А. ГЕРЕЙХАНОВА: К нам присоединяется Борис Надеждин. Здравствуйте, Борис Борисович.

Б. НАДЕЖДИН: Здравствуйте.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Сегодня мы целый день обсуждаем убийство Бориса Немцова. Его застрелили накануне в центре Москвы, и многие обращают внимание, помимо того, что, в принципе, само преступление ужасно, что оно было совершено так вызывающе, выстрелы произведены практически рядом с Кремлём в городе, в столице России. Потом, сразу после убийства Бориса Немцова, появились комментарии следующего толка – естественно, люди начали делиться на политические лагеря: одни винить в этом власть, другие говорить, что это наоборот провокация против власти. В этих спорах упоминалась, так или иначе, о том, насколько вообще Борис Немцов последнее время был важная оппозиционная фигура, насколько он был опасен или не опасен для действующего режима. Вы всё-таки долгое время были его коллегой, давайте вспомним его именно как политика.

Б. НАДЕЖДИН: Ужасное событие. Конечно, соболезнования маме, детям, всем родным и близким Бориса Ефимовича. Человек был великий и фигура знаковая, безусловно. Конечно, можно обсуждать, был ли он сейчас крупным российским политиком, играл ли он роль, какой у него был рейтинг, но всё это не имеет сейчас большого значения. Что имеет значение? Имеет значение, конечно, такое демонстративное вызывающее убийство человека в двух шагах от Кремля. Время тоже выбрано знаковое, когда митинг готовится. Борис активно занимался его подготовкой. Это ужасно. Это удар, между прочим, по России в целом, как по государству. Удар, конечно, и по оппозиции, которая потеряла одного из самых влиятельных, ярких и всемирно известного лидера, но это удар и по российскому начальству, потому что когда такое происходит, встаёт вопрос – а что, в государстве уже всё можно, да?

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Как этот удар российскому начальству отражать, на Ваш взгляд, следует?

Б. НАДЕЖДИН: На мой взгляд, российское начальство, конкретно Путин, сейчас действует правильно, то есть он выразил соболезнования, пообещал найти виновных. Это вообще беспрецедентный случай, такого я не могу вспомнить даже по другим резонансным убийствам, чтобы президент лично взял под контроль эту ситуацию. Правильно сделал, потому что это сейчас вопрос, что называется, не то, что репутация, это вопрос стабильности в стране. Если сейчас наши правоохранительные органы раскроют по горячим следам это убийство, то это одна история. Если ничего не будет раскрыто, всё больше и больше людей будут обвинять в этом нашу власть. Увы, такая ситуация.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Всё больше и больше людей будут обвинять в этом власть, а с какой стороны? Со стороны оппозиционеров, со стороны обычных жителей, со стороны каких-то политических организаций, международных организаций? Как это будет выглядеть в случае, если преступники не будут предъявлены обществу?

Б. НАДЕЖДИН: Это уже выглядит. Это же такая история, то есть Борис был у горнила жёсткой политической борьбы. Естественно, многие его соратники сейчас впрямую обвиняют в этом Путина, власть, а с другой стороны очень много сейчас, буквально только что, я пришёл с передачи Соловьёва, где я был такой один, а практически все остальные, такие про властные эксперты, говорили, но только что не прямо обвиняли Запад в организации этого убийства. Говорили, что это выгодно тем, кто хочет расшатать ситуацию в стране и переводили стрелки, кто на кого: кто на Обаму, кто на ЦРУ, а кто украинскую оппозицию, в смысле на Украину, которой надо дестабилизировать ситуацию в России. На мой взгляд, это всё абсолютно безнравственно и неправильно, потому что всё-таки должно выяснить государство российское кто это сделал. Потом можно будет делать какие-то выводы, а сейчас я бы и сам не хотел и призываю всех, и по одну сторону баррикад, и по другую, поменьше использовать эту трагедию в каких-то собственных политических интересах.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Сегодня также многие эксперты говорили, что, несмотря на лихие 1990-е, как их принято называть, когда общество становилось свидетелем серии заказных убийств, никогда не были заказные убийства совершены в адрес таких высокопоставленных в прошлом чиновников. То есть был какой-то негласный пул, были какие-то неформальные правила, сейчас они нарушаются. Вы согласны с этим или нет?

Б. НАДЕЖДИН: Да, это, безусловно, беспрецедентная ситуация. Были такие громкие убийства, и Влад Листьев ещё в 1990-ые, и Аня Политковская, и убивали у нас губернаторов, но никогда не убивали человека такого, символической фигуры, политического человека, который был на секундочку без пяти минут наследник Ельцина, когда Путина никакого ещё никто не знал. Именно поэтому первый раз Путин сказал, что лично займётся этим делом. Сегодня тоже была дискуссия про 1990-ые. Я так скажу, в 1990-ые накал страстей был тоже довольно большой, но всё-таки тот накал ненависти, ярости, этих обвинений в пятой колонне, которые Борис получал по полной программе, угрозы, которые сыпались постоянно и не только ему, такого ощущения взаимной ненависти в 1990-ые всё-таки не было, поверьте мне. Я тогда жил и сейчас живу.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы расцениваете убийство Бориса Немцова именно в контексте этой атмосферы нетерпимости в обществе?

Б. НАДЕЖДИН: Сейчас многие говорят и возлагают ответственность на власть не в том смысле, что заказали его в Кремле, нет, конечно, а в том смысле, что власть путём пропаганды, накачки общества, что кругом враги, пятая колонна, создала такую атмосферу, в которой уже кто-то мог решиться на это из тех, кто раньше бы никогда не решился. Это, конечно, ужасно.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Может ли что-то изменить, ели мы говорим об атмосфере в обществе, всё-таки убийство Бориса Немцова? После этого убийства может последовать какое-то потепление в атмосфере?

Б. НАДЕЖДИН: Это самый важный вопрос. Я сегодня целый день хожу на всякие передачи и призываю всех. Эта трагедия может, не дай Бог, привести к дальнейшему расколу, к проклятьям, к взаимным обвинениям, к дестабилизации, кровь за кровь и так далее. Это самый плохой вариант. Но эта трагедия, на самом деле, может дать толчок к какой-то здравой консолидации нации. Не такой консолидации, как сейчас пытается сделать наше начальство на тему, что кругом враги, а Россия отбивается от врагов, а другой консолидации. Борис, несмотря на то, что он был в оппозиции много лет, больше 10 лет, он, тем не менее, был глубоким патриотом России. Он очень любил Родину и очень многое для неё сделал. Нужно просто понимать, что люди могут думать не так, как ты. Кто-то любит Путина, кто-то не любит, это другой вопрос. Мы все живём в России, какие-то рамки должны быть политической борьбы. Эти рамки нельзя переходить. К сожалению, они во много перейдены. Уже приемлемым у нас стало по телевизору призывать уничтожать пятую колонну. Я на своей шкуре испытываю. Как Вы понимаете, я тоже уже много лет в оппозиции, меня ругали как-то там, но именно за последний год я получаю огромное количество проклятий, ужасных пожеланий всего на свете, домой звонят, угрожают. Что это такое вообще? Просто должны быть рамки, люди должны понимать, что мы можем по-разному думать и о судьбах России, и о Путине, но мы все живём здесь, мы никуда не денемся. Нужно как-то спокойней относиться.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы сейчас, по сути, говорите об эскалации агрессии среди той части населения, которая, условно, поддерживает действующие власти, яро поддерживает, можно так сказать. А может ли убийство Бориса Немцова спровоцировать уже эскалацию агрессии среди другой части населения, среди оппозиционно настроенного большинства?

Б. НАДЕЖДИН: Конечно, может.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Потому что мы знаем, что завтра, например, согласована акция, траурное шествие в центре Москвы. До этого, когда ещё только заявили представители оппозиции, что будут просить перенести акцию, были опасения со стороны других политологов, что этого делать нельзя, потому что сейчас на этом фоне это может перерасти в какие-то массовые беспорядки.

Б. НАДЕЖДИН: Я не являюсь организатором этой акции, но я обращаюсь к тем людям, которые придут почтить память Бориса Немцова, я сам там планирую быть, надо чтобы всё-таки мы не допустили этой агрессии и истеричности. Надо выражать протест, надо клеймить и так далее, но в рамках Конституции, в рамках закона. Не нужно прибегать к насилию в ответ, этого ни в коем случае нельзя делать. Можно ругать Путина, можно призывать к смене власти, но не нужно призывать к бунту, к погромам, к революциям, к Майданам, потому что чем это заканчивается, мы хорошо видим на примере братской Украины.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: У нас телефонный звонок. Слушаем Вас, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Екатерина. Борис Надеждин всё-таки аморальный человек.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Спасибо. Мы всё-таки только что призывали в эфире к терпимости и, как минимум, корректному отношению друг к другу.

Б. НАДЕЖДИН: Да, пусть говорят.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Ещё звонок. Слушаем Вас, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Анатолий. Борис Надеждин говорит: «Нужна консолидация». Неужели он, правда, думает, что эта кучка пятой колонны может Россию разломить? Сейчас народ консолидируется возле нашего президента, потому что он поднял с колен нашу страну.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Спасибо. Мы, по сути, видим в качестве иллюстрации тот накал эмоциональный, который сегодня присутствует в обществе.

Б. НАДЕЖДИН: Это беда, это тяжёлая болезнь нашей страны.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Она излечимая болезнь?

Б. НАДЕЖДИН: Да, она излечима, безусловно, потому что не мы одни через это проходили, и в России не раз это было. Иногда лечение ужасающее. У нас такое уже было в 1917 году, в Гражданскую войну, где миллионы людей поубивали, но как-то потом вылечилось. Но я вот что хочу сказать, дорогие друзья, радиослушатели, Вы знаете, можно очень не любить Путина и при этом очень любить Россию. Надо как-то привыкнуть, что вот так бывает, что есть люди, которые не согласны с курсом, который проводит власть, при этом совершенно не являются ни пятой колонной, ни агентами ЦРУ. Надо спокойно к этому относиться и жизнь она такая. Я давно на свете живу. Я видел сплочение народа вокруг коммунистической партии очень даже сильное, гораздо сильнее, чем сейчас вокруг «Единой России». Я видел, к чему приводит отсутствие сменяемости власти, отсутствие контроля над бюрократией. Это, в конечном счете, гораздо хуже, чем такая открытая спокойная критика начальства.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Абдул-Хамид Вам пишет на сайте: «Борис Борисович, не мы начали проклинать, а Ваша оппозиция, Ваши союзники обзывали наш митинг на Поклонной горе. Мы всегда проплаченные, мы анчоусы в Вашем понимании». Ведь в чём-то Абдул-Хамид прав. Вы говорили о пятой колонне, но мы знаем, что так же существует другое определение как «ватники» к людям, которые активно выражают свою патриотическую позицию.

Б. НАДЕЖДИН: Я могу за себя отвечать. Я никогда в жизни не обзывал людей, которые думают не так как я какими-то оскорбительными терминами. Я могу пытаться людям объяснить, что они ошибаются. Я готов к нормальной дискуссии.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы же не будете отрицать, что среди людей, в том числе оппозиционно настроенных, либеральных политиков, есть люди, которые действительно так отзываются?

Б. НАДЕЖДИН: Есть, к большому сожалению, когда в обществе начинается такая истерия, поиск врагов с обеих сторон, возникают совершенно отмороженные, непримиримые персонажи. Я к таким не отношусь, потому что я хорошо знаю историю своей Родины, хорошо знаю, к чему приводит такой раскол. Это кровища, это распад страны, это война. Это надо уметь останавливать, в том числе нужно уметь разговаривать с людьми, которые думают не так как ты, пытаться их убедить или отстаивать свою позицию. Про «Антимайдан». Конечно же, у меня отрицательное отношение ко многим персонажам, причём я лично, хорошо знаю этих деятелей, и Хирурга, и Дмитрия Саблина, и так далее. Я прекрасно понимаю, что ими движет. Я не разделяю их убеждения, но я хорошо понимаю, что существует в стране реально миллионы людей, которые также думают, и с этими людьми надо работать, нужно объяснять. Люди учатся на своих ошибках. Ещё раз повторю. Я же всё это один раз видел. Я видел невероятное сплочение советского народа вокруг ЦК КПСС. И чего? Как раз это самое страшное, что это сплочение, этот огромный рейтинг, эта абсолютная вера, что мы на правильном пути, а кругом враги, которые мешают, как раз такая политическая конструкция рушится ужасно. Более спокойная политическая конструкция, которая, скажем, есть в Европе, когда власть меняется, ты сегодня президент или премьер-министр, а завтра ты в оппозиции, а завтра опять, вот такая спокойная конструкция, она куда более стабильная и устойчивая.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Наталья пишет нам на сайт: «Моя дочь очень боится ездить в метро, но сегодня поехала возложить цветы на место убийства Бориса Немцова. Борис, Вы всё правильно говорите». Это слова поддержки Вам.

Б. НАДЕЖДИН: Огромное спасибо тем москвичам, я сам там был с 9 утра и несколько часов провёл. Туда приехало очень много знакомых, некоторых я не видел очень давно, и старые демократы начала 1990-ы, с которыми я начинал, так сказать, ту жизнь, и было очень много молодёжи. Я хочу сказать слова благодарности этим людям. Кстати, там никто не митинговал, там просто люди приходили, кто-то плакал, клали цветы, зажигали свечи, общались между собой спокойно, тихо, заметьте без всякой санкции.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Как Вы думаете, завтра сохраняться такие же настроения?

Б. НАДЕЖДИН: Я надеюсь, что сохраняться, потому что завтра, в первую очередь, должно быть мероприятие памяти моего друга Бориса Немцова великого человека, теперь уже это можно говорить, конечно, символическая фигура, который так трагически погиб в расцвете сил.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы можете представить себе, что завтра, например, к шествию могут примкнуть представители «Единой России», представители того же «Антимайдана» и так далее?

Б. НАДЕЖДИН: Честно говоря, это такой момент непростой. Я бы, конечно, на месте нашего руководства, начальства страны, обязательно, попытался бы договориться с организаторами о совместном митинге. С трудом, конечно, представляю, что там могут выступать одновременно, условно, Рыжков и Касьянов, а с другой стороны условно кто-то из «Единой России». Это представить, конечно, невозможно, но мне кажется, какое-то такое сочувствие наших властей и представление там какой-то фигурой не одиозной, но представляющей государство российское, я не знаю, кто это может быть, может, Нарышкин, какая-то фигура, которая от российского государства, но не ассоциируется конкретно с каким-то политическим лагерем, это было бы, мне кажется, правильно. Ведь Борис уникальный человек был. При всём при том, что у него было много врагов, но, в принципе, его все очень уважали, потому что он был человек порядочный, признавали его даже самые такие яростные оппоненты.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Сегодня Дмитрий Медведев, мы знаем, в своём Twitter написал, что считает Бориса Немцова самым талантливым политиком, который участвовал в проведении демократических реформ.

Б. НАДЕЖДИН: Это правда. Я же много больших политиков близко видел, со многими общался, Борис, конечно, был какой-то белой вороной на фоне элиты российской. У него были качества, которые не совместимы с выживанием в этой среде, надо сказать честно.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: В политической среде?

Б. НАДЕЖДИН: Абсолютно. Он был абсолютно открыт, совершенно не умел какие-то интриги плести, часто ошибался из-за этого в людях в том числе, абсолютно смелый, ничего не боялся и вообще не думал о себе. Масса людей с кем мы вместе боролись ещё с КПСС, потом они были у нас в СПС, а сейчас в «Единой России». Та же Яровая, та же Лена Мизулина, они же у нас были в «Яблоко», в СПС, они как-то встроились, карьеру сделали, всё-такое. Борис был вообще не про это, он меньше всего думал о карьере, а просто хотел действовать так, как считал нужным.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Если говорить именно об оппозиционном движении, какую роль он там занимал?

Б. НАДЕЖДИН: Немцов был связующим звеном между демократами 1990-ых, которые, в первую очередь, боролись с КПСС, этот слой, который попал в политику в 1991 году, как и Борис. Надо сказать, что из тех, кто тогда был, он один остался на этом уровне, в оппозиции новой генерации, которая связана с такими фамилиями как Навальный, Илья Яшин, Гудков. Они ему в сыновья годятся. И он эту роль такую удивительную выполнял. Это с одной стороны. С другой стороны, надо отдать ему должное, он никогда не боялся молодых, которые могут прийти на смену. Он нормально относился и пытался им что-то объяснить со своего опыта. При этом никогда не претендовал на то, что он самый главный или самый умный. Он вообще был человек без комплексов в этом смысле. Роль его была, конечно, огромна, потому что надо понимать, что Немцов всё-таки был первый вице-премьер, практически наследник Ельцина, правда не состоявшийся. Его во всём мире хорошо знают. Он знает не только российскую, но и всю мировую элиту. Поэтому, конечно, он выполнял огромную важную роль. Я думаю, что сейчас возможности российской оппозиции как-то получать финансовые ресурсы резко меньше станут, потому что у Бориса были прекрасные отношения с людьми, которые могли теоретически финансировать оппозицию в России. Я говорю не про ЦРУ или Госдеп США, а про бизнесменов. У него с ними глубокие давние отношения, чего нет у нынешних молодых.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Если говорить о консолидации либерально настроенных сил, после убийства Бориса Немцова, мы помним и в частности политологи здесь вспоминали сегодня, как после убийства Галины Старовойтовой на ее похоронах либеральные силы обещали как-то консолидироваться для того, чтобы играть какую-то роль в сегодняшней политической ситуации в России. Это не получилось, по сути, как мы видим. В Государственной Думе сегодня никак не представлены либеральные силы. Можно ли ситуацию попытаться заново переиграть уже к предстоящим выборам?

Б. НАДЕЖДИН: Либеральные политические силы только один раз в истории России современной попали в парламент. Это был 1999 год, когда был «Союз правых сил». Это было действительно реальное объединение. После этого там всё было как-то очень плохо. В этом и вина либералов во многом. И я тут тоже много сейчас уже понимаю, что было много ошибок. Но тут же другой вопрос. Вопрос в том, что тренд в стране в нулевые год был совершенно другой – абсолютно антилиберальный. Люди связали лихие девяностые с либералами, хотя либералы мало в чём там виноваты на самом деле. И Путин, такое единение, либерализм – это западное зло, зараза. В этой ситуации либералам, конечно, сейчас тяжело. Что касается объединения, то смотря с кем объединяться и как. Я 25 лет жизни в политике, из них 20 я пытался объединиться с «Яблоком». Это сложно. Сама идеология отличается что от социалистической, что от имперской. Дело в том, что в этой идеологии лидеры как-то не обладают авторитетом. Скажем, у коммунистов есть великий лидер – Ленин, Сталин или Зюганов. А в либеральной среде все умные, и сама идея либерализма отрицает всякую идею иерархии.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы сами сейчас проводите социальные границы, что есть умные, а есть не очень.

Б. НАДЕЖДИН: Я с иронией говорю. Либерализм как идеология – это философия свободных людей, не склонных создавать себе кумиров. Этим она резко отличается что от имперской идеологии. Там вождизм не возникает. Это слабое место, поэтому либералам очень трудно сплотиться.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: А возможны ли вообще победы в политике, если люди не выбрали себе каких-то авторитетов? Если посмотреть на демократический опыт США, то у них тоже, так или иначе, на политическом пространстве рано или поздно всплывают свои кумиры. Барак Обама был в какой-то момент.

Б. НАДЕЖДИН: Это совершенно разная история. Отношение к Обаме американцев резко отличается от отношения россиян к Путину. Там Обама – это нанятый менеджер. «Мы его наняли, если справиться, молодец. Нет – следующего найдем». Представить себе голос: «Президент США Барака Обама, и все губернаторы встают и аплодируют». Такого представить нельзя. Другая культура, другая история. У нас царь, генсек, вождь, традиция другая. Хотя наша традиция выглядит несколько старомодно в современном мире. Я думаю, что она будет меняться, и люди постепенно привыкнут, что тот, кто сидит в Кремле – не царь и Бог, а просто человек, которого народ туда посадил со словами «попробуй, мужик, сделай как-нибудь, а не получится, другой сядет».

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Александр Фельдман пишет на сайт: «Обама – первый среди равных, а Путин – отец Отечества». Раз уж мы, так или иначе, снова начали противопоставлять Россию и США, то очень много сообщений на смс-портале, что это выгодно Западу убийство Немцова, что нужно искать следы спецслужб США и так далее.

Б. НАДЕЖДИН: Это просто фантастика. Я сегодня пришёл с передачи, где я был практически один человек, и там 7 других правильных, за начальство, экспертов, которые все прямо так и говорили, разве что только Обаму не обвиняли.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Я сейчас не прошу комментировать эти версии. Речь о другом. Всё-таки пока реакция международного сообщества ограничилась только соболезнованиями. А дальше есть уже какие-то версии, что могут последовать очередные санкции в адрес России, очередные обвинения, что в России вот такой режим, который приводит к убийству.

Б. НАДЕЖДИН: Я не большой любитель Путина, но Путин сейчас делает всё абсолютно правильно. Он выразил соболезнования, сказал, что лично отвечает за раскрытие этого преступления. Он всё правильно делает. Он прекрасно понимает, что, если сейчас какую-то другую позицию занять и, кстати, не сам Путин, никто из официальных лиц эту бердовую версию, что Немцова заказал Госдеп или ЦРУ, или Украина, никто не говорит. И если такая будет реакция, если будет расследование, если будет всё установлено, никаких причин из-за этого вводить санкции я не вижу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Не могу сказать, что день добрый. Только приехал отсюда, с моста. Очень много людей.

Б. НАДЕЖДИН: Да, я тоже там был.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тяжелейшая вообще ситуация. Я Бориса знал. Мне Борис запомнился тем, что он подтрунивал над нами. Говорил, что может мощное чудовище получиться, если либерализм с национализмом скрестить. Но сегодня, в общем, все вместе.

Б. НАДЕЖДИН: Ещё чем Борис был удивителен – он, как ни странно, хотя он очень не любил российскую власть последние годы, но он никогда в личном плане никого не оскорблял, не наезжал. У него нормальные человеческие отношения были и с Зюгановым и так далее. В этом смысле он разделял политическую позицию и глубокую личную ненависть. Кстати, вот с такими антиподами либералов как националисты в рамках нормальной дискуссии нужно и можно иметь дело. У них своё понимание что хорошо для России, у нас своё, но мы всё равно в одной лодке. 

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Как Вы считаете, сегодня у нас до Вас был Павел Святенков, который сказал, что до своей смерти Борис Немцов последние годы не был политиком оппозиционным номер один и даже номер два, но после смерти может стать таким сакральным символом для оппозиции. Это возможно?

Б. НАДЕЖДИН: Он уже стал. Он уже вошёл в историю российской оппозиции и сейчас, конечно, он стал фигурой, объединяющей очень много, стал, к сожалению, ценой своей жизни. У него такая сложная биография, и он кем только не был. И его совсем списывали, и он опять поднимался. Он был очень здоровый мужик. Он в свои 55 лет мог 20 раз подтянуться, чего многие в 35 не могут. Это был мужик сильный, молодой, здоровый, очень любящий жизнь. Не случайно его окружали молодые красивые женщины всю жизнь. Он мог ещё много чего сделать – вот что самое ужасное. Но вот жизнь оборвалась, а был он там один номер, два, три. Сам Борис всегда относился к этим понтам с большой иронией. У него не было таких тем – кто круче я или Навальный. Это вообще не про него.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Пишут на сайт: «Борис, наше общество больно пост имперским синдромом. Мощнейшая пропаганда легла на старые антиамериканские дрожжи. Есть ли рецепт излечения?». Мы о рецепте излечения говорили предыдущие 10-15 минут, какой рецепт? Начинать с себя и быть чуть корректнее.

Б. НАДЕЖДИН: Рецепт излечения 90% зависит от нашей государственной машины. К сожалению, последний год государственной пропаганды развернулось чётко на выпячивание больных мест для российского человека. Действительно, пост имперский синдром в классическом виде. Это стимулирует понимание в народе не самых хороших не с моральной, не с практической точек зрения качеств. Ну, 90% за эти государственные машины. Остальное зависит от нас с вами. Надо рационально смотреть на мир и понимать, что мы живём в 21 веке, а не в 19-ом. Надо понимать, что, когда говорят слова императора «у России один друг – армия и флот», и нужно там со всеми быть настороже, то эта логика была хороша в 19 веке, поэтому у нас такая большая страна, мы всех завоевали кого смогли. Но сейчас время меняется.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Алло, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Убивают знаменитых журналистов, героев России по-блатному, по-бандитски как в каких-то 1990-ых. Листьева убили.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы сейчас всё в один котёл свалили. Всё-таки Листьева убили в 1990-ых, а это убийство – 9 лет не было подобных.

Б. НАДЕЖДИН: Постоянно были какие-то достаточно громкие убийства. Такого масштаба не было даже в 1990-ые. Как-то не очень правильно ты большой, а я маленький. Это трагедия в любом случае, кого бы не убили. Но всё-таки это человек всемирно известный. Это был человек почти президент страны. Но не стал. Человек, который был точно первым вице-премьером, губернатором, человек, узнаваемость которого очень высока в стране.  Может быть, его не знают те, кому 20. Но те, кому 30+, точно знают, узнали бы на улице.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Александр Фельдман Вас спрашивает: «Список Немцова не родится?».

Б. НАДЕЖДИН: В каком смысле?

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Видимо, по аналогии со списком Магнитского.

Б. НАДЕЖДИН: Всё зависит от расследования. Сейчас заинтересован, в первую очередь, Путин, чтобы это расследование было проведено. Это уникальная вещь. Никогда такого не было, что Путин лично взял контроль за расследование убийства.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Кира пишет на сайт: «Радуюсь, слушая Надеждина. Рада, что я не одна так думаю. Что же делать, если Путина не люблю?». Продолжайте не любить. Глеб пишет: «Как Вам такая версия, что Немцова убили, чтобы смерть Савченко прошла потише?». Вчера был, действительно, информационный вброс по поводу гибели госпожи Савченко, но я думаю, что не надо всё в одну кучу сваливать.

Б. НАДЕЖДИН: Я сегодня столько выслушал бредовых версий, просто ужас. Правда может оказаться и ожидаемой кем-то, а может оказаться совершенно неожиданной. Может оказаться такая история, что никто и поверить не мог. Но в этом и задача российского государства выяснить обстоятельства гибели Бориса Немцова. Дальнейшее развитие событий будет определяться тем, что российское государство, российские правоохранительные органы эту задачу решат или нет.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Но ведь это синдром не только нашего общества, но и в том числе и политиков, которые создают все эти версии. Не прошло, наверно, еще и 24 часов, а люди не только говорят об убийстве, а предполагают версии, начинают вспоминать все политические подоплёки и так далее. Удивляет, когда после расстрела редакции, если смотреть иностранную прессу, смотреть телевидение во Франции, то там исключительно говорили о расстреле, о жертвах. Если посмотреть на реакцию нашего общества, то тут же начинались выдвигаться версии по поводу того, какие могли быть мотивы у террористов, насколько оскорблялись или нет религиозные символы. Тут тоже самое. Это же просто зеркало общество.

Б. НАДЕЖДИН: Конечно, это зеркало взгляда на ситуацию. Я не хочу это цитировать, но я ж человек публичный, и мне в социальных сетях пишут люди. Там чего только не пишут.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы говорили, что 90% в излечении общества должны быть заинтересованы государство и в частности виновата госпропаганда в той болезни, которая ее породила. Но у нас есть много каналов для того, чтобы вести совершенно другую информационную линию, и они ведётся. Это блогосфера, интернет, телевидение, те же митинги, которые организовывают.

Б. НАДЕЖДИН: При всём при том, телевидение, конечно, уже не играет такой роли, которую играло в советское время, когда было три канала. Но все-таки ключевую роль в политически активном населении, у нас жизнь такая, что это скорее 40+, главный избиратель в стране – это пожилые женщины. Они все смотрят телевизор, а потом транслируют это на внуков, детей. Здесь огромную роль играет государственная пропаганда, в первую очередь, центральные каналы.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вы считаете, что для молодого человека мнение его бабушки будет авторитетнее, чем мнение каких-то молодых политиков в блогах? 

Б. НАДЕЖДИН: Оно складывается из кучи мнений. Мне, условно, 15 лет. Я учусь в 9 классе. Кто у меня авторитет? Родители, учитель, старший товарищ, который берет на рыбалку, а это 35-40-45 лет. А молодежь, к счастью, телевизор почти не смотрит. Но они же находятся в своей среде взрослых, уважаемых родственников и родителей. То, что российская пропаганда приложила не мало усилий к тому, чтобы в обществе вызрела такая консолидация на негативной основе, это страшная вещь. Тема, что все враги, а мы сплотились – это вещь на первом этапе духоподъёмная, но это вот те, кто живёт давно, они всё это видели в советской стране и знают, чем это заканчивается.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Если рассматривать убийство Бориса Немцова в контексте нетерпимости, агрессии в обществе, можно ли ожидать какое-то политическое потепление в стране? Например, была новость и её в этом контексте начали интерпретировать по поводу того, что Роскомнадзор подтвердил, что сайт Навального, действительно, разблокирован.

Б. НАДЕЖДИН: Сегодня было 2 хороших новости. К сожалению, трагический повод, а новости было две. Первая – что Роскомнадзор разблокировал, а вторая, что сняли с эфира уже анонсированную передачу «Анатомия протеста». Вот это уже хорошо. Вот такого масштаба событие может общество расколоть, а может наоборот повлиять на мозги людей. Есть пределы политической борьбы. Они выглядят так – нельзя убивать своих оппонентов.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Те сигналы, о которых Вы упомянули – это изменение в федеральной сетке вещания, разблокирование сайта. Это разовые вещи, которые произошли сразу после выступления или будут иметь какие-то долгоиграющие последствия?

Б. НАДЕЖДИН: Сторон много, но есть две ключевые стороны – российская власть и оппозиция, я имею в виду ту, которая на улице. Мы все живём в одной стране. Никому не нужно, чтобы гибли люди. Никому не нужно, чтобы убивали людей. Пусть даже эти люди многим кажутся ужасными, отвратительными и так далее, надо привыкать жить в мире, где у людей могут быть другие позиции. Грань тут ровно одна – чтобы человек не призывал к насилию, чтобы не было драки, кровищи и так далее. Если мы научимся взаимодействовать нормальным образом и решать вопросы путём голосования, мирных шествий, пуст даже массово, будет очень хорошо.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Алло, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я вот слушаю Вас и у меня впечатление складывается, что Вы такой нежный, ласковый, добренький. Понимаете, да, нельзя убивать, но в 1991 году три человека, который набрасывали на бронетранспортеры всякие брезенты, погибли. Шло шествие. Стреляли по парламенту. Нельзя убивать, я понимаю. Но, а зачем эти люди, которые пришли к власти, убивали?

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Он говорит, видимо, о том, что невозможно без жертв, когда речь идёт о каких-то политических переменах и протестах.

Б. НАДЕЖДИН: Это тяжелейший вопрос, потому что если начинается эскалация насилия, то приходится насилием отвечать на насилие, и здесь кого задавил, тот в итоге и прав оказывается. Но лучше до этого не доводить, потому что Ельцин в 1993 году в парламент пострелял, но при этом события начинали развиваться точно сейчас как в Киеве. Но Ельцин благодаря этим действиям, к сожалению, ценой крови сотен людей не допустил превращения гражданской войны, из конфликта локального вокруг Белого дома в конфликт всероссийский. А в аналогичной ситуации Янукович сбежал. Что произошло, мы видим. Это тяжелейший вопрос для любого политика, но лучше не становиться на путь насилия. Тот, кто на него стаёт, огребает обратку такого масштаба, что бывает хуже.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Вот на сайте опять предъявляют обвинение к либералам. Слушатель Вова пишет: «Если почитать комментарии на сайтах либеральных радиостанций, на сайт «Эхо Москвы», газету «Новая газета», то там культивируется нетерпимость к патриотам»

Б. НАДЕЖДИН: Да, с обеих сторон есть горячие головы, которые считают, что нельзя ни в чем никого убедить, а можно только уничтожить. Это очень плохо, и очень плохо, если такая точка зрения из маргинальной становится становится общественно-приемлемой. Я не случайно сказал, что на своей шкуре почувствовал, что за год страна сильно изменилась. То, что мне сейчас пишут, я тоже самое говорю и делаю много лет, начиная с 1993 года. Но язык меняется. То, что было абсолютно недопустимо написать человеку личное послание с проклятиями в адрес его семьи и детей, раньше такого не было. Сейчас это обычная история. Градус ненависти зашкаливает. Здесь огромную ответственность несёт российское государство. Я надеюсь, что этот трагический случай как-то повернёт головы тем, кто снимает фильмы о том, какие негодяи пятая колонна, потому что за этим следует желание людей их линчевать.

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Первым шагом, если случать Вас, должно быть изменение федеральной сетки вещания.

Б. НАДЕЖДИН: Я обращаюсь к тем, кто думает так как я: «Друзья мои, надо привыкать к тому, что мир устроен очень сложно, и в любом случае не призывать к насилию, к расправам, в том числе к тем людям, которые вам глубоко антипатичны по идеологическим или ещё каким-то мотивам. Надо быть спокойнее».

А. ГЕРЕЙХАНОВА: Спасибо. У нас в гостях был Борис Надеждин. Политик, с которым мы говорили об убийстве Бориса Немцова. Долгое время Борис Надеждин был коллегой Бориса Немцова и рассказывал о нём как о политике и выдвигал свои версии, даже скорее социальные версии, почему мы пришли к такому обществу, где возможны такие убийства. Спасибо, Борис Борисович.