• «ПОДЪЁМ» с Сергеем Доренко от 15.08.2016

    08:35 Авг. 15, 2016

    В гостях

    С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Понедельник, 15 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем!

    С.ДОРЕНКО: С погодой действительно я колдовал, чтобы попрохладнее, потому что достала жара. На самом деле переколдовал.

    А.ОНОШКО: Но вы довольны? Нет, недовольны. Опять недовольны. Вернуть жару?

    С.ДОРЕНКО: Недоволен. Есть такая фраза у Лао-цзы: «Дождь, начавшийся с утра, не продлится весь день». И вот здесь ошибка у Лао-цзы. И я очень удивлён был, потому что Лао-цзы жил в зоне муссонов, и там дождь, начавшийся с утра спокойненько так вот в понедельник, может закончиться к четвергу.

    А.ОНОШКО: Но Лао-цзы был выше этого, естественно.

    С.ДОРЕНКО: Нет, к четвергу может закончиться. Но в этот раз у нас дождь начался в 23 часа вчера, в 22–23 — ну, в разных районах по-разному — и закончится сегодня в 17:00.

    А.ОНОШКО: Ливнёвки-то справятся?

    С.ДОРЕНКО: Справятся. Оно накрапывает, как раз специально для ливнёвок и сделано. Накрапывает же по чуть-чуть, потихонечку. Вчера начался в 23 часа (ну, я округляю, по-разному в разных регионах), а закончится сегодня в пять. Вот так дождик пойдёт. Понятно?

    А.ОНОШКО: Да. То есть можно вечером выйти погулять.

    С.ДОРЕНКО: Ага. 18 часиков подряд — крап-крап-крап! А как хорошо дышится! Ведь этот же город, он же устроен так, что если нет дождя, то дышать нечем.

    А.ОНОШКО: Вы знаете, есть люди, у которых аллергия возникает, именно когда дождь.

    С.ДОРЕНКО: На дождь?

    А.ОНОШКО: Да. Он что-то поднимает такое или приносит с собой.

    С.ДОРЕНКО: Он первые два часа поднимает. А когда он 18 часов идёт, потом он всё опускает. И дальше ты идёшь опущенный…

    А.ОНОШКО: А вы знаете, как деревья листья потеряли до вот этих всех дождей?

    С.ДОРЕНКО: Потому, мать, что осень началась. Ты просто не знаешь.

    А.ОНОШКО: Вы мне сегодня…

    С.ДОРЕНКО: Нет. Вы же знаете китайскую хронологию, китайский календарь.

    А.ОНОШКО: Вот мне понравилось, да.

    С.ДОРЕНКО: Осень когда начинается?

    А.ОНОШКО: 5 августа, оказывается.

    С.ДОРЕНКО: 5 августа начинается осень. 5 ноября начинается зима. 5 февраля начинается весна. 5 мая начинается лето.

    А.ОНОШКО: И всё сразу на свои места становится. Я сейчас пойду детей переучивать.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Сейчас началась осень.

    А.ОНОШКО: Да, 5 августа.

    С.ДОРЕНКО: Синь. Металл, Синь. Сейчас Металл.

    А.ОНОШКО: «Феденька, назови три осенних месяца». — «Август, сентябрь…»

    С.ДОРЕНКО: Три осенних месяца: августа, сентябрь и октябрь.

    А.ОНОШКО: «Правильно, Феденька».

    С.ДОРЕНКО: Три зимних месяца: ноябрь, декабрь, январь.

    А.ОНОШКО: Декабрь и январь, да.

    С.ДОРЕНКО: По 5 февраля. Потом, соответственно… Это, кстати, сообразуется с движением Солнца. Ты понимаешь, о чём я говорю?

    А.ОНОШКО: Вы имеете в виду длину?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Самый длинный день — с 5 мая по 5 августа. Ну, потому что вокруг 22-го. Построй вокруг 22-го числа.

    А.ОНОШКО: Ну да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Вокруг 22-го.

    А.ОНОШКО: Всё, надо переделать всё.

    С.ДОРЕНКО: Построй вокруг 22 сентября осень — получится с 5 августа о 5 ноября. Построй вокруг 22 декабря зиму…

    А.ОНОШКО: У нас сейчас бабье лето получается.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, бабье лето уже идёт. Вот это и есть бабье лето. Понятно? Бабье лето.

    А.ОНОШКО: Вернётся, говорят.

    С.ДОРЕНКО: А теперь послушай. Я вам расскажу чуть-чуть про погоду, потому что я знаю, что вы любите это дело. Слушайте, daily. Сегодня 14 градусов — я считаю, и хорошо. Это ирландское лето, прекрасно. Завтра…

    А.ОНОШКО: Кондиционер прямо на улице, да?

    С.ДОРЕНКО: Я вчера пришёл к одному в гости…

    А.ОНОШКО: И что?

    С.ДОРЕНКО: У него работает кондиционер и открыты все окна. Я говорю: «Скажи, ты не находишь в этом противоречия?»

    А.ОНОШКО: А он?

    С.ДОРЕНКО: А он говорит: «Я окна открыл только что». Но я-то знаю, что врёт на самом деле, а два часа назад. Я говорю: «Тебе не кажется, что это одно и то же?» А у него стоит кондиционер ровно на те градусы, которые были на улице. Ну идиотизм! И так палит электричество, понимаешь. Ну что это?

    А.ОНОШКО: Вы волнуетесь?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Сегодня 14 градусов и 100 процентов дождь будет. Завтра — 20 градусов и 20 процентов дождь. И вот завтра-то мы и поедем на мотоциклах! Завтра мы поедем на мотоциклах.

    А.ОНОШКО: mos.ru говорит, что электровелосипеды с сегодняшнего дня доступны.

    С.ДОРЕНКО: В среду — 21 градус, 70 процентов дождя. Может, и не поедем на мотоциклах. В четверг — 23 градуса, 70 процентов дождя. Может, опять не поедем. В пятницу — 26 градусов и 20 процентов дождя. В субботу — 28 градусов, 20 процентов дождя. А?

    А.ОНОШКО: О!

    С.ДОРЕНКО: В воскресенье… Товарищи, сейчас закупайте мороженое, потому что к воскресенью уже не будет мороженого! Смотрите, в воскресенье — 28 и 20 процентов дождя. Понедельник — 28, 17 процентов дождя… нет, 20 процентов. Во вторник следующий, это аж в следующий вторник — вы понимаете, о чём я говорю? — 27 градусов и без дождя. В среду — 25. В четверг ажник следующий, через 10 дней, — 26. В пятницу — ту, которая потом — 26. В субботу — 24. В воскресенье — 22. В понедельник, который аж через две недели, — 22. А?

    А.ОНОШКО: Ну хорошо.

    С.ДОРЕНКО: Мы не имеем права не верить. Это американское средство, Weather Channel. Я плачу за него деньги, я заплатил рублей 50 за этот софт. Ну что вы?

    А.ОНОШКО: За год или навсегда?

    С.ДОРЕНКО: На всю жизнь! Я купил его на всю жизнью, конечно. Но из-за этого я теперь им верю. Значит, возвращается тепло с субботы и пятницы. Дождь ещё сегодня и дождь ещё в среду.

    А.ОНОШКО: Достаём шортики обратно и все эти кофточки убираем.

    С.ДОРЕНКО: Но у нас в Испании, мать, чтобы ты знала, у нас в Испании, где я пробыл…

    А.ОНОШКО: Прожил!

    С.ДОРЕНКО: Прожил, прожил.

    А.ОНОШКО: Две недели.

    С.ДОРЕНКО: Страшные две недели. У нас там всё хорошо. 17 градусов сейчас. Нет, давай посмотрим, что днём будет. 27 и солнце завтра. 28, 27, 28, 29, 29, 29…

    А.ОНОШКО: Жарковато.

    С.ДОРЕНКО: Ну, как-то так. Терпишь всё равно, приходится всё время…

    А.ОНОШКО: Я чувствую, что старой становлюсь для такой жары.

    С.ДОРЕНКО: Ты стара, да?

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: А ты же собиралась прогрессировать в Кремле сейчас, когда двинули молодых, дорогая.

    А.ОНОШКО: Да. Так я и собираюсь здесь оставаться, отдых в России, все дела.

    С.ДОРЕНКО: Чуть позже, чуть позже. Значит, я попал, с отпуском я попал, я тебе хочу сказать.

    А.ОНОШКО: Рассказывайте, пожалуйста.

    С.ДОРЕНКО: В 98-м году, Настёна, из южного графства Кент я перелетел в Ниццу, а из Ниццы я перелетел, причём на частном самолёте, в Барселону, где некоторое время отдохнул в городе Сиджес под Барселоной.

    А.ОНОШКО: Это недалеко там?

    С.ДОРЕНКО: Это на юг. Я отдохнул в городе Сиджес в 98-м году, когда рухнули карточки, когда ни у кого не было долларов. У меня была карточка Гусинского «Мост», «Мост-Банк», которая продолжала работать. И я сидел в этом Сиджесе. И в этот раз, когда мы собирались, я жене говорю: «Может быть, Сиджес? Почему не Сиджес? Я знаю Сиджес. Там маленькие кривые улочки, там как-то мило, там хорошие ресторанчики». И мы приезжаем сейчас. С 98-го года я не был в Сиджесе 18 лет. Мама, это гомосексуальная столица, оказывается, мира!

    А.ОНОШКО: Это правда.

    С.ДОРЕНКО: Правда, правда, правда!

    А.ОНОШКО: Это курорт такой, на который ездят знакомиться.

    С.ДОРЕНКО: Товарищи, я же никому не рассказывал, где я был. Я всё время писал «Барселона». Я был в гомосексуальной столице планеты Земля.

    А.ОНОШКО: А когда вы поняли? Вы пошли в «Википедию», или что? Когда вы это осознали?

    С.ДОРЕНКО: Нет, я это понял, потому что на всех балконах радужные флаги.

    А.ОНОШКО: А, это первое, что вас «обрадовало»?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Мы приезжаем, и я такой говорю: «О-ля-ля!» — говорю я таксисту. А он говорит: «Да, это такой специальный город. У моей подружки брат гомосексуалист». И дальше мы проезжали мимо этих флагов всё время, и он мне рассказывал, какой у его подружки брат гомосексуалист.

    А.ОНОШКО: Он доволен жизнью?

    С.ДОРЕНКО: Они там все тронулись умом, в Европе этой (в хорошем смысле). Все рассказывают, что это хорошо, и так далее.

    А.ОНОШКО: Типа ничего страшного.

    С.ДОРЕНКО: И мы попали. И туда съезжаются русские гомосексуалисты. Вот куда надо, товарищи! Дугин… Он должен поехать, нет? Кто там? Евразийцы. Дугин, Милонов… Кто ещё? Кто у нас ещё борется с гомиками? Мизулина!

    А.ОНОШКО: Мизулина.

    С.ДОРЕНКО: Мизулина не борется, у неё сын. Подожди, кто ещё борется? Ну, борется по-настоящему кто?

    А.ОНОШКО: Я даже не знаю.

    С.ДОРЕНКО: Они все должны ехать в Сиджес с GoPro, ставить камеру GoPro и там быстро detect Russian homosexuals.

    А.ОНОШКО: То есть всем можно, а нашим нельзя, что ли? За ними будет ходить Милонов?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Там такое творится, мать!

    А.ОНОШКО: Нет, ну слушайте, а как это реально…

    С.ДОРЕНКО: «Юрик, здравствуй. Юрик, здравствуй». Это в магазине я покупаю арбуз. Я чуть не выронил арбуз! «Юрик, здравствуй. Ну как ты?» Да, кстати…

    А.ОНОШКО: По телефону они разговаривают?

    С.ДОРЕНКО: Нет, они разговаривают друг с другом в очередях, на улице — везде. Русские гомосексуалисты все в Сиджесе.

    А.ОНОШКО: Все манерные? Или есть такие, которых не поймёшь?

    С.ДОРЕНКО: Суровые?

    А.ОНОШКО: Вроде нормальный мужик…

    С.ДОРЕНКО: Суровые!

    А.ОНОШКО: Да-да-да!

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: Вы знаете, есть такая эстетика отдельная у качков.

    С.ДОРЕНКО: Слушай, у них там собственный пляж — как раз напротив детской площадки.

    А.ОНОШКО: А ваши дочки что-нибудь заметили или нет?

    С.ДОРЕНКО: Нет, дочки не заметили.

    А.ОНОШКО: (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Если пойти вправо таким образом… Если стоять лицом к морю и пойти вправо, на детскую площадку, где горка и качели (в Сиджесе), то выходишь прямо к гомосексуальному пляжу.

    А.ОНОШКО: А у них отдельный какой-то вход, или любой может прийти?

    С.ДОРЕНКО: Нет, у них пляж, который они облюбовали.

    А.ОНОШКО: А вы могли туда?.. Или там это как-то странно?

    С.ДОРЕНКО: Я мог бы.

    А.ОНОШКО: С женой.

    С.ДОРЕНКО: Может быть, даже все надеялись, но — нет.

    А.ОНОШКО: Нет?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Можно и с женой.

    А.ОНОШКО: То есть свободно? То есть ты идёшь — раз! — и повернул?

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно. Но там как раз ты видишь, что они там клубятся. Там огромное их количество. Там кафе…

    А.ОНОШКО: А это тоже по флагам видно? Или просто…

    С.ДОРЕНКО: И по флагам, потому что там кафе, прямо вот пляжные кафе, допустим, с флагами и так далее, понимаешь. Если ты напротив детской площадки, именно напротив детской площадки, именно в 10 метрах от детской площадки начинается гомосексуалистский пляж. Понимаешь?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю, где Милонов. Почему он не едет туда? Надо снять их всех, снять! Снять — в хорошем смысле — на камеру GoPro, на лоб поставить.

    А.ОНОШКО: И что дальше потом будет? Мы снимем — и дальше?

    С.ДОРЕНКО: И потом здесь истерзать, измучить, может быть, как-то.

    А.ОНОШКО: Нет, ну они же ненадолго.

    С.ДОРЕНКО: «Killing me softly». Знаешь эту песню, нет? Ты не знаешь эту песню.

    А.ОНОШКО: Да знаю я песню!

    С.ДОРЕНКО: А, она знает.

    А.ОНОШКО: А загорают они так же, как обычные люди, или как-то по-другому?

    С.ДОРЕНКО: Как обычно, только у них плавки отличаются. Они плавки носят…

    А.ОНОШКО: Они в стрингах ходят?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не стринги, но они обтягивающие плавки носят.

    А.ОНОШКО: А, в смысле — не шорты такие длиннющие? Ну, русские люди, по-моему, из советского времени всегда должны только синие трусы…

    С.ДОРЕНКО: Не бермуды. Они носят так, чтобы подхватить тестикулы и поднятые вверх пенис…

    А.ОНОШКО: Ну, это же наша традиция как раз.

    С.ДОРЕНКО: Вот это и есть гомосексуалисты. Вот в таких это и есть гомосексуалисты. Я всё время…

    А.ОНОШКО: А в бикини ходят? Вы видели таких?

    С.ДОРЕНКО: В бикини? В смысле — чтобы в стрингах?

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Я видел как-то на Мальдивах пару итальянцев, один из них был в бикини. Да, я видел.

    А.ОНОШКО: (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Да, правда.

    А.ОНОШКО: Но не здесь?

    С.ДОРЕНКО: Не здесь. Здесь не было, здесь не было. Дальше. У них у всех говор такой. Я пошёл снять машину…

    А.ОНОШКО: У русскоговорящих?

    С.ДОРЕНКО: Да, у русскоговорящих. Они все говорят на южном диалекте. Может быть, это украинцы, я не знаю. Я пошёл снять машину рядом здесь, на улице Софии. И вдруг иду… И не получилось! И вдруг не получилось, потому что…

    А.ОНОШКО: Не было?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Хозяева не пришли. Там же с графиком у них наблюдается полный бардак — то есть, например, приходят на полчаса позже заявленного и так далее. Слышишь, я иду, и вдруг мне прямо в ухо сзади: «Ну что, Серёжа, получил от мёртвого осла уши?» — вот так. Я такой вздрагиваю и внутренне говорю: «Да». А потом поворачиваюсь — идут два педика! (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: И они между собой разговаривают.

    С.ДОРЕНКО: Идут два педика, и они что-то между собой разговаривают. «Шо, Серёжа, получил от мёртвого осла уши?» Какой кошмар! А?

    А.ОНОШКО: Да…

    С.ДОРЕНКО: Это первое наблюдение отпуска. Второе наблюдение отпуска, интереснейшее, что ты абсолютно ужасно третирован, если ты с 500 евро.

    А.ОНОШКО: Нет ни у кого сдачи?

    С.ДОРЕНКО: Ни у кого нет сдачи! Но дело даже не в этом. Сдача, может быть, и есть, но они сразу хватаются…

    А.ОНОШКО: За сердце?

    С.ДОРЕНКО: …за телефон, чтобы сообщить о тебе в полицию. То есть с 500 евро я ходил всюду. Вот у меня были 500 евро. Я вспомнил ситуацию. Я как-то приехал в Бруклин, на Брайтон-Бич, приехал со 100 долларами.

    А.ОНОШКО: И что?

    С.ДОРЕНКО: И там мне всё давали бесплатно. Например, я входил и говорил: «Слушайте, продайте мне “Боржоми”», — и совал сотку. Мне говорили: «Боже, Серёжа, давайте мы вам подарим». Вот так я ходил всюду по Брайтону со 100 долларами. И я вернулся с ними же домой.

    А.ОНОШКО: Это как держатель премиум-карт везде получает скидку.

    С.ДОРЕНКО: А в Испании не так: они тебе даром ничего не дают. Но как только ты достаёшь 500 евро, они тотчас хватаются за сердце, они начинают звонить менеджерам, менеджеры начинают звонить акционерам в Мадрид — и так далее, и так далее, и так далее. Кто-то звонит уже в Брюссель: «Что делать? Человек с 500 евро явился». Понимаешь? И ты, как дурак… А потом тебе говорят: «В банке обязаны принять». Я пошёл в банк, я сидел в очереди.

    А.ОНОШКО: И что там?

    С.ДОРЕНКО: Сидел в очереди и дождался наконец. Подхожу к дяде и говорю: «Дядя, вот мой паспорт, вот я въехал, вот виза. И вот у меня 500 евро. Поменяйте, пожалуйста, я вас очень прошу». Он говорит: «А у вас есть счёт в нашем банке?» Я говорю: «Nicht, нет, не имеем».

    А.ОНОШКО: «Открывайте счёт»?

    С.ДОРЕНКО: «Раз у вас нет счёта, мы не имеем права менять подобные купюры». Я говорю: «Да вы что? Это же ваша европейская монета. Ну что вы за дикие люди? Я её купил на “Октябрьском поле” у армян». Я у армян на “Октябрьском поле”, вот здесь, в обменке купил.

    А.ОНОШКО: «Вот к ним и обращайтесь с разменом».

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Они мне это абсолютно и говорят, да: «Вот к армянам и идите». Я говорю: «Слушайте, ну о чём вы говорите?» Так я с этими пятьюстами… Потом я договорился с одним педиком (ну, там все педики, это Сиджес), что после 9 вечера я приду к нему в ресторан, и он уже будет иметь столько денег, что он мне махнёт…

    А.ОНОШКО: В смысле — владелец ресторана?

    С.ДОРЕНКО: Может, владелец. А может, просто педик. Ну вот. Он мне говорит: «Я тебе махну эти 500 евро». И я договорился. И он мне махнул их — по 50 разбил. Ты можешь себе представить? Платить пришлось всюду карточкой. Ну, карточка — в рубли.

    А.ОНОШКО: По невыгодному курсу.

    С.ДОРЕНКО: По невыгодному курсу, естественно.

    А.ОНОШКО: Вы с собой привезли обратно 500 евро?

    С.ДОРЕНКО: Да, я пойду к армянам и назад их выменяю уже на нормальные деньги какие-то. Вот это травля людей с 500 долларами, травля настоящая какая-то. Они говорят: «У нас были коррупционные случаи». Но это действительно зимой…

    А.ОНОШКО: Когда русские?

    С.ДОРЕНКО: Да. И билет в 500 евро заслужил плохую репутацию, потому что, оказывается, билет в 500 евро использовался в коррупционных схемах зимой. Я говорю: «Да, но прошло полгода, а русские такие вещи помнят часа два». У нас, если кого-то взяли за коррупцию, мы через часа два уже забыли, правильно?

    А.ОНОШКО: Что там писали фломастером у нас обычно?

    С.ДОРЕНКО: А они шесть месяцев ходят и дрожат все, их трясёт.

    А.ОНОШКО: «Пора в тюрьму»?

    С.ДОРЕНКО: «Я не охотился на слонов». Ты знаешь, что их ушедший в отставку король охотился на слонов.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Я говорю: «Я не охотился на слонов, я честный человек. Возьмите мои 500 евро и успокойтесь». Нигде и никуда! Я всюду их показывал. Ко мне один подошёл и сказал: «Вы их поменьше показывайте, потому что тут люди смотрят, а могут быть какие-то плохие люди. И вам продырявят бошку из-за этих 500 евро». Я говорю: «Да ладно? Из-за жалких 500 евро?»

    А.ОНОШКО: Вы и так отдадите, конечно. Вы из Москвы приехали.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Вот это Испания! Вот так. «На Луганской улице ДТП — легковушка и пожарная машина». Это прямо сейчас. Секундочку. «Почему вы так неравнодушны…» «Я тоже ждал полчаса на заправке, пока они не набрали сдачу с 500», — рассказывает 48-й. Ещё. «Сергея Иванова тоже вы наколдовали?» Нет, ничего не колдовал вообще. Сергея Иванова — никак. Так, секундочку. «В Германии постепенно отменяют 500-евровые купюры вообще». И, кстати говоря, в Испании тоже. Поэтому я думаю, что скоро их отменят. «На Крите в супермаркете осуждённо качали головой при виде купюры в 100 евро. Даже 100 евро вызывают оторопь». «Я с 500 евро чуть не разорил португальский Макдоналдс на сдачу. Бегали и суетились, как муравьи».

    Видите, в Португалии они испытывают чувство какой-то приветливости, когда вы даёте 500 евро. В Испании вы понимаете, что общество от вас отшатнулось. Если у вас 500 евро, то люди от вас отшатнулись, они… Как это сказать? Вам сложно жить, по-настоящему сложно. Ну вот. «А рубли?» Нет, рубли не принимают. «У них что, нет закона, по которому обязаны продать, если есть ценник на товаре?» Они-то обязаны, но один… Я вызвал однажды менеджера, и я сказал ему так: «Я в вашем магазине, конкретно в вашем магазине покупаю неделю. У меня есть документы. И я приличный человек. Я здесь неделю покупаю молоко, творог, сыр какой-то, ещё что-то, queso blando и всякое такое. Хорошо. Я скупил у вас весь хамон, весь ассортимент хамона и так далее. Вы меня знаете уже в лицо. Поменяйте мне 500 евро».

    А.ОНОШКО: Я бы не стала.

    С.ДОРЕНКО: Нет, знаешь, как он объяснил? Он объяснил технично. Он сказал: «Как только у нас на кассах накапливается 200 евро, кассир снимает кассу и уходит закладывать её под глаза охранника в большой сейф сзади. Кассир снимает кассу каждый раз, когда у него есть 200 евро. Это бывает нечасто, потому что все платят карточкой, наличных ни у кого нет. Но когда накопится 200 евро…»

    А.ОНОШКО: Кстати, это проблема.

    С.ДОРЕНКО: «Когда накопится 200 евро, кассу снимают и несут в большой сейф. Поэтому где я тебе достану 500 евро? Подумай сам. Мне надо идти сейчас к охране, вскрывать большой сейф, что противоречит обычному регламенту — вскрывать большой сейф. Там уже держат, упаковывают сумки для инкассаторов. Всё это дело записывать в протокол и так далее. Зачем мне это нужно? Я тебя умоляю, зачем мне эти проблем, Серёжа?» — сказал он мне. Ну, мы познакомились.

    А.ОНОШКО: От мёртвого осла уши.

    С.ДОРЕНКО: «Ты понял, Серёжа, от мёртвого осла тебе уши». Вот так.

     

    В ДВИЖЕНИИ

     

    С.ДОРЕНКО: Такая поездочка, ребята, ничего не поделаешь. «В Макдоналдсе с 200 евро сдачу дали — 50 и 2 евро мелочью». Хорошо. Я хотел про Москву вам рассказать. Что тут у нас? 5 баллов, во-первых. Во-вторых, дождь. В-третьих, совсем сложные места — это въезд в город по Ярославке. Очень плохо в Мытищах. Очень тяжёлая сейчас Горьковка, Балашиха от Зелёной. Зелёная — есть такой населённый пункт. Вот от него и до Балашихи совсем тяжело, ребята. Потом, в городе очень плохо на Каширке, абсолютно тяжело на Андропова. Я уже названия забыл, где вы тут живёте-то. Простите. Ну, в хорошем смысле. Кузьминки не едут на Волгоградке никак. И шоссе Энтузиастов в обычном месте — на метро «Шоссе Энтузиастов» и далее до «Авиамоторной» — тяжеловато ковыляет. Секунду, ещё. Волоколамка. Обратите внимание, на Волоколамке особенно тяжело сегодня — до Свободы и после Свободы. «До 1 сентября не откроют, а вот до выборов откроют». Я завтра получу подтверждение…

    А.ОНОШКО: Чему?

    С.ДОРЕНКО: Пока ещё не рекомендовано анонсировать. Приход сюда Сергея Семёновича Собянина, в эту студию, в четверг.

    А.ОНОШКО: Ура!

    С.ДОРЕНКО: Я говорю: «Нам бы анонсировать», — сказал я. Мне говорят: «Рановато, рановато. Уточним. Сегодня уточним». Но если уточнят и план сбудется, то в четверг в десять Сергей Семёнович Собянин к нам придёт. Новости.

     

    НОВОСТИ

     

    С.ДОРЕНКО: 9 часов 7 минут. Понедельник, 15 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

    С.ДОРЕНКО: Анастасия, давайте говорить об Олимпиаде. Мы сегодня выяснили с Настёной, что Олимпиада закончится 21 августа. Верно?

    А.ОНОШКО: Церемония закрытия — 21-го.

    С.ДОРЕНКО: 21 августа — церемония закрытия. Надо сказать, что я уверен, что среди наших слушателей есть люди, которые постоянно следят.

    А.ОНОШКО: А есть люди, у которых есть ощущение, что всё это затянулось.

    С.ДОРЕНКО: Когда я узнаю виды спорта — типа подбрасывание монеты мизинцем левой ноги, отдельный вид спорта, — когда я узнаю виды спорта, абсолютно неинтересные, я понимаю, что в общем это на фиг не надо. Какие виды спорта?

    А.ОНОШКО: Кстати, о неинтересных видах спорта. Можно я похвастаюсь?

    С.ДОРЕНКО: Давай, да.

    А.ОНОШКО: Иванов и Сазонов, двое наших бадминтонистов, они обыгрывают всех. Они всех азиатов, которые давно пьедестал в бадминтоне заняли навсегда, они корейцев…

    С.ДОРЕНКО: Ну, бадминтон — это, вообще-то, такая игра, конечно, азиатская. Индусы в своё время…

    А.ОНОШКО: Ну как? Вообще-то, англичане. Как бы англичане, индусы…

    С.ДОРЕНКО: Верно, верно.

    А.ОНОШКО: Долгое время англичане и европейцы…

    С.ДОРЕНКО: А ты знаешь, что в Великобритании, в частности именно в Англии, есть город Бадминтон?

    А.ОНОШКО: Так по нему и названо.

    С.ДОРЕНКО: Город Бадминтон.

    А.ОНОШКО: Этот граф развил у себя, немного модифицировал индийскую игру — и пошло-поехало. В общем, эти наши Владимир Иванов и Иван Сазонов сейчас уже всё…

    С.ДОРЕНКО: Играют с Китаем.

    А.ОНОШКО: С китайцами сегодня в 15 часов встречаются. Но удивительно, что они вообще…

    С.ДОРЕНКО: Есть некая натянутость в том, что есть виды спорта, совершенно не понятные никому.

    А.ОНОШКО: Неперспективные. Вот пойди заниматься бадминтоном — и что у тебя будет?

    С.ДОРЕНКО: Неинтересные. Мне кажется, должно быть одно плавание. Вот не такое, всякое, ещё и на боку, а какое-то одно плавание.

    А.ОНОШКО: Вам так было бы проще?

    С.ДОРЕНКО: Нет, мне надо понять, что такое плавание. Плавание — это из точки А в точку Б с наибольшей скоростью. Всё.

    А.ОНОШКО: Так разыми стилями.

    С.ДОРЕНКО: Саженками, кролем… Нет, с наибольшей скоростью. Ответ: с наибольшей скоростью. Всё, баттерфляй устраняется. Брас устраняется. На фиг нужно? Мы понимаем, что нам нужно… Вот человек в воде, в водной среде, и из точки А в точку Б с наибольшей скоростью. Точка. Закрыли тему. Хватит рассказывать друг другу, что он ещё может…

    А.ОНОШКО: Нет, ну это зрелище…

    С.ДОРЕНКО: «А ещё он может, подмигивая левым глазом, плыть! И это отдельный вид спорта!» Идите на фиг! Понятно? Всё, хватит! Стрельба. Стрельба из лука. Она — стрельба. Она из лука. Точка. Закончили. Понятно?

    А.ОНОШКО: А что, ещё какие-то есть?

    С.ДОРЕНКО: Никаких дистанций, ничего не должно быть, всё. Спокойно! 50 метров — поехали, с богом! 30 метров, 50 не надо. Очень зрелищная стрельба — 30 метров. А 18 — не надо.

    А.ОНОШКО: Это как отсюда до того дома?

    С.ДОРЕНКО: Нет, это больше. 18 метров не берём, 100 метров не берём. Берём 30 метров. С 30 метров лупим — и до свидания. Всё. Хватит! Понятно, да? Такие виды, такие виды. Такой лук, не такой лук. А ещё отдельно синие луки, а отдельно ещё жёлтые луки. Идите к чёрту! Понятно? Хватит! Значит, бег…

    А.ОНОШКО: Зато зрелищность настоящая.

    С.ДОРЕНКО: Бег — вокруг стадиона. Есть стадион и есть бег. Всё. 400 метров. Побежали 400 метров. Хватит ерундой заниматься!

    А.ОНОШКО: Нет, нет. Ну, это будет неинтересно.

    С.ДОРЕНКО: Дат, дат!

    А.ОНОШКО: А кто смотреть будет? Тройняшки какие-то, я вот сейчас на Yoda открыла…

    С.ДОРЕНКО: Борьба: положил на лопатки, сделал больно. Тот, кто кричит «хватит!»… Всё, отлично. Там стоп-слово есть у них, знаешь, в борьбе? Стоп-слово, как в садомазохизме, БДСМ.

    А.ОНОШКО: Почему? Они хлопают вроде ладошками.

    С.ДОРЕНКО: Ну, есть стоп-слово и стоп-жест, конечно. Додавили его до стоп-жеста, человек расплакался — молодец, победил, до свидания. Всё! Какая борьба? Какой вид борьбы? Да какая тебе разница? Любой вид борьбы. Любой. Надо сократить число видов спорта. Вот я тебе объясняю.

    А.ОНОШКО: А может, правила отменить? Может, сразу по этому самому… по хозяйству ногой — и всё?

    С.ДОРЕНКО: Нет, мне говорят «борьба» — и я понимаю, что борьба. А борьба какая? До стоп-слова человека душили, душили, душили — испугался, заплакал. Всё, хватит.

    А.ОНОШКО: Давайте отменим правило, чтобы между ног тоже можно сразу начинать. И тогда посмотрим. Кто первый дотянется — тот и выиграл. А второй заплакал. Очень хорошо.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Нет, Настёна, зачем этот садизм? Я бы сказал, что между ног — единственное место, куда нельзя. А дальше, пожалуйста, куда хочешь. По коленкам бей, а между ног нельзя.

    А.ОНОШКО: Но почему же? Будет зрелищно, интересно. И всё понятно: кто первый, тот и…

    С.ДОРЕНКО: По коленкам можно, как хочешь. По пяточкам можно, как хочешь, пожалуйста.

    А.ОНОШКО: Вы уже на компромиссы какие-то идёте. Зачем нужны правила?

    С.ДОРЕНКО: В пяточку же попали при взятии Трои, ты помнишь. Ну хорошо. 73-73-948, давайте это обсудим. Во-первых, раздражающее количество видов спорта, раздражающее, непонятное. Во-вторых, мы радуемся…

    А.ОНОШКО: Нет, вы нашли одного, за кем вы следите.

    С.ДОРЕНКО: Наши побеждают или нет? Скажите, пожалуйста, вы довольны русской сборной или нет? Вот у меня очень простой вопрос. Это голосование. Вы довольны русской сборной? Ты записывай немедленно! Да, довольны — 134-21-35. Нет, не довольны — 134-21-36. Вот и всё. Вы довольны результатами российской сборной? Это же всё от ощущения. Вот мы довольны, понимаешь, хорошо работают. Саблистки наши какие прекрасные, рубят всех! Хохлушек рубят, американок рубят — кого хочешь рубят, пожалуйста.

    73-73-948. Говорим об этом же самом в эфире. У меня 91 процент пока доволен результатами — нет, 92… 91 — российской сборной. Вы довольны результатами российской сборной? Да — 134-21-35 по 495-му коду. 8 (495) 134-21-35 — да, довольны. 8 (495) 134-21-36 — нет, не довольны. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас… Нет, не получилось. Секундочку. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Москва. Я хотел сказать, что я проголосовал, что я доволен. Вы знаете, на удивление, вчера я проснулся, так получилось, я писать хотел…

    С.ДОРЕНКО: Что? Не надо! Про свои проблемы — это к врачу, пожалуйста, я очень прошу. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Владимир зовут. Я согласен с вами, что есть никудышные виды спорта. Стрельба на 10 метров? Сделайте дистанцию километр-полтора — и лупите.

    С.ДОРЕНКО: Из гаубиц. Гаубицы и полтора километра, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А «духовки» надо вообще отменить.

    С.ДОРЕНКО: А, вот эти духовые ружья, воздушки?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Несерьёзно.

    С.ДОРЕНКО: Нет, надо просто количество видов спорта уменьшить категорически — в десять раз. Хорошо, а вы довольны русской сборной?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доволен, конечно.

    С.ДОРЕНКО: А чем именно вы довольны?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Борец наш вчера не удался, его придушили. Власов, по-моему, фамилия.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, вот раньше мы, например, на бронзовые медали плевали, а сейчас бронзам рады тоже. Что с нами произошло?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, приходится, жизнь заставила.

    С.ДОРЕНКО: Жизнь? Ну хорошо. Вы не описываете, какая жизнь вас заставила и что именно вас заставило. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Игорь. Фехтовальщики просто молодцы.

    С.ДОРЕНКО: Фехтовальщиц.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Именно на рапире с 68-го года золота не было, представляете. Вообще какая молодец. Я просто тоже фехтованием на рапире занимался пару лет.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, это выигрышный вид спорта? Ведь если вы найдёте где-то даже на земле какую-нибудь палочку, вы кого хочешь сможете победить, правильно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Ну расскажите об этом, серьёзно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, там очень интересная система. Во-первых, фехтование на шпагах, на рапирах и на саблях. Вот на шпагах можно колоть куда угодно, даже можно уколотить в пятку, потому что они идут с пятки на носок. А на рапирах — только само тело, без рук, без ног. А сабля — тоже там у них смотря куда ударить: можно по голове ударить, а можно сбоку ударить. Раньше вообще какие-то баллы были, считали не 100 процентов. Сейчас они, по-моему, везде одинаковы. Но вообще очень интересно.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а когда рубишься саблей, бывает больно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот я как раз хотел сказать. На рапире был случай в советские времена… Я занимался где-то в районе… 76–77-й… нет, 75-76-й год. Ломается клинок под таким углом, что входит, как в масло. Был даже смертельный случай.

    С.ДОРЕНКО: Был. Я помню, об этом в прессе писали.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Раньше то ли некачественный металл был… Раньше, помню, фехтуешь — и рапира загибается. Ногой её прижимаешь и вытягиваешь её, выравниваешь.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, а вот казаки (ну, они врут, естественно, как мы знаем, привирают казаки) рубят от ключицы до бедра тело врага якобы. Ну, нам приходится верить. Ну так что, это действительно можно сделать?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет. Конечно нет. Навряд ли. Это просто сколько костей надо… А то, что клинки ломаются и входят, как в масло, то это действительно. У рапир он, например, квадратный. А у шпаги он же треугольный, с ямочкой. А в рапиры он прямоугольный. И он очень ломался. Под 45, под 50 градусов — ломается.

    С.ДОРЕНКО: Если бы, Настенька, тебе велели человека разрубить от ключицы до бедра, вот так наискосочек разрубить…

    А.ОНОШКО: Что бы я выбрала, какой вид оружия?

    С.ДОРЕНКО: Нет. Если бы тебе велели разрубить саблей, дорогая, сколько бы у тебя ушло времени на это дело?

    А.ОНОШКО: Ну, я бы не сразу попала, во-первых. Я пыталась рубить для шашлыков полешку и чуть по ноге себе…

    С.ДОРЕНКО: Я вот думаю, что я бы управился вот так человека разрубить, если бы его подвесили за голову и оттянули одну руку… сейчас скажу, левую руку оттянули отдельно каким-то тросиком в сторону, чтобы мне упор был, голову чтобы держали на подвесе как бы и левую руку оттянули. И я бы вот сюда в ключицу его рубил. Я его рубил бы до бедра… ну, с небольшим перерывом на обед.

    А.ОНОШКО: Не получилось бы ничего.

    С.ДОРЕНКО: Получилось бы! Я очень упорный. Получилось бы.

    А.ОНОШКО: Там надо брать катану — и всё.

    С.ДОРЕНКО: Я сумел бы. Но, думаю, если бы я начал в девять, я бы к четырём завершил, но с небольшим перерывом на обед. А?

    А.ОНОШКО: Надо было бы отказаться, мне кажется, от этой затеи, сославшись на гуманизм.

    С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Да, здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

    С.ДОРЕНКО: Как вам советский спорт, в смысле — русский спорт?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Отлично! У меня родственница — гандболистка в текущей сборной. Вот вчера…

    С.ДОРЕНКО: Потрясающе!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Я по поводу вот этих всяких дурацких видов спорта. Прыжки на батуте — это что-то вроде бега на месте. Ну непродуктивно это!

    С.ДОРЕНКО: Нет конечно. Ну куда? Ну зачем это? Это цирк, это цирк. Это смешали цирк со спортом, понимаете. Ну куда? 73-73-948. Вот выдающийся спортсмен современности Гурген нам звонит. Здравствуйте, Гурген.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Рад вас слышать, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Я тоже рад. Да, здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: С моей точки зрения, конкурс «Евровидение» имеет очень много общего с современной Олимпиадой, потому что это, в принципе, чемпионат мира по поддавкам — во всех отношениях.

    С.ДОРЕНКО: Ну что же вы? Приведите пример.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Допинг-скандалы и критерии, с кем дружим. Удивительно, что России и русским командам колоссальный пиар, типа «русских не победить».

    С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. А что вы думаете в целом? В целом вы довольны русской сборной?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В целом я восхищён русской сборной. Единственное…

    С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, а вот это понижение требовательности, когда мы рады уже и бронзе, вас радует, или это кажется вам признаком деградации?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне не кажется это признаком деградации. Видите ли, победа приобрела некое индивидуалистическое лицо, она уже не победа страны, а победа конкретного спортсмена в большей степени, как мне кажется.

    С.ДОРЕНКО: Это интересно. Я тоже подтверждаю, да. Это, по ощущению, уже так тоже, верно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Именно так. И это как «Евровидение» или как изжившая себя Организация Объединённых Наций. В принципе, всё это…

    С.ДОРЕНКО: Сейчас вы вспомните конкурс в Сопоте, я так боюсь очень. (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: Я даже не смеялась. А что это такое? Расскажите мне.

    С.ДОРЕНКО: Конкурс в Сопоте? В Италии, в Сан-Ремо, был конкурс…

    А.ОНОШКО: Эстрадной песни.

    С.ДОРЕНКО: Где «Al Bano e Romina…» Я забыл уже, какие-то слова были такие. Al Bano… ра-ра-ра, ра-ра, ра-ра, ра-ра-ра. Какие-то такие слова были, пели там. Та-ри-да, ри-да-ри-да, ри-да-ри-да… да-ри-да. Ну неважно. Какие-то такие песни. Ну, «Челентано» там слово помню. Помню слово «Челентано». А про что это — не помню.

    А.ОНОШКО: «E’ inutile suonare… non rispondera’ nessuno…»

    С.ДОРЕНКО: А русские, советские которые… Советское — значит шампанское! Ты знаешь это?

    А.ОНОШКО: Да!

    С.ДОРЕНКО: Советские выдумали конкурс в Сопоте. Мы не знаем, где это такое. Это может быть даже и Болгария.

    А.ОНОШКО: Соцлагерь.

    С.ДОРЕНКО: Но этот город прославлен песней Высоцкого: «Смотришь конкурс в Сопоте // — и глотаешь пыль. // А кого ни попадя // Пускают в Израиль!» Помнишь? «Мишка также сообщил // По дороге в Мнёвники, // что Голду Меир он словил // В радиоприёмнике». Ну и так далее.

    А.ОНОШКО: А Высоцкий не пел в Сопоте?

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) «Нет, Сопот — это Польша», — говорит Михаил. «Это Польша», — говорит мне Александр Фельдман. Спасибо. «Это рядом с Гданьском», — говорят. Спасибо большое.

    А.ОНОШКО: «Курица не птица, Польша не заграница».

    С.ДОРЕНКО: Спасибо вам огромное! «А дурацкий керлинг?» Керлинг? Кёрлинг! Ты знаешь, что такое кёрлинг?

    А.ОНОШКО: А что, на летней Олимпиаде он присутствует? Было бы странно…

    С.ДОРЕНКО: Кёрлинг, по-моему, на зимней Олимпиаде. Это когда целая туча бабцов носится перед такой чушкой, которая скользит.

    А.ОНОШКО: Камень с ручкой, похожий на чайник.

    С.ДОРЕНКО: И они натирают лёд перед ним специально, чтобы он подальше проехал. Я думал, что это специально для пенсионерш. А оказывается, это тоже входит в Олимпиаду. Ну, очень смешно. 73-73-948. Нет, надо расправиться с Олимпиадой, сделать всё в десять раз меньше. Олимпиада должна идти неделю. Призовые должны быть — 10 миллионов долларов каждому победителю. И всё. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Алексей, Фрязино. Ну, знаете, честно говоря, мне кажется, что мы очень далеко ушли от того духа Олимпиады, который закладывался в неё чуть ли не греками. Во-первых, на комментарий предыдущего слушателя. Я очень рад, что наконец индивидуализм вышел на первое место, потому что когда сейчас соревнования государств, спортивность теряется. А тут всё-таки идёт соревнование человека с человеком, а не русского с американцем, узбека с таджиком, не знаю, немца с итальянцем.

    А.ОНОШКО: Человека с человеком?

    С.ДОРЕНКО: Всё-таки, вы знаете, я бы чуть-чуть поспорил. У вас есть время?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Смотрите, сущностно поединки возникают во время войн. Прежде чем армии начинают сражаться, выходят богатыри. И это везде в истории, это и в русско-татарской — вы помните, Пересвет с Челубеем. Выходят вперёд, и начинается состязание богатырей. Так же дело обстояло и у греков.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, с этим я согласен. Но, с другой стороны, у нас получается, что мы это преодолеваем, пока что идёт соревнование людей, что нет противостояния между народами.

    С.ДОРЕНКО: Но сущность состязаний, которые возникают как военные состязания, именно как состязания богатырей от той-то или той армии, то есть всё равно сущность состязаний… Когда вы апеллируете к древним грекам, я настаиваю, что там было состязание именно армий. Понимаете, если вы от Микен…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тут я согласен.

    С.ДОРЕНКО: Если вы выступаете от Микен, если вы микенский спортсмен, а я, например, спартанский или милетский… Например, я из Милета приехал, это Передняя Азия, из Турции. Например, я приехал из Милета, а вы — из Микен. И мы, например, с вами состязаемся. В высшей степени очевидно, что я представляю Милет. Мне Милет ближе, потому что я керчанин. Ты знаешь, что мы милетцы, да? Керчь была основана Милетом в своё время как северная колония для выращивания пшеницы. Ну вот, слушай. Я представляю Милет. Я участвую от Пантикапея, но в милетской сборной. Это очевидно, что я представляю в сущности милетскую армию. Армию! Это армейские состязания. Понимаешь? Спорт в сущности, если мы обратимся к истокам спорта, есть некая квазивойна, заменитель войны. Это война, после которой армии могут разойтись. То есть богатыри сражаются или сражаются предводители, или специально подобранные богатыри ввиду немощи предводителей.

    А.ОНОШКО: Предводители? Опасно.

    С.ДОРЕНКО: Часто, сплошь и рядом предводители сражаются. Но если есть некие обстоятельства, предводители ввиду немощи выставляют богатырей. Понятно, да? И в этом суть спорта. Спорт — это война. «О спорт, ты — мир!»? Я воскликну, если позволите: «О спорт, ты — война!» В этом суть спорта. Суть спорта в войне. Это состязание, после которого армии иногда расходились вообще. То есть: «Пожалуйста, наши проиграли? О’кей. Сохраняя знамёна, уходим назад. Всё, мы проиграли. Мы проиграли войну, целую войну». Почему во время спортивных состязаний войны запрещены в Античной Греции? Потому что все для войны собираются на Олимпиаду, это и есть война. Никакой другой войны не может быть, потому что все лучшие воины заняты на Олимпиаде. Все лучшие воины — это атлеты. Воины и атлеты — это одно и то же. Они заняты на Олимпиаде, поэтому какая может быть война? Окститесь. Вы что, ребята? Какая война? Как я пойду на войну, если у меня лучшие воины на Олимпиаде? Здрасьте! Понимаешь, да?

    А.ОНОШКО: Наверное, следили за тем, чтобы…

    С.ДОРЕНКО: Спорт не замена войны, а в сущности — продолжение войны, отстаивание чести, конечно, армий, городов и государств. Первое значение спорта — это война. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас. Ну, мне так кажется. Извините, но это моя точка зрения.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Спорт — это война. Согласен полностью. Поэтому и не очень он мне нравится. А насчёт видов спорта дебильных, как вы сказали… ну, ненужных…

    С.ДОРЕНКО: Ненужных.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не соглашусь. Насчёт батута звонил человек. Недавно с дочкой на выходных ездил на батутах прыгать. Вообще заморочка высочайшая. Бег — точно такой же бред. Допустим, много бреда. Бред — бегать за мячиком. Я бы оставил единоборства — не знаю, боксёров, дзюдоистов.

    С.ДОРЕНКО: Но тем не менее уменьшить хочется? Ну, уменьшить хочется. Есть не понятные вам виды спорта?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На самом деле хочется. Я тоже до вчерашнего дня думал: ну, поеду, буду прыгать? Я приехал, прыгнул, ушёл лицом об этот батут. На работе снова скажут «нажрался пьяный».

    С.ДОРЕНКО: Да! «Суд поединком», — напоминает нам Гогазавр. Суд поединком, конечно. Game of Thrones, «Игра тронов», «Игра престолов». Суд поединком, конечно. В сущности — да. «За каждым отдельным человеком стоит спортивная школа и, без сомнения, государство, общество и так далее». Конечно. Вот мне говорит 60-й. Простите, 60-й — это Сергей из Одинцова.

    Напомню вам, что теперь у нас с вами — здесь у меня, во всяком случае — средства связи принципиальные, которые я вижу перед собой. Перечислю, что я вижу. Самая левая колонка… И это вам будет удобно понимать, как вы сообщаетесь с эфиром. Самая левая колонка и самая заметная колонка — это Telegram, который вы не поленитесь, пожалуйста, поставить. Там есть govoritmskbot. Вот с этим ботом вы общаетесь. «Рублёвка у метро “Кунцевская” — всё течёт, затопило», — рассказывает сейчас govoritmskbot Михаил Ку. Ну вот. «А если я родом из Микен, а всю жизнь живу и тренируюсь в Греции?» Микены — это Греция и есть. Микены — это знаменитый город, который накостылял Спарте. Вы думаете, что Афины разбили Спарту? На самом деле Микены, почитайте повнимательнее. Микены за несколько войн подряд разбили Спарту и прикончили Спарту. Ну вот, хорошо. Нет, Милет вы имеете в виду? Наш турецкий Милет, который потом основал Керчь… не Керчь, а Пантикапей вначале. Ну вот, хорошо.

    Очень многие люди присоединяются сейчас к Telegram. Затем, за Telegram govoritmskbot, стоят у меня SMS-сообщения в столбик. SMS-сообщения очень просто: +79258888948. И наконец — Twitter, где мне пишет Русский Дятел… Кстати говоря, почти всё время пишет Русский Дятел, Банкрот и Дмитрий Коновалов. Вот пожалуйста. Пишите чаще, пожалуйста, в Twitter, потому что это самый спокойный источник информации для нас, а следовательно — там вытесняются сообщения позже всего, вытесняются сообщения медленнее всего именно в Twitter. Вы пишете @govoritmsk и вы в Twitter печатаете нам сообщение. Прекрасно.

    73-73-948. Мы продолжаем говорить об Олимпиаде. Алло. Здравствуйте… Нет, простите! Я должен остановить это голосование, и давно уже. Я вам сказал результат, а остановить физически забыл. Значит, 91 на 9. Настенька, пиши, пожалуйста. Настёна!

    А.ОНОШКО: 91 на 9.

    С.ДОРЕНКО: Настёна, распоясалась тут! А? Раньше ты была приструнённая, Настя, а сейчас распоясалась, конечно. (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: Что там? 91 на 9?

    С.ДОРЕНКО: 91 процент доволен результатами нашей сборной, нашего спорта. 9 процентов недовольны. Пожалуйста, 9 процентов. Выпейте яду! 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день. Мне кажется, после победы наших фехтовальщиц над американками…

    С.ДОРЕНКО: Она пишет кириллицей! Кириллицей пиши, зараза! Хорошая, хорошая.

    А.ОНОШКО: Я переписываю.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу. Извините, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я говорю, что после победы наших девочек-фехтовальщиц над американками можно было спокойно открыть шампанское и возвращаться домой.

    С.ДОРЕНКО: Это правда, это правда. Они великолепны! Ещё и с драйвом невероятным, согласитесь. Ну, это же просто запредельно. Михаил, экономист, которого вы помните, который спортсмен на самом деле. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Охарактеризуйте победы наших спортсменов.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я доволен тоже, но отвергаю всё, сказанное вами, и понимаю, что это провокация. Спорт — это одно из немногих подлинных состояний человеческой жизни, соединение интеллекта с умением владеть своим телом, своей выносливостью.

    С.ДОРЕНКО: Нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: С теми ощущениями, которые ты получаешь в спорте, не сравнится ничто. Поэтому Олимпиада здесь играет большую роль — роль извечной мечты дистрофика, который всё-таки должен вырваться в те идеалы…

    С.ДОРЕНКО: В спортзале. А тут состязание. Ну давайте вернёмся после новостей и обзора печати.

     

    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ

     

    С.ДОРЕНКО: Так, я прочитаю быстро. «Подлинное состояние жизни — спорт? Безусловно да, — говорит Дмитрий Степанов, пишет нам в Twitter govoritmsk. — Но война — тоже подлинное состояние человека», — вступает в дискуссию Дмитрий Степанов с Михаилом, который нам позвонил прежде новостей. Михаил, если вы сейчас сумеете набрать нас, пожалуйста, я хотел бы продолжить с вами дискуссию. «Американцы, убрав наших спортсменов с состязаний, расписались в своей слабости и некоторой подлости. Грош цена их медалям». И так далее. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Михаил.

    С.ДОРЕНКО: Михаил, мне бы хотелось продолжить. Понимаете, в чём дело? Красота в движении. Лучше всего наблюдать бегущую лошадь, бегущую собаку, может быть, очень красиво, или обезьян, прыгающих где-нибудь в Бразилии с ветки на ветку. На самом деле это действительно красиво. И человек, подобно обезьяне, прыгающий на брусьях, тоже красив, я не спорю. Но это прикладная же фигня, это всё равно война.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я могу сказать несколько слов?

    С.ДОРЕНКО: Прошу вас. Я предварил просто.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Естественно, природа без человека, если это себе представить априори, она совершенна, в ней нет ничего некрасивого, в ней нет никаких противных запахов. Но так случилось, что появился человек. Издревле — ещё с Геродота, ещё ранее даже, с китайцев — философ тщился найти логос. Этот логос мы ищем 2 тысячи лет. Логос — это априори какое-то совершенство. Так вот, в натуральной жизни нашей с вами, обескровленной мерзостью, ленью, человеческим мракобесием, есть какие-то сферы, которые сохраняют, сами собой существуя, ту идею совершенного человека… Но не путать её с гитлеровским каким-то наветом на человека и так далее — совершенный атлет, семья фризов от Каменного века и до наших дней, и так далее. Аненербе — это совсем не то. Человека, который бы страдал страданием добра, а не удовлетворением своей агрессии над другим человеком.

    Вот спорт. Только тот понимает значение спорта, кто сам занимался, кто понимал, что высшего удовлетворения в жизни нет, когда от тебя отходит всё и остаётся только чистая соревновательность. Это наименее коррумпированная сейчас (модное слово сейчас) вообще сфера человеческой жизни, особенно в городской среде — в той самой цивилизации, которая давно оставила юдоль холодную где-то там. Эта юдоль — это культура. Так вот, культура даже необразованного человека вдруг в нём начинает возрождаться, когда он выходит на этот ковёр, выходит на эту беговую дорожку. Я знаю спортсменов очень многих лично…

    С.ДОРЕНКО: Я хотел бы поспорить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это прекрасные люди в основном, люди удивительные. Наивные, но удивительные люди по своей чистоте внутренней, потому что победу купить нельзя. Поверьте, спорт…

    С.ДОРЕНКО: Ну хорошо, подождите. А можно поспорить? Вы же говорите о генезисе. Пожалуйста, скажите мне, в каких жизненных условиях человек, предположим, гоминида какая-то 130 тысяч лет назад должна была плыть саженками или кролем на скорость? Вот в каких жизненных условиях подобное возможно, скажите, пожалуйста?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы сейчас начинаете препарировать. Конечно, в любой стороне человеческой деятельности можно найти…

    С.ДОРЕНКО: Страх смерти.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, есть просто правила, человек их создал. Зачем тут сильно себя как-то утруждать?

    С.ДОРЕНКО: Это генезис. Я просто хочу понять. Вот у вас есть домашнее животное?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, всегда были и всегда есть.

    С.ДОРЕНКО: Сколько? Какие?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, всегда есть пёс большой, который в загоне.

    С.ДОРЕНКО: Пёс.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть кот обязательно.

    С.ДОРЕНКО: Кот.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Куры. Такие яйца, как у меня, вы не купите нигде.

    С.ДОРЕНКО: Будучи предоставленными самоё себе, эти животные лижут себе тестикулы.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну а что? Это естественное состояние.

    С.ДОРЕНКО: Естественное. Значит, не спорт — естественное состояние, а лизание тестикул — естественное состояние.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, есть такое. Но зачем сейчас это обсуждать?

    С.ДОРЕНКО: Это обсуждается потому, что, будучи предоставленным самоё себе, любое живое существо предаётся покою. Будучи в беспокойстве, в сражении или под страхом смерти убегающее, животное предаётся в сущности спорту. То есть спорт — это вынужденное состояние.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть другой взгляд. Смотрите, лень и абсолютное отсутствие органических форм культуры… А отсутствие их передаётся по наследству. И мы видим эти спальные районы, эти животы, этот хрип, эту вонь.

    С.ДОРЕНКО: Конечно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И только в спорте человек находит… Понимаете, это тот идеал… хотя и идеалы пагубны, но этот тот идеал, и если его не будет, мы получим чавкающую вонючую яму, состоящую из профессоров, депутатов и так далее, неумение пробежать 200 метров нормально. Не курить, не пить…

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это уже высшая ценность.

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Но это фальшиво само по себе. Жить после тридцати фальшиво. Если человек достигает половой зрелости в 13–14 лет, то для чего он достигает этой половой зрелости?

    А.ОНОШКО: Для чего?

    С.ДОРЕНКО: Чтобы этот инструментарий…

    А.ОНОШКО: Ну, у нас немножко всё сбилось. На самом деле это не оптимальное время для…

    С.ДОРЕНКО: Давайте вернёмся к гоминидам, которые уже 7 миллионов лет прослежены, следы гоминид. Вернёмся к гоминидам. И мы скажем, что гоминиды, достигая зрелости, половой зрелости… Скажем, шимпанзе в 8 лет, по-моему, достигает половой зрелости. Гоминиды, подобные человеку, может быть (если они были подобны человеку), достигают половой зрелости, например, в 13–14 лет — с учётом хорошей кормёжки. С учётом плохой кормёжки — 14–15 лет. Для чего они достигают половой зрелости в 13–14 лет? Для чего? Для того, чтобы запустить…

    А.ОНОШКО: Чтобы через некоторое время начать размножаться.

    С.ДОРЕНКО: Для того, чтобы запустить механизм репродукции. Я верно соображаю?

    А.ОНОШКО: Со временем, да.

    С.ДОРЕНКО: Совершенно верно… Не со временем, а с момента запуска механизма репродукции он запускался. Точка. Если он запустился — значит, он запустился. Это очевидно. И никакое время не нужно. Вот в этот момент он и запустился. Хорошо. Если предполагаемые гоминиды запустили механизм репродукции в 13–14 лет, то, соответственно, в 26 лет у этих гоминид будут половозрелые дети.

    А.ОНОШКО: Ну, например.

    С.ДОРЕНКО: Соответственно, в 26 лет… Если бы ты была гоминидой, Настя, ты бы в 13 лет понесла.

    А.ОНОШКО: Кстати, нет. У вас какие-то представления южные.

    С.ДОРЕНКО: Южные?

    А.ОНОШКО: Да-да-да. У северных народов чуть позже всё наступает.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю, не знаю. Я с 11 лет занимался онанизмом постоянно… Хорошо.

    А.ОНОШКО: Ну, вы же керчанин.

    С.ДОРЕНКО: С 11 лет. Да, я южанин. Слушай. Ты бы в 13 понесла, в 14 бы родила, в 27 у тебя было бы половозрелое потомство.

    А.ОНОШКО: Ну да, пожалуйста.

    С.ДОРЕНКО: И ты бы умерла в 30.

    А.ОНОШКО: Нет, зачем же? Я бы могла продолжать рожать.

    С.ДОРЕНКО: Ты бы умерла в 30, дорогая. Ничего ты не должна продолжать, потому что с точки зрения эволюционной… колеса Сансары, эволюции…

    А.ОНОШКО: Максимальное количество потомства надо оставить, а не один раз — одно первое, и всё.

    С.ДОРЕНКО: До 27 ты продолжаешь рожать, но у тебя уже есть половозрелое потомство.

    А.ОНОШКО: До 45 я могу рожать, а то и до 50.

    С.ДОРЕНКО: В 27 твоя дочь уже может рожать. В твои 27 твоя дочь уже родила, ты уже бабушка. В 28 ты бабушка.

    А.ОНОШКО: Да, да, да. Но я могу рожать до 50 или до скольки там бог даст.

    С.ДОРЕНКО: Не знаю. Нет никакого пенициллина, не забывай об этом. Постоянно умираешь при этом. Значит, смотри. Поэтому, когда Михаил говорит о том, что люди с животами в спальных районах, Михаил не хочет учитывать фактора природности, потому что жизнь после тридцати есть случайность, не нужная эволюция, на фиг никому не нужна в эволюции. Понятно, да? Жизнь после тридцати. Ты потомство дала? Молодец, до свидания, всё. Эволюции не нужна эта жизнь, ну не нужна просто. Понятно, да?

    Поэтому спорт… Что такое спорт у гоминид до 30 лет? Спорт — это либо страх… Ну, ты убегаешь от медведя и залезаешь на дерево — вот, пожалуйста, это спорт. Кто быстрее залезет на дерево, тот и победил, в смысле — остался в живых. Понятно? Или это экспансия. Спорт — это экспансия. Тебе надо убить как можно больше мужчин соседнего племени и забрать их женщин. Сколько ты убьёшь мужчин? Это зависит от твоего плечевого пояса и от силы твоих ног. Ты должна догонять их и убивать, догонять и убивать. Соответственно, для этого у тебя крепкие мышцы — для экспансии и для убегания. Вот что такое спорт у гоминид. Михаил говорит, что у него есть кот, и при каждой возможности этот кот лижет тестикулы. То есть это естественное состояние живого человека, живого кота, которому ничего не угрожает.

    А.ОНОШКО: Человеко-кот.

    С.ДОРЕНКО: Человеко-кот, которому ничего не угрожает. И он не занимается никаким таким спортом. Спортом занимаются молодые.

    А.ОНОШКО: Но приходится заставлять.

    С.ДОРЕНКО: Тем не менее, животные занимаются спортом, всякий раз имитируя убийство.

    А.ОНОШКО: Нет, ещё когда они потягиваются.

    С.ДОРЕНКО: Животные занимаются спортом, всякий раз имитируя убийство. Молодые щенки двух, трёх, четырёх месяцев и до года, и до полутора лет, молодые собаки кубарем катаются, имитируя убийство и имитируя укус в ярёмную вену, имитируя перекусывание артерии на шее. Это называется «игра в смерть». Они играют в смерть, они играют в убийство. Они друг другу показывают, как они перекусывают шею друг другу, но не перекусывают до конца никогда. В этом смысл. Это спорт молодых, которые в сущности играют в жизнь, готовятся к жизни. Потом, встав взрослыми, они будут действительно убивать, они будут действительно вспарывать друг другу живот, они действительно будут вспарывать друг другу артерии на шее.

    А.ОНОШКО: Но когда?

    С.ДОРЕНКО: Во взрослой жизни.

    А.ОНОШКО: Когда они встречаются?

    С.ДОРЕНКО: Кобели начнут вспарывать друг другу животы (и суки тоже, кстати ) потом, во взрослой жизни. А будучи щенками, они играют в убийство. Это игра в убийство. Это тоже спорт животных. Поэтому когда мы говорим о том, что спорт — это есть природный мир, природное свойство мирного существа, я отказываюсь это понимать, потому что я вижу, как живая природа играет в спорт, молодые щенки играют в убийство, кусая друг друга в шею. Я вижу это. Я вижу, как молодые котята играют в убийство…

    А.ОНОШКО: Гоняясь за бантиком.

    С.ДОРЕНКО: …перекусывая друг другу шею якобы, играя в перекусывание шеи. Я вижу, как молодые животные и молодые обезьяны играют в убийство, а затем, став взрослыми, просто начинают убивать. Начинают убивать, понимаешь. Это и есть прообраз спорта как природного явления. Спорт — это война. Что тут доказывать? Товарищи дорогие, ну что же вы? Хорошо, давайте спорить. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Меня зовут Константин. Если вы хотите разобраться, займите место в сказке о кривых зеркалах. Например, есть такой персонаж Йагупоп 77-й. Семь, семь — это тоже палиндром. А будет читаться так: «съем, съем». Так что каждому стоит занять своё место.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, хорошо. Но вы слишком научны, если позволите. Я до какой-то степени не готов к такому высокому уровню обсуждения. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Вы знаете, я по большей части согласен с Михаилом в его, скажем так, моральном стремлении к совершенству. Но, безусловно, и в ваших словах есть правда. Спорт лежит на состоянии войны, на стремлении к жизни, борьбе со смертью. Но опять-таки, возвращаясь к Михаилу. Он же прав, что наша цивилизация в настоящий момент борется с состоянием покоя. Безусловно, любая система стремится к разрушению, то есть к состоянию покоя, к состоянию гомеостаза, но это состояние гомеостаза означает медленную и долгую смерть, по сути смерть. И спортсмены, которые сейчас выступают…

    С.ДОРЕНКО: С моей точки зрения, мы должны поддерживать гомеостаз. А вы думаете, что это смерть.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, с ним, безусловно, надо бороться.

    С.ДОРЕНКО: Почему?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это развитие. Мы должны развиваться как вид, эволюционировать дальше, быть сильнее, выше.

    С.ДОРЕНКО: Может быть, вам мешает неточное понимание этого слова? Я специально для вас открыл «гомеостаз» в «Википедии». Вот послушайте: «Гомеостаз (одинаковый, подобный; стояние, неподвижность) — саморегуляция, способность открытой системы сохранять постоянство своего внутреннего состояния посредством скоординированных реакций, направленных на поддержание динамического равновесия». Гомеостаз для вас, например, — 36,6 температура. Это не плохо, это хорошо, что у вас 36,6. Если бы у вас температура сандалила от 40 до 35, то это было бы хуже. Поэтому гомеостаз — это благое состояние, хорошее.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здесь я ориентируюсь больше, скажем так, на Льва Николаевича Гумилёва, на его теорию этногенеза, в которой он описывает, что гомеостаз в отношении этносов — это такое состояние, когда…

    С.ДОРЕНКО: Равновесие.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …человеческое сообщество, общность некая, этнос достигает вот этого равновесия с окружающим миром, с окружающей природой.

    С.ДОРЕНКО: Да. И это хорошо.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Условно, они обитают на определённой территории, и эта определённая территория может прокормить, условно, 100 тысяч человек.

    С.ДОРЕНКО: Так это хорошо или плохо?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И человеческая общность достигает такого состояния, что они не превышают эту численность тем или иным способом, саморегулируются.

    С.ДОРЕНКО: Так это плохо, с вашей точки зрения?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, нельзя доводить до абсурда…

    С.ДОРЕНКО: Да какой абсурд? У вас 36,6. Где же тут абсурд?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я…

    С.ДОРЕНКО: Нет, подождите, подождите. Я вам, кроме Гумилёва, которого обожаю, но давно уже не перечитывал (но, наверное, конечно, возьмусь), кроме Гумилёва, я должен обратить ваше внимание на Бейтсона, Грегори Бейтсона, который говорит, что жизнь — это борьба с разнообразием. И я понимаю очень просто. Если у вас 36,6, то вам никакое разнообразие на фиг не нужно, а вам нужно 36,6. Всё. 36,6 — на коже. 37 — температура крови, внутренних органов, 37 градусов. Всё. Никакого разнообразия не надо. «А можно 39?» — «Нет». — «А вы хотите 39?» — «Нет, не хочу». Говорят: «Ну, это же разнообразие». — «А зачем мне разнообразие? Я хочу 36,6 — и всё. Никакого разнообразия мне не надо. Спасибо, до свидания». Ну, очень просто всё. Гомеостаз — это хорошо. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Меня зовут Александр.

    С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, дело в том, что, вы знаете, вы свели человека просто к состоянию животных. На самом деле у человека есть потребности высшего порядка.

    С.ДОРЕНКО: Я согласен. Позвольте я просто оправдаюсь перед вами. Мне говорили, что это природное явление, и я вынужденно пошёл по указанному адресу и обнаружил, что такого природного явления не существует. Точка.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Послушайте, я вам ещё раз говорю, что у человека, как и у всех живых организмов, есть потребности примитивные: продолжение рода, выживание. Но у человека, в отличие от животных, есть потребности высшего порядка.

    С.ДОРЕНКО: Например, учить других и поучать радиоведущих. Я знаю, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это потребность самовыражения.

    С.ДОРЕНКО: Как вы сейчас и делаете.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что, следуя вашей логике, надо отменить искусство, журналистику. Они не ведут к выживанию, понимаете, они не нужны.

    С.ДОРЕНКО: Безусловно, ведут. Журналист — это сорока. Как это не ведут? Конечно! Журналист — сорока. Когда медведь войдёт в лес, сорока сообщит вам об опасности. Это и есть журналист. Это ведёт, безусловно, конкретно к выживанию. Журналист — это сорочья профессия. Мы — сороки. Как это сорока вам не нужна? Она трещит, когда опасность. Ого, «не нужна». Ещё как нужна. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Фрог.

    С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте, Фрог.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я звоню вам как раз из состояния гомеостаза, поскольку я нахожусь в отпуске в Крыму.

    С.ДОРЕНКО: Ага! Интересно. Да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот тут такая штука возникает. Это, конечно, философский спор, потому что ведь природа делится на живую и неживую. И то, что в живой называется «гомеостазом», то в неживой называется «состоянием энтропии».

    С.ДОРЕНКО: Нет, не знаю. Я должен буду подумать об этом.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно, об этом можно спорить. Но, всё-таки продолжая линию, я не имею права не согласиться с тем, что всё-таки человек как биологическое живое существо, отличающееся от неживой природы, безусловно, движется инстинктами. И первые, базовые из них — это, безусловно, инстинкты сохранения жизни и размножения.

    С.ДОРЕНКО: И размножение как способ сохранения себя через мультипликацию себя — ну, раздачу себя.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно. На самом деле и культуру, про которую говорил Михаил, сюда же можно соотнести ровно с той же целью, что культура есть один из способов продолжения жизни. Вспоминая, Сергей…

    С.ДОРЕНКО: Культура — это эрзац природы. Природа нас исторгла, леса ушли из саванн — и мы оказались один на один с жизнью, и нам пришлось придумать чёртову природу, понимаете.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И мы совершенно точно вынуждены оценивать этот мир, ассимилироваться в нём и предпринимать усилия для того, чтобы наилучшим способом выжить.

    С.ДОРЕНКО: Да. Спасибо. Вы знаете, я думаю, что природа… культура и цивилизация — это эрзац, мать. Нас выгнали, мы сироты. Люди — сироты. Нас выгнали. Мы сидели на деревьях, обхватив стволы хвостами, и мы чудесно себя чувствовали, поедая горы апельсинов. Но леса вдруг вымерли в Восточной Африке, в Кении, по разлому вот этому гигантскому. Там вымерли леса, лес отступил. И он отступал драматически быстро, оставляя очажки леса вдоль рек, но и они вымирали, вымирали, вымирали… И этим гоминидам пришлось прятаться в камнях от хищников, от зверей — без зубов, без когтей; доедать за львами, доедать убитых львицей антилоп, воровать птичьи яйца, научиться поедать траву, корни и всякую дрянь, если честно. И пришлось придумать… Поскольку Мать от нас отказалась, Мать-планета, Мать-Земля отказалась от нас, она нас выгнала, нам пришлось придумать Мать. Мы её придумали в виде Бога, в виде культуры, в виде наконец городов, маленьких бетонных пещерок на десятом этаже, которые мы называем квартирами. Нам пришлось придумать Мать. Это выдуманная, искусственная Мать. Мы сосём грудь робота, которого сами создали. Понятно? Вот это называется «цивилизация». И спорт — тоже выдуманная фигня. Поехали дальше!

     

    В ДВИЖЕНИИ

     

    С.ДОРЕНКО: «В движении». Значит, смотрите. Очень тяжело — Nosovihinskaja Highway, вот здесь вот. Совсем, ребята, тяжеловато там, плохо. Там из города тоже стоит. Полтора часа от МКАДа люди стоят, на Железнодорожный кто движется. Тяжеловато. Если можете, не ездите сейчас туда. Потом в Текстильщиках и Кузьминках очень плохо. На шоссе Энтузиастов — как обычно. Щелчок сегодня хуже обычного. И Волоколамка совсем ужасна. Волоколамка до Свободы, а потом от Свобод и почти до Сокола не едет. Если говорить, где ещё так же тяжело, то Дмитровка очень тяжёлая и Коровинское. Вот Дмитровка и Коровинское, где они съезжаются, абсолютно тяжело. Ленинградка стоит, но не так кошмарно. И кто там живёт в Павшинской пойме, в Пойминской павше: товарищи, она непроезжая совсем глухо. Там какая-то авария случилась, выбраться оттуда невозможно. Ещё на Рябиновой улице… Мичуринский сегодня отвратителен. Новости.

     

    НОВОСТИ

     

    С.ДОРЕНКО: 10 часов 7 минут. Понедельник, 15 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко.

    С.ДОРЕНКО: Я очень благодарен нашим слушателям, в частности Евгению Коновалову, который в Telegram govoritmskbot кинул нам фотографии подтоплений. Ребята, дождь продолжается, кое-где есть подтопления. Пожалуйста, киньте нам фотографии, если вы проезжаете мимо…

    А.ОНОШКО: А мы Сергею Семёновичу в четверг, может быть, покажем.

    С.ДОРЕНКО: Нет, мы сегодня прямо это положим у себя на ленточку, прямо положим. Евгению Коновалову огромное спасибо, он нам прислал несколько фото подтоплений несколько. Ещё, пожалуйста, пришлите. «Ликсутова в студию!» Нет-нет, не Ликсутова в студию. Сегодня мы подтвердим, будет ли у нас в четверг в десять Сергей Семёнович Собянин в студии. Ликсутов — его заместитель, а Сергей Семёнович — соответственно, архитектор в сущности вот этих больших изменений, которые происходят в Москве. «Тоннель под МКАДом в Бирюлёве Западном затоплен», — говорит Швым. Иван присылает нам сейчас подтопления какие-то. Ребята, прошу вас, покидайте ещё фоточек нам сюда, в Telegram govoritmskbot.

    Я посмотрю деньги, если позволишь. Деньги всё ещё интересны. 64,71… нет, 64,36. Опаньки! 64,36. 71,90 — по евро. 64,36 — по доллару. 47,33 — нефтица, чуть-чуть поднялась голубушка.

    А.ОНОШКО: Растёт.

    С.ДОРЕНКО: Да, молодец какая. 1,1171 — долларевич к еврычу. Главная пара — 1,1171. Я вам оставлял его на 1,1086, вот так. Видите, как вы взвинтили евро за это время? Ну хорошо.

    Я должен дать слово Насте, потому что Настя некоторое время третирует меня статьёй из Дагестана. Скажи, пожалуйста, что случилось.

    А.ОНОШКО: Да, «Медиазона» подготовила…

    С.ДОРЕНКО: Я напомню. У нас ещё есть Украина, у нас ещё есть перемены в Кремле. На самом деле Настя очень тоже хочет, потому что она хочет пойти работать в Кремль в конечном итоге.

    А.ОНОШКО: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: И надеется, что дорогу молодым дали, да?

    А.ОНОШКО: Наконец-то, да. Прогрессивным, да.

    С.ДОРЕНКО: Ага. Так что в Дагестане? Расскажи мне, пожалуйста, всё.

    А.ОНОШКО: Там провели исследование, и оказалось, что там спокойно совершенно практикуется женское обрезание. Причём оно как было, так и остаётся. И в будущем будет, видимо, оставаться, потому что население в целом поддерживает. Ну, среди женщин делали опрос непосредственно, а потом уже пошли по гинекологам и экспертам. Так вот, всё это делал фонд «Правовая инициатива».

    С.ДОРЕНКО: В понедельник фонд «Правовая инициатива»… Мы читаем по какому тексту? «Медиазона».

    А.ОНОШКО: Мы читаем по «Медиазоне».

    С.ДОРЕНКО: «Широта распространённости и восприятие практики калечащих операций на женских половых органах населением Дагестана». Наибольшее распространение операции получили в Восточном Дагестане. Не будем перечислять районы, а то приедут оттуда гонцы, которые скажут, что это не так, или ещё что-то. Пожалуйста, почитайте. Мнения респонденток: «Обрезание как существовало, так и существует»; «Мы также его всем делаем», — говорят сами. «Всем мусульманкам должны делать. Без этого нельзя стать мусульманкой», — считают так дети. Ну, дети могут ошибаться.

    А.ОНОШКО: Женщины тоже.

    С.ДОРЕНКО: «Это обязательно. Мне делали, — говорит женщина. — И я делала своим детям и внукам обязательно женское обрезание». «Раньше правильнее делали, сейчас часто не отрезают, а только прокалывают». Что это значит — «прокалываю»?

    А.ОНОШКО: Ну, что-то такое.

    С.ДОРЕНКО: «Это совсем не то». Это, мне кажется, пирсинг какой-то. Ну, неважно. «Они должны это делать». Для некоторых респонденток, полагает журналист или журналистка, «подвергнуться обрезанию — значит признать и доказать свою качественную принадлежность к общине, а отвести дочь, внучку или родственницу…»

    А.ОНОШКО: Ну, такой вид инициации женской.

    С.ДОРЕНКО: Да. «А отвести дочь, внучку или родственницу на обрезание — значит продемонстрировать социальную солидарность, поддержать репутацию большой семьи, — поддержать репутацию клана, — обеспечить продолжение рода». То есть — быть нормальной.

    А.ОНОШКО: А там смысл в том, что утверждают, что женщина вообще не должна быть чувственной.

    С.ДОРЕНКО: «Мне делали, но сейчас у нас не всем делают, — говорит одна из женщин. — Кто в городе или на равнине, не у всех есть, — обрезание. — Но мы здесь, — в горах, — стараемся придерживаться». «Некоторые не делают обрезание». «Сейчас, кто хочет, тот делает на выбор, раньше было строго обязательно», — говорят некоторые женщины. Хорошо. Скажи, пожалуйста, это же дикость, это против природы?

    А.ОНОШКО: Это против природы, да. То есть это психологическая травма, во-первых. Там вся эта антисанитария и так далее. А потом это приводит к дисфункции.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а в каком возрасте они проводят? Что значит «в возрасте»? Это что?

    А.ОНОШКО: Это делается девочкам…

    С.ДОРЕНКО: Человек идёт своими ногами?

    А.ОНОШКО: Да, это делается девочкам. Я могу сейчас справку какую-нибудь навести, чтобы не ошибиться, но то, что я прежде читала, то это 5–6–7 лет, то есть уже вполне осознанные товарищи эти девочки.

    С.ДОРЕНКО: 5–6–7 лет. Я смотрел, как это делается в Африке, в YouTube. Там несколько женщин-родственниц, они садятся коленями на руки девочке и на ноги, чтобы она не могла дёрнуться или убежать, и уже дальше режут. Ну и что же?

    А.ОНОШКО: Получается, что это личное дело людей, что они так своим детям делают?

    С.ДОРЕНКО: Можно вопрос? Мы должны в это вмешиваться или нет?

    А.ОНОШКО: Вот это самая большая проблема, потому что очевиден…

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю.

    А.ОНОШКО: Там много последствий всяких разных вредных — ну, вообще как любое вмешательство в организм человека.

    С.ДОРЕНКО: Вот прекрасная карта женского обрезания.

    А.ОНОШКО: Там одна Африка. Надо Дагестан пририсовать.

    С.ДОРЕНКО: Нет, в Африке. Распространение женского обрезания в Африке. Во-первых, Египет — почти весь. Судан — обязательное обрезание. Что это у нас? Эфиопия, во всяком случае восточная её часть — обязательное обрезание. Сомали — обязательное обрезание. Потом часть Чада, большая, заметная часть Чада. Некоторая часть в Сенегале, вот что-то такое здесь, в Верхней Вольте и так далее. В меньшей степени в других странах вокруг Верхней Вольты.

    А.ОНОШКО: Истоками это уходит к Корану, который говорит, что женщина не должна быть чувственной.

    С.ДОРЕНКО: Что ты говоришь? Постарайся не трактовать Коран, потому что здесь ты можешь впасть… ты окажешься не очень глубоким знатоком. Не трактуй, не надо. Это священный текст и так далее. Всё, не надо трактовать Коран. Будем говорить: есть некие традиции народов, ряда народов Африки, в том числе Дагестана…

    А.ОНОШКО: И доисламские традиции, именно африканских народов. Есть мнение такое.

    С.ДОРЕНКО: Доисламские, да. Дело не в Коране, а в древних традициях, которые говорят, что женщина должна…

    А.ОНОШКО: Вот писали про гортанобесие. Подразумевается, что у женщины есть ещё другой грех, которого надо избежать заранее, отрезав одну штучку.

    С.ДОРЕНКО: Отрезав одну маленькую штучку, совершенно верно. В каждой женщине есть одна маленькая коричневая сморщенная штучка, называется «изюминка». Ну так вот. Ты знаешь, что советские люди так говорили?

    А.ОНОШКО: Нет.

    С.ДОРЕНКО: Нет? В женщине есть маленькая сморщенная штучка — «изюминка».

    А.ОНОШКО: Вы как представитель советского человека… Ах, это? Слушайте, вы меня прямо… У меня мозг уже в другую сторону… Ну хорошо, ладно.

    С.ДОРЕНКО: И знаешь, почему? Потому что ты глубоко порочна.

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Ты глубоко порочна — вот в чём дело. Скажи, пожалуйста, а рыцари Средневековья, которые надевали своим дамам железные пояса верности?

    А.ОНОШКО: Это на самом деле миф, вы знаете, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Вы знаете, конечно, что надевали в целом ряде случаев?

    А.ОНОШКО: Ну, ключи у неё были при себе.

    С.ДОРЕНКО: Ну, сходить…

    А.ОНОШКО: Такая условность здесь есть.

    С.ДОРЕНКО: Это условность, но она была.

    А.ОНОШКО: Но мы её пережили, и больше этого нет как бы.

    С.ДОРЕНКО: Но она была.

    А.ОНОШКО: Да, была. Ну, много чего было в истории человечества. Так вот, мы должны мириться с тем, что сейчас у нас в Дагестане девочек маленьких? Может быть, кто-то скорректирует по поводу возраста?

    С.ДОРЕНКО: Нет, давайте очень просто — проголосуем.

    А.ОНОШКО: Или пусть делают что хотят?

    С.ДОРЕНКО: Мы должны мириться с этим у нас в стране — с женским обрезанием?

    А.ОНОШКО: Или на законодательном уровне.

    С.ДОРЕНКО: Мы должны мириться с женским обрезанием у нас в стране или нет? Вот пусть себе делают, надо успокоиться…

    А.ОНОШКО: Омбудсмен сейчас…

    С.ДОРЕНКО: Надо успокоиться и всё? Да — 134-21-35. Хотят резать — пусть режут. Ну, это древний какой-то у них… ну, там… Понятно, да?

    А.ОНОШКО: А дети пусть терпят?

    С.ДОРЕНКО: Нет, ну дети терпят же. Они рады потом.

    А.ОНОШКО: Они все радуются, да.

    С.ДОРЕНКО: Взрослые женщины говорят: «Мы очень рады. И своих детей отведём обязательно». Надо спокойно к этому относиться, это традиция народностей, это некая форма следования традициям, и всё? Да, хорошо и прекрасно — 134-21-35. Хотят резать — пусть режут. 134-21-36 — нет, мы не должны мириться. Сейчас мэр Канн, как ты знаешь, запретил мусульманские наряды на пляже.

    А.ОНОШКО: Буркини.

    С.ДОРЕНКО: Запретил! А в Швейцарии только что двум девочкам и их семье — и папе, и маме — не дали гражданство.

    А.ОНОШКО: Из-за чего?

    С.ДОРЕНКО: Из-за того, что девочки отказывались ходить на занятия по плаванию вместе с мальчиками. Там класс шёл на занятие по плаванию в бассейн в школе, а девочки говорили, что им неловко.

    А.ОНОШКО: «Неловко? Езжай в Африку обратно».

    С.ДОРЕНКО: Им неловко. Швейцарцы сказали: «Очень хорошо, отправляйтесь в Африку. Очень мило». «Ну, неловко, — они говорят, — с мальчиками одновременно. Давайте только девочки будут ходить в бассейн, отдельно. Мы сдадим плавание, научимся, нет проблем». А им говорят: «Нет-нет, с мальчиками. С мальчиками!» — швейцарцы говорят. Девочки говорят: «Но у нас так в семье не принято». — «Очень хорошо. Мы не дадим вам гражданство. Очень хорошо». И именно это свидетельство… Потом они послали свидетельство туда, где они подавали на гражданство, и им не дали гражданство.

    А.ОНОШКО: Интересно, а они передумали?

    С.ДОРЕНКО: «Пока вам неловко. Когда станет ловко — пожалуйста, нет проблем, снова подавайте на гражданство». И всё.

    А.ОНОШКО: Надо бороться со своими комплексами.

    С.ДОРЕНКО: Нет, это уже другое. Там приезжие, поймите. В Швейцарию приехали эти дивные девочки, которые не хотят купаться с мальчиками. Они приехали, а у нас-то это древние народы. Оставить их в покое, пусть они делают обрезание и что хотят, оставьте в покое, это народная традиция? 134-21-35 — оставить их в покое, пусть что надо, то и делают. 134-21-36 — нет, мы не должны мириться с этим. Я удивляюсь несколько небольшому количеству проголосовавших. Обычно у нас по 500 голосовавших участвуют в голосовании, а сейчас — всего около 200. Я удивлён, почему так мало. Надо успокоиться, надо отстать от всех и успокоиться…

    А.ОНОШКО: Но дело в том, что это же всё-таки за детей решают, то есть не то чтобы девочки самовольно решили и пошли в медкабинет. Нет.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. А за других детей решают ещё что-то. Ну и что теперь?

    А.ОНОШКО: Прививки, уколы.

    С.ДОРЕНКО: В Америке 20 лет назад, чтобы ты знала…

    А.ОНОШКО: Что?

    С.ДОРЕНКО: В Америке 20 лет назад по умолчанию, если ты специально письменно не заявляла, что ты не хочешь этого, по умолчанию рождённому мальчику делали обрезание.

    А.ОНОШКО: В роддоме?

    С.ДОРЕНКО: В роддоме. По умолчанию!

    А.ОНОШКО: Но сейчас-то этого уже нет. Мы сверяемся со «старшим братом», а этого не надо.

    С.ДОРЕНКО: Сейчас — не знаю. Я знаю, что 20 лет назад в Америке по умолчанию делали обрезание, поскольку это написано в Библии, поскольку Христу делали обрезание.

    А.ОНОШКО: Из-за этого?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Американцы — протестанты. В отличие от других христиан (не будем называть каких), протестанты читают Библию, а там это прямо написано. Прямо написано, конечно. О чём ты говоришь?

    А.ОНОШКО: Да нет, я знаю, знаю.

    С.ДОРЕНКО: Ну так вот. Если читать Библию, то надо делать обрезание. Ну, если читать Библию. Можно не читать, конечно.

    А.ОНОШКО: Почему-то мужское обрезание мне не представляется настолько кощунственным, как женское.

    С.ДОРЕНКО: Делали — и всё. И мальчиков никто не спрашивал, по умолчанию делали обрезание в Америке. А сейчас… Да, надо было сделать заявление, если ты не хочешь. Понятно, да?

    Остановить! 48 процентов говорят «оставьте дагестанцев в покое»; 52 — «нет, мы не должны с этим мириться». Напиши мне, пожалуйста. Женское обрезание в горных районах на юге России. Напиши в «горных районах на юге России», даже не указывай Дагестан, пожалуйста, не надо. «В горных районах на юге России пусть продолжают это дело делать, молодцы» — 48 процентов. 52 — «нет, не надо, надо обязательно встрять, дёргать их за руку, кричать и так далее».

    «Как найти ваш Telegram?» — спрашивает меня 94-й. Бот придумали. О чём вы говорите?

    А.ОНОШКО: Да, govoritmskbot.

    С.ДОРЕНКО: Мне пишет 94-й, что это трудно. А почему он у меня, например, установился в секунду? Можно я вам объясню, 94-й? Вы похожи на старушенцию, которая хочет инструкцию. Начните тыкать в свой телефон.

    А.ОНОШКО: А вот я тоже могу сказать, что я не смогла установить.

    С.ДОРЕНКО: Не смогла? Значит, тебя надо в ветеринарку и усыпить тебя надо. В ветеринарку и усыпить! В хорошем смысле.

    А.ОНОШКО: Попытаться в прямом эфире это сделать.

    С.ДОРЕНКО: В ветеринарку и усыпить. Ну как? У меня стоит. Я как нормальный современный человек не могу вам сказать, как я это сделал. Не могу. Просто я сделал это за шесть секунд. А как я это сделал — я не могу вам сказать, честное слово. Ну, я не запоминаю. Зачем мне это нужно? Ладно? Поехали дальше.

     

    С.ДОРЕНКО: Настёна, рассказывай мне теперь про Кремль. Значит, Настя сегодня на летучке сказала, что она надеется проникнуть в Кремль.

    А.ОНОШКО: Ну конечно! Возглавить какую-нибудь отрасль.

    С.ДОРЕНКО: Нет, сначала — какой-то замначуправления.

    А.ОНОШКО: Сначала надо хоть кем-то стать.

    С.ДОРЕНКО: Нет, ты сейчас уже стала.

    А.ОНОШКО: Уже?

    С.ДОРЕНКО: Ты известная радиоведущая. О чём ты говоришь? Ну конечно. Ты — Анастасия Оношко, не хрен собачий! Простите меня, пожалуйста, извините. Ну, ты большой человек.

    А.ОНОШКО: Не вот эта вот штучка, да.

    С.ДОРЕНКО: Да, ты не вот эта вот штучка, совершенно верно. Ну так вот. Ты — Анастасия Оношко. Ты — серьёзный человек. Ты должна проникать в Кремль.

    А.ОНОШКО: Да! Мне казалось раньше, что там всё незыблемо.

    С.ДОРЕНКО: Настя надеется, что Сергей Иванов ушёл, начнётся большое движение, и Настю пригласят. Ну расскажи.

    А.ОНОШКО: Да, шестой человек уходит из старой команды.

    С.ДОРЕНКО: Что значит «шестой»? Расскажи мне, давай.

    А.ОНОШКО: Перечисляли там. Ну, вот всех брали — Якунина и так далее. «Медуза» вспоминает, сколько близких из старой команды людей уже покинули свои посты. Ну, перед вашим отпуском то же самое было. И он уже шестой. Возникают фамилии, о которых раньше никто не слышал, которые не связаны…

    С.ДОРЕНКО: Вайно 44 года.

    А.ОНОШКО: Да, почти мой ровесник.

    С.ДОРЕНКО: А тебе — 36.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Ну, не надо привязываться. Уж прямо он «ровесник». Нет.

    А.ОНОШКО: Ну, ещё пока нет.

    С.ДОРЕНКО: Нет конечно.

    А.ОНОШКО: Он уже заканчивал школу, когда я была первоклассницей, так что не ровесник.

    С.ДОРЕНКО: Да, это не годится.

    А.ОНОШКО: Ну ладно. Но у меня надежда есть тем более, наоборот. К 44 я уже стану точно.

    С.ДОРЕНКО: Да. Настя надеется, что сейчас шесть колоссов каких-то покинули Кремль, так или иначе, или что-то вокруг Кремля, и это создаст некую воронку втягивающую…

    А.ОНОШКО: Настю.

    С.ДОРЕНКО: Втягивающую Настю. Как Колобок у Паши Пепперштейна, который выкакает её прямо уже в Кремле.

    А.ОНОШКО: Да, конечно. И вот такая возможность.

    С.ДОРЕНКО: Как это прекрасно! Как парторга Дунаева.

    А.ОНОШКО: И я так понимаю, что надо хвататься за любую должность, которую мне предложат. Я правильно понимаю, да?

    С.ДОРЕНКО: Да.

    А.ОНОШКО: И потом уже расти внутри. То есть сразу не возьмут, конечно, на хорошее место, нужно себя показать какое-то время. А потом уже действительно все эти старые товарищи уйдут, и останется один Владимир Владимирович в окружении абсолютно за совесть работающих молодых людей, которые ему ничем не обязаны. Они с ним на «вы», они его не знали ни с детства, ни со школьной скамьи, никаких этих отношений уже не будет, а будет исключительно…

    С.ДОРЕНКО: Ну а ты готова служить?

    А.ОНОШКО: Родине?

    С.ДОРЕНКО: Нет, Путину! Что значит — Родине? Я не понимаю.

    А.ОНОШКО: А это разве не одно и то же?

    С.ДОРЕНКО: Это одно и то же, но Родине можно служить где-нибудь в далёком лесничестве.

    А.ОНОШКО: Согласна.

    С.ДОРЕНКО: В далёком лесничестве, проверяя урожай голубики. Но ты же хочешь служить в Кремле, в администрации — кого, простите? — президента. Родительный падеж слова «президент». Администрация кого, чего? Президента. Значит, ты собираешься служить не Родине — в смысле изучать голубику в дальнем лесничестве, — а ты собираешься служить Путину. Правильно?

    А.ОНОШКО: А Медведеву можно?

    С.ДОРЕНКО: Нет, если Медведеву, то это ты должна идти в аппарат правительства, дорогая. Но там нет таких массовых отставок.

    А.ОНОШКО: Там нет таких подвижек, и шанса никакого. Только письмо написать…

    С.ДОРЕНКО: Пытаются Шувалова скинуть, но пока не получается. Понимаешь? Когда там воронка образуется, которая всосёт Настю, ты…

    А.ОНОШКО: Будет много воронок.

    С.ДОРЕНКО: А вы надеетесь на то, что и вас всосёт кадровая воронка и вы послужите Путину, а? Скажите мне. Голосование! 134-21-35 — вы надеетесь, что кадровое движение даст вам дорогу наверх, в Кремль.

    А.ОНОШКО: Или вашим детям.

    С.ДОРЕНКО: Вам, вашим детям, окружающим.

    А.ОНОШКО: Соседям. Ну, хоть кому-нибудь.

    С.ДОРЕНКО: Дорога теперь в Кремль. Настя очень надеется. 134-21-35 — вы тоже надеетесь, хотели бы послужить, да. Вы хотели б послужить в Кремле? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36 — или не надеетесь, или не хотели бы. Ну, все хотят. Зачем это лицемерие, товарищи? Другое дело, что там тяжело работать и в субботу надо ходить на работу. Ты знаешь, что они ходят в субботу на работу?

    А.ОНОШКО: Да? Я готова!

    С.ДОРЕНКО: Кремль работает шесть дней в неделю, если не семь. Но шесть — железно. Единственное, в чём субботняя работа в Кремле отличается от любого другого дня…

    А.ОНОШКО: Дресс-код?

    С.ДОРЕНКО: Дресс-код — ты можешь прийти в пуловере и в джинсах. И второе: ты можешь уйти, не дожидаясь семи вечера.

    А.ОНОШКО: И не бриться утром.

    С.ДОРЕНКО: Можешь, не дожидаясь семи вечера, уйти в четыре, можешь даже в пять уйти.

    А.ОНОШКО: Пораньше.

    С.ДОРЕНКО: В субботу Кремль работает, ажник дым стоит, серьёзно, никто не уходит с работы. Можно приехать чуть попозже, то есть чуть-чуть повольнее. В субботу обязательно надо быть на работе, но можно чуть-чуть попозже, чуть-чуть пораньше уйти и немножко полегче одеваться. Вот это чем суббота и отличается в Кремле. А так все работают на Старой площади обязательно.

    Вы бы хотели пойти работать в Кремль теперь, когда кадровая воронка вас всасывает настоятельно, вслед за Вайно, вслед за молодыми ребятами, вы хотели бы пойти и послужить Путину? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Нет, не надеетесь — 134-21-36. У меня пока 35 на 65, товарищи. 35 на 65. Я останавливаю это голосование. Нет, 34 на 66. Запиши, пожалуйста. 34 — хотели бы пойти в Кремль.

    Вот Полковник хотел бы. Полковник, но вы же уже не настолько молоды.

    А.ОНОШКО: Вы же там были.

    С.ДОРЕНКО: Полковник, вы не молоды и вы уже были в Кремле.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Полковник. С выходом! Настя, здравствуйте. Вы знаете, в Кремль заходил несколько раз, там по работе бывал — ну, чисто, знаете, с докладом, что называется, но не более того. Причём не с личным докладом, а в сопровождении, так сказать, более гораздо высокого…

    С.ДОРЕНКО: Ага!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, Настёна, вас туда не пустят по самой простой причине.

    А.ОНОШКО: Почему?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, тут такая очень смешная ситуация. Грубо говоря, с должности, которая начинает относиться к высшим чиновникам — ну, грубо говоря, какой-нибудь начальник управления или даже меньше, — у вас должна быть некая совершенно… с моей точки зрения, это какой-то когнитивный диссонанс. То есть, с одной стороны, вы, как Паниковский, должны всех купить, продать… то есть продать, купить и снова продать, но уже дороже, но с другой стороны — сохранять личную преданность. Причём не перепутать с этой личной преданностью, потому что если у вас будет личная преданность к какому-нибудь чиновнику, но этого чиновника снесут, вы уже не можете проявить личную преданность к более высокому чиновнику, если вы ранее не сдали своего шефа.

    С.ДОРЕНКО: Слушайте, это уже интегральное исчисление. Мы способны только на арифметику.

    А.ОНОШКО: Вы меня сейчас расстраивать начнёте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот я как раз об этом и говорю. Это во-первых. Во-вторых, вам совершенно не надо уметь там работать. То есть вас туда не пустят, потому что вы умеете работать, Настёна.

    А.ОНОШКО: Как?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вы должны изображать работу.

    А.ОНОШКО: Ой, так меня в школе этому научили уже давно. Реферат написать на четыре страницы…

    С.ДОРЕНКО: Она одна из самых лицемерных женщин в столице, серьёзно.

    А.ОНОШКО: Ну что вы?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ну не надо!

    А.ОНОШКО: А курсовые в институте? Что это? Научный серьёзный труд.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно.

    С.ДОРЕНКО: Давайте остановим… Да, 34 на 66. 34 процента готовы пойти в Кремль и считают, что большое движение началось.

    А.ОНОШКО: Говорят, «Либрусек» закроют.

    С.ДОРЕНКО: «Либрусек» закроют?

    А.ОНОШКО: Да. Будем читать… Раньше, когда на работе было нечего делать, вот так сидишь и листаешь…

    С.ДОРЕНКО: Ты имеешь в виду, что ты в Кремле сидишь и тебе нечего делать?

    А.ОНОШКО: Ну, если тебе не надо ничего делать, все твои задачи решены временные.

    С.ДОРЕНКО: Я тебя умоляю…

    А.ОНОШКО: Ну, затишье перед бурей, например, и тебе нечего делать. И ты сидишь и идёшь читать то, что ты давно откладывал на потом.

    С.ДОРЕНКО: Как давно ты была на Старой площади? В кремлёвских, так сказать…

    А.ОНОШКО: Внутри? Снаружи?

    С.ДОРЕНКО: Внутри, в кабинетах. Как давно? Ну просто скажи мне.

    А.ОНОШКО: Давненько.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: А что?

    С.ДОРЕНКО: Анастасия, у них всех глаза покрыты кровяной сеточкой, сосуды полопались.

    А.ОНОШКО: Потому что они много смотрят в экран?

    С.ДОРЕНКО: Нет, они много работают, трут глаза, не спят. Ну правду тебе говорю! Ребята…

    А.ОНОШКО: Только Полковник говорит, что «вам работать не надо». Надо работать. Я рада!

    С.ДОРЕНКО: Можно я скажу? Послушай меня. Я бываю в разных местах, в разных администрациях, в разных фирмах тоже — и не только в России, а и за рубежом тоже. Я знаю, что единственное место, где реально впахивают, — это администрация. Реально впахивают. Я сейчас не шучу! Ну послушай меня. Ты знаешь, что мне критиковать кого бы то ни было — вообще делать нечего. Мне обгадить и испортить репутацию — милое дело. От понедельника до пятницы я стараюсь, по крайней мере…

    А.ОНОШКО: Но не сегодня.

    С.ДОРЕНКО: Нет, по крайней мере, десять репутаций обгадить я пытаюсь. Я тебе объясню. Просто я знаю, что единственное место, где впахивают по-настоящему, — это администрация президента России. Я не шучу.

    А.ОНОШКО: Я, честно говоря, не очень понимаю…

    С.ДОРЕНКО: Это абсолютно другой дух. Когда ты идёшь по коридорам правительства… Я сейчас не пытаюсь делать выпад против правительства, не пытаюсь. Когда ты идёшь по коридорам правительства, там есть такое, знаешь, состояние, что люди идут из библиотеки в столовую.

    А.ОНОШКО: Вот! Я хочу в правительство больше.

    С.ДОРЕНКО: В правительство? Есть такое состояние, как будто люди идут из библиотеки в столовую, и как будто потом они пойдут за профсоюзной путёвкой в Минеральные Воды. Вот примерно так полдня проходит в правительстве. Я тебе говорю про правительство. Все тяжело вздыхают и глядят на часы, когда наконец можно будет смыться во главе процессии, бегом, в 6:05. Понятно?

    А.ОНОШКО: Они типа ждут начальника. Знаете?

    С.ДОРЕНКО: Я знаю, знаю. Ну так слушай. Значит, это первое. Нет, раньше начальника можно убыть. И знаешь, какая фраза?

    А.ОНОШКО: «По личному плану»?

    С.ДОРЕНКО: Да. «Разрешите убыть для занятий по личному плану».

    А.ОНОШКО: Но часто же так не будешь говорить.

    С.ДОРЕНКО: Я много так пользовался. В 4 часа дня заходишь и говоришь: «Разрешите убыть для занятий по личному плану». Всё. У начальника столбняк — и он тебя отпускает. Он не понимает, что ты сказал. Он говорит: «Конечно, конечно». Ну так слушай. В правительстве, но не в администрации. Настёна, в администрации тяжко работать. Годы жизни. Там год за два! Ты просто не понимаешь.

    А.ОНОШКО: А вы знаете, кто я по гороскопу?

    С.ДОРЕНКО: Кто ты?

    А.ОНОШКО: Лошадь.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Она лошадь!

    А.ОНОШКО: И-го-го-го!

     

    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ

     

    С.ДОРЕНКО: Знаете, я вспомнил, как я к себе на телефон вживил govoritmskbot. Это очень просто. Вы тыкаете в «Сообщения», как будто вы собираетесь отправить сообщение, не детализируя, кому именно. И когда у вас выскакивает строка «Кому», собственно говоря, вы пишете: govoritmskbot. То есть кому? — govoritmskbot. И у вас этот диалог уже сохраняется, и в списке диалогов у вас просто стоит этот govoritmskbot, и в следующий раз не надо этого делать. И вот у нас миллион человек уже это сделали.

    «От Ивана Сусанина до “Петровско-Разумовской” два часа ехал», — говорит Лохматый. Спасибо, Лохматый. Я вижу, как множество людей подключаются к govoritmskbot. Я вижу: start, start, start… Десятки. «Видно моё сообщение?» — спрашивает Олег, 63-й. Безусловно, видно, да. Хорошо. «Без Насти…» Секундочку. «Я подтверждаю, всё верно. Мой товарищ там трудится», — пишет Лимонадный Джо, что они впахивают по-настоящему.

    Слушай, давай про РЖД. Расскажи мне, пожалуйста, о Владимире Ивановиче Якунине.

    А.ОНОШКО: Да, пожалуйста. Вас интересует сумма?

    С.ДОРЕНКО: Это выдающийся гуманитарный мыслитель, как ты знаешь, потому что он много пишет, он трудится, он в сущности может быть философом…

    А.ОНОШКО: Ушёл ещё один мастодонт.

    С.ДОРЕНКО: Нет, не ушёл. Наоборот — мы обрели философа.

    А.ОНОШКО: Не ушёл, а обрели?

    С.ДОРЕНКО: Потому что сейчас, когда вонючие, промасленные, пропитанные соляркой шпалы больше не затмевают для него горизонта, он разродится невероятной серией философских трудов! Человек и до этого много писал в гуманитарно-политической сфере. В частности, ему принадлежит труд… Под его руководством был создан труд января 2012 года о том, что «Единая Россия» неправильно победила, не победила вообще на выборах 4 декабря 2011 года. Владимир Якунин издал труд такой, что не победила «Единая Россия», и так далее. В том числе революционные изыскания мы вправе ожидать. Ему дали 90 миллионов, ты говоришь, или сколько?

    А.ОНОШКО: Нет, там как вообще дела обстоят? Там сначала появилось на сайте РЖД сообщение, что всем членам правления будет выплачена досрочно премия за три года.

    С.ДОРЕНКО: 727 миллионов. Слушайте. РЖД — это тяжёлая работа. Послушайте меня, я серьёзно говорю. Я тебе объясню…

    А.ОНОШКО: Но представитель РЖД…

    С.ДОРЕНКО: Во-первых, воняет всё время мазутными шпалами вот этими.

    А.ОНОШКО: А некоторые любят этот запах.

    С.ДОРЕНКО: Твоя одежда пропахивает, трусы — всё пропахивает.

    А.ОНОШКО: Каптёрочка…

    С.ДОРЕНКО: Всё пропахивает этим кошмарным запахом!

    А.ОНОШКО: А мне нравится.

    С.ДОРЕНКО: Что значит «нравится»?

    А.ОНОШКО: Мне нравится.

    С.ДОРЕНКО: «Полюбила тракториста, один раз ему дала». Помнишь это?

    А.ОНОШКО: А дальше что? Чем заканчивается?

    С.ДОРЕНКО: Что-то такое: «Керосином мыла…» Не помню. Ну хорошо. Это воняет на всю жизнь. Если ты работаешь на РЖД, воняешь на всю жизнь промасленными шпалами отвратительными! Ты должна ходить сквозь эти составы, где в тамбурном пространстве блюют какие-то отвратительные антисоциальные мерзавцы. Там какие-то цыганки трясут сиськами, брызгают на тебя молоком. Это моё впечатление. Ну правда, на меня брызгала однажды цыганка молоком из сиськи прямо.

    А.ОНОШКО: (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Я тебе клянусь! Всегда это вызывает оторопь. А Владимир Якунин должен был ходить непрерывно через блюющих мерзавцев и цыганок, брызгающих из сиськи, и так далее.

    А.ОНОШКО: Ну, он обижен. Там не совсем так.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, никаких денег не жалко за это! Никаких денег не жалко за это истязание человеческое!

    А.ОНОШКО: РБК обратились к представителю Якунина (он сохраняет за собой представителя, сам не общается) и спросили, а получил ли Якунин тоже эту премию, потому что он же работал там последние три года-то. А ему отвечают обиженно, что, в общем, получил-то он с момента своего ухода всего 75 миллионов ему выплат и 15 миллионов рублей — получается 90 в сумме. И эти сумму относят к указанной компенсации, видимо, но все решения о выплатах принимались без участия Якунина.

    С.ДОРЕНКО: А сейчас вновь им дали 727 миллионов. Внимание! Кому не понятно? Семьсот двадцать семь. Семь два семь миллионов… Чего?

    А.ОНОШКО: Ну, рублей.

    С.ДОРЕНКО: 727 миллионов рублей, то есть сущий пустяк — 10 миллионов…

    А.ОНОШКО: Так это же разделить нужно.

    С.ДОРЕНКО: 10 миллионов долларов. Сущий пустяк! 10 миллионов долларов. Ну, чуть больше.

    А.ОНОШКО: А во что обходится Якунину содержание его имущества?

    С.ДОРЕНКО: Я думаю, что эта ничтожная сумма улетит за месяц содержания имущества.

    А.ОНОШКО: 90 миллионов рублей?

    С.ДОРЕНКО: Рублей. Ну давай посчитаем. Что такое 90 миллионов рублей для человека содержательного, для человека глубоко мыслящего — не для мелкого воробушка, туберкулёзного, вроде тебя? Мелкий туберкулёзный воробушек…

    А.ОНОШКО: Да даже у меня на содержание уходит…

    С.ДОРЕНКО: А сколько у тебя уходит? Там и сям набегает. А «шубохранилища»?

    А.ОНОШКО: Всё никак не выйти на самоокупаемость. Каждый месяц приходится платить за что-то.

    С.ДОРЕНКО: Вот видишь? Я тебе говорил, что содержание… А теперь подумай. У содержательного человека — у большого человека, по-настоящему сановного человека, человека вселенского масштаба, ну хорошо, планетарного масштаба мыслителя — должен быть дом…

    А.ОНОШКО: Двор.

    С.ДОРЕНКО: Дом и двор.

    А.ОНОШКО: С дворней.

    С.ДОРЕНКО: А ведь каждой филиппинке надо хотя бы 800 долларов в месяц платить.

    А.ОНОШКО: Да?

    С.ДОРЕНКО: Ну, я просто говорю. Так или нет?

    А.ОНОШКО: А сколько? Одна гладит, вторая делает массаж?

    С.ДОРЕНКО: 30 филиппинок.

    А.ОНОШКО: О боже! Куда так много? Целый класс.

    С.ДОРЕНКО: Я тебе объясню. Потому что одна захворала, другая — может быть, ещё что-то.

    А.ОНОШКО: А, да-да-да! Уехала навестить своих четырнадцатилетних детей.

    С.ДОРЕНКО: Третья сидит в Skype, чтобы навещать своих четырнадцатилетних детей непрерывно.

    А.ОНОШКО: Молится. Они такие набожные все.

    С.ДОРЕНКО: Санта Мария и прочее.

    А.ОНОШКО: Да-да-да! Очень смешно, да.

    С.ДОРЕНКО: 30 филиппинок. Над ними должен стоять какой-то…

    А.ОНОШКО: Немец.

    С.ДОРЕНКО: Батлер или мажордом — в зависимости от страны. У меня знакомый есть один, депутат… Вот я тебе объясняю. Депутат купил дом под Барселоной. Он мне говорит: «Я там держу десять человек».

    А.ОНОШКО: Недоволен?

    С.ДОРЕНКО: Десять человек он держит. Мажордом нужен. Водитель нужен или нет?

    А.ОНОШКО: Не знаю.

    С.ДОРЕНКО: Ну, вот буквально нужно сейчас на кухню купить свежую рыбу. Кого послать? Водителя. Есть водитель специальный, курьер. Понятно?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Я тебе рассказываю про парня, который сейчас в Государственной Думе заседает. Не буду говорить партию, но не «Единая Россия». Внимание! Нет, не «Единая Россия», а другая Россия. Ну неважно. Ну, не «Другая Россия», а другая Россия. Значит, он мне говорит: «У меня дом под Барселоной, около Таррагоны». Десять человек он держит: мажордом…

    А.ОНОШКО: И сколько уходит у него?

    С.ДОРЕНКО: Я не спросил. Я тебе говорил, что мне Боря говорил, Борис Абрамович Березовский, что у него на недвижимость, включая электричество и мажордомов вот этих, оплату, вот это всё, бензин для машины курьера, мотоциклиста — на всё это уходит 5 миллионов долларов в год. Боря говорил: «Как ни стараюсь я уменьшить, и экономлю на всём, абсолютно на всём, всё-таки на имущество…» Абсолютно на всём!

    А.ОНОШКО: Прямо как я.

    С.ДОРЕНКО: 5 миллионов долларов в год уходит только, матушка, на содержание недвижимости. А как же? А налог, как ни крути?

    А.ОНОШКО: Налог, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Налог — обязательно. А как же? Во Франции налог.

    А.ОНОШКО: С аренды, да.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Значит, смотри. Мы про Якунина говорим?

    А.ОНОШКО: Да, мы говорим про Якунина, что мало он получил на самом деле для содержательного человека.

    С.ДОРЕНКО: Что такое 90 миллионов рублей? Я думаю, на месяц. Чтобы ты понимала: на месяц.

    А.ОНОШКО: А как же дальше он будет жить?

    С.ДОРЕНКО: Ну как? 11 месяцев грабить прохожих. Ну а что делать? Ему дали 90 миллионов. Ты говоришь, что 90 миллионов?

    А.ОНОШКО: Ну, его представитель так сказал, что всё, что он получил после ухода, — эти 90 миллионов.

    С.ДОРЕНКО: Его представитель так сказал? Ребята, я не понимаю. Я бы на месте Владимира… Как его отчество? Владимир Иванович. Я бы на месте Владимира Ивановича спросил бы, стоя на коленях перед Кремлём, ожидая у Боровицкой площади проезда президента, на коленях стоя, я бы спросил: «Владимир Владимирович, а остальные 11 месяцев я что, должен лапу сосать? А остальные 11 месяц что я должен делать, как я должен жить? Научите. Грабить прохожих? Милостыню на паперти собирать? Вот что мне делать? 90 миллионов дали — это что, чтобы насмехаться надо мной, а?»

    Я считаю так. Настя, я серьёзно говорю, абсолютно. Позвоните какой-нибудь миллионер, миллиардер или человек, который работал в обслуге миллионера или миллиардера, или дружил с миллионером или миллиардером, позвоните, пожалуйста: 73-73-948. Человек, который знает по-настоящему богатых людей и что такое 90 миллионов рублей. Что это такое? Это несчастная подачка, крошки со стола, я бы даже сказал. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, Москва. Вы знаете, Сергей… Смотрите, при Якунине не были такие выплаты. Удивительно, вот он ушёл… И это при том, что они банкрот… в смысле, у них и так такое положение, а они почти миллиард отдают на премии. Я не очень понимаю. Это к чему?

    А.ОНОШКО: Так их же переманят за границу.

    С.ДОРЕНКО: Могут переманить за границу.

    А.ОНОШКО: В Китай, в Германию.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поставили нового руководителя, чтобы, наоборот, этого не было. И они всё равно это делают. Это никогда не изменится, Сергей, никогда.

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что это дембельский аккорд какой-то. Ну, надо как-то поправить. Ну, 90 миллионов. Это, может быть, карточный долг какой-то мелкий. Я не знаю. А? Карточный долг. Может быть, человек пулю писал и вот на 90 миллионов пулю расписал, а? Писали пулю — и 90 миллионов рублей, мне кажется. Ну а что это ещё? Это ничтожная сумма. Вы работали в обслуге у миллиардеров либо дружили с миллиардерами — позвоните, пожалуйста: 73-73-948. Объясните Насте, что такое 90 миллионов рублей. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день, Сергей. В принципе, да, в наше время 90 миллионов, тем более для миллионов, не считаются…

    С.ДОРЕНКО: Для миллиардеров. Ну зачем вы?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, мы говорим либо про рублёвых, либо про долларовых. Долларовые миллионеры, скорее всего. Потому что даже не говоря про Москву, а на территории Урала и Сибири — там тоже есть миллионеры.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. А вы читали (я забыл, в каком городе), реку Обь перегородили по дну специально для богатых людей, чтобы несчастные подонки общества, все эти маргиналы, вся эта скотобаза не заплывала к прекрасным настоящим людям. По дну Обь перегородили! Понятно?

    А.ОНОШКО: А там что, сетка рабица, или что? Как это выглядит?

    С.ДОРЕНКО: Нет, бетонная стенка.

    А.ОНОШКО: А там не накапливается вода?

    С.ДОРЕНКО: Бетонную стену они сделали проточную.

    А.ОНОШКО: Там с дырками должно быть. Можно проплыть, всё нормально.

    С.ДОРЕНКО: 30 метров высотой! 30 метров построили бетонную стену, перегородили Обь по дну, чтобы всякая падаль, шваль и мерзость человеческая не заплывала к настоящим собственно людям, естественно. Ну зачем? Они же там могут и пописать в воду. Знаешь, всегда грязь от них. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю… Нет.

    А.ОНОШКО: Стаканчики оставят пластиковые.

    С.ДОРЕНКО: 73-73-948… Нет. Слушайте, знаете, почему у меня? Я несколько телефонов включил, надо их оба отключить. 73-73-948. Вы работаете или служите каким-то миллиардерам, либо у вас есть друзья-миллиардеры. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Мой вам респект.

    С.ДОРЕНКО: Вы работаете у миллиардеров или у вас друзья миллиардеры?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу, что эти 90 миллионов для миллиардера — это как для вас 900 рублей.

    С.ДОРЕНКО: 900 рублей, абсолютно верно.

    А.ОНОШКО: Большие деньги.

    С.ДОРЕНКО: Я смотрю, когда захожу и думаю бутылочку вина взять. Я хожу вдоль прилавка и думаю: мне за 600 взять бутылочку вина или всё-таки за 900?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно.

    С.ДОРЕНКО: Да. И я такой, как tio Timoteo. Ты знаешь tio Timoteo?

    А.ОНОШКО: Нет. А кто это?

    С.ДОРЕНКО: (Говорит по-испански.)

    А.ОНОШКО: Нет, не понимаю.

    С.ДОРЕНКО: Неважно. Ты и не должна понимать. Не всё ты должна понимать, пойми ты. Не всё ты должна понимать. 90 миллионов? Тьфу, господи! Товарищи, мы поехали дальше. Поехали дальше!

     

    С.ДОРЕНКО: Оправдан Милошевич.

    А.ОНОШКО: Да. Он же умер в застенках.

    С.ДОРЕНКО: Он умер и оправдан теперь посмертно.

    А.ОНОШКО: Посмертно? Всё-таки легче на душе…

    С.ДОРЕНКО: Есть такой вопрос у Познера, который он задаёт всем своим гостям, в конце он спрашивает: «Что бы вы спросили у Бога, встретившись с Богом?»

    А.ОНОШКО: Господи Иисусе…

    С.ДОРЕНКО: Вот скажи мне ты.

    А.ОНОШКО: Я не готова.

    С.ДОРЕНКО: А?

    А.ОНОШКО: У меня не готов вопрос к Богу. А вы бы что спросили?

    С.ДОРЕНКО: Нет, я сказал, я же был в программе Познера.

    А.ОНОШКО: «За что Милошевича сгноили?» — или что?

    С.ДОРЕНКО: Нет, я сказал Познеру.

    А.ОНОШКО: Что сказали?

    С.ДОРЕНКО: Я сказал: «Когда я окажусь перед лицом Господа, я попрошу его на часик спустить меня в ад, чтобы мы с вами могли продолжить разговор».

    А.ОНОШКО: Элегантно!

    С.ДОРЕНКО: Элегантно.

    А.ОНОШКО: А он рассмеялся или помрачнел?

    С.ДОРЕНКО: Он сказал: «Ха-ха-ха». Он сделался кокеткой.

    А.ОНОШКО: Я теперь буду думать…

    С.ДОРЕНКО: А представь себе Милошевича, который сидит одесную Господа, замученный Милошевич…

    А.ОНОШКО: И говорит: «Я же знал! Вот видите? Оправдали. Я не виноват». Его сейчас произведут из ада в рай обратно.

    С.ДОРЕНКО: Нет, он в раю уже. Там же тот суд, он не подвластный звону злата, деяния он знает наперёд, и прочее. Понимаешь, это же другой суд.

    А.ОНОШКО: Оправдан, в общем-то. Не было другого выхода.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Правильна Сребреница, всё было правильно, всех убили правильно. И всё это было прекрасно и замечательно. А главное — всё это во славу…

    А.ОНОШКО: А никто про это не пишет.

    С.ДОРЕНКО: Ну, неприятно, неприятно. Дело в том, что Милошевича судили, судили… У нас всё время появлялся его брат, другой Милошевич, и всё время говорил, что он прав, что Милошевич прав. Так и выяснилось: Милошевич оправдан. Милошевич сейчас посмертно оправдан. Ну что ты будешь делать, а?

    А.ОНОШКО: Всё было зря.

    С.ДОРЕНКО: Не надо было мучить его, не надо было убивать. Вот так же мельдоний вернут на Олимпиаду. Ты знаешь, что сейчас абсолютно серьёзные слухи, что мельдоний будет разрешён вновь с сентября?

    А.ОНОШКО: Да?

    С.ДОРЕНКО: Да. Милдронат.

    А.ОНОШКО: А что, там список разрешённых препаратов?

    С.ДОРЕНКО: Да, он войдёт в список разрешённых препаратов. Они устроили вот это, по-венесуэльски сказать — bochinche, armar un bochinche…

    А.ОНОШКО: А что это такое?

    С.ДОРЕНКО: Устроили скандал. Понимаешь?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Здесь, в России, обычно говорят на идише — «устроили весь этот кипишь». «Кипишь» — это слово из идиша. В России более принят идиш, чем испанский. Ну хорошо. Armar un bochinche, устроили bochinche (можно заменить слово «кипишь» на «bochinche»), чтобы разрешить его с сентября снова. Мельдоний снова разрешат. Милошевича тоже опять разрешают. Милошевич — сколько хочешь, в любых дозах, пожалуйста, с утра и вечера. Милдронат опять тоже можно, пожалуйста, с утра и вечера. Понятно?

    А.ОНОШКО: Да, хорошо, я поняла.

    С.ДОРЕНКО: Но это оскорбляет моё понимание. Я не могу жить в системе добра и зла, когда они постоянно меняются местами.

    А.ОНОШКО: Моя бабушка очень удивлялась, как законы могут меняться. Она не могла понять, говорила: «Ну, есть же закон. И как можно его…»

    С.ДОРЕНКО: Милдронат проклят! Нет, с сентября опять, пожалуйста, можно. Милошевич — негодяй, Сребреница, кости, жертвы, мириады людей убито, геноцид! Нет, ничего не было, до свидания. Я не могу жить в этом чёртовом мире вот так! Понимаешь, Настя? Мне нужно хоть что-то стабильное, одинаковое, постоянное. Меня научили, что квадратное — это квадратное, а круглое — это круглое. Всё! Потом мне говорят: «Вы знаете, квадратное было круглым, но это сейчас наоборот». Я говорю: «Хорошо. А только названия поменяли?»

    А.ОНОШКО: Надо кивать головой и говорить: «Да-да, я понял».

    С.ДОРЕНКО: «Нет, критерии поменяли! Не названия поменяли, а критерии поменяли». Понимаешь, полностью поменяли критерии. Ну как это?

    «Блистательный финал крутейшего сериала “Проповедник” по вопросу к Богу», — говорит мне Юрий Таракановский. Вы думаете, что это финал? Ведь это первый сезон, десятая серия. Зачем вы так, Юрий Таракановский? Первый сезон, десятая серия, когда Бог является в «Проповеднике» к нему в качестве голограммы, беседует с ним довольно долго с того света, с небес.

    А.ОНОШКО: И что он говорит?

    С.ДОРЕНКО: Не важно, что он говорит. Главное, что его потом санитары уносят. И он кричит: «Мы не знаем, куда делся Бог. Там, наверху, его тоже нет». Ну, это сериал такой. «Мы всегда воевали с Океанией», — напоминает Роман.

    А.ОНОШКО: «Мы никогда не воевали с Океанией!»

    С.ДОРЕНКО: Ну вот. А потом прошивается другая новость: «Мы никогда не воевали с Океанией». Оруэлл, «1984». Просто в новой новости через час оказывается, что мы никогда не воевали с Океанией, а всегда дружили с Океанией, наоборот. Так нельзя, товарищи! Милошевич оправдан? Это меня…

    Да, скажи, пожалуйста, а что там в Крыму за войнушку вы устроили, пока я был в отпуске?

    А.ОНОШКО: Там уже всё закончилось.

    С.ДОРЕНКО: Ребята, кто разбирается с Крымом, объясните мне. С Крымом кто разбирается? Непонятная Луна, Луна большая, должна быть маленькой, но два мёртвых человека: один от Министерства обороны, один от ФСБ — наших. Наши участвовали там, так сказать, сдерживали натиск врага. Двое погибших. Луна неправильная. Хрен пойми. Кто разобрался в этом вопросе? Я не знаю. 73-73-948. Позвоните кто-нибудь патриотически мыслящий, потому что мне надоело здесь слышать предательских либералов всевозможных. Вот Юрий Николаевич. Юрий Николаевич, вы патриотически мыслящий человек. Здравствуйте. Что случилось в Крыму, пока я был в отпуске? Прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Крыму то же, что и с нашим сбитым истребителем в Сирии. То есть американцы там через голову Эрдогана, а здесь через голову Порошенко подготовили группу и совершили провокацию, чтобы нас стравить с Турцией или с Украиной.

    С.ДОРЕНКО: И там, и там американцы?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, спасибо. Это знакомая мне точка зрения. Но я бы не наделял американцев такими сверхспособностями. 73-73-948. Поясните, пожалуйста, что случилось в Крыму. Что это за война? Что это такое? Мне кажется, что в любом случае выводы, которые мы сделали, очень правильные: с Украиной хватит цацкаться. Ну а что было-то? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Единственное, что нам показали — это одного поймавшегося якобы украинца. А кто там умер, кого убили, кто убежал — про остальных вообще ничего не показали.

    С.ДОРЕНКО: Не показали.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Только а видео одного показывают, даёт показания, какой-то запорожец — и всё. Там всё непонятно. Но я думаю, Сергей, что Украине, то есть Порошенко, это абсолютно… Со всех сторон думаю: ну, ему это никак не выгодно. Зачем это ему? Непонятно.

    С.ДОРЕНКО: Как бы всегда есть резолюция, которая состоит из констатаций, и резолюция сначала. Мне кажется, что бы там ни было (например, вообще ничего не было), но выйти из Нормандской четвёрки надо, послать Пороха надо куда подальше, прекратить с ними связи надо, поэтому какой бы повод мы ни придумали, если даже он был…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А зачем прекращать связи? Ожидать, что на это место кто-то другой придёт? Мне кажется, что уже хуже не будет. Есть хотя бы с кем говорить сейчас, вот с ним хоть связь какая-то.

    С.ДОРЕНКО: А если это бессмысленно? Мы пытаемся с ним говорить, он что-то обещает и не делает. Тогда зачем он нужен? Ну зачем?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, другой придёт, непонятный — и ещё хуже, как говорится.

    С.ДОРЕНКО: Надо дать догнить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну а как же братские народы наши, славяне?

    С.ДОРЕНКО: Конечно, братский народ. Мы же квасим яблоки, например, квашеные яблочки прекрасные, мы им даём ферментироваться.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И сало кушаем.

    С.ДОРЕНКО: Нет, мы даём им ферментироваться. Украинскому народу тоже надо дать ферментироваться до конца — то, что называется «догнить», ну, в смысле — доферментироваться. Ну уже хватит с ними. Понимаешь, в чём дело? Что бы там ни было в Крыму… Я не пытаюсь выдать вам информацию, что там было. Я не знаю, что там было. А может, ничего не было. Но тем не менее сама идея, что пора с ними завязывать и пора прекращать с ними нянчиться…

    А.ОНОШКО: С «ними» — это с кем?

    С.ДОРЕНКО: С украинским правительством, с президентом. Прекращать вот этот формат «четвёрки».

    А.ОНОШКО: А переходить сразу к острому противостоянию?

    С.ДОРЕНКО: Нет, переходить в фазу «отвернуться спиной». Всё, сдохните, хватит! Ну хватит.

    А.ОНОШКО: А разве мы не в ней сейчас?

    С.ДОРЕНКО: Нет, мы не в ней. Мы постоянно с ними нянчимся. Больше того, мы какие-то кураторы перед Меркель, перед Олландом. Мы постоянно отвечаем за Украину, мы постоянно рассказываем, что мы с ними сделали, что мы позвонили, что мы их уговаривали.

    А.ОНОШКО: Ну, у нас же там Русский мир.

    С.ДОРЕНКО: Русский мир, очень хорошо. Надо дать всему этому ферментироваться. Для этого надо отойти и оставить в покое. Нужно поставить гнёт. Ты когда-нибудь квасила капусту?

    А.ОНОШКО: Нет, но видела, как это делают.

    С.ДОРЕНКО: И яблоки мочёные. Ты делала яблоки мочёные? Я видел однажды в деревне Саваслейка, когда я проживал в Нижегородской области. Ставится продукт, закрывается крышкой, кладётся гнёт. Вот это надо сделать с Украиной: положить гнёт сверху, большой камень, и вернуться к этому делу, мать, через месяц. Хорошо, в нашем случае — может быть, через пару лет. Положить гнёт в виде Донецка и Луганска. Это будет гнёт, чтобы оно хорошо ферментировалось. Отвернуться спиной и не трогать больше ни одной рукой, не подходить, не трогать ничего, не дай бог. Понятно? Иногда прокалывать ножом. Почему? Чтобы дух сошёл. Иногда снимаешь гнёт и прокалываешь ножом — хоп, хоп, хоп, хоп! Оно духовито, преет. Хорошо. Снова кладёшь гнёт — и уходишь. Вот так надо вести украинскую политику. Вот так бы я вёл, если бы я был министром иностранных дел, клянусь. Поехали! «В движении».

     

    В ДВИЖЕНИИ

     

    С.ДОРЕНКО: Прекрасно! Смотрите, Химки стоят, из «Шереметьево-2» нельзя выбраться. Как мне приятно, что я уже выбрался. Значит, смотрите ещё. На Носовихе, Nosovihinskaja Highway — там очень плохо. У Железнодорожного потом поворот на Салтыковку — вот здесь совсем скверно и тяжеловато и из Москвы, и в Москву. Также восток МКАДа внешний тяжёлый. Если говорить… ближе к центру идём. Обнаруживаем, что на Волоколамке по-прежнему ужасно, но чуть легче, чем час назад. С Енисейской съехать на проспект Мира очень трудно. Я не говорю, что невозможно. Всё возможно, товарищи. Дмитровка стоит тяжёлая. Кремлёвская набережная стоит. И это что у меня? Вернадского! Вернадского не едет.

    Мы провели этот выпуск. Мы пойдём и проживём его, этот понедельник, 15 августа.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено