Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа "Бла-бландинки". Мы начинаем. Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У нас в гостях сегодня…

О. ДАНИЛЕВИЧ: А это Катечка запинается, потому что мы ждали, ждали, нервничали. Дождались. Актер, режиссер, сценарист, писатель, священник. Временно, правда, отстранен от служения, но по собственному желанию. Иван Охлобыстин у нас. Здравствуйте, Иван.

И. ОХЛОБЫСТИН: Здравствуйте.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Радость-то какая.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Знаете, Иван такой модный. Вы бы видели. Загоревший. С модной прической, в модной футболке. Очень красиво. На футболке не по-русски написано, что Иисус любит Ивана больше, чем нас всех. Чтоб вы знали на всякий случай.

И. ОХЛОБЫСТИН: Меня дети одевают. Тут ничего не поделаешь. Нужно жертвовать.

О. ДАНИЛЕВИЧ: В смысле? Вы с утра встаете…

И. ОХЛОБЫСТИН: Я с утра встаю. Дети не доверяют моему вкусу. И поскольку мы с ними вместе потом должны поехать на роликах (а девочки они уже на выданье), они подобрали примерно, что хорошо, когда я приеду. Единственное – штаны я изменю на шорты. И вот так они меня одели.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А шорты какие? По колени или ниже?

И. ОХЛОБЫСТИН: По колено. Thor Steinar я люблю, такие чтоб из плотной ткани, чтобы эти карго (когда типа карманов нашиты – это стиль "карго" называется)…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я думала, что вы даже летом ходите в этих сапогах с пламенем.

И. ОХЛОБЫСТИН: С пламенем. Они прекрасны. Я их берегу. Я их промазал.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Жарко сейчас, мне кажется.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Для прихожан бережете?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я надеюсь, что да. В том числе. Бабули будут скучать без этого.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы на одном интервью признавались, что сначала это немного отпугивало бабушек, а потом они стали переживать, когда летом увидели.

И. ОХЛОБЫСТИН: Они беспокоились, когда не надевал: все ли хорошо, что у меня с деньгами… У нас симфония была. Мне монах опытный сказал, что если ты не хочешь наше одно из профессиональных заболеваний (у священнослужителей – это…) – долго стоять на ногах, людей слушать, как-то не всегда удобно сесть. И язва желудка, разумеется, потому что очень сбит режим.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Во время постов.

И. ОХЛОБЫСТИН: Посты – это прекрасно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это как "детокс", модное слово.

И. ОХЛОБЫСТИН: Это вообще. В посту главное не есть. Я спрашиваю одного, сейчас уже умершего, старца, жившего реально святой жизнью. То есть, я человек прагматичный. Мне нужно чудо потрогать руками. И я разговаривал с ним. Потому что многие вещи, которые я не мог никому сказать, он говорил за меня. И он меня как-то убедил. И он такой человек. Это не его была честь. Как-то обустроил так, что и я вроде молодец. Хотя там молодца у меня совсем не получилось. И я его спрашиваю, среди прочего, убедившись, что он человек. Вообще он седьмое небо. Я говорю: "А как правильно поститься?". А мы неофиты, еще такие злобные, такой ИГИЛ православный.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что вы тут такое говорите?

И. ОХЛОБЫСТИН: Запрещенная, там надо со звездочкой.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Запрещенная в России террористическая организация.

И. ОХЛОБЫСТИН: Он говорит: "Ты просто перейди на хлеб и воду. Все остальное за тебя сделает гордыня".

О. ДАНИЛЕВИЧ: Подождите. А хлеб как – бездрожжевой?

И. ОХЛОБЫСТИН: Это же не химический процесс. Пост – это ограничение. Это надо кино не смотреть в той периодике, как ты смотришь. Чтоб у тебя время появилось немного задуматься о внутренних делах.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: То есть, просто ты сокращаешь всего по чуть-чуть.

И. ОХЛОБЫСТИН: Аскеза. Прекрасная, величественная, мужественная аскеза. А все остальное нормально.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Дорогие слушатели, у вас тоже есть возможность присоединяться к нашей беседе. Для этого вам нужны следующие координаты. Катечка.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: +79258888948 – номер для ваших СМС-сообщений. Telegram @govoritmskbot, Twitter govoritmsk. У нас в гостях Иван Охлобыстин. Вы можете задавать ему вопросы, которые мы обязательно все прочитаем. Instagram bla_blandinki.

И. ОХЛОБЫСТИН: Надо подписаться.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Надо обязательно подписаться.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Нас анонсировать.

И. ОХЛОБЫСТИН: Если вы меня будете искать, наберете Иван Охлобыстин…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы найдем. Я нашла вас утром еще.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы сами ведете Instagram, или у вас специальные люди обученные?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я к нему отношусь, знаете, в силу ситуации – как к семейному альбому. Сеть – это то, что будет с нами до конца нашего человечества, нашей эволюции.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Последняя фотография – это ваша жена. Я сегодня обратила на это внимание. Давайте к новостям. На этой неделе совет при Минкультуры призвал Фонд кино публично отчитываться о том, сколько денег им перевели, сколько заработали, как вообще все проходит с кассовыми сборами. А между тем экспертный совет фонда на днях одобрил 35 картин, которым деньги будут выделять. И среди прочих картин там есть комедия "Холоп", в которой вы будете играть…

И. ОХЛОБЫСТИН: Не буду, к сожалению.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Не будете? Почему?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не знаю. Как бы ни относиться к "Интернам", хоть по-хипстерски, хоть по-рыбачьи… все равно 5.5 лет нас любили люди, нас смотрели, мы старались на самом деле. Там очень много флуда было. Знаете, когда юмор кончается по усталости, в мошонку все уходит. И мы боролись с этим. С чем могли – поборолись. Мы достигли того высочайшего уровня масс-медийности, когда нас смотрели, как… Знаете, заставки есть – рыбки на телевизоре? Вот, мы достигли рыбок. Уже неважно. Человек мог идти мимо телевизора – включаться в ситуацию, не включаться. Его успокаивал сам факт, что где-то происходит вот эта жизнь, которая ему нравилась, люди, которых он понимает. Там много парадоксов с этим.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы фактически как сериал "Друзья", наверное.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да. Я чувствую определенного рода ответственность. Не из чванства, ничего подобного. И уж если сниматься, то сниматься в таком… Не обидеть тех людей, которые любили меня 5.5 лет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вам сценарий не понравился?

И. ОХЛОБЫСТИН: Мне роль там…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что вам там предлагали?

И. ОХЛОБЫСТИН: Роль смешная, но там много матерятся. Оно слишком молодежное. Кстати, сценарий хороший, жалко. Но я, к сожалению, не смогу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Интересно. Там же команда как раз… Вы почему заговорили об "Интернах". Потому что там команда из "Интернов". Там Вадим Демчог снимается.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А они остаются?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не знаю. Я с ними не говорил по этому поводу. Я об этом узнал дня 4 назад. Я прочитал сценарий – мне понравился. Хорошая комедия.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но роль – нет.

И. ОХЛОБЫСТИН: Роль не понравилась. Она хорошо прописана. Там прекрасный чувак, которого должен был бы сыграть. Но в силу того, что там много молодежной тематики, сиськи-письки…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Прям все такое низкое? Ниже пояса юмор.

И. ОХЛОБЫСТИН: Есть элементы ниже пояса. Но не этому посвящен фильм. Благороден во всех отношениях. И, потом, там будет Пореченков сниматься в одной из ролей. Весь интерновский коллектив собрали. Почти весь. Я не знаю, Саня Ильин будет сниматься, не будет. У него тоже хорошая роль должна быть.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, но вы ведь изначально очень скептически и к "Интернам" относились. Вы считали, что это мыло-мыло, а потом вдруг передумали. Так, может, и с "Холопом" так произойдет? Нет?

И. ОХЛОБЫСТИН: Тут, понимаете, как клинические испытания. 6 лет по сути дела. А потом еще два года крутят. Я не знаю, сейчас крутят или нет. Но 2 раза в день людям в голову, как гвоздь, вбивал. Где бы я ни находился… Я просто не видел этого человека давно, но все равно «здрасьте». Как-то так. Я достиг того уровня симфонии с обществом, что меня это не напрягает.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Радует.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да и не радует. Оно естественно. Как по деревне идешь. Кто бы ни был… Киргиз-таксист, мы с ним сейчас пока ехал, все вспомнили, что могли вспомнить. Девчонка-пятиклассница с маленьким гаденьким телефоном, который мне оставляет после фото вспышки в глазах… Ничего не сделаешь. Вот это основная аудитория. И как-то не хочется…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А «Холоп», думаете, разрушит все это, эту любовь народную.

И. ОХЛОБЫСТИН: Нет. Все простят. В том-то и дело, что все простят. Но я не могу позволить, чтобы люди страдали из-за меня.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, а эта сама история – сниматься ровно с теми же людьми, с которыми несколько лет бок о бок. Не надоедает?

И. ОХЛОБЫСТИН: Привыкаешь. Как родственники.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А если тебя бесят эти родственники, как же…

И. ОХЛОБЫСТИН: Я думал, что 12 серий – и то для меня было много. Я думал: ну, интересно, как строится все. Я для себя целый мир открыл. Это совершенно отдельно пласт, который победил. И кино сейчас все… Все это мультиплексы. Пока это только держится за счет привычки. Все это уйдет. Все это тлен по сравнению с этими длинными штуками. Человек современный мыслит или тэгами (то есть быстро выбрал), либо ему нужен meditation – чтобы 100 серий, чтобы, как "Игра престолов", об этом узнал, а то и не знал, за чаем ходил, но Таня сказал. И это вплетается в жизнь. Это такой культурный фэн-шуй. Просто высокие технологии незаметно…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы говорите – все сериалы вытеснят большое кино?

И. ОХЛОБЫСТИН: Конечно. А большое кино останется на уровне… как театр дельфийский, или театр кабуки, или отойдет. Несомненно, вытеснят.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А режиссер Иван Охлобыстин будет снимать сериалы?

И. ОХЛОБЫСТИН: Режиссер Иван Охлобыстин не потянет сериалы. Потому что я, во-первых, не очень хороший режиссер.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А сценарист?

И. ОХЛОБЫСТИН: Сценарист. У меня был опыт. Взять Тарантино, был прекрасный сценарий. И говно, простите, сериал. Притом, что там снималась и Гурченко. Он очень комедийный сериал. И польский актер Ежи Штурман, Будрайтис. И много-много талантливых ребят. Но все равно как-то картон-картон, неинтересно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Ладно. О другом фильме, который пока еще даже не вышел, но обсуждают его так…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Обсуждают и обсуждают. Каждый день обсуждают.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Некоторым фильмам хотя бы часть этого обсуждения для собственной раскрутки. Это фильм "Матильда", безусловно, Алексея Учителя, к которому много претензий у Натальи Поклонской, депутата Госдумы. И среди прочего то, что этот фильм оскорбляет чувства верующих. Вы как священнослужитель, как актер, режиссер, сценарист, как просто человек – вы на чьей стороне?

И. ОХЛОБЫСТИН: Давайте судить, как просто человек. Я на стороне Поклонской. Потому что, во-первых, Учитель – не дурак. Если взять предыдущие все его работы, они, как правило, посвящены анализу той или иной выдающейся личности, будь то Бунин… Там, правда, не о Бунине фильм, а о двух лесбиянках, если уж серьезно. Он изначально провокатор на концептуально-художественном уровне. Он хороший провокатор, он прекрасный режиссер. Он изначально знал, что эта каша вся будет. Как я могу быть против этой девочки, этой благородной девочки? Он хотел – она пришла.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Знаете, у нас тут было немало режиссеров в том числе, которые говорили: "Надо не забывать, что Николай II до того, как стал святым, и до того, как стал еще императором, вполне себе был обычным человеком.

И. ОХЛОБЫСТИН: Наши мамки, до того как целовались с нашими папками, целовались с другими чуваками.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Да что вы такое говорите! Не может быть такого.

И. ОХЛОБЫСТИН: И моя тоже не может. Но вообще есть такой хулиганский слух. А если к нам придут художники и скажут: "Вы знаете, мы хотим об этом снять фильм", - мы скажем: "Не надо, Господи, зачем об этом говорить? Давайте с папки начнем". Есть уровень допуска. Интеллигентность – это не деепричастные обороты в речи, это не просто даму пропускать вперед. Интеллигентность – это сам подход к окружающим, деликатность. Он знал наверняка, что будет скандал. Он знал, что в любом общественном институте много шумных людей. Иногда на грани неадекватности. Речь не о Поклонской. Она, кстати адекватна.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы общались с ней лично?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я с ней не общался. По общим знакомым нашим. Она набожная девочка. Набожная, красивая, героическая девочка, символ того, что я люблю – «Русской весны», чего я не скрываю никогда. По-хипстерски фигу в кармане держать не буду, честно говоря. У меня есть топор и двустволка. Если надо, мы всех победим.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, но тут же вопрос еще в том, что даже премьеры не было, еще пока толком и не знает никто, как это будет. В этом смысле режиссер не должен пытаться выразиться все-таки то, что он думает.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да пусть выражает. Мне эта история не интересна…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Запрещать. Нет?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да нет. А нафига запрещать? Это глупость изначально. Она не с Поклонской связана. А излишний энтузиазм. Это как с "Pussy riot". Девок надо было отшлепать вьетнамкой по голым жопам, отпустить, и все – забыли, уходите.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Никаких судов, ничего.

И. ОХЛОБЫСТИН: А не нести в Прощеное воскресенье в прокуратуру бумагу. Это странно вообще. То есть и с одной стороны непонятно, и с другой. И в этом же случае. Да, есть такая некорректность по отношению к верующим, непонимание, зачем нужна эта культура верующих, что она так обременительна, а нам в Европу. Мы же не против, чтоб в Европу. Нам нравится. Мы не сможем от этого избавиться. Мы русские в диапазоне от варяга до чукчи. Мы все любим: и строганину одинаково, и трюфеля тоже, чего бы и нет. То есть, мы всеядны на этот счет. У нас нет конфликта. Но нужно быть деликатными. Он не был деликатен.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А как можно быть деликатным в этом конкретном случае?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не брать этот случай. Я не хочу, чтобы о моей маме до замужества снимали фильм, если она этого не захочет. Потом, обременителен здесь еще элемент религиозный, потому что для многих людей это бывает единственная альтернатива удавке. Ну что скрывать? Поэтому будем и их беречь. Не надо этот институт трогать, как не надо залазить в чужую семью или подглядывать в туалете.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У меня вопрос еще по Кириллу Серебреникову, фильм которого вышел и почему-то не так… Он, по-моему, назывался "Ученик".

И. ОХЛОБЫСТИН: Я не видел, к сожалению.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Там гораздо больше должно быть вопросов у людей набожных и религиозных к этой картине.

И. ОХЛОБЫСТИН: Я объясню просто. Это мы и есть. Мы ничем не отличаемся. У нас плюс еще и церковь. То есть, еще дополнительный клубок взаимоотношений – семейных, дружеских, прожитой жизни.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Общество, государство.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, и дополнительный круг общения. Он прекрасный. Потому что мы лучшие годы своей жизни мы прожили и среди этого круга. И этот круг частью поглотил несколько других кругов.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это нормально или нет?

И. ОХЛОБЫСТИН: Нормально. У нас прихожане… из театра Фоменко ребята. Их нельзя в каком-то мракобесии… Это милые дамы из департамента юстиции, простые люди, я не знаю… инвалиды. Это за годы стало единой семьей. То есть, так не объяснишь. Так покажется, что коза ностра. Есть элементик, но не все. При этом мы также знаем, что это маленькое общество. Есть тысячи таких маленьких обществ. И есть надстройка над этим. И это общественный институт, в котором всегда будут, как в любом общественном институте, подонки, дураки. Но это наше внутреннее семейное дело. Мы уладим. Мы же зла никакого не держим. Ругают за то, что мы храмы строим, если брать церковь. Потому что каждый человек в церкви причисляет себя к церкви. А чего ругаться-то? Я был в Лапландии. Меня детки услали, чтобы дома тусануть с друзьями.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Далеко отправили.

И. ОХЛОБЫСТИН: Они, видать, в Букинге самую дальнюю точку искали. Мы еще с Оксанкой едем, а она говорит: "Какая же у нас благородная дочь Анфиса! Она всю первую зарплату отдала на оплату отеля в Лапландии". Я говорю: «Мать, ты в своем уме? Они услали нас, где палец застрял. Дальше ехать уже не принимали». Там реально граница с Норвегией. Так я к чему? Все прекрасно – природа, города. Люди хороши. Но когда возвращаешься в Россию, да, у нас что-то кособокое, дома свои. Ну, мы такие. Не сказать, что мы совсем уж оседлые. Потому что мы оседлые в границах 1/6 части Земли. То есть, полуоседлые. Но везде торчат золотые маковки. И это глаз радует. И на сердце как-то так: «В Россию приехал».

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Спокойненько.

И. ОХЛОБЫСТИН: Такие наши золотые скрепки.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Когда ты за границей и когда ты видишь православную церковь, ты так успокаиваешься.

И. ОХЛОБЫСТИН: Хочешь – не хочешь.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы лично будете смотреть фильм Учителя?

И. ОХЛОБЫСТИН: Посмотрю.

О. ДАНИЛЕВИЧ: При этом вы знаете, что, вероятно, как-то оскорбитесь?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, оскорблюсь обязательно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А зачем?

И. ОХЛОБЫСТИН: Посмотрю из соображений, что мне волей-неволей придется о нем говорить. Будет глупо после того, как он выйдет, когда меня спросят, скажу: "Я против". - "А вы видели?". - "А я не видел". Шариковщина. Просто из-за этого. Так бы не стал смотреть.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А если понравится, представляете?

И. ОХЛОБЫСТИН: Двойная трагедия. Что же делать? В жизни бывает так, что и в чужую жену влюбляешься. А это же ничего, кроме трагедии.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Еще из новостных тем хотела вас спросить про ДНР. У вас есть паспорт Донецкой народной республики. Вы общаетесь с Александром Захарченко, главой ДНР. И Александр Захарченко недавно предложил создать новое государство – Малороссию. Я буду его уже цитировать: «Государство с внеблоковым статусом, курсом на восстановление связей с Россией и присоединение к Союзному государству России и Белоруссии». В Луганской народной республике пока эту инициативу не разделяют, насколько мы понимаем. А вы как к ней относитесь?

И. ОХЛОБЫСТИН: В Луганской не разделяют, потому что не знают точного отношения Кремля. Потому что оно тоже не сложилось. Но Кремль волей-неволей вынужден варьировать, потому что он представляет огромную территорию и нас с вами в том числе, наши интересы.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Там сказали, что это личная инициатива Захарченко.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, да, да. Захарченко и иже с ним, потому что его окружают на самом деле очень неглупые люди. Взять того же Захара Прилепина. Много порядочных людей вокруг него. То, что говорят и демонизируют – это чушь собачья. На самом деле Захарченко в обстоятельствах – с контужеными бабками, с ребятами… Мы едем, подъезжаем к Донецку. 17-летние ребята, очень строгие такие, в кителях. А у них комендантский час. Оксанка как мать восхитилась, говорит: "Какая выправка!". Посмотрели документы. Понятно, что они завтра пойдут в институт. И понятно, что это такая часть, как Израиль… Или помните "Легенду о Тиле Уленшпигеле", фильм Алова и Наумова? Не помните? Вы что, прекрасный фильм! Я уверен, что лучше, чем фильм Учителя. Вивальди. Это тогда в общество пришло понимание Вивальди. В еще тогда диковатых 1970-х годах Алов и Наумов, такие провозвестники высокой культуры. Там молодая (она вечно молодая, разумеется) супруга Алова – Белохвостикова. В "Тегеране-43" Белохвостикова играет его девушку, а самого Тиля Уленшпигеля играет эстонский актер. Он, к сожалению, не так давно умер.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Далеко ушли, вернемся в Донецк.

И. ОХЛОБЫСТИН: Вот к Донецку. И "Сто лет одиночества" это напоминает. Период, когда полковник Буэндиа стоял на площади. Так же, полковник Аурелиано Буэндиа стоял на площади после телеграммы "В Макондо идет дождь", так же стоит Захарченко. И ему что-то надо с этим делать. Потому что Россия не телится. Можно понять, почему. Те безумные… Их даже обсуждать сейчас смешно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы имеете в виду Киев?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да. Они издеваются над собственными людьми. Там сюрреализм. Все понятно. Ну, решили уже, что они самостоятельные, едут в Европу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Малороссия нужна?

И. ОХЛОБЫСТИН: Нужна. Потому что сейчас начнется хаос. И это просто заявка на большую банду… Не банду, а как сказать… На то сообразование, к которому можно примкнуть в начинающемся хаосе.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но реально как оценивать эти шансы?

И. ОХЛОБЫСТИН: Они велики.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Велики прям?

И. ОХЛОБЫСТИН: Велики, да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Все против. Вся Европа уже начала кричать: "Вы что? Какая Малороссия?". Киев начал кричать. Кто поддержит?

И. ОХЛОБЫСТИН: Понимаете, сейчас Трампа хвалили-хвалили, Обаму ругали-ругали. Но Обама не стал продавать летальное оружие, а Трамп начал. Сейчас это летальное оружие попадет на фронта ДНР и ЛНР. А это противотанковые ракеты, это уже такое серьезное оружие.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как в Сирии, может быть?

И. ОХЛОБЫСТИН: Нет, как в Сирии не будет. Просто вынужденным будет некое движение навстречу со стороны ДНР и ЛНР. Это две Спарты. Там дети уже умеют обращаться с автоматами, они ночуют уже с автоматами. Это стало привычным. Для них это не шок. И они с удовольствием еще займут часть территории, если проявится какая-то агрессия. А на фоне этих пьяных, наркомании, хаоса и воровства украинской армии обязательно будут эти прецеденты.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Для того чтобы создать Малороссию (сейчас очень сложно себе представить, как Киев на это согласится), должны быть, очевидно, какие-то жертвы. Я не имею в виду человеческие жертвы. Какие жертвы мы или ДНР можем предложить Киеву, например, для того чтобы они согласились на создание Малороссии.

И. ОХЛОБЫСТИН: Какие предложения?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.

И. ОХЛОБЫСТИН: В плане юриспруденции, или что-нибудь такое брутальное?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Да в принципе, что мы можем предложить? Что могут предложить ДНР и ЛНР?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я думаю, что если пойдет этот процесс, он будет столь стихиен, что сейчас прогнозировать не имеет смысла. Потому что я объездил 300 городов российских. Называлось "Духовные беседы". Но на самом деле разговор просто. Ответы на вопросы. Я думал – будут спрашивать о телевидении. Нифига. Им кино не интересно. У всех интернет. Не надо это все. За жизнь: прощать – не прощать, возвращаться – не возвращаться, креститься – не креститься.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Уходить от жены или нет.

И. ОХЛОБЫСТИН: Я вам хочу сказать, да, в том числе. У нас очень хороший народ. Очень адекватный. Видимо, стресс делает свое дело. Потому что очень в своем уме. И они на 99% жестко поддерживают все, что связано с Новороссией. То есть, для них это принципиальный вопрос, который в их жизнь добавил смысл, часто отсутствующий в провинциальных городах, лишенных градообразующих предприятий.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, в 2011 году вы пытались баллотироваться в президенты. В 2018 году опять выборы главы государства. Вы говорите, что Кремль пока не прислушивается. При этом сами считаете, что нужно создать Малороссию. Может, опять время идти в президенты, Иван?

И. ОХЛОБЫСТИН: Сейчас смысла нет. Административно… Ну, не знаю. Если придет дядечка…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А зачем дядечка? Вы же и так самостоятельный.

И. ОХЛОБЫСТИН: С пятью чемоданами денег. Чтобы пришел, сказал: "Вот тебе на бумажки, вот на оплату штаба, вот на это, и будешь бороться с Путиным первые два тура, а потом застесняешься". Вообще не вопрос.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А если чемоданчик из Госдепа принесут?

И. ОХЛОБЫСТИН: Из Госдепа? Тогда я буду за ними какое-то время бежать с помповым ружьем "Фабарм". А еще с собой прихвачу секиру (я про секиру говорил) с кельтскими рунами.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А давайте об оружии уже поговорим после новостей в 13.

И. ОХЛОБЫСТИН: 30. НОВОСТИ

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. А в гостях у нас актер, режиссер, сценарист, писатель, священник, временно отстраненный от служения, но по собственному желанию, Иван Охлобыстин. Мы заканчивали первую получасовку разговором о президентстве. Вы сказали, что…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Готовы за чемодан денег 2 тура, а потом проиграть.

И. ОХЛОБЫСТИН: А потом – прошу вас, Владимир Владимирович, человек вы здоровый, я вижу. Мне все понравилось, как вы съездили туда, сюда и поплавали. Я тоже спортивный, я ЗОЖ. Мы вас поддержим. Идите.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И свои голоса вы отдадите… В смысле "идите в президенты" или "идите, я вас потесню"?

И. ОХЛОБЫСТИН: Нет. Зачем теснить здорового человека. Это же большое беспокойство. Это значит лишиться личной жизни. На это можно было бы пойти, и, наверное, я бы пошел на это. Я бы был довольно жестким чуваком, потому что начал бы я с отмены 13 статьи, которая не позволяет создать единую… Ну, бред. Это часа не хватит, короче. И 15-ой – приоритет международного права над нашим. Бред сумасшедшего. В других европейских конституциях этого нет. То есть это какая-то кабала, внесенная (когда там?) в 1991 году. Была последняя редакция Конституции. Ее надо изменять.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Конституцию меняли же, когда про срок президентства.

И. ОХЛОБЫСТИН: Там 6 лет. Кстати сказать… Я буквально за несколько месяцев… Я даже статью в "Russia Today" написал (я туда пишу периодически): "Спасибо Государственной Думе. Кто-то там меня слушает. Либо на Twitter подписаны". Что ни предложи – все принимают. 6 лет приняли. Доктрину я прочитал в Лужниках. И Владимир Владимирович приехал. Как апробирует площадку. И последние какие-то законодательные инициативы…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Так обратитесь по поводу Малороссии. Простите, что перебила.

И. ОХЛОБЫСТИН: Сто раз обращался. Это надо методом… как вода камень точит. Это надо "бу-бу, бу-бу". Почему я про людей рассказывал? Люди поддерживают это. Потому что они понимают, что там страдают простые люди. Ничего не сделаешь. Уже дипломатическое кокетство не помогает, нам в рожу плюют. Уже и американцы… Они там запутались в своих этих бумажках. Кто главнее, почему президент… Чушь какая-то начинается. Уже мы устали разбираться. А Украину не берем, опять же, потому что это исследовать пока нельзя. Европа в ужасе от эмигрантов, но продолжает кокетничать. Хотя реально я знаю, что происходит во Франции, предположим, в Лионе. У меня друг живет. Я знаю, что в Штутгарте, в Германии происходит. Там очень большие неприятности с мигрантами. Население напряглось, как электричество. Самая их такая часть. Пока демократы (либеральная составляющая) еще удерживает эту волну, пока удерживает. Но это все до времени.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы ведь известный монархист?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Ваши взгляды могут измениться? Если могут, то что должно произойти? То есть, как-то Россия может вырасти, для того чтобы быть перестать быть монархией, или не может?

И. ОХЛОБЫСТИН: У Германа Садулаева есть прекрасная статья, что Россия переросла в монархию. Это правда. На самом деле тот стиль управления, который монархия, не совсем то, что сейчас может справиться с современностью, с современной жизнью. Когда я говорю слово "монархист", я вкладываю в него смысл личностного фактора. В масштабах нашей страны, в многообразии сохраненных культур… Нам удалось это лучше американцев. Каждая культура у нас все равно имеет свою индивидуальность. И при этом все вместе. Все расстояния, пространства, все данности. Нельзя рассчитывать на строгую формальную директиву. Нужен личностный фактор, чтобы быстро решить это. Это как кит плывет. И волей-неволей он хвостом что-то задевает. И с нашей страной такая история… Но если китом будет управлять сообщество, кит будет гораздо беспокойнее плыть. То есть, всегда нужен личностный фактор. Россия – это большой организм. Тысячу лет назад еще об этом было все сказано. Это идеи Третьего Рима, симфонии государства и власти. В этом нет ничего рабского, холопского. Есть просто правильное понимание и отношение, как относиться к власти. Власть должна защищать наши интересы и служить нам. То есть это в принципе те, кто служат нам, а не наоборот.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Нам надо немножко послужить слушателям, которые нам пишут еще с первой получасовки. +79258888948 – это номер для СМС-сообщений. Телеграм @govoritmskbot, Twitter govoritmsk. Граф Кошкин просит спросить про ваше отношение к сегодняшней церкви и ее упавшему авторитету.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вспоминает часы патриарха.

И. ОХЛОБЫСТИН: Вы знаете, как? Я очень люблю прошлого патриарха. Я к нему отношусь как к святому. Мы в Елоховский ездим туда цветы положить. То есть мы продолжаем находиться с ним в общении. Я с пониманием отношусь к Кириллу, потому что я с ним общался, когда работал в… У меня было личное общение. Он прекрасный администратор, он набожный человек, он верующий человек. Наверное, у него есть какие-то жесткие нотки. Да, у него, скорее всего, есть золотые часы. Но это бред – требовать, чтоб он ходил с электронными "Casio Montana" с 13 мелодиями за 5 рублей. Это чушь какая-то…

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вообще без?

И. ОХЛОБЫСТИН: Ему надо знать. Генерал не должен думать о копии. Он должен думать о том, как сохранить в живых взвод солдат. Тут очень тонкий… Это огромный общественный институт. На данный момент один из самых устойчивых общественных институтов в государстве. Их много. Разные сообщества. И вот это самое большое сообщество. Какое еще? Больше другого нет.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Когда вы еще временно не отказались от служения, вам бы подарили "Майбах". Вы бы что с ним сделали?

И. ОХЛОБЫСТИН: Ездил бы. Прекрасная машина.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы бы не стали его продавать и куда-то на пожертвования направлять. Ничего такого не стали бы делать?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не знаю. Во-первых, это только кажется, что можно продать и отдать на благотворительность.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, детскому дому отдать, например.

И. ОХЛОБЫСТИН: Для того, чтобы быстро продать "Майбах", надо двойную цену вниз опустить. Потому что это безумие - "Майбах", если ты не владелец нефтяной компании или не вице-премьер. Содержать… это просто случайность может быть. Помимо того, что еще там водитель же нужен. Так не поездишь. То есть это дополнительный штат набирать. Потом, когда его продавать, это долгое время. Пока это долгое время, продашь за полцены и потом…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В общем, проще взять – и катайся.

И. ОХЛОБЫСТИН: Катайся, да. Катай тех же детей. Катай их на елку.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Слушайте, вы говорили немножко об оружии. Мы знаем, что у вас есть мини-коллекция оружия.

И. ОХЛОБЫСТИН: Это сложно назвать. Это просто…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сколько? Три штучки.

И. ОХЛОБЫСТИН: Пять. Сколько давали, я столько взял. Надо мне сейчас переоформлять все. Сейчас пришел срок, когда нужно с бумагами решать. Чуть-чуть изменяется. Перешли под "Росгвардию" учетные отделы, и переформировываются бумаги, это целое беспокойство, но надо заняться.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Еще вы состоите в Союзе охотников и рыболовов.

И. ОХЛОБЫСТИН: Волей-неволей, потому что у меня оружие. Но вообще животных я не хочу стрелять.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А подводной охотой занимались? Щуку ловили?

И. ОХЛОБЫСТИН: Щуку – нет. Но когда-то у меня был смешной опыт, и мне не понравилось.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вообще, кстати говоря, вы за разрешение оружия в России?

И. ОХЛОБЫСТИН: За разрешение, конечно. Каждый должен себя защитить. Если хулиган будет понимать, что в ответ на его хулиганство может быть жесткий ответ… единственное что – надо обучать людей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А как же подставить правую и левую щеки?

И. ОХЛОБЫСТИН: Когда я выходил на татами, себя по левой щеке хлопнул – вопрос снят. Понимаете? Когда ваша семья в опасности или Евсюков целится в голову ребенка, у тебя есть один вариант. Ты добежать не успеешь. Выхватить, выстрелить, и дай бог, чтоб попал в башку ему, чтобы спасти ребенка.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А Бог, который за этим должен следить…

И. ОХЛОБЫСТИН: Бог ничего не должен. Бог нам подарил жизнь и дал то, о чем мы просили… Он нас понял. Мы бы очень хотели быть свободными. Всякое ограничение нас томит. Мы не понимаем, что это удовольствие может… как с постами, та же самая тема. Но, тем не менее, Бог так нас любит, что он позволяет нам даже делать вещи против его установления. Полная воля. И это в границах нашего разумения общения с оружием. Я за.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы знаем, что вы в детстве тоже носили всегда в кармане нож. Это папа вас так научил?

И. ОХЛОБЫСТИН: Папа, да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: До сих пор носите?

И. ОХЛОБЫСТИН: Сейчас-то я не взял, потому что на радио. Просто там звенеть будет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: На роликах.

И. ОХЛОБЫСТИН: А я на роликах… Нож для чего я беру? Не для злодеяния, а для того, чтобы, во-первых, яблоко почистить, отрезать, если машина где-то перевернулась, ремень безопасности срезать, человека вытащить. У меня была, кстати, такая ситуация. Отстругать прутик. У меня же мальчишки еще в семье.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Двое. Четыре девочки.

И. ОХЛОБЫСТИН: Два пацана. Мальчики должны. Архетип отца – папа-мужчина с мускулом, ножик, все, как надо.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кстати, насчет мускула. Не всегда же так было. Иван Охлобыстин не всегда был таким качком, как сейчас.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А почему вы качком стали? Вы же худенький совсем…

И. ОХЛОБЫСТИН: Я отожрался, слушайте. У меня нет выхода.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это не для роли ни для какой? Это просто случайность?

И. ОХЛОБЫСТИН: Хлыщом я быть не могу. У меня люди в семье дородные, крепкие. Есть два варианта – я могу, как сахарная головка, мягеньким быть. А второй вариант – вот так. Ничего не поделаешь. И, потом, жизнь заставляет. Девчонки говорят: "Папа, надо что-то сделать с брюхом".

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Заставляют пресс качать?

И. ОХЛОБЫСТИН: Друзья придут, нам неудобно тебя показывать, не похож ты на человека-росомаху. Фу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я смотрю – дети вообще так осовременивают все. Насчет современности у нас тут Лариса спрашивает: "Как вы думаете, стоит ли реагировать в сети на выпады хейтеров и троллей? Или лучше промолчать?".

И. ОХЛОБЫСТИН: Я думаю – молчать. Они требуют внимания. В этом же и фишка. Это как с фильмом Учителя. Изначально он заложил туда пиар-компанию. Очень хорош. Теперь обязательно все посмотрят. По разным причинам. Одну из них я приводил. Просто сделать на этом кассу. Нехорошо.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы сами тоже молчите, или что-то отвечаете в том же Twitter’е?

И. ОХЛОБЫСТИН: В Twitter’е я вообще перестал общаться. Потому что короткие сообщения почему-то все под себя… вот эта вся грязь взяла. То есть обязательно нужно проматывать много-много. И украинская сторона представлена. Хохлосрач. Даже уже у Пелевина это в книге есть. Жесть вообще. И мне не хочется ругаться. В VK я имею возможность все-таки модерировать часть, потому что я подписан на сообщества, которые мне нравятся. В Instagram – то же самое. Просто все знают, что я люблю фотографию. И что использую VK как фотоальбом семейный, и где выпендриться – красивый закат, видео "первые ландыши". От самого брутального до самого кисейного.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ми-ми-ми.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему в вашем Instagram я не заметила фотографий ваших, насколько я понимаю, близких друзей? А близкими друзьями я называю Михаила Ефремова, который сам называется себя вашим близким другом. Гарик Сукачев, который тоже называет. И Дмитрий Харатьян, кажется. У вас какая-то такая четверка.

И. ОХЛОБЫСТИН: Домашний альбом не подразумевает, что будешь рассказывать. Мало ли что.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Не значит ли это, что на самом деле вы не так с ними близко дружите? Нет?

И. ОХЛОБЫСТИН: Как мы с ними близко дружим? Мы близко дружим в границах, как близко дружат. Но они не живут у меня дома. То есть это было бы странно. Они могут остаться после вечера у меня дома. Но так, чтоб жить – нет.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы выпиваете?

И. ОХЛОБЫСТИН: Иногда – да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А что вы выпиваете?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я неожиданно пришел к тому, что мне нравится порто. Пришел к тому, с чего начал когда-то. Нравится, что его потягивать можно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Старый добрый порто.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вино?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не люблю. Крепкие напитки тоже как-то. Бывает по ситуации тоже. Но вспомнить такую ситуацию на данный момент я не могу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы можете себе позволить сейчас хорошенечко упиться?

И. ОХЛОБЫСТИН: До какой степени? Чтобы ловили?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что ничего не помнишь на следующее утро.

И. ОХЛОБЫСТИН: Это не хорошенечко. Хуже, если помнишь. Это чтоб ловили и усыпляли электрошоком?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Угу.

И. ОХЛОБЫСТИН: Ну, пока не могу себе позволить, потому что все-таки…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но хотелось бы?

И. ОХЛОБЫСТИН: Хаос иногда зовет. Иногда думаешь: блин, мне нужно этим заплатить, туда сходить, это сделать, от этого отказаться, это сказать "да", хочу сказать "нет", надо сказать "да". И ты - "ой, мама родная".

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас вас какие вопросы раздирают? Есть такое?

И. ОХЛОБЫСТИН: В основном хозяйственные. Мне нужно… купить, мне нужно переоформить… я долгое время отсутствовал на съемках… всякие документы. У меня скучные заботы сейчас.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы в данный момент не снимаетесь?

И. ОХЛОБЫСТИН: Пока я не хочу сниматься.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему?

И. ОХЛОБЫСТИН: Мне кажется, опять же, из уважения к тем людям, которые ко мне хорошо относились. И я говорю так, что во всякой ерунде пацаны меня не поймут. 51 год уже.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А в чем хотите?

И. ОХЛОБЫСТИН: Сейчас снялся я в фильме про отца мальчика-дцпшника. До этого я снялся в фильме "Беглец". Я считаю, что если все хорошо пойдет, может быть, это и станет моими финальными работами. Я надеюсь очень на это.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Подождите. Все, больше мы не увидим после этого Ивана Охлобыстина в кино?

И. ОХЛОБЫСТИН: Не знаю. Но я очень хочу, чтобы у меня так получилось.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы хотите уйти в служение?

И. ОХЛОБЫСТИН: Сначала я хочу знать, что меня забыли. Я попишу какое-то время несколько лет, а потом – да, конечно, служение. Это самая сладкая жизненная составляющая.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы уверены, что вы со своим, извините, может, я неправильно вас воспринимаю, но со своим темпераментом, с этим раздиранием, что вы действительно сможете уйти только в служение и не заниматься параллельно…

И. ОХЛОБЫСТИН: А мне больше писать нравится. Я больше сценарист всегда был. А сейчас я одну книгу выпустил - "Песня созвездия Гончих Псов", до этого вышла сказка "XIV принцип", до этого публицистические альманахи - "Темный альбом", после этого в сентябре будет - "Магнификус II", в октябре - "Магнификус III". Это тоже такие сказочки.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Когда все успокоится, вы успокоитесь, где бы вам хотелось жить?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я везде себя комфортно чувствую. Вообще мне нравится такая больше деревенская история.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Деревенская в Подмосковье или деревенская…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В Лапландии.

И. ОХЛОБЫСТИН: Нет, за границу не хотел бы по разным причинам.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Где-нибудь на юге России или в Сибири, может быть.

И. ОХЛОБЫСТИН: Нет. Где-то в окружении… Я же рязано-окский в принципе. Поэтому для меня комфортно будет, скорее всего, в родных местах.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Слушайте, в ваше детство больше всего вас бабушки воспитывали?

И. ОХЛОБЫСТИН: Бабушка и прабабушка. Я вообще…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Каким было ваше детство?

И. ОХЛОБЫСТИН: Прекрасным. Это была сказка. Маленькая пухленькая, вечно улыбающаяся бабушка Мария и строгая, с прямой спиной, Софья Филипповна. Она была такая столбовая дворянка и пронесла это через всю жизнь.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы отца помните?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, хорошо помню.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Общались ли вы с отцом, после того как родители разошлись?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да. Но набегами. Он меня забирал на воскресенье какое-то время, потом на лето меня отдавали. А он гулял тогда с Черкасовым. Они ездили по пансионатам девок снимать и меня в нагрузку давали.

О. ДАНИЛЕВИЧ: На всякий случай. Просто если вдруг кто не знает. Отец Ивана Охлобыстина женился на маме Ивана Охлобыстина, когда отцу было 62, а маме было 19. Чем он ее взял?

И. ОХЛОБЫСТИН: Числом 19. Он 19 раз выходил с силой на турнике. Он хрустел просто. Он физически…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мощный был?

И. ОХЛОБЫСТИН: Человек-росомаха нервно курит вообще. Во-первых, он был герой из героев. Во-вторых, он был блестящий… Насколько можно представления об аристократии, прямо я вспоминаю сейчас… какую-то аналогию провести с "Войной и миром". Бог с нами. Помимо того, что он физически прекрасно выглядел, он был подкован, он дружил с Сальвадором Дали.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Серьёзно? С Сальвадором Дали дружил?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, у него целая история.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И он вам это рассказывал?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как они вообще пересеклись то?

И. ОХЛОБЫСТИН: Он делал операцию Гале. Он же военный хирург. А после того, как война закончилась, он стал возглавлять всякие реабилитационные центры. Он работал почти до конца. Он был всегда роскошен в плане подачи – харизматик с нулями. Он первый раз женился, приехал в Одессу, был временный комендант до приезда Жукова, привез с собой немецкую лакированную машину, и с музыкой, с патефоном ездил. Потом женился на чернявой красавице Анастасии Зорич. Главный редактор какого-то прогрессивного журнала.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это он вам все рассказывал, на ком он был женат?

И. ОХЛОБЫСТИН: Мои братья и сестры. У нас такая "Игра престолов" там. А под конец жизни… Знаете, как? Когда умер издатель газет первого французского издания, куда писал Ришелье под псевдонимом, он умер в дикой нищете. И о нем кто-то из великих (не помню, кто – не Бальзак, но кто-то такого уровня) написал: "Он умер нищим, как и подобает умирать всем гениям".

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы тоже хотели бы когда-нибудь нищим?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я хотел бы, как отец тоже. У него не получилось с семьей. Это трагедия. Но его мотала Испанская война, потом Вторая мировая война, потом Корея. И после этого… Не получилось. Ему бы это простительно, как никому не простительно, поскольку он был герой-перегерой. Он спас гигантское количество жизней. У нас дома есть у брата фотография. Вот поле боя. Бегут немцы со штыками наперевес. Бегут наши со штыками наперевес. Посередине поле. Стоит полусброшенная палатка. Грязь. На первом плане один… без сапога, один в сапоге, убитые ноги медсестры. Операционный стол передвижной. Господи. На столе лежит пациент. Папа в снятой маске. Мимо рядом резня идет. А он оперирует чувака какого-то. То есть он так жил. Но, к сожалению, с семьей у него не получилось.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но, смотрите, у вас-то получилось с семьей. Вы все время так тепло и трепетно говорите про Оксану. "Посмотрел на нее в ресторане – понял, что женюсь на этой женщине". В первый раз увидели. "У меня будет семеро детей, - сказали вы, - стиральная машинка и склонность к гипертонии". Смотрите, стиральная машинка наверняка у вас есть. Склонность к гипертонии?

И. ОХЛОБЫСТИН: Должна быть. Рано или поздно меня застигнет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, семеро детей – сейчас шестеро.

И. ОХЛОБЫСТИН: Но мы люди молодые и пьющие, так что…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что вы думаете о седьмом ребенке? Когда?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я очень хочу. Я скучаю. Когда мимо меня провозят коляску, ту, что пахнет смесью молока и писек, этой кутятиной…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Милый запах.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы вставали сами лично ночью качать…

И. ОХЛОБЫСТИН: Конечно, меня заставляли. Конечно. Там есть периоды в жизни настоящей большой семьи, где все должны работать, иначе ты погибнешь просто.

О. ДАНИЛЕВИЧ: При этом вы однажды в одном из интервью сказали, что когда вас оставили первый или второй раз с детьми наедине, вы хотели взять дробовик?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да, у меня были мысли. Но потом я сориентировался. Нет, когда меня оставляют в определенный момент, я начинаю тяготиться и восхищаться…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Через сколько минут вы начинаете тяготиться?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я крепкий. Через несколько часов. Я держусь вообще. Я же качок. И психологически я очень… Тренинги всякие могу проводить среди них.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Говоря о папе, вы сказали, что он скончался в нищете. А что такого важного…

И. ОХЛОБЫСТИН: Он не в нищете. Он в аскезе.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что за жизнь свою вы такого материально сильно значимого нажили? Что-то есть такое?

И. ОХЛОБЫСТИН: Ну, так, средне-статистически. Мы как были тушинские панки, так и остались. Мой папа так же говорил: "Хороша та квартира, из которой можно выйти, не оглядываясь".

О. ДАНИЛЕВИЧ: Какой самый большой гонорар вам платили за ленту, за сценарий, за съемки, за что-нибудь?

И. ОХЛОБЫСТИН: Миллионов 20.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Давно было?

И. ОХЛОБЫСТИН: Давно уже.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Это не "Интерны"?

И. ОХЛОБЫСТИН: На "Интернах", да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы куда потратили деньги, если не секрет?

И. ОХЛОБЫСТИН: Я раздал долги. А остальным сказал, что подождут. Это анекдот на самом деле. Я действительно много долгов раздал, по мелочевке… У нас же огромная компания. Кому-то всегда надо.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Это к тому, что вы до сих пор не купили себе дом. Это я поэтому спрашиваю.

И. ОХЛОБЫСТИН: Ну, да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть вы раздавали, давали в долг, но дом себе не покупали?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да. Но если сейчас у меня возникнет какая-то финансовая проблема, все равно мне тяжело будет искать эту сумму. Я кредитоваться буду частью в банке. Но если что-то не получится, тогда придется к друзьям обращаться. Я уверен, что мы все соберем. Потому что у нас, знаете, как на пятидесятилетии – все должны прийти и выступить. И это бесплатно должно быть. И так же в нашей компании принято, что мы помогаем друг другу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Сколько старшей дочке лет?

И. ОХЛОБЫСТИН: 22.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И она первую зарплату свою потратила на вас.

И. ОХЛОБЫСТИН: И вторую, и третью.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: На вас.

И. ОХЛОБЫСТИН: Да. И гуляли они три дня, пока мы на Севере комаров кормили. Гуляли, вообще не стеснялись, в Instagram’е фотки выкладывали. Ну, пусть погуляют. Молодежь.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Внуков хотите или не хотите?

И. ОХЛОБЫСТИН: Очень хочу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Пока будете дедушкой и думать, что вы уже не тот.

И. ОХЛОБЫСТИН: Пофигу. Все равно – тот, не тот. Внуки – это клево. Это репродукция. Это главное. Девчонки, не думайте, берите ватерполистов – красивые, высокие. Детки у нас будут высокие, здоровые. Проверьте медицинские карты, чтобы дураков и диабетиков не было. И ватерполистов. А то, что умные – а нафига вам умные? Вы сами умные. Главное, чтоб вас любили.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А почему ватерполисты? Может, футболисты?

И. ОХЛОБЫСТИН: А они лошади по три метра.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А баскетболисты?

И. ОХЛОБЫСТИН: Тоже хороши.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но лучше ватерполисты.

И. ОХЛОБЫСТИН: Вообще спортсмены – хорошо.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Иван, у нас осталась только рубрика: 5 вопросов – 5 по возможности быстрых ответов. Одинаковые вопросы всем гостям всегда. Что вы скрыли когда-то от мамы? Первый вопрос.

И. ОХЛОБЫСТИН: Что я скрыл когда-то от мамы? Я пролил средство для смытия лака на купленный сервант. Я сделал ей больно, потому что мы жили в комнате в коммуналке. И довольно небогато. Для нее это была прям покупка.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос: с какой бы блондинкой вы бы могли изменить своей жене?

И. ОХЛОБЫСТИН: Да ни с какой. Вы что, с ума сошли? Это то же самое, только вид с боку. Какая разница?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Самая большая ошибка в жизни?

И. ОХЛОБЫСТИН: Самая большая ошибка в жизни? Не знаю, кстати. Меня спросили как-то: если бы была возможность изменить что-то – да упаси Господь. Тогда мы бы с вами не разговаривали.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У кого бы вы попросили прощения?

И. ОХЛОБЫСТИН: Наверное, есть такие люди. Просто сейчас нужно списком давать. А так, чтобы это было интересно и ярко сразу – это не очень прилично.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Сколько в списке людей?

И. ОХЛОБЫСТИН: Много должно быть. Надо вспоминать с детства. Разные ситуации. Бывало, что мимоходом. А человек – это образ божий. Поэтому надо очень деликатно к этому относиться. Надо беречь людей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Последний. Боюсь, что в вашем случае может быть очень сложный вопрос. Кто ваш лучший друг?

И. ОХЛОБЫСТИН: Оксанка, конечно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Видишь, легко отвечать на вопрос, когда лучший друг – жена.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Когда Вадим Демчог был у нас в гостях, отзывался о вас очень тепло и несколько раз признался в любви в эфире вам и называл вас исключительно Ванечкой. Вас много кто называет Ванечкой?

И. ОХЛОБЫСТИН: Мама называет Ванечкой меня. Троицкий меня Ванечкой называет. Есть. А что нет?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Спасибо.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо большое, что нашли время.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Иван Охлобыстин.

И. ОХЛОБЫСТИН: Хороших женихов если нет... если есть.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока.