В.КАРПОВ: В эфире программа «Пиджаки». У микрофона Владимир Карпов. И с нами сегодня главный редактор газеты «Культура», член президиума Совета по культуре при президенте России Елена Ямпольская. Здравствуйте, Елена Александровна.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Добрый день.

В.КАРПОВ: Вас можно уже поздравлять с тем, что вы избраны в депутаты Госдумы?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Насколько я понимаю, 23-го числа, в пятницу, ЦИК объявит окончательные итоги. И поздравлять, я думаю, можно будет с этого момента официально.

В.КАРПОВ: Но никаких же вопросов не возникает к тому региону, в котором вы избирались?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Вроде бы нет, вроде бы всё вполне законно, никаких нарушений не было.

В.КАРПОВ: Поэтому, скорее всего, с вероятностью 99,(9) вас можно уже поздравлять, но пока неофициально.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, видите ли, Владимир, я вообще не очень рассматриваю в связи с новой любой деятельностью слово «поздравлять». Знаете, поздравлять хорошо, когда ты ничего не собираешься делать, можно поздравлять. У меня перед всяким новым шагом в моей жизни всегда возникает определённый мандраж: что я могу, насколько много я не знаю пока ещё, с какой скоростью сейчас придётся осваивать новую информацию, новые навыки, приобретать опыт и так далее, и так далее. Поэтому сказать, что я сейчас сижу и праздную, принимаю поздравления… Я принимаю поздравления, но, наверное, не столь радостным тоном, как могло бы это показаться со стороны.

В.КАРПОВ: Хорошо, к этому ещё вернёмся. Просто здесь приходят новости довольно важные. Например, Владимир Маркин подал в отставку, подал рапорт об отставке с должности официального представителя Следственного комитета России. Я знаю, что тема не ваша…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Абсолютно.

В.КАРПОВ: Но, так или иначе, будете тосковать по такому официальному представителю?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Если вы сами понимаете, что тема не моя, с чего бы вдруг я стала тосковать по постороннему мне человеку? Я возглавляла… возглавляю до завтрашнего дня… Вот ещё важный такой момент в моей жизни — завтра я прощаюсь со своей газетой, в которой я была главным редактором без малого пять лет. Совмещать эти два вида деятельности невозможно. Завтра я подаю официальное заявление об увольнении.

Как главному редактору газеты под названием «Культура» мне не приходилось работать со Следственным комитетом, в частности с господином Маркиным. Единственное, по-моему, что нас связывает, — это, насколько я знаю, господин Маркин челябинский. А для меня после проведения сначала предварительного голосования, а потом предвыборной кампании уже… Я, в общем, говорю «наши, челябинские».

В.КАРПОВ: Вы ошибаетесь. Владимир Маркин плюс ко всему ещё и поёт, поэтому отношение к культуре он какое-то всё-таки имеет.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, видите ли, поют практически все люди, как известно из знаменитого фильма, когда она счастливы, а также на демонстрациях и в опере.

В.КАРПОВ: Но не всякому удаётся спеть в телевизоре, а Владимиру Маркину это удавалось. Поэтому всё-таки…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Видимо, я что-то пропустила, я недостаточно смотрела.

В.КАРПОВ: Ознакомьтесь с его творчеством, Елена Александровна. Возможно, вы поймёте…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Боюсь, Владимир, что у меня сейчас будет с чем ознакомиться в ближайшее время, помимо творчества господина Маркина.

В.КАРПОВ: Хорошо, давайте уже вернёмся к делам в Государственной Думе, которые, скорее всего, вам предстоит вершить. И сразу хочется понять: вы где себя видите в Государственной Думе?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, надеюсь, в Комитете по культуре, это было бы логично.

В.КАРПОВ: Во главе комитета?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, это совершенно неактуальный вопрос, абсолютно. Такие вещи решаются не нами, и бессмысленно сидеть и гадать, во главе чего мы себя видим. В новую Думу VII созыва входит достаточно много уважаемых людей от культуры. Это прежде всего и Говорухин Станислав Сергеевич, который возглавлял комитет в Думе прежнего созыва, и Бортко Владимир Владимирович, который был у него заместителем. Вошёл тоже «на новенького» такой глубокоуважаемый мной и близкий мне человек, как Александр Шолохов, внук нашего великого писателя и глава музея-заповедника своего деда. Поэтому там есть из кого выбирать главу. Но я очень надеюсь, что у меня будет возможность работать в этом комитете.

В.КАРПОВ: Бортко я бы не рассматривал по той простой причине, что он всё-таки от коммунистов, насколько я помню.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Но не все же комитеты, насколько я знаю, возглавляются только представителями правящей партии.

В.КАРПОВ: А зачем делиться? У вас конституционное большинство.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Вы знаете, вот это пока ещё не совсем ко мне. Я честно вам скажу: ещё несколько месяцев назад я была от этого всего так далека, что когда я слышу про большинство и так далее, у меня немножко глазки съезжаются к переносице. Понимаете, мне на протяжении этих нескольких последних месяцев постоянно задавали вопрос: «Зачем вы идёте в политику?» И я неизменно отвечала, что я не иду в политику. Я иду продолжать заниматься тем, чем я занимаюсь фактически с 17 лет — с момента поступления на театроведческий факультет ГИТИСа. Я иду заниматься сферой культуры — просто с иными возможностями, с иными рычагами. Я иду попробовать реализовать на практике то, о чём я очень много писала как журналист, и то, о чём регулярно пишет моя газета.

В.КАРПОВ: Задам абсолютно некорректный вопрос, но так или иначе: если вам предложат пост главы Комитета по культуре, вы согласитесь на это?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я всегда придерживаюсь хорошей русской пословицы: «На работу не навязывайся, от работы не отказывайся».

В.КАРПОВ: Принимается ответ. С чего хотите начать?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, тут ведь надо учитывать, что Государственная Дума — это орган законодательный, поэтому, если я сейчас начну вам вешать лапшу на уши про законы, которые я собираюсь принимать, вы мне не поверите, и слушатели мне не поверят.

В.КАРПОВ: Это очень интересно на самом деле.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я никогда не занималась законотворческой деятельностью, но при этом я прекрасно знаю, сколько дыр у нас в этой деятельности, именно в области культуры. В конце концов, у нас Дума VI созыва так и не приняла закон о культуре. Собственно, не был разработан такой законопроект, который бы более или менее хотя бы всех удовлетворил.

У нас нет закона о культуре. Тот, который есть, — он, по-моему, с самого начала ельцинских времён. Конечно, сейчас это уже всё не работает. Новые реалии — надо действовать иначе. Есть масса частных вещей, которые будут соединены, я надеюсь, тоже в общем законе о культуре. Они во многом, например, связаны с такой, может быть (не знаю, насколько интересной вашей аудитории), достаточно специальной темой, как реставрация и реконструкция исторического и культурного наследия.

В.КАРПОВ: Очень любопытная история, потому что с ней связано в последнее время много скандалов.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Это да. Я думаю, что скандалы связаны в основном с правоприменительной практикой. Но есть и проколы точно в законотворчестве, потому что пока ещё, например, будучи главным редактором газеты, я только что отправила в номер материал… Нам просто написали со слезами люди из села Толбухино (видимо, совершенно замечательного) в Ярославской области. Они на свои деньги, на свои средства — предприниматели и так далее — стали восстанавливать старое село, купеческие дома, храм. Туда от «Золотого кольца» стала тропочка туристическая прокладываться, от главного маршрута ответвление, автобусики туристические стали приходить. А местные власти подают на них в суд иск за иском, потому что они проводят реконструкцию, не обратившись за экспертизой, не обратившись за официальной проектной документацией. Реставрация обошлась бы примерно в два раза дороже. Скажем, люди потратили 7–8 миллионов, а обошлось бы им это в 12–15.

В.КАРПОВ: А разве это неправильно, если речь идёт об историческом наследии?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Речь идёт о том, что у нас на территории страны десятки тысяч памятников — назовём их «памятники средней руки», — которые, скорее всего, за бюджетный счёт восстановлены никогда не будут, потому что у нас просто нет этого бюджетного счёта. Это купеческие дома. Это церкви, не представляющие, так сказать, какой-то глобальной художественной исторической ценности. Умирает всё вокруг них, зарастает крапивой, полынью. Двери выбиты, стёкла выбиты, крыши провалены. Десятилетиями стоят, никого не интересует. Как только люди приходят и пытаются восстановить, им тут же выдвигается… Правильно ли это?

В.КАРПОВ: То есть смягчить нужно, я правильно понимаю?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да, я считаю, что должен быть такой реестр наследия исторического и культурного, который позволял бы людям в определённых рамках, конечно, предположим, восстанавливать — это раз. И во-вторых, если уж предприниматель берётся за восстановление памятника, то он как минимум должен быть освобождён от налогов. А вообще было бы очень хорошо, если приходит предприниматель в обладминистрацию, в городскую администрацию и говорит: «Готов, буду восстанавливать», — и проектную документацию пускай ему обеспечит эта городская администрация. Давайте действовать на паритете: «Мы вам — проектную документацию, а вы по ней за свои деньги восстанавливаете и при этом получаете определённые налоговые льготы на свою основную деятельность, потому что вы помогаете восстанавливать наследие». Понимаете?

В.КАРПОВ: То есть рассматривать это как акт благотворительности?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: А это так и есть, как правило. И мне кажется, таких вещей очень много.

В.КАРПОВ: Знаете, о чём я задумался, когда вы стали говорить о смягчении этого закона? Я сразу подумал о несчастной Москве, в которой масса скандалов приключалась именно с историческим наследием, когда вроде как и закон есть, и он довольно строг, но всё время куда-то эти дома исчезали.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я согласна с вами по поводу Москвы. Дело даже не в том, сколько у нас исчезло домов, а дело в том, с какой необыкновенной лёгкостью меняют этот город — каждый по своему вкусу, как будто он заложен 12–15 лет назад. «За ночь ровно на этаж подрастает город наш» — вот такое возникает ощущение. Вообще-то, слава богу, 869 лет, если я не ошибаюсь, отметили недавно, 10 сентября.

С несколько бо́льшим уважением я бы подходила. Я понимаю, что исчезнувшее здание — это трагедия. А скажем, розовые надувные поросята или птички, развешанные над центральными улицами города, или надувные пингвины, или радужные лавочки — это, конечно, меньшее зло, потому что это всё можно смести, снести, убрать, и этого не будет. Но меня поражает какая-то безвкусная фамильярность обращения с Москвой, это правда, и поражает как коренную москвичку.

В.КАРПОВ: Нет ли риска в том, что, смягчив, вы развяжете руки, по сути, тем людям, у которых есть деньги, перекроить вообще оставшееся даже историческое наследие?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Мне почему-то кажется, что в Москве уже невозможно никому развязать руки в большей степени, чем они развязаны. И потом, всё-таки московские памятники — это будут памятники, скорее всего, федерального значения, если мы сейчас с вами говорим. А до этого мы беседовали с вами о памятниках местного значения.

Кстати, тут тоже есть «вилка». Пока я ездила по Челябинской области, была в таком очаровательном городке Кыштым, совершенно красивейшем, как и весь Южный Урал. И там есть потрясающий дом предпринимателей Демидовых, сказочный дом. «Белый дом» они его называют, просто замок. Он стоит в руинированном, так сказать, в законсервировано-руинированном состоянии. И это памятник федерального значения, но принадлежит он муниципалитету — чудесному местному муниципалитету, который очень переживает за свой город, но даже близко не может задуматься о тех суммах, которые нужны на восстановление этого фактически замка, который стоит в центре города на берегу красивейшего пруда в живописном парке и который мог бы стать действительно центром притяжения всего города, а также туристов. Там для всего есть место — от библиотеки до ресторанов включительно. Но, скорее всего, его никогда не поднимут просто так, потому что нельзя из федерального бюджета реставрировать памятник, который находится на балансе муниципалитета. Тоже «вилка» законодательная, понимаете?

В.КАРПОВ: Да. То есть ваша задача — привлечь частные деньги, плюс к этому как-то изменить законодательство, чтобы уже наконец эта история с восстановлением исторического наследия заработала?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, наверное, это одна из задач, безусловно, если мы говорим о законотворческой деятельности. У меня просто есть такая надежда, что всё-таки «дума» от слова «думать», а «парламент», как известно, от слова «parler», «говорить». В общем, и то, и другое, мне кажется, я немножко умею делать, поэтому я очень надеюсь, что Комитету по культуре, если даст бог и мне придётся в нём работать, удастся ещё проговаривать какие-то очень важные вещи, которые могли бы соединять сферу культуры воедино.

Потому что культура — на мой взгляд, это очень широкое понятие, которое мы искусственно сужаем в последнее время, говоря, что «выставка, концерт, спектакль — это культура, а вот всё остальное — как мы между собой общаемся, что вы видим по телевизору, как выстроена наша реклама и так далее — это не имеет к культуре никакого отношения». Это всё культура, понимаете. Вся среда нашего обитания — это культура. И если мы не завяжем сейчас вообще все ниточки в один узелок, будет бессмысленно говорить о выставках, концертах и спектаклях.

В.КАРПОВ: Ограничения будут по вашей инициативе?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: В каком смысле? Ограничения на что?

В.КАРПОВ: Я обратил внимание на следующую деталь: вы довольно ярко и эмоционально говорили о пошлости, вам не понравилась Москва с пингвинами и вот этими надувными поросятами.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да, мне не нравятся надувные пингвины.

В.КАРПОВ: Вы говорили о том, что культура — это гораздо шире, чем выставки и концерты. Поэтому у меня возникает сразу мысль следующая: наверное, Елена Александровна Ямпольская начнёт с того в том числе, что будет пытаться бороться с пошлостью через, я не знаю… Вот как?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я вообще не сторонница борьбы, Владимир, то есть я не сторонница борьбы через отрицание. Я вообще человек позитивный, и я люблю работать на позитивной повестке, а не на негативной. Действительно в последнее время, когда мы задумались о том, что у нас происходит, когда мы вот-вот-вот уже подкатывались к краю бездны, на мой взгляд, и мировоззренческой, и нравственной, и культурной, и духовной, и любой, — спохватились. И первое, за что схватились, — за палку, «запретить».

В.КАРПОВ: Запрещать, да.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я даже не буду сейчас обсуждать, правильно ли это в нравственном отношении. Я могу сказать, что это очень затратно по ресурсам — и человеческим, и материальным. Это всё равно, что к каждому из нас на улице приставить по полицейскому, чтобы он следил, чтобы мы не плевали мимо урны, не матерились, не толкались и не бросались с ножом отнимать у кого-то сумки.

В.КАРПОВ: Кстати, то, чем занималась предыдущая Государственная Дума.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: В каком смысле?

В.КАРПОВ: Ну как? Вести себя прилично, не курить, понимаете ли, в общественных местах.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Это хорошо. Правда, эта борьба с курением закончилась тем, что все теперь дымят на улице, и стало невозможно пройти по улице. Раньше они дымили у себя в офисах, а теперь они стоят у подъездов, дымят, и всякий, кто идёт по улице, идёт фактически в состоянии беспрестанной газовой атаки.

Я сама никогда не курила, но считаю эту борьбу с курением… в какой-то момент она достигла у нас маниакальных форм. Ну, у нас есть ещё очень много разных проблем. Я тоже считаю, что курение — это очень вредная история, но немножко оставила бы её всё-таки на выбор людей, они сами самостоятельно могли бы… Всё-таки мы на махорке, понимаете, войну выиграли и страну восстановили. Без махорки сложнее было бы, наверное.

В.КАРПОВ: Отвлеклись.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Отвлеклись, отвлеклись, правильно, да. Так вот, я не сторонник запретов, я сторонник замещения. Можно называть это импортозамещением. Нашей культуре необходимо импортозамещение. Я сторонник вытеснения того, что нам не нравится, на обочину. Не надо ничего запрещать, пускай на обочине существует всё что угодно, но мейнстрим должен быть другой.

В.КАРПОВ: А всё равно тогда придётся ограничивать. То есть первое, что приходит в голову: давайте мы лимитируем прокат иностранных фильмов в наших кинотеатрах.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Боже вас упаси лимитировать прокат! Потому что вы таким образом положите кинотеатральные сети, и всё. То есть вы ещё и загубите чей-то бизнес, а у нас и так сейчас не самая лёгкая экономическая ситуация.

В.КАРПОВ: Как выдавливать тогда, не очень понимаю?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Выдавливать можно тем, что у нас… Вы, когда выдавите западное, показывать что будете?

В.КАРПОВ: Ну, я и пытаюсь понять как раз. Через как это действовать?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Через как это действовать?

В.КАРПОВ: Да.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Через очень многое действовать. Но чтобы вытеснять западные фильмы, надо для начала иметь свой нормально работающий кинематограф как отрасль.

В.КАРПОВ: То есть дать им денег?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, денег… Понимаете, опять же сейчас бюджет будем… Насколько я знаю, наша Дума (очень волнуюсь) должна начать с принятия бюджета. Тоже, конечно, для меня это… Боже, бюджет неожиданно ко мне имеет какое-то отношение?

В.КАРПОВ: Антон Силуанов уже кричит: «Резать всё! Резать всех!»

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да, резать всё и резать всех. При этом, конечно, опять скажут, что культуре по остаточному принципу, наверное, и так далее, и так далее. Я по поводу остаточного принципа как реалист могу сказать следующее. Если есть форма борьбы за то, чтобы прибавили, — честное слово, уверена, что наш новый Комитет по культуре приложит все усилия с этими формами борьбы, чтобы по меньшей мере потребовать той прибавки.

Но я абсолютно убеждена (я всё-таки работаю в этой сфере всю свою жизнь), что в культуре главным капиталом являются не деньги, а таланты. И мы часто знаем, что в культуре можно вложить три рубля и получить шедевр, а можно вложить сто рублей и получить громыхающую, яркую, эффектную туфту, которая забывается через пять минут после того, как вы выходите из зала, из кинозала, из театрального зала и так далее, и так далее. Вкладывать деньги в культуру тоже надо талантливо. Вопрос вкуса и любви в инвестициях в культуру не менее важен, чем сами инвестиции, понимаете.

В.КАРПОВ: Но это же очень субъективно, особенно когда мы говорим о вкусе.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да это всё субъективно. Ну, что же здесь поделаешь?

В.КАРПОВ: Кто будет определять?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я читала, что сегодня глубокоуважаемая Инна Михайловна Чурикова возмутилась тем, что Дума VII созыва может наконец принять закон о культуре, и сказала: «Только в театр пусть они не лезут, эти депутаты! Лезут повсюду со своей политикой. Чтобы театром заниматься, надо специальное образование иметь!» Ну вот, у меня красный диплом театроведческого факультета. Может быть, тут удастся успокоить вот таких нервных людей, наших уважаемых и замечательных артистов, которые говорят: «Лезете, а ничего не понимаете».

В.КАРПОВ: Так вы понимаете прекрасно наверняка почему. Они этого опасаются — что и к ним тоже постучат депутаты Государственной Думы…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: С тем, чтобы играть в «Ленкоме»?

В.КАРПОВ: С тем, чтобы определять, что правильно, а что нет.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я вас умоляю…

В.КАРПОВ: Скажут: «Это безвкусица!» Например, придёт Елена Александровна Ямпольская в «Ленком» и скажет: «Господи, что вы здесь ставите? Это отвратительно! Давайте заменим ваш репертуар».

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: А каким образом? Насколько я знаю, у Государственной Думы нет никаких рычагов для того, чтобы менять репертуар в муниципальном городском театре «Ленком». Это уже Сергей Семёнович Собянин и Кибовский — это вот они могут решать с Марком Анатольевичем Захаровым вместе, если они вмешиваются в репертуарную политику.

В.КАРПОВ: У вас великолепный рычаг появляется — законотворческая деятельность.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: И каким образом законотворческая деятельность может влиять на репертуарную политику, объясните мне?

В.КАРПОВ: Не знаю… Через те же ограничения, как мы любим.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Мне кажется, знаете, Володя, это разговор слепого с глухим. Я пока мало знаю о законотворческой деятельности. Вы, судя по вашим словам, ничего о ней не знаете. И мы сейчас пытаемся… Нет такой законотворческой деятельности, которая может контентом рулит. Ну нет её просто.

В.КАРПОВ: Чувства верующих мы уже, знаете, не оскорбляем. И через не оскорбление чувств верующих, например, репертуар некоторых театров пострадал — вспомним «Тангейзера» того же. А это тоже уже вмешательство в репертуар. Разве нет?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Только единственное — это не имело, в общем, по большому счёту никакого отношения к Государственной Думе.

В.КАРПОВ: Нет, а кто принял закон, простите?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Закон, в принципе, правильный. Другое дело, что я, например, его полностью не читала. Надо его почитать. Может быть, в него надо внести коррективы. Чувство — это понятие такое растяжимое. Но есть, например, такая вещь как религиозные символы. И если бы, скажем, в законе было прописано оскорбление религиозной символики, то распятие на женских гениталиях, конечно, проходило бы как оскорбление религиозной символики.

Мы с вами, видимо, по-разному относимся к этому вопросу. Но даже если мы уберём наши чувства в сторону, то это понятное нарушение, и его надо понятным образом удалить из спектакля. Я «Тангейзер» не видела, в Новосибирск не летала, но я видела то, что есть на YouTube, фрагменты. На мой взгляд, на взгляд опытного театрального критика, это абсолютно вторичная в режиссёрском отношении вещь, не представляющая никакой художественной ценности в смысле постановки. Я сейчас не говорю о голосах, я не говорю о певцах, я говорю о постановке.

Но, конечно, на мой взгляд, из этого устраивать такую потеху для всей страны не следовало, безусловно. В моём представлении… Ещё раз хочу сказать, что я человек, который любит всё решать через позитив, через компромиссы. У меня очень высокие договорные способности. Я вообще считаю, что если хорошо с человеком поговорить, всегда можно найти общее решение. Всегда.

Так вот, я видела эту историю так, что встречаются, скажем, Александр Александрович Калягин, председатель Союза театральных деятелей, и местный митрополит. Они встречаются. Кто-то служит им посредником, кто-то их сводит. Вот это уже можно и по телевизору показать, потому что это, в общем, два уважаемых человека из совершенно разных сред, абсолютно. Они встречаются и за столом переговоров общаются, выражают друг другу уважение и говорят: «Конечно, мы не хотели никого ни обидеть, ни оскорбить». После этого снимается плакат, убираются, если там есть совсем уж какие-то действительно оскорбительные сцены, остаётся спектакль в репертуаре — и бог с ним, и забыли. И это было бы для всей страны примером того, как можно красиво и уважительно решать любые конфликты.

Это на самом деле важно. Важен не «Тангейзер», а важно то, что́ мы вкладываем в формирование общественной атмосферы сейчас. У нас непростая ситуация в стране, она экономически непростая. Не блокада, никто не голодает, но учитывая то, что мы последние 20–25 лет людям внушали, что счастье — это только то, что покупается за деньги… «Культура — выставки, концерты? Вон она — культура! Культура — это реклама, которая каждый день идёт по телевизору».

В.КАРПОВ: В том числе.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Это прежде всего. Потому что консерватория с филармонией есть не в каждом городе, на выставку не каждый идёт, а вот этот «ящик» включён с утра до ночи и с утра до ночи 20 лет тебе говорит: «Возьми от жизни всё. Уступи соблазну. Ты этого достоин». А чего ты достоин? Ты сделал что-нибудь? Ты, может, помог кому-нибудь? Выучился, в конце концов? Да ничего не сделал, но ты уже достоин по определению.

В.КАРПОВ: Реклама всегда работает на ту аудиторию, которая есть, поэтому, Елена Александровна, я бы не клеймил рекламу. Реклама всё-таки делается для нас с вами.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Нет, я так к этому вопросу не подхожу. Для нас с вами она, слава богу… ну, для меня во всяком случае она уж точно не делалась. Ничего, кроме смеха, у меня это не вызывало, возмущения, смеха и так далее. Понимаете, это разный подход к вопросу — «на ту аудиторию, которая есть». Так сделайте её лучше, эту аудиторию.

Тут весь вопрос в том, ставит ли какие-то задачи перед собой государство — в смысле доброкачественности собственного народа. Если оно ставит эти задачи… А оно сейчас их начало ставить, потому что поняло, что ничего не будет. Не будет ни экономики, ни обороны, ни промышленности, ни сельского хозяйства, ни науки, ни технологий — ничего не будет с некачественным человеческим материалом. И тогда сразу возникают эти вопросы: «Бери от жизни всё», «А хорошо ли это?» — и так далее, и так далее.

В очередной раз мы ушли, так сказать, в боковые ответвления. Я о том, что ситуация в стране непростая. Людей приучили к тому, что счастье — это то, что покупается за деньги: «Купи себе новое счастье. Поменяй старое счастье на новое с большим количеством пикселей, с большим количеством лошадиных сил». А как только стало потруднее — общая депрессия. Из этой депрессии следует агрессия, повышенная конфликтность в обществе и так далее. Поэтому культура не может создавать новых поводов для гражданских конфликтов. Она должна, наоборот, показывать пример, как можно даже из трудной ситуации красиво выйти.

В.КАРПОВ: Вы знаете, я знаю одного яркого борца с миром консюмеризма, с вот этим потребительством, которое вам тоже не нравится. Его зовут Сергей Шнуров. Но он спорный, наверное, для вас, поэтому я пытаюсь понять, будет ли Сергей Шнуров…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Нет, почему? Я к Шнуру с большой симпатией отношусь.

В.КАРПОВ: Воспринимаете ли вы его как часть того мейнстрима, который должен быть?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: В нашей редакции каждую неделю кто-то пытается сдать мне заголовок: «На выставке Серова кто главный экспонат?», «На выставке Гогена кто главный?». Я говорю: «Ребята, ну прекратите уже, одно и то же, понимаете, “на лабутенах”».

В.КАРПОВ: Уточню: он часть мейнстрима, который вы видите, или нет?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, Шнур явно сам себя не причисляет. Какой же это мейнстрим? Это очень интересная ниша. Вряд ли он хочет быть мейнстримом.

В.КАРПОВ: С нами сегодня Елена Ямпольская, главный редактор газеты «Культура», член президиума Совета по культуре при президенте России, которую выбрали в Государственную Думу VII созыва. Мы сейчас расстанемся на время новостей, а после этого продолжим.

НОВОСТИ

В.КАРПОВ: В эфире программа «Пиджаки». У микрофона Владимир Карпов. И с нами сегодня главный редактор газеты «Культура», последний день главный редактор газеты «Культура»…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ой, да… Печально.

В.КАРПОВ: …и член президиума Совета по культуре при президенте России, будущий депутат Государственной Думы (позвольте мне такую вольность) Елена Ямпольская. Мы продолжаем разговор о будущей деятельности Елены Александровны.

И если хотите, я поясню, почему так много вопросов относительно запрещений именно к вам. Мы знаем ваши лестные отзывы об Иосифе Виссарионовиче, который ассоциируется у многих именно…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Вы не могли бы привести пример?

В.КАРПОВ: Ну хорошо. «Сталин был послан Богом для того, чтобы сохранить Россию».

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: И что в этом собственно вас беспокоит?

В.КАРПОВ: Ничего не беспокоит. Просто для многих Иосиф Виссарионович ассоциируется с репрессивным аппаратом, поэтому так много вопросов о возможных ограничениях или идеях об ограничении в исполнении Елены Ямпольской и возникает. Для того чтобы подвести черту под этой дискуссией, последний конкретный вопрос: скажем так, какого-то закона о запрете безвкусицы не будет?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Это поразительный вопрос. И вообще как-то мы странно с вами разговариваем. Я вообще довольно известный журналист, и сумасшедшей меня, по-моему, ещё никто не называл, кроме некоторых ваших коллег, но, к сожалению, они страдают полным отсутствием профессионализма. Полное отсутствие профессионализма относится в том числе к выдёргиванию цитат из контекста и бесконечному их тиражированию. Помимо того, что привели вы, к чему я могу сейчас вернуться… Давайте поговорим про Иосифа Виссарионовича, предлагаю.

В.КАРПОВ: Конечно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Есть ещё одна цитата, которую почему-то мне всё время ставят в упрёк, хотя, в общем, она скорее ближе тем, кто меня критикует, — это та самая: «Россию могут удержать над бездной две силы: одна называется — Бог, другая — Сталин». Это цитата из текста примерно семилетней давности, наверное (по-моему, ещё написанная в «Известиях»), где я предлагала ввести-таки в школах факультатив по «Основам православной культуры». И смысл этой цитаты очень простой и, по-моему, внятный: человека, русского человека может удержать либо совесть — нравственное чувство внутри него, то есть Бог; либо репрессивный аппарат, то есть Сталин. И следующей за этой, если я не ошибаюсь, шла фраза: «Давайте обратимся к первому, чтобы не пришлось повторять второе». Вот и всё. Что здесь свидетельствует о моём… Как вы назвали? Лояльность? Лояльностью, наверное, это называть можно.

Я к Иосифу Виссарионовичу Сталину как к историческому деятелю испытываю значительный интерес. В чём-то мне его очень жалко. Особенно как верующему человеку мне жалко, безусловно, эту погубленную душу. Но как к государственному мужу я испытываю к нему интерес.

И по поводу сохранения России на карте мира — это просто разные вещи. Да, репрессивный аппарат. Россия сохранилась? Сохранилась. У неё было как минимум два шанса распасться полностью. Это если бы «ленинская гвардия» в полной мере пришла к власти — интернационалисты наши любимые, которые готовы были бросить Россию в топку мирового коммунизма. А Иосиф Виссарионович, как известно, присягая на верность Владимиру Ильичу, полностью извратил его учение и вернул всё к построению империю. И второе — это, конечно, Вторая мировая война, Великая Отечественная, когда было так, как было.

Понимаете, Господь Бог не объясняет нам, почему он те или иные инструменты использует для нашего вразумления. Сталин был инструментом (я глубоко убеждена), который использовали для нашего вразумления, может быть для определённого искупления, потому что нагрешили, конечно, много. Много нагрешили: наубивали, братоубийственные вещи, храмы посносили, священников порасстреливали, сколько народу, так сказать, положили, потеряв совершенно. Значит, нужен был кнут. В качестве кнута был послан Иосиф Виссарионович.

Ещё раз: Господь Бог не объясняет, почему он посылает кнуты, пряники и так далее, и так далее. Просто к этому нельзя относиться так, что пришёл один монстр и всех прекрасных, белых и пушистых взял и, понимаешь… И не белых, и не пушистых, и в тридцать седьмом погибло огромное количество людей, которые уничтожали страну во время революции и Гражданской войны — кого-то настигло возмездие. История — сложная вещь. Не надо в ней белить на белое и чёрное.

В.КАРПОВ: Но вы знаете наверняка, что у Иосифа Виссарионовича по-прежнему очень много сторонников, в том числе и у тех инструментов, которые он использовал. Имеется в виду репрессивная машина.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я думаю, что это не от большого ума — по той простой причине, что в современном мире это уже не работает. Просто есть вещи, которые… Вот опять отодвинем в сторону этические вопросы, вопросы этики и нравственности, а просто поговорим, так сказать, приземлённо, секулярно.

Так вот, эти инструменты сейчас не сработают. Так же, как не сработает ограничение информационного поля, предположим. Всё, это уже невозможно сделать. Мы живём в другом мире. Надо искать другие инструменты и другие механизмы. Но при этом нельзя огульно проклинать людей, которые делали то, что они делали в тех обстоятельствах. Надо судить каждое поколение по тем обстоятельствам, в которых оно жило.

При этом я не могу сказать, что я являюсь прямо… Я, конечно, советский по воспитанию человек, я успела вырасти в Советском Союзе. Когда пришёл Горбачёв, мне было 14 лет. Я очень люблю ту страну, как своё детство, я испытываю к ней большую ностальгию, как и огромное количество людей в нашей стране. Но при этом я, конечно, не могу сказать, что все советские партийные деятели являются для меня, так сказать, образцами для подражания. Я, например, в своём Челябинске (уже в своём Челябинске) хочу обратиться с просьбой всё-таки переименовать площадь, носящую имя так называемого Емельяна Ярославского — фактически главного безбожника Советского Союза, потому что вот действительно человек, который ничего не сделал, кроме плохого. Это правильно.

В.КАРПОВ: Уточнение: нужна ли нашему обществу десталинизация? Вы знаете, опять это рядом же с культурой, это то самое возделывание.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Но любое «де» предполагает, что есть… Если десталинизация — значит, есть сталинизация. Где она у нас? Где?

В.КАРПОВ: Я поясню…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Объясните.

В.КАРПОВ: Очень много романтических натур, которые хотели бы вернуть Иосифа Виссарионовича…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Клонировать?

В.КАРПОВ: …которые говорят: «Даёшь расстрелы, массовые казни вот этих всех коррупционеров и плохих людей! Мы за всё хорошее против всего плохого! А ради хорошего ничего не жалко, в том числе и человеков».

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: А вы считаете, что…

В.КАРПОВ: Это мировоззренческое.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Расстрелы у нас запрещены. Но вы считаете, что, скажем, высшая мера наказания, ныне существующая, для коррупционеров — это сталинизм?

В.КАРПОВ: Для коррупционеров? Нет.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Для полковника Захарченко?

В.КАРПОВ: Не-не-не.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: То есть, если мы накажем полковника Захарченко — это сталинизация общества, да? Это вы имеете в виду?

В.КАРПОВ: Нет.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Тогда я вас не понимаю.

В.КАРПОВ: Я имею в виду другое. Общество давно бы уже расстреляло, растерзало полковника Захарченко ещё до суда — ровно за то, что у него в квартире нашли многие-многие…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я в курсе, что нашли в полковника Захарченко.

В.КАРПОВ: …килограммы денег.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Тогда же в чём здесь сталинизация, я не понимаю?

В.КАРПОВ: Сталинизация ровно в том, что мировоззренчески наш человек хочет вернуться к этому, он хочется бороться: «Да, если нужна кровь — мы прольём кровь ради хорошего дела».

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Абсолютно с вами не согласна, Владимир. Наш народ абсолютно не кровожаден. И хочет он не крови, а хочет он всегда одного и того же — он хочет справедливости. И забота власти, государства — держать эту норму справедливости в обществе такой, чтобы общество не зверело от её отсутствия. Вот и всё.

Я такой человек, что я вообще считаю, что практически за всё… Вот как в семье дети нашалили — виноваты, как правило, родители. Если ребёнок схватил спички и поджёг дом — значит, ты плохо за ним следишь. Вот и всё. То же самое в государстве: за всё в первую очередь отвечает государство. Голова отвечает за то, что происходит в обществе. Поэтому если такие настроения, которые вы странно называете «сталинизацией общества», существуют, то только потому, что люди не видят достаточной борьбы с коррупцией. Понимаете?

В.КАРПОВ: Да.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Только поэтому. Люди не видят справедливости вокруг себя. Справедливость — это вообще чуть ли не главное понятие для русского человека. Справедливость, а не закон.

В.КАРПОВ: Конечно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Конечно.

В.КАРПОВ: Поэтому говорят: «Даёшь “чёрные воронки” для того, чтобы всех злодеев…»

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: А что вы же хотите десталинизировать-то, я не поняла? Наше чувство справедливости? Что вы хотите?

В.КАРПОВ: Наше мировоззрение, чтобы даже не было потуг, попыток вернуться вот к этому.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: К чему — «к этому»?

В.КАРПОВ: К ощущению, что ради хорошего дела не жалко…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Карайте коррупционеров по закону — и никто не будет призывать вас ни к каким «воронкам».

В.КАРПОВ: Конечно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: И потом, понимаете, ну всё это такое… Это хороший был бы разговор, если бы мы с вами сейчас сидели, а у нас на дворе был бы, может быть, 1993 год, когда было модно вот это: «Но ворюга мне милей, чем кровопийца», — и так далее. А потом выяснилось, что глубокоуважаемый мной и любимый поэт Бродский был не совсем добросовестен в данной выкладке, потому что ворюги пьют кровь не хуже, но только они, знаете, как-то очень буднично её пьют. И «воронков» никаких не надо, потому что нищий инженер и так свалит «за бугор», если у него есть такая возможность. А нищий пенсионер просто умрёт, на скамейке сидя у дома. И не надо за ним ни «воронки» присылать, ни пули на него тратить. Понимаете? Это всё прошли мы в девяностые годы — вот эти рассказы, как всё было плохо и как всё стало прекрасно. Всё сложнее, всё гораздо сложнее в жизни, чем сталинизация, десталинизация и так далее.

В.КАРПОВ: Кстати, термин «десталинизация» в том числе и Дмитрий Анатольевич Медведев употреблял, поэтому не с потолка взят, если хотите.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Вы сейчас попытались надавить на меня авторитетом, да?

В.КАРПОВ: Да, безусловно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ваше свободомыслие, Владимир, меня впечатляет!

В.КАРПОВ: Боже упаси!

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да.

В.КАРПОВ: Давайте уже перейдём к вопросам нашей аудитории.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Давайте.

В.КАРПОВ: Смотрите, Александр Фельдман пишет: «Елена Александровна, а кто будет решать, что есть мейнстрим в культуре, и особенно в массовой культуре? Зритель, то есть потребитель, или, например, Никита Сергеевич Михалков? Будем ли мы голосовать рублём или за нас это сделают наверху?»

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я не очень понимаю, что такое «решать» и что такое «мейнстрим». Ясно, что во все времена искусство создавалось под контролем экспертного сообщества, то есть специалистов, потому что если будет решать зритель, зрителя очень легко подсадить на что угодно. Если у нас президент говорит о духовности, о нравственности, о культуре, об образовании, а на федеральных государственных каналах люди продолжают вцепляться друг другу в глотку, орать матом так, что их запикивают, перетряхивают своё грязное бельё и по полтора часа обсуждают, от кого она родила или не родила…

В.КАРПОВ: Это, кстати, российский контент.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да, это наш контент, безусловно. То, знаете, я категорически против такого мейнстрима. Я считаю, что в таком случае наше общество страдает очень тяжёлым раздвоением сознания, тяжелейшим просто. И так не может быть. Не может быть, чтобы президент говорил одно, а в ток-шоу показывали другое. На молодёжных каналах, в принципе, любой молодой человек видит, что можно валяться целый день кверху пузом, вяло переругиваясь с себе подобными, и при этом считаться какой-то звездой якобы, можно ничего не делать. Сколько мы народу молодого потеряли!

В.КАРПОВ: Заместить это очень сложно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да почему же сложно-то, господи?

В.КАРПОВ: Вот эти программы появляются ровно для того, чтобы привлечь внимание аудитории. И «Дом-2» не закрывается ровно потому, что он по-прежнему актуален.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Хорошо. Я такие вопросы задавала начальникам на очень высоком уровне, и мне честно говорили: «Нам важно, чтобы они новости правильно подавали, а что у них между новостями…» Я говорю: «Уважаемые, а вы не думаете, что человек, который этого всего насмотрится, которого отупляют, обыдляют в паузах между выпусками новостей, он очень скоро перестанет интересоваться новостями, и ничем вы его не тронете — ни Донбассом, ни Сирией, потому что он успевает стать нечеловеком в паузах между этими выпусками новостей».

В.КАРПОВ: Как бороться?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Бороться производством качественного. Но это возможно только в том случае, если у государства появится… Вчера у Соловьёва мы это обсуждали на канале «Россия» — средства массовой информации, средства массовой информации… У нас стало очень много средств. Мы забываем главное слово — «средства». Очень много средств. Целей нет совсем в стране. Стране нужна цель. Если будет цель — доброкачественный народ, нормальные душевные качества, возвращение всех нормальных человеческих понятий в нашу жизнь, — то тогда мы завяжем эти ниточки все в один узелок.

Потому что опять же президент говорит, что у нас единственная национальная идеология, возможная для нас, — это патриотизм. И все чиновники на всех уровнях заорали: «Патриотизм! Патриотизм по стране несётся!» Как раньше неслось «Скрепы! Скрепы!», а теперь — «Патриотизм! Патриотизм!». А патриотизм — это не эхом работать, не попугаем. Патриотизм — это на своём месте делать что-то своё, понимаете, что станет для человека родным.

У нас как сейчас люди, извините меня, проводят выходные в нашем с вами, скажем, мегаполисе? Они идут в какой-то мегамолл в субботу-воскресенье. Они смотрят там в мультиплексе какое-нибудь, скорее всего, американское кино, потому что 90 процентов кино у нас американского, если не 95. Потом они покупают ребёнку игрушку, сделанную в Гонконге, изображающую какого-нибудь очередного монстра, опять же заокеанского. А потом они закусывают в каком-нибудь фастфуде тоже, как правило, под американской вывеской. Простите меня, пожалуйста, у этого ребёнка где родина? Какую родину мы ему предлагаем любить?

В.КАРПОВ: Я понимаю, о чём вы говорите.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ну, я надеюсь. По-моему, я говорю достаточно примитивные вещи.

В.КАРПОВ: Звучит хорошо, красиво, но только…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Так вот, своё всё должно быть.

В.КАРПОВ: …слишком идеализированно.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Ничего не идеализированно! Вместо того, чтобы кричать…

В.КАРПОВ: Фастфуд свой есть.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Значит, не тот фастфуд. Значит, недостаточно фастфуда.

В.КАРПОВ: Не знаю, я…

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Фильмы должны быть свои. Игрушки должны быть свои. Вот у нас, у нашего поколения, были свои. Простите меня, ничего…

В.КАРПОВ: Других не было.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да вы знаете, ничего, нормально было. Вот наши мультики стали бриллиантовой коллекцией просто, по всему миру расходятся. Книжки, на которых мы росли, — сейчас уже дети выросли, скоро внуки у многих начнут на них расти. Ничего ведь не создано за последнее время хоть сколько-нибудь сравнимого.

В.КАРПОВ: Тогда личный пример, я вынужден привести личный пример. Из меня делали, условно, культурного человека (из скромности формулирую) всё-таки через насилие: отправляли в музыкальную школу, а я не хотел жутко этого. Меня заставляли ходить в музыкальную школу. Поэтому когда вы говорите о воспитании культурного человека, о перевоспитании целого общества, всё-таки как без насилия обойтись?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я думаю, что есть разница между примером, который вы привели… Ведь что-то же наверняка вам нравилось. Вам не нравилась музыкальная школа, но, может быть, нравились книжки о приключениях. А может быть, вам нравилось рисовать. И наверняка вы любили какое-то кино, и у вас были любимые артисты. Понимаете?

Совершенно необязательно… Что вы называете насилием? Само воспитание в принципе человека — это всегда определённое насилие: «ложку держи вот так», «не плюйся», «не ругайся», «уступай старшим место». Это всегда определённое насилие, если мы это называем насилием.

В.КАРПОВ: А вы воспитать целое общество хотите.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Я хочу… Я не ставлю перед собой таких глобальных задач. Ещё раз хочу повторить, что ваши попытки представить меня умалишённой вряд ли сегодня будут иметь успех. Но я хочу, чтобы, так сказать, в нашу повседневность нашего общества вернулись обычные слова: «добро», «честь», «совесть», «милосердие», «порядочность». И чтобы, самое главное, дети начали потихонечку видеть, что это всё…

Знаете, ребёнок — человек прозаический. Ему очень важны такие понятия, как «престиж», «крутизна». Мы можем сколько угодно заставлять детей читать, но кроме тех 5 процентов, которые имеют, так сказать, счастливую особенность родиться с этим и не выпускать книжку из рук, все остальные не видят никаких оснований. А что, типа: «Вот дядя читал — и смотри, чего он добился»? Как правило, ничего он не добился пока ещё. Но я надеюсь, что скоро эта ситуация изменится. И изменится она именно благодаря тому экономическому кризису, в котором мы сейчас находимся.

В.КАРПОВ: Телефон прямого эфира — 73-73-948. С нами Елена Ямпольская. Сейчас телефонный звонок, вам пригодятся наушники. Слушаем вас внимательно. Здравствуйте, Алексей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Володя, добрый день. Это Фрог. Елена Александровна, здравствуйте.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё, что я услышал в эфире до сих пор, откровенно говоря, вызывает глубочайшую симпатию.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Спасибо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Два момента, один из которых вопрос. Первый. У меня вообще есть такой страх, что всякий человек, попадая во власть… Вот его приводят в Кремль, а там сидит какой-то скорпион с жалом, жалит человека — и он как-то преображается. То есть это как будто мальчик Кай получается: он вроде бы снаружи такой же, а сердце холодное. Я очень боюсь, что… Я очень вам симпатизирую. Я боюсь, что и с вами это произойдёт. Пожалуйста, как-нибудь уберегитесь от этого.

В.КАРПОВ: Вопрос!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И второй момент, который мне очень важен, вот просто сняли языка: это про телевизор. Вот этот «“Бандитский Петербург” наносит ответный удар», который уже 25 лет у нас по телевизору… Это просто крик души. Это ужас! Это «Радио Шансон» в телевизоре.

И поэтому вопрос. Поскольку всё-таки Владимир Ильич совсем был не дурак и сказал однажды, что важнейшим из всех искусств для нас является кино и его просветительскую миссию совершенно невозможно, так сказать, никак умалить, поэтому вопрос вот какой. Всё-таки ведь нам-то на чём-то надо построить этот просветительский базис нашего кинематографа. На каком основании это сделать? Потому что, с одной стороны, мы памятник Врангелю ставим в Керчи, а с другой стороны, у нас совершенно не экранизируется Ефремов — фантаст, просто важнейший социальный философ последнего периода советского. Очень хочется, чтобы вы как-то пригласили, я не знаю, Бортко того же, Шахназарова того же, может быть Бондарчука, и как-то поставили бы перед ними задачу — если вы, конечно, всё-таки окажетесь на том месте, на которое вы справедливо претендуете. Спасибо вам большое.

В.КАРПОВ: Спасибо, принимается.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Спасибо большое.

В.КАРПОВ: Это даже не вопрос, а скорее пожелание.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Много хороших слов. Я не очень поняла, на какое место я претендую. Я, честно говоря, ни на какие места не претендую.

В.КАРПОВ: Глава Комитета по культуре.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Не претендую совершенно ни на что. По поводу «скорпионов жалящих» могу вам точно сказать, что когда мне поступило предложение попробовать себя на праймериз для начала, а потом, если всё будет хорошо, то и баллотироваться в Государственную Думу, оно было сделано беспримерно деликатно, просто беспримерно.

Более того, ведь я же, надеюсь, прошла в Государственную Думу от «Единой России», при этом я являюсь беспартийной. Вот этот наш новый призыв… Никто не вынуждал ни вступать в партию (вообще никакого насилия), ни прославлять партию, ничего подобного. Каждому сказали: «Со своей повесткой хочешь? Иди. Вот ты, Дима Морозов, врач — иди и занимайся медициной. Вы, Любовь Николаевна Духанина, педагог с огромным стажем — идите и занимайтесь образованием. Ты, Ямпольская, про культуру всё говоришь, что надо сделать. Хочешь пойти попробовать?» — «Хочу», — сказала я. Вот и всё пока моё взаимодействие с нашей ныне действующей властью. Могу сказать, что пока мне попадались удивительно интеллигентные люди.

А теперь — по поводу кинематографа. Очень глубокий вы задали вопрос, очень тонкий и очень сложный, как и всё в культуре. Меня чрезвычайно пугает сейчас, что у нас маятник качнулся в другую сторону — и в последнее время вылезло огромное количество людей, которые говорят: «Дайте денег — я сниму патриотическое кино», «Дайте денег — сниму нравственное кино». Вот человека, который говорит «Дайте денег — сниму нравственное», метлой гнать просто, потому что нельзя снять по заказу ни патриотическое, ни нравственное.

Художник настоящий может снять, поставить, написать только то, о чём болит его душа. Но вот о чём болит душа у наших художников? Это вопрос к государству, потому что вузы, где мы обучаем… Во-первых, система поиска талантов, социальные лифты для талантов очень плохо работают в нашей стране — и этим необходимо заниматься в первую очередь. Система воспитания талантов. Всё должно быть направлено на то, чтобы у этого таланта душа болела о том, о чём она болит у его народа (и исторически, и в данный момент), а не о чём-то своём — очень шкурном, очень мелком и ничтожном.

В.КАРПОВ: Зато искренне.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Почему «зато»? Очень часто неискренне. Очень часто. Просто потому, что ты хочешь остаться рукопожатным…

В.КАРПОВ: Мы же о художниках говорим.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Потому что тебе надо, чтобы два-три критика сказали: «Ну, молодец, Вован! Эк ты им вломил-то! Мы тут у тебя в двадцать пятом кадре увидели такую крамолу против путинской власти!» — и так далее, и так далее. Ничего подобного.

Знаете, неискренностью у нас одинаково страдают в обоих лагерях — и в либеральном, и в патриотическом. Искать искренность, искать талант, предлагать темы. Понимаете, культура — дело не ведомственное и даже не межведомственное, а оно надведомственное. Я всё надеюсь, что нам удастся организовать пускай даже неофициально, а как клуб, как дружеское сообщество какое-то людей (и перечисленных только что, и Карена, которого я очень люблю, и так далее, и так далее), чтобы вместе садиться и разбираться, что нам нужно в этой сфере, в этом направлении и так далее, и так далее. Это всё сложная история, но кино, безусловно, должно пробуждать добрые чувства. Безусловно! Нам сейчас самое главное — это выровнять эмоциональное состояние нашего народа, чтобы мы пережили кризис и вошли, я надеюсь, в новую стадию развития нашей страны, не переубивав друг друга.

В.КАРПОВ: Я назову ещё несколько фамилий из тех людей, что были выбраны в Государственную Думу VII созыва. Милонов, Толстой, Онищенко, Поклонская — кого из них вы рассматриваете в качестве своего идейного союзника?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Наверное, Петю Толстого, потому что из всех, кто вами перечислен, я только с ним и знакома. У Пети я неоднократно бывала на передаче. Думаю, что, конечно, ему как профессионалу в области СМИ надо будет, наверное, работать в Комитете по информационным технологиям, по информационной политике и так далее.

Но я всегда говорю, что культурная политика невозможна без информационной политики в стране. Это два комитета, которые должны работать прямо бок о бок, рука об руку, потому что собственно культура для 95 процентов нашего населения — это, ещё раз повторю, то, что они видят на телеэкране. И надо сказать, что везде, во всех регионах и как главного редактора, а теперь в Челябинской области, на Южном Урале, ещё и как кандидата в депутаты меня все простые люди, интеллигентные от природы, спрашивают: «Скажите, что там творится у вас в Москве на телевидении? Кто вам сказал, что можно бить друг друга публично, оскорблять и так далее? Нас другому учили родители», — говорят мне простые люди, живущие очень далеко от Москвы, глубоко возмущённые тем, что творится на нашем телевидении.

В.КАРПОВ: Но тайком-то смотрят, иначе бы не жаловались. Виталий Милонов — союзник?

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Не знаю, я с ним не знакома, не имею представления.

В.КАРПОВ: Но знакомы с его представлениями наверняка.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Видите ли, есть люди, которые очень любят яркие заявления, так сказать, острые заявления, на грани. Кстати, я думаю, что для депутата это хорошая история. Депутат должен быть всегда чуть-чуть на грани, чтобы о нём говорили, чтобы он оставался в медийной повестке, оставался ньюсмейкером. Поскольку я долго работала главным редактором, у меня, конечно, привычка взвешивать слова всё-таки. В этом смысле из меня, наверное, депутат получится не такой яркий, как из Милонова.

В.КАРПОВ: Посмотрим, ждать осталось недолго.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да, поживём — увидим.

В.КАРПОВ: С нами сегодня была главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская, член президиума Совета по культуре при президенте России, которая теперь будет, скорее всего, работать депутатом Государственной Думы, если до 23-го числа ничего не произойдёт.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Да.

В.КАРПОВ: Спасибо, Елена Александровна. Будем ждать с удовольствием в нашей студии вас ещё.

Е.ЯМПОЛЬСКАЯ: Спасибо, Владимир, я получила большое удовольствие. Спасибо.