• Роль родителей в воспитании детей

    Роль родителей в воспитании детей

    14:05 Дек. 6, 2014

    Роль родителей в воспитании детей

    В гостях

    Мария Мамиконян

    Лидер движения «Родительское всероссийское сопротивление»

    О. БАЙКАЛОВА: Сегодня мы будем говорить о разных подходах в воспитания детей в России. У нас в гостях председатель родительского всероссийского сопротивления Мария Мамиконян. В понедельник уполномоченный при президенте России по правам ребёнка Павел Астахов встречался с родительской общественностью. Он встречался с вашей организацией, и в очередной раз Павел Астахов заверил, что такого предмета как половое воспитание детей в наших школах никогда не будет. Вы согласны с его позицией?

    М. МАМИКОНЯН: Да, абсолютно. Более чем. И было приятно услышать от него это прямо, твёрдо и вне всяких возможных трактовок.

    О. БАЙКАЛОВА:  Если я правильно понимаю, то речь идёт  о концепции полового воспитания детей, которая была разработана британскими педагогами, и которая повсеместно в Европе применяется.

    М. МАМИКОНЯН: Да, речь об этом.

    О. БАЙКАЛОВА:  Чем опасна эта европейская концепция?

    М. МАМИКОНЯН: Она много чем опасна. Она опасна, прежде всего, тем, что она предполагает посвящение детей самого нежного возраста, с 3 лет, где-то даже с двух лет в подробности интимной жизни взрослых людей. Родительница в Германии, например, сталкивается с тем, что ребёнку, который ещё не научился даже толком говорить, в двухлетнем возрасте в детском учреждении объясняют,  чем занимаются мама и папа по ночам. Она в ужасе, она говорит: «Я не знаю что мне делать. Уехать в Россию не могу, а терпеть это невозможно». Эти нормы записаны сейчас в ВОЗ. Речь идёт о том, что якобы ранняя сексуализация детей очень полезна, и необходима, и прописана и предписана соответственно. Вот эти нормы сейчас внедрили по всей Европе, и пытаются, пытались их же и нам навязать. Очень хорошо, что Павел Астахов против этого. Разумеется, российские родители тоже против. Мы проводили в этом году очень большой социологический опрос, он назывался «Аксель-4» - есть такая социологическая независимая служба, с которой мы очень близко сотрудничаем. Там профессиональные психологи анализируют данные, которые получены при опросе. Причём опрос грандиозный. Больше 41 тысячи людей заполнили большие, очень подробные анкеты.

    О. БАЙКАЛОВА: Опрос проводился по всем регионам?

    М. МАМИКОНЯН: Да, по всем регионам, по всем группам населения, по всем возрастам. И совершенно очевидно из этого опроса, что у нас народ очень традиционной культуры, что он со своими культурными представлениями отнюдь не порвал и рвать не собирается. Все вопросы, касающиеся семьи, всяких гей-парадов, пропаганды, то есть, вот этих нетрадиционных отношений, и вопросы секс-просвета в школе, встречают такое единодушное неприятие – до 95-97% доходит. Причём я подчёркиваю, это не 1500 людей, как обычно делают опрос, а это уже десятки тысяч опрошенных людей по полной колонке вопросов. То есть это говорит о невероятно твёрдой ориентации нашего общества на традиционные ценности. Поэтому лезть к нам, в наше общество с этим общеевропейским стандартом совершенно не нужно, тем более, что стандарт этот в Европе уже показал своё негативное влияние на подрастающее поколение. Результат очень плохой. Это тоже надо учитывать. Эксперимент хорош, если он дал хороший результат.

    О. БАЙКАЛОВА: Получается, с вашей точки зрения, увеличение количества однополых пар?

    М. МАМИКОНЯН: Разумеется, если идёт настойчивая пропаганда, то будет увеличение однополых пар. Но это не только это. Это смена пола, это отсутствие устойчивых семейных связей, это психологические отклонения у  молодёжи, которые просто зафиксированы психологами, связаны именно с ранним обращением к сексуальной сфере. Психологи считают, что слишком ранее знакомство с этими вещами, на самом деле, тяжело влияет на психику ребёнка, подростка и т.д. Вот это приходить должно в своё время. И так, как это обычно и бывает.

    О. БАЙКАЛОВА:  С какого возраста ребёнок начинает интересоваться этими вопросами?

    М. МАМИКОНЯН: Бывает по разному. Где-то с возраста пубертата, наверное, 12-15 лет, кто как. Но дело в том, что этот интерес не должен удовлетворяться в рамках такого обязательного просвещения, да ещё в школьных стенах, потому что, простите, если мама рассказала, или папа ребёнку – это одно. А если в классе сидят мальчики и девочки,  и им показывают, как пользоваться презервативом, что и происходит в Европе, а эти дети достаточно в ещё нежном возрасте, подростки.

    О. БАЙКАЛОВА:  Это уже возрастная группа от 12 до 16.

    М. МАМИКОНЯН: Да. Почему они должны постигать эти необходимые, как видимо, считается, знания, хотя, может, лучше было бы как-то больше заниматься вопросами сохранения целомудрия. Это и есть на самом деле воспитание. А с этими проблемами они могут ознакомиться, между прочим, и помимо школы, для этого уроки не нужны. Но зачем этим заниматься, вместе сводя всю проблематику любви, человеческих отношений, семейных отношений, отношений между полами, к чисто техническому процессу, и физической его стороне. Вот что это всё такое? Это абсолютно чуждо нашей культуре.

    О. БАЙКАЛОВА: Если читать исследования ВОЗ, то они пошли по пути, когда государство занимается половым воспитанием детей, сексуальным воспитанием детей, именно для того, чтобы дети не узнавали это на улице. Тут абсолютно два разных подхода. То есть, этим воспитанием должны заниматься в семье - это подход №1. Подход №2 – этим воспитанием должно заниматься государство. Европа идёт вторым путём. Каким путём собираемся идти мы?

    М. МАМИКОНЯН: Мы собираемся идти путём семьи. Это наш традиционный, нормальный путь. Ничего в нём плохого нет. А чем ещё должно заниматься государство? Говорят, что права человека, государство не должно влезать в личную жизнь. Потом оказывается, что оно уже залезает куда угодно, включая наш дом, нашу постель и т.д. Не надо этого. Пусть не влезает в нашу детскую, мы разберёмся.

    О. БАЙКАЛОВА:  Многие слушатели с вами не согласны. 27-й пишет: «Вы не понимаете о чём говорите. Дети слышат слово секс и сразу забивают его в поисковик, и прекрасно всё узнают».

    М. МАМИКОНЯН: Может, они должны реже слышать слово секс, и чаще слово любовь? 27-у не кажется, что есть и такой выход?

    О. БАЙКАЛОВА: Как можно детей оградить, если мы живём в век интернета, в век абсолютного диктата информационных технологий: интернет, телевидение, разные программы. Как можно уберечь детей от этой информации, если она вокруг ребёнка? Она в любой детской игрушке, которая продаётся в магазинах сейчас.

    М. МАМИКОНЯН: Надо проследить за детскими игрушками. Между прочим, за телевидением тоже можно проследить, как и за интернетом. И можно объяснять родителям, что они должны делать такие приставки в интернете, которые не позволят их детям лазить по порнографическим сайтам. Между прочим, это имеется. Тут нет ничего невозможного, необычного. Это на самом деле практикуется. Не надо вообще наращивать эту сферу рекламы  секса, если мы хотим, чтобы у нас было здоровое, нормальное поколение. Если мы этого не хотим, то можно.

    О. БАЙКАЛОВА:  А где гарантия того, что например, родители, сами не начнут объяснять ребёнку 7-8-летнего возраста что есть близость, что есть любовь, что есть половые отношения?

    М. МАМИКОНЯН: Знаете, я думаю, что родители, если они любят своего ребёнка, его чувствуют, они поймут в каком возрасте они должны обсуждать эти вопросы, а в каком возрасте ещё рано. И если кто-то с ума великого начнёт это делать в 4 года, то в конце концов, пусть это будет его проблемой. Если у него вырастет в результате ребёнок, который потом не сможет ни в кого нормально влюбиться, жениться, и создать семью, то это тоже будет проблемой его семьи, и его ответственности. Не надо превращать родителей в инфантилов. К сожалению, это уже в большой степени так. И государство не должно брать на себя те функции, которые всегда традиционно принадлежали семье.

    О. БАЙКАЛОВА:  97-й пишет: «Все мои европейские друзья утверждают, что нет такого в европейских школах, нет секс-уроков повсеместно, это вводится только с согласия родителей».

    М. МАМИКОНЯН: Нет, это не так. Может быть, друзьям написавшего повезло, может быть, он живёт в такой стране, где это с согласия родителей. Но вы все прекрасно знаете, все с этим случаем уже давно ознакомились. История в немецком городе, где в обычной школе и без всякого согласия родителей, когда девочка не посетила урок секс-просвета, родители были привлечены к судебной ответственности. Сначала отец был на некий условный срок в сутки посажен, потом мать. Девочка не хотела присутствовать на таком уроке. Примерно в это же время в той же Германии известны были случаи, когда там просто падёж был  в школах. Мальчики подросткового возраста стали падать в обмороки, семь человек госпитализировали. Потому что дети достаточно целомудренны по своей природе в этом возрасте. И они чувствительны к тем вещам, которые взрослые люди могут счесть не опасными для ранимой детской души. А дети на это, оказывается, реагируют. Кстати, должна вам сказать. То социологическое исследование, которое мы проводили, поскольку оно очень обширное, там действительно разные возраста, в нём можно было выделить группу 14-18 лет. Мы её выделили, и посмотрели как отвечают подростки на предложенные вопросы. И к своему изумлению мы обнаружили, что процент неприятия и так очень высокий в целом по всему опросу, ещё выше в этой возрастной группе, потому что я так думаю, дети понимают, в отличие от родителей, что речь тут идёт не  об уроках биологии, на которых расскажут, что ребёнка не в капусте находят. Нам часто говорят эту глупость. Ах, вы хотите сделать вид, что дети в капусте или аист их принёс. Нет, мы не хотим. Так вот, дети понимают о каких уроках идёт речь, и не хотят. У них очень жёсткий, отрицательный ответ на это, и на то, чтобы тем более просвещали детей младшего школьного или дошкольного возраста. То есть, дети совершенно не стремятся к этому.

    О. БАЙКАЛОВА:  У подростков не интересовались почему они не хотят эти уроки? Потому что они стесняются при сверстниках обсуждать эти вопросы?

    М. МАМИКОНЯН: В том числе, конечно.

    О. БАЙКАЛОВА: Или просто они об этом ничего не знают. Или просто всё знают, им это уже не нужно?

    М. МАМИКОНЯН: Нет. Во-первых, в 14 лет они всё знают. Но они не считают уместным это обсуждать со сверстниками, в школе и т.д. Знаете, одно дело, когда ребёнок на улице узнаёт все слова, и всякие подробности про взрослую жизнь. У него есть при этом свои внутренние сторожки, свои барьеры и ограничители, которые позволяют чему-то пройти в сознание, а чему-то не пройти. И то, что это на улице, а дома, например, про это не говорят, это как раз очень здоровая ситуация. Но так же, как одно дело дети слышат мат на улице.

    О. БАЙКАЛОВА: Подождите, когда родители не занимаются половым воспитанием детей – это здоровая ситуация, считаете?

    М. МАМИКОНЯН: До определённого возраста да. Потому что ребёнок может узнать это на улице и в 7 лет. Но это не значит, что ему в 7лет нужно срочно бежать докладывать дома. Но обратите внимание, мы же, я надеюсь, в основном не материмся дома. А на улице они это слышат. Но мы почему-то дома это не делаем, значит, у нас есть понимание, что есть вещи, которые ребёнку не нужны. И ребёнок понимает, что то, что родители не говорят, не нужно обсуждать, и не нужно материться, если родители этого не делают. Согласны?

    О. БАЙКАЛОВА: Не буду  спорить.

    СЛУШАТЕЛЬ: Я с одной стороны полностью согласен с вашей гостьей, но с другой стороны, мне совершенно не хватает какой-то аргументации, основанной на статистических данных, которые подтверждают эту точку зрения. Если есть что-то такое, может, аргументируете?

    М. МАМИКОНЯН: Очень  интересный вопрос, нужный и полезный. У нас есть сайт родительского всероссийского сопротивления. Там есть материалы психологов, прежде всего, которые достаточно полно освещают эту тему. Это, безусловно, нужно понимать, а не просто принимать на веру. Поэтому я вам рекомендую, зайдите на сайт, я просто сейчас не в состоянии пересказывать все статьи и мнения по этому вопросу, их аргументацию. Но должна вам сказать, что когда стали заниматься разбором полётов, так сказать, откуда это всё появилось, ведь этого же не было, ещё десяток лет назад этого не было. Когда стали смотреть каким образом сначала проникли в Конвенцию о правах детей, потом стали разрабатываться уже для школ обязательные программы и т.д., то обнаружили, что уши растут, извините, из педофильского лобби, что изначально человек, который вёл определённый институт, который занимался разработкой этих проблем, были связаны сами непосредственно с педофилией. Это такая очень длинная, не сегодня начавшаяся диверсия фактически в область воспитания детей. Ничего такого не было.

    О. БАЙКАЛОВА: То есть, это не естественная потребность европейского общества, это навязанное извне?

    М. МАМИКОНЯН: Это не естественная потребность европейского общества. Другое дело, что европейское общество намного более чем наше на самом деле скованно. Говорят, что у них свобода, а у нас рабская натура. Ничего подобного. Когда у нас два года назад начались массовые протесты против введения ювенальных технологий так называемых, у них называется ювенальная юстиция. Когда у нас стали брать кальку с европейского подхода к правам детей, и бесправия родителей, то пошли массовые протесты. И мы остановили тогда два закона, которые уже были на втором чтении в Госдуме. Это был закон о патронате и т.д. Это было два ювенальных по сути закона, которые проводили вот эти нормы, эти технологии в нашу жизнь. Родительское сообщество тогда взбунтовалось. Было собрано 260 с лишним тысяч подписей, причём не электронных, а живых, с подписями, фамилиями и т.д. Они были переданы президенту, это было остановлено. После того, как у нас было такое резонансное реагирование, в Европе очень на это откликнулись. Они сказали: «Ой, а мы-то все эти годы молчим и боимся. Оказывается, можно протестовать. Давайте протестовать вместе». У них тоже начались движения открытые уже, не родительские сообщества, которые пытались как-то бороться, но боялись выходить на площади. Они стали выходить, они начали делать попытки бороться в судах с несправедливым отбиранием детей. В этом году, например, в Германии, причём, это были наши ребята сумели отсудить детей, которых пять лет назад забрали у семьи. И казалось, что никогда их не отдадут. Их отдали.

    О. БАЙКАЛОВА: А если мы возьмём Норвегию?

    М. МАМИКОНЯН: Это просто что-то невозможное. Там пока что никому ничего не удалось. Но я хочу сказать, что они боятся. Разобщённое общество, безумно зависимое от работодателя, от того, от сего, и есть это давление государственной, на самом деле, или надгосударственной машины на человека. И в каком-то смысле они намного более опасливы, осторожнее, и запуганы, чем мы. Но нам не надо идти по этому пути. Мы изначально другое общество, у нас другая культура.

    О. БАЙКАЛОВА: Тогда будем разбираться в наших традиционных ценностях. Есть такое ощущение, что всё-таки, наши дети взрослеют раньше, чем европейские. То есть, мы раньше уходим из семьи, у нас такие социальные условия сложились, что наши дети взрослеют раньше. И, соответственно, некоторые вещи они тоже узнают раньше. И если вы обратили внимание, у нас нет какого-то единого учебника для родителей. Например, который бы рассказывал как правильно воспитывать детей. Почему нет такого учебника, и стоит его придумать?

    М. МАМИКОНЯН: Конечно, стоило бы. У нас на сайте есть рекомендации родителям в разных областях, и в части воспитания, и в части как реагировать на ювенальные технологии, которые стали сейчас применяться ко многим семьям, и насчёт школы. Так что, определённую помощь мы оказываем. Это всё можно прочесть и понять. Хотя я согласна, что мог бы быть и учебник. Но я в общем не очень согласна с вашим тезисом о том, что они тоже уходят из семьи, тоже взрослеют. Это не так. Во-первых, у нас из-за того, что у нас традиционно сильная установка такая, у нас дети не уходят где-нибудь в 14 лет жить свободной жизнью. Они в основном живут в семьях. А там это достаточно повсеместное явление. И то, что у них давно уже этот секс-просвет царствует и всё, что касается свободной любви подростков, считается абсолютно нормальным и естественным, происходит ранний уход из дома. У нас всё-таки это не так. И зачем же нам идти этим путём.

    О. БАЙКАЛОВА: В Европе всё равно другая ситуация. Гораздо дешевле европейскому подростку до 30-35 лет жить с родителями, потому что налоги, квартплата очень высоки. Не может себе позволить европейский человек, который учится на протяжении 12 лет, например, он только к 35-ти становится специалистом, который может найти себе высокооплачиваемую работу, он не может себе позволить жить отдельно. Как правило, все эти дети, подростки, мужчины, женщины, они очень долго живут в семьях. Об этом говорят очень многие наши слушатели, в том числе, которые пишут из Европы, и часто бывают в Европе. А у нас, если тебе исполнилось 17 лет, ты поступил в университет, по большому счёту ты уже оторвался от  родительских корней, дальше ты заботишься о себе сам.

    М. МАМИКОНЯН: Я не знаю. У меня, видимо, другой жизненный опыт наблюдения. Я как раз вижу, что у нас достаточно инфантильное общество в целом, даже взрослое. В 40 лет бывают большими инфантилами. Сказать, что сейчас у нас легко начать жить отдельно тоже никак нельзя. Я не вижу, чтобы семьи могли позволить себе  покупать детям квартиру или комнату, или дети могли. Сейчас проблема совершенно другая – как два-три поколения должны жить в одной «хрущёвке», например, в одной квартире. Поэтому, тут мне кажется, какая-то иллюзия на этот счёт. Насчёт инфантильности вопрос сложный.

    О. БАЙКАЛОВА: Слушатель пишет: «В православных книжных лавках много литературы для родителей и для детей о гендерном воспитании». Давайте посмотрим, как слушатели относятся к этой истории. 134-21-35 – в России нужны уроки полового воспитания детей. 134-21-36 – нет, в России такие уроки не нужны. А что под собой подразумевает традиционное воспитание детей в России?

    М. МАМИКОНЯН: Была упомянута литература, которая есть в православных книжных лавках. Я хочу сказать, что, безусловно, в этих православных, но и не только там, есть очень хорошие книги по данному вопросу Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой. Они проблемой занимаются очень давно, с начала 90-х. Они прекрасные публицисты. Одна из них известный детский психолог, а Шишова педагог-психолог. Эти книги не только православным будут очень интересны для чтения. Потому что это как раз та традиционная позиция, которую выработало за века российское общество, наша русская культура, которая подтверждается, объясняется с точки зрения психологов, педагогов. Очень рекомендую.

    О. БАЙКАЛОВА: Что под собой подразумевает традиционное воспитание?

    М. МАМИКОНЯН: Как моя мама говорила в своё время, что есть вещи, которые она не считает обязательным мне в подростковом возрасте объяснять. Потому что, говорила она, есть великая русская литература, и западная литература. В классической литературе ребёнок сам сориентируется и поймёт, что хорошо, что плохо. Кроме того, есть, и что считается культурной нормой, а что есть выпадение из неё. Действительно, я до сих пор считаю, что великая литература – это лучший учитель и путеводитель, в частности, по этим вопросам.

    О. БАЙКАЛОВА:  Но в великой русской и западной литературе никогда не прочитаешь как предохраняться от небезопасного секса, и ты не прочитаешь, что из себя представляют венерические заболевания и почему это опасно.

    М. МАМИКОНЯН: Если дети не будут считать, что беспорядочные половые связи в школьном возрасте – это норма, это одобряемо, поощряемо и т.д., то у них не возникнет эта проблема, у них не будет венерических заболеваний. Потому что это глубокая ложь и лукавство, когда нам стали говорить, что для того, чтобы сократить аборты и уменьшить венерические заболевания, всех детей нужно срочно научить тому, как предохраняться. Так вот, после этого выросло количество и абортов, и венерических заболеваний. Потому что нет внутренней защиты от этих вещей. Есть, наоборот, полное приятие. О чём мы говорим вообще?! Такие вещи совершенно очевидные. Так вот, литература как раз выстраивает систему ценностей отношения к тому или иному вопросу.

    О. БАЙКАЛОВА:  Подведём итоги голосования. 85% наших слушателей говорят, что уроков полового воспитания в России нам не нужно. 15% считают, что всё-таки детям нужно с определённого возраста про это рассказывать.

    М. МАМИКОНЯН: Я говорю про те уроки секс-просвета или полового воспитания, которые нам предлагает Запад. Но это не значит, что не должно быть, например, урока «Этика семейной жизни».

    О. БАЙКАЛОВА: Как вы относитесь к тому, что в России введут уроки полового воспитания?

    СЛУШАТЕЛЬ: Я отношусь крайне отрицательно. Это можно аргументировать с разных сторон. Со стороны веры, в первую очередь. У нас очень много национальных культур, и очень много разнообразных вер. Не каждая семья позволит своему ребёнку выслушивать от чужого человека те или иные аргументы, связанные с сексом. Я наполовину турок, наполовину русский. Я не позволю кому-либо чужому заниматься воспитанием своего ребёнка в сексуальном характере. В Турции это категорически не приемлемо.

    СЛУШАТЕЛЬ: Ваша гостья говорит про традиционные ценности. Очень хотелось бы понять какие это традиционные ценности? Революция? В Российской империи был огромный процент заболеваемости венерическими заболеваниями, в том числе, сифилисом. Те 90% крестьян, в которых дети начинали работать в поле с 12 лет, и конечно, им было не до духовности, им было что поесть главное. Поэтому я считаю, что это лицемерие говорить про традиционные ценности. Я считаю, что уроки сексуального воспитания нужны, потому что как-то надо говорить детям, что если вам 15 лет, не стоит заниматься сексом без презерватива. И говорить просто к чему это может привести, даже какие-то физиологические особенности организма, и как свой организм понимать, и организм своего партнёра.

    М. МАМИКОНЯН: То, что было сказано про сифилис, распространённый в крестьянской среде, в низших слоях в Российской империи – это абсолютная правда. Но когда советская власть установилась, то одно из первых мероприятий – это была медицинская и профилактическая помощь как раз в этой области венерологии. Были сделаны очень быстро большие изменения в этом. И как раз врачи молодой советской республики с этим справились. Но при этом не было никаких уроков в школе про презервативы. Значит, дело совершенно не в этом. На самом деле, можно вообще говорить детям, что не стоит заниматься в 15 лет сексом, и тогда не нужно будет объяснять, что это надо делать в презервативе.

    О. БАЙКАЛОВА: 46-й пишет: «Надо договориться что значит половое воспитание. Если речь идёт о различном просвещении мальчиков и девочек в смысле подготовки к жизни, то это рекомендуется».

    М. МАМИКОНЯН: Вот это и есть уроки этики семейной жизни. Они могут как-то иначе называться. У нас же был этот опыт в школах, и он был неплохой. По отдельности с детьми разговаривали о том, откуда рождаются дети, и о некоторых особенностях, наверное.

    О. БАЙКАЛОВА: Тогда чем отличаются эти уроки от уроков полового воспитания?

    М. МАМИКОНЯН: Очень много чем отличаются. Во-первых, они происходят раздельно. Во-вторых, там нет центрированности, которая есть на уроках полового воспитания на физической стороне, потому что это этика семейной жизни. Туда входит очень многое. Безусловно, там не было никогда, и не должно, как мы считаем быть, никакой пропаганды нетрадиционных межполовых отношений.

    О. БАЙКАЛОВА:  Складывается ощущение, что как только мы слышим европейское, неважно какую концепцию мы разбираем, но если там есть европейское, то обязательно про ЛГБТ. Складывается ощущение, что уроки полового воспитания это только про то, чтобы детям объяснить, что есть такое.

    М. МАМИКОНЯН: Это в огромной степени про то, действительно. Причём это с разных сторон поощряется, и вменяется в обязанности. Например, мы в этом году приняли европейскую конвенцию по защите прав детей от насилия и т.д. Да, это замечательно, конечно, детей защищать надо. Но там говорится о разных видах сексуальной жизни, и о том, что все они равно хороши, потому что свобода. Но при этом объясняется, что это нужно для того, чтобы ребёнок был подготовлен с трехлетнего возраста к тому, что он может явиться жертвой насилия. Что если к нему приходит дяденька и начинает разговаривать, то чёрт его ещё знает чего он хочет. Якобы знание ребёнка  о таких подробностях сексуальной жизни могут его огородить от таких скверных последствий. Мы считаем, что это огромное, чудовищное лукавство, потому что на самом деле, никакой ребёнок, если какой-то дяденька хочет на него покуситься, фактически ничего тут сделать не сможет, во-первых. Во-вторых, тут же параллельно объясняется, что поскольку всякий секс одинаково хорош, и однополые браки – это совершенная норма, то дети именно это должны понимать. Есть такая любимая фраза у наших правозащитников, что мы  не хотим, чтобы наши дети побивали кого-то камнями за нетрадиционную ориентацию, поэтому должна быть реклама однополой любви. Есть такой ход мысли. Причём тут побивание камнями? Речь идёт о том, что не надо пропагандировать. Мы все понимаем, что какой-то процент людей организован  гомосексуально. Но это очень низкий процент, это давно доказано медициной. Всё остальное есть реклама, преувеличенное внимание, и придание этому такого престижного очень отношения. И это всячески выпячивается. Поэтому с самого начала идёт такая агитация детей, сейчас это уже действительно стало нормой считать,  и обязаловкой, что однополые связи точно такие же, как и межполовые.

    О. БАЙКАЛОВА:  Я правильно вас понимаю, что вы воспринимаете концепцию европейского полового развития как причину, а не как следствие? Мы же в какой-то степени стали заложниками того, что каждую неделю в Европе какой-нибудь чиновник совершает криминал. Европейские дети спрашивают родителей – мама, папа, а что это такое? И поэтому они в школах вводят эти уроки воспитания. А почему мы говорим о том, что мы должны копировать всё подряд?! Давайте уберём об однополой любви, и спокойно детям будем рассказывать, что такое любовь, что такое близость, как себя защитить, как себя обезопасить, как грамотно общаться с представителями другого пола, как реагировать на взрослых и т.д.?

    М. МАМИКОНЯН: Можно подумать с какого именно возраста, как именно рассказывать. В какой-то форме оно может быть. Но он не может быть само по себе. Когда это элемент курса какого-то, урока о семейной жизни – это одно, потому что семейная жизнь намного богаче, чем физическое взаимоотношение между  членами семьи. Поэтому когда дети узнают много полезного кроме презервативов, то, согласитесь, это оное спускает на положенное им место, туда, где они и должны находиться. Это не становится доминантой сознания ребёнка, и доминантой в воспитании. Здесь надо подойти с умом, это должны делать психологи, и без всякой оглядки на Запад. Потому что там действительно результаты ни о чём хорошем не говорят.

    СЛУШАТЕЛЬ: Недавно проходила новость, что Астахов говорил про нерадивых родителей. Будто-бы у них нужно будет отбирать людей. Что это за такие нерадивые родители и почему Астахов об этом заговорил вдруг?

    О. БАЙКАЛОВА:  Была такая информация, что Павел Астахов предложил забирать детей у родителей, которые, например, оставляют их в машине.

    М. МАМИКОНЯН: Да, это был случай в Ленинграде, он очень резонансный. Родители возмущены, конечно, вот этим наступанием на родительские права, потому что столкнулись с тем, что речь идёт не только о каких-то криминальных случаях, о маргинальных семьях, когда родители оставляют детей в настоящей серьёзной опасности, потом мы узнаем, что столько-то сгорело, столько-то выпало из окна и т.д. Речь идёт фактически о досмотре всех семей. И под нерадивость попадаем фактически все мы. Мама оставила ребёнка дома, чтобы выйти за хлебом. Он у неё спокойно рисует или смотрит фильм. Она абсолютно убеждена, что с ним ничего не случится. Но если в этот момент соседи, например, стукнули, что она ушла, а ребёнок дома один, и приехало межведомственное взаимодействие, есть такие бригады, которые приезжают.

    О. БАЙКАЛОВА: Ребёнок может рисовать, а может поджигать газовую конфорку, может засунуть кошку в микроволновку, всё, что угодно. Это в какой-то степенипревентивная борьба.

    М. МАМИКОНЯН: Мы про эту превентивную борьбу много слышим. Мы знаем, что в результате детей, которые ничего такого не делают и не собираются сделать, забирают или насовсем, или на изрядный срок. Это чудовищная травма и для семьи, и для самого ребёнка. Забирают, часто физически выхватывая из рук, кричащих детей и т.д. Вы же видели такие кадры хроники из той же Норвегии или Финляндии. У нас это тоже уже началось. И если это будет введено как норма, то мы все оказываемся превентивно виноватыми.

    О. БАЙКАЛОВА:  Слушатель пишет, что детская полиция прорывается в Мурманскую область, что есть якобы какое-то российско-норвежское соглашение о сотрудничестве.

    М. МАМИКОНЯН: Да, в Мурманской, Архангельской области они вовсю сотрудничают с нашими. В Москве год назад проходил семинар, который вели финны.

    О. БАЙКАЛОВА: А зачем мы пускаем?

    М. МАМИКОНЯН: Это вопрос к нашим высоким чиновникам из департамента соцразвития и т.д., которые поощряют наших сотрудников опек именно у этих инструкторов, этих учителей. Это ужасно. Например, на этом финском семинаре. Вот одна из картинок – подросток с пылесосом в руках. Это перечёркнуто, это нельзя, это уже насилие и эксплуатация. То есть, если вы попросили ребёнка поучаствовать в уборке квартиры, то вас совершенно спокойно можно рассматривать как человека, который наступил на детские права. Соответственно, ребёнка можно отобрать в реабилитационный центр, пусть на время. Дело в том, что наши службы стали этому учить. У нас сейчас идёт перестройка всей этой системы. У нас с 1 января вступает в действие закон о соцобслуживании, который был принят год назад, и который предполагает работу НКО с населением, в частности, по вопросу обслуживания детей с семьями. И там как раз предполагается профилактика и вот это сопровождение семей, которые могут быть на их взгляд потенциально опасными, неверно воспитывающими. Безумно размытые понятия. Почему мне какая-то тётка из соцобслуживания, из опеки должна диктовать как я должна воспитывать своего ребёнка? Почему  если на меня «стукнула» соседка, я должна оказаться под контролем? Потом из него попробуй выйди. Мы знаем много случаев, когда на ерунде к людям приходят, а потом они не могут годами отделаться от этого контроля. Почему? Потому что чем больше будет таких контролируемых семей у фирмы, сейчас это будет НКО, то тем её выгоднее. Это огромная перекачка бюджетных средств пойдёт. Пастись будут целые стада психологов, социологов, маркетологов, вместо того, чтобы дать родной семье какие-то дополнительные деньги на детей.

    СЛУШАТЕЛЬ: Подскажите по позиции Павла Астахова, когда он говорит, что изымать ребёнка из семьи, когда того оставили в машине?

    М. МАМИКОНЯН: Павел Астахов, мне кажется, не очень хорошо знает реалии нашей жизни. Он прекрасно борется за наших детей в Норвегии, Финляндии, других местах, он прекрасно обследует массу детских домов у нас, и наводит там порядок, но как действует опека и во что выливаются вот такие законы или такие даже предложения, мне кажется, он не до конца понимает .Он приходил в нашу организацию в понедельник, у нас был двухчасовой, очень содержательный рабочий разговор. Мы выразили своё отношение к этим вопросам. И как мне показалось, Павел Алексеевич понял нашу позицию, и готов скорректировать свою. Его слова об этой машине, насколько я поняла, были несколько извращены СМИ, и была поставлена проблема несколько более конкретно, чем то, что он имел  в виду. Естественно, это вызывает взрыв неприятия у нас, прежде всего. Но это те вопросы, которые должны обсуждаться. Ни в коем случае нельзя так забрать ребёнка, нельзя сказать, что родители виноваты в том, что они оставили ребёнка в машине, может быть, они неосмотрительно это сделали, может, это легкомыслие молодых родителей, да, с ними надо провести беседу. Но штрафовать их сейчас на 80 тысяч или на год брать в тюрьму, а таком закон №125, это абсурд и необоснованная жестокость по отношению к детям, прежде всего.

    О. БАЙКАЛОВА: Я вас благодарю за беседу.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено