П. КУЗНЕЦОВ: Ошибка пилотов или техническая неисправность, или третий вариант, который сейчас не особо рассматривается, но я вам скажу, что в промежуточном голосовании он у нас лидирует — или террористический акт всё-таки?

А.РУЦКОЙ: Давайте по порядку. Выводы делать какие-либо преждевременно.

П. КУЗНЕЦОВ: Безусловно. Мы говорили, что мы основываемся на той информации, которая сейчас есть.

А.РУЦКОЙ: Да, делая преждевременные выводы, просто нагнетаем обстановку. Этого не следует делать. А теперь по порядку. Самолет исчез на седьмой минуте, то есть радиообмена между диспетчером взлёта и экипажем не было. То есть технический отказ, лётчик бы тут же сообщил на командный пункт, что произошёл отказ или двигателей, или управления.

Теперь что касается вопроса человеческих факторов, ошибка пилота в технике пилотирования. Здесь с таким лётным опытом более 3,5 часов командир экипажа ошибку допустить никак не мог.

П. КУЗНЕЦОВ: Невозможно. Опытный лётчик первого класса. Невозможно при таком налёте.

А.РУЦКОЙ: Смотрите, на седьмой минуте шасси убраны, закрылки убраны, то есть отказ закрылка, допустим один закрылок убрался, другой не убрался — это исключено, потому что он был на высоте где-то порядка 400-450 метров и внезапно исчезает с экрана радара. Поэтому какие-либо выводы делать — это преждевременно и ссылаться на то, что это отказ авиационной техники, тогда возникает вопрос почему экипаж не передал на землю, что что-то отказало — это раз. Второе — техника пилотирования, мы с вами это уже исключили, потому что пилот опытный и допустить какую-то ошибку в пилотировании уже на этой высоте при наборе высоты не представляется возможным. Поэтому следует ждать выводов после того, когда останки самолёта будут подняты на берег.

П. КУЗНЕЦОВ: Александр Владимирович, ещё есть такие версии, как некачественное топливо, которым заправили судя по всему на аэродроме в Адлере и птица, попавшая в двигатель самолёта. Давайте, вот некачественное топливо — это может быть и как отказывают двигатели в таком случае? Там их три, насколько я понимаю, то есть они по очереди и в данном случае пилоты тоже бы 10 раз успели бы выйти на связь.

А.РУЦКОЙ: Вы правы в плане того, что если бы отказал двигатель, лётчики бы сообщили. Что касается некачественного топлива, вполне возможно, но опять же если бы некачественное топливо было, то на этой высоте произошёл бы отказ двигателей, лётчики тоже бы сообщили.

Что касается птичек, вот сейчас зимний период времени и на этой высоте птицы уже не летают. Мгновенное обледенение, опять же тоже невозможно. Оно бы наращивалось бы и экипаж сообщил бы, что происходит обледенение фюзеляжа и запросил бы заход на посадку.

П. КУЗНЕЦОВ: Хорошо, по-вашему, на что это похоже тогда?

А.РУЦКОЙ: Пока, похоже, вот не хотелось бы…

П. КУЗНЕЦОВ: На то, что бы вы не хотели произносить прямо в эфире. То есть ещё и судя по наличию обломков на водной поверхности, их мало, они небольшие и разброс составляет около километра.

А.РУЦКОЙ: Значит, произошёл взрыв.

П. КУЗНЕЦОВ: И таким дождём уже на поверхность обломки?

А.РУЦКОЙ: Да. Тем более, если бы самолёт упал в воду, разброса бы тел не было, то есть они бы ушли бы вместе с фюзеляжем. То есть, если вот такой разброс, это значит надо удариться плашмя или взрыв. Я говорю, какие-то выводы преждевременно делать, потому что комиссия достаточно квалифицированная, возглавил комиссию министр транспорта, заместитель министра обороны, министр обороны лично сидит на командном пункте, организовывает спасательные работы, президенту докладывают. На самотёк это всё не будет пущено, потому что это лично под контролем президента и потом, это всероссийская трагедия. Не просто какая-то трагедия, а всероссийская.

П. КУЗНЕЦОВ: Слушатели вас спрашивают, насколько актуальна версия с ПЗРК, или это уж совсем конспирология?

А.РУЦКОЙ: Нет, ПЗРК, во-первых, на этом удалении, если с земли работать, ПЗРК — это тяжело или невозможно, а если с воды, то это возможно, но это я думаю, исключено.

П. КУЗНЕЦОВ: Смотрите, тем более, напомню, что все мы знаем, что он должен был сесть вовсе в Моздоке, то есть решение о смене аэродрома принималось в таких случаях за сколько часов? Он сел в Адлере, то есть если и была какая-то установка, то есть это как её нужно быстро передислоцировать?

Давайте поговорим о надёжности ТУ-154, вот непосредственно этому было более 30 лет. 33 года — это большой срок, но не критический или как?

А.РУЦКОЙ: Это достаточно большой срок эксплуатации, но на этом самолёте своевременно проводились регламентные работы, проводился капитальный ремонт. Что это такое? Это дефектоскопия всех узлов, двигатели несомненно неоднократно менялись, фактически новые двигатели. Что касается армейского обслуживания самолёта, я вам скажу, что это очень серьёзно, это уровень обслуживания гораздо выше, чем гражданской авиации, дисциплина, контроль и так далее, поэтому самолёт был исправен. А что касается лётчиков, если в 90-е годы боевая авиация не летала, то транспортная летала по полной программе, поэтому ребята были опытные.

П. КУЗНЕЦОВ: И смотрите, по поводу досмотра военного самолёта, у вас как генерала военной авиации, досмотр военного самолёта в Чкаловском и в Адлере, могло что-то находиться в багаже такое, что можно было успешно пронести через рамки, успешно пройти рамки? Как часто осуществляется досмотр военного самолёта?

А.РУЦКОЙ: Что касается технического осмотра военного самолёта, здесь участвует не только экипаж, но и технический состав, обслуживающий этот самолёт. Что касается проноса, тут что угодно можно пронести, я не хочу об этом в эфире говорить и есть различные способы, что можно пронести.

П. КУЗНЕЦОВ: Скажем так, система досмотра отличается в данном случае, она упрощена?

А.РУЦКОЙ: Нет, тут никакого упрощения нет. Армейская система консервативная. У нас в авиации настолько жёстко относятся к техническому обслуживанию, к регламентным работам, к осмотру самолётов перед вылетом, к осмотру самолётов после вылета, то есть здесь очень всё жёстко. Что касается смены диспозиции, я имею в виду аэродрома дозаправки Моздок и Сочи, вот это даже исключает террористический акт, потому что если бы рассчитывали, что это будет в Моздоке, там бы всё это подготовили.

П. КУЗНЕЦОВ: Ну да, я об этом и говорю.

А.РУЦКОЙ: А тут внезапно экипажу передали в эфир, что посадка будет в Адлере.

П. КУЗНЕЦОВ: А к чему может привести внезапная смена аэродрома? Что может послужить?

А.РУЦКОЙ: Ни к чему абсолютно.

П. КУЗНЕЦОВ: Даже так, что может быть причиной для того, чтобы сменить аэродром? Что могло там произойти?

А.РУЦКОЙ: Погодные условия, прежде всего.

П. КУЗНЕЦОВ: Ну да, в Моздоке говорят, что не совсем хорошие погодные условия и просто принято решение садиться в более солнечном Адлере. Спасибо, Александр Владимирович, генерал-майор авиации, политик, Александр Руцкой.