С.ДОРЕНКО: 8 часов 37 минут. Четверг, 18 августа. Кстати, с Днём авиации всех! День авиации, мать. Не говори ничего! Я тебя ещё не представил. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Напоминаю в двадцать пятый раз… Ты со мной столько работаешь, сколько тебе и говорю: День авиации сталинский 18 августа празднуется всей авиацией. Сталинский. Ещё есть игрушечный День авиации, но это так. Понятно?

А.ОНОШКО: Понятно!

С.ДОРЕНКО: Всё! Приступите к празднованию, товарищи!

А.ОНОШКО: Вам сегодня сколько — девять месяцев исполнилось? Ещё ваш день рождения же.

С.ДОРЕНКО: Сегодня мой день рождения — десять месяцев.

А.ОНОШКО: Десять?

С.ДОРЕНКО: Десять месяцев, да. Десять, десять, десять. Слушай. «Что за Лебединое озеро вчера приключилось с эфиром?» Ребята, я должен дать пояснение, чтобы не было двойных толкований и недоразумений в нашей позиции. Наша позиция следующая. Мы понимаем фактическую сторону дела. Вчера в 16:20–16:23 выключилось питание в студии (16:20–16:23 — вот примерно так), после чего начал пищать бесперебойник. Здесь есть прибор бесперебойного питания. Что происходит в штатном режиме? Мы с вами понимаем, что радио — это индустрия, в которой на самом деле блистают якобы журналисты. Якобы блистают. Не якобы журналисты, а якобы блистают.

А.ОНОШКО: Местами.

С.ДОРЕНКО: Да. Но на самом деле абсолютно принципиально блистают инженеры. Радио — это вид инженерного искусства, в котором блистают инженеры. Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Доставка сигнала, обеспечение питания и так далее, и так далее — сложнейшая инженерная история, красивая в своём совершенстве! Радио состоит из множества дублирующих систем. Системы дублированы таким образом, что если срывается одна, то тотчас начинает работать другая, тотчас рядом здесь эфирная запасная резервная студия — и так далее, и так далее. Вот так построено радио.

А.ОНОШКО: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Да. Вот в этом сущностно состоит это инженерное искусство. В 16:20 отключается электричество. В 16:23, может быть. Это легко проверить, потому что у нас есть камеры, которые… И сейчас видно. Когда прибегают техники РМГ («Русской медиагруппы»), они прибегают через минуту, две, три после того, как сигнал… электричество отключилось. Они здесь появились в 16:23. Значит, в 16:21 или в 16:20 отключилось электричество. Понятно, да? Включается бесперебойник, который обеспечивает питание 20–25 минут всего. Он больше не должен. Дело в том, что в обычных условиях тотчас включается дизель-генератор, который за 3 минуты выходит на номинальную мощность, восстанавливает полностью питание, и с бесперебойника перебрасывается на дизель-генератор питание. Понятно, о чём я говорю?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Дизель-генератор в нашем случае не включается. Почему?

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Потому что обесточили, как мне объясняют, только нашу студию, а все остальные студии не обесточили. Обесточили только нашу студию — в виде исключения, в виде специального эксперимента, в виде неряшливости, в виде ещё… Я не знаю. Предстоит расследовать, наверное. Хотя я думаю, что никто не будет это расследовать, потому что «Русская медиагруппа» объявила вчера, что это просто технический сбой, то есть это обычно. Дырки в эфире — это просто нормальная вещь, это нормальная практика для «Русской медиагруппы». Понятно, да? Прекрасно!

Должно было включиться дополнительное питание. Его нет. Генератор работает… бесперебойник, простите, работает до 16:43, после чего выключается. «Русская медиагруппа» знает об этом уже 23 минуты подряд — о том, что мы работаем на бесперебойнике, который вот-вот выключится. И не потому он выключится, что он плохой, вредный или дурнохарактерный, нет. Он выключится потому, что он рассчитан на 25 минут. Он отработал 23, это нормально. «Русская медиагруппа» знала, что мы будем обесточены через короткое время и что мы на бесперебойнике. Мы знали. Все знали.

В этот момент мы пытаемся занять резервную студию, потому что нам надо продолжать эфир. У нас есть эфирные обязательства, эфирная дисциплина и ответственность перед слушателями. Оказывается, её нельзя включить, потому что… Никто не знает — почему. Потому что её как-то надо включать, но это искусство забыто в «Русской медиагруппе». Искусство включать резервную студию забыто. Понятно, да? Ну, как сегодняшние камбоджийцы не построили бы Ангкор-Ват. То есть прежняя, советская цивилизация, прежняя, до «Русской медиагруппы» цивилизация умела включать резервные студии, а нынешняя ну не умеет, они забыли это искусство, забыли. Зубы не чистят, за собой в туалетах не смывают. Ну забыли искусство они, забыли, не умеют! Понятно? Хорошо.

А.ОНОШКО: Вам удалось меня насмешить.

С.ДОРЕНКО: Никто не может. Падает наконец вещание «Говорит Москва» — и в эфире просто дырка.

А.ОНОШКО: Тишина.

С.ДОРЕНКО: Дырка, тишина. Ни шипения, ни профилактики, ничего — просто тишина. Хорошо. Начинают ещё сильнее бегать какие-то люди, вот эти бессмысленные люди, которые уже бегают с 16:20. Они бегают уже 23 минуты, затем они бегают… В 55–56 минут они выводят нас. Понимаешь, о чём я говорю?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: То есть проходит от 20 минут… проходит 35 минут, после чего они нас выводят. Находят, например, кабель там, кто-то зубами сжимает, какую-то обезьянку заставляют тыкать проводочки — и случайно обезьянка попадает в правильное место! Ты понимаешь, в чём дело? Абсолютно случайно обезьянка попадает в правильное место — и вдруг вещание возобновляется.

А.ОНОШКО: И сейчас мы вещаем собственно…

С.ДОРЕНКО: Мы вещаем на том, что какая-то обезьянка сейчас зубами держит провода, потому что инженеров здесь нет, инженерной культуры здесь нет, здесь выпадание из эфира и дырки в эфире объясняются руководством «Русской медиагруппы» как нормальный технический сбой, обычный технический сбой. Надёжность нулевая.

И да, мы ждём Собянина. Да, Собянин сегодня приедет к десяти. Вот я объяснил вам, что происходит с «Русской медиагруппой», которая добилась положения, добилась такого днища инженерной культуры, при которой дырки в эфире признаются нормальным сбоем, это нормальный сбой. Ну, «технический сбой», они говорят — чего не может быть, потому что троекратно дублированы все системы на нормальных станциях, в нормальных организациях радио. Но здесь организация радио экстранормальная, ненормальная.

 

С.ДОРЕНКО: Значит, смотри, я хотел сказать про приезд к нам Сергея Семёновича Собянина, Сергея Собянина, мэра города Москвы. Запланировано на десять. Мы уже готовимся.

А.ОНОШКО: Охрана тут уже.

С.ДОРЕНКО: Охрана тут. Вот Насте нравится…

А.ОНОШКО: Мне понравились.

С.ДОРЕНКО: Скажи, насколько подтянутые и прекрасные эти господа.

А.ОНОШКО: Да, у всех очень деловитый вид. Начальник такой распорядительный.

С.ДОРЕНКО: Видно, что все они… Мне кажется, что они все могут подтянуться не менее 20 раз — все, каждый.

А.ОНОШКО: А может быть, даже и больше.

С.ДОРЕНКО: Каждый может подтянуться не менее 20 раз, да. Ещё сюда придёт учёная собака, учёный пёс.

А.ОНОШКО: Да. Он говорит: «Я с собачкой сейчас».

С.ДОРЕНКО: Учёный пёс придёт. Когда он пойдёт, ты должна молчать.

А.ОНОШКО: А можно гавкать, приветствуя?

С.ДОРЕНКО: Тебе? Нет, нельзя. Значит, порядок будет следующий. Молчи сейчас. Молчи!

А.ОНОШКО: Это овчарка.

С.ДОРЕНКО: Это овчарка немецкая.

А.ОНОШКО: Ой!

С.ДОРЕНКО: Она одна пришла. Ой, какая красивая, господи помилуй! А мы должны молчать, не говорить.

А.ОНОШКО: Сейчас она скажет человеческим голосом: «Всё чисто».

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Нет, сюда пусть зайдёт. Какая прекрасная овчарка! Я считаю, что…

А.ОНОШКО: А она умеет командовать?

С.ДОРЕНКО: Она откусит мне тестикулы!

А.ОНОШКО: Сидеть!

С.ДОРЕНКО: Нет, не откусила. Смотри, не откусила. Я очень боюсь, когда овчарка… Потому что у меня была такая собака, и она всем откусывала тестикулы.

А.ОНОШКО: Вы её плохо воспитали.

С.ДОРЕНКО: Многие считают это преимуществом.

А.ОНОШКО: Да?

С.ДОРЕНКО: Да.

А.ОНОШКО: А, охрана…

С.ДОРЕНКО: Охранная собака, конечно. Собака ушла. Слушай. Значит, порядок задавания вопросов. Мы получили миллион вопросов ещё до эфира. Часть из них, конечно, забыли мгновенно. Вы понимаете, что эфир дело нервное, быстрое, ритмичное, темповое, и поэтому, конечно, все вопросы, которые вы прислали вчера — около 10 тысяч, — мы их благополучно забыли. Помню только «Су-155» и ещё какие-то слова помню, выкрики какие-то. Значит, мы будем говорить с мэром города Москвы о главных проблемах. Конечно, мы будем говорить о ремонте. Конечно, мы будем говорить о преобразовании города, вот об этом новом, белоплиточном.

А.ОНОШКО: О дождях.

С.ДОРЕНКО: О дождях и о затоплениях. Мы будем говорить о соцсетях, которые…

А.ОНОШКО: Критикуют.

С.ДОРЕНКО: Критикуют. И надо сказать, опустились в критике до уровня совершенно казарменного, просто казарменного уровня, постыдного уровня. Мы будем говорить, что с этим делать, и знает ли он об этом, и что собирается делать. Мы будем говорить также и о частных объектах, о конкретных объектах обязательно.

А.ОНОШКО: О сохранении исторического наследия. О диких животных.

С.ДОРЕНКО: Вот Настя хочет выскочить с Архнадзором. Настя, как вы знаете, она макулатурщица, она собирает макулатуру.

А.ОНОШКО: Спасибо за определение!

С.ДОРЕНКО: Нет, мы хорошо про тебя знаем. Ты макулатурщица. И ты выскочишь с каким-то вопросом наперевес, с зеленоватым таким, с зелёным отливом, правда, как знамя пророка?

А.ОНОШКО: И про бродячих животных.

С.ДОРЕНКО: И про бродячих животных. Настя бродячеживотница и макулатурщица. Она выскочит… Архнадзорщица! Хорошо.

А.ОНОШКО: Ну всё, уничтожили!

С.ДОРЕНКО: Кого? Тебя?

А.ОНОШКО: Меня! Конечно.

С.ДОРЕНКО: Возвысил! Тебя невозможно уничтожить. Тебя невозможно. Стань подобным воде.

А.ОНОШКО: Ну, поскольку я уже ничтожна, то уничтожить меня больше невозможно.

С.ДОРЕНКО: «Стань подобным воде», — говорит Лао-цзы. Могу продолжить. Ну так вот, слушай. Вот это всё после десяти, договорились? И когда вы будете после десяти задавать вопросы мэру города Москвы, я прошу вас писать на govoritmskbot в Telegram, очень популярное средство связи с нами. Течёт лента быстро, хорошо, красиво. Я прошу вас также писать SMS (но это после десяти): +79258888948. Здесь лента тоже течёт очень быстро, и ваши вопросы текут очень быстро. Что это значит? Это хорошо и плохо. А плохо это тем, что ваши вопросы утекают вниз и больше… безвозвратно утекают вниз.

А.ОНОШКО: Единственный способ попасть в точку — это писать во время эфира.

С.ДОРЕНКО: Во время эфира надо писать. И надо сказать, что самая медленная лента, которая у меня перед глазами ползёт, самая медленная, а следовательно, каждый вопрос фиксируется дольше, — это лента Twitter.

А.ОНОШКО: И ещё хэштег можно.

С.ДОРЕНКО: Twitter: govoritmsk. Не надо никаких хэштегов.

А.ОНОШКО: Не надо.

С.ДОРЕНКО: Очень простое упоминание: @govoritmsk в Twitter. Это самая выгодная лента. Почему она самая выгодная? Потому что govoritmsk в Twitter течёт медленнее всех, а следовательно — каждый вопрос перед глазами стоит подолгу. Понимаете? Ну хорошо.

«Я подготовил вопрос о платном въезде», — говорит 13-й. Я вам дам ответ о платном въезде, хотите? Не рассматривается вопрос. Не рассматривается вопрос! Рассматривается вопрос о продолжении политики платных стоянок. Это и есть форма платного въезда, в сущности, так сказать, ограничение движения, в том числе транзитного. Вот и всё. И там есть занято 70 или 80 процентов, то есть занято должно быть, предположим, сколько-то процентов (Ликсутов говорил точно, какой процент), а если занимается больше, то надо повышать цену. Вот собственно в этом…

А.ОНОШКО: Про торговлю будем говорить, да? Спросим?

С.ДОРЕНКО: Про торговлю спросим. А что ты спросишь про торговлю? Чем тебе торговля не торговля?

А.ОНОШКО: Вот тем, что и не торговля.

С.ДОРЕНКО: А чем она тебе не торговля?

А.ОНОШКО: А тем, что вместо прежних ларьков теперь на столиках у нас раскладывают у жилых домов те же самые торговцы. Это булькает. Всё это стёрли, убили, а оно прорастает.

С.ДОРЕНКО: Нет, подожди. Оно прорастает, но нужно ли оно?

А.ОНОШКО: А что дальше? А дальше-то что? Планы какие? Полностью зарубить?

С.ДОРЕНКО: Нужно?

А.ОНОШКО: Вот вопрос.

С.ДОРЕНКО: Нужно?

А.ОНОШКО: Да, да, да. Километрами везде ходишь. Не Амстердам.

С.ДОРЕНКО: Значит, я вчера… Ну хорошо, давай я тебе расскажу про свою жизнь. Я же живой человек? Обычный. Я трусь по магазинам, по обычным магазинам. Ты можешь встретить меня в очереди в шестидесятую кассу. Вчера в «Глобусе» на Новой Риге я стоял в очереди в шестидесятой кассе, понимаешь. Обычный человек абсолютно.

А.ОНОШКО: Обычный.

С.ДОРЕНКО: Ну конечно. Значит, вчера жена говорит: «У нас нечем похрустеть. Может быть, какие-то сушки? Поехали в магаз». Выбор у нас: «Зелёный Перекрёсток» или «Глобус» на Новой Риге, в принципе. В твой дом мы не ходим, там дороговато, там для богатеев. Я считаю, что там богатые люди, а я бедный человек. Зачем мне? Ну вот. Мы поехали в «Глобус», купили сушечек всяких: сушечек с изюмом, сушечек обсыпных…

А.ОНОШКО: Сколько времени потратили?

С.ДОРЕНКО: Ой, да ты знаешь, когда с женой едешь, всё болтаешь…

А.ОНОШКО: Не надо, не надо! Минимум — полтора часа на всё вместе. Ну, час.

С.ДОРЕНКО: Сейчас я тебе объясню. Да нет же, конечно. Пока с женой болтаешь, оно и счастье. Это и есть жизнь, извини. Понимаешь? Это и есть жизнь.

А.ОНОШКО: А если жена на работе?

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Слушай меня…

А.ОНОШКО: Я вам хочу сказать, что минимум час времени.

С.ДОРЕНКО: Я еду туда 23 километра на скорости 120 километров в час. Ну хорошо, пусть 90 иногда. Занимает это 15 минут. И назад 15. 30 минут.

А.ОНОШКО: Жизнь Подмосковья.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо, 30. Ну, час это занимает.

А.ОНОШКО: И у меня тоже час, понимаете, а я в городе живу. Вместо того, чтобы 10 минут на это потратить, я трачу час.

С.ДОРЕНКО: Настя, час. Настя, не нужно мне ларьков никаких! Всё равно в «Глобусе» дешевле я куплю. И в «Ашане» дешевле. И в «Метро» дешевле.

А.ОНОШКО: А время ваше, проведённое в очереди без жены, без никого, с телефоном, и сеть не ловит?

С.ДОРЕНКО: Дешевле получается, удобнее. Я приехал. Глянь — арбуз купил. Глянь — ещё что-то. Понимаешь?

А.ОНОШКО: Лишнего, что не планировал.

С.ДОРЕНКО: Да, чего-нибудь лишнего.

А.ОНОШКО: Молодец.

С.ДОРЕНКО: Зачем я бы попёрся по каким-то ларькам, объясни мне, где неопрятные люди мочатся позади ларька? Зачем мне это нужно?

А.ОНОШКО: Нет, может быть, есть план какой-то по упорядочиванию этого всего? Может быть, поставить что-то новое, красивое?

С.ДОРЕНКО: Не надо. Я помню эти ларьки. К тебе подходит какой-то господин и проникновенным голосом спрашивает 20 рублей. Он говорит…

А.ОНОШКО: Боже! Где такое было?

С.ДОРЕНКО: Ну как где такое было? В Москве было!

А.ОНОШКО: Просто так 20 рублей?

С.ДОРЕНКО: Да вот так просто.

А.ОНОШКО: Наглец!

С.ДОРЕНКО: С пухлым лицом, пропитым, подходит и говорит: «Извините, пожалуйста, у вас не найдётся 20 рублей?»

А.ОНОШКО: А куда они делись, Сергей? Вы думаете, их куда-то вывезли за 100 километров?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я их меньше вижу. Они паслись вокруг ларьков. Это была клоака. Это была клоака! Понимаешь? Зачем мне это нужно? Эти пропитые личности, эти женщины, которые сосут за стакан, — зачем мне это нужно? Зачем это? Настя, мы хотим нормальный город. Настя, ведь в Барселоне нет этого, этого нет в Мадриде. Зачем ты хочешь именно в Москве?

А.ОНОШКО: Это совсем другие города. Там всё рядом.

С.ДОРЕНКО: Зачем ты хочешь Пакистан устроить в Москве? Зачем ты хочешь Мумбаи устроить в Москве? Зачем?

А.ОНОШКО: Возьмите какое-нибудь многокилометровое шоссе Энтузиастов со спальными районами и так далее.

С.ДОРЕНКО: Настя, здесь ты не найдёшь во мне союзника.

А.ОНОШКО: Я поняла.

С.ДОРЕНКО: Не найдёшь. Вот здесь не найдёшь во мне союзника.

А.ОНОШКО: Не нашла.

С.ДОРЕНКО: Я люблю чистоту, я люблю порядок. Я заправляю свою постель каждый раз сам лично по струночке. Я это люблю. Понятно? Я не люблю вот этот шалман ужасный. Мне это не нравится. Грязь, мерзость, человеческие отбросы, всякие гражданские, пацифисты и педерасты собирались вокруг этого самого… Мне это не нравится! Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Всё. С Днём авиации тебя ещё раз! (Смеётся.) Слушайте, давайте поговорим про Олимпиаду.

А.ОНОШКО: Давайте.

С.ДОРЕНКО: «Даёшь Бангладеш!» — 35-й. «Вчера у Сбербанка опухшая тётка, дурно пахнущая, спрашивала у меня ровно 20 рублей», — говорит Андрюха, подтверждает. Правильно, правильно.

А.ОНОШКО: Инфляции нет практически.

С.ДОРЕНКО: Да. «А арбузы в ларьках продают или где?» Нет, я беру в больших сетевых магазинах, и всё. «А вчера у “Пятёрочки” опухшие люди открывали двери в магазин, распахивали, как лакеи, и просили за это 10 рублей». (Смеётся.)

А.ОНОШКО: А кланялись ли они при этом?

С.ДОРЕНКО: И в ливреях. Представляешь, если бы они были в ливреях.

А.ОНОШКО: В пол так рукой.

С.ДОРЕНКО: Давай быстро про Олимпиаду говорим — и всё. Надо закрыть эту Олимпиаду уже. Сколько можно?

А.ОНОШКО: А уже скоро закончится. Сегодня 18-е, а 21-го…

С.ДОРЕНКО: Мне так надоела Олимпиада!

А.ОНОШКО: Она затянулась.

С.ДОРЕНКО: Так надоела Олимпиада!

А.ОНОШКО: У вас тоже есть ощущение, да?

С.ДОРЕНКО: Праздник спорта превратился в ощущение, что ты посматриваешь всё время на часы и ждёшь, когда можно будет смыться…

А.ОНОШКО: (Смеётся.) Когда домой можно будет пойти.

С.ДОРЕНКО: Да, когда можно будет смыться в антракте. Когда будет антракт хотя бы на один день, встать и сказать: «Боже!» (Говорит по-французски.)

А.ОНОШКО: «Как было интересно!»

С.ДОРЕНКО: И выйти, торжественно хлопая дверью!

А.ОНОШКО: Всё уже, два дня осталось, 21-го закрытие будет.

С.ДОРЕНКО: А когда будет 21-е? Обнадёжь меня.

А.ОНОШКО: Сегодня 18-е. Значит, 19-е, 20-е… Два дня осталось.

С.ДОРЕНКО: В воскресенье. Боже, я дождался закрытия Олимпиады! Как это омерзительно! А?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Слава богу! Хорошо. Слушайте, я хотел сказать про Клишину.

А.ОНОШКО: Она не взяла.

С.ДОРЕНКО: Клишина не взяла, она девятая. Она приехала к ним на Олимпиаду, к бразильцам, в русском костюме из Америки. Сейчас она не взяла, а взяла девятое место. И отправляется она жить назад домой — куда?

А.ОНОШКО: В наказание — в Россию, да?

С.ДОРЕНКО: Нет. Жить она отправляется назад домой — в Америку. Она живёт в Америке.

А.ОНОШКО: Если её не накажут.

С.ДОРЕНКО: Эта женщина американской жизни, наша русская спортсменка. Так же, как вот эта пловчиха замечательная, и так же, как наши теннисистки и теннисисты, она живёт в Американских Соединённых Штатах. Она из них приехала, что-то такое, калинку брякнула с выходом, «Барыня-барыня», спела что-то такое по-русски.

А.ОНОШКО: Мне захотелось сразу спеть.

С.ДОРЕНКО: Да, да!

А.ОНОШКО: Может, меня тоже тогда позовут в спортсмены?

С.ДОРЕНКО: «Барыня» с выходцем. Давай я тебе сейчас наберу. И отправляется назад к себе в Америку. Это всё…

А.ОНОШКО: Всё хорошо кончается.

С.ДОРЕНКО: Это всё не нашей жизни люди, не нашей, не русской жизни.

А.ОНОШКО: «Нас бы да за такое в Союз, а его — в Японию!»

С.ДОРЕНКО: Не нашей русской жизни люди. Они люди чужой, иностранной жизни. Понимаешь? Поэтому когда мы думаем…

А.ОНОШКО: А могут ли они не за нас выступать?

С.ДОРЕНКО: Конечно, могут. У них же паспорт русский, а дело всё в паспорте, понимаешь. Но они не русской жизни.

ЗВУЧИТ БАРЫНЯ

С.ДОРЕНКО: Это Клишина выходит. И понеслась! Ух! Ух!

А.ОНОШКО: Ааааах!!!

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.)

 

В ДВИЖЕНИИ

 

С.ДОРЕНКО: Мы с тобой могли бы составить какой-то адский ансамбль.

А.ОНОШКО: И нас бы взяли в Америку.

С.ДОРЕНКО: После чего мы бы в Америке повизгивали по-русски.

А.ОНОШКО: Прижились бы там.

С.ДОРЕНКО: «Можно чего-нибудь русского? — американцы бы говорили. — I want something Russian».

А.ОНОШКО: А мы такие — раз! — огурцы на стол, капусту!

С.ДОРЕНКО: И тут Настя такая: «А-а-а-а-ах!» Да? Так ты взвизгиваешь?

А.ОНОШКО: Нет, надо не волнообразно…

С.ДОРЕНКО: Покажи, покажи.

А.ОНОШКО: Ааааах!!! Вот как-то долго тянуть, а потом уже визгнуть. А так будет не драйвово, если «а-а-а-а-ах!». Мне так не нравится.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Отлично! Прекрасно! Тебя возьмут в Америку, Настя.

А.ОНОШКО: «Скорая» в Петербурге насмерть сбила пешехода…

С.ДОРЕНКО: Ты можешь имитировать Россию. Это одно из важнейших искусств, когда ты переезжаешь в Америку. И вот наши спортсмены, которые живут в Америке…

А.ОНОШКО: Не уверена, что я хотела бы там этим заниматься, если честно, плодя вокруг себя этих…

С.ДОРЕНКО: У тебя есть ещё одно поприще, на котором ты могла бы преуспеть.

А.ОНОШКО: Какое?

С.ДОРЕНКО: Играть в Диснейленде индейца сиу.

А.ОНОШКО: Я?

С.ДОРЕНКО: Да.

А.ОНОШКО: Мне кажется, я могла бы одеть ростовую куклу и быть кем угодно, ходить с такой большой головой и смотреть через рот.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо, индейца сиу в Диснейленде в Орландо буду играть я. Договорились?

А.ОНОШКО: Хорошо, договорились.

С.ДОРЕНКО: Я сделаю. Мне надо подпить мальца, и у меня тогда совсем станет такое лицо сиу — плоское, большое такое и так далее. Правильно? Хорошо.

Смотрите, посёлок Газопровод на Калужке, Калужское шоссе, Kaluzhskoe Highway, оно из города не может проехать. В город — так себе, Коммунарочка стоит. А из города невозможно проехать, там авария у них. Смотрите, ещё Волоколамка адская. Я говорю про самые адские места. Волоколамка адская после Свободы на сей раз, до Свободы пока ещё шевелится. Потом здесь у «Октябрьского поля» у нас, прямо до чёрного доходит уже, красно-чёрный такой цвет, какого-то «Правого сектора» (организации, запрещённой на территории России). Ну так вот, ещё… «Ура, я подключился к вам!» — говорит Алекс. Алекс, как я счастлив, если бы вы знали. Секундочку. Ещё очень плохо на шоссе Энтузиастов. И потом перед «Авиамоторной» пробка стоит, вы не поверите, из города, то есть из города к «Авиамоторной» проникнуть практически невозможно. Новости.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Четверг, 18 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Слушайте… Меня спрашивает Легионер из СПб: «Я туда попал?» Да, вы сюда попали, Легионер.

А.ОНОШКО: Это зависит от того, куда вы шли.

С.ДОРЕНКО: На самом деле — да. И ещё 63-й, который уже в архив улетел. Он тоже спрашивал: «Я правильно попал?» Да, вы правильно попали. Но тут довольно быстро всё улетает в архив к чертям свинячьим. «Ну вы угораете!» — говорит Алексей Божий. Не знаю, не знаю. Вы слушайте постоянно — Настя время от времени что-нибудь такое да отчебучит. Алексей Божий говорит: «Настя, можете снова?»

А.ОНОШКО: Надо ждать.

С.ДОРЕНКО: Надо ждать, надо ждать. Это как наблюдение за звёздами — за Настей. За звёздами — в прямом смысле этого слова. За астрообъектами. Настя вдруг что-нибудь отчебучит. Ну вот. «А где же Собянин? Уж очень много вопросов». А вы что хотели, чтобы Собянин по пять часов? Не знаю. Собянин будет у нас час — с десяти до одиннадцати. Вопросов, я понимаю, у вас и на пять часов хватит. Ну, что же делать? Ну так вот, тем не менее. «Неужели вы пройдёте мимо темы обрезания женщин? Муфтий предложил вчера», — спрашивает меня 42-й, Ян Стюард.

А.ОНОШКО: А в каком смысле? Памятник обрезанной женщине поставить? Как ещё можно в городе эту тему раскрыть?

С.ДОРЕНКО: А как это сделать? Мы с Настей…

А.ОНОШКО: Новый гинекологический центр.

С.ДОРЕНКО: Настя, надо сказать, что собственно операции, калечащие девочек, проводятся у разных народов мира с разной интенсивностью. И больше того — даже у одного и того же народа в зависимости от конкретной старухи, которая тебя режет, проводится… Было свидетельство, что зависит конкретно от старухи, которая будет резать. Минималочка — это рассечение клитора, то есть его рассекают на части, но не вырезают. То есть никакого мяса не отрезают, а только рассекают. Это минималочка. А максималочка — это зашивание больших половых губ с полным вырезанием малых, с полным вырезанием клитора и зашиванием нитками больших половых губ…

А.ОНОШКО: Это в Африке.

С.ДОРЕНКО: Нет, почему в Африке?

А.ОНОШКО: Я читала про Африку.

С.ДОРЕНКО: Нет, в Азии тоже. Да и в Европе тоже.

А.ОНОШКО: Теперь уже.

С.ДОРЕНКО: В Европе тоже. Ну, северный склон Большого Кавказского хребта — это Европа. И в Европе тоже. Зашивание полностью больших половых губ с вырезанием начисто малых и клитора, которые потом разрезаются…

А.ОНОШКО: В родах.

С.ДОРЕНКО: Нет. Разрезаются при вступлении в брак, чтобы муж мог…

А.ОНОШКО: А пи́сать через что?

С.ДОРЕНКО: А там маленькая дырочка остаётся.

А.ОНОШКО: Ну, кстати, роды — тоже отдельный вопрос, который меня интересовал.

С.ДОРЕНКО: А когда её выдают замуж, то разрезают и говорят: «Вот, свежеразрезанная женщина, пожалуйста».

А.ОНОШКО: Unpacking такой.

С.ДОРЕНКО: Да, совершенно верно. Да, вскрывают упаковку.

А.ОНОШКО: «Храните упаковку неделю».

С.ДОРЕНКО: Когда ты говоришь «покажите мне, пожалуйста, iPhone» в магазине, тебе говорят: «А как показать? Вы хотите, чтобы мы взрезали упаковку? Со взрезанной упаковкой никто не купит. Покажите деньги за iPhone — тогда мы взрежем пластик».

А.ОНОШКО: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Вот так же и с девушками. На самом деле, насколько я понимаю, с точки зрения уголовного права это уголовное преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору.

А.ОНОШКО: Средней тяжести.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что это 113-я. Кто-то писал у меня в Facebook…

А.ОНОШКО: Там надо ущерб здоровью определить.

С.ДОРЕНКО: 113-я. Может быть, 113-я или 111-я. Там спор был у меня в группе в Facebook, у меня на странице спорили: то ли 111-я, то ли 113-я. Понимаешь? На самом деле, конечно, эта группа по сговору калечит живого человека. Это уголовное преступление.

Вот это уголовное преступление в шутку, как теперь выяснилось, поощряет господин… председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев, который заявил буквально следующее: «Надо всех женщин обрезать, чтобы разврата не было на Земле, чтобы сексуальность уменьшилась», — заявил муфтий.

А.ОНОШКО: Про мужчин ничего.

С.ДОРЕНКО: Далее он говорит, что не предписывает обрезание женщин ислам, однако (далее цитата) «необходимо снизить сексуальность женщин».

А.ОНОШКО: Снизить?

С.ДОРЕНКО: Снизить. «Если бы это было применительно ко всем женщинам, это было бы очень хорошо, — далее, его же цитата продолжается: — Женщину Всевышний…» Кстати, Всевышний создал её с клитором.

А.ОНОШКО: Да. Ошибся.

С.ДОРЕНКО: Но господин Бердиев оспаривает замысел Всевышнего. Всевышний создал женщину с клитором, но Бердиев считает, что здесь Всевышний допустил промах. А Бердиев умнее Всевышнего, Бердиев намного умнее Всевышнего, он говорит: «Женщину Всевышний создал для того, чтобы она рожала детей и их воспитывала. А это, — обрезание или клитор, не знаю, — не имеет к этому никакого отношения. Женщины от этого не перестанут рожать». Ну, если женщине отрезать ноги, она тоже не перестанет рожать.

А.ОНОШКО: Нет, не перестанет.

С.ДОРЕНКО: А если ей отрезать руки, она не перестанет рожать. Можно было бы отсечь руки по плечи, а ноги просто по промежность отсечь аккуратненько — и она бы не перестала рожать. В этом смысле я продолжил бы ряд вслед за Исмаилом Бердиевым.

А.ОНОШКО: У мужчин в ответ я предлагаю удалять соски. Вы же знаете, что клитор — это недоразвившийся член из заготовки? Так же, как у мужчин соски как рудименты остаются, когда ещё было не понятно, кем они станут — мальчиком или девочкой.

С.ДОРЕНКО: Отрезать сосцы.

А.ОНОШКО: Сосцы надо отрезать, потому что они не нужны мужчине. Зачем? Мне кажется, новую традицию какую-то можно ввести, чтобы они не были похожи на женщин.

С.ДОРЕНКО: Валить на пол, садиться на руки и на ноги и отрезать сосцы.

А.ОНОШКО: Да. Правда, что на их месте будет — не понятно. Ну, просто зашивать — и всё.

С.ДОРЕНКО: Зашивать просто.

А.ОНОШКО: Есть, кстати, такая мода среди экстравагантных всяких товарищей, у которых подвешивание, все дела. Они это тоже делают.

С.ДОРЕНКО: Серьёзно? Я не знал. В любом случае господин Бердиев, который оспорил замысел Всевышнего и решил, что он намного умнее Всевышнего, он чуть позже сказал, что это была шутка про Всевышнего.

А.ОНОШКО: Главное, что разврата станет меньше. Так интересно, что источником разврата, как известно, считается мужчина.

С.ДОРЕНКО: Нет! Нет, дорогая.

А.ОНОШКО: Да! Разве нет?

С.ДОРЕНКО: Во всех авраамических религиях женщина — источник паскудства и нечистоты. Женщина — источник паскудства и нечистоты во всех авраамических религиях.

А.ОНОШКО: То есть она хочет просто того самого? Она не хочет замуж?

С.ДОРЕНКО: Женщина смущает мужчину.

А.ОНОШКО: Чем?

С.ДОРЕНКО: Мужчина думает о высоком постоянно.

А.ОНОШКО: А о чём конкретно — мы не знаем.

С.ДОРЕНКО: Он думает о благе нации. Он думает о благе семьи. Он сочиняет, может быть, воспевает замысел Всевышнего в стихах каких-то.

А.ОНОШКО: А тётки всё время лезут ему в голову.

С.ДОРЕНКО: А тётки постоянно, теребя клитор, лезут к нему потрахаться! Постоянно лапают его за сиськи, за задницу! Постоянно, непрерывно, грязно домогаются мужчину, который думает о благе цивилизации, о детях он думает, об обустройстве семьи он думает, он думает…

А.ОНОШКО: О великих проектах.

С.ДОРЕНКО: Он думает бог весть о покупке нового электрического чайника. Он думает о следующем отпуске. Он думает, как к осени надо девочкам купить новые джинсики. Об этом думает мужчина.

А.ОНОШКО: А курточки уже по 5 тысяч за штучку стали стоять!

С.ДОРЕНКО: Курточку надо купить. Вот о чём думает мужчина — как всё это выкроить из семейного бюджета, чтобы купить курточку. А баба лезет ручищами тискать его, тискать, тискать! Мужчина проходит мимо женщины типично и получает либо щепок за задницу, либо шлепок по заднице, либо мужчина становится…

А.ОНОШКО: Либо руку в трусы, не стесняясь…

С.ДОРЕНКО: Да, руку в трусы, абсолютно.

А.ОНОШКО: …кладёт себе и смотрит на вас.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) И говорит: «Ну чего ты не целуешь?» — говорит тебе женщина. Ты становишься другой раз помыть посуду…

А.ОНОШКО: Или развесить бельё.

С.ДОРЕНКО: Мужчина идёт помыть посуду, а сзади кто-то подходит и начинает тискать за грудь. Это женщина — развратная, полная грязных мыслей! Понимаешь?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Она тебя хватает за сиськи. Но ты же моешь чёртову посуду.

А.ОНОШКО: Не даёт заниматься делом, да.

С.ДОРЕНКО: Ты моешь чёртову посуду! А отогнать нельзя, потому что у неё понизится самооценка. Если сказать «милая, кончай приставать»…

А.ОНОШКО: Она пойдёт к другим и приставать начнёт, чего доброго.

С.ДОРЕНКО: Да! (Смеётся.)

А.ОНОШКО: Не с вами, а с другим будет ходить в кино по вечерам после работы.

С.ДОРЕНКО: Да, да, да! Это женщины постоянно задирают юбку мужчине или халатик, постоянно сзади пытаются пристроиться. Это разве не грязь?

А.ОНОШКО: Грязь, конечно. Надо удалить всё.

С.ДОРЕНКО: Мужчинам трудно. А когда идёшь по улице?

А.ОНОШКО: Сколько жадных взглядов. Ширвиндт, «Отец-одиночка»…

С.ДОРЕНКО: Десятки баб свистят тебе, улюлюкают: «Красавчик! Ах, какая жопка!» — и так далее.

А.ОНОШКО: «Она сказала, что раньше надо было думать». Помните? Ширвиндт, «Отец-одиночка», вот эта миниатюра на три минуты. Найдите все, кто не видел никогда. Зайдите на YouTube или на «Яндекс.Видео» и поищите: Ширвиндт, «Отец-одиночка». Это суперсценка! Он ещё в семьдесят каком-то году всё то же самое и рассказал. Он стоит с младенцем на пороге роддома, потому что мать их бросила, сказала, что раньше надо было думать, что она не это имела в виду в своё время. (Смеётся.) Послушаем?

С.ДОРЕНКО: Давай послушаем. Он прекрасен! Сейчас, секундочку. Так что муфтий прав: от баб прохода нет, ребята. Озабоченные сучки, ей-богу!

ВИДЕО «ОТЦЫ-ОДИНОЧКИ» (АЛЕКСАНДР ШИРВИНДТ, 1968 ГОД)

— Как возникают отцы-одиночки? Этот вопрос стал предметом исследования нашей социологической группы. Группа опросила 35 мужчин, в результате чего выявила процесс превращения молодого человека в отца-одиночку. Как один из примеров приводим историю Анатолия Шумаева, 1938 года рождения. Вот что рассказал нам Слава С. — так просил называть его Анатолий Шумаев.

— Слава, расскажите нам, пожалуйста, как с вами это случилось?

— Я…

— Сюда, пожалуйста.

— Я познакомился с Клавой К. случайно на улице. Она подошла ко мне и предложила познакомиться. Я тут же отказался, потому что это не в моих правилах — знакомиться на улице.

С.ДОРЕНКО: Дальше по видео, к сожалению. Радио не может передать этого прекрасного… Она пристаёт к нему, она хватает его за локоть.

А.ОНОШКО: Не даёт пройти.

С.ДОРЕНКО: Да, не даёт пройти. Она ведёт себя, конечно, предосудительно, я бы сказал.

— Я провожал её домой из кино, и она меня захотела поцеловать в парадном… в этом… в подъезде… в подворотне, по-моему.

С.ДОРЕНКО: Сейчас я перемотаю чуть-чуть.

— Я, конечно, тут же хотел — маленький, ну что ты? — прекратить знакомство — не хочет! — прекратить знакомство, но оказалось, что у неё есть, значит, мотороллер, и она играет в джазе на электрогитаре. Очень интересный человек, в отличие от тех, которые обычно пристают к нам на улицах. Ну вот. А потом мы ещё встречались раза три… четыре… раза два, вот. И в субботу она пригласила меня к себе домой…

С.ДОРЕНКО: Сейчас я перемотаю.

А.ОНОШКО: Она его там опаивает, садится на колени.

— Вот теперь, через некоторое время, Клава сказала мне, что я, очевидно, буду папой. Ну, я разволновался, расплакался и сказал, что если она честный человек, она обязательно должна выйти за меня замуж. Но тут неожиданно выяснилось, что просто она не хочет обременять себя семьёй и что я ещё раньше должен был думать о последствиях. Ну вот, понимаете, так я стал отцом-одиночкой.

— Простите, у вас кто — мальчик или девочка?

— Э-э… Мальчик. Дима. Ну, мой отец, очевидно, прав, когда предупреждал и говорил мне, что, очевидно, нельзя довериться девушке, прежде чем она выйдет за тебя замуж. Всё, что…

С.ДОРЕНКО: Секунду, секунду, секунду.

— Всё, что случилось со мной, могло не случиться, если бы школа ещё с детства воспитывала в нас мужскую честь и гордость.

С.ДОРЕНКО: Сейчас он ещё что-нибудь… Он прекрасен абсолютно! Нет, сейчас…

А.ОНОШКО: Нет, он уходит вдаль со свёрточком.

С.ДОРЕНКО: А, он убегает! Он увидел трёх девушек, которые жадно на него смотрят, и он убегает, он убегает. Ну и всё. Слава богу, справился, убежал. Это прекрасный молодой Ширвиндт. Ширвиндт, который был тогда ещё совсем молодым. Ну вот.

А.ОНОШКО: Майк В. требует ссылку. Маяк В., если у вас есть Telegram, ну зайдите вы в браузер, напишите «Ширвиндт, отец-одиночка» — всё.

С.ДОРЕНКО: Ну я умоляю! Ну напишите не в браузер, не надо в браузер. Зайдите на YouTube, напишите «Ширвиндт, отец-одиночка», прямо в три слова. Не надо ничего выдумывать.

А.ОНОШКО: Поплачете сегодня перед экраном от смеха.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Да. Так что муфтий… Нет, хорошо.

Слушай, интересно другое высказывание наших (Муфтий тоже наш — потенциально и латентно): «Патриаршая комиссия РПЦ по вопросам семьи обнародовала рекомендации для российских семей. В РПЦ советуют россиянам иметь как можно больше детей и при этом смириться с бедностью». Ну, это вывод. А вот как это звучит. Сейчас я прочитаю ещё: «Рекомендации появились на официальном сайте патриаршей комиссии. Автор рекомендаций, епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, — там не “й”, а “и”, — просит женщин рожать не одного-двух, а больше детей». Как Настя. Настёна, ты родила трёх детей.

А.ОНОШКО: Сначала одного родила, а потом последовательно ещё двух.

С.ДОРЕНКО: Да? А теперь ещё и щенка.

А.ОНОШКО: А теперь я ещё родила щенка, совершенно верно.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Настя от счастья, что он родила щенка… Родила девять. Ты сказала, что их девять.

А.ОНОШКО: Их было девять, а осталось восемь.

С.ДОРЕНКО: Я продолжаю Пантелеимона: «Поэтому уже сейчас вы можете начать тренироваться жить по средствам». Ты тренируешься, Настёна?

А.ОНОШКО: Я? Всю жизнь! У меня не было иного выхода, всё время тренировки. Я думаю: когда же настоящая-то жизнь начнётся, когда уже тренироваться не надо?

С.ДОРЕНКО: «Нужно стараться быть экономной, — я цитирую источник, — учиться не тратить деньги направо и налево, — а тратить деньги только вперёд и назад. — Обходиться тем ноутбуком, который есть». Так ты и делаешь.

А.ОНОШКО: А я так и делаю. Сколько? Лет пять, наверное?

С.ДОРЕНКО: Я тебе подарил ноутбук в декабре какого-то года. Или я тебе его продал? Не помнишь?

А.ОНОШКО: Нет, подарили. У него не работала матрица. Я ещё 10 тысяч на него потратила, на ремонт.

С.ДОРЕНКО: Дорогая, там была всего лишь полоса выбита.

А.ОНОШКО: Ну, она потом просто не горела всё время.

С.ДОРЕНКО: Спокойно! Я подарил тебе почти годный MacBook Air.

А.ОНОШКО: Я 10 тысяч потратила на ремонт и как бы владею им дальше.

С.ДОРЕНКО: Спокойно, спокойно! Хорошо. Обходиться тем ноутбуком, который тебе подарил Доренко.

А.ОНОШКО: Правильно.

С.ДОРЕНКО: Который есть. «Не покупать себе каждый год по новому телефону».

А.ОНОШКО: Вот! Правильно.

С.ДОРЕНКО: Всё равно ты покупаешь, потому что теряешь…

А.ОНОШКО: Я просто их бью постоянно.

С.ДОРЕНКО: Она их теряет раз в две недели. «Бережно относиться к одежде». Ты бережно относишься? Ну, так…

А.ОНОШКО: Штопаю ли?

С.ДОРЕНКО: Штопаешь, да?

А.ОНОШКО: Нет, не могу.

С.ДОРЕНКО: Не получается?

А.ОНОШКО: Ну, вообще я согласна. Кто это говорит? Муфтий?

С.ДОРЕНКО: Нет, это говорит не муфтий. Это говорит…

А.ОНОШКО: Неважно. Ну, кто-то.

С.ДОРЕНКО: Это говорит епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон.

А.ОНОШКО: Правильно говорит. Бережно к одежде относиться.

С.ДОРЕНКО: Да, бережно относиться к одежде. «Красиво сочетать то, что уже есть в вашем шкафу». А зачем красиво, если эта жизнь — тлен, если «прах есмь и во прах возвращаюсь»? Зачем вообще красиво? Нет ли здесь противоречия? А для чего красота вот эта? Уж не для того ли, чтобы привлекать самцов? Уважаемый Пантелеимон…

А.ОНОШКО: Надо выглядеть хорошо.

С.ДОРЕНКО: Уважаемый Пантелеимон, «красиво» — наверное, неправильное слово, если позволите. Всё-таки духовно надо выглядеть.

А.ОНОШКО: А как?

С.ДОРЕНКО: Во всём застиранном, занюханном.

А.ОНОШКО: Меня папа учил в детстве, что должно быть двое трусов: одни на тебе…

С.ДОРЕНКО: А вторые зачем?

А.ОНОШКО: А вторые сушатся на батарее.

С.ДОРЕНКО: Неправильно. Надо спать без трусов, дорогая.

А.ОНОШКО: Они могут не успеть высохнуть. Поэтому две пары достаточно.

С.ДОРЕНКО: Высохнут, высохнут. А ты вешай не на ту батарею, которая холодная, а на ту, которая рядом с рукомойником, которая тёплая и летом. У меня вот одни трусы.

А.ОНОШКО: Молодец!

С.ДОРЕНКО: Конечно. Смотри, значит, дальше: «Красиво сочетать, — вот здесь, я считаю, ошибка, — и не скупать новые платья на распродажах».

А.ОНОШКО: Тяжело от этого удержаться, но я согласна, да.

С.ДОРЕНКО: Ты всё-таки постарайся. «Неизвестно, будет ли хорошо оплачиваемая работа у вашего мужа, — продолжает Пантелеимон. — Вы же будете выходить замуж по любви, а не по расчёту».

А.ОНОШКО: Я бы, кстати, поспорила тут немного.

С.ДОРЕНКО: Почему?

А.ОНОШКО: Потому что можно, чтобы было известно.

С.ДОРЕНКО: Лучше, да?

А.ОНОШКО: Сразу по расчёту. Ну ладно, дальше.

С.ДОРЕНКО: «Если у него будет маленькая зарплата или он потеряет работу, придётся жить в бедности, поэтому лучше заранее к этому готовиться», — отмечает Пантелеимон.

А.ОНОШКО: Правильно.

С.ДОРЕНКО: «В маленькой квартирке с детьми, — продолжает Пантелеимон, — очень трудно сохранять порядок».

А.ОНОШКО: Надо сразу перебираться в дом загородный.

С.ДОРЕНКО: «Поэтому заранее хорошо бы научиться избавляться от лишних вещей».

А.ОНОШКО: Правильно.

С.ДОРЕНКО: «Тогда убираться в квартире и поддерживать порядок будет намного проще».

А.ОНОШКО: Правильно! Всё правильно говорит.

С.ДОРЕНКО: Вот видишь.

А.ОНОШКО: Вот этого барахла, которое наше старшее поколение собирает…

С.ДОРЕНКО: Нам хотелось бы (между нами, бабоньками), чтобы Пантелеимон сказал, сколько у него детей.

А.ОНОШКО: Тут вы можете напороться на ответ «одиннадцать» и так далее — и вам станет тут же…

С.ДОРЕНКО: Тошно.

А.ОНОШКО: Вопрос сразу свянет.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что с инструкциями должна была бы выступать Настя, а не Пантелеимон — вот уж кто у нас опытный.

А.ОНОШКО: А я подписываюсь и повторяю.

С.ДОРЕНКО: Ты повторяешь?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Она подписывается.

А.ОНОШКО: Хотите маленькую рекламу? Есть сервисы, которые сейчас приезжают и забесплатно разбирают вам антресоли и всё увозят. И балкон, и всё-всё-всё.

С.ДОРЕНКО: Серьёзно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Капитан. Нам звонит Капитан Очевидность. Я с удовольствием вижу ваш телефон у себя здесь в компьютере. Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Капитан Очевидность.

С.ДОРЕНКО: Капитан, подтвердите, пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы про муфтия всё ещё?

С.ДОРЕНКО: Нет-нет! Я знаю, что тема клиторов вас… Нет, мы перешли к православной жизни и подготовке к бедности, о том, что нужно закалять себя и постоянно тренировать в подготовке к бедности — ну, не стяжать, в сущности. Понимаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну и правильно. Действительно всё в этом мире тленно.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому не надо вообще стараться одеваться хорошо. И я бы даже предложил и на гигиенических всяких средствах экономить — на мыле, шампуне. Вот это тоже всё лишнее. А зубная паста — это вообще…

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, правда. Вы знаете, я много раз отмечал, что грязь сама отпадает, Капитан.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот-вот-вот! Если долго не мыть, действительно она отваливается.

С.ДОРЕНКО: Она начинает отпадать, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И всё-таки можно я пару слов буквально про муфтия?

С.ДОРЕНКО: Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: После того как я услышал вот это высказывание, мне сразу явился дух колдуна из эфиопского племени Мурси, который посоветовал для уменьшения разврата ещё и вставлять женщинам тарелки в нижнюю губу, как у них в племени. Я считаю, это очень правильно.

С.ДОРЕНКО: Королева Жинга, должен вам отметить, для уменьшения…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я про Эфиопию.

С.ДОРЕНКО: В Анголе королева Жинга… Национальный герой, кстати. Её имя носят площади, шоссе и авеню. Королева Жинга имела обыкновение для предотвращения разврата вскрывать животы своим фрейлинам. Она вскрывала ножиком, и очень ловко, лично вскрывала.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это слишком радикально.

С.ДОРЕНКО: А своей сестре она раскалённой стальной пластиной выжгла матку начисто — во имя духовности. Я серьёзно говорю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, если мы так углубляемся, то я бы хотел заметить, что клиторальный оргазм не единственный. Ведь есть ещё…

С.ДОРЕНКО: Поэтому нужно раскалённой железной пластиной выжечь матку. Вот и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет. Понимаете, тут надо исследовать этот вопрос глубже. Есть же ещё точка G, есть ещё анальный секс и так далее.

С.ДОРЕНКО: Что вы говорите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть много чего придётся удалить для того, чтобы проблем не было совсем.

С.ДОРЕНКО: Я ещё слишком молод, чтобы узнавать такие ужасные вещи. Спасибо вам большое. Мне даже стало страшно.

А.ОНОШКО: Обратите внимание, что об этом говорит мужчина, а не женщина. Ни одного женского звонка не было по теме. Тётки сидят, у них уши сворачиваются в трубочку.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Почему они сворачиваются в трубочку? Как раз обсуждается судьба женщин. С одной стороны, им советуют привыкнуть к бедности…

А.ОНОШКО: Абсолютно правильно. И рожать побольше детей, потому что лучше жить они всё равно уже не станут, скорее всего. То есть, если и станут, то хорошо, а если нет, то пусть хоть что-то будет прорастать в будущее.

С.ДОРЕНКО: Да. Хорошо. Алло. Слушаю. Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Немножко не по теме, а по движению. В Щербинке в сторону Подольска лежит мотоцикл на боку. Стоит «скорая», гаишники, стоит там всё на свете. Ещё хотелось бы сказать, что из Щербинки вообще ужас. Её присоединили к Москве, а толку от этого вообще никакого. Хотелось бы у нашего мэра спросить, для чего её присоединили.

С.ДОРЕНКО: Подождите, мэр будет в десять, если позволите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там такие шалманы!

С.ДОРЕНКО: Если позволите, мэр будет в десять, после новостей. То есть представляете степень ненависти, которая сфокусирует на себе Дарья Кнорре, которая в десять, как ни в чём не бывало, будет рассказывать большие новости про то, что какая-нибудь панда окатилась в пекинском зоопарке, а все вы будете думать про Щербинку в этот момент. Но — нет, Даша будет рассказывать. А в конце она расскажет о погоде. Потом она скажет, что она Даша Кнорре. И всё это будет так подробненько, нежненько, спокойненько.

«Я поставил Telegram. Вы меня читаете?» — спрашивает Odessina. Да. Хорошо, давайте ещё кого-то подключим, у меня осталась одна минута. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Гурген.

С.ДОРЕНКО: Гурген, вы попробуйте выйти из лифта.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас, секунду, разуюсь. Из лифта вышел. Дело в том, что только алкоголики второй стадии безразличны к собственному внешнему виду. Но я хотел сказать немножко другое. С моей точки зрения, пропаганда бедности, аскезы… А аскеза — это очень обоюдоострая вещь. Она может быть как духовно развивающей, так и просто умерщвляющей в некоторых случаях. Пропаганда бедности и нестяжательства — с моей точки зрения, это плевок в лицо Господа Бога.

С.ДОРЕНКО: Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто потому… Что значит нестяжательство? Это не значит, что у меня должно быть 15 пар обуви, и я должен меряться количеством и качеством…

С.ДОРЕНКО: Извините. 9:30. Поехали!

 

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

 

С.ДОРЕНКО: Несколько необычное преступление, как мне представляется: в Подмосковье на посту ГИБДД произошла перестрелка. Но там произошло сначала махание топорами, то есть с топорами нападали.

А.ОНОШКО: Перестрелка была односторонняя, да.

С.ДОРЕНКО: Да, перестрелка была односторонняя, потому что пистолеты были сначала только у полиции, насколько я понимаю. Так и остались только у полиции. На посту ДПС на 20-м километре Щёлковского шоссе перестрелка. «Двое напавших, вооружённых топорами…» А, нет, подожди, у них были пистолеты тоже. Вооружённых топорами и пистолетами. Напали. Двое сотрудников ранены. И вообще вот такая ужасная история. Это были азиаты, люди из Азии, из наших дружественных республик, которые нападали с оружием. И насколько я понимаю, их целью было завладеть оружием, они собирались завладеть оружием.

А.ОНОШКО: Они четыре часа сидели на обочине вроде бы, поджидали там, высиживали, выслеживали — и вот потом так напали.

С.ДОРЕНКО: Ну да, нуда. Вот смотрите. Когда они сидят на корточках там и что-то выслеживают, вы думаете, что они просто сидят, а они не сидят просто. Потом они скрылись, всё это такое. Ужасно. На самом деле с топорами азиаты, которые, размахивая топорами, носятся — это что-то новенькое.

А.ОНОШКО: Вы же только что сказали, что это Европа. Это такие азиаты, которые европейцы на самом деле, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Ты думаешь, это кавказцы?

А.ОНОШКО: Да написано прямым текстом.

С.ДОРЕНКО: Где написано?

А.ОНОШКО: Сейчас найду. Сейчас, секундочку.

С.ДОРЕНКО: Нет, подожди…

А.ОНОШКО: Их было двое же, правильно?

С.ДОРЕНКО: Секундочку. Вот в «Коммерсе» подробности дают.

А.ОНОШКО: «Правоохранители установили личности напавших на пост ДПС в Подмосковье. Злоумышленниками оказались двое кавказцев». Это я читаю «Московский комсомолец» — сегодня, в 1:43.

С.ДОРЕНКО: Чеченцы. А почему чеченцы?

А.ОНОШКО: Никакие не азиаты они, а европейцы.

С.ДОРЕНКО: Простите, действительно в «Коммерсанте»… Простите мне, пожалуйста. Я по некоторым темам готовлюсь (и я готовился), но по некоторым изданиям потом, когда вижу подобные же заголовки в других изданиях, я уже их пробегаю мимо.

А.ОНОШКО: Ну, всё смешивается, понятно.

С.ДОРЕНКО: Да. Потому что я уже как бы прочитал несколько статей, и я думаю, что эту статью не надо. «Рядом с постом ДПС два уроженца Чечни, — это чеченцы, — напали с топорами на сотрудников полиции». Значит, это европейцы. Простите, я назвал их азиатами. Это очень обидно. Я думаю, для чеченцев очень обидно оказаться азиатами. Азиаты — это грузины, потому что…

А.ОНОШКО: Почему? Вы по Уралу считаете, в какую сторону, или что?

С.ДОРЕНКО: Нет, дорогая, я считаю по Большому Кавказскому хребту, как учили в географии. Всё, что южнее Большого Кавказского хребта, — азиаты. Грузины — азиаты, а чеченцы — европейцы. Ну, чтобы было понятно. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну вот. Потому что Большой Кавказский хребет делит Европу и Азию. Это очень понятно. Не границы СССР, как многие думают, а Большой Кавказский хребет. А другие были азиаты, которые на Можайском шоссе напали.

А.ОНОШКО: Да, это другие.

С.ДОРЕНКО: Ещё другие есть. «21-летний Усман Мурдалов и 18-летний Сулим Исраилов, уроженцы Ачхой-Мартановского района Чечни. Они оставили свои вещи в лесу и вышли на дорогу с топорами, — понятно, да? — Они планировали напасть на сотрудников полиции, чтобы завладеть их оружием. Мурдалов и Исраилов специально привлекли к себе внимание инспектора, надеясь, что с одним полицейским им быстро удастся справиться». Они, вероятно, связаны с лесными участниками незаконных вооружённых формирований. Добывают оружие у гаишников, дэпээсовцев. Понятно?

А.ОНОШКО: Нормально они уже тут прямо действуют, да?

С.ДОРЕНКО: Весь этот бой на Щёлковском шоссе разворачивался на глазах десятков проезжавших мимо поста автомобилей. К счастью, никто из них от случайных выстрелов не пострадал. А потом впоследствии всё-таки организовали огромную пробку. «Инфа про Можайку не совсем подтверждена». Хорошо. Секундочку…

В 14:20 в 50 метрах от него вышли бородатые мужчины, вот эти два чеченца. Он спросил: «Что вы здесь делаете? Покажите документы». «Дальше один из кавказцев достал из сумки топор, — я читаю по тексту, — и ударил им полицейского. Увидевший это…» Обратите внимание, кстати, на изменившийся тон статей. Прежде, год назад, например… Я обращаю ваше внимание просто на изменившийся тон статей. Год назад, например, нельзя было писать «кавказцы», потому что на это сильно обижались, вот это всё, от нас требовали этого не делать. «Коммерсант» совершенно спокойно пишет.

А.ОНОШКО: Переступает.

С.ДОРЕНКО: Смотри, вот одна фраза: «Один из кавказцев неожиданно выхватил из сумки топор и ударил им полицейского». То есть «полицейский» и «кавказец» использованы как…

А.ОНОШКО: Антагонисты.

С.ДОРЕНКО: …как равноразрядные, одного типа существительные.

А.ОНОШКО: Хотя так и хочется сказать «русского ударил» или «преступник ударил полицейского»

С.ДОРЕНКО: С одной стороны был полицейский, а с другой стороны был кавказец. Видите? Это интересно с точки зрения использования, лингвистически интересно, согласись. Это политическая лингвистика, согласитесь. Очень интересно.

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: «Увидевший это коллега, лейтенант Николай Дрозд, достал табельный пистолет Макарова и застрелил вооружённого топором преступника. Но его сообщник смог забрать…» Смотрите, как здесь идут существительные: «кавказец», «преступник», «сообщник». А с другой стороны: «лейтенант», «полицейский», «Дрозд». Дрозд — фамилия. Николай Дрозд. «Николай Дрозд», «полицейский», «лейтенант» — вот такие существительные. А с другой стороны другие существительные: «кавказец», «сообщник» и «преступник».

А.ОНОШКО: А вы бы как рекомендовали писать всё-таки, если бы мы писали?

С.ДОРЕНКО: Он выстрелил метко и ранил даже второго стража порядка. Кто? А, нет, этот плохой, сообщник. «Сообщник забрал пистолет у раненого автоинспектора, открыл ответный огонь и ранил второго стража порядка».

А.ОНОШКО: И он сейчас в тяжелейшем состоянии, этот инспектор.

С.ДОРЕНКО: И дальше бросился третий инспектор ДПС в погоню. «Догнать скрывавшегося преступника…» Ну и так далее. Всё это ужасно интересно. Топоры были куплены за 20 минут до нападения в Балашихе. Мне кажется, надо прекратить торговлю топорами. Торговля топорами вот до чего доводит, товарищи. А?

А.ОНОШКО: Ну…

С.ДОРЕНКО: Торговля топорами вот до чего доводит! Конечно, вилки тоже напрасно продают.

А.ОНОШКО: Ещё подвалы. Нужно погреба все запретить. Видели, сколько человек погибло? Один за другим спускались.

С.ДОРЕНКО: Да. Кроме этого, вчера взяли ещё двух чеченцев. Мы говорим про чеченцев, вчера был день чеченца. Вчера взяли ещё двух полицейских из Чечни. Ты знаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Они вымогали здесь деньги. Они здесь вымогали 100 миллионов рублей за одного бизнесмена, плюс переписать на них собственность. Как тебе? Но они были полицейские… Вот я сейчас не знаю. Они были полицейские, которые прямо полицейские, но на всякий случай у них были удостоверения не просто полицейских, а, например, и работников прокуратуры, и работников Следственного комитета, и помощников сенаторов из Совета Федерации. То есть у них на всякий случай были разные удостоверения. То есть, если бы они бригаду боевиков подтянули с Кавказа для какой-то своей оперативной деятельности здесь, преступной, то они могли снабдить всех удостоверениями.

А.ОНОШКО: Ну, в современном мире это не так сложно.

С.ДОРЕНКО: Они все могли бы бегать здесь с удостоверениями и автоматами одновременно.

А.ОНОШКО: Фильм «Моя мама — инопланетянка» не видели? Она была инопланетянкой, и она не очень понимала, как устроена жизнь на Земле. И когда её попросили предъявить документы, у неё из сумочки — та-та, та-та, та-та-та! — такой вот гармошечкой выскакивали удостоверения.

С.ДОРЕНКО: Вот такой был день чеченца.

А.ОНОШКО: Ну и что же делать теперь?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. А что с этим делать?

А.ОНОШКО: Ну, что с этим делать?

С.ДОРЕНКО: А что с этим делать?

А.ОНОШКО: Мы же ничего не можем с этим сделать.

С.ДОРЕНКО: Надеюсь, что можем, но не знаю…

А.ОНОШКО: Но как?

С.ДОРЕНКО: Подожди, я почитаю. «Тверской районный суд Москвы санкционировал арест на два месяца пятерых участников организованной группы, подозреваемых в вымогательстве 100 миллионов рублей у одного из крупных столичных предпринимателей. Среди арестованных оказались два действующих сотрудника Министерства внутренних дел Чечни, сообщает официальный сайт МВД».

А.ОНОШКО: Ну, всего два.

С.ДОРЕНКО: Внимание! Я как лингвист придираюсь к словам сегодня, если позволите. Я читаю снова эту фразу: «Среди арестованных оказались два действующих сотрудника Министерства внутренних дел Чечни». А что это?

А.ОНОШКО: А остальные были кто?

С.ДОРЕНКО: А разве есть такое министерство? Такого министерства нет.

А.ОНОШКО: Вообще-то, может быть.

С.ДОРЕНКО: Такого министерства нет. Министерства внутренних дел Чечни не существует. Существует Министерство внутренних дел Российской Федерации. Ты понимаешь, да? И управление Министерства внутренних дел Российской Федерации по Чечне. Значит, никакого Министерства внутренних дел Чечни не существует. Поэтому это вопрос к министру внутренних дел.

Скажите, пожалуйста, министр внутренних дел, вот у вас здесь бандиты. Сотрудники вашего Министерства внутренних дел России, управления по Чечне — бандиты. Здесь, в Москве, живут, собирают оружие, собирают удостоверения ложные и так далее. Мы могли бы получить какие-то комментарии, господин министр внутренних дел? Ваши сотрудники они — не Министерства внутренних дел Чечни, а Министерства внутренних дел…

А.ОНОШКО: По Чеченской Республике есть.

С.ДОРЕНКО: Российской Федерации.

А.ОНОШКО: МВД России, да.

С.ДОРЕНКО: Министерство внутренних дел Российской Федерации, управление по Чечне. То есть ваши сотрудники — русские полицейские из Чечни, российские полицейские из Чечни — сколотили здесь бандитскую организацию, собирают здесь оружие, взрывчатку, снаряды, патроны и ложные удостоверения. Мы получим какие-то разъяснения, что собирается делать МВД в этой связи, или нет? Я думаю, что нет. Вот это желание зажмуриться, желание считать, что управление по Чечне — это некое отдельное министерство, вот это желание вводит нас в иную реальность, в фальшивую реальность. Давайте просто понимать… Хорошо, проведены обыски, изъят целый арсенал оружия: травматический и боевой пистолеты, автомат, свыше 100 патронов, десятки служебных удостоверений сотрудников полиции, Следственного комитета, «Ассоциации офицеров запаса» и так далее, и так далее, и так далее. Также номерные знаки транспортных средств, кастеты, дубинки, денежные средства, долговые расписки и заявление об оказании содействия в возврате… То есть эти чеченцы из Министерства внутренних дел Российской Федерации здесь занимались выбиванием долгов и улаживанием…

А.ОНОШКО: Ну, кто-то же должен этим заниматься. Кто как не они?

С.ДОРЕНКО: …внесудебным улаживанием материальных споров. Я правильно понимаю?

А.ОНОШКО: Я бы им доверилась. А вы? А кому ещё доверять, кроме как не сотрудникам?

С.ДОРЕНКО: Ты бы доверилась. Я и доверялся. Я же тебе рассказывал, как я человека спас от расстрела.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: О чём ты говоришь?

А.ОНОШКО: Что вы?

С.ДОРЕНКО: Я тебе не рассказывал?

А.ОНОШКО: Нет! Мы все обратились в слух.

С.ДОРЕНКО: Человек один кинул другого… Рассказывал! Просто внимательные слушатели помнят. Один человек кинул другого на земельном участке на 7 миллионов долларов.

А.ОНОШКО: Это как?

С.ДОРЕНКО: Пришёл ко мне в слезах. Давно это было.

А.ОНОШКО: А что значит «один кинул другого»?

С.ДОРЕНКО: Это давно было — в двухтысячные, в нулевые, в благополучные нулевые годы.

А.ОНОШКО: Ну, как это?

С.ДОРЕНКО: Обманул, боже мой! Ну, какая ерунда. Что ты говоришь?

А.ОНОШКО: Как?

С.ДОРЕНКО: Он обманул — и всё.

А.ОНОШКО: А пришёл в слезах тот, который обманутый?

С.ДОРЕНКО: Ну какая разница? Обманул, неважно. Все друг друга обманули. Один из них расстроился, пришёл ко мне и сказал, что его убьют, потому что ему повесили слежку и очень тяжело прессовали. А он собственно просил деньги, он просил 7 миллионов.

А.ОНОШКО: Он — обманутый?

С.ДОРЕНКО: Обманутый. Пришёл ко мне обманутый и говорит: «Меня убьют, потому что не хотят отдавать». Понимаешь? А тот был силовик. Тот, который не хотел отдавать деньги, был силовик.

А.ОНОШКО: А этот был кто? Никто? Строитель?

С.ДОРЕНКО: А этот был никто, бродяжка. Ну, он просто богатый господин из Одинцовского района. Ну так вот, я пошёл к чеченцам. В то время я нашёл их (ты будешь, может быть, удивлена) на Старой площади в администрации президента. Это был, наверное, может быть, 2003 год… Думаю, 2003-й. Может быть, 2004-й? 2003-й, скорее. Я нашёл их там (чеченцев), они заседали в администрации президента Российской Федерации. И я попросил как-то разрулить. И надо сказать, что я присутствовал на стрелке. В казино, тогда в казино…

А.ОНОШКО: Ничего себе, Серго… Сергей, вы вписались, глубоко.

С.ДОРЕНКО: «Серго» — хорошо было сказано. Я вписался в преступный мир.

А.ОНОШКО: А вам не было страшно?

С.ДОРЕНКО: Нет, мне не было страшно.

А.ОНОШКО: Вам было интересно?

С.ДОРЕНКО: Мы пошли в ресторан при казино в районе Ямского Поля. Мы сидели в ресторане. Мне надо было засвидетельствовать, что я есть… Мимо меня прошли с одной стороны представители генералитета силовиков, генералы. Мне сказали, что ФСБ. Я не знаю, я не смотрел удостоверения. С одной стороны — которые представляли силовика, кинувшего на 7 миллионов. А с другой стороны прошли чеченцы. Они все прошли мимо моего столика и просто… Ну, как бы они видели, что я сижу. Вот я должен был обеспечить, что я сижу.

А.ОНОШКО: Вот это цирк настоящий. И что дальше было?

С.ДОРЕНКО: Что я сижу за столиком. Я пил минеральную воду просто. После чего я понял, что долго сидеть мне трудно с водой, и я сказал: «Знаете, я бы пошёл».

А.ОНОШКО: Ага. А они?

С.ДОРЕНКО: Мне говорят: «Ну, уже, наверное, можно». Я говорю: «Хорошо. За воду вы заплатите, ладно? Я пошёл». Встал и пошёл. А они продолжили рисовать на бумажке, кто кому что должен.

А.ОНОШКО: А этот, который плакал, где был всё это время?

С.ДОРЕНКО: Ему из семи дали один миллион, а остальное забрали добрые люди, которые решали этот вопрос. Из семи, которые ему должны были…

А.ОНОШКО: А он не присутствовал на встрече?

С.ДОРЕНКО: Он не присутствовал. Но из семи, которые ему должны были отдать, ему отдали один миллион долларов.

А.ОНОШКО: Он был доволен исходом?

С.ДОРЕНКО: Да, он был доволен, что его не застрелят в конечном итоге. Конечно, это приятно. Это же приятно? Ну, если в тебя стреляют…

А.ОНОШКО: Облегчение.

С.ДОРЕНКО: Конечно, легко. Ну конечно.

Слушайте, Сергей Семёнович Собянин приехал. И я попросил, чтобы по возможности его привели к нам в студию прямо мгновенно решительно сейчас, потому что каждая минута дорога.

А.ОНОШКО: Вот он входит.

С.ДОРЕНКО: Каждая минута дорога! Сергей Семёнович, здравствуйте!

А.ОНОШКО: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Каждая минута дорога, и люди настолько жадно хотят с вами общаться, настолько жадно хотят услышать, что я прошу начать чуть раньше, если это возможно. Присаживайтесь, пожалуйста. Да, давайте микрофон, всё сделаем. Где у нас? Давайте перекоммутируемся. Настя, дай-ка мне свой микрофон. Всё, я ушёл сюда. Вы меня перекоммутируйте, пожалуйста. Сейчас мы всё сделаем, секундочку. Дело в том, что я всосался там в чужой микрофон, потому что он на самом деле лучший. Вот этот, ваш — самый лучший микрофон по тембру. Ну так вот. Мы просили вопросы всё-таки давать, когда Сергей Семёнович уже появится здесь, в студии, когда Сергей Семёнович к нам придёт. Давайте вы меня ещё подключите и сюда тоже. Это будет очень правильно. Выкиньте это. Это самый правильный выход. Спасибо. Хорошо.

Сергей Семёнович, я просил вопросы задавать по всем нашим средствам, прямо когда вы придёте. Но прежде хотелось бы какие-то общие итоги. Мы видим гигантскую реконструкцию в городе. Насколько я понимаю, не первый год ведётся масштабная реконструкция, но в этом как-то всем бросилась в глаза особенно. Во сколько раз серьёзнее в этом году, чем в любом другом? Во сколько раз?

С.СОБЯНИН: В этом году она не больше по объёму, чем было в прошлом году, но в этом году сконцентрирована в центральной части города на таких улицах, как Новый Арбат, Тверская, Моховая, поэтому это бросается в глаза.

С.ДОРЕНКО: Скажите, к какому числу вам обещали они закончить? Всё же в последнюю ночь будут делать, правильно?

С.СОБЯНИН: Сергей, это не так. Вообще по контракту благоустройство большинства улиц — не всех, но большинства — должно было закончиться до 25 августа. Как вы видите, основные улицы открыты уже сегодня, идут буквально мелкие работы.

С.ДОРЕНКО: Да, это верно.

С.СОБЯНИН: Большинство улиц — наоборот, идут с опережением графика. Что касается того, много это или мало, и сколько это продлится, и почему это всё происходит. Сергей, я удивился, почитав мемуары наших предшественников. Оказывается, благоустройству города в том виде, как мы его понимаем, в этом году исполняется 130 лет. 130 лет тому назад городская дума приняла историческое решение, по которому освободила домовладельцев от обязанности благоустраивать улицы. Раньше это было обязанностью горожан — обустраивать перед своим домом мостовые, набережные и тротуары. И 130 лет назад было принято решение, что город берёт это на себя и наконец начинает благоустраивать нашу Москву.

С.ДОРЕНКО: Потрясающе.

С.СОБЯНИН: Чиновники поехали по всему миру, начали изучать опыт — в первую очередь, конечно, в Европу. Приехав, сделали доклад о том, что лучше, чем шведский и финский камень (гранит), ничего нет и что надо гранитом обустраивать улицы. Самое поразительное, Сергей, что в первую очередь были намечены именно те улицы, которые мы сегодня обустраиваем.

С.ДОРЕНКО: Сейчас делаем.

С.СОБЯНИН: В том числе и Камергерский, в том числе и Никольская, в том числе и Театральная площадь, и Мясницкая улица, и так далее.

С.ДОРЕНКО: Скажите, а гранит тогда брали где? Вы сейчас с Урала возите?

С.СОБЯНИН: Насколько я могу понять, его возили из Финляндии и Швеции.

С.ДОРЕНКО: Из Финляндии и Швеции, хотя у нас полно рядом на Кольском полуострове.

С.СОБЯНИН: В то время, видимо, эти месторождения не были открыты.

С.ДОРЕНКО: Какой-то знаменитейший, старейший на планете гранит пошёл сейчас в ход. Настя, удивись: 350 миллионов лет каждому камню, по которому ты топчешься, поняла? 350 миллионов лет!

А.ОНОШКО: А вы знаете, что есть курс «Палеонтология метрополитена»? Вы знаете об этом?

С.ДОРЕНКО: Да?

А.ОНОШКО: В метро есть куски (и любители это нашли), где в срезах видны какие-то насекомые и так далее — в мраморе, в граните, который используется. Так что я не удивляюсь.

С.СОБЯНИН: Миллионы лет тому назад.

С.ДОРЕНКО: А вы знаете, что в 90-е подобная вещь была? Вот вы говорите, что 130 лет как уже не обязаны владельцы. В 90-е, я помню точно, мэрия обязывала, например, с декабря делать праздничное убранство к Рождеству и к Новому году: освещение, вот эти все ёлки с гирляндами, витрины.

С.СОБЯНИН: Сергей, это абсолютно правильное решение. И вообще, если говорить о физическом благоустройстве, то, конечно, это должен делать город. В разное время принимались разные решения о том, что домовладельцы должны участвовать в уборке территории, которая находится перед их зданиями. Это, кстати, принято во многих европейских городах.

С.ДОРЕНКО: Я только что, вот сейчас, выхожу… Рано-рано утром меня гоняла семья за круассанами. Я почесал за круассанами. Куча блондинок, вы не поверите — не таджиков никаких, а куча блондинок — стоят и мылом натирают тротуары вокруг себя. Хозяйки вот этих кафе.

С.СОБЯНИН: Абсолютно верно. И в Москве в разные периоды времени тоже принимались такие решения. Но в конце концов убедились в том, что на те налоги, которые мы собираем в городе, лучше сделать это централизованно. Особенно это важно для зимы, когда кто-то убрал возле себя снег, кто не убрал, кто-то посыпал солью, кто-то нет. Это ни к чему хорошему не приводит.

С.ДОРЕНКО: Бессистемность. С нами Сергей Семёнович Собянин, мэр города Москвы. У нас перерыв на новости. Сразу после новостей мы немедленно вернёмся. Погнали!

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Четверг, 16 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

А.ОНОШКО: 18 августа сегодня, а не 16-е.

С.ДОРЕНКО: 18-е? Простите. С Днём авиации! Сталинский День авиации сегодня. У нас в гостях мэр города Москвы Сергей Собянин. Сергей Семёнович, рады приветствовать.

А.ОНОШКО: Здравствуйте.

С.СОБЯНИН: Добрый день.

С.ДОРЕНКО: Ребята, по-прежнему govoritmskbot: +79258888948. И Twitter: @govoritmsk. Пожалуйста.

«Для разминки в эфире с Собяниным спросите мэра об обновлении фасадов в спальных районах», — спрашивает Игорь. Знаете, есть концептуальные вопросы, длинно концептуальные, а есть дёрганные, но это крик конкретного района. Я думаю, что нам надо чередовать, может быть, и те, и те. Обновление фасадов.

С.СОБЯНИН: Сергей, как вы скажете.

С.ДОРЕНКО: Давайте вот так, потому что Игорь спрашивает про обновление фасадов.

С.СОБЯНИН: По обновлению фасадов в спальных районах. Есть принятый закон о капитальном ремонте, и есть перечень обязательных работ в капитальном ремонте, который утверждён постановлением Правительства Российской Федерации как рекомендованный перечень для этих работ. Там нет фасадов. Там есть инженерные коммуникации, есть какие-то конструкции, но фасадов там нет.

С.ДОРЕНКО: Пенополиуретаном каким-то обшивают?

С.СОБЯНИН: Не важно каким. Вообще ремонта фасадов там нет. Поэтому мы приняли в Москве решение о том, что в систему капитального ремонта включить и ремонт фасадов. И для этого выделяем из бюджета дополнительные субсидии Фонду капитального ремонта, чтобы закрыть эти работы. Поэтому при капитальном ремонте мы будем ремонтировать и фасады.

С.ДОРЕНКО: Я хотел спросить, снова вернуться к большому ремонту, который мы видим. С одной стороны — сердце радуется, с другой стороны — есть чувство тревоги. И тревоги вот от чего. Мы немножко поджимаемся, сами люди. Ну, знаете, смотришь, сколько стоит. Раньше не смотрел, сколько стоит сыр, а сейчас смотрю, сколько стоит сыр. Сыр — как красная икра. Можно чокнуться. Ну, я имею в виду швейцарский. Я начинаю посматривать на цены. И когда я вижу, как Москва — ах! — вдруг делает полгорода в граните (а я примерно понимаю, что это стоит каких-то совсем запредельных денег), немножко страшно. Вам не страшно?

С.СОБЯНИН: Нет, мне не страшно, Сергей. Благоустройство города — вообще одна из самых главных городских функций. Из всех функций… Мы отвечаем за образование, за здравоохранение, но благоустройство города — это то, что за порогом вашего дома, и отвечает город. Так вот, на обустройство улиц мы расходуем около 2 процентов городского бюджета. Всего лишь 2 процента. Согласитесь, это не так много для такого города. Хотя, наверное, необходимо было бы расходовать гораздо больше.

С.ДОРЕНКО: 2 процента. А мне казалось…

С.СОБЯНИН: Вопрос масштаба. Вы поделите на 12 миллионов жителей те расходы, которые есть, или поделите на 25 миллионов, которые живут в агломерации, — и вы получите примерно такой же объём, как тратит любой провинциальный город.

С.ДОРЕНКО: На месте гостиницы «Россия» когда будет вот этот парк, о котором нам рассказывают? И в «Активном гражданине» нам, кстати, рассказывали об этом, на сайте, и мы смотрели. И там совсем что-то… Вы знаете, что говорят, что будто будут кондиционеры какие-то прямо на воздухе, в открытом пространстве, что удивительно.

С.СОБЯНИН: Нет. В открытом пространстве кондиционеры?

С.ДОРЕНКО: Я удивился, когда прочитал это. Там же будут вроде разные природные зоны.

С.СОБЯНИН: Будет в 2018 году закончено строительство парка полностью. В 2017 году основные работы уже будут завершены, имеются в виду рельефные работы. К 2018 году, я надеюсь, подтянем и строительство филармонии. Хотя это и отдельный объект, но он очень инкорпорирован в ландшафтную среду — ландшафт переходит на кровлю филармонии. Над этой кровлей ещё формируется стеклянная «кора», куда будет запускаться воздух из метрополитена для того, чтобы создать там микроклимат под этой «корой».

С.ДОРЕНКО: А, вот как. Понятно.

С.СОБЯНИН: Да. То есть зимой там будет тёплый воздух, а летом — более прохладный.

С.ДОРЕНКО: Рядом с английским послом, резиденцией английского посла на Болотном острове, напротив Кремля практически, начинается какая-то стройка. Это тоже на годы? Знаете, почему спрашиваю? Я просто объясню. Всё время готовишься к жизни, «вот-вот и заживём». Так когда жить начнём?

А.ОНОШКО: Вот это крупное благоустройство — это конечный процесс или нет?

С.ДОРЕНКО: Хотелось бы начать жить. Когда там закончат?

С.СОБЯНИН: Город — это живой организм. Он постоянно перестраивается, обустраивается и так далее. Но вы видите, что в центральной части города этих строек всё меньше и меньше, меньше и меньше. Если раньше вообще в центре города вводилось две трети всего, что мы строим в городе, то сегодня вводится, может быть, процентов десять.

С.ДОРЕНКО: Имеется в виду точечная застройка?

С.СОБЯНИН: Вообще любая. Вы посмотрите, сколько настроено в центре. Сегодня, если вы заберётесь на крышу высотного дома и посмотрите вокруг, то вы увидите единичные башни кранов.

А.ОНОШКО: Но они есть.

С.СОБЯНИН: Конечно, ещё есть. В том числе и на той площадке, о которой вы говорите. Вы посмотрите, что там делалось до этого. Там лет десять или пятнадцать была просто помойка в центре города.

С.ДОРЕНКО: Да, это правда.

С.СОБЯНИН: Ну, в центре города не могут быть такими депрессивными территории.

С.ДОРЕНКО: За пару лет они построятся там?

С.СОБЯНИН: Нет. За пару лет — нет. Но я думаю, года за три, за четыре построят.

С.ДОРЕНКО: Построятся. Скажите, пожалуйста… Настя сотрудничает с Архнадзором. Ну как сотрудничает? В качестве сочувствующей.

А.ОНОШКО: Да.

С.СОБЯНИН: И я сочувствую.

С.ДОРЕНКО: Правда?

А.ОНОШКО: Да?

С.СОБЯНИН: Конечно. Я самый главный сочувствующий.

А.ОНОШКО: Хорошо. В городе планомерно сносятся под видом реконструкции…

С.ДОРЕНКО: Это лозунг. Ты спроси, со знаком вопроса.

А.ОНОШКО: Хорошо.

С.ДОРЕНКО: Начала выкрикивать лозунги Настя.

С.СОБЯНИН: Планомерно строится.

А.ОНОШКО: Я перечислю: даниловские бани, вот этот бассейн в «Лужниках»… Ну, много.

С.ДОРЕНКО: Всё, всё.

А.ОНОШКО: Вы контролируете?

С.СОБЯНИН: Бассейн в «Лужниках»?

А.ОНОШКО: Ну, его полностью снесли. Открытый был там.

С.СОБЯНИН: А что вы предлагали в бассейне в «Лужниках» сделать? Там просто ветхое здание, которое не подлежало никакой реконструкции. Мы какие-то элементы, барельефы восстанавливаем, стилизацию восстанавливаем этого объекта. Можно, конечно, было оставить в таком виде, как он и есть. Он стоял прекрасно там лет пятнадцать в таком состоянии. Это первое.

И второе — что касается «Лужников». То, что можно сохранять, мы сохраняем. Возьмите сам стадион «Лужники». Можно было его снести и построить на этом месте новый современный стадион, но мы же этого не сделали. Так гораздо…

А.ОНОШКО: Ну, «Динамо» там новый практически. Там три четверти на «Динамо», нет? Исторического такого наследия. В рамках подготовки…

С.СОБЯНИН: Где? На стадионе?

С.ДОРЕНКО: На стадионе «Динамо».

А.ОНОШКО: Постройки, да.

С.СОБЯНИН: А при чём тут «Динамо»? Я про «Лужники» говорю.

С.ДОРЕНКО: Мы про «Лужники».

А.ОНОШКО: Хорошо, ладно. Я перепутала.

С.СОБЯНИН: Мы сохранили все фасады, сохранили контур. Что касается «Динамо», то тоже сохранили одну из стен «Динамо», сохранили барельефы.

А.ОНОШКО: Вы контролируете этот процесс в любом случае?

С.СОБЯНИН: Конечно. И когда я слышу, что мы уничтожаем старину в Москве, для меня это просто удивительно.

А.ОНОШКО: Ну, даниловские бани…

С.СОБЯНИН: Мы восстановили 600 памятников старины. Это действительно памятники, которые стоят на учёте как памятники. 40 процентов памятников Москвы были либо руинированные, либо находились в таком состоянии, что через какое-то время мы бы просто их потеряли. 40 процентов памятников Москвы. Мы за пять лет вот эту величину уменьшили в два раза — в два раза! — отреставрировав 600 памятников. Никто никогда за всю историю Москвы не реализовал такой объём работ по восстановлению памятников архитектуры Москвы, никогда — ни при Сталине, ни при Ленине, ни при царе Горохе, и в советское время.

С.ДОРЕНКО: «Планируется ли расселение коммуналок в ближайшее время?» — спрашивает Анатолий. Куда можно обратиться по уточнению этого вопроса — по его адресу, допустим? Вот куда он должен пойти, чтобы уточнить, его будут расселять или нет?

С.СОБЯНИН: В Департамент жилищно-коммунального хозяйства можно обратиться и узнать, есть ли в графике снос этого дома. При сносе и расселении граждан мы расселяем их таким образом, чтобы там уже коммуналки не образовывались.

С.ДОРЕНКО: Понятно. Скажите, пожалуйста, по поводу… Знаете, есть такая традиция — защищать малоимущих. Я тут присутствовал при разговоре, когда всё время все говорили про бабушку, какую-то выдуманную бабушку, а на самом деле сидели мужчины за шестьдесят и были дедушками, в одном из разговоров. Предположим, что есть бабушка — бабушка, которой досталась квартира на Арбате. Понимаете, переезжать куда-нибудь в Чертаново ей трагически нельзя, потому что кастовое сознание москвичей делится ещё и так — кто до Бульварного кольца, до какого кольца. Переезжать нельзя. Повышается квартплата. Повышаются выплаты… или не повышаются, а существенные выплаты на капремонт. Что делать? То есть концепция сегодняшнего города предполагает, что вы хотите, чтобы она продала эту дорогую квартиру и уехала?

С.СОБЯНИН: Сергей, ни в коем случае. Наоборот. То, что касается платежей, связанных со стоимостью дома. Плату за капремонт платят везде — и на окраине, и в центре города — одинаково, исходя из квадратного метра.

С.ДОРЕНКО: 15 рублей.

С.СОБЯНИН: А налог на имущество платится, исходя из стоимости вашего жилья. Поэтому те, кто живут в центре и у кого стоимость жилья выше, будут платить больше, чем те, которые живут на окраине города. Поэтому когда вы говорите о бабушке, которая живёт в центре, то это как раз тот вопрос, который касается налога на имущество. Но мы приняли решение, по которому пенсионеры платить налог на имущество не будут, поэтому это бабушки не касается, поэтому она может жить спокойно.

С.ДОРЕНКО: Не касается. Кстати, с 15 рублями на капремонт. Это много, мало? Это сколько? Вот когда мы изучали этот вопрос…

С.СОБЯНИН: Можно рассказывать или рассуждать, много это или мало. Мы создали конкретный проект и вступили в систему уже конкретных работ по ремонту домов. В этом году будет ремонтироваться уже около 2 тысяч домов. И несколько сотен уже будут отремонтированы до конца года. Так вот, около 300 объектов, которые мы выставляем на конкурсы по капитальному ремонту, — нет подрядчиков. Они не хотят идти по тем ценам, которые мы им предлагаем.

С.ДОРЕНКО: Вдруг они жадные? Может быть, норма прибыли невелика?

С.СОБЯНИН: Мы же делаем открытые конкурсы. Пожалуйста, приходите те, кто желает. Нет желающих идти! Поэтому эта цена невысокая. Когда говорят «вот посмотрите, в других регионах цена намного ниже», — так посмотрите, какой перечень работ они осуществляют. Перечень работ, которые они делают по дому, конкретно в их программе, которые они делают в этом году, в следующем году будут делать и через год, он кратно меньше, чем тот объём работ, которые мы делаем. Понимаете, вопрос же не только в стоимости единицы ремонта, но и в перечне тех работ, которые осуществляются.

С.ДОРЕНКО: Может, каких-нибудь белорусов подтянуть?

С.СОБЯНИН: Да мы не против, пожалуйста. Хоть белорусы, хоть таджики — нам всё равно. Главное, чтобы пришёл подрядчик и работал. Но их нет. Поэтому это говорит о том, что мы уже находимся на пределе. Большинство домов мы расторговали, но последние торги, которые проводили, — уже нет подрядчиков.

С.ДОРЕНКО: И что? Город будет доплачивать? Или всё-таки какое-то другое решение?

С.СОБЯНИН: Кстати, город и доплачивает.

С.ДОРЕНКО: Уже доплачивает?

С.СОБЯНИН: Уже доплачивает. Мы платим за всех льготников. Мы платим за фасады. Мы платим в значительной степени, продолжая систему замены лифтового хозяйства. Вот сколько мы платили денег до введения платы — столько город и платит. Просто к этим деньгам ещё присовокупились деньги граждан. И таким образом мы значительно ускорили объёмы работ.

А.ОНОШКО: Есть сносимые серии, и их план сноса известен. А есть ещё много-много так называемых несносимых серий. Будет ли пересматриваться этот план? И если да, то когда?

С.СОБЯНИН: Настя, так они и называются «несносимые».

А.ОНОШКО: То есть никогда-никогда? Ну, они просто очень похожи на те, что сносимые, поэтому люди интересуются.

С.СОБЯНИН: Похожи, но не являются аварийными.

А.ОНОШКО: Всё, понятно.

С.СОБЯНИН: Если они будут признаны аварийными, город обязан будет их снести и граждан переселить. До тех пор, пока они не признаны аварийными, это просто жильё, в котором граждане проживают. Но есть возможность, и я думаю, что эта возможность будет развиваться в дальнейшем, — это программы комплексной реновации районов Москвы, когда инвестор приходит и говорит: «Я хочу изменить этот район, построить здесь современные дома и убрать старые существующие постройки». Но для этого нужно согласие всех граждан. Когда мы сносим дома даже сносимых серий, это мучительный и долгий процесс. Кто-то согласен, кто-то не согласен. Кому-то нравится то, что мы предлагаем, а кому-то не нравится. Почему эта программа затягивается на годы? Потому что каждый дом — это большая проблема с переселением. Если не будет в России создан эффективный механизм переселения, когда большинство (95–99 процентов) граждан, проживающих в доме, согласны и идёт автоматический снос…

С.ДОРЕНКО: «Мы же хотим чуть-чуть в плюс», — вот я так скажу. Вы мне скажете: «Серёжа, давай ты переселишься». Я скажу: «Сергей Семёнович, ну хоть 10 метров мне, так сказать… Ну, чуть-чуть, какой-то стимул»

С.СОБЯНИН: Я с этим полностью согласен.

А.ОНОШКО: Вот было 18 метров…

С.СОБЯНИН: В доме проживает 100 семей. 90 семей из 100 сказали: «Мы согласны с той ценой, которую нам предлагают, — ну, условно, даже не с квадратными метрами, а с ценой, — за нашу “двушку”. Мы согласны».

С.ДОРЕНКО: Плюс какое-то беспокойство, да.

С.СОБЯНИН: Плюс хоть сколько хотите, хоть 200 процентов беспокойства. Ну, договорились, 90 процентов семей. Пришёл инвестор и говорит: «Да, я согласен», — и зашёл со стройкой. А 10 процентов сказали: «А мы не согласны. И мы будем жить. Нас вообще всё устраивает. Давайте нам 500 процентов — или мы не согласны». И что дальше? А дальше — всё. Дальше стройка остановилась, инвестор разорился, реновация вот этого ветхого жилья прекратилась.

А.ОНОШКО: Такие истории есть.

С.СОБЯНИН: Вот пока не будет создан эффективный механизм, когда такие конфликтные ситуации можно быстро разрешать, никогда масштабной реновации жилья ни в одном городе России не будет.

А.ОНОШКО: А вы работаете над сознанием такого механизма?

С.СОБЯНИН: Да.

С.ДОРЕНКО: Есть какой-то процент обструкционистов, которые просто «нет, и всё».

А.ОНОШКО: А он всегда будет.

С.СОБЯНИН: И это блокирует весь процесс.

А.ОНОШКО: Но вы правильно сказали, что если дать большие и хорошие плюсы… Вот было 18 метров, а стало…

С.ДОРЕНКО: Вот в Китае, например, стоит домик, там строят шоссе.

А.ОНОШКО: Да, видели эти все фотографии.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, отлично. Нет, его сейчас очень легко там сносят, и всё, понимаешь.

А.ОНОШКО: Сейчас уже сносят, а раньше…

С.СОБЯНИН: Сергей, я приведу пример, как это делается в Гонконге. Если 90… даже не 90, а 80 процентов граждан, проживающих в этом доме, согласились с той ценой, которая им предлагается в виде компенсации за сносимое жильё, то 20 процентов подпадают под автоматическое отселение по этой же цене. И дальше вступает в силу решение суда, приставов и так далее. И каждому перечисляются на счёт деньги, определённые большинством проживающих в этом доме.

А.ОНОШКО: А могут ли они в новом доме купить квартиру?

С.СОБЯНИН: Я не говорю, что такое должно быть принято у нас в стране, но просто как пример.

С.СОБЯНИН: Было бы несправедливо, если бы мы обидели дольщиков. Я понимаю, что дольщики — активисты, и каждый кидает по пять сообщений. Новогиреевская, Перово, Некрасовка-Парк — нет горячей воды шесть месяцев. Некрасовка-Парк — может быть, это и не дольщики. В Некрасовке-Парк нет шесть месяцев уже горячей воды. Знаете, какой у меня вопрос? Может быть, мы подготовим какой-то список вот этих вопросов?

С.СОБЯНИН: Сергей, конечно. Есть конкретные вопросы по конкретным домам. Город большой, проблем много. Пожалуйста. Если вам поступают на студию какие-то конкретные вопросы, вы пересылайте нам, и мы будем их конкретно отрабатывать.

С.ДОРЕНКО: Давай вот так. «“Терлецкий парк” (ранее — ЖК “Московские окна”) строится 12 лет». Дикое количество обиженных людей — я так понимаю, не совсем бедных, потому что они собрали на квартиру деньги.

А.ОНОШКО: А может, они в аренде сидят и ждут всё-таки сданного объекта, Сергей. Может быть, в ипотеке сидят.

С.ДОРЕНКО: Ну, может быть. Но их очень много. А вот если вообще говорить о проблеме — не о конкретном адресе, а о проблеме вот этих дольщиков, которые по-прежнему недовольны?

С.СОБЯНИН: Если предыдущая волна кризиса породила в Москве около 2 тысяч обманутых дольщиков, официально признанных, то вот эта волна, которая сегодня прошла… И она тоже достаточно болезненно отразилась на секторе жилищного строительства. Официально обманутых дольщиков пока нет. Есть затянутые сроки строительства. Есть проблемы домов, где дольщики оформлялись бог весть как, и у них каких-то законных прав нет считаться дольщиком. Есть разные варианты. Но официально обманутых дольщиков, которые появились в этот кризис, практически сегодня нет. Хотя и есть целая серия домов или небольших кварталов, которые являются проблемными и которые мы мониторим и смотрим, чтобы они не превратились в ситуацию, когда есть обманутые дольщики. Слава богу, в этом году Государственная Дума приняла решение, по которому на застройщика, который обманывает дольщиков, не просто накладываются какие-то экономические санкции и штрафы, а он подлежит уголовному преследованию. Это ещё очень хороший дополнительный рычаг воздействия на недобросовестных застройщиков.

С.ДОРЕНКО: Говорят много о «Мякинино». Ребята, вы просто вчера пропустили новость: станция метро «Мякинино» не закрывается, всё нормально. Потому что там Павшинская пойма, и они страшно переживают. А можно узнать, в чём собственно была проблема? Из сообщений понятно, что застройщик и владелец «Крокуса» что-то недоделал, уже семь лет недоделывает. А в чём проблема? Вот теперь он доделает что?

С.СОБЯНИН: В основном там даже не физические работы, а сбор документов и сдача в эксплуатацию этого объекта. То есть надо было подобрать документы, сдать в эксплуатацию, получить разрешение на ввод. Без этих документов метрополитен не имеет права эксплуатировать ни станцию, ни метро в целом. Любое ЧП, которые там случится, — работники метрополитена, руководство метрополитена автоматом пойдёт в тюрьму в силу того, что станция не сдана как положено. Застройщик обязан это сделать. И есть масса гарантийных писем, когда нам из года в год обещали: «Да, мы сделаем. Да, мы сдадим».

С.ДОРЕНКО: А вдруг сейчас опять лгут?

С.СОБЯНИН: Ну, я надеюсь, что уже не лгут.

С.ДОРЕНКО: Нет, да? Всё, уже совсем серьёзные переговоры. Потому что я…

С.СОБЯНИН: Тем более ситуация перешла (если это раньше было подспудно — мы переписывались, приглашали на совещания, писали протокола), вышла теперь в публичную плоскость, и ни той, ни другой стороне отступать уже некуда, что называется. Так что я надеюсь, что в этом скандале есть и свой плюс, когда отступать уже некуда, и все эти недоделки или проблемы будут устранены.

С.ДОРЕНКО: Ещё раз повторяем, это вчерашняя новость: Сергей Семёнович Собянин у себя сообщил в Twitter (во всяком случае, я в Twitter прочитал) о том, что «Мякинино» закрывается не будет, нет.

С.СОБЯНИН: Но при этом застройщик должен устранить все замечания, которые ему высказаны.

С.ДОРЕНКО: Промзоны. Вот меня спрашивают про Бусиново в частности, сейчас написали: «Что будет с промзонами? Нас беспокоит в частности Бусиново». А Мнёвники? А магистральные улицы? Там же…

С.СОБЯНИН: Сергей, у нас огромное количество депрессивных промышленных территорий, огромное количество — порядка 10 процентов Москвы в таком запущенном состоянии.

С.ДОРЕНКО: А может, это и хорошо? Если понатыкать домов, так и ездить негде будет.

С.СОБЯНИН: Чем дальше дома от Москвы, тем труднее ездить, а не легче, тем больше километров нужно проехать, тем больше расстояние до метро, тем больше пробок на дорогах.

А.ОНОШКО: То есть вектор на жилое освоение промзон?

С.СОБЯНИН: Не только жилое. Все промзоны делятся на две части. Это часть промышленных территорий, которая подлежит реновации с точки зрения создания там современных производств или оставления тех производств, которые есть. Промышленность Москвы должна быть сохранена, но она должна реально там присутствовать, потому что в большинстве промзон никакой промышленности нет. И вторая половина промтерриторий — это промтерритории, подлежащие реновации с точки зрения комплексной застройки: жильё, офисы, торговые центры. За последние пять лет мы создали десятки проектов реновации промзон. И сегодня уже…

С.ДОРЕНКО: Дайте «наколку». Где покупать сейчас жильё? Знаете, я людям говорю: ребята, вот кто живёт на реке, и там есть берега… Вот на Шелепихе есть берега, когда-то давно были усыпаны шприцами. Сейчас там бутылки, шприцы — ну, ад настоящий. Шелепиха, Фили — вот здесь. И я им говорю: братцы, вы вместо того, чтобы продавать там квартиру, купите соседнюю, потому что то, что на берег реки выходит, пусть через десять лет, но это будет лучшая земля в городе.

С.СОБЯНИН: Это самая ценная.

С.ДОРЕНКО: По реке пойдёте?

С.СОБЯНИН: Мы уже пошли. Посмотрите ЗИЛ хотя бы.

А.ОНОШКО: ЗИЛАРТ.

С.СОБЯНИН: ЗИЛ, Нагатинская пойма, Технопарк, территории, которые прилегают к ЗИЛу, стадион, который рядом находится, и вокруг него огромная промышленная территория — там уже сегодня на самом деле идёт большая стройка. Создаётся набережная, причём не такая набережная, как мы привыкли: небольшая полоска, тротуарчик, дорога, магистраль, несущиеся авто и так далее. Ничего подобного! Мы основой поток машин уводим от набережной — создаётся широкая полоса для отдыха горожан, для променада, для велосипедных дорожек. Так, как это сделано…

С.ДОРЕНКО: Как МУЗЕОН. Разве не шикарная вещь? Абсолютно. Вот в таком ключе.

С.СОБЯНИН: Ну, примерно так, да. Таким образом, создаётся новый стандарт обустройства набережной, который обеспечивает доступность горожан к реке, и не просто доступность, а общественные места отдыха возле реки. И это очень важно.

А.ОНОШКО: А водный транспорт будет там?

С.СОБЯНИН: Да, мы планируем.

А.ОНОШКО: Планируется?

С.ДОРЕНКО: Настенька… Да, кстати. Её надо тогда чуть-чуть разрыть, нет?

С.СОБЯНИН: Что?

С.ДОРЕНКО: Реки, с одной стороны, выходят из берегов. С другой стороны, их надо, наверное, доуглубить для того, чтобы там нормально пароходы… выкопать.

А.ОНОШКО: Не грузовые, а пассажирские.

С.СОБЯНИН: Там уже ходят нормально пароходы, просто рейсовый транспорт.

С.ДОРЕНКО: Смотрите, с нами мэр города Москвы Сергей Собянин. И я хотел сказать, что мы продолжим сразу после новостей.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: Какой обзор? Не надо никакого обзора, мы пошли. У нас в гостях мэр города Москвы Сергей Собянин. Сергей Семёнович, мы рады приветствовать вас вновь и продолжать… «Пожалуйста, ну спросите про хорду от Волоколамки до Строгина! — или Строгино, или как вы скажете. — Будет или нет?» — спрашивает нас слушатель.

С.СОБЯНИН: У нас две хорды строятся: Северо-Западная и Северо-Восточная. Северо-Западная — от Бусиновки и до Рябиновой, в районе Рябиновой. Это хорда, которая проходит рядом с вами. Мы заканчиваем один из ключевых объектов — пересечение Народного Ополчения и Берзарина, Винчестерный тоннель, который располагается друг над другом, уникальное сооружение. Мы закончим в этом году. А вся хорда, все основные работы по хорде будут закончены в 2018 году. 30 километров, разрезает город по диагонали, с дублёрами около 100 километров — сопоставимо по протяжённости улично-дорожной сети с МКАДом.

Второе направление — это Северо-Восточная хорда, которая движется от Косино и тоже до Бусиновки. Таким образом, две хорды…

С.ДОРЕНКО: Лосиный Остров остаётся?

С.СОБЯНИН: Лосиный Остров в створе железой дороги будем проходить, существующей железной дороги. Так вот, эта хорда должна строиться за счёт не только государственных, но и за счёт частных денег. У города в полном объёме денег на такое сооружение нет. Это тоже около 30 километров, то есть с дублёрами это тоже около 100 километров.

А.ОНОШКО: И будет платная в этой связи?

С.СОБЯНИН: Скорее всего, будет платная, потому что у города на строительство этого сооружения полностью денег нет. Будем привлекать деньги концессионеров.

С.ДОРЕНКО: Вот честно скажу, нас не так беспокоят (но я думаю, что и много москвичей) деньги, как беспокоят очереди. Если бы считывало номер или считывало магнитное устройство, понимаете.

С.СОБЯНИН: Скорее всего, на Северо-Восточной хорде как раз эта технология и будет применяться, потому что там слишком много будет съездов и заездов, и делать на каждом съезде или заезде специальные терминалы для оплаты практически невозможно.

С.ДОРЕНКО: Тяжеловато, да. Расширение нужно.

С.СОБЯНИН: Поэтому будет применяться, скорее всего, технология считывания с датчиков, которые будут установлены на специальных устройствах, соответственно, у вас в машине.

С.ДОРЕНКО: «Москва — это раковая опухоль, — пишет 43-й, — которая захватывает постепенно всё вокруг себя». И тотчас рядом с ним пишут: «Скажите, пожалуйста, когда вы наконец захватите Балаши́ху?» Правильное ударение — Балаши́ха, да? Так когда вы наконец захватите Балашиху?

С.СОБЯНИН: Так это всё-таки раковая опухоль или…

С.ДОРЕНКО: Один человек пишет про раковую опухоль, а другой — про Балашиху, что надо захватить. Балашиха, Мытищи, Химки — абсолютно искусственное разделение с Москвой.

С.СОБЯНИН: Я не знаю, искусственное или не искусственное. Московская область — это около 8 миллионов жителей. Это огромный субъект Российской Федерации, второй по численности после Москвы, самодостаточный, который активно развивается. Поэтому дай бог и дальше им развиваться. Москва в своих границах самодостаточна. У нас много работы и много проблем, которые дай бог нам решить в тех границах, которые на сегодняшний день есть.

С.ДОРЕНКО: Есть гигантские города: Сан-Паулу, Мехико, Пекин, Шанхай — огромные, гигантские абсолютно. Ну и так далее, мы можем перечислять. Они все развиваются по каким-то законам, по законам городских агломераций, становятся гигантскими экономиками, в сущности. Мы видим, что вокруг Сан-Франциско гигантская экономика отдельная — Окленд, Сан-Франциско, всё это. Вокруг Лос-Анджелеса гигантская экономика, гигантская агломерация. Москва задушена МКАДом. И эта Новая Москва, «аппендикс» странный…

А.ОНОШКО: Как она развивается?

С.ДОРЕНКО: В этом есть искусственность.

С.СОБЯНИН: Сергей, это такое умозрительное представление — то, что вы говорите. А теперь поднимитесь над этой агломерацией и посмотрите. Это такая же агломерация, как Сан-Паулу, как Пекинская, Шанхайская. Такая же агломерация. И реальный город не выглядит так, как вы предполагаете, что МКАД и какой-то «отросток» Новой Москвы. Ничего подобного! Реальный город выглядит совершенно по-другому. И Балашиха, и Мытищи, и другие районы, которые вы перечисляли, — это часть реального города. Не важно, в каких административных границах они находятся. Это условные границы.

Реальный город так и развивается — как огромная агломерация, в которой находится постоянно 25 миллионов человек и которая производит 24 процента российского валового национального продукта. Это крупнейшая агломерация мира, самая крупная в Европе. Не надо себя уничижать. По качеству среды, по динамике развития среди всех развивающихся агломераций, в том числе и Пекинской, Москва в этом году вышла на первое место. Поэтому давайте мы объективно будем относиться к своему родному городу и к Московской агломерации.

С.ДОРЕНКО: Как часто вы созваниваетесь с Воробьёвым?

С.СОБЯНИН: Каждый день или через день, но точно раз или два в неделю мы разговариваем. Периодически пьём чай, беседуем и обсуждаем наши вопросы. У меня абсолютно конструктивные, товарищеские и даже дружеские отношения с Андреем Юрьевичем. Мы вместе обсуждаем все проблемные вопросы и всегда находим компромиссные решения.

С.ДОРЕНКО: Ливнёвка — вот это тема ещё. Настя!

А.ОНОШКО: Я!

С.ДОРЕНКО: Ты собиралась перебить. Ливнёвка. Несколько раз уже были дожди. Дожди были рекордные. Нам всякий раз говорят, что они рекордные. Они, наверное, и правда рекордные. Но вода стоит, и люди с таким злорадным удовольствием подмечают, что ливнёвку неправильно построили. Что вы на это скажете?

А.ОНОШКО: Да, решётки торчат.

С.ДОРЕНКО: Решётки торчат не там.

А.ОНОШКО: Посредине лужи, на возвышении.

С.СОБЯНИН: Как построили — так и построили. Но 90 процентов всей территории Москвы — даже не 90, а 99 процентов — нормально переносят ливневые дожди. Есть какие-то проблемы, но они незначительные. В то же время около 120 территорий Москвы, локальных территорий, действительно даже в средний дождь затапливаются. Это низменные территории, где плохо уложена ливневая канализация. А есть места, где её вообще нет. Все эти места известны. Как правило, мы высылаем туда дежурные бригады «Мосводостока», чтобы…

С.ДОРЕНКО: Откачивают воду.

С.СОБЯНИН: Да, откачивать. В настоящее время проводятся проектно-изыскательские работы, и мы смотрим, что там локально можно сделать. Конечно, самое простое — заехать бульдозером и перекопать. Но это означает, что эта улица тогда будет похоронена года на два, на три. Я не думаю, что кто-то на это согласен. Поэтому мы смотрим, как локальными мероприятиями снять эту проблему.

С.ДОРЕНКО: А существует вообще технология? Я читал где-то в газетах о том, что Москва предлагает какими-то алмазными бурами до центра Земли сделать какую-то дырку.

С.СОБЯНИН: Честно говоря, я не знаю, что это за Москва, которая предлагает алмазными бурами…

А.ОНОШКО: Не видели? Это произвело впечатление.

С.ДОРЕНКО: Я читал с удивлением. Скажи, что это было.

А.ОНОШКО: Было, было! Ну что вы? Слово «алмазный».

С.СОБЯНИН: Если вы просветите меня, кто это написал…

С.ДОРЕНКО: Алмазные буры, клянусь!

С.СОБЯНИН: Именно алмазными?

С.ДОРЕНКО: Сейчас я объясню, в чём смысл. То есть саму ливнёвку дорого делать…

С.СОБЯНИН: До центра Земли? Может, лучше насквозь тогда, чтобы уже фонтанировало?

С.ДОРЕНКО: В Калифорнию, пусть туда бьёт. У нас дождь — у них льёт. То есть это не так. Но эта дорогая система, она засоряется. Туда попадают окурки, всевозможные ветки — и она засоряется.

С.СОБЯНИН: Сергей, конечно, надо постоянно заниматься, чистить канализацию. Пример — затопление Арбатского тоннеля. Что произошло? Когда на Москву, на центр Москвы обрушился ливень такой тропический, одновременно в городе велись строительные работы, и весь строительный мусор и песок смыло в эту канализацию, и её мгновенно забило.

С.ДОРЕНКО: А, вот этот песок.

С.СОБЯНИН: Поэтому мы видели неприятную ситуацию, когда центр города просто встал. Это, конечно, такая экстремальная ситуация, которая, я надеюсь, уже не повторится. Вот последний ливень, который был ещё круче, чем предыдущий, показал, что все работы выполнены качественно, ливневая канализация очищена, и таких проблем не было.

С.ДОРЕНКО: Наверное, часов двадцать лило подряд. Я, честно говоря, даже был удивлён. Часов двадцать упрямый дождь!

С.СОБЯНИН: Сергей, говорят о том, что таких дождей не было 130 лет. Ничего подобного! Таких дождей вообще не было за время метеонаблюдений. Просто 130 лет назад начались метеонаблюдения.

С.ДОРЕНКО: Системные.

А.ОНОШКО: Мы исходим из того, что они будут нарастать, и как-то мы будем предварительно, превентивно бороться? Или пока будем смотреть, наблюдать?

С.СОБЯНИН: Я надеюсь, что всё-таки это не будут системные дожди. Во-вторых, как я уже сказал, мы смотрим места, изучаем места, где мы видим такое скопление воды, для того чтобы принять дополнительные меры, насколько они там реально возможны.

С.ДОРЕНКО: «Метро в область, как считаете, дотянут? — спрашивает Андрей, 80-й. — В Щёлково очень надо нам».

С.СОБЯНИН: Вообще метро в область уже пришло. То же Мякинино в области находится, Котельники — в области. Но решить проблемы подвоза граждан, которые находятся в отдалении от МКАДа или за МКАДом, за счёт только метро невозможно. Это необходимо делать так, как во всём мире делается — за счёт железнодорожного транспорта. Слава богу, спасибо нашим предкам, которые создали систему пригородного железнодорожного сообщения в Москве. Это вообще спасение. Главное — сделать пригородное сообщение, по сути дела наземное метро: тактовое движение, комфортные поезда. И тогда не нужно будет строить никакого метро. Это слишком дорого. Плюс продление веток создаёт дополнительные проблемы с перегрузкой метро. Поэтому самое главное, приоритетное направление — это именно реконструкция пригородного сообщения. И вы видите…

С.ДОРЕНКО: Там, конечно, нужны другие поезда.

С.СОБЯНИН: Конечно, конечно! Я согласен полностью. С этого года будут приходить новые поезда на пригородное сообщение.

С.ДОРЕНКО: И нужно всё равно культуру повысить. Я, конечно, давно не был в электричках, не знаю. А вы, кстати, давно были в электричках?

С.СОБЯНИН: Я периодически бываю, потому что мы осматриваем и строящиеся, и новые линии, и запускаем новые поезда, и новый подвижной состав. Я согласен, что нового подвижного состава на пригородных электричках крайне мало. Но есть соглашения, есть договора с Пригородной компанией, что она будет активно обновлять пригородный состав, поставляя туда новые современные вагоны.

С.ДОРЕНКО: И контроль.

С.СОБЯНИН: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Потому что мы слышим то и дело о вспышках каких-то ксенофобских драк в электричке. Правда, давно уже не слышали.

С.СОБЯНИН: Система безопасности, конечно, необходима.

С.ДОРЕНКО: Система безопасности. Переходя из вагона вагон, обнаруживаешь…

С.СОБЯНИН: Система видеонаблюдения должна быть в поездах, контрольная линия. Всё это должно быть, безусловно.

С.ДОРЕНКО: Да. И этих отчаянных бравых и бедовых ребят надо как-то встречать сразу с милицией… с полицией, правда же? «Строительство Северо-Восточной хорды ведётся с нарушениями федеральных законов, без проведения экспертиз», — жалуется 97-й. Так подавайте в суд, господи! Надо же засудить их сразу мгновенно! А? Давайте.

С.СОБЯНИН: Согласен.

А.ОНОШКО: Можно я про бродячих животных спрошу?

С.ДОРЕНКО: Давай про бродячих.

А.ОНОШКО: Намечаются ли какие-нибудь радикальные меры? Вот как с парковками было, так именно в городе Москве, например, с домашними животными: чипировать, паспорта, штрафы.

С.СОБЯНИН: Платные…

А.ОНОШКО: Платные животные… Нет, это как в некоторых западных странах решается этот вопрос. Там же нет. В Австралии, например, по городу Перту не бегают своры бездомных собак, а у нас бегают до сих пор.

С.СОБЯНИН: А вы знаете, почему?

А.ОНОШКО: Почему? Потому что там 200… 300 долларов или сколько-то долларов, если ты не рассказал о судьбе своего животного.

С.СОБЯНИН: Правильно, Настя. Абсолютно правильно.

А.ОНОШКО: Вот. У нас такое будет?

С.СОБЯНИН: Как только федеральный закон такого рода будет принят, так оно и будет.

А.ОНОШКО: А локально нельзя, да?

С.СОБЯНИН: Конечно, нужна ответственность не только тех, кто содержит бездомных собак. Конечно, и они должны отвечать за свою работу…

А.ОНОШКО: Главная причина — безответственность, да.

С.СОБЯНИН: …но должны и отвечать и те, кто когда-то взял этого щенка к себе домой, подержал, а потом выбросил на улицу, и плевать он хотел на всех. А потом общество должно этого щенка отловить, поместить в приют и содержать за свои деньги. Так не должно быть.

А.ОНОШКО: То есть это не уровень города, это только федеральный закон?

С.СОБЯНИН: Это федеральный закон.

С.ДОРЕНКО: «Щербинка — это Москва. А мы видим, что там по-прежнему стоят палатки», — нам пишут. Щербинка — это Москва?

С.СОБЯНИН: Щербинка — теперь уже Москва.

А.ОНОШКО: В центре теперь столы стоят с овощами.

С.ДОРЕНКО: И там по-прежнему стоят палатки — вот этот «шалман», «халабуды» и другие слова употребляет пишущий нам Андрюха.

С.СОБЯНИН: Андрюха прав в этом отношении. Будем наводить порядок и в Щербинке.

С.ДОРЕНКО: Настя, прежде чем вы пришли, говорила, что вот эта жизнь, вот эта палаточная, странная, грязная, антисанитарная, с незаконными подключениями к электросети, мерзкая, с моей точки зрения (у нас здесь с ней спор идёт), тем не менее была какой-то булькающей, странной жизнь, которая давала ощущение какого-то бульона, жизни. А сейчас становится стерильненько и безжизненько. Настя, так? Я за неё формулирую вопрос.

А.ОНОШКО: Ну да. А теперь просто час надо закладывать жителю города для того, чтобы запастись водой или пирожком.

С.ДОРЕНКО: Я закупаюсь в больших шопинг-центрах, типа как «Ашан», «Метро», «Глобус» на Новой Риге и так далее. Настя говорит, что ей приятнее ходить по этим «крысятникам».

А.ОНОШКО: Мне не то чтобы приятнее. Если мне не хватает двух картофелин дома, я теперь должна час заложить, чтобы поехать в «Ашан». Я не могу выйти и у дома что-то купить. Плюс эти старые палаточники теперь же на этих мобильных походных столиках торгуют.

С.ДОРЕНКО: Они у её подъезда стоят теперь на столиках.

С.СОБЯНИН: Не должны стоять.

А.ОНОШКО: Не должны.

С.СОБЯНИН: И с ними тоже надо бороться. Что касается стационарной торговли, то она вообще никогда не разовьётся до тех пор, пока будут стоять нестационарные объекты. Если перед фронтом стационарных магазинов будут стоять ларьки, то они просто убьют стационарные магазины. И в конечном итоге весь город превратится в большой рынок. Так не должно быть. Так не работают. Конечно, нам хочется выйти из метро и, протянув руку, купить всё, что необходимо, и пойти дальше. Но тогда нужно иметь в виду, что город будет совсем другой.

С.ДОРЕНКО: Есть одна вещь, которую я спрашивал, мне кажется, в прошлом году, когда вы у нас были. И это по-прежнему, и эта проблема только обострилась. Всюду арестовывают сейчас в центре… задерживают («арестовывают», наверное, неправильное слово) уличных музыкантов. И даже депутаты от «Единой России» сейчас вступились за девочек, вот последних двух девочек, которых арестовали с домрой, и за них заплатили штраф.

С.СОБЯНИН: Сергей, я тоже вступился за девочек. Я считаю, что это какая-то бестолковая ситуация, когда с людьми, которые абсолютно никому не мешают, играют тихо классическую или какую-то другую музыку, поступают так жёстко. Так как этот вопрос не отрегулирован, то что брать с полиции? Она выполняет свои функции. Необходимо создать систему — понятную, простую — для того, чтобы эти ребята могли…

С.ДОРЕНКО: Оформить законодательно как-то, или что?

С.СОБЯНИН: Да. Ну, это в наших силах. И мы обязательно это в ближайшее время сделаем.

А.ОНОШКО: Слушайте, а нищие?

С.ДОРЕНКО: Хорошо бы, потому что это…

С.СОБЯНИН: Сергей, мы сделаем обязательно систему простую — так, как мы делали, например, на ярмарках выходного дня. Есть сайт, на который человек может зайти, «забить» себе место, забронировать, прийти и там торговать. Также можно будет в электронном виде зайти на сайт. Будут определённые точки, где можно…

А.ОНОШКО: Создать расписание такое, да?

С.СОБЯНИН: Да, такое расписание. Пожалуйста, заявляйся, приходи, пой и танцуй. Что хочешь, то и делай.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. «Почему коммунальные платежи в Московской области выше, чем в Москве?» Ребята, так это к Московской области, мне кажется. Там выше коммунальные платежи?

С.СОБЯНИН: Я не уверен, что это везде. Это локальные истории: в одних городах — больше, в других — меньше. Но это, конечно, не к нам вопрос. Это к тому мэру города, где они выше.

С.ДОРЕНКО: Довольно много людей из Новой Москвы пишут. Например: «Газификация Новой Москвы, деревни Давыдово?» Дальше: «Будет ли у нас метро?», «Будет ли у нас шоссе?». Одним словом, их обнадёжили, что они теперь уже Москва, повесили им значок на грудь. И они теперь хотят, чтобы Москва пришла.

С.СОБЯНИН: Ну, она и приходит.

С.ДОРЕНКО: Приходит?

С.СОБЯНИН: Конечно. Посмотрите, на территории Новой Москвы ведётся гигантская стройка.

А.ОНОШКО: А рабочие места там создаются?

С.СОБЯНИН: А можно я отвечу Сергею?

С.ДОРЕНКО: Настя! Надо её…

С.СОБЯНИН: Нет, молодец Настя. Настя, замечательный вопрос, я обязательно на него отвечу. Так вот, в настоящее время строится, реконструируется, по сути дела заново строится и Калужское шоссе, и поперечная связка между Калужкой и Киевским шоссе. Пришло метро уже, мы планируем продолжение его до Коммунарки. То есть там идёт большая стройка, реально большая стройка. Восполняем проблемы, связанные с соцкультбытом, которого хронически там не хватало: строились дома в чистом поле без школ и без детских садов.

Что касается рабочих мест. За эти годы, когда Москва получила эту территорию, было создано 80 тысяч новых рабочих мест, а количество жителей прибавилось всего лишь на 100 тысяч. То есть явный баланс в сторону того, что рабочих мест больше создаётся, чем жителей.

С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста… Вот Наташа сейчас прямо пишет, во время эфира: «Ваши фестивали и ваши уличные мероприятия — китч и безвкусица». Я хотел спросить о соцсетях и вашем отношении к тому, что пишут в соцсетях. Есть целый разряд людей, и он очень значимый, ведь важно не то, что говорится, а то, что слышится. И вот этот гул из соцсетей — заметная доля его недоброжелательна к тому, что вы делаете. Как вы относитесь к этому?

С.СОБЯНИН: Сергей, а когда вы вообще видели ситуацию, когда в соцсетях было большинство хвалебных отзывов о чём бы то ни было? Я вообще такой ситуации не помню, честно говоря.

С.ДОРЕНКО: Может быть, её организовать?

С.СОБЯНИН: Зачем? Соцсети на то и соцсети, там всегда такая достаточно агрессивная среда, и это естественно.

С.ДОРЕНКО: Вот вы думаете, что с ними надо помириться? Или в общем, так сказать, продолжать идти, а пусть…

С.СОБЯНИН: Слушайте, я и не ссорился с ними, и не собираюсь ссориться.

С.ДОРЕНКО: Может быть, их как-то «подкупить»?

С.СОБЯНИН: Я с уважением отношусь к любому мнению, которое высказывается, в том числе и в социальных сетях. Это очень важно слышать.

А что касается московских фестивалей. Да, кому-то они не нравятся, но это выражается не в том, что кто-то в сетях что-то сказал, а в том количестве москвичей и гостей столицы, которые приходят на эти фестивали. На «Путешествие в Рождество» пришло более 8 миллионов человек, на фестиваль «Московское мороженое» — 5 миллионов человек, на летний фестиваль «Московское варенье» — 8 миллионов человек. Вы представляете, какие это цифры. Это люди, которые не просто пришли, а купили или поучаствовали и так далее.

С.ДОРЕНКО: А это москвичи? Кстати, критики в соцсетях говорят: «Мы-то все на даче, а это всё — “гастеры”».

С.СОБЯНИН: Ничего подобного! Подавляющее большинство — это именно москвичи. Две трети на улицах Москвы и на фестивалях — это москвичи. Треть или 25 процентов — это не москвичи. Ну, какие не москвичи? Большинство из них — это жители Подмосковья. И, конечно, часть — это туристы, о которых мы тоже должны заботиться. Это бизнес, это экономика города. И когда мы говорим: «Нам бы побольше туристов. Вот посмотрите, как в Париже. Там круто, там огромный поток туристов! А мы не привлекаем»… Так вот мы и привлекаем. Вот они и приходят на наши улицы.

А.ОНОШКО: А зона платной парковки будет расширяться после выборов?

С.СОБЯНИН: Платная парковка? Как вы видите, мы периодически её расширяем, но это точечные решения.

С.ДОРЕНКО: Надо бы повысить цены. Есть же математика…

С.СОБЯНИН: Хорошо, Сергей. Когда вас уволят с этой студии, приходите в Департамент транспорта и повышайте, и повышайте!

А.ОНОШКО: И «влюбляйте» в себя соцсети.

С.ДОРЕНКО: А знаете, почему? Я хочу сказать, что я приезжаю в какую-то точку, раньше, в старое время, и я ищу. Сколько времени я ищу место для парковки? Вот для меня вопрос. Я готов платить, например. Ну, мне по делу, на час надо залететь куда-то. Я готов платить, хорошо. Я ищу. Сейчас я нарезаю круг за кругом вот так, как дурачок: раз, два, три… Потом думаю: нет, сделаю круг пошире. Начинаю: раз, два, три… Всё занято! Следовательно — цена низкая.

С.СОБЯНИН: Сергей, у вас мобильного приложения нет? В нём чётко видно, где сколько свободных мест.

С.ДОРЕНКО: Есть у меня «Паркинг», но я его использую для платы.

С.СОБЯНИН: А вы его используйте для поиска свободной парковки.

С.ДОРЕНКО: Тоже?

С.СОБЯНИН: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Но я считаю, что если так дело обстоит, что все платные места заняты, значит плата неправильная, значит надо увеличивать, с моей точки зрения. Хорошо, мне надо по делу…

С.СОБЯНИН: Сергей, я этот вопрос задам Департаменту транспорта. Вы вообще стали уже таким серьёзным экспертом в этой области, игнорировать ваше мнение невозможно.

С.ДОРЕНКО: Мне нужно сдать паспорт на визу в турагентство, Настя, и я кружу по 15 минут — все платные места заняты! Настя, это неправильно. На мотоцикле тяжело.

А.ОНОШКО: Ох, тяжело, тяжело… Пешком и на метро.

С.ДОРЕНКО: Настенька, я живу за городом, 20 километров от Москвы, дорогая! Мне нельзя пешком и на метро.

С.СОБЯНИН: Тогда на пригородных электричках.

А.ОНОШКО: Pokémon Go себе загрузите и будете ходить.

С.ДОРЕНКО: Спасибо тебе большое! Хорошо. «Поднимите, пожалуйста, тему безнадёжного и крупнейшего долгостроя Москвы в Царицыне. Что делать людям? Ипотечные кредиты платим, а когда сможем жить — неясно. Дольщик “Царицыно 2”». Это продолжаются дольщики.

С.СОБЯНИН: Насколько я знаю, объекты там будут завершены. Конечно, там проблемы с подрядчиком, но стройка тоже будет завершена.

С.ДОРЕНКО: «Когда будет закончено Щёлковское шоссе? Как мы устали!» — пишут.

С.СОБЯНИН: В этом году основные работы будут закончены. Щёлковское шоссе — одно из немногих, которые мы реконструировали из-за того, что попался такой подрядчик, и он нам развёз эту историю на несколько лет. Конечно, совершенно не годится ситуация. В этом году закончим основные работы.

С.ДОРЕНКО: Смотрите, ещё есть… Опять Некрасовка, Молжаниново. «Были ли вы когда-нибудь в Молжанинове? Тут открытые колодцы, тут какой-то ад, тут XIX век!» Молжаниново, очень жалуются. Конкретные вопросы из конкретных районов. Вы понимаете, вот есть какая-то проблема в том, что вы, с точки зрения народного мнения, с политической точки зрения тоже, вы один. Вот если бы…

С.СОБЯНИН: Сергей, это не так.

С.ДОРЕНКО: Вот кому шкуру драть за это? Они все к вам пристают, а надо — к префектам

С.СОБЯНИН: Зайдите на сайт «Наш город». Там зарегистрировалось уже около 700 тысяч москвичей, которые активно помогают решать вот такого рода проблемы. Они заходят, оставляют официальные заявления, фотографии. И начинает счётчик отсчитывать, когда это заявление будет удовлетворено, когда эта проблема будет решена.

А.ОНОШКО: Я подтверждаю! Я несколько раз пользовалась этим. Просто на mos.ru с телефона заходишь, отправляешь фотографию — и через день или на следующий день звонят взволнованные голоса и спрашивают, как исправить.

С.СОБЯНИН: Спасибо, Настя.

С.ДОРЕНКО: Спасибо вам огромное. Ну хорошо, Настя передовая такая.

А.ОНОШКО: Я в городе живу.

С.ДОРЕНКО: Я тоже участвую. Я голосую в «Активном гражданине», Настя, чтобы отмыться. Хорошо. У нас в гостях был мэр города Москвы Сергей Собянин. Спасибо большое.

С.СОБЯНИН: Спасибо. Настя, Сергей, спасибо. Спасибо, москвичи. Всего доброго!

С.ДОРЕНКО: Спасибо. До свидания!

Ну что? А мы заканчиваем этот выпуск. Мы пойдём и проживём его, этот четверг, 18 августа.