С.ДОРЕНКО: 8 часов 37 минут. Вторник, 23 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: «Сергей, внутренний МКАД перед Алтушкой… — пишет Харьковчанин нам на Telegram-бот govoritmskbot, на govoritmskbot в Telegram. — Сергей, внутренний МКАД перед Алтушкой — фура сложилась вдвое, внешка стоит». Внешка стоит и тоже не едет? Ну-ка, подождите-подождите, я внешку посмотрю, ладно? Потому что мне казалось, что внешка-то едет как раз. Ага, нет! Все же стоят и пялятся. Конечно, конечно! Маленькие обезьянки всегда останавливаются и таращатся. Ты знаешь, да?

Д.КНОРРЕ: На что?

С.ДОРЕНКО: Сколько журналистов среди маленьких обезьянок! Сколько журналистов? Вот должен остановиться и проанализировать ситуацию только журналист.

Д.КНОРРЕ: Мы все журналисты, все корреспонденты «Говорит Москва».

С.ДОРЕНКО: Нет, вот в чём дело. В том дело, что все должны, отвернув лицо своё, отвернув клюв, не щелкать клювом, не стоять, а ехать — кроме журналистов. Журналисты должны: a) притормозить; b) сфотографировать; с) отослать в «Говорит Москва» фоточку. Вот что должны сделать журналисты.

Д.КНОРРЕ: Так подождите, у нас каждый слушатель — наш корреспондент, он присылает нам в Telegram.

С.ДОРЕНКО: А что происходит на самом деле? Должны только наши слушатели делать.

Д.КНОРРЕ: А, это правда.

С.ДОРЕНКО: Все маленькие обезьянки останавливаются, раскрывают рот так, что нижняя челюсть бьётся в грудину! И перелом грудины у людей, ты знаешь? У них так падает нижняя челюсть, что ломает грудину! Бум! — вот это всё, как будто утюг уронили. И стоят дальше, и слюна течёт. Неопрятный, зубы жёлтые, мерзкий! Сделал пробку, подонок! Нет чтобы ехать. Поезжайте! Хватит пялиться на сложенную фуру! Фур не видали? Значит, смотрите. Не доезжая Ленинградки, уже пробка — адская, невероятная! И всё это стоит ажник до самой Алтушки. А там — фура. Но потом от Лосиного Острова…

Д.КНОРРЕ: Но вы всё-таки пришлите фотки. Фотки пришлите.

С.ДОРЕНКО: Только слушатели «Говорит Москва». Все остальные, закройте вот эту свою челюсть — неопрятную, вонючую — и поезжайте! Хватит тормозить людей! Ну что вы? Слушайте. И от самого Лосиного Острова подташнивает внешку. То есть север сейчас непроезжий, никакой. Дальше. Конечно, Волоколамка непроезжая — от Свободы и дальше. Кузьминки, Текстильщики — непроезжие. Больше того, устроили на Рязанской авеню…

Д.КНОРРЕ: Пожалуйста, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Что?

Д.КНОРРЕ: Сразу же, вот только попросишь — о! Грек нам прислал. Спасибо большое. Используем в нашей новости.

С.ДОРЕНКО: Грек, спасибо большое. Спасибо, добрый Грек. Я чувствовал, что что-то такое произойдёт. Спасибо большое, добрый Грек. Слушайте. Значит, Рязанская авеню — nicht funktionieren, никак не ездит. И это, значит, у нас она почти… ну, не от МКАДа, немножко проедете от МКАДа, повеселитесь, понасвистываете «ля-ля-ля, тополя», что-нибудь такое, а потом — хоп! — и остановились. Всё! И дальше Нижегородская стрит стоит до железной дороги — знаете, где Хохловка, пьяная Хохловка. Вот до Хохловки всё стоит. Очень хорошо. Да, шоссе Энтузиастов стоит. Ну и так далее. Почему они все резвятся? Да, ещё! Кто едет по вот этой улице безымянной… Нет, она называется Липецкая. Кто едет по Липецкой, тоже адок, товарищи. Лучше не ездите там.

4 балла! Как вы учинили 4 балла на ровном месте? Все в отпуске! Все до единого человека в отпуске — и вы учинили 4 балла! Вот доверь вам город! Чем вы недовольны? Собяниным они недовольны, а сами? Вот вам дали город, вам в руки дали город — фуру сложили, Липецкую загадили, Рязанский проспект загадили! Это кто? Вы! Кто, Собянин вам это сделал? Вы сделали сами своими руками! Что, нет?

С.ДОРЕНКО: Так, смотрим… Что, хотите в Нахабине или в Москве? Сегодня последний день. Сегодня Даша возвестила, что сегодня последний день.

Д.КНОРРЕ: Ну, это не я, это пишут.

С.ДОРЕНКО: Апокалипсис это пишет, Иоанн Богослов. Последний день, говорит, настаёт. Иоанн Богослов и Даша Кнорре — вдвоём они в одну дуду. Оказывается, сегодня будет 27 градусов — и на этом всё, кранты.

Д.КНОРРЕ: До свидания.

С.ДОРЕНКО: «До свидания, лето, до свидания». Та-да-ри-да-ра… Что-то такое. Была песня…

Д.КНОРРЕ: (Напевает.) «Вот и лето прошло, вот и лето прошло». Всё, больше не помню.

С.ДОРЕНКО: А какую песню ты пела? Что это?

Д.КНОРРЕ: «Вот и лето прошло».

С.ДОРЕНКО: А я какую? Я какую-то другую

Д.КНОРРЕ: А вы какую? Не знаю. Я даже не знаю, что я пою. Я что-то такое смутно помню из 90-х.

С.ДОРЕНКО: Я тоже не помню, дорогая моя. Я тоже не помню. «До свидания, лето, до свидания» я пытался петь. Нет, слушай меня, сейчас я попробую найти её. Как же так? «До свидания, лето, до свидания». Ну вот. Это какая-то другая. «До свидания, лето, до свидания». Там два раза надо «до свидания». Всё время пишешь и пишешь — всё, у меня клавиатура стёрлась уже. Алла Пугачёва это пела в 78-м году, товарищи! В 78-м году! А мы старуху забыли уже. Она ещё жива или померла? А, я знаю, она живёт в Прибалтике. Были какие-то фоточки, что она в Прибалтике.

Д.КНОРРЕ: Да?

С.ДОРЕНКО: Да, да, да.

Д.КНОРРЕ: В Юрмале?

С.ДОРЕНКО: Ну, где-то там, в своих краях, да. Нет, сейчас мы найдём сразу припев, потому что всю эту фигню долго слушать невозможно. Вот это:

ПЕСНЯ «ДО СВИДАНИЯ, ЛЕТО, ДО СВИДАНИЯ» — АЛЛА ПУГАЧЁВА

…Этим летом я встретилась с печалью,
А любовь прошла стороной.

С.ДОРЕНКО: У неё, но не у нас! Поехали дальше. Что же она так медленно? Боже, в 78-м году вот так люди жили, в таком темпе, наматывая сопли на рукава.

Не вернёшь обратно ночи звёздные,
И опять напрасно сердце вспомнило…

С.ДОРЕНКО: Вот так люди жили, в таком в темпе. Ты можешь себе представить? Они ждали смерти.

Всё, что это лето обещало мне,
Обещало мне — да не исполнило.

С.ДОРЕНКО: Сегодня, в XXI веке, это кажется неправдоподобным! Они ходили, наматывая сопли на рукава.

За окном сентябрь провода качает,
За окном с утра серый дождь стеной…

Д.КНОРРЕ: Эту песню надо слушать в начале лета. Вот как раз она заканчивается к концу лета.

С.ДОРЕНКО: К концу лета, да. В июне включать — и всё. Сейчас, сейчас она один раз споёт…

Этим летом я встретилась с печалью,
А любовь прошла стороной.

С.ДОРЕНКО: Так «до свиданья, лето» спой хоть раз, зараза! Не хочет! Не надо, всё! Не хочешь — не надо.

Д.КНОРРЕ: Все пишут про «Вот и лето прошло». Вот все знают, кстати.

С.ДОРЕНКО: А что, это песня?

Д.КНОРРЕ: Песня такая — «Вот и лето прошло».

С.ДОРЕНКО: Другая песня?

Д.КНОРРЕ: Другая, да.

С.ДОРЕНКО: Это другая песня. Сейчас, сейчас… «Вот и лето прошло». Ни фига, это всё у меня просто! «Вот и лето прошло». Игорь В. какой-то. А, Софию Ротару ты имеешь в виду?

Д.КНОРРЕ: Ну, вполне возможно.

С.ДОРЕНКО: София Ротару, эта тощая украинская селёдка?

Д.КНОРРЕ: Тощая?

С.ДОРЕНКО: Это селёдка украинская!

Д.КНОРРЕ: Хорошо.

С.ДОРЕНКО: Ты её имеешь в виду?

Д.КНОРРЕ: Наверное, да, я уже почти в этом уверена.

С.ДОРЕНКО: Сейчас. Пожалуйста, на!

ПЕСНЯ «ВОТ И ЛЕТО ПРОШЛО» — СОФИЯ РОТАРУ

Д.КНОРРЕ: Вот видите, динамика пошла!

…Только этого мало.
Всё, что сбыться могло…

Д.КНОРРЕ: Точно она!

С.ДОРЕНКО: Она, она.

…Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.

Только, только, только,
Только этого мало.

С.ДОРЕНКО: Зажигает, мать!

Только, только, только,
Только этого мало.

С.ДОРЕНКО: Хохлушки такие.

Только, только, только
Этого мало.

Понапрасну ни зло…

Д.КНОРРЕ: Ну, где?

С.ДОРЕНКО: Так лето-то не прошло ни разу. Нигде нет, ни разу нет «лето прошло»!

Д.КНОРРЕ: Ну что ж такое-то, а?

С.ДОРЕНКО: Дай! Зараза, спой!

Только, только, только,
Только этого мало.

Д.КНОРРЕ: Может, это не то?

Только, только, только,
Только этого мало.

С.ДОРЕНКО: Ну спой! Ну что ж такое, а? Народ просит!

Только, только, только,
Этого мало.

С.ДОРЕНКО: Ну где слова про лето?

Д.КНОРРЕ: «В самом начале песни», — пишут нам.

С.ДОРЕНКО: В самом начале песни?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Чёрт! Ну давай, пой! Ну и всё. И я тебя заткну уже сейчас. Всё ей мало и мало! Ты понимаешь или нет?

Д.КНОРРЕ: Ну, это кошмар!

С.ДОРЕНКО: Всё мало и мало! А мы не можем больше уже — всё, сил нет больше! Нет больше сил, мать! Отстань от нас!

Д.КНОРРЕ: Первая строчка, да.

С.ДОРЕНКО: А она говорит: «Подналяг! Поднаддай!» Но ты не можешь больше уже, всё! Ну сколько можно? А?

Д.КНОРРЕ: Чудовищные вот эти заходы, запевы практически.

Вот и лето прошло…

Д.КНОРРЕ: Ну спасибо! Всё!

С.ДОРЕНКО: Всё! Спасибо! Ура!

Д.КНОРРЕ: Гештальт завершился, всё!

С.ДОРЕНКО: Товарищи, вот и лето прошло к чёртовой матери! Всё, закончилось! Всё, началась зима! Сразу началась зима. Всё. Хорошо.

Д.КНОРРЕ: Фух!

С.ДОРЕНКО: Значит, смотрите. Можно я скажу быстро? Сегодня — 27 процентов… нет, 27 градусов, а процентов — 80, что будет дождь. Причём будет в 21 час, ну, начиная с 17 уже. Эх, нехорошо — с 17. Но 21 — прямо вот железно дождь будет. Дальше. Значит, завтра — 22 градуса. Внимание! Сейчас вам не понадобится напряжение ума. Нет, не понадобится. Выявите закономерность. Завтра — 22. Послезавтра — 21. В пятницу — 22. В субботу — 25 почему-то. В воскресенье — 21. В понедельник — 22. Во вторник — 23. В среду — 21. В четверг следующий ажник — 20. В пятницу на следующей неделе — 19. Суббота следующей недели — 19. 19… 19… 22… Всё! Побаловались — и будет. Понятно? Потому что шкода идёт в народе, шкода, и всякое паскудство зреет. И в душах то же самое, понимаешь.

Д.КНОРРЕ: Да. 1 сентября — 22 градуса, дождь.

С.ДОРЕНКО: Дощщь, дощщь, дощщь. У нас тут в Москве дощщь.

Д.КНОРРЕ: У вас дождь, да.

С.ДОРЕНКО: У вас там в Петербурге…

Д.КНОРРЕ: Там совсем…

С.ДОРЕНКО: У вас там в Петербурге ящик с гвоздями вместо речи! Ну послушай, как вы говорите. Скажи «дощщь».

Д.КНОРРЕ: Нет, не могу.

С.ДОРЕНКО: Один раз скажи — и всё.

Д.КНОРРЕ: Дожжь!

С.ДОРЕНКО: Не «дожжь» никакой. Дощщь. Дощщь!

Д.КНОРРЕ: Дощь? Через «щ»?

С.ДОРЕНКО: Конечно, два «щ» — дощщь. Русский человек как говорит, москвич, глубоко русский человек как говорит? «Дощщь». Здесь и простор, здесь и взрыв какого-то… взрыв покоя, можно сказать, покоя душевного, какой-то невероятной… Как рассвет!

Д.КНОРРЕ: Какая-то шепелявость.

С.ДОРЕНКО: Это солнышко встаёт! «Дощщь», — это говорит москвич. Понимаешь, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: Ну, потому что это дощщь. А у нас дождь!

С.ДОРЕНКО: А вы говорите, питерцы, как будто кто-то из-под кровати, из пылищи достал ящик с гвоздями. Смотри: ДОЖДЬ! Что это такое? Ящик с гвоздями, плоскогубцами ржавыми и какими-то старыми кондомами! Какой-то кошмар! Ну что это такое, товарищи? Вы можете нормально говорить или нет? Дощщь. Скажи «дощщь». Всё. Спокойно! «“Дождь” — это что-то по-немецки, а я с Воронежа», — говорит Русанов. Русанов, не обижайтесь. Есть люди из Воронежа…

Д.КНОРРЕ: А вот «дожжи» — это вообще…

С.ДОРЕНКО: Есть люди из Воронежа. Господь в неизъяснимой мудрости своей создал и Воронеж тоже, и мы с этим миримся. Есть Киргизия, есть Таджикистан. В неизъяснимой мудрости своей Господь…

Д.КНОРРЕ: А есть Санкт-Петербург.

С.ДОРЕНКО: Также есть и Воронеж. Терпим, товарищи, терпим! Не то что нам легко… Нам, может, и нелегко терпеть вас. А? Может, и нелегко, но мы не ропщем.

Д.КНОРРЕ: Я понимаю, понимаю.

С.ДОРЕНКО: Не ропщем! Мы волю Господа по созданию Воронежа воспринимаем, товарищи, с покорностью, подминая под себя гордыню и законное чувство возмущения. (Смеётся.) Что, нет? Ну правда! А?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Товарищи, я хотел спросить… «Зарубежные СМИ возмущены успехами российской сборной в Рио». Читала? Ты читала или нет? Мы не успеем это обсудить. А?

Д.КНОРРЕ: Нет, не читала.

С.ДОРЕНКО: Я тебе почитаю.

Д.КНОРРЕ: Давайте.

С.ДОРЕНКО: Значит, смотри: «Успешное выступление сборной России на Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро не даёт покоя западным СМИ», — пишут РИА Новости. Не даёт покоя. Зато у РИА Новости сплошной покой. «Они не верят в результат россиян». А что значит «не верят»? Там же секундомеры западные были, правильно? Или какие? Смотрите: «Главные неудачники». Часть газет пишет, что мы даже в урезанном составе повторили прежние успехи.

Д.КНОРРЕ: Это какие? Иностранные СМИ?

С.ДОРЕНКО: Иностранные. Сейчас мы только про иностранцев говорим.

Д.КНОРРЕ: Иностранные. Но всё-таки признали…

С.ДОРЕНКО: Мы воспринимаем успехи нашей сборной с восхищением, восторгом и оргазмом, но иностранцы — злобные, паскудные черви, вот эти глисты, забившиеся в эти свои невероятные гомосексуальные европейские задницы! — они там гниют, гниют на корню, понимаешь. Чем гниют они? Словесами паскудными против нас. Гниют словами. Понимаешь? Гниют словами и запахами, и мы читаем всю эту мерзость про русских.

«Главные неудачники Игр», — пишет Gulf Times. «России ещё предстоит принять Чемпионат мира по футболу в 2018 году. ФИФА не проявила дотошность в вопросе запрещённых препаратов». «Deutschlandfunk выразила недовольство тем, что от Олимпиады-2016 отстранили лишь нескольких российских спортсменов, “несмотря на доказанный допинг на государственном уровне”». То есть надо было всех отстранить? Ну и так далее. Дальше: «Frankfurter Allgemeine Zeitung, со своей стороны, назвала Россию “тайным победителем Олимпиады”, так как от российских спортсменов “не последовало раскаяния и извинений”». То есть наши должны были падать на колени там, жрать землю и извиняться всё время: «Простите! Ну простите нас!»

Д.КНОРРЕ: Срывать с себя медали, отдавать другим спортсменам…

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно, конечно. Да, да, да! «Bild вообще объявил россиянам бойкот, исключив их результаты из медального зачёта Олимпийских игр. Кроме этого, уже после закрытия Олимпиады издание опубликовало материал, в котором связывает успехи российских спортсменов с употреблением допинга». Даже сейчас. Говорят: «Вот они хорошие, и допинга в них нет, но в детстве же они употребляли!» А? Были такие в детстве, знаешь… Я забыл, как это называлось. Для крови… Гематоген.

Д.КНОРРЕ: Гематоген, точно! (Смеётся.)

С.ДОРЕНКО: Они говорят: «Русские, конечно, победили без допинга сейчас. В конкретной сейчас ситуации допинга не было. Это правда, это правда».

Д.КНОРРЕ: «Но они впрок нажрались гематогена».

С.ДОРЕНКО: «Но в детстве же они жрали гематоген из медвежьей крови!» Правильно?

Д.КНОРРЕ: Он из какой-то коровьей, по-моему.

С.ДОРЕНКО: Специально из медвежьей давали олимпийской сборной.

Д.КНОРРЕ: А-а-а!

С.ДОРЕНКО: Они знали, что эти дети будут в олимпийской сборной. «Употребляли запрещённые препараты, они не заслужили своих наград», — и так далее, и так далее, и так далее. Эти медали «грязные». У Юлии Ефимовой медали «грязные». То есть нас продолжают поливать.

Товарищи, как нам заслужить любовь этих прекрасных людей? Скажите, пожалуйста, как нам заслужить любовь этих прекрасных людей? Я говорю про наших западных партнёров, не побоюсь этого слова.

Д.КНОРРЕ: Партнёров, да.

С.ДОРЕНКО: В хорошем смысле партнёров. Я не знаю, в каком смысле. Алло. Здравствуйте. Юрий Николаевич, прошу вас. Юрий Николаевич, правую ногу вперёд! Или левую. Да, прошу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нам надо перестать тратить на питерский чемпионат… стадион по футболу в семь раз большую смету. Поэтому-то Запад нас и подозревает, что наши коррупционеры просто заносят деньги судьям, и они нам присуживают медали.

С.ДОРЕНКО: Ага! Спасибо, Юрий Николаевич, спасибо. Юрий Николаевич молодцом! 73-73-948. Прошу вас. Так как нам заслужить и можно ли заслужить хорошую репутацию в мире? Вот простой вопрос.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Алексей, Москва. Никогда не заслужим! Никогда!

С.ДОРЕНКО: Почему? Ну почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нас никто не любит.

С.ДОРЕНКО: А хотелось бы, чтобы любили? Русские на самом деле… Вот я сколько помню, живу среди русских (на самом деле уже 57 лет почти), и я думаю, что русские больше всего хотят любви — хоть от Анджелы Дэвис, хоть от чилийских социалистов, хоть от зулусов, но чтобы только нас любили! Понятно? А никто не любит! Вот как добиться?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Друг друга будем любить.

С.ДОРЕНКО: Будем друг друга любить, щадя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Нет, любить надо друг друга, но щадя. У меня говорил один товарищ… Я уже об этом говорил. Он говорит: «Я женюсь всегда на иностранках. Своих жалко».

Д.КНОРРЕ: Молодец.

С.ДОРЕНКО: «Своих жалко. Ну как я свою же?.. Так нельзя. Ну зачем это?» (Смеётся.)

Д.КНОРРЕ: Не по-человечески как-то.

С.ДОРЕНКО: Да. 73-73-948. Слушайте, так мы можем добиться? Давайте голосовать. Мы добьёмся однажды любви всего мира или нет? Нет, подожди… Надо ли нам добиваться любви всего мира? России надо добиваться любви всего мира? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. России надо добиваться любви всего мира? Ну, чтобы нас как можно больше людей в мире любило. Чтобы теплели сердца, руки и пятки у всех при слове «Россия»! Чтобы все говорили «Россия» мечтательно! Китаец стоит такой и говорит «элуси» (это «русский») — и сразу у него теплеют пятки и подмышки начинают… ну, что-то делать. Нам надо добиваться любви всего мира? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Они нас ненавидят, товарищи! Ненавидят и презирают! Но надо, чтобы ненавидели и боялись, мне кажется.

Д.КНОРРЕ: Ну, мы же считаем, что так всегда и было. А сейчас страх потеряли последний, да. Распоясались.

С.ДОРЕНКО: Да, да, да. Смотрите, у меня 12 процентов считают, что нам надо добиваться любви всего мира. 12 процентов всего-навсего, товарищи! Где же пацифистская армия, армия пацифистов и прочих?

Алло. Здравствуйте. Да, слушаю. Вы знаете, что мы не успеем обсудить? Потом, после девяти, будем обсуждать это. Здравствуйте. Слушаю вас. Товарищ! Смотрите, я сам с собой говорю. Боже, как это приятно! Как хорошо найти хорошего собеседника! Серёжа говорит с Серёжей. Здравствуй, Серёжа! Боже, какой ты умный! Боже! А он мне отвечает.

Д.КНОРРЕ: Давно хотел сказать.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Ладно, погнали дальше!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Я скажу только результат: 15 на 85. Запиши, пожалуйста. Россия должна добиваться любви всего мира? Да — 15 процентов. 85 процентов — нет, не должна. 15 на 85. И мы продолжим после девяти, договорились?

Сейчас мы говорим о движении. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Где вы движетесь? Куда едете? И зачем? И сколько у вас при себе денег? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Виктор, 26-й. Благодарю за эфир.

С.ДОРЕНКО: Не надо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Старый дедушка машину завёл и нашего, как говорится, ведущего быстро подвёл.

С.ДОРЕНКО: О чём вы говорите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А теперь по делу. Значит, Рязанка и Волгоградка как всегда — ни туда и ни сюда. Да сгори оно пропадом!

С.ДОРЕНКО: Да. Но на севере сегодня хуже. Виктор, 26-й, на севере сегодня хуже: люди останавливаются чуть ли не от Свободы и стоят до Алтушки, потому что там фура сложилась. Понимаете? Фура сложилась пополам справа, но все едут и смотрят, всем нравится. Стоит гигантская, на десятки километров пробка, колоссальная! 5 баллов уже пробочку устроили. Адская пробка на Волоколамке. Адская пробка на шоссе Энтузиастов. Рязанское шоссе до Нижегородки — адская пробка. И Кузьминки, Текстильщики — адская тоже. Всё остальное — так себе, не адское. Там уже на себя наговаривают люди специально, чтобы мы их пожалели. А за что — непонятно. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Значит, пробка на Трёшке после Савёловского. Там авария при выезде с Трёшки на Ленинградку, там один ряд заняли они.

С.ДОРЕНКО: Да-да-да. И от Марьиной Рощи, даже раньше, ещё стоит от Ярославки на Третьем. На Третьем транспортном стоит всё от Ярославки, можете себе представить? Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 4 минуты. Вторник, 23 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Знаешь, мы всё равно должны добиваться уважения всего мира. Мы должны искать любви мира — 15 процентов говорят. Хорошо. Я вам дам другой выбор, если хотите. Вот какой. Россия должна добиваться уважения и любви или уважения и страха? Вот просто вот так, очень просто.

Д.КНОРРЕ: Что очевиднее?

С.ДОРЕНКО: «Начать голосование. Пусть уважают и любят — 134-21-35. Пусть уважают и боятся — 134-21-36. Россия скорее должна добиваться уважения и любви — 134-21-35. Любви, симпатии, по крайней мере симпатии, уважения и любви — 134-21-36. Россия скорее должна добиваться уважения и страха, чтобы нас боялись, пусть боятся, уважают и боятся, вот так — 134-21-36.

Я вам скажу, как сейчас у меня пошло голосование: 37 на 63 сейчас было, 34 на 66, вот пожалуйста. То есть пока можно сказать, что это похоже на одну треть и две трети. Сейчас уже 31 на 69. Так что это… Ну, это по-прежнему всё ещё похоже на одну треть и две трети.

Д.КНОРРЕ: Сергей, в любовь просто никто не верит. В страх верят, да.

С.ДОРЕНКО: Ну, симпатия. А какие страны вызывают симпатию? Не знаю, какая-нибудь Швеция вызывает симпатию, наверное, мне кажется.

Д.КНОРРЕ: Мне кажется, равнодушие вызывает.

С.ДОРЕНКО: Равнодушие?

Д.КНОРРЕ: Абсолютно, да.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. А какая-нибудь Италия вызывает симпатию?

Д.КНОРРЕ: Симпатию вызывает Италия, конечно, Испания, Греция — всё, что на Средиземном море.

С.ДОРЕНКО: Да, Италия, Испания вызывают симпатию. Греция подозрительную симпатию вызывает, подозрительную. Меня там таксисты обманывали — раз. В ресторане обманывали — два. Так что Греция вызывает… И там многократно… У них самый главный национальный герой — обманщик. Одиссей — он же лгун и обманщик. Ну что ты? Он практически мог бы работать сегодня таксистом. А? Конечно. Хорошо.

Значит, 30 на 70 у меня. Сейчас я останавливаю это голосование. 31 на 69. Сейчас, секундочку… Всё! Машина пересчитала окончательно: 31 на 69. Обмениваемся мнениями, 73-73-948. 31 на 69. 31 процент наших слушателей, пожелавших позвонить в это антинаучное голосование, заявили, что Россия должна добиваться уважения и любви. 69 процентов заявили, что Россия должна добиваться уважения и страха от всего мира. Вот страх мне не очень нравится. А? Ну, как-то страх… Как-то мне кажется, тогда мы должны быть зловещие. А мы что, сатанисты, что ли, какие-нибудь? Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Полина, Москва. Насчёт уважения, страха или любви. Вы знаете, мне кажется, что изначально вопрос поставлен некорректно. Я в принципе не уверена, что мы должны чего-то либо добиваться.

С.ДОРЕНКО: Я уже залез под стол от стыда, потому что я неправильно поставил вопрос!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это первое. И насчёт Олимпиады, если позволите. Может быть, вы помните, я звонила к вам в эфир и говорила, что надо бы нам её бойкотировать вообще, она нам как-то и не нужна.

С.ДОРЕНКО: Конечно, я помню. Слушайте, а вы помните письмо Марка Твена королеве Великобритании? Он как-то сказал: «Мы с вами хорошо знакомы, потому что однажды вы проезжали по Пикадилли, а я стоял с газетой в руках, и вы несомненно меня запомнили». Я запомнил ваш звонок, конечно, естественно, Полина. Ну а как же? Да, прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ладно, не суть.

С.ДОРЕНКО: А как же не суть, когда суть?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что я в корне изменила своё мнение по этому вопросу. Мне кажется, что наши спортсмены добились действительно невероятных успехов, несмотря на все эти давления, которые происходили.

С.ДОРЕНКО: Да!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я с большим удовольствием… Я изначально прямо думала: всё, я её не смотрю, эту Олимпиаду, ну её к чёрту!

С.ДОРЕНКО: Чёрт, как нам дороги ваши эмоции! Прошу вас, ещё, чуть-чуть ещё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А потом я просто, извините за выражение…

С.ДОРЕНКО: Нет!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …залипла.

С.ДОРЕНКО: А, «залипла» — это нормальный глагол.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ночами залипаю просто на эту Олимпиаду!

С.ДОРЕНКО: А сейчас? Подождите, можно вопрос? А вот она закончилась, и чему вы посвящаете ночи теперь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Теперь — сну и своему котику, потому что мой котик меня будит всё равно. Она меня будила на все трансляции. Она у меня маленькая, ей два месяца, и она любит меня будить иногда.

С.ДОРЕНКО: Здесь бы поподробнее. Хорошо. Полина мне нравится тем, что она абсолютно убеждена, что мир вращается вокруг неё. (Смеётся.) Во-первых, она говорит: «Вы же, конечно, меня помните». «А я помню её!» — говорит Станислав.

Д.КНОРРЕ: Вот видите, как?

С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. «Западом любимы не будем. Они всегда лизали руки сильным. Нужно быть сильным — и тогда обожание придёт само», — говорит Денис из Москвы. «Хотят Северную Корею». «Ваше голосование показывает, что 69 процентов ваших слушателей — маленькие и забитые люди, которые очень хотят, чтобы их хоть кто-то боялся», — полагает Юрий. Юрий, не знаю. Может быть, отчаявшиеся в поиске любви? Отчаявшиеся. Так бывает, когда человек долго ищет любви, а никто… «Кто уважает Израиль?» Все уважают Израиль. Израиль уважают все.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Я, например, не знаю никого, кто не уважал бы Израиль. Израиль уважают все. С ненавистью или некоторые с любовью, но в основном… Очень многие с ненавистью, в том числе в Европе и так далее. Так, секундочку. «Уважение и зависть — вот чего мы хотим», — Вододохов говорит. «Россия — великая страна! — говорит Павел Кузяков. — Мы не позволим опустить нас на колени!» На чьи колени? На чьи колени, Павел Кузяков, вы не позволите нас опустить? Когда про колени говорят, я всегда спрашиваю: «Чьи?» (Смеётся.) «Не могут прочные отношения строиться на страхе». Ну, может быть, каждый день какой-то новый страх? Страх можно обновлять. Зачем же нам один и тот же страх? Страх надо обновлять всё время, как-то актуализировать. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Знаете, Сергей, это хорошо, замечательно. Проблема в том, что вы всегда думаете, что мир крутится вокруг России. Не крутится он всё время, вам это кажется. На самом деле всем плевать. Вы разберитесь со своими чиновниками, с вашим воровством — и тогда вас будут уважать. Побольше работайте.

С.ДОРЕНКО: Скажите, но разве это не свойственно человеку — строить эгоцентричную, нациоцентричную модель мира? Вот вы говорите, что в России людям кажется, что мир крутится вокруг России. Естественно.

Д.КНОРРЕ: И французам так кажется.

С.ДОРЕНКО: Французам кажется, что вокруг Франции. А конголезцам — что вокруг Конго. Это естественно — ставить себя в середину мира. Например, я вас спрашиваю: «Олег, скажите, пожалуйста, шариковая ручка находится справа или слева?» Вы, вероятно, относительно себя будете рассуждать. Ну, так. Если я спрошу вас: «Скажите, пожалуйста, как?» — вы скажете: «Позади здесь, он позади». То есть вы относительно себя рассуждаете — значит, вы ставите себя в центр мира.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Немножко странное сравнение, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Нет, почему? Все люди в мире ставят себя в центр мира, кроме одной нации маленькой. Я вам расскажу секрет. Это Бали, балинезийцы, они всегда и всё относительно горы говорят. А все в мире говорят относительно себя. Быть в центре мира — естественно для человека.

Д.КНОРРЕ: Да, абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Правильно. Единственная нация на планете Земля, известная мне по антропологической литературе, которая ставит не себя в центр мира, а гору, — это балинезийцы. Когда ты спрашиваешь… Вот мы с тобой стоим лицом, например, куда-то. Я спрашиваю: «Даша, скажи, пожалуйста, где находится посёлок Икс?»

Д.КНОРРЕ: «Слева от горы». Понятно.

С.ДОРЕНКО: Ты говоришь: «Левее горы», — если ты балинезийка. А если ты что бы то ни было ещё — например, конголезка, американка, француженка или русская, — ты говоришь… Нет, они не говорят «левее горы». Они говорят «севернее горы», «восточнее горы» и так далее. Они говорят: «Восточнее горы». А если ты русская, француженка или американка, ты говоришь: «Левее нас, вот чуть-чуть левее, вот сюда, вот в эту сторону». Ты говоришь от себя.

Д.КНОРРЕ: Кстати, мы во многих пунктах себя ощущаем в стороне от Штатов — например, в экономике. Мы же себя считаем не в центре экономики, разумеется, а считаем Штаты в центре экономики. И, соответственно, всё происходящее оцениваем, исходя…

С.ДОРЕНКО: Почитайте про балинезийцев, очень интересно. Они никогда не говорят в отношении себя. Себя маленького они не могут точкой отсчёта принять, только гору. «Где находится это?» — «Ближе к горе», «Дальше горы», «Восточнее горы», «Севернее горы». Они никогда не говорят относительно себя. Ну, русские — более обычные люди. Я не говорю, что это ненормально. Это нормально, но нормально только на Бали. А русские — более обычные люди: они говорят относительно себя. Это так естественно. Естественно, я говорю «это левее», «это правее» — относительно себя. А кого же ещё-то? Видишь, американцы хотят (Олег позвонил нам из Лос-Анджелеса), чтобы мы относительно Америки всё придумывали и говорили: «Вы знаете, это далековато от Америки», — и так далее. Но мы здесь живём. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Доброе утро, Сергей. Я тоже Олег, но, к счастью, из Москвы. Вы знаете, мне кажется, что, в общем-то, ни к чему нам как-то искать уважения со стороны, а надо начать в первую очередь себя уважать. И самое главное — помнить, что примерно за тысячу лет отношений с Европой с их стороны к нам было уважительное отношение только по их крайней нужде: когда нужно было свалить Наполеона, когда нужно было свалить Гитлера — в общем, какие-то такие вещи серьёзные — от монголов защититься, чтобы они в Европу не прошли. Мы — большой и самодостаточный народ. Мы как-то, в общем-то, и без чужой любви можем справиться, на мой взгляд.

С.ДОРЕНКО: Про «большой» я должен с горечью сказать, что не очень большой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я стараюсь. У меня четверо детей.

С.ДОРЕНКО: Вот! На таких, как вы, мы и выплывем потихонечку. Спасибо большое, спасибо. Видите, у Олега четверо детей. Ну, не такой уж и большой народ. Не большой народ, давайте прямо скажем. Нас — сколько и японцев. Японцев 120 миллионов, по-моему, а нас — 145. Сопоставимо? Сопоставимо. Пакистанцев больше, чем нас. Бангладешцев больше, чем нас. Или я ошибаюсь? Может быть, я ошибаюсь, не знаю. Может быть. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это Лариса.

Д.КНОРРЕ: Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Да, Лариса?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, центр мира… Мы познаём мир через собственные ощущения, это называется «перцепция»: я в центре мира, потому что никого больше, кроме меня, нет. И я всем должна сказать с совершенной ответственностью: кроме меня (и кроме вас), никого нет. Индивидуально каждый из нас…

С.ДОРЕНКО: Кроме балинезийцев. Мы всё-таки уже сказали: кроме балинезийцев.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, предположим, что они есть.

С.ДОРЕНКО: Да, балинезийцы есть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Каждый из нас живёт в своём скафандре и через ощущения познаёт этот мир. Это первое. И второе. Например, чисто логически… Обама говорит, что мы — зло. Правда же? Он же так сказал? Это же я не придумала?

С.ДОРЕНКО: Говорил, конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Говорил, точка. Значит, он признаёт, что Россия является центром некоей сущности. Ну правильно же?

С.ДОРЕНКО: Ну да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это логично? Логично.

С.ДОРЕНКО: Да, логично.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если они так борются с нами, то с чем мы боремся в себе, Сергей? То, что мы в себе не признаём, то, что мы в себе отрицаем. Например, мы отрицаем свою животную сущность, и мы говорим: «О нет, мы воспитанные люди, мы интеллектуалы», — и так дальше. С чем мы боремся? Мы в себе подавляем нашу животную сущность. Это значит, что если американцы…

С.ДОРЕНКО: Ну, например. Но это вы совсем уж авраамическое что-то… Я, например, не подавляю, а наоборот — с восторгом воспринимаю собственное тело.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, я просто сейчас…

С.ДОРЕНКО: Хорошо, хорошо. Извините.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот, если Обама ставит нас в центр некоей сущности зла, то это значит, что мы в центре каждой сущности, понимаете. Мы в каждом. Мы — Внутренняя Монголия американцев, поэтому они так с нами борются.

С.ДОРЕНКО: Некая Внутренняя Россия.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что мы внутри каждого. Каждый человек в мире, позволив себе быть самим собой, станет русским, понимаете.

С.ДОРЕНКО: Вот это прекрасная идея, Лариса! Боже, как я люблю этот абзац! Его надо выучить наизусть! Ну правда прекрасно! Каждый человек в мире, позволив себе стать самим собой, станет русским. И наоборот! А с какого момента он не становится русским? Когда он берёт в руку…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда он принимает решение — стать лучше, чем он есть на самом деле.

С.ДОРЕНКО: То есть как только он думает, что надо стать лучше, он уже не русский?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, он становится….

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) А русский, который хочет стать лучше? Вот я сегодня утром, например, думал: идти в душ или… Подождите, Лариса. Я сегодня утром думал: идти в душ или нет? Абсолютно серьёзно. Стоял, Лариса, и нюхал собственную правую подмышку довольно долго, и она мне казалась, в общем, не омерзительной. Но я подумал, что к середине дня могу нагулять запах. И я думал: лезть мне в душ или нет? И я потом в результате пошёл. Я стал нерусским?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите. Если бы вы сказали с наслаждением: «Какой же я прекрасный! Такой, какой я есть! Не нужен мне берег турецкий! Не нужно мне мыло! Пошёл я орошать окрестности своим запахом». Вот оно! Это любовь.

С.ДОРЕНКО: Вот тут бы я стал русским. А после душа я не до конца русский всё-таки?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это стимулы. Вот здесь начинается как раз апперцепция — восприятие мира и подстраивание его под некие воспитанные догмы. Здесь начинается дуальность — «здесь плохо, здесь хорошо», «боже, так нельзя, а так можно». А русский: «Я такой, какой я есть. Я прекрасен!»

С.ДОРЕНКО: Вот вам говорят, что вы прямо пелевинщину такую в чистоте даёте. «Это Виктор Олегович».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так Пелевин просто прекрасно описывает внутренний мир человека. Это правда так, люди так устроены.

С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо большое! Хорошо. «Это Виктор Олегович чистой воды», — хвалит Ларису Михаил По. «На Ярославке перед домом 115 сбили человека», — говорит Али. Спасибо, Али, за информацию. На Ярославке перед домом 115 сбили человека. «Странно. А я ориентируюсь в Москве относительно её центра, а не относительно себя. Я что, балинезиец?» Да, мне, кстати, говорят, что Бали населён индонезийцами, и в силу этого балинезийцев не существует. Я вам должен сказать, что балинезийцы существуют. Всё-таки давайте согласимся с этим. И кроме Bahasa Indonesia, у них там есть собственные языки, на Бали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Перемещаясь на Бали, они перестают быть индонезийцами и оказываются…

С.ДОРЕНКО: Нет, будучи на Бали, они всё-таки балинезийцы и индонезийцы, да, с этим я не спорю. Но они балинезийцы тем не менее, отдельный народ с очень интересным языком, обычаями и так далее, которых обожаемый мною Грегори Бейтсон описывал в качестве антрополога, он там несколько лет их описывал. Понятно? «Оказывается, Пелевин — женщина». «В Индонезии — 230 миллионов». Да, спасибо большое, Лёха. «Всё-таки Бали́». Нет, и Ба́ли, и Бали́. Чёрт их поймёт!

Д.КНОРРЕ: А сами-то они как говорят?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. «У нас своя гора — МКАД». Хорошо, поехали дальше. «Какой Обама?» Что такое? «Бомж с дубиной может быть центром России? Или центр вашего мирка — это Кремль?» Юрий, вы себя должны остановить.

Д.КНОРРЕ: В какой-то момент, во всяком случае.

С.ДОРЕНКО: Вы себя должны остановить. Юрий, вы всё заносчивее и заносчивее становитесь с каждым словом. Ребята, поехали дальше!

С.ДОРЕНКО: «МОК может отклонить заявку США на Олимпиаду-2024 из-за скандала с допингом». Вот вам и пожалуйста! Всякая вещь, дойдя до предела, обращается собственной противоположностью. А? «Международный олимпийский комитет может отклонить заявку Соединённых Штатов на проведение летних Олимпийских игр в 2024 году. Причиной этого станут антиамериканские настроения внутри комитетов из-за причастности США к допинговому скандалу с русскими спортсменами». А? Замучили всех они, подзамучили.

Д.КНОРРЕ: Подзамучили, да.

С.ДОРЕНКО: Подзамучили, потому что всё время со своим вот этим нытьём, понимаете. «Несколько членов МОК выказывают недовольство причастностью американцев к допинговому скандалу, связанному с Российской Федерацией», — и так далее. Могут отклонить Лос-Анджелес, чтобы наказать Олега из Лос-Анджелеса и вообще Соединённые Штаты. Заявку, кроме Лос-Анджелеса, подали Рим… А Рим ужасное место в этом смысле.

Д.КНОРРЕ: В этом смысле — да. Там же не протолкнуться совсем.

С.ДОРЕНКО: 40 минут чемоданы ждёшь! Фьюмичино — адское место!

Д.КНОРРЕ: Зато в аэропорту всё по-русски, по-китайски.

С.ДОРЕНКО: Адское место! Очереди, скотоприёмники адские, чемоданов нет. Фу! Нет, Рим — ни в коем случае! Только если это самое… Будапешт и Париж. Я начинаю думать, кому дать, как если бы я был МОК. А ты бы кому дала? Ты была в Будапеште?

Д.КНОРРЕ: Нет, в Будапеште не была.

С.ДОРЕНКО: Самые известные порностудии современности сосредоточены в Будапеште.

Д.КНОРРЕ: Это как-то может помочь проведению Олимпийских игр?

С.ДОРЕНКО: Ну, то есть international, они уже все такие open mind.

Д.КНОРРЕ: А, они уже в теме, да?

С.ДОРЕНКО: Open mind girls и open mind city, и прочее, и прочее. И international, конечно. Все туда съезжаются: хохлушки, русские, эстонки, латышки. Все туда съезжаются, пожалуйста, на audition и всё такое. (Смеётся.) Конечно.

Д.КНОРРЕ: Какой кошмар!

С.ДОРЕНКО: Уже начало положено, я бы сказал. И Париж наконец. Париж? Не знаю, я испытываю затруднения. Я не понимаю, как всё это туда поместится.

Д.КНОРРЕ: Нет, вот как в Рим всё это поместится, я не представляю.

С.ДОРЕНКО: Я абсолютно тоже.

Д.КНОРРЕ: А в Париж — вполне. Почему нет?

С.ДОРЕНКО: Слушайте, если мы говорим про нашу репутацию в мире… Иранцы нас послали с аэродрома, вы знаете, да? Вы знаете эту историю, этот скандалец? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Сергей, здравствуйте. Виктор. Я хотел бы обратить внимание на справедливость и на правду…

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По-разному относимся иностранцы и мы.

С.ДОРЕНКО: Мне очень важно это услышать. Да, прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вот много раз был в Штатах. Ну, не буду за всё говорить, я всё-таки был в прибрежной зоне, скажем так. Они всё-таки оценивают справедливость со стороны — «как мне выгодно в данное время, сейчас». Он скажет: «Да, ты прав. Русский, ты прав. Но сейчас — в данный момент, в данную секунду — мне выгоднее вот так». И всё. И как мы собрались с ними контактировать? У нас обострённое чувство справедливости и честности, и поэтому мы…

С.ДОРЕНКО: То есть у них скорее чувство результата и правил? Вот они обсуждают достижение результата при имеющихся обстоятельствах?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да.

С.ДОРЕНКО: А мы умозрительно уходим в некую правду как справедливость. Это разные вещи.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы искренние.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно искренние.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы искренне думаем, что будет честно. А они… Ну, мы разные. Мы очень радуемся…

С.ДОРЕНКО: А можно это сравнить со взрослением? Вот если представить себе одного человека, что он был сначала русским, например, — и сколько было ему лет? А потом стал американцем — и сколько ему стало лет? И наконец всё-таки к старости он стал евреем — и сколько ему стало лет? Ну, представьте это как взросление.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, согласен. Я не думал об этом.

С.ДОРЕНКО: Кто так честен, абсолютно честен, искренен в честности, вне учёта внешних обстоятельства? Вот в каком возрасте человек честен абсолютно, мёртво стоит за правду, вне учёта обстоятельств?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен, согласен.

С.ДОРЕНКО: В каком возрасте?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А, в каком? Ну, мне кажется, в пожилом, наверное.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет. В молодом, мне кажется, в молодом каком-то возрасте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, если за женщину биться в данный момент, то, наверное…

С.ДОРЕНКО: Нет-нет. Вот послушайте меня. Вы говорите, что русские отличаются от американцев… Это важный тезис, как представляется. Русские отличаются от американцев тем, что русские существенно искреннее и меньше учитывают обстоятельства, правила и вот эту грубость как бы регламентов. Потому что американец тебе конкретно говорит, что незачем говорить слова, если это не работает в конкретной ситуации. Ну, условно говоря, понимаешь, да? Я говорю, например: «Если бы от сих проспект раскинулся до Серебряного Бора». Американец говорит: «Но его нет». Дальше я говорю: «Ну а если бы раскинулся?» Американец начинает говорить: «Ты потратишь уйму времени на согласования и уничтожение зданий». Я говорю: «Да нет, я же мечтаю». Я мечтаю, а американец этого не может понять. Не может понять! Американец не может так мечтать. Ну не может так мечтать, потому что это абсурдно. Он говорит: «Ну, это абсурдно. Мы тратим время». Понимаешь, да?

Д.КНОРРЕ: То есть американцы такие прямо рациональные?

С.ДОРЕНКО: Абсолютно рациональные, направленные на результат и на точное понимание правил. Правила для них — коридоры возможностей. Они не могут идти сквозь стену. Они не могут жухать как бы… Ну, вообще жухать любят, если есть возможности и если есть коридор. Если есть специальный коридор для жуханья, американцы обязательны будут жухать, но если этот коридор есть. А если его нет, они не будут ломать стену никогда, почти никогда.

Д.КНОРРЕ: Я поняла.

С.ДОРЕНКО: Ну так вот. Поэтому американец… Русский умозрительно рассуждает: «Вот если бы от сих раскинулся проспект шикарный, мы бы ездили друг к другу на тройках в гости!»

Д.КНОРРЕ: Ну, такая убеждённость и искренняя вера в свою правоту — это, наверное, от восьми до четырнадцати, до пятнадцати, вот так вот.

С.ДОРЕНКО: От восьми до четырнадцати.

Д.КНОРРЕ: До пятнадцати.

С.ДОРЕНКО: А потом ты начинаешь понимать, что мир устроен вот так, поэтому правда мира заключается в следующем: есть коридоры возможностей. Нет полей возможностей, а есть коридоры.

Д.КНОРРЕ: Сначала ты жутко разочарован…

С.ДОРЕНКО: Тебя плющит мир и загоняет тебя в коридоры. Ты становишься взрослее и понимаешь, что прекраснодушие и желание всюду ездить на огромных тройках, квадригах по метели, с красивыми девушками с красными щёчками, которые сидят рядом, и ты их целуешь в их холодные щёчки, — вот это всё не получается ни фига. Не получается. Тогда ты становишься американцем. Ну, сколько тебе уже лет?

Д.КНОРРЕ: Ну, девятнадцать.

С.ДОРЕНКО: Девятнадцать. То есть ты взрослеешь и становишься американцем. Правильно я рассуждаю, нет?

Д.КНОРРЕ: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Ты потихонечку становишься американцем. С каждым это происходит. Хорошо. Потом ты постепенно… И я настаивал уже много раз: ты окончательно потом уже в конце становишься евреем наконец.

Д.КНОРРЕ: Ну, это уже ближе к шестидесяти.

С.ДОРЕНКО: А после восьмидесяти ты становишься китайцем.

Д.КНОРРЕ: Китайцем, да.

С.ДОРЕНКО: Прекратив быть евреем, ты становишься наконец китайцем. Всё! Вот это с каждым человеком происходит.

Д.КНОРРЕ: Подождите, а дух противоречия? Когда ты понимаешь, что мир не так совершенен, потом возникает же дух противоречия — и ты хочешь назло всему просто плюнуть. Мне кажется, это что-то итальянское, вот такое испанское.

С.ДОРЕНКО: Нет, итальянцы ненастоящие.

Д.КНОРРЕ: Да?

С.ДОРЕНКО: Итальянцы — это когда в сорок пять дама вдруг ветреницу играет. Ты понимаешь, в чём дело?

Д.КНОРРЕ: (Смеётся.)

С.ДОРЕНКО: Итальянцы — на самом деле всё, что они делают, всё ненастоящее. Ненастоящие слёзы, ненастоящий гнев, ненастоящие выстрелы — всё ненастоящее. Всё это — спектакль абсолютно! Весь этот гнев — это опера, это всё опера. Или оперетта. Всё, что делает итальянец — это опера или оперетта. Всё фальшак полный! Любовь — фальшак. Всё это фальшак, полный фальшак! Признания в любви — фальшак. Он достаёт пистолет и наконец стреляет в соперника — полная фальшь, ложь. В каждом слове и в каждой пуле ложь! Понятно? Ложь. Русские только настоящие. И американцы настоящие. Но где-то есть итальянцы, и какое-то состояние…

Д.КНОРРЕ: Переходный период?

С.ДОРЕНКО: Итальянец — это как подвыпивший человек. Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: С Ираном у нас проблемы, непонятки и взаимные претензии.

Д.КНОРРЕ: Недопонимание.

С.ДОРЕНКО: Нет, взаимных нет — мы-то пока ничего такого не делаем. Смотрите. Россия объявила о том, что мы используем авиабазу Хамадан в Иране для того, чтобы бомбить — и, вероятно, возможности для пролёта через Ирак — для того, чтобы бомбить «Исламское государство» (террористическую организацию, запрещённую в Российской Федерации) нашей авиацией с базы в Иране. Мы вдруг объявили, а они обиделись.

«Министр обороны Ирана в интервью второму каналу иранского телевидения поздно вечером в воскресенье объявил о прекращении полётов российской дальней авиации с иранской территории. Один из ключевых членов иранского правительства позволил себе редкую для официальных лиц Ирана публичную критику действий Москвы. Он сказал: “Русские заинтересованы в том, чтобы показать себя сверхдержавой и гарантировать свою роль в определении политического будущего Сирии. И конечно, с их стороны наблюдалась определённая доля позёрства и неджентльменского поведения”». То есть мы позёры и не джентльмены, говорит министр обороны Ирана. Обидно?

Д.КНОРРЕ: Обидно, да. Мне вот рисуется картинка, как описывают иранцы, что мы зашли туда ногой, пнув дверь, и стали там хозяйничать. Так получается?

С.ДОРЕНКО: Они пустили нас, но надеялись на скромность и деликатность, понимаешь.

Д.КНОРРЕ: Да. А мы как-то…

С.ДОРЕНКО: Ну, это понятно, в общем. Вот Владимир из Дубая, мне кажется, пояснит, потому что он Иран очень хорошо понимает и там часто бывает. Владимир, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Дарья, доброе утро.

Д.КНОРРЕ: Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Обиделись?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, обиделись.

С.ДОРЕНКО: А почему обиделись?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот смотрите. Во-первых, договорённость об использовании этой базы была достигнута во время переговоров двух президентов в Баку. Это уровень не министров иностранных дел и не министров обороны, а это было на высшем уровне. Далее началась следующая ситуация. Понятно, что скрыть наличие российской авиации на базе невозможно, потому что спутники американские мониторят регион в онлайн-режиме.

С.ДОРЕНКО: Видно, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому, мол, «раньше времени заявили, раскрыли конфиденциальную информацию» — это как бы отговорка. Это первое.

Второе. Было понятно с самого начала (по крайней мере, так должно быть логически правильно), что использовать её только для дозаправки невозможно, потому что основная задача, которая была поставлена, — это увеличить бомбовую нагрузку, сократить подлётное время и увеличить бомбовую нагрузку за счёт меньшего топлива на борту. Ну, понимаете. Вы-то понимаете.

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если увеличить бомбовую нагрузку на борту, значит логично эти бомбы хранить на Хамадане.

С.ДОРЕНКО: Сто процентов, конечно. Другим транспортом перевезти. Какими-нибудь Ил-76 перевезти всё это туда, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Соответственно, это уже полноценная база, а это не просто заправщик подъехал, залил, взлетели, ушли — всё. Это персонал, это охрана, это обеспечение, обслуживание, полноценная база — о чём, в общем-то, разговора не было с самого начала. Плюс начали активно поддавливать американцы, очень активно. И это, безусловно, сыграло свою роль. И самое главное — действительно реально Россия, что называется, слишком растопырила пальцы. Потому что на самом деле основная причина — это активное сближение России с Турцией по сирийскому вопросу, где Иран занимает противоположную позицию. Пошли разговоры о том (была информация), что Турция может предоставить России Инджирлик.

С.ДОРЕНКО: Ну как может? Там же американцы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тем не менее, разговор об этом был. Позиции Ирана и Турции относительно Асада и Сирии расходятся. И здесь Россия повела себя не вполне корректно, а иранцы дали понять, что так нельзя, и ключевую роль в решении сирийского вопроса Россия играть не будет, потому что основную тяжесть наземной операции несёт Иран. Там гибнут иранские ополченцы, и они ведут все боевые операции.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. То есть получается, что нам просто, условно говоря… Я говорил об этом год назад, и, может быть, вы помните, что мы, с точки зрения местных сверхдержав… А их там на самом деле четыре, мы перечисляли: Турция, Иран, Израиль и Саудовская Аравия. Местных, региональных сверхдержав, важных держав регионального масштаба. С их точки зрения, мы в общем помощники Ирана.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, совершенно верно.

С.ДОРЕНКО: Ну, мы помощники Ирана. Иран сейчас, когда мы стали вдруг помощниками Турции, дал нам по носу. То есть с его точки зрения…

Д.КНОРРЕ: Но сейчас в 9:26 новость: «Полёты российских самолётов с авиабазы в Иране не приостановлены», — об этом заявил спикер парламента. «Иран и Россия — союзники в борьбе с терроризмом. Полёты не приостановлены», — сказал Лариджа́ни. Вот так вот.

С.ДОРЕНКО: Лариджани́, может быть, да?

Д.КНОРРЕ: Лариджани́, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лариджани́. Значит, смотрите, здесь идёт внутренняя активная работа, потому что как только эта ситуация была выявлена и иранцы сказали, чтобы полёты прекратились, естественно, министерство… господин Шойгу… товарищ… гражданин Шойгу пошёл к Путину и говорит: «А чё такое? Вы договорились, а нас выгнали». И началась работа опять-таки на верхнем уровне. Поэтому сейчас идёт активная проработка сверху опять-таки между двумя президентами, я думаю, непосредственно. Какие-то команды прошли, но это говорит уже о более серьёзной ситуации. Внутри самого Ирана появилась внутреннее противодействие в правящих кругах по поводу отношений с Россией. И это гораздо серьёзнее.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Ну хорошо, а дайте нам перспективку. Владимир, всё-таки вы бы, если бы вас вызвал Путин Владимир Владимирович и сказал бы: «Дайте совет, пожалуйста»…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, смотрите, на самом деле проблема с Ираном очень серьёзная. Россия на него сделала ставку как на ключевого союзника в регионе вообще, а до Турции особенно. В ноябре прошлого года там был Путин, и было подписано 34 соглашения между российскими и иранскими компаниями, и был обещан кредит в 5 миллиардов евро на выполнение этих контрактов. К сегодняшнему дню не выполняется ни одного, за исключением только… Зашла туда «Зарубежнефть», на повышение нефтеотдачи подписан контракт. И наконец, с трудом наскребли 2 миллиарда евро на два проекта: один — электрификация иранских железных дорог, второй — строительство электростанций. Всё остальное мёртвое и не будет двигаться, потому что у России денег нет. Итальянские, индийские, китайские деньги там в полном объёме, поэтому иранцы смотрят на нас очень и очень прохладно.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Тогда нам надо дружить, выходит, с турками.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, надо дружить с турками до того момента, пока турки полностью не выберут себе преимущества от этой дружбы и не дадут нам по заднице.

С.ДОРЕНКО: Есть проблемка. А с кем тогда дружить, Владимир? Я не понимаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В регионе?

С.ДОРЕНКО: Да, в регионе.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В регионе надо дружить с Саудовской Аравией.

С.ДОРЕНКО: Они ещё хитрее, закрытее и непонятнее, понимаете.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Дружить с Саудовской Аравией и дружить с Эмиратами. Это две страны, которые на самом деле медленные, спокойные очень, не сильно высовываются, не сильно шумят.

С.ДОРЕНКО: Ваша Саудовская Аравия через 50 лет что будет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Огромная ненефтяная экономика, основанная на богатейших природных ресурсах Африки, куда Саудиты активно начали вкладывать деньги. Простой пример. Судан, Красное море, проект Atlantis — добыча редкоземельных металлов со дна Красного моря. У Судана есть ресурс, у Саудитов есть деньги. Проект работает, добыча началась.

С.ДОРЕНКО: То есть через 50 лет Саудовская Аравия — это не будет два сгорбленных окурка каких-то, едущих на верблюдах, и так далее? Нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не будет, потому что уже стратегия новая Саудовской Аравии провозглашена: ненефтяная экономика. Это будет альтернативная энергетика и сырьевая база, которая будет испытывать дефицит всё больше и больше, и это Африка. Они активно инвестируют в Африку.

С.ДОРЕНКО: Но они же там псих-ля-ля, очень идеологичные и очень испытывают чувство превосходства?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они очень прагматичны.

С.ДОРЕНКО: Прагматичны?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они очень и очень прагматичны.

С.ДОРЕНКО: С ними можно конкретно говорить, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно, да. Ту же самую политику проводят Эмираты. Есть такая компания, называется IPIC (International Petroleum Investment Company), которая недавно объединилась решением правителя Эмиратов… эмирата Абу-Даби, шейха Халифы, и фонд Mubadala Development, который, кстати, инвестирует в Россию, в том числе в платные дороги.

С.ДОРЕНКО: Может быть, и правда. Понимаете, как говорил Сунь-цзы (и не только, а и Талейран, по-моему, писал подобное): «Дружи с дальним против ближнего». То есть надо дружить с дальним против ближнего. Вот Владимир важную вещь сказал. Понимаешь, на самом деле у меня есть такое ощущение тоже — как мне кажется, зрелое, может быть, оно. Я наблюдаю наши отношения с Ираном и с Турцией в течение десятилетий — ну, в журналистике я десятилетия уже. И я тебе скажу, что они полны хитрости, подлости, если можно так сказать, и попытки использовать Россию, с моей точки зрения. Это, конечно, просто мысль для обдумывания…

Д.КНОРРЕ: А мы, со своей стороны, так искренне хотим?

С.ДОРЕНКО: А мы искренние люди.

Д.КНОРРЕ: То есть у нас никакого двойного дна, никакой задней мысли?

С.ДОРЕНКО: У нас нет двойного дна. Нет, у нас второе дно — Америка. Когда мы С-300 подписали спокойно, Америка нам запретила — и всё.

Д.КНОРРЕ: Нет, хорошо, а свои какие-то интересы — вторые, третьи?

С.ДОРЕНКО: У нас интерес последние несколько десятилетий — выжить. Я бы даже сказал, что последние несколько веков. Последние несколько веков у России главный интерес — это выжить, выжить, выжить! Несколько веков, понимаешь? Вот мы заняты тем, что мы пытаемся выжить. Вот, собственно, и всё. И что надо сказать? Получается. Получается, но не без труда. Понимаешь?

А Владимир что говорит? Владимир говорит: «Давайте дружить с дальним против ближнего». То есть у нас ближняя Турция и ближний Иран. Давайте дружить с Саудовской Аравией, которая в результате придёт к исторической победе в отношениях в регионе. Она победит, считает в конечном итоге Владимир из Дубая. Я не знаю. Я не очень хорошо знаю регион. Поехали дальше!

С.ДОРЕНКО: Слушайте, а далеко мы от мировой войны? Вот вопрос. Потому что я смотрю: «Пентагон выразил готовность…» Я понимаю, что это словесные нападения, словесные атаки, всё это ля-ля, но это некий ля-ля-фон, который происходит сейчас в ситуации, когда у нас мало… Вот в советское время… Вот смотри: «Пентагон готов защищать тренируемые ими, — американцами, — группировки оппозиции, собственный спецназ в Сирии от авиаударов правительственных, — асадовских, — ВВС и Воздушно-космических сил Российской Федерации». То есть Пентагон готов ответно ударить по России в Сирии, если мы тронем их группировки оппозиции. Это вербальная пока интервенция. Питер Кук, официальный представитель Пентагона.

Я считаю, что это опасно, просто очень опасно. Почему это опасно? Потому что в советское время провокаций, и взаимных всевозможных провокаций, давления, прессинга было больше, но и инструментов разрешения было больше. Все всех прессовали постоянно. Американцы сами говорят: «То, что сейчас — это детский сад, ерунда». Раньше над ними постоянно барражировали бомбардировщики наши, самолёты-разведчики, над авианосцами, над их американскими авианосцами везде в мире ходили наши разведчики, всё снимали. То есть это был настоящий ад раньше. Сейчас говорят: «Нет, это мелочи. Сейчас мелочи». Ну, появились Ту-95 где-то у Калифорнии — потом год не слышно ничего. Год не слыхать! Понимаешь? А раньше это было каждую неделю. Каждую неделю! И так далее. На самом деле всё стало спокойнее. Но раньше, когда этих провокаций разных, со всех сторон было больше, были инструменты, установленные в холодной войне, разрешения этих проблем. Сейчас их нет, их мало.

Д.КНОРРЕ: А какие есть?

С.ДОРЕНКО: А я не знаю.

Д.КНОРРЕ: Ну… Нет, всё-таки какие-то договорённости, которые пока ещё работают?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Как далеко мы от войны? Вот у меня вопрос.

Д.КНОРРЕ: Не знаю. Мы ходим вокруг, надеясь, что всё-таки как-то мы кругом и уйдём.

С.ДОРЕНКО: Мы рядом всё время с этой войной. Или это шутка, ерунда? Америка может лупануть по нам в Сирии или нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вижу, что они просто ищут тупо повод. Скоро они могут заявить: «Если вы половиной Дамаска будете руководить, то вы будете ущемлять тут наши интересы». И не удивлюсь ничему. Просто ищут тупо повод: «Тут не стреляйте. Тут не летайте. Тут не бомбите». А мне хотелось бы, чтобы у нас кто-нибудь спросил: «А вы можете хоть одну, две, три фамилии назвать вот той оппозиции, которую вы так рьяно защищаете?» Я уверен, что это тупо…

С.ДОРЕНКО: Сирийской, в данном случае сирийской.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. «Хоть две-три фамилии назовите тех людей, которых вы так рьяно защищаете». Я думаю, что не назовут ни одну или придумают какую-нибудь на ходу — Иванов, Петров, Сидоров.

С.ДОРЕНКО: Джон Смит!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да. Вот только это. Я думаю, если мы всё-таки с иранцами… А туда же китайцы ещё даже заходят. Вы, Сергей, пропустили. Туда китайцы заходят. И я думаю, что если мы всю эту нечисть с их помощью вытащим из Алеппо, то — всё, Сирия чистая, останется потом заходить только в Ирак.

С.ДОРЕНКО: Подождите, китайцы заходят не так, чтобы потом контролировать и держать страну.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тем не менее, они ещё полгода назад даже интереса никакого не показывали, а тут они готовы отправить своих советников и так далее и тому подобное.

С.ДОРЕНКО: Давайте так: наземные силы Асада — это иранцы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю.

С.ДОРЕНКО: Значит, китайцы в союзе с Ираном…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тем не менее. Вы раньше об их интересах слышали? Нет. Вот только совсем недавно, на прошлой неделе, они заявили, что у них есть интерес и они готовы с Россией и Ираном…

С.ДОРЕНКО: С год назад, если вы помните, подходил их корабль к берегам Сирии, что-то пообнюхивался и ушёл.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Два месяца назад приходил авианосец из Франции — и что?

С.ДОРЕНКО: Нет, китайцы пообнюхались и ушли.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Полетали там, посмотрели, что нечего им там делать, и улетели.

С.ДОРЕНКО: Значит, смотрите. Дело в том, что мы сейчас обмениваемся… во всяком случае Пентагон обменивается репликами о том, что они нанесут по нам удар и по войскам… То есть они не будут различать, когда идут правительственные войска Асада, их авиация, и когда русская авиация. Если они будут бомбить неправильную типа оппозицию (мы и Асад), то они будут их защищать, то есть сбивать нас, они нас начнут сбивать. Я боюсь… С моей точки зрения, я думаю, что это говорит, конечно, о слабой координации, может быть о нежелании более существенной координации. Они не желают. Они хотят, чтобы нас там не было. Вот и весь сказ. Чтобы нас там не было. Тогда там иранцев не должно быть, Иран тоже им мешает. Иран им мешает в Сирии больше, чем мы, наверное. Понимаешь? Китай им мешает. Все им мешают. Вот сейчас они начнут нас вытеснять — сначала словами, а потом… Если ударят, то что будет, какое развитие?

Д.КНОРРЕ: Да, интересно.

С.ДОРЕНКО: Вот дайте мне развитие. Вот они, например, бьют по нам — какое развитие? 73-73-948. Вот сегодня, например, американцы сбивают наш самолёт — и дальше что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло.

С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Вот американцы сегодня сбивают наш самолёт. А потом что? Дальше что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дальше…

С.ДОРЕНКО: Помидорами не отделаются, мы знаем. 73-73-948. А дальше что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ничего. Поулыбаются — и всё. Американцы испытывают, так сказать, каждый месяц или квартал свою систему противоракетной обороны. То есть при нанесении удара с нашей стороны они подсчитывают потери, какие они могут понести. Когда потери будут самые минимальные, исходя из концепции их глобального удара — порядка 5 тысяч «Томагавков» или 10 тысяч. Поэтому как только коэффициент упадёт на несколько процентов и для них будет приемлем, они, конечно, нанесут удар, потому что им ждать нет смысла.

С.ДОРЕНКО: Удар по кому?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, спутники барражируют, всё видно, где и что стоит. Подойдут самолёты, НАТО нас обложит со всех сторон — и нанесут удар. Но ядерного удара не будет, а будет удар крылатыми ракетами. Я думаю, будет первостепенный удар. Когда наши очухаются, они предъявят ультиматум.

С.ДОРЕНКО: Вы имеете в виду — прямо по России или по нашим силам в Сирии?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По России.

С.ДОРЕНКО: По России?!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно. Потому что в Сирии — это всё, так сказать, ерунда.

С.ДОРЕНКО: По России?!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они пугают нас, предостерегают.

С.ДОРЕНКО: То есть вы настолько глубоко видите проблему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я анализирую уже несколько лет.

С.ДОРЕНКО: В каком районе Москвы лучше купить квартиру в этой связи?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ни в каком. Если будет ядерная война — я вот в Мытищах живу, меня накроет. Только одна проблема…

С.ДОРЕНКО: Может быть, съехать в Подольск?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, надо менять правительство и… Ну, президент — не знаю, менять или не менять.

С.ДОРЕНКО: На какое? Проамериканское?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я бы вас поставил министром образования или печати. Вы мне напоминаете Левитана, «За Родину! За Сталина!».

С.ДОРЕНКО: Он же был довольно щуплый человек в очках, а я довольно толстый господин без очков. Спасибо. Всё-таки мне кажется, что я сам себе Левитана не напоминаю, нет. Ну, он довольно щуплый человек. Конечно, сильный духом, я не спорю, но мы всё-таки мало друг друга напоминаем, мне кажется. А? И у него довольно высокий голос, не очень низкий.

«Надо гнать в Португалию! Собираем вещи», — говорит Абрамов Алексей. Товарищ живёт в Мытищах и предвещает ядерный удар по нам. Я его спросил законно (у меня шкурные интересы всё-таки), где купить квартиру в связи с готовящимся ядерным ударом. Он говорит: «Ничего не поможет». Я знаю, что́ поможет.

Д.КНОРРЕ: В бункере…

С.ДОРЕНКО: Северный Урал.

Д.КНОРРЕ: А!

С.ДОРЕНКО: Северный Урал, мать. Я уже много раз говорил… Нет, даже на полпути к Северному Уралу. Ты знаешь про увалы?

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Ну, где этот самый… по дороге к Котласу увалы наши. Где Дед Мороз, как называется?

Д.КНОРРЕ: Великий Устюг.

С.ДОРЕНКО: Во! Это увалы. Вот на увалах…

Д.КНОРРЕ: Какие-то апартаменты себе прикупить, да?

С.ДОРЕНКО: Ну, какую-то землянку, я думаю. Апартаменты на 15 метров вниз такие. В землю врыться в увалах. Можешь себе представить?

Д.КНОРРЕ: У меня рядом с домом бомбоубежище. Там сейчас парковка, стоянка и мойка организована. Но дальше, я знаю, есть…

С.ДОРЕНКО: А я вижу какие-то северные зори, и я выбираюсь из увалов весь такой…

Д.КНОРРЕ: Ну, радиация туда тоже дойдёт рано или поздно.

С.ДОРЕНКО: Она, может быть, дойдёт, но мы будем под землёй всё время.

Д.КНОРРЕ: Так а зачем туда ехать и под землёй, если здесь можно зарыться немножко?

С.ДОРЕНКО: Здесь под землёй? Ты не понимаешь. Здесь совершенно всё испещрено подземельями, всевозможными диггерами, метро, НКВД и так далее.

Д.КНОРРЕ: Так тут запасы!

С.ДОРЕНКО: Запасов нет. Этот город уйдёт под землю рано или поздно.

Д.КНОРРЕ: И будет тесно и сыро.

С.ДОРЕНКО: Мы же знаем, что Москва стоит на каком-то подземном море, которое должно в скорости исчезнуть — и вода кончится, и вся эта конструкция уйдёт под землю на фиг. Я же говорю, что я каждое утро еду по Новой Риге в надежде, что Москвы не увижу, что она ушла под землю. И я скажу: «Вот и всё, не надо на работу». Понимаешь? Как школьник такой.

Д.КНОРРЕ: И у обрыва буквально разворачиваетесь…

С.ДОРЕНКО: А увалы — совершенно другое. Там нагрузка демографическая другая, на увалах. Её нет. Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Скучно.

С.ДОРЕНКО: Кому скушно?

Д.КНОРРЕ: Скушно, да. Дожжи.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Никому не скучно! Что ты говоришь? Всё там хорошо. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Давайте двигать на увалы всё-таки, мне кажется. Нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, Серёжа, на увалы плохо. Можно сказать? Вот этот идиот, который что-то там говорил про «Томагавки»…

С.ДОРЕНКО: Давайте не обижать никого!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, хорошо. Значит, что я хочу сказать? Он просто не понимает, что такое ВСН, какие там люди сидят. Поверьте, ни у кого заднее место не сыграет.

С.ДОРЕНКО: Нет, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там начнут немедленно, просто в первую секунду! Никто не будет разговаривать, не будет звонить президенту. Там всё написано. Они открыли шкафчик, и там есть полная программа, что надо делать.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. А куда всё-таки подземное… Где рыть? Где мне рыть под землёй?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я думаю, севернее Якутска. Вот там нормально.

С.ДОРЕНКО: Севернее Якутска? Далековато.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Севернее Якутска, километров за четыреста.

С.ДОРЕНКО: А в европейской части?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В европейской части сложно, надо анализировать. Ну, очень тяжело. Может быть, между Вологдой и туда…

С.ДОРЕНКО: За Вологдой? К Череповцу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, к Череповцу — нет, это близко. Ну о чём вы говорите? 500 километров от Москвы. Это всё будет выжженная земля, даже думать не надо.

С.ДОРЕНКО: Не хочется, нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу на ваш вопрос ответить по поводу того, если американцы собьют наш самолёт.

С.ДОРЕНКО: Да, что будет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что будет? Поднимутся все наши штурмовики, сколько их там есть, штук 12–15, плюс 20 сирийских самолётов с вертолётами, все вместе — и этих американских спецназовцев просто накроют. Будет то же самое, когда сбили наш самолёт — эти туркомаы стали жить в пустыне, если вы помните. Помните, что было? То же самое. С курдами и со всей этой братией американской… Кто останется, будет жить в пустыне.

С.ДОРЕНКО: Так вы ждёте войны или нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, я не жду войны, потому что я думаю, что и наше руководство, и в Америке люди всё-таки какие-то ответственные.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет. Американцы — я смотрю на них и вижу глаза пустые и взгляд безответственный, мне кажется.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, вы знаете, давайте посмотрим на действующих военных. Там не так.

С.ДОРЕНКО: Не так. Всё, извините, извините! Погнали! «В движении». У меня просто время. Извините, пожалуйста.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Так, «В движении», господа! 5 баллов, отвратительно. Новая Рига не подвела, матушка. Новая Рига не подвела! Что и говорить? Стоит она, голубушка, ажник от Hoff и ещё дальше. В общем, всё, остановилась, Новая Рига не едет больше. Прекрасно! И Волоколамка вот здесь на западе, на северо-западе, не подвела тоже Волоколамка — омерзительная, гадкая! Все, кто пытаются через Волхонское шоссе, через Челобитьево слинять, через Осташку и через Енисейскую — не ездите. Там авария, езды нет никакой. В остальных привычных местах пробка, всё в порядке. Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Вторник, 23 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это р-р-р-р-радио «Говорит Москва». Воздуха ещё много. Я всегда, когда рычу, мать (ты смеёшься), я всё время думаю: когда заткнуться? Потому что, в принципе, у меня же шесть с половиной литров лёгкие, и я думаю: я мог бы рычать, и рычать, и рычать, и рычать полпрограммы спокойно.

Д.КНОРРЕ: А как вы измерили свои лёгкие?

С.ДОРЕНКО: Как это? Здрасьте! Выдувал фигулечку такую специальную, баллончик такой. Тебе дают трубочку, и ты такой: здравствуй, великий город! И вот так говоришь: р-р-р-р-р…

Д.КНОРРЕ: Я тоже хочу свои двести миллилитров измерить.

С.ДОРЕНКО: А она поднимается, поднимается, поднимается… И тебе говорят: «Шесть с половиной литров». Ну, это потому, что я не занимался никогда спортом.

Д.КНОРРЕ: А если бы вы занимались, тогда было бы вообще пятнадцать?

С.ДОРЕНКО: А если бы я занимался, было бы восемь литров, не знаю. Ну и так далее.

Д.КНОРРЕ: Кошмар. У меня, наверное, двести миллилитров, я думаю.

С.ДОРЕНКО: Двести, думаешь, да? Как раз на одну затяжку. (Смеётся.)

Самолёт с российскими олимпийцами задержали из-за гигантской матрёшки. Рейс не мог вылететь… Ты знаешь, да? Рейс не мог вылететь из Рио около четырёх часов. На фото показывается вот эта матрёшка. Посмотри, пожалуйста. Очень смешно. Стало известно, по какой причине наши спортсмены почти четыре часа не могли вылететь из Рио-де-Жанейро домой. Один из журналистов написал в социальных сетях, что сотрудники аэропорта…

Надо было, знаешь, как подойти, мне кажется? Вот смотри. Мы подходим с матрёшкой, например, условно говоря, и она не пролезает. Мы верхнюю выбрасываем — идём второй. Вторая, например, не пролезает. Вторую выбрасываем — идём третьей. Третья пролезает. И так самая маленькая девочка-дюймовочка, а? Ну правда!

Д.КНОРРЕ: Это же надувная матрёшка. Я не понимаю…

С.ДОРЕНКО: Как надувная? Она была надувная?

Д.КНОРРЕ: Нет, мне так казалось, во всяком случае на фото.

С.ДОРЕНКО: Нет! Я считаю, матрёшка должна быть матрёшкой.

Д.КНОРРЕ: Деревянная.

С.ДОРЕНКО: Внутри должна быть совсем крошечная в конечном итоге. Хорошо. «Золотой рейс ОКР, — Олимпийской команды России? — не смог вылететь из Рио из-за того, что матрёшку не могут загрузить!!! На рейсе уже бушевало негодование». Это писал в своём блоге журналист Дмитрий Симонов. «К счастью, всё разрешилось, лайнер вылетел. Ожидается, что наши ребята прилетят в Москву около 20:00 мск».

Д.КНОРРЕ: А как он вылетел? Они сверху привязали её, что ли, к самолёту?

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Кошмар! Матрёшка в облаках!

Д.КНОРРЕ: Парит!

С.ДОРЕНКО: Температура — минус 50! А в матрёшке сидит живой человек. Надо подмигивать, дружелюбие как-то выражать и так далее. А что делать? Приходится. Да, договорились.

Хорошо, давайте поговорим… Нет, давайте посмотрим деньги! Вас же не интересуют деньги, я знаю, потому что вы мечтательные люди.

Д.КНОРРЕ: Их нет просто.

С.ДОРЕНКО: Вы мечтательные люди, и вам не надо денег, правильно? Значит, смотрите. Во-первых, рублевич упал, у нас рубль дорогой.

Д.КНОРРЕ: Зачем деньги в бункере?

С.ДОРЕНКО: Сегодня же вторник?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Смотри. На прошлой неделе мы его всё время видели где-то на 63,80, вот там, иногда он заходил на 64,05, вот так. Сейчас он надёжно на фигуру упал — сейчас стал 64,72, 64,73. 73,40 — по евро. То есть рубль маленечко подкачал всё-таки. 48,90 — нефть. На прошлой неделе мы её помним на 50,70, на 50,20, а сейчас она 48,90, пожалуйста. И 1,1341 — это доллар/евро. Вы знаете, что я приветствую падение доллара к евро, потому что я уже купил BMW, и мне по фиг. А? Ну, я купил. У меня машине полтора года.

Д.КНОРРЕ: Ну, вам же скоро её продавать и покупать новую.

С.ДОРЕНКО: Раньше, когда я работал на телевидении, я продавал машины раз в полтора года, больше полутора лет машина у меня не держалась. Почему? Потому что я работал на телевидении. Телевизионщики дико богатые, дико богатые люди, нагло богатые, развязно богатые, скандально, паскудно богатые!

Д.КНОРРЕ: А теперь вы планируете лет восемь на ней?

С.ДОРЕНКО: А сейчас я радиожурналист, езжу на машинах по восемь лет. Радиожурналист. Я каждый раз клянусь, что восемь лет.

Д.КНОРРЕ: А, ну да.

С.ДОРЕНКО: Ну правда! Потому что я стараюсь поскромнее. «Caravelle продаёте?» — спрашивает Гешефтмахер. Гешефтмахер, дорогой, Caravelle четыре года в августе. Пробег — 39 тысяч за четыре года. Новенькая, не целованная, господи помилуй! Ну как я её продам? Ну она же просто стоит у меня — и всё. Хорошо, давайте продолжать. Я хотел сказать… А, про Америку! Можно я вам про Америку? Что-то такое антиамериканское хочется сказать, пока Олег там напряжённо слушает нас в Лос-Анджелесе.

Д.КНОРРЕ: Прильнувши к радиоприёмнику.

С.ДОРЕНКО: «В американском городе Шарлотт (штат Северная Каролина) полицейский Джермейн Сандерс застрелил глухонемого Даниэля Харриса, который, сидя за рулём автомобиля Volvo…» А я тебе скажу, что такое Volvo. Volvo — это интеллигентный человек в Америке. Какой-то интеллигент-очкарик, скрипач, вероятно, превысил скорость и не остановился по его требованию. Ну не заметил он, может быть, из-за близорукости. Тот его догнал, полицейский. «В результате погони получили небольшие повреждения». То есть полицейский в него вплюхался, в Volvo. Ну, Volvo славится своей сотовой, такой ячеистой, пористой какой-то структурой. Ну ничего. «Харрис вышел из салона, — вот этот Даниэль Харрис, которого долго мял полицейский своей машиной, — чтобы объясниться на языке жестов», — потому что он глухонемой сам по себе. Сандерс подумал, что раз он кривляется, корчит рожицы и размахивает руками…

Д.КНОРРЕ: Господи, какой кошмар! То пора его застрелить.

С.ДОРЕНКО: Он его просто застрелил.

Д.КНОРРЕ: Какой кошмар!

С.ДОРЕНКО: Зас-тре-лил! Инвалиду было 29 лет. Вот это американская жизнь.

Д.КНОРРЕ: Чудовищно!

С.ДОРЕНКО: Олег из Лос-Анджелеса, ну это же постыдная история! Ну он же инвалид! Как инвалид? В хорошем смысле, то есть он глухонемой. Понимаете, глухонемой. Щуплый! Все говорят, соседи говорят, что у него не было оружия, он щуплый, худенький человек, абсолютно скромный. Он пытался показать что-то пальцами, а американский полицейский воспринял это как агрессию (ну, во всяком случае ему не понравилось), и он его застрелил. 750 человек уже убито полицейскими с начала года — понятно? — только в этом году, Олег, — говорю я Олегу из Лос-Анджелеса: только в этом году. «А кто глухому дал права? Так можно?» — говорит Руслан. А почему нет?

Д.КНОРРЕ: А почему нет? Это как-то мешает?

С.ДОРЕНКО: Он не услышит, как ему сигналят.

Д.КНОРРЕ: С другой стороны — да. Вот как? Ну хорошо, это повод застрелить его таким образом?

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Я не американец никакой. Позвоните американцы, пожалуйста. 73-73-948, если вы американцы. 73-73-948, 495-й код. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Вот, пожалуйста, американец.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Егор, я звоню из Москвы. Я не американец, но просто по теме хотел. Я отслеживаю убийства полицией, применение смертельной силы полицией в разных странах. В частности, в Америке идут разговоры (они начались где-то года полтора назад) о чрезмерном применении смертельной силы и о том, что при обучении полицейских делается упор на так называемый officer safety, то есть на безопасность сотрудника полиции.

С.ДОРЕНКО: Да. Спасибо вам большое. Вот нам звонит американец живой, пожалуйста. Вот вам живой американец. Прошу вас. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, во-первых, интеллигентные люди на Volvo не ездят в Америке. А во-вторых…

С.ДОРЕНКО: Ну как это?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю, что в вашей стране всё время, когда звонят люди и ничего не представляют, им всё время хочется кого-то ужалить, поэтому пытаются…

С.ДОРЕНКО: Нет, подождите, давайте начнём с самого начала. Почему не ездят на Volvo интеллигентные люди? На американских машинах ездят люди в клетчатых рубашках. На Mercedes…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что давно ездят на Hyundai в Америке, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Мне кажется, плохие богатеи ездят на мексиканской машине Mercedes. Это же мексиканская машина? Мы знаем, что завод Mercedes в Мексике.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Армянская.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, мексиканская! Все Mercedes в Америке из Мексики, насколько я понимаю. Мексиканский завод Mercedes поставляет. А зловещие люди, типа агента Смита в «Матрице», ездят на Audi. И так далее. А на Volvo ездят интеллигенты, скрипачи и так далее, правильно? Нет? (Смеётся.)

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: О чём это говорит? Информации никакой нет, понимаете. Что значит «он не услышал»? Ладно, допустим, он не услышал. Но не увидеть сирену полицейского в стекле заднего вида просто невозможно. Возможно, это в России полицейские ездят с маленькими сиренами, и их не видно, но в Америке не увидеть полицейскую машину в стекле заднего вида просто невозможно.

С.ДОРЕНКО: Послушайте, там ситуация была такая. Он увидел… Нет, его останавливали — он не остановился. Потом полицейский за ним погнался и на дороге его пытался смять, выдавить в кювет. И он тоже всё равно боролся.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А почему он не остановился?

С.ДОРЕНКО: Он боролся. Он боролся за жизнь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он был под наркозом?

С.ДОРЕНКО: А теперь, Олег, мы с вами знаем, что зря он остановился, потому что его застрелили моментально. (Смеётся.)

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, не повезло человеку.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, но 750 человек! Вот сейчас мы смеёмся с вами, потому что вы говорите с русской радиостанцией. А если бы вы говорили с американским полицейским? Вы же боитесь их, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему? Я полицейских боюсь? Я их уважаю, честно говоря. Ну невозможно не уважать полицейского. Кто был в Америке и видел полицейских… Ну невозможно не уважать полицейских. То, как они выглядят, то, как они ведут себя — это просто невозможно. Огромное отличие между полицейскими в России и полицейскими в Америке.

С.ДОРЕНКО: Что у них рубашка с коротким рукавом? Или какое ещё отличие?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И мускулы выпирают.

Д.КНОРРЕ: Очки-авиаторы.

С.ДОРЕНКО: Ещё, знаете, у них орегонский нож вот этот, из Орегона.

Д.КНОРРЕ: Нет, очки-авиаторы.

С.ДОРЕНКО: Нож с плоскогубцами.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А если говорить серьёзно, Сергей, ваши СМИ никогда не говорят о том, сколько полицейских гибнет, допустим. Никогда я не слышал этого. Всё время ваши СМИ говорят о том, что полицейский убил кого-то. Хорошо, расскажите тогда, сколько полицейских гибнет.

С.ДОРЕНКО: Наши молча гибнут и ни кого не убивают при этом, а ваши тянут на тот свет как можно больше негров. Понимаете, в чём дело? Как можно больше негров! Вот отличие. Вот в этом отличие, товарищи. Слушайте, ещё про Америку расскажу и больше не буду.

Д.КНОРРЕ: Может быть, этот глухонемой был афроамериканцем?

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело, что наверняка да.

Д.КНОРРЕ: Подслеповатый немножко.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Афроамериканцем, гомосексуалистом одновременно и ещё… Что?

Д.КНОРРЕ: Что? Не знаю. Глухим.

С.ДОРЕНКО: Сторонником демократов.

Д.КНОРРЕ: Наверное.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, подождите, сейчас я про Америку ещё скажу вещь. Сейчас шутки-шутки. Вот пока мы так шутим, люди деньги колотят, понимаете. В этом наше отличие существенное от нормальных людей. Смотрите. «Состояние основателя корпорации Microsoft Билла Гейтса, по данным Bloomberg, достигло сейчас…» Сейчас, когда ты собираешь деньги на бутерброд, просишь, где-то ходишь по редакции: «Ребята, у кого есть сто рублей?»… Ну, Даша всё время ходит.

Д.КНОРРЕ: Неправда! Я всегда покупаю печеньки в редакцию.

С.ДОРЕНКО: Ты, наоборот, приносишь?

Д.КНОРРЕ: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Значит, я с кем-то спутал. Хорошо. В то время как Даша… Ну, оставь этот образ.

Д.КНОРРЕ: Ну ладно, хорошо.

С.ДОРЕНКО: В то время как Даша побирается по редакции и ищет сто рублей, чтобы купить бутер в автомате около лифта…

Д.КНОРРЕ: Омерзительный протухший бутер!

С.ДОРЕНКО: Протухший, сделанный из пластмассы. Протухшая пластмасса — может такое быть? Билл Гейтс в этот же самый настоящий момент сделался обладателем 90 миллиардов долларов. 90 миллиардов долларов!

Д.КНОРРЕ: Да ладно?

С.ДОРЕНКО: Да! Да! В минувшую пятницу, 19 августа, миллиардер заработал порядка 680 миллионов долларов… 680 миллионов долларов! Тут корячишься — миллиона нет. Понимаешь, в чём дело?

Д.КНОРРЕ: Миллиона? Ха! Ста рублей нет на бутер пластмассовый!

С.ДОРЕНКО: Господи, кровью харкаю всю свою жизнь, ветеран подоходного налога — нет миллиона! А у него за один день, за пятницу, он заработал 680 миллионов долларов за счёт размещения своих активов. Хорошо. И сейчас у него 90 миллиардов долларов. Ну зачем ему столько?

Д.КНОРРЕ: Вот зачем?

С.ДОРЕНКО: Зачем? Зачем столько? Жизнь твоя скучная, унылая, сам ты очкарик.

Д.КНОРРЕ: Окстись, Гейтс!

С.ДОРЕНКО: 60 лет ему уже. На тот свет пора уже, на саночки, пора на саночки! Ты знаешь такую присказку?

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Наши предки замораживали стариков: зимой, когда пища кончалась, сажали на саночки и спускали в овраг.

Д.КНОРРЕ: Правильно.

С.ДОРЕНКО: А потом находили в апреле, допустим, замёрзшего старика и говорили: «Ой, что это ты, баловной-то, на саночках катался?» Это такое лицемерие было. «Пора на саночки» — типа «пора на тот свет». Есть такое высказывание. Ну так вот, 60 лет — пора на саночки уже. Старый пердун! Куда ему столько? Ужас! 73-73-948. Как это отвратительно! Вот эти липкие пальцы богатых стариков! Здравствуйте, Гурген.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Называется Sticky Fingers, как один из альбомов The Rolling Stones.

С.ДОРЕНКО: Sticky Fingers, да. Спасибо вам большое!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Обратите внимание… Мне всегда было жалко, например, вот этих патологических коллекционеров денег. Но я хотел бы сказать чуть-чуть о другом — о боязни полиции.

С.ДОРЕНКО: Да, давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Элементарно. Я был в suspenders, в подтяжках, грубо говоря, и должен был пройти через рамку. Афроамериканец на голову выше меня (а я не маленький — метр восемьдесят пять) сказал мне: «Не смогли бы вы снять одну из подтяжек? Слева или справа, где вам удобнее». Я сделал это. Потом смело посмотрел на него и сказал: «Я могу сделать то же самое со второй?» Он сказал: «Не стоит рисковать, сэр, у вас упадут брюки».

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.)

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы понимаете, это 2012 год.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, подождите, давайте всё-таки вернёмся к Биллу Гейтсу. Но наши же должны ответить, Гурген? Наши должны ответить. Чем мы ответим Вандербильдихе? Мы должны ответить как-то. Мне кажется, Игорь Иванович Сечин сейчас сидит… Ну, пришло сообщение. Сейчас, мне кажется, на стол каждого большого советского… российского руководителя ложится статья.

Д.КНОРРЕ: Поверх обеда просто.

С.ДОРЕНКО: Поверх обеда, да. «У Билла Гейтса 90 миллиардов долларов».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это называется «читайте и завидуйте».

С.ДОРЕНКО: Нет. Дальше собирается совещание: чем ответить?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, я прошу прощения, я должен с вами попрощаться на две недели. Передаю привет бульвару Rambles, конечно, Passeig de Gràcia и, конечно, El Corte Inglés, в котором невозможно не приобрести себе что-нибудь.

С.ДОРЕНКО: Что вы говорите? Вы едете смотреть на тамошних топлесов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Yes, of course.

С.ДОРЕНКО: Я чувствую, я чувствую.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ха-ха-ха!

С.ДОРЕНКО: Хо-хо-хо! А-ха-ха! У-ху-ху! А? Хорошо, слушайте. Я хотел сказать, что сейчас в каждом русском офисе срочно собирается совещание: чем им ответить? Ну вот как ответить? Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Всем скинуться, сложить…

С.ДОРЕНКО: «ВТБ», «Сбербанк», «Роснефть», я не знаю, «Лукойл» и так далее. Кто ещё остался? Все садятся. Миша Фридман садится со своими, вся эта капелла садится. И все должны сейчас нервно, стуча костяшками вот так: «Так, чем мы ответим? Ну чем? Ну как? Надо же что-то сделать». А?

Вот: «Анатолий Сердюков займётся распределением вознаграждений в ОДК». ОДК — это что? ОДК — «Объединённая двигателестроительная корпорация». Он будет всех награждать, да-да-да. Может быть, и деньгами Сердюков будет награждать. Ребята, надо как-то ответить Биллу Гейтсу, показать кузькину мать теперь, чтобы они знали, что мы не хуже. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Вы знаете, я так думаю, что Сечин сидит и думает: «Ну не буду я из-за него два этажа сносить!»

С.ДОРЕНКО: То есть у него больше, вы считаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Думаю, да.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) У наших больше. Есть у нас тут какая-нибудь отбивка? Она есть.

С.ДОРЕНКО: «Слушайте, Явлинский, Дмитриева и Мальцев провели…» Я на «Газете.Ru» читаю, но это всюду есть — и на РБК, и всюду. Дебаты начались со скандала. «Первые дебаты кандидатов в Госдуму завершились скандалом. Кандидат от партии ПАРНАС Вячеслав Мальцев в прямом эфире “России 1” призвал к импичменту президента России Владимира Путина». Дёмушкина привёл с собой. Я просто напомню, Дёмушкин — это такой…

Д.КНОРРЕ: Ну, такой, да.

С.ДОРЕНКО: Такой. Ну, необычный. Он такой националист, но многие могут даже и пожёстче сказать, да? До нацизма обвинить его могут, мне кажется. Я где-то читал такое. Хорошо. «Допустив Мальцева в эфир, Кремль желает показать низкий электоральный потенциал врагов власти». Ребята, я должен сказать, что мне это… А вам нравится это или нет?

Д.КНОРРЕ: Нравится что?

С.ДОРЕНКО: Вам, Даша.

Д.КНОРРЕ: То, что они высказывают?

С.ДОРЕНКО: Ну, то, что приходит Мальцев в эфир, который высказывается за импичмент и так далее. Раскачивают, в сущности, ситуацию. А ещё в какой-то другой эфир на «Москва 24» ещё кто-то пришёл. Кто там был?

Д.КНОРРЕ: Там пришёл Зубов, который стал говорить о том, что Крым аннексирован, что это аннексия. И его, по-моему, вырубили, что ли, из эфира, что-то такое. И журналисты…

С.ДОРЕНКО: Говорить о Крыме, о его принадлежности — это на самом деле уголовное преступление.

Д.КНОРРЕ: Ну, это вообще статья.

С.ДОРЕНКО: Соответственно, это было уголовное преступление, и в эфире его не могли терпеть. Но тем не менее послушай ход моих мыслей. Что нужно организаторам дебатов, которые пускают вот этого господина Мальцева с его идеями импичмента в эфир? Нужно показать открытость, в том числе русскому обществу.

Д.КНОРРЕ: Ну да, «никакой цензуры, пожалуйста».

С.ДОРЕНКО: «Никакой цензуры, пожалуйста, все говорят всё». Правильно? Это нужно показать сущностно…

Д.КНОРРЕ: Но это выглядит, как эпатаж. В данной конкретной сегодняшней ситуации это выглядит несерьёзно. Ну правда.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я не знаю. Я начинаю думать вот так. Вот ход моего рассуждения. Мы живём в обществе, которое не имеет культуры горизонтального взаимодействия, просто не имеет.

Д.КНОРРЕ: Факт.

С.ДОРЕНКО: Давайте я построю некий конструкт. Почему нельзя допускать свободы на телевидении? Нельзя! Я, кстати, сегодня буду на телевидении, на Первом канале в 2 часа. Почему там нельзя допускать свободы?

Первое. Мы живём в обществе, где нет культуры горизонтального взаимодействия вообще. То есть граждане между собой общаются либо гормонально, либо родственно, либо на основе ненависти. Никакой культуры горизонтального взаимодействия у русских нет, её нет — кроме обычных паттернов, выработанных в тюрьме и в армии. Но это всё равно…

Д.КНОРРЕ: По понятиям.

С.ДОРЕНКО: По понятиям и так далее. Но это всё равно ограниченное применение имеет, потому что и там — и в тюрьме, и в армии — вертикали значат больше, чем горизонтали, вертикали существенно значимее. Никакого общественного поля, где можно было бы обсуждать горизонтальные связи и сопоставлять собственные точки зрения, в России нет, не существует и никогда не существовало. Понятно, да? Это звучит пугающе. Все будут говорить всё, что у них на душе? А зачем? Что мы им скажем? «Что ты лезешь-то? Тебе что, больше всех надо? Что ты лезешь? Что ты высунулся-то?» Понятно, да? Вот что говорит нормальный русский, если он слышит, когда высказывается кто-то рядом. Это абсурдно, это странно. С какой стати ему разрешили? И поскольку мы воспринимаем мир, как мир вертикалей, а не горизонталей, у нас нет горизонтального мира вообще в России, его нет просто, и никогда не было, кстати, поэтому мы воспринимаем, что кто-то наверху решил пустить Мальцева обсирать президента. Вот что мы думаем. Понятно, да? Мы не понимаем горизонтального мира, его нет, в голове нет, его не существует в голове. Понятно, о чём я говорю?

Д.КНОРРЕ: А допустим, он существует. Допустим, это ошибка, то есть прокол «России 1». Ну, предположим.

С.ДОРЕНКО: Нет, подожди. У нас нет горизонтального мира как такового, то есть вся матрица нашего сознания — вертикальная. Мы говорим: «Вот говорит Мальцев». Мы не говорим, что какой-то Мальцев — это какой-то человек, вроде меня, и он пытается обмениваться со мной мнениями. Нет, я этого не понимаю, понять не могу. И вообще это не вкладывается в мою картину мира никак. Значит, я говорю: «Хорошо. Следовательно, раз он это говорит, поливая грязью президента, значит кто-то наверху рядом с президентом решил запустить чела поливать президент. Из этого следует, что наверху непорядок какой-то, брожение. Ну, какие-то брожения. Там сошли с ума люди рядом с президентом, которые запускают какого-то перца ругать президента». Правильно? Из этого первый вывод…

Д.КНОРРЕ: Нет, это может быть…

С.ДОРЕНКО: Второй вывод: вообще это делать можно любому. Значит — мне тоже, наверное. И соседу тоже. И вообще всем. Отсюда рушится сакральная картина власти, сакральная картина мира. Это второе обстоятельство.

Значит, первое обстоятельство: русский мир вертикален, он не имеет никакой горизонтали вообще, он полностью вертикален. Русское сознание вертикально: я под кем, кто подо мной. Вот русское сознание. Понятно, да? То есть я должен себя позиционировать внутри вертикали. Хорошо. Это пагубно. Если кто-то вдруг начинает по телевидению полоскать высшее лицо в государстве — это пагубно для моей вертикали. И я начинаю думать, что вертикаль восстала — значит, это очень плохо.

Д.КНОРРЕ: По поводу сакральности. Мне кажется, никакой сакральности не существует.

С.ДОРЕНКО: Второе: существует сакральность русской власти, уж поверь мне. Существует восприятие русской власти (я много об этом говорил), как царя-жреца. У нас нет вождя, его нет, вождя нет — подобно Западу. У Запада есть вожди. Вожди — как всегда, на поход. Походные атаманы. Вот поход прошёл — атамана долой, следующего атамана ставим. Да? Если поход закончился хорошо — атаману даём деньги, положение в обществе, неважно, герцогство, ещё что-то, неважно. Если поход прошёл плохо — атаману башку рубим, да и всё, и весь разговор, атаман не годится. Это европейский подход.

В русской жизни этого нет. У нас царь-жрец, который царь-солнышко. Солнышко! Он ни за что не отвечает, никакие походы он не проводит. Походы у него проводят воеводы, которые подонки, вот и всё. Понятно, да?

Д.КНОРРЕ: Да, да, да.

С.ДОРЕНКО: Значит, лаять на царя-жреца — тоже ошибка. Позвольте, но мне кажется, что эти дебаты — сущностно ошибка, они не нужны никому. Что они кому показывают, кроме американского посольства? Они показывают какой-то разлад, и у меня рушится картина мира. Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Кубанские фермеры передумали ехать к Путину на тракторах.

Д.КНОРРЕ: Да их там заблокировали же!

С.ДОРЕНКО: Расскажи по-нашему, по-фермерски.

Д.КНОРРЕ: Одиннадцать раз…

С.ДОРЕНКО: Чем должен заниматься сейчас фермер? Я знаю чем. Я сам был молодым сотрудником, был студентом, и всё время были какие-то вопли колхозников, что у них постоянно работа какая-то: им надо капусту прополоть, потом капусту собрать, потом эту капусту отсортировать и так далее, верхние листья оборвать и прочее, яблоки собрать. Сейчас вот яблоки падают на землю. Вместо того чтобы трясти тракторами, они должны работать — фермеры. Я вам серьёзно говорю. Слушайте: «Кубанские фермеры передумали ехать в Москву на тракторах для встречи с федеральными властями». Кто их звал сюда?

Д.КНОРРЕ: Подождите, а я читаю, что их остановили с проверками 11 раз и заблокировали в Ростовской области под разными предлогами.

С.ДОРЕНКО: Ну? Ты можешь себе представить трактор на трассе? Ты много раз ехала — и, допустим, перед тобой трактор?

Д.КНОРРЕ: Ну, бывало такое.

С.ДОРЕНКО: Ты понимаешь, что это ужасно?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну это ужасно!

Д.КНОРРЕ: Это бесит, это раздражает.

С.ДОРЕНКО: Да. «Полиция не даёт фермерам продолжать забег…» Забег? Заполз! Они же ползут на скорости 29 километров в час.

Д.КНОРРЕ: «Тракторный марш».

С.ДОРЕНКО: 29 километров в час — это когда тракторист пьяный и кладёт кирпич… Больше 29 километров в час не может ехать никакой трактор. Понятно, да? Значит, один из них едет 26…

Д.КНОРРЕ: То есть даже не 30, а именно 29?

С.ДОРЕНКО: Нет, 29, конечно. 30, смеёшься?

Д.КНОРРЕ: Ограничение у них стоит, а на самом деле может и 150.

С.ДОРЕНКО: Да, может быть, и 150. (Смеётся.) «К нам также приехали из полпредства президента, сказали, что приглашают завтра на встречу с нашим губернатором Краснодарского края для того, чтобы решить наши проблемы», — сказал фермер. Теперь они вернутся на Кубань, наконец вернутся.

Д.КНОРРЕ: Несолоно хлебавши.

С.ДОРЕНКО: Прикинь, что они с Кубани смылись в Ростов-на-Дону? То есть получается что они один субъект федерации всё-таки преодолели.

Д.КНОРРЕ: Да, они пытались выбраться за пределы Кубани, полагая, что в Ростовской области правоохранители отнесутся к ним с бо́льшим пониманием.

С.ДОРЕНКО: С чего бы это? Можно поговорить с фермером? Товарищи, что у вас за трудности, что вы бросили работу, бросили родной дом, бросили озимые, зерновые… Какие ещё бывают?

Д.КНОРРЕ: Посевные.

С.ДОРЕНКО: Посевные. Всё к чёртовой матери бросили — и куда-то попёрлись в Москву. Больные люди! Ну что это? Как бабочки на огонь. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, добрый день ещё раз. Как бывший председатель колхоза из Краснодарского края…

С.ДОРЕНКО: Вы бывший председатель? Скажите, пожалуйста, колхоза или совхоза? Вы совхозом руководили?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Колхоз из Краснодарского края! Вы знаете, я думаю, что вот когда Ткачёва убрали за полнейший беспредел, люди, наверное, что-то подумали, что будет лучше. А я думаю, что новый пришёл, увидел, как всё работает, и подумал, что лучшее — враг хорошего. Я вам могу рассказать, какая там коррупция.

С.ДОРЕНКО: Нет, ну хорошо бы и рассказать, потому что мы не понимаем. Мы думаем…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Значит, что было при Ткачёве? Рассказываю. Вот смотрите, есть субсидии для сельхозпроизводителей. Это огромное количество денег выделяется. В первую очередь все субсидии получал Весёловский район, который руководился старшим братом Ткачёва, который купил весь район. Понимаете, весь район — одно агропредприятие. И все субсидии уходили туда. Оставалось 60–70 процентов субсидий на все остальные 23 или 24 района, не помню, Краснодарского края. Значит, смотрите. Если тебе субсидии достались, то ты не знал, когда они тебе придут, и сотрудники этого управления… Ты ещё не знаешь, ты ещё не открыл выписку из банка, а они с утра тебя уже ждут у работы. То есть ты ещё даже не видел, а он уже стоит. И ты ему 30 процентов от размера субсидии должен наликом выдать.

С.ДОРЕНКО: Наликом?! Подождите. А из чего?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как из чего?

С.ДОРЕНКО: Её же ещё не дали, вы говорите, а уже должен дать?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет. Он уже знает, что она тебе пришла, а ты — нет. И ты ещё выписку не посмотрел, а он уже у ворот.

С.ДОРЕНКО: И 30 процентов наликом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, наликом.

С.ДОРЕНКО: Это же нужно какое-то удобство, чтобы мне говорили, кто обналичивает, чтобы как-то было удобно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не важно. Ты идёшь, он тебя берёт за руку, ты берёшь деньги на зарплату, отдаёшь ему…

С.ДОРЕНКО: Я честно скажу… Вас же Сергей зовут тоже?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу со всей серьёзностью? Дайте мне, пожалуйста, 100 миллионов долларов (я серьёзно сейчас говорю), и я вам 30 процентов легко отдам. Легко! Слушайте, я иду куда-то в булочную, и вы ко мне подходите и говорите: «Серёжа, надо 100 миллионов долларов?» Я говорю: «Давай». — «30 процентов откатишь?» — «Ну конечно! Я и 50 откачу».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, но дело же ещё и не в этом. Вы не понимаете. А потом приезжает областное КРУ, контрольно-ревизионное управление областное. Больше того, я не знаю, какие там зарплаты, но там даже они не разговаривают. И потом тебе говорят, что ты субсидий, допустим, на 200 или 300 тысяч (ну, там по-разному) получил незаконно, ты не все документы оформил, у тебя это неправильно. И тебе говорят: «Ты подобру верни 300 тысяч субсидий обратно, потому что они у тебя незаконно». Причём это происходит через восемь месяцев. А если ты не вернёшься, то ты даже не понимаешь, что с тобой будет, потому что к тебе приедут все: налоговая, санэпидстанция и т.д. и т.д. Далее что могу рассказать? Я хотел зарезать коров, они были мне не нужны. Я давал взятки… Ну, убыточны все эти коровы. А коров резать нельзя. Они все у меня больные, воспаление вымя… Забыл, неважно.

С.ДОРЕНКО: Воспаление вымени, так и есть, болезнь называется.

Д.КНОРРЕ: Абсцесс.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, грудь. И нельзя это молоко вообще, по закону его нельзя, то есть надо вырезать. Дал взятку — в итоге вырезал коров сорок. Потом ветврач районный и глава района орали: «Как же мы это пропустили? Что же это такое? Ты вырезал, гад!» Понятно?

С.ДОРЕНКО: То есть нелегко.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть там, в Краснодарском крае, не забалуешься.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, хорошо… Мастит. Называется «мастит», вот мне все пишут.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Маститные коровы, совершенно верно. Вы знаете, это были как раз выборы 2008 года… 2007-го. Вы бы слышали речь Ткачёва, он собирал всех сельхозпроизводителей, и что он говорил! Если бы кто-то… я не знаю, в прокуратуру отправить, то это просто… Там слова по поводу регулирования цен и прочее, прочее. Просто какие-то уголовные преступления!

С.ДОРЕНКО: А вот мне пишет Дмитрий, который тоже знает Краснодарский край, он говорит: «Сплошная коррупция вообще везде — от сантехника до чиновника любого уровня».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Этого я не знаю. Вы знаете, я занимался колхозом. Поверьте… С другой стороны, единственное, что я хочу сказать на всю страну.

С.ДОРЕНКО: Давайте на всю, абсолютно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Значит, смотрите. Сельское хозяйство в Краснодарском крае, если вы делаете всё правильно, а у вас не 70 процентов идиотов, которые просто не понимают, то, поверьте, это бизнес, прибыль с которого, несмотря на коррупцию, составляет 100 процентов рентабельности. Вы рубль вложили — получили рубль прибыли. Поэтому плакать не надо. При тех землях, урожаях и тех погодах, которые там есть… Вот у тебя есть колхоз, колхоз средний, нормальный, а если там нормальное управление, он даёт 3–5 миллиона долларов прибыли ежегодно. Просто это золотое дно.

С.ДОРЕНКО: Ага! Скажите, пожалуйста, а вот сейчас, 23 августа, какие сезонные работы у сельскохозяйственного человека в тех районах?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сезонные работы? Ну, сейчас уже пшеницу убрали. Подсолнечник, видимо, убрали. Ну, надо пахать под озимые сейчас, готовить.

С.ДОРЕНКО: Вот вместо этого они едут запруживать нам дроги!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, в чём дело? Я думаю, что это, наверное, небольшие фермеры, а вокруг крупные хозяйства, которые точно в сговоре со всей администрацией. Они их, видимо, где-то обидели, причём обидели совершенно несправедливо. Ну, понятно, обидели маленького, причём непонятно зачем. И мне кажется, что эти люди — совсем не очень большие ребята, и им уже деваться некуда, край.

С.ДОРЕНКО: А вот оцените, пожалуйста, уровень коррупции в Челябинской области: «А у нас в Челябинской области, — говорит Алекс, — субсидируют покупку зерна у производителя по 8 тысяч рублей за тонну, а по факту скупают по 2 тысячи как фураж».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не понимаю этих слов. Вообще не понимаю, о чём вы говорите. Серёжа, я вам хочу сказать, что это всё очень по-разному по областям. Например, я точно знаю, что в Тверской и в какой-нибудь Новгородской области нет коррупции в сельском хозяйстве, но там особо и сельского хозяйства нет. Понимаете?

С.ДОРЕНКО: Почему же? Там грибы собирают. Вот такое сельское хозяйство.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не сельское хозяйство, это другое.

С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Спасибо большое. Ну правда! Собирание грибов.

Д.КНОРРЕ: Собирательство.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Собирание грибов. Морошку собирают, голубику…

Д.КНОРРЕ: Голубика, черника, брусника.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Лягушек вот в некоторых местах собирают и продают во Францию.

Так, хорошо, слушайте. Я хочу сказать следующее. Какие-то трактористы собрали трактора и погнали типа в Москву к Путину. Это всё выпендрёж во французском стиле, понимаете. Во французском стиле. В этом вред газет и, безусловно, вред программы «Время». Программа «Время»… Сейчас я открою страшную тайну.

Программа «Время», в сущности, устроила революцию 85–91-го года в стране. Я очень хорошо помню, как это происходило. Первая часть шла про хорошее. Ну, ты знаешь, что там два диктора сидели, и они читали: он — она, он — она, он — она. «Восхитительный урожай был собран тружениками села…» — «Превосходно проявил себя Пётр Петрович Какашкин из колхоза имени передника Надежды Константиновны Крупской». А потом начинался зарубежный мир.

Во время вот этой всей галиматьи, которая вначале шла, люди гуляли с собаками. Они гуляли с собаками, и всегда можно было видеть, как программа «Время»: та, та-та, та-та, та, та-та! И все собаки в стране знали, что это значит «идти гулять». Они бежали за ошейником… Я тебе серьёзно говорю! Все собаки в квартирах бежали за ошейником, тащили хозяину ошейник, поводок, что надо идти гулять, потому что Шарик уже вышел. Ну как же? Все выходили.

Как только заканчивалась эта галиматья про советскую жизнь красивую, первые 20 минут, собачники возвращались и смотрели дальше уже, как происходит жизнь у них. «Франция: выкидываются, какие-то тонны молока выливаются на улицы Парижа назло…» — и всё это такое. Потом: «Десятки тысяч каких-то килограммов мёда выливаются в Провансе где-то». И всё смотрят: «Боже милостивый!» Здесь за Анджелу Дэвис маршируют какие-то индейцы невероятные, и пацифисты, и хиппи. Тут ещё какие-то «Чёрные пантеры» выступают. Понимаешь? То есть настоящая жизнь начиналась только на зарубеже, потому что зарубеж живёт плохо. В смысле, программа «Время», её главный лейтмотив был — показать, что у нас хорошо, а у них плохо. И вот этот показ, как у них плохо, мы читали ровно наоборот: у нас хорошо — это сказки, а у них плохо — это про нас.

Д.КНОРРЕ: «Вот это жизнь!»

С.ДОРЕНКО: Жизнь, конечно! Настоящая, полнокровная жизнь! «Вот так и мы должны!» Насколько я понимаю, вернулось старое телевидение, если я правильно информирован. Простите, к сожалению, я теперь новости узнаю из мобильного телефона. Вот у меня здесь всевозможные мириады источников — из интернета просто. Я новости узнаю из мобильного телефона все, мне телевизор не нужен. Но я думаю, что многие люди по-прежнему смотрят телевизор. И вернулась подача, когда у нас всё хорошо, благостно и правильно, и так и надо, а у них просто одной ногой в пропасти они уже, одной ногой в пропасти!

Д.КНОРРЕ: Так и есть.

С.ДОРЕНКО: И, конечно, советский человек… российский человек, насмотревшись этого яда, впитав в себя яд зарубежной жизни, едет на тракторах куда-то к Путину дать по мордам. Должен подойти квартальный… Там специальный должен быть чин — квартальный, который даст по мордам и отправит назад через околоток. Нет, может быть, в околоток сначала посадить? Там ещё хорошенечко отмутузить, а потом отправить назад работать. Arbeiten! Schnelle! Schnelle!

Д.КНОРРЕ: Может быть, без тракторов? Пешком.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Ну о чём и говорить. Вот это яд телевидения. Он показывает, как живут французы. Яд телевидения показывает, как живут, не побоюсь сказать, англичане какие-то, датчане, ещё кто-то. И люди начинают думать, что и им тоже должно быть повадно. Так не повадно же вам! Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Да, слушаю вас. Вы исчезаете. Она исчезла. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Елена меня зовут. Там вроде не так всё. Там действительно они собрались, чтобы встретиться с губернатором, и им обещали.

С.ДОРЕНКО: Нет, изначально они хотели к президенту, а потом им сказали: «Хорошо, ладно, мы вам дадим губернатора».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, это потом к президенту. Это они уже решили, что они здесь правду найдут. И их там побили, полиция побила. А губернатор не смог снизойти до того, чтобы выслушать их просто хотя бы.

С.ДОРЕНКО: От правды их отделяют тысячи километров всего-навсего, от правды настоящей, от правды и истины.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот. Они верят в то, что они приду и тут челом будут бить. Понимаете? И там действительно, видимо, ситуация как бы выходит за рамки, и они не могут справиться.

С.ДОРЕНКО: Подождите, можно я спрошу? А 20 лет назад на Кубани не выходила ситуация за рамки?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 20 лет? Наверное, тоже. Но почему-то сейчас, может быть, больше…

С.ДОРЕНКО: А 200 лет назад? То же самое. Понимаете, в чём дело?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И 200 лет назад выходила.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, всё время она за рамками, и ей там хорошо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но почему не выслушать людей-то, не найти на них полчаса?

С.ДОРЕНКО: Потому что крамола.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну почему не выслушать людей?

С.ДОРЕНКО: Крамола потому что.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И вот предыдущий председатель колхоза или кто он там был, он действительно говорит, что там рейдерский захват земель, и чуть что — трогают мелких фермеров-то.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Там земля действительно даёт колоссальную прибыль, и хочется денег. Ну, денег хочется. Денег!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю. Но её до хрена там.

С.ДОРЕНКО: Как? Вы думаете, что на югах осталась вода и земля орошаемая? Я вам отвечу: её почти нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, но каналы-то есть.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, почти не осталось, всё скуплено уже. Орошаемой земли нет на югах, всё скуплено.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если эти фермеры не останутся, то цены нам будут, правильно, корпорации диктовать, поэтому помидоры у нас и будут по 300 рублей.

С.ДОРЕНКО: Но у нас фермеры турецкие зато появятся, и даст бог им здоровья, так сказать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Только почему-то там невкусные помидоры турецкие.

С.ДОРЕНКО: Помидоры невкусные?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И зелёные.

С.ДОРЕНКО: Из-за этикеток, из-за этикеток. Можно на них наклеить этикетку, что они бакинские — и станут вкусными сразу. Понимаете? Невкусные из-за этикеток, мне кажется. Я всегда смотрю на этикетку и даже морщусь иногда, потому что невкусно. А когда написано «Бакинские», сразу становится вкуснее намного и сразу думаешь: я позволю себе только два купить. Ну, уж больно дорого. Два — и всё.

Д.КНОРРЕ: Продают турецкие под видом бакинских.

С.ДОРЕНКО: «Вот! — говорю я, явившись жене. — Простецкий керченский парнишка своим трудом купил два бакинских помидора! Заработал и купил два бакинских помидора». Жена зовёт: «Дети, дети! Давайте сфотографируемся! Давайте сфотографируемся семьёй. Девочки, возьмите в руки по помидору». Они берут в руки по помидору… И мы в Instagram выкладываем.

Д.КНОРРЕ: (Смеётся.)

С.ДОРЕНКО: Серьёзно! Зайдите в Instagram. Конечно, естественно. Постоянно. А?

Д.КНОРРЕ: Вы же свои небось выкладываете помидоры.

С.ДОРЕНКО: Нет! Я выложил свои картошки.

Д.КНОРРЕ: А, да!

С.ДОРЕНКО: Мы тайком от садовника…

Д.КНОРРЕ: Выращивали картошку?

С.ДОРЕНКО: Нет, серьёзно. Сказать как?

Д.КНОРРЕ: А почему тайком?

С.ДОРЕНКО: Тайком. Садовник купил какую-то невероятную для футбольного поля траву, очень правильную, какого-то очень красивого цвета, невероятного зелёного, такого яркого очень.

Д.КНОРРЕ: Австрийскую.

С.ДОРЕНКО: Очень красивую, да. И он засеял травой участок земли один. А рядом у него был чернозём — запасец. Он купил грузовик… Это садовник всё делал. Значит, купил грузовик чёрной земли, торфа, и у него был запасец. И он уехал куда-то. Уехал и уехал. И я такой жене шёпотом говорю: «Пошли быстро!» Из гаража взяли картошки проросшей и ему, прямо садовнику в этот газон…

Д.КНОРРЕ: В эту кучу? А, прямо в газон.

С.ДОРЕНКО: В газон. А там нежно, только начала всходить, он только посеял, только начала всходить трава. И мы прямо в газон, выкидывая глину и подкладывая чернозём, чтобы сделать землю чуть-чуть посытнее, насажали 20 картошек. Ну, 20–25, я не помню сейчас. Понимаешь, да?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Каково же было удивление садовника, когда у него попёрла картошка вдруг! Прикинь? (Смеётся.)

Д.КНОРРЕ: Он начал машинально её окучивать.

С.ДОРЕНКО: Так что я абсолютно близок к сельскому хозяйству, конечно. Ну ладно, поехали дальше! А, у нас нет теперь заставочки… Есть!

С.ДОРЕНКО: Раз уж мы продолжаем говорить о сельском хозяйстве, я хотел сказать, что «у границы с Белоруссией российские пограничники обнаружили отремонтированную дорогу, — причём большую, с карманами, с разворотами, большое инженерное сооружение, — по которой контрабандисты ввозят в Российскую Федерацию санкционные грузы. Об этом сообщил в понедельник… пограничного управления ФСБ России по Смоленской области Александр Лазненко».

Д.КНОРРЕ: Я не понимаю, она прямо обрубается, что ли, на нашей территории?

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, она идёт в Белоруссию, хорошая, большая, big дорога.

Д.КНОРРЕ: Минка, что ли? Я не понимаю.

С.ДОРЕНКО: Да нет же! Рядом с Минкой есть посёлок Красное. Ты не знаешь?

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Нет хуже сволочи на свете, чем красненские менты. Они там ловят всех и собирают мзду. Отвратительные люди! Посёлок Красное, Красненский район. И вот они, я так понимаю… Это догадка. Я знаю породу этих людей, потому что они по часу иногда держат тебя, вымогая взятку на дорогу.

Д.КНОРРЕ: И на собранные на взятку деньги построили дорогу?

С.ДОРЕНКО: Наверное. Собрали на взятках и построили России дорогу для того, чтобы возить контрабанду. Очень просто. «Неизвестные сделали подсыпку грунта, расширили проезжую часть, соорудили заездные карманы, разворотные места, чтобы по дороге могли идти тяжёлые фуры. Несколько километров, сделана в обход пункта пропуска “Красная Горка” недалеко от трассы М1 “Москва — Минск”». Прекрасные люди!

Д.КНОРРЕ: Да. Я считаю, что это прекрасно, это замечательно.

С.ДОРЕНКО: Инициатива. А как много, интересно, всё-таки они провозят? Кто-нибудь из торговли, скажите мне, как много всё-таки провозят нам контрабаса? Ну, мы едим так называемые молдавские яблочки.

Д.КНОРРЕ: И где его купить.

С.ДОРЕНКО: Понятно же, что это польские. Я же вижу — они пищат по-польски: «Jeść mnie! Jeść mnie!» Ни слова по-молдавски! Ни слова! Я знаю польские яблоки. Мы все их знаем. «Я и есть контрабандист», — говорит Априлис. Ну позвоните, пожалуйста. Позвоните и как контрабандист контрабандисту скажите мне что-нибудь хорошее. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день. Виталий, Москва.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Виталий. Как много контрабанды мы едим по-прежнему в Москве, например?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да много, много, тоннами возят. Я хотел сказать про другое. Сама новость. Вы представляете, даже по телевизору показывают таможенника, который останавливает. Он смотрит такими глазами… Я не помню, там какие-то яблоки провозили.

С.ДОРЕНКО: Вы понимаете, что они там все в сговоре? Вы понимаете, что они все в сговоре, все до единого человека? Но!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот смотрите…

С.ДОРЕНКО: Секундочку! Но не поделились с управлением ФСБ. И всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да. А вопрос главный. Ну хорошо, дорога заканчивается — а дальше-то что? Вот эти тонны идут, фуры прямо десятками — и что дальше? Не смотрят? Никто там дальше не смотрит документы? И куда это попадает всё? Попадает на рынки. То есть всё это… Дальше непроверяемое? Вот дорогу нашли…

С.ДОРЕНКО: Всё это свидетельствует о нашей невероятной сплочённости… простите, способности к моментальной сплочённости на основе криминальных действий. То есть мы всегда готовы сплотиться для антизаконного действия, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Моментально! Вот за это я люблю свой народ… мой народ — он способен моментально, ежесекундно сплотиться, причём сотни человек готовы, и никто не потечёт, всё будет плотно, точно. Сотни человек готовы моментально сплотиться для антизаконной криминальной деятельности.

Д.КНОРРЕ: И тогда-то дело спорится.

С.ДОРЕНКО: Поразительный народ, великий народ! И дело спорится. Дорога есть! Фуры идут! Всё это коптит, пожалуйста. Мужики на работе. Бабы счастливы. Дети идут в школу одетые, обутые, у каждого бутерброд. У всех есть работа. Понимаете? Вот оно, счастье-то! Никаких запретов. А?

Д.КНОРРЕ: Да, абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Ну и прекрасно. Погнали дальше!

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Смотрим Москву по частям — сначала север, потом юг. Север. Смотрите, 5 баллов, во-первых. Во-вторых, все, кто хочет поехать через Павшинскую пойму (она же Пойминская павша), проехать нельзя никуда — ни в сторону Гольево и красногорского круга нельзя проехать, нет, там стоит всё вмёртвую, ни в сторону Москвы. Ни туда, ни сюда! Красногорск стоит, прекрасно! Волоколамка стоит после Свободы и перед Свободой. Новая Рига не едет, причём от KIKA. Дальше смотрит теперь восток, переходим к востоку постепенно и говорим: нет там движения нигде, товарищи! Всё стоит, к чёртовой матери. Юг — более или менее неплохое место, окромя Липецкой. Новости.