Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки». Ольга Данилевич.  

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева забыла, как меня зовут…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Всё прекрасно помню. А у нас в гостях…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Рэпер Кирилл Толмацкий, более известный как Децл. Здравствуйте, Кирилл.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Добрый день. Я подумал, что вроде как утро, но на самом деле уже день.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Twitter, sms, Telegram, Катечка…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: +7-925-8888-948 – номер для ваших sms-сообщений. Govoritmskbot -Telegram, Twitter, Instagram Bla_blandinki. Мы там тоже есть.

О. ДАНИЛЕВИЧ: И туда тоже можно писать.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Давайте начнём с радостного. По крайней мере, у нас сегодня праздник.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Сегодня День народного единства. Есть ли у вас какое-то праздничное состояние души, праздничное настроение?

К. ТОЛМАЦКИЙ: У меня всегда праздник в душе, поэтому я не нуждаюсь в массовых мероприятиях для того, чтобы ощущать этот праздник.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В шествии Кирилла Толмацкого мы не увидим, похоже.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Вряд ли.

О. ДАНИЛЕВИЧ: В январе 2016 года вы давали интервью, в котором признавались в любви к России и говорили, что это ваш дом: «Сложно в квартире навести порядок, а в доме ещё сложнее. В стране порядок только всем вместе можно навести». Вы верите в некое единение и в то, что когда-нибудь все могут объединиться и навести порядок в стране?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Наверно, это достаточно наивно так полагать, но да, наверно, я до сих пор в это верю.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы что-то для этого делаете как медийный человек?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Надежда умирает последней. Да, иногда стараюсь что-то для этого делать. В Зарядье недавно 7 кустов авокадо принёс.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Про авокадо мы чуть попозже поговорим. Почему не выступаете?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Иногда я приезжаю в города на гастроли, и там бывает так, что я сажаю деревья, езжу в онкологические центры.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему вы не выступаете сегодня на каком-нибудь концерте?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Потому что не знаю… я, наверно, музыкант в опале, потому что меня везде игнорируют. Я свободный, а свободных музыкантов не любят.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Есть какие-то чёрные списки?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не знаю ни про какие чёрные списки. Просто это негласно. Игра монополистов.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Много ли у вас свежих каких-то композиций, в которых не употребляются матерные слова?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Конечно.  

О. ДАНИЛЕВИЧ: В общем, нет проблемы поставить вас на сцену.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Просто моя позиция достаточно жёсткая по отношению ко многим вещам, она честная, правдивая. Мне нельзя сказать – вот это, Кирилл, не говори. Если я считаю что-то нужным, я скажу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте, чтобы не быть голословными, чтобы было понятно какая у вас позиция, мы её, собственно, проверим. У рэперов называются песни?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Композиция, трек.

Слушают трек

О. ДАНИЛЕВИЧ: Дальше вынуждены уводить, потому что идут матерные слова, из-за которых другие СМИ вас не могут звать в гости, ставить ваши композиции. Во-первых, действительно ли в стране ничего не поменялось, учитывая, что песня была выпущена в декабре 2015 года?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Вообще ничего не меняется. По сути, обёртка только меняется, а внутреннее устройство остаётся таким же.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что у нас сейчас: стагнация, регресс, прогресс?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Где мы находимся, если этими категориями мерить?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я бы не стал мерить такими категориями. Если посмотреть на историю, то она повторяется с какой-то периодичностью. Проходят какие-то циклы. Я много всяких книжек читаю. Например, в индийских написано, что мы находимся сейчас в начале кали-юги – это такое жёсткое время, когда все самые порочные и низменные проявления человека вылезают наружу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вряд ли там говорят о России.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это обо всём мире. Мы живём на круглой планете. Информация никуда не уходит, она здесь обитает, в рамках нашей планеты. 

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Возможно ли в кали-югу объединить людей?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, это как раз то время, когда объединяются самые сливки тех людей, которые поведут за собой остальных.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите, что ничего не меняется, но всё-таки что-то меняется. Например, в России за очень много уж лет в президенты собираются идти целых три женщины: Ксения Собчак, Анфиса Чехова и Катерина Гордон.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это такой бред, честно говоря. Меня удивляет, почему не идёт единственная женщина-политик, которая могла бы пойти на выборы. Это Ирина Хакамада.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Она ходила уже.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Последней женщиной и была.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Могла бы ещё раз баллотироваться, и у неё есть своя позиция, и она давно в политике, и она не в шоу-бизнесе, и она не молода, и она устоявшийся политик, в принципе, а когда… на самом деле, я не стал бы это даже обсуждать, это какая-то грязная игра в очередной раз, и мне даже не хочется в этом участвовать. Вот такая ситуация дискредитирует выборы как таковые вообще.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы пойдёте голосовать?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, как и не ходил в прошлые разы. Я не считаю, что люди в состоянии повлиять на то, кто будет управлять страной. Это решается в совершенно других кругах. Люди ничего здесь не решают. Решают те, кто обладает капиталом, и они выбирают себе директора.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы очень давно говорили о том, что золотое время России было с 2000 по 2004 годы.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я тогда верил, что Владимир Владимирович может как-то изменить ситуацию, но сейчас я понимаю, что ситуация общемировая, и он не в силах повлиять никак. Может быть, он и нормальный, но все те, кто вокруг него кружится, они в стиле 1990-ых до сих пор.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что значит стиль 1990-ых?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Откаты и тому подобное.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Коррупция, короче говоря.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Полная коррупция. Это всё продолжается, это не закончится никогда.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы начали с того, что говорили, что надеетесь всё-таки.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Надежда есть в другом. Надежда есть в том, что люди всё-таки не будут обращать на это внимание, будут жить своей жизнью и делать то, что, в первую очередь, нравится им, хорошо для них, их близких и всех вокруг. То есть жить и созидать. А с этими коррупционными схемами я стараюсь не сталкиваться, поэтому, может быть, у меня не так много гастролей, не так много меня в эфире.

О. ДАНИЛЕВИЧ: На что вы живёте?

К. ТОЛМАЦКИЙ: На гонорары от концертов. То есть я выступаю практически каждую неделю, но я выступаю в тех местах, где мне нравится, где я не вижу никакой политической или коммерческой подоплёки.

О. ДАНИЛЕВИЧ: В Москве у вас много концертов?

К. ТОЛМАЦКИЙ: В этом месяце у меня три концерта в Москве.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Это большие клубы? И вообще это клубы?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это клуб «Театръ» на Басманной, это клуб «16 тонн» и ещё один большой клуб на Армии.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте к созиданию и к тому, что хорошего кто из нас сделает, если делает вообще. Вот вы сами сказали, что принесли в парк «Зарядье» авокадо. Два вида авокадо вы принесли.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, одно бразильское, одно обычное.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Кирилл Толмацкий стал садоводом?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Мы едим авокадо, мы не выбрасываем косточки.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы серьёзно выращиваете на балкончике?

К. ТОЛМАЦКИЙ: У меня аквариум, стоит светодиодная лампа. Мы в баночки их сажаем, они там растут.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Когда «Зарядье» открывалось, очень много было сообщений, что там что-то вытоптали, что-то украли. Ваши авокадо прижились?

К. ТОЛМАЦКИЙ: У них там всё очень интересно сделано. У них там куча лабораторий, связанных с биологией и так далее. Всякие мастер-классы они проводят. Я думаю, что по итогу это будет интересное место для посещения.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Где стоят эти авокадо?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Они стоят, наверно, в аэропонной установке, у них есть целый стенд аэропоники, и я думаю, что часть будет там, а часть где-нибудь ещё посадят.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Очень много было призывов со стороны администрации парка «Зарядье» к другим известным людям, чтобы они тоже что-то несли. Вы не знаете, кто-то ещё принёс?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, кто-то ещё подарил им мхи.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А откуда вообще возникла эта идея привести что-то в «Зарядье»?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я присутствовал на одной пресс-конференции вместе с моим товарищем из Франции, хорошим другом, мы знакомы более 20 лет, он очень известный французский дизайнер. Его приглашали в «Зарядье» на пресс-конференцию, и он меня позвал с собой. Пока я был там, прогулялся по помещениям, встретил тех, кто там работает, и мы договорились. Я говорю, что у меня дома авокадо в потолок упёрлись, не знаю куда девать, давайте я вам привезу, все равно много растений.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А вообще плодоносят ваши авокадо?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Они, надеюсь, буду через какое-то время. Сын, когда вырастет, сможет отведать те авокадо, которые мы с ним туда принесли.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что вы ещё выращиваете кроме авокадо?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Как обычно, все выращивают… розочки, бамбук. Помидоры, огурцы – нет. Орхидеи. Это раньше нельзя было купить в Советском Союзе, а сейчас всё продаётся в магазинах.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, Кирилл ещё Советский Союз помнит.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я уже в достаточно вменяемом возрасте был, даже помню пятикопеечные автоматы с газировкой.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Юля пишет: «Кирилла в первый раз слышу после долгого перерыва. Уважаю позицию. Пенсионеров особенно жалко. Есть те, кто пытается что-то сделать, но нужно зарабатывать, и на дело остаётся мало времени»

К. ТОЛМАЦКИЙ: Пенсионеры вообще бессильны, потому что у них нет возможности нанимать юристов, отстаивать свои права.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Так вы и подвели сами к этой теме – к отстаиванию прав, судам и всему остальному. Вы выиграли уже второй раз…

К. ТОЛМАЦКИЙ: Третий раз. Уже апелляцию отклонили, да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У Басты, Василия Вакуленко, за оскорбление в соцсетях. 350 тысяч вам присудили, правильно ли я понимаю?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, и после того, как ему присудил «Человека года» GQ, он проснулся утром и решил, что подаст апелляцию. Её недавно успешно отклонили в суде.

О. ДАНИЛЕВИЧ: 350 тысяч на что будете тратить?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Скорее всего, на благотворительность. Часть денег уйдёт юристу как гонорар.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Это же не единственный человек, с которым вы конфликтуете в соцсетях? Ещё был бывший партнёр Оксимирона.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это всё одно из другого выливается. Я выпустил диск, где объясняю эту ситуацию. В общем, второй человек – это человек, который сделал вот этот мем с козлом. Знатная шерсть и так далее. И он ещё этим кичится.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но с ним вы судиться не будете?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, для меня он никто. Он просто диванный хейтер.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А Баста?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Когда я был на пике своей творческой карьеры, он только начинал появляться. Он был такой скромный парень, везде пытался как-то примкнуть к тусовке.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Он сидит в жюри «Голоса», а вы нет.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я от этого отказался осознанно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вас звали в «Голос»?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Причём здесь «Голос»! Вообще от таких эфиров. Вообще от этой части шоу-бизнеса. Мне это не интересно. Мне интересно как таковое творчество. Мне интересно как таковое распространение своих мыслей, своей музыки. Мне не интересно всё это шоу, всё это не для меня. Это для массового потребителя.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Тем не менее, у вас нет претензий к другим людям.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я не собираюсь никому ничего предъявлять. Просто тут человек выступил очень странно. Это касается не только меня. У меня ещё есть жена, мама, сын. И сын столкнулся с определёнными проблемами в школе. Он об этом не подумал. Тут есть соседи, которые возмущались по поводу ситуации, из-за которой всё это начиналось. Как будто я плохой.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы жаловались на шум.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я не жаловался. Меня попросили пожаловаться соседи, которые безуспешно ходили туда. Туда ходили отцы маленьких детей, им говорили «идите в суд, в милицию». Люди шли в милицию, а милиция не реагирует. Суды – это совсем другая ерунда. Это постоянные деньги. У обычных людей нет возможности противостоять.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Многие сейчас не понимают. О чём идет речь?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Речь идёт о том, что клуб, нарушая закон о тишине, мог играть громко музыку ночью на протяжении трех дней подряд, и это происходит до сих пор, это не закончилось. Просто сейчас зима, и аппарат на улицу не вытащить. Всем всё равно, что там живут люди, что это жилой район, что это старый центровой район, где звук летает по домовым колодцам, и что может быть, отойдя от клуба и не слышно, но отойдя сто метров, там слышно в районе пятого и шестого этажей. Везде живут маленькие дети, пожилые люди, и они не знают, как с этим бороться. И не только в моём районе такая ситуация, и в других районах возникали такие ситуации. Штраф за нарушение тишины такой мизерный для этих заведений, что им всё равно, они продолжают нарушать закон о тишине и плевать на других людей.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы смогли что-то сделать?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я смог частично опять запятнать свою репутацию, поскольку у Басты больший охват СМИ. Но они, по сути дела, исказили всё, что смогли в плане того, что это только меня волнует, перевели всё это в личный конфликт. Некрасиво получилось. По сути дела, Василий до сих пор не понимает в чём он не прав. Он думает, что это какая-то игра. Я считаю свою позицию правильной, считаю себя правым и отстаиваю позицию свою, близких и тех, кто рядом со мной живёт. Человек этот не из Москвы. Если бы он у себя дома бы такое устраивал, ему бы давно настучали бы по голове. Я старался сделать всё в правовом поле, чтобы это не выглядело как бандитизм или ещё что-то, чтобы человеку понятно разъяснили в чём он не прав.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Тем не менее, вы записали диск.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, потому что вся эта ситуация с его стороны высмеивается. Меня это не устраивает. У меня же тоже есть своя позиция. У меня тоже есть свои слушатели, я тоже могу отстаивать свою честь не только в суде.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Александр нам пишет: «Вам не кажется полным бредом ваши слова о том, что такие люди как Баста и Оксимирон ничего не добились в жизни?».

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это не про Оксимирона и не про Басту. Это относилось к таким персонажам как Шок, которые пытаются за счет людей достаточно известных сделать себе имя. Это дешёвый пиар. Они могут делать пиар своим творчеством, если они действительно такие талантливые, то почему об их творчестве никто не знает? Это только в интернете. Они накрутили себе ботов, они сами себе выставили эту иллюзию, что у них есть мол какая-то популярность. Но это бред.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Нашумевший баттл между Оксимироном и Dizaster, после которого вы в Twitter написали, что на английском языке с лёгкостью бы победили обоих рэперов. Вы шутили?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, я всерьёз. Я не шучу по поводу таких вещей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему бы вам не устроить баттл с Оксимироном?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Потому что я не баттл-рэпер. Во-вторых, с Оксимироном баттлиться я бы не стал, потому что он по технике на русском, возможно, сильнее, чем я, хотя я не уверен. То есть никогда не недооценивай своего противника. А на английском здесь другая ситуация. Я с 2000 года делаю треки на английском. Я проверял себя в разных ситуациях на английском – и на Ямайке, и в Нью-Йорке в самых жёстких – Бруклин, Бронкс, в Лос-Анжелесе, то есть я знаю на что я способен.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но у Оксимирона хороший английский. Я смотрела несколько раз этот баттл, я отматывала, и там такая игра слов на английском…

К. ТОЛМАЦКИЙ: Здесь учитывается много факторов. Не только смысл, но и подача, как это называется, flow, то есть тут много факторов играет, и то, насколько грамотно МС раскачивает толпу, и то, насколько грамотно, харизматично исполняет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У вас же всё есть. Почему вам не устроить?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я ещё раз объясняю, что я не баттл-рэпер. В виде судьи я бы поучаствовал. Но я никогда не позиционировал себя как баттл-рэпер. Это определённая каста.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Тогда почему вы говорите, что сделали б его?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Если б это произошло… я б с удовольствием побаттлился бы с кем-нибудь из западных МС. Мне это несложно. И там отношение к баттлам немного другое. У нас это всё это на таком уровне средневековом.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Многие говорят, что Оксимирон вывел эту баттл-культуру на какой-то другой уровень.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Безусловно, так оно и есть. Мы занимались этим ещё с 2004 года, но это было всё так неказисто и неотёсанно. По мне, так это было вообще неинтересно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите, что вы не баттл-рэпер, но могли бы поучаствовать в баттл-рэпе, если бы это был иностранный исполнитель, но при этом говорите, что не уверены, что Оксимирон обошёл бы даже на русском. Почему бы всё-таки не сделать этот баттл на русском?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я 17 лет в бизнесе, а в хип-хоп культуре ещё больше, и я уже давно прошёл эту стадию, мне ничего никому не надо доказывать, я уже всё всем доказал. Я уже много раз поднимался, падал, я себя комфортно чувствую на той стадии, на которой я нахожусь сейчас. Я записываю ту музыку, которую мне хочется, я не собираюсь опять же вестись на массовую истерию.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не хотите, чтобы телеканалы показывали ваши клипы?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Мне, может быть, хотелось, но, по сути дела, мне всё равно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но это же больше денег.

К. ТОЛМАЦКИЙ: По сути дела, Youtube сейчас гораздо выгоднее, чем телевидение, потому что там сразу приходят авторские. А то, что идёт по телевидению, вряд ли до вас дойдёт, если вы артист.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Не баттл, но вас вызывает на поединок глава фонда «Город без наркотиков» Андрей Кабанов, зовёт вас на дебаты, посвященные пропаганде наркотиков.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я так понимаю, что это друг Басты, это их совместны грязные происки, потому что они оба из общества анонимных наркоманов, потому что они оба сидели на тяжелых наркотиках. Мне очень странно, когда люди, которые по 10 лет сидели на героине, вдруг внезапно начинают обвинять тех, кто просто невинно курит травку.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы всё ещё это делаете?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Иногда да.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы за «лигалайз»?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да. За декриминализацию, в первую очередь. Весь мир уже декриминализовал, а мы до сих пор как исламское государство.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы готовы пойти на эти дебаты, которые посвящены пропаганде лёгких наркотиков среди несовершеннолетних?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, я не собираюсь ничего пропагандировать. У меня есть своя личная позиция, а пропаганда – это дело уже других людей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы можете там объяснить свою позицию.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Зачем мне кому-то объяснять свою позицию? Когда я хотел её объяснять, мне все говорили «не говори ничего, тихо, нельзя». А когда я понял, что не готов это обсуждать, все побежали спрашивать меня. Вы теперь сами разберитесь, интернет, свободная пресса… есть эндоканнабиноидная система в организме человека, и она отвечает за максимум процессов в организме. Я за декриминализацию и да, я иногда это делаю, но я очень против всякой химии и той ерунды, которой очень много в Москве и не только.

О. ДАНИЛЕВИЧ: В первой части программы вы говорили, что Баста нарушает закон о тишине. Вы в связи с этим выступаете его наказать и даже судитесь с ним. Лёгкие наркотики у нас тоже наказываются.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Едешь в Амстердам, всё нормально. Более того, этот закон писался тогда, когда писалась Конституция. Конституция копировалась с американской. Более того, компания «Филипп Моррис» повлияла на то, чтобы это было внесено в перечень тяжёлых наркотиков, чтобы увеличить продажи сигарет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Кирилл, это неважно, у нас есть законодательство, которое вы нарушаете.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я на территории страны не нарушаю. Я употребляю там, где это разрешено.

О. ДАНИЛЕВИЧ: В России не употребляете. Это важно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А то у нас слушатели вспоминают 228 статью УК.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да пожалуйста. Пусть вспоминают что угодно. У нас сажают очень умных людей за какую-то ерунду. Они просиживают десятки лет в тюрьме ни за что, а люди, которые нюхают кокаин и стреляют в потолок, являются уважаемыми во многих кругах людьми, и вообще это большая проблема, это двойные стандарты. Все всё понимают и всё знают, но при этом всё равно идёт какая-то двойная пропаганда.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Хочу вас немного в творчество. Однажды вы сказали, что самое сложное решение в вашей жизни – это отказаться от всего того, что предлагал вам отец в плане творчества. Что он такого предлагал, что не укладывалось в ваши принципы или мировоззрение?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Всё. Например, сидеть рядом с Борисом Моисеевым на «Голубом огоньке».

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что вы имеете против Бориса Моисеева?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Для меня это был достаточный повод для того, чтобы понять, что я не готов мириться с общепринятыми законами шоу-бизнеса. По сути дела, я ничего против Бориса Моисеева не имею, но просто это тогда в тот момент для меня казалось супер не по-пацански. Нормальные пацаны из двора меня бы не одобрили.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы общаетесь с отцом?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я общался со всеми уличными бандами на тот момент, их было много. И я не был домашним ребёнком, я всегда был на улице. Меня все прекрасно знают. Это не просто интернет-популярность, а меня от Сокола до Битцевского парка знали все.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы дружили с бандитами?

К. ТОЛМАЦКИЙ: С уличными группировками, мы все друг с другом пересекались. Каждый день мы ездили в школу или ещё куда-то на метро. Каждый день мы катались в одних и тех же местах на скейтбордах, каждый раз мы с одними и теми же людьми конфликтовали, и это Москва. Это была не фейковая популярность.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вас тогда называли неформалами.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Конечно, и сейчас остались этими же самыми неформалами. А все те неформалы, которые сейчас сидят на телевидении, они в формате просто.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вас тогда били за дреды, за широкие штаны?

К. ТОЛМАЦКИЙ: У нас тогда было очень много проблем в то время, но мы все пережили, и сейчас проблемы, с которыми сталкивается современная молодёжь, они другие.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У вас сын как раз сейчас подрос.

К. ТОЛМАЦКИЙ: С одной стороны, они другие, а с другой стороны они остались теми же. Например, подростки не понимают, как прожить без гаджетов. В то время у нас их не было. У нас нормальные гаджеты появились после 2000 года.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Были пейджеры.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У вас сейчас какие отношения с отцом?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Никаких. Я не поддерживаю отношения уже 12 лет, даже больше.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы читаете всякие восточные мудрости. А как же простить…

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я вообще не готов это обсуждать, это наше внутреннее, это не касается никого кроме нас.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас есть вопросы от слушателей, касающиеся творчества. Любите ли вы классическую этническую музыку, и если да, то кого, какие произведения? Фаду, например, любите?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я бы не стал называть конкретные произведения, потому что их достаточно большое количество. Умничать и называть какие-то умные называния я бы не стал. Я слушаю классическую музыку, я общаюсь с лучшим пианистом в мире 2017 года Дмитрием Шишкиным.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я думала, Мацуев.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет. Опять же есть коммерческие персонажи, а есть настоящие, которых почему-то… хотя он и является лучшим в мире, русский пианист, то почему-то о нем никто не говорит. В общем, есть лояльные люди, которые нужны тем, кто сейчас занимается распределением капиталов, а есть люди, которые...

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как вы относитесь к своему творчеству семнадцатилетней давности? Есть вещи, за которые вам стыдно?

К. ТОЛМАЦКИЙ: С ностальгией, как и все остальные. Нет, сейчас, наверно, уже не стыдно. Это был определённый путь, и не споткнувшись, не упав, не поднявшись снова, мы не получим тот опыт, который получаем по жизни.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите, был период, когда было стыдно.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, был период жёсткого психологического давления. Он периодически наступает. Я думаю, что это как-то циклично. Это, наверно, меня закаляет. Были разные периоды, и в то время мне не очень нравилось моё творчество. Я сейчас себя чувствую гораздо комфортнее в рамках своего творчества.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: То есть «Вечеринка у Децла» дома, которую все помнят, вы не любите?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это баловство очень невинное.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Суслик спрашивает: «Как вы относитесь к антихайпу?».

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я вообще не понимаю о чём вы говорите. Это из области интернета.

О. ДАНИЛЕВИЧ: К Гнойному как относитесь?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Никак не отношусь. У меня ровно ноль эмоций.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Есть ли в России какой-то рэпер, к которому вы с уважением относитесь?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Такие есть, таких немало, но я бы не стал упоминать их имена, потому что они зазнаются совсем.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Они такие раскрученные, видимо.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Они не такие супер прямо раскрученные, но о них знают все.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В тусовке.

К. ТОЛМАЦКИЙ: И в тусовке и не в тусовке, в общем, есть такие люди.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: «Моя публика выросла и окрепла так же, как и моя музыка. Нас становится с каждым днём всё больше и с каждым годом мы поднимаемся на уровень выше». Это ваши слова пару лет назад.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Всё правильно, так и есть.

О. ДАНИЛЕВИЧ: О каком уровне идёт речь? И кто сейчас ваша публика? Для кого ваши композиции и треки?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Уровень музыкального мастерства, в первую очередь, так как я много путешествую и делаю музыку не только в стиле хип-хоп. Я делаю музыку в стиле дэнсхолл, в стиле регги, я экспериментирую с разными танцевальными стилями и постоянно нахожусь в некоем эксперименте, постоянно работаю над собой и ищу какие-то новые стили. 

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Зачем?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Мне интересно. В первую очередь, я сам получаю от этого удовольствие. Во вторую очередь, те, кто слушает мою музыку, тоже получают от этого немаленькое удовольствие, и те, кто следят за мной уже не первый десяток лет, тоже видят процесс развития творческого, личностного… и они достаточно внимательно следят за всем, что происходит в моей жизни. Я встречаю периодически этих людей лично, они приходят ко мне на концерты.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы вас помним…

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не то, чтобы мы вас помним, а я их помню, потому что они приезжают ко мне на концерты из разных городов, они постоянно наблюдают за моим творчеством, и таких людей тоже не мало, и я вижу, как они тоже растут, чем они занимаются. Я сказал бы, что омолаживаются. Люди, когда начинают образовывать себя, как говорится, что внутри, то и снаружи. Если ты внутри молод, полон сил, то снаружи ты тоже молод и полон сил. На лице всегда всё написано, о чём человек думает. Эти мимические морщины формируют…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я сейчас должна спрятать лицо, потому что, чёрт его знает, что там у меня на лице написано.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, просто по лицу человека легко прочитать то, о чём он думает, и какой он вообще человек по жизни.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, Влада Валова называют дедушкой российского рэпа. Вас можно тогда назвать отцом, раз вы детище Влада Валова в какой-то степени?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это такие громкие высказывания, ну, наверно. Принц хип-хопа, я не знаю… если мерить в таких категориях.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я напоминаю, что у нас в гостях принц российского хип-хопа Децл.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это всё такой бред, честно говоря.

О. ДАНИЛЕВИЧ: 448-ой спрашивает: «Каков источник существования, неужели вы зарабатываете своими композициями?».

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, у меня примерно 54 концерта в год.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А сколько из них не в России?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В США даёте периодически. В Нью-Йорке.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Из них, наверно, 20% не в России.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как вас встречают в Нью-Йорке?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Хорошо встречают. Вообще все мои концерты проходят на «ура». Людям очень нравится. Я как ди-МС работаю, у мен я нет диджея, нет бэк-МС.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А девочки в коротких юбках?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, девочки всегда есть в зале. Более того, я не играю просто концерты. Я играю 9 стилей музыки в начале, потом играю сет-концерт, а потом после сет-концерта играю еще диджей-сет. У меня концерт проходит примерно 2-2,5 часа, и народ всё время никуда не уходит.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сколько стоит ваш концерт?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не буду я такие вещи говорить, чего я дурак что ли. Мы не у Дудя, хотя я ему тоже не сказал бы сколько я заработал.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вот вас Дудь и не зовёт.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Можете проверить мои налоговые вычеты. Меня тоже вот это начинает раздражать, когда люди начинают разговаривать о том, сколько они заработали. Вы покажите сколько вы налогов заплатили, а потом будете рассказывать сколько вы заработали.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас всё просто, у нас всё слишком прозрачно.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы с вами не поговорили об отце, о котором вы не очень хотели бы говорить, зато о маме надеюсь захотите. Мама хотела из вас вырастить дипломата или она видела в вас рэпера?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, она видела во мне дипломата, кого угодно, но только не рэпера. Это была папина инициатива. Я её как дурак подхватил.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Чего жалеете?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я, наверно, тоже лучше стал бы дипломатом.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Может, не поздно?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, не поздно. Чем чёрт не шутит.

О. ДАНИЛЕВИЧ: О чём вы вообще мечтали? Мама мечтала, чтобы вы стали дипломатом ли бизнесменом. Папа – о том, чтобы рэпером. А вы?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я о чём мечтал, то и получил. У меня замечательная семья, я много путешествую. У меня много хороших друзей по всему миру. Я, в принципе, могу путешествовать вообще без денег.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: К друзьям ездить?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не суть, там сейчас есть мили, разная ерунда…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Автостопом.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Как угодно! Я до сих пор живу в таком внутреннем Советском Союзе. Я до сих пор могу прийти в любую квартиру, постучаться, попросить воды и мне нальют.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А соли?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Мне откроют и мне нальют.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы ещё и выпиваете?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Воды. О женщины! Все вы такие провокаторши.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы однажды сказали, что у вас есть претензии к нашему президенту. Он не имел права разводиться с женой, с которой прожил всю жизнь, так как подал не очень хороший пример.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, и у меня тут же папа побежал разводиться с мамой, нашёл себе моложе. Много людей как альфа-представители общества… есть некие бета-самцы, которые обязательно сделают тоже самое, что сделал он, потому что он для них пример. Для многих людей шестидесятников он подал такой некрасивый пример, в этом плане это было одной из фатальных ошибок, потому что семья – это тыл, это самое важное, что может быть.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы примерный семьянин?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, но я не женился до сих пор на своей супруге, мы находимся в гражданском браке, и она очень сильно на меня злиться за это. Но я считаю, что это популизм, и это только девочкам хочется, чтобы брак был зафиксирован.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Почему вы не хотите сделать приятное своей жене?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Потому что слово «брак»… означает бракованный.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Оно вас пугает.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не то, чтобы меня пугает…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но мы в правовом государстве.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Большинство тех, кто женился за это время, разошлись. Это нужно маме девочки, это нужно самой женщине, но это ни в каком случае не нужно мужчине, если это не подоплёка, чтобы только скрепить отношения, чтобы быть в чём-то уверенным. На самом деле, в жизни нельзя быть ни в чём уверенным. Да, может быть, мы женимся, и у нас будет шикарная свадьба, но в тот момент, когда я буду понимать, что это нужно обоим. Жена до сих пор хочет выйти за меня замуж. Я делаю приятно не ей, а обществу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но она вас просит, а не общество.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Любая девочка хочет надеть белое платье.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это очень сложный момент. Я не подкаблучник. У меня есть своя позиция. Может быть, раньше да, когда там наследство, семьи объединялись. Сейчас всё так перепуталось. У меня только мама, потому что у папы новая семья, и он совершенно занят другими делами. У моей жены только мама, потому что папа, царство ему небесное, умер.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Юридически ваша жена никто, если вдруг, не дай Бог, с вами что-то случится.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Так она и так никто, и я никто. Вы не понимаете, что юридически мы в этой стране никак не защищены, если мы не начинаем обращаться к юристу и копаться в этой юридической ерунде. Единицы могут себе это позволить.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Ладно, мы не будем на вас нападать, это ваше решение, но довольно странно, если вы говорите, что примерный семьянин, чтите традиции семьи, при этом не женитесь на женщине, которую любите, которая вас об этом просит. Это странно.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Это странно, но это моя позиция.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: О высоком хотим поговорить. Вы же правда, что фанат Брэнсона, Маска?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И как-то вы говорили то ли в шутку, то ли всерьёз, что у вас большая мечта заняться строительством космического корабля.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Или хотя бы иметь к этому отношение.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как вы движетесь к этой мечте?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Пока никак.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Разрывает вас в разные стороны.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Пока у меня мало времени. Сейчас сын вырастет, возможно, мы с ним вместе будем работать в этом направлении. Пока я занимаюсь другими немножко вещами.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Кем вы растите сына?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я просто хочу, чтобы вырос человек, приспособленный к жизни в такое достаточно тяжёлое время. По сути, если наши бабушки получали квартиры от государства, то они до сих пор передают их по наследству. Новое поколение, я не знаю, кем нужно работать и что нужно делать, чтобы заработать себе на квартиру.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы заработали себе на квартиру?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, слава Богу. Это был ещё с 2000 по 2004 годы. Это был пик. Если бы мой папа, который был пронырливый во всём, в тот момент не помогал бы мне зарабатывать во всём, возможно, я бы даже на это не заработал. А так мы, получается, заработали вместе. Он занимался распределением капитала.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Он хороший продюсер.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не, он хороший еврей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Хотя бы за это папе стоит сказать «спасибо».

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я ему, безусловно, благодарен неимоверно, но просто есть такие моменты, что лучше не общаться, чем постоянно ругаться, чем постоянно находиться в конфликте.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Какие ошибки из своего детства вы учитываете при воспитании своего сына?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да невозможно ничего учитывать. По сути дела, всё одно и то же. Ты начинаешь понимать, вот почему мне родители говорили то или иное. Когда ты начинаешь проходить вот эти стадии со своим ребёнком, ты понимаешь свои стадии, и понимаешь, что всё одно и то же.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Сколько лет сыну?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Сыну 12 лет, он учится в 6 классе. Отличник. У него нет ни одной тройки в четверти, в году ни одной тройки. Он очень много читает. Он очень любознательный и образованный парень.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вас в школу, стало быть, не вызывали.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Почему? Я постоянно сам хожу в школу. Я его вожу в школу сам.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как там на вас реагируют? Вообще дети понимают кто вы?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, понимают, и все очень уважительно относятся. У него очень хорошие ребята учатся в школе и учителя достаточно вменяемые.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы не в ту школу его отдали, в которой сами учились?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет, не в ту школу, но у меня есть в планах отдать его в ту школу, в которой я два года проучился, хотя бы на летнюю учебу, чтобы он подтянул английский и французский.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А для чего?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я считаю, что у человека, который знает языки, больше свободы общения. Он может узнать на языке носителя о том, как они живут, о чём они думают.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но это точно не для того, чтобы переезжать, когда-то выезжать из России.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я столько раз об этом думал, а потом думаю, если я отсюда уеду, то кто здесь тогда останется? «Город без наркотиков» и всё? Нет, не будет такого.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: 26-ой спрашивает: «Почему вы не служили в армии?».

К. ТОЛМАЦКИЙ: Потому что меня отмазали от армии. Я считаю, что армия должна быть частной. Каждый человек должен сам решать, служить ему или нет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы будете отмазывать сына?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не знаю. Может, ему захочется идти в армию. У него по маминой линии все военные.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не будете препятствовать, если он захочет?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Нет.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Виталий уже в десятый раз спрашивает о том, как вы относитесь к группе «Грот»?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Хорошо отношусь.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У нас рубрика «5 вопросов, 5 быстрых ответов». Что вы когда-то скрыли от мамы?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Оценки, которые должны были прийти… меня отправили учиться, я перестал учиться, начал страдать фигнёй, оценки были плохие.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это когда вы за границей учились?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Да, когда я пару лет учился в Швейцарии. Приходили оценки, я спускался каждое утро к почтовому ящику, чтобы перехватить конверт с оценками.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как мама реагировала?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Не дошли.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос – с какой блондинкой вы могли бы изменить своей жене?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Так у меня жена блондинка. Смысл ей изменять? А если нет, то она перекрасится.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни.

К. ТОЛМАЦКИЙ: У меня не было ещё самой большой ошибки в жизни.

О. ДАНИЛЕВИЧ: У кого бы вы попросили прощения?

К. ТОЛМАЦКИЙ: У каждого, кто нуждается в этом.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не помните, кого вы обидели?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Серьёзно. Нет, не помню. Я, наверно, не часто так делаю. Я стараюсь не обижать людей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Последний вопрос – кто ваш лучший друг?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Мой лучший друг… жена и сын, поскольку я максимум времени с ним провожу. И мама.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У меня есть дурацкий к вам вопрос, простите меня, пожалуйста. Сколько лет вы отращиваете дреды? Не думали ли вы сменить причёску?

К. ТОЛМАЦКИЙ: Я отращиваю свои дреды 17 лет. Это не просто сменить причёску. Это полностью сменить мировоззрение и стиль жизни. Я на это пока не готов.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но это же тяжело их мыть, сушить.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Носить. Они ж тяжелые.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Но это ж мои проблемы, правильно?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Никогда не думали о том, чтобы распрощаться с ними?

К. ТОЛМАЦКИЙ: И об этом я тоже думал, но пока я чувствую себя комфортно со своими волосами. Это как часть меня, как рука, нога, ухо.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Принц российского рэпа, как я мы выяснили, был у нас в гостях. Спасибо, что пришли.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Вам спасибо.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Многие пишут, что вы красавчик. Всех благ вашей семье.

К. ТОЛМАЦКИЙ: Спасибо всем.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. Через неделю услышимся. Пока.