги! Ну, кому ещё нужен журналист? Где-то он тронул их за вымя, где-то неаккуратно тронул за вымя, понимаешь, а вымя даёт молочко. Я думаю, что вот так.

Ну а что у вас? Вы читали всё про Шеремета, много читали. Статей сегодня очень много, в каждой газете есть что-то о Шеремете. Скажите, что вы думаете? Почему его могли убить? 73-73-948.

Д.КНОРРЕ: Вот основные три версии. Это его профессиональная деятельность — собственно, не понятно, с чем связанная, может быть, какие-то разоблачительные статьи. А также рассматривается версия о «российском следе», то есть причастности российских спецслужб. Приоритетной версией считается собственно профессиональная деятельность журналиста. Почему три тогда, если их две? Ладно. В общем, в основном две всё-таки.

С.ДОРЕНКО: Да. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Ваша версия?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я внимательно смотрю украинское телевидение. И я хочу вам сказать, что Шеремет — ребёнок по сравнению с теми разоблачениями, которые они говорят в прямом эфире. И даже там есть журналисты, которые мало того, что по поводу этого припортового завода, так они называют фамилии, кто сколько украл, кто кого поставил, кто что контролирует и кто с кем делится — всё по цифрам. И им — ничего. Поэтому я думаю, что тут, наверное, что-то другое.

С.ДОРЕНКО: Может быть, такое, что вообще…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А аммиакопровод не прокладывают, а он там ещё с советских времён существует, и они на этом зарабатывают сумасшедшие деньги, нагибая Россию.

С.ДОРЕНКО: А вот у меня есть предположение, второе предположение, что вообще как таковая относительная стоимость человеческой жизни на Украине сейчас существенно понизилась.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да вообще ничего не стоит!

С.ДОРЕНКО: Понизилась, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как говорит мой товарищ, который живёт в Днепропетровске: «90-е годы — это просто детский сад. Кто раньше с автоматом пришёл — тот и забрал».

С.ДОРЕНКО: Ну вот! То есть у них относительная ценность человеческой жизни упала, и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вообще до нуля! «Я иногда, — он говорит, — разговариваю с людьми и понимаю, что мы в 1990 году, собственно говоря, более порядочно существовали, чем сейчас».

С.ДОРЕНКО: А помните, как у нас был какой-то приверженец Чубайса, он ехал по Петербургу в Mercedes, а какой-то мотоциклист положил ему бомбу на крышу? Но всё это у нас был, наверное, раз в года полтора, раз в два года — какие-то такие убийства.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, моя одна очень близкая знакомая работает в Министерстве внутренних дел…

С.ДОРЕНКО: Там или здесь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она говорит: «Иногда я иду на работу и не знаю — я работаю сегодня или меня уже уволили».

С.ДОРЕНКО: Там?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Начальник, который им распределяет эти все жалобы, дела, он приходит в точно таком же настроении. Он не знает, он доработает до сегодняшнего дня или его уже уволят. Преступность выросла в разы, просто в разы! Она говорит: «Я вечером боюсь выходить на улицу, потому что даже эти все мои, собственно говоря, какие-то полномочия, связанные с удостоверением, для людей, которые ходят без головы, абсолютно ничего не значат». Машину грабили каждые две недели. Она ездит в сервис и меняет стекло, потому что какой-то придурок его разбивает и что-то пытается там найти.

С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо. Я думаю, одно из предположений (видите, оно подтверждается моим собеседником) заключается в том, что относительная стоимость человеческой жизни, цена человеческой жизни невысока сейчас в Киеве просто. Лихие времена в Киеве. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Это Александр из Москвы.

С.ДОРЕНКО: Да, Александр?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не считаю, что с ним бы было всё хорошо…

С.ДОРЕНКО: А? К сожалению, связь пропала, извините. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Александр.

С.ДОРЕНКО: Да, Александр?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вам не кажется, что сейчас ситуация с Boeing поутихла? Может быть, они сделали провокацию? Недаром ФБР пригласили, чтобы вывод был соответствующий.

С.ДОРЕНКО: Если я правильно понимаю, там ФБР постоянно присутствует. И ФБР, и ЦРУ занимают целый этаж в «безпеки».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это другое. Речь идёт о том, что они официально пригласили ФБР, чтобы ФБР сделало заключения, чтобы это выглядело как международная уважаемая инстанция, и «вот видите, Россия виновата».

С.ДОРЕНКО: Ну, может быть. Я этого не стану исключать. Тем более что фэбээровцы и цээрушники там сидят, я говорю, целый этаж занимают, а делать, наверное, им нечерта, а как-то поработать хочется.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что это такая провокация, чтобы на Россию выйти уже окончательно: и Boeing тут, и олимпиада, а тут ещё и журналиста убили.

С.ДОРЕНКО: Boeing два года. Ну хорошо. Может быть, у вас есть какие-то родственники в Киеве, может быть, вы знаете что-то о Киеве больше моего? Я, честно говоря, давненько не был в Киеве. Боже милостивый, когда я был в Киеве, ты знаешь?

Д.КНОРРЕ: Когда?

С.ДОРЕНКО: В каком-нибудь 2003-м.

Д.КНОРРЕ: Ну, я в 2011-м была.

С.ДОРЕНКО: Ты потом была, да. 73-73-948. Может быть, вы бываете в Киеве? Скажите, пожалуйста, каковы мотивы там могут быть? Какова тамошняя жизнь? Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Сергей из Нахабина. Версия убийства может быть любая, абсолютно любая, но думаю, что истинных убийц и заказчиков там не найдут.

С.ДОРЕНКО: Ну, «не найдут» — это тоже нам знакомо. Слушайте, заказчиков и убийц Листьева ищут десятилетиями.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Какая бы ни была версия, сейчас будет выгодно перевернуть так, что во всём будет виновата Россия и российские власти.

С.ДОРЕНКО: Но это так смехотворно!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А всё остальное, что делает киевская власть, не смехотворно? Все обвинения, всё, что там происходит сейчас, не на данный момент. А для того чтобы раскрыть это преступление, нужны какие-то оперативные позиции, агентура и так далее. Где ФБР всё это будет брать? Учитывая то, что столько сейчас там развелось маргиналов, которые могли это сделать, ну, я себе просто не представляю…

С.ДОРЕНКО: Спасибо. «Нужно ездить на мотоцикле. Бомбу сложно незаметно прикрепить». Это правда. Когда ты подходишь к своему мотоциклу, то ты точно понимаешь, что он не заминирован, сто процентов.

Д.КНОРРЕ: Ну да, там всё просматривается.

С.ДОРЕНКО: Но там у тебя другое. «Я спокойно гуляю по Киеву», — говорит АМ. Ну так наберите нас, если вы спокойно гуляете по Киеву. Мне просто интересно, чем дышит город, какой атмосферой. А, подождите, подождите! Владислав совершенно справедливо мне напоминает, что я в Киеве был позже 2003-го. Спасибо. Конечно. Я выступал там на Майдане. Да-да-да, верно, верно.

Д.КНОРРЕ: Точно.

С.ДОРЕНКО: Это был…

Д.КНОРРЕ: 2008 год.

С.ДОРЕНКО: Конец ноября — начало декабря 2004-го. А затем — и вы будете очень правы, если мне напомните — я был на инаугурации господина Ющенко, если я не ошибаюсь, 22 января… мне кажется, 22 января 2005 года. В январе 2005 года инаугурировался Ющенко. И, кстати, нынешний генпрокурор Луценко, с которым мы тогда товариществовали, он меня протащил там через кордон. А он тогда возглавлял МВД. Он всё время что-то возглавлял. Толя Луценко, который там сейчас генпрокурором работает. А я напоролся на кордоны, меня не пускают, и Толе говорю: «Привет! Слушай, меня не пускают». Он такой ментам: «Этот со мной». И пошли на инаугурацию. Да-да-да, правильно. Таким образом, я последний раз был в Киеве, вероятно, на инаугурации Ющенко в январе 2005 года. Да, вы правы. Поехали.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Так, ребята, что у нас дорогой? С дорогой у нас плохо на выезд в Химки, держит Ленинградка, именно на выезд и прямо до второго Шереметьева такая проблема большая. Потом очень тяжело на Волокаламке после Свободы. «Что там?» — пишут люди друг другу, но никто не знает. Ещё что?

Д.КНОРРЕ: Большая пробка в центр до Трёшки на Кутузовском, там три аварии, одна из которых (нам рассказывал слушатель) на повороте на Трёшку.

С.ДОРЕНКО: Да, человека сбили по пути в центр около Трёшки на Кутузовском, и это надолго, я думаю. Смотрите. «Шоссе Энтузиастов», метро — здесь обычные проблемы, люди не могут выехать. И от Кузьминок в сторону Текстильщиков, но не доходя до Текстильщиков… У Текстильщиков стало чуть полегче, но теперь Кузьминки стоят. У Кузьминок тоже большие проблемы. Так, ещё, ещё, ещё… Ну, центр ещё не успел остановиться окончательно. Если вы в центре — вам, считай, везёт. Только на Таганке ничего не едет. На подъезде к городу с юга — юг плохой. По Симферопольскому шоссе въезд ужасный, но это уже совсем последние несколько сотен метров, после железной дороги плохо. Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Четверг, 21 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Дорогие друзья, смотрите, мы получили сейчас сообщение: «Хочу сообщить вам о приёме вашей программы в Финляндии 30 мая этого года между 12:03 и 12:04 местного времени на частоте 107,4 МГц». Это в Финляндии.

Д.КНОРРЕ: Как это?

С.ДОРЕНКО: «Это стало возможным благодаря способности ионосферы иногда отправлять сигналы обратно на Землю как зеркало. Предлагаю вам короткую запись по ссылке, чтобы услышать услышанное мной». И ссылка, которую мы не будем слушать. Не будем, потому что если это правда, то это прикольно, а если это неправда, то опять прикольно. «Мне будет очень приятно, если вы сможете подтвердить, правильно ли я расслышал, а также шёл ли сигнал с вашей башни. Мне 27 лет. Меня зовут Ян-Микаэль Нурмела. Я уже получил подтверждение сигнала из 141 страны. Желаю вам всего наилучшего. Мы ради слышать вас в Финляндии. Jan-mikael Nurmela. Haaratie, Uurainen, Finland». Вот где он нас слышит в Финляндии. Оказывается, ионосфера так устроена, что она нас подбрасывает куда-то…

Д.КНОРРЕ: Зеркалит.

С.ДОРЕНКО: …а затем обрушивает на Финляндию!

Д.КНОРРЕ: Мощным потоком.

С.ДОРЕНКО: Как это всё-таки прекрасно. Вот я чувствовал, что ионосфера за нас. «Ян-Микаэль прикалывается», — пишет Алексей. А зачем же ему прикалываться? Что, ему делать нечерта? Сидит 27-летний Ян-Микаэль и прикалывается в этой своей Финляндии? «Какой классный финн! Бывает такое. У меня в машине ловит каких-то арабов». Может, это спутник передаёт? Вы подумайте, чья это машина, Харьковчанин. Подумайте, чья это машина. Может быть, у вас там неприятный террористический интернационал ей владел до вас и прошил какой-нибудь приёмник неправильный, а? Секунду… Ещё. «Сергей, передайте, пожалуйста…» Нет, не буду передавать, спасибо. «Технически объяснение грамотное, кстати, — говорит Смит, — про ионосферу». «Это реально работает, но только для УКВ, — говорит Алексей, — а не для FM». Хорошо. «94,8 — ионосферный скачок возможен». «Это “нигерийские” письма финнов», — предупреждает меня Константин, чтобы я не верил.

Слушайте, давайте вернёмся к прекрасному Следственному комитету, потому что о нём тоже очень много публикаций. Знаешь, есть темы, которые тянутся сквозь несколько суток, поскольку требуют осмысления. И, конечно, мне кажется, осмысления требует и арест людей в Следственном комитете.

Д.КНОРРЕ: Бесспорно.

С.ДОРЕНКО: Александр Бастрыкин, оказывается, сам лично возбудил. Когда я читаю, у меня это вызывает улыбку.

Д.КНОРРЕ: Это он сейчас решил?

С.ДОРЕНКО: На мой взгляд… Понимаешь, все пиарщики облажались в последнюю неделю.

Д.КНОРРЕ: И делает хорошую мину при плохой игре.

С.ДОРЕНКО: Даже жена Трампа прочитала речь Мишель Обамы.

Д.КНОРРЕ: Да, опростоволосилась.

С.ДОРЕНКО: Давайте просто скажем: не только наши пиарщики облажались.

Д.КНОРРЕ: Как это может быть? Они же миллиардеры. У них, наверное, есть деньги на хорошего редактора.

С.ДОРЕНКО: Ну вот так. Значит, они взяли хорошего пиарщика, который цинично переписал…

Д.КНОРРЕ: Спичрайтера.

С.ДОРЕНКО: Понимаешь, это циничное отношение к ремеслу. Жена Дональда Трампа… Это чтобы вы понимали, что не только СКР облажался. Жена Дональда Трампа скопировала речь Мишель Обамы на съезде республиканцев. Жена, Мелания Трамп, выступила на съезде Республиканской партии, посвящённом выборам в США, с речью, отдельные куски которой целиком и полностью были полной цитатой, заимствованием из речи Мишель Обамы на съезде демократов в 2008 году. То есть ровно абзацы, целые абзацы.

Д.КНОРРЕ: Я так понимаю, что Мелания должна была понимать, что это речь Мишель Обамы, потому что она…

С.ДОРЕНКО: А откуда она могла понимать?

Д.КНОРРЕ: Я вам объясню. Сегодня были публикации, что спичрайтер объяснила, что до этого Мелания прислала ей примеры…

С.ДОРЕНКО: Отмазки!

Д.КНОРРЕ: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Отмазки. Просто тот, кто писал речь Мелании Трамп, взял речь Мишель Обамы восьмилетней давности и просто абзацами, копипастом зафигачил новую речь. Абзацами!

Д.КНОРРЕ: Может быть, спичрайтер хотел подставить её?

С.ДОРЕНКО: Абзацами, копипастом спокойно всё это сделали, понимаешь.

Д.КНОРРЕ: Но это же всегда раскрывается.

С.ДОРЕНКО: Не всегда. Если бы всегда раскрывалось, у нас бы каждый день только из этого состояли новости, а так всё-таки иногда, понимаешь.

То же самое, я думаю, мне кажется, с Бастрыкиным. Бастрыкина поставили в известность, что ближайшие к нему люди — преступники. И дальше произошло то, что вчера и позавчера до известного момента Следственный комитет оглох и стал глухонемым — никто ничего не говорил, вообще никто ничего! До фразы, которая появляется после обеда, Маркина, который говорит, что «Следственный комитет и дальше будет заниматься самоочищением». Но эта фраза…

Д.КНОРРЕ: «Так называемые коллеги», — он ещё так выразился.

С.ДОРЕНКО: Эта фраза звучала, безусловно, двусмысленно, потому что все сообщения до сих пор были, что Следственный комитет очищает ФСБ. Больше того, ФСБ не доверила Следственному комитету заняться самоочищением, а ФСБ сверху как бы чистила Следственный комитет. И это было сутки, вот эта чистка со стороны ФСБ была сутки. Через сутки Маркин говорит: «Мы будем продолжать самоочищением», — так, как если бы Маркин служил в ФСБ (чего я, кстати, не исключаю).

Дальше. Сегодня возникает выдумка… Ну, на мой взгляд, это выдумка, потому что она слишком поздно приходит. Вы понимаете, в чём дело? Есть же законы восприятия. Сегодня четверг. Аресты происходят во вторник. Я правильно понимаю?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Аресты происходят во вторник. Значит, во вторник надо давать такие вещи, а не в четверг. Они в четверг сообщают, что, оказывается, Бастрыкин подписал арест. У меня создаётся впечатление плохой пиар-работы. Просто пиар-работа плохая.

Д.КНОРРЕ: Плохо разработанного сценария?

С.ДОРЕНКО: ФСБ, когда готовила операцию, не позаботилась… В момент, когда ФСБ готовила операцию по чистке Следственного комитета, они не позаботились об авторитете Следственного комитета.

Д.КНОРРЕ: Или они хотели намеренно обрушить авторитет.

С.ДОРЕНКО: Просто не собирались. Да вовсе не собирались, вот тебе честное слово! ФСБ меньше всего думала об авторитете Следственного комитета. Они не думали.

Д.КНОРРЕ: Не может быть такого.

С.ДОРЕНКО: Может такое быть. Они абсолютно выполняли оперативную… они занимались оперативной работой, а затем в рамках оперативной работы, венчая её, произвели задержание. Если бы в группе ФСБ, которая разрабатывала операцию, был хоть один пиарщик, он бы задал ФСБ вопрос, он бы сказал: «Братцы, а потом мы распускаем Следственный комитет или нет?» Ему бы сказали: «Нет». Тогда бы пиарщик сказал: «Ага. Если мы не распускаем Следственный комитет после этой операции, то я бы позаботился о сохранении авторитета этой организации. Давайте сделаем так: будем таскать с собой какую-то куклу, — надувную, не знаю, — и будем говорить, что это представитель Следственного комитета».

Д.КНОРРЕ: Но это должен понимать любой логически мыслящий человек, необязательно даже пиарщик.

С.ДОРЕНКО: Нет! Профессии у людей разные, и не все женщины. В отношениях спецы… Вот ещё раз: женщины тонко понимают отношения и репутацию.

Д.КНОРРЕ: Это правда.

С.ДОРЕНКО: Мужчины — нет. Мужчины этого не понимают. Мужчины выполняют конкретное задание — «выследить и задержать», точка. «Команда получена, сверху решение есть. Вперёд с богом пошли». Всё! Как потом кто будет отмываться — никто не интересуется этим. Никто этим не интересуется!

Хорошо. Они в момент планирования фээсбэшной операции пиарщика ни одного не пригласили, это понятно. Ни одного пиарщика! Теперь пиарщики говорят впоследствии: «Да, но теперь Следственный комитет как-то надо из репутационного дерьма достать. Как? Давайте придумаем, что это они сами самоочищаются. Давайте придумаем, что Александр Бастрыкин…»

Д.КНОРРЕ: Но это же не на руку ФСБ в таком случае, которые хотели быть на коне.

С.ДОРЕНКО: Господи! Да ФСБ своё дело сделали — и сделали. Всё! Они же — абсолютный инструмент. ФСБ в этот момент — скальпель. Это скальпель.

Д.КНОРРЕ: Мне кажется, что там всем абсолютно…

С.ДОРЕНКО: Ну подожди. Скальпель — ему всё равно. Скальпелю всё равно! И ФСБ всё равно. Они — скальпель.

Д.КНОРРЕ: Мне кажется, им всем всё равно на репутационный ущерб. Они для проформы сейчас как-то обыграли этот вопрос, что Бастрыкин инициировал расследование дела — и всё, и на этом они успокоятся, и им абсолютно всё равно, что про это будут думать.

С.ДОРЕНКО: Вот послушай. Я думаю, что ФСБ в этот момент выступает в качестве скальпеля, которому безусловно точно всё равно, больно ли мясу. Мясу больно. Говорят: «Мясу больно!» Скальпель говорит: «Ну, позвольте мне об этом не думать. Я вообще об этом не думаю, ребята. Какая мне разница?» Понимаете? Ну вот и всё, и весь разговор. Поэтому они сейчас выдумывают…

«Кто умнее — Бастрыкин или Мелания Трамп?» Не знаю, не знаю. «Арестованные менты вели дела прокуроров с казино. Это месть Чайки». Не знаю. Вот видите, Norpo какие дальние такие ходы… Арестованные — вы имеете в виду следователи Следственного комитета, а не менты никакие, правда же? «Спичрайтер Трампа ранее работал в штабе Обамы, в 2008 году. Формально он ничего не украл, а он просто взял свою речь, которая была». Неправда, Виталий! Он украл. Потому что когда он готовит по заказу одного хозяина, он не имеет права отдать это другому хозяину, понимаете.

Смотрите, уточнение по ДТП на Кутузовском: «Сбили насмерть, человек в мешке, — всё, труп в мешке. — На разделительной стоит BMW 7 с закрытыми номерами. Из-под бумажки видна первая буква “А”. Вероятно, АМР. Какая-то понтовая машина». Но если вам интересно, я вам дам её номер, у меня есть её номер. Секундочку, я сейчас посмотрю. У меня был номер этой BMW — BMW, которая стояла на разделительной в районе Трёшки на Кутузовском: А607… Вот нам пишет 411-й. Ещё раз, я сообщаю вам, читаю то, что нам написали. Мы это не имеем возможности проверить, но предположительно на разделительной стояла АМР, да: А607МР97.

Д.КНОРРЕ: Это Минобороны.

С.ДОРЕНКО: «Минобороны» написано, да?

Д.КНОРРЕ: Вот смотрите.

С.ДОРЕНКО: Да, разрешите-ка я обойду всё, потому что у меня опять… А кто ездит?

Д.КНОРРЕ: Сейчас я открою.

С.ДОРЕНКО: Минобороны. А607… Сейчас мы посмотрим просто. Поимённый список, интернет-сообщество… Кто же это влип? Очень интересно и забавно. Секундочку…

Д.КНОРРЕ: Вот таблица.

С.ДОРЕНКО: Давай. А607МР97. Сейчас мы домотаем, ребята. У вас же есть секундочка? Ты уже перегнала. 607 — Минобороны просто.

Д.КНОРРЕ: Да, фамилии нет.

С.ДОРЕНКО: У нас нет фамилии человека, который использует А607МР.

Д.КНОРРЕ: 601 — это Чиханчин Юрий Анатольевич. А дальше идут просто 602, 603 — Минобороны, Минобороны, Минобороны…

С.ДОРЕНКО: Да. Значит, там человек убит, и стоял там А607МР97 и Mercedes CLA — а что за CLA? — на выделенке. То есть там были две машины и труп. Труп, я понимаю, пешехода? Или это из Mercedes труп достали от столкновения? Ну, что-то там на Кутузовском происходит очень неприятное. Позвоните, пожалуйста, с Кутузовского водители, расскажите нам сейчас. Мы после вернёмся снова к Следственному комитету. Телефон: 73-73-948. Если вы на Кутузовском, если вы видите эту аварию: 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Только что проезжал вот эту аварию. Видно, что стоит BMW, много полиции…

С.ДОРЕНКО: И много полиции.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, много полиции.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Денис. Вот как раз проезжаю, еду из центра в область. По левую сторону от меня порядка… раз, два, три, четыре, пять — пять с «люстрами». Нет, семь, восемь…

С.ДОРЕНКО: Семь с «люстрами». Много.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Восемь. Много. Раз, два, три… порядка 20 гайцов. АМР — сняли уже номера, сняты номера. Ваишники стоят, машина ВАИ. Да, в пакете он лежит. Скорее всего, это был пешеход.

Д.КНОРРЕ: А как он попал на дорогу?

С.ДОРЕНКО: Скажите, а вот Mercedes какой-то небольшой там есть?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не видно Mercedes. Труп лежит, по-видимому, головой в сторону центра.

С.ДОРЕНКО: Интересно. В этом месте перебегать дорогу — как-то кажется авантюристично.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здесь надземный переход… ой, подземный переход находится, вот я уже проехал. Но водитель этого BMW — его, видимо, сейчас опрашивают — одет так, не в костюме, ничего: джинсы, рубашка, какая-то безрукавка а-ля Вассерман.

С.ДОРЕНКО: Понятно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но что-то серьёзное точно.

С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо. Значит, труп, но мы так понимаем, что это труп человека, который перебегал поверху в районе Третьего кольца Кутузовский проспект, что вообще кажется, конечно, занятием таким экстраординарным и для очень смелых людей.

Д.КНОРРЕ: В комментарии к этому ДТП в «Разговорчиках» «Яндекса» пишут, что там вторая машина на ЖД-пути улетела. Вот есть такие сообщения.

С.ДОРЕНКО: Ага! Алло. Здравствуйте. Алло?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло! Я очевидец!

С.ДОРЕНКО: Спасибо. 73-73-948. Мне хотелось бы поговорить с людьми, которые там находятся. У вас такой голос, простите, как будто вы не очевидец, а пострадавший. Но поскольку пострадавший уже занял место в чёрном мешке пластиковом, то вы не сможете оттуда его вытолкать теперь, он надёжно там помещён и надёжно там обосновался. Хорошо, давайте вернёмся к Следственному комитету. Что вы поняли из этого прекрасного ареста?

С.ДОРЕНКО: Отлично! Я возвращаюсь к Следственному комитету и хочу сказать, что ФСБ ни разу не пощадила его репутации. И сейчас проводится некая операция, такая пиар-операция по возобновлению и восстановлению авторитета Следственного комитета, то есть ему вновь возвращают имя, в сущности. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

С.ДОРЕНКО: И эта операция похожа, честно говоря, на операцию двоечников. Надо было думать с первой минуты о том, что Следственный комитет потом придётся выручать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день. Проехал аварию на Кутузовском.

С.ДОРЕНКО: А вы там, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, вот буквально минуту назад. Третий ряд ориентировочно, BMW стоит. Такую табличку повесили «№ 1». Видимо, всё-таки фотографируют. Покойник лежит.

С.ДОРЕНКО: Я вам могу сказать, что прежде чем сменили табличку, нам слушатели написали: А607МР97. По нашим данным, это Министерство обороны.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Номер снят полностью уже. BMW немножко под углом стоит — видимо, оттормаживалась, скорее всего. И Mercedes тоже под углом стоит. Пробка большая.

С.ДОРЕНКО: Послушайте, вот этот Mercedes — что за модель? CLA какой-то, мне пишут. Что за модель?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, похоже на CLA, белого цвета.

С.ДОРЕНКО: Это маленькая машина или что? Что это за CLA?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это седан, небольшой седан.

С.ДОРЕНКО: Что за CLA? CLS — знаю. CLA — не знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего, ошибка. Скорее всего, всё-таки CLS. На CLA не похожа.

С.ДОРЕНКО: CLS. Такая девочкинская машина?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Похоже, да.

С.ДОРЕНКО: Похоже. Спасибо большое. Ладно…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Спасибо. Хорошего дня.

Д.КНОРРЕ: Сергей, нам несколько слушателей написали, что 607МР — это заместитель министра обороны, генерал армии Булгаков. Вот несколько человек написали такое.

С.ДОРЕНКО: Булгаков — хороший человек, насколько мне известно. Он брал Грозный, и мы с ним там встречались, и он там со мной разговаривали. Булгаков, заместитель министра обороны Булгаков. Напиши, пожалуйста…

Д.КНОРРЕ: Дмитрий Витальевич.

С.ДОРЕНКО: Давай это самое…

Д.КНОРРЕ: Уже открыла.

С.ДОРЕНКО: Открыла? Спасибо тебе огромное. Давай почитаем. Я знаю его как очень хорошего человека. Можно? «1954 года… Верхнее Гурово Советского района Курской области… российский военачальник». Меня в его биографии интересует 1999 год и 2000-й. Секундочку. «Службу проходил… академию Генштаба… затем начальником продсклада…» Смотри-ка! То есть он в продовольственном складе служил. Это многообещающая карьера. «Начальник отдела хранения…» Наверное, это что-то другое. «Бригады по тылу…» Он тыловик. Он по коньяку главный специалист. Да? Нет? Начальником тыла — опять. «…Начальником тыла Вооружённых Сил». А! Это не тот парень, который брал Грозный вообще ни разу, это какой-то другой. А?

Д.КНОРРЕ: Возможно.

С.ДОРЕНКО: Это тыловик.

Д.КНОРРЕ: Да. Но он действительно заместитель, написано в титре.

С.ДОРЕНКО: Он заместитель министра. Это специалист… Тыловики — специалисты по коньячным клизмам для начальства. Ну правда! Коньячные клизмы.

Д.КНОРРЕ: Такие бывают, что ли?

С.ДОРЕНКО: Конечно. А как? Начальник приезжает — и сразу коньячная клизма идёт. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Я вижу, у нас очень много там очевидцев, которые рассказывают нам про это безумие. Там какое-то невероятное количество машин с «люстрами», полиции, замечательное количество какое-то, и ВАИ стоит. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Даша, здравствуйте. Это Фрог. Но я, честно говоря, хотел сказать по Следственному комитету. Если не вовремя, то я…

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, ничего-ничего. По Следственному комитету мне очень интересно. Как видите, просто у нас экстренное событие на Кутузовском.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понятно, да. К сожалению. У меня на книжной полке дома стоит экземпляр, такой фолиант, называется книга «Моё водолечение», автор — средневековый человек по имени Себастьян Кнейп. И на самом деле вот это слово Бастрыкина про «самоочищение» мне напоминает такое действо: больной пневмонией, и ему предлагают холодненькой водичкой обливаться.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Слушайте, знаете, что? Мне пишут: «Давайте проголосуем, кто кого нагнёт — СКР или ФСБ?» Ребята, это неправильное голосование. Испокон веку ФСБ над всеми нависает. Не кто кого…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это голосование до некоторой степени получается…

С.ДОРЕНКО: Да, это неправильное голосование. ФСБ над всеми нависает, ФСБ парит над всеми.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот, мне кажется, что Владимир Маркин… Я не знаю, кто у него спичрайтер. Может быть, Пархоменко натравить с «Антиплагиатом»? Ну как-то это глупо выглядит это слово, оно совершенно не в тему.

С.ДОРЕНКО: Им приходится, потому что их не пощадили.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А обстановка такая, что оперативного простора не хватает, и приходится выдумывать вот такие глупости.

С.ДОРЕНКО: Да. «А следующим шагом СКР, наверное, будет, — пишет Армен, — то, что Бастрыкин заявит, что он согласовывал свои действия с коллегами из ФСБ и даже сам участвовал в задержании», — и так далее, и так далее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если только он не двойной агент, как вы верно заметили.

С.ДОРЕНКО: Ну да, либо он двойной агент. «Прокуратура круче всех!» — говорит N. Нет, я думаю, что ФСБ круче прокуратуры. А давайте скажем, кто круче, а? Вот кто круче?

Д.КНОРРЕ: Давайте.

С.ДОРЕНКО: А вот у нас СКР есть. А вот у нас есть ФСБ… Ну конечно, ФСБ круче всех. Слушайте, давайте проголосуем. Новое голосование, три телефона. Начать голосование! Круче всех ФСБ… Ну, я просто по старшинству. Я считаю, что ФСБ круче всех. ФСБ — 134-21-35. Следственный комитет — 134-21-36. Прокуратура — 134-21-37. По крутизне ведомств всё-таки, по крутизне. Но всё-таки у нас же ещё вопрос тоже карьеры детей. Куда детей отправлять? В гэбушку?

Д.КНОРРЕ: В Академию ФСБ, конечно.

С.ДОРЕНКО: Ну конечно, конечно! Значит, смотрите. Круче всех: ФСБ — 134-21-35; Следственный комитет — 134-21-36; И, наконец, прокуратура, Генпрокуратура, «геночка», «генка» — 134-21-37? Я не думаю, что «генка», нет. Я бы, их рядом с ФСБ сравнив, конечно, отдал бы пальму первенства ФСБ. Кстати говоря, рассудочность и правильность моей позиции подтверждают наши слушатели, они подтверждают мою правильность. Сейчас я завершаю это голосование, минуту мы уже проголосовали, почти. Ну хорошо, хоть минуту надо успеть. Давайте вот что… Дынь, дынь, дынь, дынь, дынь, дынь! Есть! Значит, смотрите, у меня голосование такое. Круче всех ФСБ — 87 процентов. Записывай.

Д.КНОРРЕ: Я уже вам отправляю.

С.ДОРЕНКО: Круче всех Следственный комитет — 4 процента. Круче всех «генка», Генпрокуратура — 9 процентов. ФСБ с 87 процентами всех бьёт легко. Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: «Добрый день. Волгоградка в районе дома 35 в сторону центра стоит», — пишет Наталья. Спасибо, Наталья. Спасибо вам большое. Сегодня из самых примечательных вещей, из самых примечательных событий в движении — это труп, который лежит по дороге в центр у Третьего… Кутузовский и Третье транспортное кольцо, вот здесь, в этом районе, на разделительной. Есть труп в чёрном мешке. Кого убили — непонятно. Как он туда попал — непонятно. Зачем переходил Кутузовский проспект? Не знаю, там 10 или 12 рядов. Зачем он там переходил — непонятно. Видели там BMW семисотую, «семёрку» BMW с номером А607МР97. Предположительно, есть точка зрения такая, впрочем, неофициальная…

Д.КНОРРЕ: Неподтверждённая.

С.ДОРЕНКО: …неподтверждённая, что это замминистра обороны по тылу. Там труп. И ещё там есть Mercedes CLA какой-то, который тоже как будто бы участник аварии. И, говорят, огромное количество полиции, огромное количество полицейских, ВАИ (Военная автоинспекция) тоже приехала. И содрали уже мигалки с этой машины зама по тылу министра обороны, и уже номера отвинтили. Всё уже сделали, как и положено. Так же положено?

Д.КНОРРЕ: Оперативно, да.

С.ДОРЕНКО: Положено скрыть участие чиновников.

Д.КНОРРЕ: Это странно, если уже весь интернет об этом пишет. Ну да, вот в «Яндексе» в «Разговорчиках» удаляют все комментарии с указанием номера авто.

С.ДОРЕНКО: Как это?

Д.КНОРРЕ: «На Кутузовском…» — пишет 05-й. И, кстати, в «Разговорчиках» тоже об этом пишут, что удаляются комментарии.

С.ДОРЕНКО: А зачем удаляют?

Д.КНОРРЕ: Я не знаю. Нет такого правила обычно, что удаляют номер автомобиля.

С.ДОРЕНКО: А что плохого? Надо, наоборот, посочувствовать человеку. Он человек-то хороший, зам по тылу, наверняка, правильно? Хороший человек. А кто переходил — наверняка плохой, мне кажется. Нет? Может быть.

Д.КНОРРЕ: Ну, не знаю, плохой он или…

С.ДОРЕНКО: Мы не знаем.

Д.КНОРРЕ: Потерявшийся человек, дезориентированный.

С.ДОРЕНКО: В общем, короче, я бы никуда ничего не удалял, потому что это очень и странно, и глупо, и обидно. Почему удалять? Не знаю. Вот это, мне кажется, странная тенденция — удаление. Чего бояться-то?

Д.КНОРРЕ: На всякий случай.

С.ДОРЕНКО: Ну какой случай? Вот объясните мне. Вот кто-нибудь, объясните мне, пожалуйста, зачем с машин в аварии свинчивают номера. Зачем? Просто тупой вопрос у меня: зачем свинчивают номера? 73-73-948. Чтобы что? Вот я не понимаю. Надо, наоборот, сочувствовать. Мы же нация, мы же вместе, мы же должны быть вместе. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей Леонидович. Собственно, всё понятно, что там произошло. Видел я, не успели накрыть. Гаишник это был, в общем-то, сотрудник ГИБДД.

С.ДОРЕНКО: А, убили гаишника?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Скажите, а зачем же он стоял у Третьего транспортного? Обычно гаишники…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там же широкая полоса, и они там стоят на своей машине с пластмассовыми штуками вокруг её и там, видимо, регулируют что-то, ловят тех, кто едет посередине. Ну, видимо, вышел, рукой махнул…

С.ДОРЕНКО: Простите, я хотел бы уточнить. Я точно понимаю, что гаишники обычно бывают около Триумфальной арки, вот здесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я там живу. Это место не обычное для них, но был сотрудник ГАИ. И ботинок лежал метров за сто от места, где лежал труп.

С.ДОРЕНКО: То есть машина… Вероятно! Мы не знаем этого, но, вероятно, машина Министра обороны, замминистра убила гаишника.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По сути, наверное, так оно и есть.

С.ДОРЕНКО: Наверное, наверное. То есть это догадка. Хорошо, а зачем свинчивают номера? Вот зачем всегда такой праздник свинчивания? Ведь у человека беда, и нам надо ему посочувствовать, и нам надо каким-то образом быть вместе. Мы же нация, мы же граждане. Нам хочется позвонить ему, как-то сказать: «Брат, держись». А?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, наверное, не хочет он, чтобы люди знали, что произошло и кто это был.

С.ДОРЕНКО: А почему? Он в беде — и надо ему помочь морально, как-то поддержать, сказать психологически правильное, понимаете, как-то обнадёжить, сказать: «Брат, видишь, как? Ну, что? Ты же не виноват». Алло. Здравствуйте. Ну, как-то хочется. Нет, они всё свинчивают!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Доброе утро.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, может быть, из-за того, что на ней не должна была стоять мигалка.

С.ДОРЕНКО: А, может быть, нелегальная мигалка?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну, так бывает, конечно. Но, понимаете, в чём дело? На глазах у милиции отвинчивать мигалку? Странно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как вариант.

С.ДОРЕНКО: Как вариант может быть, если это была незаконная мигалка.

Д.КНОРРЕ: Ну а номера зачем тогда скручивать?

С.ДОРЕНКО: И номера скручивают. Незаконные номера, что ли? Я не понимаю. Я не понимаю этого скручивания. Вот я пытаюсь понять — и не могу понять. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Только что проехал в сторону области, как раз видел BMW. Действительно там видны крепёжки для мигалки, а мигалки нет. Номера сняты. Ну, машин пять, наверное.

С.ДОРЕНКО: Но зачем это делается? Зачем? Вот я не понимаю. Зачем? Я хочу понять. Потому что если бы я понял, я бы, например, тоже старался способствовать секретности. Ну смотрите, с человеком что-то произошло, в судьбе его произошла, по крайней мере, как минимум неприятность. Правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Большая неприятность, это трагедия.

С.ДОРЕНКО: Нет, трагедия у того, у кого жизнь отняли. А у того, который, может быть, даже не сидел в машине, если замминистра, то он вообще не за рулём был, ничего — у него произошла большая неприятность. Правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, правильно, да. Это проблемы теперь у водителя.

С.ДОРЕНКО: А зачем свинчивать-то, я не понимаю? Надо своего водителя отдать под суд, естественно, всё делать красиво и публично. Зачем прятаться? Ну зачем они свинчивают всё время?

Д.КНОРРЕ: У нас нет такой культуры, у нас не принято.

С.ДОРЕНКО: Нет, послушай меня. Они хотят, чтобы мы думали, что это Вася Шпунтиков, зам завцеха, зам какого-то отдела дистрибуции с завода…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, нужно, чтобы отвечали за свои поступки.

С.ДОРЕНКО: С одной стороны, отвечали, а с другой стороны, мы им будем сочувствовать, приободрять как-то так далее. Понимаете, в чём дело? Я объясню. Послушай меня. Когда с седьмой модели BMW свинчивают номера и мигалки, они полагают, что как только они свинтят номера и мигалки, мы будем думать, что это не начальник никакой, а это был Вася Шпунтиков, зам начучастка.

Д.КНОРРЕ: Видимо, они рассчитывают, что люди ещё не успели отправить эсэмэски в эфир или в «Яндекса. Разговоры» с номером этой машины.

С.ДОРЕНКО: Вася Шпунтиков. И все скажут: «Вот Вася Шпунтиков, негодный, ездит на седьмой модели! Ах, нехороший он человек!»

Д.КНОРРЕ: Так это, может быть, действительно Вася Шпунтиков, а не замминистра обороны. Может быть, он просто воспользовался служебной машиной.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Я знаю почему…

С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день. Это Владимир из Москвы. Сергей, вы знаете, я просто видел неоднократно около комплекса «Сити» машины такие с личной охраной и так далее. У них двойные номера. То есть стоит машина, она подъезжает к парковке, неправильно паркуется вторым рядом. Выходит водитель, его прикрывает охранник, и он меняет номера на другие. Вот и всё.

С.ДОРЕНКО: А потом — снова. А зачем он потом истинные ставит? Я бы так на фальшивых и ездил всю жизнь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, ну он проезжает куда-то, когда нарушает, ещё что-нибудь. Может быть, он на фальшивых едет, а потом приезжает на место, ставит нормальные номера и едет дальше хорошо.

С.ДОРЕНКО: А вы думаете, что эти люди — государственные чиновники или бизнесмены?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю, что это за люди, но просто практика такая есть.

С.ДОРЕНКО: Есть. И они, наверное, бизнесмены или они, наверное, чиновники?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, скорее всего… Бизнесмен, чиновник — его не поймёшь, кто это, настолько всё переплелось.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что хороший чиновник обязательно должен быть хорошим бизнесменом. Правильно? И с чувством патриотизма помогать Родине.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Как настоящий патриот настоящий чиновник должен помогать Родине и так, и эдак, и всяк.

Д.КНОРРЕ: Со всех фронтов.

С.ДОРЕНКО: Конечно. А что он буде проявлять беспомощность в каких-то вопросах, когда Родина нуждается в нём, например, как в бизнесмене в данный конкретный момент. Понимаете? 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Номера скручивают для того, чтобы потом бошки свидетелям не откручивать.

С.ДОРЕНКО: А! Скручивают номера, чтобы потом не убивать свидетелей?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да! Упрощают немножко нам жизнь.

С.ДОРЕНКО: А! Упрощают, потому что мы свидетели.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. А то нам бошку придётся откручивать.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. Но когда милиционера сбили, по-любому ведомство встанет на защиту своих.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть милиционер маленький, а есть большой милиционер, как и всё в нашем мире.

С.ДОРЕНКО: А! То есть, условно говоря, если машина сбившего — это большая машина, а милиционер…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, конечно.

С.ДОРЕНКО: Но там все офицеры, на Кутузе, нет даже сержантов милиции.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну и офицеры есть большие и маленькие.

С.ДОРЕНКО: Тогда ничего, да? Можно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно! Проблемы какие?

С.ДОРЕНКО: Уронили? Уронили. Правильно? Это он сам упал. Правильно, а? Будет такое или нет? Не знаю, может быть, полицейские позвонят? 73-73-948. Могут это дело спустить на тормозах?

Д.КНОРРЕ: Вряд ли.

С.ДОРЕНКО: А почему нет-то?

Д.КНОРРЕ: Потому что уже это будет резонансное ДТП в СМИ, в соцсетях.

С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. У меня человек провалился куда-то. Алло?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Я был участников ДТП тоже с аэмэровскими номерами. Правда, это было в 1998 году. И у них такая инструкция была (тогда не было ещё ни смартфонов, ничего), как раз чтобы скрыть участие. Инструкцию не поменяли — так и снимают номера. А техника-то продвинулась.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Но как только произошло ДТП, в ту же секунду десятки людей сфотографировали это на смартфоны. Десятки! Зачем свинчивать? И больше того — фотографируют, как свинчивают тоже. Это какая-то отсталая техника.

Д.КНОРРЕ: Вот они по старинке.

С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. А вот такой вариант: может быть, это чадо его было за рулём, и поэтому скрутил номера и скрывает?

С.ДОРЕНКО: Кто был за рулём?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, либо доченька его, либо сыночек был за рулём. Как такой вариант?

С.ДОРЕНКО: А, кто-то из родственников? Есть кого скрывать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Или прямой ребёнок.

С.ДОРЕНКО: Скажите, а можно скрыть убийство полицейского? Ну как вот это скрыть? Это же всё-таки…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот это очень тяжело. 50 на 50: или скроют, или как-то договорятся.

С.ДОРЕНКО: Один из наших слушателей говорит, что он, во-первых, там живёт, а во-вторых, он видел самое начало. Убитый — полицейский. Он говорит, что полиция стояла в необычном…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это, скорее всего, будет решаться внутри, как говорится, попытаются не вынести сор из избы.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. А изба, которая МВД, — это огромная изба, там много людей служит.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это большая изба, да.

С.ДОРЕНКО: Да, это большая изба. И сотрудников неприятно поразит, если просто замнут убийство полицейского.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну как «замнут»? Наверняка что-нибудь дадут. Может, пенсию для родственников побольше. Может, ещё что-то дадут.

С.ДОРЕНКО: Как-то утешить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего, будут решать деньгами, только не напрямую, а какими-то поблажками.

С.ДОРЕНКО: Ну да, ну да, ну да. А почему не посадить в тюрьму? Это же наверняка профессиональный водитель. Посади его в тюрьму — милое дело!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть, водителя и посадят. Скорее всего, найдут водителя и сделают водителя крайним.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, он и есть крайний — он же за рулём.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, посадят его. Ну, дадут ему пять лет, через два года он выйдет по УДО.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Слушайте, на самом деле водителя надо посадить. Милое дело! Он же за руль сел? Сел. Он же преамбулу к Правилам читал?

Д.КНОРРЕ: Наверняка.

С.ДОРЕНКО: А в преамбуле что сказано? Что вы намереваетесь управлять средством повышенной опасности. Автомобиль — средство повышенной опасности.

Д.КНОРРЕ: Соблюдайте правила…

С.ДОРЕНКО: Нет-нет. Вы обязаны во имя предотвращения и недопущения сделать всё, вплоть до полной остановки, и так далее, и так далее. Значит, у него средство повышенной опасности. С какого чёрта он оказался на разделительной? Мы не знаем. Нет, знаем, знаем!

Д.КНОРРЕ: Или сотрудник…

С.ДОРЕНКО: А мы знаем. Потому что начальнику лень вставать пораньше. Ну как он пораньше встанет? Зачем?

Д.КНОРРЕ: Это правда. Или же гаишник вышел, зашёл на разделительную полосу и вышел на проезжую часть.

С.ДОРЕНКО: И чё? Сотрудник ДПС имеет право выходить на любую полосу.

Д.КНОРРЕ: Это правда, да, спору нет.

С.ДОРЕНКО: Эй, эй, эй! Казачество, вы с ума посходили? Сотрудник ДПС может ходить по любым полосам столько, сколько ему… Самый главный у нас… Водители — мы самые маленькие. Старше нас кто? Разметка. Старше разметки знак. Старше знака светофор. Старше светофора сотрудник ДПС. Сотрудник ДПС старше разметки, знака, светофора. Сотрудник ДПС старше всех. А мы даже младше разметки, водители. Значит, чтобы водитель посягнул на сотрудника ДПС — это надо, чтобы он сошёл с ума и сделался последователем «Исламского государства» (террористической организации, запрещённой на территории Российской Федерации). Так, может быть, водитель замминистра обороны сотрудник террористической организации? Так почему же его не судить-то, я не понимаю, товарищи? Зачем же нам его спасать? Что случилось? Зачем его выручать?

Очень много мне пишут. «В данном случае, чтобы заговорили об этой проблеме, нужно дать новость в СМИ Украины». Ха-ха-ха! Да, хорошо. «Если сотрудник ДПС дойдёт до противоположного края, он станет дамкой», — 123-й. Да. На Кутузовском, если он дойдёт, он точно будет дамкой. «У меня было ДТП с сотрудником ДПС. Их признали виновными, так как не по правилам стояли». Ну и что?

Д.КНОРРЕ: Вот видите, есть правила, как должен стоять сотрудник.

С.ДОРЕНКО: Ну и что? А для чего они идут в ДПС как не для того, чтобы нарушать правила? Товарищи, вы что, с ума… Вы знаете, то, что вы говорите, вызывает у меня затруднения. Я бы, если шёл в полицию, то ровно для того, чтобы нарушать правила.

Д.КНОРРЕ: Значит, всё-таки какие-то правила при передвижении сотрудников ГАИ…

С.ДОРЕНКО: Ну и что? Вы какие-то безумные люди, вы вольтерьянцы, революционеры и оранжисты. Вы оранжисты. Вы — «оранжевая революция». Сотрудник ДПС должен нарушать правила для назидания, для того, чтобы мы понимали, кто мы есть — тварь дрожащая и всё на свете. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Я знаю, почему номера скручивают.

С.ДОРЕНКО: И почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что этот водитель является служащим в этих органах. Там они все с ксивами.

С.ДОРЕНКО: А в каких органах, простите? Они в органах наверняка…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: МВД или ФСБ. Машина кому принадлежит?

С.ДОРЕНКО: Нет, в данном случае — Минобороны, вероятно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Минобороны. Значит, он военный.

С.ДОРЕНКО: Ну?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Значит, должно быть внутреннее расследование. После чего его будут судить по внутренним правилам этого ведомства.

С.ДОРЕНКО: А «внутренние правила» — это что? Пыром по копчику или щелбан?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, ну как? Гауптвахта. Я не знаю, если это военный, то там что у них?

С.ДОРЕНКО: Гауптвахта.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Трибунал.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Но я всё равно не понимаю до конца. Ну и хорошо, вот бы освещать всё это в прессе: вот, пожалуйста, трибунал, вот тебе, пожалуйста…

Д.КНОРРЕ: Сергей, там уже военные, кстати. Там ДПС и ВАИ.

С.ДОРЕНКО: И ВАИ стоит, да-да. ВАИ приехала сразу. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Сергей, здравствуйте. Дарья, здравствуйте. Мимо проезжал. Там действительно несколько офицеров военных стоит, то есть явно дело связано с Министерством обороны. И в центр, конечно, ужасная пробка.

С.ДОРЕНКО: В центр ужасная пробка. Спасибо большое. Ребята, я до конца не понимаю. У меня есть такая штучка? Сейчас мы перейдём. Поехали.

С.ДОРЕНКО: Присяжные преподнесли нам несколько прекрасных уроков правосудия. Один из них — это с «приморскими партизанами». А второй — вы не поверите, в Петербурге.

Д.КНОРРЕ: В Петербурге?

С.ДОРЕНКО: В Петербурге. Можно я прочитаю? Вы знаете, что «приморские партизаны», оказывается, не виновны, всё правильно они делали. А? Ну какой-то кошмар! Но ещё есть петербургская история, и я её вам расскажу.

«В Петербурге присяжные оправдали жителя Владикавказа, — Владикавказ — это город на юге России, — который признался в заказном убийстве и показал, где прятал пистолет». То есть человек сказал следственным органам: «Я исполнил заказное убийство. Пойдёмте, покажу, где я спрятал пистолет после исполнения заказного убийства». Пошли и нашли пистолет. Суд, присяжные говорят: «Не виновен».

Д.КНОРРЕ: Оговорил себя.

С.ДОРЕНКО: Да, да! Он кричит… Мендик Кокоев и Алан Габараев… Кто стрелял? Мы не знаем. Габараев — он племянник. А Кокоев стрелял, Мендик Кокоев стрелял. Мендик Кокоев кричит в суде: «Я стрелял. Что вы на меня?..» А присяжные ему говорят…

Д.КНОРРЕ: «Ты не стрелял».

С.ДОРЕНКО: Нет, присяжные говорят: «Ну зачем вы на себя наговариваете? Нет, ну подумайте хорошенечко. Зачем же вы так? Как вам не стыдно?»

Д.КНОРРЕ: Очень похоже на «приморских партизан», которые показали на следственном эксперименте, как они закапывали, какого цвета тент был, которым они накрыли трупы.

С.ДОРЕНКО: А ведь это проблема. То есть присяжные видят как-то всё по-другому.

Д.КНОРРЕ: Эмоционально.

С.ДОРЕНКО: У них есть, конечно, некое чувство справедливости. Мендик Кокоев был нанят для того, чтобы убить тётю Габараева, чтобы завладеть недвижимым имуществом, а именно — квартирой в Петербурге. Хорошо.

Первым присяжные оправдали Габараева — того, кто нанимал убийцу. Ну, судя по материалам следствия, мы не знаем. Видимо, он не нанимал убийцу. Присяжным говорят: «Скажите, пожалуйста, Габараев нанимал убийцу, доказано его участие в преступлении?» Присяжные: «Нет». Нет, они говорят: «Нэт. Нет!» И Габараева отпускают из зала суда.

Потом — по Кокоеву. Кокоев признался в содеянном: «Я, — говорит, — стрелял действительно. Вот я стою так, вот так стреляю. Потом я пистолет спрятал. Пойдёмте, найду». Показал место следствию, где он утопил (он бросил в речку пистолет). Всё нашли. Рассказал, как он делал три выстрела, описал схематику убийства. В суде повторял то же самое: «Да, убил. Вот так убил». Их Честь спрашивает присяжных: «Скажите, пожалуйста, присяжные, Кокоев виновен, вина доказана?» Ну а он сам там распинается: «Да, я стрелял. Да, я то, я сё», — и рассказывает детали. Присяжные говорят: «Нэт, не виновен». Я угораю! Послушай меня… «Нет». При этом подсудимого признали виновным в хранении оружия. Ну, у него было оружие. Говорят: «Оружие-то было?» Присяжные говорят: «Наверное». (Смеётся.)

Д.КНОРРЕ: Ну, может быть, конечно.

С.ДОРЕНКО: Это что-то! Никто не понимает, почему присяжные вынесли такое решение. «Возможно, недоказанность вины Габараева они спроецировали на Кокоева. Не исключено, что посчитали, раз один признан невиновным, то и второго надо оправдывать». Слушайте, это потрясающий разговор для меня. Я хочу поговорить с вами о присяжных. Если вы были присяжными… Но чуть позже, наверное, уже после десяти, после новостей в десять мы поговорим об этом случае с Габараевым и… Как второй?

Д.КНОРРЕ: Кокорин.

С.ДОРЕНКО: И Кокориным. Поговорим об этом случае. Кокоев, Кокоев!

Д.КНОРРЕ: Кокоев.

С.ДОРЕНКО: Поговорим об этом случае и поговорим о случае с «приморскими партизанами». Насколько вообще суд присяжных в принципе показателен? Какое отношение он имеет к справедливости как таковой, к юстиции? Можно ли вообще полагаться на суд присяжных?

Д.КНОРРЕ: Ну, у нас в России это не так давно стало как-то развиваться — суд присяжных как институт.

С.ДОРЕНКО: Я после десяти снова повторю эту историю и партизанскую историю, «приморских партизан», которые тоже невиновны, и всё. Они говорят: «Да, мы стреляли того, сего. Заходили, тут стреляли». Присяжные говорят: «Невиновны». И разговор закончен.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Звоните, пожалуйста, 73-73-948. Где едете, что видите? Прежде всего я хочу сказать, что очень плохо на Якиманке, прямо совсем плохо, и на Кутузовском в районе «Шоссе Энтузиастов».

Д.КНОРРЕ: От Рублёвки… А, на Кутузовском?

С.ДОРЕНКО: Ой, господи на шоссе Энтузиастов у метро «Шоссе Энтузиастов». Я думаю про Рублёвку.

Д.КНОРРЕ: Да, там от Рублёвки до Третьего транспортного огромная пробка, плотная.

С.ДОРЕНКО: На Можайке или на Кутузе?

Д.КНОРРЕ: На Кутузовском, да. Можайка пока едет.

С.ДОРЕНКО: На Кутузовском, да. Прямо вот от Рублёвки и до Третьего транспортного стоит гигантская пробка, потому что там труп, вот в связи с трупом. И есть у нас один наш слушатель, который живёт поблизости. Он полагает, что был убит полицейский. Полицейский был убит машиной BMW седьмой серии, номер которой был немедленно свинчен, но, по некоторым неподтверждённым данным, это был номер А607МР97, который относится к Министерству обороны. Ну, там люди просто снимали, как свинчивают.

Ещё. Затруднения на въезде по Симферопольскому шоссе. Я что-то сказал про центр. Я сказал про центр, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Котельническая уже стоит. «Библиотека имени Ленина», «Арбатская» — вот здесь на бульварах ужасно. И Герцена… нет, подождите, Тверская… Да нет, и Герцена тоже стоит. Как она теперь называется? Большая Никитская, я думаю, может быть, да? Герцена. Не знаешь?

Д.КНОРРЕ: Не помню.

С.ДОРЕНКО: Большая Никитская, может быть. Я не стал бы исключать, что Герцена называют Большой Никитской. Там всё стоит. И Тверская от метро «Пушкинская» до центра абсолютно стоючая.

Д.КНОРРЕ: Бордовая, да.

С.ДОРЕНКО: Бордовая. Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Четверг, 21 июля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Ведущие… нет, присяжные, пишут мне… Секундочку. «Присяжные — самые уязвимые члены суда. Или нет?» — говорит Смит. Ну да. Они боятся, что их грохнут, вы имеете в виду? «Присяжные, по ходу, с НТВ, с “Часа суда”». Это что? Это что-нибудь про шоу, да?

Д.КНОРРЕ: Это, по-моему, Астахов как раз вёл что-то подобное, «Час суда».

С.ДОРЕНКО: Я не очень в курсе. «Были же активисты за суд присяжных, помните?» Ну конечно. «Суд присяжных — театр абсурда. Страна робин гудов», — Нал говорит. Ну да, может быть. Робин гуды вызывают вообще… «Почём нынче присяжные? Может быть, там дёшево, в этом Петербурге?» — спрашивает Сергей. Нал справедливо говорит, что у нас страна робин гудов. Как бы у нас некие вот такие борцы с богатыми — они, вообще говоря, всегда пользуются большим авторитетом.

Д.КНОРРЕ: Будь они разбойники…

С.ДОРЕНКО: Благородные разбойники, конечно. Ну вот. «Надо судей вообще менять на компьютеры, — говорит Алексей, — чтобы в них были загружены правовые акты. Нужно полностью исключить человеческий фактор».

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Ой, как хорошо, Алексей, как хорошо! И сразу чтобы сжигал какой-то электрический стул. Туда заходит человек, испытуемый, и компьютер… А я тебе объясню, почему это можно сделать. Это можно сделать.

Д.КНОРРЕ: И каким образом?

С.ДОРЕНКО: Смотри. Мы сейчас стоим на пути к оцифровке человеческой речи. Человеческая речь сама по себе… Ну, ты знаешь, что Siri работает.

Д.КНОРРЕ: Она уже оцифрована, конечно.

С.ДОРЕНКО: Да, но — нет. Всё-таки ещё и дальше будет продолжаться работа смежная — лингвистическая и программистская. А что такое человеческая речь как не отношения? Это же отношения?

Д.КНОРРЕ: Как они есть, да.

С.ДОРЕНКО: Ты же как женщина распознаешь миллион…

Д.КНОРРЕ: Интонаций.

С.ДОРЕНКО: …значений слова «здравствуй».

Д.КНОРРЕ: Безусловно.

С.ДОРЕНКО: «Здравствуй» — это «опять оделась, как дура». «Здравствуй» — это «плохо выглядишь». «Здравствуй» — это «знай своё место». «Здравствуй» — это «я тебе рад» или «рада».

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: То есть ты знаешь миллион значений слова «здравствуй», правильно? А компьютер постепенно будет тоже знать. Компьютер постепенно однажды будет тоже знать, потому что оцифровка человеческой речи…

Я в неё не верил в 1985 году… Нет, не в 1981 году, ты будешь удивлена, ко мне подходил доктор наук один и говорил: «Идите ко мне аспирантом, будем работать над оцифровкой человеческой речи». В 1981 году, внимание, я не шучу, вот тогда. И я сказал: «Нет, это невозможно», — сказал я как гуманитарий. Сегодня я думаю, что я ошибался. Видишь, сколько лет прошло. Ну так вот, я ошибался. Это возможно. Тогда было невозможно, а сейчас возможно. И человеческая речь — это отношения. А если отношения, то, в сущности, можно захватить все аспекты поведения.

Д.КНОРРЕ: Нет, нельзя.

С.ДОРЕНКО: Представь себе систему…

Д.КНОРРЕ: Я представляю себе систему, где 10 миллиардов значений слова «здравствуйте», но всегда есть уникальное «здравствуй».

С.ДОРЕНКО: Абсолютно! Например, мы знаем, что тебе говорят слово «здравствуй», безусловно, в приветливом контексте и приветливо по интонации, например, лысый человек, а другой — волосатый. И это уже будет два разных «здравствуй».

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Это будет точно два разных «здравствуй». Или, например, этот человек одет в chic casual, который тебе говорит, а другой — в грязный спортивный костюм. Интонация будет одинаковая, а…

Д.КНОРРЕ: А подтекст другой.

С.ДОРЕНКО: Один — лысый, а другой — волосатый. Один — chic casual, а другой — спортивный костюм. Всё! Это два разных «здравствуй». Судьбоносное значение, гигантское значение! Даже небо в этот момент будет иметь значение. Теперь послушай меня на полном серьёзе. Это тоже можно будет однажды оцифровать.

Д.КНОРРЕ: Однажды?

С.ДОРЕНКО: Однажды это можно будет оцифровать. Небо было пасмурное, был электрический свет. Какой — жёлтый или неоновый? В помещении… В смысле, был какой — холодный, тёплый цвет? Какой был цвет? Электрический. Человек был лысый в трениках. Треники какие были? Это были дорогие треники, дешёвые, протёртые, дырявые, грязные или, наоборот, chic-треники? Понимаешь, о чём я говорю? Это всё можно будет оцифровать.

Д.КНОРРЕ: Может быть, я, как вы в 1981 году, не верю сейчас, в 2016 году…

С.ДОРЕНКО: Сейчас не веришь — и зря. А я тебе говорю: я уже верю. Это всё можно будет оцифровать, Даша. И вот представь себе систему (прав наш слушатель), когда все улицы, все закоулки, каждая берётся с нескольких камер — всё вообще. Вся планета Земля пишется с несколько камер. И размером с ядро Земли какие-то хорды, которые всё это хранят сколько-то — например, неделю. Неделю хранится всё на планете Земля. Совершается преступление то или иное, мы не знаем какое, преступление фактическое, в нынешнем понимании права. Всё про тебя известно. У тебя пишутся даже мысли. Даже эмоциональная твоя измена будет квалифицироваться как измена. Ну как? Помысел.

Д.КНОРРЕ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Всё. Пишутся даже мысли.

Д.КНОРРЕ: Согрешила.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно. И ещё твоя мимика, одежда и всё — на пару камер. Почему же компьютеру тогда нас не судить? Тогда компьютер может судить.

Д.КНОРРЕ: Я начинаю с вами соглашаться, потому что у нас же существуют судебные ошибки в суде, где человек судит, и это происходит регулярно.

С.ДОРЕНКО: У компьютера будет меньше.

Д.КНОРРЕ: А у компьютера их будет меньше.

С.ДОРЕНКО: Если будет оцифрована полностью речь со всеми контекстами, то, конечно, будут оцифрованы и отношения. Отношения можно оцифровать с такой же степенью успешности, как речь. Речь и отношения по сложности примерно равны. Следовательно, однажды будут оцифрованы отношения, однажды будут оцифрованы все нюансы и контексты отношений. А следовательно, все помыслы — преступные, непреступные и прочие, все метания, вся достоевщина.

Д.КНОРРЕ: Ну да, будет учитываться пульс, будет учитываться детектор лижи, сетчатка глаза.

С.ДОРЕНКО: Конечно! У тебя будет просто датчик стоять, который будет твой зрачок фиксировать.

Д.КНОРРЕ: Всё, понятно. Всё, я верю.

С.ДОРЕНКО: Ты будешь камерой, которая тебя фиксирует.

Д.КНОРРЕ: Точно.

С.ДОРЕНКО: Тебе не нужно будет… Внимание! Простите, я ошибся. Никаких камер на планете Земля не нужно будет. Каждый зрачок будет камерой, которая фиксирует происшедшее. Каждый зрачок, потому что каждый зрачок будет передавать импульс, который будет писаться куда-то в облако. Он будет недолго храниться — пусть неделю. Всё человечество сможет хранить неделю, но это будет. И тогда ты просто заходишь в специальный ящик… Может быть, даже ложишься в специальный ящик, типа солярия.

Д.КНОРРЕ: В капсулу.

С.ДОРЕНКО: В капсулу, где происходит суд.

Д.КНОРРЕ: (Смеётся.)

С.ДОРЕНКО: Эта капсула считывает с твоего мозга, с твоего хрусталика, со специального облака, к которому ты подсоединена, считывает твою мотивацию, настроение, всё считывается, твой поступок. И дальше тебе, например, наказание следует. Например, включить солярий…

Д.КНОРРЕ: До сожжения.

С.ДОРЕНКО: …на 40 минут и не давать крема.

Д.КНОРРЕ: Ну, это пытка.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Прищемить дверцей солярий палец ноги, мизинец на ноге прищемить. Бэмс! — и тебе прищемляет, и всё. Бэмс! — он размозжён. Вот так. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: Зафиксировать веки, чтобы они не моргали, когда работает солярий.

С.ДОРЕНКО: Зафиксировать веки, чтобы они не моргали, держать специально, конечно. То есть тебя начнут пытать. И когда ты наказана наконец уже будешь… И да, то, как твой мозг отражает вот это наказание, вот эту пытку ужасну, тоже фиксируется.

Д.КНОРРЕ: Зря вы не пошли в 1981 году…

С.ДОРЕНКО: Говорим: «Так, всё. Хватит Дашу мучить. Она осознала».

Д.КНОРРЕ: На грани смерти уже.

С.ДОРЕНКО: Мы же понимаем тот момент, когда наступило исправление. Мы его понимаем.

Д.КНОРРЕ: Да, конечно, по анализу крови…

С.ДОРЕНКО: Нет, мозг мы просто считываем.

Д.КНОРРЕ: И мозг, да.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Мы говорим: «В Даше произошло исправление, оно искреннее. Надо закрепить результат. Ещё мучить. Ещё один мизинец ей раздавите». И давит мизинец плоскогубцами какими-то специальными робот. Готово! Мизинца нет. Говорят: «Так, что она чувствует? Вы знаете, она чувствует благо». Как Его Воробейшество мучил Маргошу.

Д.КНОРРЕ: Да-да-да.

С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, вот так мучил-мучил, мучил-мучил, пока она не поняла…

Д.КНОРРЕ: А потом наступает ката́рсис, вот это всё.

С.ДОРЕНКО: Не «ка́тарсис»?

Д.КНОРРЕ: «Ка́тарсис», да.

С.ДОРЕНКО: «Ка́тарсис», мне кажется. Ну хорошо. Значит, наступает катарсис — и всё, и ты плывёшь в волнах счастья. Совершенно справедливо. И спасибо вам большое за это предложение, наш слушатель. Судить людей должен компьютер.

«Дело не в речи как таковой, — говорит Руслан, — а в распознавании образов. Пока микросхемам не доступна образная интерпретация, поскольку это функция восприятия осознанного. Поскольку у машины нет субъектного восприятия, то и нюансов машина не воспримет, так как “воспринималка” отсутствует». Руслан, это всё можно прописать рано или поздно. Ну давайте поверим: это тоже можно прописать. Помните фильм «Я, робот», когда чувак ему подмигивает вот так, а робот спрашивает: «Это что?» И чувак говорит: «Это знак доверия». И робот потом в конце фильма, когда он там кого-то спасает, он тоже подходит и подмигивает, и всё. Правильно? Значит, машину можно этому научить.

«Вам книги фантастические писать», — говорит Андрей. Да нет! Ну что тут фантастического? Если можно оцифровать речь, значит можно и восприятие отношений тоже. И всё. «2054 год. Вашингтон…» — это мне рассказывают фильм «Особое мнение». «Терминатор-2 с этим справился даже». Ну конечно, конечно. «А как же месть? В армии нас качали и говорили мне, что это добро, но я хочу мести». Это всё можно оцифровать. Месть тоже можно оцифровать.

Давайте поговорим о присяжных. Я напомню вам два этих прекрасных случая. Один очень на слуху… Сейчас я вернусь к «приморским партизанам». Двух из них оправдали. Да, не всех, а двух из них. Присяжные оправдали «приморских партизан». Двое фигурантов освобождены в зале суда. «В среду, 20 июля, в Приморском краевом суде присяжные признали, что “приморские партизаны” не виновны в убийстве четырёх человек осенью 2009 года, — нет, невиновны. — Это не означает, что все они выйдут на свободу — освобождены лишь двое человек, которые обвинялись по одному эпизоду». Остальные четверо продолжат сидеть.

Д.КНОРРЕ: Но меньше уже.

С.ДОРЕНКО: Но меньше. Они нападали на полицейские участки и полицейских. В 2010 году их арестовали. В 2014 году был первый приговор. То есть четыре года их мурыжили и расследовали. 30 эпизодов по 11 статьям Уголовного кодекса: убийства, бандитизм, незаконный оборот наркотиков, кражи, грабежи, хищение и незаконный оборот оружия. Дали им, вы помните, пожизненное, пожизненное и пожизненное — три пожизненных разным трём людям. Дальше. Ещё кроме трёх пожизненных, ещё один, Роман Савченко — 25 лет лишения свободы, другой — 22 года, и, наконец, Вадим Ковтун — восемь лет. И ещё двое покончили с собой в ходе задержания. Они не верили в суд присяжных и застрелили себя сами. Вот видишь.

Д.КНОРРЕ: А суд присяжных в это не верит, кстати.

С.ДОРЕНКО: Суд не верит, да?

Д.КНОРРЕ: Не верит в то, что они сами застрелились.

С.ДОРЕНКО: Взаимное неверие.

Д.КНОРРЕ: Да. В общем, сплошное недоверие.

С.ДОРЕНКО: Ну и всё. «Присяжные пересматривали сейчас ключевой для следствия эпизод. Убийство наркоторговцев позволяло доказать, что “партизаны” убили не только полицейских: то есть это были не “борцы против несправедливости”, а обычные бандиты», — тогда доказывали. Забрали наркотики и уехали. Как будто доказывалось, что они убили наркополицейских… наркодельцов-полицейских, забрали наркотики и уехали. «Присяжные сочли “партизан” невиновными в убийстве наркоторговцев, — невиновными. — Только в этом обвинялись Вадим Ковтун и Алексей Никитин, и они были освобождены прямо в зале суда». Здесь первый случай…

Д.КНОРРЕ: И теперь они не комментируют свои показания, которые они давали на следственном эксперименте, где они показывали, как они закапывали, как они закрывали синим тентом трупы, то есть такие мелочи и подробности…

С.ДОРЕНКО: Ребята, они всё подробно рассказывали в ходе следственных экспериментов, подробно, пошагово, как они убивали. Присяжные говорят: «Нет». — «Ну, мы же…» А присяжные говорят: «Нет». И всё. Понятно, да?

А сейчас в Петербурге неожиданный приговор: оправдали жителя Владикавказа, который говорил, как он убивал по заданию тётеньку. Он рассказывал: «Вот так убивал. Вот с этого места стрелял». Всё знает, всё точно совпадает. Рассказал, где он в речку кинул пистолет. Пошли туда следственные органы и нашли пистолет. То есть всё совпало, абсолютно всё совпало. Привели его в суд. Заказчик преступления… Присяжные говорят: «Невиновен, не заказывал преступления заказчик». Потом убийца, который рассказывал всё в деталях, по сантиметрам, где стоял, по минутам, как он всё делал — всё рассказывает! Присяжные: «Невиновен!»

Ребята, про что это? Ну, это как бы какое отношение имеет к справедливости? Вы работали присяжными? 73-73-948. Что вы думаете о присяжных? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей и Даша, здравствуйте. Полковник.

Д.КНОРРЕ: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Да, Полковник?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я присяжным не работал, но отправил в суд столько уголовных дел, что просто даже…

С.ДОРЕНКО: Скажите, здесь ушки топориком? С этой историей в Петербурге просто уши топориком.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот здесь я, честно говоря, не могу дать какого-то вывода, потому что слишком мало информации. А вот что касается присяжных по поводу «приморских партизан», то я вам напомню Квачкова, которого трижды присяжные оправдывали, и потом были вынуждены, так сказать, перейти к профессиональным судьям, а не присяжным. Почему? Потому что… И вот здесь мы делаем маленький мостик к компьютерам, которым не свойственно такое понятие как «справедливость». Помните у Азимова: «Справедливость — это точное соблюдение закона»? А если закон несправедлив? «Несправедливый закон» — это терминологическое противоречие. То есть для компьютера это будет всегда так. А для человека? То есть когда мы берём, например… Скажем, вот ситуация с Квачковым. Понятно, что присяжные, допустим, ну, многие…

С.ДОРЕНКО: Они симпатизируют ему.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Потому что негативно относятся к Чубайсу.

С.ДОРЕНКО: Ну да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Допустим, по «приморским партизанам» присяжные симпатизировали людям, которые совершили самосуд в отношении полицейских, которые были…

С.ДОРЕНКО: Давайте «как им представлялось».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, как им представлялось. Но, Сергей, я так понимаю, что следствием был доказан не только факт убийства, но и причины, побудившие. Ведь предметом доказывания является не только факт, а мотивы, повод и так далее, и так далее. То есть причины, побудившие этих ребят совершить убийство, тоже были установлены. И присяжные сказали: «Ага, они убили людей, которые, нарушив собственный долг, присягу и так далее, торговали смертью фактически. Поэтому несмотря на то, что мы их считаем виновными…» Ваше любимое выражение: «Да, но — нет». Вот так.

С.ДОРЕНКО: «Человек может решить, если нарушение закона оправдано», — говорит мне Кирилл.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это вопрос крайней необходимости, которая тоже прописана в законе.

Д.КНОРРЕ: Очень странно.

С.ДОРЕНКО: Что это значит? Подождите. Человек совершает преступление, например, кто-то… Я объясняю. Вместо того чтобы пожаловаться на него в министерство, я иду и его убиваю? Ну, это неправильно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, безусловно, неправильно. Но скажите, пожалуйста, сколько раз вы, сколько раз вы, Даша, сколько раз наши слушатели сталкивались с ситуацией, когда вам говорят: «Можете жаловаться. Мы нарушений не нашли. Проверка не подтвердила. Вы всё врёте». А вы знаете, что на самом деле вы не врёте.

Д.КНОРРЕ: Но, знаете, это никогда не побудит меня убивать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Даша, безусловно.

С.ДОРЕНКО: У вас в подъезде плохо моют полы и лестницы. У вас есть два способа на самом деле, описанные только что. Первый — пожаловаться в ЖЭК, сказать: «Вы знаете, очень неряшливо моют». А второй — застрелить этого человека. А затем вы в суде скажете: «Ну он же действительно плохо мыл».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Минуточку! Минутку, Сергей, вы гиперболизируете мой посыл. Это понятно, да?

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Одно дело, когда моют посуду…

С.ДОРЕНКО: Полы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А другое дело, когда торгуют смертью. Вот это две большие разницы. Убийца, с моей точки зрения… Упаси боже, я ни в коем случае не пропагандирую, но, с моей точки зрения, убийца должен быть убит.

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это как бы право Талиона, которое давно было — «око за око». Если человек, которого поставили ловить наркотики, эти наркотики продаёт, то он дважды совершает преступление, потому что он предатель, для которого Данте отвёл, как вы помните, самый последний круг Ада. Мне кажется, вот так. Исходя из этого, присяжные воспринимали с точки зрения справедливости, которая в данном случае не соответствовала закону.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда мы всё формализируем… Ну, то есть: «Будьте добры, ребята, можете жаловаться — и тогда вас когда-нибудь…» Но сколько раз мы сталкивались с той ситуацией, когда жалобы не работают. А особенно жалобы откуда-то з Приморья — до бога высоко, до царя далеко. И где они там жалуются? У нас та же Генпрокуратура, и тот же Следственный комитет, и все остальные — они страшно любят посылать жалобу на начальника этому же начальнику с просьбой разобраться и дать ответ.

С.ДОРЕНКО: Да. Спасибо. Полковник, вы знаете, что нам прислали видео. Секунду, если позволите. Нам прислали видео вот этого человека, которого сбивает… Даша не видела. Даша, хочешь — приходи ко мне, я тебе покажу. Очень интересно. Смотрите, видео снято сверху из здания. И человек стрелочкой нам показывает, стрелочкой компьютерной, курсором показывает этого человека. У него чёрные брюки и у него светлая рубашка. Вот мы видим, что у него светлая рубашка. Мы не видим…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А эта дурацкая бейсболка, в которую сейчас гаишников одели?

С.ДОРЕНКО: Ну… Вы видите бейсболку? Я не вижу.

Д.КНОРРЕ: Нет, и я не вижу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я не могу…

С.ДОРЕНКО: Нет, я просто спрашиваю Дашу. Смотрите, идёт человек, он с тротуара идёт. Тут подземный переход и метро, вход в метро и подземный переход. И он идёт по-хозяйски, не как шантрапа. Может быть, что это сотрудник полиции. Понимаете, он идёт по-хозяйски, прямо заходит на проезжую часть, и проходит, раз… То есть он проходит полосу, а за ним, например, проезжает автобус. Он проходит ещё одну полосу — за ним проезжает машина. То есть он идёт грамотно. И в конце он перед самым левым рядом ускоряется, он сейчас побежит. Он бежит — бэмс! — и машина белая останавливается, как бы притормаживает чуть-чуть, и он выбегает под того… А там идёт по разделительной, чуть-чуть как бы правее, прижимаясь к полосе, к крайнему левому ряду, автомобиль, вот эта «семёрка» BMW, и он сбивает его. Просто ужас, ужас, ужас! Он подбрасывает…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Прямо на видео кто-то заснял?

С.ДОРЕНКО: Да-да-да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот видите, это очередная иллюстрация к вашим словам о том, что мир становится цифровым.

С.ДОРЕНКО: Мир цифровой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понятно, что человек в здравом уме и твёрдой памяти, если он не сотрудник ГИБДД, которому действительно можно ходить, где он захочет… Ну, понятно, что не просто так он должен ходить.

С.ДОРЕНКО: Он ускоряется. Вот знаете, кошмар в чём? Он идёт медленно, Полковник…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А потом решает проскочить.

С.ДОРЕНКО: Просто когда видишь смерть, так страшно. Слушайте, он идёт медленно перед автобусом. Автобус ковыляет какой-то в правом ряду. Он так медленно проходит. Потом опять разрыв в машинах — и он проходит второй ряд, следующий. Потом он чуть энергичнее идёт, но там он исчезает за колонной. Вот снимающий его в этот момент… Он исчезает за колонной. А потом последний ряд — машины едут очень быстро, самый левый. И он перебегает, как бы немножко ускоряется перед самым левым рядом и, перебегая, он… А тот как бы, который его сбивает, он идёт, цепляя правыми колёсами разделительную, понимаете. То есть он не совсем там, а он цепляет чуть-чуть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть он идёт по разделительной и цепляет правыми колёсами полосу?

С.ДОРЕНКО: Да-да-да, чуть-чуть цепляет эту самую… Боже, как страшно!

Д.КНОРРЕ: Я так поняла, Сергей, что он уходит…

С.ДОРЕНКО: И он его подбрасывает — бэмс! — и тот подлетает, и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот это, смотрите, конфликт о том, кто круче и кто более сверхравен.

С.ДОРЕНКО: Страшно…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, инспектор ГИБДД — действительно, если он там поставлен, грубо говоря, следить за дорожным движением, то он имеет право ходить вдоль, поперёк и так далее.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но по разделительной полосе, цепляя крайнюю левую полосу колёсами, ещё более сверхравный едет кто-то. Далее смотрите. Инспектор ГИБДД примерно…

С.ДОРЕНКО: Полковник, Полковник, мои слёзы вот какие! Полковник, ведь там всё в долю секунды!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаю, да.

С.ДОРЕНКО: Полковник, сантиметры, сантиметры! Парень мог быть жив. Парень мог быть жив! Чёрт бы меня задрал!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, вот смотрите, парень примерно прикидывает скорость, с которой носятся даже лихачи…

С.ДОРЕНКО: Да всё я понимаю. Извините, просто у нас уже новости.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю. Всё, спасибо.

С.ДОРЕНКО: Полковник, вот что меня в этом видео убивает: мы видим живого человека — и через секунду он неживой, в долю секунды. В сантиметрах дело, в сантиметрах! Он мог быть живым! Чёрт!..

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: «ФСБ частично освободила мессенджеры…» Да, надо сказать, что мы на сайте выкладываем этот видос.

Д.КНОРРЕ: Я об этом и сказала.

С.ДОРЕНКО: На сайте?

Д.КНОРРЕ: На govoritmoskva.ru.

С.ДОРЕНКО: Зайдите, пожалуйста, на govoritmoskva.ru. А оно уже лежит, нет?

Д.КНОРРЕ: Лежит.

С.ДОРЕНКО: Давай проверим. Знаете, что? Позвольте мне на секундочку отвлечься, я посмотрю, есть ли это у нас…. Вот, пожалуйста, в Twitter вы можете посмотреть. Посмотрите, пожалуйста, Twitter @govoritmsk, да и подпишитесь заодно. Если вам дороги новости, то надо бы подписаться, понимаете. Надо подписаться: @govoritmsk. Видео уже лежит. Давай-ка я ретвитну себе его. Пымсь! Я его ретвитнул. Хорошо. Вот это смертельное ДТП.

Я хотел сказать, что ФСБ частично освободила мессенджеры от «пакета Яровой». А именно что? «ФСБ освободила от необходимости в рамках исполнения “антитеррористического пакета” Ирины Яровой и Виктора Озерова сертифицировать используемые при передаче сообщений средства шифрования, если речь не идёт о государственной тайне». Можно мне понять?

Д.КНОРРЕ: Вот я хотела, чтобы вы мне объяснили, как они будут разделять эти сообщения. Не понимаю.

С.ДОРЕНКО: Не знаю, я не знаю. То есть, условно говоря, я говорю… Ты знаешь, что любые… В какой-то момент была истерика у нас в России, которая чуть ли не нашу мочу объявляла национальным достоянием. Ты знаешь об этом? Я тебе скажу. Это было, может быть, лет пять назад или шесть назад, когда был большой спор, и Дума билась вся в пене, доказывая, что какие-то материалы, наши биоматериалы по обмену доставляются за рубеж, и это «вывоз генофонда». Условно говоря, не знаю, моча какая-нибудь доставляется за рубеж. Не знаю, лимфа доставляется за рубеж. Ещё что-то доставляется за рубеж.

Д.КНОРРЕ: Плацента какая-нибудь.

С.ДОРЕНКО: Плацента доставляется за рубеж. Ещё что-то. Короче говоря, что-то доставляется за рубеж — и таким образом вывозится национальное достояние, генофонд, ещё что-то. И было какое-то совершенно ужасное ощущение от этого — мракобесие одновременно, но и страх какой-то.

Д.КНОРРЕ: Паранойя, да.

С.ДОРЕНКО: Паранойя. Поскольку даже наша моча содержит клетки… Я думаю, что в моче должна быть РНК какая-то, остатки. Белок же есть какой-то остаточный в моче?

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: 0,1… 0,3 — какой-нибудь белок есть, может быть. И в этом белке есть наша РНК русская, которая национальное достояние и которой иностранцы все хотят завладеть, поэтому абсолютно нельзя мочу тоже за рубеж. И даже писать я бы не стал за рубежом. Выехал за рубеж — потерпи. Потом прилетел назад в «Домодедово» — и сходи, пописай. А что же? Там, за рубежом, ведь украдут это, правильно? Ну вот. Поэтому секретно вообще всё. Что значит «государственная тайна»? Всё государственная тайна! Всякий помысел русского человека — иностранцы хотят его украсть, надругаться. Поэтому надо защищать всё.

Д.КНОРРЕ: Это да. Но всё-таки, если серьёзно, как они будут маркировать эти сообщения? Их же надо отфильтровать, соответственно? Я не понимаю.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю, я затрудняюсь. Можно я прочитаю снова новость?

Д.КНОРРЕ: А раз они нашли уже…

С.ДОРЕНКО: Послушайте меня. Вот вы… Нет, ты-то хорошая, тебя можно меня перебивать. Я пытаюсь обратиться к слушателям. Я хочу прочитать снова, чтобы понять. Я читаю это на Lenta.ru: «ФСБ освободила интернет-сервисы…» Сервисы — это мессенджеры, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. «…от необходимости в рамках исполнения “антитеррористического пакета” сертифицировать используемые при передаче сообщений средства шифрования». Ну? Они с открытым кодом. Средства шифрования с открытым кодом.

Д.КНОРРЕ: Так?

С.ДОРЕНКО: Ну, как тебе сказать…

Д.КНОРРЕ: Я ничего не понимаю, Сергей, вот честное слово, абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Нет, код такой, что ты его создаёшь сам. Например, в одном из моих мессенджеров…

Д.КНОРРЕ: Вы мне объясняли, что код всё время меняется…

С.ДОРЕНКО: Конечно, он, во-первых, меняется постоянно. А во-вторых, в одном из моих мессенджеров, например (я просто тебе объясняю), в одном из них код постоянно прописывается… я сам его прописываю.

Д.КНОРРЕ: Руками?

С.ДОРЕНКО: Руками. Мне даётся QR-код какой-то или код с цифрами, какая-то фотография с цифрами, по которой я быстро-быстро вожу рукой непрерывно, пальцем. Это и есть мой чёртов код, и его не может знать больше никто. Понимаешь, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Да, я понимаю. Но я не понимаю…

С.ДОРЕНКО: Ты его не можешь знать. Я его сам не знаю! Если бы я хотел сдаться… Я пойду и скажу: «Я хочу сдаться, товарищи». И я тогда должен сказать: вы знаете, мне показали фотографию, в телефоне была фотография. И мне сказали: «Вози пальцем тудым-сюдым, тудым-сюдым, всё время вози пальцем». И я возил. Сколько-то я возил, я сейчас не помню. Я не знаю, сколько я возил. Чёрт его знает! После чего мне сказали: «Ну и хватит. Повозил — и молодец». После чего создалось какое-то у меня имя моё, состоящее из чёртовой уймы… может быть, 100 знаков каких-то. Можно я их не буду запоминать? Тем более что меня никто не просит их запоминать. Понимаешь, нет?

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Мне говорят: «Да иди ты к чёрту!» Они говорят: «ФСБ сдай». А как я его сдам-то? Ку-ку! Я его не знаю. Через день мне опять говорят: «Опять пальцем повози». Я опять повозил. Я сам создал какой-то код. Бог знает какой, я же не знаю. Подожди…

Д.КНОРРЕ: Ну вот! Поскольку это невозможно, ФСБ решило просто освободить интернет-сервисы от…

С.ДОРЕНКО: Подожди. В этом смысле ФСБ молодцы — они поступили, как сумасшедший регулировщик. У нас в Останкине работал сумасшедший регулировщик. Вот за Останкино, за 12-м домом, вот здесь, где поворот, тяжёлое место, становился парень один сумасшедший. Ну, не знаю, лет 35 ему было. И он махал руками, чтобы мы ехали всё время. Ну, крепко махал, не спорю, крепко махал. Никогда не махал поперёк, а всегда махал вдоль. То есть, если ты едешь направо и даже показываешь поворотником вправо, он тебе решительнейшим образом исполняет: «Повернул направо быстро! Ну-ка быстро!» Он был из ФСБ, мне кажется. А?

Д.КНОРРЕ: Сумасшедший регулировщик?

С.ДОРЕНКО: Сумасшедший регулировщик — он регулирует то, что происходит без него, помимо него и всячески вообще к нему никакого отношения не имеет. Он это регулирует. Правильно?

Д.КНОРРЕ: Нет, я поняла это так…

С.ДОРЕНКО: Знаешь, какой у меня ID? Можно я прочитаю тебе ID?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот я прочитаю. Вот это, где мне советуют пальцем туда-сюда дёргать. Вот мой ID. ФСБ, записывайте, пожалуйста! Ну, я заглавные не буду говорить, иначе я вас утомлю. 9c3aaff3f000011432fa9c4b92ddh6e6928bbc92. Это моё имя, звать меня так. Ку-ку! Т-ч-ш-ц! т-с-ц-ц! — вот так, я издаю такие звуки. Пожалуйста, можно я сдамся? Пожалуйста, я сдался. Только что я сдался ФСБ! Понятно?

Д.КНОРРЕ: Так ФСБ говорит, что они…

С.ДОРЕНКО: Что они узнают, например, узнав этот код? Я вам не сказал, где заглавные буквы, братцы, просто чтобы время не терять. Что здесь написано? Слышишь, пишет мне человек: «Смотри, записалась на сегодня в 17 к дежурному врачу, — по такому-то адресу. — Сказали, что дежурный выпишет назначение». Ну, это мне пришло сейчас сообщение, это я мать повезу к врачу. ФСБ это узнает, о’кей. Ну пожалуйста, я готов. Что за вопросы-то, ребята?

Д.КНОРРЕ: Ну как?..

С.ДОРЕНКО: Ну дайте я сдамся. Дайте я сдамся! Сдался! Сдался! Сдался! Сдался, чёрт побери!

Д.КНОРРЕ: Хорошо, вы сдадитесь…

С.ДОРЕНКО: Вот это сообщение, что «сегодня в 17 к врачу», пришло ко мне по самому суровому шифру шифрования, запредельному шифру шифрования в одном из моих мессенджеров, которые я уже перечислял. Messenger FB, WhatsApp, iMessage, Confide, Telegram, Wickr Me, Threema, Signal, ещё у меня Bleep, TestFlight, Viber и ещё Chat Plus — вот это мои мессенджеры, всё, что у меня сейчас в телефоне. По одному из них по этому паролю пришло сообщение, что «сегодня в 17 к врачу». Куда идти сдаваться?

Д.КНОРРЕ: Да не надо сдаваться! ФСБ освободило от сертификации средства шифрования, нам оставили мессенджеры.

С.ДОРЕНКО: Прекрасно! Значит, это сумасшедший регулировщик, который машет мне «иди прямо, прямо, прямо», когда я и собирался ехать прямо. Я собирался ехать прямо, а они мне говорят: «Ты только должен ехать прямо!» Так я и собирался прямо. Сумасшедший регулировщик.

Д.КНОРРЕ: В противном случае тогда бы пришлось признать авторам закона, что они не поняли сути вообще вопроса и издали закон, который противоречит вообще всему и логике. Поэтому ФСБ просто решила формально освободить, чтобы…

С.ДОРЕНКО: Всё, от нас отстали. Я правильно понимаю?

Д.КНОРРЕ: …чтобы не выглядеть идиотами.

С.ДОРЕНКО: От нас отстали, чтобы не выглядеть идиотами. И мы поедем-таки к врачу, вне всякой зависимости от того, нужно это ФСБ или нет.

Д.КНОРРЕ: Абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Например, ФСБ это нужно. Хорошо. Товарищи, вы осведомлены. Вперёд! Примите меры. Примите меры! Человек собирается к врачу ехать.

Д.КНОРРЕ: Зашифруйте.

С.ДОРЕНКО: Нет, человек по зашифрованной связи, потому что другой просто не существует… Товарищи из ФСБ, другой связи не существует, она вся к чёртовой матери зашифрованная. Человек по этой грязной, я бы даже сказал, абсолютно засекреченной связи сегодня в 17 поедет к врачу. Надо принять меры!

С.ДОРЕНКО: «Увы и ах», — мне пишет Алексей. Простите, я отвлекусь снова на эту тему. Алексей говорит: «Да, но если есть идентификатор вашего устройства — увы и ах». Идентификатора моего устройства нет. Ну, его нет. Я никогда эти мессенджеры по возможности… Gonzo, да, спасибо. Мне говорят: «Вы же пользуетесь ещё и Gonzo», — мне пишет одна из слушательниц. Конечно, Gonzo, господи помилуй! Конечно, у меня ещё и Gonzo. Я перечислил штук пятнадцать мессенджеров, но забыл сказать про Gonzo. Gonzo, конечно, я пользуюсь, да. Спасибо.

Послушайте меня. Я стараюсь в большинстве мессенджеров, где это возможно, никогда не вводить ни почту, ни телефон — ничего, ни-че-го не сообщать о себе в мессенджере, ноль контакта.

Д.КНОРРЕ: А как залогиниться?

С.ДОРЕНКО: А залогиниться только так, что я захожу в инет, и я, например, с твоим телефоном даю им обнюхаться. Понятно, да? То есть как происходит дело? Твой телефон через камеру видит мой QR…

Д.КНОРРЕ: Так?

С.ДОРЕНКО: Нет, не везде телефон нужен. N такой умный! Не везде телефон нужен, а вот как раз очень много, где не нужен. Я показываю своему телефону твой QR-код, а ты показываешь своему телефону мой QR-код. Они видят QR-коды, но они не знают друг про друга ничего: ни IMEI, ни номер телефона, ни номер почты — вообще ноль, они знают о тебе ноль! Они только знают, что твоей камере показали QR-код, больше ничего. QR-код кого? Мы не знаем кого. Огромного негра или маленького пигмея — это не имеет значения.

Д.КНОРРЕ: Понятно. Получается, что дистанционно я не могу добавить контакт?

С.ДОРЕНКО: Не можешь.

Д.КНОРРЕ: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Но я сейчас тебе… Например, если хочешь, обнюхаемся — и всё. Я покажу твой QR-код своему телефону, а ты покажешь QR-код своему телефону. И, кроме этого, все месседжи уничтожаются за одну минуту.

Д.КНОРРЕ: Круто! Давайте потом. Я скачаю себе.

С.ДОРЕНКО: Сейчас, когда закончится, в 11 часов мы пойдём с Дашей и дадим нашим телефонам обнюхаться. Правильно?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Они обнюхаются. Ну и прекрасно! Понятно, да? Вот ФСБ хочет это читать. Ну пожалуйста, пусть читает. Но мне неприятно, когда мне лезут в трусы и подглядывают, что у меня там в трусах. Мне неприятно.

Д.КНОРРЕ: Но, Сергей, вы же сами говорили, что у нас цифровой мир, у нас камеры со всех сторон всё снимают. Это неприятно, но мы же смирились?

С.ДОРЕНКО: Хотите лезть мне в трусы? Нарочно для вас не стану мыться. Я перестану мыться! Когда полезете ко мне в трусы… Я ещё там грибок какой-нибудь завезу, я туда вшей каких-нибудь напущу для вас специально. Специально для вас напущу вшей!

Д.КНОРРЕ: Сергей, я думаю, что скоро самой надёжной будет «Почта России». Вот никто сейчас не догадается искать конфиденциальную информацию в конверте бумажном.

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что они только сейчас отошли от «Почты России» к факсу. Они сейчас только перешли на факсы. Это же дремучие люди! О чём ты говоришь? Это дремучие люди. Ну хорошо.

Я хочу сказать, что есть статья очень интересная (на мой взгляд, очень интересная) в газете «Коммерсантъ» о среднестатистическом бойце террористической группировки «Исламское государство». Это потрясающе! Ребята, я вам её почитаю и расскажу, а вы, может быть, потом ещё пробежите глазами.

Секундочку, что-то у меня все айтишники… «Если телефоны договариваются друг с другом напрямую физически, то такое шифрование не ломаемо», — говорит Васян. Да, да. Физически! Каждый из телефонов видит QR-код, а QR-код вы создаёте пальцем, ковыряя картинку. То есть он ниоткуда к вам не придёт. «Вшей лобковых надо запустить», — Константин. Да, именно. Я готов. Если будут лезть ко мне в трусы, я напущу туда лобковых вшей. Я пострадаю, я почешусь, но я, безусловно, потерплю для досмотрщиков специально. Для досмотрщиков специально я запущу и не буду мыться вообще никогда! Хорошо.

Тем не менее, вернёмся к «Исламскому государству» (террористической группировке, запрещённой на территории России). Оказывается, среднестатистический боец террористической группировки «Исламское государство» одинок, не женат… Это статистика.

Д.КНОРРЕ: Что логично.

С.ДОРЕНКО: Он одинок, имеет самое базовое представление о религии — то есть он не религиозен по-настоящему. Когда мы говорим слово «исламисты», мы имеем в виду, что «ах, они там…». Нет. Нет! Это слово означает нечто иное.

Д.КНОРРЕ: Так часто все фанатики вообще имеют самые скромные представления.

С.ДОРЕНКО: Они очень скромно информированы о религии, очень скромно. Они знают несколько лозунгов — и всё. У них обычно полное среднее образование, и никогда до вступления в ряды исламистов они не держали в руках оружия.

Это следует из доклада организации New America Foundation, которая проанализировала личные данные 3581 члена террористической группировки «Исламское государство». Понятно, да? Три с половиной… более, почти 3600 человек. Анкеты ранее передал британскому телеканалу Sky News один из исламистов, который бежал, и он дал вот эти анкеты. И по этим анкетам понятно: большинство неженатые, не очень религиозные, чуть-чуть знающие религию, чуть-чуть, капельку, всё. Значит, неженатые, не очень религиозные, люди со средним образованием, которые никогда до этого не воевали. Это меняет картину?

Д.КНОРРЕ: Абсолютно нет. По-моему, всё очень логично. Если бы они знали хоть что-то о религии ислам, они бы знали, что это самая миролюбивая… ну, не самая…

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Вот эта фраза, эта фраза… Как хорошо ты сказала.

Д.КНОРРЕ: Ладно…

С.ДОРЕНКО: Так, тебе на Первый канал пора. Ещё раз скажи про религию самую миролюбивую. А кришнаиты — самая воинственная, правильно?

Д.КНОРРЕ: Ну ладно, не уничтожайте меня так!

С.ДОРЕНКО: Нет, тебе пора на Первый канал.

Д.КНОРРЕ: Да, кричать, выкрикивать лозунги.

С.ДОРЕНКО: Да, да, да. Очень хорошо.

Д.КНОРРЕ: «Ислам…»

С.ДОРЕНКО: «…миролюбивая религия. А кришнаиты — самая воинственная религия». И так далее. Спасибо большое. Как выяснилось, рекру́теры боевиков… «Ре́крутеры» или «рекру́теры»?

Д.КНОРРЕ: А, «рекру́теры» тогда.

С.ДОРЕНКО: Тогда «рекру́теры». Рекрутеры боевиков выдавали вновь прибывшим анкеты «Исламского государства» (террористической организации, запрещённой в Российской Федерации), анкеты, которые необходимо было заполнить перед прохождением «курса молодого бойца». В феврале этого года было 36 тысяч бойцов. Анкеты охватывают примерно 10 процентов боевиков — вот эти анкеты, с которыми сбежали. Автор доклада подчёркивает, что абсолютизировать данные перебежчика не стоит, потому что они касаются только бойцов, попавших в Сирию через сирийско-турецкую границу где-то до середины 2014 года. Но пока ничего другого в открытом доступе нет. Вот мы видим то, что есть.

В тройке лидеров выборки, откуда приезжают боевики, оказались Саудовская Аравия (вот здесь, в этой выборке), на втором месте Марокко… Поставщики боевиков: на первом месте Саудовская Аравия, на втором — Марокко, на третьем — Россия. Россия на третьем месте по поставке боевиков для «Исламского государства». Если брать число примкнувших к джихаду относительно общего мусульманского населения региона, то в лидирующей тройке окажутся ливийская провинция Дерна и две провинции Туниса. Это если не по странам, а по провинциям. В первую двадцатку попали македонская столица Скопье, французские Париж и Страсбург поставляют боевиков очень много, немецкие Франкфурт и Гамбург, и… Москва, г. Москва.

Д.КНОРРЕ: Г. Москва?

С.ДОРЕНКО: Г. Москва поставляет боевиков в «Исламское государство», террористическую организацию…

Д.КНОРРЕ: То есть не регион?

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно, г. Москва. Всё? Также много Эр-Рияд (конкретно саудовский город Эр-Рияд), Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, уйгуры, и марокканская область Танжер-Тетуан. «Для автора исследования было важно доказать, что терроризм — часто следствие маргинализации населения определённых провинций». Из Синьцзян-Уйгурского района Китая на территорию террористического «Исламского государства» выезжают целыми семьями люди среднего возраста, то есть муж, жена и все дети. Выезжают целыми семьями. Ну, это же удивительно, согласись.

Д.КНОРРЕ: А из Москвы каким образом? И кто эти люди?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Из Москвы… Ну, в основном одинокие, со средним образованием…

Д.КНОРРЕ: Мигранты?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что мигранты. Они Москву указывают как место, откуда они приехали, понимаешь. Москва — это место, откуда они приехали. Вот это меня удивляет, вот это поразительно, что люди приезжают… не те, кто мы думали. Они вообще не религиозны, и это самое удивительное. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Даша, здравствуйте. Фрог. Некоторое время назад, Сергей, вы говорили, что Москва — это трамплин для русских в этот счастливый заграничный мир. Как оказалось, трамплин и для исламистов тоже.

С.ДОРЕНКО: Да. Но меня удивило, что они не очень религиозны. Мне казалось, что там фанатики со сведёнными зрачками к переносице. Знаете, такие фанатики…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня был период жизни в 90-е… Алло?

С.ДОРЕНКО: Да-да, слушаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …когда я был тоже религиозным человеком, но я был таким неофитом, новоначальным. Я вам могу из личного опыта подтвердить, что человек, только-только входящий в религиозный мир, безусловно, экстремист по характеру и по душевному настрою.

С.ДОРЕНКО: Потому что он ищет ригоризма, он ищет…

Д.КНОРРЕ: В смысле, он фанатичен?

С.ДОРЕНКО: Нет-нет-нет. Я тебе объясню почему. Фрогги, если позволите, я объясню Даше. Мне кажется, что человек, вообще ищущий ограничений, он ищет уже изначально ограничений. Этот мир ему кажется… Ну, я уже говорил об этом. Этот мир ему кажется антикритериальным, недостаточно критериальным, то есть в этом мире недостаточно прослеживаются черты добра и зла. Понимаешь, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну, ты живёшь в мире, где не понятно… Вот мир, как сейчас #янебоюсьсказать, да? Там хороший друг щипает за жопу, например. Ну почему? Ну что это такое? Притом друг семьи старший — девушку. Ну вот как? Что с ним делать дальше? Но он хороший друг семьи, у него берут в долг. Он и остаётся хорошим другом семьи. То есть критерии утрачены — не понятно, кто хороший, а кто плохой. Человек, который ищет религиозности, зачастую ищет, в сущности, критериальности, он ищет критериев добра и зла.

Д.КНОРРЕ: Правильно, и он становится…

С.ДОРЕНКО: Он говорит: «Я хочу принадлежать общности, где добро и зло не зыбкие, а конкретные: вот добро, а вот зло». Поэтому он ищет религиозности. Он приходит в систему нравственного ригоризма, нравственной определённости, структурности. Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Я понимаю. Он бескомпромиссен, он фанатичен….

С.ДОРЕНКО: И когда он приходит в такое сообщество, в сущности, в поиске структурности, он настаивает на самом тщательном исполнении, ригористском исполнении законов моральных. Поэтому неофиты зачастую… То, что человек из поповской семьи, например, условно говоря, с улыбкой говорит о чём-то, с милой усмешкой, может быть, даже с иронией, то неофит говорит так, что у него кровь из глаз брызжет. То же самое…

Д.КНОРРЕ: Но Фрог говорил про то, что экстремистские взгляды, но это уже слишком.

С.ДОРЕНКО: Ну, он говорит о себе как о бывшем экстремисте. Я сейчас говорю о следующем. Для меня открытие в этом докладе, и это открытие существенно. Этот доклад говорит, что обычный боец «Исламского государства» (террористической организации, запрещённой на территории России), обычный боец не очень религиозный человек. Вот парадокс! Вот парадокс, который я ждал услышать. Я хотел его услышать, потому что я был уверен, что это так. Я был уверен, что это так, а теперь это подтверждается. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну, всё. Погнали дальше!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: В смысле — не очень религиозный, а новорелигиозен, то есть они не очень сведущи в религии.

Д.КНОРРЕ: Вообще, да, в принципе.

С.ДОРЕНКО: Да. Значит, что у нас с Москвой?

Д.КНОРРЕ: 3 балла.

С.ДОРЕНКО: 3 балла? А где ты видишь баллы? У меня не показывает баллы. Хорошо. Они не дружат с Safari, я знаю. «Яндекс» ненавидит, «Яндекс.Пробки» не ненавидят всё, что связано с Apple. Очень хорошо. Значит, смотрите. 3 балла. По Новой Риге отвратительный въезд в Москву. Вы знаете, что была большая авария у Третьего кольца, но уже…

Д.КНОРРЕ: Рассосалась немножко.

С.ДОРЕНКО: Рассосалась уже, да. И сейчас в центре плохо, и на Третьем транспортном кольце. И самая большая пробка, если вы хотите, в Москве сейчас — перед Тверской на Садовом. То есть где-то от Савёловского начинается… не от Савёловского, а от Долгоруковской начинается пробка, и потом она накапливается — и начинается настоящий ад, уже из-за аварий в том числе, перед Тверской. Всё остальное — ну, так себе, чего-то такое ковыляет.

Мы пойдём и проживём его, этот четверг, 21 июля.