С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Вторник, 19 марта. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва. Дарья Кнорре, ведущая этой программы.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Люди пишут, что-то на Волоколамке тяжелое. Надо посмотреть. Секундочку, открыл специально для этих целей Яндекс, который я не то чтобы люблю… На Волоколамке что-то случилось. Ну, и Ленинградка плохая. Город вообще весь такой какой-то. При этом пять баллов. Мне нравятся их баллы, а? Они уже рисуют, чего хотят. 

Д.КНОРРЕ: Вы Яндекс имеете в виду?

С.ДОРЕНКО: И Яндекс, и все. Извини, я вижу… вот я ехал бы сейчас. Я вижу, что Ленинградка плохая, что там ДТП, все ужасно. Волоколамка, там, где со Свободы, абсолютно ужасно. А мне говорят: да это пять баллов, говорить-то не о чем. Но это же конкретно я простою, это геморр страшный.

Я вчера проехал на мотоцикле по городу. Увидел чувака… кстати, я вчера ехал на «Ладе Ларгус» в качестве водителя. Я у садовника отнял, дай порулить, говорю. Потому что мне нравится, что она на механике. Меня достали эти все автоматы, хочется порулить реально. И я ехал на «Ладе Ларгус», и вдруг вижу чувака на большом «гусе». Не знаю, он блестит, как новый, может быть, это 1250 уже новый, потому что сейчас пошли 1250-е. Может, 1200-й, не знаю. Весь такой как пряник, все у него новое. На самом деле, это неправильно. Русские не имеют чувства эстетического. Можно я на русских нападу? В хорошем смысле. Под 282-ю не подойду еще все-таки. Пока меня рано сажать по 282-й. Но я против русских выступлю. Принцип в том, что когда ты одета с иголочки и у тебя все брендовое, надо что-нибудь говеное надеть, обязательно плохое. Пожалуйста, может быть брендовое, но с дыркой, еще что-нибудь. Нельзя, чтобы все было с иголочки. Если ты когда совсем с иголочки, тогда…

Д.КНОРРЕ: Это китч.

С.ДОРЕНКО: Это китч, это как бы плохо. Если ты купила свежие джинсы, свежая майка, все свежее… ну, больше с иголочки у меня не бывает, и у тебя пиджак за 46 тысяч, как у меня был, например, последний раз… хороший пиджак. При этом джинсы должны быть какие-нибудь стиранные последний раз в сентябре…. ну, хорошо, может быть, и стиранные. И кроссовки должны быть двухлетние какие-нибудь, истоптанные, ужасные. Тогда это приятно оттеняет пиджак. Но когда ты весь с иголочки — сразу видно, что русский. Никакой меры ни в чем. Это ужасно.

Д.КНОРРЕ: Я согласна с вами.

С.ДОРЕНКО: Это такой вот Кавказ, в хорошем смысле. Я так люблю Кавказ.

Д.КНОРРЕ: Белые ботинки.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Кошмар, чудовищно. Да, и я вчера увидел чувака на «гусе» большом, и он весь с иголочки, весь хрустит. И шлем у него новый, мама не горюй, полированный, все. Костюм какой-то — боже, это Майкл Джексон возродился. Весь блестит костюм. И я высунулся по пояс из машины и стал ему махать рукой от счастья.

Д.КНОРРЕ: Я думаю, что в таком случае скомпенсировать может московская погода и брызги из-под колес, которые сразу же окропят вас тем самым необходимым контрастом.

С.ДОРЕНКО: Я вчера оделся: шлем такой, как будто бы у меня «Звездные войны», очки «Звездные войны», абсолютно робот. Потом куртка кожаная такая «Триумф», потом джинсы такие драные, дрянь-дребедень. И джинсы надеты в сапоги, которым лет 14. Сапоги такие для супермота. Винтажные абсолютно. В них въелась грязь, которую разбрызгивали еще солдаты Наполеона, когда шли сюда на Москву. Солдаты Наполеона, от колес их пушек летела грязь на мои сапоги, потому что я стоял на обочине в этот момент. Грязь въелась. И я вчера поехал. Вроде наверху новое, внизу старое — вот это правильно. Но русские так не умеют. Русские должны быть, как будто они только что сошли с конвейера, и все блестит, и все ужасно. Но все равно я его приветствовал. Брат, кричал я, и он мне величественно кивнул. Может, это какой-то министр? Вдруг это министр?

Д.КНОРРЕ: А вдруг это Ликсутов?

С.ДОРЕНКО: Нет, Ликсутов не ездит на «гусе». У него Ducati, Диавель, не говоря худого слова, дьявол, он верхом на дьяволе. Еще я видел чувака, который парковался на «Харлее», какой-то такой «Харлей» сильно потертый, мне кажется, как раз такой оставленный солдатами Наполеона. Один из тех мотоциклов, которые были у солдат Наполеона. И он парковался на Пятницкой. И небрежно, имея в виду доверие к этому городу, повесил на рога свой шлем. Который, конечно, никому на хрен не нужен, потому что дерьмо полное. И пошел величественно в закусочную здесь, на Пятницкой. Таким образом, я видел уже двух мотоциклистов — одного на старом «Харлее» и одного на новейшем BMW «гусе». Они так отвыкли от нас, эти водители машин. Один даже начал чего-то кричать через стекло в Мерседесе 600, когда я показывал ему, интеллигентно, кстати, что сейчас сорву ему зеркало. Я подъехал в междурядье, чтобы на Знаменку повернуть здесь по бульварам, и мне его зеркало мешало. И якобы остановился и так показываю, что сейчас будет удар по зеркалу. И он такой: ты чего лезешь? — кричит мне, прямо из-за стекла было слышно, значит, он сильно кричал. Даже шумоизоляция шестисотого Мерседеса не помогла. Ты чего лезешь— вот так кричал.

Д.КНОРРЕ: Правда, Сергей, а чего…

С.ДОРЕНКО: Можно я скажу про правду?

Д.КНОРРЕ: Вы красуетесь, да?

С.ДОРЕНКО: Да, именно гарцую. Потому что мы красивые, мы выше вас, мы лучше вас, мы венец творения. А вы — ошибка творца. Почему вы едете, раскорячившись на четырех?

Д.КНОРРЕ: Должна быть компенсация.

С.ДОРЕНКО: Нет. Послушай, что я тебе скажу. Они стоят в своем ряду, самые левые. Молодцы. А те, которые стоят во втором ряду — самые борзые вылезают в междурядье, чтобы водитель мог посмотреть, что там впереди. Потому что как ты ездишь (Даша ездит на большой машине, на высокой), а они ездят на шестисотом. И ему, говнюку, хочется понять, чего там впереди, и он вылезает в междурядье, дрянь, чтобы водитель был как бы в междурядье, фару свою выставляет. Понимаешь, в чем дело. И ему надо посмотреть, чего там впереди.

Д.КНОРРЕ: Тоже идиотизм. Зачем?

С.ДОРЕНКО: Стой, твое дело — гнить. Ты ездишь на четырехколесном транспорте. Твое дело — гнить, ты должен превратиться в гной. А мы идем сквозь этот гной. Мы, твердые, красивые, как сперматозоиды, мы идем — тра-та-та-та-та, по фаллопиевым трубам и так далее. А вы гниете там, мерзавцы. Но он вылез и показывает мне зеркало. Чтоб ты сдох! Понимаешь, в чем дело? Ну, я в хорошем смысле. Я показал, что сейчас срублю ему зеркало, потому что у меня теперь накладки алюминиевые, защита и так далее. Он чего-то там мычит, блеет… Ладно, поехали.

 

Д.КНОРРЕ: Все-таки между рядов не надо, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Надо. Ты не понимаешь, ты не знаешь правил. Когда ты сдавала правила?

Д.КНОРРЕ: Лет пять назад, шесть.

С.ДОРЕНКО: Я последний раз сдавал правила, минуты за две сдал все вопросы.

Д.КНОРРЕ: И ответили на все вопросы?

С.ДОРЕНКО: Ни одной ошибки, да. Имеется в виду теория, практику я не сдавал. Я сдавал теорию, по-моему, 2 минут 20 секунд. Или 2.30, что-то такое. Я просто рубил. И за мной, кстати, через пять секунд парень сказал: я тоже. Неважно. Значит, есть все-таки приличные мозги у людей здесь, в стране. Может быть, один-два, не больше. Ты читала Чжуан-цзы?

Д.КНОРРЕ: Да, я читаю.

С.ДОРЕНКО: Между чем-то и чем-то всегда есть место. Ты знаешь это эротическое высказывание Чжуан-цзы? Куда может войти мой нож. Помнишь притчу про мясника?

Д.КНОРРЕ: Нет. Не дошла еще до этой притчи.

С.ДОРЕНКО: Когда он разделывал быка, мясник, а князь смотрел и удивлялся: твой нож летает по туше. Тот говорит: это связано с тем, что между чем-то и чем-то всегда есть место, куда войдет мой нож. Сначала я был плохим мясником, я рубил кости и выбрасывал свой нож раз в два месяца. Потом я стал хорошим мясником, стал резать мясо и сухожилия, не рубить кости. И выбрасывал свой нож раз в шесть месяцев. А теперь я гениальный мясник, я вообще не касаюсь ни мяса, ни сухожилий, ни костей. Между чем-то и чем-то всегда найдется место, куда войдет мой нож. Вот это про мотоциклистов. Между чем-то и чем-то всегда есть место. Таким образом, мы никогда не едем в междурядье. Это надо понять. Потому что междурядье — это линия, воображаемая линия. Но ты не можешь ехать по линии, в том числе потому, что она скользкая. Мотоциклисту неудобно ехать собственно по линии, она скользкая. Она скользкая на дожде. Они из какого-то пластика сейчас эти линии рисуют. Таким образом, я еду в одном сантиметре от линии, то есть в ряду. Теперь дальше: а могут ли две машины одновременно идти в ряду? Да. Ответ yes. Почитайте правила. И вспомните билеты, если вы не читали правила. Потому что сейчас большинство людей на фиг правила не читают вообще. Они просто заучивают билеты. На билетах есть вопрос, номер не помню, но помню, что мотоциклист едет, прижавшись к линии справа, в пологом повороте направо. И его обгоняет машина, стоит у него на траверсе, прямо ровно в этом же ряду. Вопрос, который в ГАИ ставится перед тобой: имеет ли права автомобиль, двигаясь в рамках разрешенной скорости, обогнать мотоциклиста, движущегося в том же ряду? Вопрос задается. Вопрос абсурдный, потому что обгоняем мы. Но предположим, что это я иду туплю, например, мне холодно, я иду тихонечко, какие-то жалкие 80 км/час. Ты можешь меня обогнать? Ответ: да. И правильный ответ: да. Потому что если две машины с безопасным интервалом дистанции расходятся в едином ряду, помещаются в едином ряду, например, два мотоцикла, мотоцикл и телега…

Д.КНОРРЕ: Мы подошли к главному — безопасный интервал. Сохраняете ли вы безопасный интервал?

С.ДОРЕНКО: Да. Какой же он безопасный      ? Он зависит от скорости. Если я иду 120 и пролетаю от тебя в трех сантиметрах, я, наверное, нездоровый на голову. Хотя так люди делают, на всяких. У них 200 лошадей, они проходят мимо тебя за долю секунды, и ты не успеваешь даже заметить. Но если я в пробке, и вы стоите, то безопасный интервал заключается в одном миллиметре. Это безопасный. Я тебе не коснулся — вот тебе и безопасность. Я всегда ориентируюсь на то, что я всегда в каком-то ряду, либо в этом, либо в этом, потому что я не могу идти по междурядью, строго говоря, по линии. Ведь Чжуан-цзы сказал: между чем-то и чем-то всегда есть место, куда войдет мой нож. И я всегда вхожу между чем-то и чем-то. Я в каком-то ряду. И я иду безопасно, пока я иду в миллиметре от тебя, это и есть безопасно. И нечего раскорячиваться. Вот весь мой сказ. Товарищи, я, кажется, открыл… Можно я пойду пропагандистом в ГАИ куда-то работать? Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, вы сами себе противоречите. Вы говорите про безопасность и говорите, что снесу зеркало. Значит, небезопасный интервал.

С.ДОРЕНКО: Нет, я показываю по доброте своей, что я мог бы теоретически снести зеркало. Единственное, по природной, врожденной интеллигентности.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Автомобиль же тоже ничего не нарушает в этот момент. Они стоят в своих рядах.

С.ДОРЕНКО: Но тот, который выполз, вчерашний Мерседес, он выполз именно полевее, чтобы видеть в междурядье, чего там впереди.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он же за линию не заехал, он правила не нарушил. Вы же за правила все время?

С.ДОРЕНКО: Честно говоря, да. Но я его убедил своим подергиваем рулем и показыванием, что зеркала как не бывало будет через секунду, я его убедил сдать чуть-чуть правее, и проехал спокойно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И при этом несколько раз его назвали говнюком.

С.ДОРЕНКО: В хорошем смысле. Я имел в виду… Говнюки вообще все хорошие. Это же вам не шпионы какие-то. А почему я высказался отчасти до известной степени резко? Я так высказался потому, что он жестикулировал оттуда, из-за стекла. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Да, жестикулировать, конечно, нехорошо. Но автомобилист, размещая транспортное средство на полосе, он ориентируется на безопасные интервалы. Принцип безопасности — это действительно держаться середины дороги примерно. А дальше, как в городе полосы нарисованы, насколько они широкие.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Потому что на Тверской сейчас сделали европейские полосы, как в Европе. И они очень узкие, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но если мы дальше идем по букве закона, то если вдруг мотоциклисту неудобно, и он перестраивается на другую полосу, вы сами говорите, что вы не по скользкой, это запрещено — ехать по разметке, вы в сантиметре от нее. То тогда, по идее, вы должны показывать перестроение. И в отсутствии поворотников вы должны это делать рукой.

С.ДОРЕНКО: У меня есть поворотники.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы исключение.

С.ДОРЕНКО: У всех есть поворотники. Мотоциклиста, очень понятно, куда он сейчас повернет — он жестом головы зыркает в какую-то сторону…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это неопределенно. Вы должны как мельница работать, и перед тем, как совершить этот маневр, убедиться, что он безопасен…

С.ДОРЕНКО: Как вас зовут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Дмитрий.

С.ДОРЕНКО: Дмитрий, в новых правилах движения руки больше нет. Серьезно вам говорю. Только поворотники. Я сдавал два года назад. Это нарушение со стороны мотоциклистов. Но для того чтобы их понять, как собаку, вы же хотите понять собаку, она не знает правил, вы должны понять, что когда он зыркает вправо, так недобро зырк вправо — значит, он, гад, сейчас пойдет вправо. Вот и все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу, чтобы появление мотоциклиста все-так не было для меня неожиданным. Я не хочу его бить, я не хочу его обидеть. А поскольку у нас разная скорость движения, это очевидные вещи, то хочется, чтобы вы не выскакивали.

С.ДОРЕНКО: Мы не будем. Спасибо. Мы будем очень стараться.

Д.КНОРРЕ: Спасибо. Мне тяжело было противостоять… вот слушатели…

С.ДОРЕНКО: Лавина пошла. Вал пошел. А? Что ты будешь делать? Марлен Хуциев еще умер. Мне не дают сказать про это. Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать предыдущим звонящим. Было несколько ДТП у моих знакомых друзей-мотоциклистов. Водитель автомобиля, он не имеет права просто так, без осмотра, без поворотника, даже менять положение в своем ряду. То есть вот эти, которые высовываются, начинают вилять, и если на видеорегистраторе какой-то другой машины он помешал мотоциклисту, он создал аварийную ситуацию, он не вылез, водитель автомобиля, за полосу, еще что-то, но он в своей полосе вильнул, и мотоциклист в него въехал. Знаете, коробочники, вы виноваты будете. 

С.ДОРЕНКО: По правилам… они не должны думать, что мы их нагибаем, как бандиты. Они должны понять, что это и есть по правилам.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А то они думают, что если они в своей полосе, то они могут ездить, как хотят. Ничего подобного. Учите правила дорожного движения.

С.ДОРЕНКО: Посмотрите билет. Еще раз возвращаю вас. Есть билет, где едет мотоциклист скромный, ангел, венец творения, справа по дороге, а его обгоняет машина в том же ряду с разрешенной скоростью. В смысле, ничего не нарушает. И вопрос в билете звучит так: правильно ли поступает автомобилист, обгоняя мотоциклиста, двигаясь одновременно с ним в одном и том же ряду, с другой скоростью, большей? Ответ: правильно. Если вы скажете: неправильно, ни в коем случае, вы будете ошибаться, и вы пойдете на пересдачу. Теперь я вас учу, как умный человек единственный здесь, случайно посланный с другой планеты. Я вас учу: правильно, что автомобилист обгоняет мотоциклиста. Они же там помещаются. И если в этот момент мотоциклист начнет елозить по ряду, взад-вперед, он скажет: ну я же занял ряд, я начну елозить вправо-влево, он будет ошибаться. Это неправильно. Его обгоняет автомобилист совершенно справедливо.

Д.КНОРРЕ: Да, Сергей. Но это только если бы мы все ездили по правилам.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Давайте чего-то держаться.

Д.КНОРРЕ: Но автомобилисты не ездят по правилам. Никто не ездит по правилам. А жить хотца немножко.

С.ДОРЕНКО: Дам ответ. Где люди не ездят по правилам, они ездят 40 км/час. Я ездил на скутере, например, на острове Бали, и я должен сказать, что там скорость 40 км/час, 20 км/час и у автомобилистов, и у мотоциклистов. Весь Денпасар, столица прекрасного Бали, Кута, все это забиты скутерами от и до, все в скутерах.

Д.КНОРРЕ: Как и вся Азия.

С.ДОРЕНКО: Филиппины, они скорее на таких маленьких мотоциклах ездят, на 125-х, а тут именно скутера. Все в скутерах, как в мухах. И правила мало соблюдают. Лезут все, женщины в юбках, еще кто-то, строительные материалы… и все это на скутерах. И машины. Все едут максимум 40 км/час. Раз не по правилам, то 40 км/час. Если вы хотите ездить быстрее, вы должны договориться о критериях. Ты понимаешь, в чем дело? Представь себе, что мы люди, и мы ходим в столовку. И мы все ходим на 120 км/час. Люди, быстро ходим очень. Мы должны хотя бы договориться, что, те, кто идет туда — идет по правой стороне, а эти по — левой стороне. Иначе мы поубиваемся. Но если мы будем идти 3 км/час, люди, не 120, а 3, то нам правила не нужны. Да какая разница? Мы же разойдемся все равно. Я тебя встретил в коридоре, идешь ты мне в лоб, я шагнул куда-то и все.

Д.КНОРРЕ: В истории с машиной, даже в одном ряду, не пересекая линию, когда стартуете, вы все равно можете вильнуть. Машина может вильнуть.

С.ДОРЕНКО: Да с чего она может вильнуть?

Д.КНОРРЕ: Да потому что люди не умеют ездить. Не знаю, так бывает.

С.ДОРЕНКО: Если мы хотим ездить не по правилам, снижаем скорость до 30 км/час. Если мы хотим ездить по правилам, то мы должны точно абсолютно соблюдать правила.

Д.КНОРРЕ: Этот город ездит 100 км/час там, где нет правил.

С.ДОРЕНКО: Мы с Ликсутовым угнетем вас окончательно. Будете ездить по правилам все, кроме мотоциклистов. Все! Вот мой идеал. Все должны ездить по правилам, кроме мотоциклистов. Почему? Они венец творения, товарищи.

 

НОВОСТИ

    

С.ДОРЕНКО: 9 часов 35 минут. Мы продолжаем. В Москве на 93-м году жизни скончался режиссер Марлен Хуциев. Вот что я пишу о нем у себя в Телеге. Я пишу: легендарный советский режиссер, я Baza перепостил, Марлен Хуциев скончался сегодня рано утром в больнице в Москве. Я только когда написал, полез в Википедию. Потому что я репостнул Baza — легендарный советский режиссер. Я стал думать, легендарный чем? И я хотел спросить об этом слушателей. Марлен Хуциев скончался этой ночью. И он легендарный. Я не сомневаюсь абсолютно.

Д.КНОРРЕ: Я посмотрела его фильмографию и поняла, что я смотрела несколько фильмов. Мне немножко полегчало. Потому что я, честно сказать, тоже не сразу поняла, режиссер каких он фильмов.

С.ДОРЕНКО: Слушательница пишет, что он известен очень сильно по песне, которая, как часто бывает с фильмами советскими, была… мы послушаем фоном чуть-чуть.

 

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ ИЗ К/Ф «ВЕСНА НА ЗАРЕЧНОЙ УЛИЦЕ»

 

С.ДОРЕНКО: Поет Николай Рыбников, слова Алексей Фатьянов, музыка Борис Мокроусов. Песня хорошая. Медленная, конечно, очень медленная. И он живет на этой улице? Мать честная, так это прямо про Мастера ключей из «Матрицы». Вы поняли? Это Мастер ключей, это было его предназначение — жить на этой улице и встретить ее. Он считает, что он будет жить дальше, потому что Нео явится снова, вместе с Тринити. Это фигня про «Матрицу», я понял. То есть он, поскольку улица… внимание, это такое special place, где он должен встретить… он рожден, чтобы сделать что-то. В данном случае, простите, можно совсем вежливо сказать? — переспать с этой женщиной. Правильно? В этом смысл?

Д.КНОРРЕ: Да нет, Сергей, он рожден, чтобы хранить память о ней на этой улице. Не случилось. Но любовь живет. И он на этой улице живет тоже. И хранит память о ней. У вас такое лицо сейчас! Вы несерьезно относитесь к чувствам.

С.ДОРЕНКО: А он крепко запил после этого или что?

Д.КНОРРЕ: Это мы уже с вами додумываем. Финал додумает зритель.

С.ДОРЕНКО: Может, подберет его какая-то вдовушка?

Д.КНОРРЕ: Вы должны снять сиквел, мне кажется.

С.ДОРЕНКО: Какая-нибудь вдовушка его должна подобрать. Она тоже живет на этой улице. И у нее тоже какой-то пунктик. Она тоже ходит к тому же психиатру.

Д.КНОРРЕ: Психологический триллер можно снять.

С.ДОРЕНКО: Они ходят к тому же самому психотерапевту, вместе. И там они как раз знакомятся в очереди, правильно? Хотя нет, какая там очередь?

Д.КНОРРЕ: А потом у них происходят слиятельные отношения с психотерапевтом, границы стираются…

С.ДОРЕНКО: А психотерапевт мужчина?

Д.КНОРРЕ: Я почему-то себе женщину представила.

С.ДОРЕНКО: Видишь, какая ты. Это потому, что у тебя чистый характер, ты представляешь себе сцены FFM, а не MMF. Видишь, как. Потому что ты очень чистая и молодая женщина. А постепенно у тебя это сместится.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я считаю, что вы неправильно…

С.ДОРЕНКО: А вы куда-то пропадаете.

Д.КНОРРЕ: Все, не судьба. Понимаете, не судьба ему была полюбить, чтобы она его полюбила. И нам не судьба узнать. 

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Хватит смеяться. Ушел великий человек.

С.ДОРЕНКО: Ушел великий человек, прожив 93 года. Так что мы должны даже не смеяться, а сказать, что человек достойный и человек пожил нормально. И 93 года, если вы начнете плакать…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он великий человек. Можно, я обосную свою точку зрения.

С.ДОРЕНКО: Я бы хотел. Но только без упреков, прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, вы их приняли. Так вот, дело в том, что Марлен Мартынович был не просто режиссером великих фильмов, он еще был художественным руководителем творческого объединения «Экран». В принципе, вот эти чуть ли не 20 лет, которые он работал, еще при Лапине даже, ему удалось поставить на ноги наше телевизионное кино. Второе. Все забывают великий фильм «Был месяц май». Посмотрите, и вы поймете, насколько это великий дядька. Там, кстати, играл Тодоровский всем вам известный. И самое главное, надо понять, что кроме всех формальностей, о которых будут говорить, есть еще один очень серьезный момент. Он был одним из основных шестидесятников. И вся эта эпоха уже все, к сожалению. Марлен Мартынович был последним.

С.ДОРЕНКО: Обрисуйте мне шестидесятничество, пожалуйста, я вас очень прошу. Что такое шестидесятничество в вашем понимании?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, в чем дело. На это надо смотреть с одной определенной точки зрения, и тогда становится все ясно. Вам тут сейчас умные люди начнут всякие байки рассказывать. Смысл был какой. Когда не стало Сталина, вдруг запахло переменами, и запах пошел где-то с 1955 года. Причем запах, как вам сказать, обыкновенные люди, может, не чувствовали, но те, у кого были особенные ноздри, им удалось это дело понять. И на фоне вот этого роста, изменение во взаимоотношениях. Посмотрите «Весна на Заречной улице», что это за фильм.

С.ДОРЕНКО: Можно мы с вами заключим договор? Взаимный договор. Я посмотрю «Весна на Заречной улице», а вы посмотрите «Первому игроку приготовиться» и «Сияние». Вы не поймете «Первому игроку приготовиться», если не посмотрите «Сияние. Спасибо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы понимаете, что дело в том, что все интеллигентное общество повелось. Конечно, их обманули. Но повелось. И где-то это до 1970 года продолжалось, пока совсем гайки не закрутили. И самое важное из того, что они сделали…   

С.ДОРЕНКО: Можно возразить прям внутри или надо дослушать? Мне кажется, что вы очень правы. Но мне кажется, что не то что повелись, а для элиты, в основном московской, ну, и петербургской, действительно были послабления. Они были.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Вы поймите, послабления были, безусловно, и огромные. Но повелись на то, что в действительности что-то будет меняться. Вот на что повелись. Вы внимательно посмотрите фильмы этого времени. То, что написано. Это такой подъем. Это начало 20 века.

С.ДОРЕНКО: Это Евтушенко и Вознесенский в Политехническом музее, как некогда в Серебряном веке, да-да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Миллион примеров. Документальное кино.  

С.ДОРЕНКО: Разве это не было соглашением, в сущности, коммунистов, политбюровцев, с художественной элитой, соглашением о меритократии, а в общем, взаимном угнетении скотинки. Я поясню. Как бы Политбюро говорило, ЦК, говорило аристократии художественной: вам будет свобода, вы в конечном итоге такие, как Высоцкий, будете ездить на Вольво или Мерседесе, вам разрешат съездить во Францию. Чуть-чуть ослабим мы вожжи. Вы получите Переделкино и Планерную, у вас будет более-менее прилично все. У вас будет колбаска, все. А скотинку мы будем расстреливать в Новочеркасске. В Новочеркасске же расстреляли скотинку? Это же был договор.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Я думаю, что вы неправы по очень простой причине. Я еще бы ребенком, но тем не менее, появились хрущевки, люди выехали их бараков. Вы себе представить не можете, что это было. И это все одновременно, и все это видели и чувствовали. Появились машины. АЗЛК стал выпускать машины, которые можно было купить. Прекратились в общем-то проблемы с едой. Перестали преследовать за анекдоты. Более того, вы обратите внимание, был такой председатель Гостелерадио Месяцев.

С.ДОРЕНКО: А потом Лапин за ним, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, до Лапина. Это все, КВН… потрясающие программы, это была аура такая.

С.ДОРЕНКО: Знаете, чем мне запомнился Лапин? Я ведь его видел. Он запомнился тем, что всегда, когда были переговоры, а я тогда помогал, я же вернулся только из Африки и помогал с португальским. И все какие-то важные переговоры заканчивались тем, что на столе оставались поданные печенюшки и конфеты. И по-моему, это был Лапин, я сейчас боюсь ошибиться, который брал их горстями и засовывал в карману мне и гостям иностранным, говоря, что придете в гостиницу и поешьте. Ну, что, пропадет ведь. А ты детишкам отдай конфеты. Давай, еще поместится. Это было очень весело.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лапин, как это ни странно, для телевидения сделал много. Он сделал очень много плохого, но и множество хорошего.

С.ДОРЕНКО: Он сидел здесь, в радиокомитете, на Пятницкой, 25, откуда мы вещаем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Начиная с того, что он переименовал комитет. Он же был по радио и телевидению, а потом стал по телевидению и радиовещанию. Он купил наконец импортную аппаратуру.

С.ДОРЕНКО: Я помню, да. Колоссальной ошибкой тогда казалось, что он посадил страну на СЕКАМ из-за французов. Они же у французов СЕКАМ купили, вместо того чтобы поставил ПАЛ или NTSC. Это способы цветопередачи.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это до него. Но там была другая проблема…

С.ДОРЕНКО: Давайте не заглубляться. Я вам очень благодарен. Вы действительно суровы и справедливы. Тем не менее, я остаюсь при своей точки зрения. Марлен Хуциев, Окуджава, другие выдающиеся интеллекты и совести, это люди с большой совестью, эти люди были шестидесятниками. И шестидесятничество в отдельности у меня вызывает… мне кажется абсолютно интересным культурным феноменом, в то же время заслуживающим высочайшей степени критики. Я считаю, что шестидесятничество восполняет некий голод коммунистических элит на обоснование собственной эстетичности. Позволь мне погрузиться, я тебе раскритикую шестидесятничество. Во-первых, сегодняшнее шестидесятничество, и это не критика, а наоборот, возвышение, это «Эхо Москвы», потомки шестидесятников. Я с уважением говорю об этом. Но де-факто что такое шестидесятничество то, первое. Коммунистические элиты, которые в 30-е годы уничтожили, что ли, белогвардейцев, которые перешли на их сторону, и взяли деревенских на их место, пожалуй, везде, кроме невероятно обаятельного Петербурга, который всегда имел какой-то свой камертон… вот Петербург имел свой камертон, несмотря на то, что его уничтожили в войну, и заселили из эвакуации, все равно Петербург имел свой камертон. Может быть, до сих пор имеет, не знаю. Но Москва нет. Москва заселялась из деревень. И здесь аристократия вся была уничтожена. И это как раз московские деревенские жены ходили в ночнушках на приемы в Париже, потому что думали, что это бальное платье. Что-то такое было. Вот это коммунистическая элита. Наконец поняв, что хозяина нет, Сталина нет, плетки нет, крови нет, расстрелов нет, они испытали крайнюю необходимость в создании собственной мифологии. Так же, как сегодняшние. Сегодняшние для чего тащат попов, все это? Потому что им нужна мифология, им нужно понимание, почему они есть, и почему им должно быть, и почему господь указал перстом на то, что это они должны быть элитой, сегодняшние. Вот так же в 60-е, поздние 50-е. И начинается поиск собственных корней не в Сталине или ком-нибудь. При этом вся эта оголтелая пропаганда продолжается. Оголтелая пропаганда, партсобрания, все это продолжается. Но возникает для своих изысканная культура, которая воспевает 19 век. 

Д.КНОРРЕ: Вы хотите сказать, что диссидентское движение, его появление было инициировано элитами теми же сами?

С.ДОРЕНКО: Только и исключительно элитами. Конечно. Не послабление, вдруг трава полезла из-под асфальта, а безусловно их слушали. «Меня к себе зовут большие люди, чтобы я им пел «Охоту на волков», поет Высоцкий. Его звали генералы, его звали в ЦК, его звали куда хочешь. Его лично моя мама привозила в Академию Гагарина. Лично два или три раза. Потому что ему хотели видеть генералы, его хотели видеть курсанты Академии Гагарина, в Монино. И так далее. Они были взысканы элитой, потому что нужно было создать легенду, миф. И этот миф должен был опираться на что-то из прошлого, на что-то благородное. Отсюда возникает, я уже говорил об этом, выдающийся советский поэт Давид Самойлов, который создает вот эту песенку гусара, которая сейчас считается народной, но она Давида Самойлова. «Когда мы были на войне, там каждый думал о своей любимой или о жене», помните? «И я, конечно, думать мог, когда на трубочку глядел, на голубой ее дымок…» «Сердце легкое свое другому другу отдала». Весь этот эпос, отправляющий нас… Миронов играет во всевозможных фильмах чуть позднее, которые тоже воспевают 19 век, все эти истории про шляпку, про 19 век. Потому что русская элита коммунистическая, она хочет наконец стать аристократией. Ее потребность быть аристократией…  

Д.КНОРРЕ: При этом 1964 год — суд над Бродским.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Но Бродский есть. Есть что судить. Это и есть вот эта оттепель вся шестидесятническая. Они как бы создают легенду, что элита Советского Союза, она аристократическая, потому что, поскольку мы феодальное государство и всегда были феодальным государством, ну, до рабовладения я не знаю, а потом мы всегда были феодальным государством, с Ивана III, с Василия III. Мы всегда были и остаемся феодальным государством. Мы сегодня феодальное государство. Нашей элите абсолютно необходимо отделиться от быдла, воспарить над быдлом и создать себе флер аристократичности. В этом смысл существования русской элиты, советской элиты, неважно. И вот шестидесятники, они своим творчеством воздвигают этот пьедестал аристократичности в фильмах, которые опираются на опыт аристократии 19 века, поручики все эти. Поручик Голицын, корнет Оболенский и так далее, это все начинает воспеваться. Это абсурдно, скажу я. Потому что русская богема в то время, в советское время, во многом состоит из евреев, которые воспевают антисемитов. Потому что мы отлично точно понимаем, что русская элита 19 века антисемитская. Поэтому все эти поручики — они антисемиты самые жесточайшие. И их воспевает еврейская московская элита. Это было парадоксально, это было смешно, это было глупо наконец, но это было. Потому что коммунистам понадобилось быть аристократами. И они дали им волю, они дали им запах чуть-чуть Парижа, запах чуть-чуть вот этого всего. Это любовь с Мариной Влади…

Д.КНОРРЕ: Все-таки они дали им волю.

С.ДОРЕНКО: Они дали им волю взамен на обеспечение аристократичности. Они дали им волю, они все равно держали их на поводке, они все равно давали им от посольств… ты знаешь, посольские машины перепродавались, например, дипломат отъездит на Мерседесе, отдают какому-нибудь народному артисту СССР этот Мерседес. Дипломат отъездит на Вольво, отдают какому-нибудь народному артисту СССР этот Вольво. Это такие были поощрения некой свободной страты такой. Наконец коммунисты убедились, что они на хрен не нужны в конечном итоге, и их завинтили. Когда они были нужны, их отвинтили. Когда они стали не нужны — их завинтили. Понятно, о чем я говорю?

Теперь возвращаемся в 21 век. Сурков думал, что современной русской элите нужна аристократичность, и он отвинчивал всю эту тему. Отвинчивал всю эту аристократию и как бы поощрял, и так далее, всю эту богему. Богема вышла 10 декабря 2011 года на Болотную площадь, все сказали: да пошли они на хрен. И все. И их завинтили назад.

Д.КНОРРЕ: Возвращаясь к вашему первому тезису. А как вы критикуете при этом, чем вы критикуете тех шестидесятников и сегодняшних диссидентов? В чем критика?

С.ДОРЕНКО: Сегодняшних шестидесятников или постшестидесятников я критикую в том, что здесь они, в сущности, все равно обслуживают систему. Как те шестидесятники обслуживали потребность коммунистов в аристократичности и перепрошивки прошлого, в 60-е годы русские коммунисты, советские коммунисты, испытали потребность полулегальную перепрошить прошлое и пришить себе корень аристократии 19 века. И они создали некие свободы в рамках которых богема, местная интеллектуальная элита, креативный класс так назовем современным термином, должна была создать перепрошивку и прямо адресовать нас к 19 веку, ко всем этим корнетам и поручикам. С этим они блестяще справились. Когда элита коммунистическая решила, что ну их на фиг, они их послали на фиг. Вот и все. И в этом смысле они фальшивые. Я говорю о шестидесятниках и о нынешних шестидесятниках.

Д.КНОРРЕ: А что настоящие тогда?

С.ДОРЕНКО: Настоящие шестидесятники ходили на стволы в Париже, и вставляли реально под расстрелами в стволы гвоздики. В Париже шестидесятники ходили, настоящие. Это Мартин Лютер Кинг, который шел на смерть. Понятно? Вот это шестидесятник. Настоящий шестидесятник Эбби Хоффман, который вел шаманов-шошонов на Пентагон, брать Пентагон. Он шел во главе армии шаманов из племени шошоны. Брать Пентагон. Вот это шестидесятники. А наши шестидесятники — говно сраное!

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО:10 часов 7 минут. Ты мне кинула ссыль, чего там?

Д.КНОРРЕ: Так, просто прикол. Москва выбыла из первой сотни самых дорогих городов мира. Париж, Гонконг и Сингапур возглавили рейтинг.  

С.ДОРЕНКО: Слава богу.

Д.КНОРРЕ: И все очень дорого.

С.ДОРЕНКО: Здесь, в Москве? Подожди. Мы с тобой, наша цель должна быть простая: мы должны жить в самом дешевом месте мира, чтобы нам было комфортно и чтобы нам все там целовали ноги за копейки. Правильно же? Наша цель в угнетении, я правильно понимаю твою цель?

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Мы пришли из феодального общества. Мы же феодалы русские, у нас феодальное сознание. Может быть, мы рабы, крепостные, неважно, но сознание у нас феодальное.

Д.КНОРРЕ: Допустим.

С.ДОРЕНКО: В этой связи мы должны попасть в то общество, если мы эмигрируем или не эмигрируем, остаемся здесь, но мы должны изменить общество так, чтобы оно абсолютно соответствовало феодальным взглядам. Все должны быть нищие, заглядывать тебе в рот, быть категорически от тебя зависимыми и работать за копейки. Это идеал. Мне кажется, он близок. Разве нет?  

Д.КНОРРЕ: С этой точки зрения да. Мне кажется, в Париже, Гонконге и Сингапуре немножко иначе все.

С.ДОРЕНКО: Там отвратительно, да. Там все отвратительно богаты. Ты смотришь на них и думаешь, кому же в рожу плюнуть. Да и некому, что ж такое.

Смотри, 73,03. Ты видишь, что творится? Евро подешевел через рубль. 64,37 доллар. Как вчера. Но евро-то просел на 73,03, обрати внимание. 67,65 нефтьица. И 1,1348. Вот здесь я не понимаю, мы так и видели вчера, на 1,1347. Может быть, я что-то путаю, я не обязан все это запоминать. Я всегда это демонстрирую с чувством превосходства просто так. Мне даются цифры, но я не запоминаю лица и имена.

Д.КНОРРЕ: А я, к сожалению, запоминаю лица. Я помню все лица, которые встречала.

С.ДОРЕНКО: Я встречаюсь с человеком, спрашиваю, как у него дела, а оказывается, что это мой какой-нибудь близкий друг. Мне приходится долго говорить, заинтересованно. А в конце спрашиваю: как вас зовут? Дайте я узнаю, как вас зовут. Потому что я не помню. А цифры я помню.

Д.КНОРРЕ: А я цифры не помню.

С.ДОРЕНКО: Я цифры помню, когда это было, во сколько это было и какой был день недели. А так-то вот как вас зовут, не помню.

Понимаешь, в чем дело. В этом смысле мы в идеальном обществе.

В Якутске арестовали обвиняемого… скажи, ты знаешь эту историю в Якутске?

Д.КНОРРЕ: С изнасилованием и мигрантами?

С.ДОРЕНКО: Или нет. Там настолько тесная… как сказать, там настолько немного людей в Якутске, что они, в общем, в каком-то аспекте пользуются абсолютным доверием и полной солидарностью. И вот я вижу сейчас огромный зал, это спорткомплекс «Триумф», он был полностью заполнен людьми. Я понимаю, что местная власть смекнула, что людей не увести с площади, люди митингуют. В Якутске после изнасилования местной жительницы мигрантами состоялось собрание, на которое пришли тысячи человек.

Д.КНОРРЕ: Три тысячи.

С.ДОРЕНКО: Это полный зал, огромный зал, то, что я вижу на фотографии. Спорткомплекс «Триумф». И там они вместе… наше терпение лопнуло. Выступали люди, они сделали митинг прямо в зале. Мы у себя на родине, мы хозяева нашей земли, — говорил мэр города. Но кроме этого выступали еще какие-то люди. Они хотят проверят приезжих, азиатов в основном, и их выселять. Депортировать при малейшей возможности.

Что произошло? 17 марта, в воскресенье, неизвестный мужчина, предположительно, азиат…

Д.КНОРРЕ: 23-летний.

С.ДОРЕНКО: Теперь его арестовали, кстати, только что. В 7:22 пришло сообщение. 17 марта в Якутске неизвестный похитил женщину, силой усадил… Она была на детской площадке. Непонятно, в смысле, на детской площадке, может быть, кого-то ждала, она была без ребенка. И он запихал ее в машину и увез в неизвестном направлении. Позднее пострадавшая обратилась в СКР, заявив об изнасиловании.

Д.КНОРРЕ: Там дело было как. Он ее куда-то увез, где еще были мужчины, и они, видимо, выпивали, потом заснули. Она дождалась, когда они заснут, и сбежала оттуда.

С.ДОРЕНКО: То есть ее насиловал не один человек. Ее увезли на какой-то праздник в качестве угощения. Двух мужчин проверяют на причастность. Это выходцы из Средней Азии.

Там большие митинги, которые сделали невозможным молчание со стороны власти. Власти пришлось устроить вот этот митинг в спорткомплексе «Триумф». Какой вывод мы можем из этого сделать? Стране нужно сейчас 10 млн человек завезти, ты поняла последнюю интенцию? У нас депопуляция, и мы хотим завезти от 5 до 10 млн приезжих. До 10 миллионов! Если их отправить куда-нибудь в захолустье, кажется… ну, хорошо, вот, пожалуйста, Якутск. Вы простите, пожалуйста, якутяне, мы абсолютно не хотим вас обидеть, но при слове «захолустье» нам рисуются великолепный образ вашего города. Как с Гудзона Манхэттен примерно мы видим Якутск при слове «захолустье». И если их отправить в захолустье, они тоже там бедокурят. Все время проблемы. В Москве проблема, а в захолустье тоже проблема. Все время одна проблема.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло? Хотел бы вас опровергнуть. России не нужны новые люди, потому что я знаю людей, которые русские, высшее образование, московские, недвижимость в Москве, дети родились в Москве, им не дают гражданства. Лет пять-шесть, они все подают заявления, им говорят: у вас не здесь запятая, не та фотография, не тот ксерокс справки. Им не дают. Это можно легко проверить. Съездить недалеко от Москвы, вот это здание за колючей проволокой миграционное, куда всех выселили. Там не дают, заворачивают. По десять раз подают, по двадцать — им не дают гражданство.

С.ДОРЕНКО: Это русские, которые бежали из разных республик?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Это чисто русские люди, они не знают никакого языка, кроме русского, у них фамилии русские, внешность русская, образование высшее, здесь они работают, снимают квартиры, покупают.

С.ДОРЕНКО: Можно я с вами поделюсь своими опасениями? Я слышу о их реинкорпорировании, о том, что родина их ждет, примерно 25 лет. 25 лет подряд их ждет родина. То есть родина их ждет неизвестно где. Поэтому это большая ложь. Ложь заключается в том, что им лгут. Их обманывают.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И они рассказывают об этом своим друзьям, что те, уезжая, не едут в Москву, они едут куда-то в региональные места маленькие, чтобы там, может быть, за какие-то денежки им дали гражданство, кого-нибудь подкупить. В Москве это невозможно, получить гражданство. 

С.ДОРЕНКО: Им лгут. Прямо говорим. Им лгут, начиная с середины ельцинского какого-нибудь первого срока. Все время лгут.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думал об этом. Может быть, не хотят, чтобы много граждан появилось, которые сядут на пособия. С другой стороны, непонятно. Почему русских, которые не много детей будут рожать, они будут работать, платить налоги… но им все равно не дают гражданство.

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что им лгут. Я думаю, что им лгут в силу несовершества и ригидности системы. Если позволите, я здесь пару слов теоретизирую. Эта система ригидна. То есть она такая негибкая, она умирающая, в сущности. Ригидная, такая ордынско-пруссаческая. И она может только наращивать ригидность. Это правда правило. Вот сейчас идет правило математическое: все ригидные системы, перешагнув какую-то точку Х, приходят к наращиванию ригидности. Наращивание ригидности ведет их к краху и известной доли гибкости в результате краха, а затем к собиранию новой ригидности и новому краху. В этом смысле мы сейчас набираем ригидность.

Д.КНОРРЕ: Или нам просто не нужны русские с высшим образованием, приехавшие из бывших советских республик. Нам нужна рабочая сила.

С.ДОРЕНКО: Да никто не нужен. Кто-то копать должен, действительно.

Д.КНОРРЕ: Вы говорите, что сейчас есть какая-то новая программа…

С.ДОРЕНКО: Новая идея.

Д.КНОРРЕ: Завезти 10 миллионов. Зачем?

С.ДОРЕНКО: Из-за депопуляции. Пойми, существует…

Д.КНОРРЕ: Просто завезти или дать гражданство?

С.ДОРЕНКО: Дать гражданство и все на свете. А лучше не давать гражданство. Объективно лучше для феодальной системы иметь людей бесправных. Это лучше. Разве нет? Представь себе, что ты феодал. Пипин Короткий какой-нибудь. Ты жена Пипина Короткого. Ты феодальная женщина. Кримхильдой, например, ты могла бы быть. Твоя какая идея, лучше чтобы люди были какие? Бесправные. Лучше, чтобы у них не было прав. Это оптимально. Ну, все-таки надо, чтобы мы ехали на работу и у нас вокруг не валялись люди при смерти, из лепрозория сбежавшие, какие-то минимальные деньги им надо дать. Совсем мало, чтобы им хватило на кусочек хлеба в день. Чуть-чуть дать.

Д.КНОРРЕ: Бесправные люди тоже могут бунтовать. 

С.ДОРЕНКО: Бесправные люди когда бунтуют, их легко Росгвардии расстрелять, да и дело с концом. Подумаешь, какая история. Если они бесправные, они вообще иностранцы, чего они здесь бунтуют? Расстреляли и дело с концом. Я тебе строю очень простую систему феодального общества в России. Если бы я мог ее построить, я бы построил так. Как можно больше бесправных. Второе, как можно меньше прав у претендующих. Есть бесправные, это в идеале. Дальше, как можно меньше прав у тех, кто имеет права. Они имеют, но два права каких-нибудь — дышать и еще какое-нибудь. Как можно меньше прав у тех, кто все-таки может претендовать. Дальше, третье. Задачи освоения. Какие у нас задачи? Задачи освоения стоят в области добычи природных ископаемых во все более тяжелых условиях. Постепенно на плато Путорана придется же лезть, да? А там как бы человек выжить может с большим трудом и недолго. Поэтому туда надо вахтовым методом забрасывать каких-то чуваков, молодых мужчин. Забрасывать вертолетом, они там чего-то будут делать. Новый Уренгой там, вот эта вся. Нам нужны из этой среды бесправных граждан, малоправных граждан и бесправных иностранцев нам нужны молодые мужчины, которые бы вахтовым методом забрасывались на освоение России. Все, да, мы все описали?

Д.КНОРРЕ: Да, все описали. Здесь при чем вообще идея решения проблемы депопуляции?

С.ДОРЕНКО: Решается. Вот именно этими молодыми мужчинами, которые будут забрасываться с вертолетов.

Д.КНОРРЕ: Так это просто рабочая сила. Это не граждане России, которые…

С.ДОРЕНКО: Как тебе сказать. Надо посмотреть, как они будут голосовать. В принципе, если они будут очень лояльны в первых двух поколениях, то лучше им дать гражданство. Поскольку мы имеем декоративную некую систему под названием демократия — это греки придумали, мы зачем-то взяли себе, непонятно, зачем, но неважно. Для того чтобы поприличнее выглядеть. Нам нужно, чтобы какие-то кренделя приезжали, и первые два поколения лояльно голосовали за власть. Что власть ни скажет: все хорошо, да, есть, понял, вперед. Для этого… тут есть обоюдострая фигня, понимаешь, в чем дело. С одной стороны, лучше, чтобы они молча работали и были бесправны, с другой стороны, если они будут ходить и правильно голосовать, то пусть бы у них были права. Но количество прав у них, конечно, будет маленькое. Потому что они приезжают из полностью бесправных земель. Они приезжают из земель, где право — это очередь из автомата. Поэтому можно им дать мало прав. Тогда мы завозим этих молодых мужчин с их дамами сердца, завозим сюда, и первые два поколения получаем идеальный электорат. Потом они уже распоясываются. Но первые два поколения-то они будут идеальным электоратом. Разве нет?

Д.КНОРРЕ: Поскольку даже граждане России часто не знают о своих правах. Или знают, но не могут добиться…

С.ДОРЕНКО: Их мало, они не хотят плодиться. «Нас на бабу променял» — поют казаки. То есть русские люди не хотят, чтобы мужчина шел к бабе, понимаешь.

Алло, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Александр, Москва. Во-первых, этих бесправных надо будет не только сюда привезти, но и обучить. Сейчас не ГУЛАГ, сейчас ручным трудом вы на плато Путорана много не наработаете. Нужна хоть какая-никакая технология.

С.ДОРЕНКО: Александр, вы, насколько я вас помню и знаю, вы прибыли из-за Урала?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. И именно там я получил высшее образование.

С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, Александр, я слышал в 90-е, сейчас не знаю, под Тюменью мой друг был, и он сказал: у нас инженеры на нефтедобыче хохлы, а рабочие — таджики. Так вот, инженеры — это хохлы. Зачем нам обучать таджиков, интересное дело?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне хочется перефразировать известный анекдот: а где вы возьмете столько хохлов?

С.ДОРЕНКО: А их 42 миллиона осталось, я умоляю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И все обученные? Мне кажется, сейчас их высшее образование, мягко говоря, хромает.

С.ДОРЕНКО: Ну, так, чтобы крути сюда, чтобы знали, как вращать…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И еще второй вопрос. Посмотрите, не столкнемся ли мы спустя два поколения с тем, с чем сейчас сталкивается Америка, а именно с кризисом диаспор? И вот тогда нам мало не покажется.

С.ДОРЕНКО: Обрисуйте чуть подробнее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Грубо говоря, да, вы сделаете их бесправными. А что им мешает в таком случае создать параллельное государство?

С.ДОРЕНКО: Как сегодня говорят, если вы придете, если мы с вами придем на киргизскую дискотеку, нас не пустят.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если вы придете в один район Нью-Йорка, вам лучше туда не ходить, как белому человеку.

С.ДОРЕНКО: А с другим лицом пожалуйста.

Д.КНОРРЕ: Так это мы с вами столкнемся. А решаются вопросы сегодняшние.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: С этим столкнутся наши дети.

Д.КНОРРЕ: Мы с вами это понимаем. Но те, кто решает проблему насущную, они не думают о том, с чем столкнутся наши дети или внуки.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если они думают вовремя сбежать…

С.ДОРЕНКО: Решить вопрос сейчас. Здесь и сейчас. Понимаете, в чем дело. Еще раз. Если бы я строил государство здесь, в России, ну, неважно, на планете Z, не имеет значения. Я бы хотел, чтобы у меня было как можно больше бесправных людей, а имеющие права имели бы их как можно меньше. И я бы исходил из того, что у меня всюду вечная мерзлота, и ее надо как-то осваивать, и для этого нужны молодые мужчины, которых я буду сбрасывать туда с вертолетов. Все. Я вам описал всю проблему. Больше ничего нет. Я бы еще хотел… остальные решаются автоматически. Условно говоря, если мы много молодых мужчин сбрасываем в Сибири с вертолетов осваивать природные богатства, то у нас хватает места для того, чтобы научные роты сидели при министерстве обороны здесь в Москве. Понятно, о чем я говорю? То есть, условно говоря, если там армии бесправных молодых мужчин будут сбрасываться с вертолетов в Сибирь, то у меня денег на научные роты в министерстве обороны в Москве хватит. Научные роты не такие большие, это немного людей. И они все тут устроят, чего хочешь. Они вам покажут кузькину мать.

Д.КНОРРЕ: Что покажут?

С.ДОРЕНКО: В основном они показывают кузькину мать.

Д.КНОРРЕ: Какие-то технологии разрабатываются, которые невозможно внедрить никак в жизнь.

С.ДОРЕНКО: Да и не нужно. Все можно купить на Западе. Никому не нужны эти технологии.

Д.КНОРРЕ: Мы не можем вывести на рынок ничего из того, что придумали.  

С.ДОРЕНКО: Мы можем. Можем испортить, можем радиоэлектронной борьбой выключить все и так далее. Для этого научных рот хватит.

Я создал лучшее государство из возможных. Мое государство — топчик. Здравствуйте. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мне кажется, вот вы начали с феодального государства. Есть какой-то определенный фетиш, что ли, преклонение перед государственной машиной. Люди соглашаются с этим очень легко, и свою личность всегда почему-то отодвигают на второй, третий план, даже не думают об этом вообще.

С.ДОРЕНКО: Это как бы стыдно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А на мой взгляд, ведь через это могла бы вырасти гражданственность, через уважение к себе, уважение к окружающим и так далее. Но как-то нам это не дается. Несмотря даже на то, что такие люди, как Кропоткин, подробнейшим образом все это описывали…

С.ДОРЕНКО: Вы замечали, что самые великие мечтатели… есть нации, которые очень торговые и абсолютно материалистические. Я назову две: евреи и китайцы. Абсолютно торговые и материалистически мыслящие нации. И вот в этих нациях находятся невероятной силы гуманитарные деятели, философы, учителя человечества, которые отвергают как меркантильность, так и материализм. Например, Христос. Например, Лао-цзы, Чжуан-цзы и так далее, Ин-цзы и Конфуций и так далее. То есть у китайцев, которые сами меркантильны и материалистичны, находится философ, который это отвергает. В России, когда вы мне говорите о Кропоткине, тот же принцип. Мы казюки, солдаты царя, наша лучшая мечта — стать крепостными у хорошего барина. И при этом возникают великие мыслители, которые это отрицают.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в чем получается еще. Вот мне в день платят приблизительно 900 долларов и убеждают изо дня в день, что у меня хорошая зарплата. Подбрасывают иногда премию долларов в 300-400, говорят, ты здесь живешь, у тебя все круто, ты что, не понимаешь этого? Я никак не могу взять в толк, когда наступает это «круто» и почему это у меня должно быть хорошо.

С.ДОРЕНКО: Только не в день вам 900 долларов, а в месяц платят?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В месяц, конечно. А коллеги мои соглашаются в основном на такие условия, предпочитают не роптать и так далее. Компромисс внутренний.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Держитесь изо всех сил.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: 10 часов 36 минут. Беспилотные автомобили протестируют в Москве. Это будет в апреле, кстати. Давай откроем. Беспилотные автомобили протестируют в Москве на ТТК, Кутузовском проспекте и в Бутове.

Д.КНОРРЕ: В потоке?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Надеюсь, они будут пропускать мотоциклистов. Нам надо поставить датчик.

Д.КНОРРЕ: Мало того, что мотоциклисты ворвутся в нашу жизнь внезапно, все вместе. Так еще и беспилотные автомобили. Вот весело будет.

С.ДОРЕНКО: Мы приостановили сегодня врывание в вашу жизнь. Я сегодня вышел, повертел носом, посмотрел, садиться мне на мотоцикл или нет, посмотрел прогноз погоды: дождь сто процентов, думаю, нет, на фиг. Я вчера повыпендривался и хватит. Я думаю, повыпендриваюсь я лучше потом, уже в среду. В среду вроде сухо будет, я приеду. Почему у тебя стеклянный взгляд? То есть ты not happy. You’re not very happy.

Д.КНОРРЕ: Я побаиваюсь мотоциклистов.

С.ДОРЕНКО: Знаешь, какой у меня сейчас мотоцикл? Я могу на седьмой этаж по лестнице въехать на нем просто. У меня переднее колесо 21 дюйм, ты можешь себе представить? С ходом подвески 25 см. 21 дюйм, как у каких-нибудь больших Поршей, и ход подвески 25, у Поршей такого нет.

Д.КНОРРЕ: Нужен какой-то переходный период, чтобы автомобилисты привыкли к появлению мотоциклистов, которые не хотят идти на поблажки, лезут между рядов.

С.ДОРЕНКО: Чтобы быстрее приучить автомобилистов, мотоциклистам надо раздать молотки. Но этого нет. Мы мирные люди. Нам жалобно, что мы мирные люди, но мы сохраняем мирный… а так бы нам молотки. Хорошие такие, весомые.

Д.КНОРРЕ: Зачем? Вы и так сбиваете зеркала.

С.ДОРЕНКО: Ладно, хорошо. Разработчики намерены тестировать беспилотные автомобили по маршрутам на МКАД, Третьем транспортном кольце, Кутузовском и Ленинском проспектах, а также во дворах спальных районов Бутово и Митино. Очень правильно. Бутово и Митино — пожалуйста, апокалипсис. Где-то я встречал это. И восплачут Бутово и Митино…

Д.КНОРРЕ: Пожалуйста, Митино и Бутово. А вот Ленинский проспект…

С.ДОРЕНКО: Основными локациями, вылетными магистралями. Как хорошо, прекрасно. Еще мы «Циркон» запустим. Товарищи, мы запустим не наши беспилотники, это ладно. Но самое ужасное, что может с нами произойти — мы пустим русский «Циркон». И вот здесь я начинаю сомневаться. Ну, в хорошем смысле. Я в восторге, во-первых, что «Циркон» появляется у нас. Ты знаешь, что такое «Циркон»? Это ракета. Гиперзвуковая. Она идет на гиперзвуковой скорости под водой, огибая всевозможные препятствия, взад-вперед, по всяким желобам, взрывает кабель между Европой и Америкой. Если надо, подрывает Калифорнию, Калифорния вся взлетает на воздух, и все. А Аризона становится морским штатом. Потому что Калифорнии как не бывало, и Финикс становится портовым городом вместо Лос-Анджелеса. Представляешь? Все делает «Циркон». Причем этот «Циркон» невозможно контролировать, как ты понимаешь.

Д.КНОРРЕ: А чего еще можно было ожидать?

С.ДОРЕНКО: Мы его запускаем, и он ушел. И он ушел на 11 км в Марианскую впадину, например. И там он сидит, затаился и ждет, когда грохнет Америку.

Д.КНОРРЕ: Это неуправляемая ракета?  

С.ДОРЕНКО: Она управляемая. Теоретически. Но практически как, я не понимаю. Шойгу сидит и джойстиком, что ли рулит? Так она же гиперзвуковая.

Д.КНОРРЕ: Хорошо, есть же гиперзвуковые ракеты, которые меняют цель по ходу движения. Или это только в голливудских фильмах?

С.ДОРЕНКО: Я хочу поговорить с военными, товарищи. Российская многоцелевая атомная подводная лодка проекта 885М «Казань» в 2020 году впервые выстрелит новейшей гиперзвуковой ракетой «Циркон». Об этом сообщил ТАСС кто бы то ни было, но умный человек. «Цирконом» в рамках испытаний из надводного и подводного положений начнет стрелять «Казань». «Казань» стрельнет «Цирконом». Он уточнил, что саму «Казань» введут в 2019 году после завершения государственных испытаний, в конце. И с 2020-го она начнет пулять «Цирконами». «Циркон» — это ракета…

Я очень хочу, чтобы высказались знатоки. Но Юрий Николаевич восхитительный, вы же не по части вооружений прежде были? А теперь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А российские олигархи позволят военным стрелять по своим вилам и семьям в Калифорнии?

С.ДОРЕНКО: А они сейчас переезжают в Денвер в этой связи. Все переезжают в Денвер, потому что там мы защищены.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А если потребуется стрелять туда?

С.ДОРЕНКО: Там будет Fort Worth, командование, это не мы. Ты знаешь, там Fort Worth, военные объекты в Америке. Посевернее Денвера, поэтому мы укроемся южнее, в Аспене, на горнолыжном курорте. И в Солт-Лейк-Сити, мне кажется, тоже очень хорошо. Там рядом горы, тоже курорты прекрасные, мормоны и все такое, многоженство, чего хочешь. Нет, Юрий Николаевич, вы зря.

Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Владимир из Дубая.

С.ДОРЕНКО: Владимир, позвольте, я задам вам вопрос. Вы все-таки ракетчик. Меня беспокоит, управлять — пульнули, и эта хрень полетела. Пожалуйста, пусть там будет дозвуковая скорость, гиперзвуковая скорость, 10 махов, чего хочешь. Я хочу уточнить, как мы ей дальше рулить-то будем?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Небольшая неточность. Подводная такая страшная мертвая нога — это «Посейдон». А эта надводная. Это обычная крылатая ракета. Она выпуливается и она летит в атмосфере. Почему гиперзвуковая — они все ракеты гиперзвуковые. Такая неточность гражданских. К вам не относится. Вообще-то говоря, она летит… у нее стоит инерциальная система управления. Что такое инерциальная система управления…

С.ДОРЕНКО: Она меняет траекторию, насколько я предполагаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Заложено, просчитано полетное задание, которое говорит, на определенных этапах полета ракеты говорит: на 28-й секунде крен влево, градус, таргаш такой-то, крен такой-то, уклонение 28 градусов. Лететь 47 секунд. На 58-й секунде крен такой-то, уклонение в эту сторону, лететь на таком-то азимуте. И вот по этому полетному заданию она идет.

С.ДОРЕНКО: А у нас с вами есть джойстик здесь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Она может корректировать свое положение еще… навигация, но это исключительно только лишь навигация… ей невозможно удаленно управлять. Есть, в принципе, ракеты, там, наверное, стоит терминальная система наведения, когда у нее заведена точка цели, но маневрировать она не может. Тогда ей нужно поставить программу произвольного маневрирования, и она может улететь куда угодно.

С.ДОРЕНКО: Тогда другой вопрос. Мы с вами воюем со страной, мы вдвоем с вами воюем, мы заодно, мы воюем со страной, которые заокеанские партнеры. И эта ракета хреначит и хреначит себе. У нее же бесконечное количество оборотов вокруг Земли, она может всю жизнь летать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никто не проверял.

С.ДОРЕНКО: Но говорят нам, мы верим. Она летает на 10 метрах высоты, соответственно, следующую тысячу лет. Но мы ее направили, в какой-то момент поняли, что эта страна с нами воюет, и мы хотим теперь, она должна как мертвая нога или мертвая рука ударить, а мы взяли и помирились по телефону с этими людьми. А там Даша. Даша, давай мириться на фиг. Но у меня этот «Циркон». Как я его остановлю теперь?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никак. Он либо сам что-то придумает, либо… теоретически возможна система… нет, не будет никакой системы самоуничтожения и управления. Потому что любое внешнее управление подразумевает способность или теоретическую возможность перехвата управления. Упаси господи.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Тогда я звоню Даше. Даша, помирились мы с тобой, конечно, помирились, но на тебя летят пять «Цирконов», выпущенных подводной лодкой «Казань». Мать, ты там куда-то в метро, что ли, зайди. Сейчас тарарахнет. Она говорит: ну, ладно, ничего страшного. Да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть шикарный совершенно анекдот из ракетных войск. Военная опасность, полная готовность, все. Бац, начало войны, командный пункт, полк такой-то. Стрелять! Отстрелялись. Американцы по нам, мы по ним, встречный, ответно-встречный, тут взорвалось, война. Кошмар, короче говоря. Все воюют. И вот уже ракеты на исходе. Что делать? У нас не осталось ресурсов, почти все отстрелялось. А у них еще что-то есть. Что делать? Генштаб в панике, главком в панике. В этот момент раздается телефонный звонок. Докладывает пункт 28 Красноярской армии. Приведены в готовность, можем начинать.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Виктор, Москва. Очень интересная дискуссия. Во-первых, вопрос, куда будет деваться отработанное топливо? И не будут ли этим отработанным топливом ваши дети дальше дышать?

С.ДОРЕНКО: Тут был ответ. Этот вопрос задавался, и был ответ, что ситуация, в которой взлетит «Циркон», будет настолько плохая, что всем будет плевать на отработанное топливо. Условно говоря, она будет мусорить ужасно, абсолютно кощунственно, как все Чернобыли вместе взятые, но нам будет уже все равно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И еще. Понимаете, очень странный такой восторг. Сравнение не мое, где-то взял. Два человека стоят по пояс в бензине. У одного пять спичек, у другого три, и бахвалятся, кто быстрее сможет поджечь. Вот эта ситуация. У вас же дед погиб?

С.ДОРЕНКО: Да. Дед погиб. У всех кто-то погиб.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И что этому радуетесь? Хотите, чтобы остальные дети тоже погибли?

С.ДОРЕНКО: Вы взялись меня укорять. Чего вы бы меня укоряли, когда я спрашиваю…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня оба деда погибли. Я не могу восторгаться этой вундервафлей.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Но это все равно вундер. Это же вундер, а?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но все же погибнут. Хотят ли русские войны? Да, хотят, обожают.

С.ДОРЕНКО: Я нашел вчера на карте под Тобольском деревню. Я же хотел на мотоцикле туда поехать. И я жене, засыпая, говорю: это будет последнее место, которое останется в случае ядерной войны целым. Она говорит: а если войны не будет, это будет дырища последняя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не обольщайтесь, не останется.

С.ДОРЕНКО: Моя жена ставит на отсутствие ядерной войны. А я на ее наличие. Потому что я на сто долларов поставил.

Д.КНОРРЕ: Вы реалист.

С.ДОРЕНКО: Да, я реалист. Надо в какую-то дырищу под Тобольском забраться и там сидеть.

Д.КНОРРЕ: А еще лучше бункер выкопать. Нет?

С.ДОРЕНКО: Нет. Какой бункер? Если они будут так делать… а как ты вылезешь из бункера?

Д.КНОРРЕ: Никак.

С.ДОРЕНКО: Жить будешь несколько поколений, придется в бункере.

Д.КНОРРЕ: Нам все пишут, что эта ракета летит на 500 км всего.

С.ДОРЕНКО: «Циркон»? Она же гиперзвуковая? 

Д.КНОРРЕ: Дальность 500 километров. Это противокабельная ракета, что бы это ни значило.

С.ДОРЕНКО: Товарищи, тогда нам плевать на эту ракету. Там была какая-то другая ракета наша, которая под водой, ты ее запускаешь, и она хреначит неограниченное расстояние, неограниченное количество лет, потому что у них ядерный заряд. Она виртуально бесконечно вечна, и она там все время сидит под водой, и она там с огромной скоростью носится, 55 морских миль…

Д.КНОРРЕ: Противокорабельная. Спасибо.

С.ДОРЕНКО: Какая-то другая должна быть подводная. И в ней 55 узлов, она несется, как безумная, и без ограничения. У нее ядерный двигатель. Вот про эту был разговор. Вот эту я все жду. И я ее жду с некоторой опаской, потому что я не знаю, как ее потом выключить. Вот я ее запустил, и она теперь навсегда будет на глубине километр хреначить. А выключить-то ее как? Должны быть какие-то конкретные точки, и она будет всплывать, чтобы ее видел спутник. И который бы ее выключал.

Д.КНОРРЕ: Да. Но тут говорят, что возможность перехвата управления… и кто-нибудь хакнет эту ракету и все.

С.ДОРЕНКО: А если она не будет вплывать… километр под водой она будет фигачить…

Д.КНОРРЕ: У нее будет маршрут определенный.

С.ДОРЕНКО: Она будет ждать. Это оружие возмездия.

В Госдуму только что внесли проект о возвращении сезонного перевода времени. Товарищи, это важная тема. Давайте коснемся и ее. Сезонный перевод времени. Вы хотите летнее время? 

Д.КНОРРЕ: У нас отменили летнее время, да? Я уже запуталась во времени, если честно. А, точно. Медведев поменял.

С.ДОРЕНКО: Медведев поменял что-то одно. Потом другое. Потом он ввел вечное летнее время. У России есть два несчастья, я вам расскажу, какие. Я когда расскажу, вы бросите работать и запьете. Потому что это очень серьезные вещи, очень серьезные.

С точки зрения китайской космологии, даосской космологической мысли, мы должны соответствовать месту и времени. Мы должны проводить энергии, имея в виду и принимая осознано, что мы и где мы. С точки зрения времени, у нас полный кавардак, прямо скажем. У нас сейчас полдень где-то в 12:40. Можно посчитать, там каждый день свое время. Мы сейчас живем не по времени, а как если бы мы были в Петербурге. Или где? Наоборот, мы живем по Казани. Потому что «Казань» будет стрелять, Казань важнее, чем Москва, правильно мне кажется? Мы живем по Казани. А если ввести еще один час, то мы будем жить вообще по Поволожью какому-нибудь, Волгограду, не знаю, и так далее. Я как раз противник этого. Мне кажется, надо жить, как есть.

Когда Медведев ввел еще один час, мы жили, ты будешь смеяться, в двух часах от Пакистана. Тебе будет очень это удивительно. Петербург жил в двух часах от Хельсинки, когда Медведев вводил свое время. Я был категорическим противником. Когда Медведев вводил свое чудесное время, мы жили в двух часах от Хельсинки, Петербург, и в двух с половиной часах от Карачи, Пакистан. Это абсурд. То есть Петербург находился между Хельсинки и Пакистаном. Это кажется абсурдным. На самом деле, Петербург рядом с Хельсинки. Поэтому мне кажется, мы должны еще час отнять и жить по Петербургу.

Д.КНОРРЕ: Ближе к Европе, да. Идея Медведева была в том, чтобы приблизиться к Востоку, восточным нашим регионам.

С.ДОРЕНКО: Да-да, к востоку, как можно дальше на восток. Но это ужасно. В результате мы приблизились к Пакистану.

Нам надо приблизиться к Европе. Нам нужно принять Петербургу киевское время. То есть не казанское, а собственное петербургское. Петербург находится над Киевом, чтобы понимать. В Петербурге должно быть, как в Киеве. В Москве — как в Петербурге. И тогда у нас будет время, как в Хельсинки. И это будет дико удобно. Мне кажется. Не вперед прибавлять час, а назад убавить еще час. Ты понимаешь? Мы могли бы вставать на час позже и начинать программу фактически как в десять сегодня.

Д.КНОРРЕ: Я так понимаю, что так было… нет, раньше было…

С.ДОРЕНКО: При царях так было. Монаршей волей. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло? Я помню, очень смешно было, когда переходишь финскую границу, просто перешел черту — и уже на час время разное. 

С.ДОРЕНКО: При Медведеве было летом на два.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне вообще непонятно, зачем они постоянно дергают эту ситуацию? 

С.ДОРЕНКО: Это придумали англичане когда-то очень давно, в начале…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Посчитали же, что никакого эффекта от этого нет абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Нет. Больше того, мне рассказывали, что в Канаде, допустим, зимой они не выключают электричества, чтобы не было просто перепадов. Все небоскребы, офисы стоят с включенным светом, просто чтобы перепадов не было. Им кажется так удобнее. Иначе от перепадов приходится все ремонтировать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А нам тогда зачем во все это играть?

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

С.ДОРЕНКО: После того как Медведев ушел с президентства, у него рейтинг был, по-моему, процента четыре.

С.ДОРЕНКО: Кто-нибудь летает в Нью-Йорк, ему неудобно… может быть, из-за этого? Потому что американцы переводят. И уже перевели. И у нас сейчас семь часов с ними разница. Всего семь. Соответственно, кому-то неудобно, может быть, не знаю.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Те страны, которые находятся далеко от экватора, должны, мне кажется, в обязательном порядке переводить на час вперед летнее. Допустим, последнее воскресенье марта…

С.ДОРЕНКО: Как вас зовут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Екатерина.

С.ДОРЕНКО: Екатерина, тогда я бы предложил вам в качестве может быть, такого компромисса, чтобы нынешнее считалось летним, а на зиму еще откатили час назад.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Вспомните, была какая-то зима при Ельцине, и в три часа было темно. Ну что это такое? Я выходила с работы — темно. Нет, все правильно. И причем запомнить легко: весна, буква «в» — время, вперед. На час вперед подкрутили и все. Замечательно.

С.ДОРЕНКО: На «в» много еще куда…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот вы стареете, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Как это обнаруживается?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не хотите время переводить.

С.ДОРЕНКО: Наоборот. Старики хотят переводить. И я вам скажу, почему. Потому что они привыкли с советских времен переводить. Я как раз наоборот, я новатор, я требую не переводить. Потому что неперевод — это очень недавнее явление. А вот перевод был десятилетиями, всегда переводили, с советских времен, я напоминаю. С какого времени перевод времени начался?

Д.КНОРРЕ: Давайте посмотрим.

С.ДОРЕНКО: На самом деле, перевод есть характеристика людей пожилых. Они привыкли к старому и держатся старины русской. А перевод — это старина русская. А неперевод — то революция, которую устроил, кстати говоря, я. Перевод часов на летнее время, Википедия.

Д.КНОРРЕ: Вот. В России летнее время впервые было введено в 1917 году, после чего применялось в 1918 по 1921 и с 1981…

С.ДОРЕНКО: Вот почему стареете вы. Нет, я тоже, нет проблем. Но стареете-то вы, Екатерина. С 1981 по 2011-й. Вы хотите вернуть, как было в молодости. А я не хочу.

Д.КНОРРЕ: Можно просто сделать, чтобы было хорошо?

С.ДОРЕНКО: Как надо хорошо?

Д.КНОРРЕ: Чтобы ты встал утром — и было светло.

С.ДОРЕНКО: Можно я правду скажу? Горькую правду. До Барселоны нехорошо. В Барселоне уже хорошо. В Мадриде хорошо… Какая тебе разница, что здесь будет? Все равно климат здесь не пригоден для жизни людей, абсолютно не пригоден. И все. Я говорил, и подтверждаю вновь: жить можно только там, где круглый год можно ездить на мотоцикле. Где нет снега вообще. Есть, но рядом в горах. Ты живешь в Барселоне и ездить в Хаку, Уэску. Там горнолыжные курорты. Ездишь в Уэску, ездишь в Хаку и там катаешься на лыжах. На том же самом мотоцикле туда едешь. Ну, наверху уже прохладно в Хаке. Я там был, гулял как-то в январе. Хорошо, товарищи.

 

В ДВИЖЕНИИ

 

С.ДОРЕНКО: Мы пойдем и проживем его, этот вторник, 19 марта.