С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Вторник, 7 марта. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко, ведущая этой программы. Здравствуйте, Настя.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: «Вам тачки BMW дает по блату?» — спрашивает меня 13-й. Нет, я просто журналист, а нелегкое бремя профессии заставляет нас ездить на чужих машинах, причем, как правило, лакшери-сегмента. Это такая профессия, ничего не поделаешь. С сумкой и блокнотом, а то и с пулеметом… знаете, про журналистов? Я сейчас езжу на превосходной, действительно волшебной машине, теперь жене все время говорю… скажи, пожалуйста, а это хипстерская машина? John Cooper Works я езжу, мини-купер, 231 лошадь. Я не говорю, что он большой, разгон, по-моему, 6,1. Но у нее интересная фигня — она, когда разгоняется, эти ступицы у нее начинают переступать, она трещит, стучит, бьет, как машина древности какая-то. Бьешь газ — ту-ту-ту-ту-ту, начинает искать ступицы, переступать, переступать, переступать. И поэтому она разгоняется чуть-чуть медленнее. Например, моя Х4, 3,5 дизель, разгоняется за 5,2. А эта за 6,1. Та с места сразу, прямо компьютер считает, он сам знает, какое сцепление с дорогой, она просто бросается, как кошка какая-то, BMW. А эта нет, это такая озорная собачка, такая ищет-ищет, потом пошла-пошла. Но как она принимает в середине пути! Ты идешь, допустим, 60, и она улетает вот так. На 80 то же самое. Настолько острая машина, с любой скорости. Еще интересно, John Cooper Works, последняя, педали не имеют хода вообще. Их нет, хода, у педалей. Такое, как в столб давишь. 

А.ОНОШКО: Это специально так сделано?

С.ДОРЕНКО: Не ходит вообще педаль, просто сенсорная.

А.ОНОШКО: И как вам, нормально?

С.ДОРЕНКО: Да. Ты постепенно понимаешь, что хода добиваться не надо, и что от силы нажатия… она тебе там ньютон-метры считает, сколько ты давишь, и от этого… она электронная полностью, это электронный сенсор просто, обе педали, кстати. И тормоз никуда не идет. Он просто твердый тормоз, ты на него нажимаешь — она останавливается, как вкопанная. А чуть слабее нажимаешь — она слабее тормозит. К этому быстро привыкаешь, за день. Потому что ты понимаешь, что у этих педалей хода нет. Никаких тросиков нет, ничего нет, все это ерунда, это просто прибор, датчик. Что еще клево. Клево то, что я жене сейчас точу, проедаю мозг, что надо мне такую. И это будет свидетельство скромности.

А.ОНОШКО: Вместо мотоцикла?

С.ДОРЕНКО: Нет. Два мотоцикла и мини-купер John Cooper Works нужно мне. А тогда… чего тогда? Что, мне продать Х4? Куда же я ее дену, она новая, 30 тысяч пробежала. Короче, мне очень нравится.

А.ОНОШКО: Ее поставить в «Каравелу».

С.ДОРЕНКО: А, поставить в «Каравелу». И все ставить друг в дружку. В «Каравелу» загнать мини-купер, в мини-купер загнать два мотоцикла — вот так ты думаешь, да?

А.ОНОШКО: Да. И все будет аккуратненько стоять рядом с домом.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. У меня рядом с домом места, как грязи.

А.ОНОШКО: В Москве у вас не так много места.

С.ДОРЕНКО: В Москве не так много места. Зато я могу оставить их за городом, они будут скучать, как кот Матроскин и все остальные.

А.ОНОШКО: Ржаветь.

С.ДОРЕНКО: Зачем ржаветь? Они будут стоять в теплом гараже. Ну, ладно, погнали.

С.ДОРЕНКО: «Что купер? Улица не убрана, не посыпана. Где наш мэр?» — спрашивает 504-й. А я спрашиваю вас: а вас за ручку водить, что ли? Вас до 40 лет за ручку водить? Вам, может, еще бумажечку мять, когда вы попку вытираете? Я не понимаю. Настя Оношко, я вам представлю Анастасию Оношко…

А.ОНОШКО: И ее ножку.

С.ДОРЕНКО: Настя Оношко провела ночь в травмпункте. Но не в одном, а в четырех. Объясни, пожалуйста, зачем ты была в травмпунктах? Ты хотела извести нервы? У тебя было задание редакции? В чем дело?

А.ОНОШКО: Если честно, я чувствовала себя на работе, конечно. Поехала я детей с занятий забирать, уже машину открываю, смотрю, она обледенела, как в те года, помните, когда был ледяной дождь. Однажды у нас был ледяной дождь в каком-то там году, в 2013-м.

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу про мини-купер два слова? Мини-купер покрывается коркой, как все остальные, как апельсинка, весь блестит. Включаешь нагнетание и прогрев, кнопки прогрева включаешь… мать, я сегодня утром выезжал за забор, я проехал десять метров, для того чтобы не газовать, там же спят мои домашние, думаю, на фиг я буду стоять газовать тут, греться. Я думаю, вслепую выеду, ворота же я найду как-то. Выехал вслепую, через десять метров у меня щетки шух-шух и уже кусок льда отошел. То есть это настолько быстро сработало. Извините, я смеюсь, я счастливый. John Cooper Works. Десять метров я проехал ровно, тихонечко выполз из ворот вслепую, не видя ничего, и тут же первый кусок льда отвалился. Доехал до охраны, 100 метров, все — стекло чистое. Ну, я не знаю! Я газу…

А.ОНОШКО: А у вас какое покрытие?

С.ДОРЕНКО: У нас асфальтовое. 128 км/час на круиз-контроль и аккуратненько до Москвы.

А.ОНОШКО: Парадокс в том, что садишься ты в обледенелую машину, доезжаешь до места, бежишь. Выходишь из машины с цветочками, учительницу поздравить и дочку забрать, в шесть вечера.

С.ДОРЕНКО: Это вчера с тобой такое было.

А.ОНОШКО: Я с тренировки еще ехала.

С.ДОРЕНКО: Как ловко ты устроилась — сплавила ребенка до шести вечера.

А.ОНОШКО: Не до шести. С четырех до шести, там всего два часа. Только отвез, уже забирать надо. И я такая спортивная, с цветочками, прыг-скок. И перехожу улицу и запрыгиваю на тротуар. А улица-то покрыта реагентами и там мокро, нормально, там нет льда, где едут машины. А где ходят люди, там лед сплошной просто. А я об этом не знала.

С.ДОРЕНКО: А почему не знала?

А.ОНОШКО: Откуда? Это неестественно. Почему песка нет? Почему не посыпали реагентами точно такие же люди под ноги? Кто важнее, люди или машины?

С.ДОРЕНКО: С твоей точки зрения, песок естественнее на тротуаре? Ты выросла в Пицунде?

А.ОНОШКО: На льду. Он естественнее, чем на тротуаре. Часа в два было понятно, что начинается катастрофа, потому что… я упала, я думала, я вообще не встану, с этой коленкой. У меня сзади машина стоит, там ребенок, еще не знает, что со мной, и я лежу, не знаю, что мне делать? Меня какие-то мужики поднимают, говорят: может, вам вызвать? Кого, чего? Вызвать скорую или что? Я говорю: нет, какая скорая, я не могу, мне надо дойти, забрать ребенка и уехать на машине?

С.ДОРЕНКО: Добить выстрелом в висок.

А.ОНОШКО: Куда я денусь? Сложная была ситуация. И в итоге… я пропущу, сразу перелечу в сегодняшнее утро.

С.ДОРЕНКО: А мне бы хотелось, чтобы ты перелетела в травмпункт сначала.

А.ОНОШКО: Я видела нескольких людей, во-первых, пока мы шли с моим сыном, я на него опиралась, просто падали, обычные дяденьки и тетеньки, которые падали на попу, на бок. Они шли тихонечко все, скользящим таким шагом, с работы домой, в шесть вечера.

С.ДОРЕНКО: А как Джеки Чан никто не падал, так с перекатом сразу чтобы?

А.ОНОШКО: И с перекатом тоже падали. В неудачных съемках. Знаете, у него в конце, в титрах, неудачные падения. Когда потом они так замирают и в камеру начинают махать. Так же они вчера падали. Я сначала одного забрала, на механике своей, с больной ногой, давила сцепления. У меня просто не было выбора, мне же не сказать им всем и тоже идти пешком одним, правильно? Я их отвезла.

С.ДОРЕНКО: У тебя какая нога повредилась?

А.ОНОШКО: Левая.

С.ДОРЕНКО: Была бы машина с автоматом, фиг бы тебе надо было давить в сцепление.

А.ОНОШКО: Было бы проще. В общем, я довезла всех, дома покормила, посуду убрала. И думаю: надо ехать в травму все-таки сегодня, потому что уж очень больно. Мне еще мама говорит: знаешь, я слышала, что первые три часа надо показаться врачу, потом может быть уже поздно. И я думаю, правда, может быть, поздно, а мало ли что?

С.ДОРЕНКО: Как ее зовут, эта прекрасная женщина, которая ампутантом назвала выступающего на телевидении?

А.ОНОШКО: Я не помню.

С.ДОРЕНКО: Секундочку. Да, Рената Литвинова. Она бы назвала тебя «этот смешной ампутант». Это прекрасно. Она была на телевидении, увидела человека с одной ногой и сказала «этот ампутант».

А.ОНОШКО: Может, у него это врожденное.

С.ДОРЕНКО: Нет, не врожденное.

А.ОНОШКО: Думаю, надо мне в травму. И я так поколебалась… я предположила, что будет много народа, я-то видела падения джекочановские… Перед вами широкий выбор травмы, вы выбираете, куда ехать.

С.ДОРЕНКО: Ты поехала в 1-ю Градскую, потому что ты там рядом живешь.

А.ОНОШКО: Да. Травмпункт закрыт четыре года, который там был. Они перенесли травмпункт якобы в приемное отделение хирургии. Туда надо долго идти, ковылять по территории. Я прихожу, а там около, не знаю, 15 скорых стоят, бригады все стоят: отпустите, отпустите, эти в синих жилетах. Причем одна скорая привезла своего же, то есть он лежит синий на тележке, они его везут…

С.ДОРЕНКО: Скажи, пожалуйста, тебя чудом поставили на ноги и ты пошла, и все?

А.ОНОШКО: Ага, да, конечно. И около ста человек, какие-то бабки с сумками, бабушка одна на каталке держит сумку, ей говорят: поставьте, она: да нет, потом искать долго буду.

С.ДОРЕНКО: Мы с Ренатой Литвиновой над вами смеемся: ха-ха-ха, зачем вы падали, ампутанты?

А.ОНОШКО: Мы больше падать не будем, конечно. Ну, вот. И врач один…

С.ДОРЕНКО: Я как мальчик Кай, я абсолютно их не жалею.  

А.ОНОШКО: Врач-травматолог вчера в 1-й Градской дежурил. И мне странно было, гололед-то начался часов в пять, и к ночи никто не подумал из Минздрава, что будет наплыв, что надо усиление какое-то, как обычно в чрезвычайных ситуациях разворачивают же лагеря, начинают людей кормить кашей теплой и так далее. Просто врачей за премию могли бы пригласить еще коллегам помочь. Но нет. Один мужчина, ваш ровесник, там работал. У него было абсолютно черное лицо. Он видел этот коридор, как у Айболита, и Лисичка, и Барбос у него там сидят… я сунулась… а в регистратуре говорят: идите к нему, вас пока он не посмотрит, мы не начнем… на меня же надо дело заводить, карточку, вся эта история…

С.ДОРЕНКО: Настя, ты рассказываешь слишком подробно. Рассказывай только самые зловещие вещи.

А.ОНОШКО: Я встретила там знакомых нескольких в очереди. Мы поулыбались друг другу. Потом я поняла, что там надо ходить, потому что меня отправили в коридор, а там ты даже не можешь встать не за кем, потому что там очереди нет. Сидит мужик, падает, заваливается, потому что он руку сломал, очень больно. Стоит женщина, заваливаеся, потому что она головой ударилась. Я такая оттуда выхожу, думаю, поеду я в травмпункт поменьше, что мне в 1-й Градской?

С.ДОРЕНКО: А, ты наставила рога 1-й Градской. Она ветреница.

А.ОНОШКО: Да. Я решила не ждать квалифицированной помощи там. Я бы до сих там сейчас сидела или лежала где-то и ждала, пока меня примут. Я думаю, он еще не разобрался.

С.ДОРЕНКО: Почему ты не сдалась сразу в Склиф?

А.ОНОШКО: Правильные люди вызывают скорую. Я на такси передвигалась. А люди вызывают скорую. Но это было бы хуже, мне кажется, я бы не смогла выпрыгнуть оттуда, конвейер, ни с какого этапа. Так я сама решала, куда мне ехать. Я поехала в другой, на Вавилова, 71. Там тоже один травматолог, 30 человек сидят. Все такие повеселее немножко. И я думаю, нет, время уже десять – пол-одиннадцатого, 30 человек передо мной, это невозможно.

С.ДОРЕНКО: Все-таки перенесись мысленно в три часа ночи. Почему ты легла спать в три часа ночи только?

А.ОНОШКО: Я нашла травматологию 24 часа платно. Есть клиники…

С.ДОРЕНКО: Знаешь, где еще есть травматология, я тебе расскажу. На Войсковской ЦИТО для чудиков.

А.ОНОШКО: Я представляю, сколько было народу там, спасибо. Послушайте, в такие времена, я сделал вывода, когда так, не надо ехать туда, куда едут все, это безумие.

С.ДОРЕНКО: ЦИТО была создана для хоккеистов и балерин. Поэтому там всегда толкутся балерина и хоккеисты.

А.ОНОШКО: Вчера там толкались не только они. Но и старые бабушки… вот сегодня, говорят, бабкопад будет и дедкопад, потому что все пойдут за хлебушком с утра, и опять начнется. То есть это все еще не кончилось. Ничего не посыпано до сих пор. Мы с вами говорим, а лед такой же коркой на пешеходных переходах лежит, с ним ничего не сделалось. А машину едут по мокрому асфальту.

С.ДОРЕНКО: Можно задать вопрос? В какой-то момент я должен подключиться с вопросом. Скажи, ты на этой планете первой день?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Ты этой планетой пользуешься уже давно?

А.ОНОШКО: Да. Такого гололеда я не видела.

С.ДОРЕНКО: Но вот теперь ты видела.

А.ОНОШКО: Да. И я очень недовольна.

С.ДОРЕНКО: А я видал разные гололеды. Я видал гололеды. Поэтому когда гололед, я начинаю двигаться… я тебе расскажу, я даже покажу, дорогая. Я становлюсь, например, я когда работал с группами, у меня очень много было, в ВЦСПС делегаций, и они так идут, наступают пяткой и сразу падают, идиоты, потому что латиноамериканцы. Я им рассказываю: смотрите, что нужно делать — ноги чуть шире, ступать полной ступней и ноги никогда не выпрямлять до конца, то есть как в тайцзи цуань, цигну, колено никогда не должно быть выпрямлено. Вот пошла, раз-два, раз-два. Если еще более скользко… да, и чуть-чуть, может быть, напрячь между ногами те мышцы, которыми ты сжимаешь лошадь, когда ты едешь на лошади. Ты чуть-чуть ноги держишь сжатыми…

А.ОНОШКО: Да, лошадь можно сжать? Я не знала.

С.ДОРЕНКО: Конечно, дорогая. Некоторые так сжимают, что потом шею мужчине откусывают коленками. Можно сжать чуть-чуть, подсобрать как бы ноги, внутрь собрать. Внутрь, полной ступней и никогда не выпрямлять колено. Совсем полный лед, просто блестит, каток, тогда начинаешь проскальзывать ботинком, как будто на лыжах.

А.ОНОШКО: Так там был не каток, а тротуар, Сергей, кто бы знал!

С.ДОРЕНКО: Милая моя, ты живешь на этой планете первый день или нет? Тебя Собянин предупреждает не пить кипяток?

А.ОНОШКО: А Собянин первый день живет? Он что, не знает, что там гололед?

С.ДОРЕНКО: Сергей Семенович Собянин тебя хоть один день предупреждает каждое утро, что нельзя пить кислоту соляную? Ты же не пьешь?

А.ОНОШКО: Не пью.

С.ДОРЕНКО: Тебя Сергей Семенович Собянин каждый раз предупреждает, что не надо оголенные провода засовывать себе в рот? Нет. Но ты же не суешь и руками не трогаешь. Значит, ты все-таки не идиотка. Но ты хочешь, чтобы Сергей Собянин считал, что ты идиотка.

А.ОНОШКО: Нет, я хочу, чтобы он посыпал чем-то пешеходные тротуары.

С.ДОРЕНКО: Я хочу тебя спросить. Эта планета такова. Это такая планета.

А.ОНОШКО: У машин-то нормально все. Можно было бы реагенты рассыпать, в конце концов.

С.ДОРЕНКО: Лучше жить, конечное… Если ты рассыпешь реагенты, значит, 50 тысяч визгливых баб обвинят в том, что ножки у их собачек растрескались, и Сергей Семенович бесстыжий.

А.ОНОШКО: Теперь Сергей Семенович и министерство здравоохранения будут расхлебывать.  

С.ДОРЕНКО: Мы живем на этой планете, Настя. Причем черти нас загнали не в Калифорнию, где было бы лучше и тебе, и мне. Калифорнии было бы лучше, и всей Москве было бы лучше в Калифорнии. Но мы оказались на 56 широте хрен знает где.

А.ОНОШКО: Была бы трава, не было бы гололеда. Я подумала, в деревне, например, гололеда нет.

С.ДОРЕНКО: Так поезжай в деревню, дорогая.

А.ОНОШКО: Я поеду, задрав ногу.

С.ДОРЕНКО: Надень сапоги, ходи по грязи, меси ее. И так будет мило! Ты будешь идти по траве, там будет всюду замерзшая роса, и ты будешь гулко кричать что-нибудь… ну, хорошо. Вы, товарищи, этой планетой пользуетесь не первый день. Кончайте придуряться! Что, вы льда не видели? Вы пользуетесь этой планетой уже по 50, по 30 лет, кто сколько. Вы не видели льда ни разу в жизни? Вы не знаете, как ходить по льду? Ну, не идиотничайте, пожалуйста. Это такая планета, а вы на ней нашли еще хреновое место. Место, которое на 56 широте черт знает где, рядом с Коми, где все вешаются. Я забыл, там какая-то статистика нехорошая. Значит, вы забрались в место, где в заднице постоянной с этими облаками, вы нашли место, где невозможно небо увидеть по полгода. Неба нет полгода! Солнца нет по полгода! Вы забрались в эту жопу и вы здесь еще недовольны Сергеем Семеновичем. Он вас за ручку не водит. Он вам что, должен каждый раз показывать дорожку? Ходить перед вами, поклоны бить? Идиоты! Не нравится — в Сочи! Вы знаете, где купить билет. В Сочи к чертовой матери.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Что в конечном итоге у вас случилось?

А.ОНОШКО: Связки или мениск.  

С.ДОРЕНКО: Или и связки, и мениск. «Анастасия Эдуардовна, выздоравливайте побыстрее, колено это очень-очень… я вас люблю», — говорит Степан из Вайтрана.

А.ОНОШКО: Я вас тоже. Всех.

С.ДОРЕНКО: Теперь не отделайтесь, Степан. Понимаете, в чем дело? Дальше. «Я вчера шел по тропинке, оледенелый снег еще хуже асфальта, он бугристы». Все отлично. Можете прочитать про канадских… Фарли Моуэт прочитайте, «Не кричи волки», там очень подробно про этот наст, как лоси в нем вязнут и, наоборот, волки по нему бегут. И волки догоняют лосей. Поэтому Настя считает, что в деревне лучше, когда идет ледяной дождь. А я считаю, что Фарли Моуэт это описал, деревню, но там даже нет деревни никакой, там волки и лоси. И тоже фигово наоборот. Вас догоняют волки, которые легко несутся по насту, а вы в нем вязнете, в этом снегу и так далее. Везде плохо там, где планета труднообитаема. В Москве планете труднообитаема, подумайте сами головой сейчас. На 56 широте, рядом с Сибирью. Здесь из окна видна Сибирь, когда я посмотрю. Из любого русского окна, кстати, видна Сибирь, как вы понимаете.

А.ОНОШКО: Да, надо жить с учетом этого.  

С.ДОРЕНКО: Из любого русского окна видна Сибирь непрерывная.

А.ОНОШКО: Правительству тоже надо иметь в виду, что оно не в Калифорнии.

С.ДОРЕНКО: Только в Сибири займется заря, слышу звон кандалов раздается… Да, из окна виден север, из окна видна Сибирь постоянно. «95-й квартал на Беловежской улице весь посыпан, полностью, прямо засыпали реагентом», — говорит Сергей. Очень плохо. «А вот тундра, — говорит Сергей из Надыма, который сейчас по тундре идет, он идет по тундре, ввинтив себе в каблуке несколько шурупов. Он говорит: вы чего, идиоты, не можете себе пару шурупов воткнуть в каблуки?

А.ОНОШКО: Поздно уже некоторым втыкать шурупы в каблуки.

С.ДОРЕНКО: В мозг надо шурупы. Настя, осторожность нужна. Предусмотрительность, Настя. Осмотрительность. Как говорил пилот-инструктор Леонид Леонидович Созинов.

А.ОНОШКО: Я тоже всегда думаю, что я отскочу в последний момент.

С.ДОРЕНКО: Леонид Леонидович Созинов, и продолжает говорить: проявляя осмотрительность, Сережа, а то будет полный рот земли. Проявляя осмотрительность, Настя, а то будет полный рот земли. Поняла? 

А.ОНОШКО: Уже поздно.

С.ДОРЕНКО: У тебя же еще не полный рот земли. Все нормально, все будет хорошо. Настенька, пойдем на женщин и мужчин наконец. В преддверии праздника, мы завтра не работаем. Мы совершенно спокойно должны готовиться к празднику. Я задал вопрос на голосование в интернете, я выложил в Twitter. Сам посмотрю, мне интересно. Вы хотели бы родиться человеком другого пола? Мы с Настей это придумали во время подготовки, я тут же написал. На самом деле, я придумал.

А.ОНОШКО: Я поддержала.

С.ДОРЕНКО: Она просто сказала «существо» заменить на «человека». Потому что я написал «вы хотели бы родиться существом другого пола?»

А.ОНОШКО: Хотели бы вы родиться человеком, то есть мужчиной.

С.ДОРЕНКО: Да. Вы хотели бы родиться человеком другого пола? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. Мне кажется, что женщиной родиться — это невыгодное рождение.

А.ОНОШКО: Непонятно, почему вы так думаете.

С.ДОРЕНКО: Это неблагоприятное рождение. Очень легко ответить, почему. Потому, что женщина следует чужой воле.

А.ОНОШКО: Так в этом, может, и счастье. Вы об этом не задумывались?

С.ДОРЕНКО: Она следует другой воле. А если она следует чужой воле — отца, затем мужа, затем, наконец, престарелая женщина сына.

А.ОНОШКО: Я все время следую воле детей. Они постоянно у меня что-то просят.

С.ДОРЕНКО: Сын тобой управляет, естественно. Это плохо. Вы хотели бы родиться существом другого пола? Мне кажется, неблагоприятное рождение женщины. Женщины все хотят родиться мужчинами. Разве нет?

А.ОНОШКО: Только из любопытства. Не то что прямо очень хочется родиться мужчиной. Такого нет.

С.ДОРЕНКО: Женщины, мне кажется, хотят. Они хотят отомстить своим подружкам.

А.ОНОШКО: Подружкам? Там нет никаких подружек. Подружки были в школе.

С.ДОРЕНКО: Я останавливаю это голосование. 19 на 81. 19 процентов хотели бы родиться человеком другого пола. Я убежден, что проголосовали женщины. Женщины хотят родиться мужчинами. Мужчины не хотят родиться женщинами, это очень хлопотно. Например, мне для того чтобы собраться в магазин, нужно около 30 секунд, я думаю. За которые мне, в сущности, надо надеть только носки.

А.ОНОШКО: А можно быть такой женщиной, которой нужно ровно столько же.

С.ДОРЕНКО: Я мог бы еще посидеть в кресле какое-то время. Если бы мне сказали: можешь собраться за 30 секунд в магазин? Я бы сказал: да, но примерно половину этого времени мне надо было бы посидеть в кресле. Действительно, а что целых 30 секунд делать, собираться-то? Я уже в машине. Женщине, для того чтобы собраться в магазин, нужно существенно больше.

А.ОНОШКО: Это разные женщины. Я тоже 30 секунд собираюсь, иногда быстрее. Просто мне приходит в голову мысль, что надо, и я собираюсь. И кто успел, тот поехал со мной. А кто не успел, тот остался дома плакать.

С.ДОРЕНКО: Второе голосование. Кем приятнее и интереснее быть: женщиной или мужчиной? И сейчас будем обсуждать. Женщиной — 134-21-35. Мужчиной — 134-21-36. Что же хорошего в участи женщины?

А.ОНОШКО: Да все нормально.

С.ДОРЕНКО: Что? Все ужасно. С утра ты готовишь завтрак. Ты готовишь пищу всем этим оглоедам, ты убираешь дома, ты все это стираешь, а потом тебя за это… боже, я не могу употребить глагол. Ужас! За все за это… Какой кошмар!

А.ОНОШКО: Неправильный акцент это, мне кажется. Можно совершенно иначе это распределить. 

С.ДОРЕНКО: А как? Расскажи мне в хорошем свете все это.

А.ОНОШКО: Я не знаю. Просыпаешься, ловишь эти улыбочки, целуешь подмышечки…

С.ДОРЕНКО: Кем приятнее и интереснее быть: женщиной или мужчиной? Женщиной — 134-21-35, мужчиной — 134-21-36. Женщиной ужасно быть, мне кажется. 38 на 62. Нет, 39 на 61. Хорошо. Погнали. Давайте обменяемся. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Наконец-то дозвонился. Хотел предложить для голосования: падали ли вы зимой этой?

С.ДОРЕНКО: Это вообще уже пройденная тема, простите. Все, кому надлежало упасть, упали.

А.ОНОШКО: Потому что падали все абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Инопланетяне вы или латиноамериканцы. Какого черта вы падаете? Это родная ваша земля, родной город, родной климат, родная страна. Вам здесь не нравится? Страна не нравится? Вам город не нравится? Другую страну себе выбрать? Присмотрели? Ну, вперед! Все, спокойно, нам все нравится. Климат нравится. Мы любуемся этим климатом. Мы любуемся тем, что шесть месяцев не видно солнца. Мы любуемся тем, что небо прямо под ногами. Мы любуемся, что все смешалось, мерзость вся, которую вдыхаешь, вся эта мразь, все это по шесть месяцев длится, что нет климата нормального. Мы этим любуемся, мы родину любим. Вам не нравится? Так давайте отсюда, ворота открыты. В Шереметьево и пошел.

Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, доброе утро. Вадим меня зовут. Я, конечно, не сексист. Но с моей точки зрения, мужчиной быть поинтереснее, скажем.

А.ОНОШКО: А что у вас интересного-то?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не скажу, что менее хлопотно, у всех своих заморочки, но интереснее определенно.

С.ДОРЕНКО: Дайте понять. Кругозор у женщин узок, судьба их биологически детерминирована, к сожалению.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Как вы говорите неоднократно, и я с вами согласен, именно мужчина расширяет горизонты.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Потому что мужчина расходный материал эволюции. Женщину эволюция бережет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лучшие ученые — мужчины, композиторы, художники, не знаю, физики…

С.ДОРЕНКО: Единственное, что удается женщинам лучше, чем мужчинам, это исполнение женских ролей в водевилях, пишет О’Генри об этом. Женские роли в водевилях — это единственное, что женщины делают лучше мужчин. Все остальное, безусловно, мужчины. Но нет…

А.ОНОШКО: Очень хочется сказать: вот и делайте. Идите делайте, раз вы все лучше делаете.

С.ДОРЕНКО: Все лучше делают мужчины.

А.ОНОШКО: А мы пойдем отдохнем.

С.ДОРЕНКО: Горизонт женщины узок. Горизонт женщины, как тебе сказать, связан с сохранением. С сохранением гнезда, с сохранением детей, с сохранением дома, очага, вот этого всего, в широком смысле. Вообще, с сохранением. Если что-то сохраняешь, то ты живешь страхом. Страхом утраты, страхом потери, страхом непредвиденных обстоятельств, страхом внешних вмешательств. Внешних чудовищных вмешательств каких-то и так далее. В сущности, тогда судьба женщины — это страх потери и желание окружить себя вот этим гнездом, с одной стороны, и страхом потери этого гнезда, страхом разрушения… одним словом, чем живет женщина? Женщина живет страхом. Ее горизонт биологически обусловлен. Ее предназначение, в сущности, продиктованное ей природой, она не специально это делает, она делает это в силу рождения. Ее биологически обусловленный горизонт узок, и в общем, конечно, важен, но это такая узкая специализация живого существа. Корова рождается в колхозе, мы примерно про нее все знаем. Бычка, мы знаем, его зарежут сразу, понятно. А корова будет долго и счастливо, подставляя сиськи под доильный аппарат. В том-то ее судьба. Ее судьба в этом смысле важна… 

А.ОНОШКО: 0,5 процента времени она доится, а все остальное время она гуляет и щиплет травку.

С.ДОРЕНКО: Мы хотим капнуть молочка в кофе. Поэтому мы признаем, что судьба коровы полезна. Но назвать ее духоподъёмной какой-то, окрыляющей, судьбу коровы нельзя.

А.ОНОШКО: А что сделал бык?

С.ДОРЕНКО: Быка сразу убили, в основном. Почти все поголовье бычков идет на мясо. Но не про это же мы говорим. Мы говорим о скудности событий в горизонте коровы.

А.ОНОШКО: То есть корова умеет читать интернет, она приобщается к достижениям мужчин…

С.ДОРЕНКО: Я захожу к своим френддэнсам, к женщинам-коровам, в хорошем смысле, и я обнаруживаю, что именно они читают. Кем бы я была в прошлой жизни? Кем бы я была, если бы я была мужчиной?

А.ОНОШКО: С кем вы общаетесь? У меня таких нет друзей.

С.ДОРЕНКО: Кто мой оптимальный спутник по жизни? И так далее. То есть женщины, в Facebook, по крайней мере, тупы, как дерево, в основном, в массе.

А.ОНОШКО: Это результат вашей чистки, Сергей, которую вы устраиваете.

С.ДОРЕНКО: Они все, как правило… как ее, которая в «Завтраке у Тиффани» играла? Как ее зовут? Одри Хепберн. Они, как правило, обнаруживают путем затейливых… они проводят массу тестов, кто она могла бы быть в прошлой жизни или кто она на самом деле, они все практически Одри Хепберн. Все русские женщины Одри Хепберн, как выясняется. Я выясняю это из прочтения Facebook. 

А.ОНОШКО: Вы пореже там…

С.ДОРЕНКО: Они на самом деле, конечно, тупые коровы. Но в хорошем смысле. В смысле, что они нужны нам.

А.ОНОШКО: Я вам подарю несколько френдов, хотите? Мне вас жаль становится.

С.ДОРЕНКО: Писчикову свою, что ли, подаришь мне?  

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Или Винокурову Катю?

А.ОНОШКО: А микробиолога какого-нибудь хотите с чувством юмора себе? Которая работает. У нее дети, и она в то же время работает, стволовые клетки пересеживает.

С.ДОРЕНКО: Нет. Я люблю только Катю Шульман, все. Она умная.

А.ОНОШКО: Вы ограничили сами.

С.ДОРЕНКО: Мы про женщин говорим как неблагоприятное рождение. Ты помнишь притчу Чжуан Цзы про танцующего старика?

А.ОНОШКО: Конечно. Теперь я ее уже сама могу рассказывать.

С.ДОРЕНКО: Расскажи.

А.ОНОШКО: Во-первых, я не умер, когда родился…

С.ДОРЕНКО: Есть танцующий старик, к нему походят люди и спрашивают: зачем ты танцуешь, что такого хорошего? Он говорит: во-первых, я родился, а мог не родиться. Во-вторых, я мог умереть во младенчестве, но я не умер во младенчестве. В-третьих, я мог родиться женщиной, а я родился мужчиной, и это радость. И в-четвертых, я мог бы умереть в своем возрасте, мои ровесники многие умерли, а я жив и танцую. Вот почему я танцую, отвечает старик. Третья причина — что он не женщина. Это действительно очень важная причина танцевать.

А.ОНОШКО: Женщина может станцевать ответный танец с такой же удовлетворенностью.

С.ДОРЕНКО: Женщина может станцевать, но у нее убежит какой-нибудь бульон или еще что-нибудь. Зальет плиту, потом надо будет… это целая история.

А.ОНОШКО: А что плохого в этом, я не понимаю? Нормально все.

С.ДОРЕНКО: Ваша обусловленность чужой волей и вашей биологией… у вас есть две обусловленности: чужой волей, вы выполняете, как правило, чужую волю, и вашей биологией, которая, на самом деле, наброшена на вас, как узда, которая вас ведет по жизни и так далее. Вот и все. Это на мужчину не в такой степени распространяется. Точка. Мужчина тоже, конечно, живет и чужой волей, и собственной биологией. Но она гораздо меньше его обуславливает. Мужчина свободнее в этом смысле. Что тут доказывать? Дальше. Ты хочешь, чтобы я говорил теперь наоборот, про мужчин. Что такое мужчина? Давайте про мужчину теперь. Женщин мы достаточно, мне кажется, вывели на чистую воду. Мы про вас все знаем.

С.ДОРЕНКО: Теперь, дорогая моя, про мужчин расскажу. Мужчины — расходный материал эволюции. Мужчина никому не нужен здесь, на Земле. Это как бы… мужчина нужен технически для женщины как носитель второй копии ДНК. Притом если и когда он передает женскую ДНК, он более-менее полезен, когда он передает мужскую, это вообще почти бесполезно, потом что Y почти ничего не дает. Как ты знаешь, то ущербная хромосома. Мужчина, в сущности, нужен только для разнообразия ходов эволюционных, больше ни на что не нужен. Поэтому бычков зарезают сразу, они на фиг вообще не нужны в принципе. Одного хватит на все стадо. Да и этот один может подвергаться дойке и искусственному осеменению. И тоже может не видеть этих коров и стоять, как тупая скотина. Поэтому понятно, что мужчина, в принципе, не очень нужен Земле, эволюции. Это расходный материал. Поэтому мальчики лезут на какие-то столбы, моментально пытаются зубами подержать провод. Мальчики не доживают до 30 лет в огромном числе из-за того, что эволюция распорядилась дать им такой бедовый ум, который приводит их к гибели. Он гибельно бедовый. Девочки куда осторожнее. Дальше. Мальчик эволюционно в миллионы раз бессмысленнее женщины. Я тебе объясню, почему. Я тебе объяснял эволюционно, что такое. У тебя, у женщины, в момент рождения 400 яйцеклеток. У мальчика каждый день — 150 миллионов. Попробуем разделить 150 миллионов на 400. Во столько раз женщина важнее мужчины. У тебя 400 яйцеклеток, это бесценный дар вида. Если бы мы были видом и сражались с инопланетянами, кого бы я защищал как верховный правитель? Я бы защищал женщин, потому что каждая женщина имеет всего 400 яйцеклеток. Каждый месяц их становится на одну меньше, но все равно до черта еще есть. А мужчина имеет каждые день 100-150 млн…

А.ОНОШКО: Не может быть 400, Сергей. Вы что-то путаете.

С.ДОРЕНКО: У тебя ровно 400 яйцеклеток, дорогая, чтоб ты понимала. И больше того, женщины в 18-19 веке умирали почти с полным набором яйцеклеток. Ты знаешь об этом? Они не успевали их сбросить, потому что они постоянно были беременные.

А.ОНОШКО: А, в этом смысле.

С.ДОРЕНКО: В том смысле, что в 18 веке только редкие женщины изредка видели менструацию, ее не было. Они постоянно беременели. Поэтому это явление как ежемесячные, это редкое явление было в прежние века. Это сейчас, потому что ни хрена рожать не хотят. А в прежние времена они так и умирали с 300 яйцеклетками, потому что они не успевали их сбросить. Они все время брюхатые ходили.

А.ОНОШКО: Все в дело шло.  

С.ДОРЕНКО: Если бы я воевал с иной цивилизацией, я бы защищал женщин, потому что у них а) мало яйцеклеток, б) у них всего одна матка. У мужчины 150 млн в каждой порции живых этих самых, поэтому мужчин можно всех бросать в топку. Все в топку! Мне кажется, это правильно. Женщина — драгоценное существо. Базовое существо для человечества. Мужчина не представляет собой никакой ценности. Понятно, да? Дальше. Даже тело, я тебе как-то объяснял, но ты не поняла. Даже тело мужчины, с его нелепыми сосками, которые не нужны, и так далее, представляет собой упрощенную модификацию женского тела. Женщина есть базовое тело, базовое существо, гениальное существо, главное существо. Мужчина есть добавочное, соплементарное, какое-т недоделанное существо, которое из базового тела чуть-чуть… оно упрощено, в сущности, базовое тело упрощено. И в результате упрощения базового тела возникает нелепое, не нужное никому мужское тело. Когда вы смотрите фильмы для взрослых, видели ли вы женщину и видели ли вы мужчину? Мужчины вызывают омерзение всегда в фильмах для взрослых, потому что мужское тело не может не вызывать омерзения. В то время как женское тело божественно. Разве это не доказательство? Я только что привел главное доказательство. 

А.ОНОШКО: Существования бога?

С.ДОРЕНКО: Нет. Женщина выше мужчины. Если вы смотрите фильмы для взрослых, мужское тело всегда вызывает у вас неизменное омерзение, а женское — неизменное восхищение. Из этого прямо следует, что женщина лучше мужчины. Конечно, лучше. Она величественна, она богиня. Женщина — королева. Женщина — существо высшего порядка, которое нам, нелепейшим идиотам, дано обслуживать до какой-то степени тыркаясь, не понимая, как это сделать, не понимая, как угодить. Наша роль в том, чтобы угождать. Целовать что-то… я забыл, целовать ей ножки…

А.ОНОШКО: И умереть после.

С.ДОРЕНКО: Конечно. И так далее. Понимаешь? Я доказал то, что хотел доказать?

А.ОНОШКО: Да, вполне.

С.ДОРЕНКО: Я в первые двадцать минут доказал, что женщины идиотки, а потом, что мы их рабы. Мне кажется, этого достаточно.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Как хорошо, Насть. Я читаю сейчас на govoritmoskva, Российская Федерация заняла 27-е место в списке лучших стран мира, по версии U.S. News & World Report. Это хорошее место, 27-е. Ты как считаешь?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Это очень прилично. Государства оценивались по девяти критериям: по темпам роста экономики…

А.ОНОШКО: Я сейчас подумала, что я бы тоже место на 30-е отнесла Россию, из двухсот стран если ранжировать.

С.ДОРЕНКО: Дальше. По развитию туризма. Что это значит? Развитие туризма какое отношение к нам имеет? Вообще неправильно. Дальше. Инновации. Ну, это у нас пожалуйста, сколько хочешь. Другое дело, что ни одна из них не доходит до прилавка. Но инноваций у нас сколько хочешь. Социальна сфера — здесь мы великолепны, согласись. Культура. Мы очень культурные, ты знаешь.

А.ОНОШКО: Были. Остаемся?

С.ДОРЕНКО: Петербург, Ралдугин у нас есть, у нас есть Гергиев, у нас есть билеты в Большой театр по 30 тысяч рублей.

А.ОНОШКО: Это у всех есть, на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Мы культурные люди. По открытости для бизнеса. Мы открыты для бизнеса. Это прекрасно. Едешь на Волоколамку, и там, пожалуйста, есть такая специальная налоговая инспекция, в которой тебе на счет раз откроют…

А.ОНОШКО: Откроют бизнес.

С.ДОРЕНКО: Да, элементарно. И все знают адрес. Общий уровень жизни населения. Он великолепен у нас. Восторг, восторг! И все. На первом месте Швейцария.

А.ОНОШКО: Согласились.

С.ДОРЕНКО: Как бы умеренно согласились. Швейцария, в общем, я должен сказать правду. В Швейцарии я ни разу хорошо не поел. Я ел в Женеве и в Цюрихе, и в Давосе, в трех местах. И должен сказать, что нигде хорошо не поел.

А.ОНОШКО: В китайский идите, если вам не нравится.

С.ДОРЕНКО: Нет, Швейцария… я должен как испанец… испанец всегда спрашивает о любом месте: как там естся?

А.ОНОШКО: А что хорошего вы ели в Испании?  

С.ДОРЕНКО: В Испании? Испания — это восхитительная роскошь, невероятная, запредельная, я никогда ничего плохого не ел в Испании. Испания — это у меня кружится голова от яств.

А.ОНОШКО: Эта колбаса с хрящами, которые не жуются. Гордость тоже местная, в Аликанте. Я прямо удивлена была.

С.ДОРЕНКО: Насть, ты похожа сейчас на зарубежного туриста, который был два часа в России в Шереметьеве и говорит: русская кухня не очень. Настя, твое невежество тебя изобличает. Испания — это одна из самых великолепных кухонь мира. Я сказал «одна из самых», потому что, на самом деле, я считаю, что она самая лучшая в мире. Я думаю, что она самая лучшая в мире, испанская кухня. Ну, хорошо. Старая провансальская кухня хороша, испанская и, безусловно, итальянская, я тут соглашусь. Хотя, конечно, слишком много пшеницы. Наверное, армянская и узбекская, я добавлю. Все, список закрыт. Нет, украинская… от Литвы до Украины…

А.ОНОШКО: А корейская?

С.ДОРЕНКО: Нет. Слово «китайская» закрывает все, включая японскую. Китайская — согласен. И эта кухня от Литвы до Украины, такая тоже специфическая кухня, она тоже подходит, очень правильная кухня. Литва, Белоруссия, Украина, западные в особенности области. Это тоже подходит. Все, на этом закончили. Если ты в Испании не смогла нормально похарчеваться, ела поди что, какой-то мусор…

А.ОНОШКО: Вы мне списочек потом составьте.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Но тебя еще должен уважать метрдотель и ты должны с ним разговаривать.

А.ОНОШКО: Начинается!

С.ДОРЕНКО: Не начинается. В Испании если ты имеешь вид туристки, такой — я у мамы дурочка, тебя и покормят примерно так же.

А.ОНОШКО: Так это же к курортной жизни имеет отношение.

С.ДОРЕНКО: Это имеет отношение к искусству жить. Если ты умеешь жить, а метрдотель это видит, что ты умеешь жить. Не умеешь тратить, это не деньги, ты умеешь жить или не ты не умеешь жить. Как ты выглядишь, как ты разговариваешь, как ты держишься, о чем ты спрашиваешь мэтра, и он тебя полюбит или нет. Если он тебя полюбит, он сделает так, что ты будешь в восторге абсолютном, даже если тебе подадут маленьких осьминожков. Но он их тебе сделает так, повару напомнит, как получилось когда-то, в прошлом месяце, и так далее. И будет совершенно запредельная еда. Если будешь держаться как странная лохушка, он тебя и накормит как странную лохушку, нет проблем. Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Узнала я себя, спасибо.

С.ДОРЕНКО: Надо говорить с людьми местными в Испании. Ты говоришь: где едите вы? Если бы у вас был праздник, что бы вы подали себе? Что в этом ресторане незабываемо? Я поехал в Тарифу, нашел в Тарифе мужиков, которые мне сказали, что если бы они имели хороший праздник и у них были бы деньги, они поехали бы в такое-то место. Поехал в то место, там я нашел ребят, которых спросил, что бы они себе дали, если бы это был хороший семейный праздник. И они мне принесли эти блюда. И я должен сказать, что это, может быть, лучшее за всю поездку было. Ну, кроме того, что меня принимали испанцы тоже в разных местах, накрывали в ресторанах, испанцы домой редко зовут. Накрывали мне в ресторанах, где с ними дружили метрдотели и хозяева. Должен сказать, что Испания — это запредельная роскошь. Когда мы ели однажды, сидя неподалеку от Сантандера с моим другом Хосе-Луисом Моратой, ели персебис, это такие моллюски, неважно, и я спросил его: скажи, пожалуйста, Хосе-Луис, а почему здесь нет иностранцев? Эта страна наводнена туристам, почему же здесь нет иностранцев? Мы видим прекрасные семьи испанские, которые едят, но ни одного немца. Он мне сказал: взгляни в окно, там на бордюре ты видишь вот этого мосластого, длинного, несуразного человека, который жрет какой-то бутер? Я сказал: да, я вижу. Я правда видел. Он говорит: это немец, немецкий турист. Он сидит на бордюре и хавает какой-то бутер из рюкзака. Он сказал: продолжим трапезу, и мы продолжили трапезу. Они хавают бутеры, ничего не поделаешь.

Россия заняла 27-е место. Внимание. Я считаю, что это большой успех.

А.ОНОШКО: А кто после Швейцарии, мне интересно?

С.ДОРЕНКО: Канада, как ни странно.

А.ОНОШКО: Там же тоже, наверное, ледяной дождь.

С.ДОРЕНКО: Там ледяной дождь, там минус 27 с утра, а днем плюс 4. Нет, плюс не будет, минус 4. Это очень южная страна, Канада — очень южная страна, понимаешь, о чем я сейчас говорю? Перепады температур адские, и там очень солнечно. Она очень южная и очень солнечная страна.

А.ОНОШКО: Я думала, она как Россия. Там же елочки, озеленение такое по типу тайги происходит.

С.ДОРЕНКО: Я должен сегодня заниматься твоим невежеством, извини. Я перенесусь в Канаду. Мы на 56 широте, как ты хорошо знаешь. А вот, допустим, возьмем Торонто. На какой широте? Тут никто не пишет. Это был «Яндекс». Я тогда возьму по-другому. Я напишу Вики. Торонто. Ты про Канаду сейчас что-то узнаешь. Самый населенный город Канады, насколько мне известно. Торонто, Википедия. Он находится на 43 широте. Примерно это Крым, Симферополь. То есть Торонто, где морозы минус 27 не редкость или Оттава, где я сам был в минус 27, или Монреаль, в котором я тоже был в минус 27 и в минус 30, и в минус 33 в январе, они находятся как Крым. То есть Крым, минус 30. Такой климат. Там оглушительной, невероятной красоты постоянно солнце, очень солнечно, как в Сибири. Дикое, безумное солнце.

А.ОНОШКО: А комары есть?

С.ДОРЕНКО: В январе не было. Я заводил, у меня был «Форд Эксплорер», я брал его на неделю, я заводил, оставлял его греться, потом шел пить кофе…

А.ОНОШКО: И там одинаково всех кормят, я думаю. И странных лохушек, и умеющих жить…

С.ДОРЕНКО: Там кормят не так хорошо, как в Испании.

А.ОНОШКО: По-американски там кормят, наверное, нет? Большие порции…

С.ДОРЕНКО: Нет, там не кормят как американцы. Они очень озабочены, канадцы, подчеркиванием своей европейскости. Они постоянно подчеркивают свою европейскость. Хотя она ложная, безусловно. Но тем не менее. Значит, смотри. Это Крым, минус 30 который и небо лопается от солнца. Невероятное солнце. Поэтому минус 30, когда ты встаешь в семь утра, а к трем часам дня уже минус 8. То есть перепады адские. И зима продолжается до середины апреля. То есть только к майским зима отступает по-настоящему.

А.ОНОШКО: Как у нас.

С.ДОРЕНКО: У вас все-таки другое. У вас атлантическое влияние. Долго мы будем об этом говорить или нет, я не понимаю? Мы заняли 27-е место, это стоит выпить по этому поводу.

А.ОНОШКО: Швейцария, Канада… я пытаюсь выбрать.

С.ДОРЕНКО: Где это было у меня? Я прочитаю дальше. Настя, у меня исчезло. Это было на govoritmoskva. Открой, пожалуйста, и прочитай. На третьем месте Великобритания, кстати. В которой есть превосходные итальянские рестораны, это и есть нормальная жрачка. Все, погнали дальше.

С.ДОРЕНКО: Уникальное устройство займется сбором статистики во время секса. Специалисты придумали… британские кондомы, специалисты придумали, как быстро и эффективно собирать статистическую информацию по время полового акта. Речь идет об устройстве i.con. Это кольцо, надеваемое вместе с обычным презервативом на половой член. Я так понимаю, что и презерватив, и кольцо. Оно позволяет, там датчики, пользователю отследить некоторые показатели своего…

А.ОНОШКО: Оно многоразовое? Надо постирать потом, посушить. Можно там на кафель прилепить, он когда высыхает, можно как пакетик отлепить.

С.ДОРЕНКО: А как его заряжать? Там наверняка USB-зарядка какая-нибудь. Хорошо. Изобретение стоит 75 американских долларов и уже неофициально представлено компанией British Condoms. О дате официального выхода пока не сообщается. Оно будет выявлять, само это изобретение, оно тебе показывает температуру пениса.

А.ОНОШКО: Температуру воздуха за бортом.

С.ДОРЕНКО: Температуру пениса, частоту фрикций… ну послушай, это необходимые данные. Мне кажется, потом будет многоборье какое-нибудь. Мутко должен готовиться уже, выставить команду какую-то.

А.ОНОШКО: Ну представьте себе: эта штучка лежит у вас в шкафу…

С.ДОРЕНКО: Там будет не Citius, altius, fortius… Ты знаешь, что девиз олимпийского движения Citius, altius, fortius?

А.ОНОШКО: Да, знаю, конечно.

С.ДОРЕНКО: А тут будет «быстрее, глубже, резче». Цитиус, профундиус и «резче» как будет? рапиус какой-нибудь, да? Какой-нибудь такой девиз будет. Дальше. Он выявляет сифилис и хламидиоз, на кольце. Кольцо начинает трещать.

А.ОНОШКО: То есть такой ты раздухарился, надел, а он: пи-пи-пи, нельзя.

С.ДОРЕНКО: Он тебе предупреждает, но уже после.

А.ОНОШКО: Потом нашептывает.

С.ДОРЕНКО: Кстати, ты подхватил. Температуру полового члена и его размеры в обхвате. Он дает тебе диаметр.

А.ОНОШКО: Это так важно? И больше, чем всегда думал, конечно.

С.ДОРЕНКО: Девиз движения будет «Быстрее, глубже, резче». А не дольше. Что значит, дольше? Дольше — это сухостой. Сухостой с утра с похмелья. Утомляет всех, наконец, мокрый лежишь… Нет. «Резче, глубже, чаще» — вот какой должен быть девиз. Ну, все, товарищи. И пусть данные прямо в Facebook.

А.ОНОШКО: И в Instagram.

С.ДОРЕНКО: В Instagram нельзя, потому что там картинка.

А.ОНОШКО: Видео тоже есть.

С.ДОРЕНКО: А что он нафотографирует, можешь себе представить?

А.ОНОШКО: А видеокамеры там нет на кончике? Это было бы действительно интересно, с увеличением. Я бы даже посмотрела.

С.ДОРЕНКО: Это не было бы интересно. Скрытая камера не имела бы пространства для съемки. Там проблема. В конце приходит СМС, вот что должно быть: поздравляем, вы прошли до границы с Канадой, помнишь?

А.ОНОШКО: А клапан, выпускающий сперматозоиды там есть?

С.ДОРЕНКО: «На iCloud заливает». «В Англии еще меньше солнца». Нет, не про это. В Англии как раз очень много солнца, это правда. Другое дело, оно постоянно исчезает и вновь появляется. За день бывает четыре-пять солнечных дней в Англии. «Жене приходит сообщение». Вот что важно. Это кольцо вмонтируется в мужчину, и жене каждый раз приходит сообщение, чтобы она знала на всякий случай, а? «Наших засудят за допинг». Наших засудят за допинг, потому что наши все время будет хмельные. «Глубже, быстрее, нежнее — вот как надо». Значит, вы мучаете. Мучитель такой. Ну, давай, ну, давай. А он такой: да я тут понежнее. «А КПД показывает?» «Вы выполнили нормы ГТО». Я чувствую, вам тема понравилась.

Между тем ученые в лице профессора Махуа Чутхари (видимо, выходец из Индии), разработали презерватив — это уже другое изобретение, там кольцо, а здесь презерватив — который препятствует распространению венерических заболеваний, ВИЧ, а также усиливает удовольствие от секса. Что это? Как можно его усилить? Прототип сделан не из латекса, а из гидрогеля с натуральным антиоксидантом, который обладает противовирусным свойством. Мне кажется, как платье короля, абсолютно невидимый. Проект по созданию уже получил поддержку фонда Билла и Мелинды Гейтс. Антиоксидант будет выделяться во время использования, дабы повысить уровень защиты от ВИЧ и различных болезней. Также, по заверениям профессора Махуа Чутхари, этот же антиоксидант усилит ощущения во время секса. Не знаю, почему, не понимаю механики. Пока негативных реакций на новый презерватив не было зафиксировано, его уже тестируют специально отобранные экземпляры. Вот куда надо идти, вот где поприще.

А.ОНОШКО: Я и смотрю, Сергей, вам это так, действительно интересная такая вещь. И всем мужчинам, они так поддерживают, я смотрю.

С.ДОРЕНКО: Мне это интересно как поприще.

А.ОНОШКО: Вы на место профессора хотите?

С.ДОРЕНКО: Нет, на место испытателя.

С.ДОРЕНКО: Мы говорим о медицине, и об испытаниях, и об исследованиях. Я хотел сказать, что сегодня есть публикация, которая рассказывает о том, сколько стоило расследование ситуации с допингом в России для WADA. WADA – это Всемирное антидопинговое агентство. Как вы знаете, WADA представило два доклада по результатам исследований — Ричарда Макларена и Ричарда Паунда. Два расследования. Они стоили оба, с опросом свидетелей, все вместе, с наймом специалистов, 3,7 млн долларов. Можно я умножу? Мне хотелось бы перевести в рубли для того, чтобы ощутить всю неумолимую жестокость WADA. 3 млн 600 тысяч долларов я умножу на 60, для округления. Тогда получится 222 млн рублей.

А.ОНОШКО: Они доказали что-то?

С.ДОРЕНКО: Нет, они ничего не доказали, в том-то и дело. Доклад Макларена состоял из таких фраз, например, как «имеется ощущение, что в такой-то газете намекали на то-то, и в этой связи можно думать, что наши ощущения усиливаются». Примерно так. Нет, Макларен действительно просто пересказывал прессу и просто говорил: а вот в прессе было написано то-то. Это все за 222 млн рублей.

А.ОНОШКО: Сколько людей участвовали? Тут такой большой опрос.

С.ДОРЕНКО: Мы говорим, все-таки это важно, важно говорить сейчас не о том, сколько людей участвовало, а о том, какая цель была достигнута. Если цель была участие…

А.ОНОШКО: Может, это как фундаментальная наука. Там, может быть, результата такого ощутимого нет, но важно, что расследование было проведено, что его не пустили на самотек. Не могли же они просто сказать «а, ну, ладно».

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, я здесь позволю себе скепсис, мне кажется, что эти люди добрые исследовали… если бы они исследовали, например, это все за 222 млн рублей и в конце рассказали, что вот, мы исследовали, русские чисты. Русские чисты, все. Тогда бы эти деньги стоили того. А так они исследовали, извини, и в качестве результата предложили нам вырезки из газет. Это не представляется все-таки по-настоящему интересным, согласись. Люди газет понарезали за 222 млн рублей? Мне кажется это странным, согласись. Ведь результат какой? Они сказали: русские виновны и вот почему, мы дадим вам кучу вырезок из газет. И чего?

А.ОНОШКО: Журналисты же зря не напишут.

С.ДОРЕНКО: Ой, это все странно. Давай так: WADA облажалось. Можно я спрошу: ты Гозман или Оношко? Фамилия твоя Гозман или Оношко?

А.ОНОШКО: Оношко.

С.ДОРЕНКО: А не Гозман. Тогда чего ты все превращаешь в плохое для нас, объясни? Ну, WADA облажалось. Признано, что WADA облажалось, они сами это уже признали. Они облажались, они истратили почти 4 млн долларов на то, чтобы нарезать газет. Нарезали газет, показали, все над ними смеются. Но Оношко говорит: ага! Насть, нельзя быть слепой, ты превратишься в Гозмана, честное слово. Не пей, Ванечка, водичку, козленочком станешь.

А.ОНОШКО: Я пытаюсь понять просто…

С.ДОРЕНКО: Настенька, не пей эту водичку, Гозманом станешь. Ну что ты!

А.ОНОШКО: Сергей, вам что, хотелось бы наоборот, чтобы они абсолютно неопровержимо доказали, что ли?

С.ДОРЕНКО: Чтобы они либо доказали, либо сказали: мы ничего не доказали. Вот честное доказательство. Если я пойду доказывать, например, что Волга впадает, не знаю, в Обскую губу, пойду и докажу за 4 млн долларов или приду и скажу вам честно: я честно знаю, что она туда не впадает. Точка. Я исследовал этот вопрос. Вот Макларену нужно было что сказать? Я честно знаю, что нет никакого допинга. А есть куча дерьмовых вырезок из газет, которые наводят тень на плетень. Вот что должен был сказать в честном докладе — что русские невиновны. Но он в честном докладе сказал: да, виновны, потому что я нарезал газет. Ну, извини, это бесчестно.

А.ОНОШКО: Так там еще моча была, по-моему?

С.ДОРЕНКО: Моча была шикарная. Он сказал, что на пробирках обнаружена царапинка. Но эти пробирки проделали уже большой путь. В момент когда их проверяли, царапинки не было. Теперь когда их тусуют туда-сюда, обнаружена царапинка. Ну, извини. Царапинка и несколько вырезок из газет — это достаточно, чтобы облажаться? Да. И они облажались. И они это сами признали.

А.ОНОШКО: Они закрыли это дело?

С.ДОРЕНКО: Да позорники. Да, закрыли. Но теперь считают деньги.

А.ОНОШКО: Вот куда надо идти работать.

С.ДОРЕНКО: В WADA? Нет, я не хочу позориться. Мне бы хотелось быть честным человеком все-таки.

А.ОНОШКО: А вы выйдете и честно скажете: не смогли ничего найти.

С.ДОРЕНКО: Нет. Лучше тестировать презервативы. Волга впадает в Кам. Ну, до какой-то степени. А потом уже не хочет впадать в Кам. Потом идет дальше и уже никуда не впадает.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Завтра мы не работаем и 9-го мы не работаем. Завтра мы не работаем, потому что праздник, а 9-го потому что профилактика. Профилактика — это значит, что будет до девяти утра «В движении», а с девяти до часу, насколько я припоминаю, профилактика. А зато мы работаем в пятницу, 10-го. Настя, запомни это, пожалуйста.

Ты говоришь о цветах, цветы нации и о цветочном бизнесе. Как выглядит цветочный рынок в России. Россия — один из крупнейших мировых потребителей цветов. А знаешь, почему?

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Любовь к халтуре.

А.ОНОШКО: Что это значит?

С.ДОРЕНКО: Потому что вместо того, чтобы подарить хороший бриллиант, дарят цветы. Бриллиант надо дарить.

А.ОНОШКО: Понятно.

С.ДОРЕНКО: Хоть 0,5 карата. Нет, лучше один, хотя бы один. Скажем так, один и уже дальше до двух. Бывает такое, что один, а вокруг него много-много по 0,5 — и общий вид приятный. Вместо того чтобы подарить бриллиант, русский мужчина дарит цветок. Это халтура, на самом деле, это способ уйти от ответственности.

А.ОНОШКО: Больше такого нигде нет, насколько я понимаю, потому что Россия и есть крупнейший потребитель. Меня это очень волнует, эти все круглосуточные магазины. Ничего нельзя найти круглосуточного, «травмы» круглосуточной, а магазин цветов есть круглосуточный на каждом углу. Ни в одной стране я больше такого не видела. Я, правда, не сильно много путешествовала.

С.ДОРЕНКО: По правде сказать, я тоже, я нигде такого не видел. А где еще так с цветами? 73-73-948. Вот так чтобы цветы, цветы, цветы всюду и круглосуточная продажа, где еще такое? Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Андрей, Москва. В Америке на 14 февраля то же самое — цветочки, обрамленная веточка, всё хорошо, всё красиво. На самом деле, по поводу полкарата пару замечаний. Что важнее для женщины — полкарата или впечатления? Допустим, своей жене я подарил на 8 Марта поездку по Флориде. Вот что лучше?

С.ДОРЕНКО: Вы правы. Если честно, есть уже новое поколение женщин, для которых путешествия не меньшую ценностью представляют.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сан-Агустин, Нейплс — это же сказка, это же не полкарата, это намного больше. 

С.ДОРЕНКО: Абсолютно согласен с вами, что в последнее время, по крайней мере, поколение женщин, рожденных в 80-е, они уже предпочитают впечатления.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно, Сергей. Пусть это дороже, чем полкарата, но когда она придет на работу не с кольцом, а когда она придет на работу и скажет: девочки, я месяц путешествовала по Америке.

С.ДОРЕНКО: Нет, не нужно. Вот здесь вы мне представляетесь отсталым человеком.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Расскажите, почему?

С.ДОРЕНКО: Я вам объясню: в первую минуту, когда вы положите перед ней ваучер или у нее будет электронной почтой подтвержденный билет, она уже выложит его в Instagram.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она сама покупала билеты.

С.ДОРЕНКО: Тогда она его сама выложила.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нее нет аккаунта в Instagram, Сергей.

С.ДОРЕНКО: А, тогда у вас женщина…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Женщина более чем современная, если вы сейчас об этом хотели сказать.

С.ДОРЕНКО: Да, я хотел спросить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не у всех современных женщин аккаунты в Instagram. Что такое аккаунты в Instagram — это необходимость дополнительного внимания.

С.ДОРЕНКО: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но не всем людям нужно дополнительное внимание. Когда человек руководит тридцать лет подразделением из сорока человека, когда вокруг человека каждый день мелькают по сотне лиц, вопрос — а нужно ли это дополнительное внимание? Его и так хватает. А впечатления — это плюс.

С.ДОРЕНКО: С другой стороны, если это не выложено в Instagram, это как бы и не сделано.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А для кого это выкладывается?

С.ДОРЕНКО: Человек ведь социальное, стайное животное.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен. Но социум разный.

С.ДОРЕНКО: Настя как-то говорила, что ученые установили, что для каждого из нас, вот для вас и для женщины, о которой вы говорите, важно мнение от ста до двухсот человек, то есть примерно как были первые стаи кроманьонцев, которые пошли по земле, вот эти стаи были от ста до двухсот человек.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, сто-двести человек могут быть и без Instagram, поверьте мне.

С.ДОРЕНКО: Это может быть, но всегда на похоронах или на свадьбе. Сто-двести собирается на похоронах или на свадьбе, да?

А.ОНОШКО: Это не у всех народов.

С.ДОРЕНКО: Но у многих. Где-то я прочитал, что похороны — это место, где родственники собираются внести соответствующие изменения в количественный состав группы. То есть они приходят просто констатировать «минус один». А про бриллианты я вспомнил такую фигню.

ПОЕТ МЭРИЛИН МОНРО

С.ДОРЕНКО: Diamonds are a girl's best friend. Помните эту вещь Мэрилин Монро? Надо отдать должное этой женщине — она не умеет петь, в смысле не умела.

ПОЕТ МЭРИЛИН МОНРО

С.ДОРЕНКО: Вот мы дошли до искомой фразы. Здесь мы с ней не будем спорить. Но вообще характер подарков несколько изменился: новое поколение женщин действительно хотят впечатлений, хотя впечатления от алмазов у них тоже вполне корректные, правильные. Скажи, пожалуйста, мы хотим это обсудить?

А.ОНОШКО: Что, алмазы?

С.ДОРЕНКО: Алмазы и подарки.

А.ОНОШКО: Да, давайте.

С.ДОРЕНКО: Что ты думаешь об этом?

А.ОНОШКО: Я же странная лохушка, как вы знаете.

С.ДОРЕНКО: Не надо, такого я никогда не говорил о тебе.

А.ОНОШКО: Я применила это.

С.ДОРЕНКО: Напрасно.

А.ОНОШКО: Меня воспитывали в контркультурном духе.

С.ДОРЕНКО: Я тебе скажу, что делают женщины, воспитанные в контркультурном духе.

А.ОНОШКО: Что?

С.ДОРЕНКО: Они покупают fancy diamond. И огранка тоже, контркультурно например купить «принцессу», а не round cut. Все покупают round cut прозрачный алмаз, а контркультурная дама покупает «принцессу» (fancy) 2 карата, вот такие продолговатые.

А.ОНОШКО: Эти праздники, 23 февраля, 8 марта — всё это через школу, через сад; ты там делаешь поделку. 

С.ДОРЕНКО: Через семью во многом тоже.

А.ОНОШКО: А в семье у нас на это не обращали большого внимания, поэтому и я тоже не обращаю на это большого внимания.

С.ДОРЕНКО: То есть тебе подарок не нужен.

А.ОНОШКО: Я буду в любой другой день тоже подарку.

С.ДОРЕНКО: Но тебе подарок не нужен.

А.ОНОШКО: Нет, не нужен.

С.ДОРЕНКО: Просто к двенадцати везет фирма, у нас заказаны цветы и сладкий стол, затем пойдет хинкали. Мы в «Хинкали» тоже отрядили команду, которая потребует хинкали обычные и с бараниной. Будут цветы, потом сладкий стол, затем баранина. Потому что те, кто размякнет на сладком столе, они не съедят баранину, это очень выгодно. Поэтому мы начинаем с торта, девки отсеиваются на торте, а потом мужики начинают жрать хинкали — в этом трюк.

А.ОНОШКО: Вот давайте поспорим, кто торт начнет есть первый.

С.ДОРЕНКО: А мы устроены так, что мы можем в животе устроить помойку, и нифига нам с этого не будет. Съедим сначала торт, а потом хинкали, ничего страшного. И ты говоришь, что тебе всё это не нужно.

А.ОНОШКО: Да я рада буду всегда. Я люблю, когда у нас дни рождения у кого-то и можно поздравить, или самому угостить чем-то — это прекрасная вещь.

С.ДОРЕНКО: Что вы любите и что вы любите дарить? 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей и Анастасия. Заклинаю вас, никогда не называйте себя «лохушкой».

А.ОНОШКО: Это была шутка.

С.ДОРЕНКО: Ей нравится, потому что она контркультурная женщина.

ГУРГЕН: Если это имеет какие-то специи в составе, если это приятное блюдо, то так и быть. Я хотел сказать, что карат, бриллианты плюс золотая оправа — это будет стоить около 26 тысяч долларов.

С.ДОРЕНКО: Нет, зависит, где вы берете. Если вы берете на хорошей бирже Амстердам, Нью-Йорк или Тель-Авив, то вы правы и даже без оправы, чистый будет стоить. А какая чистота, какой камень?

ГУРГЕН: Я думаю, это девственный, который тремя буквами обозначается, к сожалению, не помню какими, по-моему, NIS — предельная чистота. Если его взять, то будет точно 26 тысяч. Я смею предположить, что современная женщина не то, что менее меркантильна, она более заинтересована в качестве подарка. В принципе, бриллиант банален, он не более чем букет цветов в определенной оправе и с определенным соусом. Мне кажется, что можно отвезти женщину, например, Bergdorf and Goodmans, чтобы там она могла себе купить маленькое черное платье, и так обставить ситуацию, что якобы эта была ее идея. Она будет ценить это платье, Сергей, как… Я смею вас заверить, у меня есть небольшой личный опыт в этом отношении, с моей второй супругой этой прошло и прошло «на ура», как ни странно. Она ценила это маленькое черное платье более чем свое свадебное.

С.ДОРЕНКО: Вы сейчас подсказали один прием, который абсолютно интересен. Вы делаете так, как если бы это она сама. По-настоящему ведь женщины ценят (это тоже зависит от женщины) так, как если бы она сама, но женщины также иногда хотят предаваться и, если угодно, отдаваться некой чужой воле. То есть можно сгрести ее в охапку и сказать «я дарю тебе бриллиант», а можно сделать так, как если бы она сама. И ваш метод подкупающе бьет в десятку.

ГУРГЕН: Делается очень просто: вы приходите и ставите перед выбором, широким выбором, роскошным выбором.

С.ДОРЕНКО: Который на самом деле иллюзорен, этот выбор.

ГУРГЕН: Да. В мозге женщины переключается какой-то тумблер, и мы видим, как она моментально сваливается к стереотипам, причем удивительно милым для нее стереотипам, в лучшем случае, конечно если это еще не невротическое ожидание. То есть расплачусь ли я, смогу ли я и так далее. Она должна быть в абсолютной свободе.

С.ДОРЕНКО: Говорят, что вы разошлись и разгулялись на зарплату учителя. На самом деле, Гурген работает очень много, в том числе занимается резьбой по дубу.

ГУРГЕН: Совершенно верно. Сергей, это рискованное достаточно определение для того, чем я занимаюсь. Я могу объяснить 8-летнему мальчику, чем я занят, поэтому я не шарлатан в этом смысле, по этому определению. А что касается выбора женщины — о, как она ценит собственный выбор.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Выбор это вообще, в принципе, иллюзия. Ты понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Любой выбор есть иллюзия. Когда тебе говорят «чай или кофе», ты понимаешь, что это иллюзия, потому что уже выбран «чай или кофе». О’кей. А где кокосовый сок? Его нет. И, наоборот, тебе суют кокос. То есть всегда выбор иллюзорен, это всегда подсказанная ситуация. Интересно очень говорит Гурген. Ты мне, как женщина скажи, женщине нравится чтобы у нее была иллюзия выбора или иллюзия подчинения?

А.ОНОШКО: Мне кажется, что в случае с подарками и праздниками лучше, конечно, подчинение, потому что это сюрприз. Сюрприза нет, когда ты сам его делаешь, правильно.

С.ДОРЕНКО: Здесь я задумался. Ты заметила, я и Гургена спросил об этом. Потому что женщина, поскольку она может ценить до известной степени ситуацию, когда она течет по волнам, она отдается чужой воле, мне кажется, что ей тоже было бы интересно, когда ее сгребут в охапку и приволокут куда-то и скажут «это твоё». Это тоже клёво.

А.ОНОШКО: Сюрприз, да.

С.ДОРЕНКО: Тебе что больше нравится?

А.ОНОШКО: Я бы хотела коробку и не знать, что там. То, что мне самой надо, я выберу — эта ситуация напоминает более повседневную. Почему только по праздникам можно пойти и купить себе платье. Нет.

С.ДОРЕНКО: Я тебе открою страшный секрет — мужчина ждет вознаграждения за подарок. То есть ты девальвируешь его подарок рассказом о том, что у вас в семье было не принято или что ты относишься прохладно к праздникам…

А.ОНОШКО: Почему? Если мне дарят, я рада. Я к тому, что у меня отношения нет, что я прям жду праздника сильно.

С.ДОРЕНКО: Нужно экзальтировать себя и предвкушать, конечно. Что такое вообще подарки — это вознаграждение. Вознаграждение, которое ты воспринимаешь как признание, то есть тебя признают. Меня признают, я тоже жду подарков каких-то. На самом деле, я не жду, но если они друг есть, то я воспринимаю это как признание. Дальше слушай меня внимательно. Если я воспринимаю что-то как признание, то я должен вознаградить человека некой повышенной реакцией, чтобы показать, как я ценю этот подарок.

А.ОНОШКО: Ну да, это естественно.

С.ДОРЕНКО: То есть я должен дать оценку подарку. Если ты говоришь «мне плевать на ваше…», например. Я не о тебе говорю, чтобы ты не думала, что разговор о тебе. Ты дала просто подсказку и некую модель, которую я хотел бы обсудить. Если ты говоришь: мне плевать на праздники, у меня в семье никогда не праздновали праздники, потому что мы контркультурные, мы контробщественные, мы в известной степени антиобщественные; я не жду подарка и, больше того, мне противно говорить о том, что кто-то делает кому-то подарки.

А.ОНОШКО: Есть такие.

С.ДОРЕНКО: Ты заранее девальвируешь усилия по поиску тебе вознаграждения.

А.ОНОШКО: А, знаете, почему это часто происходит?

С.ДОРЕНКО: Я знаю, от неуверенность в себе.

А.ОНОШКО: От разочарований, которые постигли, когда ты ждал-ждал, и несколько раз оказалось, что вообще ничего. И ты горюешь.

С.ДОРЕНКО: Сто процентов. Представь себе ситуацию, когда мы живем вместе. Мы оказались на необитаемом острове, наши пары не летели этим самолетом. Людей на острове двое — ты и я. Этих людей никогда не спасут, это мы с тобой знаем точно, тебя не спасут, меня не спасут. Мы остаток жизни живем вдвоем, и де-факто ты женщина, а я мужчина на этом острове. И мы знаем по песчаным часа…

А.ОНОШКО: Что близится 8 марта.

С.ДОРЕНКО: По всяким течкам ланей или оленей, или волчицы завыли особенно, что скоро будет 8 марта. Если ты заранее девальвируешь мой подарок, обесцениваешь…

А.ОНОШКО: А как его можно его заранее обесценить?

С.ДОРЕНКО: Например, я делаю специальное лицо ухаживания и говорю тебе: скажи, пожалуйста, тебе нравится веточка с самого верха этого дуба? А ты говоришь: если ты о подарке, то пошел ты нафиг, меня так воспитали, что мне нафиг не нужны никакие подарки. А я собирался забраться на дуб и срезать самую верхнюю веточку, не срезать, перекусить зубами, потому что у нас нет на острове ножа. И думал, что это нелепое геройство окажется неким символом, неким сигналом, который ты оценишь по достоинству; как мое геройство, вознаграждающее тебя за то что ты милая, за то что ты хорошая, за то что ты клёвая. А ты мне говоришь: мой папа воспитал меня так, что мне плевать на твои дерьмовые подарки, и вообще сиди, Сережа, не суетись, из тебя тырса сыпется, да пошел ты нафиг; сейчас ты полезешь, еще навернешься оттуда, потом мне за тобой ухаживать, да пошел ты к чёртовой матери со своими геройствами. Я понимаю, что я девальвирован не только в этом конкретном подарочном тексте, я девальвирован в широком контексте. То есть мне дал сигнал о моей бессмысленности, я не признан, я получил сигнал непризнания. Меня не признают в качестве мужчины, в качестве сильного мужчины, в качестве принимающего решения мужчины и так далее. Я получил целую серию сигналов о непризнании. Если ты после этого хочешь, чтобы я себя вел с тобой как мужчина, это будет странно, дорогая.

А.ОНОШКО: Наверно это не предполагает.

С.ДОРЕНКО: Ты должна создать систему ожиданий, при которых ты волнуешься, ты не знаешь, получишь ли ты знак признания большого. Я тогда создам систему со своей стороны подготовки.

А.ОНОШКО: А если это спроецировать на общественное поведение, все эти праздники больше к общественным имеют отношение, мне кажется, то есть это охватывает коллективы.

С.ДОРЕНКО: Всё равно, мы, ухаживая за женщинами в этот день, в том числе не за своими, мы с ними не спим и даже не светит, к сожалению, может быть, а может к счастью, но ухаживая за ними, мы вообще воздаем должное их женской природе. Не рассчитывая ни на какую взаимность, мы просто воздаем должное. В данном случае мы как бы молимся Исиде, женской богине, Иштар, мы адресуемся к женской богине в каждой тётке.

А.ОНОШКО: Через цветы.

С.ДОРЕНКО: Через знак признания. И она в ответ должна дать нам знак признания, а не девальвации. Если она даст нам знак обесценивания… Я говорю ей: я признаю тебя Исида, Иштар, я признаю тебя, женская богиня. Она мне говорит: Говно твоя фамилия. Ну, извини, тогда это обидно конечно.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Нам пишут правду жизни, Анастасия.

А.ОНОШКО: А что нам написали?

С.ДОРЕНКО: «Женщина в России — ломовая лошадь, эксплуатируется нещадно, а муж в семье — это часто старший сын».

А.ОНОШКО: Это кто написал такое?

С.ДОРЕНКО: Это написала 65-я, я думаю, женщина написала. А вот мужчина написал, смотри, насколько все-таки правда жизни отличается у мужчины и у женщины. Совершенно справедливо, 65-я, что женщина — ломовая лошадь, которая эксплуатируется, а муж — сыночек. И вот вам пишет Крэст Фолон: «Драгоценности, цветы и билеты в театр, мало что вы понимаете в женщинах. Лучшее внимание для женщины — хороший секс в экзотическом месте». То есть типа затащить ее в примерочную в магазину и отодрать, что считает Крэст Фолон сделает ее по-настоящему счастливой. Дорогой Крэст Фолон, вы в женщинах вообще ничего не понимаете, совсем ни разу.

А.ОНОШКО: А сейчас будет сюрприз. Ты бы никогда не подумала!

С.ДОРЕНКО: Крэст Фолон, вы совершенно заблуждаетесь. Женщины опьянены бывают настолько, чтобы вообще не интересоваться окружающей ситуацией первый месяц влюбленности, до полной совершенно потери рассудка. Это да, там ее можно таскать и в примерочную. Но, в принципе, они любят контролировать ситуацию. Главное, что любят женщины, — контролировать ситуацию. Когда вы научитесь это понимать, то вы пойдете путем Гургена — надо делать так, чтобы она думала, что это она решила. «Подождал жену 45 минут, звоню “где ты?” а она “я думала, что ты уехал”». «Цветы это не просто половые органы растений». Это мы уже много раз говорили, это отрезанные половые органы растений. У нас 16+. «Выбор деградации или прогресс тоже иллюзия», — Дмитрий. В общем, да. Выбора-то нет, только прогресс, но мы идем путем деградации, Дима, ничего не поделаешь. «Дети называют маму “контроль”». Да, да. Мама, вообще любая женщина любит сверхконтроль, контроль — это главный бзик женщины. Поэтому идея с внезапным сексом ее может разочаровать. «Женщины сами хотят доминировать в семье. А когда мужчина соглашается со своей второстепенной ролью, то женщины недоумевают, почему он теперь ведет себя как ее старший сын».

А.ОНОШКО: Ой, как будто это так легко делается: согласился, не согласился и начал вести себя так, как начал вести. На самом деле, это изначальная препозиция. Но это, может, неплохо, потому что мужчине тоже нужно, чтобы его кто-то жалел просто так или поддерживал.

С.ДОРЕНКО: Вадим, простите, я привык быстро отвечать, а то, что вы написали, заставило меня задуматься, «на самом деле женщины сами хотят доминировать, а потом удивляются, что мужчины второстепенны». Дело в том, что женщины хотят доминировать не в качестве твоей королевы. «Моя мама полковник полиции. Представили смесь», — говорит Big Bro. Big Bro, ну примерно. Если женщина хочет доминировать в четко очерченном круге принятия решений, то есть темы, в которых она доминирует, должны быть очерчены.

А.ОНОШКО: Домашние дела в основном.

С.ДОРЕНКО: Например, все что связано с детьми, я просто мгновенно говорю «да», потому что все что связано с детьми, безусловно, она точно знает. Безусловно, я ничего не знаю. Я знаю, но все что я знаю, это один процент от того, что знает она. По-настоящему даже если я знаю больше, она чувствует лучше. Все что связано с детьми, она полный диктатор должна быть, в принципе. Я готов встать ночью в любое время, независимо от состояния здоровья, ни от чего и мчаться, если надо, в дежурную аптеку. Эта тема закрыта. То, что связано с домашним уютом, за исключением, может быть, чайной комнаты, и то я должен признать, что дом ее. Почему я должен признать, что дом ее? Потому что для нее дом гораздо больше играет роль. То есть дом для нее играет большую роль, чем для меня. Понятно, о чем я говорю?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Я могу обосноваться в своей тачке, я могу спокойно обосноваться, по-настоящему обжиться в кресле самолета, пока я лечу куда-то, всё это для меня дом, в принципе. Мой рюкзак — это и есть мой дом. Вот у меня в рюкзаке какие-то штекеры, переходники, зарядники.

А.ОНОШКО: Я бы свела это до смартфона.

С.ДОРЕНКО: На самом деле права, но еще рюкзак. Причем должны быть носки, пара маек.

А.ОНОШКО: Это можно купить где угодно.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно, опять права. У меня там есть какие-то переходники, провода, это все мое, мой рюкзак — это и есть мой дом. Для нее дом значит больше, чем для меня и номинально, и по факту. По всем параметрам для нее дом более серьезная среда обитания, чем для меня. Если мне сказать «будешь ночевать не в этом, а…», я пойду в следующий, мне все равно. Мне скажут: будешь ночевать не в квартире, а в палатке, ну хорошо. Меня это не парит, в силу этого я считаю, что дом это ее. Если она мне даже скажет, что в чайной комнате лучше сделать вот так, я мгновенно соглашусь. Зафиг мне спорить? Это не та позицию, которую я должен защищать. Вообще это не позиция, которую я должен защищать, да плевать мне! Надо — значит надо. Мы по-военному реагируем. Что еще ее? Здоровье, в том числе мое. Я просто вообще не в курсе. Она мне говорит: надо ходить на эллипсе. О’кей, надо ходить, будем ходить. Она говорит: надо ходить на эллипсе, вот такая нагрузка и такая нагрузка. Меня это не парит вообще. Я у врача был последний раз семнадцать лет назад на лётной медкомиссии, когда меня заставили лётную комиссию проходить. Всё, после этого я не был у врача. Откуда мне знать, никаких врачей не знаю. И был у дантиста на чистке зубов два года назад.

А.ОНОШКО: Понравилось?

С.ДОРЕНКО: Да, понравилось кстати, это очень эротично. Здоровье, в том числе мое, это тоже ее. То есть сферы, которые ее.

А.ОНОШКО: А куда вы не пустите ее?

С.ДОРЕНКО: Во-первых, я пущу ее всюду, а во-вторых, я считаю, что есть сферы, в которых я чуть-чуть прочнее обосновался. Например, инвестиции. Но я их делаю глупые: я покупаю всегда наверху, продаю внизу. Мое отличие от жены в том, что понимаю свою глупость, я считаю, что это моя глупость, это я должен делать. Да мотоциклы, да машины, я понимаю в машинах. Больше того, я понимаю, какая машина нужна ей. Она скажет, ей нужна такая машина, я скорее всего буду до хрипоты спорить, потому что я знаю, какая машина нужна ей. Точка. И я хотел бы, чтобы она с этим не спорила. В чем я еще разбираюсь? Я разбираюсь в Африке более-менее. Если нам ехать в Африку, я разбираюсь в Африке. Но там, где она уже была, она как бы это место сделала своим. Условно говоря, я уже не могу претендовать на то, что я выберу место в Барселоне, потому что в Барселоне мы были несколько раз, на Минорке мы были несколько раз, в этом смысле это как бы ее земля, уже не моя. То есть я должен первооткрыть — я первооткрыл. После того как я первооткрыл, это стало ее. Точка. Где она ступила ногой — это ее. Вот я ее свозил Андалусию — всё, Андалусия ее теперь. Я же не буду говорить «надо ехать туда, не надо ехать туда». Она уже знает точно, куда надо ехать, она просто скажет «надо туда, так лучше для меня и детей». Отлично, я это всё сделаю. Но есть места, где она не ступила ногой. Например, она не была в Кении. Насчет Кении я буду спорить до хрипоты, в каком кэмпе лучше остановиться в земле масаев. И я скажу, что дельту Окаванго вообще не надо ехать, потому что дорого запредельно; там по две-три тысячи с человека, зачем мне это нужно. В дельту Окаванго мы не поедем.

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Дорого. Лучше поедем в землю масаев на тех же основаниях. У меня там друзей полно.

А.ОНОШКО: Масаев?

С.ДОРЕНКО: У меня друзья и среди масаев есть. Ты не веришь? Я дружу с людьми кикуйю.

А.ОНОШКО: Вы их так вообще воспринимаете?

С.ДОРЕНКО: Это племя кикуйю, у меня есть друзья кикуйю.

А.ОНОШКО: Вы думаете, они живы?

С.ДОРЕНКО: Конечно, живы. Хотя, ты права. И у меня есть друзья масаи.

А.ОНОШКО: Извините, пожалуйста.

С.ДОРЕНКО: Ты сделала такое лицо, которое заставляет думать, что ты расистка.

А.ОНОШКО: Нет. Вы же с ними не переписываетесь.

С.ДОРЕНКО: Но когда я приеду, мы будем хлопать друг друга по спине и радоваться.

А.ОНОШКО: Они же туристов постоянно видят.

С.ДОРЕНКО: Ну и что, что они видят, но меня они не могут не помнить. Хотя ты права насчет смерти, это очень важная вещь. Я своему другу однажды сказал… Он меня спросил: где ты делал эти статуэтки из железного дерева? Я ему рассказал, где. И он поехал туда. Я сказал имя мастера, с которым я дружил. Я дружил с мастером, который делал мне статуэтки из железного дерева и из черного дерева. Причем, мы делали чуть ли не вместе, я говорил, как изменить скульптуры, он резал, как я велел. И он приезжает и спрашивает: где Жузе (который мой)? Ему совершенно спокойно тетка отвечает: так он помер. А друг мой говорит: от чего? Она говорит: от старости. Друг мой говорит: так он же вроде… Она говорит: ну как же, ему уже было сорок лет.  

А.ОНОШКО: Я примерно так себе представляла эти настоящие племена.

С.ДОРЕНКО: Тетка: ваш друг умер. — От чего? — От старости. — Как? — Ну ему же было сорок лет. Ну, действительно он старый человек, правда же. Мамуилы? Нет, у меня там нет друзей. Я с ними фотографировался, но только с женщинами.

Мне бы не хотелось переходить к политическим темам. Есть политические темы, если разрешите, я их просто вам оглашу. В Москве пьяный… Нет, это веселая тема, это костумбристская зарисовка. В Москве пьяный мужчина с самурайским мечом напал на прохожего. Ну и тут же оказалась полиция. Думаю, что этот прохожий был с полицией связан, потому что полиция тотчас его повязала. Он с катаной носился, думал, что он Ума Турман.

Вот еще костумбристская тема, но она из Индии, не из России. В Индии полиция накрыла бордель. Теперь внимание на цифры! В борделе было 30 проституток и 35 сутенеров. Сколько с одной женщины может кормиться мужчина, оказывается.

А.ОНОШКО: Может, перепутали. Может, проститутками были мужчины как раз.

С.ДОРЕНКО: Нет, нет. 35 сутенеров торговали 30 женщинами в Индии.

А.ОНОШКО: Какая-то неэффективная модель.

С.ДОРЕНКО: Это эффективная модель управления: одна женщина кормила более одного мужчины. И у каждого из них был красный Mercedes обязательно, я думаю. Если бы я работал сутенером…

А.ОНОШКО: У вас была бы рубашка с расстегнутыми сверху пуговичками.

С.ДОРЕНКО: Если бы работал сутенером, у меня в левом ухе была бы серьга, у меня была бы рубаха с длинным воротником.

А.ОНОШКО: Расстегнутым. У вас волосы растут?

С.ДОРЕНКО: Где?

А.ОНОШКО: На груди, чтобы торчали.

С.ДОРЕНКО: Я бы покрасил их в рыжий цвет. У меня рубашка расстегнутая на груди, там должно быть обязательно на большой толстой цепи что-нибудь религиозного содержания и красный Mercedes, желательно с откидным верхом, все-таки кабриолет.

А.ОНОШКО: Но очень старый.

С.ДОРЕНКО: Зависит, мать, кого бы я «пас». Если бы у меня была какая-нибудь… и так далее. 35 сутенеров и 30 проституток — вот как у них в Индии устроено. Товарищи, вот так у них в Индии устроено. Это всё были зарисовки.

Хакеры начали охоту на паспортные данные граждан. Добывают твои паспортные данные…

А.ОНОШКО: Это ужасно. Мы же все пересылаем по почте наши документы.

С.ДОРЕНКО: Скрины, конечно.

А.ОНОШКО: Там их и храним. Если что — сразу показал, номер зачитал.

С.ДОРЕНКО: Дальше, что они делают. Они не продают тебя Моссад или ЦРУ, они тебе звонят и говорят: а у нас есть копия вашего паспорта и есть у нас Федя или Магомед, кто работает в банке; мы на вас сейчас возьмем кредит. Ха-ха-ха! Ну, я бы не хотел.

А.ОНОШКО: А что делать в этой ситуации?

С.ДОРЕНКО: Они возьмут кредит где-нибудь в Чечне на меня, зачем мне это нужно?

А.ОНОШКО: Не забудьте переслать мне деньги.

С.ДОРЕНКО: Они говорят: выкупите документы.

А.ОНОШКО: В Чечне страшно!

С.ДОРЕНКО: Да, страшно. Уж лучше в Мосуле или в Ракке.

А.ОНОШКО: Скажут: ну что ж ты, взял кредит и не отдаешь. А ты такой: да мне позвонили, да это не мой паспорт, это мошенники.

С.ДОРЕНКО: Если бы они разжились копией моего паспорта, я бы сделал пластическую операцию и сменил имя и фамилию моментально.

А.ОНОШКО: Еще можно приклеить усы.

С.ДОРЕНКО: Я бы тоже приклеил усы. Мошенники открыли охоту на паспортные данные граждан в личных электронных письмах. Они вскрывают твою почту, они добывают твои данные, после чего тебе их продают. Они говорят: мы не возьмем кредит на ваше имя, если вы будете нам платить. Дальше ты всю жизнь должна платить, пока не сменишь паспорт.

А.ОНОШКО: До 45 лет.

С.ДОРЕНКО: Внимание! Если ты поменяешь, там номера будут другие. 

А.ОНОШКО: И можно отзвониться им и сказать «можете брать».

С.ДОРЕНКО: Братва, вперед, паспорт свободен.

Еще интересно: полковник поделился взяткой с генералом. Это потрясающая новость, но сейчас не хочется обсуждать перед праздником. Настенька, перед праздником не хочется. Это внутренние войска, Росгвардия, они брали взятки друг у друга, как добрые люди.

А.ОНОШКО: Их же только создали.

С.ДОРЕНКО: Они прежде брали, сейчас он перешел в Росгвардию. А что сказать, человек падок. Ведь как рассуждает человек, и полковник, и генерал справедливо рассуждает, что если я не украду, то кто-нибудь другой украдет.

А.ОНОШКО: Это плохое рассуждение.

С.ДОРЕНКО: Это простое объяснение. Вот сюда в студию сейчас кладем дипломат с миллионом долларов…

А.ОНОШКО: Да ни за что бы я не взяла.

С.ДОРЕНКО: Слушай меня внимательно. Мы заходим с тобой, я тебя спрашиваю: Настенька, он твой?

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Я говорю: а ты знаешь, чей?

А.ОНОШКО: Нет. Наверно гость оставил ночной.

С.ДОРЕНКО: Я говорю: тогда подождем. И полчаса никто не приходит. Дальше что мы с ним делаем.

А.ОНОШКО: Если хочется проблем каких-то нажить, то конечно надо их взять, посчитать, поделить.

С.ДОРЕНКО: Если хочется проблем, то ты их отнесешь в ментовку. Это точно гемор страшный. Потому что скажут, что ты украла, и тебя посадят как Чудновец. Будешь сидеть и долго объяснять, что ты за правду боролась. Значит, в ментовку ты не понесешь.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: А если ты уйдешь из студии в одиннадцать и останется на столе миллион долларов.

А.ОНОШКО: Я ничего не почувствую.

С.ДОРЕНКО: Так Рыбка украдет или Делягин. Кто сегодня, Делягин?

А.ОНОШКО: Делягин экономист, мне кажется, ему надо отдать.

С.ДОРЕНКО: Нет, я не хочу. Тогда я лучше заберу себе. И также думает любой генерал и любой полковник. Перед ним лежит 10 миллионов рублей (в данном случае), он видит, что если сейчас не возьму, то достанется плохим людям. Это как в рассказе Листермана про газпромовского начальника и проститутку. Помнишь, я тебе рассказывал.

А.ОНОШКО: «Дай я тебя приголублю…»

С.ДОРЕНКО: Если я тебя не возьму, то ты достанешься плохим людям. Главное, чтобы плохим людям не досталось. Начальник «Газпрома» говорит в Париже девочке, привезенной из Москвы: девочка, если я тебя не возьму, то ты достанешь проходимцам, негодяям, подонкам, уголовному элементу, поэтому будешь моя, пойдешь в МГУ учиться и так далее. Эта история, которую рассказывает Петя Листерман. Он рассказывал ее, думаю, она осталась та же самая.

А.ОНОШКО: Наверное.

С.ДОРЕНКО: Логика простая: что не возьму я — украдут подонки. Поэтому должен я взять, я первый должен взять, я должен украсть. Ну разве нет? Даже не подонки. Ну, хорошо, Рыбка возьмет! Ну зачем Рыбке этот миллион долларов? Сереж, а вы слышали? Нет. Я говорю, что если оставлю на столе, то вы же заберете. Сереж, возьмите микрофон на секундочку.

С.РЫБКА: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Мы говорим простую вещь, что если на столе оказался миллион долларов здесь в студии, в ментовку мы не пойдем. Почему? Потому что в ментовке нас замотают, и мы будем виноватыми, как Чудновец, и хуже. Нельзя идти. А никто не приходит за чемоданом. И мы говорим: ну что же делать, если мы его сейчас не заберем, то Рыбка тогда заберет. Надо спасти от Рыбки этот миллион долларов.

А.ОНОШКО: Мне кажется, надо Марату Березову отвезти — на нужды редакции.

С.РЫБКА: У нас варианты-то есть.

С.ДОРЕНКО: (Смеется)

С.РЫБКА: За вами камера, кстати, приглядывает при этом.

С.ДОРЕНКО: Так вот из чистых побуждений я должен украсть, чтобы плохим людям не досталось. Может быть, они незрелые души. Вы хороший человек.

С.РЫБКА: Но душа у меня не дозрела.

С.ДОРЕНКО: Может быть, она не дозрела до миллиона долларов.

А.ОНОШКО: А у вас уже, может быть, перезрела немножечко.

С.РЫБКА: Я готов сознаться: нет, не дозрела.

С.ДОРЕНКО: Миллион долларов вас опрокинет, он сломает вам судьбу, он исковеркает всю вашу жизнь, поэтому отдайте мне.

С.РЫБКА: А если я возьму часть от этого.

С.ДОРЕНКО: Сколько? Давайте говорить как люди.

С.РЫБКА: С 300 тысяч давайте начнем.

С.ДОРЕНКО: У меня же миллион, 50 даю вам.

С.РЫБКА: От трехсот я бы взял пятьдесят, а от миллиона…

С.ДОРЕНКО: А я сейчас объясню, почему. Потому что пока я пойду, мне надо десятку оставить охраннику, мне надо будет зайти к нам десятку расфуфырить на хинкали, чтобы все чувствовали праздник. Еще, еще, еще… Что у меня останется? Я же хохол.

С.РЫБКА: Так вы мне дайте, я сам охраннику снесу. С меня-то у охранника спрос меньше будет, чем с вас.

С.ДОРЕНКО: Ребята, не красть нельзя. Я объясняю мотивы крадущих. Крадущие всегда хорошие люди. Они точно понимают, что если они не украдут, то достанется подонкам, идиотам, антисоциальному элементу, незрелым душам.

С.РЫБКА: Или Рыбке в худшем случае.

С.ДОРЕНКО: Спасибо.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Народ, куда едете? 73-73-948. С наступающим всех! Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Андрей, 80-й. Сергей, своими рассуждениями вы мне напомнили «чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган».

С.ДОРЕНКО: Это правда! Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Зовут Алексей. Везу цветы дамам. МКАД внутренний стоит колом — юго-восток, внешний начинает стоять от Люберец.

С.ДОРЕНКО: А вы везете по заказу или это вашим дамам?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Моим. Две сидят, ждут меня уже.

С.ДОРЕНКО: Ой, какой вы молодец. С праздником наступающим! Ура, ура, ура! Товарищи, мы ликуем все! Мы пойдем и проживем его, этот вторник, 7 марта.