С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Четверг, 2 марта. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Ольга Данилевич, ведущая этой программы. Здравствуйте, Ольга.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Слушайте, это сообщение, которое МВД не подтверждает, но однако же оно появилось в прессе, я читаю его на kp.ru («Комсомольская правда»). Экспертиза показала небольшую долю алкоголя в крови жены актера Караченцова Людмилы Поргиной, которая в тот день была за рулем. Она везла его, и она его завезла в эту аварию. Как будто бы она, выруливая на трассу, нарушала правила движения. 0,35. Объясните нам, пожалуйста, что такое 0,35 промилле? Сейчас я посчитаю: если человек 60 килограммов, я просто говорю 70 (я рассчитываю, как в самолете), по-моему, 70 в самолете считают. То 0,35 это сколько надо выпить? 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. А 0,35 в выдыхаемом воздухе или в крови?

С.ДОРЕНКО: Или в моче. Конечно, это разные вещи.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В принципе, допустимый в выдыхаемом воздухе — это 0,16, а то, что выше 0,16 — это лишение и считается серьезной степенью опьянения. Я откуда в курсе: меня в свое время этот вопрос очень сильно заинтересовал — моя личная реакция. И я за свои деньги, выпивая, в клинике проходил тесты на реакции и прочее, и для себя выяснил: когда показатель 0,25-0,35, у меня реакции обостряются. Но, грубо говоря, три часа, после этого наступает реакция в обратную сторону. Поэтому, в принципе, если 0,35 в выдыхаемом и для женщины старше 50-60 лет, что наверно мы имеем с этой дамой, это в общем-то…

С.ДОРЕНКО: Я не думаю, что она старше 60 лет. Кто-нибудь может посчитать в граммах водки? 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Если разделить вино или пиво, там точно — это бокал вина. Но вы знаете, что бокалы бывают разные. Это полбутылки вина. Если я выпиваю полбутылки вина, то это уже пьяненький.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. А я с полбутылки начинаю глазами искать вторую бутылку.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Еще очень хочу сказать: я удивился, когда поймали пьяного человека, который реально качался, и выдыхаемый воздух у него показал 0,4. Я думаю, ничего себе! Казалось бы, всего-навсего 0,4, но он реально качался.

С.ДОРЕНКО: 0,35 у нее было в крови, пишет «КП».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это большая разница. Мы не специалисты.

С.ДОРЕНКО: Почему не специалисты-то? Все учили математику. Если жена Караченцова весит один килограмм, то есть тысячу граммов… Может быть жена  один килограмм? Может, у Воннегута. 0,35 промилле что это значит? Сейчас мы пишем: 0,35 на 1000. Сколько тогда она выпила, например, если в ней 100 килограммов или тонну она весит. Если она весит один килограмм, то она выпила 0,35 промилле. Значит, у нее граммов ноль… Я пишу: 0,35 на 1 кг. Если она весит 10 кг, то она выпила 3 грамма; если она весит 100 кг, то 350 граммов чистого спирта. Но она не весит 100 кг. Например, она весит 75, делим 350 на три, это будет 12 (а на самом деле 11,66).

О.ДАНИЛЕВИЧ: «250 граммов водки», — нам пишут.

С.ДОРЕНКО: Подожди, на четыре надо разделить, получаем 6 примерно; умножаем на 3, получаем 18 чистого спирта. Правильно я считаю или нет?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я не знаю.

С.ДОРЕНКО: 180 это 100 процентов, а нам надо 40 градусов (40% изыскать). Значит, 18 умножить на 4, соответственно, получается водки больше. Слушай, у меня много водки получилось. Зачем же она столько водки выпила? Ну нет, это как-то много. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Артем зовут, город Москва. Я в свое время семь лет в ГАИ работал. У нее ДТП совершено в состоянии алкогольного опьянения с пострадавшим, то есть вплоть до уголовки уже. Но, правда, сам Караченцов может написать, что претензий не имеет.

С.ДОРЕНКО: А он с удовольствием и охотно напишет, я думаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но так как он находится в таком состоянии, тут же казус будет, она же его опекун. Получается, сам опекун со своим подопечным совершил ДТП. 0,35 промилле, если она весит где-то 60 кг, это где-то 300 граммов водки.

С.ДОРЕНКО: А если перевести это в вино, то, простите, литр двести получается.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но тут же еще как перерабатывает организм. По факту у нас пить за рулем не запрещено, у нас запрещено быть пьяным за рулем.

С.ДОРЕНКО: 300 граммов водки — это прилично.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Прилично, да. В зависимости от того, что пила. Но у нас можно пить за рулем, но нельзя быть пьяным за рулем. Врач же может написать: факт употребления присутствует, факта опьянения нет.

С.ДОРЕНКО: «Неправильно считать на массу тела, потому что в костях нет алкоголя», — пишет нам 22-й. Мы сейчас говорили с бывшим гаишником, только что сотрудник ДПС с нами разговаривал, который говорит: 0,35 при весе 60 — это примерно 300 граммов водки. Ну, давайте не придираться ни к кому. 300, ну, хорошо, вам нравится 270 или 250. «Оставьте вы их в покое». Мы их не оставим в покое, потому что эти люди требуют сочувствия, поэтому мы и считаем. «В Европе 0,5 промилле разрешено». Не знаю. Я вам говорю, что человек был выпивший. Почему она была выпивши? Они отмечали праздник. Оказывается, аварию Караченцова 2005 года женой Людмилой Поргиной принято отмечать, как праздник. Они отмечают в этот день второй день рождения. То есть они делают из беды радость, и это интересный психологический ход, с моей точки зрения, несколько может быть необычный. Но в любом случае они так решили и хорошо, это не наше дело. Они решили в день чудовищной аварии, которая отняла у человека сознание, в сущности, надо отмечать праздник. Это и был праздник, вот почему такое совпадение. Все говорят: ну как же через двенадцать лет ровно, в тот же день. Вот почему в тот же день, потому что они отмечают праздник — аварию Караченцова двенадцать лет назад, как второй день рождения. Очень смешно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нас все пытаются поправить по поводу количества алкоголя.

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо, в любом случае она выпила, 10 граммов, 14 граммов спирта. «В аварию он попал, потому что умерла теща, он торопился домой, в 2005 году». Это правда. Я хочу сказать, что вне зависимости от количества алкоголя, мне жалко Караченцова не только в момент аварии, а и в момент эксплуатации его личности.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как же она эксплуатируется?

С.ДОРЕНКО: Я в данный момент говорю с сожалением и с горечью о том, что делает его жена. Осуждения такого большого у меня нет, потому что, я не знаю, насколько Караченцов сохранил личность. Я просто имел дело с подобным больным, и я очень хорошо понимаю, что такое есть подобные больные, с травмой мозга. Я говорю о своем опыте, который меня заставляет сожалеть о том, что делают с Караченцовым. Мой опыт заключается в том, что подобные больные с травмой мозга, к огромному сожалению, превращаются в контуженых, они яростно ненавистнически, если не давать таблеток, совсем не спят, то есть они всю ночь ходят, ходят, ходят, потом требуют убить кошку. Я говорю о конкретном человеке, о своем примере. — Кошка, убей ее, убей мразь. То есть они злые и всё время ходят, они постоянно не спят. Для того чтобы они хоть сколько-нибудь успокоились и ненавидели окружающих, им дают таблетки, которые превращают их в овощи. То есть либо они в ярости и как контуженные после войны всех непрерывно матерят, просто разговаривают с ненавистью, либо их глушат. У них промежуточных состояний не бывает.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это при любой травме так?

С.ДОРЕНКО: Как правило. Я не знаю. Я с врачами хочу поговорить.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, не всегда.

С.ДОРЕНКО: У меня, к огромному сожалению, опыт страшный. Я знаю, что человек бывает либо в ярости, и их глушат, потому что иначе они в ярости. Если они в ярости, им плохо и всем плохо, а когда их глушат, они овощи. И подобному овощу надо с каким-то максимальным человеческим достоинством доживать все-таки в спокойной атмосфере, приятной атмосфере, комфортной, тихой атмосфере. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей, Ольга. Насколько я помню, Караченцов в тот день летел…

С.ДОРЕНКО: Это понятно. Я говорю с вами о болезни как таковой, о травмах мозга. Вот Оля меня спрашивает, насколько часто бывает такая агрессия у контуженых. Я хочу поговорить с врачами, не ваши воспоминания о газетах, которые вы читали. Воспоминания о газетах это тоже очень интересно, я понимаю. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я доктор.

С.ДОРЕНКО: Оля спрашивает, насколько часто и типична агрессия у контуженых, у людей с травмой мозга?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Часто достаточно. Единственное, что ожидается от них немножко другое — что они будут спокойные и тихие. И поэтому когда агрессия проявляется, на это обращается больше внимания, чем когда ее нет. 

С.ДОРЕНКО: Эта агрессия, вспышки ярости заметны, я говорю о конкретном человеке, о своем примере. Но может статься, что мой пример единичен. Вы говорите, что он не единичен.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это бывает часто. Растормаживание подкорки на фоне этого всего не редкость. У нас подкорка управляет базовыми животными процессами, а кора умственными — теми, которыми мы хотим. И когда кора повреждена на фоне кислородного длительного голодания, начинается превалировать подкорка: у них растормаживаются разные эффекты, может быть эрекция на людях и так далее.

С.ДОРЕНКО: И надо сказать, что это некомфортно, поэтому близкие стараются во время давать таблетки, которые их тормозят по полной.

О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть при любой серьезной травме головы даются транквилизаторы.

С.ДОРЕНКО: Ребята, кроме того, что мы говорим о конкретных примерах, мы также говорим о пользе шлемов при езде на мотоцикле. Я настаиваю. Я сейчас Данилевич говорил: на велике будешь ездить, всегда в шлеме езди. Потому что чуть что с головой — всё! Это, правда, реально проблема. Спасибо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Студент медвуза пишет: «Агрессия бывает не всегда, всё зависит от отдела, пораженного травмой, или апоплексии».

С.ДОРЕНКО: Может быть. Я не врач, внимание! Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Лимонадный Джо. У меня был товарищ, он после Афганистана был контужен. Ему дали возможность продолжить службу, и его кидало из крайности в крайность: то он становился православным активистом, то какая-то немотивированная агрессия.

С.ДОРЕНКО: Понятно. 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей. Во-первых, по поводу алкоголя я скажу, что считать, как вы считали, это немножко некорректно. 

С.ДОРЕНКО: Давайте корректно посчитаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не смогу корректно посчитать, потому что формула очень серьезная.

С.ДОРЕНКО: Да плевать! Просто был алкоголь в крови.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наличие алкоголя в крови — это уже очень большой косяк.

С.ДОРЕНКО: Косяк! Об этом пишет «Комсомолка», а МВД не подтверждает. И сейчас госпожа Поргина скажет, что у нее не было. МВД пока не подтверждает. А «Комсомолка» будет наверно за это отвечать в суде, может Поргина...

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, разрешите пару слов сказать про мотоциклетный шлем. Я по своему опыту могу сказать, что шлем шлемом, но наиболее часто у мотоциклистов травмируется именно шейный отдел, который менее всего защищен.

С.ДОРЕНКО: Это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И очень часто бывает, что повреждений на трупе после аварии практически нет, голова целая, но шея очень сильно повреждена и от этого наступает смерть.

С.ДОРЕНКО: Ломают шею.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: При наличии полной защиты всего, она практически не помогает в серьезных ситуациях.

С.ДОРЕНКО: Надо прижимать подбородок к груди, фиксировать шею, чтобы она не болталась, как вишенка.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Особенно тяжело людям с длинной шеей.

С.ДОРЕНКО: Правильно я говорю?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Правильно, конечно.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. 73-73-948. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Денис. На самом деле я с вами согласен и не согласен. Люди делятся на две части: либо агрессия, либо полная апатия.

С.ДОРЕНКО: Апатия, когда таблеток дашь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Вы знаете, они все-таки соображают, и когда апатия, они просто могут пойти на край крыши и упасть. Таблетки и там, и там нужны.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Спасибо. Мы не спрашиваем о том, какое при этом сознание есть у Караченцова.

С.ДОРЕНКО: Внимание! Это конкретная трагедия конкретной семьи, конкретного человека, конкретного общества, потому что Караченцов видный член общества и заметный член общества, и любимый всеми член общества. Нельзя не любить Караченцова, который прекрасен. Я высказываю сомнения, потому что у меня пример подобного больного, с которым я несколько лет был, и я знаю, что такое травма мозга, я поэтому высказываю сожаление по поводу Караченцова. Мне кажется, было бы гораздо правильнее дать ему покой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А я допускаю, что, возможно, он в таком сознании, что ему надо не сидеть дома.

С.ДОРЕНКО: «Не судите». Это хороший призыв. Я сужу, тем не менее, потому что у меня есть мой жизненный опыт. Мне его жалко, когда его таскают туда-сюда. А может быть ему это необходимо, может быть он просит: а протащите-ка меня туда-сюда, я бы хотел всех увидеть, поболтать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Чтобы не сидеть в четырех стенах.

С.ДОРЕНКО: Поболтать со всеми весело, побалагурить и так далее. Но если он хоть сколько-нибудь похож на моего больного, с которым я много лет прожил, я думаю, что лучше всего для него тишина, а не эти таскания постоянные, как флагом им размахивают. Мне его жалко в этот момент. Жалко, потому что я отношусь к нему с огромным уважением и с огромной симпатией.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Мы хотим посмотреть сейчас видео и аудио…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я забыла, где его видела, сейчас пытаюсь найти.

С.ДОРЕНКО: Сейчас Оля найдет, про этот «СтопХарам». Я вчера вечером пугал своего знакомого гражданина Таджикистана, у меня есть друг такой, который помогает мне в некоторых сферах деятельности, связанных с садом, огородом, такими вещами. И я ему сказал, что теперь его будут ловить, поскольку он мусульманин, его будут ловить и всячески упрекать. Вообще говоря, философски я считаю, что концепция упрека становится основным хребтом русской жизни. Упрека и обиды. Но обида, на самом деле, ведь обида капитализируется через упрек. Что такое обида без упрека? Если я, например, на тебя обижусь. Ну и фигли? Как я капитализирую обиду? Через упрек, правда же? И вообще говоря, становой хребет русской жизни — это упрек. Попреки, упреки — это главное, что у нас есть. Я так понимаю, что мы детей постоянно упрекаем, родителей постоянно упрекаем, родители постоянно ждут благодарностей каких-то для того, чтобы тебя упрекнуть. Мы ждем от родителей извинений, потому что знаем, что они сволочи, и тоже для того, чтобы их упрекнуть. Вообще, я считаю, ничего главнее упрека нет в русской жизни. И это блистательное воплощение упрека — «СтопХарам», это господин, который ходит и упрекает. Я считаю, что это блистательно прекрасно венчает русскую жизнь.

С.ДОРЕНКО: А здесь мата не будет?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Насколько я помню, нет.

С.ДОРЕНКО: Потому что я очень боюсь провалиться в какой-нибудь мат, но надеюсь, что мата нет. Может быть, успею отключить. «СтопХарам».

ВИДЕО «СТОПХАРАМ»

С.ДОРЕНКО: Это о мусульманах, я правильно понимаю? Что мусульмане пьют алкоголь, это верно?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. На самом деле, он упрекает не только мусульман.

С.ДОРЕНКО: Он упрекает мусульман и подлежащих мусульманам женщин, мне кажется. Это  очень правильно, это по-военному. Я сейчас объясню. Это концепция корпоративного сознания. Женщины, они все равно наши. Если ты корпорация, то ты считаешь нашими всех женщин… я тебе уже рассказывали или нет про военных? Обычные военные. У военных есть корпоративное мышление, летчики выше «портянок», безусловно, с «портянками» летчикам стыдно быть в обществе. Внутри армии есть «портянки», есть летчики, есть военные моряки и так далее, РВСН есть, которые, конечно, имеют некое собственное сознание. Но еще есть отдельное военное сознание, которое подразумевает, что есть собственно люди — это офицеры, и женщины до 35, которые тоже относятся к офицерам. Причем все — неважно, мусульманки, буддистки, какая разница. Женщины до 35 все наши. А после 35 они гражданские. А, и гражданские. Гражданские — это мерзость, это алкоголики, пацифисты, негодяи всякие, криминальные, в общем, такие бандиты, жулики, пена какая-то на теле общества. Мерзость. И женщины старше 35 тоже гражданские. То есть корпоративное мышление всегда женщин, до 35 особенно, включает в своих. Поэтому этот человек, Ислам, совершенно справедливо считает своими всех мусульман и женщин до 35. И правильно он делает. Женщины до 35 подлежат исламу, конечно, и прилегают к исламу.

О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть у них сознание как у военных примерно?

С.ДОРЕНКО: У любой корпорации сознание как у военных. И у военных сознание как у любой корпорации. Любая корпорация, в данном случае корпорация верующих, считает, что женщины до 35 — наши. Поэтому он их упрекает. И это правильно.

ВИДЕО «СТОПХАРАМ»

С.ДОРЕНКО: Плачет человек перед ним! Он что делает? На площади трех вокзалов, чтобы было понятно, я думаю, все уже знают об этом, ходит огромного роста, с рыжей бородой, крашенной хной, такой цвет от хны?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Он просто рыжий.

С.ДОРЕНКО: Все, просто природа рыжая. С рыжей бородой, огромный величественный человек, которого зовут Ислам, и который упрекает за неправильное поведение. Причем упрекает главным образом гастарбайтеров, насколько я вижу здесь. «Дядя, не пей больше» и так далее. Он упрекает главным образом, насколько я понимаю по лицам, может быть, я ошибаюсь, среднеазиатов, которые употребляют спиртное в зоне трех вокзалов. Он им дает какие-то… причем надо сказать, что голос его не агрессивный, как вы слышите, голос его не оскорбительный, нет, он не оскорбляет. Голос его как старшего товарища скорее.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Одно только смущает в этих всех обращениях к людям на площади трех вокзалов, когда он говорит: ты знаешь, кто я?

С.ДОРЕНКО: Может быть, он указывает на свою уже какую-то сложившуюся репутацию, может быть, он давно там работает в общественном поле. Он говорит голосом старшего товарища, он очень легко соглашается с тем, что они просят прощения. То есть он не мстительный, он говорит: раз ты раскаялся, молодец, все. Он ходит с неким поучением-упреком. И также говорят о том, что он обращается к женщинам, которые не имеют никаких признаков мусульманства. Это женщины, которые скорее всего не мусульманки, он тоже им говорит, что они не должны бросать бумажку мимо урны и так далее. Всякие хорошие делает упреки, благие упреки. Это называется «седьмая погибель» по-китайски, кто знаешь фен-шуй. Постоянные упреки называются «седьмая погибель». Чиновник седьмая погибель — такой чиновник, который постоянно упрекает, в китайском эпосе. Китай же соседствует с исламом, так что мы можем это напомнить.

Это хорошо или плохо? Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, доброе утро. Абдул. Я послушал внимательно, он не упрекает, он, скорее всего, дает понять, что они находятся не там, они должны это понять, признать и должны быть другими.

С.ДОРЕНКО: Я как филолог все-таки считаю, что это упрек. Это не оскорбительный упрек, но это упрек. Форма не оскорбительная, нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен. А те понимают это не как упрек, а так… 

С.ДОРЕНКО: Наставление.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Даже не наставление. Он им не говорит: идите со мной, он им говорит: вы сами должны. Богобоязненность в них уже забита с детства. А женщины, которые, вы говорите, не имеют отношения к исламу, он им дает понять, что это не подобает так вести себя любой женщине, потому что она мать.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Господь наградил ее маткой с чем-то, для чего-то, чтобы она не бросала бумажки мимо урны, правильно. Это справедливо. Господь матку не просто ей дал, а для какого-то предназначения специального. И поэтому если она кидает бумажки мимо урны, то использование матки ставится под вопрос уже.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нам все уже написали, что это Ислам из «СтопХама», он там был года три. Но я не уверена, что все обязаны знать Ислама из «СтопХама», несмотря на то, что это довольно популярная организация.

С.ДОРЕНКО: Он был. Но я сейчас говорю… «Спасется она через чадородие», — очень правильно Александр вспомнил. Что женщина, даже если она грешит, то спасется через чадородие. Поэтому она может кидать бумажки через урны, а впоследствии родить — и опаньки, спасение.

«Надо к нему в пару Милонова. У того тоже рыжая борода». «Лучше бы он в Думу сходил или в Кремль». А ведь недолго осталось до такого похода. Вы что, считаете, что такой поход не возможен? Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Олег. Я думаю, что это хороший пример для РПЦ. Чтобы ходил наш батюшка с кадилом, махал… с божьим словом: не пейте, не курите, не ругайтесь.

С.ДОРЕНКО: Меня бы мог упрекнуть, потому что я джинсы должен был постирать еще в воскресенье, а хожу в затертых.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, зачем джинсы! Есть куча людей, которые лежат, ругаются, матюкаются.

С.ДОРЕНКО: Всякие есть. Надо как можно больше распространять этот опыт. Давайте проголосуем, это же прекрасно. Надо как можно больше и шире распространять этот опыт. Да — 134-21-35, нет — 134-21-36. То есть не только «СтопХарам» делать, а надо сделать «СтопГрех», «Стоп все подряд». Нужно, чтобы ходили патрули нравственные и упрекали нас. Я сейчас думаю, в чем можно упрекнуть меня? Я действительно смотрю на свои колени и думаю: ну не засранец? Смотри, вот это пятнышко, вот это… Это же о чем говорить? О том, что джинсы следовали постирать в выходные. У меня одни джинсы остались, ты знаешь?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как вы живете вообще с одними джинсами?

С.ДОРЕНКО: Я хожу в одних, как в собственной коже. Я хожу в одних, вторые прорвались между ног, я выкинул. Почему7 А потому что я не покупаю новых, потому что они стоят семь тысяч, Levi’s…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы еще маленькую цену какую-то называете.

С.ДОРЕНКО: 7,5. Мне скидку дают. Мой, 501-й, я беру простые модели. А я надеюсь похудеть. И я так надеюсь похудеть последние пять лет. И ничего не покупаю. Думаю: что ж я похудею и одежу выкидывать, что ли, придется? Или если покупаю, то на два размера меньше. Нарочно, чтобы мне себя подманить, чтобы я туда похудел. И так я делаю пять лет. Склад 36-х джинсов у меня гигантский, целая полка 36-х джинсов, реально штук десять уже куплено, на похудение. Если бы меня поп какой-то упрекнул, он бы сказал: Сереж, как тебе не стыдно? Ходишь, у тебя джинсы через чирьи твои прилипли к коже, все это превратилось в какую-то мерзкую массу, это еще показывают на телевидении, тьфу на тебя. И я бы ему сказал: батюшка, разреши встать на колени! Или бы я ему отпустил грехи, может быть, не знаю. Мне бы это нравилось. На улице как можно больше упреков должно быть. Мы должны долбить друг друга и клевать постоянно. От этого мы станем лучше. Я останавливаю это голосование, 50 на 50. Эту практику следует распространить как можно шире — 50 процентов. Это практика, безусловно, негативна — 50 процентов. 50 на 50, это же интересно. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Хотел сказать, что у нас, в принципе, уже есть такой проект — «Лев против» называется. Они ходят, каждую пятницу гоняют анархистов, панков и так далее. И часто это заканчивается дракой. Но периодически возникает такое мнение, что они специально этим занимаются, дабы их разозлить и показать эти драки, чтобы больше внимания привлечь.

С.ДОРЕНКО: Да, спасибо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Дружинники, казачьи дружины, «СтопХарам», «СтопХам»… мне кажется, у нас такое количество всяких разных организаций и добровольцев пытается контролировать…

С.ДОРЕНКО: Потому что люди активные в России пытаются найти свое право… вот этот Ислам — он активный человек. Мог бы сидеть дома, в домино играть. Но он активный человек, и он пытается найти свою нишу в общественной жизни. А такой ниши нет. Остается только ходить по улицам и упрекать. Это единственный способ. А что делать?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Надо придумать тогда какую-то им нишу.

С.ДОРЕНКО: Ты, например, интроверт.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это неправда, но допустим.

С.ДОРЕНКО: Ты экстраверсионка?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скорее, да.

С.ДОРЕНКО: Например, ты была бы интроверсионка. Что тебе делать? Ты писала бы стихи, как интроверт. Что делает интроверт: пишет стихи либо режется в компьютерные игры до двух часов ночи.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Книжки читает.

С.ДОРЕНКО: Он их все уже прочитал давно, о чем ты говоришь, он же интроверт. Столько не пишется, сколько он уже прочитал. Он сидит, режется на компьютере в «Танчики» или что там, либо стихи пишет. А если он экстраверт, ему нужно ходить и всех упрекать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Надо быть депутатом.

С.ДОРЕНКО: Депутатов всего 450. А народу 145 миллионов. Не востребованы по-настоящему активные люди.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите про Госдуму, а я говорю, пожалуйста, в Мосгордуме…

С.ДОРЕНКО: Должны быть патрули постоянные. Пока до метро дойдешь, у тебя проверили: носки без дырок или с дырками, и посовестили меня. У меня есть часть носков, я расскажу тебе всю правду про себя, я про джинсы уже рассказал. Часть носков, которые синтетическая основа осталась, они светятся, то есть дырки нет, а хлопок стерся на фиг, его нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы храните как память их?

С.ДОРЕНКО: Я в них хожу, и не разрешаю выбрасывать, очень важно. У меня кастелянша, которая все время пытается их выбросить, но я не разрешаю. Специальная женщина, которая…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему? Вам жалко денег на носки?

С.ДОРЕНКО: Потому что я хозяйственный хохол. Если бы меня поймали около метро, заставили разуться и показали бы, сказали: Доренко, а пятка светится! Как тебе не позорно! Я бы пристыдился и может быть выкинул.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы понимаете, что когда вам говорят люди близкие это, вы не устыжаетесь. А когда вам скажет посторонний, вы, возможно, устыдитесь и выбросите. Это что такое вообще?

С.ДОРЕНКО: Дальше. Какой-то человек пусть проверит трусы. Но я не буду сейчас рассказывать, но там тоже есть что поискать. Я считаю, что нас должны проверять постоянно. Дзен-сознание, о чем вы думаете сейчас, товарищ Доренко? Да здравствует великий патриарх Кирилл. Владимир Михайлович! Они: пожалуйста, можешь в метро заходить. Или, например, я думаю о Мике Джаггере. — Стоп, скотина! Пешком иди, мразь! Вот так должно быть. Разговор должен быть короткий. Меня должны проверить на мысли, трусы, носки, все должны проверить. А как же, дорогие мои? Вы хотите совершенного общества, совершенства. Если вы хотите совершенства, вы должны проверять все. Конечно, мы должны быть хорошие. Мы внутренне препаскуднейшие люди. И там, и сям, надеясь, что не проверят, мы грешим. Ведь это правда. И я грешу. И ты грешишь. Скажи, в чем ты грешишь? Признайся сейчас перед людьми. Людям все расскажи на собрании.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я абсолютно чиста.

С.ДОРЕНКО: «Ты людям все расскажи на собрании». Помнишь эту песню Галича?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет.

С.ДОРЕНКО: «Красный треугольник». Хорошая. Как раз о том, что жизнь должна общественная быть.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У меня нет изъянов, во мне все прекрасно.

С.ДОРЕНКО: «Красный треугольник», помните? Это исследование на собрании…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А, нет, я знаю изъян. Я могу думать о Джаггере, причем довольно часто.

С.ДОРЕНКО: Я много довольно изъянов своих представил публике широкой. Я здесь потрясал рубищами и своими рваными носками, а ты стесняешься изложить хоть один. Думаю о Джаггере. Нет, дорогая, это не по-настоящему.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я оставила грязную тарелку дома сегодня, например. Не знаю, достаточно этого?  

С.ДОРЕНКО: Грязнуля! Скажи про себя: грязнуля, бросаю грязные тарелки раз в месяц.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И помыслы иногда бывают…

С.ДОРЕНКО: Это будет гордыня. Всего раз в месяц? Как тебе не стыдно. Послушай про «Красный треугольник». Нам пора возродить партсобрания, на работе отчитываться, чтобы люди отчитывались перед коллективом. И при ЖЭКе пусть отчитываются, перед бабушками и дедушками всеми. Пусть расскажут свою гнусность вот эту. Я их знаю как облупленных. У меня не идет сигнал…   

О.ДАНИЛЕВИЧ: У вас не идет видео.

С.ДОРЕНКО: Видео идет. Александр Галич, «Красный треугольник».

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «Красный треугольник»

С.ДОРЕНКО: Ты знаешь эту песню?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет. Но мне очень нравится. Давайте еще чуть-чуть.

С.ДОРЕНКО: Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе сюжет? Жена его большой начальник, товарищ Парамонова, в командировке. А он, к гардеробщице племянница приехала, и он ее повел в «Пекин», ресторан, и в Сокольники гулять, и стал кадрить. И его тащат на партсобрание, чтобы он рассказал про все это.

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «Красный треугольник»

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Мы продолжаем. Я хотел сказать о том, что есть выступление сегодня господина Легойды. Господин Легойда — это одно из публичных лиц церкви, такой обстоятельный господин, который, как мне представляется, еще читает лекции, занимается академической деятельностью, например, в МГИМО и так далее. Он такой довольно просвещенный человек, не совсем мракобесного вида, во всяком случае, первое впечатление, когда ты видишь Владимира Легойду, у тебя нет, что он окончательный пещерец откуда-то вылез из пещеры, такого нет впечатления. Он такой джентльмен. И он заявил RTVI, это вы знаете: телекомпания, которая прежде была компания Владимира Гусинского, она работает на Брайтоне, в Израиле и насколько я понимаю, даже в Киеве работает по спутнику. Он заявил, что у предстоятеля РПЦ нет роскошного образа жизни и вообще нет личного времени. Это его заявление цитирует «Интерфакс». Я прочитаю в цитате. «У него нечеловеческие нагрузки (речь идет о Владимире Михайловиче, Кирилле), нечеловеческий график. И то, что где-то ему обеспечен какой-то уровне жизни, который, уверяю вас, далек от уровня даже очень богатого человека, у меня есть друзья, занимающиеся бизнесом, и уровень жизни, который у них есть, просто несопоставим». Ну и дальше Легойда продолжает: «Поэтому мне надо в этой ситуации еще говорить, что надо было ему на «Ладе Калина» ездить или в трамвае? Мне эти разговоры кажутся пустыми», — сказал Владимир Легойда RTVI, «Интерфакс» приводит эту цитату. У меня в этой связи вопрос. Зачем Легойда вообще об этом говорит?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Потому что у него журналисты спросили.

С.ДОРЕНКО: Журналисты провокаторы.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нельзя, видимо, было промолчать. Журналисты задали, в частности, вопрос, есть ли моральное право у представителя РПЦ владеть часами Breguet и при этом сетовать на неумеренность, алчность и стяжательство.

С.ДОРЕНКО: А я думаю, что есть. И знаешь, почему?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот видите, вас надо туда. Вам надо быть официальным представителем РПЦ.

С.ДОРЕНКО: Я возьмусь подсиживать Владимиру Легойду. И объясню. Дело в том, что люди порочные видят, что это золотые часы Breguet. А беспорочные, они в святости этого не видят. Объясню. Невинные люди, назовем их по именам — Адам и Ева — они не наблюдали собственной наготы. Они были наги, но они не ведали наготы своей, понимаешь, в чем дело? Представь себе, что мы были бы невинны, сидели бы голые, и мы бы не были в курсе. То есть ты бы не знала, что ты голая, и я бы не знал, что я голый. Мы просто не были бы в курсе. И к нам пришел бы кто-то и сказал: слушайте, вы голые. А мы бы не поняли, про что речь. Что? — Ну, как, вы вот нагие. — Как? В каком смысле? Что-то случилось? — мы бы спросили. У вас беспокойное лицо, что-то случилось? — Нет, вы нагие. Мы бы сказали: а что это значит? Мы бы не знали, что это. Мы были бы безгрешны, потому что мы бы не ведали наготы своей. Точно так же патриарх не ведает злата. Он просто не знает, о чем речь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но патриарху кто-то может сказать. А Адаму и Еве никто не мог сказать, потому что не было других людей.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело, что он настолько выше этого, что он не может об этом ведать. Очень просто. Ему говорят: господин патриарх, вы знаете, что это золото? Он говорит: послушайте, я думаю о спасении России, причем тут золото? Можно оставить меня в покое, наконец? Они говорят: у вас золото. — Откуда я знаю, золото, алюминий, олово, какая мне разница, говорит он. Он святой человек, и он оловом ест, и золотом ест, ему все равно. Вот что я вам объясняю. Вы не понимаете патриарха. Почему Легойда начинает объяснять, как мещанин. Владимир, я обращаюсь к Легойде, вы как мещанин начинаете объяснять, начинаете оправдываться. Это неправильно. Владимир Легойда, немедленно, сегодня же сядьте, заплатить свои 600 рублей, если у вас найдется, может, из подаяний каких-то, и посмотрите сериал НВО, Паоло Соррентино «Молодой папа». Хотите на русском — прекрасный перевод на русском, хотите на английском, The Young Popе. Когда вы посмотрите эти два сезона сокрушительной красоты, ты смотрела Соррентино? 

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет.  

С.ДОРЕНКО: Посмотри, пожалуйста. Вы не будете думать о злате своего патриарха. Потому что это не подлежит объяснению. Никакого объяснения не требуется. Когда вы начинаете егозить в своих дурацких объяснениях, Владимир Легойда, вы выглядите жалко. А вы представляете великого человека, вы представляете живого святого. Совершенно верно, Христос ездил на ослике, справедливо говорит 92-й. Но Христос если бы ехал на «Майбахе», он бы не знал о том, что это «Майбах» ввиду святости. Вы не понимаете эту концепцию. Он ехал на ослике, но если бы он сошел с ослика, например, купить чебурек где-то на обочине, купил бы чебурек, вернулся — а тут «Майбах».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но чебуреки же там на каждом шагу фактически…

С.ДОРЕНКО: Я не знаю, что там у евреев было, товарищи. Откуда мне знать столь глубоко древнееврейскую жизнь. Он сошел с ослика, купил чебурек или что положено древнему еврею, вернулся назад — там «Майбах». Сел, пожалуйста, в «Майбах». Ввиду святости… он спросил бы: добрый человек, куда ты едешь? Тот сказал: в Ершалаим. Он сказал бы: хорошо. И поехал бы. Он бы не спросил, почему «Майбах», откуда «Майбах», на фиг нужен «Майбах», куда дели ослика, он бы не спросил. Потому что он думает о судьбах, нравственности, судьбах Вселенной, судьбах человечества, судьбах мироздания. Точно так же патриарх. Он не может унижаться до этих вонючих названий и так далее. Товарищи! Его молитвами стоит Россия. Расея-мать стоит его молитвами, Владимира Михайловича, Кирилла. А вы придираетесь! А Легойда оправдывается. Как не стыдно, товарищ Легойда. Товарищ полковник, я хотел сказать, Легойда. А наверняка он уже генерал. Товарищ генерал, в соответствующем подразделении неужели не провели лекцию? Господи! Почему вы меня не можете позвать? «Тогда Серафим Саровский менее свят, чем патриарх Кирилл?» Не знаю. Серафим Саровский в нашем полку не служил, мы не знаем.

Я считаю, что эти оправдания изобличают Владимира Легойду как человека, все-таки идущего на поводу у суеты. А мы с патриархом Кириллом, напомню, мне нравится эта фраза — «мы с патриархом». Мы с патриархом люди, молитвами которых стоит земля русская. Я правильно сказал?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Мы с патриархом молимся, и земля русская стоит. А Легойда ходит и какие-то часы считает. Боже, какая стыдоба! Здравствуйте. Михаил, вы же тоже молитесь за то, чтобы стояла земля русская?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Да. Но дискуссиям этим о стяжании церкви уже 500-600 лет.

С.ДОРЕНКО: Извините, Михаил, подождите секундочку. Я хотел вас спросить, какой собор Русской православной церкви, был собор о злате, о роскоши, который закончился в пользу золота?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там вообще-то один из никейских, царьградский собор, и вообще, нехалкидониты были рождены именно этими спорами. Но здесь интереснее другое.

С.ДОРЕНКО: Ну дайте нам историческую справку именно по этому собору. Вы же знаете, а утаиваете от нас знания.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я скажу. Более правильно здесь будет вспомнить Багрянородного, который защищал право иконоклавцев уйти от этого вопроса и разрешить бизнес в виде икон. Ведь никаких икон не должно было быть, Иисус запретил свои изваяния и тому подобное. В седьмом веке патриарх Константин Багрянородный после многочисленных дискуссий все-таки было принято, что икона это как бы второстепенное, приведенное изображение Христа, поэтому подлежит разрешению их продавать, писать и так далее. Но я вам скажу, что здесь главным зерном является все-таки проблема Нила Сорского и иосифлян. Дело в том, что Иосиф Волоцкий и Филофей дошли в те годы до обвинений Нила Сорского, лидера нестяжателей, даже в жидомасонстве. Ему пришли участие в жидовской ереси. А за этим стоял один маленький, но важнейший вопрос, потому что Сорский выступил против монастырского земледелия, потому что оно давало большие доходы.

С.ДОРЕНКО: Я хочу написать это. Нил Сорский?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нил Сорский, Майков. Это знаменитый, лидер нестяжания на Руси. Так вот, вместе с епископом Геннадием, это знаменитая история, новгородских…

С.ДОРЕНКО: Я хочу поднять свою образованность вслед за вами. Давайте, вы не заканчивайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Григорий Палама знаменитый, это все, хлысты и так далее. Они выступали за прощение, потому что это старая проблема, связанная еще со святым Франциском, которого Римская церковь фактически судила. И один из больших чинов на суде против Франциска, лидера ордена францисканцев, когда тот обвинил Рим в златости, в стяжательства, сказал ему, ответил и привел в пример Христа, который, собственно говоря, призывал к полному нестяжанию. Он сказал: нам неважно, был ли беден Христос, нам важно, будет ли бедна или богата наша церковь. И здесь проблема однозначная. Легойда правильно… вы очень тонко заметили, прямо в точку ударили — он мельтешит. Это мельтешение говорит о том, что король голый, понимаете.

С.ДОРЕНКО: Нет. Это говорит о том, что не ведающий наготы своей свят. А ведающий наготу не свят.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Знаете, как сказал Розанов: на Руси легче встретить святого, чем честного человека. Это проблема старая, проблема политическая насквозь. Сюда вобраны, вставлены все деяния светского государства, охрана «девяток» всяких, ФСБ. Вообще мне, например, это все отвратительно.

С.ДОРЕНКО: Извините, я хотел порекомендовать вслед за сказанным вами обратиться… я сейчас пытался так по диагонали читать и в то же время слушать вас, Нил Сорский, Николай Майков, рожденный в 1433 году и умерший в 1508 году. Православный святой. Крупный деятель.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ:Да. Кто сказал, что Москва — это третий Рим, четвертому не бывать. Это как раз фраза Иосифа Волоцкого и его приспешника Филофея, которые свили там целое гнездо. Вообще, там все было, в этом кубле — и гомосексуализм, и так далее. Это страшная…

С.ДОРЕНКО: Вы говорите об этом с осуждением. А ведь вы либерал?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я говорю, что они, выступая против чего-то, стыдливо сами этим занимались.

С.ДОРЕНКО: Не согрешишь — не покаешься, я здесь хочу вам возразить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А так, если это открыто и является культурным…

С.ДОРЕНКО: Как можно узнать о грехе, не согрешив?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да. Поэтому то, что Легойда здесь… это все было-было. И сергианство — это самое отвратительное…

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Давайте подведем итог таким образом, чтобы это было приятно и благочестиво. Мы должны сказать, что святой человек не может знать, золото у него или не золото. Он не знает об этом по простой причине…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если … сюда привести, да. Когда он обосновывал концепцию Святой Троицы, может быть, он так и думал. Но мы-то живем в государстве, где уже и концлагеря были, и так далее. Вообще, количество истинных верующих у нас равно нулю…

С.ДОРЕНКО: Нет, почему? Мы с Кириллом верим двое.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы, да, вас двое. А все остальное это такая политика и социальная блажь, больше ничего. А уж Лейгода… сто лет в обед знаю я этого Легойду.

С.ДОРЕНКО: Разоблачите нам, пожалуйста, что он делал в пионерлагере?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, Легойда это такой представитель рафинированной части патриархата, которая необходима для того, чтобы, знаете, как… он не ходит, он совершает делишки, понимаете…

С.ДОРЕНКО: Нет! Это осуждение или обвинение.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Философия, призванная оправдывать вообще институт церкви, который сам по себе вторичен…

С.ДОРЕНКО: Хорошо-хорошо. Скажите, я сильнее Легойды оправдал бы чего хочешь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы нашли сильнейший ход, он просто должен вам выписать большую премию.

С.ДОРЕНКО: Спасибо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А если бы будете вместе с Михаилом…

С.ДОРЕНКО: Вот! Владимир Михайлович! Я обращаюсь к Владимиру Михайловичу Кириллу. Владимир Михайлович, возьмите нас с Михаилом. Легойду выставить на порог и пыром по копчиком. Я со всей уверенностью вам говорю, так выиграет патриархия. Потому что он мельтешит, мельтешит как муха по стеклу ходит. А его газетчики газетой — шлеп, шлеп… а он как муха по стеклу, думает, что он козырной. Умоляю! Зачем? Мне стыдно делается.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Надо еще бороться с провокаторами…

С.ДОРЕНКО: Владимир Михайлович, берите нас. За хорошие деньги, а?

О.ДАНИЛЕВИЧ: С провокаторами борьба должна быть серьезной. Потому что тоже дарят патриарху всякое золото. Пусть дарят что-нибудь другое, чтобы люди не цеплялись.

С.ДОРЕНКО: Да мы не видим, мы святые, нам плевать, чего дарят. Пусть олово дарят, какая нам разница? Пойми ты, ты мещанка, я умоляю!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Безусловно.

С.ДОРЕНКО: Например, я патриарх. Мне приносят что-то, подарок, веточку сосны, из лесу. И говорят: Сережа (ну как-то с большой буквы, потому что я патриарх), эта веточка сосны… он говорит: я сидел на берегу реки, на Алтае, и увидел красоту родной земли, и почувствовал его века истории, почувствовал устремленность ее в будущее, и в этот момент к моим ногам упала веточка сосны. И я в этот момент сложилось четверостишие. (И читает мне четверостишие какое-то красивое, про Россию). И он говорит: я считаю символом этого четверостишия и символом этого прозрения веточку сосны. И я ее тебе дарю, патриарх. Он мне говорит, а я патриарх. Я говорю: спасибо, это дражайший подарок, я буду носить его в заднем кармане брюк, говорю я и засовываю туда моментально. Правильно?

О.ДАНИЛЕВИЧ: По подрясником где-то?

С.ДОРЕНКО: А я знаю? Я в джинсах хожу. Откуда мне знать? В джинсы я засовываю и все. Зачем мне маскхалат, я и так хорош. Это подарок. А другой говорит, что к нему свалилась не веточка сосны, а что-то, может быть, золотое, какой-то жезл. И он говорит: в этот момент сложилось четверостишие. И цитирует мне. Я смотрю — внимание — вы мещане, вы смотрите на предмет и на его биржевую стоимость…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы на человека и на душу.  

С.ДОРЕНКО: Нет. Человек это прах, я на человека смотреть не хочу. Ты антропоцентрична, ты никогда не станешь верующей, Данилевич. Послушай меня внимательно. Человек — плевать, человек — это тлен, прах. Прах езмь и во прах возвращаюсь. Как можно смотреть на человека? Тьфу на него, на этого человека. Внимание. Я смотрю на движение души, я смотрю на искру божию в движении души, ты понимаешь? Вот что я вижу. Я вижу в его движении души искру божию, а значит, мир будет спасен, говорю я. На человека — тьфу на него, на этого человека, причем тут человек? А ты антропоцентрична. О, это большая ересь. Ты так протестанткой сделаешься. Осторожно с ней.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Побаиваюсь инквизиторов.

С.ДОРЕНКО: Когда я пойду в инквизиторы, ты узнаешь, что такое инквизитор. Пока меня там нет, это ерунда все. Милонов, клоуны, цирк, медведи, цыгане… Когда я пойду в инквизиторы, ты узнаешь, что такое инквизиция настоящая. Я вижу движение души и искру божию в движении души. А ты мне говоришь: это были часы. Я отвечаю: я не предметы вижу, я не вижу мир предметно с точки зрения биржи.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так и положите эти предметы где-нибудь у себя. Что же вы их на себя напяливаете?

С.ДОРЕНКО: Мать, они дороги мне движением души, искры божией, дороги эти предметы. У вас ценностная категория полностью смещена, вы извращенка. Ты нравственная извращенка. Потому что ты видишь цены, у тебя ценники всюду. У тебя в глаза доллар мелькают, понимаешь, в чем дело? Стыдобища, Данилевич.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У меня русские рубли. Все патриотично. Русские и белорусские.

С.ДОРЕНКО: Русские рубли, но целыми сундуками. Вот у тебя в глазах символы, звон монет. А у меня — благодать. И я живу в ином измерении. И вы в своем измерении, вот этом своем глистовом, прости, пожалуйста, измерении глистовом говорите: мир состоит из кишки. А я вам говорю: нет, мир — то чудесные бабочки, мир — это мир божий, где колокола на святых церквах.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Владимир Легойда где-то плачет сейчас. Вы понимаете, вы сейчас так говорите, что он уже понял, что вещи пора собирать.

С.ДОРЕНКО: Кто? Легойду? На порог и пыром по копчику! А меня поставить на его место. Вот что я предлагаю. Я считаю, что это очень правильно.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. «Весна! Хочется спать» — говорит Андрей-программист. Андрей, вздремните. Ну а что ж.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не отказывайте себе ни в чем.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Тем более с такой работы — программист. Мы же знаем, что это фикция, а не работа. Это способ законного извлечения небольших денег из бессмысленных организаций. Все, что вы делаете, может сделать любой, правда же? Ну что он умеет?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я не умею это…

С.ДОРЕНКО: Он умеет открывать окошко, где черный фон, и писать буквы туда. Например, диск С, диск D, что-нибудь такое. И все смотрят, думают, то это колдовство. А на самом деле, этому можно научить за две недели, любого бездельника 11 лет. Они берут диплом при этом о высшем образовании, потом вымогают из работодателя 100 тысяч рублей в месяц за то, чтобы спать на работе, слушать Доренко, потом резаться в «Танчики», потом писать единообразные сообщения пяти девушкам: «Киска, как ты проснулась?» Копипастом. «Киска» все время, потому что имя нельзя, придется менять, а это целая тема. «Кисонька, как ты проснулась?», «Кисонька, я так тебя люблю» — это пяти сразу одновременно. «Моя кошечка, я так вспоминаю вчерашний день…» «Вчерашний» надо заменить…

О.ДАНИЛЕВИЧ: С чего вы взяли, что у них такая личная жизнь, у программистов?

С.ДОРЕНКО: Я тебя умоляю! Программисты от безделья дергают себя за пиписку и пишут смски… не смски, конечно, они пишут в Viber, WhatsApp и так далее.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, они очень скромные и мало общаются с женщинами. Даже пишут им мало.

С.ДОРЕНКО: Мало общаются. Я же тебе говорю, они на работе дергают себя за это место и пишут девкам. Это их возбуждает, потом общаться уже не надо. Все. Они уже потом все, пустые. Уже можно спать идти опять. Идут, спят. Потом приходят на работу, спят. Андрей-программист, скажите, что это неправда.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы недолюбливаете за что-то программистов явно.

С.ДОРЕНКО: Как я могу недолюбливать программистов? Это любимая разновидность, кроме медузы. Я считаю, что медузы и программисты держат на себе планету Земля своим спокойствием и бессмысленностью.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Андрей-программист вам пишет: «Жесть! Я не бездельник. И вообще женатый, с двумя детьми». Все хорошо у человека.

С.ДОРЕНКО: Нет проблемы. Послушай меня. Вы с каждой порцией спермы имеете 150 млн живых копий ДНК. Если две копии вы истратили на двух детей, это круто. Мы аплодируем. Куда вы дели остальные несколько миллиардов, вот что мне скажите? Вот об этом расскажите на собрании, людям все расскажите. Я серьезно говорю. Мы вкалываем с утра до ночи без выходных. Ни фига. «Не путайте прогеров с аникейщиками». «Андрей — неправильный программист». «На клавиатуре два миллиарда». Живых копий ДНК. Нет, простите, он у вас водоустойчивый, что ли? Секундочку. «Администратор сети — вот кого вы описываете». «Доренко — хам. Обидел сразу всех айтишников. Это же неправда», — говорит Павел М. Что неправда, я не понимаю? А промышленные дизайнеры кто такие, как вы считаете? Та же тварь, что медузы. Айтишники, администраторы сети — медузы. Все они вызывают наше восхищение. Знаете, чем восхищение? Ибо в своей неизъяснимой мудрости господь их создал вместе с медузами и зачем-то держит на планете Земля эту бессмысленную тварь. В неизъяснимой мудрости и восхищении падаем на колени перед мудростью господа, который создал программистов. Мы не можем роптать против господа. Но понять, зачем он создал эту тварь, мы тоже не можем. Не знаем, и все. Видимой пользы нет. Все.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Можно, я быстро, две секунды? Вы затрагиваете религиозные темы, и Виталий Авилов предлагает передать вам с чистой душой Исаакий. Потому что сколько можно спорить между властями Петербурга и РПЦ. Давайте просто передадим вам.

С.ДОРЕНКО: Все передадим Исаакию.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вам!

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. 58,36 доллар. Только что встревоженные, всклокоченные, какие-то абсолютно несуразные люди писали мне, что доллар 58,48. Так вот же — 58,36. Мне говорят: рубль падает. А, ну хорошо. Нормально, здесь, в диапазоне. Каждый день целая куча упырей… что я хотел сказать? А, куча министров правительства и депутатов каждый божий день требуют рубль на 60-62. А он стоит на 58,36 — залюбуешься. Так нет ли в этом какой-то правды? Какой-то правильной правды рублевой, я бы сказал, рубленой правды. 58,36 — вот вам! Жрите полной ложкой. Хорошо?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не знаю.

С.ДОРЕНКО: 61,43 — это по евро. 56,16. Говорят, что нефть опустилась. Ну что она опустилась — была 56,48, сейчас 56,16. С вашей точки зрения, она опустилась? Опустилась, когда 28 будет, тогда поплачете. 1,0528 — вот это хорошо, главная пара молодцом. Мы же ее видели на 1,0570. На 1,0528 болтается, все Оношко радуется. Она же пытается спекулировать на долларе.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Она же золото покупала.

С.ДОРЕНКО: Золото уже продала. Я ей сказал: продавай. Она ходила такая: две тысячи, продавать, Сергей? Я говорю: продавай, Оношко. Продавай, ибо изведешь меня, нет во мне больше ни одной живой молекулы. Сколько ж ты из меня крови повыпила. Продай и успокойся. Она продала.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И успокоилась?

С.ДОРЕНКО: Золото еще поднялось на 2200, потом рухнуло, она мне говорит: спасибо, отец родной. Руки целовала, говорит: я продала на двух тысячах. А я чтобы она отстала сказал. Я ей совет дал, чтобы она отстала, оказалось, что это правильно.

Давайте говорить о деле. Что-то про журналистов пишут. Не знаю ничего про журналистов, мы таких не видели давно уже. Как Влада Листьева убили, не видели ни одного журналиста, с 1995 года.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вчера была годовщина.

С.ДОРЕНКО: А сегодня…

О.ДАНИЛЕВИЧ: День рождения у Горбачева.

С.ДОРЕНКО: Михаила Сергеевича. Ты испытываешь к нему что?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я испытываю некую ностальгию, безусловно.

С.ДОРЕНКО: Какую?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Потому что все, что я видела по телевизору, это был либо балет, либо до этого Горбачев…

С.ДОРЕНКО: Что значит ностальгия? Ностальгия, ты говоришь как старуха сейчас. 

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. Потом что я видела…

С.ДОРЕНКО: Какая ты старуха? Тебе тридцатник.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, неважно, сколько мне.

С.ДОРЕНКО: Это важно. Когда ты говоришь, что «я ностальгирую», ностальгируешь по памперсам, что ли? Почему ностальгируешь, я не понимаю?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я как взрослый человек ходила в магазины и отстаивала очередь в хлебный.

С.ДОРЕНКО: Когда это был?

О.ДАНИЛЕВИЧ: 89-й уже. Я же не из города, у нас там в три года ходили по магазинам.

С.ДОРЕНКО: В ходунках двигалась?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да перестаньте. Я в четыре читала.

С.ДОРЕНКО: Что?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Все.

С.ДОРЕНКО: А! Она в четыре читала ценники. Вот почему такое мещанство. Ты читала книжки?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Книжки.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Значит, ты стояла в книжных в очереди…

О.ДАНИЛЕВИЧ: За хлебом в очереди. У нас не было книжного магазина, где я жила.  

С.ДОРЕНКО: Ты сейчас высмеиваешь себя.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему?

С.ДОРЕНКО: Какая очередь за хлебом, ты смеешься?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я стояла в очереди за хлебом с 8 утра до часу дня.

С.ДОРЕНКО: Да при Горбачеве была компартия. Хлеб рекой, кисельные берега, молочные реки, все было.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В перестройку особенно, угу.

С.ДОРЕНКО: Какое чувство вы испытываете к Горбачесу. Сформулируй мне вопрос, мы поставим на голосование. У него сегодня день рождения, он родился в 1931 году. Если он родился в 31-м году, то ему 86 лет. Правильно я рассуждаю?  В селе Привольное он родился. Какие чувства вы испытываете к Горбачеву? Нужно сформулировать вопрос. У нас есть здесь журналистка, единственная на всю редакцию, Данилевич. Пожалуйста, сформулируйте.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы же определили, что после смерти Влада Листьева больше нет…

С.ДОРЕНКО: Хорошо, поиграй в журналистку. Какую роль тебе еще предложить? Ролевые игры, спокойно. Какие чувства вы испытываете к Горбачеву? Назови мне чувства, любые: боль, гнев, ненависть, любовь, страсть.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте с гнева начнем.

С.ДОРЕНКО: Давай гнев и обожание. Мы выделим полярные чувства.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кристаллизируем.

С.ДОРЕНКО: Кристаллизируем и кретинизируем этот вопрос окончательно. Вы испытываете по отношению к Горбачеву чувство обожания или гнева. Обожания — 134-21-35. Гнева — 134-21-36. Звоните, пожалуйста, только отъявленные негодяи. Отъявленные эмоционалы. Рационалы не надо. У меня сейчас идет 23 на 77. Михал Сергеевич! Я думаю, Михаил Сергеевич слушает нас.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хотят равнодушия. Нет у нас третьего пункта. Мы все кристаллизировали.

С.ДОРЕНКО: Кому равнодушие, идите мыльте веревку специальную где-нибудь в туалете. 17 на 83, 16 на 84… Обожание тает потихонечку. 18, пошло обожание. Все, все. Я останавливаю. Полтысячи проголосовавших. Тем не менее, я остановил это голосование, потому что цифра не меняется. Она покачалась-покачалась и установилась. 17 на 83. 17 процентов испытывают чувство обожания по отношению к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. 83 — гнева. А почему гнева? Что он сделал? Он ничего не сделал.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Посмотрите сообщения наши: омерзение, чувство отвращения, Горбачев — предатель, мерзость…

С.ДОРЕНКО: Горбачев — молодец.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Видимо, это проявления гнева своеобразные.

С.ДОРЕНКО: «Горбачев точно в одном хорош… окультуриваться будем, американская жвачка, сериалы, первые туристы…» А, это вспоминает он. Сериалы. Что вы называете сериалами?

О.ДАНИЛЕВИЧ: «Рабыня Изаура», ну что вы! «Санта-Барбара», в конце концов.

С.ДОРЕНКО: Если уж так… как проголосовал Гурген, очень важно. Здравствуйте. Как вы проголосовали?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я проголосовал со знаком «плюс», потому что, с моей точки зрения, Михаил Горбачев — это проводник высших энергий. Он подобен Моше Рабейну, Моисею, конечно. Это эмблематичный знак, сам по себе признающий свою ничтожность перед творцом. То есть Моше Рабейну сказал: я косноязычен. Не бойся — сказал ему Творец. Я буду говорить твоим языком. В данном случае лучшей кандидатуры, чем Михаил Сергеевич Горбачев, я не вижу. Потому что он владел так называемой математикой сердца. Он владел эмоциональным мышлением. Ну кто еще мог произнести такую фразу как «народ у нас фольклорный».

С.ДОРЕНКО: И как много правды в этой фразе.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В этой фразе все. Личность Михаила Сергеевича как представителя зодиака Рыб, она тем и великолепна, что он нептунианец. Он не нёс конкретного вербального посыла. Все, что он делал, было от эмоций.

С.ДОРЕНКО: Да, это правда. Спасибо вам большое. Но я забыл добавить, что у него была спутница, действительно которая была структурна. То есть он был неструктурен, он вообще не структурен, надо сказать, просто… я не хочу сейчас обидеть Горбачева, но хотел бы подметить, что всегда, когда Горбачев что бы то ни было, он говорил это по восемь раз кругами. Кругами, кругами. Например, он говорит тебе, потом «потому что…» и по-новой одно и то же, причем это длинный, длинный, по странице текст. Восемь раз и так далее. А его жена, Раиса Максимовна, она говорила параграфами. Параграф первый: ты-ды-ды ты-ды ды-ды. Параграф второй: ты-ды-ды ты-ды ды-ды

О.ДАНИЛЕВИЧ: Жалко, что общество тогда не дозрело до женщины-руководителя.

С.ДОРЕНКО: Она могла бы быть женщиной-руководителем. Это фразу придумал журнал Globe, про параграфы. Я ее прочитал в журнале. Женщина, которая говорит параграфами. А он, наоборот, он такой тёк-тёк, как вода какая-то разливная, как будто заливные луга. 

О.ДАНИЛЕВИЧ: Спрашивают, брали ли вы интервью когда-нибудь.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И как?

С.ДОРЕНКО: Он прекрасен. Конечно, я говорил с Горбачевым. Причем для этого приходилось драться.

О.ДАНИЛЕВИЧ: С кем?

С.ДОРЕНКО: С его охраной. С охраной испанского принца я дрался. Реально, бил локтем ему в солнечное…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Зачем? Вас не пропускали? Вы договорились и вас не пропускали?

С.ДОРЕНКО: Никогда никого не пропускали. Ты думаешь, прям пропускали, что ли? Ты думаешь, интервью — это когда тебя пропускают?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я помню, как с Лукашенко, когда вы ездили, вас вроде пропускали.

С.ДОРЕНКО: Не просто пропускали, меня тщательно любили. Это когда ты договоришься. А когда ты берешь интервью, например, у Горбачева, как правило, не знаешь, остановится он или нет. Я в Барселоне дважды его интервьюировал. И один раз прямо в лицо толкнула охрана его… рассказать или нет? Я это уже рассказывал, мне кажется.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Только про интервью, а не про то, кто кого в лицо толкал.

С.ДОРЕНКО: А что интервью? Текст интервью не запомнился мне ничем. Текст интервью равен нулю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не договаривались об этом интервью?

С.ДОРЕНКО: Нет. Мы приехали на олимпийский стадион, Стадио Олимпико, Барселона, когда это еще было до барселонской олимпиады… И нас загнали в специальный кораль такой огороженный, журналистов. Штакетником железныйм, огромные такие железные секции, как на стадионе бывают. У меня был Леня Придорогин, ветеран, прекрасный оператор, сокрушительный оператор, который красив всем — и анекдотами, и выпивкой, и съемками, вообще великолепный человек, Леня Придорогин. И мы стояли в корале этом, загоне, и вдруг мимо нас проходит Горбачев. И вдруг он трогается при нас, мы видим, что он трогается в машину, он по лестнице спускается, машина трогается, и метрах в 200 останавливается, потому что там народ сгрудился, много-много народу около выезда со стадиона. И я понимаю, что он стоит, и что будет общение, и что камер там ноль, ни одной. Я беру штакетник, поднимаю, сила понадобилась, он был очень тяжелый, и кидаю на охранника на испанского. Охранник, естественно, как умный человек его ловит, пытается поймать штакетник, ну, что, он по роже хочет штакетником получить, что ли? Соответственно, я кричу: Леня, бежим, и мы бежим. И мы побежали, а за нами бежит испанская охрана, человека четыре. Мы бежим, а перед нами выстраивается «девятка» уже, охрана Горбачева, чтобы нас не пустить. И они становятся так, как бывает в баскетболе, на полуприсед, чтобы нас поймать. Я думаю: я баскетбольным приемом пройду. И я начинаю вращаться, как бы сам вокруг себя, и он меня упускает, этот, «девятка», он не может меня схватить, потому что я во вращении пролетаю. Пролетаю к Горбачеву, прямо рядом с ним стою, начинаю танцевать с охраной. Охрана вот так стоит и как бы топчется, оттесняя толпу. И я вместе с ними становлюсь между ними, прижимаюсь к ним плечами. И мы вместе оттесняем толпу. В какой-то момент кидает прямо на Михал Сергеевича, и я ему говорю: Михал Сергеевич, программа «Время», интервью. В этот момент его же охрана, бьет Придорогина, и Придорогин с камерой лежит на капоте автомобиля, спиной, на капоте автомобиля Горбачева. Ему дали по роже, и он отлетел на капот и лежит на капоте. Камерой он не снимает, ее прижимает к себе, чтобы ее не испортили, потому что девочку надо беречь. Они же «девочкой» называют камеру. Девочку надо беречь, чтобы девочку не поцарапали. Он прижимает камеру и лежит на капоте. А я топчусь и левым глазом гляжу на Леню, что Леню бьют, а тут на Михал Сергеевич. Михал Сергеевич, программа «Время». Он говорит: ну, не сейчас же, Сереж. Я говорю: ну а когда? Интересное дело. Он говорит: ну, позже, я вам дам сегодня интервью, вы подойдите попозже. Вот это первый раз мы с ним повстречались. Я говорю: Леня, ладно, пошли отсюда. Потому что его продолжают бить, вязать. И ребятам говорю: ребята, мы уходим, не бейте уже.   

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но позже было интервью?

С.ДОРЕНКО: Позже я подхожу к Плеханову, генералу, который его арестовал потом в Форосе, тот самый. Я говорю: слушайте, он мне назначил, извините. А тот мне отвечает: у меня его Миттеран ждет в Париже, посмей подойти. Я так сделаю, что если ты подойдешь, ты в пуле больше не будешь, допуска больше не будет, тебя вообще никто никогда ни к нему не подпустить, никуда, понял или нет? Я говорю: вас понял. То же самое делаю со штакетником, когда он кончает встречу с бизнесом во дворце. Горбачев заканчивает встречу, я тоже ровно так же вижу глазом, что он проходит по коридору, а нас держат в другом коридоре, беру штакетник, кидаю в охрану, и «Леня, ходу» кричу, и мы бежим с Леней туда.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вас на пару суток не прикрывали?

С.ДОРЕНКО: Нет. Меня за локти сзади хватает начальник охраны принца Филиппа, который сейчас король, а тогда он был принц. За локти хватает, я правый локоть как-то освобождаю, беру как есть и так раз в солнечное сплетение локтем назад этого охранника. Он закис. И я крича сразу через принца Филиппа, принц Филипп высокий, я кричу между принцем Филиппой и его теткой, там девка какая-то у него была, не знаю, может, королева. Я кричу между ними: Михал Сергеевич, программа «Время», вы обещали. И он такой: да, я отвечу на пару вопросов. А этот паскудина, которого я молотил только что, начальник охраны принца, висит на камере Лени так, что камера снимает потолок. Он сзади повис на ней, провода пытается рвать, скотина. Я говорю принцу: простите, пропустите мою камеру. И тут когда принц отступает, начальник охраны при принце бить не может Леню, правильно? И Леня такой подходит, и мы полномасштабное интервью, на 20 минут. Принц зазевался у меня, Плеханов стоит ненавидит…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы к принцу задом?

С.ДОРЕНКО: К принцу боком, мы как вроде вдвоем с ним стояли. Нынешний король, принц Филипп. Михаил Сергеевич рассказывает, я задаю вопросы. Ни вопросы не имеют значения, ни ответы. Ответы пустые, ноль, нулевые. Сотрудничество лучше, чем несотрудничество, мир лучше, чем война, цветы лучше, чем говно. Вопросы пустые, нулевые вопросы и пустые, нулевые ответы, не имеющие никакого значения. Но имеет значение, что программа «Время» подошла и взяла интервью. Вот это имеет значение, понимаешь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы же в эфире не можете рассказать историю, как вы брали интервью. Я имею в виду, не сейчас, а тогда в программе «Время». Тогда какой смысл было пробираться и вступать в бои ожесточенные?

С.ДОРЕНКО: Ни в коем случае. Я столько за ним бегал, весь день, что только в восемь вечера впервые смог пойти в туалет. Я был полностью истощен, сделал репортаж на программу «Время» в восемь вечера, скинул. Нам надо в Мадрид нестись, Леня вмазал, сидит со мной датый, у нас «Рено 21 Невада» был, автомобиль, Леня сидит датый, под правой рукой у меня бутылка красного. Я не ел ничего в течение суток и в туалет сходил первый раз в восемь вечера. И мы из Барселоны несемся на «Рено 21 Невада» в Мадрид, потому что там наш самолет, и Леня смотрит на меня и говорит: Сереж, ну неправильно ты едешь. 150 эта машина неправильно идет. Это неправильная для нее скорость. Я говорю: Леня, вот 170. Он говорит: ну, чуть-чуть побольше надо ехать. Я такой говорю: ну вот 180-170. Он: хорошо тогда, выпей немножко. И я все время красное вино лакаю, левой рукой иду 180, пять человек нас в машине…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не рассказывайте, вдруг нас слушают дети.

С.ДОРЕНКО: Левой рукой иду 180 на «Рено 21 Невада», руль блудливый, как у «Волги» русской. Руль все время надо ловить. Вино лакаю правой, и что-то Лене объясняю, что я иду 180, а он мне говорит: ну, молодец, Сережа, давай выпьем еще, еще и еще.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Я хочу поговорить про дальневосточные гектары как хитрость русских людей. Русские люди линяют, насколько я понимаю, таким образом в Японию, очень смешно. Москва и москвичи, и Подмосковье расхватывает дальневосточные гектары на Кунашире. Это анекдотическая новость, на самом деле. Вот, пожалуйста. «Дальневосточные гектары можно также получить на Курильских островах. С 1 февраля к нам поступило 751 заявление от жителей других регионов страны, из них 250 пожелали дальневосточный гектар на Кунашире и Шикотане. Наибольшее количество заявок на Кунашир и Шикотан поступило из Москвы и Московской области, Санкт-Петербурга и Ленинградской области». Ну что? Негодяи.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не зрите в корень. На самом деле, это просто потому, что у москвичей и петербуржцев больше денег, поэтому у них есть возможность окучивать новые территории, и они всего-то навсегда хотят природы и единения с ней.

С.ДОРЕНКО: Конечно. На Кунашире. Ах, какие они веселые и хитрые.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Поэтому остальным этот гектар не нужен.

С.ДОРЕНКО: Они пройдохи. «Москвичи просто патриоты,  говорит Анна. — Мы не хотим отдавать наши земли». Да-да. Это была на Филиппинах, совсем давно, просто очень смешно, может, в 70-е, была такая манифестация филиппинцев, которые прошли мимо американской военно-морской базы с лозунгами «Янки, go home with us» — «Янки, убирайтесь домой вместе с нами». Вот это примерно москвичи, которые тянутся на Кунашир. Говорят: мы на Кунашире гектар возьмем, ужасно нам нравится. Ой, какие же вы хитрые! Господи, помилуй, как смешно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Гектар же нужно обрабатывать, его просто так нельзя купить.

С.ДОРЕНКО: Она наймут кунаширца. Кунаширец обработает, коноплю посадит, не знаю, что там растет на Кунашире? «В Японии нет двойного гражданства». Вы взяли дальневосточный гектар, позвоните, пожалуйста, по телефону 7373-94-8. Вдруг нас слушает тот, кто взял дальневосточный гектар. Есть приманочка — гектар. Гектар, на самом деле, вы знаете, что такое гектар? Может быть, вы не в курсе? Гектар это сто метров на сто. В одну сторону сто метров, сто шагов больших, потом в другую сто. И это выходи гектар вместе. На самом деле, это ерунда, гектар, просто смешно. Сто шагов прошел и еще потом перпендикулярно. Даже смешно. Здравствуйте. Вы взяли гектар?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я, конечно, не взял. Я из Подмосковья. Хочу сказать, послушайте, на эту тему Стерлигов хорошо говорит. Действительно, гектар — это очень мало, если заниматься с семьей. Тем более с нашей почвой.

С.ДОРЕНКО: Скажите, сколько нам гектар надо, чтобы мы на Кунашир переселились?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я к тому, что если вести действительно хозяйство, надо гектаров десять где-то. Это реально. Тогда это будет давать пищу для скота и семьи.

С.ДОРЕНКО: На одном гектаре не прокормить даже корову, говорит Владислав. Совершенно верно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Зато картохой можно все засадить.

С.ДОРЕНКО: Я бы взял три тысячи гектар.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И что бы вы там делали?

С.ДОРЕНКО: И племя. Мне нужно племя. Человек 200, с младенцами. Мне нужно выдать племя…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Племя имени Доренко вы хотите или что?

С.ДОРЕНКО: Имени Расстриги. Пусть они все будут расстриги числиться. Пусть считаются сын полка.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Карабас предполагает, что просто перепутали Кунашир с Куршавелем.

С.ДОРЕНКО: Нет! Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Сергей. Помните…

С.ДОРЕНКО: Я не собираюсь вспоминать истории. Умоляю рассказать, взяли ли вы гектар на Дальнем Востоке?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не взял.

С.ДОРЕНКО: С этого бы и начали. Здравствуйте. Слушаю вас. Вы взяли?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я бы взял больше.

С.ДОРЕНКО: На Кунашире, скажите, они жулики или нет? Они все мастерятся на Кунашире.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я бы собрал просто банду, тысяч 5-10 человек, абсолютно благородных донов. Мы благородные доны, нам по 30-20-40, нормально. И вот этой бандой мы заселяемся на Дальний Восток. Сейчас туда пойдет нормальный приход. Там все-таки китайцы…

С.ДОРЕНКО: Когда вы говорите слово «приход», это нарколексика или нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет, приход денег, приток население. Я это имел в виду… И если это делать с умом, то можно заработать денег. Причем действительно по-взрослому…

С.ДОРЕНКО: Давайте честно скажем, что одного гектара мало.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Одного гектара мало, но мы пионэры Дальнего Востока. Это благородно и романтично.  

С.ДОРЕНКО: Каждому по десяточке надо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мало, мало. Хотя бы 20, 30 на человека.

С.ДОРЕНКО: Мне надо три тысячи. Как вы думаете, почему сельское хозяйство России в этой полосе много лет, десятилетия, всегда было три-две тысячи гектаров на соху? Потому что здесь нормальное, рентабельное сельское хозяйство нуждается в 2-3 тысячах на единицу экономическую. Экономическая единица — совхоз. Меньше не бывает. Если меньше, то теплица.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Главное преимущество гигантских площадей — нужно быть полным кретином, чтобы его не использовать. Это мое мнение.

С.ДОРЕНКО: Спасибо вам огромное. Я просто расскажу. Существует практика использования земли в этих природных условиях, на краю севера. Мы где находимся? Мы находимся в зоне четырех сезонов, на краю севера и вечной мерзлости. Все мы — и новосибирцы, и москвичи, и иркутяне. Иркутяне — там отдельная тема, и Благовещенск. Давай возьмем Хабаровск, это понятнее будет. Тоже четыре сезона. Там, правда, лето чуть покороче, но зато очень теплое. Кунашир, Сахалин, мы понимаем. Это все граница холодной зоны, такая четырехсезонная последняя земля, на которой можно жить. Севернее уже противно. Жить можно, но противно. В этом есть опыт возделывания земли. Здесь люди много лет, много веков возделывают землю. Мы относимся к этому со вниманием. Как же они это делают, эти люди? Они что, идиоты, наши предки? Нет. Они создавали, по крайней мере, в 20 веке, хозяйства, называется совхоз, колхоз, в которых, как правило, было две-три тысячи гектаров на одну единицу экономику. Одна единица экономики — колхоз, совхоз, это две-три тысячи гектаров, везде, всюду.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это смотря что держать в этом колхозе.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Костромские коровы или краснодарский чернозем, липецкий чернозем. Мы все понимаем. Тем не менее, ответ всегда один — две-три тысячи гектаров. Это минимальная единица хозяйства. Таким образом, для того чтобы я поехал на Дальний Восток, мне нужна минимальная единица хозяйства. Минимальная единица хозяйства в гектарах — 2-3 тысячи.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы просто сразу говорите про то, что это исключительно сельское хозяйство. А там еще варианты развития, как говорят, туризма. Кто-то собирается рыбачить, я не знаю.

С.ДОРЕНКО: Я не Навальный, чтобы корзинки делать. Какого туризма?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Потому что это среди целей, которые ты можешь указать, когда приобретаешь.

С.ДОРЕНКО: Ты жила на Дальнем Востоке?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Я жил на Дальнем Востоке. Спроси меня, какой там туризм. Я тебе отвечаю: там не может быть туризма. Я тебе просто отвечаю: нет, его не может быть. С октября, с середины октября, по середину апреля дует окаянный северо-восточный муссон. Так дует, что снег не лежит на земле. В Комсомольске-на-Амуре, в Хабаровске снег не может лечь на землю. Я ходил по реке Кие, по льду. Почему я ходил по льду, почему весь снег был снесен со льда? Потому что окаянный ветер такой силы, постоянный окаянный ветер такой силы, что снег не может лечь на землю, снег сносит куда-то в овраги. И поэтому ты идешь как по аквариуму по реке, там нет снега. Тебя кладет впополам. Там сопки без снега некоторые, наветренная часть, потом что сносит снег ветром, такой ветер. Какой там турист может это выдержат? Идиот только.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А лето?

С.ДОРЕНКО: Лето? Я тебе расскажу. Ой, люблю лето! Как я люблю лето на Дальнем Востоке.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сколько там лето? Месяц?

С.ДОРЕНКО: Нет, лето там богатое. Ты летом идешь, и вот такое есть движение: возьми себя за карманы, как будто у тебя джинсы, представь. И вот так дерни себя за карманы вверх — оба. Знаешь, что это делается? Это примерно 4 тысячи комаров слетают с тебя в этот момент. Я тебе объясню: ты идешь и остановилась: Оль, здравствуй. — Здравствуй. Как дела? Это мы остановились поболтать. Оба идем в магазин, ты в один, я в другой. Я иду за марками, в филателистический, а ты за водкой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как всегда.

С.ДОРЕНКО: Как обычно, да. И мы остановились. Оль, привет. А ты такая: а, привет. Через 30 секунд мы дергаем брюки за карманы — раз, и тучи такие, знаешь, как в мультфильме нарисовать, вокруг небо черное, все черное — то с нас слетает с каждого по четыре тысячи комаров. Потом второе движение — берется рубашечка или маечка, потому что с плеч еще четыре тысячи комаров снялось. Гнус, глаза вытираешь привычно, гнус садится сюда, в уголки глаз, гнус лезет. Ты так стираешь чуть-чуть, потому что нормально, ты же хочешь как-то поговорить. Вокруг тебя облако этих комаров, и ты как нервный конь хвостом себя хлещет, как нервная кобыла какая-то, и ты такая — ха, ха, ха, и вокруг тебя восемь тысяч комаров, все твори, и восемь тысяч мои, и они тоже поговорят пока. Здрасьте, чего, как? Какие туристы, к чертовой матери?

О.ДАНИЛЕВИЧ: За острыми ощущениями ехать, за комарами, ходить по льду.

С.ДОРЕНКО: Только идиоты. Туда если кто-то едет, так за коноплей, я тебе отвечаю. Это единственная достопримечательность — маньчжурская конопля. Ничего другого нет. Так единственное, когда пройдет лосось, и вот тут ты будешь права — наступает дальневосточная осень, которая действительно прелестна. И это с середины сентября до середины октября, у тебя есть месяц. Небо — как в Америке, чистый Голливуд. Небо голубое-голубое, ни пол-облачка, ничего ни черта нет. Как в Калифорнии. Только там круглый год, а тут только один месяц. Тогда берите билет и летите в Нью-Йорк, если хотите за небом слетать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Рыбалка же еще.

С.ДОРЕНКО: Какая рыбалка? Что ты называешь рыбалкой? Это ты называешь, когда сети огромные… или ты подъезжаешь к нанайцам, даешь им канистру спирта, а они тебе полную лодку наваливают лосося, это называется рыбалка? Это называется геноцид коренных народов. Какая рыбалка? Это постоянный спирт. Какой там туризм, я умоляю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сельское хозяйство там такое же, в таком случае.

С.ДОРЕНКО: Там сельское хозяйство, я тебе расскажу. Моя батя поехал к … сельскому хозяйству и говорит ему: у вас, говорят, охотятся. И тот ему рассказал, директор совхоза. Примыкает с Сихотэ-Алинскому заповеднику, соседняя земля. И он нарочно сеет сою, соя — это как горох. Знаешь сою? 

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.

С.ДОРЕНКО: Кивай тогда. Он нарочно сеет сою и ее не убирает. Чтобы выманить из Сихотэ-Алинского заповедника животных и перестрелять их к чертовой матери. Он сою эту не убирает, у него много полей сои. Соя, соя, соя, поля. Животные выходят из Сихотэ-Алинского заповедника, а у него есть дорога, отрезающая Сихотэ-Алинский заповедник от его полей. Хорошая дорога, грунтовая, натоптанная. И по снегу она тоже такая натоптанная. И они на уазиках — братва, вперед! Несут на УАЗах и прямо из УАЗов лупят этих косуль, изюбрей, кабанов. Прямо с машин лупят карабинами военными пятизарядными. Сколько трупов потом соберут, это будь здоров. Вот это называется охота. Ты это имеешь в виду, чтобы туристов туда позвать? Да они в международный суд в Гааге подадут после этого. Потом все международные суды, если ты позовешь туда туристов, потом все международные суды будут завалены исками против такой охоты. Когда они носятся и на соевых полях расстреливают животных, выманенных из заповедника, это называется дальневосточная охота.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да у нас просто вариантов нет, что там еще тогда делать? Сельского хозяйства нет, рыбалки нет…

С.ДОРЕНКО: Там есть другая охота. Взять вертолет и с вертолета убивать медведей. Тоже ездят за медведем и сверху его стреляют: попал, смотри, он побыстрее побежал, это я попал. Ну-ка, еще. Пока он не упадет и не ляжет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте отдадим китайцам Дальний Восток. И японцам.

С.ДОРЕНКО: Они еще хуже нас, ты что! Ты нас не сравнишь никогда с ними. Мы просто ангелы рядом с ними, ты что!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Кажется, я сейчас случайно высказалась за территориальную нецелостность.

С.ДОРЕНКО: А потому что ты не гражданка России. Посадите ее в тюрьму, нам ее не жалко абсолютно. Я буду приходить иногда ее пытать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А печенье кто принесет?

С.ДОРЕНКО: Печенье принесет белорусское посольство, когда будет приходить пытать. А я буду просто пытать.

Чтобы записать ребенка в хорошую школу в России, надо отстоять огромную очередь. Почему? Такая статья на «Медузе». 14 марта суд Петрозаводска рассмотрит иск местной жительницы с требованием отменить результаты набора в первый класс местной 48-й общеобразовательной школы. По словам женщины, она не смогла записать свою дочь в первый класс, потому что нанятые группой родителей сотрудники частного охранного агентства не пропустили ее в здание школы. Это не частный случай. Во многих городах России люди отстаивают многочасовые очереди, чтобы отдать детей в первый класс. Для некоторых очередь заканчивалась вычеркиванием из списка, драками и даже госпитализацией. А именно в Петрозаводске, внимание, родители наняли частную охранную организацию, частных охранников, которые, охранники, не пускали, ну, следили за очередью в выгодном свете для тех, кто их нанял. Понятно? Вот и все. Директор школы говорит: мне ничего не известно. Директор школы говорит: мы не отвечаем за то, что на улице. Это к МВД вопросы, пожалуйста. Директор школы — чудесный человек. Ну, правда, как я могу отвечать?

О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас что, такой беби-бум дикий был и последствия его? Откуда такая большая очередь?

С.ДОРЕНКО: «А с портала госуслуг записаться?» — говорит Наталья. Многодневные очереди еще бывают. У меня телефон ложится уже постепенно, залипает. Мне надо его перезагрузить. Хорошо, я приму еще звонки. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дмитрий. Отец-одиночка, парень в третьем классе. Каждое утро из окна смотрю: толпа, вереница машин, рвутся в нашу школу со всех районов близлежащих…

С.ДОРЕНКО: Хорошая школа просто, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Из наших подъездов точно такие же родители рвутся в те школы, откуда те приехали. Самодурство мамаш, которые сидят дома, от безделья ищут, чем бы заняться. Возить ребенка — я чем-то занята! И они тут пробки создают. Эти туда едут, это плохая школа, а те сюда едут, это плохая школа. Один классик говорил: образование — это на 90 процентов самообразование. Вон шкафы с книгами, идите учите.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Тем не менее, важно иметь умного учителя рядом с собой, уважаемого гуру какого-то.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам хочу сказать, что в словах все кроется. Учитель. До 18-го года не было слова «учительница». Учитель — это мужского рода.

С.ДОРЕНКО: Если позволите, я скажу, почему эти очереди. И почему вообще волнение.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Женское воспитание четырех поколений россиян. Полное безумие.

С.ДОРЕНКО: Не только. Сам выбор школы носит судьбоносный характер, вот и все. Это понятно. Потому что сны плотника да станет плотником, было написано в египетских пирамидах. То есть это судьбоносно, в какую школу вы отдадите ребенка.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никакого социального лифта там не будет. Тут точно такие же собираются наркоманы за школой, как и там.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Вы, может быть, правы. Я учился в восьми школах…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я член отцовского комитета российского еще, ко всему прочему, и очень внимательно за всем этим наблюдаю. Я вижу, куда мы идем.

С.ДОРЕНКО: И все-таки я верю, что есть школы драйвовые какие-то, правильные, направленные на знания, где в приоритете не бегать по крыше этой школы…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы об исключениях не говорим, мы говорим о правиле. Что у каждой школы толпы, вереницы мамаш с машинами каждое утро, а точно такие же едут туда.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю гротеск, я понимаю мысль позвонившего нам человека, я очень уважаю то, что он говорит, мне это все нравится, но я тем не менее хотел обратить ваше внимание, что выбор школы судьбоносен. Скажи, что он судьбоносен.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не знаю ничего об этом.

С.ДОРЕНКО: Условно говоря, ты училась в школе номер какой?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Номер два из двух возможен.

С.ДОРЕНКО: А если бы ты училась в номер один?  Выросла бы дура дурой. Правда тебе говорю. Первая школа ужасная была, а?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Не знаю. Я думаю, что она такая же была, как моя.

С.ДОРЕНКО: Значит, обе были хорошие. Давайте скажем следующее. Мы, конечно, вернемся к этой теме, безусловно. 14-го суд. Во-вторых, я утверждаю, что люди не дураки, мне кажется. И мне кажется, что люди дерутся за школу, потому что выбор школы судьбоносен. Одно дело… конечно, я понимаю, что в каждой школе есть странные люди. Я учился в гарнизонах, там странные люди были, у которых были вши. С мызы к нам приходил мальчик, он гражданский был, от гражданских всегда ждешь или вшей, или еще что-то, гражданские всегда странные люди. Мы-то военные были. Тем не менее, в городе выбор школы судьбоносен. Ты можешь попасть в школу, из которой твоя судьба ведет тебя в тюрьму, коридоры вот эти, о которых пел Высоцкий. А можешь попасть в школу, где у тебя будет окружение, в приоритете держащее знания, математическую сноровку какую-то, математическое мышление. Тебе придется тянуться за этими людьми. В одной школе хоровое пение, в другой математика и так далее. А в третьей — бандитизм. И от выбора школы судьбоносного…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мне кажется, это маленький, на самом деле, процент, когда зависит того, какое у тебя окружение в школе и что настолько плохие школы.

С.ДОРЕНКО: Я хочу тебе предложить следующее. Мне важно, что у тебя другая точка зрения. Ты можешь пометить, чтобы мы завтра это взяли? Потому что сейчас уже 58 минут. Мне важно, что ты исповедуешь другую точку зрения, и наш слушатель исповедует другую точку зрения, он тоже говорил о другом. А я все-таки считаю, что это судьбоносный выбор. В моем случае нет, потому что я учился в гарнизонах. Но вообще я считаю, что это судьбоносно. В некоторых городских я тоже учился, в Волгограде, еще где-то. Поэтому я буду защищать эту точку зрения завтра. Договорились? Погнали дальше.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Мы пойдем и проживем его, этот четверг, 2 марта.