Сбор денег на фильм «Дело Андреевой»

С. РЫБКА: У нас в студии режиссёр документального кино Елена Погребижская. Елена у нас в связи с тем, что у меня сейчас открыта страница «Планета.ру», на которой большой портрет Елены. Она призывает сдавать деньги, участвовать материально в съёмках документального фильма «Дело Андреевой». Работа над фильмом ещё не начата, идут только сборы. Сегодня сбор заканчивается, потому что люди с энтузиазмом включились в эту штуку, и денег гораздо больше, чем было запланировано изначально в бюджете.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Да, всё так.

С. РЫБКА: «Дело Андреевой» я готов, с одной стороны, пересказать во всех подробностях эту историю. Более того, мы на прошлой неделе с коллегами к ней обращались, когда сборы на «Планете» только начинались. История, к которой сегодня обращаемся, может быть, потому что удачно сборы прошли, может быть, потому что ровно год прошёл с момента как Татьяна Андреева, сомневаюсь, что многие сходу припомнят имя-фамилию, как она была взята под стражу, и начала отбывать то наказание, которое ей назначил суд. Семь лет лишения свободы – такого решение суда, такого наказание для 20-летней чемпионки по пауэрлифтингу среди юниоров. Тут вы, наверняка, потихоньку вспоминаете. Тогда внимание многих привлекло то, что эта девушка спортсменка, которое получила это наказание за причинение умышленного вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего. С точки зрения защиты речь идёт о самозащите, о попытке защититься от насильника. С точки зрения обвинения, и в итоге суда, это какие-то умышленные, вредные действия, которые повлекли смерть человека. Фильм, над которым собираетесь работать, это попытка вступиться за эту девушку?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Я вообще считаю, что это неправомерно заранее решать за меня про что будет фильм.

С. РЫБКА: Это вопрос.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Я отвечаю на ваш вопрос таким образом. Даже не столько вам, сколько всем тем, кто уже написал: «А фильм будет об этом, это неправильно», или «Фильм будет об этом. Как здорово». Скажу сразу, что даже ещё не знаю о чём будет фильм. Потому что это совершенно, нормально, естественно для документального кино. Потому что на то оно и документальное, что мы снимаем то, что происходит в жизни. И я как режиссёр заранее никогда не имею намерения снять по какому-то известному сценарию. Это же не игровое кино, где сценарий написали, и мы по нему снимаем все сцены. Ничего подобного. То есть, мы что снимем, про то и будет.

О. БАЙКАЛОВА: Лена, можно на «ты»? Ты когда снимала фильм «Мама, я убью тебя», ты ожидала, что будет такой широкий общественный резонанс и что это закончится тем, что даже сама господа Голодец будет как-то трясти министерство, будут приниматься законы, которые, так или иначе, будут облегчать жизнь сирот?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Нет, я даже больше того скажу. Собственно, поэтому сейчас, пожалуй, это будет последнее интервью, которое мы дадим, потому что совершенно нечего распространять сведения и домыслы, даже мои собственные, о фильме, который мы даже ещё не начали снимать, до того, как мы поехали на съёмки. Знаете, ребята, фильм будет вот таким. И большая PR-кампания о том, каким будет фильм, не взяв ещё даже камеру в руки. И это нормально и естественно на первом этапе в принципе вообще не понимать чем всё может кончиться. Вот то же самое было с фильмом «Мама, я убью тебя». Мы снимали вопиющую для нас историю детей в детском доме, стандартном, обычном коррекционном интернате, где детей в качестве наказания отправляли в психиатрические больницы сплошь и рядом, достаточно много, за обычное детское поведение – беготню, протесты, плевки, ругань. За это всё обычных детей шлёпают по попе или ругают, а этих детей отправляют в психушку надолго, иногда на год, иногда даже на два в общей сложности.

О. БАЙКАЛОВА: Возвращаясь к тому фильму, который сейчас собираешься снимать, понятно, что ты, наверное, сама для себя ещё не знаешь чем закончится вся эта история.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Нет, не знаю.

О. БАЙКАЛОВА: Ты заинтересовалась этим фильмом потому, что тебе захотелось разобраться?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Смотрите, опять же расставлю точки  над i. Я режиссёр документального кино. Я снимаю авторские документальные фильмы. Я не один человек из безликой армии журналистов, которые представляют какое-то издание. Моё имя с большой буквы там написано. Соответственно, я снимаю то, что интересно мне. Вот ответ на мой вопрос. Мне эта история интересна.

С. РЫБКА: Она интересна конкретным персонажем или это какая-то совсем специфическая женская история? Этот момент планируешь для себя подчёркивать, работая над фильмом?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Вообще считаю неправильно сводить эту историю к женской.

С. РЫБКА: Это фильм о сексуальном насилии? Какой момент интересен?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Я сразу говорю, что не знаю какой это фильм. То есть, его нет. Какой это фильм, сказать не могу. Я могу вам сказать на примере фильма «Мама, я убью тебя», который готов, есть, висит в интернете, его активно смотрят люди. Мы сделали 18 редакций, все они были про разное. Заранее я не знаю сколько их будет. Иногда бывает больше. То есть, сейчас заранее сказать: «Знаете, фильм «Дело Андреевой» будет про то-то». Но могу сказать точно, что фильм «Дело Андреевой» будет про Андрееву. Это точно. Фильм «Дело Андреевой» будет про эту девушку, всё. Это заранее известно, а остальное ничего заранее не известно. Мы с вами ещё говорили про то, что в этом деле достаточно много белых пятен, действительно. А я профессионал, могу сказать, что таких шапкозакидательских выражений быть не должно. Для меня как для профессионала это предмет для разбирательств. Мы ещё не начали. Поэтому много есть вопросов. Например, простой вопрос, который часто возникает у людей, которые знакомятся с этой историей, например, чего себе думала подруга. Вот просто вопрос – что себе думала подруга, которая, в отличие от Тани, всё время была там активно действующим лицом, и всю дорогу там где-то рядом была. Что она себе думала? Это неизвестно.

С. РЫБКА: Она давала свидетельские показания, в том числе. Она выступала как свидетель.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Она, на самом деле, из того, что знаю я, постоянно в них путалась. Какие из них достоверные, я не знаю. Там всё всё время куда-то девается. Например, тот же самый нож. То его нет, то он есть, то он вдруг Танин, то не Танин.

С. РЫБКА: Давайте попробуем предпринять попытку пересказать эту историю коротко. Две девушки собирались на озеро. Те, кто эту историю пересказывает, всё время включают в историю, потому что их сперва на озеро привезли те самые двое молодых людей, с которыми они впоследствии оказались в некоем отеле. Утром привезли, вечером предложили оттуда же забрать. Что нам указывает на то, что они в достаточно основательных приятельских отношениях пребывали. Минимум дважды за этот день встречались. Предложили их забрать, посадили в автомобиль. В автомобиле, как утверждается, подруга Татьяны угостилась пивом. Татьяна как будто бы пила некий напиток из бутылки. Опять же, имейте в виду, что я это пересказываю, начитавшись кучу других публикаций, также прочитав какие-то фрагменты из судебных заседаний. Белые пятна тоже мне в глаза бросаются. Молодые люди с девушкой приехали в отель, и, как свидетельствуют данные видеокамер, Татьяну внесли в этот отель, она буквально на плече лежит у одного из этих молодых людей. Всё, что она вспоминает впоследствии, это то, как к ней приближается один из этих молодых людей с намерением заняться сексом, видимо. Она пытается от него защититься, наносит ему несколько ударов. И медики фиксируют наличие гематом, следов от этого сопротивления. После чего, с её слов, она хватает нож с тумбочки, и наносит один удар в живот предполагаемому насильнику. Он после этого покидает номер, буквально убегает. После он оказывается в больнице и там умирает. С этого момента начинается судебный процесс. Татьяна с повинной является в полицию. Дальше уже все участники этой истории дают показания. Такова краткая история. В ходе этот процесса в сети появляются какие-то группы, где люди выступают в поддержку Татьяны. Они, по-моему, более многочисленны, которые пытаются её как-то атаковать. Всплывает скриншот страницы во «вконтакте», где якобы Татьяна, именуя себя Таней Бритвой, публикует провокационные стишки, не слишком сложные, не слишком хитрые о том, что она порежет кого угодно и где угодно. Возникаю какие-то компрометирующие моменты. Дело доходит до финала. 19 августа прошлого года Андреевой выносят приговор 7 лет лишения свободы в колонии общего режима. Приговор обжалуется, и срок сокращают до 6 лет. И вот сейчас она ровно год пребывает в заключении.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Нет, чуть меньше.

С. РЫБКА: Есть какие-то серьёзные возражения по поводу такого пересказа?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Нет. Вы более-менее близко к фактам, которые обнародованы, и всё пересказали. Смотрите какая вещь. Мне бы хотелось акцент переставить на то, почему возвращаясь к краундфандинговому сбору денег, и переходя от подробностей уголовного дела, в котором ни вы, ни я как следует, не разбираемся, потому что мы его ещё не читали, и не копались, людей не слушали. Перейдя точно к тому, что мы знаем точно, что людей эта тема будоражит. Вы говорите про группы. И у нас есть ещё одно совершенно удивительное свидетельство интереса людей к Таниной судьбе и к этой истории. Это почти 3 тысячи человек, которые прислали свои деньги в новый фильм, который я буду снимать.

С. РЫБКА: Мы можем оперировать конкретными цифрами? Бюджет заявленный и собранный итог?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Свой бюджет я помню. Не помню итоговую цифру.  Для того, чтобы снять кино, нам нужно было 2 млн. 293 тыс. рублей.

С. РЫБКА: Сейчас успешно собрано 3 млн. 335 тыс. 70 рублей.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Это примерно почти в 1,5 раза больше того, что мы просили. Тем более, что надо сказать, что прошла всего лишь неделя, и мы сегодня заканчиваем сбор денег, потому что просто мы не знаем, что делать с теми, если вдруг нам пришлют ещё. Потому что мы на бюджет собрали, и мы дадим деньги Таниной семье. И мы предполагаем, что эти деньги пойдут по исполнительному листу на восполнение ущерба, который ей по приговору предписан, 800 тысяч рублей. Я предполагаю, что есть ещё люди, которые хотят поучаствовать в сборе денег, потому что мне кажется, что для людей это способ голосовать, сказать, что мне не всё равно. Знаете, иногда рубль отправляют.

О. БАЙКАЛОВА: А не бывает такого, что человек отправляет деньги, заведомо не зная? Точно так же, как ты сейчас не знаешь, человек может не знать виновата девушка или не виновата, но ему тоже хочется разобраться в этой истории, например, он отправляет достаточно крупную сумму.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Понимаете, мы не суд. Мы не определяем виновата или нет. Я лично считаю, что её действия были вполне естественные. И даже считаю, что я на её месте поступила бы так же, а также большинство женщин, которых я знаю. При этом, осудят нас или нет, я не знаю, но мы поступим так же.

С. РЫБКА: Гипотетически кого бы в этой ситуации можно было привлечь для участия в фильме, чтобы позицию противоположной стороны сформулировать?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Я постараюсь опросить всех.

С. РЫБКА: Кто бы это мог быть?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Вообще, это, во-первых, общественное мнение бийское, как минимум. Если вы почитаете, я обожаю, когда информацию опубликовывает какая-нибудь алтайская газета или «Бийский рабочий», или «Алтай-пресс». Сразу же возникают комментарии в огромном количестве. И там такой лес дремучий. Такое ощущение, что это прямо квинтэссенция пурги содержится в человеческих головах. Общественное мнение, выраженное огромным количеством голосов, Таню однозначно осудило. Они бы радостно её казнили бы.

С. РЫБКА:  Об этом рассуждаешь, основываясь на том, что случилось прочесть на региональных форумах. Там в Бийске многие из тех, кто считает, что история их касается, на стороне гипотетического насильника.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Да, множество. И даже я скажу. У нас была большая предварительная работа, что позволило мне написать, подготовка к съёмкам фильма. То есть, мы ознакомились со всеми материалами, которые есть в открытом доступе, и всё изучили, поговорили с большим количеством журналистов, которые занимались этим делом, которые освещали в течении всего хода дела эту историю. Они все  мне свидетельствовали о том, что общественное мнение заранее осудило сразу же, с первого же действия следствия сразу же они знали, что она будет обвинена. И общественное мнение в массе своей радостно поддерживало обвинение.

С. РЫБКА: Удалось нацедить, раз их большинство против Татьяны, добыть местных людей, которые на её сторону становятся?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Мы не начали ещё работать. Я повторяю в третий раз.

О. БАЙКАЛОВА: Когда ты снимаешь такой фильм, в любом случае, девушка знает, что ты будешь о ней снимать, и тут какое, интересно, у неё самой отношение? Ты для неё как последний лучик, который поможет ей более или менее добиться какой-то справедливости, не шесть лет, по крайней мере, сидеть, или там идёт параллельно работа с адвокатами, которые пытаются её вытащить?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Смотрите, ребята, ничего не идёт, никому я не лучик. Мы неделю назад попросили денег на фильм. Давайте будем реалистами. Я, конечно, понимаю, что Бердяев говорит, что национальная российская идея – это вера в чудо. То есть, конечно, чудесным образом неделю назад заявив о том, что я собираюсь снимать фильм, и собираю на него деньги, соответственно,  для того, чтобы  поехать в Бийск со съёмочной группой у меня на момент прошлого понедельника не было денег. Или у меня были деньги на командировку, но у меня не было денег, допустим, на звукооператора, к примеру говорю. Это всё происходило в прошлый понедельник. Дальше происходит действительно чудо, и люди стремительно дают деньги на кино, и мы стремительно собираем. Но от этого производственных работ не производится. Мы не взлетели на космическом корабле в Бийск, не вернулись обратно, не опросили за неделю всех действующих лиц. Ничего этого мы не сделали, мы только начали работать.

О. БАЙКАЛОВА: Не страшно ехать в Бийск? Такое общественное мнение, все активно не поддерживают главную героиню фильма, все её осуждают.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Не надо говорить все, ребята, что за перегибы! Это моя основная претензия к журналистам - сразу немедленно все, немедленно я надежда для Тани, немедленно произошло чудо, мы уже всё сняли, мы уже знаем о чём будет фильм. Давайте без идиотизма, извините, конечно, за прямоту.

С. РЫБКА: Давайте. В этот бюджет заложена потенциальная охрана на месте?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Какая охрана? Я вам что, не знаю, Рамзан Кадыров? Я режиссёр документального фильма, всё. Я снимаю фильмы на социальные темы на сегодня. Может быть, завтра буду снимать игровые. Я снимаю кино, всё. Беру у людей интервью. По идее моя задача сделать так, чтобы люди мне доверяли. Какая охрана, о чём вы говорите?

О. БАЙКАЛОВА: Когда появилась идея снимать фильмы на социальную тематику?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Может быть, этой идеи не было. Просто я снимаю, снимаю, а задним числом понимаю, что они все, их как-то так можно назвать. Политикой я принципиально не занимаюсь. Хотя мы с Сергеем Доренко работали вместе, он был моим редактором в программе «Время». То есть, я профессиональный политический журналист, телевизионный репортёр. И вот с тех самых пор, примерно как Сергей не работает в программе «Время», примерно с тех самых пор и я не работаю. Не знаю причины Сергея. Мои таковы, что я  политикой не занимаюсь принципиально. Соответственно, что остаётся из того, где есть конфликт? Наверное, какие-то социальные темы. А Россия просто кладезь для документалиста. Найдётся ещё очень много зубодробительных, интересных тем, где одиночка борется с системой, противостоящей ему, несправедливо на него наезжающей, а он доказывает, что он имеет право на человеческие свободы. Примерно на эти темы я снимаю. Человек и человек против большой махины, которая норовит его раздавить, а он с ней сражается. Вот на эти темы я снимаю. Это может быть мужчина-писатель, который борется, скажем, с раком, и пытается успеть реализовать своё призвание, пока он жив. Это может быть доктор Лиза, достаточно одинокая к тому моменту в своём стремлении помогать людям, которым никто не хочет помогать, то есть, умирающим, и привлекающая к себе волонтёров. Когда выходил фильм «Доктор Лиза», у Лизы было очень серьёзное противодействие. Кстати, Лиза получала такое количество всякой дряни от людей на уровне действий, писем и чего хотите. То есть, люди не любят добро. Но  это ничего не значит. Добро всё равно есть, и рядом с ними, и даже внутри них. Это нормально.

С. РЫБКА: Нападают на вас с вашим принесённым добром наши слушатели. «Какая пафосная, неприятная в гостях». Далее спрашивают 6ыли ли угрозы в ваш адрес. Вы нас призывали не заниматься идиотизмом, но мысль сама в ту сторону виляет в этой ситуации. Помимо моментов, когда вы говорите, что не начали работать над фильмом, в принципе, как режиссёр-документалист вы встречались с каким-то серьёзным противодействием, когда вам звонили, вам предлагали не заниматься тем или иным материалом, кто-то пытался повлиять на содержание, просили не включать уже собранный, отснятый материал?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Я поясню. Нет, такого ни разу не было. И 100% такого не будет. Объясню почему. Потому что поскольку я делаю кино, по идее обычно тема кино – это человеческая история, и если это какая-то социальная проблематика, то надо полагать, что обществу и государству нужно то же самое, что и мне, то есть, улучшение чего-то неправильно работающего. То есть, то же самое, что и мне, по идее, нужно государству. То же самое, что и мне, по идее нужно судебной системе. Лучше работать, быть справедливой, к примеру. По идее, то же самое, что и мне, нужно людям, облечённым властью. Поэтому практически всегда я предполагаю, что у меня по умолчанию есть сторонники и союзники во всех тех сферах, которые могут реально влиять на события. И тот факт, что, например, когда мы сняли фильм о том, как в детских домах какая жесть происходит, конечно, было удивительно, что вице-премьер, который занимается как раз социальной сферой, согласна со мной. С другой стороны, не удивительно, потому что по-хорошему это её работа.  То же самое,  если в ходе нашего разбирательства, не шапкозакидательского, а глубоко профессионального, и поскольку у нас все плюсы относительно любых журналистов, потому что мы копаем глубоко и долго, и действительно серьёзно всё взвешиваем, ничего огульного не делаем, то мы, соответственно, будем очень доказательны и аргументированы. Поэтому получается, что я рассчитываю на то, что в сфере юридической, судебной наверняка у нас есть союзники и будут.

О. БАЙКАЛОВА: Елена, ты снимала фильм «Мама, я убью тебя». Вы снимали его примерно год, если не ошибаюсь.

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Да.

О. БАЙКАЛОВА: Это такая структура. Вас туда пустили. Долго искали разрешение. Федеральная служба исполнения наказаний гораздо более закрытая структура. Не опасаешься, что можешь столкнуться даже на уровне получения разрешения на съёмки, уже сразу может фильм застопориться на большое количество времени?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Не знаю. Я исхожу из того, что они разумные люди.

С. РЫБКА: Если главной героини в фильме не будет, если к ней не будет доступа, фильм всё равно состоится?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ: Не знаю пока. Мы получаем, что называется, направление для действий, исходя из жизни. Будет день, будет пища, как мама говорит. Нам откажут – будем думать. Нам разрешат – будем думать чего делать. Приведу пример. У меня есть в финальной стадии фильм «Васька»,  на который мы тоже собирали часть средств на «Планете». И мы говорили, что мы закончим этот фильм предположительно зимой. И мы его и заканчивали. И тут звонит главный герой, который Васька, и говорит: «Ребята, я еду на Олимпиаду». Мы сказали: «Отлично». Стопорим монтаж, снимаемВаську на Олимпиаду. Монтируем снова, завершаем кино, я заканчиваю сценарий. Тут он звонит, говорит: «Знаете, ребята, я влюбился. И более того, я женюсь. А женюсь я 5 сентября». Мы сказали: «Хорошо, Вася». Опять сложили свои жёсткие диски на полочку, и сказали: «Хорошо, Вася, мы снимем как ты женишься, и тогда закончим кино». Это такая логика. Это документальное кино. Оно происходит и от нас не зависит. И мы отвечаем на происходящее.

С. РЫБКА: Этот «Васька» – это позитивная история или абсолютно драматическая?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Она драматическая, с надрывом. Скорее всего, это чуть ли не будет голливудской историей. Там парень, который с самого дня не поднялся на самый верх, не превратился в какого-нибудь Ди Каприо, не знаю что, не получил «Оскар», не стал чемпионом мира, «Мистером Атлетико» по бодибилдингу, нет. Но относительно того дна, на котором он находился, а находился он в психоневрологическом интернате для взрослых, то есть, где люди овощами живут всю свою жизнь, лишённые права дееспособности, лишённые права распоряжаться собственной жизнью, лишённые права на всё то, о чём мы даже не задумываемся, что у нас есть по умолчанию, у остальных людей, которые не в ПНИ. Они считаются людьми с глубокими ментальными проблемами, ни на что не способными, которые должны жить на пенсию, внутри учреждения за забором целый город, откуда часто вообще не выходят. И считается, что это единственно возможная для них жизнь, и что они не могут обучаться, их даже не учат ничему.

С. РЫБКА: И кто его оттуда изъял? Он сам оттуда выбрался?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  У него была девушка ангел-хранитель, которая помогла ему на всех этапах разными способами. Но глобального у него нечеловеческое желание добиться всего в жизни, что он уже многого добился.

С. РЫБКА: Есть желание, настроение снимать документальные фильмы без такого болезненного конфликта? Возможно снять документальный фильм, в котором жизнь будет показана только со светлых сторон?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Конечно, возможно, но не мне.

С. РЫБКА: Нет желания?

Е. ПОГРЕБИЖСКАЯ:  Знаете что такое светлые документальные фильмы? Это у нас в программе «Время» была кинохроника, и там киножурнал «Советский Союз». Это светлый документальный фильм. Победы советского народного хозяйства. Светлый документальный фильм – это только вот это. Либо светлый документальный фильм – это история любви как «Кубанские казаки». Там вообще нет плохих героев, там только хорошие и самые хорошие. В драматургическом произведении, будь то пьеса, или в литературном произведении, совершенно необходима одна вещь, то, что её двигает. Не знаю, читали что-нибудь про сценарное мастерство? Там необходим конфликт. Если конфликта нет, то это работать не может. Даже в комедиях конфликт необходим. Но, к сожалению, документальные фильмы комедийными практически не бывают. Это противно этому жанру, из другой оперы. Поэтому конфликт необходим, иначе это не документальный фильм.

С. РЫБКА: Благодарю вас. Елена Погребижская была у нас в гостях. Журналист,  режиссёр документального кино Елена Погребижская.