• «ПОДЪЁМ» с Сергеем Доренко от 24.08.2016

    08:35 Авг. 24, 2016

    В гостях

    С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Среда, 24 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Даша.

    Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: «Я первый!» — пишет 20-й. Ну, первый, первый, первый! Реально первый.

    Д.КНОРРЕ: А Луноход меня дразнит — пишет, что он позавтракает на рынке «Даниловском» супчиком фо бо. Вьетнамский супчик.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Мне уже один приятель сказал, что обязательно надо туда ездить завтракать.

    Д.КНОРРЕ: Теперь не туда.

    С.ДОРЕНКО: Всё, да?

    Д.КНОРРЕ: Не туда, да. Знаете, куда? «Экомаркет» в Конькове — там сейчас самое хипстерское…

    С.ДОРЕНКО: Далековато.

    Д.КНОРРЕ: Да, но там все забегаловки стран мира.

    С.ДОРЕНКО: «Экомаркет» в Конькове? Сейчас я думаю: если человек живёт на Беляева, то это же круто получается?

    Д.КНОРРЕ: Да, это очень близко, практически…

    С.ДОРЕНКО: Это круто. Если он, например, учится в Университете дружбы народов, снимает квартиру на Опарина, на Островитянова, вот там, ему прямо на велике можно в Коньково, правильно?

    Д.КНОРРЕ: Пешком практически.

    С.ДОРЕНКО: Ну, это я не про себя. Но я знаю одного… Ага! Хорошо, ладно. Слушайте, давайте говорить про паралимпийцев. Секундочку… А слышно в эфире, интересно? Ты слышишь в эфире?

    Д.КНОРРЕ: Я слышу, но мы слышим больше, чем слушатели.

    С.ДОРЕНКО: Товарищи, это стройка идёт! Это Собянин что-то делает!

    Д.КНОРРЕ: Программа «Моя улица».

    С.ДОРЕНКО: Мы закрыли все окна, мы закрыли все двери, мы закрыли вообще всё, шлюзы, легли на дно, под землю ушли…

    Д.КНОРРЕ: «Задраить люки!»

    С.ДОРЕНКО: …но невероятные какие-то отбойные молотки продолжают проникать в организм наш и, наверное, может быть, в эфир, потому что здесь рядом с нами велено…

    Д.КНОРРЕ: Нам пишут, что не слышно.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Велено дорогу сделать, товарищи, к 1 сентября. И рабочие в изумлении сами, потому что я видел эти лица. Пришла комиссия в белых каких-то специальных шлемах.

    Д.КНОРРЕ: В халатах? А…

    С.ДОРЕНКО: Да, люди в белых халатах, низко им поклониться должны. И им сказали, что к 1 сентября. А перед ними вот эта целина.

    Д.КНОРРЕ: Не поднятая. Кошмар! (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Время от времени они приезжают на тракторе, разрывают канаву и рвут наш трос, телефонный номер. Это уже было шесть раз. Каждый раз приезжает тракторист, рвёт телефонный номер — после чего все уезжают. Но дорогу надо сделать к 1 сентября, и они об этом помнят.

    «Привет. Паралимпийцев сделали окончательно…» Тема паралимпийцев. Я считаю, что надо обсудить. Вот что я считаю… А что я считаю, я скажу в конце. Нашим паралимпийцам запретили выступать. Я даже голосование не могу провести.

    Д.КНОРРЕ: А, у нас нет возможности?

    С.ДОРЕНКО: Есть возможность.

    Д.КНОРРЕ: А, есть?

    С.ДОРЕНКО: Давай поставим вопрос.

    Д.КНОРРЕ: А как?

    С.ДОРЕНКО: Но я думаю, что 98 процентов считают этот поступок подлым. Ну давайте просто проведём. Нашим паралимпийцам запретили выступать вообще, то есть их не пустят, вообще не будет русского участия, запрещено просто. Вы возмущены… Нет, нехорошо. Помоги мне с вопросом. «Вы не возмущены» — странно. Ну скажи, какой вопрос поставить.

    Д.КНОРРЕ: Нет, ну почему? Нормально. Я думаю, что… «Это подлость?»

    С.ДОРЕНКО: «Это подлость? Да/нет?», а в «нет» входят все остальные вопросы. Скажите, пожалуйста… Русским паралимпийцам запрещено участвовать в Паралимпиаде, и это подлость? 134-21-35 — да. 134-21-36 — нет. Это подлое политическое решение? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Русским паралимпийцам запретили участвовать в Олимпиаде, и это подлость, это подлое политическое решение? 134-21-35 — да. 134-21-36 — нет.

    У меня сейчас 81 на 19, 80 на 20, 81 на 19 вновь — вот здесь колеблется. У меня очень много, вот уже мы за две сотни голосов перевалили, понеслась дальше. 81 на 19. Тем не менее, не меняется пропорция. 79 на 21. Это подлое политическое решение? То, что нашим паралимпийцам запретили участвовать в соревнованиях, вообще участвовать в Паралимпиаде — подлое политическое решение? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. У меня сейчас 76 на 24 уже. Голосование продолжается, перевалили за три сотни голосов.

    Давайте одновременно обсуждать это, давайте говорить об этом. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Для меня было очень большим удивлением, что так эмоционально выступил Лукин. Я внимательно смотрю за всеми его выступлениями. И вот столько эмоций в нём, по-моему, никогда не было за всю историю, пока он находится…

    С.ДОРЕНКО: За всю историю его эмоциональной жизни.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Потому что он обычно сухо…

    С.ДОРЕНКО: А когда человек начинает эмоциональную жизнь, интересно? Мне кажется, на пятом месяце беременности его матери.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …до такой степени, что он уже не может контролировать свои эмоции.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо. 75 на 25 у меня сейчас. Нет, 76 на 24. Русским паралимпийцам запретили выступать и участвовать в Паралимпиаде, и это политическое подлое решение? 134-21-35 — да. 134-21-36 — нет. 75 на 25 сейчас. Слушайте, вы не представляете, как это красиво, когда эти пакеты сыпятся, сыпятся, сыпятся! Это похоже на скачивание фильм по Dial-Up-интернету в 1998 году. Вот в каком-нибудь 1998 году по Dial-Up-интернету, когда я скачивал какой-нибудь ролик, примерно с такой же скоростью, не очень высокой, драматической…

    Д.КНОРРЕ: И он доходит до 99 — и ещё зависает на час.

    С.ДОРЕНКО: Конечно! У меня уже около полутысячи проголосовавших. 75 на 25. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, хотел рассказать небольшую историю по поводу вообще всего нашего спорта, потому что…

    С.ДОРЕНКО: Но она связана с темой, верно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, наверное, связана с темой. Слава богу, я не паралимпиец. Занимался очень давно велоспортом, где-то шесть-семь лет назад. И при переходе из юниоров, то есть до 18 лет, я попал в группу. Чтобы продолжить участие и выступать на должном уровне, мне сказали: «Слушай, тебе нужно будет определённое количество каких-то медикаментов употреблять». Показали список. Я посмотрел у своих старших товарищей, сколько это в объёме. Ну, представьте себе мусорный пакет, вот это чёрный, куда мы выкидываем мусор. Полностью забит.

    С.ДОРЕНКО: 60 литров вы имеете в виду? Средний пакет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, да, да. Таблеток, различных уколов и прочего. Я не придумываю, то есть реально видел своими глазами. Ну и постепенно просто после 18 лет решил с этим спортом завязать и перестал быть спортсменом.

    С.ДОРЕНКО: Вас эта фармацевтика немножко напрягла, да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Потому что я считаю, что… Ну, я как бы для себя занимался, успехи были и на чемпионатах России, и на кубках. Можно сказать, что мастера спорта защитил, уже в сборную метил, уже в сборной Москвы был. Но в тот момент я для себя… Я вот достиг, у меня мастер спорта есть, успехи на российском уровне серьёзные были. Ну, у меня такая история, такое отношение к нашему спорту до сих пор.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, ведь это… Ну хорошо. Давайте скажем, что некие химические вещества при ряде видов деятельности дают… ну, некоторые химические вещества расходуются быстрее. Условно говоря, например, некоторое время назад я держал лошадей и знал, что коням… простите, жеребцам-производителям, которые кроют кобыл (они по несколько кобыл в сутки иногда кроют), им дают витамин B6, В12, цинк и, по-моему, ещё что-то, я сейчас запамятовал. То есть, условно говоря, при том, что ты кроешь кобыл постоянно, например (или не кобыл), ты расходуешь цинка и В6 существенно больше, чем если ты их не кроешь. Таким образом, если бы я бегал…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен. Здесь только мы не говорим о витаминах…

    С.ДОРЕНКО: Ну, витамины.

    Д.КНОРРЕ: Нет, одно дело — жеребцы. И речь идёт о разведении.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Одно дело — витамины для себя, которые все употребляют в небольших количествах. А другое дело — это всё-таки не только витамины были.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас действительно… Пусть кто-то там говорит по телевизору, но я над этим всегда смеялся. И я знаю, что у нас сборная — одна из самых кушающих всё это. У меня до сих пор остаётся такое отношение, хотя я допускаю, что, возможно, и американцы так же кушают, и китайцы. Политическая ситуация в мире так устроена у нас, что… Но к нашим спортсменам до сих пор я отношусь точно так же.

    С.ДОРЕНКО: Давайте тогда скажем вообще о спорте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, можно сказать вообще о спорте.

    С.ДОРЕНКО: Американцы тоже что-то употребляют, наверное.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно так сказать, да.

    С.ДОРЕНКО: Нет, когда я говорю о жеребцах, простите, я говорю это не для смеха. Я говорю о том, что при виде деятельности Х… Назовём: есть вид деятельности Х. В этом виде деятельности выше расход такого-то вещества, условно. Понимаешь, о чём я говорю? Например, ты посвящаешь довольно большое время мускульной деятельности — значит, тебе нужно иметь гликоген, в распоряжении твоих мышц должен быть гликоген. У тебя должна быть повышенная мышечная реакция, скорость реакций. Понятно, да? То есть скорость ответа должна быть… Например, если ты рапиристка, у тебя скорость ответа должна быть повышенная. Тебе нужно, чтобы каким-то образом у тебя нейроны в мозге, а также, так сказать, нервная система, в том числе вегетативная, отвечала с большей скоростью, чем обычно. Можно ли разогнать нервную систему? Ну, не кофе же ты будешь её разгонять. Ты должна качественно её разогнать какими-то веществами. Ну, это нормально. Например, тебе говорят: «Вы знаете, грецкие орехи надо есть». Ну, условно тебе говорят. Грецкие орехи — они содержат что-то… Ну неважно, они содержат Y. И ты начинаешь есть.

    Д.КНОРРЕ: Безусловно.

    С.ДОРЕНКО: «Вы знаете, для этого нужны креветки». — «Ну хорошо, креветки. Давайте есть креветки».

    Д.КНОРРЕ: Нет, пищевые добавки — это нормально. Какой-то протеиновый коктейль с бананом, не знаю, ещё с чем-то. Витамины — это тоже, наверное, нормально. Но речь же идёт не об этом.

    С.ДОРЕНКО: Я остановлю голосование.

    Д.КНОРРЕ: Речь же идёт о химических уже препаратах, которые искусственно значительно повышают вашу, не знаю, физическую способность.

    С.ДОРЕНКО: Секундочку, сейчас я быстренько остановлю, извините. Я остановлю голосование, потому что у нас не изменился результат. У нас полтысячи (даже больше) участников. Русским паралимпийцам, российским паралимпийцам запретили участие… Вот как звучит вопрос. Напиши себе, пожалуйста. Русским паралимпийцам запретили участие в Паралимпиаде, и это подлое политическое решение? Да — 134-21-35… А, простите, голосовать уже не надо. 75 процентов — да, это подлое политическое решение. 25 процентов — нет. Я к чему веду? Что химические вещества всё равно надо употреблять, мне кажется.

    Д.КНОРРЕ: Они есть разные. Есть наркотики, не знаю…

    С.ДОРЕНКО: Сервантес, ну не надо писать! «Всякий вор думает, что вокруг воруют». Ребята, я вам говорю, что мне нужно употреблять химические вещества при том или ином виде деятельности. Ребята, ну давайте не будем говорить, что это не так. Это так. Ну это так! Мне говорят: «Для того чтобы ты… Вот ты будешь долго на солнце — такая работа. Если ты будешь есть что-то, то скорее сгорит у тебя кожа. А если…» Значит, я должен всё равно учитывать род своей деятельности.

    Д.КНОРРЕ: Так им же не запрещают принимать добавки, какие-то БАДы.

    С.ДОРЕНКО: «Скажите, пожалуйста, что надо употреблять, чтобы быть жеребцом?» — спрашивает 83-м. Жеребцам, находящимся в производстве, жеребцам, которые кроют… Про жеребцов не говорят, что они кроют. Ну, говорят тоже, но ими кроют, то есть их как вещи рассматривают — жеребцов. Жеребцам, которыми кроют кобыл, дают витамины группы В и микроэлемент цинк, от которых у девушек, например, растут ногти и волосы, а у жеребцов другое растёт, понимаете. И ещё что-то, но я забыл. Я не могу сейчас всё вспомнить, товарищи. Одним словом, от рода деятельности зависит питание. Понятно, да?

    Д.КНОРРЕ: Да, это факт, абсолютно.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Вот и всё. Если у тебя род деятельности таков, то ты должен питаться так, а если род деятельности иной, то ты должен питаться иначе.

    Д.КНОРРЕ: Я уверена, что есть даже медицинские показания для спортсменов, которые должны употреблять то-то, то-то и то-то в таком-то количестве. Это наверняка есть. Но речь же идёт о запрещённых препаратах.

    С.ДОРЕНКО: Да, жеребцы — кровельщики, безусловно. Простите меня за склонность к теории размножения. Я вам дополню. Например, птицы, какие-нибудь воробушки, которые вступают в сезон размножения, кобели, вот эти воробьиные кобели…

    Д.КНОРРЕ: (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Воробьиные кобели переходят от питания зерном на питание червями в момент спаривания, переходят на белковое питание — на червей, а потом вновь возвращаются к зерну. То есть, условно говоря, воробьи тоже на допинге сидят. Они сидят на допинге. В момент, когда спаривание, они переходят на червей, а потом возвращаются на зерно опять, потому что им не надо всё время жрать этих червей или жучков. Понимаешь?

    Д.КНОРРЕ: Да.

    С.ДОРЕНКО: То есть меняется корм. Таким образом, у спортсмена он тоже должен меняться. Если мне нужно устранять молочную кислоту из мышц… А им надо устранять молочную кислоту из мышц. Это вопрос обмена? Да, обмена. Я могу как-то облегчить вопрос устранения молочной кислоты из мышц? Да, могу. Я могу наращивать мышечную массу и делать её, так сказать…

    Д.КНОРРЕ: Молочную кислоту? Горячий душ принимать — и всё.

    С.ДОРЕНКО: Одним словом, я что-то должен делать. Поэтому само удивление, что спортсмен питается иначе или ведёт иной образ жизни — для меня это странно. Я не удивлён.

    Д.КНОРРЕ: 12-й пишет: «У меня сестра работала у Дурманова, когда он был, кажется, в антидопинговом комитете, и писала диплом по медпоказателям молодых спортсменов на основе анализов молодёжного “Локомотива”. Так вот, профессиональный спорт — это убийство. У всех юниоров ломкость костей повышена, так как мышцы растут…»

    С.ДОРЕНКО: Быстрее скелета.

    Д.КНОРРЕ: Да. И так далее. «Итог: во всех странах профессиональных спорт связан…»

    С.ДОРЕНКО: Мы должны понять простую вещь. Я высказал свою позицию. Я считаю (я повторяю и готов это доказать), что если я занимаюсь неким родом деятельности, существует особенный режим моей физиологической активности, который соответствует данному виду деятельности обязательно, в том числе и по питанию, в том числе и по приёму веществ соответствующих. Понятно, да? Я должен соответствовать виду деятельности. Точка. Вот и всё. Я не собираюсь с этим спорить, это так. Если я занимаюсь спортом, я должен обеспечить целый ряд физиологических надобностей: выведение молочной кислоты, ускорение реакций нервной системы, не знаю, на укол.

    Если я занимаюсь вождением самолёта в тёмное время суток, то меня проверяют, конкретно проверяют на реакцию на светящуюся точку. Понятно, да? Я нажимаю клавиши. Я же проходил лётную комиссию. Мне говорят: «Когда увидите белую точку на экране, нажмите, пожалуйста, на кнопку». И здесь скорость реакции у меня проверяют как лётчика, понимаешь. Ну, это такой вид деятельности. Что же я буду удивляться, если мне скажут: «У вас скорость реакции, Серёжа, чуть-чуть хромает. Вы, пожалуйста, Серёжа, попробуйте есть побольше…»

    Д.КНОРРЕ: Черники.

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю, гранатов, черники или ещё чего-то. Но я же не удивлюсь этому. Зачем же вы удивляетесь, когда спортсмену предписывается некий режим?

    Д.КНОРРЕ: Но туда же не входят стероиды и гормоны — правильно? — в эту диету нормальную для спортсмена.

    С.ДОРЕНКО: Я не знаю. А если стероиды помогут мне как лётчику увидеть белую точку, почему же мне не пить? Дайте стероидов! Отвесьте мне, пожалуйста, стероидов 457 грамм! Хочу! «Тестостерон — искусственный гормон роста. Накачивают спортсменов, — 74-й. — А сейчас ещё и пептиды. Вот меню профессионального спорта». Ну хорошо, ну хорошо. Товарищи, всё хорошо! Давайте обсуждать это. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Полина, Москва.

    С.ДОРЕНКО: Полина, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По поводу Олимпиады… Паралимпиады. Я признаюсь, что я немножко мизантроп. И я даже прослезилась, честно вам скажу.

    С.ДОРЕНКО: Вот. Я тоже был на грани, потому что, конечно, решение это просто было каким-то ужасным.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я как бывший… ну, не бывший, а до известной степени настоящий спортивный журналист, проконсультировалась со своими коллегами, что они по этому поводу думают, даже с западными коллегами. Некоторые говорят просто: «Ну что ты переживаешь, Полина? Лучшего пиара придумать невозможно для России».

    С.ДОРЕНКО: Ну как? Люди жили четыре года ожиданием этого дня!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, Сергей, я считаю аналогично. Вы знаете, можно сделать отсылку на сталинские времена и сказать: не было бы сотней тысяч жертв при Сталине, возможно, не было бы такой консолидированной страны, которая впоследствии выиграла войну и прочее. Я не считаю, что это оправданные жертвы. Знаете, ради интереса я зашла потом просто почитать то, что люди пишут в Америке…

    С.ДОРЕНКО: Интересно, кстати. Скажите мне.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, как я делала. Я просто заходила на каналы бибисишные, сиэнэшные и ютубовские…

    С.ДОРЕНКО: И смотрели комменты.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, и смотрела комменты.

    С.ДОРЕНКО: И что пишут? Вот что пишут?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если такую общую канву взять, то, вы знаете, без цензуры перевести сложно.

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет! Пожалуйста, всё-таки мы на радио здесь.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я понимаю, да. Но общая суть, что это опять-таки политическое решение.

    С.ДОРЕНКО: Политическое. И, конечно, подлое.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Подлое политическое решение. То, что это простой способ надавить…

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Извините, просто мы… Знаете, давайте вернёмся после девяти. После девяти мы вернёмся к обсуждению, потому что очевидно, что мы не выговорились. «Теперь Россия — жертва. Весь мир начнёт нас жалеть», — говорит 54-й. «Разрешите спортсменам принимать допинг — и всё будет решено. WADA отпадёт за ненадобностью, все будут в одинаковых условиях», — говорит Сергей Городецкий. Так не будут в одинаковых условиях: один будет коровью какашку жевать, а другой — передовую химию. Не будут они в одинаковых условиях. У разных стран разные возможности. Ладно, ребята, поехали! «В движении».


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: Но после девяти вернёмся к этой теме. Паралимпийцев не пустили на Паралимпиаду. У нас 75 процентов наших слушателей, пожелавших позвонить на голосование, считают, что это подлое политическое решение, а 25 процентов говорят «нет». Я просто задал вопрос: да или нет? 25 процентов говорят «нет, нельзя назвать это подлым политическим решением».

    Секундочку. Я вам скажу, где совсем ужасно. В Красногорске, во-первых, совсем ужасно, абсолютно. Потом — Волоколамка после Свободы абсолютно ужасна. Потом — шоссе Энтузиастов, Нижегородка до Хохловки, до Нижегородки, Рязанский проспект, там авария. Дальше. Липецкая улица… Люблинская, простите, Люблинская улица и Кузьминки, Текстильщики стоят. А также, надо сказать, отвратительно на Профсоюзной… нет, проспект 60-летия Октября… Подождите, всю свою жизнь думал, что это Профсоюзная, а теперь она стала имени 60-летия… А, ну да! Ну хорошо. В общем, на подъезде к площади Гагарина Профсоюзка тошнит коллекционно. Поехали! Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Среда, 24 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте, Даша.

    Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Итак, напомним, мы провели голосование здесь (оно антинаучное) для тех слушателей, которые пожелали позвонить и принять участие в этом голосовании. И мы задали вопрос: скажите, пожалуйста, то, что русских, российских паралимпийцев решили не допускать до Паралимпиады вообще в полном составе — вы разделяете точку зрения, что это подлое политическое решение? Да — 75 процентов. Нет — 25 процентов. 25 процентов — мне бы их услышать. Кто-нибудь может, пожалуйста, каким-то образом нам заявить эту позицию? Алло. Здравствуйте. Да, слушаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Я считаю, сам смысл Олимпиады потерян, уже какие-то техногенные дела делаются. Ведь раньше что было? Вот Яшин пил ли какую-нибудь химию? Нет.

    С.ДОРЕНКО: Вы имеете в виду вратаря прославленного?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ещё бы! Вот пример-то был. Надо выбирать самых сильных. Вот правильно молодой человек сказал про спорт. А я знаю много женщин, которые в художественной гимнастике прекращали тренировки своих детей. Почему?

    С.ДОРЕНКО: Да, скажите.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что им предлагают тестостерон.

    С.ДОРЕНКО: Тестостерон?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кабаева на 400 градусов перевернулась — это неестественно для женщины.

    С.ДОРЕНКО: А сколько вы полагали бы естественным?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Естественно — как Бог дал. И тренировки…

    С.ДОРЕНКО: Ну сколько градусов дал Бог? Нет, просто мне интересно, сколько градусов дал Бог?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, 180.

    С.ДОРЕНКО: 180 Бог дал. А 187 — это уже Сатана дал?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну а как же?

    Д.КНОРРЕ: От лукавого.

    С.ДОРЕНКО: А выше сатаны, соответственно… Градация состоит из трёх сущностей. Бог дал 180 градусов. Скажем, до 270 градусов, мне кажется, — это уже сатанинство. А дальше — химия, наука. То есть наука выше Бога и Сатаны, безусловно, правда же?

    Д.КНОРРЕ: Да. Получается так.

    С.ДОРЕНКО: Очень интересная точка зрения. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Михаил. Я по принципу «чёрное/белое» не могу. Я очень хотел, чтобы им разрешили. Но увы, я страшно удручён, потому что сегодня мы будем иметь и уже имеем поток этой дешёвой эмпатии этих людей, которым измени сейчас голосование следующее ваше — и те же самые 90 процентов проголосуют, чтобы гомосексуалистов сжигать, посадить Навального пожизненно. Понимаете, вот это всё…

    С.ДОРЕНКО: Давайте гомосексуалистов и Навального на какое-то время в сторону.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да. Я по Гоголю, понимаете, ощущаю. Вот он говорил правильно: «Горько не оттого, что зло вокруг, а оттого, что не видишь в добре добра». Вот эти все звонящие, которые «нас обидели». Вот смотрите, мы имеем один свершившийся опыт буквально десять дней назад, ну, пять назад — это Олимпиада основная. Мне кажется, всё, что произошло перед Олимпиадой, вот эти все гонения, те же самые кулуарные…

    С.ДОРЕНКО: Вот когда вы закончите, я вас спрошу: а за что их не пустили-то, паралимпийцев наших?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я сейчас свою мысль проиллюстрирую. И я уверен, что вы со мной согласитесь.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас. Ну давайте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот эти все тварные звонки, все эти… Вот смотрите, я считаю, что всё, что произошло перед Олимпиадой основной, страшно сыграло нам на руку, нам это принесло огромную пользу. И не потому, что мы четвёртое место заняли, хорошее место, а потому, что нас немножко перетряхнули, показали, что нужно меняться иногда. Вы знаете, иногда, чтобы пойти вперёд, надо упасть, разбить колени. Я считаю, что это колоссально положительный опыт.

    С.ДОРЕНКО: Ну например? Хорошо. Я всё-таки жду ваших выводов по Паралимпиаде.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я ещё раз говорю, у меня есть своя причина…

    С.ДОРЕНКО: Нет, смотрите, давайте скажем так, вот исследуем вопрос. На самом деле наших паралимпийцев не пустили, полагая, что существуют (вот просто послушайте меня) публикации, полагающие, что на зимней Паралимпиаде совершенно других паралимпийцев меняли мочу. То есть, условно говоря, вот мы с вами — два спортсмена, нас не пустили. А всё это усугубляется тем, что паралимпийцы — вообще люди подвига, личного подвига. Нас с вами не пустили, полагая, что существуют публикации, полагающие, что некие другие люди — наверное, может быть! — несколько лет назад подменили мочу. Ну, это странно или нет? Странно же.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, если мы сейчас будем копаться в этом… Мы сами поступаем, мы сами с вами, наша система поступала со своими людьми всю жизнь именно так же: отец — враг народа…

    С.ДОРЕНКО: Я не понимаю, ну при чём тут…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да потому что наша психология…

    С.ДОРЕНКО: Не подшивайте всё ко всему. Вы подшиваете всё ко всему.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, оно так и есть, оно и подшито.

    С.ДОРЕНКО: Нет, давайте конкретный случай. Знаете, это как гаишнику рассказывать, что тут все нарушают. Все нарушают, но давайте… Ну подождите, подождите. Мне однажды, совсем в детстве какой-то гаишник сказал: «Вы отвечаете за ваш конкретный проступок». Вот «все всегда», «все иногда», «испокон веку повело»… Нет-нет, конкретный проступок. Паралимпийцы — русские, российские — в этот раз отвечают за то, что существуют публикации… Прямо сказано в решении, что на основе публикаций это сделано, на основе того, что существуют публикации. На основе публикаций о том, что, наверное, кто-то думает (правда, доказать абсолютно невозможно), что в Сочи на зимней Олимпиаде (совершенно другие — зимние — виды спорта) подменили мочу. То есть такие публикации существуют. На основе существования публикаций людям запрещено участвовать в Паралимпиаде.

    Д.КНОРРЕ: Но публикации-то основаны на чём-то.

    С.ДОРЕНКО: Ни на чём, ни на чём.

    Д.КНОРРЕ: Ни на чём не основаны?

    С.ДОРЕНКО: На докладе Макларена, который основан тоже ни на чём. Ну никаких подтверждений нет. Ну, смысл в чём?

    Д.КНОРРЕ: Да, это свидетельства…

    С.ДОРЕНКО: Что существует мнение. Короче, есть мнение.

    Д.КНОРРЕ: Не мнение, а свидетельства. Есть свидетельства того же Родченкова, он что-то утверждает, допустим.

    С.ДОРЕНКО: Ну, например, да. Но совершенно других людей.

    Д.КНОРРЕ: Да. Но мы не предоставили, в свою очередь, никаких доказательств, чтобы опровергнуть эти публикации… ну, эти высказывания в этих публикациях. Или мы не должны были это делать?

    С.ДОРЕНКО: Мне это странно. Я, например, иду куда-то соревноваться. Мне говорят: «Вы знаете, существуют публикации, что Семёнов Семёнович Пропердыкин — он плохой». Я говорю: «Ну, что теперь делать? Наверное. Я не собираюсь судить Семёна Семёновича. Я, вообще говоря, не прокурор». Мне говорят: «Да, но он плохой». Я говорю: «Ну хорошо». — «Серёжа, мы вас тогда не пустим». — «А почему? А я-то что? Можно я за свои поступки буду отвечать?»

    Или мне говорят: «Вы знаете, Серёжа, мы вас не возьмём на соревнования или на работу, потому что в вашем классе учился господин Фартучкин, который получил в пятом классе двойку. Ну как же так?» Я говорю: «Ну хорошо. А я при чём тут?» Они говорят: «Ну, он же получил двойку». Я говорю: «Да». — «А вы же учились в этом классе». — «Да». — «Но это же система!» Я говорю: «Ну и что? А можно спрошу? Я что-то сделал-то? Я сейчас не помню, что я получил».

    Д.КНОРРЕ: Ну, это уже вопрос индивидуальной или коллективной ответственности. Тут тоже идут споры.

    С.ДОРЕНКО: Коллективная ответственность.

    Д.КНОРРЕ: Вопрос главный, мне кажется, в том, что действительно ли эти заявления вот этих товарищей соответствуют действительности и могут ли они доказать? И может быть, они где-то это доказывают, есть какие-то документы, просто которые у нас не публикуются, которые показывают чётко, что были эти нарушения. Или этого нет и действительно какие-то голословные высказывания.

    С.ДОРЕНКО: «А я уже сталкивался, — говорит Кошкарёв, — с такой логикой при устройстве на работу: коллективная ответственность».

    Д.КНОРРЕ: Ну, в школе это сплошь и рядом, нас так воспитывали.

    С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Я не до конца понимаю, за что отвечаю я, например. Ну хорошо. А для спортсменов это гораздо трагичнее. Они живут этими чёртовыми Олимпиадами четыре года, человек тренируется по 12 часов в день. И ему говорят: «Вы знаете, у вас в классе парень получил двойку по природоведению. В силу этого вы не будете выступать». — «А я при чём?» Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Александр беспокоит.

    С.ДОРЕНКО: Александр, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня в голове крутится вопрос несколько из конспирологии.

    С.ДОРЕНКО: Давайте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть, вот те люди, которые это всё сейчас запрещают, — это некие пораженцы, дети пораженцев Второй мировой войны?

    С.ДОРЕНКО: Во как?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И они пытаются таким образом хоть как-то ущипнуть, ущемить права тех, кто им мешал всю жизнь жить. Им каждый раз шпыняли и говорили: «Вот это — ваши победители».

    С.ДОРЕНКО: Как-то очень издалека.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И теперь они добра́лись до своих постов и пытаются хоть как-то вернуть своё благополучие.

    С.ДОРЕНКО: Добрали́сь. Спасибо, спасибо. Но я не верю в такие длинные игры…

    Д.КНОРРЕ: Цепочки.

    С.ДОРЕНКО: Да, цепочки. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Москва, Людмила.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Людмила.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хочу вам предельно честно сказать, что это было уже известно давно, это сделано группой людей, чтобы наши паралимпийцы не принимали участие. Те люди, которые их обидели… Это свинство налицо, потому что… Если бы я была доктором, я бы их пустила даже — и что они съели, и какие витамины. Им просто можно было дать зелёную дорогу… И он не должен учитывать, этот международный спортивный комитет. Они от них независимо могли принимать участие в этой Олимпиаде. А то, что вот эта свора не допустила… Сегодня, вы знаете, к россиянам предвзятое отношение. Я в «Шарль-де-Голле» была, багаж сдаю, они проверяли меня, щупали. Это просто по всему миру так.

    С.ДОРЕНКО: Да, интересно.

    Д.КНОРРЕ: Ну, проверяют и щупают везде и всех на самом деле.

    С.ДОРЕНКО: Нет, Людмила говорит об особенном отношении. Значит, она это отметила, то есть это было особенно предвзято. Ну, может быть.

    Д.КНОРРЕ: Удивляет ещё логика: почему тогда олимпийцев, к которым было гораздо больше вопросов, чем к паралимпийцам, частично допустили?

    С.ДОРЕНКО: Вот именно, да. Ну, это похоже на маленькую месть, типа: «Олимпийцев не сумели не пустить, а вот этих не пустим». Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Сергей. Добрый день, Дарья. Андрей, Санкт-Петербург.

    Д.КНОРРЕ: Доброе утро.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На меня произвело впечатление, что в этой ситуации сами паралимпийцы… идея, собственно говоря, паралимпийского спорта ушла куда-то на второй план, особенно в том, о чём говорят наши западные друзья. Вроде бы сама идея была в том, чтобы продвигать мысль, что все люди равны, в том числе…

    С.ДОРЕНКО: Да. И преодоление в том числе, характер.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. То есть создание некоторого суперчеловека, правда? Ведь идея-то очень гуманистическая. А сейчас какой-то базарный спор идёт.

    С.ДОРЕНКО: Странный.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот это производит впечатление. Я-то считал западных людей гуманистами, а получается, что они достаточно базарные люди.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо, очень интересно. «Дали бы выступить, а потом бы отняли медали через пару лет, а?» — говорит Зангавар. «Белорусам запретили нести флаг России на Паралимпиаде». Ну, вы знаете, что вчера примерно в 3 часа дня было объявлено о том, что белорусы понесут флаг России. Конечно, эта новость заставила прослезиться всех от чувства дружбы невероятной, но наша редакция (это наша новость) связалась с руководством Паралимпийских игр, вот этого комитета, «Говорит Москва» именно, этого мы добились. И они сказали, что нет, не разрешат они белорусам нести русский флаг, не разрешат. Больше того, через некоторое время господин Шепель, который Олег Шепель, который возглавляет Белорусский паралимпийский комитет, он сказал, что они и не собирались.

    Д.КНОРРЕ: Да, говорит, что они вовсе…

    С.ДОРЕНКО: Видимо, его предостерегли от вот этой братской дружбы с русскими, его предостерегли, как-то, может быть, одёрнули, и он сказал, что он и раньше не предполагал, он и не собирался.

    Д.КНОРРЕ: И в мыслях не было.

    С.ДОРЕНКО: А он хочет развернуть русский флаг на трибуне. То есть Шепель сам пойдёт на трибуну к себе, на балкон туда, и там где-то развернёт, может быть, какой-то крошечный флаг, положив его в карман предварительно. И там, в кармане, и развернёт. Это будет такой русский флаг в кармане у него. Это тайна будет, никто не увидит, но мы должны знать, что это и есть проявление братской дружбы.

    А вчера, конечно, мы энтузиазм испытали, когда белорусы вдруг заявили, что пойдут с русским флагом. Но мы думали, что он… Я услышал об этом… я находился на передаче Первого канал. Вот послушайте, как я узнал, что белорусы понесут русский флаг. Как я об этом узнал? Я сидел на программе «Время покажет» Первого канала — с двух до трёх, первая часть. И где-то, может быть, без одной минуты три ведущая сказала с подъёмом, и это вызвало и у меня подъём, и у всех нас вызывало подъём, чувство подъёма и ликования, что вот нас обидели (мы узнали об этом перед программой, до программы), а белорусы пойдут с нашим флагом. Ну, естественно, они понесут свой в начале, а где-то, может быть, ближе к середине процессии понесут русский. Вот как это прозвучало. И я возликовал и подумал: вот она, правда!

    Д.КНОРРЕ: А вас это не удивило?

    С.ДОРЕНКО: Это было так преподано. Я так это прочитал, я это так услышал. После чего Международный паралимпийский комитет заявил, что это запрещено, а белорусы заявили, что они и не собирались. Они сказали: «Мы и не собирались». Вот и всё. Ну и отлично. В смысле, прояснилось, что мы зря порадовались. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей Леонидович…

    С.ДОРЕНКО: Я!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я вот как-то… Меня зовут Анна.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас, Анна.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вот как-то и сомневалась, что белорусы не понесут наш флаг. Всё это профанация, «знай батьку».

    С.ДОРЕНКО: А всё-таки хочется ликовать время от времени.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, хочется ликовать, но как-то в последнее время ликовать можно только по поводу наших олимпийцев. А что касается Паралимпийских игр. Может быть, я слишком старая и дурная, но меня больше всего возмутила реакция немецких средств массовой информации.

    С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас. Что именно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Которые возликовали от того, что наконец-то Россию выгнали из Рио. И мне как-то это, знаете, напомнило сорок первый год применительно к нам.

    С.ДОРЕНКО: Сорок первый год? Вы, конечно, знаете по источникам или помните?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я участник войны.

    С.ДОРЕНКО: А, вы участник войны, вы можете это помнить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне девяносто второй год, и я не то что могу помнить…

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, а вот напомните нам, что именно? Вот эта травля и неуважение во всём?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Всё начиналось с того, что не нужны сначала инвалиды. Правда? Потом — гомосексуалисты.

    С.ДОРЕНКО: А, вы имеете в виду саму концепцию чистоты расы?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Потом пойдут цыгане в ход и евреи. А потом дойдут до славян. Ну и все остальные.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И вот это меня настолько неприятно поразило! Простите меня за резкость. Может быть, я сейчас скажу глупость…

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет, совсем резко не надо, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет, я матом ругаться не буду.

    С.ДОРЕНКО: Не надо, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но у меня такое ощущение, что это писали потомки тех, кто к нам пришёл в сорок первом. Видать, мы их не додавили в сорок пятом. Ну, это наша вина.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо, Анна. Спасибо вам большое за вашу точку зрения. Анна, видите… Она сказал, что девяносто второй год?

    Д.КНОРРЕ: Да-да-да, девяносто второй год.

    С.ДОРЕНКО: Потрясающий собеседник, очень интересно.

    Д.КНОРРЕ: А главное — голос двадцатилетней.

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да. «Макларена в тюрьму! Взяточник! И не надо ничего доказывать», — говорит Леонид. Ну, можно доказать, что у него в классе был какой-то взяточник, и поэтому Макларена надо сажать в тюрьму. А почему нет? «Я у вас в чёрном списке?» — спрашивает Игорь Магар. Не знаю, я не знаю. Можно я не буду исследовать этот вопрос, потому что список гигантский, у нас сотни и тысячи людей. Но почему вы так думаете, Игорь Магар? Очень многие не могут дозвониться. Хорошо. 73-73-948. Ну, передо мной постоянно горит, всё это в телефонах. Алло. Здравствуйте. Но зато я выбираю случайно. Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Снова Полина, Москва.

    С.ДОРЕНКО: Да, Полина, прошу вас. Надо написать, что вы Полина, а то я беру так… Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Запишите, запишите. Хотелось бы закончить мысль, которую я начала в предыдущем часе. Я также (это, наверное, будет интересно) связалась с некоторыми товарищами из ESPN. Может быть, вы знаете, это один из крупнейших американских спортивных каналов, который транслирует NHL и так далее и тому подобное. Люди просто возмущены до невозможности и говорят: «Вот наши красавцы вообще не пускают никакую WADA ни в какие NHL, ни в какие NBA, и это мы все знаем». Это первый момент.

    Второй момент. Наверное, это действительно такой, понимаете, когнитивный поворот получается. Они хотели опорочить Россию в глазах общественности ещё больше, но получается, что эти товарищи уже сами офигевают от наглости своих…

    С.ДОРЕНКО: Сейчас началась какая-то часть, которую я труднее стал понимать, Полина. Полина, простите, это не замечание, это наблюдение: иногда вы уходите в придаточные предложения, которые образуют бесконечный ряд придаточный предложений — и я начинаю теряться, может быть, из-за скудности собственного умишки.

    Скажите, пожалуйста… «А мои сообщения доходят?» — Bob Lee Swagger. Сваггер или Своггер — как вас читать правильно? «Московская Олимпиада-80 — единственная, где не проводились соревнования паралимпийцев». Ну, может быть. «Люблю вас слушать за ехидство. Привет из Праги», — говорит Влад. Где вы нашли ехидство? Хорошо, секундочку… «Полина — ваша подруга?» — спрашивает N. Нет. Но я надеюсь, мы породнимся рано или поздно, всё-таки постепенно мы породнимся, я чувствую. Хорошо, 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Андрей, Москва.

    С.ДОРЕНКО: Да, Андрей?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, у меня такое мнение, что началось всё достаточно давно.

    С.ДОРЕНКО: Когда?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы, наверное, помните, когда…

    С.ДОРЕНКО: Простите, у вас звук время от времени залипает. Подойдите к какому-нибудь окну или к чему-нибудь подобному.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, дело в том, что мы в больнице находимся. Может быть, аппаратура какая-то.

    С.ДОРЕНКО: А, простите. Может быть, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Извините. Началось всё с Немова, насколько я помню, когда он успокаивал весь зал, когда ему не дали нормально выиграть. Потом были ещё приключения. И где были наши все чиновники? Почему они тогда молчали?

    С.ДОРЕНКО: Это важный вопрос, который следовало бы поднять в начале обсуждения, понимаете.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот все говорят о том, что виноваты американцы. А при чём здесь они? Они посмотрели, как наши чиновники не реагировали на Немова, не реагировали на фигурное катание, когда две золотые медали, если вы помните, в парном катании…

    С.ДОРЕНКО: Да, да, да!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот тогда они молчали.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А теперь вот мы пожинаем плоды.

    С.ДОРЕНКО: У меня ощущение есть, что наши чиновники от спорта — какие-то залихватские, разухабистые колхозные ухари, понимаете. Эти колхозные ухари, они реально раздражают чуть ли не… Они раздражают. Вот так я скажу.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мало того что они раздражают, так они не делают ничего. Они не реагируют на те посылы, которые были ещё давно — ещё пять лет назад, десять лет. А теперь вот нам объяснили: «Если вы не реагируете, мы поступим с вами вот так».

    С.ДОРЕНКО: Я помню, Шарапова — вот в самом начале двухтысячных её приобня́л как-то, прио́бнял кто-то из русских спортивных чиновников. И Шарапова, будучи американкой (она девушка американской жизни и очень непосредственной), воскликнула: «От него дурно пахнет! Он вонючий!» Сейчас я помню… Но потом она приучилась к этому запаху, пообвыклась, попринюхалась — и нормально всё. Ну, потому что деньги не пахнут, всё нормально. Но — «он вонючий». Она воскликнула сразу: «Он вонючий!» И я это очень хорошо помню. И вот мне кажется, что вся наша когорта чиновников спортивных — они вот такие, они вонючие.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И ещё. Мало того что чиновники. Вот сейчас передачи идут по телевизору, где вы были недавно. Вот туда приходят люди из Госдумы, ещё откуда-то и опять же начинают рассказывать, что вот кто-то там виноват. Нет, ну что это такое? Почему никто не сказал, что конкретный какой-то человек?

    С.ДОРЕНКО: И больше того… Знаете, что? Спортивные чиновники сегодня пытаются привить нам с вами, вами и мне, чувство сообщничества. То есть они говорят: «Бьют Россию? Значит, мы герои! Значит, нас надо жалеть!» — и так далее. По-моему, это надо разделить. Надо сказать следующее: «Бьют Россию, и мы возмущены», — первое. А второе: «А вы — вонючи», — надо им сказать со всей определённостью.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, ну здесь же элементарно. Когда берут на работу людей, они приходят, и им дают какое-то задание. Если они это задание не выполняют, что с ними делают? Их увольняют.

    С.ДОРЕНКО: Ну да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот и всё. Есть задача — разгрузить КамАЗ. Они не хотят разгружать КамАЗ.

    С.ДОРЕНКО: Здесь они пытаются нам привить чувство сообщничества, что это нас с ними обижают вместе. Ни фига! Обидели нас, а вы — сучьи дети. Вот, мне кажется, так правильно. Вот так правильно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, где-то так, подобно.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно, конечно. «Наша реакция — откровенный колхоз. 1. Нужно взять профессиональных адвокатов, — говорит Денис Лукашин. — 2. Поставить под сомнение, объявить о несостоятельности Олимпийского и Паралимпийского движения, нынешних комитетов. 3. Организовать нашим спортсменам игры с зачётом времени и награждением на любой территории, в том числе на российской территории. 4. Предложить аналогичные международные соревнования. Вот это была бы правильная позиция, — говорит Денис Лукашин. — И развернуть кампанию по деморализации олимпийских бюрократов». Понимаете, Денис Лукашин, всё это хорошо было бы делать десять назад, когда деньги были. Баблос-то кончился. Ну, баблос-то кончился! На что это делать? Новости.


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    С.ДОРЕНКО: Поехали, поехали! Слушайте, рассказ Владимира Сорокина «Настя» попросили запретить за экстремизм. Я смутно помнил «Настю» и мне пришлось её прямо во время подготовки перечитать. Можете себе представить? То есть на самом деле… Я расскажу сейчас новость: «Активисты, занимающиеся поисками “экстремизма”, написали в полицию заявление с требованием запретить распространение рассказа “Настя” писателя Владимира Сорокина». Общественное движение «Противодействие экстремизму», Ирина Васина с просьбой выступила. Они считают, что там унижаются православные христиане, в этом рассказе унижаются православные христиане и русские как таковые. А мы знаем, что Богомолов собирается экранизировать рассказ «Настя». И в этой связи заранее надо запретить не только экранизацию, заведомо запретить экранизацию, но и запретить сам рассказ. И вдруг я понял, что я смутно помню «Настю», и стал её читать сегодня. Мне кажется, так же поступят очень многие. То есть это такой способ пропагандирования.

    Д.КНОРРЕ: Да, конечно. Сейчас заодно ещё прочитают всего Сорокина.

    С.ДОРЕНКО: Да. Но там суть в том, что Насте исполняется шестнадцать лет, и в этот день она говорит о самом важном дне в её жизни. Мама дарит ей бриллиантовое сердечко с тонкой золотой цепочкой. Затем её моют лавандовой водой. Друг отца дарит… Нет, наоборот. Да, друг отца дарит ей золотую брошь. Ну, ей шестнадцать, в этот день ей шестнадцать. Затем ей дарят чёрную жемчужину. И так далее, и так далее. Затем её раздевают догола и запихивают в печь, где запекают, украшают белыми лилиями, цветами, белыми розами и подают к столу на вечер, на вечернюю трапезу.

    Я так понимаю, что сущностно… Ну, рассказ, безусловно, больше, чем мой пересказ. Сущностно смысл идёт… Я этот рассказ прочитываю не как нападение на русских, безусловно, не как нападение на православных, я это так не прочитываю. Я это прочитываю скорее как некое иносказание, указывающее на то, что женщину в известном возрасте подают для употребления. Вот её подают…

    Д.КНОРРЕ: Для потребления.

    С.ДОРЕНКО: Для потребления, для употребления. То есть женщина вызревает до известного срока, неважно какого — тридцать лет или шестнадцать лет, не имеет значения сколько лет. Но есть некая дата икс инициации женского существа, в которую (дату) её передают для употребления. И Сорокин видит это как поедание женщины, то есть её поедают.

    Д.КНОРРЕ: Её готовят?

    С.ДОРЕНКО: Её готовят, украшают, страшно украшают. Всё на золотых цепочках, всевозможный жемчуг, бриллианты.

    Д.КНОРРЕ: Ну да, как бы от самой личности ничего не остаётся.

    С.ДОРЕНКО: Её отдают для употребления, абсолютно верно. «Читал. Жуткий рассказ, но написано очень живо», — говорит Денис. «А можно было по-другому донести?» — спрашивает Илья. Илья! Дорогой Илья…

    Д.КНОРРЕ: А можно было прямо написать — две строчки.

    С.ДОРЕНКО: Дорогой Илья, так донесите! Спор художников, Илья. Илья говорит: «А можно было не как Сорокин?» Я умоляю, можно было и не как Сорокин. А можно было как Сорокин. А можно было не как Сорокин. А можно было как Толстой. А можно было как Бунин, пожалуйста. А можно было как Достоевский и так далее. Можно было. О чём вы говорите? Конечно, можно. Но и вы дерзайте? Почему нет?

    Алексей Фрей пишет: «А куда делась брошь и жемчужина?» Мне кажется, снимали в момент запекания, а потом, может быть, снова положили рядом. Ну так вот. Значит, речь идёт о том, что это надо запретить, запретить художественное высказывание Сорокина, запретить распространение на территории России и так далее, и так далее.

    Д.КНОРРЕ: А в чём экстремизм там был?

    С.ДОРЕНКО: Что они якобы против русских и против православия. Почему против православия — я вообще не понимаю. Там есть какой-то персонаж, который будто поп, но он не обращает на себя большого внимания на самом деле, то есть это не центр. Если бы запекали попа, и то я не понимаю… А?

    Д.КНОРРЕ: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Ну я не знаю. Но попа не запекают, ничего, там вполне приличный человек, прекрасный господин.

    Д.КНОРРЕ: А он участвует в трапезе?

    С.ДОРЕНКО: Да, он участвует. Ну, его же пригласили на шестнадцатилетние. А почему нет?

    Д.КНОРРЕ: Ну да, действительно.

    С.ДОРЕНКО: Он участвует, молодец. А почему все звонят теперь, я не понимаю? Все Сорокина читают, что ли? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Евгений, Москва.

    С.ДОРЕНКО: Да, Евгений?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вы слышали об окнах Овертона? Вот Михалков тоже рассказывал про них.

    С.ДОРЕНКО: Я слышал, но не от Михалкова. Я просто…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это факт. Это, по-моему, просто западная пропаганда расчеловечивания людей.

    С.ДОРЕНКО: А почему западная? Он русский писатель. Он сейчас, правда, переехал в Берлин, но он русский писатель.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот видите, в Берлин переехал.

    С.ДОРЕНКО: Ну и что, если человек переехал в Берлин? А вы, например, переехав в Берлин, сделаетесь западным? Нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, всё понятно, в общем.

    С.ДОРЕНКО: Нет, не всё понятно. Ничего такого не понятно вот мне, например. Я считаю, что проза Сорокина, безусловно, провокационная, но она заостряет внимание на проблемах. Все произведения заостряют внимание на каких-то кричащих проблемах. «День опричника» заостряет внимание на том, что Россия превращается в страну транзита. «Тридцатая любовь Марины» — прекрасный текст, с моей точки зрения, — заостряет внимание на том, как женщина идёт за мужчинами и так далее. То есть в конце же она исправилась и полюбила передовика производства какого-то, попала под влияние, от плохих мужчина перешла к хорошим мужчинам и по-другому стала мыслить. И так далее. То есть в каждом произведении Сорокина, с моей точки зрения, заявлена какая-то серьёзная проблема, и остро, на грани психологического взрыва она описана, в том числе по форме и по образам, которые применяет автор. Ну, это же ваше дело — читать или не читать. Ну что вы, товарищи?

    Д.КНОРРЕ: Конечно, естественно. Но всегда, согласитесь, есть люди, которые пытаются запретить те или иные произведения — ну, я не знаю, условно, какого-нибудь Пелевина или даже каких-то классиков.

    С.ДОРЕНКО: Пелевин, кстати, выйдет скоро снова, в сентябре.

    Д.КНОРРЕ: Да?

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Новая вещь.

    Д.КНОРРЕ: Вы ждёте? А я со страхом жду.

    С.ДОРЕНКО: Там чекисты против масонов, что-то такое. Уже даже где-то отрывок был опубликован. Я жду со страхом. Я после «S.N.U.F.F.» не нашёл ничего в Пелевине.

    Д.КНОРРЕ: Вот! Да.

    С.ДОРЕНКО: Я в Пелевине ничего… Для меня, для моего Пелевина (я не говорю, что там Пелевин писал) даже «Бэтман Аполло» уже хромает.

    Д.КНОРРЕ: Ну да, он уже повторяется.

    С.ДОРЕНКО: Даже «Бэтман Аполло» уже хромает, мой Пелевин. А для моего Пелевина последние работы — это «Burning Bush» и «S.N.U.F.F.». Я считаю, что мой Пелевин после «S.N.U.F.F.» не писал, нет, ничего не написал. Ну, он пишет что-то, но как-то так… «Я бы добавила, что рассказу “Настя” более 15 лет, — говорит Ольга Резник. — Почему они раньше не волновались?»

    Д.КНОРРЕ: Вот кто-то прочёл…

    С.ДОРЕНКО: Подождите, вы же слышали, что на Кубани уже издают повесть «О попе и его работнике Балде» иначе: слово «поп»…

    Д.КНОРРЕ: Серьёзно?

    С.ДОРЕНКО: Ну конечно! Попа нет, повесть «О попе и его работнике Балде» излагается иначе, в новой…

    Д.КНОРРЕ: Прекрасно.

    С.ДОРЕНКО: Там какой-то купец, «О купце и его работнике Балде», то есть попа нет.

    Д.КНОРРЕ: Потрясающе!

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Всё поменяется потихонечку, вся литература поменяется, будет переписана. Причём марать, вымарывать из литературы какие-то куски гораздо легче, как вы понимаете, чем писать. Писать ничего не надо. Труда нет, понимаешь. Берёшь работу просто и вымарываешь — фить, фить, фить! — и пошёл, и пошёл, и пошёл. Ну и правильно. В Америке то же самое люди делают. Там «Гекльберри Финна» пытались переписывать. Не знаю, там негров всё время… А? Ну серьёзно!

    Д.КНОРРЕ: А, ну да, конечно, да-да-да.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. «А рабочий класс остаётся Балдой», — говорит Алексей Фрей. Слушайте… Ну и хорошо, ну и хорошо. Продолжаем дальше.


    С.ДОРЕНКО: Не продолжаем дальше, а идём дальше. Предмет «Основы православной культуры» в российских школах ведён не будет пока. Понятно, да? Но это промежуточный результат. Я думаю, что всё-таки будет. Я всё-таки думаю, что будет, но не сейчас. «Ректор, проводивший проверку образовательного стандарта, Московского городского педагогического университета (МГПУ) Игорь Реморенко рассказал отделу науки “Газеты.Ru”, — я читаю по “Газеты.Ru”, — что в конце июля Российская академия образования предложила провести экспертизу примерного образовательного курса для школьников “Основы православной культуры”». Речь шла о том, чтобы ввести «Основы православной культуры» во всех школах, если я правильно понимаю (одна версия), либо по желанию — исламская культура, иудаизм и буддизм в других прочтениях (то есть в зависимости от региона — может быть, в Калмыкии уместнее буддизм и так далее) — с первого по одиннадцатый классы. Вот что. То есть «Основы православной культуры» с первого по одиннадцатый классы, речь шла об этом. То есть Закон Божий в любом классе. Пошёл в школу — Закон Божий, и всё. И видимо…

    Д.КНОРРЕ: То есть это одиннадцать лет будет преподаваться?

    С.ДОРЕНКО: Десять. С первого по одиннадцатый — десять лет. Предлагалось. И сейчас выяснилось, что комиссия, которая должна была это оценить, полагает, что это невозможно. Почему невозможно? Я думаю, что всё-таки надо постараться. А?

    Д.КНОРРЕ: Кстати, одиннадцать лет, сейчас же одиннадцать лет учатся, не пропускают четвёртый.

    С.ДОРЕНКО: Да, не пропускают?

    Д.КНОРРЕ: Нет, не пропускают. Они чуть ли не двенадцать лет уже учатся.

    С.ДОРЕНКО: Надо побольше учиться, конечно, потому что предметов много, новые предметы.

    Д.КНОРРЕ: Да. И Закон Божий.

    С.ДОРЕНКО: Чтобы нагрузка распределялась справедливо, надо побольше учиться. Ну так вот. Оказывается, что есть нагрузка, какая-то медицинская нагрузка на школьника, и в рамках этой медицинской нагрузки, если надо было бы ввести с первого по одиннадцатый класс «Основы православной культуры», то надо было бы порезать какие-то другие уроки. Но поскольку режут всё время за счёт основных, вводя дополнительные, то режут математику…

    Д.КНОРРЕ: Русский язык.

    С.ДОРЕНКО: Русский язык, математику, историю, географию — под нож. И эта комиссия рассчитала, что это нецелесообразно.

    Вы бы хотели ввести «Основы православной культуры» с первого по одиннадцатый класс? Вот моё голосование. Вы бы хотели? Я думаю, что этому всё равно быть. Я так думаю. Послушайте меня, я говорю свою оценку. Моя оценка: этому быть. «Основы православной культуры» постепенно будут вводить с первого по одиннадцатый класс — я так думаю, это моя оценка. И не за горами это время, это довольно скоро произойдёт. Во всяком случае, счёт идёт на годы — не на десятилетия никакие, а на годы. Будет введено обязательно, и мы это увидим. Наши дети будут этому учиться, «Основам православной культуры», — одиннадцать лет, десять лет, неважно, каждый год. Вы за это выступаете? Да — 134-21-35 — за «Основы православной культуры» с первого по одиннадцатый класс. Вы против этого — 134-21-36. За это вы выступаете — 134-21-35 — за «Основы православной культуры» одиннадцать лет. Вы против этого — 134-21-36.

    А мне сегодня прислали ссылку, как идёт урок «Основы православной культуры» в рязанской школе № 63. Очень интересно и поучительно. И мне кажется, здесь нам преподаётся истинное благочестие. Вот послушайте, как это происходит:

    ВИДЕО «УРОК “ОСНОВЫ ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ” В РЯЗАНСКОЙ ШКОЛЕ № 63»

    Учительница и ученики:

    Запомните, девочки,
    Помните, мальчики,
    Как правильно следует
    складывать пальчики:
    Три пальца щепоткой,
    Два пальца — к ладошке.
    Смотрите, креститесь не понарошке!

    С.ДОРЕНКО: «Запомните, девочки, запомните, мальчики, как правильно следует складывать пальчики: три пальца щепоткой, два пальца — к ладошке. Смотрите, креститесь не понарошке!» — это урок православной культуры в рязанской школе № 63.

    Учительница: Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Поём.

    Учительница и ученики: (Поют.) Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

    С.ДОРЕНКО: Дети поют стоя. Ну, естественно. Как бы они пели сидя, ведь диафрагма не позволила бы этого, правда же? Они поют стоя. Мы видим здесь детей, наверное, четвероклассников по возрасту. Ну, дети совсем маленькие.

    Учительница: Спаси вас Господь. Садитесь.

    С.ДОРЕНКО: «Спасибо вас Господь», — говорит преподаватель.

    Учительница: Как вы думаете, кто составляет, кто пишет молитвы? Кто?

    Ученик: Бог.

    Учительница: Молодец! Дело в том, что в книге, в замечательной книге, в святой книге Евангелие евангелист Матфей вот как раз рассказывает о том, как Господь, Иисус Христос давал эту молитву своим ученикам. В шестой главе, вот здесь мы читаем, как Господь, когда ему задали вопрос: «Как же нам молиться? Какими словами?» — и Господь сказал им: «А молитесь вот так». И теперь с тех пор…

    С.ДОРЕНКО: Это урок «Основы православия…» Как называется это?

    Д.КНОРРЕ: Православной культуры.

    С.ДОРЕНКО: «Основы православной культуры» в средней школе сейчас, сегодня. Ну, или когда это записано? Я думаю, что это совсем свежее.

    Учительница: Кто знает молитву «Отче наш»? И сможете сейчас все, вот не заглядывая в текст, её прочитать?

    Ученики: Да.

    Учительница: Давайте попробуем. Господи, благослови. Читаем.

    Учительница и ученики: Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем…

    С.ДОРЕНКО: Надо сказать, что очень подкованная учительница. Она говорит по памяти, она не смотрит в текст. И из этого следует, что она текст знает наизусть. Это вызывает невероятное уважение. Я, например, никогда не мог выучить наизусть вот этих вещей.

    Учительница: Поэтому, конечно же, как хлеб насущный, нам нужно молиться, и особенно — молитва «Отче наш». Вот как любят у нас дети…

    С.ДОРЕНКО: «Отче наш», кстати, надо сказать, единственная молитва, которую предлагал Христос…

    Д.КНОРРЕ: Да, это и есть одна-единственная, других нет.

    С.ДОРЕНКО: …которого вы, христиане, полагаете Богом. А Дарья Кнорре — она христианка. Ты христианка?

    Д.КНОРРЕ: Нет, я просто в курсе.

    С.ДОРЕНКО: Нет, ну ты христианка?

    Д.КНОРРЕ: Меня крестили, но в храм я…

    С.ДОРЕНКО: Дорогая моя, не надо!

    Д.КНОРРЕ: В смысле?

    С.ДОРЕНКО: Ты христианка.

    Д.КНОРРЕ: Ну, я крещённая в церкви.

    С.ДОРЕНКО: Она христианка. Так вот, ваш Бог… У вас, у христиан, есть Бог, и он, будучи спрошенным, как следует молиться, сказал только одну молитву. То есть молиться нужно только одной молитвой, никаких других молитв не существует, с его точки зрения. А с вашей точки зрения, молитв гораздо больше, насколько я осведомлён.

    Учительница: Ещё одна очень известная молитва «Богородице Дево, радуйся». Кто из вас слышал? Её очень любят у нас на Руси.

    С.ДОРЕНКО: Это урок «Основы православной культуры» в рязанской школе. Я смотрю на это с благоговейным трепетом.

    Учительница: Кто знает? Ты знаешь, да, Маша?

    С.ДОРЕНКО: Маша, ну давай, вперёд! Но дети тянут руки.

    Учительница: (Поёт.) Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою. Подпевайте. Благословена Ты в женах и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.

    С.ДОРЕНКО: Дети подпевают вяло. Надо сказать, что они пока ещё не до конца…

    Священник: Господ родился, пострадал, воскрес…

    С.ДОРЕНКО: Вот с этой же учительницей пришёл господин в маскхалате таком чёрном — думаю, священник. Вот сейчас пока трудно рассмотреть.

    Священник: Просите у него на всё благословения и не забывайте благодарить.

    Учительница: Это служение Богу…

    С.ДОРЕНКО: Они уже ведут теперь… Это не урок, это актовый зал. И здесь не только учащиеся одного класса, а здесь учащиеся, насколько я понимаю, нескольких классов и даже, может быть, всей школы, потому что дети разновозрастные. Они чествуют священника, дарят ему подарки. Думаю, что этот господин в соответствующем одеянии, скорее всего, священник. Ну и так далее. Видите, как прекрасно?

    Д.КНОРРЕ: Это общеобразовательная школа?

    С.ДОРЕНКО: Это обычная общеобразовательная школа № 63!

    Д.КНОРРЕ: Кошмар…

    С.ДОРЕНКО: Обычная общеобразовательная школа № 63. Прекрасно! Вы за то, чтобы с первого по одиннадцатый класс ввести уроки «Основы православной культуры»: 24 процента — «за»; 76 — «против». У нас очень много…

    Д.КНОРРЕ: Да, это приличный процент.

    С.ДОРЕНКО: Приличный. 76 — «против». Но 24 — «за». Я вам должен сказать, что так и есть. Интересно, да? Здесь есть статистика, как выбирают сейчас для четвёртого класса «Православную культуру». Очень интересная есть статистка, которая говорит следующее: как раз около 30 процентов (по разным регионам разное) и выбирают «Православную культуру». Но Петербург единственный, где выбирают, если я не ошибаюсь… Простите меня, я сейчас глазами найти эту публикацию не могу, я по памяти говорю. Если во всех регионах выбирают около 30 процентов «Основы православной культуры», то в Петербурге — около 10 процентов.

    Д.КНОРРЕ: А остальные что?

    С.ДОРЕНКО: «Светская этика». Таким образом, именно Петербург в три раза меньше, чем Москва, выбирает «Православную культуру», и вообще в среднем по стране. Именно Петербург не хочет «Православной культуры».

    Д.КНОРРЕ: Ну, Петербург всегда был более светский, чем Москва.

    С.ДОРЕНКО: Более светский, да. «Я думал, что выбора нет», — говорит Александр Карягин. Нет, пока есть, но я абсолютно убеждён, что… Прослеживая тренд общественного развития, прослеживая направления общественного развития, я думаю, что в ближайшее время всё-таки «Основы православной культуры» с первого по одиннадцатый класс будут введены.

    Д.КНОРРЕ: В обязательном порядке?

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, да. Знаете, я думаю: хорошо это или плохо? Когда я думаю, хорошо это или плохо…

    Д.КНОРРЕ: Вы представляете себе, какая будет волна негодования и протестов?

    С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, я не знаю. Когда я думаю, хорошо это или плохо, я в смятении. Я не знаю точно, хорошо это или плохо.

    Д.КНОРРЕ: У меня нет никаких смятений по этому поводу.

    С.ДОРЕНКО: У тебя точное понимание, что это плохо?

    Д.КНОРРЕ: Да.

    С.ДОРЕНКО: А я не знаю. Знаешь, я всегда думал, что…

    Д.КНОРРЕ: Это не то чтобы плохо в смысле…

    С.ДОРЕНКО: Я всегда говорил, и 20 лет назад я говорил… Я говорю это 20 лет, уже более 20 лет. Видя, как страна космонавтов и великих инженеров превращается в страну массажистов и попов, я думаю следующее: вместо того чтобы мочиться в наших лифтах, эти люди будут ходить в церковь. Разве это плохо?

    Д.КНОРРЕ: То есть нам обязательно…

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно, абсолютно. Я абсолютно убеждён в том, что это общество находится в падении. Ну, падение — это же продолжительный процесс? Я убеждён, что это общество падает, оно падает, падает в пропасть. И я убеждён, что это общество нужно как-то занять. Я знаю, что эти люди время от времени мочатся в моём лифте. И я думаю: может, лучше пусть они ходят в церковь? Вот мне кажется, что это правильно.

    Д.КНОРРЕ: То есть нам всё равно нужна какая-то идеология в результате?

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, давайте их упакуем туда. «В движении».


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: Смотрите, что у нас с движением. Я говорю только о совсем кощунственных местах. Ладно, договорились? Совсем кощунственные места, где самые густые в «Яндексе» пробки. Значит, смотрите. Это Волоколамка — абсолютно густая. Это шоссе Энтузиастов. Нижегородка уже чуть-чуть что-то такое ползёт. Дальше. Кузьминки, Текстильщики абсолютно — кощунственные. Потом, Липецкая стрит, вот здесь вот, на определённом участке — и на въезд, и на выезд из города абсолютно кощунственная. Всё остальное красненькое, 4 балла. Да, ещё Реутов, Новокосино — вот здесь из города никто не может выехать. Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Среда, 24 августа. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы. Здравствуйте.

    Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Слушайте, давайте… «Говорите на испанском», — говорит N. Однажды я перейду на испанский — и всё.

    Д.КНОРРЕ: Навсегда?

    С.ДОРЕНКО: Однажды я перейду на испанский. Знаешь, мне кажется, что есть часть аудитории, которая от этого нисколько не пострадает. Она делится надвое.

    Д.КНОРРЕ: Испаноговорящие?

    С.ДОРЕНКО: Одни — испаноговорящие, а другие — которые и так моей речи не понимают. Они всё равно не понимают. Они думают, что… Ну, как бы тебе сказать? Они думают, что какая-то важная или, наоборот, наглая птица говорит, расхаживает… Знаешь, есть такие очень смешные повадки у какаду, которая вышагивает, вышагивает всё время по краю книжной полки, вышагивает — и что-то вдруг клекочет, клекочет! Понимаете? Вот что-то такое. И мне кажется, что есть заметная часть аудитории, которая…

    Д.КНОРРЕ: Которая воспринимает вас именно так?

    С.ДОРЕНКО: Которая вообще не понимает, что я говорю. И это прекрасно, это прекрасно. «И третья часть ещё есть, — говорит Седойкин, — которая будет учить испанский язык прямо по вашим программам». Очень хорошо.

    Ну ладно, товарищи. Дайте мне посмотреть, пожалуйста, на рубль! El rublo! El rublo!

    Д.КНОРРЕ: Эль ру́бло!

    С.ДОРЕНКО: Fuerte como que…

    Д.КНОРРЕ: Забиваю почему-то в строке «Яндекса»: рубло.

    С.ДОРЕНКО: El rublo! Fuerte como hierro!

    Д.КНОРРЕ: «Курсоруб»…

    С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. Что? 64,86. Касался 64,85 — об этом было в новостях. 73,25 — евро. Наконец, нефть — 49,30. Вчера мы её видели на шестьдесят… на сорок… простите, на 48,51, насколько я помню, а сейчас — пожалуйста, нате вам 49,13. Это же хорошо? Это всё равно хорошо. Но мы хотим больше 50. И 1,1291…

    Д.КНОРРЕ: Я читаю постоянно какие-то публикации, что рубль до выборов держат, что он будет сдерживаться, а потом — всё, понесёт его! Точнее доллар понесёт. Или рубль понесёт? В общем…

    С.ДОРЕНКО: А куда его понесёт? А зачем?

    Д.КНОРРЕ: Не знаю.

    С.ДОРЕНКО: Естественный враг рубля — это российское Правительство и Центробанк. То есть рубль бьют ножом в спину постоянно. В этом же смысл: рубль бьют ножом в спину. Представьте, что идёт какой-то воин, идёт на бой, например. El rublo ruso! А сзади его идёт Центробанк и Правительство, которые его… Один лупит в почки ножом, а другой пытается расковырять, под лопатку куда-то нож засунуть. Вот в этом сущность! Но он бьётся. Он же бьётся!

    Д.КНОРРЕ: Так он пытается укрепиться или наоборот, я не понимаю? Он сам по себе что пытается сделать, без Правительства? Упасть?

    С.ДОРЕНКО: Он пытается выстоять.

    Д.КНОРРЕ: А, выстоять…

    С.ДОРЕНКО: Он пытается выстоять, иногда пытается укрепиться, уйти на 59, куда-то туда он пытается уйти, потому что он помнит, зажмурившись, как он был 30. Он помнит, как он был 23,90 совсем недавно — в 2008 году. Понимаешь? А до этого он тоже был и 23, но это, правда, было в 1998-м. В 1998-м и в 1999-м он тоже был 23.

    Д.КНОРРЕ: А когда 6 рублей был доллар?

    С.ДОРЕНКО: 6? Это, простите, отодвиньтесь тогда, пожалуйста, на июль 1998-го. Конечно, был 6. Потом 12, 18, наконец 21, 23… Потом он ушёл на 31,92, на 31,92 оттянулся — примерно в 2004–2005 году. В 2004 году, наверное, где-то оттянулся на 31,92. Потом пошёл расти на 27 и там жил долго. Потом ушёл на 23,90 — и это был сентябрь-октябрь 2008 года. Видишь, как я помню? О чём это говорит?

    Д.КНОРРЕ: О чём это говорит? О ваших потрясающих…

    С.ДОРЕНКО: Нет. У меня специальный отдел мозга отвечает за рубль, за рубль и за доллар. У меня полушарие отвечает за рубль, а второе — за доллар, мать. Всё! Никаких других полушарий у меня нет! Понятно? Никаких других полушарий.

    Д.КНОРРЕ: Нет, кроме шуток, это сверхспособности. Я не могу запомнить даже то, что было вчера. Вот мы помним его…

    С.ДОРЕНКО: Потому что я принимал решения, дорогая. Например, в марте 2003 года я принимал решение по йене, у меня там была позиция в йене. И я очень хорошо помню, что был 1,06 курс доллара к евро. Что тут таинственного? Никакого у меня мозга нет.

    Д.КНОРРЕ: Просто заинтересованы.

    С.ДОРЕНКО: Мозга вообще нет, понимаешь, я мыслю коленками. Чтобы не сказать ещё чем я мыслю… Понятно, да? Но я принимал решение по йене — то ли она пойдёт вниз, то ли вверх. И я помню главную пару — 1,06 была. Я также очень хорошо помню… Ну и так далее. Я хорошо помню в 2001 году, потому что я покупал яхту. Я покупал яхту, и я помню, что доллар к евро был 0,87 в этот момент — июнь 2001 года.

    Д.КНОРРЕ: Ну понятно, вы просто были заинтересованы.

    С.ДОРЕНКО: Я покупал яхту в евро, а платил в долларах — естественно, я запомнил размен! Как же я мог не запомнить? Понимаешь? Ну почему же? Нет, не надо на меня нападать. «Может, пропить все деньги, пока здоровье есть?» — говорит А.М. «Рубль был на 30? Рубль был на 30. Значит, не рубль идёт, а доллар». Нет, рубль, зажмурившись, помнит, как их было 30 против одного. А сейчас их… Понимаешь, в чём дело? Доктор Лектер пишет: «Лифты не защищены ни идеологией, ни религией. Это наносное. Биологические потребности…» Доктор Лектер, куда вы меня тянете? Я думал, что вы про доллары.

    Д.КНОРРЕ: Нет-нет, это всё про православие.

    С.ДОРЕНКО: Про лифты. «Лифты не защищены ни идеологией, ни религией. Это наносное. Биологические потребности выходят на первый план в момент нужды». Ну, можно вылить… Хорошо, я расскажу о разных способах. Поехали дальше.

    «Пьяный житель Новосибирска…» Вам же хочется весёленького? Весёленькое: «Пьяный житель Новосибирска поджёг дом и стал расстреливать тушивших его дом пожарных». Вот это же весело, мне кажется? В этом есть какая-то удаль.

    Д.КНОРРЕ: Человечинка.

    С.ДОРЕНКО: Человечинка, да. Человечинка какая-то.

    Д.КНОРРЕ: По Сорокину прямо, да.

    С.ДОРЕНКО: Да. Слушайте. Мужчина поджёг дом натурально — соседи позвонили и вызвали пожарных. Правильно? Позвонили и вызвали пожарных. Пожарные приехали. Гражданин, который поджёг дом, стал из ружья их расстреливать. Один сотрудник МВД был ранен и госпитализирован. То есть там ещё приехала милиция… полиция. А нет, подождите! Он начал расстреливать пожарных, но пожарные были ловки, и они укрылись за своей пожарной машиной и вызвали полицию. И когда приехала полиция, мужчина попал наконец в полицейского. Всё это произошло на улице Стофато. Что такое Стофато?

    Д.КНОРРЕ: Стофато! Ну что вы? Это же…

    С.ДОРЕНКО: Напиши, пожалуйста, «Стофато, значение слова». Улица Стофато. Мне интересно, что это за улица Стофато. Может быть, мистическое… Я тебе скажу, в чём дело. Улица, улица. Что это значит — «улица Стофато, значение». Что это значит? Я думаю… Вот, Новосибирск, мы её нашли наконец. А значения мы не знаем? Просто Стофато. Напиши просто «Стофато», без «улица». Сейчас мы посмотрим. Стофато — это… Константин Стофато. Хороший человек? Мне кажется, что… Я тебе больше скажу.

    Д.КНОРРЕ: Изыскатель… Костя Стофато. Погиб в 1942-м.

    С.ДОРЕНКО: Костя Стофато, он погиб в 1942 году. Но какая-то мистика кроется, конечно, в названии улицы, безусловно. А? Погнали дальше.


    С.ДОРЕНКО: «В полиции Перу нашли “эскадрон смерти”, уничтожавший преступников». Приколись? Я сейчас расскажу. Есть полиция, в которой один офицер создал «эскадрон смерти», внутри группировки специального отдела Национального управления по борьбе с терроризмом. Есть сверхзакрытое, сверхэлитное подразделение. Раз уж вы мне велели говорить по-испански, то я назову его название: Direccion contra el Terrorismo, Dicorte. Который занимался, помимо противодействия терроризму, борьбой с торговлей оружием, организованной преступностью и наркоторговцами. И там один из офицеров сколотил группу, которая состояла меньшей мере из семи сержантов национальной полиции, который, выяснив по оперативной деятельности, что такой-то, такой-то господин занимается наркоторговлей, организованной преступностью, торговлей оружием и терроризмом, отправлял этих семь сержантов своих на его физическое устранение — на расстрел. Расстреливали, причём тихо — просто несчастный случай.

    Д.КНОРРЕ: Семь самураев просто каких-то.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Слушай. Но подозреваемых 96 полицейских уже. Они убили 27 подозреваемых, 27 человек.

    Д.КНОРРЕ: За какой период?

    С.ДОРЕНКО: Мне трудно ответить на этот вопрос. Секундочку… Это с 2012-го по 2014 год.

    Д.КНОРРЕ: За два года 27 человек?

    С.ДОРЕНКО: Вроде бы так. Может быть, я ошибаюсь. Нет, с 2012-го по 2015-й. В любом случае это в десятые годы всё происходит. Группа, которая узнаёт, что человек плохой, характеризуется плохо, по месту службы, по месту жительства плохо характеризуется, отрицательно в целом.

    Д.КНОРРЕ: Характеристика отрицательная.

    С.ДОРЕНКО: Да, характеризуется отрицательно. «Давайте его убьём, — они говорят. — Милое дело!»

    Д.КНОРРЕ: Очень по-латиноамерикански. Вы же как раз рассказывали про Латинскую Америку, про их привычку страстную убивать просто в любой ситуации. В любой непонятной ситуации просто убивайте.

    С.ДОРЕНКО: «Стофато — это дочь Сакко и Ванцетти», — говорит Максимум. Нет! «“Эскадрон смерти” — такой есть у Лукашенко в Белоруссии», — пишет Сергей GTC. Я слышал, что такой «эскадрон смерти» был в Белоруссии, но это же в 1994 году, это давно было. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Полковник. Вообще это как бы извечная мечта всех специальных служб — возложить на себя не только обязанности, так сказать, расследователя, но и обязанности палача, постольку-поскольку оперативной информации перетекает огромное количество, а реализуется дай бог если 10 процентов, а то и меньше.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, Полковник, вот если бы у вас была кнопка, на столе просто кнопка — то есть не надо ни разрабатывать убийство, и втыкать нож в мясо, ничего не надо, а просто нажать кнопку — вот вы как часто по службе пользовались бы этой кнопкой? Ну, смысл кнопки — она магическая. Вы нажимаете на кнопку — и вот этот человек, по которому у вас стекается оперативная информация, он просто испаряется, его нет и всё, он исчезает.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, соблазн, конечно, гигантский, но вот за 25 лет, которые я следователем отработал, наверное, один разик я бы нажал.

    С.ДОРЕНКО: Один разик?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, наверное, один разик я бы нажал по той простой причине, что…

    С.ДОРЕНКО: А для тренировки пальцев? Вы знаете, что палец может…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А для тренировки пальцев я единоборствами занимаюсь, мне это удобнее. Я на пальцах отжимаюсь.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю. А я бы кнопку нажимал всё время.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, Сергей, про Россию же тоже говорили — про «Белый орёл», про «Белую стрелу» и так далее.

    С.ДОРЕНКО: Было, было.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Некие подпольные организации. А потом выяснялось, что как таковой организации нет, но некие группировки или отдельные личности… Возьмите (крамолу скажу) «Приморских партизан».

    С.ДОРЕНКО: Я помню.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Та же самая ситуация. Ведь, откровенно говоря, они расправились с наркоторговцами в полицейской шкуре.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо. Скажите, пожалуйста, вы хотели бы войти в отряд по внесудебным расправам над наркоторговцами (секундочку, ещё кто?), торговцами оружием и террористами? Вы бы лично хотели войти в отряд по внесудебным расправам над наркоторговцами, террористами, торговцами оружием — вот этими всеми негодяями? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Вы бы хотели, да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Прошу вас проголосовать. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Гурген, интересно мне было бы увидеть вас в таком виде, когда у вас есть магическая кнопка.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Знаете, я бы уподобился бабушкам с бейджиками, которые в нейборхудах обычно всех спасают от всех. Видите ли, позитивно характеризующиеся люди — это тот самый омут, в котором водятся черти, и с которым максимальные проблемы могут… вернее, не то что могут, а они не могут не возникнуть. Андерс Брейвик — такой милый, такой интеллигентный. Что знали о нём соседи? И вот эти негативно характеризующиеся дурачки, которые ходят, употребляют наркотики, грубо говоря, и так далее, и так далее — они просто создают себе дурацкую репутацию. Я употребляю нарочно такие простые термины. Именно они придурковатые. И они очень вычислябельные. А вот что касается меня лично, то я бы боролся с одиночками. Вы знаете, не как сексот, а, может быть, как проповедник, но я не стал бы стучать на них в полицию, клянусь вам. Это уже специфика советского воспитания.

    С.ДОРЕНКО: А я бы нажимал, даже когда ученик у меня тупой, ей-богу.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ха-ха-ха! Это симптоматично. Когда ученик тупой — это называется «помоги мне третья сила».

    С.ДОРЕНКО: Ну правда, серьёзно! Ты ему объясняешь простые вещи, а он на тебя смотрит тупым своим взглядом, стеклянным, и точно вообще ничего не понимает! И была бы такая магическая кнопка, на которую можно было бы нажать — и он испарился! Нет человека — и всё! Никакой крови, грязи — ничего нет. Нажал кнопку — нет человека, всё! Я бы пользовался этой кнопкой, думаю, несколько раз в день.

    Д.КНОРРЕ: Да?

    С.ДОРЕНКО: Несколько раз в день, да. «Декстер», — говорит Ваня.

    Д.КНОРРЕ: Да, что-то вроде Декстера.

    С.ДОРЕНКО: Ну да, да, да! Ваня, конечно, Декстер. Но всё-таки я останавливаю это голосование. Вы хотели бы участвовать во внесудебных расправах или в отрядах по внесудебной расправе против наркоторговцев, торговцев оружием и террористов? Да, вы хотели бы — 81 процент!

    Д.КНОРРЕ: Какие все кровожадные, кошмар!

    С.ДОРЕНКО: 19 процентов не хотели бы, нет. Всё-таки видите, 19 процентов.

    Д.КНОРРЕ: Тим пишет: «Даша испугалась».

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Да, Даша испугалась.

    Д.КНОРРЕ: Да, это правда.

    С.ДОРЕНКО: «Про кнопку есть аниме “Тетрадь смерти” ровно на эту тему». Ну, не надо убивать ничего, а просто нажимаешь на кнопку, правда, 63-й? «А вдруг передумаете к вечеру?» А, надо, чтобы Delete подтверждался. Андрей, программист 1С: «Надо, чтобы Delete подтверждался через сутки, например». Это правильно.

    Д.КНОРРЕ: Можно убрать в корзину, а можно Control-Alt-Delete.

    С.ДОРЕНКО: Ты делитнула человека и через сутки должна подтвердить.

    Д.КНОРРЕ: То есть Shift-Delete.

    С.ДОРЕНКО: А через сутки окончательно подтвердить — из корзины. «Почистить корзину».

    Д.КНОРРЕ: Да в том-то и дело — есть корзина, а есть Shift-Delete. То есть когда вы уверены, что навсегда, то тогда Shift-Delete.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Надо, чтобы этой опции не было.

    Д.КНОРРЕ: Не было?

    С.ДОРЕНКО: Наоборот, двойной Delete должен быть. Первый — это Delete. Потом через сутки тебя спрашивают: «Вы уверены? You really want to delete?» И ты такой: «Yes». А через неделю говорят: «Очистилась корзина. Вы уже не можете восстановить». И ты говоришь: «Ну хорошо». Вот так — через неделю. Но специально всё равно выскакивает окошечко, договорились?

    Денис. Дениса мы знаем как большого гуманиста. Денис, здравствуйте. Денис, ну перезвоните! Ну что ж вы? Денис из Самары звонил, я видел помеченный телефон. Вы знаете, что он потрясающего жизненного опыта человек. Жить в Самаре — само по себе испытание, согласитесь. А?

    Д.КНОРРЕ: Да, вы рассказывали.

    С.ДОРЕНКО: Жить в Самаре — можешь себе представить? Там живут люди, и среди них Денис. Денис, здравствуйте. Я вас представил как человека мужественного.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте ещё раз. Пропал я. На самом деле для этого зачем стрелять? Глупо как-то это. Для этого врачи есть.

    С.ДОРЕНКО: А, врачи. А как врачи действуют, скажите мне, пожалуйста?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я ничего не знаю, ничего не слышал, но как-то я одним ухом где-то… Там кнопки есть, определённые кнопки.

    С.ДОРЕНКО: Что, зашивают скальпель где-нибудь человеку в горле, я не знаю?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ладно, ну что вы? Можно всё проще сделать.

    С.ДОРЕНКО: Ну как? Я не понимаю. Например, попадает человек… Смотрите, человек характеризуется негативно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лекарство. Ну, не то лекарство пошло.

    С.ДОРЕНКО: В вену прямо, да? В вену?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему? Зачем? Аккуратнее надо.

    С.ДОРЕНКО: В артерию.

    Д.КНОРРЕ: У меня сейчас начнётся паранойя. Пожалуйста, перестаньте.

    С.ДОРЕНКО: В артерию? Сразу в мозг? В ухо?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вы не бойтесь. Зачем?

    Д.КНОРРЕ: «Да вы не бойтесь, всё хорошо. Мы вас не больно зарежем».

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Капитан Очевидность.

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Капитан.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Вот эти люди, которые… 80 процентов их, по-моему?

    С.ДОРЕНКО: Сейчас я вам скажу. Да, 81.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, 81. Если кто-то из них пойдёт служить в органы…

    С.ДОРЕНКО: Это понятно! Это умозрительно. Но в любом случае…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Умозрительно все мы мечтаем о Царствии небесном…

    С.ДОРЕНКО: Нет, не все.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …о рае на земле, о вечной жизни, о вечной молодости, о самом несокрушимом здоровье и так далее. Но здесь всё-таки был из сотрудников органов. А если мы, так сказать, пойдём по этому пути — я имею в виду, что пойдём по пути, когда 80 процентов возьмутся за ножи, молотки и пойдут убивать всех, кто им не нравится, — то мы превратимся в современные Филиппины, где президент призвал убивать наркоторговцев. И в первую очередь одни наркоторговцы перебьют других наркоторговцев, чтобы устранить просто конкурентов, и всё. Поэтому этот путь, конечно, интересен для исследования, но на практике он приведёт просто к войне всех против всех, а наркоторговля как была, так и останется. Вот в чём проблема.

    С.ДОРЕНКО: Нас удручает… Я думаю о 80 процентах, я пытаюсь их реабилитировать. Нас удручает отсутствие справедливости. Мы точно понимаем (мы точно это понимаем), что хорошие не вознаграждены, нет. То есть если ты… Отсюда я понимаю концепцию авраамических религий, которые говорят, что вознаграждены в ином мире. Всё это понятно, но мы понимаем, что это… Мы в это не верим. И мы понимаем, что в этом мире хорошие не вознаграждены. И нам хочется, чтобы плохих настигала кара. Всё очень просто.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, если мы остаёмся в концепции авраамизма, то плохих кара несомненно настигнет — Господь Бог-то, так сказать, не Ермошка, видит немножко, как говорит русская народная мудрость.

    С.ДОРЕНКО: Нет, нет, нет! Эта русская народная мудрость именно к наказанию при нынешней жизни. Собственно верно, Господь не Тимошка, видит немножко, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну хорошо. Но тем не менее, поймите, если опять же мы вернёмся к концепции авраамизма, то «мне отмщение и аз воздам», то есть «не судите, да не судимы будете» и так далее, и так далее. Поэтому здесь просто… Вот смотрите…

    С.ДОРЕНКО: Мы разочарованы в деятельности сил добра и зла здесь на земле, мы абсолютно разочарованы, и мы хотим сами вступить в отряды, которые будут воздавать добро и зло немедленно и сейчас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, иной раз хочется действительно начать прямо здесь, так сказать, творить добро направо и налево.

    С.ДОРЕНКО: Да!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но недавно мы тут вспоминали господина Пелевина. Я, может быть, неточно, но попробую процитировать. У него в одном из произведений есть такие слова: «Если как следует начать бороться за справедливость, то очень быстро превратишься в военного преступника».

    С.ДОРЕНКО: Это правда.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это правда.

    С.ДОРЕНКО: Да. Спасибо вам огромное. Поймите, я понимаю тягу людей к расправе, потому что хочется справедливости, а её нет.

    Д.КНОРРЕ: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Ну её нет! Понимаешь, ну нет её! Человек был хороший, хороший, хороший…

    Д.КНОРРЕ: А что значит «хороший человек»? А что значит «плохой человек»?

    С.ДОРЕНКО: Старался, чтобы всем угодить, чтобы всё было хорошо. На нём начали ездить. И потом, пожалуйста, его понесли на погост. Какой-то негодяй сидит, смотрит и хохочет, как несут мимо на погост этого хорошего. Если справедливости нет… Ну, её нет.

    Д.КНОРРЕ: Нет.

    С.ДОРЕНКО: Больше того — царит несправедливость. Да? То мы должны понять… Закон какой-то существует моральный, и мы хотим его восстановить. Как восстановить? В судах справедливость? Справедливости в судах нет, и мы это точно понимаем. В судах нет.

    Д.КНОРРЕ: Поэтому мы линчуем.

    С.ДОРЕНКО: Поэтому хотели бы линчевать или участвовать во внесудебных расправах и убийствах. Вот чего мы хотим — участвовать во внесудебных убийствах. Это же люди сказали? 81 процент слушателей хотят участвовать во внесудебных убийствах определённо плохих людей, потому что они убеждены, что иначе эти люди будут вознаграждены за злодейства. Если они будут вознаграждены за злодейства, то, соответственно, переворачивается критериальная картина добра и зла, и мы не понимаем. Понятно, да?

    Д.КНОРРЕ: Да.

    С.ДОРЕНКО: Мы не понимаем, где вознаграждение за добро. На кой чёрт быть хорошим? Вот же чем мы живём и о чём мы страдаем. Новости!


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    С.ДОРЕНКО: Чуточку экономики, немножко экономики. Губернатор Самарской области Николай Меркушин… Помнишь, он нам запомнился тем, что он купил себе бронированный Mercedes за 22 миллиона рублей?

    Д.КНОРРЕ: Мне он даже этим не запомнился.

    С.ДОРЕНКО: 22 миллиона рублей, я запомнил. Ну, в любом случае, может быть, сейчас оспорит, скажет, что 21,5. Ну, более 20 миллионов рублей. В связи с тем, что руководить областью непросто. И я думаю, он прав. Слушай, интересно между ним и работницей одного из предприятий, которое обеспечивает «АвтоВАЗ» — «АвтоВАЗагрегат», «Пошив-АвтоВАЗагрегат»… Они что-то шьют для «АвтоВАЗа». Кройка и шитьё, по вечерам немножко шьют, чтобы «АвтоВАЗ» как-то…

    Д.КНОРРЕ: Сиденья?

    С.ДОРЕНКО: Сиденья?

    Д.КНОРРЕ: Ну да. А что ж ещё можно шить?

    С.ДОРЕНКО: Ну не знаю. Меркушкин, у него произошёл… А я сказал «Меркушин», да? Простите меня, пожалуйста. Самарский губернатор говорит с работницей. Вот послушайте этот разговор, это страшно поучительно на самом деле. Сейчас вы будете в восхищении.

    ФРАГМЕНТ ЗАПИСИ

    — Николай Иванович, я бывшая работница многострадального завода «АвтоВАЗагрегат», его дочернего предприятия «Пошив-АвтоВАЗагрегат». Я хотела бы знать, когда нам погасят долги по зарплате? Уже пошёл второй год, столько было обещаний…

    — Ну что я хочу сказать? Если вы в таком тоне будете разговаривать — никогда! Никогда! Те, которые вас подогревают, — просите у них.

    — Извините, пожалуйста, но я, по-моему, нормально говорю. Потому что уже второй год без зарплаты…

    — Да, я знаю. Вы послушайте! Вы меня теперь послушайте. Вот когда в том числе американский посол… Он приезжал для того, чтобы подогревать как раз вот этих людей, и потом месяц на весь мир их показывали. На весь мир! Люди без зарплат. Мы понимаем. Мы заставили 160 миллионов рублей, 160 миллионов рублей из денег, заработанных собственниками, которые пришли сюда пять лет назад, из денег заплатить долги по заработной плате. Незаконно. Мы заставили незаконно. Понятно? Они могут и на меня в суд подать. На меня. На каком основании?

    С.ДОРЕНКО: Ну ладно. Но он хорош, правда хорош? Но давайте чуть-чуть я перелистну.

    — Ни у кого зарплаты не проси, пока не продадут, не будет продано…

    С.ДОРЕНКО: Сейчас.

    — …Из Москвы от старшего брата, но выплатили 160 миллионов рублей. Всем автовазагрегатовцам заплатили.

    С.ДОРЕНКО: Ребята, ну скажите, что начало лучше.

    Д.КНОРРЕ: Он её просто уел вообще!

    С.ДОРЕНКО: Начало лучше. Всё-таки видно превосходство интеллектуальное. Во всём видно, что Меркушкин, самарский губернатор, на своём месте, конечно. Какая-то жалкая, какая-то наученная… безусловно, наученная американскими послами…

    Д.КНОРРЕ: Послами США.

    С.ДОРЕНКО: Да. Кормящаяся, жалкая, шакалящая у иностранных посольств сотрудница какая-то.

    Д.КНОРРЕ: Русский человек так не говорит, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Русский человек вообще таких слов не знает. Вот ещё раз начало диалога послушайте, оно прелестно по-настоящему. Обращается к самарскому губернатору сотрудница предприятия «Пошив-АвтоВАЗагрегат», которая без зарплаты. А зачем ей деньги? Вот зачем ей деньги? Ведь она бы пропила, наверное. Зачем она требует денег? Как это по́шло наконец!

    Д.КНОРРЕ: Да нет, она просто должна была…

    — Николай Иванович, я бывшая работница многострадального завода «АвтоВАЗагрегат», его дочернего предприятия «Пошив-АвтоВАЗагрегат». Я хотела бы знать, когда нам погасят долги по зарплате? Уже пошёл второй год, столько было обещаний…

    — Ну что я хочу сказать? Если вы в таком тоне будете разговаривать — никогда! Никогда! Те, которые вас подогревают, — просите у них.

    — Извините, пожалуйста, но я, по-моему, нормально говорю. Потому что уже второй год без зарплаты…

    — Да, я знаю. Вы послушайте! Вы меня теперь послушайте. Вот когда в том числе американский посол… Он приезжал для того, чтобы подогревать как раз…

    Д.КНОРРЕ: Она должна была по-другому говорить.

    С.ДОРЕНКО: А как она должна была?

    Д.КНОРРЕ: «Николай Иванович, дорогой вы наш!»

    С.ДОРЕНКО: Нет, брякнуться в ноги, мне кажется, в ножки брякнуться.

    Д.КНОРРЕ: «Дорогой вы наш! Я многострадальный работник нашего замечательного “АвтоВАЗагрегата”. Это замечательный завод! Но так случилось…»

    С.ДОРЕНКО: А должно быть самоуничижение: «Я недостойнейшая!»

    Д.КНОРРЕ: Она говорит «многострадальный работник». «Нам очень нравится наша работа. Мы каждый день ходим с восторгом».

    С.ДОРЕНКО: Нет, надо начинать: «Деньги нам не нужны…»

    Д.КНОРРЕ: Нет, нужны.

    С.ДОРЕНКО: «Мы понимаем, что требовать деньги нас заставляет американский посол. Так-то мы рады работать забесплатно. Ну, мы думаем, может быть, вот тут одеть ребёнка к 1 сентября…»

    Д.КНОРРЕ: Да, конечно, всегда надо про детей: «Мы-то проживём…»

    С.ДОРЕНКО: «Отрез ткани отпустите — мы сами сошьём, бабушка сошьёт. Бабушка, правда, слепая, но вы дайте, может быть, микроскопчик небольшой или лупу — и бабушка под лупой сошьёт. И отрез ткани нам дайте. И тушёнку Петеньку-то нашего кормить. А деньги нам не нужны». Деньги придумали евреи! Зачем это? Ну что вы? Ни в коем случае!

    Д.КНОРРЕ: А ключевое должно было быть: «Николай Иванович, вы наша последняя надежда! Дорогой вы наш, вы единственный, кто может вообще что-то сделать в этой ситуации!»

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да. Ну это потрясающе! Слушайте, а какой тон? Тон действительно был оскорбительный. Ну, вы сами слышите.

    Д.КНОРРЕ: Она дерзко выступала, уверенно.

    С.ДОРЕНКО: Дерзко. Она говорит: «Два года не платят зарплату». Всё-таки в таком тоне… А как надо говорить с начальником? Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Доброе утро, Дарья.

    Д.КНОРРЕ: Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Научите нас, как надо говорить с начальником, чтобы не было вот этой дерзости паскудной, вот чтобы не было этого.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я не хотел бы выступать адвокатом губернатора сейчас…

    С.ДОРЕНКО: Нет, ни в коем случае.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но, строго говоря, он же не является её начальником, не является её работодателем.

    С.ДОРЕНКО: Это, безусловно, правда.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И он не должен был платить ей.

    С.ДОРЕНКО: Нет, он вступает в этот разговор. Если другим тоном скажут, то дадут деньги. Он же говорит: «Если будете говорить этим тоном — не дадим! Никогда!»

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здесь он, может быть, конечно, выступает не как начальник, а как благодетель.

    С.ДОРЕНКО: Вот!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он говорит: «Мы заставили их заплатить».

    С.ДОРЕНКО: Раньше, раньше.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: «А могли бы и не заставлять». Ну, как бы то ни было, конечно, всё это…

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да! Денис. Опять мы всё-таки Самару подключаем. Денис, вы из Самары?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Из Самары.

    С.ДОРЕНКО: Как правильно говорить с начальством, чтобы не было…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, его зовут здесь Коля-Ваня, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Как это Коля-Ваня?

    Д.КНОРРЕ: Как?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Николай Иванович — Коля-Ваня.

    С.ДОРЕНКО: А, так надо, да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он, конечно, здесь зажигает хорошо. В больницах тоже ни хрена, ничего нет. Вы сами слышали, как он говорит. Ну что здесь можно ещё прокомментировать? Разве что-нибудь можно?

    С.ДОРЕНКО: А можно как-то к нему обратиться так, чтобы он снизошёл и прослезился? Всё-таки научите, нам же нужен метод. Послушайте меня. Мы не собираемся менять систему, мы собираемся подползти к начальнику…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Невозможно, невозможно. Только через президента. Это невозможно.

    С.ДОРЕНКО: Хотим лизнуть как-то удалым…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет-нет, только через президента. Это бесполезно.

    С.ДОРЕНКО: Я бы сказал — удалой, богатырский, свободный поцелуй в попку! Какой-то такой, знаете…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не пойдёт.

    С.ДОРЕНКО: Нет? Хотелось бы… А?

    Д.КНОРРЕ: Фу!

    С.ДОРЕНКО: Ну почему нет? Всё-таки хотелось бы изловчиться и самым непримиримым образом, с удалью какой-то…

    Д.КНОРРЕ: С восторгом.

    С.ДОРЕНКО: С восторгом, с удалью…

    Д.КНОРРЕ: Со слезами на глазах.

    С.ДОРЕНКО: Со смелостью, с мужеством поцеловать в попку. Но как? Мы не знаем. И так изловчишься — а тебе говорят «американский посол». По-другому изловчишься — тебе говорят опять «американский посол». А как правильно? Научите меня общаться с начальством. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Роман. Такое ощущение, что если бы мы все работали за еду, то было бы всё очень хорошо.

    С.ДОРЕНКО: Вот за еду, причём за разную еду. Если старался — вот тебе кусочек рыбки. Может быть, на какой-то праздник красной. Нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Наверное, каша.

    С.ДОРЕНКО: Посолить кашу на праздник. А так — простую, без масла. Правильно? А на праздник — с маслом. Наверное, как-то вот так должно быть. Действительно за еду. А что человеку ещё надо?

    Д.КНОРРЕ: Да не за еду, а детям на ранец! Понимаете, 1 сентября.

    С.ДОРЕНКО: Что нужно человеку? Ну давай, что нужно человеку? Человеку нужно одеться от холода, правильно?

    Д.КНОРРЕ: Да.

    С.ДОРЕНКО: От холода и срамоты, от срама одеться, да? И поесть. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Егор зовут. Как нужно было обратиться к губернатору? Есть идея на этот счёт.

    С.ДОРЕНКО: Давайте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: «Уважаемый Николай Иванович, я работаю на “АвтоВАЗагрегат”. Понятно, что эти гроши, которые нам не нужны, но вы понимаете, Николай Иванович, вы понимаете, это даёт возможность всяким американским послам приезжать и мутить воду…»

    С.ДОРЕНКО: Вот! Спасибо! Брат! Всё! Вы с телевидения? Вы работаете на Первом канале?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я инженер.

    С.ДОРЕНКО: Вот в чём дело! Вот подход гениальный абсолютно! «Николай Иванович, деньги нам не нужны (и никогда не были нужны), но то, что вы не платите зарплату, может быть использовано американским послом для забрасывания грязью любимой Родины».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Именно, именно.

    С.ДОРЕНКО: Боже, какой вы умный!

    Д.КНОРРЕ: Да, профессионально, профессионально.

    С.ДОРЕНКО: Всё! Десяточка! Чемпиона мира! Всё!

    Д.КНОРРЕ: Браво, браво!

    С.ДОРЕНКО: «Николай Иванович, ведь используют враги эту информацию и раздуют по всему миру! Николай Иванович, по всему миру! Мы, Николай Иванович, готовы терпеть. Оно нам и не надо, потому что по всяким Парижам не ездим. И вообще зарплата — в принципе вражеские происки. Но вы же знаете, что некоторые условности мы соблюдаем, чтобы в глазах всего мира не выглядеть… Поэтому, Николай Иванович, надо бы отдать, от греха подальше, ведь прознают супостаты! Вот же в чём дело. И падёт престиж Родины!» И он: «Эх, мать, до чего ж ты правильную речь говоришь!» А? И всё.

    Д.КНОРРЕ: Да-а-а.

    С.ДОРЕНКО: «Даже поцелуй в попку надо заслужить, — говорит 36-й. — Не каждому позволено». Я писал об этом когда-то: не каждому позволено искать блох в шерсти начальника. Правильно? Ты никогда не наблюдала обезьянью стаю?

    Д.КНОРРЕ: Нет. Ну, в зоопарке — да.

    С.ДОРЕНКО: В зоопарке? Ты могла долго оставаться у обезьяньей клетки?

    Д.КНОРРЕ: Да. Ну, наблюдала.

    С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста, ты наблюдала, что не каждой самке, не каждому самцу позволено искать блох в шерсти вожака? Они же выкусывают блох. Что делают обезьяны? Они подходят к вожаку и ищут у него в шерсти насекомых.

    Д.КНОРРЕ: Нет, вообще у них жесточайшая субординация.

    С.ДОРЕНКО: Да, я знаю, конечно. Они подходят к вожаку и ищут блох у него в шерсти. Ну, они ловят их вроде бы пальцами, большим и указательным, и выкусывают зубами, вот так раскусывают — раз, раз! Раскусывают и вот так бросают брезгливо, типа они убили. А теперь обрати внимание: не каждому позволено подойти к вожаку искать блох. Это надо заслужить. Это надо как-то себя проявить. Это надо, чтобы он не укусил тебя, когда ты начнёшь за ним ухаживать. Понимаешь?

    Д.КНОРРЕ: Да, с кондачка не подкатишь.

    С.ДОРЕНКО: Только альфа-самки, которые ещё следят за очередью, кому позволено. Не каждая может подойти красным задом мелькать. Красный зад есть у всех, товарищи. Не надо. Но, простите, кроме красного зада, у девушки должны быть морально-политические качества соответствующие, духовность какая-то, не просто же так.

    Д.КНОРРЕ: Ну, она с пиететом должна подойти.

    С.ДОРЕНКО: Морально-политические, всё должно быть выверено, она должна правильные мысли думать. И самцы — то же самое. Если каждый начнёт шастать… Нет, нет, так не может быть, нет. Поехали дальше.


    С.ДОРЕНКО: «Бывший министр обороны Анатолий Сердюков возглавил два комитета в ОДК». То есть человек растёт по службе. И даже пошли слухи, что его ждёт новое назначение, что он очень полезный и действительно эффективный человек. Понимаешь?

    Д.КНОРРЕ: Да.

    С.ДОРЕНКО: На этот счёт я хочу сказать. Либо мы заблуждались относительно Сердюкова… Он большой человек, по-настоящему интересный. Ну, мы могли заблуждаться. Это первое.

    Д.КНОРРЕ: Могли запросто.

    С.ДОРЕНКО: А второе описывает испанская народная мудрость: «Hierba mala nunca muere», что означает «Говно не тонет».

    Д.КНОРРЕ: А! Спасибо.

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет. «Hierba mala nunca muere» — это значит «Сорняки не умирают».

    Д.КНОРРЕ: Вот «muere» я знаю.

    С.ДОРЕНКО: «Hierba mala» — это «плохая трава», «сорняк»; «nunca muere» — «никогда не умирает». Понятно, да? «Сорняки не умирают». И вот я хочу понять… Всё-таки, может быть, кто-то работал с Сердюковым? Расскажите мне, пожалуйста. Бывший министр обороны Анатолий Сердюков набирает полёт, высоту набирает, расправляет крылья! И я думаю, одно из двух: либо всё-таки сорняки не умирают, либо мы просто не понимаем ничего. Крутой, абсолютно крутейший парень! Ну, его оболгали, так бывает. Сколько плохих репутаций появляется из-за того, что человека оболгали, недопоняли.

    Д.КНОРРЕ: А если совместить все эти позиции? Ну, человек свой, системный, понятный, менеджер — возможно, успешный, возможно, правда управленец. Но при этом, ну да, случилось так в его жизни. Ну и что делать?

    С.ДОРЕНКО: Про Сердюкова скажите, пожалуйста, какая точка зрения всё-таки точнее? Когда вы видите возвышение Сердюкова, вы вспоминаете пословицу… Давайте проголосуете всё-таки. Сейчас вы видите возвышение Сердюкова, возвращение Сердюкова. Сердюков расправляет крылья! Он назначен… Сейчас, секундочку. Стал председателем комитет по стратегии при совете директоров, председателем комитета по кадрам и вознаграждениям при совете ОДК (это Оборонная двигателестроительная корпорация) и так далее, и так далее. Он набирает вес, он набирает рост, он набирает высоту — человек растёт!

    Скажите, пожалуйста, узнав об этом, что Сердюков растёт и снова возвышается, вы вспомнили пословицу «дерьмо не тонет», или мы всё-таки недооцениваем этого господина и зря репутационно его топим, а он на самом деле очень ответственный и хороший работник? Вы вспомнили пословицу «дерьмо не тонет» — 134-21-35; или поняли, что мы неверно оценивали Сердюкова — 134-21-36. Вот чего больше? Давайте проголосуем. У меня сейчас 91 на 9. 93 на 7. Давайте всё-таки устаканим это голосование, потому что сейчас оно у меня трепыхается и носится вверх и вниз. Есть на этот счёт другая испанская мудрость: «Anda de arriba y para abajo como calzón de puta». Это имеется в виду…

    Д.КНОРРЕ: Вот по последнему слову я поняла…

    С.ДОРЕНКО: Это «ветреница», слово «ветреница». Голосование ходит вверх и вниз, как трусы ветреницы. Вот так говорят по-испански. 92 на 8. Нет, устаканилось уже, ветреница куда-то… Хорошо, секундочку. Сейчас я остановлю это голосование. 92 на 8. Ничего не меняется, уже почти более 300, мы перескочили и пошли к полутысячи. При виде возвышения Сердюкова вы вспоминаете русскую народную пословицу «дерьмо не тонет»? Нет, всё-таки он действительно очень недооцененный, деловой и правильный человек — 8 процентов. 92 — «дерьмо не тонет». Видите? Мне кажется, что эти 8 знают правду, а 92 заражены пропагандой. А 8 знают правду, что это действительно большой, деловой, хваткий и правильный господин. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, не знаю, у меня прямо в последнее время на всё происходящее вокруг… я начинаю сомневаться вообще, что я русский. Я разговариваю с людьми и думаю…

    С.ДОРЕНКО: Ощущение, что вы иностранец. Почитайте Камю. На этот счёт ест у Камю работа.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не понимаю, что происходит! Вот смотрите, Сердюков. А какой у нас человек из этой же команды пошёл, скажем так, на понижение? Вот Фурсенко, Ливанов. Улюкаев у нас работает, командует экономикой — он как бы друг и соратник Чубайса, Гайдара. Чубайс тоже неплохо себя чувствует. Вот такое ощущение, что у нас страна, как огромный завод. Директор завода есть и десять его заместителей. Завод, в общем-то, разваливается, работает пара цехов всего, рабочие не получают зарплату.

    С.ДОРЕНКО: Ну, это как семья, какая-то семья.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Клянут этих заместителей, все знают, что заместители все воруют, что они подонки. Все рабочие клянут их, но они верят, что директор завода, который всю эту жизнь…

    С.ДОРЕНКО: Всё это семья. Это семья. Ну, нельзя же отказаться от дедушки. Куда его пустить? На корм птицам, что ли? Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, напоследок — Михаил.

    С.ДОРЕНКО: Михаил, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я о Сердюкове много раз в самом начале, когда только началась эта вся ерунда, говорил. Я знаю, я внутри сижу. Вот эту военную реформу, которой сейчас все восхищаются, начал именно он, и начал очень жёстко.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лётчики стали летать. Убрал воровайку с продажи имущества, стал немножечко брать. Они брали 90 процентов рыночной цены, а он брал 10 в карман. И действительно с него пошло. Более того… Секунда.

    С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, пожалуйста.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А когда его на телевидении обсуждали, пригласили командующего бывшего. Он давно на пенсии, забыл его фамилию… министр авиации военной. Он уже старенький, ему восемьдесят, и его — как авторитета. Цель программы была — Сердюкова опустить ниже пояса. А он, видимо, забыл. И ему говорят: «Ну как там в армии?» Он говорит: «Вы знаете, так хорошо стало в армии! Лётчики стали летать. Вот мне звонят командующие эскадрильей…» И — раз! — камеру убирают.

    С.ДОРЕНКО: То есть вы считаете, что на самом деле жертва репутационной какой-то войны — Сердюков?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, конечно. Креатурность нашего президента — это, конечно, недостаток…

    С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, сместите прицел в другую сторону.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: «Креатура» — это светское слово

    С.ДОРЕНКО: А, «креатуру» можно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У него повышенный уровень креатурности в его сознании. Он не может никого убрать, а надо было, конечно, некоторых. Но Сердюков, я вас уверяю, выдающийся организатор, поверьте мне.

    С.ДОРЕНКО: Вы знаете, я думаю, что это хорошо на самом деле.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По 24 часа в сутки человек работает.

    С.ДОРЕНКО: Креатурность — это хорошо. Может быть, благодаря этой креатурности мы с вами существуем до сих пор, нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, вам сложнее, чем мне, потому что вас обвиняют…

    С.ДОРЕНКО: Во всём.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …в том, что вы как бы…

    С.ДОРЕНКО: Нет, меня ни в чём не обвиняют. О чём вы говорите? Я на переднем крае.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Некоторые мои друзья говорят, что вы продались. А я спорю и говорю, что нет.

    С.ДОРЕНКО: Кто это? Куда?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, власти. А я привожу пример Мирабо. О нём распространяли слухи, что он продался Людовику. Он был богатый человек. А Сент-Бёв очень симпатично заметил: «Нет, его не купили. Ему платили». Это разные вещи, понимаете.

    С.ДОРЕНКО: О господи! Спасибо большое! (Смеётся.)

    Д.КНОРРЕ: Михаил — Сент-Бёв практически.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Хорошо, товарищи, поехали! «В движении».


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: Поехали! 4 балла, ребята. Что у нас абсолютно кошмарного?

    Д.КНОРРЕ: Ой, МКАД!

    С.ДОРЕНКО: На МКАДе? Нет. Везде плохо, но я говорю про абсолютно кошмарные — там, где совсем густые стрелки. Например, условно говоря, стоит МКАД перед Волоколамкой? Стоит, нет проблем. Но зато, например, из Павшинской поймы выезда вообще нет никакого. Потом, перед Соколом то же самое на Волоколамке. Новая Рига отвратительная, красная, вся красная. Но густота стрелок на Новой Риге не позволяет говорить об этом месте как о самом драматическом в Москве, потому что мы смотрим самые драматические места. Например, шоссе Энтузиастов стоит так, что Новая Рига — просто детский сад, понимаете. Например, Кузьминки и Текстильщики стоят так, что Новая Рига — это просто ерунда. Понимаешь?

    Д.КНОРРЕ: Нет, ну а МКАД от Киевки до Варшавки — там три аварии. Внешний МКАД. Всё красное.

    С.ДОРЕНКО: Ну, три аварии, всего три аварии. Давайте научимся оптимизму, причём социальному оптимизму научимся. Всего три жалкие аварии! Ну что мы сейчас будем придираться? Американский посол твоими устами заговорил. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день.

    С.ДОРЕНКО: Где едете? Что видите?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ехал из Шереметьева через Дмитровку, через Грибки. От Алтуфьева — полтора часа. В Грибках вообще ад, адище.

    С.ДОРЕНКО: Да, кстати, чтобы говорить о самых густых стрелках, я вам хочу сказать, что Ленинградское шоссе в Шереметьеве ещё кое-как, а потом, после первого Шереметьева, даже перед первым Шереметьевым, всё останавливается окончательно и стоит до Елина. Елино — есть такое? Если это есть на самом деле, то до него мёртвая пробка.

    Мы пойдём и проживём её, эту среду, 24 августа.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено