• «ПОДЪЁМ» с Сергеем Доренко от 12.09.2016

    08:35 Сен. 12, 2016

    В гостях

    С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Понедельник, 12 сентября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

    «Еду по МЦК, — пишет нам Tiger Толстой, — “Говорит Москва” тут ловит роскошно!» Да, мы рады. И Советский Молдаванин сейчас на въезде в Керчь мне кинул фоточку в Telegram — govoritmskbot, фоточку въезда в Керчь, написано «Керчь». «А вы бы взяли пару “котлет” при обыске 9 миллиардов рублей?»

    А.ОНОШКО: А вы на флейте сыграть смогли бы?.. Нет. «А вы бы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?»

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Понимаете, Пут-Пут, честно говоря, я не уверен, что я взял бы пару «котлет».

    А.ОНОШКО: Страшно.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Я просто говорю… Ну зачем? А что мне пара «котлет»? А что, она сделает меня беднее или богаче? Пара «котлет» сделает меня беднее или богаче?

    А.ОНОШКО: Нет конечно, ничего не сделает.

    С.ДОРЕНКО: Нет. Ни беднее, ни богаче.

    А.ОНОШКО: И даже 7 миллионов рублей ничего не сделают. Я вот тут думала, размышляла над 7 миллионами. Нет, даже они бы не поменяли жизнь, понимаете.

    С.ДОРЕНКО: Да. Настя, сколько мне надо вот так, чтобы вообще не работать и всех в гробу видать? Вот сколько?

    А.ОНОШКО: У вас уже столько есть.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Дай я тебя поцелую!

    А.ОНОШКО: Я так понимаю, вам уже думать об этом поздно, уже всё.

    С.ДОРЕНКО: Иди сюда, моя девочка. М-м-м! Моя кошечка! Да что ж ты будешь делать? Подожди. Нет, я думаю: сколько надо?

    А.ОНОШКО: Давайте подумаем о среднестатистическом человеке.

    С.ДОРЕНКО: Нет, сколько надо, чтобы сохранять образ жизни, совершенно не работать и всех в гробу видать? Вот сколько надо? В старое время мы привыкли к тому, что банковский вклад даёт 6 процентов годовых. В старое время.

    А.ОНОШКО: Рублёвый, долларовый? Долларовый, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Долларовый.

    А.ОНОШКО: Сейчас уже таких процентов давно нет. Шесть с половиной…

    С.ДОРЕНКО: В старое время, в старое время. Дворяне, окружавшие императора в 1860–1861 годах, которые готовили… Комиссия там была, которая готовила освобождение крестьян. Они же рассчитывали, что помещик должен получить, так как если бы за землю, которую он передаёт крестьянам, так как если бы он продал эту землю, деньги положил в банк и 40 лет получал 6 процентов годовых. Вот в чём дело. Это тогда было 6 процентов годовых.

    А.ОНОШКО: Сейчас в рублях тоже 6 процентов.

    С.ДОРЕНКО: В девяностые годы тоже было 6 процентов годовых в разных иных странах. 6 процентов можно было сделать легко. Ну, я не говорю про 2003-й, который давал 40 процентов на бирже легко, 60 процентов на бирже — 2003–2004-й.

    А.ОНОШКО: Вы как-то быстро на биржу перешли. Вернёмся к депозитам.

    С.ДОРЕНКО: 40 процентов давал в недвижимости. Ну хорошо. А сейчас? Ну хорошо, 5 процентов. Смотри, 5 процентов. Как будто мы хорошего имеем парня, который нам крутит деньги, еврея какого-то нью-йоркского, который нам крутит деньги. Ну, 5 процентов он сделает? Сделает. Сколько надо иметь, чтобы эти 5 процентов составили нужную сумму Х? Вот здесь математическая задача. Сколько тебе надо? «Котлету» в месяц тебе хватит? Пусть будет две. Ты на «котлету» проживёшь? Да. Но пусть будет две.

    А.ОНОШКО: Что такое «котлета»? Это 10 тысяч долларов?

    С.ДОРЕНКО: Да. Тебе хватит 650 тысяч рублей? Хватит.

    А.ОНОШКО: Ну да.

    С.ДОРЕНКО: Но пусть будет две. «Они не пили, но у них с собой было». Пусть будет две.

    А.ОНОШКО: Две-то лучше.

    С.ДОРЕНКО: Две. 240 в год тебе надо? Надо. 240 надо? Надо. И это 5 процентов.

    А.ОНОШКО: И это 5 процентов от чего?

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Значит, надо 48 миллионов.

    А.ОНОШКО: От чёртовой недостижимой суммы. Спасибо.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Нет, тебе надо 240… А нет, подожди! Совсем мало денег надо. Тебе много не надо.

    А.ОНОШКО: Сколько? У Захарченко столько было?

    С.ДОРЕНКО: У него было. Ты знаешь, что сейчас Daily Mail… У него с собой было.

    А.ОНОШКО: Или у него столько не было, чтобы обеспечить меня наконец деньгами?

    С.ДОРЕНКО: Слушай, я хочу сказать… Я только что в Twitter выложил эту фигню, посмотрите.

    А.ОНОШКО: Да, у дээнэровского-элэнэровского.

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да, у дээнэровского тоже нашли 120 миллионов долларов. Очень смешно. Daily Mail нашла у дээнэровского нашего Захарченко…

    А.ОНОШКО: Ну, они просто не разобрались.

    С.ДОРЕНКО: Причём фотография — он сидит с орденами…

    А.ОНОШКО: А ордена — как будто аберрация в фотошопе. Я даже не поняла, это ему пририсовали или это правда такие ордена? Три, четыре…

    С.ДОРЕНКО: Не знаю, не знаю. Очень хорошо, спасибо. Он сидит с орденами, и написано: «Head of Russia’s anti-corruption agency is found with $122m in CASH in his house», — dailymail.co.uk.

    А.ОНОШКО: Ну, это мальчик картинку искал по запросу «Захарченко» и нашёл эту.

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Ну так вот, слушай… Подожди, я никак не вычислю.

    А.ОНОШКО: Так что же?

    С.ДОРЕНКО: Если мне нужно 240 в год в месяц… в год, 240 в год…

    А.ОНОШКО: То сколько? Это 5 процентов от какой суммы?

    С.ДОРЕНКО: Это 5 процентов. Надо умножить на 20.

    А.ОНОШКО: На 2 умножьте — будет 10 процентов…

    С.ДОРЕНКО: Значит, 240 на 10 умножить — два четыреста… 5 миллионов долларов всего надо! Мать, надо 5 миллионов долларов всего. Ты поняла, что я сказал?

    А.ОНОШКО: А у него было два раза по пять. Это чтобы обеспечить скромную жизнь.

    С.ДОРЕНКО: Значит, мне для того, чтобы… Внимание! Для того чтобы абсолютно всех в гробу видать и нигде не работать, надо пять отдать на хорошей бирже, и всё такое. Правильно? Пять, пятёрку.

    А.ОНОШКО: Да, но не держать…

    С.ДОРЕНКО: Значит — десятку. Я тебе всё время говорю, что всюду нужен запас, Настя.

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Тебе нужна «котлета» в месяц — значит, две. Тебе нужно, следовательно, 5 миллионов долларов — значит, 10. Ну, мы правильно рассуждаем?

    А.ОНОШКО: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Ну, потому что где пять, там и десять. Почему? Потому что там оно не удалось, где-то тут — а тебе жить надо. Что, ты зубы на полку понесёшь? Значит, надо десять. Вот десять я бы украл. Десять я бы с удовольствием огромным украл.

    А.ОНОШКО: И положили бы куда?

    С.ДОРЕНКО: Я сидел недавно с одним медиамагнатом около «Белорусской» в ресторане, и я ему эти рассуждения привёл.

    А.ОНОШКО: А он?

    С.ДОРЕНКО: Он почесал свой животик и сказал: «У меня сорок». (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: Р-р-р! Довольно!

    С.ДОРЕНКО: Он почесал свой животик и сказал: «А у меня сорок». Я говорю: «Кэшем?» Он говорит: «Нет, в активах». Я говорю: «Так это говно. У тебя активы отберут — и будет у тебя не сорок никак, а будет прямо сразу нисколько. Понимаешь, в чём дело? Надо кэшем сорок». Он говорит: «А, нет, у меня нет сорока». Я говорю: «Так продай».

    А.ОНОШКО: А кэш-то в чём держать? У мальчика еврейского на бирже?

    С.ДОРЕНКО: Да, конечно!

    А.ОНОШКО: Да? Это самый надёжный и последний наш оплот?

    С.ДОРЕНКО: Господин Рабинович. Знаешь, Рабинович, который пишет всякую антироссийскую мерзость, всё время пишет в Twitter Рабинович…

    А.ОНОШКО: Надо выбрать наиболее антироссийского какого-нибудь.

    С.ДОРЕНКО: Он из Diamond Investments. Diamond Investments — между прочим, компания занимается именно тем, что крутит деньги на бирже, правда.

    Слушайте, парад коммунальной техники… Где ты участвовала, Настя? Ты ехала на экскаваторе?

    А.ОНОШКО: Я? Да, шагающим экскаватором разбивала асфальт к Садовому кольцу.

    С.ДОРЕНКО: Мы вернёмся к Захарченко. Ребята, мы вернёмся к Захарченко, потому что, конечно, борьба с коррупцией — это дико вкусная история. Мы с Настей поборемся ещё с коррупцией обязательно. Но — нет, две «котлеты» мы бы не крали при обыске никак. Мы бы крали 10 миллионов долларов, правильно?

    А.ОНОШКО: Ну, так страшно…

    С.ДОРЕНКО: Настёна, десять, десять!

    А.ОНОШКО: Я не могу, у меня аж дух захватывает.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, возьми один, а я — десять. Договорились?

    А.ОНОШКО: Ладно.

    С.ДОРЕНКО: Договорились, хорошо.

    В Москве был парад коммунальной техники. Я посмотрел, и мне очень понравилось.

    А.ОНОШКО: Говорят, ряд не держат. Я видела фотографии.

    С.ДОРЕНКО: Мне казалось, что это из жизни насекомых — знаешь, какие-то ползут червяки страшные. Ну, им надо иногда гордиться.

    А.ОНОШКО: А моллюсечки вот эти вышли на этот парад?

    С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста, а мусоровозки были или нет?

    А.ОНОШКО: С громыхающими этими… А эти так стояли сзади и махали.

    С.ДОРЕНКО: Мусоровозки с баками, которые ехали бы задним ходом, как они делают это мгновенно во дворах. Они бы ехали задним ходом и делали бы так: пи, пи, пи, пи, пи!

    А.ОНОШКО: Пи, пи, пи, пи, пи!

    С.ДОРЕНКО: Хорошо.

    А.ОНОШКО: Нет, не знаю…

    С.ДОРЕНКО: А вот 15-й говорит: «А меня пара “котлет” выручила бы — квартиру бы наконец купил. Эх, где я живу?» — говорит 15-й. Ну, не знаю, не знаю. «Пелевин живой-то?» Мы не знаем об этом. Скажи, пожалуйста… «Он помер во время спиритического сеанса». Как это элегантно! Ты знаешь?

    А.ОНОШКО: Спиритического всего лишь навсего? Он должен был бы…

    С.ДОРЕНКО: Всего-навсего. Он общался с духами и отошёл.

    А.ОНОШКО: Я думаю, что это такая полная лажа. Где Пелевин и где спиритический сеанс? Вы думаете, он бы мог?

    С.ДОРЕНКО: Нет, мы не верим! Пишут: «Скажите, что это был розыгрыш». Вы не верим, что Пелевин умер. Нет, это какая-то грязь. Ну как может Пелевин умереть? Слушай, он молодой парень, Пелевин. Сколько ему лет? Посмотри, пожалуйста, в Вики, я умоляю.

    А.ОНОШКО: Ну, немного. 44, по-моему.

    С.ДОРЕНКО: Какие 44? Ему хороших 60!

    А.ОНОШКО: Я недавно смотрела, потому что меня обманули и сказали, что он играет на флейте…

    С.ДОРЕНКО: Давай-давай, доставай мне Пелевина в Вики. Я поставил десятую бету на телефон, и теперь я фиг что понимаю.

    А.ОНОШКО: Ничего не работает?

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет, прикольно, всё классно, любуюсь.

    А.ОНОШКО: 1962 года он.

    С.ДОРЕНКО: Какого?

    А.ОНОШКО: 1962-го.

    С.ДОРЕНКО: 1962-го, пожалуйста. Значит, он молодой парень.

    А.ОНОШКО: То есть ему больше 44?

    С.ДОРЕНКО: Сколько ему? 64? Нет, 54. Сколько?

    А.ОНОШКО: Сейчас я щёлкну.

    С.ДОРЕНКО: Ну давай!

    А.ОНОШКО: Считать-то я не умею, как известно.

    С.ДОРЕНКО: Да откуда?

    А.ОНОШКО: Я уже всем сказала, что 1962 года. Кто успел посчитать?

    С.ДОРЕНКО: Я сегодня тоже, по понедельникам я не считаю, нет. Может быть, со вторника я считаю.

    А.ОНОШКО: 53.

    С.ДОРЕНКО: 53?

    А.ОНОШКО: Да, он дядька уже старый.

    С.ДОРЕНКО: А когда ему будет 54? Скоро.

    А.ОНОШКО: 22 ноября день рождения.

    С.ДОРЕНКО: Ах, вот как? Глянь чё. Ну так хорошо. И он взял да и помер во время спиритического сеанса? Мы не верим. Хорошо, ребята, давайте говорить про День города, хоть пару слов про День города.

    А.ОНОШКО: В Википедии дата смерти не значится, прямо скажу.

    С.ДОРЕНКО: Не значится, нет. Вознёсся. Поехали дальше!


    С.ДОРЕНКО: Я хотел о Дне города пару слов сказать. Настя каталась по кольцевой дороге на железном поезде.

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Расскажи нам, пожалуйста, давай.

    А.ОНОШКО: На железной кольцевой. Ну, всё было захватывающе, но долго. С детьми не рекомендую. Всё-таки с маленькими детьми полтора часа — это изматывает. Я бы одна, может быть, расслабилась, а так — нет. Ну что?

    С.ДОРЕНКО: Во-первых, не полтора часа, а час восемнадцать!

    А.ОНОШКО: Да. Ну извините.

    С.ДОРЕНКО: 1 час 18 минут.

    А.ОНОШКО: Мне они показались, как будто бы я ехала два. Ну неважно.

    С.ДОРЕНКО: Дальше?

    А.ОНОШКО: Едет он небыстро, потому что разогнаться негде — всё время станции, они частят.

    С.ДОРЕНКО: А появятся ещё пять станций скоро. Например, наша не открыта, Панфиловская. Памфиловская? Будет в честь Эллы Александровны? Или Панфиловская? Не знаю я тоже.

    А.ОНОШКО: Дубровка закрыта.

    С.ДОРЕНКО: У нас здесь открывается то ли в честь Эллы Александровны, то ли в честь…

    А.ОНОШКО: А я хотела же детям экскурсию провести, но у меня ничего не получилось.

    С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста… Твои дети одичали, не видев поезда? Вот начни с главного.

    А.ОНОШКО: Нет-нет, они видят «Сапсан» регулярно, поэтому они сразу закричали, что это очень всё похоже на «Сапсан».

    С.ДОРЕНКО: Микроскопический «Сапсан».

    А.ОНОШКО: «Ласточка» он называется, да. Знаете, Шкуматов написал, что это ультрасовременный поезд. Конечно, Сергей, нет.

    С.ДОРЕНКО: Ну расскажи, давай.

    А.ОНОШКО: Когда я вышла на станцию, у меня было ощущение, что я попала в Сеул образца 2002 года, когда я там находилась. То есть это круто, конечно, это всё классно, но…

    С.ДОРЕНКО: Древнесеульское что-то.

    А.ОНОШКО: …но, конечно, это не ультра. Классно, но не ультра, нет.

    С.ДОРЕНКО: А Шкуматов-то, он из деревни, ты понимаешь. У них в колхозе не бывает такого.

    А.ОНОШКО: Он из Петербурга, как и я.

    С.ДОРЕНКО: Правда? Интересно.

    А.ОНОШКО: Да. Ну, я не обижаюсь. Смотрите, пандусов для велосипедов нет, люди тащат эти свои велосипеды. Тащат особенно родители детям, бегают и по несколько раз велосипеды поднимают. Ну, это ладно, это фигня, это положат. Урны не было…

    С.ДОРЕНКО: Может быть, это и лучше? Потому что если бы по пандусу закатывали велосипед…

    А.ОНОШКО: То чёрт знает что бы получилось.

    С.ДОРЕНКО: …могли поскользнуться потом зимой и с велосипедом вместе покатиться назад. Ну его на фиг! Нет, правильно-правильно, всё.

    А.ОНОШКО: Пусть несут велосипеды в руках, правильно.

    С.ДОРЕНКО: Пусть несут, конечно.

    А.ОНОШКО: И потом, воркаут какой-то получается на улице.

    С.ДОРЕНКО: Да, да!

    А.ОНОШКО: Урн нет. Люди интеллигентно бычки, хабарики бросают у уголочка. То есть они выходят и там, где должна была бы стоять урна, они туда их бросают. Я даже сфотографировала, очень смешно. То есть везде чисто — и лежат вот эти окурки. Ну, это ладно, это всё фигня, потому что очень красиво оформлена станция, как её строили. Потом ты стоишь и долго ждёшь поезда — дольше, чем в метро. В метро-то ты привык…

    С.ДОРЕНКО: Ну, что значит «долго»? До десяти минут. Шесть-десять минут.

    А.ОНОШКО: Да. В метро ты привык, что каждые две минуты, а тут стоишь-стоишь, стоишь-стоишь, стоишь-стоишь — и наконец едет! Огромный зазор, то есть детей приходилось за руки хватать, потому что Фёдор боялся перепрыгнуть. Ну да ладно. Зашли. Ну, там хорошо, то есть успели занять места. Я не поняла, вот это всё — это праздношатающиеся люди или уже по делам они уехали? То есть набито, буквально набито людьми. Уселись кое-как и поехали.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. А что было из развлечений культурных? Что, смотрели друг на друга?

    А.ОНОШКО: Ничего!

    С.ДОРЕНКО: На неряшливых неприличных людей, которые сидел напротив.

    А.ОНОШКО: Брошюрки кончились.

    С.ДОРЕНКО: А кто сидел напротив? Какие-то хорошие люди?

    А.ОНОШКО: Мы сели перед дверью, и рядом с нами сидела дама. Я всё надеялась, когда она уйдёт, чтобы мои… Ну, мы там двумя семьями поехали. В общем, там была ещё одна мама и ещё другие дети.

    С.ДОРЕНКО: Ты с тремя детьми была?

    А.ОНОШКО: Нет, четверо детей было.

    С.ДОРЕНКО: У тебя было четверо детей?

    А.ОНОШКО: Катю я оставила дома.

    С.ДОРЕНКО: А, Катю оставила дома — и стало детей четверо. Всего трое. Если Катю оставить дома, то остаётся четверо. Отлично!

    А.ОНОШКО: Нет, получается два плюс два. Я же сказала — две семьи. Вы невнимательно слушаете условие задачи.

    С.ДОРЕНКО: А, две семьи! Отлично, отлично. Хорошо, прекрасно.

    А.ОНОШКО: Две мамы с четырьмя детьми. В общем, мы всё надеялись, что она уйдёт, а она, оказывается, не ушла. И она ехала так же, как и мы, полный круг и вышла за одну остановку до нас. Ну да ладно. В общем, мы ехали, брошюры кончились…

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Лица усугублённые?

    А.ОНОШКО: Нет, все с большим…

    С.ДОРЕНКО: Энтузиазмом?

    А.ОНОШКО: С большим энтузиазмом.

    С.ДОРЕНКО: Эйфористические.

    А.ОНОШКО: Мрачные, как всегда. Русские лица мрачные, как всегда, то есть такой радости…

    С.ДОРЕНКО: Мрачный энтузиазм русских.

    А.ОНОШКО: Из-под нависших бровей. Кто-то с самокатами, кто-то с велосипедами, со спящими детьми в колясках.

    С.ДОРЕНКО: Неприветливые русские.

    А.ОНОШКО: Неприветливые совершенно. Ну, дети у меня пытались убегать. Их ловили дядьки незнакомые за шкирку и говорили: «Куда побежал?!» Это было очень фольклорно.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.)

    А.ОНОШКО: Бабушки, которые говорили: «Осторожно, осторожно! Сейчас нажмёт кнопочку». Там же по кнопке дверь открывается. В общем, вот так вот. Час двадцать мы проехали. И я пыталась провести экскурсию, брошюрки кончились, но нам по секрету…

    С.ДОРЕНКО: Скажи, а что ты видела в окно? Вот это интересно. Вдруг там Ниццу показывали, океан, что-нибудь такое.

    А.ОНОШКО: Ой, вы знаете, самое смешное окно знаете когда? Когда в Moscow City ты едешь. Я же по внешнему кольцу ехала, то есть я объезжала. И там подъезжаешь, и там же какой-то заброшенный элеватор. Или что там стоит от Moscow City, слева? Там же такая территория…

    С.ДОРЕНКО: Да, это верно. Коровник какой-то, да.

    А.ОНОШКО: Он разрушается, там постапокалипсис полный. То есть там какие-то одноэтажные (я посмотрела и в первый раз увидела с этого ракурса) деревянные дома, которых не видно с эстакады.

    С.ДОРЕНКО: Где проживает Курбан-байрам. Да, абсолютно верно.

    А.ОНОШКО: Не знаю, кто там. Там какие-то леса, джунгли в низине. Вероятно, там где-то есть рейки, я не знаю, судя по всему.

    С.ДОРЕНКО: Да, очень интересно.

    А.ОНОШКО: И это всё заделали какой-то зелёной штукой, чтобы этого было не видно, чёрт подери, на станции!

    С.ДОРЕНКО: Ах вот оно что!

    А.ОНОШКО: И нигде этого больше нет, нигде. То есть в то время, когда тебе интереснее всего припасть к стеклу и разглядеть, что там, какая жизнь кишит под стенами Moscow City нашего…

    С.ДОРЕНКО: А она не кишит.

    А.ОНОШКО: …ты не видишь, потому что там всё зелёное. Дети очень удивились, говорили: «А что это всё зелёное? И небо позеленело?»

    С.ДОРЕНКО: Надо было нарисовать Лондон.

    А.ОНОШКО: (Смеётся.) Дирижабли летающие какие-нибудь.

    С.ДОРЕНКО: Как в «S.N.U.F.F.». Может быть, Тоскану, поля Тосканы… холмы Тосканы, простите. Ну, что-нибудь такое. На подъезде к Сиене!

    А.ОНОШКО: Нет, там и так холмы Тосканы. Нет, там урбанистики не получилось. А ЗИЛ, например, не стали закрывать. То есть ты едешь и все эти развалины прекрасно обозреваешь. Я говорю: «Вот здесь, — так широко раскрыв рукой, — будет набережная Марка Шагала! — я же читала, я же подготовленная. — Там ЗИЛ строят». И я говорю…

    С.ДОРЕНКО: Я напомню слушателям, что Настя начинала свою трудовую деятельность в качестве экскурсовода в г. Питере.

    А.ОНОШКО: Да. И я хотела провести детям экскурсию, но мимо, потому что я взяла карту и смотрю: следующая станция — Дубровка. Я говорю: «Дети, а знаете ли вы… кхе-кхе!» И думаю: про теракт, что ли, на Дубровке? Всё, что я могу сказать про Дубровку, — это теракт.

    С.ДОРЕНКО: Нет, надо было сказать: «Здесь пела Катя Гусева, которую потом Саша Белый носил на руках, говоря “маленькая”».

    А.ОНОШКО: А кто это? Я не знаю такого. Я знаю только про теракт на Дубровке.

    С.ДОРЕНКО: Ты не знаешь, вот пожалуйста, потому что у тебя нет эротических фантазий. Очень хорошо.

    А.ОНОШКО: Ну, детям пока рано об этом рассказывать.

    С.ДОРЕНКО: У тебя вообще нет эротических фантазий. Хорошо.

    А.ОНОШКО: Полностью, напрочь! И даже их нельзя мне вставить.

    С.ДОРЕНКО: Ты не смотрела «Бригаду».

    А.ОНОШКО: Смотрела. Фильм?

    С.ДОРЕНКО: Я говорю о фильме.

    А.ОНОШКО: «Бригада», фильм? Да, смотрела.

    С.ДОРЕНКО: И что же ты, дорогая, не знаешь, что Катя Гусева пела в «Норд-Осте»?

    А.ОНОШКО: А, эта Катя Гусева?

    С.ДОРЕНКО: Вот та Катя. Он говорил «моя маленькая», когда он её носил.

    А.ОНОШКО: Которую воспитывал Миронов?

    С.ДОРЕНКО: Несёт Белый и говорит: «Моя маленькая», — вот таким сиплым голосом.

    А.ОНОШКО: Да? Это я не помню. Надо пересмотреть.

    С.ДОРЕНКО: «Ну, маленькая. Давай я тебя пронесу, маленькая». Конечно.

    А.ОНОШКО: Господи, я этого не помню.

    С.ДОРЕНКО: Это же очень эротично. Я экстраполировал себя, свою личность, вселился в этот момент в главного героя и нёс её на руках, Катю Гусеву, конечно, с милыми завитушками на милой шейке.

    А.ОНОШКО: А, понятно. Надо было рассказать детям про это?

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. Ну хорошо, ладно. Значит, Дубровка и Дубровка. Дубровка знаменита тем, что там пела Катя Гусева.

    А.ОНОШКО: До этого были развалины ЗИЛа, где должно вознестись множество домов. Собянин тут нам пытался рассказать, что это лучшее место вообще на Земле будет скоро.

    С.ДОРЕНКО: Пытался продать.

    А.ОНОШКО: Да, пытался продать в буквальном смысле. Я даже задумалась, не стоит ли обратить внимание. А дальше всё было, как всегда.

    С.ДОРЕНКО: Настёна, давай быстро! День города удался?

    А.ОНОШКО: Да!

    С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста… Насколько я понимаю, москвичи все слиняли… Мы с тобой почему-то не принимаем звонков. Как ты думаешь, почему москвичи не имеют права высказаться в нашей программе? Что такое, я не понимаю? Антимосковская какая-то программа, ей-богу. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей!

    С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Ну как вы праздновали День города? Расскажите, пожалуйста.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Насчёт Дня города. Ну, посмотрел салют. Откровенно, Серёжа, сходил в лес и набрал грибов. Грибов немерено! Но этот паразит-дождик нам всё…

    С.ДОРЕНКО: Нет, ну хорошо, а какие грибы? Что брали?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А эти самые… Я всё путаю — красные это или серые, подосиновики или подберёзовики. Белых маловато. Ну, ничего, ничего! Спасибо.

    С.ДОРЕНКО: Можно зайти в Facebook и за 3 тысячи рублей купить 5 килограммов подосиновиков из Архангельска.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не-не-не, самому набрать лучше.

    А.ОНОШКО: А можно меньше?

    С.ДОРЕНКО: Самому лучше танцевать, петь, плясать и бить себя об ляжки руками, хлопая, хлопать себя по ляжкам.

    А.ОНОШКО: Давайте вместе на двоих купим. Я 6 килограмм не съем.

    С.ДОРЕНКО: Архангельск. Сейчас 5 килограммов подосиновиков…

    А.ОНОШКО: Я не съем 5 килограмм!

    С.ДОРЕНКО: В Facebook мне кидают ссыль, пожалуйста. О чём это говорит? Но я потерял эту ссыль.

    А.ОНОШКО: Сергей, ну давайте купим на двоих или на всю редакцию. Она у меня лежит в Messages, вы же мне её зачем-то отправили. Я не поняла зачем, но она у меня есть.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Она у тебя лежит?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Из Архангельска подосиновики.

    А.ОНОШКО: И малина садовая.

    С.ДОРЕНКО: Плевать на малину! Они её помнут за это время. О, Михаил Обухов кинул нам фотки белых, которые он собрал. Ну какие-то совсем нечеловеческие. Это, наверное, отравленные радиацией, они слишком большие. Хорошо. «Все на дачах откисали, картоха да грибы». Да, я продолжаю копать… Я с ужасом понимаю, что мы слишком много посадили картошки с женой.

    А.ОНОШКО: Да? Начинайте продавать.

    С.ДОРЕНКО: Нет, я подкапываю и подкапываю, и всё жду, когда она кончится. Нифига она не кончается, у меня продолжается картошка всё время.

    А.ОНОШКО: А вам не нравится? Это же классно. Пусть дети…

    С.ДОРЕНКО: Нет, мне нравится! Но я как хохол боюсь, что я всю не успею выкопать и что она сгниёт.

    А.ОНОШКО: Она прорастёт на следующий год. Это что, однолетнее растение?

    С.ДОРЕНКО: Она ж коштуе грошей! Як можно? Она сгниёт теперь. А у меня садовник в отпуске. Я бы дал ему задание выкопать, но он в отпуске.

    А.ОНОШКО: Надо ему зимой отпусковать.

    С.ДОРЕНКО: У него Курбан-байрам, мать. И что ты будешь делать? Приходится уважать обычаи народностей.


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «В движении», товарищи! Так, поехали! Что случилось с Москвой? Ничего хорошего. 5 баллов. Нет, кстати говоря… Ничего себе, прилично! Вот в Химках только не едут в город и из города, перед Химками очень трудно выбраться. Так, дальше, забираемся сюда ближе. Я говорю о самых кошмарных пробках, договорились? На Волоколамке она не кошмарная, и на Ленинградке не кошмарная. Совсем уж кошмарно — это у нас… Слушайте, а это что? Мичуринский… Мичуринское… Подожди, это Минская? На Минской, ну конечно. Там мечеть. Сейчас «барашек, иди сюда» и всё такое. Никто не едет. Пожалуйста, минуйте такие места, не будьте идиотами. Значит, что ещё? Давай тогда уж посмотрим и проспект Мира. Проспект Мира — никто не едет тоже. В смысле, по самому проспекту ещё как-то ползут, но вот Новомосковская улица и ещё вот здесь, вокруг Останкина, Королёва, вот здесь всё вокруг, всяких Космонавтов, Звёздные бульвары, — вот здесь ничего не едет вовсе. Договорились? Ура! Погнали. Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Понедельник, 12 сентября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы. Здравствуйте, Анастасия.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Слушай, мы ржём всё время… Так! «Расскажите про iOS 10». Ребята, я его поставил в восемь утра только до конца. Ещё он у меня попросил часы перезагрузить потом. Оказывается, что часы должны стоять на заряднике, и я на дом отложил. Чем хорош iOS 10? Я вам скажу, я его поставил. Например, «Press Home to Open» у меня пишет, то есть не надо теперь… Можно слайд сделать, и тогда вообще ничего open не надо. Смотрит, ну посмотри. Ну, это же что-то, а?

    А.ОНОШКО: Да. А с чем мы будем поздравлять Марата?

    С.ДОРЕНКО: Здесь у меня написано: «Поздравить Марата».

    А.ОНОШКО: А с чем? С Курбан-байрамом?

    С.ДОРЕНКО: Чёрт его знает! Не знаю. Он сам скажет. Мы тихонечко скажем: «Марат, мы вас поздравляем». А он скажет: «С чем?» И мы сразу поймём тогда. «Москва, 15 градусов». Видишь, вот это новый софт.

    А.ОНОШКО: Да. Ну что вы говорите? Ни в какое сравнение со старым…

    С.ДОРЕНКО: А, Настя же не понимает, у неё Yota. У тебя же Yota? Ты положила её под поезд?

    А.ОНОШКО: У меня Yota в очередной раз разбила стекло себе сама об стену.

    С.ДОРЕНКО: Сама?

    А.ОНОШКО: Да. И я опять заплатила 7 тысяч рублей.

    С.ДОРЕНКО: Стена набросилась на Yota.

    А.ОНОШКО: И я её положила, аккуратненько отремонтированную, в шкафчик, чтобы ждать, когда этот Apple сломается, тоже упадёт куда-нибудь, и я тогда достану Yota.

    С.ДОРЕНКО: Слушай, у тебя сейчас Apple?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Боже, ты передовая женщина! Какой?

    А.ОНОШКО: Маленький жёлтенький.

    С.ДОРЕНКО: Маленькая жёлтенькая?

    А.ОНОШКО: 5s.

    С.ДОРЕНКО: 5s? Ну, хоть не 5c.

    А.ОНОШКО: Правильно я говорю?

    С.ДОРЕНКО: Ну, может быть, может быть.

    А.ОНОШКО: Чёрт его знает…

    С.ДОРЕНКО: То есть ты в трёх-четырёх поколениях от нас, дорогая.

    А.ОНОШКО: Бьётся стекло у всех одинаково, я вам должна сказать. Я измеряю их стёклами.

    С.ДОРЕНКО: Нет!

    А.ОНОШКО: Я наклеила плёнку за тысячу рублей, и теперь я не знаю, то ли стекло под ней щёлкнуло…

    С.ДОРЕНКО: Будь жадной. Будь жадной! Ставь хорошую бронированную плёнку, стекло.

    А.ОНОШКО: Ну, я тоже поставила.

    С.ДОРЕНКО: Вот у меня она лопнула, плёнка лопнула…

    А.ОНОШКО: Где? Покажите.

    С.ДОРЕНКО: Ты не найдёшь. Но она лопнула вот так вот, здесь трещина, но не на Apple трещина, а на стекле.

    А.ОНОШКО: А откуда вы знаете, на чём она?

    С.ДОРЕНКО: Я знаю, потому что я могу её содрать. Понимаешь? «Ленинский после Гагарина перекрыли». Будь жадной, поэтому покупай хорошие чехлы. Будь жадной, поэтому покупай хорошее стекло. Торгуйся до смерти, чтобы тебе наклеили бесплатно. И они это делают. Скажи: «Ну наклейте бесплатно».

    А.ОНОШКО: В магазине?

    С.ДОРЕНКО: Да!

    А.ОНОШКО: А я в интернет-магазине…

    С.ДОРЕНКО: Спорь и так далее. Понимаешь? Ты идёшь по низам общества как маргинальный персонаж, поэтому у тебя всё такое вот странное, Настя, понимаешь? Ты иди по своему уровню ровно, не иди по низам. Ты возьми свой уровень — например, нижний-нижний. И ты по этому нижнему-нижнему шуруй уже с расправленными плечами. А ты берёшь…

    А.ОНОШКО: Хорошо. Как петух, расправивший, как орёл, крылья, но никуда не полетев.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. А ты берёшь по среднему-среднему, но прижавшись вниз. Не надо прижиматься. Понимаешь, в чём дело? Тогда понизься, резко понизься — и там расправь плечи и говори: «Я козырная». Понимаешь? «Маленькая жёлтенькая — это 5c как раз», — говорит Али Алиев, и, наверное, справедливо. «У меня 4s без плёнки уже много лет. Всё супер, ничего не бьётся. Люблю свой телефончег», — говорит Анна. «В основном везде наклейка бесплатная». Но я ожесточённо на этот счёт торгуюсь.

    А.ОНОШКО: А вы думали о том, что вся жизнь — это 30 айфонов? Вы думали об этом?

    С.ДОРЕНКО: 30 айфонов?

    А.ОНОШКО: Ну, в среднем, да. Это если начинать жизнь вот сейчас, а не так, как мы с вами, уже пройдя некоторый путь.

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Хорошо, давайте говорить о Захарченко наконец. Всё!

    А.ОНОШКО: Нет, а «в Москве одиноким пенсионерам…»?

    С.ДОРЕНКО: Расскажи!

    А.ОНОШКО: Мы забыли же. Это связано с проблемой квартир.

    С.ДОРЕНКО: Значит, слушайте. Одиноким пенсионерам, всем одиноким пенсионерам в Москве раздадут специальный браслет, по которому они смогут вызвать чёрных риелторов, которые…

    А.ОНОШКО: (Смеётся.) Можно было бы ещё ошейники выдать.

    С.ДОРЕНКО: …по которым они смогут вызвать чёрных риелторов во главе с собственным участковым, который завладеет их квартирой. Расскажи, пожалуйста.

    А.ОНОШКО: Потому что когда они умирают, потом ведь находят же эти засушенные мумии или, наоборот…

    С.ДОРЕНКО: Да, и людям неприятно. Чёрным риелторам неприятно находить высохших старичков.

    А.ОНОШКО: Во-первых, грибок.

    С.ДОРЕНКО: А какой грибок?

    А.ОНОШКО: Как, вы не знаете? Нет, это если тело начинает разлагаться, то тогда грибок. А если засушивается, то нормально. Но они не платят ЖКХ всё это время. Шесть месяцев площадь простаивает. Или сколько они там? Годами лежат, и никто не знает.

    С.ДОРЕНКО: А уже там могли бы жить гастарбайтеры.

    А.ОНОШКО: Чёрт знает что могло бы…

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно.

    А.ОНОШКО: Храниться деньги или что-то ещё могло бы.

    С.ДОРЕНКО: Ну так вот, расскажи подробно.

    А.ОНОШКО: Вот им предлагают это сделать.

    С.ДОРЕНКО: В Москве… Насколько я понимаю, это официальный уровень.

    А.ОНОШКО: Замглавы комиссии по социальной политике об этом говорит.

    С.ДОРЕНКО: Одиноким пенсионерам планируют выдать браслеты с «тревожной кнопкой». Типа: «Чёрные риелторы, подъезжайте. Вася, Петя и вся урла, давайте вместе…»

    А.ОНОШКО: «Мне плохо», — пишет одинокий человек.

    С.ДОРЕНКО: Я почитаю: «Это позволит старикам оповестить власти и экстренные службы, чтобы вовремя получить помощь».

    А.ОНОШКО: Квартиру. (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: «Так в интервью порталу m24.ru сказала замглавы…» Старик должен почувствовать себя плохо и нажать кнопку «Я уже». А вторая ещё должна быть кнопка — «Я ещё».

    А.ОНОШКО: За ложный вызов будут штрафовать. Больше пяти раз вызывать нельзя.

    С.ДОРЕНКО: «Я всё ещё». А потом — «Я уже». И всё. Хорошо.

    А.ОНОШКО: А когда долго не нажимал — тоже повод беспокоиться.

    С.ДОРЕНКО: Как я поставил десятку на iPhone? Товарищи, я подписан на бета-версию, я на бете, я бету прописал просто, и всё. Слушайте, подождите. «Так порталу m24.ru сказала замглавы комиссии… Татьяна Батышева, — наверное, богатая женщина. — Она объяснила необходимость…»

    А.ОНОШКО: Нет, пока ещё нет, пока ещё не богатая, в том-то и дело. А если все пенсионеры…

    С.ДОРЕНКО: Нет, да? Это ещё внедрять. «Она объяснила необходимость в браслетах с GPS…» А, с GPS! То есть они должны подкантоваться к окошку.

    А.ОНОШКО: Ну, чтобы знать где.

    С.ДОРЕНКО: Подкантоваться к окошку или выйти на балкон, чтобы GPS сработал.

    А.ОНОШКО: Не в метро, да.

    С.ДОРЕНКО: Не всегда срабатывает. Если в глубине их пещерки…

    А.ОНОШКО: А почему не ГЛОНАСС?

    С.ДОРЕНКО: Да ГЛОНАСС — просто это ненадёжно.

    А.ОНОШКО: А вдруг американцы отклю́чат GPS? И все пенсионеры…

    С.ДОРЕНКО: В глубине их пещерки… Американцы отклю́чат? Отключа́т, во-первых.

    А.ОНОШКО: А может быть, отклю́чат. А может быть, отключа́т.

    С.ДОРЕНКО: Отключа́т. Татьяна Батышева рассчитывает всё-таки на Дядюшку Сэма. Значит, GPS. Они должны будут подкантоваться поближе к окошку и тогда уже нажимать. «В Москве много пожилых людей», — уточнила Татьяна Батышева.

    А.ОНОШКО: Слишком много. А вдруг они все одновременно нажмут эту кнопку?

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) Слишком много слишком пожилых слишком людей. «По словам депутата, в ближайшее время инициативу оформят документально и направят в профильный…»

    А.ОНОШКО: А бомжам не хотят выдать такие браслеты?

    С.ДОРЕНКО: А бомжам надо… На органы.

    А.ОНОШКО: А какие у них там органы, Сергей?

    С.ДОРЕНКО: Потраченные, ты считаешь?

    А.ОНОШКО: Это им только пересаживать органы, а не их органы.

    С.ДОРЕНКО: Неправда. Они тратят некоторые органы.

    А.ОНОШКО: Поношенные изрядно целиком.

    С.ДОРЕНКО: У каждого человека есть органы, которые он не использует, совершенно не использует, то есть они как новенькие.

    А.ОНОШКО: Не думаю.

    С.ДОРЕНКО: Я абсолютно убеждён.

    А.ОНОШКО: Возможно. Но кнопочки нужны…

    С.ДОРЕНКО: Я абсолютно убеждён, что у депутатов абсолютно не использован мозг.

    А.ОНОШКО: Мне кажется, нужным и бомжам кнопочки.

    С.ДОРЕНКО: Зачем?

    А.ОНОШКО: Когда им холодно, когда им плохо. Как зачем? Мы же всех спасаем или мы квартиры, чёрт подери, спасаем?

    С.ДОРЕНКО: Мы же с тобой решили, что кнопок должно быть две: «Я уже» и «Я ещё». «Я ещё» отменяет «Я уже». Просто вторая должна быть.

    А.ОНОШКО: Экстренная служба.

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да. Значит, бомжам на органы, конечно. Ну, у них какие-то органы хорошие.

    А.ОНОШКО: Да вы не тешьте себя. Все плохие.

    С.ДОРЕНКО: Ну почему? Денис из Самары, если вы нас слышите… Я знаю человека по здоровому цинизму, Дениса из Самары. Мне кажется, что он мог бы сказать, какие органы не использованы у бомжей. У них есть какие-то не потраченные органы. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Может быть, пищеварительные не в порядке?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это деньги, которые… Мы Собянина всё время хвалим, что он израсходовал на доплаты пенсионерам, происходят добавки, а в самом деле этого не сделал. И вот он эти деньги потратит на эти браслеты.

    С.ДОРЕНКО: Кнопочки.

    А.ОНОШКО: А вы согласны надеть?

    С.ДОРЕНКО: А вы согласны надеть такой браслет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет конечно.

    А.ОНОШКО: А вы одинокий?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

    А.ОНОШКО: А почему нет?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему нет? Потому что бойтесь данайцев…

    С.ДОРЕНКО: …дары приносящих. Абсолютно. Браслеты приносящих. Конечно. Представьте себе, что Ахилл вместо того, чтобы…

    А.ОНОШКО: А чего вы такие скверные? Вам жалко всем? Почему нет? Почему бабулька не протянет свою руку, чтоб её окольцевали, наконец власть поженилась с ней? А потому что всё равно же отойдёт это им всё в выморочный фонд. Что за скряжничество? Почему не хотят браслеты одевать?

    С.ДОРЕНКО: Настя, ну ты какая-то бесстыжая! 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас. Очень интересно, Настя всколыхнула народные массы. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. По поводу этих браслетов хотел сказать.

    С.ДОРЕНКО: Скажите.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло?

    С.ДОРЕНКО: Да, я слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, читал я, думал тоже завезти из Китая эти браслеты. В них есть несколько минусов.

    С.ДОРЕНКО: Каких же?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, зона определения человека очень большая. Во-вторых, там побольше будет кнопок — там, по-моему, их три.

    С.ДОРЕНКО: Слушайте меня. Есть же способ пеленгации через три команды. Должны три команды чёрных риелторов выезжать и пеленговать пересекающимися лучами.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, там три кнопки. Одна кнопка — «SOS», то есть чтобы вызвать, к примеру, какие-то службы. Есть кнопка записи разговора. То есть вы можете нажать кнопку — и происходит запись…

    С.ДОРЕНКО: Завещать, конечно. «Завещаю всё своему участковому».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И у меня ещё такой интересный вопрос. О’кей, даже если они подключат… то есть раздадут эту приспособу всем пенсионерам, какая служба будет заниматься…

    А.ОНОШКО: Подзарядкой?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Какая служба будет заниматься выездами и разбираться тем, что случилось с человеком? Ведь обычно как? У нас сейчас какой номер? По 112 мы звоним.

    С.ДОРЕНКО: Да. И ещё может какая-то старушка быть шутницей, гебефреничкой.

    А.ОНОШКО: Или случайно нажать кнопку.

    С.ДОРЕНКО: Нет, она может развлекаться просто. И люди будут приезжать постоянно.

    А.ОНОШКО: А кнопка может запасть и постоянно отправлять сигнал.

    С.ДОРЕНКО: Денис написал нам из Самары, что почки могут пойти у бомжей, если осторожно, после проверки. То есть надо осторожно проверять почки у бомжей, и они могут пойти совершенно спокойно. Может быть, какая-то поджелудочная не пойдёт, а почки можно.

    А.ОНОШКО: Может, роговица глаза в каких-то случаях.

    С.ДОРЕНКО: Можно роговицу глаза и так далее, да-да-да. «Если вы слышите это сообщение, то меня уже нет», — пишет 35-й… А, ну да! Так и должна быть кнопка. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Я не знаю, вообще российское государство как-то странно стало функционировать. Не зря хохлы отбиваются. Скоро белорусы будут отбиваться. Зачем такие сложности? Для чего всякие вот эти приборы? Надо написать закон. Ну, когда говорили о законе об уголовной ответственности за всё, то это преувеличение. Надо написать закон, что вас принудительно должны разбирать просто.

    С.ДОРЕНКО: В каком-то возрасте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В любом.

    С.ДОРЕНКО: Нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И нечего орать по радио. Вот исполнился тебе полтинник — всё. Проверили — и на органы.

    С.ДОРЕНКО: В любом? Кстати говоря, неожиданно интересная мысль. В любом, вы правы. Вот когда в Сочи Олимпиаду строили… Вот нужно проложить дорогу, а ваши, например, владения мешают. Ну, вы стоите на дороге большого дела! Правильно? Поэтому я так считаю, что если вы по умолчанию в 75, например, должны идти на разборку, то…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну куда? Какие 75? Ну что вы? А кому пересаживать это всё? Нет, надо раньше. Во! Сергей, вы на следующий день после выхода на пенсию должны туда идти. Во! Это самое оптимальное.

    С.ДОРЕНКО: На следующий день — на разборку.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, чтобы вы успели выплатить…

    С.ДОРЕНКО: Но если вы понадобитесь в мобилизационном плане, то тогда должны брать в любом возрасте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, конечно. С 3 и до 75…

    С.ДОРЕНКО: Конечно. Ладно, товарищи. Всё, поехали! Ну какие же вы мрачные! Я чувствую в вас какой-то потенциал нуара. А? Солнышко, смотри, 22 градуса сегодня зафигачило. Ты знаешь?

    А.ОНОШКО: В Москве обречённая на провал идея, не нами была придумана: одеть всем… раздать всем одиноким пенсионерам браслеты с тревожной кнопкой.

    С.ДОРЕНКО: Надеть.

    А.ОНОШКО: Я сказала «раздать».

    С.ДОРЕНКО: Да. Но сначала ты ошиблась.


    С.ДОРЕНКО: «Арестованный полковник Захарченко из МВД — трудоголик и скромняга». Мне достаточно было посмотреть на его фотографию, чтобы понять, что этот парень не…

    А.ОНОШКО: Не тот.

    С.ДОРЕНКО: Нет, не тот.

    А.ОНОШКО: Вот мне тоже так показалось странным образом.

    С.ДОРЕНКО: Ты видела его фотографию?

    А.ОНОШКО: Видела. Наверное, мы с вами видели одну и ту же фотографию.

    С.ДОРЕНКО: Нет, это уже за решёткой. А есть его фотография, вся такая в гламуре: он такой худощавый и всё такое, ухоженный, где-то сидит вечером, где-то прожигает жизнь или… бог знает, не знаю. Но не в спортивном зале, а в каком-то таком месте, где лучше блистать.

    А.ОНОШКО: В богатом.

    С.ДОРЕНКО: Да, он блистает. Ну так вот…

    А.ОНОШКО: И всё равно не тот.

    С.ДОРЕНКО: И всё равно не тот. Не тот! Я утверждаю и я продолжаю настаивать, что Захарченко — кассир. Захарченко — кассир.

    А.ОНОШКО: А с кассиров не спрашивают?

    С.ДОРЕНКО: Ребята, ну он кассир. Ребята, это не его бабки. Во-первых, давай скажем следующее. Мы с вами привыкли к астрономическим суммам краж русских чиновников и силовиков. Ну, силовики — это тоже чиновники. Мы привыкли к астрономическим кражам. Почему мы так привыкли? Потому что мы видим, где они живут. Ну, я имею в виду достаток их домов. И мы видим их машины. И мы понимаем, что эти люди только на содержание этого своего имущества, если не считать, что ещё кто-то из них… Ну, сейчас силовики меньше. Но силовики тоже, извини. Я говорил, я на Селигер приехал, и силовики садились на вертолёте с девками, цыганами и медведями, вертолёт пригоняли, который, насколько я понимаю, наверное, частный, мне кажется. То есть как бы у них есть средства. И потом, номер стоит 12 тысяч рублей… тогда стоил, столько-то лет назад уже, семь лет назад номер стоит 12 тысяч рублей в сутки, за ночь. Это было 400 долларов за ночь. Ты понимаешь? То есть силовики — тоже богатые люди. И мы видим по их достатку, по их способу быть, что они живут… Ну, как тебе сказать? Ну, живут так, что достать 2 миллиона из кармана…

    А.ОНОШКО: Элита, не 57-я школа.

    С.ДОРЕНКО: Мы не будем удивлены, если они достанут 2 миллиона из кармана. Мы скажем: «Ага. Ну да, ну да». Понимаешь, да?

    А.ОНОШКО: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Это на карманные. У него с собой было что-то такое, 20 миллионов, вот когда его взяли. И в этом смысле он проходит. Но мы так же точно понимаем, что простой полковник держать 140 (потому что 9 миллиардов) миллионов долларов не будет в квартире. Ну, это неправильно, это абсурд, этого не может быть. Пугает как сумма, так и способ хранения. И то, и то меня пугает.

    А.ОНОШКО: 1 тонна денег.

    С.ДОРЕНКО: Даже если они колхозники, даже если они просто идиоты деревенские, ну они не держат столько денег. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добро утро, Сергей. Послушайте, пожалуйста Во-первых, финансовая разведка точно отследит такую сумму. Это первое. Второе: никто полковнику (это не по чину) не даст столько заработать.

    С.ДОРЕНКО: Ну конечно! Это много.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дальше, третье: сумма на самом деле, кто не понимает, действительно громадная. Это просто для нас цифры, а реально это очень много. Я понимаю, о чём идёт речь. Это просто запредельно много!

    С.ДОРЕНКО: Хорошо, тогда ваш вывод? И что же?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, тут два момента. Ну, уже статьи, что это какой-то «Нота-Банк» и так далее и тому подобное…

    С.ДОРЕНКО: Ну да, например.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Первое: ФСБ взбесилось и полезло на чужую территорию.

    С.ДОРЕНКО: Нет, для начала скажем правду: ФСБ имеет право лезть на любую территорию в стране. Ну, вот так, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: С одной стороны — да. С другой стороны, наверное, есть договорённости.

    С.ДОРЕНКО: Они правозащитники правой руки, понимаете, если мы «S.N.U.F.F.» вспомним.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но есть же правозащитники и левой руки тоже, так что…

    С.ДОРЕНКО: Ну, они только созданы ещё, Национальная гвардия, а правозащитники правой имеют право шерстить ментов легко.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это к ментам не имеет никакого отношения. Мне кажется по внешнему виду, что человек решал какие-то вопросы, договаривался, координировал что-то. Понимаете?

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Кассир, кассир. Он кассир.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У него в лице есть мысль. Это один вопрос. И вторая у меня есть версия. Она, может быть, немножко страшная, но я её сейчас выскажу. Вы мне просто разрешите её сказать. Смотрите, я всегда думал, что РВСН не существует. Понимаете, да? Есть строка в бюджете. Но так как это самая страшная тайна, то люди деньги получают, но даже не могут тратить, иначе сразу всем станет ясно, что их нет. Поэтому они деньги берут, обналичивают, меняют и складывают. У меня была такая версия, что РВСН не существует. Ну, может быть, это один из загашников. То есть ни «Тополь-М», никаких ракет нет, вообще ничего нет.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю, о чём вы говорите. То есть существует некая фиктивная сторона жизни, которая целиком идёт в загашник.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Просто нам нельзя же сказать, что нет ракет, нет ничего.

    С.ДОРЕНКО: Я понимаю, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нельзя, это же понятно. И даже потратить ничего нельзя.

    С.ДОРЕНКО: Ну, он кассир. Слушайте, ещё Игорь Семёнов пишет: «Мы построили цементный завод со всем оборудованием и целый город за 9 миллиардов».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно точно он кассир либо просто координатор в каких-то вопросах, который это самое…

    С.ДОРЕНКО: Он кассир и координатор. Кассир, конечно, в какой-то большой группе. И тогда вопрос: в какой группе он кассир?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, ну вы же понимаете, что никто не это самое… Его ещё могут зачистить.

    С.ДОРЕНКО: Поймите, он кассир в какой-то группе. Мы понимаем, что у полковника не бывает… Товарищ Полковник, здравствуйте!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я! Здравия желаю!

    С.ДОРЕНКО: Разрешите обратиться. Ну не может быть у полковника 120–140 миллионов долларов кэшем вот так на полу. Нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, как полковник, который ушёл в запас тогда, когда ещё такие суммы не стали трендом, я могу сказать, что лично я для себя не могу представить.

    С.ДОРЕНКО: Нет. У полковника сколько должно быть? Я вам скажу. 20 миллионов должно быть.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу, что 30 с лишним тысяч рублей пенсии…

    С.ДОРЕНКО: Нет, у полковника должно быть 20 миллионов, 15–20. Вот это полковник, я понимаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, примерно. То есть здесь, конечно, во-первых, бред сивой кобылы — столько держать в кэше.

    С.ДОРЕНКО: Нет, никто не держит.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы считаем, что миллион долларов — это 4 килограмма денег, да?

    С.ДОРЕНКО: Да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Держать вот столько дома — это безыдейно совершенно. То есть деньги, во-первых, должны крутиться в каких-то фирмах на жену, на сестру и так далее. Я так полагаю, что это деньги «Нота-Банка», которые, так сказать, перед закрытием банка были вынесены… То есть какие-то активы банка были превращены в кэш и вынесены. И вот человек обеспечивал их хранение, так сказать.

    С.ДОРЕНКО: Но для чего? Нет, подождите. Можно спросить? Этот банк — это ментовской общак? Если позволите, я использую…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не совсем. Смотрите, там какие-то деньги Ротенберга были, ещё какие-то.

    С.ДОРЕНКО: Ну а почему ФСБ дёрнулась против них?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я же говорю: там какие-то деньги Ротенберга были, в этом «Нота-Банке».

    С.ДОРЕНКО: То есть надо было найти?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно! У уважаемого человека пропали деньги.

    С.ДОРЕНКО: Айн момент! Потому что если так, то может быть два подхода. Первое — «не трогать», потому что это его деньги. А второе — «найти», если это его деньги.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно. То есть «Нота-Банк» трогать нельзя, пока они окончательно не оборзели. А если видно, что «Нота-Банку» плевать, например, даже на Ротенберга… Я сталкивался с такими банкирами.

    С.ДОРЕНКО: Бывают, да? Дерзкие.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, их сейчас не назовёшь, потому что покойник, а о покойниках либо… Его сложили как раз за такие штуки, банкира. То есть когда человек окончательно оборзел… Понимаете, банкир — это же человек без чести и совести в принципе, по определению.

    С.ДОРЕНКО: Что вы говорите? Интересно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А разве нет?

    С.ДОРЕНКО: Нет, просто я не знаю.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, он берёт ваши деньги, крутит их, как свои, а иски вешает на вас. Это как?

    С.ДОРЕНКО: Ну, в общем, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так вот, представьте, что он просто ворует ваши деньги, а вы уважаемый человек. Вы идёте, так сказать, к другому уважаемому человеку и говорите: «Слышь, у меня бабки зависли, не сильно большие — ну, миллионов сто». Но найти-то надо. Обидно.

    С.ДОРЕНКО: Обидно. За лоха держат.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно. Это с одной стороны. С другой стороны, я понимаю, что человек вот так не может просто… Ну, пусть он курирует эти банки, допустим, то есть по своей линии. Он не может просто так договориться, то есть человек должен быть в цепочке. То есть: «Хорошо, ребята, за долю какую-то». Но, во-первых, мне нужно доложить, что такая ситуация. Соответственно, я согласую. И человек тоже должен быть в доле, вы сами понимаете, потому что человек беспросветно… А дальше сам же он не будет? Ну представьте вот этот объём. 140 миллионов умножаем на 4 — это полтонны.

    С.ДОРЕНКО: Мне интересно, а вот если, например, в ФСБ обратиться за возвратом денег, они возвращают половину или всё?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот здесь, Сергей… Я же говорю, я ушёл в запас, когда это ещё не было трендом. Тогда как-то было принято работать более или менее честно.

    С.ДОРЕНКО: Потому что, может быть, нам показали 140 миллионов долларов, а это половина может быть.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не знаю, не скажу. Скорее всего, это сколько налички могло быть в банке, даже если они какие-то активы обналичили.

    С.ДОРЕНКО: Ну, там несколько миллиардов, там больше миллиардов — не 9, а 20 с лишним.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это понятно. То есть часть они вывели куда-то за бугор, куда-то в другие банки — ну, как обычно перед банкротством.

    С.ДОРЕНКО: А теперь ещё, Полковник. Вот пишет Денис, что 133. А мне люди нашептали, что это был общак Шакро. То есть этот мент держал общак Шакро. Вся эта тема была как бы ментовская и преступная вместе — ну, как бы у них был один общак вместе, группы.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот здесь я не скажу, конечно. Обычно же тоже люди такого уровня (я имею в виду — серьёзные воры в законы), они же тоже не держат в наличке, деньги же должны работать, инфляция же.

    С.ДОРЕНКО: Ну, как вам сказать…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, часть какая-то может быть в наличке.

    С.ДОРЕНКО: А что он пойдёт строить? Космодром «Восточный» пойдёт строить, что ли? Сейчас момент выбран правильно, чтобы хранить в кэше, потому что построить торговый центр где-нибудь сейчас не очень выгодно. Понимаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это да, это да.

    С.ДОРЕНКО: Сейчас такое время, что я бы тоже ушёл в кэш.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Причём, обратите внимание, деньги-то разделены: часть в евро, часть в долларах.

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Интеллигентные люди.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть как Делягин и советует.

    С.ДОРЕНКО: И патриоты к тому же.

    А.ОНОШКО: 140 миллионов долларов и 2 миллиона евро всего.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, всё равно.

    С.ДОРЕНКО: И грамотно, аккуратно и очень патриотично — всё здесь, на родной земле и реинвестировано уже не будет. Новости.


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    А.ОНОШКО: «В Московской области разбился сверхлёгкий летательный аппарат. В Дмитровском районе Подмосковья на дельтаплане, — не просто дельтаплан, а с моторчиком, — разбился 64-летний мужчина, врезавшись в крышу одного из коттеджей». 9:37. Это был обзор прессы.

    С.ДОРЕНКО: Причём Настя, узнав о том, что человек на дельтаплане… на дельтаппарате каком-то врубился и разбился, Настя написала мне: «Глянь, какой огурчик, 64 года».

    А.ОНОШКО: А я удивилась.

    С.ДОРЕНКО: А почему ты удивилась?

    А.ОНОШКО: Потому что ему 64.

    С.ДОРЕНКО: А что такое 64? Посмотри, пожалуйста, на Познера. Сколько Познеру?

    А.ОНОШКО: 164?

    С.ДОРЕНКО: Познер мог разбиться на дельтаплане? Мог.

    А.ОНОШКО: Нет, он не мог. Он бы спланировал аккуратно и сел бы там, где надо. Он опытный.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. А Зельдин мог бы летать на дельтаплане? Сколько ему? 102 скоро?

    А.ОНОШКО: Да вот недавно праздновали вроде 101.

    С.ДОРЕНКО: 101, да.

    А.ОНОШКО: Скоро уже, видать, 102 будет.

    С.ДОРЕНКО: Ну, в начале февраля у Зельдина 102. Мог бы он летать на дельтаплане?

    А.ОНОШКО: Конечно нет.

    С.ДОРЕНКО: Табаков мог бы летать? О, да. О, да! О, yes! Кончаловский мог бы летать на дельтаплане?

    А.ОНОШКО: Ну что вы говорите? Я же не говорю, что они рухляди все и не могут поэтому. Я же говорю о том, что просто склонность к рискованному поведению…

    С.ДОРЕНКО: А, ты имеешь в виду, что мужчина зрелый…

    А.ОНОШКО: Грибы идёт собирать. Вот не надо, всё уже.

    С.ДОРЕНКО: Зрелый мужчина должен выращивать кабачки?

    А.ОНОШКО: И грибы белые. Прямо на участке стараться, чтобы далеко не надо было ходить куда-то. На рыбалку. Ну, куда-то…

    С.ДОРЕНКО: Мать, а что делать, если тестостерон продолжает производиться?

    А.ОНОШКО: Вот я и думаю… Видимо, летать на таких штуках?

    С.ДОРЕНКО: Это ошибка.

    А.ОНОШКО: А вообще это страшно. Вы видели когда-нибудь летающего на этой штуке человека? Я видела. Это страшно.

    С.ДОРЕНКО: Я летал, нормально. Нет, на такой фигульчике я не летал.

    А.ОНОШКО: Просто с гибким крылом (считай, воздушный змей), с седлом и с вентилятором сзади. И на огромной высоте он летит — там сколько-то сотен метров. И всё.

    С.ДОРЕНКО: Вот именно. А эта конструкция, на которой летал этот господин 64 лет, до 3 километров забирается. До 3 километров!

    А.ОНОШКО: А скорость — до 110 километров в час.

    С.ДОРЕНКО: 110 километров в час, 3 километров. А если он полетит вниз, то он может ещё сильнее разогнаться. Понимаешь?

    А.ОНОШКО: С постоянной скоростью наконец однажды…

    С.ДОРЕНКО: Ну всё, нормально. «Летающие пенсионеры», — пишет нам Sanchikson.

    А.ОНОШКО: С браслетами.

    С.ДОРЕНКО: «А Михалков-то вообще император». Михалков мог бы летать и врезаться в крыши? Да! Понимаешь? И всё. Ну да. «Посмотрите на королеву Елизавету II. Она Range Rover управляет».

    А.ОНОШКО: Да, и вписывается в повороты.

    С.ДОРЕНКО: До сих пор сама! «Дельтолёт это называется».

    А.ОНОШКО: Дельтолёт, да-да-да, точно.

    С.ДОРЕНКО: Да. Но когда вы говорите о Елизавете, мне вспоминается анекдот про армянина. Вы помните, да?

    А.ОНОШКО: Который управлял трамваем?

    С.ДОРЕНКО: Который управлял трамваем. Не помните?

    А.ОНОШКО: Ну ладно, ладно. Так всё равно же удивительно, согласитесь — в 64 года. Это всё равно что с парашютом пойти начать прыгать в какой-то момент, да?

    С.ДОРЕНКО: Да. Хорошо, возвращаемся к Захарченко. Итак, мы все понимаем, что у полковников нет таких денег. Мы все, в общем, понимаем, что почти у всех генералов таких денег нет. Почти у всех генералов.

    А.ОНОШКО: А у кого есть? Берите выше.

    С.ДОРЕНКО: Ну давай просто поймём. Дайте просто какое-то ранжирование русского общества — вот кто имеет сколько. Ну давайте. Я говорю, что нет у полковника 140 миллионов. Первое: они не держат их в квартирах. Вот это всё абсурд. Потому что даже если они полные колхозники и идиотики, ну просто у них нет ума, то у них всё равно есть офшор на Кипре. Ну, на Кипре есть.

    А.ОНОШКО: Всё равно это большая проблема — куда-то провезти.

    С.ДОРЕНКО: Ну, они на Кипре держат. Какая большая проблема?

    А.ОНОШКО: Сергей, нет, вы думаете?

    С.ДОРЕНКО: Ты будешь очень сильно смеяться. Проблемы нет. 73-73-948. Никакой проблемы нет. Проблема есть — сколько это стоит. Ты за 4 или 3 процента, или наоборот — ты выручаешь, ещё и деньги за это берёшь. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день.

    С.ДОРЕНКО: Дайте мне, пожалуйста, ранжир русских граждан по деньгам. Вот у кого 140?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу. Сергей, я думаю, что всё банально, это просто до конца не скрывают, но я уже за эти полтора дня… Я думаю, что это просто деньги вот этих «чёрных дыр», лопнувших банков. Вот точно я говорю, процентов на 95.

    С.ДОРЕНКО: Ну конечно.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У вас был аналитик, выступал в субботу, и он сказал о том, что это не взятка, а это одномоментный привоз денег, который проследили, вот и всё. Они не успели вывезти за несколько дней, это очень сложно.

    С.ДОРЕНКО: А то, что он взятку в 7 миллионов рублей, при которой его взяли…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что это было либо уже… Это несущественно.

    С.ДОРЕНКО: Слушайте, 7 миллионов рублей, то есть 100 тысяч долларов он мог взять, полковник. Вот это по-полковничьи.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это то, что ему позволили. Вы знаете, первое, что мы услышали… Как человек, имея 8 миллиардов… Ну давайте абстрагируемся от всего, что мы сейчас с вами сказали.

    С.ДОРЕНКО: 9 миллиардов.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Зачем ему 9 миллиардов? 9 миллиардов плюс 7 миллионов — равно 9 миллиардов 7 миллионов. Ну, это же глупо, правда?

    С.ДОРЕНКО: Абсолютно. Это всё равно, что на паперти крошку хлеба подбирать, ходить и сосать её. Да, зачем это?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И знаете, что я ещё хотел сказать, Сергей? Смотрите, эти «чёрные дыры»… Теперь я уже не удивляюсь. Эти «чёрные дыры», они могут быть и 20, и 30 миллиардов. Просто лохонулись так, не успели, вот и всё. Единственное, что не понятно… Подождите, я не понимаю, а зачем скрывать всё это? До этого выступал Полковник, или перед этим предыдущий говорил о том, что это общак криминальный. Я не думаю. Кто-то там какие-то города строит? Да это банальный просто вывод банкиров, которые за рубежом где-нибудь в Интерполе числятся. Вот и всё. Это правда, Сергей, давайте честно скажем.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. И тогда это небольшие деньги, то есть это нормальные, сопоставимые деньги. Скажите, пожалуйста… Дайте мне ранжир. Например, я иностранец либо мы прилетели с планеты Z вместе с Настей. Мы вас спрашиваем: скажите, пожалуйста, 140 миллионов долларов у кого?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам говорю, у кого. Это сто процентов у банкиров…

    С.ДОРЕНКО: Переклинило, вы просто… Я сейчас пытаюсь поднять вас на уровень абстракции. Сейчас мы Михаила поднимем на уровень абстракции. Михаил, здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Вот дайте нам ранжир российского общества. 140 миллионов долларов у кого?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это рядовой случай. Очень тяжкое впечатление производит ваша дискуссия. Ваше ценное время вы тратите…

    С.ДОРЕНКО: Пожалуйста…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, это так, Сергей. Смотрите, отвечаю на ваш вопрос. Второй закон термодинамики — это достижение философское прежде всего.

    С.ДОРЕНКО: Я вас очень прошу пояснить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это очень важно. Всякая замкнутая система, внутри неё энтропия не может уменьшаться. Этому обществу, системе построения дан уже давно приговор. Его энтропия раздута уже настолько, что оно гибнет.

    С.ДОРЕНКО: И тем не менее, возвращаясь к драгоценному времени. Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я предлагаю закончить эту дискуссию тем, что… Вы всегда очень хорошо ставите мелодии разные. Ну, компьютером умеете владеть. Просто нажмите кнопку и поставьте гениальное произведение — знаменитый квартет для виолончелей Дворжака. И всё, и дальше давайте к другой теме.

    С.ДОРЕНКО: Не-не-не, мы так быстро не расстанемся, нам надо понять и ранжировать русское общество. Мы хотим понять — 140 миллионов у кого? Условно говоря, мы хотим понять, кому вольготно и весело живётся на Руси. У полковника сколько должно быть денег? Сколько должно быть денег у успешного антикоррупционного полковника, скажите, мне?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть разные полковники. Дело в том, что эта официальная система борьбы с коррупцией только и существует, чтобы заниматься этой коррупцией.

    С.ДОРЕНКО: Это мне понятно. Ну не изобличайте, а просто скажите. Вот у полковника успешного, московского, который занимается борьбой с коррупцией, сколько денег?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, ещё раз. Полковники бывают разные…

    С.ДОРЕНКО: Боже! У этого полковника сколько должно быть денег? Вот мы не верим, что у него должно быть 140 миллионов. Это много.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не такая большая сумма. Эти деньги…

    С.ДОРЕНКО: А я считаю, что много.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я всю жизнь в финансовом мире, так сказать. Я видел эти корреляции, эти адаптации, эти случайные вещи. Я ещё раз говорю: в системе, где энтропия превзошла уже все разрушительные нормы, вы можете действительно и на паперти видеть человека, у которого дома миллиарды.

    С.ДОРЕНКО: Можно я вас упрекну? Вы похожи в этот момент на Пелевина в последней своей «Лампе Мафусаила», ей-богу.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да нет, почему? Ну, квартет Дворжака — это актуально. Вы намёк-то поняли? После этого не о чем разговаривать, после виолончельных экзерсисов.

    С.ДОРЕНКО: Да пожалуйста! Ну что вы говорите?

    ЗВУЧИТ СТРУННЫЙ КВАРТЕТ № 12 («АМЕРИКАНСКИЙ») АНТОНИНА ДВОРЖАКА

    С.ДОРЕНКО: Всё поняли намёк, но вдобавок мы хотим, чтобы с акций капала вода. Помнишь? Это у О. Генри есть.

    А.ОНОШКО: Это я не помню.

    С.ДОРЕНКО: «Хотите ли вы, чтобы с подмоченных акций капала вода?» Да, безусловно, мы хотим, да. Мы хотим, чтобы с подмоченных акций капала вода. Ну так вот, слушайте меня. Я пытаюсь ранжировать русское общество, и вы меня не собьёте, никак уж вы меня не собьёте. 73-73-948. Я хочу ранжировать. Сколько должно быть у полковника? Сколько должно быть у генерала? И так далее. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ало. Здравствуйте, Сергей.

    С.ДОРЕНКО: Сколько должно быть у полковника вот такого — борющегося с коррупцией? Я считаю, что двадцать.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Знаете, что я вам скажу? Во-первых, полковники делятся на «эй, полковник», «полковник» и «товарищ полковник». Вот «эй, полковник» ездит на Logan, поверьте мне.

    С.ДОРЕНКО: Нет, я говорю: у такого полковника, который забрался аж антикоррупционного…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это «товарищ полковник», который может и похлеще многих генералов быть.

    С.ДОРЕНКО: Так сколько у него должно быть денег?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, миллионов сто.

    С.ДОРЕНКО: Ну почему сто?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Немножечко больше.

    С.ДОРЕНКО: Вы думаете, что сто? Я говорю, что больше двадцати не может быть.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ну бросьте! Я вас умоляю.

    С.ДОРЕНКО: Ну подождите, мы же сейчас говорим о кэше. Двадцать в кэше, несколько в каких-нибудь строительных управлениях, немножко в доме, что-то в машинах, снегоходах и всём остальном.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, естественно. Он молодой ещё, боится.

    С.ДОРЕНКО: Ну, ста нет. Вот нет ста. Не должно быть сто.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, у вас есть такое… Вот я немножко хохол по маме, и вы такой же, да?

    С.ДОРЕНКО: Да, и я по папе, и по маме.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот у нас, у хохлов, есть такое: как так, какой-то полковник богаче меня?

    С.ДОРЕНКО: Рядом с нами!

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И будете сами себя убеждать, что такого быть не может. Может.

    С.ДОРЕНКО: Может, да?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поверьте мне.

    С.ДОРЕНКО: Спасибо. Сейчас нужны какие-то знатоки жизни. Мне нужно ранжировать русское общество и понять, сколько должно быть у полковника, сколько должно быть у генерала, но у правильно позиционированного полковника и у правильного позиционированного генерала.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Давайте я с другой стороны скажу.

    С.ДОРЕНКО: Давайте с другой.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот смотрите, например, в Самаре, по моей информации, кэш общака составляет 15 миллионов долларов. В Пензе — всего 5 миллионов. Это кэш общака преступного. У полковника, конечно, такой суммы не может быть.

    С.ДОРЕНКО: Не может. Не может.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да не может, это нереально. Я всё-таки склоняюсь к тому, что это… Конечно, это кассир, правильно. Я двумя руками за то, что это кассир.

    С.ДОРЕНКО: Он кассир.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А чей кассир — я не знаю. Я вам своё мнение высказал.

    С.ДОРЕНКО: На передержке. Ему дадут 1 процент. Если бы меня так попросили передержать…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю, какой ему процент дадут.

    С.ДОРЕНКО: Слушайте, если бы нам с вами… Вот послушайте. Вы мне бы шепнули: «Серёга, надо спрятать 140 миллионов долларов», — вы мне говорите. Я вас спрашиваю: «Денис, сколько передерживать?» Мне говорят, например, что до полугода, и будут помаленьку выводить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, полгода не держат никогда на одном месте.

    С.ДОРЕНКО: Ну, они сразу начнут выводить. Ну, сколько-то — до полугода.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Месяц, месяц.

    С.ДОРЕНКО: А стараются за месяц. Постараются за месяц, но меня подписывают до полугода, до Нового года. Хорошо. Я вас спрашиваю, Денис: за сколько возьмёмся держать? За сколько?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Процентик. Буду просить процентик.

    С.ДОРЕНКО: Один. А я думаю не так, потому что мы должны попросить с вами шесть процентов, восемь.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, смотря с какими людьми вы разговариваете. Там, во-первых, предлагают. Вы не просите, а там предлагают.

    С.ДОРЕНКО: Ну, сколько скажут? Ну, пятёру оставят?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там только: «Денис, ты согласишься за столько?»

    С.ДОРЕНКО: Нет, хорошо, пятёру предложат нам? Куда-то под плинтус затрётся пятёрочка?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, ну да.

    С.ДОРЕНКО: За 5 миллионов.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но не 140, не 140.

    С.ДОРЕНКО: Нет конечно! Но за пятёру мы бы передержали с вами?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, с риском… Опять же, я вам написал, это хорошая идея держать именно… Это действительно ФСБ сработала.

    С.ДОРЕНКО: Нет, а я бы сказал честно: «За пятёру держать? Слышишь, чтобы у меня горло пересыхало от волнения? Чтобы у меня ягодицы от пота слипались? Зачем это нужно? За десятку готов».

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Нет, ну правда. Слышишь? Ну, мне приносят 140 миллионов долларов, за которыми идёт аж Ротенберг и ФСБ. О-ля-ля! За сколько бы ты взялась подержать?

    А.ОНОШКО: Подержать?

    С.ДОРЕНКО: Передержать, мать! Вот же в чём смысл. Сколько? За сколько бы взяла?

    А.ОНОШКО: Я бы так сделала: «Ребята, бесплатно! Вот вам ключи, вот адрес — туда». И только они уехали — сразу 112 звоню!

    С.ДОРЕНКО: (Смеётся.) «Найден клад! Клад! Клад Френсиса Дрейка! Френсис Дрейк оставил у меня в квартире…»

    А.ОНОШКО: Экстренная служба: «С кем вас соединить?» — «Со “скорой помощью”, пожарными и милицией!»

    С.ДОРЕНКО: Нет, 25 процентов. За найденный клад — 25 процентов!

    А.ОНОШКО: Ну, хорошо же, элегантно.

    С.ДОРЕНКО: «Дверь сейфовая стояла в квартире — значит, не на месяц», — говорит N. Послушайте меня. Дверь сейфовая — вообще лажа.

    А.ОНОШКО: У всех она стоит.

    С.ДОРЕНКО: У всех дверь сейфовая.

    А.ОНОШКО: Вот у Максима Кононенко тоже сейфовая стояла.

    С.ДОРЕНКО: Сейфовые двери охраняют дырявые носки в основном, чтобы вы знали. «Анастасия — мудрая женщина!» — говорит Бонифаций. «Вы нам на многое открыли глаза, инсайдер», — говорит 26-й. Конечно. Я не согласился бы ни за что за 5 процентов. Да ну его на фиг! Зачем это надо? Я и так седой, посмотри на меня.

    А.ОНОШКО: Конечно. А жизнь не изменится.

    С.ДОРЕНКО: Ну? Оно надо? За 5 процентов? Не хочу, нет. Нет, и всё! Идите к Васе, к Пете. Мне 10 процентов дайте, и всё.

    А.ОНОШКО: А может быть, это потерянные деньги «МММ»?

    С.ДОРЕНКО: 14 миллионов, и всё.

    А.ОНОШКО: А может, это «золото партии»?

    С.ДОРЕНКО: Дайте мне 14 миллионов, пожалуйста. И ещё сверху посадите сатану, прямо сатану с рогами — и я буду спокойно подавать ему чай. Но за 14. Ты понимаешь, в чём дело? Ну не за пять. Зачем? Денис, вот отличие столичной штучки (и здесь я выступаю столичной штучкой) от вас, самарских. Вот у вас в Самаре всюду демпинг. Вы скромняги. Вы, в общем, в сущности, деревенщина. Вы бы за пятёру передержали, а я — нет. Вот так, понятно? «Какой банк недавно лопнул? И сопоставьте». Нет-нет, это «Нота-Банк» как раз. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, день добрый. Денис Лукашин. Я больше чем уверен, что это или какая-то сноска по обналичке, то есть когда большую сумму набрали, и или проценты подпрыгнули, или ещё что-то, и передерживают. Потому что в среднем полковник… Ну, я думаю, если он «товарищ полковник», то это где-то до ляма. Это Range, это хорошая дача. Ну, до ляма. Если чуть больше — там два, ну до пяти.

    С.ДОРЕНКО: Да, кэшем на полу, конечно, но без офшора. То есть мы сейчас считаем только то, что у него в кэше без офшора. У него нет офшора, мы имеем в виду, вообще нет.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. И, кстати, они не стесняются, судя по лопнутым банкам, которые лопнули зимой… Вот «Промсвязьбанк». Там же не анонимно лежали огромные средства многих очень высокопоставленных людей, и они лежали совершенно официально, там лежали по 100, по 200, по 50.

    С.ДОРЕНКО: Простите, по 100, по 200, по 50 чего?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Миллионов долларов.

    С.ДОРЕНКО: В одном из банков, вы говорите?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да.

    С.ДОРЕНКО: Ух! Прямо в кэше? Скажите, а вот вы помните… Я не знаю, сколько вам лет. Денис, вы можете помнить девяностые?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, конечно.

    С.ДОРЕНКО: Сейчас стала жизнь лучше и упорядоченнее, потому что в девяностые, я очень хорошо помню, как прямо перед Новым годом, примерно 25 декабря, силовые подразделения вломились в какой-то банк, вскрыли все ячейки и унесли все деньги. Потом оказалось, что они искали какую-то якобы ячейку по уголовному делу. Тогда все очень смеялись. И знаете, хода этому делу дадено не было.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Естественно.

    С.ДОРЕНКО: То есть что-то вернули, что-то — нет. В девяностые лихость была вот такая: вломиться в хранилище, в сейф (ну, в каком-нибудь 1998-м), выломать все ячейки к чёрту ломика, причём там ОМОН, там СОБР и так далее — и унести всё нафиг.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, тогда был беспредел. Тогда просто были войны кланов, в том числе и правоохранительных, эмвэдэшники с фээсбэшниками очень сильно не дружили, и передел был сильный.

    С.ДОРЕНКО: Хорошо. Значит, вы думаете… А вторая версия? Пожалуйста, оцените. Что это деньги Шакро. Что менты держали деньги Шакро.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, на самом деле — нет. Слишком много времени прошло с его посадки, чтобы их уже не вывели и не убрали.

    С.ДОРЕНКО: Да. Хорошо, третий вариант, о котором я хотел бы спросить. Мы с вами понимаем, что если бы нам надо было спрятать 140 миллионов долларов, мы бы не держали их на полу в квартире. Мы бы уже сумели их каким-то образом разместить и туда как-то просочить, правильно?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, естественно. Дома держат… ну, до ляма, я думаю, да и то редко.

    С.ДОРЕНКО: Ну да. Соответственно, почему, откуда вот такой обскурантизм и мракобесие? Зачем держать на полу-то?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что это, возможно, была наводка о закрытии чего-либо, и деньги просто свезли и не успели распределить.

    С.ДОРЕНКО: То есть деньги привезли неделю назад. Мы ещё должны сказать слушателям, что не может быть, что они там постоянно лежали.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, сто процентов.

    С.ДОРЕНКО: Это неделю назад привезли.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Даже меньше. Я думаю, что их даже на неделю не задерживают, потому что очень быстро проходит информация, подозревает кто-нибудь, и вот так происходит.

    С.ДОРЕНКО: Ну, стрёмно, конечно. Спасибо вам огромное. Стрёмно держать такой баблос. Это какая-то операция. Я думал, первое, что мне пришло в голову, провокационная идея, что МВД готовит революцию какую-то по свержению режима и аккумулирует средства. Нет, ну послушай меня сейчас. Где-то аккумулируется кэш.

    А.ОНОШКО: Слушайте, как интересно!

    С.ДОРЕНКО: Ну послушай меня сейчас! Ты же не хочешь слушать.

    А.ОНОШКО: И не где-то, а в «Шуваловском».

    С.ДОРЕНКО: Вот Юрий Николаевич звонит.

    А.ОНОШКО: Часть в «Золотых ключах» на Воробьёвых горах.

    С.ДОРЕНКО: Юрий Николаевич, послушайте. Менты решили устроить революцию, какое-то большое антизаконное деяние, на которое понадобятся огромные суммы денег, и решили быстро аккумулировать. Там, может быть, 10 генералов скинулись, каждый по 14, и свезли 140 на одну квартиру к полковнику, который должен… Знаешь, почему я так подумал? Потому что в тот момент, когда пришла эта новость, я читал «Дни Турбиных», я перечитывал.

    А.ОНОШКО: Да?

    С.ДОРЕНКО: Я перечитывал «Дни Турбиных», безусловно. И в этот момент я подумал, что вот на этой квартире у Турбиных…

    А.ОНОШКО: Может быть, и небезосновательно? Всё сошлось во времени вот так. Вы единственный…

    С.ДОРЕНКО: Леночка — типа сестра. Николаша носится, мешки таскается, пожалуйста, с Лариосиком вместе.

    А.ОНОШКО: А есть ли там сомневающиеся, Сергей? Они не сдали?

    С.ДОРЕНКО: Лариосик с Николашей таскают мешки. Я говорю, я читал «Дни Турбиных» — и вдруг приходит эта новость. Я думаю: конечно, они готовят революцию! Они готовят, и они будут свергать гетмана, нанимать гайдамаков и так далее, и так далее. Может быть, менты приготовили заговор против государства, а ФСБ их раскрыло? А вы всё думаете, что это деньг, деньги. Нет, это не деньги. Это политика, причём большая политика! 9:58. Поехали дальше.


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, 4 балла — в ответ мне. Видишь, это подтверждает мою версию. Прямо от первого Шереметьева до второго и далее до МКАДа всё время стоит Ленинградка. Очень хорошо. Красногорск стоит, да и бог с ним. У них там несколько аварий, пожалуйста. Что ещё? Волоколамка стала чистая. Товарищи, как вам хорошо! Построили эстакаду, и вы просто теперь уже не знаете, будете детренированные. На Люблинской улице и на Волгоградке, Кузьминки, Текстильщики — езды вообще никакой, ноль, просто ноль, и всё. И улица Михайлова, которая рядом с Рязанской авеню, тоже не едет. И шоссе Энтузиастов, highway, и проспект Будённого не едут никак никуда. Всё. А остальные — нормально. В смысле, там пробки, но это не так трагично.

    Если на подъезде к городу говорить, где самая тупая пробка, абсолютно тупая, то это посёлок Газопровод на Калужке — нельзя проехать ни из города, ни в город. Я думаю, что это связано с ремонтом. И на Аминьевке, где, как вы знаете, тоже делается эстакада, нельзя проехать вообще ни в какую сторону. На Аминьевке, напротив Очаково-Матвеевского, — вот здесь нельзя проехать вообще ни в какую сторону. Новости.


    НОВОСТИ


    С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Понедельник, 12 сентября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

    А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

    С.ДОРЕНКО: Александр Фельдман предлагает: «Сергей, давайте поговорим про всеобщую автомобилизацию России». Намекает. Это шпилка в адрес нашего премьер-министра.

    А.ОНОШКО: А что такое? Интервью вот это?

    С.ДОРЕНКО: Шпилка. Да, премьер-министр сказал, что 65 миллионов лет назад здесь бродили динозавры, а сейчас у каждого русского есть машина. Ну, это, в общем, правильно.

    А.ОНОШКО: Да. Мне Фёдор говорит: «Ты оставишь мне Citroën в наследство? Не продавай его».

    С.ДОРЕНКО: Фёдор?

    А.ОНОШКО: Да, Фёдор просит, заботится о своём будущем.

    С.ДОРЕНКО: А сколько Citroën лет?

    А.ОНОШКО: Ну, он 2010 года. Шесть будет… было.

    С.ДОРЕНКО: Шесть. Соответственно, когда Фёдор…

    А.ОНОШКО: Ещё немного, и я начну его продавать на самом деле, окончательно начну.

    С.ДОРЕНКО: И наконец купишь мой автобус! Настя, реально достало меня ждать. Скажи Фёдору…

    А.ОНОШКО: Вы мне его продайте сразу по цене через два-три года, и я тогда… Ну, мы не будем ждать, а деньги я вам отдам, как будто через три года.

    С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, но ты пойми — Caravelle не дешевеет.

    А.ОНОШКО: Не дешевеет? Никогда? Ни за что?

    С.ДОРЕНКО: Caravelle — вот она год назад стоила миллион 350, а сейчас она стоит миллион 275. Ну, она не дешевеет. Через год она будет стоить миллион 225. Какая тебе разница? Caravelle не дешевеет, потому что она…

    А.ОНОШКО: Я тогда подумаю, какая мне разница.

    С.ДОРЕНКО: Ты как раз возьми и оставишь Фёдору в наследство. Вот в чём дело.

    65,07 — доллар. 73,26 — посмотрите, как хорошо шагает евро. 65,07 — доллар. Я считаю, что это… Ну, во-первых, мы должны запомнить, что 65,07. Запомни. И 47,33 по нефти. И мы видим 1,1260 — на хорошем уровне евро. Видишь? Не доллар, нет. Несмотря на то, что переполошились в ФРС, ты помнишь, на прошлой неделе…

    А.ОНОШКО: Да, помню.

    С.ДОРЕНКО: Помнишь? Что ты помнишь? Ну расскажи, что ты помнишь? Двойка! Сядь, двойка!

    А.ОНОШКО: Я помню, как я развешивала бельё и запихивала новое в стиральную машину. Вот это я помню.

    С.ДОРЕНКО: «Машину Оношко на аукцион выставят?» — спрашивает Борис Байкер.

    А.ОНОШКО: Обязательно! Вы что, готовы поучаствовать там?

    С.ДОРЕНКО: «Торгуются два хохла», — говорит Владислав. И так далее. «Коробок из-под ксерокса что-то маловато, по нынешнему мировоззрению». Это продолжают обсуждать деньги Захарченко.

    А.ОНОШКО: Ну всё уже! Мы ждём следующую серию этой истории.

    С.ДОРЕНКО: Следующую, конечно. Надоело нам. Захарченко — скромный человек и труженик. Можете почитать сегодня его…

    А.ОНОШКО: В «МК» про него сегодня.

    С.ДОРЕНКО: Простите, я не обратил ваше внимание. В «МК». И он действительно очень скромный человек и труженик.

    А.ОНОШКО: Ну, он не выглядит действительно…

    С.ДОРЕНКО: Вот, пожалуйста, его товарищи говорят: «Захарченко систематически получал взятки от руководителей коммерческих организаций». А, это он его характеризует…

    А.ОНОШКО: Как труженика и скромнягу.

    С.ДОРЕНКО: Как труженика. Ну и правильно. Нет, подожди, сейчас говорится о другом. Он из Ростовской области, из деревни, уверенно шёл к цели. Вот! «Дмитрий мой однокурсник, и мы вместе прожили четыре года в общежитии. Он простой парень из деревни. У его семьи не было денег, родители — сельские учителя. Отец был директором школы. Сестра тоже получила педагогическое образование».

    А.ОНОШКО: Это которая в «Шуваловском» владеет квартирой теперь.

    С.ДОРЕНКО: «Ему очень трудно пришлось в студенческие годы, которые пришлись на девяностые, — рассказал председатель Донского союза молодёжи Дмитрий Кротов. — Тем не менее, Захарченко упорно шёл к цели. Могу сказать честно, Дмитрий — талантливый, харизматичный лидер, всегда выделялся из толпы, с хорошей памятью, — в смысле злопамятный? Ну неважно. — Закончил школу с золотой медалью», — мать, в отличие от тебя!

    А.ОНОШКО: Ну, это уже первые звоночки были. В школьные годы можно было понять, кто куда дойдёт в итоге.

    С.ДОРЕНКО: Да? «Закончил школу с золотой медалью, Северо-Кавказскую академию госслужбы и Ростовский государственный университет, — оба, — с красными дипломами».

    А.ОНОШКО: Нормально. А, кстати, среди мальчиков такое встречается редко. Это девочки ходят на все лабораторные, не пропускают семинары.

    С.ДОРЕНКО: Конечно. «Учился одновременно на факультете экономики и менеджмента и на историческом факультете». Прикинь чё?

    А.ОНОШКО: Ничего себе, голова какая!

    С.ДОРЕНКО: Да. «Позже получил ещё и юридическое образование, — у него три высших образования. — Захарченко был нам всем примером. Он настоящий трудоголик. Многие наши однокурсники впоследствии тоже получили вторые высшие образования».

    А.ОНОШКО: Глядя на Захарченко.

    С.ДОРЕНКО: Глядя на Захарченко. Всё время у него усталое лицо. Вот сейчас даже фотография — и он усталый.

    А.ОНОШКО: С него писали жизнь.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, с него делали жизнь. Хорошо, ребята. Я считаю, что человек просто по доброте решил передержать. Скажи, пожалуйста, а ты про Чубайса… Когда мы начали делить чужие деньги? Особняк Чубайса стоимостью 40 миллионов — это прошлонедельная новость. Ты прочитала, пока стирала бельё?

    А.ОНОШКО: Я видела, что он говорит, что он что-то поправил. Я заголовок видел, что он стоит не столько, а столько.

    С.ДОРЕНКО: Нет, текущая рыночная… Он истратил. Так бывает. Вероятно, он истратил 40 миллионов долларов.

    А.ОНОШКО: Когда покупал?

    С.ДОРЕНКО: Нет, когда строил.

    А.ОНОШКО: Строил?

    С.ДОРЕНКО: Когда строил. А стоит 12 миллионов сейчас всего.

    А.ОНОШКО: Сергей, из коммерческой недвижимости пример — торговый центр известный, по-моему, в Америке, который в виде корзинки построен. Себестоимость строительства на тот момент, в начале двухтысячных, была 32 миллиона долларов, а сейчас он выставлен на продажу за 5 миллионов. Торговый центр.

    С.ДОРЕНКО: 32, а стал 5? Потому что неразумно построен, неразумно инвестированы деньги. Я знаю одного человека, который построил особняк, истратил 2,4, пытался продать за 3, а ему говорят: «А в вашем посёлке только 1,5 можно взять, потому что посёлок дороже не стоит». А он истратил 2,4.

    А.ОНОШКО: Я поняла. Вот видите. Потому что торговый центр строят, чтобы деньги зарабатывать, а особняк-то строят для себя.

    С.ДОРЕНКО: «Здесь страна столько не стоит, — Чубайсу объясняют. — 40 миллионов? Правильно, вы истратил 40 миллионов, хорошо. Но страна сколько не стоит. Ну, 12 — стоит. А остальное, пожалуйста, считайте, что вы выкинули». Понимаешь? Надо знать, где строить. Если бы он построил за 40 миллионов в Калифорнии — продал бы за 80. Построил за 40 миллионов в России — продаст за 12. Понимаешь, вот это проблема. Слушай, я хотел про мораль чуть-чуть поговорить.

    А.ОНОШКО: Давайте.

    С.ДОРЕНКО: В связи с новым омбудсменом. Ты приветствуешь, кстати? Ты не высказалась.

    А.ОНОШКО: Я долго читала, долго-долго читала. И, конечно, пока в целом у меня…

    С.ДОРЕНКО: Во-первых, у неё очень приятное лицо.

    А.ОНОШКО: Пока в целом я очень приветствую.

    С.ДОРЕНКО: Лицо человека, который понимает, что такое дети, точно. И видно, что лицо не суетное у неё. Давай её хвалить, давай сделаемся её апологетами.

    А.ОНОШКО: Да. Ну, то, что она из ничего возглавила, сделала эти фонды — одно это…

    С.ДОРЕНКО: А что значит «из ничего»?

    А.ОНОШКО: Я анализирую постоянно свою жизнь тоже.

    С.ДОРЕНКО: Священноначалие велело — сделала. Я так понимаю. А? Велело — сделала!

    А.ОНОШКО: Я имею в виду, что она с пустого места… Грубо говоря, мы сидим с вами и ничего никто не делает.

    С.ДОРЕНКО: Но не всякую… Тебя же не выбрали, а её выбрали. Почему?

    А.ОНОШКО: Потому что она уже что-то делала. Она к этому времени уже организовала несколько работающих структур.

    С.ДОРЕНКО: А, двигают того, кто сам двигается?

    А.ОНОШКО: Конечно! Она никто была на самом деле. И она пришла к Путину в какой-то момент, ещё до того, как её сейчас назначили. Они же были знакомы. Почему на неё и выбор пал, в том числе. Они пришли, будучи практически никем с этими своими фондами, семья, семейные ценности, объединившись в ассоциацию…

    С.ДОРЕНКО: Если позволишь, маленький комментарий.

    А.ОНОШКО: Это круто очень!

    С.ДОРЕНКО: При том, что я ей очень симпатизирую… Я бы такому человеку доверял, мне нравится её лицо. И теории, от которых она открещивается, мне тоже нравятся. Прямо вот зеброидность, мать! Зеброидность мне тоже нравится. Тем не менее я считаю вообще ужасным то, что существует вообще такая должность. Это вообще ужасно.

    А.ОНОШКО: Вы прямо повернули… Я была не готова сейчас.

    С.ДОРЕНКО: Да, вот это вообще ужасно. Омбудсмен по правам человека, омбудсмен по правам бизнесменов, омбудсмен по правам детей…

    А.ОНОШКО: Это значит, что есть…

    С.ДОРЕНКО: …означает, что в стране не существует закона, что нужен постоянно какой-то активный защитник, который будет бегать по всей стране, создавая своей беготнёй иллюзию власти. Власти нет. Если детей обижают, то власти нет, культуры нет, саморегуляции общества нет. Её нет! Ну нет. Понимаешь? Вот и весь сказ. Вот это так всё просто. Если бы в стране существовал закон, если бы в стране существовала власть, зачем нафиг нужен какой-то омбудсмен, объясни мне?

    А.ОНОШКО: Не нужен.

    С.ДОРЕНКО: Не нужен.

    А.ОНОШКО: Я, кстати, думала тоже об этом — что именно она будет делать?

    С.ДОРЕНКО: У каждого детского дома был бы общественный совет из числа местных доброжелательных и достопочтимых граждан. Существует, например, Зажопинск, в нём есть детский дом.

    А.ОНОШКО: У нас их, кстати, почти уже не осталось, у нас же программа на уничтожение.

    С.ДОРЕНКО: Ну хорошо, нет, неважно. Существует в Зажопинске детский дом. Там председатель зажопинского райсовета в него входит, в смысле — в общественный совет. Они по выходным со своими мамами, бабушками, со своими тёщами, жёнами, дочерями идут туда благую работу делать, мыть детишек и прочее — все вместе. Они точно понимают, где чего украдено. Они точно понимают, какие двери надо покрасить. «А вот тут, Марья Ивановна, мы в понедельник вам пришлём слесаря».

    А.ОНОШКО: Как сделать так, чтобы пахло правильным образом.

    С.ДОРЕНКО: Ну конечно, да. Понимаешь, в чём дело? Вот так. Объясняю. Если бы в стране существовало общество, крепкое общество, причём сколь угодно патриархальное… Мы же не говорим о том, что это должно быть передовое общество. Это не общество хипстеров, нет. Это должно быть сколь угодно… пусть ультраправое, ультрагосударственническое, ультрапатриархальное общество. И никакой омбудсмен не нужен ни разу вообще. Понятно, да? Если бы милиция, полиция подчинялась закону в какой-то терпимой степени… Ну, совсем уж подчиняться закону, я понимаю, обидно, но в какой-то терпимой степени. Если бы полиция подчинялась закону, то омбудсмен по делам бизнеса не нужен был бы ни разу вообще. Ну зачем он нужен? Зачем? Это абсурд.

    А.ОНОШКО: Следующий пост Кузнецовой — министерский.

    С.ДОРЕНКО: Что ты мне показала?

    А.ОНОШКО: Нет, я ничего! Нет-нет-нет.

    С.ДОРЕНКО: Если бы милиция, полиция перестала пытать бутылками из-под шампанского, а другие регулирующие ведомства перестали бы глумиться и превращать себя в карикатуру, то не нужно было бы никакого омбудсмена по правам человека. Ну, это тоже абсурд. Ну зачем он нужен? Зачем он нужен? То есть само существование омбудсменов говорит о страшной болезни общества и государства. Понятно, да? О страшной болезни. Ну, действительно состояние плохое.

    А.ОНОШКО: Но вообще слово… Я напомню, что слово появилось, это же из скандинавских стран пришло. То есть мы считаем, что там в обществе более или менее механизмы налажены, а именно там придумали эту штуку.

    С.ДОРЕНКО: «“Омбудсмен” — слово неприятное», — говорит 70-й. Ничего, сглотните, сглотните, ничего страшного. Сглотните и запейте водичкой.

    А.ОНОШКО: Оно норвежское.

    С.ДОРЕНКО: По-русски назвать нельзя. Я уже говорил вам, что русский язык каждое конкретное значение обозначает новым словом. Русский язык таков — он каждое новое значение, каждый даже оттенок обозначает новый словом. Вот «омбудсмен» — это конкретно… это не защитник, а это омбудсмен.

    А.ОНОШКО: От древнескандинавского…

    С.ДОРЕНКО: Это конкретное значение конкретной исторической эпохи. Будет «омбудсмен». А «защитник» — слово другое. Понятно, да? И так далее. Русский язык таков.


    С.ДОРЕНКО: «Телеканал “Москва 24” заретушировал обнажённую грудь Веры А́лентовой в эпизоде из фильма…» А как правильно ударение?

    А.ОНОШКО: Але́нтова.

    С.ДОРЕНКО: Але́нтова?

    А.ОНОШКО: Всю жизнь была.

    С.ДОРЕНКО: Ну пожалуйста! Что, я спорить взялся, что ли? Я не спорю. Веры Але́нтовой. Але́нтовой?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Ты точно убеждена?

    А.ОНОШКО: Точно.

    С.ДОРЕНКО: Ну хорошо. «…Веры Але́нтовой в эпизоде из фильма “Москва слезам не верит”».

    А.ОНОШКО: А где у неё там сиськи?

    С.ДОРЕНКО: У неё там сиськи. Мы не знаем где.

    А.ОНОШКО: То ли в конце, где она уже бежит с этой выросшей своей Александрой. По-моему, она там из душа где-то выходит…

    С.ДОРЕНКО: Александра тоже выходит там в неглиже.

    А.ОНОШКО: Бытовое утро такое. Там она в наушниках сидит и оборачивается.

    С.ДОРЕНКО: Да?

    А.ОНОШКО: А ещё там, когда она: «Это шампанское такое пьяное, оказывается». Вот эта сцена, когда соблазнение. Там, что ли?

    С.ДОРЕНКО: Где-то она показывает сиськи. Но где — мы не помним.

    А.ОНОШКО: А как заретушировали? Звёздочки на соски прилепили фотошопом? Такой Lo-Fi. Или что?

    С.ДОРЕНКО: Звёздочки с кисточками. Скажите, ну это же очень интересно. Это же действительно интересно. Это интересно и это характерно. С точки зрения культурологии люди, археологи будущего, когда нас откроют и когда нас будут выкапывать из-под всевозможного бетонного мусора и пластмассовых бутылок, обнаружат вот эту новость. И археологи будущего скажут: «В 1980-м — сиськи наголо, а в 2016-м — запрещено. Через 36 лет».

    А.ОНОШКО: Да. И это значит, Сергей, что через 36 опять всё откроют очевиднейшим образом.

    С.ДОРЕНКО: А через 36 опять раскроют.

    А.ОНОШКО: Конечно. И даже не только сиськи.

    С.ДОРЕНКО: А? Ну, интересно! Правда же это нас характеризует? То есть мы с вами целомудреннее, чем 36 лет назад, намного. Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Денис. Чуть не по теме. Тут пенсам не собираются деньги давать, уже бум собирается небольшой.

    С.ДОРЕНКО: Где-где-где? Объясните.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Рязанская область, город Сасово. Стоят пенсионеры, денег нет. Пенсионный фонд говорит: «Деньги перечислил». Сбербанк говорит: «Деньги не получил». Народ стоит, у некоторых кредиты завтра платить, а денег нет и никто ничего не знает.

    С.ДОРЕНКО: Надо верить.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот собирается толпа, уже человек 50 собралось.

    С.ДОРЕНКО: Это какая деревня? Ещё раз скажите, пожалуйста, чтобы мы расслышали.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Рязанская область, город Сасово.

    С.ДОРЕНКО: Сасово. Рязанская область, город Сасово. Надеюсь, нас слышат новостники, которые сейчас по вашему следу пойдут, найдут и всё сделают.

    А.ОНОШКО: Деньги.

    С.ДОРЕНКО: Да, и деньги найдут, и пенсионеров найдут, и всё остальное. Секундочку, мне пишет Олег из Лос-Анджелеса, где именно она показывает сиськи. Секундочку. «Когда она пыталась заниматься любовь с иностранцем в кинотеатре — там показывали сиськи».

    А.ОНОШКО: Что?!

    С.ДОРЕНКО: Что вы говорите? Вы, наверное, перепутали какой-то фильм.

    А.ОНОШКО: Вы перепутали.

    С.ДОРЕНКО: Вы перепутали фильм, Олег. Вас этот Лос-Анджелес… Ну что вы? Ну зачем? 73-73-948. Где Але́нтова… Как правильно ударение?

    А.ОНОШКО: Але́нтова.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Здравствуйте, Анастасия. Тут действительно получается какой-то странный когнитивный диссонанс. Кстати, у нас, насколько я знаю, собираются в Пушкинском музее выставку Рафаэля показывать. Они Сикстинскую мадонну тоже будут ретушировать?

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, надо.

    А.ОНОШКО: И картину сразу.

    С.ДОРЕНКО: «Грудь Алентовой, — вот мне пишет Стрюков, — перед тем, как их дочка застукала смотрящими выключенный телевизор».

    А.ОНОШКО: А-а-а! То есть с Табаковым, с женатым любовником, точно-точно!

    С.ДОРЕНКО: С Табаковым?

    А.ОНОШКО: Он был Табаков. Он говорил: «У тебя карданный вал стучит». Она такая: «Да?» Он такой: «Ага, проверь». Что-то не смотрели давно, чувствуется!

    С.ДОРЕНКО: Я этот фильм смотрел.

    А.ОНОШКО: А я приходила домой, Сергей, в общежитие — и сидит моя соседка заплаканная, Оксана…

    С.ДОРЕНКО: У меня есть смутное ощущение, что я этот фильм смотрел. Я помню, что там есть Гоша и он жарит шашлык. Вот это я помню. Больше ничего не помню.

    А.ОНОШКО: «Ты чего плачешь?» — я говорю. Она: «Только что смотрела…» А мы такие тоже приезжие были, такие все в общежитии жили. Моя соседка ассоциировала себя с Муравьёвой, вероятно. «Полюбить — так генерала! Проиграть — так миллион!»

    С.ДОРЕНКО: А Муравьёва — это которая «Позвони мне, позвони» поёт всё время в фильме, да?

    А.ОНОШКО: Это в другом фильме.

    С.ДОРЕНКО: А, в другом? Ну хорошо.

    А.ОНОШКО: Ну и вот. Я даже тогда, 15 лет назад смотрела, а всё равно помню, даже цитатами.

    С.ДОРЕНКО: «Это было с Баталовым», — говорит Постников.

    А.ОНОШКО: Нет, у неё был женатый любовник Табаков!

    С.ДОРЕНКО: Постников, я бы тоже на месте А́лентовой… Але́нтовой, простите, не раздевался бы при Табакове.

    А.ОНОШКО: На всякий случай.

    С.ДОРЕНКО: Да, на всякий случай. Конечно, Баталов.

    А.ОНОШКО: Нет! Да наберите!

    С.ДОРЕНКО: Будь я девушкой, я бы при Баталове разделся, а при Табакове — нет. Ну что вы? Табаков — чудовище сексуальное.

    А.ОНОШКО: Там была некрасивая сцена, когда они у него дома, когда жена уехала — и звонок дверь. И он говорит…

    С.ДОРЕНКО: «Оношко всё путает!» Ты всё путаешь.

    А.ОНОШКО: Я всё путаю? Такое может быть, да.

    С.ДОРЕНКО: Конечно.

    А.ОНОШКО: Неужели?

    С.ДОРЕНКО: Да.

    А.ОНОШКО: А мне кажется, это один и тот же фильм.

    С.ДОРЕНКО: «А на СТС в шоу “Уральские пельмени” у актёра в образе Сталина заретушировали трубку». 73-73-948. Трубка была эрегирована. Алло. Здравствуйте. Да, прошу вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Настя ошибается, это с Гошей было.

    С.ДОРЕНКО: Настя путает.

    А.ОНОШКО: Перепутала?

    С.ДОРЕНКО: С Гошей.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У неё халатик распахнулся, и там было немножко видно. А с Табаковым ничего не было видно.

    А.ОНОШКО: А, не было, да?

    С.ДОРЕНКО: Скажите, а «немножко видно» и… То, что было видно, хорошее?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, ну нормально.

    С.ДОРЕНКО: Что значит «нормально»? То есть классная грудь?

    А.ОНОШКО: А кому что.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По возрасту, Сергей, по возрасту.

    С.ДОРЕНКО: Грудь хорошая.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, по возрасту, её же сорок там.

    С.ДОРЕНКО: У неё дочка уже тинейджер в этот момент, сидит в наушниках.

    А.ОНОШКО: Вот показывает! Вот Гоша серединке, видите? Вот Гошка, а вот сиська.

    С.ДОРЕНКО: Ага! Ну хорошо, а зачем же сейчас заретушировали?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не знаю…

    С.ДОРЕНКО: Ну почему? Вот почему?

    А.ОНОШКО: А как заретушировали?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Зря.

    С.ДОРЕНКО: Выходит, что сейчас мы скромнее, чем 36 лет назад, понимаете.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пуритане мы такие.

    С.ДОРЕНКО: А это хорошо или плохо?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне не очень нравится.

    С.ДОРЕНКО: Мне тоже не очень нравится. Мне кажется, что в этом есть какая-то лживость, понимаете. И общество стало намного грязнее, а имитация стала намного… более пуританская. Вот это плохо. Мы были чище, и то и дело мелькали чьи-то сиськи. Сейчас мы стали намного грязнее и стали их ретушировать. Вот это, мне кажется, очень стыдно и очень некрасиво. А?

    А.ОНОШКО: Ну, это выглядит странно. Но, с другой стороны, чем бы дитя ни тешилось…

    С.ДОРЕНКО: Это культурологическое изучение современности, Настя. Археологи будущего отметят нас как лицемеров, грязных, паскудных, похотливых подонков, которые при этом были лицемеры. Понятно?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Ну и всё. Да наплюй ты на это! «Подмосковный аэропорт “Жуковский” принял первый пассажирский рейс». Кого это парит, объясни?

    А.ОНОШКО: Ну, не знаю…

    С.ДОРЕНКО: Слушай, ты говорила про репутацию. Я прошу тебя высказаться через секунду.


    С.ДОРЕНКО: «Застывшие слезы Михаила Плетнева». Сегодня с удивлением Настя читала мне эту статью о том, насколько интересен… «Восьмой Большой фестиваль Российского национального оркестра открылся двумя концертами Михаила Плетнёва». И Настя говорит: «Вот сколько нужно…» А сколько нужно?

    А.ОНОШКО: Ну, года три-четыре. Первый раз мы в 2010 году слышали о скандале с Плетнёвым, с мальчиками, с юго-восточными странами и так далее.

    С.ДОРЕНКО: Плетнёв и мальчики. Нет, ну что значит? Таиланд, Паттайя.

    А.ОНОШКО: В 2010 году скандал.

    С.ДОРЕНКО: А что? Перескажи мне вкратце, что мы тогда услышали.

    А.ОНОШКО: Разразился скандал, что там был какая-то квартира…

    С.ДОРЕНКО: Разразился скандал, да. Господин Плетнёв…

    А.ОНОШКО: Суд Таиланда на самом деле предъявил ему просто обвинения…

    С.ДОРЕНКО: В том, что он с мальчиками.

    А.ОНОШКО: В изнасиловании подростка, да. И освободил его под залог в 300 тысяч батов. И тот, соответственно, быстренько…

    С.ДОРЕНКО: Да. И сейчас ему рукоплещут.

    А.ОНОШКО: А у нас, главное, звонили тоже нам в эфир слушатели и говорили: «Мы из этой сферы…»

    С.ДОРЕНКО: Если мы говорим о морали, то давай на него настучим.

    А.ОНОШКО: «Да-да-да. Все давно знают, это общеизвестный факт ещё из консерватории, что вот он такой».

    С.ДОРЕНКО: Мы хотим на него настучать! Мы хотим вывести его на чистую воду.

    А.ОНОШКО: Он очень расстраивался. Я помню, давал какое-то интервью, дескать: «Я столько всего сделал в музыке, столько всего, пианист и так далее, дирижёр. И это ничего, и это всё ничего не значит, а значит только то, что про меня узнали, что я с мальчиками. Какие люди гадкие, подлые, ничего не ценят, в общем, за настоящие дела».

    С.ДОРЕНКО: Не ценят мальчиков… то есть не ценят дела, простите.

    А.ОНОШКО: То есть мальчиков ценят, а дела не ценят.

    С.ДОРЕНКО: Да, да!

    А.ОНОШКО: Прошло время, он куда-то канул. И вот я в «Российской газете» вижу: он открывает конкурс… нет, фестиваль открывает. Слёзы…

    С.ДОРЕНКО: Вот и всё. Мы говорим о секрете репутации. Скажите, пожалуйста… То есть мы говорим сейчас о секрете… Когда Плетнёв… Мы думали, что его навсегда похоронили с мальчиками в Таиланде.

    А.ОНОШКО: Я так думала, да.

    С.ДОРЕНКО: Можете себе представить — с мальчиками в Таиланде. Ну что это? Ну и всё. Его там арестовывают и прочее, он отбивается. Человека похоронили, кранты. Сейчас он открывает… «Двумя концертами Михаила Плетнева, — который с мальчиками в Таиланде, — любопытные программы фестиваля не ограничиваются, — это у нас здесь, в Москве. — Уже в среду знаменитый Альберто Дзедда представит очередной опус объекта исследования всей своей творческой жизни. Ораторию Гайдна оркестр исполнит под управлением Плетнёва, — который с мальчиками в Таиланде, — с именитыми солистами, а вот кульминацией фестиваля станет закрытие, где под управлением Михаила Плетнёва, — который с мальчиками в Таиланде, — в концертном исполнении прозвучит опера Чайковского “Иоланта”». Как много этим сказано. Я имею в виду — слово «Чайковский» здесь не напрасно употреблено, который с мальчиками в Таиланде. «Иоланта», которая с мальчиками в Таиланде. Правильно?

    А.ОНОШКО: Не только с мальчиками в Таиланде, а и в Англии был скандал с детским порно, и там тоже фигурировала фамилия Плетнёва в расследовании. Понимаете?

    С.ДОРЕНКО: Детское порно в Англии.

    А.ОНОШКО: Прямо упорно его преследует эта тема.

    С.ДОРЕНКО: Алло. Здравствуйте.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Елена из Кунцева. Я смотрела передачу, посвящённую 150-летию консерватории, и говорили, что у него, в общем-то, консерваторские профессора… Его ректор говорил, что у него необыкновенный дар чувствовать произведение, откуда истоки этого произведения.

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, у человека, который долбит мальчиков, должно быть неплохое чувство ритма.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, понимаете, вот так говорили о нём, что он просто одарён. Всякое произведение имеет какую-то историю свою, так сказать, создания.

    С.ДОРЕНКО: Это потрясающе.

    А.ОНОШКО: Только что это гремело и гремит в головах.

    С.ДОРЕНКО: Мы в изумлении.


    НОВОСТИ

    ОБЗОР ПРЕССЫ


    С.ДОРЕНКО: «Что с Клинтон?» «Что с Клинтон?» С мадам Клинтон, естественно, имеется в виду. «Что со Штатами?» Все спрашивают. Ну, она доходяга.

    А.ОНОШКО: А вас пугает, что Трамп запретил своим комментировать состояние здоровья Клинтон? Если раньше они с удовольствием…

    С.ДОРЕНКО: Правильно. А уже не нужно этого делать. Извини, её несут под руки. Её несут.

    А.ОНОШКО: Ну, может, она ещё сейчас оклемается — и дальше что?

    С.ДОРЕНКО: Я умоляю. Мать, она ходит с этой самой… с ядерной кнопкой, и всё время ножки подкашиваются. Ну что ты? Зачем? Или она начинает кашлять по несколько минут, и причём не первый раз уже, а многократно. Она кашляет по несколько минут, потом делает отчаянно весёлое лицо такое — «девчонка, я девчонка», — и опять кашляет, заходится. Потом уходит куда-то… Было собрание, когда она уходила с собрания и вообще не возвращалась.

    А.ОНОШКО: Да, и не вернулась.

    С.ДОРЕНКО: Типа она закашлялась и ушла, но не вернулась. Ну она доходяга, понимаешь. Довёл ли её этот Клинтон? Конечно, бегал с сигарой за Моникой.

    А.ОНОШКО: Ну а что такого? Хоть поцарствует сколько-то времени. Потом умрёт — и будут досрочные выборы.

    С.ДОРЕНКО: Не будет никаких досрочных выборов. Ты, наверное, просто не знаешь юридическую систему Соединённых Штатов Америки.

    А.ОНОШКО: Не знаю, да. А что там?

    С.ДОРЕНКО: Будет вице-президент править до следующих выборов.

    А.ОНОШКО: Так тоже интересно.

    С.ДОРЕНКО: Это тоже. Но кто у неё вице-президент?

    А.ОНОШКО: А кто?

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что какой-то…

    А.ОНОШКО: Муж?

    С.ДОРЕНКО: Нет, не муж.

    А.ОНОШКО: Моника?

    С.ДОРЕНКО: Муж по-прежнему бегает с сигарой за Моникой. «Её снова показали, бодрячком она была». Бодрячком она была, но такой истерический бодрячок у неё.

    Слушайте меня. Если вы хотите что-нибудь услышать о приличном главе государства, по-настоящему приличном — вот вам, пожалуйста, Лукашенко. Смотрите. Это свежак вообще! Вот сейчас он сказал, в очередной раз выступил с диетическим напутствием.

    ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ЛУКАШЕНКО 11.09.2016

    — Если ты не находишь время для спорта и хочешь быть здоровым, перестань есть. Скажу откровенно: жрать. Хорошо? Хорошо. Утром — три яйца максимум, чашку кофе без сахара. В обед — суп овощной без мяса. Ну, можешь маленький кусочек мяса. А вечером — творожку. Всё, можешь не заниматься спортом, походи где-нибудь вокруг дома.

    А.ОНОШКО: Его всё-таки так занимает эта тема!

    С.ДОРЕНКО: Видно.

    А.ОНОШКО: Это видно, потому что он из года в год повторяет.

    С.ДОРЕНКО: Два года назад…

    А.ОНОШКО: Помните: «Вы картошку с мясом перед сном жрать перестаньте!»

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно!

    А.ОНОШКО: А это значит, что это второй Хироми Шинья практически перед нами.

    С.ДОРЕНКО: Ну конечно. Есть люди, которые занимаются не тем.

    А.ОНОШКО: Да! Они не на своём месте. (Смеётся.)

    С.ДОРЕНКО: Лукашенко не на своём месте. Я объясню. Если бы он был диетологом…

    А.ОНОШКО: Он должен был быть гастроэнтерологом или диетологом.

    С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно! Диета Лукашенко. Он постоянно говорит о диете.

    А.ОНОШКО: А также мотивационным спикером, который говорит: «Посмотрите на меня…»

    ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ЛУКАШЕНКО 22.04.2014

    — Ну зачем есть мясо с картошкой?

    С.ДОРЕНКО: Вот это ты имеешь в виду?

    А.ОНОШКО: Да.

    — Ну съешь ты с селёдкой её там, с рыбой. Ну зачем ты на ночь вместе с этой бульбой жрёшь мясо и ложишься спать? Как ты будешь спать и как ты проснёшься утром? Много говорим об этом раздельном питании, но никто же этим не занимается. Я же не говорю, что это дорого. Есть надо только свои продукты, ни в коем случае эти иностранные… Это не для нашего организма.

    С.ДОРЕНКО: Селёдка иностранная, между прочим. Он напрасно. Селёдки нет в Белоруссии.

    А.ОНОШКО: Ну, она уже почти… «Мы сроднились, и она почти наша уже».

    С.ДОРЕНКО: Селёдка восходит по Днепру, что ли, керченская?

    А.ОНОШКО: «Мы завоюем их, и они будут наши».

    С.ДОРЕНКО: Мы не знаем. Нет, здесь он перегнул, конечно, палку. Селёдка натовская у них, балтийская, натовская селёдка. Что он говорит дальше?

    — Вот таким образом, не совершенствуя себя, не занимаясь спортом, травим себя чем попало.

    А.ОНОШКО: И ещё проблема в том, что у него нет времени реально на спорт, судя по всему…

    С.ДОРЕНКО: Есть.

    А.ОНОШКО: И он постоянно себя за это корит и об этом говорит на публике.

    С.ДОРЕНКО: Есть, дорогая моя! Чтобы ты знала, у него только на спорт время и есть.

    А.ОНОШКО: Нет, ну хоккей показательный — это ещё, так сказать… раз в полгода.

    С.ДОРЕНКО: Он занимается спортом, чтобы ты понимала. И много.

    А.ОНОШКО: Он ходит на тренировки?

    С.ДОРЕНКО: Среди нас мало людей, и среди слушателей, которые били Лукашенко по спине, обнимали его и хлопали ему по спине долго и продолжительно.

    А.ОНОШКО: Это вы?

    С.ДОРЕНКО: Это я.

    А.ОНОШКО: Один-единственный среди нас.

    С.ДОРЕНКО: Это я. Мы с ним обнимались, когда… Я делал это, кстати говоря, не так давно — ну, может быть, лет пять назад. Ну, не пять, наверное. Когда я к нему ездил? Пять лет назад?

    А.ОНОШКО: Ну, наверное.

    С.ДОРЕНКО: Наверное, пять.

    А.ОНОШКО: И что же?

    С.ДОРЕНКО: Ну так вот, последний раз я его обнимал. Мы с ним обнимаемся, и я имею обыкновение… Как латиноамериканец я в латиноамериканской традиции хлопаю его по спине — тем самым пальпирую его мышцы.

    А.ОНОШКО: Ну и как?

    С.ДОРЕНКО: Лосяра мощнейший просто! У него просто там мышцы, мышцы, мышцы… Вся спина — мышцы. Он реально лось такой мощный. Ужас! Ужас. Вот если тебе правду говорить. Кто из вас, товарищи слушатели, лапал его спину, пальпировал, трогал пальцами и так далее, и так далее? Я. Там одни мышцы.

    А.ОНОШКО: Он огромный жилистый мужик.

    С.ДОРЕНКО: Да, абсолютно. Он только этим и занимается. Страна управляется сама. У него страна размером с Ясенево и Чертаново.

    А.ОНОШКО: Я думала, что вы сейчас скажете «с яйцо».

    С.ДОРЕНКО: Нет, с три яйца. У него страна с три Ясенева. Берёшь три Ясенева… Вернее, берёшь район Москвы от Ясенево до Бирюлёво — это и есть белорусы, которые самоуправляются сами. «Парадок, нужен парадок», — ходят вот такие, как зомби. Ими не надо управлять.

    А.ОНОШКО: Чем дальше вы говорите, тем больше мне хочется туда сейчас съездить.

    С.ДОРЕНКО: Ими не надо управлять. Не надо, понимаешь. Они сами управляются, у них всё хорошо. Он только занимается спортом, больше ничем. Вот же о чём речь. Ну, поехали дальше.


    С.ДОРЕНКО: Смотрите, азиатский человек избил петербуржца — и до смерти, главное. «Восемнадцатилетний гражданин одной из среднеазиатских республик в ходе конфликта до смерти избил мужчину в торговом центре». А я сегодня заходил, честное слово, в магазин, купил морковки. И там на такой штучке разъезжал парень, который мыл полы, на специальной штучке такой. Он громко кричал что-то не по-русски. Мне казалось, что он приободряет себя каким-то образом. И я всё время шнырял так, чтобы он не наехал на меня этой своей поломойкой. Понимаешь, в чём дело? Потому что я знал, что он меня убьёт в обратном случае, если я всё-таки что-нибудь…

    А.ОНОШКО: Мой одноклассник работает в этом торговом центре на площади…

    С.ДОРЕНКО: Центр в Стачках. Только что азиат… В хорошем смысле этого слова! «Азиат» — это слово звучит гордо! Азиат, гражданин азиатской какой-то страны (ну, понятно, о чём мы говорим — о Средней Азии) убил петербуржца, избил до смерти. И я знаю почему. Тот наверняка пересёк дорогу этой поломойке, на которой он ездит. Товарищи, будьте осторожны! Будьте осторожны!

    А.ОНОШКО: Нет, в торговом центре, в секонд-хенде они ходят в качестве покупателей, и за ними приходится следить.

    С.ДОРЕНКО: За кем?

    А.ОНОШКО: Ну, за посетителями.

    С.ДОРЕНКО: Я сегодня бегал от одного — просто как Заяц и Волк. Помнишь, на комбайне? «Паглядаў на дзяўчыну!» Вот же в чём дело. Понимаешь, о чём я говорю?

    А.ОНОШКО: Да я понимаю…

    С.ДОРЕНКО: Слушай, расскажи мне про экономику два слова. Мы поговорим сейчас о выборах.

    А.ОНОШКО: Всё катится к чертям.

    С.ДОРЕНКО: Секунду, секунду! Все требуют, чтобы я говорил о выборах. Куда катится? «ВВП Австралии год к году вырос на 3,3 процента — едва ли не лучший показатель среди развитых стран. Страна сотый квартал подряд проходит без рецессии». Сотый! 100 квартал без рецессии. «Национальное статистическое бюро Австралии 7 сентября сообщило о том, что рост ВВП за год, — я читаю по “Газете.Ru”, — с июля 2015 года по июнь 2016-го составил 3,3 процента». И 25 кварталов подряд ни фига не было рецессии. 25… А почему 25? 100 кварталов. 25 лет. 25 лет Австралия прёт, как паровозик — иногда помедленнее, иногда побыстрее. Почему Австралия вызывает у меня изумление?

    А.ОНОШКО: Почему?

    С.ДОРЕНКО: Я знаю о чуде Нидерландов. Было чудо, рекорд Нидерландов, которые шли без рецессии 103 квартала — с 1982-го по 2008 год. Но Нидерланды, как ты знаешь, они торгуют марихуаной и…

    А.ОНОШКО: Ой, мы уже выяснили, что это не супердоход.

    С.ДОРЕНКО: Секундочку, секундочку! Возвращаемся в Австралию. Австралия похожа на Россию в том смысле… 7 миллионов квадратных километров, если я не ошибаюсь.

    А.ОНОШКО: Необитаемая.

    С.ДОРЕНКО: Это необитаемая земля, совершенно справедливо (так же, как и Россия). Необитаемая земля, плохо освоенная (так же, как и Россия).

    А.ОНОШКО: С парой городов.

    С.ДОРЕНКО: С парой городов (так же, как и Россия), Сидней и Мельбурн.

    А.ОНОШКО: Перт мы не считаем? Там индустрия.

    С.ДОРЕНКО: Перт не город никакой, нет.

    А.ОНОШКО: Индустрия!

    С.ДОРЕНКО: Перт — это колхоз имени XXII партсъезда. Ну так вот, Мельбурн, который пытается изображать из себя город. А на самом деле Сидней — единственный город.

    А.ОНОШКО: Всё население — 25 миллионов.

    С.ДОРЕНКО: Да, всё население. Страна не населена. Кроме этого, они экспортируют природные ресурсы, мясо и пшеницу. Мясо своих баранов. Вы можете убедиться в этом, зайдя в магазин. Они экспортируют, то есть сельское хозяйство так же, как и мы. Мы тоже экспортируем пшеницу в Египет, например. И мы экспортируем тоже всякие металлы. Они — тоже металлы. Ну понятно, да? То есть мы похожи. Ничего нет, страна не освоена…

    А.ОНОШКО: Мы экспортируем мало.

    С.ДОРЕНКО: Слушай. Ничего нет, страна не освоена, экспортируем природные ресурсы. Отлично.

    А.ОНОШКО: Значит, у нас есть надежда.

    С.ДОРЕНКО: Австралия — страна так себе, там пустыня на самом деле, папуасы, кенгуру и дикая собака Динго, притом одна, и экспортирует природные ресурсы. То же самое, товарищи. И они прут, как танк! Ну что ты будешь делать, а? Что ты будешь делать? 73-73-948. Если не теоретизировать, а прямо сказать в двух предложениях, Михаил, мы смогли бы? В двух.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Америка тоже прёт. 3 миллиарда… 3 триллиона…

    А.ОНОШКО: Но они на нас не похожи.

    С.ДОРЕНКО: Америка пьёт кровь всего мира! Мы про это наслышаны. А Австралия?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, я так скажу, антропософски походя: англосаксы плюс либеральная экономика. Уровень либерализма в экономике в Австралии наивысший. Дальше. У них нет военных расходов больших. Но ещё раз говорю, главное — это производительность труда и свободная конкуренция. У них заставляют заниматься предпринимательством. Сейчас, кстати, и в Голландии заставляют. Молодёжь не идёт в предприниматели. У нас прёт каждый туда, каждый колхозник хочет взять кредит, что-то сделать, а потом остаётся без ничего. Там настолько, получив рабочее место, ты обеспечен, и главное — социально. Душевное спокойствие тоже имеет отношение. Но важно сейчас не это, а важно другое. У нас катастрофическая ситуация с военным бюджетом, просто катастрофическая!

    С.ДОРЕНКО: Мы вытащим всю страну за военный бюджет, за обороночку.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, у нас в 6 раз меньший ВВП, чем в Америке, а бюджет в 15 раз меньше! Это диспропорция для экономиста, и вот я не могу спокойно на это смотреть. И плюс 25 процентов от этого маленького бюджета, этого недоношенного, у нас — военные расходы. Надо сказать себе открыто: надо срочно вполовину сокращать.

    С.ДОРЕНКО: Всё-всё-всё. Я чувствую, что вы придёте к пацифизму. Спасибо большое, большое.

    С Австралией давайте задумаемся, давайте просто задумаемся, товарищи. У меня есть такая штука, весёленькая штучка? Хорошо. Давайте задумаемся, потому что, ребята, вот Австралия прёт, а у неё ничего нет, у этой Австралии. Ни-че-го. Понимаете? Ну вот ничего. Они такие же, как мы, экспортёры природных ресурсов. Как-то они устроили свою жизнь причудливым образом. И, может быть, к чему-то следовало бы присмотреться, по крайней мере?


    С.ДОРЕНКО: Настёна, определилась, за кого голосуешь на выборах? Выборы!

    А.ОНОШКО: Я? Как мне посоветовали… Я же, как обычно, пойду…

    С.ДОРЕНКО: У тебя муж решает.

    А.ОНОШКО: Да?

    С.ДОРЕНКО: Сейчас не говори! Не говори, потому что это будет агитация!

    А.ОНОШКО: Он петербуржец.

    С.ДОРЕНКО: Ну и что? Какая мне разница? В каком смысле? Он прописан там?

    А.ОНОШКО: Да.

    С.ДОРЕНКО: Он по-прежнему прописан?

    А.ОНОШКО: Он здесь не голосует.

    С.ДОРЕНКО: Не говори ничего, не называй! Не называй, и всё!

    А.ОНОШКО: Нет, я буду читать карточки.

    С.ДОРЕНКО: Вы определились, за кого голосовать, или нет? Нет, подожди. Вы пойдёте на выборы — да/нет? Быстро! Вот так. Вы пойдёте на выборы? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Очень просто. Вы пойдёте на выборы? Да — 134-21-35. Приготовься записывать. Ты записывай уже, прямо записывай.

    А.ОНОШКО: Да!

    С.ДОРЕНКО: Вы пойдёте на выборы? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Ну, выборы… Ты что? 18-е число — картошку надо сажать, то ли наоборот, озимые надо сажать и так далее.

    А.ОНОШКО: Можно взять открепительное.

    С.ДОРЕНКО: Что?

    А.ОНОШКО: Открепительное.

    С.ДОРЕНКО: Да ну ладно, это такой гемор. Лучше сходить, мне кажется. А? Этот открепительный ещё.

    А.ОНОШКО: Вот пойдёте на выборы. А вы пойдёте на выборы?

    С.ДОРЕНКО: А вы пойдёте на выборы? Я не решил. Я не должен так говорить сейчас. Я не должен, потому что я всё-таки журналист. Я журналист! Наше журналистское дело — типа наблюдать, понимаешь, за всем этим клокотанием говен.

    А.ОНОШКО: Мы должны поддерживать гражданские всякие дела.

    С.ДОРЕНКО: Я должен поддерживать. Я поддерживаю. Всех, кто пойдёт на выборы, я поддерживаю.

    А.ОНОШКО: Ну, ради одного селфи неужели вы не пойдёте?

    С.ДОРЕНКО: Может быть… Кстати!

    А.ОНОШКО: Это повод!

    С.ДОРЕНКО: Какая интересная затея.

    А.ОНОШКО: Конечно.

    С.ДОРЕНКО: Да, пойду. Я пойду на выборы за селфями, правильно. Очень хорошо.

    А.ОНОШКО: Можно перескопить немножечко.

    С.ДОРЕНКО: iOS 10 причём надо будет… Всё, я остановил, я остановил выборы, всё. У нас пойдут на выборы — 71 процент, не пойдут — 29. Новое голосование, сразу следующее. Погнали, ребята! И вы знаете, за кого голосовать? Да, вы знаете, за кого голосовать, да — 134-21-35. Решите прямо там, в кабинет — 134-21-36 — либо есть ещё время. Вы уже точно знаете, за кого голосовать, абсолютно точно? Там же всякие есть, и местные выборы, и всё это подвёрстано, это же большой день голосования. Вы знаете за кого голосовать, тем не менее?

    А.ОНОШКО: Нет. Вы знаете, что за выборы идут? Давайте так.

    С.ДОРЕНКО: Плевать, какие выборы!

    А.ОНОШКО: Нет. Потому что я точно знаю, что никто не знает точно, что идут за выборы. Все про них слышат и…

    С.ДОРЕНКО: Дорогая, вот сейчас ты взяла не сущностный момент.

    А.ОНОШКО: Неправильно, да? Это не важно?

    С.ДОРЕНКО: Нам всё равно, какие выборы.

    А.ОНОШКО: Настроение.

    С.ДОРЕНКО: Главное, чтобы человек был хороший! Глаза чтобы были хорошие.

    А.ОНОШКО: А как мы определим хорошесть человека? Посмотрим на фотографию.

    С.ДОРЕНКО: Ну, по глазам.

    А.ОНОШКО: Прочитаем, какой вуз он окончил, где жил.

    С.ДОРЕНКО: Есть какая-то кандидатка, например (я смотрю просто плакаты), и она похожа на продавщицу из винного отдела.

    А.ОНОШКО: И вы за неё не станете голосовать?

    С.ДОРЕНКО: Я бы не хотел. Она вот из винного отдела. С другой стороны, подобные женщины когда-то привечали меня, бедного студента, кормили яичницей с сыром.

    А.ОНОШКО: Вот!

    С.ДОРЕНКО: Яичницу с сыром жарили! Понимаете, нет? Вот такие женщины, похожие на продавщицу из винного отдела. А? И рюмочку наливали. Это было хорошо, когда я был студентом. Думаю, может быть, они мамочки? Может быть, за них и проголосовать? Может быть, у них колготы в клеточку, какие-то в сеточку? Может быть, за них надо голосовать?

    А.ОНОШКО: Конечно! И праздник у них самый настоящий — Новый год, а не то что ваш этот… непонятно что. Да?

    С.ДОРЕНКО: Ну и всё такое. Конечно, конечно. «А Матвиенко из какого отдела?» — Никита. Ну хорошо, хорошо, не надо придираться к Матвиенко. «Остановить»! 75 на 25. 75 процентов знают, за кого голосовать. Слушай меня. 75 процентов.

    А.ОНОШКО: Ого! Какие сознательные.

    С.ДОРЕНКО: 25 — примут решение уже в конце. Фрогги, пожалуйста, прошу вас. Вы и пойдёте, и знаете?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, я в первой категории.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, вы не сектант, то есть вы самостоятельный? Одним словом, вы не принадлежите ни к какой партии, у вас нет обязательств перед кем-то?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я не состою в политической корпорации никакой.

    С.ДОРЕНКО: Потому что иначе у вас были бы обязательства, вы должны были бы…

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Нет, это чисто добровольная штука, сугубо добровольный выбор.

    С.ДОРЕНКО: Скажите, почему надо сходить?

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот ровно об этом я и хотел сказать, Сергей. Вот в России очень многим симпатичен Трамп…

    С.ДОРЕНКО: Да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Надо понимать, что одной из его заслуг, судя по всему, будет то, что он наконец-то расшевелил пассивное белое меньшинство.

    С.ДОРЕНКО: Средний класс, да.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На самом деле я бы очень хотел, чтобы и в России тоже вот это пассивное, только у нас большинство тоже расшевелилось. И ещё один такой пример из жизни Америки. Мы же на самом деле многому можем поучиться в американцев. Вот у них есть такая поговорка политическая: «Плохие люди на выборах побеждают ровно тогда, когда хорошие не приходят голосовать». Ребята, надо идти.

    С.ДОРЕНКО: Да. Слушайте, вот мне пишет… Кто мне пишет? Извините. «Навальный баллотируется?» — спрашивает Дмитрий. Дмитрий, про вашего Навального читайте у Кати Винокуровой. Катю Винокурову знаете? Она живёт в Измайлове. Она говорит, что он врёт. Ну, она не говорит, что он врун, а она говорит, что Навальный врёт. Ты читала? Я тебе кинул ссылку.

    А.ОНОШКО: Да, я всё прочитала.

    С.ДОРЕНКО: «Вот недавно Илья Азар заявил, — это я читаю Катю Винокурову, — что, мол, единственный публичный политик — это Навальный. Я безумно люблю и уважаю Азара, но не могу перестать задаваться вопросом: где у сторонников Навального очень важный орган — глаза? Откровенная ложь по ЦАО, — откровенная ложь Навального. — Я очень-очень устала повторять, что Баронова заявилась по ЦАО первой. Навальный это знает не хуже меня. Хронологически кандидаты заявлялись так: Баронова — декабрь 2015-го, Соболь — февраль 2016-го, Зубов — март-апрель 2016-го… — и так далее, и так далее, и так далее она перечисляет ложь Навального. И дальше говорит: — Очень беспокоит ложь от политика, — от политика Навального, — который делал себе имидж. Я говорю правду, когда все лгут». Пожалуйста, Дмитрий, это ваш Навальный. Его Катя пришила прямо мелкой строчечкой, где он врёт, врёт, врёт. Там несколько абзацев, я все перечитывать не буду. Понятно, да?

    Смотрите, ещё из выборного. Можно было бы даже какую-то делать пятиминутку на неделю всякого выборного.

    А.ОНОШКО: Про выборы?

    С.ДОРЕНКО: Про выборы.

    А.ОНОШКО: А что мы будем? Мы будем перебирать?

    С.ДОРЕНКО: Мне кажется, перемывать косточки.

    А.ОНОШКО: Но надо брать крупные, потому что же есть масса мелких.

    С.ДОРЕНКО: Перемывать косточки.

    А.ОНОШКО: Или мелкие тоже достойны нашего внимания? Пусть нам пришлют любители своих кандидатов, какие-нибудь необычные факты, может быть, что-то такое. Нет? Это может быть интересно?

    С.ДОРЕНКО: Уголовки всякие. Кстати говоря, был список уголовок, кстати, уголовок и уголовников по разным партиям, Баталова давала из «Единой России».

    А.ОНОШКО: Было.

    С.ДОРЕНКО: И она давала, что там прямо вот…

    А.ОНОШКО: Там была инфографика такая, что везде по одному…

    С.ДОРЕНКО: Да-да-да, у «Единой России» ни одного, а все остальные — просто десятки уголовников, десятки!

    А.ОНОШКО: Ну, зависит от того, какое дело, понимаете. Я бы посмотрела…

    С.ДОРЕНКО: А что значит «какое дело»?

    А.ОНОШКО: Потому что есть какие-то дела, которые я не прощаю, а есть, которые…

    С.ДОРЕНКО: Меня ты прощаешь? Ты знаешь, что я бывший уголовник.

    А.ОНОШКО: Ну да. Вас — конечно.

    С.ДОРЕНКО: Меня прощаешь?

    А.ОНОШКО: Нет, ну хулиганство — это вообще наше любимое.

    С.ДОРЕНКО: Да? Настя, я предлагаю следующее: мы будем по выборам что-нибудь да говорить. Уже пора. Последняя неделя, и мы должны как-то, не имея надежды, впрочем, вмешаться в избирательный процесс. Меня привлекла жалоба, например, «Гражданской платформы». Меня привлёк коммунист, который муж Максаковой… Как его звать?

    А.ОНОШКО: Не знаю.

    С.ДОРЕНКО: Ну неважно, как бы его ни звали.

    А.ОНОШКО: А мне маловато фриков на этих выборах.

    С.ДОРЕНКО: Который обрушился на журналистов и так далее. Всё это мы будем на неделе делать. Договорились? А 18-го ты пойдёшь?

    А.ОНОШКО: Да, обязательно!

    С.ДОРЕНКО: Залудим селфи, Настя!

    А.ОНОШКО: Селфи. Ради селфи.

    С.ДОРЕНКО: Ребята, сходим на выборы ради селфи.

    А.ОНОШКО: Может, покемона какого-нибудь поймаем.

    С.ДОРЕНКО: Товарищи, Настя правильно сказала… ПАРНАС не прикрывают. Не надо, Руслан. Против ПАРНАСа «Гражданская платформа» написала и откочевала назад. Сейчас они забрали своё заявление, его переписывают. Видимо, перепишут по-новому как-то — и снова подадут. Вот тогда ПАРНАС и прикроют. Сейчас пока не прикрывают, сейчас всё поменялось. Вы следите, пожалуйста, за нашей программой. Погнали!


    В ДВИЖЕНИИ


    С.ДОРЕНКО: «Суть вранья Навального перечислите». Snake, пожалуйста, добренький, зайдите к Кате Винокуровой в Facebook и почитайте, пожалуйста, что пишет Катя Винокурова, которая ненавидит кровавую гэбню и при этом не может молчать, глядя на враньё Навального. Ладно? Считайте, что я вам бросил ссылку. Просто зайдите и почитайте, ладно? Ну хорошо.

    Давайте, поехали. 3 балла в Москве. Это очень прилично, кстати говоря. Напротив Реутова внутренний МКАД плохой. И ещё, секундочку… В городе. Шоссе Энтузиастов — по-прежнему. Нижегородка, Волгоградка — вот здесь. Всё остальное прилично. 3 балла. Согласитесь, что город едет. 3 балла, город едет, город проезжий. 73-73-948. Где едете? Что видите? Пробки, засады, аварии? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Ну, Нижегородка — как обычно.

    С.ДОРЕНКО: Да. Но рядом хуже. Если вы посмотрите шоссе Энтузиастов и Волгоградку, то они хуже, чем Нижегородка.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Рядом хуже, да. Я вам хочу сказать про выборы немного…

    С.ДОРЕНКО: Нет-нет-нет! У меня, к сожалению… Завтра, завтра, завтра! Я вас очень прошу. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

    РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Николай. Новая Рига. От Нахабина до Трёшки — 26 минут.

    С.ДОРЕНКО: 26? Нормально. 3 балла, город пустой, всё в порядке. Сегодня в 6 утра очень много людей ехало — видимо, с дач возвращались. Вот все уже проехали — и город, в общем, стал пустенький, хороший. Отлично!

    Мы провели этот выпуск. Мы пойдём и проживём его, этот понедельник, 12 сентября.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено