О.Данилевич: У нас сегодня, на самом деле, праздничная программа, потому что два года программе «Бла-бландинки», и в гостях у нас юбиляр, музыкант, вокалист, автор, народный артист России Владимир Кузьмин. Ура! Здравствуйте!

В.Кузьмин: Здравствуйте!

О.Данилевич: Вы отметили в прошлом году 60-летие. 

В.Кузьмин: Прямо сразу взяли так и сдали.

Е.Звягинцева: «Википедия» вас тоже сдаёт.

О.Данилевич: Надо сказать, что всем бы повезло, если бы они выглядели в 60 так, как вы.

В.Кузьмин: Спасибо большое! Это благодаря вегетарианству. 

О.Данилевич: Правда? Вы вегетарианец?

В.Кузьмин: Да, уже много лет.

Е.Звягинцева: Давайте я вам пожму руку. Я тоже, правда, немного лет. А как вы пришли к тому, что вы вдруг отказались от мяса?

В.Кузьмин: Постепенно. Просто понял самую основную причину – не убий. И всё стало ясно. Потом сходил на рынок, где-то в Турции я попал на рынок случайно, увидел туши мясные. После этого я перестал. А потом выяснилось, что и рыбу нельзя есть. И так постепенно я стал совсем чистым вегетарианцем. 

О.Данилевич: Слушайте, ну мужчины же, вот это вот мясо, мужчины…

Е.Звягинцева: Белок, шашлык…

В.Кузьмин: В шпинате больше белка, чем в мясе. Творог и так далее. Это всё неправда, что в мясе очень много белка и что оно нужно. Мясо – это вообще вредный продукт, потому что у нас, у человека, кишка не рассчитана на то, чтобы там мясо, оно там гниёт просто и всё. 

Е.Звягинцева: А повлияли на вас как-то мировые тенденции? В Голливуде сейчас же очень популярно быть вегетарианцем, почти все звезды…

В.Кузьмин: Нет, духовные книги больше. Христианские и ведические.  

Е.Звягинцева: Вы в Индии были?

В.Кузьмин: В Индии, конечно, был. Не один раз.

О.Данилевич: Где вы проводите отпуск?

В.Кузьмин: Как и все нормальные люди, где-нибудь в Таиланде или в Америке. 

О.Данилевич: Что больше любите: пляжный какой-то отдых, или наоборот, ходить и смотреть на достопримечательности? 

В.Кузьмин: Я не люблю пляжный отдых, честно говоря. Единственное, что в пляжном отдыхе хорошо – можно много читать. А так я люблю активный отдых: водные мотоциклы, парашюты и так далее. 

О.Данилевич: А самое экстремальное, чем вы занимались, например, это что? 

В.Кузьмин: Не знаю, летом у меня каждый день экстрим, у меня четыре мотоцикла, я езжу по городу, и экстрим каждые пять минут случается. 

Е.Звягинцева: Я обещаю, что мы чуть подробнее вас расспросим про мотоциклы в другой части программы, а начнём мы с песни нашей любимой, «Эй, Красотка!»

О.Данилевич: 60 вы отметили в прошлом году, а в душе вам сколько? 

В.Кузьмин: Душа вечна, она неизмерима, и поэтому ей не может быть сколько-то лет, она вечна.

Е.Звягинцева: Ну, моя мама, например, говорит, что ей всё время 30 лет и много-много месяцев.

В.Кузьмин: Хотелось бы мне, чтобы было 30 лет, но, к сожалению, этого не вернуть, но в следующей жизни мне опять будет 30 лет, поэтому я не переживаю. 

О.Данилевич: Ну, ваш любимый возраст, я не знаю. Где самые важные и дорогие события?

В.Кузьмин: Это юность, конечно. От 13 до 18 лет. Самый интересный возраст, такой романтический, чувствительный. Самый умный ты в эти годы, самый счастливый. 

Е.Звягинцева: Это же самый сложный момент, у тебя столько становлений личности происходит, тебя рвёт в одну сторону, в другую.

В.Кузьмин: Они ещё мало знают, но у них мозги работают хорошо. 

О.Данилевич: Ну, при этом, если с 13 до 18 ты самый умный, выходит, дальше мы глупеем.

В.Кузьмин: Нет, мы набираемся знаний. Допустим, люди, которые занимаются духовной практикой, настолько умны, что нам до них просто не достать, не догнать их никогда. Я имею в виду, что просто очень много в этом возрасте интересного, и ум воспринимает окружающую действительность как нечто глобальное. У него вся жизнь впереди, и я считаю, что это самый прекрасный возраст.

О.Данилевич: Вы любите свои дни рождения?

В.Кузьмин: Нет.

О.Данилевич: Не любите сам праздник или это именно ощущение того, что вы становитесь старше?

В.Кузьмин: Нет, раньше я как-то делал свой день рождения днём подведения итогов за год. Вот что я написал, выпустил там альбом, написал там какой-то рассказ. А постепенно что-то я как-то совершенно спокойно отношусь к этому, потому что я постоянно что-то сочиняю, что-то выпускаю, я к этому уже настолько привык, что не делаю таких разграничений – Новый год, 1 сентября или 31 мая, мой день рождения. Всё по кругу идёт.

Е.Звягинцева: То есть раньше вы садились, писали себе такой списочек.

В.Кузьмин: Да-да-да. Что я сделал, как бы отчёт такой. 

О.Данилевич: Что вы сделали в прошлом году?

В.Кузьмин: В прошлом году я… Да ничего я не сделал. Много концертов дал, очень порадовал зрителя. Основная наша задача, что мы делаем – мы даём концерты. Вот у меня куча фотографий, я после каждого концерта всегда фотографирую зрителей. И они всегда встают в конце и вот так вот руки делают, и все счастливые лица. Ради этого и нужно работать, потом что когда видишь счастливые лица после концерта, значит понимаешь, что ты не зря живёшь.

О.Данилевич: Вы счастливы без концертов? 

В.Кузьмин: Счастлив, потому что у меня есть студия, я могу записывать какие-то новые песни. 

О.Данилевич: А какой процесс самый приятный для вас? Какой момент, точнее, самый приятный для вас: когда вы придумали песню, когда вы пишете эту песню, когда вы выступаете с этой песней?

В.Кузьмин: Самый приятный момент – это процесс создания песни, потому что я считаю, что сам звукорежиссёр, кроме того, что играет там на всех инструментах, и этот момент создания, когда ты не знаешь, что получится, сам процесс создания аранжировки записи – это самое интересное, самое захватывающее. 

О.Данилевич: Как часто вы были разочарованы тем, что вы записали? Или не было такого вообще никогда?

В.Кузьмин: Никогда такого не было, потому что если я записал и что-то не нравится, я просто прекращаю это делать и всё.

О.Данилевич: Часто такое бывает?

В.Кузьмин: Бывает часто, да, что я ошибаюсь, конечно. Но проходят годы, и мне кто-то даст послушать, и я думаю: ничего себе, такое я придумал и написал.

Е.Звягинцева: А у меня такой вопрос. У нас здесь были писатели, они иногда говорили, что они просыпаются в ночи, что-то им пришло в голову, они вскакивают, начинают писать. У вас было такое?

В.Кузьмин: Вы знаете, такое бывает: во сне приснится мелодия или текст какой-то, как-то думаешь, ну ладно, я запомню. И всё. И я в последнее время, у меня несколько раз такое случалось, я себя пересиливаю, встаю, беру диктофон и записываю. И несколько песен у меня так получилось действительно. В каком-то полусне так сочиняешь, и потом нужно просто заставить себя встать и записать, потому что так оно забывается. 

Е.Звягинцева: А не бывает такое: обычно то, что ты напишешь в ночи, утром думаешь – ой, какая ерунда?

В.Кузьмин: Нет, я в телефон записываю просто.

О.Данилевич: А что из последнего вы так вот записали? 

В.Кузьмин: У меня есть песня «Дом». Альбом называется «Эндорфины». Песня была придумана вся во сне и записана ночью, я проснулся и записал. 

Е.Звягинцева: Для лунатиков хорошо.

В.Кузьмин: А я был, кстати, в детстве лунатиком.

О.Данилевич: Серьёзно? Куда ходили?

В.Кузьмин: В школу. Ранец одел и пошёл. Мне отец рассказывает, может, шутит, конечно, я не знаю. Но он так это забавно рассказывал, как я встал, одел ранец и пошёл в коридор. 

О.Данилевич: Слушайте, есть такие люди, которые... Вот вы пишете что-нибудь, неважно, текст вы пишете, музыку, и они говорят: нет, Владимир, что-то это не очень хорошо. Чтобы вы к ним прислушались и решили, что это действительно не очень. Или, наоборот, вы пишете что-нибудь, и вам кажется, что нехорошо, а кто-то вам говорит: да это прекрасно, гениально. И вы прислушиваетесь и оставляете этот текст. Есть такие люди, которые имеют на вас вот такое влияние?

В.Кузьмин: К сожалению, нет у меня таких людей, я сам себе звукорежиссёр, и продюсер, и всё. Действительно такое бывает, у Джона Леннона и Пола Макаартни знаменитая песня «Hey Jude», Маккартни очень переживал, что не нравится её строка – «Upon your shoulders», «Ты держишь весь мир на руках», а Леннон ему сказал: «Ты что, это самая лучшая вообще строчка». 

О.Данилевич: Ну, вам бы хотелось, чтобы у вас был человек, ко мнению которого вы бы настолько прислушивались, что…

В.Кузьмин: Хотелось бы, да, конечно, просто я настолько привык всё делать сам, что как бы это физически получается невозможно. Нет, иногда я советуюсь, у меня есть друзья, я звоню им по телефону и какую-то строчку зачитываю. У меня есть такие друзья. 

Е.Звягинцева: Но они нормально, дают дельные советы? 

В.Кузьмин: Да, я к ним прислушиваюсь.

О.Данилевич: С кем из мировых звёзд вам бы хотелось поработать?

В.Кузьмин: С Робертом Плантом.

Е.Звягинцева: О, да!

В.Кузьмин: С Джимми Пейджем, Дэвидом Ковердэйлом.

Е.Звягинцева: Вы как раз говорили, что Джимми Пейдж вам близок по игре.

В.Кузьмин: Не то что близок – это для меня легенда. Я был маленький, ещё в школу ходил, когда слушал Led Zeppelin. Это было нечто сверхромантичное. До сих пор у меня рингтон стоит «Whole Lotta Love».

О.Данилевич: Вот это, кстати, интересная тема, когда у музыкантов на телефоне в качестве звонка стоят песни и музыка других исполнителей. Это нормально или скорее нормально, когда твоя собственная стоит?

В.Кузьмин: У нас концерты чуть ли не каждый день, ещё слушать это дома невозможно же. 

О.Данилевич: Это же тоже такой пиар-ход. Например, идёт Владимир Кузьмин, у него в телефоне играет новая песня Владимира Кузьмина, и все такие, и все такие…

В.Кузьмин: Да нет, скажут, что совсем с ума сошёл. Нет, я до такого не опускаюсь.

Е.Звягинцева: Возвращаемся к знаменитостям. Как можно сделать так, чтобы, например, может, написать Планту? Позвонить?

В.Кузьмин: Может, какой-то телеканал это сделает. Просто я не хочу, я очень скромный человек, я общался, на самом деле, с Дэвидом Ковердэйлом лично в Калифорнии после концерта, мы с ним даже пиво пили. И мне впечатлений хватило на всю жизнь. Я понимаю, как многие люди, допустим, со мной хотят пообщаться, а мне просто некогда, нет на это времени, нет желания. А эти люди вообще заняты сверх. Поэтому я не хочу навязываться, достаточно со стороны посмотреть.

О.Данилевич: В жизни вам ваша популярность мешает? Или наоборот? 

В.Кузьмин: Сейчас не мешает. Вот конец 80-х – это было нечто ужасное. Мы давали по три концерта в день на стадионах, у меня в подъезде сидела куча поклонников, все там стены были исписаны, ни пройти, ни уехать. Садишься в машину, за тобой несколько такси едут, постоянно сопровождают. Это было ужасно, и я, в общем-то, не выдержал этой популярности, честно говоря, и уехал в Америку играть в клубах. 

Е.Звягинцева: Вы поэтому уехали в Америку? 

В.Кузьмин: Было невозможно, было столько непонятных людей, приставали со всех сторон, никакой жизни не было, кроме этой популярности. Это ужасно, ничего хорошего в этом нет.

О.Данилевич: А положа руку на сердце, когда вы вернулись и популярность уже была не такой, вас…

В.Кузьмин: Всё встало на свои места. Люди лишние откололись, а настоящие поклонники остались. И они до сих пор у меня есть. Не просто люди, которые… Раньше ходили все подряд на мои концерты, потому что я был просто популярен, а сейчас ходят только те, кто любит мою музыку. Музыку и слова. Это гораздо приятнее для артиста, и гораздо полезнее, ценнее.

Е.Звягинцева: А вы ощутили на себе звёздную болезнь? Все-все-все артисты, певцы, они все говорят, что нет, я не страдаю звёздной болезнью – это ерунда. Все рано или поздно переболеют этой болезнью. 

О.Данилевич: Просто кто-то осознаёт это, а кто-то не осознаёт.

В.Кузьмин: Знаете, мне как-то повезло, я стал звездой в шестом классе в школе. 

О.Данилевич: Каким образом?

В.Кузьмин: Потому что организовал первую рок-группу, и уже был таким популярным, что я уже понимал, что буду звездой, сначала – в своём городе, потом – в стране. Я был совершенно в этом уверен, поэтому я спокойно перенёс эту болезнь.  

Е.Звягинцева: То есть в шесть лет вы переболели уже?

В.Кузьмин: В шестом классе, 13 лет мне было. 

О.Данилевич: Вы в этой группе пели или играли? Или и то, и другое?

В.Кузьмин: Я и пел, и сочинял уже, и мы свои песню уже играли. Но в основном мы играли Beatles и Rolling Stones, любимые группы были.

Е.Звягинцева: А когда вы вернулись из Штатов, я знаю, что многие музыканты у вас оставались как раз в Штатах, здесь всё же с ноля приходилось начинать? Или нет?

В.Кузьмин: Ну, это было интересно. У меня был такой творческий потенциал богатый, что я просто стал ненавидеть свои русские хиты, которые у меня были. Мне стало противно их исполнять каждый день по нескольку раз. И я мечтал записать песни на английском языке, и я сочинил их, и два альбома я записал. Потом мы три года работали по клубам, и я от этого устал ужасно, и мне захотелось вернуться в Москву. И, когда я уже приехал, я успокоился, я понял, что это моё, мои люди, мои зрители, мой город, моя страна, и я не хотел петь больше на английском языке. 

Е.Звягинцева: Внутренняя гармония появилась? 

В.Кузьмин: Ну, встало как-то всё на свои места. Просто для меня какой-то был загадочный мир рок-н-ролла за океаном. Когда я в него погрузился – я общался только с американцами, с музыкантами, разговаривал только на английском практически – я понял, что дальше уже не пойду.

Е.Звягинцева: А вы разочаровались, получается, в этом?

В.Кузьмин: Не разочаровался, я понял, что просто я получил то, что я хочу, и выше я уже просто не пойду. 

О.Данилевич: Вы сказали до этого, что когда вы вернулись, вы получили уже тех зрителей, которые ходили конкретно на ваши песни, а не просто на вашу популярность. В этом смысле у меня тогда к вам вопрос. В минувшие выходные свой день рождения отмечал директор «Уралвагонзавода» Алексеенко, и, говорят, что вы были приглашены.

В.Кузьмин: Да.

О.Данилевич: Директор «Уралвагонзавода» потратил на мероприятие 10 миллионов, а за день до этого мероприятия его рабочие бастовали, потом что не выплачивают зарплату, задерживают, и, кроме того, собираются сократить штат. У вас в этом смысле есть какие-то внутренние барьеры? На чьём мероприятии вы бы никогда не стали выступать?

В.Кузьмин: Между прочим, меня пригласила Алсу туда, я понятия не имел, у кого день рождения. Честно говоря, настоящий музыкант должен играть везде. Если мне скажут: «Играй на бензоколонке», – я буду играть там. Я играл на бензоколонке, просто на улице. Поэтому это вопрос не к нам, а к организаторам.

О.Данилевич: Из-за личной неприязни вы можете не выступить? Отказать просто потому, что вы не уважаете этого человека?

В.Кузьмин: Ну, у меня таких людей просто нет. Понимаете, у меня музыка настолько сама по себе позитивная, что люди негативные меня не любят просто, они не будут приглашать. И потом, может быть, не сам заказчик, а его гости чаще всего.

Е.Звягинцева: То есть юбиляр может и не любить.

В.Кузьмин: Ну, юбиляр делает же для гостей. И гости говорят, каких артистов они хотели бы видеть.

О.Данилевич: Хотя до выборов довольно долго, тем не менее, уже политические партии пытаются привлечь популярных людей, для того чтобы популяризировать свою партию. Вам в этом смысле делали уже какие-то предложения?

В.Кузьмин: Нет, мы будем выступать в Кремле на мероприятии «Щит и роза», и, в общем-то, на этом всё закончится.

Е.Звягинцева: А если подойдут и скажут – пойдём в «Единую Россию» или там в ЛДПР, пойдёте?

О.Данилевич: Или в «Справедливую Россию», неважно. 

В.Кузьмин:  Нет, ко мне уже не подойдут, я думаю. 

О.Данилевич: Вы народный артист России, почему выдумаете, что к вам не подойдут?

В.Кузьмин: Я вне политики нахожусь, поэтому…

О.Данилевич: Вам не интересна вообще политика, внешняя, внутренняя? 

В.Кузьмин: Ну почему, интересна. Просто я не профессионал, и считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Даже говорить о политике нецелесообразно, потому что по большому счёту ты в ней ничего не понимаешь.  

О.Данилевич: Ну, у нас некоторые депутаты приходят сначала в Госдуму, а потом понимают, что именно они могут там сделать. Вы исключаете такую возможность, что вы когда-нибудь станете депутатом? 

В.Кузьмин: Я совершенно исключаю. Я музыкант чистого искусства. Я делаю музыку ради музыки, стихи ради стихов. 

Е.Звягинцева: Красиво звучит. 

О.Данилевич: У вас 4 марта будет большой сольный концерт, будет проходить он в «Известия Холл» в Москве. Что будете представлять, как готовитесь? 

В.Кузьмин: Мы будем представлять свои лучшие песни, как обычно, и это 99 процентов для публики, одна песня из нового альбома и одна песня для себя. 

Е.Звягинцева: А какая для себя?

В.Кузьмин: Пока не знаю. Всё мы делаем по тому спросу, который нам предлагает публика. 

О.Данилевич: А чего больше ждёт публика? Вы же наверняка отслеживали? Старых или новых песен?

В.Кузьмин: Старых, старых. У меня есть 300 песен, из них есть 50 в ротации нашей, которые мы постоянно играем живьём. Как ни странно, люди хотят слушать одно и то же. 

О.Данилевич: А вы что хотите слушать?

Е.Звягинцева: Для себя, для души, ту песню, которую вы выбираете, на конец оставляете? 

В.Кузьмин: Когда я говорил, что мне нравится процесс записи песни, и когда я её записываю, я успеваю ей так насладиться, что мне её не надо уже играть в концертах. Я уже удовлетворён. То есть мы сделаем всё, чтобы этот концерт понравился людям. Вот всё, что я могу сказать. Потому что одну и ту же песню можно играть… Люди улыбаются, вскакивают, начинают танцевать, людям необходимо хорошее настроение. А если я буду своими проблемами делиться, это никому не нужно. Люди приходят на концерт отдохнуть душой. 

Е.Звягинцева: Вы делите концерт, я не знаю, на какие-то сегменты: вот я сыграю в начале песню для публики, где-нибудь на 20 минуте я сыграю для себя, в середине концерта ещё раз для себя и в конце для себя?

В.Кузьмин: Нет, каждый раз всё спонтанно. Мы даже плейлист не пишем. Я просто начинаю играть, как правило, или каким-то знаком показываю, и барабанщик начинает играть. Но чаще всего я на гитаре начинаю сам играть, что я вижу по настроению публики, начинаю играть песню, ребята меня подхватывают. У нас в этом плане очень легко. Все музыканты, кстати, удивляются, что мы не пишем плейлист. Иногда мы просто планируем, начнём, допустим, с быстрой песни, или мы начнём с лирической, грустной песни и постепенно будем раскачивать. Люди погрустят немножко, а потом – веселее-веселее-веселее. И в конце начинают танцевать и хлопать.

О.Данилевич: Вы ведь играете на большом количестве инструментов, то, что называется «мультинструменталист».

Е.Звягинцева: Я вот это тоже пыталась выучить – «мультинструменталист».

О.Данилевич: Есть какие-то экзотические среди них?

В.Кузьмин: Экзотические? Ну, у меня была такая чилийская дудка, кооки называется. Я флейтист, заканчивал музыкальное училище по классу флейты. А музыкальную школу я заканчивал по классу скрипки. Так получилось, что у меня отец военный, и мы всё время ездили по разным гарнизонам. Я родился в Москве и всё детство провёл где-то на границе. И у меня поэтому было какое-то увлечение – не то что увлечение – случайно получилось так, что в одной музыкальной школе я учился на скрипке, в другой – на флейте, в третьей – на гитаре, и так, постепенно… Потом не было педагога по скрипке, и я стал на рояле учиться, на фортепьяно. И совершенно естественно я просто научился играть на многих инструментах. Не потому что мне это нравилось в детстве – мне это в детстве не нравилось.

Е.Звягинцева: Вас заставили пойти в музыкальную школу?

В.Кузьмин: Да, меня заставили. Я хотел в футбол играть, а меня заставили на скрипке играть. Я очень стеснялся эту скрипку. Всё время эту папку носил, такая девчачья папка была с нотами. Я оставлял её в подъезде под лестницей, а ноты в футляр засовывал – мне так стыдно было с этой папкой ходить, ужасно…

О.Данилевич: Как человек, окончивший музыкальную школу, скажу, что папка – это очень удобно, потому что, если, например, зима, у всех там есть какие-то санки или ещё что-то, а тебя нет с собой санок, и можно всегда прокатиться на папке. 

В.Кузьмин: А, ну да.

О.Данилевич: Вы так когда-нибудь делали?

В.Кузьмин: Нет, я папку оставлял в подъезде.

О.Данилевич: А в музыкальную школу вы ходили без папки?

В.Кузьмин: Да, я ноты прятал в футляр от скрипки.

О.Данилевич: А ваши вот эти вот друзья, которые в тех городах, где вы жили, они как-то вас высмеивали в связи с тем, что вы…

Е.Звягинцева: Когда вы были мальчишкой…

О.Данилевич: В музыкальную школу ходите. Откуда вот это появилось, что вы начали стесняться этого?

В.Кузьмин: Я не знаю, откуда это появилось. Просто это было как-то не по-мужски, что ли – играть на скрипке. Вот, там подраться с кем-то, в футбол погонять. Футбол я очень любил, без правил он у нас там был, как хочешь хватай, как хочешь там…  

Е.Звягинцева: Подножки, подсечки.

В.Кузьмин: Подножки там, чего угодно. Но потом, когда я действительно увлёкся музыкой, когда я услышал электрогитару первый раз, когда я только услышал, жизнь моя поменялась…

Е.Звягинцева: Как это произошло?

В.Кузьмин: Я случайно услышал просто, как солдаты играют на гитарах на танцплощадке. Мы пролезли, спрятались в кустах и смотрели, как там танцуют.

Е.Звягинцева: Сколько вам тогда лет было?

В.Кузьмин: Лет 10. И меня так поразили звуки электрогитары, что тут же обратился к другим солдатам, матросам, точнее, и они мне подарили, из доски сделали гитару, натянули, поставили звукосниматель.

Е.Звягинцева: Матросы вам сделали?

В.Кузьмин: Да, а раньше только самодельные гитары были.  

О.Данилевич: Где эта гитара сейчас?

Е.Звягинцева: Подождите, как это? Вам 10 лет, и вы подходите к матросу, к дяденьке, «сделайте мне такую гитару»?

В.Кузьмин: Они все служили в одном полку, где мой отец командовал там, поэтому я мог, я с ними дружил всегда. Солдаты и матросы в принципе сделали меня музыкантом, потому что у нас обычно на границе радио совершенно не глушилось.

О.Данилевич: Зарубежное.

В.Кузьмин: Да. И я постоянно слушал радио Швеции, Норвегию, рок, там «Би-би-си», что хочешь, слушал, и поэтому, когда я приехал в 17 лет в Москву, я был подготовленный уже. То есть здесь никто ничего не знал. Я знал, кто играет, в какой группе, какой альбом, как называется. Потому что увлекался всем этим. И, короче, вот так вот я стал музыкантом.

Е.Звягинцева: А мама у вас английский ещё преподавала, да?

В.Кузьмин: Да, и к тому же нам в школе разрешали песни на английском языке. Нам это преподносили как факультатив английского языка. Пели там Beatles и Rolling Stones, «I can’t get no satisfaction» и так далее. 

О.Данилевич: Потому что учителя остальные не понимали просто, о чём поют дети.

В.Кузьмин: Никто нам ничего не запрещал вообще никогда. Мои детство и юность прошли вообще без всяких запретов.

О.Данилевич: Где та самая гитара?

В.Кузьмин: Да нет, вы что…

О.Данилевич: Вы её не сохранили?

В.Кузьмин: 150 гитар поменял.

Е.Звягинцева: Но это же самая первая, сколоченная матросами. 

В.Кузьмин: Ну, мы всё время переезжали из гарнизона в гарнизон, поэтому всё терялось.

О.Данилевич: Скажите, вот если бы был музей Кузьмина и музей гитар Кузьмина, как много бы там поместилось именно гитар.

В.Кузьмин: Ну, я вообще всю сознательную жизнь искал свой звук гитарный, и поэтому по всему миру скупал гитары. Когда мне понравится что-то, я покупаю, и дошло до того, что несколько лет назад, уже десять лет назад, у меня в коллекции было уже около 150 гитар. 

О.Данилевич: Где они лежат?

В.Кузьмин: На даче. И всё время за ними надо ухаживать, их настраивать постоянно, и я так от этого устал и так свой звук и не нашёл. И потом познакомился с мастером московским Дмитрием Никомольским, и мы решили попробовать сделать свою гитару. То есть сделали чертежи, и на основе того, что самое лучшее, что у меня было, мы сделали из определённого дерева определённой формы. Я сделал под себя вырез, чтобы мне удобно было. И играю последние 10 лет только на самодельной гитаре. 

О.Данилевич: У них имена есть, у гитар?

В.Кузьмин: «ВК» они называются просто – Владимир Кузьмин.

О.Данилевич: А остальные гитары? Они просто лежат на даче?

В.Кузьмин: Некоторые я уже раздарил – я раздариваю потихонечку.

Е.Звягинцева: На аукционах, я знаю, часто выставляют гитары знаменитостей. Опять недавно гитару Леннона продали, вы не участвуете?

В.Кузьмин: Нет, я же говорю, мне интересен звук.

Е.Звягинцева: И неважно, что её кто-то держал до этого?

В.Кузьмин: Нет. Многие любят такие старые гитары 50-х годов. А я люблю новые, чтобы она пахла вкусно.

О.Данилевич: А вы как раз не хотите, не знаю, какой-нибудь аукцион сделать?

В.Кузьмин: Некогда этим заниматься просто. Хотя, конечно, нужно их пристроить в хорошие руки. Мне они уже не нужны.

Е.Звягинцева: А вам важно, чтобы они именно в хорошие руки попали?

В.Кузьмин: Самые лучшие у меня стоят в студии, и я наслаждаюсь просто их внешним видом. Мне нравится форма гитар. Сами формы, цвета. 

О.Данилевич: На женщин же похожи?

Е.Звягинцева: Ну, что-то есть, да. А чем, вы говорите, ещё важен запах, чем пахнет гитара ваша?

В.Кузьмин: Ну каким-то таким лаком вкусным. Это какой-то такой ностальгический момент. Когда мама подарила мне гитару впервые фирменную первую, я был в 8-ом классе, мы переехали в Подмосковье, и нам из-под полы по блату, как говорится, достали гитару, такую настоящую «Музиму» огромную, под «Гибсон», я своим глазам не поверил. Это был самый счастливый день в моей юности. 

О.Данилевич: Это был день рождения? 

В.Кузьмин: Нет, это был просто какой-то день, даже помню, это было 20 июня. Но это был самый счастливый день Я, кстати, с это гитарой по Москве ходил. В метро ездил постоянно, в трамвае.  

О.Данилевич: Наверное, это всё-таки за хорошую учёбу.

В.Кузьмин: Я вообще всегда отличником был. 

О.Данилевич: Серьёзно? Какие любимые предметы?

В.Кузьмин: Конечно, русский язык и литература.

О.Данилевич: А вы не думаете написать какие-нибудь мемуары.

В.Кузьмин: Да я уже писал. Нет, нет, мемуары не хочу.

Е.Звягинцева: Поэму в стихах?

В.Кузьмин: Писал и поэмы уже.

Е.Звягинцева: Почему мы не можем всё это прочитать?

В.Кузьмин: Всё положил на полку, потому что считаю, что не моё это. Я четыре года писал. В стихах написал длиннее, чем «Евгений Онегин», но я не считаю себя таким поэтом, чтобы… Я сочинитель песен и электрогитарист. 

О.Данилевич: Покажите какому-нибудь человеку с важным мнением, вдруг он вам скажет, что вот это как раз и есть то самое гениальное, нужно срочно публиковать.

В.Кузьмин: Хорошо, покажу обязательно.

О.Данилевич: Мы вас ловим на слове.

В.Кузьмин: Я в 19 лет написал роман, и меня постоянно журналисты спрашивают, где этот роман. А я его почитал, и мне стало стыдно. 

Е.Звягинцева: Что там такого стыдного?

В.Кузьмин: Ну, как-то всё по-детски написано. Я очень уважаю талант писателя, поэтому я в эту когорту не стремлюсь.

Е.Звягинцева: Ещё хотела спросить: вы говорили о коллекции гитар, а есть у вас коллекция мотоциклов. Вам же от папы вам передалось увлечение мотоциклами? 

В.Кузьмин: Да, мой папа умудрился в 46-ом году ещё, ещё совсем был молодым, ему достался трофейный «БМВ» немецкий.

О.Данилевич: Где, в России?

В.Кузьмин: Да-да. Тогда же после войны осталось. И потом он менял эти мотоциклы всю жизнь, он военный, он всё время служил, мы на этом мотоцикле, помню, ездили из Белоруссии на Черное море. Трое детей в коляске, мама сзади, и так – двое суток. С палаточкой там, со своими продуктами. Ставили палаточку в лесу, ночевали, дальше ехали.

О.Данилевич: Есть подозрения, что если вы вдвоём залезли в колясочку, то вы были очень худыми.

В.Кузьмин: Ну, мы маленькие были ещё. И очень рано меня отец научил ездить, иногда даже давал мне прокатиться.

Е.Звягинцева: А вы не угоняли? Потому что мы у деда однажды угнали мотоцикл без ключа. Мои братья знали, как спичкой там, как так сделать зажигание, как-то «чик», и он заводился. И мы угнали однажды у деда мотоцикл.

В.Кузьмин: Молодцы, круто! Нет, мы не угоняли. У нас в военном гарнизоне двери не закрывались в квартирах и гаражах, поэтому можно было брать свободно. Мы брали мотоциклы и играли в «мотобол» на них. На севере.

Е.Звягинцева: Это что?

В.Кузьмин: Это когда едешь на мотоцикле и мячом бьёшь по воротам. Опасная штука. В детстве почему-то с нами ничего не случилось. Сейчас бы сразу что-нибудь случилось. Сломал бы руку или ногу. 

Е.Звягинцева: Знаете почему? Потому что нет страха.

В.Кузьмин: Наверное, да.

Е.Звягинцева: Ты же ничего не боишься, а теперь сейчас уже, ты беспокоишься о себе.

В.Кузьмин: Да, на севере залезешь на сопку и прямо между кустов спускаешься, и ничего с тобой не случается. 

Е.Звягинцева: А медведя видели?

В.Кузьмин: Медведя? Не, не видел. Росомаху слышал, страшно. Вообще, у нас до школы было 8 километров, с нашего гарнизона. 

О.Данилевич: Пешком или на мотоцикле?

В.Кузьмин: Если ты опоздал на автобус, ты идёшь пешком. Вьюга, горы, идёшь, песни поёшь, тебя никто не слышит, волки воют кругом. А летом полярный день – вообще, такой кайф. То есть дети в песочнице играют в три часа ночи. 

О.Данилевич: Лучшее место на земле.

В.Кузьмин: Да, кстати, на севере очень хорошо как-то дышится. 

О.Данилевич: А вы так и не ответили, сколько мотоциклов в вашей коллекции.

В.Кузьмин: Четыре всего. Было шесть. Я говорю, если ты ни разу не падал с мотоцикла, ты не байкер, если ты ни разу не падал со сцены, ты не рокер. Есть специфика, есть у меня такой BMW Enduro, он полуспортивный, на котором можно и по городу быстро проехать, и по бездорожью. 

О.Данилевич: А спортивные вы вообще любите мотоциклы. Мне кажется, они визуально красивые из-за того, что они такие обтекаемые и закрытые. 

В.Кузьмин: У меня нет спортивного мотоцикла. У меня только два Enduro и два «чоппера». 

О.Данилевич: Вы дружите с Хирургом?

В.Кузьмин: Дружу. Дружил во всяком случае раньше. Мы встречались 10 лет подряд, участвовали во всех байк-шоу. 

Е.Звягинцева: А вот это большое шоу, которое у него было в Севастополе?

В.Кузьмин: Нет, в последнем я не участвовал.

Е.Звягинцева: А что, поссорились?

В.Кузьмин: Нет, не ссорились, ничего.

О.Данилевич: Не сходитесь во взглядах?

В.Кузьмин: Да нет, просто уступаем место молодым. 

О.Данилевич: А есть молодые достойные? 

В.Кузьмин: Есть, наверное.

Е.Звягинцева: Наверное. Как готовитесь к мотосезону, скоро же уже? Очищаете там касочку, курточку?

В.Кузьмин: Во-первых, для каждого мотоцикла – своя одежда. У меня есть несколько сумок. Для BMW, допустим, у меня в жилетке есть такой проводок – включаешь его в прикуриватель, и она обогревается. Я приезжаю к «Ночным волкам», ребята говорят: ты чего так легко оделся? А у меня жилетка с подогревом. 

Е.Звягинцева: Зимний вариант.

В.Кузьмин: Да. Там можно даже телефон заряжать.

О.Данилевич: Вы ездите в шлеме или без? 

В.Кузьмин: Конечно. У меня были съёмки на «Первом канале», и я шлем снял. А так, конечно, в шлеме. Мозги одни у нас. 

О.Данилевич: Волосы развеваются, вот это всё красиво.

В.Кузьмин: Да, и какой-нибудь…

О.Данилевич: Женщину какую-нибудь сзади с длинными ногами тоже посадить… У настоящего байкера важен образ или нет?

В.Кузьмин: Байкеры… Да нет, они все одинаковые в последнее время. Раньше байкеры отличались очень сильно от толпы, и каждый был индивидуальный. Сейчас в основном спорт-байки, все смешались в одну кучу. Могу сказать, что они бесстрашные люди, фанатики своего дела. 

Е.Звягинцева: Настоящий байкер какой и настоящий рокер какой? 

В.Кузьмин: Я не знаю, какой настоящий байкер. Настоящий рокер – это тот, который через всю жизнь пронёс это чувство любви к рок-н-роллу, который может в любом состоянии выйти на сцену и порадовать публику. А что такое настоящий байкер, я не знаю. 

О.Данилевич: Как вы относитесь к современным российским исполнителям? 

В.Кузьмин: Если честно, я ничего не слушаю. 

Е.Звягинцева: Ну, а в машине, когда едете, радио, например?

В.Кузьмин: Я слушаю диски, которые мне дарят мои друзья, поклонники. Это обычно классик-рок и классик-рок-блюз. Иногда я слушаю какую-то такую музыку для релаксации. А русскую музыку я вообще не слушаю.

О.Данилевич: Вы в начале программы сказали, что вы вегетарианец. Вы сами готовите?

В.Кузьмин: Нет, я не умею готовить. Нет такой привязанности к еде. Или жена готовит, или покупаю на гастролях, в ресторане. Просто прошу, чтобы сделали без мяса, и всё. 

О.Данилевич: У вас райдер какой-то, когда вы на гастролях? 

В.Кузьмин: У нас самый скромный райдер вообще. У нас там стоит кефир, молоко в холодильнике и йогурт. А райдер на сцене у нас тоже очень скромный. Нас четыре музыканта на сцене, поэтому все организаторы очень довольны.

Е.Звягинцева: Не требовательные особо.

В.Кузьмин: Да, с нами очень легко работать. 

Е.Звягинцева: Вы сказали, что настоящий рокер может выйти на сцену в любом состоянии, и сыграть, и порадовать публику. Как бы тяжело ему ни было в душе. Вот у вас был такой момент, когда вы сказали: нет, ни за что, я сейчас не могу?

В.Кузьмин: Ну, очень часто такое бывало. Раньше, когда были такие затяжные гастроли, перелёты, тяжело по ночам лететь, а потом, не выспавшись, на концерт… Часто очень бывало. Есть какой-то автомат внутри, просто на автомате всё играешь. Иногда даже лучше получается, чем когда думаешь. 

О.Данилевич: Мы подошли к нашей традиционной рубрике, пять одинаковых вопросов мы задаём всем гостям. Что вы когда-то скрыли от мамы?

В.Кузьмин: Свою первую любовь скрыл. Потом учительница меня сдала, и мама всё узнала.

Е.Звягинцева: Сколько вам было лет?

В.Кузьмин: 13.

О.Данилевич: Одноклассница? 

В.Кузьмин: Нет, с соседнего класса.

Е.Звягинцева: Тогда вы были звездой и есть звезда…

О.Данилевич: А ещё тогда возраст, когда самый умный.

Е.Звягинцева: Да.

Е.Звягинцева: Второй вопрос: с какой блондинкой вы бы смогли изменить любимому человеку?

В.Кузьмин: Ни с какой. У меня жена блондинка.

О.Данилевич: Самая большая ошибка в жизни?

В.Кузьмин: Родиться.

Е.Звягинцева: Почему?

В.Кузьмин: Самая большая ошибка… Да каждый день мы совершаем какие-то ошибки. 

О.Данилевич: Что бы вы исправили или ничего бы не стали?

В.Кузьмин: Ничего бы не исправлял.

Е.Звягинцева: У кого бы вы попросили прощения? 

В.Кузьмин: У Бога.

О.Данилевич: Последний вопрос: кто ваш лучший друг? 

В.Кузьмин: Я сам.