• Галина Гордюшина, представитель компании, занимавшейся реализацией проекта парка "Зарядье"

    Парк “Зарядье”

    11:00 Сен. 15, 2017

    Парк “Зарядье”

    В гостях

    Галина Гордюшина

    директор по проектированию объектов гражданского строительства АО Мосинжпроект

    Ю. БУДКИН: Это радиостанция "Говорит Москва". Сегодня 15 сентября, меня зовут Юрий Будкин, программа "Большая стройка". Представляю нашу гостью – Галина Гордюшина, директор по проектированию объектов гражданского строительства АО "Мосинжпроект ". Галина Валерьевна, здравствуйте.

    Г. ГОРДЮШИНА: Здравствуйте.

    Ю. БУДКИН: Вы можете писать нам через Telegram @govoritmskbot, через SMS-портал +7 925 88-88-94-8. Мы сегодня будем говорить о такой большой стройке, про которую знают все. Во всяком случае если не сами побывали на месте этой большой стройки, то что-нибудь слышали от кого-то, кто мимо проходил – "Зарядье". 9 сентября у стен Кремля открылся уникальный ландшафтный парк "Зарядье" – крупнейшая парковая зона площадью более 10 гектаров с инновационной начинкой, как пишут на сайте мэрии, стала центром притяжения для жителей и гостей столицы. Вот вы проектировали этот парк?

    Г. ГОРДЮШИНА: Я руководила всем проектированием этого парка, да.

    Ю. БУДКИН: Вы же были в нем уже?

    Г. ГОРДЮШИНА: Я из него не выходила на протяжении трех лет.

    Ю. БУДКИН: Вот то, что сейчас из него получилось… Понятно, что это еще неготовый парк; понятно, что там еще будут что-то достраивать. Но в целом его уже открыли, люди могут его оценивать. Как вы оцениваете?

    Г. ГОРДЮШИНА: Я думаю, что мы все еще до конца не осознаем вообще, что мы сделали. Потому что у нас, наверное, уже и глаз замылился. Но мы понимаем, насколько грандиозны масштабы того, что произошло. И, конечно, объект действительно для Москвы, да и для страны получился удивительно красивым – именно в моем понимании красоты архитектуры он такой. И это, знаете… Для меня параметр такой: когда ты смотришь на нечто рукотворное и дух захватывает. Вот у меня это так. Особенно когда смотришь на "кору", как это все получилось во взаимосвязи с деревьями. И вот эти картинки с разных видов с мостов – Москворецкого, с той стороны набережной с Раушской – они именно такие, что дух захватывает, дыхание замирает, когда смотришь. Это, я считаю, очень здорово, что сделали.

    Ю. БУДКИН: Но это похоже на то, что вы задумывали с самого начала, или это совсем точно то, что задумывали?

    Г. ГОРДЮШИНА: Это абсолютно то, что мы задумывали, на 100%. Причем для меня это абсолютно уникальный опыт, потому что… Опыт строительства огромный, но впервые такое точное попадание в концепцию. То есть мы максимально все авторские идеи реализовали здесь.

    Ю. БУДКИН: Вы говорите, что это абсолютно точное попадание в концепцию – что это за концепция?

    Г. ГОРДЮШИНА: Это концепция, созданная, в общем-то, авторами – консорциумом во главе с американцами, но там вообще очень такой намешенный консорциум из разных стран: во главе Diller Scofidio + Renfro. Собственно говоря, это та концепция, с которой они выиграли конкурс международный. Даже если сейчас сравнить тот макет, с которым они выходили на конкурс, с тем макетом, который сейчас стоит в парке "Зарядье" уже…

    Ю. БУДКИН: …в виде парка.

    Г. ГОРДЮШИНА: Ну нет, даже в виде макета. Просто если рядом две модели поставить, то они действительно очень сильно похожи, практически вы не найдете отличий. Отличия будут только в том, что явно видно, что новый макет более детализирован: там уже появились какие-то конкретные прудики, мостики – то есть то, что уже явно доработано. А общее – вся форма зданий, форма "коры", местоположение объектов – не менялось вообще в течение всего периода работы.

    Ю. БУДКИН: Вы не первый раз говорите про форму "коры". Вы должны объяснить.

    Г. ГОРДЮШИНА: Для меня просто этот объем действительно очень необычный, потому что вообще "кора" представляет из себя такую пространственную оболочку с достаточно большими пролетами (есть пролеты, которые 30 метров достигают), и при этом она имеет очень экспрессивную форму: в центре ее находится такая очень резкая уже стрела подъема, как некий пузырь такой… Это тоже неспроста сделано: это сделано для того, чтобы образовывалась воздушная подушка, в которой, в общем-то, воздух более теплый, что позволяет именно атмосферу создавать климатически более теплую, чем общая среда вокруг. И таким образом мы смогли достигнуть размещения там более теплолюбивых растений и создать вот эту зону такого более теплого климата. И плюс еще "кора" повторяет собой очертания кровли концертного зала, то есть форма этим и обусловлена.

    Ю. БУДКИН: Хорошо. Возвращаясь к этой необычной форме: например, один из наших слушателей спрашивает, зачем в центре города дендрарий. С одной стороны, это ведь парк, с другой стороны, это ведь некое пространство насыщенное – концертный зал… Там ведь много разных помещений. Такого не было прежде.

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Там достаточно большой действительно функционал, и вы правильно сказали, что там много разных именно не зданий, а помещений, потому что вообще, технологически в парке есть всего два здания – это концертный зал (и то он тоже имеет общие связи с парковкой, но все-таки я бы сказала, что это отдельное здание)… Вообще если глобально разбираться, то это в принципе все вообще один объем, потому что это все стоит на парковке, и если убрать всю землю, все насыпи, все растения, то мы в разрезе увидели бы просто огромный такой многофункциональный комплекс с подземным стилобатом в виде парковки. И верхние объекты, в общем-то, по площади все небольшие, они выходят именно… Это абсолютно единый объем с парковкой.

    Ю. БУДКИН: Если прийти в парк, реально можно посмотреть всю Россию?

    Г. ГОРДЮШИНА: Ну в общем, с точки зрения растительности… Нельзя сказать, что там вообще все виды растений представлены, которые в России живут, но мы постарались обобщенно показать именно те яркие климатические зоны, которые в России есть. И я хотела ответить на вопрос слушателя по поводу дендрария.

    Ю. БУДКИН: Прошу.

    Г. ГОРДЮШИНА: Это, конечно, не дендрарий. Я не знаю, почему так назвали. Это именно парк. Если "кора" называется дендрарием в понимании слушателя…

    Ю. БУДКИН: "Кора" – это вообще целый, как это сказать, целый набор вопросов. Потому что тут, например, один из наших слушателей требует объяснить людям, что "кора" – это на самом деле стеклянный купол в парке огромный, с его точки зрения.

    Г. ГОРДЮШИНА: В общем-то это так и есть, но это не совсем все-таки купол, потому что купол обычно имеет замкнутые… То есть он опирается на землю, и там внутри нет попадания воздуха извне, то есть в моем понимании это закрытый объем. А у нас все-таки… С технологической точки зрения это скорее навес. Вот если называть это каким-то строительным термином, то это скорее навес как тип сооружения, потому что он не имеет ограничивающих стен, в общем-то, ни с одной стороны он не ограничен… Есть с восточной стороны климатическая перегородка, и то она до верха "коры" не доходит. То есть это такая не сплошная перегородка. Она служит для того, чтобы сквозняков не было сильных и как раз чтобы у нас была эта воздушная ловушка с климатом. Потому что получается, что у нас на входе в "кору" стоят инфракрасники, которые подогрев воздуха осуществляют, в центре "коры" вот эта ловушка воздушная в виде пузыря, а в конце "коры" получается климатическая перегородка. Таким образом смоделирован климат.

    Ю. БУДКИН: Когда говорят, что территорию парка разделили на четыре климатические зоны – лес, северный ландшафт, степь и заливные луга – это везде написано о том, как "Зарядье" открывалось, многие обращают внимание. Как выбирали? Почему именно этот набор?

    Г. ГОРДЮШИНА: Этот набор, в общем-то, тоже изначально подобрали… Сами же американцы заявляли на конкурсе. Он, конечно, модернизировался в процессе нашей работы чуть-чуть, то есть когда мы стали наполнять уже конкретными растениями, стало, в общем, понятно, как правильно назвать. Потому что изначально у них в концепции фигурировали названия "зона болот", которая потом у нас стала именно "заливные луга" или "прибрежный лес", это сейчас в основном так значится в картах "Зарядья". Потому что, конечно, болот никаких в парке никто создавать не хотел – это было бы, наверное, слишком. Поэтому у нас появились такие чистые пруды с классной подсветкой. Все-таки мы ближе к городу стремились реализовать именно этот участок. И появились растения, которые растут возле воды преимущественно в нашей стране. Вот так, в общем, назвали эту зону.

    Ю. БУДКИН: "В болотах должны водиться комары – считает 126-й, – поэтому отказались". Вообще в принципе, когда все это проектировалось, предполагалось, что люди будут приходить туда на это посмотреть или в этом участвовать? То есть отдыхать на этом газоне? Для чего это все?

    Г. ГОРДЮШИНА: Смотрите. Я сейчас, наверное, скажу свое субъективное мнение, как я это вижу. Конечно, такое обилие газонов – особенно луг, который мы делали перед, в общем, сценой большого амфитеатра (между дорожкой и сценой образовался большой луг) – он, конечно, сделан для того, чтобы люди на нем отдыхали. Безусловно, это основная его функция. Он как раз постелен уже достаточно давно, он хорошо выдерживает нагрузки от людей и, в общем, весь свой функционал он выполняет.

    А вот сами растения, конечно, которые там находятся… Мы исходили из того, что люди должны получать некую познавательную функцию, потому что мы в том числе расставили там указатели, у которых описаны как бы основные названия этих растений, что вообще они из себя представляют. Также это, в общем, было сделано и для визуального, эстетического наслаждения, потому что… Вообще если выхватывать некие картинки из общего вида парка, то когда глаз падает на, допустим, луг, который обрамляет наш центральный газон, то там ты прямо видишь высокие ромашки, кашку, этот клевер. И это, в общем, тот пейзаж, который мы можем в лесу увидеть, который человеку греет глаз, который его психологически успокаивает. И, в общем-то, на самом деле, когда спад народа пройдет и будет уже в штатном режиме парк работать, мне кажется, что туда люди будут приходить и просто получать такое расслабленное состояние. Потому что когда смотришь именно на такой ландшафт, какой мы посадили, имитируя именно дикую природу – это намного более приятно с эстетической точки зрения, чем простое городское садово-парковое какое-то хозяйство.

    Ю. БУДКИН: 120-й Макс Броня спрашивает: "А предусмотрена система автоматического полива газона и растений всех?"

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Предусмотрен везде капельный полив. То, что вы сейчас можете наблюдать, что некоторые части приходится поливать еще дополнительно вручную – это только потому, что, во-первых, никто не ожидал, что с такой интенсивностью будет вытаптываться, потому что он просто не успевает восстанавливаться, приходится проливать еще вручную. Во-вторых, потому что действительно еще остаются участки, где не до конца соединена трасса, но это было сделано.

    Ю. БУДКИН: Когда вы говорили о том, что там особый ландшафт – это специально просчитано? Мне показалось, что ландшафт так рассчитан, чтобы в какой-то момент можно было повернуться и забыть, что ты в центре города. Он так специально, чтобы в какой-то момент ты не видел, что вокруг Москва?

    Г. ГОРДЮШИНА: На самом деле, вы знаете, это правда такой удивительный феномен получился у этого места. Вообще специально к этому особо никто не стремился. Но там такое место… Оно на самом деле так вышло само и потом уже стало перемодернизироваться в такую уже идею, то есть более детально обрамлялся ландшафт. Вообще это просто само место диктовало такой проект, потому что Варварка намного выше, чем набережная, по своему уклону местности, поэтому в принципе по логике, если ты хочешь все помещения вуалировать под ландшафт, то нужно делать такую террасную историю. Соответственно, идя сверху вниз – от Варварки в сторону набережной и дальше… То есть если у нас появляется объем концертного зала, очевидно, что отметка станет выше, соответственно, таким образом мы ориентируем весь рельеф от Варварки в сторону набережной и от Васильевского спуска в сторону… Получается, от Варварки в сторону набережной на понижение и от Васильевского спуска к филармонии на повышение – это как бы два направления формирования рельефа получается.

    Соответственно, таким образом у нас все логично уже складывалось и получались вот эти вот холмы, которые обрамляли, в общем-то, сами объемы помещений, зданий этих так называемых. И получились очень крутые видовые точки из "коры", из большого амфитеатра. Самая мне кажется вообще полюбившаяся фотографам видовая точка, как ни странно, получилась на крыше медиацентра: она там действительно самая высокая, уклон такой крутой, но оттуда можно прямо здорово снимать как Кремль, так и саму панораму всего парка – он настолько красивый, что в основном фотографы его стремятся фотографировать больше.

    Ю. БУДКИН: Все-таки возвращаясь к тому, из чего состоит парк "Зарядье". Ведь церкви, которые на Варварке – я вижу просто по сайту парка "Зарядье" и по всем сообщениям – тоже как бы часть парка "Зарядье" теперь. Старые церкви плюс новые сооружения, которые, прямо скажем, суперсовременно выглядят – нет ли здесь чего-то такого несопоставляемого?

    Г. ГОРДЮШИНА: Это опять же, наверное, сколько людей, столько и мнений. Я могу только за себя говорить, свое мнение высказывать. В любом случае территория церквей – это территория Патриаршего подворья, это не территория парка, несмотря на то, что она имеет… Там нет границ, и люди, в общем-то, спокойно могут гулять и там, и там. И все-таки когда мы делали дизайн вообще этих зон, то разделение есть: если человеку разбираться, то он увидит, что дизайн выполнен по-разному. Это, в общем-то, мы можем наблюдать и в освещении, потому что в парке светильники применены такие суперсовременные, а там, наоборот, такие привычные всем, которые стоят на Кремлевской набережной, те же самые использованы, более ретроспективные. В мощении это выражается, потому что если у нас везде мотив мощения – это шестигранники, то туда уже дальше оно переходит в обычный уже тип мощения в Патриаршем подворье, более классическая плитка. То есть мы таким образом все-таки стараемся подчеркнуть, что это более историческая среда, а у нас более современная. Но то, что касается сочетания именно объемов – то, что это такое визуально более историческое, а у нас более современное: это же город, а город – это живой организм, и все должно быть вместе. На мой взгляд, наоборот, мы только подчеркнули их.

    Ю. БУДКИН: Тогда следующий вопрос. Варварка сверху, снизу набережная. И тут тоже возникает много вопросов в связи с тем, что парк вроде бы суперсовременный построили, все по-новому, а проезд остался. Нельзя было убрать, говорят многие?

    Г. ГОРДЮШИНА: Проезд по набережной?

    Ю. БУДКИН: Да, конечно.

    Г. ГОРДЮШИНА: Боюсь, что это такая центральная магистраль, город просто остановился бы. А какая альтернатива ему?

    Ю. БУДКИН: То есть это даже не рассматривалось?

    Г. ГОРДЮШИНА: Это даже никогда не рассматривалось. Перекрыть Москворецкую набережную – вариантов просто нет. По всем транспортным расчетам это абсолютно была бы невосполнимая потеря с точки зрения интенсивности движения. То есть Варваркой невозможно это запараллелить, Раушская набережная – то же самое. То есть есть выезды, которые возможны только при движении по Москворецкой набережной.

    Ю. БУДКИН: Тогда про набережную, собственно, которую вы тоже сильно видоизменили, прямо скажем.

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Причем что касается набережной, то в изначальном проекте она могла бы быть еще более видоизменена, потому что изначально планировалось еще сильнее реконструировать сам переход, то есть этот подземный переход существующий. Ведь вот это… Ведь почему он такой узкий, маленький? Потому что это, в общем-то, существующий переход, его никто не трогал, он был еще со времен гостиницы "Россия" и проходил всегда под этим дорожным полотном. То есть по сути все работы производились с одной и с другой стороны этого перехода, а он сам только как бы претерпел отделочные работы, обновили его и так далее. Почему? Потому что если бы делали как по изначальной концепции – с расширением перехода – то пришлось бы полностью на месяц как минимум перекрыть набережную, и опять был бы просто коллапс, который имел бы такой негатив, что позитив от парка никогда бы его не перекрыл, потому что непонятно, как было бы двигаться в городе.

    А второй момент – то, что пришлось бы очень сильно работать с перекладкой коммуникаций, вплоть до работ по дну реки, то есть это были бы крайне сложные работы. Поэтому, в общем, мы от этой идеи отказались – и не зря: мне кажется, и так все в общем получилось очень здорово, и переход даже этот туда вписался. Соответственно, работы затрагивали сам вход в переход и формирование там подземного музея. Место тоже неспроста было выбрано для музея, а именно с целью музеефицировать часть Китайгородской стены, найденной при формировании этого входа в набережную. То есть никто не хотел их заваливать снова – именно хотели показать людям, что найдено. И, соответственно, все находки, сделанные в процессе строительства археологами, мы таким образом решили в этом музее показать людям, потому что ведь место богатейшее по находкам. Поэтому это было так сделано с одной стороны набережной.

    А с другой стороны набережной мы решили подарить городу место, где человек может находиться у воды, прямо в непосредственной близости, потому что таких мест с кафе, в общем-то, непосредственно у глади воды на набережной в Москве нет. В Питере, допустим, есть довольно много таких мест, в Европе мы много можем таких набережных увидеть, а в Москве нет такого. Есть несколько кафе в Парке Горького, но и то они все равно на спуске, то есть они на повышенной части находятся, а дальше по лестнице уже ты можешь спуститься к причалу. А здесь мы сделали непосредственно прямо на причале.

    Ю. БУДКИН: И все-таки это было в изначальной концепции иностранных архитекторов или мы сами это придумали?

    Г. ГОРДЮШИНА: Выход к набережной был в концепции у авторов проекта, но немного все-таки не в таком виде. Во-первых, я еще раз говорю, что мы не делали такой широкий переход, но выход к воде был у участников проекта тоже. Но вообще я должна признать, что этот проект в этой части – в части именно набережной – больше похож на все-таки идеи, которые предлагало ТПО "Резерв" в своем (они второе место заняли на конкурсе), потому что все-таки это место было у них более продуманное, и мы такой сделали микс. Но все равно американцы, безусловно, в процессе уже последующей работы и над этим местом работали тоже. Просто какие-то нюансы своего конкурса пересмотрели, потому что они многих аспектов не знали.

    Ю. БУДКИН: 244-й Лекс пишет: "Было бы здорово сделать набережную пешеходной". А как просчитывается ширина набережной, по которой можно действительно гулять? Вот то, что сейчас в "Зарядье" – это набережная для прогулок?

    Г. ГОРДЮШИНА: Ну вообще там достаточно уже большая ширина. Если вы вспомните, раньше был вообще тротуар, по-моему, четыре метра, а сейчас там одиннадцать метров вообще-то. Это немало. Можно и на велосипедах ездить, я думаю; этот маршрут сейчас уже соединен. Понимаете, что имел в виду слушателей? В плане того, чтобы полностью пешеходную, от автомобильного движения избавиться? На этот вопрос я ответила, что это не вариант.

    Ю. БУДКИН: Нет, обычно в таких случаях как раз говорят, что довольно узенький проход, где сильно не погуляешь, а одиннадцать метров – это все-таки более широкий проход.

    Г. ГОРДЮШИНА: Это я имею в виду сторону, которая именно по ту сторону дороги, уже ближе к воде.

    Ю. БУДКИН: Да-да.

    Г. ГОРДЮШИНА: А то, что касается прогулок вдоль парка: здесь достаточно стандартный тротуар, но мы все-таки исходили из того, что людям по самому парку могут гулять.

    Ю. БУДКИН: Там есть, где погулять. Галина Гордюшина, директор по проектированию объектов гражданского строительства АО "Мосинжпроект" в программе "Большая стройка" – мы сегодня изучаем только-только открывшийся парк "Зарядье". Прямо сейчас новости, потом реклама, против продолжим.

    НОВОСТИ

    Ю. БУДКИН: В Москве работает парк "Зарядье": 9 сентября у стен Кремля он открылся, и сегодня в программе "Большая стройка" нам об этом парке рассказывает директор по проектированию объектов гражданского строительства АО "Мосинжпроект" Галина Гордюшина. SMS-портал работает: +7 925 88-88-94-8, Telegram @govoritmskbot. Мы в первой части программы говорили о том, что видно. Теперь давайте говорить о том, что вот так запросто не видно. Медиацентр: 8.5 тысяч квадратных метров, разные интерактивные возможности, познавательные аттракционы. Что это?

    Г. ГОРДЮШИНА: Медиацентр – это в общем-то объект, который у нас тоже изначально был. Вообще я хочу сказать по поводу назначения, вообще функционального назначения всех объектов: это вопрос очень интересный, потому что, конечно, когда ты только начинаешь заниматься проектом и проектировать, никакие проектировщики – ни американские, ни наши – не знают, какой будет функционал. То есть либо это понятный ТЗ, и там написано, что вы должны построить жилой дом такой-то вместимости с такими-то квартирами и так далее. А здесь, когда парк, то у нас правда в начале проекта не было вообще понимания, что должно быть в этих павильонах, что в них должно быть.

    Ю. БУДКИН: То есть было ТЗ, что должны быть павильоны? Как вот это выглядело?

    Г. ГОРДЮШИНА: Было понимание, что там обязательно должен быть ресторан-кафе, должна быть примерно такая площадь активностей в парке; было понимание, в концепции заложена была ледяная пещера, заповедное посольство сразу и еще какой-то объем, где вообще будет непонятно что – какие-то магазины планировались сувенирные… Понятно было, что там должно было располагаться что-то, рассказывающее туристам о парке и городе. То есть это общий такой набор фраз, который был. Но что именно, что там какие-то аттракционы у нас должны быть – этого не было. Поэтому нам было очень сложно, конечно, с планировочными решениями разобраться. Для того чтобы вот это начало появляться, нужно что? – нужна эксплуатирующая организация, естественно, чтобы сразу было понятно, кто будет это эксплуатировать, что будет востребовано; нужно было провести эту аналитику. И, в общем-то, мы начали детально все понимать только тогда, когда у нас появился директор парка: вот когда он появился и пришел с конкретной программой, стало действительно ясно, что заинтересует, что будет востребовано и что вообще нужно там делать. И тогда у нас появилось уже более детальное ТЗ, где мы поняли, что мы будем делать аттракцион, в каком виде мы будем реализовывать пещеру, какие у нас появятся классы, лаборатории. И из этого уже родились планировки.

    Ю. БУДКИН: Цифровой медиахолл с цилиндрическим экраном – чуть подробнее, потому что пока это выглядит как нечто космическое.

    Г. ГОРДЮШИНА: Это аттракцион "Машина времени", он уже работает, можно прийти и посмотреть. Уже очень много людей посетили его. Это, в общем-то, достаточно небольшое помещение круговое, круглой формы, в форме цилиндра (пол, потолок и стена по кругу). Соответственно, весь пол и все стены – это большой экран. В общем-то, сделали контент, посвященный истории Москвы, истории этого места "Зарядье". И в течение восьми минут можно прямо поприсутствовать в этой машине времени, в этом месте прямо с древних времен и до наших дней, когда уже там появился парк.

    Ю. БУДКИН: Ледяная пещера, о которой вы уже упоминали – рассказывайте о ней.

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Ледяная пещера сейчас еще до конца не открыта, можно только посмотреть пока сквозь стекло, как это будет выглядеть. Вообще она из себя представляет… Мы надеемся, что мы, в общем-то, где-то в ноябре сможем ее уже запустить полностью. Она представляет из себя, в общем-то, такую инсталляцию в виде ледяного лабиринта – это много-много металлических трубок, внутри которых вещество (хладагент), и благодаря огромной холодильной машине намораживается лед. Сейчас еще текстура трубок видна, но в процессе он наморозится так, что будет просто сплошная такая ледяная стена очень причудливой формы, внутри которой можно будет ходить именно как в ледяном лабиринте. В самом помещении до -5 всегда температура: там прямо правда заходишь – пар, надо надеть бушлат, потому что там прямо холодно, как зимой ощущение.

    Ю. БУДКИН: А это тоже продумано? Потому что уже несколько человек задавали вопрос, грубо говоря, не заболеют ли они, если будут туда ходить? Потому что летом на улице тепло, там холодно и так далее.

    Г. ГОРДЮШИНА: Перед входом в пещеру сделан такой специальный бункер, там будут раздаваться…, как бушлаты, и можно будет одеться и туда зайти уже одетым. Конечно, если пойти в летнем платье, наверное, можно схватить что-нибудь, потому что действительно перепады температуры. Но мы это предусмотрели, чтобы одеваться.

    Основное вообще, для чего она сделана – это, конечно, тоже такое типа аттракциона, для развлечения, но она еще получилась очень красивой эстетически для глаз. Мне, например, очень нравится: даже сейчас через стекло смотришь – такая форма, смотришь на этот объем… В ней есть что-то такое бионическое, то есть то, что очень успокаивает.

    Ю. БУДКИН: Хорошо. "Хорошо летом в сарафане походить по ледяной пещере в босоножках", – но вы же идете, зная, что вы идете в ледяную пещеру. Спрашивают: вы когда разрабатывали, это было и у разработчиков так же, что…

    Г. ГОРДЮШИНА: Ледяная пещера была.

    Ю. БУДКИН: Нет-нет, это понятно. И у разработчиков тоже было запланировано, что не было никаких заборов и что это будет работать круглосуточно?

    Г. ГОРДЮШИНА: Это вообще был основной посыл концепции парка, что это должен быть парк без заборов. То есть он должен быть свободным, проходным; который работал бы не только для людей, которые специально сюда пришли посетить, погулять и уйти, а еще и для горожан, которые именно просто проходят насквозь и наслаждаются этой увиденной природой и тем, что мы там сделали.

    Ю. БУДКИН: Андрей-спасатель пишет: "Вся Москва в заборах, а вы вот решили так революционно парк построить без заборов?"

    Г. ГОРДЮШИНА: Да, мы именно так и решили сделать, но спустя четыре… Сколько сейчас парк уже работает… Уже завтра будет неделя, как он работает, и мы начали задумываться, а правильно ли мы сделали – это такая секретная информация.

    Ю. БУДКИН: Продолжаем. Посмотрели на ледяную пещеру – теперь концертный зал.

    Г. ГОРДЮШИНА: Концертный зал еще не открылся, он будет открыт только в марте. Этот объект, в общем, не связан с парком как бы. Я имею в виду, что там другая эксплуатирующая организация, и в принципе он не входил даже в изначальную концепцию парка. То есть все-таки концертный зал только верхней своей частью его часть, а так, в общем-то, концертный зал будет совершенно обособленным учреждением, и достроим мы его к марту 2018 года.

    Ю. БУДКИН: Но этот концертный зал, несмотря на то, что будут эксплуатировать его другие, тоже входит в этот проект?

    Г. ГОРДЮШИНА: Я бы сказала, что это другой проект, это другая часть проекта, его не было у американцев, у него абсолютно другие авторы. То есть мы просто его вписали в ту концепцию, которую, в общем-то, предложили нам коллеги из консорциума. Нужно было вписать именно вот это здание, и таким образом родилась архитектура, в общем-то, самого здания. Но авторы у него другие, и, конечно, я бы сказала, что это несколько другая часть объекта.

    Ю. БУДКИН: Этот концертный зал будет больше, чем тот концертный зал, который был в гостинице "Россия", или наоборот, меньше? Ну чтобы можно было понимать масштабы.

    Г. ГОРДЮШИНА: Меньше. Он будет меньше по вместимости, но он, в общем-то, так же будет обладать очень серьезными возможностями по трансформации. Численность, количество мест в концертном зале, который сейчас будет в "Зарядье" – это идеально для проведения тех мероприятий, которые туда закладывает, в общем-то, эксплуатирующая организация и прежде всего ориентированность на симфоническую музыку. Потому что много тоже не всегда хорошо: пустой зал – он чем хорош-то?

    Ю. БУДКИН: А вот эта парковка, которую вы упоминали, она для концертного зала или и для посетителей парка "Зарядье" будет работать?

    Г. ГОРДЮШИНА: Она для всех будет работать безусловно. Для концертного зала там предусмотрена огромная зона загрузок, для того чтобы фуры могли заезжать и разгружать декорации. А так автомобили… Там нет деления такого, что вот это зона для тех, кто на концерт, а вот это для тех, кто в парк. Вообще паркинг объекта – это еще одна удивительная история. Это само по себе очень сложное сооружение. Это не просто парковка. Почему? Потому что в этот объем зашито еще все обслуживание верхних павильонов, то есть ресторан-кафе, подвоз продуктов, вывоз мусора – все осуществляется снизу, из паркинга. В принципе все обслуживание магазинов, подвоз любых товаров, вообще все именно оттуда делается. Плюс, как я уже сказала, большущая зона загрузки декораций. То есть вот это все сделано для того, чтобы в парке не было машин в принципе никаких обслуживающих. Ведь в парк не заходят ни мусоровозы, ни какие-то грузовики, "Газели" с продуктами – вы же этого ничего не видите в парке, потому что все это осуществляется под землей.

    Ю. БУДКИН: 430, по-моему, или 400 парковочных мест.

    Г. ГОРДЮШИНА: 430 машиномест, да.

    Ю. БУДКИН: Да, 430 парковочных мест. Как определяется эта цифра? – возможностями по месту или это высчитывается от количества посетителей?

    Г. ГОРДЮШИНА: Нет, в данном случае мы понимали прекрасно, что чем больше, тем лучше, но мы же определенным габаритами обладаем, невозможно объять необъятное. Поэтому есть определенный габарит, который… Поверьте, мы максимально заняли площадь – насколько можно было подземный объем использовать, настолько мы его использовали. И высчитав этот максимальный габарит, соответственно, мы распределили машиноместа так, чтобы это было все-таки комфортно. Потому что иногда бывает так, что приедешь… Есть такие, допустим, даже торговые центры в Москве, когда приедешь и просто даже дверь открыть невозможно и думаешь: "Ну как вы так…" Вот там как раз люди исходили из того, что у них есть нормативное требование впихнуть именно столько машиномест, и они впихивают всеми правдами и неправдами, делая очень узкие места. Здесь все-таки мы исходили из комфортного размера машиноместа. У нас было понимание по пропорциям на более большие машины, на средний класс, на маленькие. Таким образом было распределение по количеству.

    Ю. БУДКИН: Тут же начинают задавать вопросы люди о том, есть ли какие-то расчеты, сколько человек – по расчетам, расчетное количество – посетителей парка "Зарядье"? Оно существует?

    Г. ГОРДЮШИНА: Я должна сказать, что за последнюю неделю все наши расчеты провалились в пух и прах, потому что если мы рассчитывали, что до 20 тысяч будет в самый пик – в день – проходимость, то уже в первые же дни посетили… Там было и 36, и 34, и 28. Мы статистику подсчитываем…

    Ю. БУДКИН: Но расчетная цифра – 20.

    Г. ГОРДЮШИНА: Это был вообще пик, самый пик. Мы понимали, что так будет комфортно для парка, если будет до 20 тысяч примерно.

    Ю. БУДКИН: В итоге получается, что посетителей было почти в два раза больше.

    Г. ГОРДЮШИНА: Почти в два раза больше, да. Очень большая была популярность, но сейчас уже пошло на спад, мы должны признать. Сейчас уже ажиотаж спадает, и, в общем-то я думаю, что так примерно и будет.

    Ю. БУДКИН: 007-й пишет: "Поставьте забор не массивный, аккуратный, с несколькими входами – там уютнее будет. В окружении оживленные трассы, и вот этих цивилизованных посетителей легче будет поймать потом".

    Г. ГОРДЮШИНА: Мы всерьез рассматриваем этот вариант – поверьте, работают аналитики. Мы тоже думаем над этим. Но время покажет. Пока я не могу сказать, поставим или не поставим. Время все расставит на свои места.

    Ю. БУДКИН: Но вот если бы я вас спросил ваше мнение…

    Г. ГОРДЮШИНА: Пока что стоит временный забор.

    Ю. БУДКИН: Там не должно быть забора, вы считаете?

    Г. ГОРДЮШИНА: Пока что временный забор стоит, он пока так и будет оставаться, по крайней мере этот месяц он точно будет работать, пока сильно не спадет наплыв. Я пока не могу сказать, какое мое мнение, потому что, я говорю, надо посмотреть, что будет через месяц, какая интенсивность будет движения. С эстетической точки зрения лучше без забора; с практической точки зрения лучше с забором. Посмотрим, что победит.

    Ю. БУДКИН: Мы продолжаем – программа "Большая стройка", с нами Галина Гордюшина, директор по проектированию объектов гражданского строительства АО "Мосинжпроект". Я специально к финалу нашего разговора оставил мост. Как мне кажется, он вызывает больше всего обсуждений. О нем так же спорили, когда проектировали?

    Г. ГОРДЮШИНА: О нем вообще не спорили: он был всегда в изначальной концепции. Для нас вообще вопроса не стояло – мы знали точно, что он нужен. Он именно нужен, потому что он открывает удивительные совершенно виды на Москву, которых в этих местах не было: не было возможности под таким ракурсом сфотографировать высотку на Котельнической набережной, увидеть даже и панораму Кремля в том числе. Вопрос, реализовывать ли его, никогда не стоял – мы точно знали, что да, его нужно сделать.

    Ю. БУДКИН: Именно в таком виде?

    Г. ГОРДЮШИНА: Именно в таком виде и именно в такой форме. Он вообще не претерпевал, в общем-то, изменений по форме.

    Ю. БУДКИН: Это форма, которая впервые реализована, или существуют некие аналоги за пределами Москвы?

    Г. ГОРДЮШИНА: Нет, это абсолютно уникальная идея.

    Ю. БУДКИН: Тогда почему? Как выбрали? Как это все получилось?

    Г. ГОРДЮШИНА: Вообще, конечно, если опять же возвращаться к строительным терминам, то это, конечно, не мост, потому что он не соединяет два берега или два каких-то объема…

    Ю. БУДКИН: Но он соединяет один берег и тот же берег, как принято теперь говорить.

    Г. ГОРДЮШИНА: Один и тот же берег, да. Но по сути это все-таки смотровая площадка – выносная такая, консольная – но мы уже просто по привычке… "Парящий мост" всегда берется в кавычки – это просто название этого сооружения, которое по сути является смотровой площадкой. Но почему такая форма? Опять же, все обусловлено рельефом. Мы понимали, что нужно зайти с одной стороны, с одной ноги на другую ногу как бы выйти, поэтому одна нога у нас немного длиннее другой, потому что нужно приходить в точку на земле, а как бы за счет рельефа мы в одном месте приходим… Как бы рельеф встречается с ногой ближе, чем в другом.

    Ю. БУДКИН: Так.

    Г. ГОРДЮШИНА: Это просто само построение.

    Ю. БУДКИН: Такая технологическая подробность, должен.

    Г. ГОРДЮШИНА: Просто само построение, да. Но в местах опор… Вообще, опять же технологически получается, что если у вас концы, где вы заходите на мост (они же тоже опираются на землю), то есть там есть опора в этом месте, просто она не выражена в некий бетонный объем. В этом месте мы тоже имеем точки опоры. И плюс у нас две дополнительные опоры, которые мы непосредственно уже видим в объеме – это то, на чем он стоит. То есть от этих опор если считать консоль как раз, вынос, то там, действительно, уже расстояние одинаковое от каждой из опор до кончика моста; эта выносная консоль составляет около 70 метров. Это вообще абсолютно такая уникальная история. То есть мы искали аналоги, и Москомархитектуры искало аналоги в мире – по-моему, не нашли. Я не буду со 100% уверенностью утверждать, но аналогов по размеру на консоли нет.

    Ю. БУДКИН: По поводу того, как он огорожен – это тоже в некотором смысле неожиданностью для многих стало: он практически прозрачный с точки зрения ограждения.

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Но ограждение было вообще особой историей, то есть долго велись дебаты по высоте ограждения, потому что… У нас очень распространенное мнение: "А давайте сделаем повыше, потому что будут выкидываться". Но поверьте, в Москве если вы возьмете дальше все идущие мосты – это у нас идет дальше Москворецкий, потом идет Патриарший мост, который соединяет ХрамХриста Спасителя с другой стороной набережной, Андреевский мост (на Андреевском мосту люди вообще творят просто какой-то ужас: они залазят на все эти верхние металлоконструкции, а оттуда можно не то что скинуться, навернуться можно)...

    Ю. БУДКИН: В любом случае ограждения там ниже, чем на вашем мосту.

    Г. ГОРДЮШИНА: Везде гораздо ниже. Поэтому если человек и желает как бы скинуться, у него вариантов дальше по ходу движения очень много. Здесь можно любую ситуацию довести до абсурда, правда. Если человек четко решил покончить жизнь самоубийством, то ему вообще пофиг, какой высоты ограждение.

    Ю. БУДКИН: Но зато получается, что ваш "Парящий мост" он выберет вряд ли, потому что там ограждение выше.

    Г. ГОРДЮШИНА: Выше, да. Там ограждение сделано полтора метра. Мы решили, что, в общем-то, для большинства людей взрослых это комфортная высота, когда ограждение полностью защищает тебя по высоте, но в то же время визуально глаза над ним…

    Ю. БУДКИН: Смотришь ты не через ограждение.

    Г. ГОРДЮШИНА: Смотришь ты не через ограждение. Это максимально комфортная высота ограждения. А для категории людей, которые у нас в группе риска – это дети – это идеально, потому что тебя закрывает полностью. И притом стекло подобрано – это суперпрозрачное стекло, оно вообще не бликует, не зеленое, никаких там… тонов на нем нет, плюс оно идеально ровное. Вообще ограждение выполнено очень качественно, очень правда старались сделать его максимально качественным, чтобы вообще никаких косяков там не было. Там все очень выверено. За ограждения я вообще спокойна.

    Ю. БУДКИН: Я не знаю, может быть, это какие-то секретные цифры, но все-таки: полтора метра мы уже сказали с точки зрения высоты, а что за толщина у этого стекла?

    Г. ГОРДЮШИНА: Толщина… Я не буду врать, но, по-моему, там десятка. Проверяли, тоже делали испытания – по навалу, по нагрузке – в общем, оно совершенно спокойно выдерживает до 200 килограмм и даже больше, просто мы больше не нагружали. Когда нагружали 200, даже никакого отдачи не было. Поэтому здесь мы тоже не переживаем.

    Ю. БУДКИН: Спрашивают, будут ли появляться по парку ларьки, в которых будут продавать еду, или это все сосредоточится на набережной?

    Г. ГОРДЮШИНА: Нет, ларьков в парке не будет, слава богу.

    Ю. БУДКИН: Что такое дизайнерские скамеечки?

    Г. ГОРДЮШИНА: Дизайнерские скамеечки тоже придуманы непосредственно авторами. Вообще со скамейками была очень интересная история; мы долго были в поиске. Вообще вид скамеек, которые прошли от начала идеи, от самой идеи американской, которая была на конкурсе, до реализации – это только шестигранники, которые вырастают из самой плитки. Вот эти объемы были и в их изначальной идее и дошли до самого конца. Они нам нравятся, они правда прикольные, они так вырастают, прямо как из плитки.

    А вот те скамейки, которые появились уже как куски массива дерева – где-то они просто как массив дерева, где-то они с перемычкой такой гранитной – они появились в процессе и рождались очень долго. Мы никак не могли найти правильную форму. И главный архитектор Москвы сам рисовал, сидел, придумывал; у него были такие природные и наоборот формы ближе к спилам деревьев именно продольных. И другие архитекторы – все, в общем… Там столько народу приложило усилия… Но опять же, в точку попали сами же авторы концепции, то есть сами же американцы нарисовали другой тип скамейки, который сейчас и реализован. И вот как-то так мы сделали образцы… Мы вообще всегда, прежде чем принимать окончательное решение, во многом делали образцы – и в мощении, и в малых формах – делали образцы, ставили, смотрели, как вписывается, и только тогда уже принимали окончательное решение.

    Ю. БУДКИН: И последний вопрос. Вот если бы я спросил вас, когда правильно впервые посетить парк "Зарядье". Ушли уже все те, кто набежали… Когда?

    Г. ГОРДЮШИНА: В конце апреля.

    Ю. БУДКИН: 2018 года.

    Г. ГОРДЮШИНА: Да. Потому что уже будет тепло.

    Г. ГОРДЮШИНА: Так и сделаем. Галина Гордюшина, директор по проектированию объектов гражданского строительства АО "Мосинжпроект". Это была программа "Большая стройка". Я благодарю вас, спасибо.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено