А. ГУДОШНИКОВ: У меня сегодня в студии Павел Пожигайло, бывший опять же председатель Общественного совета при Министерстве культуры Российской Федерации. Павел Анатольевич, во-первых, здравствуйте.

П. ПОЖИГАЙЛО: Добрый вечер.

А. ГУДОШНИКОВ: Во-вторых, не от нас вы узнали, что вы бывший, потому что вы сами так решили, как я понял. И решили это все на фоне "Матильды" – во всяком случае сегодня появились такие новости, и мы вас скорейшим образом позвали сюда на эфир ко мне. Что вы решили уйти-то?

П. ПОЖИГАЙЛО: Вообще… Обычного майора, бывшего главу разведуправления снимали четыре генерала, поэтому я не из СМИ узнал, а, собственно, сначала мотивированно выступил глава Общественной палаты… Наконец-то я хоть увидел, кто он, потому что на самом деле в последнее время такое ощущение, что они играют в сказку "Семь подземных королей".

А. ГУДОШНИКОВ: Я смотрел "Первый канал", и я знаю, как выглядит глава Общественной палаты.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да?

А. ГУДОШНИКОВ: Да. А вы только увидели? Так.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну да, как-то редко они появляются в таких местах, где они должны появляться. Потом выступил министр Открытого правительства Абызов, собственно, министр культуры Мединский. В зале сидели представители администрации президента. Задача была одна – это обратиться к совету с просьбой поддержать их предложение о том, чтобы меня снять.

А. ГУДОШНИКОВ: А, то есть ваш уход по собственному желанию как бы не совсем по собственному желанию, я правильно понимаю?

П. ПОЖИГАЙЛО: В этом есть некая казуистика, конечно, но в целом я думаю, что был просто выбор действительно уйти достойно или уйти со скандалом – два варианта было.

А. ГУДОШНИКОВ: И как вы решили?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, конечно, без скандала, потому что, как в одноименной комедии: "Скандалы я не люблю".

А. ГУДОШНИКОВ: Я понимаю. Но вот сейчас вы когда говорите про четырех генералов, есть ощущение, что все-таки какая-то обида.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет-нет, абсолютно. На самом деле я просто немножко был удивлен, потому что достаточно было одного Мединского, чтобы, собственно, спокойно сесть, обсудить их логику, что они считают, что моя позиция достаточно острая по многим вопросам. По "Матильде" она перебивала позицию министерства, всего Общественного совета, хотя когда я выступал, выражая свое мнение, я всегда говорил, что это я говорю, а не совет. Но тем не менее показалось, что я выступал от имени совета. Еще раз говорю: ни разу я этого не делал. Если совет принимал решение, тогда я говорил, что это совет. Но тем не менее они посчитали, что мое активное присутствие в средствах массовой информации в некотором смысле как бы навело тень на министерство, на Общественный совет, я слишком доминировал…

А. ГУДОШНИКОВ: А что же вы говорили-то про "Матильду", что это навело тень?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да ничего, собственно. Вот вчера Фадеев там, на самом деле, немножко насоврал, когда сказал, что совет не занимал жесткую позицию – нет, мы занимали жесткую позицию. И когда он приводил слова, что я считал, что министерство обмануло совет, это действительно было так, выдав удостоверение. Обман заключался в том, что полгода назад они обещали сначала сделать закрытый показ – просто они обещали, мы их не тянули за язык – а потом, после обсуждения принять решение, выдавать или не выдавать удостоверение. Я считал, что если всю эту остроту дискуссии пропустить через Общественный совет, то есть легальную общественную площадку…

А. ГУДОШНИКОВ: …которую вы возглавляли.

П. ПОЖИГАЙЛО: Которую я возглавлял, да. И в конечном итоге мы бы приняли одно или другое решение. Но огромное количество людей и движений были бы, я считаю, удовлетворены тем, что если их представители, собственно, в высших эшелонах власти, они борются за их права, тем не менее они пришли к какому-то компромиссу и необязательно выходить на улицу.

А. ГУДОШНИКОВ: Но депутаты-то посмотрели – может быть, этого и достаточно? Зачем Общественный совет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да там депутаты тоже из сказки "Семь подземных королей", понимаете: они там спали-спали, потом пришли, посмотрели.

А. ГУДОШНИКОВ: Аплодировали стоя, я слышал.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну сколько там, пять человек или шесть?

А. ГУДОШНИКОВ: Не доверяете?

П. ПОЖИГАЙЛО: Не доверяю, да. Потому что как раз вчера все высказались, что фильм очень слабый, в общем, не понравился, но тем не менее они выдали прокатное удостоверение в августе, совершенно вот так, как черт из табакерки оно появилось, когда были каникулы. И моя претензия была: "Хорошо, тогда бы вы не обещали". То есть они обманули нас, что они обещали сделать закрытый показ и обсудить это.

А. ГУДОШНИКОВ: А как не выдать прокатное удостоверение, если деньги потрачены и деньги выделяло министерство в том числе? Получается, идете против министра.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, почему против министра? Мы же не говорили о том, что мы хотим не выдать прокатное удостоверение – мы говорили о том, что есть Общественный совет, который…

А. ГУДОШНИКОВ: …что вы можете либо выдать, либо не выдать, а это уже 50:50.

П. ПОЖИГАЙЛО: Это уже лучше.

А. ГУДОШНИКОВ: Нет, это хуже, чем 100%.

П. ПОЖИГАЙЛО: Я вам скажу так, что мы же тоже живем в рамках определенного регламента, да. То есть в Общественном совете есть положения, и самое главное есть закон об общественном контроле – 212-й – где один из главных пунктов… Зачем вообще эти советы собираются?

А. ГУДОШНИКОВ: Вот у меня всегда этот вопрос возникал.

П. ПОЖИГАЙЛО: Так вот главный пункт: совет должен рассматривать наиболее резонансные вопросы, которые возникают в обществе по теме собственно этого министерства, где этот совет существует. Мы его и подняли.

А. ГУДОШНИКОВ: Хорошо, мы здесь поняли. Что думаете по поводу фильма "Матильда" лично? Теперь уже не как председатель Общественного совета.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да нет, ну слушайте, ну это гадость, просто "клюква", очень слабый фильм. Это не только мои слова, об этом и кинематографисты говорили вчера, и даже сам Фадеев, собственно, выразил свою позицию, что это "не его фильм", и Абызову он тоже не понравился.

А. ГУДОШНИКОВ: А вы смотрели?

П. ПОЖИГАЙЛО: Я смотрел, только я в июне смотрел; я бы второй раз этого не смог сделать, поэтому я пил кофе и ждал развязки этой интриги.

А. ГУДОШНИКОВ: А что вам не понравилось? Вообще скучный фильм или что-то конкретное?

П. ПОЖИГАЙЛО: Он скучный, он… Понимаете, он не цепляет, что называется. В этом смысле надумано все, притянуто за уши, какие-то мертвые актеры. Ну не может актер, который наснимался в этих порно-роликах, вызвать у зрителя ощущение доверия к нему в его любви к Матильде, понимаете? Вот он играл, собственно, вот как-то – заставляли его играть, он и играл. Сама Матильда была какая-то неинтересная. Я тогда Учителю сказал: "Ну выбрали бы двух красивых женщин – действительно государыня была красивая в жизни, Матильда – и каждый, может быть, тоже как-то задумался, мучился в этом выборе". А так это все какое-то низкопробное. И многие люди выходили, вчера тоже комментировали члены Общественной палаты, что как будто они там наелись дерьма, дерьмом измазались и до сих пор ощущение нехорошее.

Поэтому я, собственно… Моя позиция простая была. Поскольку этот резонанс возник, и показать или не показать – оба этих решения ущербны, потому что они могут, с одной стороны, вызвать провокации, собственно, поле выбора… и так далее. Это не очень правильно.

А. ГУДОШНИКОВ: Вы сказали про порно-ролики, в которых снимался актер. Вот здесь сразу очень много сообщений – говорят, что, во-первых, якобы это был фейк, а другие просят назвать, какие такие порно-ролики.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну вот последний фильм, где он насилует девочку, больную аутизмом – да буквально зайдите на YouTube, нажмите на Айдингера, и там выскочит эта фотография, кто смакует такие вещи.

А. ГУДОШНИКОВ: Да? Я не заходил, вы заходили?

П. ПОЖИГАЙЛО: Можете хоть сейчас зайти.

А. ГУДОШНИКОВ: Вы заходили, вы смотрели?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну а… Я же должен быть подкован и подготовлен.

А. ГУДОШНИКОВ: Я тоже так объясняю обычно какие-то вещи, которые смотрю.

"Если вы ассоциируете актера с его прошлыми ролями, это ваша проблема, а не актера", – пишет Лирок.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, не понимаете, если этот актер играет, собственно, серьезную и важную историческую фигуру для нашей страны, то если бы я был американец, возможно. Поскольку я, собственно, ассоциирую себя с россиянами, а уж тем более как человек православный отношусь к царю именно как к святому, то, конечно, у меня это вызывает большие вопросы.

А. ГУДОШНИКОВ: Вот Юрий говорит: "Это вообще-то не порно-ролик по закону".

П. ПОЖИГАЙЛО: Фильм?

А. ГУДОШНИКОВ: Да, тот фильм, о котором вы говорите. Вы говорите, что он снимался в порно-роликах, а Юрий говорит, что это не порно-ролик.

П. ПОЖИГАЙЛО: Где? Когда он насиловал девочку?

А. ГУДОШНИКОВ: Видимо, да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну не знаю, может быть, Юрий лучше разбирается, чем я. Я один раз посмотрел, мне хватило.

А. ГУДОШНИКОВ: Это признано порнографией или нет? Куда-нибудь пытались проверить, какие-то советы или не советы? В Генпрокуратуру, может быть…

П. ПОЖИГАЙЛО: Вы знаете, нет, меня это не завело, если честно.

А. ГУДОШНИКОВ: Не завело…

П. ПОЖИГАЙЛО: Да.

А. ГУДОШНИКОВ: "Сталлоне начинал карьеру в порно и ничего", – пишет Артем.

П. ПОЖИГАЙЛО: И что?

А. ГУДОШНИКОВ: Мы смотрим фильмы "Рокки", и какие проблемы?

П. ПОЖИГАЙЛО: Сталлоне?

А. ГУДОШНИКОВ: Да, Сильвестр Сталлоне – какой-то там… "Итальянский жеребец", как его называли.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да, но, слава богу, до царя он не дошел, не дорос.

А. ГУДОШНИКОВ: Не дорос. Но, может быть, есть с этим какая-то проблема. То есть вы считаете, что фильм "Матильда" не очень хороший сам по себе, некачественный?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да нет, дерьмо полное. Просто он еще…

А. ГУДОШНИКОВ: Только не ругайтесь, пожалуйста.

П. ПОЖИГАЙЛО: Извините, да, но у вас такой сленг, что я как-то невольно расслабился.

А. ГУДОШНИКОВ: У меня?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да.

А. ГУДОШНИКОВ: Я понял.

П. ПОЖИГАЙЛО: Простите, да.

А. ГУДОШНИКОВ: То есть не совсем, короче говоря.

П. ПОЖИГАЙЛО: Название точное, но некорректное.

А. ГУДОШНИКОВ: А в чем проблема, собственно? У нас фильмов-то снимается много плохих – давайте будем говорить честно – и в Голливуде много плохих фильмов. Почему зацепились за "Матильду"? В чем проблема?

П. ПОЖИГАЙЛО: Потому что все-таки этот фильм вышел в столетие революции, в столетие поминания царской семьи, то есть это уже момент такой провокационный. Второе: актеры, которые играли, вызывают все эти вопросы. Ведь можно же было других актеров взять. Сам фильм…

А. ГУДОШНИКОВ: Так это же режиссер решает, каких актеров брать.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да, но за наши деньги, вы извините.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну так и Михалков за наши деньги снимает фильмы – мы же ему не говорим, каких актеров брать.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну если говорить о фильмах Никиты Сергеевича, то я, например, не могу предъявить подобные претензии к его фильмам. Все-таки есть большая разница, да, в том, как снята "Матильда" и как снят "Утомленные солнцем".

А. ГУДОШНИКОВ: То есть когда люди с черенками идут в атаку, это нормально? – я имею в виду воинов советской Красной армии.

П. ПОЖИГАЙЛО: Послушайте, когда люди идут с черенками в атаку, во-первых, тому, как я понимаю, были исторические факты и подтверждение, что когда у штрафников не было оружия… Кстати, я присутствовал на съемке этой сцены тогда вместе с Никитой Сергеевичем.

А. ГУДОШНИКОВ: То есть вы знакомы.

П. ПОЖИГАЙЛО: С Никитой Сергеевичем?

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, еще как…

А. ГУДОШНИКОВ: Тогда передайте, что я восхищаюсь его фильмами, на всякий случай.

П. ПОЖИГАЙЛО: Никита Сергеевич, я передаю, как ваш новый товарищ, что Алексей восхищается твоими фильмами.

А. ГУДОШНИКОВ: Да-да.

Пилот пишет: "Вообще ничего внятного, сплошная вода – давайте конкретно: чем плох этот фильм? Почему его нельзя показать? Почему нельзя, собственно, его пускать в прокат?"

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну потому что этот фильм оскорбляет огромное количество людей, которые, собственно, ходят в православный храм, считают себя православными и относятся к царю как к святому. И, конечно, все ждали, что в столетие убийства царской семьи выйдет фильм, собственно, который был бы снят на уровне, скажем, "Хождения по мукам" или "Тихого Дона".

А. ГУДОШНИКОВ: Так почему никто… Есть же прекрасные режиссеры у нас, в том числе и православные режиссеры по сути своей – что же они не сняли хороший фильм?

П. ПОЖИГАЙЛО: Потому что им не дали деньги.

А. ГУДОШНИКОВ: А, то есть денег нет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Так деньги дали только Учителю.

А. ГУДОШНИКОВ: Так а вот эти все люди, которые активно так выступают против "Матильды" – наверное, если их попросить, они дадут деньги на хороший фильм.

П. ПОЖИГАЙЛО: А почему они должны давать деньги? Они дали деньги в виде налогов...

А. ГУДОШНИКОВ: Ну они же хотят хороший фильм.

П. ПОЖИГАЙЛО: …министерству, которое на эти деньги, так сказать, наняло этого товарища, который снял такой фильм. И люди возмущаются, они говорят: "Мы не хотим давать на это деньги".

А. ГУДОШНИКОВ: То есть министерство у нас недееспособное?

П. ПОЖИГАЙЛО: Так, кстати, и не министерство снимало-то.

А. ГУДОШНИКОВ: Нет, ну деньги-то выделял…

П. ПОЖИГАЙЛО: Я же говорю… Нет, Фонд кино, еще раз.

А. ГУДОШНИКОВ: Так, Фонд кино.

П. ПОЖИГАЙЛО: Он подчиняется правительству Российской Федерации, министерство не влияет на политику Фонда кино никак формально.

А. ГУДОШНИКОВ: Тогда кто? У нас премьер-министр, значит…

П. ПОЖИГАЙЛО: Владимир Ильич Толстой, руководитель попечительского совета Фонда кино.

А. ГУДОШНИКОВ: Но подчиняются-то они правительству.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну они подчиняются попечительскому совету, по уставу.

А. ГУДОШНИКОВ: Вы мне скажите прямо, пожалуйста, Павел Анатольевич: кого, кого надо выгнать, чтобы у нас не снимали таких фильмов, если эти фильмы такие плохие? Кто у нас недорабатывает? – Мединский недорабатывает, председатель правительства недорабатывает? Кто этот человек? Кто позволяет снимать такие плохие фильмы, которые так очерняют святого царя?

П. ПОЖИГАЙЛО: Те, кто не слушал, что я говорил последний год. Мы говорили им о том, что, собственно… Четыре года назад вышел указ президента об основах культурной политики – там все прописано. И полгода назад, когда мы пригласили Фонд кино на ковер, наша просьба заключалась в том, что они должны были привести свой устав в соответствие с культурной политикой. Они сказали, что единственная задача "Фонда кино" – поддерживать коммерчески успешные фильмы и извлекать из этого прибыль, и на этом список их задач заканчивается. Но если обратить внимание на фильмы, которые выходили за эти два года… У меня с собой нет, но там десяток фильмов – "Невидимка", "Самурай", еще какие-то – в общей сложности на них было потрачено около 40 миллионов долларов, а назад вернулась одна восьмая часть. Тогда у нас вопрос возник: вы или плохие коммерсанты, тогда вас надо поменять, либо уж давайте снимать хорошее кино.

А. ГУДОШНИКОВ: А "вас" – это кого? Имена?

П. ПОЖИГАЙЛО: Владимир Ильич Толстой, Антон Сергеевич Малышев (директор). И в попечительском совете в основном сосредоточены чиновники, которым вообще наплевать, что там…

А. ГУДОШНИКОВ: А министр хороший?

П. ПОЖИГАЙЛО: А там нет министра.

А. ГУДОШНИКОВ: Я имею в виду Мединский хороший или нет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Мединский?

А. ГУДОШНИКОВ: Да. Или он не курирует эти вопросы вообще никак?

П. ПОЖИГАЙЛО: Еще раз. Когда я говорил, что министра было достаточно, чтобы меня снять, я имел в виду, что он товарищ, я поддерживаю его позицию и считаю его лучшим министром из тех, кого я застал, а я работал при Швыдком, Соколове и Авдееве.

А. ГУДОШНИКОВ: Так вопрос возникает. Ваш товарищ, лучший министр из тех, которых вы застали – почему при нем такие фильмы снимаются?

П. ПОЖИГАЙЛО: А потому что мы не один раз ставили вопрос, чтобы Министерство культуры имело право влиять на политику "Фонда кино", и каждый раз этого не происходило. И поэтому полгода назад, на самом деле, вот этот совет мы провели по просьбе министра. И если "Фонд кино" снимает фильмы, которые вызывают большие вопросы у людей, то либо люди должны знать, что публичную ответственность несет Толстой, а не Мединский – скажите открыто тогда, что вот мы несем ответственность. Министерство не влияет никак, потому что оно представлено одним только замминистром среди, по-моему, двадцати человек. А если министр, министерство отвечает и Общественный совет, соответственно, тогда министерство должно иметь какой-то механизм или рычаги влияния на фонд, чтобы в конечном итоге либо они действительно успешно работали как коммерсанты и возвращали эти деньги, либо, возможно, министерство тогда на наши денежки будет к столетию революции просить их снять фильм, который бы все-таки был на серьезном смысловом, художественном уровне, и люди могли еще раз задуматься над тем: "А как произошло тогда, сто лет назад?" Вместо этого нам подсунули вот эту эротическую "клюкву".

А. ГУДОШНИКОВ: Уточняю один момент. Смотрите, этот фильм снимается на бюджетные деньги – частью, насколько я понимание. Но бюджетные деньги – это не только деньги бюджетников-православных, это ведь и деньги тех, кто может считать себя атеистом или еще кем-то, кем угодно. Почему вы решили, что этот фильм снят на ваши деньги, а не на, например, деньги Познера, который атеист? И почему нужно ваше мнение учитывать, а его нет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да. Ну потому что если бы снято два фильма – один им угодил, а другой нам угодил – может быть, и меньше было криков. Но поскольку снят один фильм, то наши интересы не учтены.

А. ГУДОШНИКОВ: Так, может быть, просто нет нормальных православных режиссеров сейчас…

П. ПОЖИГАЙЛО: Да нет, есть.

А. ГУДОШНИКОВ: …которые могли бы снять нормальное кино о царе?

П. ПОЖИГАЙЛО: Но вот им деньги не дают. Так же, как в театре: почему-то дают Серебренникову, например, а не Раису Ибрагимову или Шипенко…

А. ГУДОШНИКОВ: По-моему, Серебренникову сейчас срок дают, а не деньги, нет, по большей части?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну наконец-то. А, например, Дмитрий Певцов со своей супругой Ольгой Дроздовой ставят детские спектакли на квартире вообще, понимаете? Мы считаем, что это несправедливо.

А. ГУДОШНИКОВ: Несправедливо.

П. ПОЖИГАЙЛО: Разделение финансовых средств в этом смысле несправедливо, поэтому...

А. ГУДОШНИКОВ: В "Фонде кино" засели предатели, что ли?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да трудно сказать, слушайте. Может быть, там и коррупция…

А. ГУДОШНИКОВ: Либералы-западники?

П. ПОЖИГАЙЛО: Может быть, там и коррупцией попахивает – тут разбираться надо, кто получает.

А. ГУДОШНИКОВ: А кто платит? Кто золотит ручку?

П. ПОЖИГАЙЛО: Кто заказы получает.

А. ГУДОШНИКОВ: И назад откатывает?

П. ПОЖИГАЙЛО: Может быть, не знаю.

А. ГУДОШНИКОВ: А куда? Если предположить, что такая ситуация существует, куда откатывают?

П. ПОЖИГАЙЛО: Слушайте, всегда ручек найдет. Смотрите, вон, у Улюкаева сейчас нашли золотые слитки в кабинете.

А. ГУДОШНИКОВ: Я понимаю. Но по вашему предположению? Смотрите, Фонд кино, например, распределяет, кому дать деньги.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да.

А. ГУДОШНИКОВ: И куда откатывается? – назад в Фонд кино, то есть тем людям, которых вы назвали сейчас?

П. ПОЖИГАЙЛО: Понятия не имею.

А. ГУДОШНИКОВ: Нет? Ну предположите.

П. ПОЖИГАЙЛО: Просто смущает какая-то одиозность и тенденциозность выделения этих средств, тем более что там в экспертных советах, например, есть директор Walt Disney Pictures, 20^th Century Fox…

А. ГУДОШНИКОВ: Ну точно западные…

П. ПОЖИГАЙЛО: Они там тоже участвуют в принятии решений об определении, какие фильмы получают финансирование.

А. ГУДОШНИКОВ: Хорошо. Я спрошу: недавно был фильм "Викинг", он посвящен князю Владимиру. Как вы, наверное, обратили внимание, там не то чтобы это житие святого описано в этом фильме – почему не было никакой истерии, все аккуратно, красиво?

П. ПОЖИГАЙЛО: Я думаю, он не вышел к тысячелетию крещения Руси. Он, собственно…

А. ГУДОШНИКОВ: Ну тысячелетие крещения Руси – это 1988 год.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну неважно. Просто еще раз говорю, что "Матильда" вызвала резонанс, потому что она вышла не в то время. И, кстати, мое предложение заключалось в том, чтобы фильм не разрешать и не запрещать, а перенести на один год и уйти с выборов. Сейчас президентские выборы, зачем все это происходит вот сейчас? Возникает большой вопрос.

А. ГУДОШНИКОВ: А вам не кажется, что это как раз похоже на советский опыт, когда фильмы пылились на полке десять лет, могли двадцать лет лежать – может быть, я преувеличиваю, но тем не менее.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да нет, один год. Один год.

А. ГУДОШНИКОВ: А зачем?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да потому что этот фильм вызывает большое возмущение огромного количества людей, когда у нас впереди выборы, когда у нас столетие революции…

А. ГУДОШНИКОВ: Так, может быть, им не возмущаться?

П. ПОЖИГАЙЛО: …столетие поминовения царской семьи – зачем это делать-то?

А. ГУДОШНИКОВ: А вот когда вы говорите, что у большого числа людей этот фильм вызывает негативные эмоции.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да.

А. ГУДОШНИКОВ: Откуда данные такие, что большое? Я вижу Поклонскую, она возмущена, да; вот вы, наверное. Откуда берется это большое число людей?

П. ПОЖИГАЙЛО: Потому что меня с утра до вечера зовут в средства массовой информации, а если зовут, значит, есть рейтинг.

А. ГУДОШНИКОВ: Так они, может быть, провокаторы.

П. ПОЖИГАЙЛО: А если есть рейтинг, значит, слушают люди. А если слушают люди, значит, они доверяют моему мнению.

А. ГУДОШНИКОВ: Так, может быть, они зовут, потому что "love to hate", знаете такое выражение? – чтобы ненавидеть. Вы приходите и говорите: "Матильду" надо перенести", и все начинают сразу же писать злобные сообщения, ненавидеть вас.

П. ПОЖИГАЙЛО: Я думаю, что в основе этого мазохизм, но в конечном итоге они меня любят.

А. ГУДОШНИКОВ: Да?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да, конечно. Это так психология работает.

А. ГУДОШНИКОВ: Тогда получится, что в конечном счете вы любите Алексея Учителя и его кино.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет. Я с ним, кстати, обедал, у меня с ним нет плохих отношений.

А. ГУДОШНИКОВ: Как может быть… Смотрите. Вы, получается, идейные враги с Учителем – как это получаются у вас хорошие отношения, и при этом вы прямо-таки "запретитель" фильма и показа.

П. ПОЖИГАЙЛО: Я не переношу свои принципы на людей, понимаете. Поэтому и вчера, собственно, у меня не было ни осуждения, ни какого-то озлобления, ни жажды мести.

А. ГУДОШНИКОВ: Но я себе слабо представляю, что, например…

П. ПОЖИГАЙЛО: Я очень легко в себе научился разделять, собственно…

А. ГУДОШНИКОВ: А как? Вот научите. Потому что я не могу понять, как, например, во время войны – давайте возьмем Великую Отечественную – например, представитель Советского Союза и Третьего рейха сидели бы, обедали, а потом жали бы руки и говорили: "Ну ладно, а теперь пойдем убивать друг друга". Что-то не похоже это на правду.

П. ПОЖИГАЙЛО: Это, во-первых, не война, во-вторых, Учитель не похож на Геббельса (ему еще далеко до этого образа)…

А. ГУДОШНИКОВ: А почему вы его сравниваете с этим человеком?

П. ПОЖИГАЙЛО: Почему?

А. ГУДОШНИКОВ: Да, почему именно его? Почему вы его не сравнили с кем-то из Советского Союза?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну как-то так сразу на ум пришло.

А. ГУДОШНИКОВ: Почему-то вам Геббельс пришел.

П. ПОЖИГАЙЛО: Есть ассоциация.

А. ГУДОШНИКОВ: Ясно.

П. ПОЖИГАЙЛО: Потому что он претендует на идеологию, а мы от этого защищаемся. Но у меня был один опыт в Таджикистане, собственно, во время таджикской войны, и там тоже можно было бы встать в эту позицию. Слава богу, хватило ума, и мы не вмешивались в этот конфликт, а лишь защитили православный храм, в котором укрылось около 500 русских людей. И когда моджахеды шли с гор на Душанбе, они обошли этот храм, потому что мы с ними сумели договориться. Мы их не ненавидели. И когда в 2003 году Владимир Владимирович приехал в Таджикистан, я был в этот момент в храме, когда люди его благодарили. И один из лидеров таджикской оппозиции Тураджонзода тогда мне сказал: "Павел, передай ему – скажи, что мы не против русских, мы их любим. И Игорь, спасибо тебе тогда за ту позицию, потому что мы на самом деле считаем, что мы были правы". То есть иногда злость неуместна, понимаете? Вот в тот момент просто, если бы мы, что называется, включили дух Чингисхана, они могли бы уничтожить около пяти сотен наших людей. Поэтому разные ситуации.

А. ГУДОШНИКОВ: Павел Анатольевич, вы вот человек такой: вы можете и договариваться, вы можете обедать с Учителем, а потом выступать против его фильма, допустим.

П. ПОЖИГАЙЛО: А знаете, почему я обедал? Вы же не знаете, почему я обедал.

А. ГУДОШНИКОВ: Секунду, секунду. Я уточню. Пока не знаю, но вы расскажете обязательно.

П. ПОЖИГАЙЛО: Зачем мы пили вино с ним – не на брудершафт, кстати.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну подождите, хорошо. Я ценю юмор, но тем не менее. Смотрите, вы такой человек, а вот, например, человек из "Христианского государства" Калинин – он другой. И он, например, сжигает автомобили, или его друзья сжигают автомобили, обещают кровь, что кровь обязательно будет. А с другой стороны есть люди тоже радикально настроенные. Вам не кажется, что вы недооцениваете свои заявления и вы недооцениваете сейчас те последствия, которые могут произойти вследствие того, что вы говорите и как вы отстаиваете свою позицию, и Поклонская в том числе?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет. Я считаю, что это обученные провокаторы, которые по нам бьют с двух сторон: с одной стороны, снимают пошлый фильм, с другой стороны, они, так сказать, выступают от имени православных, хотя, если сегодня обратить на так называемое странное существо Энтео…

А. ГУДОШНИКОВ: Он исчез сейчас.

П. ПОЖИГАЙЛО: …то он в свое время приватизировал вдруг, так сказать, на себе главного борца за православие, а теперь участвует в перформансах с Pussy Riot. Поэтому… Я не имею отношения ни к Энтео, ни к Калинину, собственно, и считаю, что это не православные люди.

А. ГУДОШНИКОВ: А они считают, что они имеют к вам отношение. Понимаете, они очень сильно восхищались Поклонской, ее позицией, до того как Поклонская их сдала. Теперь она в черном списке.

П. ПОЖИГАЙЛО: Послушайте, мне совершенно неинтересны эти люди, потому что я считаю, что это просто провокаторы, которые выполняют…

А. ГУДОШНИКОВ: Вам неинтересно, но вы их возбуждаете, понимаете?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, я не возбуждаю.

А. ГУДОШНИКОВ: Как нет? Поклонская, вы своими словами, своими речами…

П. ПОЖИГАЙЛО: Слушайте, давайте так: возбуждаю я свою жену и имею семь детей от этого, и я очень рад, что именно это мне удается.

А. ГУДОШНИКОВ: Хорошо, вы их сподвигаете на некие действия.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет. Я просто… В отличие от них я существую на основании закона и закон этот не нарушаю, понимаете. И все, что мы делали, и все, что я говорил, прописано в 212-м законе – собственно, ради этого нас и выбирали в Общественный совет.

А. ГУДОШНИКОВ: Хорошо. Павел Анатольевич, давайте вот просто для интереса проведем сейчас голосование (у нас, слава богу, такая возможность есть) – я спрошу слушателей примерно следующее: "Нужно ли показывать фильм "Матильда" или не нужно его показывать?" На их же деньги снят фильм, правильно?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, или перенести на год?

А. ГУДОШНИКОВ: Ну зачем это все? Это все тонкости, понимаете.

П. ПОЖИГАЙЛО: Как тонкости?

А. ГУДОШНИКОВ: Вот сейчас фильм "Матильда" должны показывать – когда там выход? Я, честно говоря, и не знаю, я не собираюсь его смотреть не потому, что мне он не нравится, а просто я не собираюсь его смотреть.

П. ПОЖИГАЙЛО: Вот, вы просто убьете зря время.

А. ГУДОШНИКОВ: Не суть, по-моему, в ноябре будут показывать фильм "Матильда".

П. ПОЖИГАЙЛО: 26 октября.

А. ГУДОШНИКОВ: Пусть показывают? 26 октября?

П. ПОЖИГАЙЛО: 26 октября.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну вот. 134-21-35 – да, пусть покажут. Вот так, смотрите: я хочу посмотреть фильм "Матильда".

П. ПОЖИГАЙЛО: Хотите мое мнение?

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Надо успокоиться, забыть про этот фильм, пусть он идет как идет…

А. ГУДОШНИКОВ: Так что же вы никак не успокоитесь?

П. ПОЖИГАЙЛО: Я не успокоился?

А. ГУДОШНИКОВ: Вон, вам пришлось уйти из Общественного совета при Министерство культуры.

П. ПОЖИГАЙЛО: Вот меня успокоили, и я успокоился.

А. ГУДОШНИКОВ: А, уже спокойны, больше ничего не нужно?

П. ПОЖИГАЙЛО: А что мне делать еще остается? – четыре генерала меня успокаивали.

А. ГУДОШНИКОВ: 134-21-35 – "Я хочу посмотреть фильм "Матильда", покажите мне фильм "Матильда" тогда, когда его должны показать", – 134-21-35. "Не показывайте фильм "Матильда", я не хочу, чтобы его кто-то видел и сам смотреть его не хочу", – 134-21-36. Пожалуйста, на деньги этих людей, в том числе на ваши, на мои… Мы же все налогоплательщики так или иначе, я надеюсь – мы если не получаем "серую" зарплату, правильно, Павел Анатольевич?

П. ПОЖИГАЙЛО: Я еще в Совете докладывал, между прочим, свои денежки.

А. ГУДОШНИКОВ: Да? Ну вот. "Я хочу посмотреть фильм "Матильда", покажите мне его", – 134-21-35; "Я не хочу его смотреть, не показывайте мне его", – 134-21-36.

А, кстати, вы сказали, что докладывали деньги в Совет – зачем вообще быть в этих общественных советах каких-то, если это не приносит денег?

П. ПОЖИГАЙЛО: Вы же не поверите, если я отвечу честно.

А. ГУДОШНИКОВ: Почему я не поверю? Я поверю.

П. ПОЖИГАЙЛО: Вы так засмеетесь.

А. ГУДОШНИКОВ: Да? Давайте попробуем.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да?

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну вот есть у меня такая, что называется, профессия – Родину защищать.

А. ГУДОШНИКОВ: Вы там защищали Родину?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну а как же?

А. ГУДОШНИКОВ: От кого?

П. ПОЖИГАЙЛО: Не от кого, а во имя чего.

А. ГУДОШНИКОВ: Но от кого-то же защищали. Защищают обычно от кого-то во имя чего-то, естественно.

П. ПОЖИГАЙЛО: Вот.

А. ГУДОШНИКОВ: От кого?

П. ПОЖИГАЙЛО: Собственно, это было и в Государственной Думе, и в Министерстве культуры, и в Общественной палате, и теперь в общественном… Меня, кстати, четвертый раз сняли в моей истории.

А. ГУДОШНИКОВ: Да?

П. ПОЖИГАЙЛО: Один раз из Государственной Думы отправили в министерство, потом из министерства, потом из Общественной палаты, а сейчас из Общественного совета.

А. ГУДОШНИКОВ: Спрошу: куда дальше, как думаете?

П. ПОЖИГАЙЛО: Не знаю. Я, кстати, тоже задумался: вроде почти везде был. Может, по второму кругу.

А. ГУДОШНИКОВ: Может быть, в… Ладно, не буду говорить. 70% радиослушателей говорят, что хотят посмотреть фильм, 30% говорят, что не хотят смотреть фильм. Давайте сейчас уйдем на новости, а после этого вернемся, и пускай слушатели задают вам вопросы, потому что я думаю, что они хотят с вами пообщаться. Вы не против? Все, новости.

НОВОСТИ

А. ГУДОШНИКОВ: 18:35 в Москве, это программа Алексея Гудошникова – это я, всем здравствуйте. И у меня в гостях Павел Пожигайло, бывший председатель Общественного совета при Министерстве культуры Российской Федерации. Павел Анатольевич, еще раз здравствуйте.

П. ПОЖИГАЙЛО: Еще раз здравствуйте.

А. ГУДОШНИКОВ: Да. И сегодня мы говорим о том, как так получилось, что Павел Анатольевич стал бывшим председателем. Я коротко скажу: не сошелся по теме "Матильды" с Министерством культуры и не только – и Общественная палата, и все… Четыре значимых человека, как сказал Павел Анатольевич, генерала снимали его с его должности, и он ушел по собственному желанию, как это принято. И до того, как уйти на новости, я пообещал, что после этих новостей мы будем принимать звонки слушателей, которые будут на вас ругаться (я надеюсь, естественно, я же хочу конфликта, чтобы драма была). 73-73-94-8 – естественно, в рамках дозволенного. Все ваши вопросы, пожалуйста, споры – что хотите. Алло, здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Николай, Москва. Я вот хотел сказать по поводу фильма "Матильда". Вы знаете, такое ощущение, что у нас настолько недальновидны наши депутаты, руководители, что художественный фильм подразумевается, художественный. Преувеличения, приукрашивания – это не документальный фильм. Чего к этому фильму прицепились? У нас больше проблем нет в стране никаких?

А. ГУДОШНИКОВ: Спасибо большое. Неужели, когда вы были главой Общественного совета при Минкультуры, вы не чувствовали, что у нас есть еще другие проблемы в стране с культурой?

П. ПОЖИГАЙЛО: Создалось впечатление, что мы только "Матильдой" и занимались вообще.

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну что вы.

А. ГУДОШНИКОВ: У нас да, честно скажу.

П. ПОЖИГАЙЛО: Через нас шел доклад о состоянии культуры, собственно, и там больше 50 поправок было в этот доклад. Я был инициатором пересмотра концепции развития циркового искусства. Вы пригласите Запашных или кого-то из известных цирковых деятелей, и они скажут, какую…

А. ГУДОШНИКОВ: Хотел пошутить про депутатов Госдумы, но ладно.

П. ПОЖИГАЙЛО: Более того, публичная декларация целей и задач министерства… Я не буду сейчас все перечислять, там огромное количество вопросов.

А. ГУДОШНИКОВ: А почему именно вопрос "Матильды" такой активный?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну потому что он был вызван большим резонансом. Более того, началось это, когда мне принесли эти 20 тысяч подписей – я как мог для начала проверил, мы позвонили людям, я попросил своих помощников. Конечно, не 20 тысяч, но, может быть, 50, 70 разных выборочно номеров – да, это были реальные люди с телефонами, с адресами, паспортными данными. Эти 20 тысяч подписей были принесены мне официально с письмом от них с просьбой не выпускать этот фильм в прокат. Поскольку формально, по закону мы должны были на это реагировать, то и состоялся тот самый Общественный совет, мы попросили закрытый показ, обсуждение и потом уже вместе решить, как быть.

А. ГУДОШНИКОВ: Закрытый показ вы так и не получили, как я понял из ваших слов.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, я получил закрытый показ – я лично в июне посмотрел. После этого мы встретились с Алексеем Ефимовичем; у меня единственная была просьба переделать ролик, потому что ролик намного хуже, чем фильм, с точки зрения провоцирующего… Он сказал, что это делали продюсеры, а не он, но обещал этот ролик, трейлер этот переделать. Потому что в основном этот трейлер, собственно, спровоцировал такую реакцию.

А. ГУДОШНИКОВ: Вот Парфюм спрашивает: "Если снимут документальный фильм про царя, как он отрекся от престола на основе в том числе научных фактов, будут его запрещать или нет?" Вы бы стали запрещать?

П. ПОЖИГАЙЛО: Да нет, ну послушайте… Речь идет не о том, что он отрекался, а речь идет о том, что разыгрывается из жизни этого действительно трагического героя нашей истории один момент вот этой вот связи, и ничего не говорится дальше о его жизни. Поэтому… Мне кажется, что к столетию революции все-таки мы бы хотели иметь какой-то серьезный, интересный фильм, еще раз говорю, достойный "Тихого Дона" или "Хождения по мукам", а не вот эту "клюкву".

А. ГУДОШНИКОВ: Павел Анатольевич, я слышал, есть такая статистика, вероятно – вы как человек православный точно о ней знаете: чем ближе к нашему дню, тем чаще и больше людей причисляют к лику святых. То есть раньше это было большой редкостью, а, скажем, в XX веке (в конце, в 1990-е) вдруг начали причислять к лику святых довольно часто по сравнению с тем, как это делали раньше, то есть период существенно сократился. Может быть, ошибка не в том, что фильм такой про Николая снимают, а, может быть, ошибка в том, что Николая когда-то признали святым?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет. Во-первых, признала его зарубежная церковь давным-давно, и просто когда воссоединялась зарубежная и наша церковь, соответственно, и у нас признали его как святого.

А. ГУДОШНИКОВ: Просто некоторые говорят, что вот эта зарубежная церковь признавала Николая IIсвятым, для того чтобы противодействовать советской в том числе пропаганде, то есть это специально делалось, для того чтобы показать, какие большевики ужасные.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, на самом деле это не так. Понимаете, вообще, когда вы спросили в первой половине о том, откуда я знаю, сколько людей за нами… У меня был опыт, и не один, но последний был в очереди Николая Чудотворца (мы с детьми стояли 9 часов).

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Но стояли… Я вам сказал, что очень важнее, чем прикосновение к мощам, потому что… Я мог без очереди пройти, у меня много было всяких возможностей. Но, собственно, если мы искренни, люди, и верим, то очередь важна. Так вот мне было интересно еще посмотреть, что за люди стоят в этой очереди, а прошло за этот период более полутора миллионов человек только в Москве, и в Питере больше 500 тысяч, то есть это уже 2 миллиона. И эти люди были с разных областей, с детьми, в колясках и так далее, но трудно заподозрить, что 9 часов человек стоит, собственно, непонятно зачем.

А. ГУДОШНИКОВ: Подождите, у меня возникает вопрос. Я вас честно понял: что там были особенные люди – это понятно. Но дело в том, что мощи Николая Чудотворца, насколько я знаю – не конкретно это ребро, часть – есть в Москве на постоянной основе, но туда очередь не выстраивается.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну вот так работает наша мистика. То есть люди хотели встать в эту очередь, они же с молитвой шли.

А. ГУДОШНИКОВ: Почему именно в эту очередь? Почему именно эта часть мощей Николая Чудотворца так важна, а не другая часть мощей?

П. ПОЖИГАЙЛО: Потому что, собственно… Вот эти вопросы в православии иногда не имеют логического объяснения, понимаете? У людей так выстроена их внутренняя духовная потребность, и это и объясняет, что мы имеем дело не с какой-то рациональной логикой, а мы имеем дело с реальной мистикой, которая существует – православная мистика – и люди верят в святых. Более того, огромное количество примеров, когда люди исцеляются, собственно. Поэтому икона Николая II сегодня имеет особое почитание, понимаете, среди современных верующих. На этих иконах много происходит всяких чудес. И поскольку сто лет революции, то, собственно, может быть, еще один очень важный момент, что через сто лет, наверное, было бы правильно покаяться нам в том числе перед ним и перед теми, кто в гражданской войне погибли, за то, что произошло тогда, сто лет назад. И все-таки это серьезные вопросы, основанные на гибели огромного государства и большом количестве…

А. ГУДОШНИКОВ: Нам покаяться?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну народу я имею в виду, конечно.

А. ГУДОШНИКОВ: Зачем?

П. ПОЖИГАЙЛО: А если мы не покаемся, мы можем еще раз, собственно, прийти к тому же самому, что было сто лет назад. Человек же не для того рожден, чтобы поесть, попить, поспать.

А. ГУДОШНИКОВ: Я понимаю. Но вы говорите, что надо покаяться, а я вот хочу понять, зачем каяться за грехи других людей. То есть я понимаю, если бы большевики… Я понимаю, если бы Войков каялся, но мне-то что каяться? Я что ли царя убивал? Такой вопрос возникает.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, есть такая православная молитва покаянная, когда мы каемся за них, за тех. Соответственно, она такая же, как если бы каялись те самые, которые убили царя.

А. ГУДОШНИКОВ: Хорошо. Задаюсь вопросом. Есть такой, знаете, факт, когда мирную демонстрацию еще во времена царя расстреляли – ну знаете, Кровавое воскресенье говорят, по-моему. Нужно ли покаяться нам за эти действия царя? Или это миф советский, предположим?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нельзя выдергивать это из общей череды событий исторических.

А. ГУДОШНИКОВ: Но было же.

П. ПОЖИГАЙЛО: Это была провокация. В целом я все-таки сторонник…

А. ГУДОШНИКОВ: Но расстреляли же демонстрацию.

П. ПОЖИГАЙЛО: Так, слушайте, а взрывали сколько на улицах людей?

А. ГУДОШНИКОВ: Нет, я понимаю, но демонстрацию-то расстреляли по приказу чьему?

П. ПОЖИГАЙЛО: И что? И что? По чьему приказу?

А. ГУДОШНИКОВ: Нет, подождите, не "и что". Вот я и спрашиваю вас, вы лучше знаете.

П. ПОЖИГАЙЛО: По приказу какого-то жандарма, который в тот момент, собственно, дал команду стрелять.

А. ГУДОШНИКОВ: Жандарма… То есть Николай II к этому никакого отношения не имеет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет такой...

А. ГУДОШНИКОВ: Тогда, получается, Сталин не имеет отношения к репрессиям.

П. ПОЖИГАЙЛО: Почему? А причем здесь Сталин?

А. ГУДОШНИКОВ: Ну не его приказ и все. Не он же расстреливал.

П. ПОЖИГАЙЛО: Сталин устроил Кровавое воскресенье? Причем здесь Сталин, я не могу понять?

А. ГУДОШНИКОВ: Я параллель провожу для вас. Хорошо, я по-другому объясню, может быть, мой ход мысли не совсем понятен. Сейчас отбросим Сталина, просто было Кровавое воскресенье, мирную демонстрацию, в которой, видимо, присутствовали провокаторы, расстреляли. Расстреляли их не большевики, логично, потому что это была другая сторона. Нам нужно только за большевиков каяться, или за тех, кто расстреливал вот эту демонстрацию, тоже нужно каяться?

П. ПОЖИГАЙЛО: Я считаю, что нам нужно каяться именно перед святым за его вот такую трагическую гибель. Нам, конечно, было бы правильно разобраться в том времени, во всех аспектах – не только, собственно, в этом, а в целой череде убийств. Но, мне кажется, лучше всех ответил Достоевский в "Бесах" и в "Братьях Карамазовых" именно на этот вопрос, потому что его в большей степени интересовало, где зарождается, где открывается, собственно, этот ящик Пандоры, который в конечном итоге этих мальчиков из трактиров переводит в разряд террористов кого-то, а кого-то, собственно, вынуждает по ним стрелять.

А. ГУДОШНИКОВ: Смотрите. Наша история – я имею в виду начало XX столетия, в частности – действительно страшная, неоднозначная далеко, и много споров ведется до сих пор. Вы говорите, нужно покаяться перед царем, перед святым за вот такую гибель, мученическую смерть – я правильно понимаю? Он же мученик? – или он страстотерпец?

П. ПОЖИГАЙЛО: Он страстотерпец.

А. ГУДОШНИКОВ: Страстотерпец, да. А нужно ли, допустим, я спрашиваю – сейчас это будет провокационно – каяться за смерть Троцкого перед Троцким? Тоже не самая приятная смерть – ледоруб в голове.

П. ПОЖИГАЙЛО: Человек неправославный, поэтому за него каются в других местах и другие люди, видимо.

А. ГУДОШНИКОВ: Ага… А в каких?

П. ПОЖИГАЙЛО: Не знаю.

А. ГУДОШНИКОВ: Не знаю. То есть только за православных надо каяться?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну каноны такие: мы не можем…

А. ГУДОШНИКОВ: Я просто спрашиваю.

П. ПОЖИГАЙЛО: Мы не можем каяться перед неправославным человеком, это раз. Второй момент, что… Понимаете, покаяние перед царем – это символическая молитва. Это не молитва даже в полной степени перед этим человеком – это в какой-то степени молитва народа за то, что произошло в целом в течение вот этого XX века с разных сторон.

А. ГУДОШНИКОВ: Вопрос возникает еще один. Смотрите, был у нас такое православное государство, что уж тут греха таить; были разные руководители в этом государстве – я имею в виду императоров, царей и всех кого угодно. И среди этих царей бывало разное: кого-то отравили, кого-то сгноили; иногда собственные родители, как Петр I, например, своего сына просто взял и по сути убил, давайте говорить откровенно. Нам нужно каяться и перед ним? Я просто к тому, что…

П. ПОЖИГАЙЛО: Вообще каяться полезно по любому поводу, хуже не будет, это раз.

А. ГУДОШНИКОВ: А что это дает?

П. ПОЖИГАЙЛО: Человек, который искренне это делает, получает внутреннее освобождение от своих грехов, потому что покаяние за другие грехи освобождает его от своих грехов.

А. ГУДОШНИКОВ: Павел Анатольевич, просто у меня возникает вопрос: если мы будем каяться за нашу историю – а у нас настолько кровавая, что я даже не знаю, с чем можно это сравнить – останется ли у нас время на что-нибудь другое?

П. ПОЖИГАЙЛО: Вот у меня остается, я еще детей рожаю в таком количестве.

А. ГУДОШНИКОВ: Понял.

73-73-94-8 – телефон прямого эфира. Вопросы наших слушателей. Алло, здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Павел Анатольевич, здравствуйте.

П. ПОЖИГАЙЛО: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, это Михаил.

А. ГУДОШНИКОВ: Да, Михаил.

СЛУШАТЕЛЬ: Уважаемый Павел Анатольевич, я должен все-таки заметить, что глубоких знаний канона Священного писания и придания не у тех 20 тысяч, ни у вас, к сожалению, нет и в помине.

А. ГУДОШНИКОВ: Михаил, это сейчас громкое заявление. Может быть, конкретно что-то?

П. ПОЖИГАЙЛО: А я и не претендую на доктора богословия, собственно.

СЛУШАТЕЛЬ: Иисус Христос категорически отрицал всякую канонизацию, всякое придание статуса святых, даже иконы он запретил – он запретил изображения. Это было в поздние года, когда экономический фактор на соборах вселенских превысил, и Константин VII… протащил очень сложно разрешение икон. Все, о чем говорят эти так называемые верующие, к вере не имеет никакого отношения.

А. ГУДОШНИКОВ: Михаил, я вас понял. Кстати, и вот, Павел Анатольевич, я это немного по-другому переформулирую: вам не кажется, что мы уже давно – я имею в виду и православных верующих – не идем путем Христа? Что мы уже какой-то другой верой живем на самом деле?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, не кажется.

А. ГУДОШНИКОВ: Почему?

П. ПОЖИГАЙЛО: Для этого есть…

А. ГУДОШНИКОВ: А вот Николай II… Когда, например, с портретом Николая II идет в "Бессмертном полку" Поклонская, не становится кумиром? Не сотворили себе кумира?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, нет. Почему? Это икона, икона – это образ, и в этом нет ничего, собственно, такого противоестественного. А вот то, что касается иконоборчества – да, было сто лет этого иконоборчества. Кстати, икона Иоанна Предтечи хранилась в Абхазии в этот момент. Но потом, собственно, все это было развенчено, и мы основываемся на соборах и на Святоотеческом писании, собственно. И в православной церкви достаточно точно все описано, что правильно, а что не правильно. Поэтому вот этот товарищ – это просто какое-то такое полузнание…

А. ГУДОШНИКОВ: То есть Михаил не знает на самом деле?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну естественно, да.

А. ГУДОШНИКОВ: Понял, понял.

П. ПОЖИГАЙЛО: Но еще раз говорю: я не претендую на профессора богословия, но просто он не прав.

А. ГУДОШНИКОВ: 73-73-94-8 – алло, здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Сергей меня зовут.

А. ГУДОШНИКОВ: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Начнем с того, что Николай II тоже не без греха – да та же самая история с Матильдой есть один из страшных грехов (прелюбодеяние, насколько я понимаю).

А. ГУДОШНИКОВ: Тут отрицается этот грех просто, в этом-то и проблема. Некоторые говорят, что было, а некоторые говорят, что не было, из-за этого копья-то и ломают.

СЛУШАТЕЛЬ: Тогда я не знаю.

А. ГУДОШНИКОВ: Тогда вы не знаете. Был бы безгрешен Николай II?

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, он был грешен, как, собственно, и мы все. Тем более что… Просто понимаете, в чем здесь вот эта вот фальшь и подмена? Если показывать эту личность, то надо показывать ее всю.

А. ГУДОШНИКОВ: Такого не бывает, это же кино.

П. ПОЖИГАЙЛО: А когда какой-то фрагмент выносят на 2 часа и муссируют его с разных сторон, придумывая параллельно разные, так сказать, истории, связанные с…

А. ГУДОШНИКОВ: Так, Павел Анатольевич, вы говорите, что надо – а кому надо? Кому надо? Тому, кто хочет хороший фильм про Николая II? – так что они не снимут-то этот фильм?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну вот…

А. ГУДОШНИКОВ: Им не дают деньги, вы скажете.

П. ПОЖИГАЙЛО: Эти вопросы мы и пытались задать, а меня взяли и сняли.

А. ГУДОШНИКОВ: Вас и сняли, все.

73-73-94-8 – телефон прямого эфира. Просто столько сил тратится, столько времени; столько талантливых людей спорят по поводу фильма "Матильда". Надо снять хороший фильм про Николая II, я так считаю – почему нет?

П. ПОЖИГАЙЛО: Вообще я всегда исповедую принцип "объединяя, веди", а не "разделяй и властвуй". Я именно этого придерживаюсь. И на самом деле вот это предложение перенести показ объединяло всех, понимаете? Потому что если фильм пойдет…

А. ГУДОШНИКОВ: Мы же провели голосование с вами, и оно не объединяет всех, а разделяет.

П. ПОЖИГАЙЛО: Почему? Так вы поставили вопрос, показывать или не показывать.

А. ГУДОШНИКОВ: Показывать сейчас или нет.

П. ПОЖИГАЙЛО: Правильно, а я вам сказал: поставьте вопрос о переносе показа.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну давайте сделаем для вас специально.

Павел Анатольевич, я ведь тоже не разделяю и не властвую, я же тоже объединяю и веду. Давайте голосование. Значит, смотрите: Павел Анатольевич предлагал перенести показ "Матильды", и вы бы согласились? "Да, надо перенести на полгода-год" – примерно так, да?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну после поминовения страстотерпцев: в июле следующего года будет сто лет убийства царской семьи.

А. ГУДОШНИКОВ: Все. Значит, после июля следующего года показать – просто надо было перенести и все. Вы говорите: "Да без проблем, можно было и перенести, перенесли бы и все на год, какая проблема", – 134-21-35. 134-21-36 – "Не надо было ничего переносить, с какой стати вообще надо переносить фильм? С какой стати мы должны переносить его? Кто так решил? Решили показывать сейчас – значит, надо сейчас и показывать, ничего переносить не надо". 134-21-35 – "Да, надо было перенести"; "Не надо было ничего переносит", – 134-21-35. Вот, голосование идет.

73-73-94-8 – телефон прямого эфира. Сейчас немножко поголосуют у нас люди, и мы уже подведем его итоги, а пока вопросы от слушателей. Алло, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Меня зовут Игорь. Смотрите, какой момент. Вы раскрутили именно "Матильду" тем, что выступаете против нее, вы достигли совершенно обратного эффекта.

А. ГУДОШНИКОВ: Понял, спасибо. Павел Анатольевич, много обвинений звучит тех людей, которые выступают против "Матильды", что, в общем-то, если бы они не выступали против "Матильды", этот фильм, скорее всего, остался бы незамеченным – скорее всего. А он теперь прямо везде в топе – и в Лондоне раскупают билеты на него прямо сразу. Понимаете, какое дело? Вы пиарите "Матильду". Вам Учитель за это платит? – поэтому вы пили вино?

П. ПОЖИГАЙЛО: Мы пили вино… Кстати, я тогда заплатил за обед. Нет, я считаю, что когда-то надо было начать, собственно. Потому что мы так каждый раз, когда нам будут подбрасывать очередную гадость про нашу историю, то мы каждый раз будем говорить: "Ой, давайте мы смолчим, а то мы распиарим". Ну вот это был первый момент, когда мы пожертвовали, собственно, тем, что, возможно, фильм распиарен, хотя я не уверен. Я думаю, что пик пиара прошел, и сейчас, возможно, у людей есть некая усталость от этого. Тем более те, кто смотрели, как правило, говорят негативное об этом фильме. Поэтому ничего в этом я страшного не вижу.

А. ГУДОШНИКОВ: Я, по-моему, комментарий Собчак читал, которая сказала, что, наоборот, царь даже лучше, чем был на самом деле.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ей столько лет?

А. ГУДОШНИКОВ: Не знаю. Она говорит, лучше, чем на самом деле было.

П. ПОЖИГАЙЛО: Вы знаете, она хорошо выглядит для этого возраста.

А. ГУДОШНИКОВ: Комплимент хороший. Нет, ну она, может быть, что-то читала, я не могу за нее отвечать, конечно.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну такие люди что-то, наверное, читали – может быть, чего-то начиталась.

А. ГУДОШНИКОВ: Как мы все… Депутатам вот понравилось, которых вы считаете не совсем квалифицированных.

П. ПОЖИГАЙЛО: Назовите фамилию, кто…

А. ГУДОШНИКОВ: Господи… Извините, пожалуйста, я должен запоминать все эти фамилии? Ну вот же показ был для депутатов – они аплодировали стоя, вы же помните это. Давайте я найду это новость, если хотите; если вам нравится давать мне задания типа голосование проведите, найдите… Так: "Депутаты аплодировали…"

П. ПОЖИГАЙЛО: Там были Драпека, Говорухин…

А. ГУДОШНИКОВ: О, вот видите! Вы сами знаете.

П. ПОЖИГАЙЛО: Двоих.

А. ГУДОШНИКОВ: Вам просто издеваться нравится над людьми, я понял.

П. ПОЖИГАЙЛО: Пять или шесть человек там было.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну вот. Вот им понравилось.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну нашли тех, кто…

А. ГУДОШНИКОВ: Кто нашел-то?

П. ПОЖИГАЙЛО: …придерживается альтернативной старосовской концепции…

А. ГУДОШНИКОВ: Кто нашел-то их? Кто эта пятая колонна?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну кто, Учитель их туда зазвал, затянул.

А. ГУДОШНИКОВ: А, Учитель.

П. ПОЖИГАЙЛО: Конечно.

А. ГУДОШНИКОВ: Гад такой, да? Ладно, давайте остановим голосование. Ну вот, вопрос мы поставили так, как вы предложил, все по-честному, да? Нужно было переносить или не нужно? 23% за то, что нужно было перенести, 77% –не нужно. Все.

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну 23% – это немало.

А. ГУДОШНИКОВ: Но это явно меньше, чем 77%, я бы хотел заметить.

П. ПОЖИГАЙЛО: Наша задача – чтобы был слышен голос этих 23%, не более того.

А. ГУДОШНИКОВ: Да, мы услышали. Смотрите, 77% говорят: "Мы услышали вас, спасибо огромное".

П. ПОЖИГАЙЛО: Мне вчера сказали: Павел Анатольевич, мы вас услышали, выводы сделали, теперь вы, так сказать, свободны.

А. ГУДОШНИКОВ: Да. Ну вот и 77% так примерно сейчас говорят этим 23%.

П. ПОЖИГАЙЛО: Но мне кажется, очень важно, чтобы люди знали, чтобы эти 23% знали, что есть хотя бы один или два человека, которые имеют отношение к власти, которые защищают их интересы. Потому что те 77% представлены на 90% во всех структурах власти, а вот эти 23% представлены 4-5 людьми во всем этом большом пространстве.

А. ГУДОШНИКОВ: Значит: "Какое право вы берете на себя судить, что гадость, а что нет? Народ сам разберется", – Маверик говорит.

П. ПОЖИГАЙЛО: Так я говорю за себя. Я просто говорю свое мнение.

А. ГУДОШНИКОВ: Вы признаете, что вы в меньшинстве, или нет еще пока?

П. ПОЖИГАЙЛО: 23%?

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Слушайте, 23% от 145 миллионов плюс Кадыров – это серьезная сила.

А. ГУДОШНИКОВ: Ну вот как вы Кадыровым прикрылись, да?

П. ПОЖИГАЙЛО: А что? Мне очень нравится этот политик, очень нравится.

А. ГУДОШНИКОВ: Да? Вы были в Чечне?

П. ПОЖИГАЙЛО: В Чечне был, его немножко знаю.

А. ГУДОШНИКОВ: Знаете Кадырова?

П. ПОЖИГАЙЛО: Ну как знаю…

А. ГУДОШНИКОВ: Передайте, пожалуйста, что я восхищаюсь его административным талантом.

П. ПОЖИГАЙЛО: Гениально, гениально.

А. ГУДОШНИКОВ: Да.

П. ПОЖИГАЙЛО: Нет, я просто жал руку на одном из президентских приемов и высказал примерно то же самое, что и вы. В следующий раз, когда меня пригласят – если пригласят – я обязательно скажу, что нас двое.

А. ГУДОШНИКОВ: Павел Анатольевич, у вас есть тогда прекрасная возможность, потому что сегодня Рамзану Ахматовичу 41 год.

П. ПОЖИГАЙЛО: Да? Ой, я искренне поздравляю Рамзана Ахматовича с днем рождения. И очень благодарен от огромного количества русских людей за его позицию. Я искренне считаю мусульман нашими братьями – искренне считаю, как православно верующий человек – и точно так же, как он защищает наши ценности, я буду так же защищать ценности мусульман. И если не дай бог дойдет дело до публичной защиты, вы можете на меня рассчитывать.

А. ГУДОШНИКОВ: Чувствую, Павел Анатольевич, что все-таки Общественный совет при Минкультуры не последнее ваше место работы. Дальше "Кардайджест", а вам спасибо большое за участие в программе.

П. ПОЖИГАЙЛО: Спасибо большое. Всего хорошего.