Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки», мы начинаем. Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях…

О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас музыкант, актёр, лидер группы «Несчастный случай» Алексей Кортнев. Здравствуйте, Алексей.

А.КОРТНЕВ: Здравствуйте, добрый день.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, мы давно вас так хотели здесь видеть, в нашей студии.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вам не передавали?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как мы вас зазывали.

А.КОРТНЕВ: Как-то нет, почему-то…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, вначале говорили, что у вас юбилей — «два по пятьдесят» с Камилем Лариным. Потом — предновогодняя суматоха, артистам всегда тяжело в этот момент. Вот сейчас 8 Марта прошло наконец-то, и вы…

А.КОРТНЕВ: Ну да, да. Вас, кстати, с прошедшими праздниками!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Спасибо.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вы отмечаете как-то Международный женский день?

А.КОРТНЕВ: Ну да, мы собрались своей большой семьёй. У нас же очень много как мальчиков, так и девочек в семье, потому что у меня есть жена, дочь, мама и сестра жены, и няня ещё любимая, Лариса. Поэтому мы собрались все вместе большой своей компанией и гуляли по парку, катались на какой-то ерунде.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что такое «ерунда»?

А.КОРТНЕВ: Ну, как бы что-то с колёсиками. Их сейчас столько расплодилось, что я даже не знаю названия.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Какие-то сегвеи, наверное.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А очень ведь много всяких разных отзывов о том, что… Ну, что мы все отмечаем тут 8 Марта? Это как будто бы мужчин заставляют раз в год женщинам дарить цветы. Это всё как-то такое напускное, чужое и не наше. А по-нашинскому, это вообще… Каждый день, значит, она ему — борщи, а он ей, я не знаю, что там… Что он ей?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Цветы опять же.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Цветы опять же, да. Вы как вообще к самому празднику относитесь?

А.КОРТНЕВ: Нет, цветы каждый день — это не по-нашему. А он ей каждый день… Ну, что?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот я тоже думаю: а что он ей?

А.КОРТНЕВ: Любовь, ласку и затрещину.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот, затрещину, мне кажется. Скорее, вот это.

А.КОРТНЕВ: Любовь, ласку и затрещину, иначе она…

О.ДАНИЛЕВИЧ: И именно в таком порядке?

А.КОРТНЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А в вашей семье как мальчишки? Не знаю, вы моете посуду 8 марта, вы готовите?

А.КОРТНЕВ: Нет, мы моем посуду всегда.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Всегда.

А.КОРТНЕВ: У нас нет такого патриархата в семье, чтобы женщина крутилась на кухне, а… Ну, во-первых, мама наша вообще не готовит и ничего не моет, не убирает, потому что она работает…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы бережёте.

А.КОРТНЕВ: Она работает больше, чем мы все, вместе взятые, поэтому…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А зарабатывает?

А.КОРТНЕВ: Зарабатывает тоже, да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И как с этим жить? Нормально вам?

А.КОРТНЕВ: Припеваючи, я бы сказал.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да?

А.КОРТНЕВ: Да, конечно. Ну…

О.ДАНИЛЕВИЧ: И вас никак это не цепляет, не задевает? Вообще ничего такого?

А.КОРТНЕВ: Меня это задевает чрезвычайно. Я счастлив, потому что если так будет дальше продолжаться, то я смогу наконец перестать заниматься вообще какой бы то ни было халтурой, а заниматься только, так сказать…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Творчеством!

А.КОРТНЕВ: …высоким искусством, творчеством и так далее.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что за халтура сейчас?

А.КОРТНЕВ: Халтура — это какие-то заказные работы, писанина, какие-то ведения всяких…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Корпоративов?

А.КОРТНЕВ: …свадеб, похорон, концов отчётного года.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Часто зовут?

А.КОРТНЕВ: Ну, пока Амина не стала такой знаменитой тренершей, хотелось бы, чтобы чаще. А сейчас уже не хочется. Мне вот прямо приятно. Ну, довольно часто всё равно, да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, приходится. Что же делать?

А.КОРТНЕВ: Ну да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Следите ли вы за новостями, не знаю, но Дмитрий Медведев тут недавно подписал…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не недавно, а прямо 8 марта.

О.ДАНИЛЕВИЧ: …да, Национальную стратегию в интересах женщин. Там много всякого разного написано. Вообще нужна какая-то стране стратегия, защищающая, поддерживающая женщин?

А.КОРТНЕВ: Ну, наверное, нужна, если бы эта стратегия выполнялась. Просто, как правило, то, что подписывает Дмитрий Анатольевич, никому не интересно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что сейчас не так с нашими женщинами, что нужно их поддерживать?

А.КОРТНЕВ: Не знаю… Ну, как? Не так вообще со всем народонаселением. Женщины страдают наравне с мужчинами, мне кажется, а также подростками, детьми и стариками.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, ну там среди, например, этой стратегии было то, что нужно как-то уравнять зарплаты женщинам и мужчинам.

А.КОРТНЕВ: Неплохо бы.

О.ДАНИЛЕВИЧ: По гендерному признаку не разделять.

А.КОРТНЕВ: Неплохо бы. Вообще надо сказать, что Русь великая, а также образовывающиеся на этой территории государства — они же всегда были очень женскоориентированны, то есть права женщин в первую очередь отстаивались в советских республиках. Скажем, право голосовать. Ну, это известно, да? Было впервые введено всеобщее право голосования именно на территории России, когда здесь случился переворот семнадцатого года и так далее.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда случилась Клара Цеткин.

А.КОРТНЕВ: Да-да-да. Поэтому мне кажется, что и современная Россия должна быть впереди всей планеты в обеспечении прав женщин, равных прав, равных зарплат и так далее, потому что ведь по всему Земному шарику это равноправие отнюдь не соблюдается.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А мы можем в этом смысле тоже стать… Ну, вряд ли уже первыми, но тем не менее. Когда-нибудь может возглавить Россию женщина, на ваш взгляд?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Президентом стать.

А.КОРТНЕВ: Ну да. Я думаю, что может.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как по-вашему?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Через сколько веков?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Через сколько времени?

А.КОРТНЕВ: Ну, смотрите, это должен совсем состариться Владимир Владимирович, чтобы он больше не претендовал на престол, потом состариться его преемник прямой, который просидит минимум два срока шестилетних. То есть это считаете, ещё сколько? Владимиру Владимировичу-то ещё шесть… ну, восемь… Ну, то есть лет через тридцать где-то, наверное.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Возможно.

А.КОРТНЕВ: Да. Я надеюсь не дожить до этого.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А может, нам хватит женщин в политике? Или должно их быть больше?

А.КОРТНЕВ: Их очень много. У нас опять же… То есть это один из тех немногих козырей, которые мы можем предъявить всему цивилизационному человечеству. У нас в политике и в бизнесе женщин гораздо больше, чем, скажем, в Соединённых Штатах Америки.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это хорошо или плохо?

А.КОРТНЕВ: Я считаю, что хорошо, потому что женщина же человек.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ха-ха-ха!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Что вы говорите?!

А.КОРТНЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А почему у Хиллари Клинтон… у человека Хиллари Клинтон не получилось стать президентом Штатов?

А.КОРТНЕВ: Ну, она противная потому что. Тут ничего не поделаешь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А Дональд Трамп приятненький?

А.КОРТНЕВ: Он неприятненький, но он не противный. Он чудак-человек такой, «бешеная чёлка», как я его назвал когда-то.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Бешеная рыжая чёлка».

А.КОРТНЕВ: Да, или так. Ну, мне просто нравится «бешеная чёлка». В этом есть что-то такое…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы часто бываете в Штатах?

А.КОРТНЕВ: Нет, редко.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А бываете в основном по работе или в основном по отдыху, скажем так?

А.КОРТНЕВ: Ну, смотрите. Я там, по-моему, три раза был по работе с концертами, но это было достаточно давно. Потому что меня зовут… вернее, не меня, а нас, «Несчастный случай», или меня с моими… ну, с маленьким каким-нибудь составом зовут каждый год, но это так далеко и так получается в результате нерентабельно всё, что мы туда работать перестали ездить. Туда было интересно ездить, когда в России была нищета — вот в девяностые годы.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Посмотреть, как там живут?

А.КОРТНЕВ: Ну и заработать. Потому что тогда вот те гонорары достаточно мизерные, которые там платились российским артистам, они были всё равно…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Больше, чем здесь.

А.КОРТНЕВ: …да, по сравнению с тем, что можно было заработать в Москве и вообще в России, прямо такими солидными деньгами. А сейчас это стало совершенно не так. И даже после вот этого падения цен на нефть, кризиса рубля и так далее всё равно поездка в Штаты — ну, я имею в виду с песнями и плясками — это всё равно такое… ну, какая-то благотворительность, знаете, за «посмотреть». А поскольку я там уже всё видел… Ну, не всё, конечно. То есть я Большого каньона не видел, например.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как? Вы не доехали до Grand Canyon?

А.КОРТНЕВ: Нет, не доехал, к сожалению.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Может, вам просто уже в отпуск собраться тогда семьёй?

А.КОРТНЕВ: Да, мы с семьёй туда ездим периодически. Но поскольку мы ездим целево там чем-нибудь заниматься (в гольф играть, например), то мы всё равно застреваем где-нибудь на побережьях, потому что чем ближе к центру страны, тем хуже гольф-поля.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Гольф — забава для богатых. Значит, хорошо зарабатываете в России.

А.КОРТНЕВ: Нет, это неправда, это не забава для богатых, отнюдь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Как и теннис.

А.КОРТНЕВ: Вот именно, как и теннис. Смотрите, в теннис сейчас уже играют все кому не лень. Вообще теннисные коробки должны стоять, по идее, в каждом дворе.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, их и ставят, в принципе.

А.КОРТНЕВ: Ну, их и ставят.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, там для машин места не хватает. Куда там ещё теннисную коробку?

А.КОРТНЕВ: Согласен, да, правильно. Ну хорошо, не во дворе, а где-нибудь неподалёку.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Чуть подальше.

А.КОРТНЕВ: Да. На самом деле с гольфом всё нормально.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А с гольфом-то посложнее. Гольф-поле во дворе не построишь уже, даже мини-гольф.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, при таких просторах, которыми обладает Российская Федерация, полей можно понастроить сотни!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, нерентабельно. У нас зимы не очень хорошие.

А.КОРТНЕВ: В Краснодарском крае, в Крыму, который теперь наш, как известно. Вот там — на юге России — прямо положено.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы спрашивали вас про Штаты, часто ли вы туда ездите. А по России часто ли гастролируете?

А.КОРТНЕВ: Конечно, да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И в этом смысле Крым как часто посещаете с концертами?

А.КОРТНЕВ: Никак. Никак.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вообще?

А.КОРТНЕВ: Вообще никак.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему? Принципиальная позиция?

А.КОРТНЕВ: Да, не хочу ни Украину, ни Крым посещать, чтобы не занимать какую-то…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Позицию.

А.КОРТНЕВ: …позицию в этом смысле, да. Потому что, мне кажется, сейчас любая позиция безнравственная — что та, что другая.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. На самом деле про Соединённые Штаты мы вас ещё спрашивали вот почему — потому что там недавно прошёл «Оскар». И все следили очень активно за тем, наберёт ли фильм «Ла-Ла Ленд» («Ла-Ла Ленд» — это мюзикл) все те обещанные «Оскары», все те…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Кажется, 12 было номинаций.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот я тоже не помню. 12 или 14? В общем, неважно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Полно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Полно. Вы большой любитель мюзиклов, насколько мы понимаем.

А.КОРТНЕВ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Можно же ездить и ещё какой-то опыт перенимать. Или нам уже нечему учиться у них?

А.КОРТНЕВ: Нет, есть чему учиться. И я ездил, перенимал опыт неоднократно. Но только я ездил в основном в Лондон, потому что это ближе, а собственно культура та же самая. Ну и она вообще стартовала-то оттуда, из Вест-Энда, а уже потом, так сказать…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А потом уже Бродвей.

А.КОРТНЕВ: …расцвела на Бродвее, да. Есть чему учиться, с одной стороны. С другой стороны, уже нужно, конечно, делать своё, потому что всё-таки американский и английский мюзикл — он уже немножечко навяз в зубах. И они тоже делают новое, они новаторствуют. Но эти новации не становятся так популярны, как, например, «Ла-Ла Ленд», который, на мой взгляд, бездарен абсолютно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да! В чём он популярен? В чём его феномен?

А.КОРТНЕВ: Нет, это бездарное кино.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Его просто хорошо разрекламировали?

А.КОРТНЕВ: Мне кажется, что это просто рак на безрыбье, абсолютно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А почему такой интерес вообще к мюзиклу в принципе в последнее время? И вряд ли законодатели — создатели «Ла-Ла Ленда». Мне кажется, что стало в последнее время очень популярно делать мюзиклы.

А.КОРТНЕВ: Где?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Везде.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Везде, в мире. Не в России, не в Штатах, а вообще.

А.КОРТНЕВ: Нет, вы что? Нет, пик мюзикла прошёл уже давным-давно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Прошёл и как будто бы опять возрождается. У вас нет такого ощущения?

А.КОРТНЕВ: Нет, нет такого ощущения. Мне кажется, что сейчас… Вот пока не наступит какая-то эра действительно новаторская, пока не прозвучит какое-то новое слово в мюзикле, он не наберёт прежней популярности.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А что такое «новое слово»? Как оно может прозвучать?

А.КОРТНЕВ: Вот не знаю.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, сейчас очень популярен, вот даже смотришь эти шоу («Америка ищет таланты» и так далее), 3D-эффект на стенах — что-то происходит и люди танцуют. При этом ещё бы им петь. Может, вот это будет новаторство? Или это уже нет?

А.КОРТНЕВ: Ну, может быть. Ну да, в этом направлении очень много делается, потому что 3D-мюзиклы сейчас делаются, в том числе в Москве есть. Вы знаете? В Театре Российской армии выходит…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы знаем, что «#Джумео» выходит. Ваш мюзикл?

А.КОРТНЕВ: Нет, это не мой мюзикл. Я там был…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Либретто вы писали?

А.КОРТНЕВ: Нет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет? Врут?

А.КОРТНЕВ: Не врут. Просто недоговаривают, так сказать, до конца. Я был на начальном этапе работы над этим мюзиклом, а потом ушёл, потому что мне не понравилось совсем. Но туда пришли другие талантливые люди и написали всё.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что такое «3D шоу-мюзикл»?

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что нужно, чтобы вам понравилось?

А.КОРТНЕВ: Оригинальность хотя бы какая-то.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы не знали, что это вообще какая-то привязка к «Ромео и Джульетте»?

А.КОРТНЕВ: Знал, знал, но…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Уже не совсем оригинально.

А.КОРТНЕВ: Нет, вы знаете, это такой… Это на самом деле апокрифический сюжет, из него можно вывинтить всё что угодно вообще.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А ещё не вывинтили всё?

А.КОРТНЕВ: Ну, нет. Я думаю, что не всё. Вообще из любого сюжета можно что-то сделать новое. Я очень надеюсь, что у ребят всё там получилось в «#Джумео» на самом деле. Более того — я даже уверен в этом, потому что я слежу за тем, что происходит и как это всё писалось.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пойдёте на премьеру?

А.КОРТНЕВ: На премьеру я не смогу пойти, потому что у нас будут концерты в городе Лондоне именно в эти дни. А потом я пойду обязательно смотреть, конечно, вернувшись.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот что такое «3D шоу-мюзикл»? Это вот то, о чём мы говорили?

А.КОРТНЕВ: 3D, да, конечно. Это всё играется в проекциях. То есть там есть частичное декорирование на сцене, но такое лёгкое, чтобы не закрывать экран. Огромный экран, и на нём 3D-проекция. Единственное, что пока, мне кажется, не очень хорошо — что это всё нужно смотреть в очках, как в кинотеатре.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, в очках? Я так не люблю это.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мутить начинает немножко.

А.КОРТНЕВ: Да, я тоже не люблю. Особенно начинает мутить артистов, которые выходят на сцену и видят перед собой таких «кротов», которые сидят в зале и смотрят на тебя через… Ну, вы понимаете, какое это зрелище.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А кто там играет?

А.КОРТНЕВ: Я не знаю, кто играет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не знаете, да?

А.КОРТНЕВ: Я знаю, что в предыдущем проекте, который был польский, замечательный мюзикл… Господи, как же? По имени этой актрисы великой польской, голливудской. Там же, в Театре Российской армии шёл.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А, «Пола Негри»?

А.КОРТНЕВ: «Пола Негри», да. Там играли прямо ого-го-го-го! Там Макс Леонидов, мой любимый друг, играл. Там Ира Медведева играла из «6 кадров», которая очень хорошо поёт, надо сказать. То есть там прямо было интересно. Я его смотрел тоже в очках, и меня даже не мутило.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как крот.

А.КОРТНЕВ: Да, да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Видимо, артистов тоже не мутило.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А киносценарий вы не хотите пока написать?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У вас так складно получается рассказывать.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, я несколько раз пытался писать киносценарии, один из них даже был поставлен. Ну, я его не писал, а адаптировал, но сильно переделал. Но я понимаю, что это как бы не моё, я не умею. Я умею писать хорошо диалоги. Я умею хорошо писать стихи какие-то к песням и сами песни. А придумывать сюжетную канву с нуля я не умею.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот второго человека вам надо найти, который придумает сюжетную канву, а вы впишете диалоги.

А.КОРТНЕВ: Да, именно так.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, у нас же, мне кажется, есть такие умельцы.

А.КОРТНЕВ: Да, есть, конечно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С кем бы вы хотели быть в соавторстве?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Поработать.

А.КОРТНЕВ: Я пока не знаю. У нас сейчас прямо так активно муссируется проект, и я надеюсь, что он будет осуществлён. Я сотрудничаю с каналом НТВ, веду там программу «Устами младенца». И там же, на НТВ, выходит проект «Ты супер!». И ребята решили сделать на следующий сезон мюзикл по мотивам «Республики ШКИД» (и мне кажется, это ужасно интересно) с участниками вот этого проекта «Ты супер!». Ребята в основном из детских домов. И вот сейчас мы его начнём писать как раз. И в данный момент занимаемся тем, что ищем режиссёра, сценарную группу и так далее.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А кто будет финансировать? НТВ?

А.КОРТНЕВ: Насколько я знаю, НТВ в сотрудничестве с Кинофондом и с частными какими-то ещё инвестициями.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А почему закончилось «Салтыков-Щедрин шоу»?

А.КОРТНЕВ: Потому что заболел Михаил Николаевич Задорнов очень сильно, и мы посчитали неэтичным продолжать программу сейчас, когда он находится в больнице. Я не знаю, возродится она или нет. Посмотрим. Я бы хотел, чтобы она возродилась. Но это будет…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Один вы её вести точно не будете?

А.КОРТНЕВ: Нет, ну один я бы её и не вёл ни в каком случае. Там был бы какой-нибудь просто, наверное, набор персонажей. Но в любом случае это вопрос следующего сезона уже. И может быть, она выйдет снова на экран. Я не знаю.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А «Устами младенца» — вам там нравится?

А.КОРТНЕВ: Мне там очень нравится, потому что мне очень нравится с детишками общаться. Это ужасно интересно. А особенно в конце, когда там живые дети выскакивают в аудиторию, в павильон — это, конечно, здорово.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что самое странное, не знаю, неожиданное происходило с детьми именно на съёмках?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всегда, всё.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, ничего. Они там такие все вышколенные! Нет, с ними происходит что? Они тупят иногда, причём удивительным образом. Какой-то винтик вдруг выпадает из головы у человека, который только что с тобой разговаривал совершенно адекватно. Ему шесть лет, и он отвечал на все вопросы сходу. А как только начинается что-то, ему говоришь… Ну, не я говорю, а женщина, которая рассказывает…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Занимается.

А.КОРТНЕВ: Вот пытается объяснить какое-то слово. Ну, не знаю… «По небу плывёт, как облако, только тёмное, и из неё идёт дождь. Что это?» И он: «Э-э-э…» И уже всё: «Ну!.. Ну!.. Ну!..» А там же секундомер сзади. И всё. И вдруг — бац! — и вот так всё останавливается. Мы совершенно искренне пытались… пытаемся разыгрывать там телек такой здоровенный. У нас основной приз — такой здоровенный телевизор. И за сезон его удалось вручить три раза. То есть из программ скольких? Ну, наверное, из тридцати, что-то такое. И под конец уже ко мне продюсер программы подходит, вот мы снимали последний цикл программ, подходит и…

О.ДАНИЛЕВИЧ: «Слушай, Лёша, телевизоры остались»?

А.КОРТНЕВ: Да! Он говорит: «Алё! Ты делай что-нибудь, потому что это же просто… Ну, во-первых, мы обманываем публику. Все же ждут, что хотя бы кто-то выиграет».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Приз! Автомобиль!»

А.КОРТНЕВ: «Давай! Давай подавай как-нибудь». И я уже там изо всех сил! Понимаете? И всё равно не получилось.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А можно на ладошке…

А.КОРТНЕВ: Можно, но они очень медленно читают.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Алексей, вы знаете, все в соцсетях на этой неделе (или на прошлой даже неделе) начали обсуждать детское шоу «Голос». И там Рената Литвина обидела девочку, которая как-то…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это не «Голос».

А.КОРТНЕВ: Нет-нет-нет, это не «Голос».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, не «Голос»?

А.КОРТНЕВ: Это «Минута славы».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Минута славы». В общем, их так много расплодилось, что я в них путаюсь уже.

А.КОРТНЕВ: Да-да-да, очень много.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И вот девочку обидела. А вообще можно ребёнку прямо так говорить или нужен всё-таки к детям какой-то другой подход? Ну, травма же может быть у малышки.

А.КОРТНЕВ: Может. Да, может.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И вообще на самом деле во всей этой истории вы скорее какую позицию занимаете? Если ребёнку что-то интересно, надо его…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Продвигать куда-то.

О.ДАНИЛЕВИЧ: …продвигать и стараться помочь ему участвовать во всяких конкурсах? Или надо какой-то выдержать возрастной ценз? Вот до какого-то возраста не пускать ребёнка на соревнования, потому что неизвестно, что с ним произойдёт?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не ломать психику.

А.КОРТНЕВ: Я не знаю. Я думаю, что это очень индивидуальная история. Есть дети, которые готовы к соревнованию. Есть дети, которые прямо заряжены на это. И они, скорее всего, не пострадают психологически. А есть действительно такие хрупкие натуры, вроде меня. Вот я терпеть не могу состязаться вообще.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А критику как вы воспринимаете?

А.КОРТНЕВ: Критику никак не воспринимаю, я ей не верю абсолютно — ни позитивной, ни негативной. Поэтому меня это мало задевает. А вообще факт состязания, особенно в области искусств, меня просто шокирует, потому что я не понимаю, как можно сравнивать умения в этой области.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Потому что в искусстве вкусовщина?

А.КОРТНЕВ: Да, конечно, в искусстве вкусовщина. И вообще как гениально совершенно сказал человек, который, кстати, сейчас пошёл судить именно на ту же самую «Минуту славы», Сергей Юрьевич Юрский сказал когда-то: «В отличие от футбола, где всегда ясно, был гол или нет, когда ты выходишь…»

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, тоже спорные моменты бывают.

А.КОРТНЕВ: Ну, тоже спорно, да-да-да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Известный «волейболист» Тьерри Анри, можно вспомнить.

А.КОРТНЕВ: Ну да, это всё правда, но тем не менее. То есть счёт на табло есть, да? То есть победила одна команда. А когда ты выходишь со спектакля, то совершенно неизвестно, победила команда или нет, которая играла спектакль.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, если не забросали помидорами — значит, победила.

А.КОРТНЕВ: Ну да. Но это очень сомнительно. Может быть, помидоров не было с собой просто.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А вот здесь правильно (я возвращаюсь к Литвиновой) то, что на неё набросились все? Или всё-таки…

А.КОРТНЕВ: Я не в курсе происходящего, поэтому не могу ответить на ваш вопрос. Я не знаком с тонкостями произошедшего.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте ещё про шоу, про другое шоу, про ваше шоу — про «Точку кипения».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это было не…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сериал, простите.

А.КОРТНЕВ: Сериал. Ой, слушайте, это было так давно!

О.ДАНИЛЕВИЧ: 2010-й.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: 2010 год!

А.КОРТНЕВ: Да? Довольно недавно!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И знаете, почему вспомнили мы вдруг?

О.ДАНИЛЕВИЧ: А мы вспомнили-то на самом деле после того, как статья о декриминализации, вот это у нас всё появилось…

А.КОРТНЕВ: А! Да-да-да!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Там же побои, там же вот это всё творится невозможное. Вы, кстати, как восприняли вообще саму декриминализацию побоев в семье?

А.КОРТНЕВ: Ну, я воспринял её с пониманием, потому что… Обращаю ваше внимание: всё-таки если эти побои зафиксированы во второй раз, то наступает уже уголовная ответственность.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Уголовная.

А.КОРТНЕВ: Да, это правильно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Причём очень много было знаете каких разговоров? Что якобы этой статьёй защищают в основном женщин, потому что избивают мужчины. Но как показали некоторые опросы, не очень официальные опросы, честно говоря, избивают на Руси очень часто мужчин женщины. Избивают, правда, не так, что до побоев в травмпункте, но в том числе. И вот сегодня собственно была новость: женщина во время распития спиртного совместного…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Бутылочку — об голову.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Просто убила мужа. Правда, сама вызвала полицию. Сама говорит: «Нашла. Прихожу домой — лежит».

А.КОРТНЕВ: Лежит, да. Причём это тот случай, когда второго не будет инцидента. Вы понимаете, да?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну да.

А.КОРТНЕВ: То есть второй раз она уже его не изобьёт.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну а зачем вообще вот этот сериал был? Вам было самому нормально сниматься?

А.КОРТНЕВ: Сериал зачем был?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, в сериале вот такие сцены.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, вы говорили, что это одна из работ, которой вы гордитесь.

А.КОРТНЕВ: Да, конечно, это было очень интересно. Во-первых, это хорошо сыграно. А во-вторых, просто мне интересно играть человека, который от меня очень далёк и эмоционально, и психологически.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Гадов.

А.КОРТНЕВ: Да, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что за роль ещё осталась, которую вам действительно хотелось бы сыграть? Вот вы сыграли гада. А кого ещё?

А.КОРТНЕВ: Нет, у меня нет таких ролей, которые бы хотелось сыграть. Мне бы хотелось сыграть у какого-нибудь хорошего режиссёра…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А кто хороший режиссёр?

А.КОРТНЕВ: Вот это вопрос. Не знаю.

О.ДАНИЛЕВИЧ: У театрального или у кинорежиссёра?

А.КОРТНЕВ: И у театрального, и у кино — у кого угодно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы не можете назвать ни театрального, ни кинорежиссёра в России хорошего?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, любимого, своего любимого.

А.КОРТНЕВ: Ну, вы знаете… Нет, ну есть, конечно. Слушайте, я бы сыграл с удовольствием у Володи Мирзоева, например, в театре. Если в кино, то, вы знаете, у Михалкова бы с наслаждением я сыграл в кино, потому что я…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А у Бондарчука?

А.КОРТНЕВ: У Бондарчука, да. Вы понимаете, дело в том, что я уверен абсолютно, что эти люди, во-первых, они делают очень профессионально своё дело. Можно не соглашаться… то есть можно просто не любить этот жанр или не любить эту идеологию, но это сделано очень профессионально. И вот на такой профессиональной площадке встретиться и именно поработать вместе, подискутировать над чем-то, о чём-то и сделать что-то действительно значимое — мне было бы очень интересно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Надеюсь, сейчас нас слышат эти режиссёры.

О.ДАНИЛЕВИЧ: О кино, о театре и о желаниях мы поговорим уже после новостей.

 

НОВОСТИ

 

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки», мы продолжаем. Ольга Данилевич…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Если вы забыли — музыкант, актёр, лидер группы «Несчастный случай» Алексей Кортнев.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Алексей, ещё раз здрасте.

А.КОРТНЕВ: Здрасте. Очень приятно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, мы хотим начать вторую часть — может быть, это немножко банально, но песней «Радио», «Несчастный случай».

ПЕСНЯ «РАДИО»

О.ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, вы когда её писали, вы о чём думали?

А.КОРТНЕВ: Я вряд ли вспомню, о чём я думал. Это было больше 20 лет назад.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, какие были… Что-то же толкает людей что-то писать. Я об этом.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, в юности ничто не толкает, это происходит совершенно спонтанно. Это вот сейчас — уже в сознательном возрасте, после 40 — мне нужен какой-то повод для того, чтобы писать. А раньше никакого повода не было нужно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А обстановка нужна определённая?

А.КОРТНЕВ: Нет. Сейчас нужна, а раньше была не нужна. Я сочинял везде вообще: в метро, в поезде, в самолёте…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да ладно! Ваша жена Амина рассказывала, что когда вы ещё жили в старой квартире, вы просили: «Задержись, пожалуйста, подольше на тренировках». И она ездила по МКАДу, чтобы вы там что-то дописали.

А.КОРТНЕВ: Ну да, такое бывало, но это если пишется прямо какой-то массив большой текста. Такие вещи скорее бывают с пьесами, ну, с чем-то большим. А песня — это вещь, которую ты держишь в голове. Её можно сочинять, просто сидя на унитазе, когда ничто не мешает.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сочиняете вот так?

А.КОРТНЕВ: Да, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: На туалетной бумаге пишете?

А.КОРТНЕВ: Нет. Я и говорю: это не надо записывать.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А, это уже всё в голове рождается.

А.КОРТНЕВ: Да. Стихи вообще же чрезвычайно удобны тем, что ты их помнишь, опять же если это не огромная штука. Как у нас в прошлом году, в октябре, вышла премьера рок-оперы «Акбузат» в Уфе, в Башкирии. Это два часа непрерывного почти пения. Ну, там есть, естественно, какие-то интерлюдии просто музыкальные, без текста, но это почти два часа текста. Вот такое в голове не удержишь, да? Это нужно записывать.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С ума сойти можно, да.

А.КОРТНЕВ: Ну да. Хотя я думаю, что на самом деле могу всё процитировать от первой до последней строчки, если собраться с умом.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошая память вообще у вас?

А.КОРТНЕВ: Да, очень.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это наследственное? Я всё время завидую просто людям…

А.КОРТНЕВ: Да, наследственное.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, потому что папа-то, конечно…

А.КОРТНЕВ: И папа, и мама. И они меня ещё тренировали в детстве. Я учился в английской школе. Я во втором классе заучивал страницами английский текст, который не понимал ещё, просто наизусть. А потом стал понимать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы чувствовали себя мажором, учась в английской школе?

А.КОРТНЕВ: Нет, там все были такие.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, а во дворе? Не в школе, а во дворе.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, у нас не было конфликтов на этой почве абсолютно. Мы очень дружили с ребятами из окрестных… У нас были такие (и сейчас ещё стоят благополучно) так называемые «красные корпуса», куда были заселены строители Московской кольцевой железной дороги, где теперь ТТК проходит. И мы учились с этими детьми, которые были вполне из криминальной среды, то есть у них там старшие братья и папы сидели благополучно, а они учились с нами. У нас класс был пополам, то есть ребята из этих «красных корпусов» и ребята из дома (ну, не помню, какой у него адрес), где жили сплошные дети всяких торговых атташе социалистических республик.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Черкизон»?

А.КОРТНЕВ: Нет, всяких ГДР, Венгрии…

О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть у вас у всех были джинсы изначально?

А.КОРТНЕВ: Да-да-да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Божечки, как повезло!

А.КОРТНЕВ: Мы даже ластики, которые вкусно пахли, не ели, потому что знали, что это не жвачка, а ластик.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это даже в нашем детстве только появились ластики такие. Ты представляешь?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Я помню.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Уже были эти ластики.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ладно, я не буду вообще рассказывать сейчас про суровое детство…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Про игрушки, прибитые к полу, да? Про детство. Вы были примерный ученик?

А.КОРТНЕВ: Да. Ну, у меня было поведение не очень примерное.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, как обычно.

А.КОРТНЕВ: Я был даже секретарём комсомольской организации школы.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ой-ой!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот это мне очень нравится. Значит, родители по ГДР… Ну ладно, ещё ГДР-то ладно. Где ещё разъезжали? Ну, по этой Европе, по капиталистической. По Штатам ещё поди тоже кто-нибудь ездил. А при этом дома… не дома, а в школе — коммунистические занятия!

А.КОРТНЕВ: Почему собственно должно противоречить путешествие по заграницам коммунистической идеологии? Ну, во-первых, мои папа и мама не были коммунистами отнюдь.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хм-м-м…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Беспартийные?

А.КОРТНЕВ: Да. Но при этом они были совершенно такими советскими людьми — в меру критичными, в меру патриотичными.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А в ваши обязанности секретаря что входило?

А.КОРТНЕВ: В обязанности секретаря? Ну, как? Проводить заседания…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Идеологические беседы.

А.КОРТНЕВ: Нет, нет. Идеологии у нас было очень мало. Организационные функции. На самом деле и комсомол, и пионерия, если руководили этим в школе разумные люди…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это было весело.

А.КОРТНЕВ: Это была просто… Ну, как? Это была организация, которая проводила всякие сборы металлолома, «зарницы», то-сё, пятое… выезды на природу, очистку какого-нибудь… Мы ходили в Нескучный сад чистить от всяких сучьев и гадости по весне. То есть я не помню, чтобы у нас были какие-то идеологические завихрения вот такие, знаете.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это просто английская школа. Конечно, у вас там не было завихрений.

А.КОРТНЕВ: Ну, наверное. Да, наверное. Я помню, что когда помер Леонид Ильич Брежнев, например, мы все пошли и напились портвейну, например.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы отмечали или грустили, горевали?

А.КОРТНЕВ: Мы сначала… Мы были… Есть такой очень точный русский термин, но он совершенно не для эфира. Мы были в изумлении, потому что реально было невозможно себе представить… То есть я потом уже прочитал и слышал очень много, что в гораздо большей степени вот это состояние испытали люди, когда умер Сталин. Было вообще невозможно себе представить, как дальше жить, потому что это как бы рухнула просто парадигма.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы все сейчас боимся за Северную Корею. Там известно, как рыдают.

А.КОРТНЕВ: Да-да-да. Я бы сказал вам: вы и за нас тоже порадейте, потому что Владимир Владимирович тоже не вечен. Что будет с миллионами наших сограждан, когда он…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы пока надеемся, что вечен.

А.КОРТНЕВ: Ну, пока надеемся, что вечен. Да, согласен.

О.ДАНИЛЕВИЧ: В ноябре у нас в гостях был ваш друг — надеемся, что друг — Валдис Пельш.

А.КОРТНЕВ: Да, очень близкий друг, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот. И он нам рассказывал историю. Это не совсем уже детство, а это, скажем так, юность. Есть вопрос один к вам, Алексей. Я сейчас, если позволите, Валдиса Пельша процитирую.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы специально нашли расшифровку этого эфира.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. Он рассказывал, что вы участвовали в конкурсе самодеятельности механико-математического факультета МГУ. Выиграли. Вам вручили два билета во МХАТ и какую-то статуэтку. И сейчас слова Пельша: «Я почему говорю “какую-то”? Я её даже рассмотреть не успел. Лёша очень быстро убрал её себе в карман, а мне всунул два билета и сказал, что мне надо самообразовываться…»

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «…и ходить по московским театрам».

О.ДАНИЛЕВИЧ: Алексей, где статуэтка?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И что за статуэтка была такая?

А.КОРТНЕВ: Я её давным-давно профукал. Я вообще не помню, что это такое было. Правда.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А Пельш помнит!

А.КОРТНЕВ: Ну, потому что МХАТ — это лучше любой статуэтки. Вот поэтому он, очевидно, и запомнил.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Знаете, когда с нами Валдис разговаривал, не было ощущения, что он счастлив, что ему дали два билета, а вы забрали статуэтку.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И что за спектакль был — не помнит.

А.КОРТНЕВ: Я не помню ничего этого. Но вообще, как правило, обиды помнятся долго.

О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть?

А.КОРТНЕВ: То есть я в этой ситуации был не обижен, значит.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вам досталась статуэтка!

А.КОРТНЕВ: Потому что я начисто забыл про это, абсолютно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А он вам хоть раз в жизни это говорил? Или он только нам в эфире признался?

А.КОРТНЕВ: Может, и говорил. Видите, когда мне предъявляют такие идиотские претензии, я их как бы экранирую — и они от меня отскакиваю, как горох от стенки.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А у вас есть вообще «стена почёта» дома, где статуэтки, медали? Не знаю, что там…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Грамоты.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Грамоты почётные.

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, у нас есть такая забавная стена, которую мы составил полностью из кубков всяких, полученных моей женой. И там среди них…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У неё-то много.

А.КОРТНЕВ: Ну, несколько десятков, то есть стена просто вся уставлена. Красивые есть очень. А есть некрасивые. И среди них есть вкрапления моих каких-то маленьких завоеваний, которые там среди всего этого…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И кто пыль сметает с кубков?

О.ДАНИЛЕВИЧ: С тех, которые некрасивые, вообще никто не сметает, мне кажется.

А.КОРТНЕВ: Ну да, они только лучше становятся от этого. А сметает пыль… Ну, у нас есть…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Уборщица?

А.КОРТНЕВ: Просто тётечка, да, которая приходит два раза в неделю и занимается этим.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вас когда в детстве родители воспитывали, они рассчитывали, что вы вырастете известным музыкантом, актёром?

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Или думали, что вы будете профессор?

А.КОРТНЕВ: Нет конечно.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А кого они растили-то?

А.КОРТНЕВ: Они думали, что я буду профессор, конечно. Ну, как? Меня же прямо целенаправленно… Мы поступали на мехмат. Потом на меня была такая прямо расписана карьера научная.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А тут взяли и всё испортили!

А.КОРТНЕВ: Да, мама…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Но вы же уже попевали («попЕвали» я имею в виду) к этому моменту, когда поступать надо было?

А.КОРТНЕВ: Да, конечно. Ну, папа и мама тоже попевали, и ещё как! Я собственно заразился этой страстью именно от отца, который когда-то пел в академическом хоре Московского энергетического института. И вся компания, которая собиралась у нас дома и с которой я ходил в походы на байдарках и пешком по холмам и долинам, — это был вот этот хор. Ну, не целиком, конечно, а так человек десять: пятеро мужчин и пятеро женщин, условно. И они фантастически, красиво пели, потому что была очень высокая культура. И там были прямо басы, тенора, баритоны. Они пели на несколько голосов.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Такой локальный Грушинский фестиваль.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет…

А.КОРТНЕВ: Ну, на «Груше» так не поют.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Покруче будет.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, я к тому, что когда на байдарках — ну, это же в лесу, наверное, где-то ночевали.

А.КОРТНЕВ: Да-да-да, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот! Я про это и говорила, что локальный такой.

А.КОРТНЕВ: Да-да-да. И к нам… Я просто помню это прекрасно, что вот родители сидят и поют у костра Окуджаву, Визбора, Никитина, Аду Якушева и так далее. Я этих песен знаю сотни просто наизусть. И на воде, на озере стоят байдарки, там их видно. Темно, и видно, как люди сидят и курят. Это приплыли слушать другие люди вообще с других берегов.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть — концерт.

А.КОРТНЕВ: Да. Ну, потому что они пели невероятно красиво просто! И это, конечно, был такой импринтинг, то есть это в меня впечаталось на всю жизнь. И я тогда ещё, конечно, понимал, что я хочу именно так. Но я именно так себе и представлял свою жизнь, что я буду преподавать математику где-нибудь, в институте каком-нибудь…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И попевать.

А.КОРТНЕВ: И писать песни, петь, как собственно все барды Советского Союза. Все же где-нибудь работали, условно говоря.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А когда произошёл переломный момент? Когда вы поняли, что вы не будете всё-таки преподавать математику?

А.КОРТНЕВ: В 85-м где-то, в 86-м году. В 85-м, наверное. Потому что я очень увлёкся театром, я очень увлёкся сочинением и пением.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы же бросили МГУ, да?

А.КОРТНЕВ: Да, в результате бросил.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Никогда не жалели, что недоучились?

А.КОРТНЕВ: Нет. Ну, я не жалел и не жалею, что недоучился, потому что юность моя и вот этот перелом пришёлся на время разрушения вообще всего и вся.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Советского Союза.

А.КОРТНЕВ: Вообще разрушение всей социальной системы, экономической системы — ну, вообще всего. То есть смена просто образа жизни. Поэтому никому не были интересны бумажки, полученные даже в МГУ, даже на точных факультетах — на мехмате, на физфаке и так далее. А мои друзья — вот тот же Валдис, который закончил философский факультет, или мой близкий друг Валерка Голавский, который закончил экономический факультет, — они свои дипломы просто свернули в трубочку и засунули в задницу. Потому что Валерке, экономисту… Декан факультета собрал всех пятикурсников, вышел на трибуну и сказал: «Ребята, всё, чему мы вас учили четыре с половиной года — неправда».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Зато какой честный!

А.КОРТНЕВ: «Вот Иван Иванович за последние, оставшиеся три месяца учёбы вам прочитает курс экономики мировой. Потом мы вам вручим дипломы». Ну, это что за образование? Ну, это же фейк просто, фикция. Вот такие были весёлые у нас годы.

О.ДАНИЛЕВИЧ: А есть у вас какие-то в этом смысле попытки наставить на путь истинный детей?

А.КОРТНЕВ: Да, конечно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Куда должны пойти ваши дети? На кого они должны отучиться?

А.КОРТНЕВ: Ну, я им не диктую, на кого они должны обучиться. У меня дети выкидывают такие кульбиты вообще удивительные! Например, сын Никита, которому сейчас 18 лет… 19 лет ему исполнилось, он учился, учился, учился в театральной школе у Казарновского. Потом поступил в колледж к Табакову, проучился там год. Надо было проучиться ещё год и перейти в Школу-студию МХАТ, просто потом её закончить и…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И бросил?

А.КОРТНЕВ: Да, он бросил, закончил экстерном десятый и одиннадцатый класс и поступил в МИРЭА…

О.ДАНИЛЕВИЧ: На мехмат?

А.КОРТНЕВ: Нет, в Институт радиоэлектроники и автоматики на IT-технологии.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ой-ой-ой! Неожиданно!

А.КОРТНЕВ: Да. И учится там вот уже третий год.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С точностью до наоборот.

А.КОРТНЕВ: Да, абсолютно. Пришёл ко мне и сказал: «Папа, я не хочу. Я попробовал быть артистом. Это очень противно. Я не хочу. Всё, ушёл».

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «А IT-технологии — это моё».

А.КОРТНЕВ: Да.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я бы поддержала.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Это какая-то потрясающая история, правда. А старший?

А.КОРТНЕВ: Старший очень сложный путь прошёл и продолжает его проходить. Он учился в Московской юридической академии, тоже её закинул. Долго мыкался, не знал, куда деться. И сейчас работает старшим администратором в театральной школе моей, в «Школе Трёх Искусств», которую я открыл в сентябре в Новогорске.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: То есть вам помогает, по сути. Ваш семейный бизнес.

А.КОРТНЕВ: Он не просто… Ну да, он помогает. Он прямо тянет на себе администрирование там очень-очень-очень серьёзно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, это же какая-то тенденция: вы недоучились, теперь сыновья недоучились.

А.КОРТНЕВ: Нет, я надеюсь…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Доучится!

О.ДАНИЛЕВИЧ: А что с маленькими-то делать?

А.КОРТНЕВ: Я надеюсь, что Никита доучится. Он ещё недоучился. Он закончит свой…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, я про театральные.

А.КОРТНЕВ: Театральные — да. Слушайте, ну это нормально. Мне вообще кажется, что выбрать прямо в возрасте 16 лет, верно выбрать будущую профессию…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это очень тяжело.

А.КОРТНЕВ: Да. Это просто какое-то везение. Это вдруг совпало, да? Мне кажется, что надо искать. И искать можно, не знаю… Конечно, не до бесконечности, наверное, не до старости, но лет до тридцати своё предназначение можно искать продолжать.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Можно и дальше продолжать.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Взгрустнули, что после тридцати уже нельзя.

А.КОРТНЕВ: А вы что, не нашли, что ли, девчонки?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет, мы уже всё нашли!

А.КОРТНЕВ: Да? Ну вот, отлично.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, к радио раз мы вернулись немножко, в «Дне радио»… Мама моя очень любит этот фильм. Ну, она не видела спектакль. И она всё время спрашивает…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мама главнее? Как будто мы не любим.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну да. «У вас на радио правда так?» — она спрашивает. Ну, вот когда издеваются над тобой, зажигают штуки всякие. Я говорю: «Ну, почти». А когда театральная постановка у вас идёт, вы издеваетесь друг над дружкой, подкалываете, что-то устраиваете?

А.КОРТНЕВ: Вы знаете, время от времени — да. И иногда играются так называемые «зелёные спектакли», где мы как-то друг друга разыгрываем. На самом деле это необходимо для того, чтобы чуть-чуть поддерживать себя в тонусе, потому что всё-таки спектакль играется уже 16 лет.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да. И вот как?

А.КОРТНЕВ: И конечно, уже язык на плечо, уже всем надоело до чёртиков.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Так может, закрыть?

А.КОРТНЕВ: Вот сейчас ходят такие…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Слухи?

А.КОРТНЕВ: Появилась тенденция такая, тренд на то, чтобы закрыть спектакль «День выборов», потому что он играется на два года меньше, то есть 14 лет, а продолжается он три с половиной часа (ну, с антрактом), и уже просто все извелись его играть. Хотя он очень смешной. И народ на него ходит валом, то есть зал набит всё время. И закрытие — это просто от усталости господ артистов, а не потому, что он…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но «День радио» ещё останется?

А.КОРТНЕВ: Ну, «День радио» короче. И потом, это всё-таки такой совсем уже знаковый спектакль для театра «Квартет И». Да и для нас — для «Несчастного случая» — тоже, потому что собственно с этого началось наше сотрудничество и с этого началась вот такая слава настоящая, которая к «Квартету» пришла.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я где-то прочитала, что вы однажды в пирожки, которые там едят, какого-то перца туда засунули. Это вы сделали, да?

А.КОРТНЕВ: Я налил туда… Да, это я.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Добрый человек!

А.КОРТНЕВ: Мой друг Геннадий привёз с острова Маврикий или Мадагаскар… ну, с одного из этих двух островов привёз дикий совершенно какой-то перец индоокеанский. Я очень люблю острое, но даже я его есть не смог, этот перец. Я так его попробовал и оставил в бутылочке. А там была такая бутылочка из-под коньяка какого-то, фляжка. И там…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Хуже, чем Tabasco, да?

А.КОРТНЕВ: Ну, он концентрированнее гораздо, чем Tabasco. Просто в Tabasco используются перцы-то ого-го какие, там и кайен, и халапеньо используются, но они там разбодяжены сильно водичкой, плюс добавлен всякий сахар, лимонная кислота.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А здесь…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А там прямо…

А.КОРТНЕВ: А там прямо в натуре…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо.

А.КОРТНЕВ: Да, au naturel. И там, в этой бутылочке, за полгода стояния отстоялось где-то пальца на два сока. Представить себе, что это за сок, ну невозможно просто! Я думаю, что это средство массового поражения. Это такая штука…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Химоружие. Так вот ты какое!

А.КОРТНЕВ: Да. Если бы это распылить над рекой Ипр, то был бы такой же эффект, как от иприта. И я этой фигни, этого сока в пакетик, в котором лежали пирожки-то, и плеснул. И он там растёкся по ним, по пирожкам, так чуть-чуть пропитался. А ребятам их есть просто необходимо по ходу действия. Если они их не будут есть — всё, спектакль остановится.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И что с ними происходило?

А.КОРТНЕВ: Ну, ели!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ха-ха-ха! Они же плакали!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Мужики!

А.КОРТНЕВ: Да, мужики. Они ели и молчали.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Долго молчали?

А.КОРТНЕВ: Ну, несколько минут. Обычно же такая оживлённая беседа, как вы понимаете: «О, хорошие пирожки!» — «Да-да!» — «Кстати, вот Анечке позвони, Анечке». — «Аня, очень хорошие пирожки!» А тут они их едят — и молчат.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Они вам не отомстили потом?

А.КОРТНЕВ: Ну, они…

О.ДАНИЛЕВИЧ: А вы не надоедаете друг другу, правда, за столько лет? Я имею в виду — с ребятами из «Квартета И».

А.КОРТНЕВ: Нет. Ну, послушайте, у нас очень много занятий всё-таки помимо спектаклей. Мы что-то придумываем, мы сделали третий спектакль. Мы ещё же много пишем параллельно и много чем занимаемся вне стен театра, поэтому…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Тот же концерт с Камилем Лариным.

А.КОРТНЕВ: Тот же концерт с Камилем. Те же какие-то их сценарии, наши новые песни, клипы и так далее.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Камиль, кстати, у нас тоже был давно, ещё раньше.

А.КОРТНЕВ: Я не удивлён.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, на самом деле у нас все ваши друзья были, я так посмотрела.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да-да-да. И Камиль говорил, что как раз очень уютненько. Это удивительная какая-то история, что вам всем очень уютно.

А.КОРТНЕВ: Да. Ну да. Вы понимаете, мы ничего не делим друг с другом, нам нечего пилить, и поэтому у нас нет конфликтов. А на какой собственно почве?

О.ДАНИЛЕВИЧ: А у вас были вообще какие-то конфликты со звёздами кино, не знаю, эстрады, такие серьёзные?

А.КОРТНЕВ: Нет, я с ними…

О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы в принципе неконфликтный человек?

А.КОРТНЕВ: Ну, во-первых, я неконфликтный человек, действительно, абсолютно. А во-вторых, меня ничто не связывает со звёздами эстрады и кино. Вы понимаете, конфликт, мне кажется, может быть только с человеком, в котором ты как-то заинтересован очень сильно. И он в тебе, и ты в нём. И вот что-то он тебе не сделал, что должен был сделать, — и вот конфликт. А звезда эстрады — чем я ей обязан или она мне?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Алексей, время наше выходит.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Всё уже, да?

О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас осталось только наша рубрика, да. К сожалению, как всегда, это происходит. Пять…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я ещё хотела спросить. Последний вопрос можно?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну, попробуй.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё у вас… Мы просто очень мало поговорили про жену вашу, про Амину, и про Ирину Винер. Какова роль её в вашей жизни?

А.КОРТНЕВ: Роль её? Вы понимаете, она наставница и воспитательница моей жены, поэтому, в общем, наверное, это и есть её роль. Потому что Аминка — она такое «градообразующее предприятие» у нас в семье, то есть она очень инициативная, она тянет на себе все бытовые хлопоты и так далее. И это, несомненно, в том числе заслуга воспитания Ирины Александровны. Поэтому — вот. То есть я не могу сказать, что Ирина Александровна как-то на меня конкретно оказывает какое-то влияние, но через супругу — несомненно да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Поменяла! Захотела — поменяла.

А.КОРТНЕВ: Да.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Рубрика! Первый вопрос: что вы когда-то скрыли от мамы?

А.КОРТНЕВ: Ну, я много чего… Когда учился в школе, я скрывал плохие оценки, например.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы же были отличником.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Поведение?

А.КОРТНЕВ: Вот именно поэтому, когда я хватал вдруг случайно двойку (а такое бывало), я всячески это маскировал.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Подделывали подписи в дневнике?

А.КОРТНЕВ: Да. Чего только не было. И страницы вырывал.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос: с какой бы блондинкой вы бы могли изменить жене?

А.КОРТНЕВ: Ну, сейчас уже ни с какой. А лет так 15–20 назад — с любой.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Без разницы?

А.КОРТНЕВ: Нет, с умной только. Я очень дур не люблю. Цвет волос на самом деле имеет третьестепенное значение.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни?

А.КОРТНЕВ: Моя?

О.ДАНИЛЕВИЧ: Да.

А.КОРТНЕВ: Ой… То, как я расстался со своей первой женой Ирой.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Ничего, не загладили вину?

А.КОРТНЕВ: Надеюсь, что загладил. Сейчас мы очень близкие друзья. Но это нужно и можно было сделать по-другому. Я просто был молод, глуп и совсем неопытен.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У кого бы вы попросили прощения?

А.КОРТНЕВ: Да вы знаете, у всех, у кого надо, я уже попросил прощения. Я это делаю очень легко. Не скажу, что с удовольствием, но очень легко.

О.ДАНИЛЕВИЧ: И последний вопрос: кто ваш лучший друг?

А.КОРТНЕВ: Мой лучший друг — Дмитрий Емельянцев, мой кум, по совместительству директор «Школу Трёх Искусств» и мой коллега по всем спортивным и прочим развлечениям.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И судя по всему, хороший человек.

А.КОРТНЕВ: Хороший.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас многие могли на самом деле обидеться, потому что тут столько людей было, которые готовы были назвать вас…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, это же невозможно, понимаешь.

А.КОРТНЕВ: Невозможно.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Алексей Кортнев был у нас в гостях. Спасибо, что пришли.

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И спасибо, что нашли время.

О.ДАНИЛЕВИЧ: Екатерина Звягинцева…

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич.

А.КОРТНЕВ: Ура!

О.ДАНИЛЕВИЧ: Через неделю услышимся. Пока!

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока!