С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Пятница, 10 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Эльвира Хасаншина — ведущая этой программы. Здравствуйте, Эльвира.

Э.ХАСАНШИНА: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Вот мне вчера писал человек… Я думал, честно говоря, что это мой слушатель из Казахстана, который переписывается со мной в Facebook и в Twitter. И он вдруг какими-то заглавными буквами ошарашенный пишет: «МЕНЯ СПАС ЭТОТ ЧЕЛОВЕК! МЕНЯ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК!» Вчера, оказывается… Идёт речь о «Русском витязе», истребителе Су-27. Как будто бы пилот тянул подольше, чтобы обойтись без жертв. Сергей Ерёменко, который увёл самолёт от жилых домов, и в этой связи катапультироваться не успел.

Э.ХАСАНШИНА: Не успел, да…

С.ДОРЕНКО: Не успел. «Военные считают, что причиной катастрофы мог стать отказ техники, не исключена и версия с ошибкой пилотирования. По данным “Коммерсанта”, военное следственное управление СКР уже возбудило уголовное дело в связи с нарушением правил полётов или подготовки к ним».

Вот слушайте: «Было открытие памятника в деревне Ашукино, — на севере, насколько я понимаю. — Шесть самолётов должны были трижды пролететь в форме пирамиды над памятником и собравшимися людьми, среди которых был и главнокомандующий Воздушно-космическими силами генерал-полковник Бондарев. При заходе на третий круг один из истребителей попал в чёрную тучу, отстал от остальных, после чего сразу же начал резко снижаться в сторону деревни Мураново. В последний момент машина, летевшая на высоте около 250 метров со скоростью свыше 550 километров в час, изменила направление и рухнула в лес, расположенный в нескольких сотнях метров от населённого пункта».

«Как сообщили в Минобороны, избежать жертв, — я читаю по тексту “Коммерсанта”, — удалось благодаря действиям пилота — гвардии майора Сергея Ерёменко, который отправил каким-то чудом де-факто неуправляемый самолёт в сторону. Времени на катапультирование у него не оставалось. Майор Еременко остался в машине, которая после падения с высоты была окончательно… — ну, конечно, с 250 метров не выживаешь никак. — Тотчас на место крушения приехал генерал Бондарев, который возглавляет ВКС. Осматривая груду металлолома, главком стал креститься, — очень интересно. — Страховая группа СОГАЗ выплатит семье пилота 5,8 миллиона рублей, и он будет похоронен со всеми воинскими почестями».

73-73-948 — наш телефон в студии. Я хотел с пилотами поговорить. На что это похоже? А главное, что мне интересно и хотелось бы понять… Подожди, вот где у него выключается… Почему чёрная туча? Что за чёрная туча? В чёрной туче что-то могло произойти? По-моему, это ерунда. Или попасть в молнии?

Э.ХАСАНШИНА: Говорят, что он мог потерять ориентацию в пространстве из-за сложных метеоусловий.

С.ДОРЕНКО: Смотри, там группа, они идут, шесть самолётов, они заходят в чёрную тучу. 73-73-948 — наш телефон в студии. Заходят в чёрную тучу. Что может произойти в чёрной туче? Мой ответ: ничего. Ну ничего. А что может произойти?

Э.ХАСАНШИНА: При этом друзья его говорят, что он был очень опытный пилот.

С.ДОРЕНКО: Тем более с опытом. Тем более у них самолёты ухоженные. Пойми, это же «Русские витязи». Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я лётчик — бывший, конечно, но бывших не бывает. Так вот, Сергей был правым внешним ведомым. Выполнялся правый вираж. Представьте себе плоскость. Крен, допустим, градусов 60. Вот он правый. Нижняя облачность — 200 метров. У нас был случай в Камрани, вы знаете. Так вот, в этих условиях Бондарев — главный виновник. Нельзя устраивать показуху…

С.ДОРЕНКО: Можно я присоединюсь? Я присоединюсь. Подождите, но если нижний край облачности такой, если мы видели эту чёртову погоду, зачем было этот цирк ему устраивать? Посмотреть? Полюбоваться?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё правильно, всё правильно вы говорите. Так вот, грубейшее нарушение полётов. Групповой пилотаж выполняется в простых метеоусловиях. Поэтому убийца — Бондарев. И не нужно ля-ля больше.

С.ДОРЕНКО: Скажите, а что могло произойти с самолётом? Где-то он цепанул или что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ничего.

С.ДОРЕНКО: Просто он по фигуре не вышел как-то. Это всё делалось прямо над землёй.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не вышел по фигуре. И возможен ещё вариант, конечно… Ситуация, вот смотрите: вы летите, потеряли ведущего. Желание какое? Отойти подальше, чтобы с ним не столкнулся. Правильно? А дальше — земля уже, всё. Бондарев — убийца. Всё, точка, конец связи.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Значит, такой пилотаж, групповой пилотаж, вообще пилотаж… Мне неловко, я вырос на аэродромах, но я таки вырос на аэродромах, я вырос при аэродроме. Я смотрел, как боевые стрельбы производятся, причём боевые стрельбы, то есть с оружием. На земле лежит распластанный корпус самолёта, и по нему заходят, его расстреливают из самолётной пушки. Там скорострельность страшная. Ребята заходят, но никогда я не видел никаких облаков при этом. То есть ребята заходят — до 150 снижение. И на 150 он её рубит пушкой — мишень, которая лежит. После стрельб я приезжал туда, к этому самолёту расстрелянному, смотрел, как расстреляли. Ну, интересно же. И с батей приезжал тоже, на «уазиках» мы приезжали смотреть, как ребята стреляли. Но я не помню, чтобы из облаков кто-то вываливался, вот этого не было. То есть он эту мишень видел хрен знает сколько, там миллион на миллион была видимость. Но такого, чтобы из-за нижней кромки вылетать… И то, по одному они это делали. Боевые лётчики это делали по одному — не по шесть, понимаете, никак не по шесть, а по одному. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. В общем-то, предыдущий звонивший всё правильно говорил. Я вспоминаю, как нам на дисциплине «Динамика полётов» рассказывал преподаватель, который столкнулся с такой же ситуацией, но в одиночном пилотаже. Там облачность была — 400 метров. И когда он с креном вошёл в облако, в общем, произошла эта потеря ориентировки — и он валился из облаков с креном. А чтобы вывести самолёт (это учат на «Динамике и безопасности полётов»), прежде всего нужно привести горизонт, опустить нос и дать газ. Времени не хватило. И чёрная тучка эта могла быть засветкой, его могло лупануть. А там очень быстро…

С.ДОРЕНКО: Это всё за секунды — две-три секунды.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Его могло просто вниз ещё лупануть — и тогда он с креном…

С.ДОРЕНКО: Роман пишет: «А Квочур катапультировался с 15 метров». Так, ребята, в том-то и дело, что Сергей, вот этот пилот, не мог катапультироваться, потому что были жилые дома. Ребята, вы что, не поняли, что ли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Был юбилей, сейчас скажу… в 2003-м, юбилей морской авиации. И на глазах у моего отца, который был заместителем командующего морской авиацией, разбивается Апакидзе — тоже пилот, но там простой пилотаж. А ещё я помню всегда слова отца: «Сын, запомни, нет ни одного разбившегося лётчика с 3-м классом. Бьются 1-й класс и снайпера. Поэтому садись в самолёт, мысленно скажи себе “я дурак” — и ещё раз всё проверь».

С.ДОРЕНКО: Ну да, это правда. Спасибо большое. Послушайте меня. Я так понял, что недопоняты обстоятельства. Некоторые пишут, что Сергей Ерёменко, вот этот лётчик из «Витязей», почему он не катапультировался? Ребята, там жилые дома были просто, поймите вы. То есть, во-первых, у него были секунды. А сколько этих секунд? Две, три, четыре секунды. Понятно? Это когда он вынырнул. И вторая фигня, которая произошла: он понимал, что под ним живут люди, то есть нельзя бросать самолёт. И он его пытался вырвать туда, в лес. На самом деле он, конечно, герой.

Но что касается командующего ВКС, хотелось бы, чтобы он не просто крестился, а ещё и объяснился, кроме того что он крестится. Зачем он устроил при низкой облачности себе развлечение с убийством лётчика? Ну, смерть его развлекла или нет? — вот вопрос на самом деле. Насколько его, Бондарева, развлекла смерть Сергея Ерёменко? Бондарев развлечён?

Э.ХАСАНШИНА: Ну, может быть, ему пришла директива, что надо провести фигуры в честь праздника условного?

С.ДОРЕНКО: Какая директива? Тогда достань денег и расчисть небо.

Э.ХАСАНШИНА: Да, я согласна.

С.ДОРЕНКО: Ребята летают по шесть. Групповой пилотаж — это же сверхъестественная работа.

Э.ХАСАНШИНА: Либо скажи, что есть риск, и поэтому надо отменить.

С.ДОРЕНКО: Групповой пилотаж — это сверхъестественная работа, понимаешь. Представь, что ты идёшь на скорости 550–600 километров в час, чуть не касаясь крылом друг друга, и вы должны всё это ещё и выписывать с кренами до 60 градусов, и так далее. Ты понимаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Я даже представить себе этого не могу. Это невероятно.

С.ДОРЕНКО: Я тоже это не могу себе представить. Это невероятные нервы должны быть и невероятное абсолютное мастерство. И для этого нужно иметь чистое небо, как сказал первый лётчик, нам позвонивший. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Я на «Говорит Москва» попал?

С.ДОРЕНКО: Да, «Говорит Москва».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это Валерий. Я хочу пару слов сказать в защиту командующего.

С.ДОРЕНКО: Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смысл в том, что не командующий даёт добро на эти полёты.

С.ДОРЕНКО: А кто же?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там есть командир группы, там есть руководитель полётов.

С.ДОРЕНКО: Так все же хотят выслужиться!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он мог это запретить, потому что шторм, штормовое предупреждение. И никто бы не посмел это сделать.

С.ДОРЕНКО: Эй, все же хотят выслужиться! Перед генерал-полковником все хотят выслужиться. Ну?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так точно. И ни у кого не хватило смелости подойти и сказать: «Мы не можем это делать». И виноват не только генерал.

С.ДОРЕНКО: Виноват не только генерал. Но вы знаете, как армейская система устроена.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я знаю прекрасно, как она устроена.

С.ДОРЕНКО: Он говорит: «Ребята, ну покажите!» А ребята…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он не сказал бы такого — «покажите». Он мог посмотреть — и все уже стояли бы на задних лапах. Боятся за свои звёзды и за свои погоны.

С.ДОРЕНКО: Нет, ожидая новых звёзд и погонов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, конечно. А вообще эта организация сейчас, современная — она устроена так, что в принципе эти лётные происшествия всё равно будут, потому что нет чёткого понимания, допустим, как было при Советах: накатило 200 метров — всё, на этом полёты всё.

С.ДОРЕНКО: И всё. А у этих это облако приползло — и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, они туда влезли, в облака.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, а вот вы бы были руководителем полётов в этот день… Как вас зовут, простите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Валерий.

С.ДОРЕНКО: Валерий. Я вам говорю: «Товарищ командир, сложновато».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я бы просто-напросто записал в журнале РП (а я долго руководил полётами), что полёты невозможно проводить при данных условиях. Командир согласен — пускай садится и руководит. Всё.

С.ДОРЕНКО: А, то есть вы устраняетесь, «до свидания, ребята», и всё?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не устраняюсь.

С.ДОРЕНКО: А что бы вам за это сделали? Теперь вопрос: а что бы вам сделали за это? Вот командир…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ничего. Меня потом, конечно, нахлобучили бы, блин, но ничего такого смертельного бы не сделали. Я бы принял решение о посадке самолётов, а если ты, командир, хочешь, то продолжай сам.

С.ДОРЕНКО: Нахлобучили бы, а через месяц забыли бы, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Написали бы предпосылку… Да, командир бы поорал бы на меня.

С.ДОРЕНКО: Ну да, и через месяц забудут.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А я сказал бы, что он не понимает, что безответственный. Я бы людей спас — и всё.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Хорошо, а в поведении Сергея Ерёменка что вы видите? Он действительно утаскивал самолёт от жилых зданий, правильно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Серёжа, тут трудно что-то сказать.

С.ДОРЕНКО: Там же секунды.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На такой малой высоте…

С.ДОРЕНКО: 550 километров в час!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это в заключении в комиссии должно быть. Но, скорее всего, у него уже в мозгах, у тех людей, которые летают в этих пилотажных группах (я сталкивался и с испытателями за свою службу), у них уже в мозгах, что они должны спасти. Они так просто самолёт не кидают.

С.ДОРЕНКО: Это правда, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они уже настроены. Товарищ предыдущий сказал про Апакидзе. Я хорошо его знал. Он просто очень безумно любил всю свою работу, и он бы самолёт так просто не кинул.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Спасибо. Кстати говоря, я не помню сейчас, и врать не хочу… Нас слушают лётчики, и лётчики обязательно меня поймают на неточности, если я придумаю что-то, а я придумывать не хочу. Но я всегда спрашивал батю, когда он… Я говорю: «Что-то ты так рано седой стал». И он мне сказал, что сильно поседел после такого падения, но не такой высоте. Он работал на высоте, на 2 километрах, что-то делал на 2 километрах, в пилотажной зоне — и отказал двигатель.

Э.ХАСАНШИНА: Ужас!

С.ДОРЕНКО: Конечно. И он получил с земли приказ катапультироваться сразу. Ну, он сообщил и получил с земли приказ катапультироваться. Ему, наверное, 28 было, где-то так, в этот момент, 28 лет. И он отказался. То есть он в этот микрофон сказал: «Прошу ещё пробовать запуск». И он запускал двигатель, запускал двигатель, запускал двигатель… И он говорит… Я сейчас боюсь, ребята, соврать, но мне кажется… Нет, там всё безопасно было, круто, всё клёво. По-моему, он запустил двигатель на 800 или на 600 метрах. То есть он его запустил-таки и, как-то нырнув, поднырнув, успел вытащить.

Но когда я его спрашивал… На самом деле я думаю, что он поседел не от этого, а от недостатка меди в обмене веществ, ещё от чего-нибудь. Но он поседел к 30 годам, в частности, как он говорил, сильно после того, как он отказался катапультироваться и запускал двигатель всё время, пытался запустить.

Э.ХАСАНШИНА: Ещё бы. Каждая секунда, наверное, как вечность.

С.ДОРЕНКО: Но в результате же запустил? Но он говорил, что, конечно, немножко это стоило ему хороших нервов. Но смысл в чём? Что они пытаются сберечь самолёт. Вот это очень важная фигня. Тем более в старые времена самолёт несопоставимо стоил с человеческой жизнью. Ну, самолёт был дико дорог по сравнению с человеческой жизнью. Человеческая жизнь была что? Мамки нарожают ещё, бабы нарожают, нет проблем. А вот самолёт — извини. Понимаешь? И у них была такая доблесть, у пилотов, чтобы беречь самолёт, чтобы ни в коем случае не расставаться, из невозможной ситуации попытаться вытащить.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, это как не сдаваться до самого конца.

С.ДОРЕНКО: Да, да, да! Поэтому я батю спрашивал: «А чего ты его не бросал?» А он говорит: «Ну, ты понимаешь, потом всем объяснять, что самолёт… Это же всем объяснять. Я пытался до последнего», — и так далее. Вот этот парень Сергей Ерёменко, я думаю… Ну, это доблесть всех пилотов, это мораль всех пилотов — самолёт не бросать, стараться не бросать. Ну, понятно, когда уже «да» или «нет», то приходится бросать, фигли. Ну вот. А Сергей Ерёменко, я думаю, пытался осмыслить, как это дело вырвать. Слушайте, на 200–400 метрах у него было несколько секунд — две, три, четыре секунды. Две, три, четыре секунды на все соображения, мысли и воспоминания о своей долгой жизни, понимаешь? Хорошо, четыре секунды — максимум.

Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Плохо слышно вас. Я себя слышу, вот так получается. 73-73-948. Да, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Добрый день.

С.ДОРЕНКО: Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать: зачем вы говорите неправду?

С.ДОРЕНКО: Я говорю неправду?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вашему отцу приказали катапультироваться…

С.ДОРЕНКО: Хорошо. 73-73-948. Как будто вы знаете, мамочка. Так выяснится, что вы с ним летали сейчас. Вот это жизнь! А?

Э.ХАСАНШИНА: Вполне возможно.

С.ДОРЕНКО: Папа рассказывал, что женщины любили его везде, где он приземлялся. Может быть, вы где-то любили его, где он приземлялся? Я не знаю. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Ну, седеют не только из-за меди, но и из-за спазмов, из-за сильных переживаний, это тоже известно. В Советском Союзе говорили (я тоже вырос при аэродромах, вот в такой системе): «Есть поверье на Руси — на ночь слушать “Би-би-си”». Когда у нас свалились тоже пилоты с неба, тишина была везде, никто ничего. Только, я говорю, «Би-би-си» слушали, узнавали о наших местных новостях, потому что нигде больше узнать не было возможно. Точно так же и Серёгин с Гагариным, да? Казалось бы, мелочь…

С.ДОРЕНКО: Да, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но любые полёты, прежде чем осуществляются, даже одиночные, даже учебные, даже самые простые, даже при асах — вылетают на разведку погоды, изучают миллион на миллион, везде отмечают, страшное дело.

С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, да? Идёт разведчик сначала.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И малейшие предпосылки происшествия…

С.ДОРЕНКО: Разведка погоды. Она не понимает.

Э.ХАСАНШИНА: Я понимаю, понимаю.

С.ДОРЕНКО: Сначала выходит разведчик погоды на какой-нибудь спарочке левой посмотреть, что и как, потому что прогноз есть…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Несмотря на всех метеорологов, несмотря на наших фантастов, которые пытаются нас утешить…

С.ДОРЕНКО: Абсолютно. Надо посмотреть глазами.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но без разведчика погоды… И обычно летит самый опытный, который смотрит, я говорю, чтобы миллион на миллион был. И вы правильно говорите, что поодиночке, а здесь — групповое. А в Камрани, рассказывали, просто была элементарная экономия денег, чтобы не сажать. По плану был другой аэродром, но там же деньги нужны, там же дозаправка и прочее. А здесь Камрань, здесь наши — здесь же бесплатно можно сделать. И в гору вся четвёрка ушла.

С.ДОРЕНКО: Здесь давайте поставим точку. Виноват командующий? Виноват руководитель полётами? Вот кто виноват? Кто виноват? Командир виноват?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Виновата вообще, конечно, и русская удаль, и прочее, но, в общем-то, такой нездоровый карьеризм. И там, где нельзя… За границей такое невозможно — там ценятся люди.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И, понимаете, там, если сказал специалист «невозможно» — значит, невозможно. А здесь — «ну, вдруг».

С.ДОРЕНКО: Абсолютно, абсолютно. Здесь у нас будут плоскогубцами дотягивать болт, а там скажут «ключа нет» — развернулись, ушли, всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, «ключа нет — невозможно сделать». Репутация.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, в чём дело? Мы всё время делаем, преодолевая всё. Мы — люди подвига.

Э.ХАСАНШИНА: Да, это правда.

С.ДОРЕНКО: Нужно всё время всё делать… Помнишь, как в старом древнем анекдоте зуб рвали? А другой врач спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а можно было через рот вырвать зуб? Ну, рот открыть — и вырвать?» Он говорит: «Нет, ну так неинтересно! Через рот любой вырвет, а через жопу только мы умеем». Правильно?

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Ну, это так, это так.

Э.ХАСАНШИНА: Это так, да.

С.ДОРЕНКО: Вся система отработала вот так. И Ерёменко совершил подвиг. Почему он совершил подвиг? Потому что идиоты вокруг него — идиот командир, идиот руководитель полётами, идиот командующий ВКС (в этот день). Может быть, в другой день командующий ВКС и не идиот, а молодец и умница, но в этот день абсолютный идиот, потому что он должен был посмотреть на небо и сказать: «Зачем это? Вы что, цирк устраиваете? Зачем это нужно?» Но он этого не сказал, потому что он хотел, чтобы был героизм, хотел, чтобы зубы рвали через жопу. Хотел генерал-полковник. Он хотел этого. И он этого добился. Вот, пожалуйста, вам вырванный зуб. И вот вам смерть вашего пилота, генерал-полковник, пожалуйста. Пусть он вам снится теперь, товарищ генерал-полковник.

Значит, 4 балла. Смотрите. Перед Волокаламкой аж от Левобережного в Химках и прежде даже стоит большая пробка — 4 балла. И Лосиный Остров стоит внутренний, плохо до Горьковки. Ну и всё, собственно. Нет, конечно, на Калужке всё как положено — несколько аварий. Дальше поехали.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Пятница, 10 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Эльвира Хасаншина — ведущая этой программы. Здравствуйте, Эльвира.

Э.ХАСАНШИНА: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, мне пишут, что сейчас, в 10 утра… 67-й, спасибо большое! Сейчас, в 10 утра, у храма Христа Спасителя начинается торжественное мероприятие, приуроченное ко Дню России Московского управления Федеральной службы служебных приставов. Возможно, всем интересно. Позвоните, пожалуйста, от храма Христа Спасителя. 73-73-948 — если вы у храма Христа Спасителя. Там клубятся судебные приставы, которые что-то там… Может быть, они даже пойдут по следам Pussy Riot, наверное, мне кажется, а? Они могут пойти по следам Pussy Riot.

Э.ХАСАНШИНА: И зачем они пришли к храму?

С.ДОРЕНКО: Спляшут там что-нибудь, сделают антраша. Алло. Здравствуйте. Вы у храма Христа Спасителя наблюдаете судебных приставов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Только что проехала мимо. Если честно, никого не наблюдала, кроме одного экскурсионного автобуса и пары машин.

С.ДОРЕНКО: Ничего там нет, да? Может, они внутри будут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Либо с обратной стороны, где у них залы.

С.ДОРЕНКО: Залы, да-да-да. Спасибо большое. 73-73-948. Судебные приставы…

Э.ХАСАНШИНА: Вместе с долгами отпускать грехи.

С.ДОРЕНКО: Кстати, да! Может быть. Алло. Здравствуйте. Нет, вы у нас провалились. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей. Это я как раз вам написал по поводу приставов.

С.ДОРЕНКО: Да, спасибо. Расскажите, что же будет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Будет у нас, так сказать, торжественная линейка, которая ежегодно проходит по таким праздникам. Будут награждать лучших со всей России, как обычно.

С.ДОРЕНКО: На виду Кремля. Там же всё видно, да? Или на площади перед собором?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Возле памятника. То есть это, если посмотреть на собор, с правой стороны.

С.ДОРЕНКО: С правой стороны. Это как бы ежегодное мероприятие и всё такое?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. У нас там и присяги проходят, и такие торжественные мероприятия. Иногда приезжают представители московского правительства. Собянин всё обещает, но никак не доедет до нас.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое, очень интересно. И желаем вам грамоты и ордена.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Спасибо большое.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Ребята, новостники какие-нибудь, вы услышали? Нет, никто не услышал. Махните нам рукой, если услышали.

Э.ХАСАНШИНА: Конечно, услышали. Они всегда внимательно за нами следят.

С.ДОРЕНКО: Махните рукой, если «да», кто угодно! Да, они услышали, хорошо. Спасибо большое, это очень приятно. А почему нет? Все там, что ли, будут? Нет, ребята, все не звоните.

Э.ХАСАНШИНА: Все получают ордена.

С.ДОРЕНКО: Все не звоните, на всех орденов у нас нет. Слушай, я хотел сказать про рестрикции для нарушителей, очень интересно. Я сегодня прочитал, что в Техасе автомобилист получил пожизненный срок, тюремный пожизненный…

Э.ХАСАНШИНА: За что?

С.ДОРЕНКО: За то, что девять раз за 33 года сел пьяным за руль. Ты поняла?

Э.ХАСАНШИНА: Интересно!

С.ДОРЕНКО: Когда вы думаете о жёстких наказаниях, послушайте меня про Техас. За Техас послушайте, откуда вырос Шелдон Купер. Вы же знаете, что он техасец. Суд США вынес суровый приговор жителю Хьюстона в штате Техас, который признан злостным нарушителем правил дорожного движения. Во вторник судья Кэтлин Гамильтон (женщина, а от женщины всегда ждёшь жестокости) вынесла обвинение — пожизненный срок лишения свободы.

Э.ХАСАНШИНА: Может, он ей просто не нравился.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. По данным полицейских архивов, в первый раз Мидлтон был задержан за «пьяное» вождение в 1980 году. Понимаешь, в чём дело? Американская система файл твой никогда не чистит, то есть твой файл… Вот что ты сделала в пятом классе — вот это с тобой на всю жизнь. Понимаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Хорошо.

С.ДОРЕНКО: «А это по всей Америке закон, а не только в Техасе», — пишет мне сейчас в Facebook Олег из Лос-Анджелеса. Олег, спасибо. Но в Техасе, я думаю, строже. Они же там немножко на нос, на лоб, на брови надевают свои шляпы ужасные и говорят жёсткими голосами. Мне кажется, Техас отдельный какой-то. А? Слушай меня. В России, если ты что-то сделала в пятом классе, то это никого не парит. В России даже то, что ты сделала в 20 лет, никого не парит. Ну, кого парит, скажи?

Э.ХАСАНШИНА: И никто об этом, скорее всего, не узнает, если только ты уж совсем не накосячил.

С.ДОРЕНКО: Жизнь мимолётна. Мы, русские… Можно я так скажу? Мы, русские… Хотя я не русский. И вы знаете, что я не русский. Поэтому, когда я примазываюсь к русским, это вызывает чувство презрения и жалости ко мне, правда же? Ну так вот. Мы, русские… У нас была одна преподавательница прекрасная в своё время в университете, она говорила: (Говорит с сильным акцентом.) «Мы, русские женщины». Вот так она говорила всегда. Мы, русские, предпочитаем думать, что после обеда — это уже другой день, и поэтому всё, что было до обеда, мы уже не можем вспомнить.

Э.ХАСАНШИНА: Ну всё, покаялся — и прощено тебе.

С.ДОРЕНКО: Нет, главное, что у нас день даже делится надвое. До обеда — это один день, а после обеда — совершенно другой день. Поэтому, если ты убил до обеда, например, то после обеда все уже забыли. Правильно?

Э.ХАСАНШИНА: Или как у нас выходные начинаются с того момента, как ты вышел с работы. Всё, у нас сразу выходные!

С.ДОРЕНКО: Всё, уже выходные. А в Америке не так. Он первый раз сел пьяным за руль в 1980 году. А потом, в следующий раз — в 1997-м. Понятно? То есть он 17 лет не садился пьяным, но в 1997-м — опять. Но его заловили. А может, он и чаще ездил. А в 2000 году он несколько раз сел пьяным за руль. В 1980-м, в 1997-м и в 2000-м. В 2005-м опять он сел пьяный за руль.

Э.ХАСАНШИНА: Так у него стало учащаться, понимаете. Его почему и посадили-то.

С.ДОРЕНКО: Он был, как тот еврей, что каждая рюмочка… Помнишь этот анекдот про еврея? Ему говорят: «Абрам, ты так много пьёшь, что станешь русским». А он говорит: «Что значит “я пью”, когда я не пью больше одной рюмочки?» — «А мы же видели тебя, что ты лежишь в канаве». Он говорит: «Та я шо? Я выпил одну рюмочку — и я становлюсь другим человеком. А тот просит рюмочку. Мы что, не дадим ему рюмочку? Вы как честные люди можете дать ему рюмочку? Он выпивает рюмочку — и становится другим человеком. И просит опять рюмочку».

Э.ХАСАНШИНА: Прекрасно!

С.ДОРЕНКО: Значит, слушай. И он, видимо, не знал меры и чувствовал, что тот — уже другой человек — тоже на одну рюмочку имеет право. Ему назначили 13-летний срок.

Э.ХАСАНШИНА: Ого!

С.ДОРЕНКО: Он вышел досрочно, потому что хорошо себя вёл в тюрьме.

Э.ХАСАНШИНА: И снова сел!

С.ДОРЕНКО: В 2013 году он снова выпил. Таким образом, сейчас в последнем эпизоде он сбил 16-летнего подростка, который шёл по дороге, но не насмерть, насколько я понимаю. Сбил не насмерть, но пострадал. Подожди… «Юноша чудом избежал травм», — написано. А, значит, никаких травм вдобавок не было.

Э.ХАСАНШИНА: Отскочил.

С.ДОРЕНКО: Короче, ему влепили. Сейчас ему 56 лет. Ему влепили ровненько пожизненное заключение. Всё! Упаковали. Вот слушайте, когда вы говорите… А вы-то за то, чтобы файл забывался, или за то, чтобы людям всё помнили, всё навсегда, вот всё, что вы сделали в молодости, всё навсегда помнят? Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Вы за то, чтобы забывать грехи или вот так помнить по-американски?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я за то, чтобы помнить по-американски. Но на этой неделе я сам с этим попался. Вот этот анекдот про рюмочку — это на самом деле про меня. У нас сейчас в МИФИ повальный медосмотр проходят все, вы знаете, прилетают в эту поликлинику. И я пошёл к психиатру. У нас основной врач появился — психиатр. Она задаёт вопросы очень такие каверзные.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, а как часто вы… Хорошо, извините.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И спросила меня, выпиваю я или нет. Ну, я сдуру сказал, что выпиваю. И тут началось! Она спрашивает меня, похмеляюсь ли я. Я, в общем, сказал: «Я не знаю, что это такое». Она подумала, что я над ней издеваюсь.

С.ДОРЕНКО: Не разбираетесь так глубоко в алкогольной культуре. Ха-ха!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В итоге она спросила, сколько я пью. Я сказал: «Ну, где-то два раза в неделю рюмочку коньячку по вечерам». И тут я чувствую, что она немножко оттаяла…

С.ДОРЕНКО: А я вам скажу! Два раза в неделю — это алкоголизм. Всё. Ха-ха-ха!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы меня расстроили на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Правда, надо по литру выпивать, но два раза в неделю. И вас долго пытали?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В итоге она, в общем, пригрозила, что она меня пошлёт на экспертизу в диспансер.

С.ДОРЕНКО: Ага! Не ходите. Я там был недавно из-за прав. Надо было права продлевать, и я там был. Там на самом деле… С другой стороны, может быть, и сходите. Знаете, почему? Там цвет московского общества. Красивые девочки, робкие — они все сдают на права, и все толкутся в психдиспансере. Сейчас психа не найти. И в нарко. Когда в нарко приходишь, ты видишь те же лица — светлые, девчачьи, которые получают права.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, а знаете, чем всё закончилось?

С.ДОРЕНКО: Нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она начала меня тестировать на вычитание. Сказала: «Сколько будет 100 минус 7?» Я говорю, не задумываясь: «93». — «93 минус 7?» Я дальше сказал. «86 минус 7?» Я дальше сказал.

С.ДОРЕНКО: 79.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я потом спрашиваю: «А что вы спрашиваете?» Она говорит: «А студенты не могут ответить на эти вопросы».

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Ну, мы до 79 с вами дошли. Если ещё минус 7, то будет 72. Спасибо. Какая прелесть! Я советую всем ходить в психдиспансер и в нарко. Изысканнейшее общество! Лучшие люди Москвы там собираются — хипстеры и очень приятные молодые женщины. Я стоял в их толпе, окружённый. В нарко были два хипстера, но это мне не нравится всё равно, мужчины мне не нравятся. А вот в псих были исключительно девушки. И они уже так по-товарищески со мной, мы уже даже там, сказать, «привет» — «привет» друг другу, потому что мы бегали то и дело в сберкассу и назад. И такие: «Привет!» — «Привет!» — «А, вы здесь?» — «Да-да, мы здесь».

Э.ХАСАНШИНА: «Я тогда займу за вами».

С.ДОРЕНКО: Да. А когда уже пошли в нарко, опять я их встретил. И вообще мы так клубились все вместе. Мне кажется, после этого надо было выпить чашечку кофе и так далее. Нет, нет, мы были все очень скромные и разбежались, насупив брови.

Э.ХАСАНШИНА: Очень по-московски.

С.ДОРЕНКО: Да. А где не так? Что значит «по-московски»?

Э.ХАСАНШИНА: Ну, там, где люди здороваются друг с другом и улыбаются при встрече.

С.ДОРЕНКО: Везде люди здороваются в Москве.

Э.ХАСАНШИНА: В деревнях. В Москве — нет.

С.ДОРЕНКО: В Москве здороваются.

Э.ХАСАНШИНА: Нет, в деревнях здороваются.

С.ДОРЕНКО: А в Москве — нет?

Э.ХАСАНШИНА: Нет. Ну, в метро можно спуститься и посмотреть, насколько у нас счастливые люди.

С.ДОРЕНКО: Ну, опиши мне.

Э.ХАСАНШИНА: Даже улыбаться стыдно в метро. Ты, например, читаешь книжку смешную и начинаешь так подхихикивать — и понимаешь, что половина вагона смотрит на тебя с презрением и подозрением. И где-то на следующей станции тебе вызывают «скорую».

С.ДОРЕНКО: Нет, мне кажется, что в Москве вот хихикать, наверное, нельзя. Здороваться можно сколько хочешь, но здороваться, глядя сквозь человека. Вот смотри.

Э.ХАСАНШИНА: Ой, это не так искренно!

С.ДОРЕНКО: Сейчас посмотри, вот так. Доброе утро. Вот так надо — не глядя.

Э.ХАСАНШИНА: Как с призраком.

С.ДОРЕНКО: Да, не фокусируя взгляд. Если фокусируешь взгляд, москвичка думает, что ты заигрываешь. И москвич тоже думает, что ты заигрываешь. И он думает: «Что ей надо? Чего она цепляется ко мне?»

Э.ХАСАНШИНА: «Не подходите ко мне!»

С.ДОРЕНКО: Москвич здоровается в расфокусе. Глаза в расфокусе и — «доброе утро». Вот так. И всё, и сразу отворачиваешься, чтобы, не дай бог, случайно не сфокусировать зрение. Понимаешь?

Э.ХАСАНШИНА: На самом деле это нормально при таком количестве людей — не хочется вступать в частые контакты.

С.ДОРЕНКО: Не хочется быть среди людей. Кстати, хотите эту тему? Я вам сейчас дам эту тему, нет проблем.

С.ДОРЕНКО: Семья Халили из Республики Косово долго живёт в Швейцарии. Запоминайте героев, персонажей. Семья Халили. Халили — это люди. Они из Республики Косово. Они живут в Швейцарии. Швейцария — это страна.

Э.ХАСАНШИНА: Такое ощущение, что это начало пьесы или представления.

С.ДОРЕНКО: Да. Они подали заявление на получение гражданства. Они имели такое право. Они имели право на гражданство, да. Ну, они там тысячу лету же живут, постоянно продлевают вид на жительство, у них давно вид на жительство, они работают все, все заняты — и прочее, прочее. В коммуне Бубендорф кантона Базель-Ланд — вот они где проживают. Когда они подали на гражданство, им отказали. Коммуна Бубендорф заявила (далее цитата): «Эти люди носят спортивные штаны на улице и не здороваться при встрече с прохожими». Всё!

Э.ХАСАНШИНА: «Вы недостаточно хороши для нас».

С.ДОРЕНКО: Внимание! Они ходят в трениках, как будто они — мы, как будто они в Подмосковье, как будто они из Мытищ. Мне кажется, в Мытищах все ходят в трениках. Значит, они ходят в трениках и не со всеми здороваются. А в 2005 году их хотели депортировать обратно в Косово. У них было двое маленьких детей, которые, надо разуметь, теперь уже подросли. В 2006-м коммуна Бубендорф смягчилась и разрешила им проживать у себя.

Теперь, 18 мая 2016 года, оказывается, они подали заявление. Они, все четверо — и дети, и мама с папой Халили (Халили — так их зовут) — говорят по-немецки, знают обычаи и географию района. То есть они это сдали на экзамене. Несмотря на это, Бубендорф счёл, что семья недостаточно швейцарская — в частности, в быту они носили спортивные штаны, а не джинсы, как весь Бубендорф. Весь Бубендорф выходит из дому с утреца в джинсах, а эти клиенты (напомню, Халили их зовут) выходили в трениках, как идиоты. Ну, может быть, наоборот, не как идиоты, а как косовары, это нормально. Дальше. Они по пути с людьми не здоровались.

Э.ХАСАНШИНА: И лузгали семечки.

С.ДОРЕНКО: А который за них, говорит: «Да, но она работает уборщицей, а он работает помощником на кухне», — то есть выносит мусор где-то на кухне в ресторане, а жена уборщица. Сын любит играть в футбол и хорошо разбирается в машинах. Разве этого недостаточно? «Нет, — говорят швейцарцы. — Они не похожи на швейцарцев — вот в чём дело. Никакой натурализации не будет, они не похожи на нас», — говорят швейцарцы. Анекдот? 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Это забавно, согласитесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Забавно очень в Бубендорфе. А подскажите, пожалуйста…

С.ДОРЕНКО: Нет, не подскажу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот в вагоне метро много москвичей, которые не улыбаются?

С.ДОРЕНКО: Много ли в метро москвичей, как ты считаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Не знаем.

С.ДОРЕНКО: А мы не знаем, кстати. А почему вы думаете, что их мало? Почему в вашей фразе как бы посыл, что их маловато? А вдруг их много там?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, маловато.

С.ДОРЕНКО: А мне кажется, что москвичи работают далеко от дома обычно часто, живут они во всевозможных Медведковых и Черёмушках в основном и перемещаются на работу. И что? Конечно, они в метро в основном.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В метро в основном. А коренных москвичей, мне кажется, там очень мало.

С.ДОРЕНКО: Коренных москвичей в Москве около 4 процентов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот к этому и разговор.

С.ДОРЕНКО: Коренными назовём тех, кто родился в Москве, чьи родители родились в Москве, и двое дедов и две бабки родились в Москве. Вот это коренные москвичи. Их, по-моему, или 2, или 4 процента. Или 2, или 4, я сейчас не помню, я боюсь ошибиться. Их число абсолютно незначительное. То есть, если вы, оглядываясь назад, видите, как ваши деды и бабки, все четверо, родились в Москве, то вы — коренной москвич. Вот таких, по-моему, 2 процента. Я сейчас не помню.

Э.ХАСАНШИНА: И тем не менее это не меняет ситуацию — люди не улыбаются.

С.ДОРЕНКО: 2 процента, ребята. Коренных москвичей нужно просто носить на руках в балдахинах, под балдахином. Их просто нет. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей и Эльвира. Я Сергей. Интересно и смешно Лебедев писал на эту тему, как один таксопарк в Москве решил сделать так, чтобы у них было побольше людей с русскими фамилиями и поменьше…

С.ДОРЕНКО: Странных, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, они же не могут как-то так ксенофобски себя вести. И они ввели такой тест: в мультике про Винни-Пуха, когда Ослик опускает шарик в горшочек и говорит «входит — и выходит», он что имеет в виду? И нерусским людям очень тяжело ответить на этот вопрос что-то внятное — и они отваливаются.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, а вот Алексис пишет, что в Майрхофене он со всеми здоровался на улице. Через два дня его приняли за своего и стали обращаться к нему только по-немецки. Всё, нормальный человек. Для того чтобы показать, что ты нормальный человек, ты должен со всеми здороваться и ходить ни в коем случае не в трениках. Если ты ходишь в трениках — ну всё, кранты. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Гоша.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Гоша.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Неделю назад вернулись со Шри-Ланки, там сейчас сезон. У нас был медовый месяц.

С.ДОРЕНКО: Подождите! Я вас, во-первых, поздравляю. А во-вторых, разве там не начались дожди?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, они сначала начались, а потом закончились, потом снова начались. Ну, как бы нормально. Отель итальянский был, были одни иностранцы, вообще никого не было из россиян. И я буквально через денёчек привык, что я здороваюсь со всеми утром и вечером, с гостями, с уборщиками — со всеми. И это приятно.

С.ДОРЕНКО: Вы не в Бентоте были?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Недалеко, чуть-чуть севернее — Калутара.

С.ДОРЕНКО: Ага. Хорошо! Ну, как хорошо? Я прямо как будто бы побывал там. Спасибо. 73-73-948. Я так же делаю в Москве — я здороваюсь со всеми абсолютно.

Э.ХАСАНШИНА: Правильно.

С.ДОРЕНКО: Из машины. Я кланяюсь, бью поклоны, в машине сидя, и поднимаю руку…

Э.ХАСАНШИНА: Гаишникам?

С.ДОРЕНКО: Нет, когда я еду по своему посёлку, я всем кланяюсь в машине, поднимаю руку в знак приветствия и тошнотворно улыбаюсь. Точно так же и с охраной я поступаю. То есть везде, где охрана, я всем показываю руку и тошнотворно радостную улыбку, абсолютно излучаю оптимизм. Мне кажется, что это единственный способ, чтобы к тебе не приставали. Потому что, если ты… Короче, это защита. Любезность — это защита. Я любезен со всеми, и это моя защита. Мне кажется, что так. 73-73-948.

Э.ХАСАНШИНА: Вежливость — не проницаемость на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Да. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте! Я хотел вам сказать…

С.ДОРЕНКО: Скажите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Семён Белов, и я состою в обществе «Старая Москва».

С.ДОРЕНКО: Вообще потрясающе!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы собирались раньше в Исторической библиотеке, а теперь — в библиотеке «Измайлово». Историческая библиотека на ремонте.

С.ДОРЕНКО: И что же, у вас четверо предков ваших — москвичи?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я как раз не подхожу. Вот дочь моя подходит под это, а я ещё не подхожу — у меня только с 20-х годов родители в Москве.

С.ДОРЕНКО: Я понял.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам хочу сказать, что приходят коренные москвичи, которые даже в седьмом поколении, но их не более 150 человек на всю Москву.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело. Вот этих, у которых одно, два, три поколения, всего 2 процента.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, 2 процента всего.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, а вы здороваетесь решительно со всеми прохожими, с удовольствием улыбаетесь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот «Старая Москва» — там 150 человек.

С.ДОРЕНКО: Но глаза в расфокусе, да? Когда вы здороваетесь с людьми, вы не фокусируетесь, а в расфокусе, чтобы буркнуть. Нет? Я не знаю. Нет, москвичи не любезные. Меня вообще здороваться с людьми и быть любезным научили латины.

Э.ХАСАНШИНА: Да? Ну, в принципе, люди солнца, неудивительно.

С.ДОРЕНКО: Я в 16 лет был исторгнут из семьи, как вы хорошо знаете. Я в 16 лет поступил в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Меня заселили с Антонио Эдильберто Туньон Наварро, у меня первый был приятель, в смысле — в комнате. Антонио Эдильберто Туньон Наварро — метр пятьдесят с кепкой, панамец чёрный. Потом у меня был Эктор Родригес. И так далее. У меня были друзья мои. И я жил с ними, говорил с ними, ездил пить с ними, путешествовал по стране с ними — и так далее, и так далее. То есть я с ними просто постоянно жил, и я перенял у них множество всевозможных привычек. Первое — это постоянно думать о сексе. Второе — со всеми здороваться. Пришлось перенять. Ну а как? С латинами жить — по-латински думать. А как вы думали? Но москвичи — чёрствые и ужасные люди. Латины всегда мне жаловались на москвичей, вот на эти глаза в расфокусе, которые смотрят сквозь тебя.

Э.ХАСАНШИНА: Наедине-то они, конечно, не в расфокусе, но вот когда большое количество людей, то — да.

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Сергей, Эльвира, здравствуйте. Про улыбки. Улыбки бывают улыбками удовольствия, улыбками превосходства и улыбками, когда мы хотим показать свою открытость и дружбу.

С.ДОРЕНКО: Вот это моя приторная тошная улыбка! Я со всеми так. Это плохо?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что-что?

С.ДОРЕНКО: Чёрт, я не успеваю! 9:30. Простите меня, ладно? 9:30. Новости.

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: 9:39, мы продолжаем. Это радио «Говорит Москва». Право знать! Слушайте, смысл в чём? Да, про здорованье наше: «Шла навстречу девушка, — пишет Ил-2, — смотрела на меня». То есть идёт и смотрит, идёт и смотрит — а человек видит это. «Я секу, — говорит Ил-2, то есть он заметил. — Поздоровался. Она: “Простите, мы не знакомы”». Она имела в виду: «Как жаль, что мы не знакомы!» — но условности, безусловно, её остановили. Понимаете, в чём дело? Вот эти все условности ужасны.

Слушайте, давайте говорить про Ксению Собчак, раз уж мы заговорили про девушку. Ксения Собчак матом кричала. Как всегда, я очень не советую женщинам ругаться матом, вы знаете, потому что мат женщин ходульный, нелепый и… Ну, как это сказать? Это как иностранец ругается матом. Вот женщины, иностранцы — примерно одинаково, серьёзно.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, это как-то обидно.

С.ДОРЕНКО: Потому что весь русский мат построен на мужской агрессии. Весь русский мат.

Э.ХАСАНШИНА: Зато женщины более изобретательны в словообразовании.

С.ДОРЕНКО: Нет. Абсолютно ходульный, нелепый мат, полностью урезанный, ходульный, нелепый какой-то, как будто иностранец пытается показать, что он умеет говорить по-русски. Кроме того, по смыслу ужасно глупо получается, потому что он весь основан на половой агрессии, и поэтому женщина постоянно рассказывает про то, чего у неё нет. А у неё нет. И весь мат истекает из половой агрессии, а женщине это точно не катит никак.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, она может говорить о том, что у неё есть. В мате для этого тоже есть средства выражения.

С.ДОРЕНКО: Есть, но там это всегда уничижение — и тогда женщина себя уничижает. Я не знаю. Я думаю, что Life запикал, забипал эту плёнку, именно эту плёнку. Ту, которую ты мне прислала, я не нашёл в YouTube. Я несколько раз сделал запрос и именно ту я не нашёл. Я нашёл другую. Но я дам вам послушать Ксению Собчак. Я надеюсь, что Life забипал мат.

ФРАГМЕНТЫ ВИДЕОРОЛИКА

— Высадили человека…

— Почему нельзя так сделать было в Пулково?

— Зато она теперь очень крутая — она хозяин шлагбаума. Высадите меня из самолёта!

С.ДОРЕНКО: Сейчас, секунду. Знаете, для чего я слушаю? Я бипы хочу услышать.

— И разбираться буду уже на другом уровне, потому что вы держите 100 человек из-за того, что вам хотелось одного человек унизить. Я сидела и слышала, что человек нормально разговаривал. Он не показал вам билетик — вот за это его и ссадили с самолёта. Он просто сказал: «Хотите — снимайте», — и прошёл. И вы пошли жаловаться капитану. Видимо, у вас с ним свои отношения.

— Вы хоть понимаете, что вы сделали? Вы стоите и просто оправдываетесь.

— Я сидела здесь и я всё видела. Она говорит пассажиру: «Дайте билетик»…

С.ДОРЕНКО: Ну а где дебош-то? Собчачка, ну давай, зажигай! Ну где? Где космы? Где за космы драка? Во! Собчак заплакала! Нет, это ребёнок.

Э.ХАСАНШИНА: Нет, это дети.

С.ДОРЕНКО: Детей жалко.

— А он не нахамил мне. Он отказался от выполнения требований…

С.ДОРЕНКО: Ну всё, она скандалит, короче.

— Вы понимаете, что вы людям сорвали день сегодняшний? Вы понимаете, что происходит?

С.ДОРЕНКО: Так, я понял. Это смонтировано так, что мата вообще нет и бипов нет.

Э.ХАСАНШИНА: Там мат был только в самом начале.

С.ДОРЕНКО: В начале, да? Вот «Россия-24», может быть, покажет, где эти бипы, потому что там же очень эмоционально. Смысл в чём? Ксения Собчак — известный общественный гуманитарный мыслитель современной России, как вы знаете. Россия деградировала до Собчак, я бы так сказал. То есть Собчак сегодня — известный гуманитарный мыслитель. Из чего вывод, конечно, о деградации России и о её падении в пропасть абсолютно напрашивается. Понятно, да? Секундочку, сейчас мы покажем вам.

— По вине одного из пассажиров почти на час был задержан вылет. Человек где-то потерял посадочный талон, и согласно инструкции бортпроводница не пускала его на борт. Ксения посчитала такие действия…

С.ДОРЕНКО: Да ладно. Где она визжит наконец? Ну, не дают. Кастрированное телевидение!

— Зато она теперь очень крутая — она хозяин шлагбаума. Высадите меня из самолёта! Я требую, чтобы мне дали возможность выйти из этого самолёта. Я с вами лететь больше никуда не хочу.

С.ДОРЕНКО: Ну и всё. Здесь отмонтировали этот нелепый ходульный бабский мат. Ну, неважно. Слушайте, я хочу сказать по ситуации. Что произошло? Собчак должна была лететь в Питер что-то там представлять, что-то там вести.

Э.ХАСАНШИНА: Да, вручать премию какую-то.

С.ДОРЕНКО: Конферансье. Она должна была вести какую-то передачу, неважно. Она прилетела на самолёт, она засела в бизнес-класс. Почему? Потому что она говорит: «Я сидела впереди и всё слышала». Значит, она засела в бизнес-класс и сидела. Какой-то перец пришёл без посадочного. То есть посадочный он показывал, как вы понимаете, постоянно. И наконец посадочный он абсолютно последний раз показывал перед выходом из здания, где у него посадочный оторвали — и он дальше пошёл либо по рукаву, либо он пошёл в автобус с маленьким квиточком, кусочком от посадочного.

Э.ХАСАНШИНА: Корешочек.

С.ДОРЕНКО: Корешочек от посадочного. Между выходом из здания и самолётом он потерял этот квиточек. Потерял — дурак, например. Хорошо, дальше. Бортпроводница его не пускает справедливо.

Э.ХАСАНШИНА: Она даже не то что не пускает, а я так поняла, она уже пришла к нему, когда он сел, и потребовала предъявить этот корешочек, что довольно странно. Почему она при входе этого не сделала?

С.ДОРЕНКО: «Предъявите». — «У меня ничего нет». Там варианты. Почему варианты есть? Может быть, он какой-нибудь этот самый… с поливалки какой-нибудь, с уборки аэродрома продрался на работу, а потом пошёл к трапу — и типа «я подсуетился и полетел». Может быть такое.

Э.ХАСАНШИНА: Такой: «Хочу в Питер в бизнес-классе».

С.ДОРЕНКО: Нет, он не в бизнес-классе был, насколько я понимаю. В любом случае он мог пробраться с поля. Это мог быть рабочий какой-то и так далее. Мог. Поэтому дело проводницы святое. Она права. Она не права в том, что она 40 минут с ним нянкается там, нянчится.

Э.ХАСАНШИНА: Разбирается, докладывает командиру экипажа.

С.ДОРЕНКО: 40 минут! Это неправильно. Задерживать борт на 40 минут нельзя.

Э.ХАСАНШИНА: Учитывая, что он летит час с чем-то.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Человека надо вынести под локоточки, под мышечки спокойно, раз нет посадочного. «Выйдите, товарищ», — и всё. Если бы я был бортпроводник, я бы пендалем дал бы ему по копчику — и он бы у меня летел сверху вниз бы, кувыркаясь.

Э.ХАСАНШИНА: Причём не понятно, почему они 40 минут разбирались, если он сам сказал «ссаживайте меня» — типа «я готов выйти».

С.ДОРЕНКО: В эти 40 минут некто Собчак — выдающийся гуманитарный мыслитель современной деградирующей России — обнаруживает, что она опаздывает на эту свою презентацию. Соответственно, она не получит свои 350 тысяч рублей (или сколько там ей платят? 500, не знаю) за то, что она будет вести презентацию. Мне предлагали презентацию провести за 500 тысяч, например. Я просто говорю, почему я и знаю цены. 500 тысяч мне предлагали — я отказался, потому что надо было лететь, если не ошибаюсь, в Казань. Ну, лететь в Казань — это уже чересчур, согласись.

Э.ХАСАНШИНА: Почему?

С.ДОРЕНКО: Нет, это уже миллион стоит. Я сказал, что миллион всё-таки. Ну, сколько платят Собчак — не знаю. Мне предлагали 500 тысяч. Ну, хорошо, ей, например, предложили меньше, потому что — где она, а где я. Хорошо, предположим. Она чувствует, что деньги потеряны, всё пошло на фиг, и надо ехать назад к себе в Москву куда-то, в ЦУМ покупать босоножки, мне кажется. Правильно? Она начинает говорить: «Выпустите меня из самолёта». Это должно быть предусмотрено тоже. Человек хочет выйти. Почему ей нельзя выйти-то? Ну, она хочет выйти. Ку-ку! Почему плохо-то? Что тут плохого? Она права. Ну, она хочет выйти.

Э.ХАСАНШИНА: И имеет на это право.

С.ДОРЕНКО: Она говорит: «Я не полечу». — «Хорошо. У вас есть багаж сданный, чемоданы сданные?» — «Нет». — «Проверить быстро! Можно проверить, сдавала ли Ксения Собчак багаж?» — «Нет, не сдавала». — «Ну и иди! Иди на фиг! Кому ты нужна?» Нет, начинается вот это торжище, вот этот ад начинается.

73-73-948. Алло. Слушаю вас. Здравствуйте. Здравствуйте! Здравствуйте!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей, а вы не слишком ли много уделяете внимания госпоже Собчак?

С.ДОРЕНКО: Нет. Кому хочу, тому и уделяю. Вы знаете, кто делает вёрстку? Обратите внимание: я! В тот день, когда вы будете делать вёрстку, вы станете решать, кому и что уделять. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте, Сергей. Ситуация вообще-то странная. Когда я работал в системе, во-первых, были 15 минут командирские, за которые мы все очень тряслись, чтобы, не дай бог, задержка не превысила 15 минут.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потом начинаются разборки, на кого вешается эта задержка. Я работал инженером — соответственно, наземная служба. Здесь, я считаю, косяк службы перевозок. Возникла ситуация, которую можно было бы решить примитивной проверкой — прошёл ли человек регистрацию или нет, проверить паспорт и электронный билет. Всё.

С.ДОРЕНКО: Кстати! Простите, извините, пожалуйста. Конечно, можно же просто проверить его, сказать: «Достаньте ваш паспорт». — «Вот он». На землю позвонил: «Ребята, такой прошёл?» — «Прошёл». Всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И тут встаёт вопрос: а командир в это время что делал?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Наслаждался.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Такая сумасшедшая задержка, и командир сидит, как истукан, и ничего не предпринимает? Надо было дать пинка службе перевозок, чтобы все метнулись и отправили борт вовремя.

С.ДОРЕНКО: Второй вопрос. Вот начала какая-то барынька безумная проситься, что она сходит. И если она никаких чемоданов не сдавала, почему её не выпустили? Да и пусть идёт на фиг!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Самое главное в вашей фразе — «если она чемоданов не сдавала». А представляете, если она сдавала?

С.ДОРЕНКО: О’кей, сдавала — на полчаса мы попали. Я понимаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это беда, это беда.

С.ДОРЕНКО: А если не сдавала?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это выгрузить весь багаж и найти её эти бирки? Да пропади оно пропадом! Нет, надо было просто малой кровью обойтись: проверить и отправить. И в этой ситуации… Я не поклонник творчества госпожи Собчак, но количество оскорблений, которые на неё посыпались из-за этой ситуации… Я считаю, что, вообще-то, она права.

С.ДОРЕНКО: По существу она права, но по форме не права.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она по форме не права, но по существу-то она права.

С.ДОРЕНКО: Права, конечно. Спасибо.

Э.ХАСАНШИНА: Просто мне кажется, что тем, что она ругалась, она задержала свой рейс ещё на 40 минут или сколько там.

С.ДОРЕНКО: Нет, по форме она не права. Не надо визжать и не надо материться. А по существу — абсолютно права. Но лошары держат борт, 100 человек, 40 минут — что это такое?

Я не знаю, у меня есть её телефон или нет? Сейчас мы позвоним ей наконец всё-таки. Я не знаю, когда-то она мне давала телефон, мы с ней однажды завтракали, но это было давно. Давайте посмотрим, может быть, мы позвоним сейчас Собчачке. Но она, конечно, не возьмёт трубку. Или она спит, или она матерится — что-то одно из двух. А, чёрт, у меня нет её телефона! Ребята, у вас есть телефон? Новостники, дайте мне телефон Ксении Собчак, если меня кто-нибудь слышит. Мы с ней когда-то завтракали, но потом я уничтожил… Она была подшита на специальную… Ну, ты знаешь, что телефоны сейвятся на почту Google (мои, по крайней мере), на разные почты Google. И, к сожалению, я её записал в ту почту Google, которую я уже делитнул. Я где-то раз в год убиваю одну из почт Google, которых у меня штук шесть, и с ней вместе теряю целую кучу телефонов, что делает мою жизнь разнообразной и весёлой.

Э.ХАСАНШИНА: Добавляет искры!

С.ДОРЕНКО: Конечно, искорку какую-то, да. «Она беременная. Может, ей сидеть сильно неудобно», — говорит Сергей. Кто беременная?

Э.ХАСАНШИНА: Собчак.

С.ДОРЕНКО: А, Собчак беременная? Боже мой, вы всё о ней знаете! На какой неделе?

Э.ХАСАНШИНА: Но не надо это всё списывать на беременность.

С.ДОРЕНКО: Товарищи… На какой неделе? Вы что, её гинеколог? Откуда вы знаете?

Э.ХАСАНШИНА: Ну, в СМИ недавно об этом писали.

С.ДОРЕНКО: Да, правда? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Юрий, Москва. Это незаконное удержание. Вызывать полицию.

С.ДОРЕНКО: Ей вызывать полицию?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это незаконное удержание. Она беременная женщина и, соответственно…

С.ДОРЕНКО: Может, правильно. И всё. Давайте позвоним ей на этот мобильный. 130 не может работать, мне кажется, это ерунда какая-то. 130 — давно уже поменялись телефоны. Сроду таких не было. Ну, попробуем. «У Собчачки — играй гармонь». Ну, не знаю, ребята. Она и раньше скандалила. Она и в самолётах скандалила. Люди в Ницце, мои знакомые, сидели и наслаждались собчачкиным матом в Ницце. Она вообще в самолётах любит «поднаддать матюшка», так сказать, в принципе любит это дело. Ну, не знаю. Ещё где-то люди рассказывали, что она приходит в какое-то исступление. Но тогда она не была беременная, нет. Приходит в исступление, бьётся о пол, кричит, матом ругается. Но она права вдобавок.

— Абонент не отвечает…

С.ДОРЕНКО: Смысл в том, что она права. К чёрту! Следующая тема.

С.ДОРЕНКО: Драка на этот раз! Драка! Кандидат на праймериз «Единой России» Алексей Большеданов («Больше данов». Насколько больше? Чёрный пояс, наверное), напавший на байкера в Подмосковье… Я видел этот видос.

Э.ХАСАНШИНА: Ну и как?

С.ДОРЕНКО: Значит, Алексей Большеданов ехал на Lexus. Я видел. Ты видела этот видос?

Э.ХАСАНШИНА: Нет, не смотрела.

С.ДОРЕНКО: Нет? Тебе надо было посмотреть. Ребята едут, у него на шлеме GoPro. На самом деле не у одного, а у двух, по крайней, потому что мы видели этот видос с двух камер.

Э.ХАСАНШИНА: У мотоциклистов?

С.ДОРЕНКО: У мотоциклистов. Они не мотоциклисты, а они — элита, лучшие на свете кроссачи и эндурики. Они прутся по песчаной дороге на хорошем темпе, хорошо идут, потом выезжают…

Э.ХАСАНШИНА: А кроссачи — это спортивные или что?

С.ДОРЕНКО: Кроссач — это спортивный, а эндурик… В смысле, они едут по любой дороге. Понятно, да? Через пустыню пилить, куда хочешь. Так вот, они, значит, едут. И потом они выпиливают так, что у них есть помеха справа — вот этот самый Большеданов. Большеданов выскакивает на них! С лицом монгола, серьёзно. Я говорю в хорошем смысле. Ты же знаешь, я люблю монголов ужасно и так далее. С лицом монгола такой небольшой человек выскакивает. Я просто пытаюсь вам нарисовать картину. Значит, едет Большеданов. Он начинает сразу выкрикивать тоненьким голосом матерный вопрос, непристойный. А потом прямо выскакивает из своего Lexus…

Э.ХАСАНШИНА: Лично?

С.ДОРЕНКО: Лично. Lexus продолжает ехать и дальше едет всё время. Он его, наверное, оставил на включённом драйве — и Lexus всё время куда-то уезжает к чёртовой матери.

Э.ХАСАНШИНА: В закат.

С.ДОРЕНКО: Lexus уезжает. Потому что этот выскакивает, не поставив на паркинг, не притормозив — на ходу выскакивает.

Э.ХАСАНШИНА: Так он — Джейсон Стэтхэм!

С.ДОРЕНКО: Да? Ты думаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Крутой! Прямо выпрыгивает из летящей машины — и прямо сверху на байкера!

С.ДОРЕНКО: Стэтхэм во всех фильмах, поэтому мне кажется, что Большеданов тоже должен быть во всех.

Э.ХАСАНШИНА: Это русский вариант, стэтхэмозаменительный.

С.ДОРЕНКО: Большеданов валит мотоцикл и мотоциклиста тоже. Я знаю, что это такое. Там узкая дорога, и он его валит на левую ногу, а тот стоит на краю, как бы там спуск, там неудобно. А кроссачи и эндурики очень высокие, посадка— 89–90 сантиметров. Можете себе представить? Соответственно, наверняка он валит и мотоциклиста тоже. Но мотоциклист хороший — он вскакивает быстро. Если у него хорошие кроссовые сапоги, то они все прошиты металлом, там подмётка из металла и так далее.

Э.ХАСАНШИНА: И с таким лучше не спорить.

С.ДОРЕНКО: Лучше не спорить. У него каска, естественно, шлем стоит, ну, кроссаческо-эндуристый. У них всех «черепашка» есть, я думаю: плечи защищены, естественно, локти и так далее. И мотоциклист начинает ему в ответочку. Кто прав, кто виноват — не знаю. Давайте обсудим.

Я переписывался с мотоциклистами. Я сразу скажу, что я написал. Я написал: «У меня есть хорошие сапоги, которые я по старому курсу покупал за 11 тысяч, — чуть ли не по 23 я их покупал за 11 тысяч, даже не за 30. — И если бы я там был, мне бы хотелось попробовать эти сапоги всё-таки — уж больно они красивые, красные! Чёрт, какие красивые сапоги!» Это был мой ответ инстинктивный — я был против Большеданова. Но теперь мне совестно! 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Андрей, Москва. Я тоже мотоциклист. Понимаете, я на стороне мотоциклиста в данной ситуации. Объясню почему.

С.ДОРЕНКО: Почему? Ну, Большеданов, строго говоря, был справа.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но! Мотоциклист, конечно, вылетел… Ну, как вылетел? Он не прям вылетел, он повернул налево, максимально…

С.ДОРЕНКО: Прижался влево, до конца.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То есть для проезда Lexus не оказал, в принципе, никаких помех.

С.ДОРЕНКО: Вообще! В том-то и дело. Вообще никаких! Он прижался до предела.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен. И тут выскакивает из машины какой-то человечек такого небольшого роста, округлый, и начинает что-то там говорить, вопить и махать руками, толкаться — мотоциклист падает.

С.ДОРЕНКО: Но давайте скажем, что и при этом мотоциклист не спешивается, чтобы отоварить человечка, а мотоциклист остаётся уязвимым. И этот Большеданов его сбивает с ног.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, согласен, именно так и происходит.

С.ДОРЕНКО: Понимаете, если бы мотоциклист…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Человек просто, скажем так, в ответ начинает совершать некие такие действия — от чего Большеданов, бедолага, покатился кубарем куда-то.

С.ДОРЕНКО: Но в этот момент у человека, который начинает ответку, есть локти, плечи, «черепашка», шлем и тяжёлые сапоги кроссовые — и дальше уже Большеданову я не завидую.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, согласен.

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Вы бы хотели там быть рядышком в хороших сапогах?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы… Нет, вообще, на самом деле я бы не хотел участвовать в таких подобных ситуациях. Но ответ мотоциклиста адекватен.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно, абсолютно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тем более адреналин в крови, тем более только что такой драйв, езда, всё это быстро — и вдруг на него нападение. Соответственно, что, он будет стоять?

С.ДОРЕНКО: Конечно, абсолютно. Спасибо большое. Погнали дальше, ребята. «В движении».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: «В движении». Видишь, все за мотоциклиста. Ну, что значит «все»? Я, во-первых, за мотоциклиста! Ты за мотоциклиста? Говори «да»!

Э.ХАСАНШИНА: Да!

С.ДОРЕНКО: Ну, всё. И позвонивший — три. Нас три человека за мотоциклиста.

Э.ХАСАНШИНА: Он же защищался. Ну, он драйвовый парень.

С.ДОРЕНКО: Да, драйвовый парень. Слушай меня. Но дальше у него было преимущество, конечно — он в шлеме и всё такое. А этот придурок свой Lexus отправил ехать.

Э.ХАСАНШИНА: Прекрасная история.

С.ДОРЕНКО: Слышала про компанию BMW?

Э.ХАСАНШИНА: Конечно.

С.ДОРЕНКО: BMW (би эм дабл-ю) даёт мне R nineT — cafe racer свой.

Э.ХАСАНШИНА: Па-па-ра-пам!

С.ДОРЕНКО: R nineT, новый мотоцикл — 20-го числа в тест-драйв. А?!

Э.ХАСАНШИНА: Вы, главное, к Большеданову не подъезжайте.

С.ДОРЕНКО: Не буду! Я беру R nineT у компании BMW 20-го числа (на неделю, а может быть, и на две) покататься! Какой я молодец, а? Какой я крутой!

Э.ХАСАНШИНА: Кому-то очень повезло.

С.ДОРЕНКО: 4 балла. А потом я возьму «гуся»… Ой, чёрт, погнали! Новости.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Пятница, 10 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Эльвира Хасаншина — ведущая этой программы. Здравствуйте, Эльвира.

Э.ХАСАНШИНА: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Андрей пишет мне: «Ну что же вы? А Triumph будет скучать в гараже, пока на тесте будете на BMW ездить? А где справедливость? А где честность? А где достоинство человеческое? А где вообще правда?» А где правда? Правды нет на свете, понимаете.

Э.ХАСАНШИНА: «В чём сила, брат? Сила в правде».

С.ДОРЕНКО: Ещё раз. BMW (би эм дабл-ю) выдаёт мне на тест-драйв мотоциклы. Сейчас я расскажу. Можно я расскажу? Просто расскажу — и всё. Пожалуйста. А вы можете пойти и повеситься. В хорошем смысле, я ни в коем случае не призываю вас. Сейчас мы найдём сообщение от Романа Щукина. Пожалуйста. Так, значит, что дают? R nineT — пожалуйста. R1200GS — это большой «гусь». R1200RT… Я не хочу сидеть на тестикулах. Нет, я не хочу. Там посадка, по-моему, на тестикулах. Нет, R1200RT — это, по-моему, крузер. R1200RS, R1200R, S1000XR, S1000RR… И это всё доступно, это всё мне даёт компания BMW. Я попросил следующее. Я попросил R nineT с 20-го. Это будет понедельник. Мне кажется, что это будет понедельник после 13-го. 13-е будет в понедельник, а потом — 20-е. Потом я попросил большого «гуся» — R1200GS. И вы станете смеяться надо мной, но я, как и положено хипстеру, попросил C650GT — хороший скутер, большой скутер.

Э.ХАСАНШИНА: Вау!

С.ДОРЕНКО: Да, я попросил скутер C650GT. Три мотоцикла, я их буду катать до отпуска. А отпуск у меня, как вы хорошо знаете, в конце июля. Я буду катать на чужих. Почему же я в этот момент оставлю в гараже свой Triumph? Ответ прост: на халяву хохол не может отказаться. Я же хохол! Ну, хохол не может на халяву отказаться. Это неправильно, понимаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Понимаю.

С.ДОРЕНКО: Оно ж коштуе грошей. Тебе дают бесплатно — так бери. Шо ты заглядываешь в рот дарёной кобыле? Неправильно. Вот так. Я не могу.

Так же точно, как я не могу отказаться от халявы, не могут отказаться от халявы «СК “Юнион”» И ООО «Автодорстрой», которые связаны, как пишет пресса, с вице-мэром Петром Бирюковым, который курирует реконструкцию. Понимаешь, в чём дело? Люди с удивлением говорят, с восхищением, я бы сказал, с трудом скрывая восхищение, люди говорят… Так, секундочку. «За это время можно основательно затюнить Triumph». Нет. Нема грошей. Чтобы тюнить Triumph, нема грошей. И он на стоке очень хорошо звучит. Он очень хорошо звучит на стоке, и не надо ему больше ничего. Понятно?

Значит, смотрите. Бирюков. Бирюков — это вице-мэр города Москвы, Пётр Бирюков. Что это он к нам не ходит?

Э.ХАСАНШИНА: Что-то да.

С.ДОРЕНКО: Смотри, что он делает. Девять тендеров, которые в прошлом году перебрали всю улицу, всё переделали, в этом году снова ломают и снова перебирают. Оказывается… Я начинаю здесь подозревать. Слушайте, я сейчас серьёзно. Вы знаете, как я люблю московское правительство — до крайней степени вожделения, тоски, любви и всё такое. И это взаимно. Мне на прошлый Новый год подарили очень хорошее шампанское (московское правительство), сделанное целиком из французского, но разлитое на московском заводе. Это взаимная любовь. Мы любим друг друга с московским правительством. Но не с Петром Бирюковым! Оказывается, в прошлом году он раскрошил — девять этих тендеров — улицы полностью в ноль, полностью их восстановил. А в этом году, он говорит, что надо положить кабель для интернет-технологий департамента информационных технологий.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, в том году же не было интернет-технологий, понимаете.

С.ДОРЕНКО: В том году не было никаких. В том году не было и интернета!

Э.ХАСАНШИНА: В том году, может быть, только огонь высекали кресалом.

С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно! И Пётр Бирюков говорит: «Ребята, мы будем снова крошить эти улицы в ноль». Те же самые компании, которые делали в прошлом году, но за новые деньги. А?

Э.ХАСАНШИНА: Нет, ну там всё-таки деньги поменьше.

С.ДОРЕНКО: Что вы говорите? Всего-навсего 2,6 миллиарда рублей. Всего-навсего две целых шесть десятых миллиарда рублей.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, всё же не десять.

С.ДОРЕНКО: Лучше бы дали мне — я знаю, что с ними делать.

Э.ХАСАНШИНА: Что?

С.ДОРЕНКО: О! Я бы построил плавучий остров и жил бы где-нибудь в тропике. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Николай.

С.ДОРЕНКО: 2,6 миллиарда рублей отпускается на то, чтобы переделать те улицы, которые переделывали в прошлом году.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно про Бирюкова два слова?

С.ДОРЕНКО: Да пожалуйста.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня, помните, колбасные палатки снесли по Москве, ну, точки, палатки.

С.ДОРЕНКО: Не помню. Нет, не помню. Ха-ха-ха!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ночью, когда всё снесли… Я не мог дозвониться до вас.

С.ДОРЕНКО: Ночь помню, вас не помню.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Товарищей крышевали водители Бирюкова.

С.ДОРЕНКО: Можно ещё раз вернуться к этой фразе?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Их очень долго крышевали, и поэтому их долго не могли снести.

С.ДОРЕНКО: Я просто в падежах запутался. Товарищей крышевали водители Бирюкова? Я хочу понять.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Моих друзей крышевали водители Бирюкова.

С.ДОРЕНКО: Водители были крышей?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Они большие люди?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наверное.

Э.ХАСАНШИНА: Но палатки-то всё равно снесли.

С.ДОРЕНКО: Всё равно потом снесли.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, уже не смогли.

С.ДОРЕНКО: Водители Бирюкова есть мощь русского государства, конечно.

Э.ХАСАНШИНА: Надо было поваров просить.

С.ДОРЕНКО: Поваров, конечно, массажистов. Массажист имеет доступ ко всем отверстиям уже правильным. Куху я имею в виду. Массажист имеет доступ к дыркам правильным. Понимаете, о чём я? Нет, он не понимает. Хорошо. 73-73-948.

Э.ХАСАНШИНА: А вот Сергей пишет: «А Wi-Fi не рулит?» Кстати, почему нельзя вместо этих кабелей Wi-Fi сделать там везде?

С.ДОРЕНКО: Ха-ха! Слушайте, они вспомнили, московское правительство вспомнило, что в прошлом году забыли сунуть провод в землю.

Э.ХАСАНШИНА: Они, наверное, когда закончили работы, такие: «Что-то забыли, кажется».

С.ДОРЕНКО: Забыли сунуть провод в землю… Нет, наоборот, с надеждой. Они в прошлом году сказали так: «А провод положили?» Те говорят: «Нет». Они говорят: «Слава богу! На следующий год ещё миллиард…»

Э.ХАСАНШИНА: «Вернёмся».

С.ДОРЕНКО: Миллиарды рублей, товарищи! Лучше бы мне дали. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Сергей, мне кажется, вы уже упоминали в предыдущих передачах Бирюкова по поводу событий в Вешняках — вот этот собачий приют. Он же был ответственен там?

С.ДОРЕНКО: Он. А ещё перед этим я упоминал эту фамилию в связи с квартирой оценочно по 10 миллионов долларов, которая у него… Это при назначении Собянина. Когда Собянин пришёл пять лет назад (даже больше уже) и Бирюкова оставил своим замом, мы намекали, что Бирюкова надо бы первого менять. Но — нет, нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А он зам прямо по всем вопросам — и по собачьим, животным, и по городским коммуникациям, и всем остальным, что ли?

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что он зам по миллиардам долларов, вот как бы так.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скорее всего, да.

Э.ХАСАНШИНА: По распределению.

С.ДОРЕНКО: «Вы за что отвечаете в московском правительстве?» — «А я отвечаю за миллиарды долларов». Вот такая работа. Везде, где миллионы — там другие люди отвечают.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну да, мешки грузит.

С.ДОРЕНКО: Нет, где миллионы — там другие люди отвечают просто.

С.ДОРЕНКО: Слушай, я смешное нашёл. Давайте говорить о детях.

Э.ХАСАНШИНА: С удовольствием!

С.ДОРЕНКО: Давай даже проголосуем. Мы с тобой перестали голосовать, и это гнусно на самом деле — люди разочарованы, понимаешь. Скажите, пожалуйста, наши дети… А в каком возрасте, интересно? «Памятника школьника и пионера». Пионер — это до 13 лет. И.М. Варушкин, издание 1929 года — я вот читаю. Памятка, памятка!

Э.ХАСАНШИНА: 1929 года?

С.ДОРЕНКО: 1929 года не было, она хочет сказать, это выдумка. Да? Это не выдумка, был 1929 год. Писал в 1929 году… Поищи когда-нибудь, когда у тебя будет время, когда прочтёшь Чжуан-цзы, которого ты обещала прочесть, но не прочла. Поищи, знаешь, что? Историк Покровский был прекрасный. Ой, какой чудесный человек! Тогда были изыскания научные. Значит, все решительно умерли от сифилиса у него, все Романовы, начиная, конечно, с Петра Первого. Пётр Первый умер от сифилиса. Все остальные умерли от сифилиса, но при этом их долго пытали, а потом они умерли от сифилиса.

Э.ХАСАНШИНА: Пытали любовью!

С.ДОРЕНКО: Нет, Покровский писал в этот момент, преисполненный ненависти к Романовым. И когда его читаешь, то это просто поэма ненависти. Там все Романовы — убийцы, какие-то страшные люди. Ну, это всё в 1929 году.

Э.ХАСАНШИНА: Так, а памятка эта?

С.ДОРЕНКО: Сейчас буду читать. Нет, давайте сначала почитаю, а потом проголосуем. Сейчас не надо голосовать.

Э.ХАСАНШИНА: Да, а то пока не понятно, что происходит.

С.ДОРЕНКО: Значит, должны прочитать дети. «Чистить зубы своей отдельной щёткой». «Когда идёшь в школу, не бегай с ребятами наперегонки». «Не завёртывай свой завтрак в грязную бумагу или носовой платок, а имей чистую тряпочку для завёртывания завтрака». В школе: «Девочки при встрече не должны целоваться», — пункт 2.

Э.ХАСАНШИНА: Бедные наши светские львицы!

С.ДОРЕНКО: «1. При входе в школу очищай ноги от грязи о скребок, а потом вытирай их о рогожу». «2. Девочки при встрече не должны целоваться». С кем? Друг с дружкой.

Э.ХАСАНШИНА: Конечно.

С.ДОРЕНКО: А какой возраст? Это пионеры. В 13 лет принимают уже в комсомол. Значит, 12-летние девочки в 1929 году систематически друг с другом целовались при встрече. Вот вам пожалуйста! А где «Тату»? Что «Тату»?

Э.ХАСАНШИНА: А после школы можно?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Девочки при встрече не целуются, а потом к вечеру уже начинают целоваться, может быть. Не знаю.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, уже можно.

С.ДОРЕНКО: «Не подметай пол сухим веником или щёткой, а непременно с влажными опилками, со свежей травой или побрызгав слегка пол водою».

Э.ХАСАНШИНА: Ой, мне бабушка то же самое говорила.

С.ДОРЕНКО: «Не приноси в школу семечек». «В перемену в классе не бегай, не затевай борьбы и свалки: от этого в классе увеличивается пыль».

Э.ХАСАНШИНА: Которой и так немало, потому что все подметают сухим веником.

С.ДОРЕНКО: «При кашле отворачивайся». «Не пей сырой воды». «Не дыши и не кашляй в лицо другому». «Не грызи ногтей». «Если возможно, когда придёшь из школы, перемени курточку или платье». «Не садись за стол с немытыми руками».

Э.ХАСАНШИНА: «И не спи в этой же одежде».

С.ДОРЕНКО: «Не доедай чужих объедков». «Не ешь из общей посуды». «Не ешь не вымытых овощей». Слушай, а я постоянно каждое утро ем. Я их тру об брюки. Это считается? Я тру их об джинсы.

Э.ХАСАНШИНА: Для меня — считается. Я тоже так делаю.

С.ДОРЕНКО: Нормально, я считаю тоже. Мне кажется, это нормально. Свободное время: «Имей трусики и туфли для физкультурных упражнений». «Летом ходи в трусиках, для девочек — в комбинациях».

Э.ХАСАНШИНА: Комбинации!

С.ДОРЕНКО: Вот их и учили нудизму в это время. Сейчас все ходят с обнажённым торсом. У нас вокруг посёлка один чувак бегает с обнажённым торсом.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, плохо, что ли?

С.ДОРЕНКО: Я думаю, он педик.

Э.ХАСАНШИНА: Почему?

С.ДОРЕНКО: Ну, если он показывает грудь и сиськи свои, значит…

Э.ХАСАНШИНА: Он же не для мужчин бегает с голым торсом.

С.ДОРЕНКО: Практически уверен, что для мужчин. Он качок. Значит, у нас в посёлке, где я живу, есть качок, который бегает с голым торсом.

Э.ХАСАНШИНА: И всех унижает своим торсом: «Смотрите на меня!»

С.ДОРЕНКО: Ничем не унижает. (Шёпотом.) Просто мы думаем, что он педик. Но это нельзя говорить. Нормально. Я поэтому и не говорю ничего, я молчу, отворачиваюсь просто. «Пионеры встают рано утром, моют руки, лицо, шею, чистят зубы, обтирают тело, делают гимнастику». «Пионер после заката остерегается укусов комаров».

Э.ХАСАНШИНА: Я думала, укусов оборотней.

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! Было бы забавно, если бы оборотней. «Перед сном проветривай комнату, а если позволяет погода, то спи с открытым окном». «Избегай ходить без чулок и обуви». «Читай книжки о том, как надо жить». «Помни, что санитарная грамота…» Где-то о том, что надо родителей заставлять не пить. Я сейчас дойду до этого. «Если собираешься на экскурсию или на прогулку, сообрази, что тебе может понадобиться. Всё нужное приготовь заранее. Не тогда собак кормить, когда надо зайцев ловить, а заранее».

Э.ХАСАНШИНА: Вот, даже пословица! Как мило.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно. Да! «При работе не спеши. Лучше работать медленно, но чётко». Мне кажется, что лучше быстро и чётко. Ну, ладно, хорошо.

Э.ХАСАНШИНА: Не бывает два хорошо.

С.ДОРЕНКО: Где-то было здесь прежде, что надо папу с мамой уговаривать не пить. Вот, пожалуйста! Значит, смотрите. «Никогда не кури сам и проси старших, чтобы они не курили в комнате, где находятся дети», — это 12-й пункт. «13. Никогда не пей никаких спиртных напитков (пива, наливок, браги и т.п.)». «14. Проси родителей не тратить денег на спиртные напитки и на табак, а лучше пусть старшие дети употребляют на питание детей…» Нет, подождите. А, простите, я интонацию не поймал. Я снова прочитаю: «Проси родителей не тратить денег на спиртные напитки и на табак, а лучше пусть старшие эти деньги употребляют на питание детей». Как прекрасно!

Э.ХАСАНШИНА: «Папа, ты сегодня пить не будешь, потому что я хочу кушать!»

С.ДОРЕНКО: «Не ешь», — и всё. Ну, прекрасная памятка, 1929 год. Скажи, что тут отличается от сегодняшней действительности?

Э.ХАСАНШИНА: Ничего не отличается. Только вместо семечек у нас мобильники.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно. Девочек с 1929 года, товарищи, уговаривают не целоваться при встрече.

Э.ХАСАНШИНА: А они берут и целуются! Ну что ж такое!

С.ДОРЕНКО: Продолжают. Они, как буря, обрушиваются и всех расцеловывают.

Э.ХАСАНШИНА: И нарушают все правила.

С.ДОРЕНКО: Я знаю несколько фамилий здесь у нас в коллективе, но не буду их называть. Хорошо. А?

Э.ХАСАНШИНА: И разносят бациллы.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, если бациллы.

Э.ХАСАНШИНА: Потому что мы сеем свет, мир и любовь. Нам надо целоваться.

С.ДОРЕНКО: И разносить бациллы?

Э.ХАСАНШИНА: Да. К сожалению, это синхронные процессы.

С.ДОРЕНКО: Дети стали лучше или хуже, или такие же, с 1929-го? Мне все звонят. 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас. Алло! Я знаю, вы присели на свой телефон и пытаетесь его оттуда достать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да нет.

С.ДОРЕНКО: Достали уже?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, я хотел бы перед детьми сказать: после BMW попробуйте Ducati.

С.ДОРЕНКО: Ducati не дают. Не дают, и всё! Слушайте ещё про детей. Школьникам добавят дисциплину ещё одну. Наконец всё-таки о вреде абортов будет дисциплина. А как её назовут сокращённо? Математика, физра… А эта — о вреде абортов. «Аборты» — так и будет.

Э.ХАСАНШИНА: Нет, там какое-то «семьеведение», как-то так будет называться.

С.ДОРЕНКО: Дисциплина будет называться «аборты». С 1 сентября пилотный проект будет запущен в Щёлкове, где психологи и педагоги просветительского центра «За рождение» начнут проводить занятия со школьниками с восьмого по одиннадцатый классы. С восьмого по одиннадцатый. Восьмой — это сколько лет? Сколько лет восьмикласснику?

Э.ХАСАНШИНА: Восьмикласснику? 14, наверное.

С.ДОРЕНКО: 13–14. Примерно это то же самое, что и в 1929 году, только там было 12 лет. Ну, примерно похожие вещи. То есть этим уже объяснят, что если целоваться с девочками, то аборт не надо делать, а если целоваться с мальчиками, то придётся делать аборт. Правильно? Ну, так же?

Э.ХАСАНШИНА: Смотря кому. Если мальчикам, то мальчикам не надо будет.

С.ДОРЕНКО: О боже, как далеко течёт твоя фантазия! Я в ужасе от её фантазии!

Э.ХАСАНШИНА: Вы только что рассказывали про человека, который бегает с голым торсом. Не могли не продолжить эту логику.

С.ДОРЕНКО: У нас бегает с голым торсом. (Шёпотом.) Он педик, просто мы не должны никак проявлять своего знания, что он педик. Нормально всё. Слушайте, что творится. И надо объяснить девочкам, что если они целуются с девочками, то аборт делать не надо, а если с мальчиками, то обязательно надо. Ничего страшного. Это им объяснит Ирина Солдатова, замминистра здравоохранения, которая заявила, что профилактика абортов должна начаться как раз в этом возрасте.

Жительницы Московской области сделали почти 30 тысяч абортов в 2015 году. 30 тысяч — это много или мало? Так едешь на машине — баб полно. 30 тысяч я бы насчитал за полдня — женщин, которых я увижу из окна. Это на 11 процентов меньше, чем в 2014-м, но статистика ужасно тревожная. Подавляющее число женщин, решившихся на искусственное прерывание беременности, существенно младше 28. Это значит, что очень молодые дамы. «Наши беседы со школьниками будут предельно деликатными». А что значит «деликатными»?

Э.ХАСАНШИНА: Ну, придут, включат фильм по проектору и заставят их смотреть.

С.ДОРЕНКО: Пестики и тычинки? Ну, вот что значит «деликатно»? Что это значит? Пестики и тычинки? Что они будут им говорить? «Аборт — это значит, что лопнула скорлупка»? Что это такое, а? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, утро доброе. Не по теме немножко. На МКАДе авария, внутреннее кольцо, перед шоссе Энтузиастов. Тут гайцы, тут подъёмные краны, фуру поднимают краном с обочины.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Давайте говорить про аборты всё-таки. Мне кажется, аборты — увлекательная тема, но она нас, мне кажется, не захватила. Нет? Алло. Здравствуйте. Детей будут учить искусству не попасть под аборт, я бы сказал.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот вы спрашивали про 30 тысяч. Я в Мособлстате работал и видел статистику за 2012 год по естественной убыли населения. Тогда естественная убыль населения была 9,5 тысяч по Московской области.

С.ДОРЕНКО: 9,5 тысяч — искусственная убыль. А что это значит?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И миграционный прирост — 100,5 тысяч.

С.ДОРЕНКО: Скажите, вы же имеете в виду не только потери от абортов? Имеется в виду убыль от смертей?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, я имею в виду смертность минус рождаемость.

С.ДОРЕНКО: Смертность, не восполненная рождаемостью. Хорошо, а если бы 13-летние девочки рожали — это как-то решило бы вопрос, что ли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если бы у нас было нормальное государство и с этим работало, то — да.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. 13-летние девочки? Вам нужны рожающие 13-летние девочки?

Э.ХАСАНШИНА: То есть ради этого мы строили цивилизацию и шли к развитию?

С.ДОРЕНКО: Я не думаю. Мне кажется, что нет.

Э.ХАСАНШИНА: Чтобы у нас дети снова выходили замуж, чтобы они таскали вёдра, рожали детей?

С.ДОРЕНКО: 13-летние, 14-летние, 15-летние — чтобы они бросали школу и рожали? Я понимаю, что искусство не залететь будет рассказано 13-летним девочкам. В сущности, что происходит? Мы долго боролись, наша цивилизация долго боролась с сексуальным образованием среди детей. И наконец это побороли. Наконец у нас нет больше сексуального образования детей. Его нет. Дети ничего не знают, а узнают от друзей, от приятелей или от мальчиков постарше. Правильно?

Э.ХАСАНШИНА: Нет, серьёзно. То есть дети в 14 лет, обладающие доступом к интернету, имеющие, видимо, некие контакты, которые им запрещают, и они ничего не знают об абортах? Ну, это странно.

С.ДОРЕНКО: Знают?

Э.ХАСАНШИНА: Конечно, знают.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. А когда они узнают?

Э.ХАСАНШИНА: Я не знаю. Мне кажется, как только начинают интересоваться…

С.ДОРЕНКО: Когда они начинают интересоваться?

Э.ХАСАНШИНА: Противоположным полом?

С.ДОРЕНКО: Ну, вообще этим абортом как таковым, то есть размножением людей.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, размножением, конечно, они довольно рано начинают интересоваться. А вот абортами — может быть, попозже. Ну, может, лет в 11–12 уже ты знаешь, что это такое. Фильмы какие-то показывают.

С.ДОРЕНКО: В 11–12 уже примерно понимаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Да. То есть ты не знаешь механику, но — да.

С.ДОРЕНКО: Понимаешь, что есть такая фигня, что можно залететь, а потом можно… но это плохо для организма и, в принципе, лучше этого избегать, лучше не залетать?

Э.ХАСАНШИНА: Не знаю, были всякие какие-то детские энциклопедии, в которых была глава о сексуальном воспитании.

С.ДОРЕНКО: Послушай меня. Таким образом надо сказать следующее: взрослые не нужны. Интернет воспитывает, интернет стал мамой, интернет стал папой.

Э.ХАСАНШИНА: Нет, ну просто родители могут тебе подсунуть какую-то книжку или ещё что-то.

С.ДОРЕНКО: Забыть на полочке?

Э.ХАСАНШИНА: Когда взрослые подростку показывают такие фильмы или начинают с ними говорить, мне кажется, это вызывает…

С.ДОРЕНКО: Какие фильмы вам показывают, дорогой подросток?

Э.ХАСАНШИНА: Ну, могут показать.

С.ДОРЕНКО: Что вам могут показать? Случайно забыть фильмы на какой-нибудь флешке?

Э.ХАСАНШИНА: Нет, почему? Собирают, например, детей в классе (у нас, по-моему, один такой урок был) и показывают фильм про подростков, как пьют, курят, ещё что-то.

С.ДОРЕНКО: Характеризуются негативно.

Э.ХАСАНШИНА: Да. И типа что это всё плохо. Это больше вызывает смех, иронию, что-то типа: «Ха-ха-ха, взрослые решили поучить нас жизни».

С.ДОРЕНКО: Всё, что исходит от взрослых — это абсолютно точно означает, что это надо разрушить, это высказывание надо разрушить. Ну, всё, что говорят взрослые — чушь, это высмеивается, это надо разрушить и попробовать самим. Правильно? Я правильно понимаю?

Э.ХАСАНШИНА: Да.

С.ДОРЕНКО: Всё, что говорят взрослые, надо сделать наоборот. Правильно?

Э.ХАСАНШИНА: Плюс это выглядит как запретная тема, на которые взрослые вроде как стараются без стеснения говорить, но получается неловко, плохо и топорно.

С.ДОРЕНКО: Да. Таким образом, дети знают всё. Их воспитывает интернет, а мы им нафиг не нужны. Вот и всё. И московское правительство, подмосковное правительство будет читать благочиние… Что это такое? «Некоторые уроки будут проводить благочиния». Это кто такие? Какие-то благочиния будут проводить. Это гинекологи? Я не знаю. Подрастающему поколению они будут рассказывать, благочиние будут рассказывать, что аборт — это убийство. Я не знаю, что это значит. Слово «благочиние» вообще не понимаю. «Это моральная травма, духовное преступление и причинение вреда своему здоровью», — и так далее, и так далее. Что зародыши чувствуют боль, будут рассказывать детям. Их будут травмировать всячески, мучить. Их будут мучить! Понятно? Новости, товарищи!

НОВОСТИ

ОБЗОР ПРЕССЫ

С.ДОРЕНКО: Забавная новая инструкция ФСБ, которая хочет обязать будущих сотрудников отчитываться о крупных долгах и о браках их близких родственников с иностранцами. В спецслужбе считают, что эти меры помогут бороться с проникновением иностранных разведок в ряды ФСБ. ФСБ предлагает обязать желающих поступить на службу в контрразведку отчитываться о личном богатстве, а также о крупных долгах, а также о том, кто и как связан с кем из их близких родственников. Мне кажется, это было всегда.

Э.ХАСАНШИНА: Мне тоже кажется, что это всегда проверялось.

С.ДОРЕНКО: Нет, это новая история, но кажется мне, что всегда это было. Госдума одобрила законопроект, который обязывает уведомлять российские власти о заключении брака и о других актах гражданского состояния за рубежом. То есть, если ты подженишься где-нибудь в отпуске, надо немедленно об этом сообщить российским властям. А если ты подженился, но не знал, что это женитьба? В некоторых племенах, напомню, нужно пройти с миской риса вдвоём с возлюбленной вокруг костра — всё, на этом дело сделано.

Э.ХАСАНШИНА: Сидишь ты такой в каком-то племени, тут подходит женщина, даёт тебе миску и тащит за руку вокруг костра, а ты думаешь: «Что такое?»

С.ДОРЕНКО: И тащит за руку, ты проходишь вокруг костра. «Что это было?» А оказывается, ты подженился. Чёрт!

Э.ХАСАНШИНА: И потом едешь в ФСБ и отчитываешься.

С.ДОРЕНКО: Едешь в ФСБ, бросаешь заявление в урну специальную: «Я, дескать, подженился, но ничего не знал про это». Ну а что делать? Не знаю, ребята, мне кажется, что он и так следят. Они исходят из предположения.

Э.ХАСАНШИНА: Вот пишут: «Чистки в ФСБ. Может быть, хотят таким образом оправдать какие-то…»

С.ДОРЕНКО: Давай скажем одну вещь концептуальную. Сущностно происходит следующее: ФСБ понимает, что легко их соблазнить, совратить и сделать слугами. Это легко, поэтому с этим надо бороться. Понятно, да? Потому что, если бы это было нелегко или было бы невозможно… То есть они считают, что при прочих равных…

Э.ХАСАНШИНА: Но они как будто бы и раньше это делали. Просто зачем сейчас это декларировать?

С.ДОРЕНКО: При прочих равных наш гражданин покупается гражданином иностранного государства легко, поэтому с этим надо бороться. Наоборот — трудно. А так — легко. Вот и всё. Они и будут бороться. Ну и молодцы. Скажи мне, пожалуйста… Ну и хорошо, я им желаю удачи. Боритесь дальше, товарищи! Боритесь, боритесь, боритесь! Это хорошее и правильное занятие. Но надо достичь состояния страны, когда смеяться будут, когда представители Запада будут кого-то там соблазнять. Люди будут смеяться: «Ха-ха-ха-ха-ха!» — вот так. Но такого состояния страны мы никогда не имели и его никогда, наверное, не будет у нас. Ну и всё. Значит, мы должны всё время защищаться, потому что мы падкие, потому что мы хотим, чтобы нас кто-то соблазнил, завербовал и так далее. Правильно я рассуждаю, нет? Всё. Молодцы.

Хорошо. Сколько сбежало наших разведчиков на Запад? Посчитайте, пожалуйста. А сколько кубинских разведчиков сбежало на Запад? Посчитайте, пожалуйста. Думаю, исчисляется сотнями. Сколько болгарских, гэдээровских и всяких других разведчиков советского лагеря сбежало на Запад? Думаю, исчисляется тысячами. А наоборот, сколько сбежало сюда? Думаю, исчисляется единицами. Следовательно, разведчик имеет тенденцию бежать на Запад. Ну, хорошо. Вот и боритесь с этим.

Слушай, очень интересно. Я хочу сказать, что ещё одна борьба вышла со Сбербанком. Человек, расскажи мне эту историю. Ты очень красиво рассказывала на летучке. Что там про 27?

Э.ХАСАНШИНА: Человек обогатился на 27 миллионов рублей.

С.ДОРЕНКО: Он ехал в метро.

Э.ХАСАНШИНА: Да, у него был доступ к интернету, и он заметил, что можно купить 1 грамм серебра за 1 рубль, а продать за 25. У него было 900 тысяч на счету, и он их довёл…

С.ДОРЕНКО: В Сбере. Он ковырялся в Сбере?

Э.ХАСАНШИНА: Да. И он довёл этой куплей-продажей своё благосостояние до 27 миллионов рублей, надеясь, естественно, что всё по-честному же — он же продаёт и покупает.

С.ДОРЕНКО: А почему он надеялся на чудо? Он покупал, потому что Сбербанк продавал.

Э.ХАСАНШИНА: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот кто в таком случае… 73-73-948. Послушай меня…

Э.ХАСАНШИНА: Просто он же понимал, что этот курс некорректен.

С.ДОРЕНКО: Ну и что? А почему некорректен? Если Сбер сбрасывает серебро по рублю, то что значит «некорректен»? Это фактическая оферта. Товарищи юристы и экономисты, скажите мне, пожалуйста… Константин Шенгелия, москвич, сидел на сайте Сбера. Дальше. Он ехал в метро или нет? Ты точно знаешь?

Э.ХАСАНШИНА: Нет, я не знаю. Я предполагаю.

С.ДОРЕНКО: Он сидел на сайте Сбера. Он увидел, что Сбер продаёт грамм серебра по 1 рублю, а покупает по 35. Он не знал, что это за махинация Сбера, почему так Сбер делает. Он не знал. Он просто заработал… У него было 900 тысяч в Сбере…

Э.ХАСАНШИНА: Вот 68-й пишет, что 900 рублей было. Может, я неправильно посмотрела.

С.ДОРЕНКО: 900 рублей. Он, быстро оперируя, покупая и продавая серебро, догнал своё состояние до 27 миллионов.

Э.ХАСАНШИНА: Но суть в том, что у него это всё отняли.

С.ДОРЕНКО: Теперь у него отняли всё это. А я не понимаю почему. Это была публичная оферта. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Другой прикол, то же самое. Открываю интернет-банк, смотрю — у меня лежит плюс 150 тысяч рублей. Была тысяча, а стало 150. Я бегу в банкомат, снимаю деньги, возвращаюсь назад — минус 150 тысяч, ещё плюс проценты за эту операцию. Я звоню в банк, говорю: «Что такое?» Они говорят: «Технический овердрафт. Извините, деньги не ваши. Теперь ещё платите и проценты, как будто деньги кредитные». А я их взял и буквально час ими попользовался.

С.ДОРЕНКО: О боже! Мне кажется, что твёрдо должно быть. Если на сайте это есть, значит это публичная оферта. Всё. Банк должен принять поражение. Да, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Сергей. Это реально публичная оферта. Единственное, что он должен был как-то это зафиксировать, то есть сделать print screen и заверить у нотариуса. И тогда — в суд.

С.ДОРЕНКО: И отсудил бы?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да запросто.

С.ДОРЕНКО: Надо было нарубить принтов. Поняла теперь, как действовать?

Э.ХАСАНШИНА: Поняла, так и буду.

С.ДОРЕНКО: Надо было засейвить экран при каждой сделке. Это всё одним движением делается, да?

Э.ХАСАНШИНА: Но как бы он успел к нотариусу сбегать? Или это после?

С.ДОРЕНКО: Можно и завтра сбегать.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, хорошо, ладно.

С.ДОРЕНКО: 73-73-948. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день. Александр. Это ошибка Сбера, часто такое бывает. У меня даже по карточкам Сбера, когда на карточке ноль…

С.ДОРЕНКО: Подождите. Давайте представим себе…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Часто ошибки бывают, раз в полгода такие. В общем, Греф их отчпокает всех, поругает и уволит.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Вы встречаетесь с Абрамовичем за чаем. «Роман, привет». — «Привет». Он вам говорит: «Можно я тебе дам 27 миллионов рублей?» Ну, он говорит просто. Вы говорите: «Да, давай. А они крупными купюрами? В сумке или как? Как потащить-то?» Он говорит: «Да нет, нормально всё, комфортно всё. Мы сделаем правильно». А потом он говорит: «Ты знаешь, это была ошибка». Я говорю: «Рома, ну прикольно, да. И что дальше? Это мои деньги, я их забрал. Всё». Это же публичная оферта.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, есть такое.

С.ДОРЕНКО: Что, за мной будет гоняться универмаг за то, что я купил рыбу, а они не разместили этикетку? Я купил рыбу, а оказывается, что это была другая рыба, чёрт бы с вами задрал. Они что, должны меня потом заставить блевать, что ли? Я её съел уже, всё. Нет, ну как?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, Роман Абрамович не может ошибаться и не ошибается, а банк-монополист ошибается и очень часто. И он может себе это позволить, потому что он монополист.

С.ДОРЕНКО: Но это неправильно. Мне кажется, что это неправильно. Они лажанулись. Они должны принять своё поражение. Всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они даже не лажанулись, а они лохонулись.

С.ДОРЕНКО: Да. И должны принять. Надо иметь мужество, надо иметь честь Сберу, и надо принять поражение спокойно. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, по поводу Сбербанка. В 1998 году из-за технической ошибки мне зарегистрировали лотерейный билет стоимостью миллион рублей, а я заплатил за него 10 рублей. И я по нему выиграл большой приз, но меня даже в офис этой компании не пустили.

С.ДОРЕНКО: Дальше продолжайте. Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто охранники меня не впускали, хотя я им предъявлял этот билет. Они говорят: «Вы не могли такой билет зарегистрировать». Я говорю: «У меня документ с собой». Они говорят: «Мы сейчас вызовем милицию. Вы мошенник».

С.ДОРЕНКО: Так вы бы вызвали милицию, что вас не пускают.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я был очень молодой, Сергей, это был первый курс института. И я как бы остановился на этом.

С.ДОРЕНКО: О, чёрт! Хорошо, давайте дальше. Поехали дальше.

С.ДОРЕНКО: «Хоккеист Александр Овечкин подписал один из самых денежных рекламных контрактов в современной истории России», — сообщают «Ведомости». Александр Овечкин будет получать от банка «Открытие»… Ты знаешь «Открытие»?

Э.ХАСАНШИНА: Да, знаем такой банк.

С.ДОРЕНКО: Я «Открытие» больше слышал как брокерскую фирму, мне казалось. Ну, неважно. Наверное, и брокерская фирма, и банк — там всё вместе. Он получит от 0,5 до 1 миллиона долларов за год. Миллион долларов за год, ты можешь себе представить? Ты знаешь, сколько это будет? 83 тысячи долларов в месяц, причём в долларах. В долларах, а не в бумаге! В долларах, товарищи. Я говорю об этом с пиететом.

Э.ХАСАНШИНА: И что он будет рекламировать? «Открытие»?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Банк «Открытие». Он будет ходить, может быть, взад и вперёд, туда входить и выходить, входить и выходить почаще, чтобы его все видели.

Э.ХАСАНШИНА: С клюшкой.

С.ДОРЕНКО: Он будет всё время слоняться вокруг банка.

Э.ХАСАНШИНА: И будет говорить: «Я храню свои деньги в банке “Открытие”, потому что они мне их не отдают».

С.ДОРЕНКО: Ну как? Вот эту рекламу почему не поручают умным людям, патентованно умным? Если бы в банке «Открытие» хранил бы Владимир Липунов, какой-то выдающийся всё-таки астрофизик и так далее… Понимаешь, это умные люди. А Овечкин? Овечкин умный, как ты думаешь? Я не знаю.

Э.ХАСАНШИНА: Овечкина ты хотя бы знаешь в лицо.

С.ДОРЕНКО: Конечно, может быть, если у нас выдающийся гуманитарный мыслитель — Ксения Собчак, то и Овечкин, наверное, числится умным, не знаю. Но почему? Он будет в наружной рекламе, в Рунете, будет всюду рассказывать, что он носит деньги в «Открытие». Для меня это как раз признак, что точно не надо туда ходить, потому что хуже Овечкина для меня только боксёр.

Э.ХАСАНШИНА: Нет, а для меня это признак того, что он может посоветоваться с кем-то умным, и ему не просто так советовали этот банк.

С.ДОРЕНКО: О чём ты говоришь? Его какой-то жулик свёл!

Э.ХАСАНШИНА: Обманули бедного!

С.ДОРЕНКО: Кто для меня, например, советник, чтобы в каком банке открыть? Вот кто советник?

Э.ХАСАНШИНА: Липунов.

С.ДОРЕНКО: Липунов? Нет. На самом деле для меня советник, чтобы в каком банке открыть, — пара-тройка хороших старых евреев московских, с которыми я могу посоветоваться, по счастью. И они мне скажут: «Старик, мы работаем с этим банком». Я скажу: «О, и я туда же. Вы замолвите за меня словцо?» Если мне скажут: «А вот Мария Шарапова…» — я скажу: «Да пошли вы на фиг! Я что, идиот, что ли?» Понятно, да? Ну, банку не к лицу это, товарищи!

Э.ХАСАНШИНА: Понятно. Но Мария Шарапова может иметь доступ к этим людям, правильно?

С.ДОРЕНКО: Не может она иметь. Её раздевают сходу всякие советники. О чём ты говоришь? Она только заходит, и ей сразу говорят: «Так, вы не по этой части. Мы за вас будем делить ваши деньги. А вы идите на фиг. И всё. Вот здесь поставьте подпись».

Э.ХАСАНШИНА: Например, вот я вижу рекламу, и там лицо не известного мне, но очень умного экономиста. Для того чтобы я узнала, кто это, и поверила ему, должна быть внизу большая сноска — и там крупными буквами расписана вся его биография. Ну, кто такую рекламу будет читать и смотреть?

С.ДОРЕНКО: «Овечкин очень умный, — говорит DM. — Это же игровые виды спорта». Послушайте меня, вид спорта один — делать деньги через банковское дело. Понимаете? Спортсмен не может советовать банк. Спортсмен может мне советовать… А я сейчас скажу что. Например, протеины, которые следует потреблять, батончики с протеином может мне советовать, BCAA.

Э.ХАСАНШИНА: Кроссовки.

С.ДОРЕНКО: Кроссовки всякие, добавки минеральные и так далее. Понятно? Он мне хочет сказать: «Хочешь, чтобы у тебя были протеины?» Вот что должен говорит Овечкин. И я такой: «Да, хочу! Да!» А если: «Хочешь, чтобы у тебя нормально баблос варился? Не на том, что ты торгуешь, приседая или подтягиваясь, а если ты реально из денег делаешь деньги?» Вот тут я пойду к реальному специалисту, а не к Овечкину. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Мне просто не совсем понятно, почему нам не нравятся такие товарищи, как Роднина, как Карелин, как ещё многие выдающиеся спортсмены, которые сидят в Госдуме.

С.ДОРЕНКО: Не нравятся.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Люди пишут законы, и они не понимают, что с деньгами делать? Конечно, понимают.

С.ДОРЕНКО: Послушайте меня. Если у жеребца спрашивать, где он хранит деньги, то лучше спросите у старого умного еврея, чем у жеребца. Есть жеребец, у него хорошие мускулы. Это значит, что он знает, где хранить деньги? Ни фига!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А если серьёзно, Сергей, то, конечно, это тренд современной России — торговля лицом.

С.ДОРЕНКО: Торговля лицом — и всё, больше ничего. Послушай меня, мне нужен человек, который тонко чувствует запах денег. Тонко чувствует, понимаешь? Есть прекрасные негры-атлеты. Я в хорошем смысле, я люблю негров. Вы знаете, я учился в Университете дружбы народов, я танцую бумбу, кумбу-юмбу и что хочешь. Прекрасно! Но я у негров никогда не буду спрашивать, где мне хранить деньги, потому что они не знают где. Они скажут: «В нигерийском банке, где мой дядя, кстати, с моей же фамилией, оставил 12 миллионов долларов, я знаю». Хорошо, отлично. К неграм я не подойду. Я подойду к ним за музыкой, я спрошу: «Как танцуется этот танец?» К неграм — за чувством ритма, за пластикой и за мускулами, пожалуйста, можно с неграми консультироваться по этому вопросу (в хорошем смысле). Понятно? Если мне нужно говорить про деньги, я пойду к старым евреям, а не к Овечкиным.

Э.ХАСАНШИНА: Подождите. Когда какая-нибудь модель или актриса рекламирует косметику, вы же не думаете, что она этой косметикой пользуется, и она красивая потому, что она кремом этим мазалась? Вы понимаете, что она просто от природы такая.

С.ДОРЕНКО: Ты сейчас станешь смеяться. Я вообще не думаю про косметику. Никогда со мной такого не случалось.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, я имею в виду, что это же не связано. Тебе просто приятно посмотреть на этого человека — и всё.

С.ДОРЕНКО: Смотреть бессмысленно тоже. Ну, что значит «приятно посмотреть»? Сейчас я начинаю думать, на кого мне при этом посмотреть.

Э.ХАСАНШИНА: У тебя просто ассоциации хорошие возникают — и всё.

С.ДОРЕНКО: Да ничего у меня не возникает, если честно.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, давайте поговорим вот о чём. Теневой сектор уменьшился в России, все работают через чеки — это правда или нет? Позвоните, пожалуйста, мелкие предприниматели. Средние расходы российского домохозяйства на услуги теневого сектора снизились с 2013 года по нынешний 2016-й примерно на 15 процентов и составляют около 6 тысяч рублей в месяц. Сколько вы в тени тратите денег? Что вы делаете без чеков? 73-73-948. Вы работаете без чеков, и что вы делаете без чеков? Что такое теневой сектор? Это без чеков, правильно? Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Владимир. Да, я мелкий предприниматель, небольшой. Ну, работаю без чеков почти.

С.ДОРЕНКО: Скажите, вот вы замечаете, что смещается, что их становится…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Очень интересный момент — стали все перечислять на «Сберкарт», это очень удобно. То есть подходят и вместо терминала используют просто перевод на карточку Сбербанка.

С.ДОРЕНКО: В мобиле, с мобильного?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В мобиле, да, мгновенно. То есть это вышло буквально… Это тренд. А если хотят чек, то это большая редкость абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Я никогда не хочу чек тоже.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А зачем? Бумагу тратить?

С.ДОРЕНКО: Зачем? Мне никто же не компенсирует. Если бы я был в командировке, а потом отчитываться… А мне ни фига не надо отчитываться, правильно? И всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Последний раз, когда я был очень удивлён. Мы делали уборку у себя на стенде, пришла девочка, принесла счёт-фактуру и пробила чек. Я был очень удивлён.

С.ДОРЕНКО: Значит, нужно в отчётность.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пришла сама директор.

С.ДОРЕНКО: А, вот оно что! Спасибо. Смотрите, это первое — теневой сектор снижается, он становится меньше как будто. Так считает Институт общественных наук Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте. На самом деле позвонивший нам представитель мелкого бизнеса говорит, что это неверное представление. Хотя, может быть, его субъективные данные расходятся с этим исследованием. Алло. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: День добрый. Андрей меня зовут.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, Андрей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: По поводу чеков. Чеки пробивают. Но зайдите на любой рынок — под одной кассой, под одним названием фирмы работает весь рынок.

С.ДОРЕНКО: Да, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И в конечном итоге ничего не пробивается, в бюджет никаких отчислений не идёт.

С.ДОРЕНКО: А как? Почему? Вот я, например, на «Горбушке» (правда, действительно), и мне говорят на «Горбушке»: «Такая-то фигня». Если я говорю: «Я хочу заплатить карточкой», — они мне обычно говорят: «А, тогда пойдёмте», — и ведут меня действительно через весь этот рынок куда-то, где есть вот такая касса, которая принимает. Это что значит? Это значит, что эти люди им перекинут потом деньги, или что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, им перекинут эти деньги на их карту уже, или они когда-то получат наличные.

С.ДОРЕНКО: То есть, в сущности, действительно один кассовый аппарат пашет на целый квартал на рынке?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, на любом рынке. Просто обратите внимание… Ну, там же вывески есть у них: ИП такой-то. И у всего рынка «ИП Иванов» будет.

С.ДОРЕНКО: Хорошо, а как тогда всё равно… Вы говорите, это мимо бюджета. Этот Иванов — теперь его уже взяли за кадык, он же пробил чеки.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё равно обнуляется потом. Допустим, у меня работают по отделке ребята. На рынок приходишь и просишь у них: «Сделайте мне чек на 150 тысяч». И он тебе смело пробьёт это.

С.ДОРЕНКО: А, это чтобы потом отчитаться перед хозяином?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. То есть ему без разницы, сколько бить. Соответственно, он никуда не отчитывается.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, а я, например, для того, чтобы со мной так не поступали, отправляю закупать материал в Leroy Merlin, где там типа честно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Типа честно? Но там всё равно дорого и некачественно.

С.ДОРЕНКО: Понятно, спасибо. Слушайте, ещё одна новость, которая касается этой же самой новости. Оказывается, у нас малый бизнес будет увеличен в разы — и по деньгам, и по всему. Об этом подписал постановление премьер-министр Российской Федерации. А вы знаете, что он не шутит никогда, Дмитрий Медведев, Дмитрий Анатольевич. По ожиданиям властей, реализация стратегии увеличит к 2030 году (напомню, это через 14 лет — многие умрут к тому времени) малое и среднее предпринимательство в России ровно вдвое. Правительство утвердило стратегию развития малого и среднего предпринимательства, устыдившись, что у нас малое и среднее предпринимательство занимает существенно меньшую долю рынка, чем в развитых странах. В развитых странах есть показатели — от 30 до 50 процентов, это малое предпринимательство. От 30 до 50 процентов рынка, денег и ВВП производится малыми предпринимателями, можете себе представить? В России — около 20.

Э.ХАСАНШИНА: Ну, тогда — да.

С.ДОРЕНКО: Мы живём, как какая-нибудь торжественная Африка. Соответственно, правительство озаботилось этой темой. И правительство само верит (по их лицам не скажешь, что они шутят), что они это сделают. А я не верю. 73-73-948. Алло. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Я тоже малый предприниматель.

С.ДОРЕНКО: Да, прошу. Я не верю, что они вам вдвое отдадут рынок. Нет, не будет этого.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ещё раз, не понял.

С.ДОРЕНКО: Я говорю, что стратегия правительства вдвое увеличит долю малых предпринимателей в ВВП.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, эти ребята могут насмешить. Но — нет, нет. Они просто больше говорят, чем у них получается.

С.ДОРЕНКО: В какой сфере деятельности вы работаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Продукты питания. У меня частично идёт за безнал, а частично — за нал, без чека.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Значит, они вам вдвое хотят ВВП увеличить. Я улыбаюсь, но я знаю, что нельзя, потому что они очень серьёзно сами к себе относятся.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А я посмеюсь.

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха! А я — нет. Мне нельзя, потому что они очень серьёзно к себе относятся, и они воспримут это как оскорбление. Алло. Здравствуйте. Да, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: День добрый. Меня зовут Денис. Я как раз в малом предпринимательстве. Я и с аппаратами кассовыми, и вбелую работаю. Увеличивается количество «белой» продажи. Во-первых, патенты. Всё-таки малых предпринимателей достаточно серьёзно опатентили. Это «белая» торговля. Снос палаток и рынков, переход под крышу магазина… Конечно, в магазинах при упрощённом налоговом обложении это 1 процент с оборота. Проще, конечно, платить 1 процент с оборота, чем залетать на штрафы постоянно. Соответственно, налоговая инспекция, которая раньше ходила по палаткам, теперь только по магазинам ходит. Нет палаток — и нет поля, по которому можно ходить и собирать. Только магазины. Магазины и ларьки почти все работают вбелую.

С.ДОРЕНКО: Я понял. Спасибо. Значит, какое-то движение в эту сторону есть. И мы можем верить этому исследованию.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А по поводу увеличения малого предпринимательства в два раза. Я думаю, что правительство может решить это на раз-два. Оно просто обязует «Газпром» перевести половину продаж через малое предпринимательство — и решатся все вопросы.

С.ДОРЕНКО: Через всех своих племянников! 10:59. «В движении».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Движение у нас следующее: 4 балла, пробки есть большие на внутреннем МКАДе. Действительно перед Горьковкой, и в Лосином Острове, и потом между Горьковкой и Щелчком аварии. И все это от Лосиного Острова тянется долго. Внутренний МКАД тяжёлый, там какие-то краны как будто бы поднимали какие-то фуры. Вот.

Мы с вами прощаемся. Мы пойдём и проживём её, эту пятницу, 10 июня.