Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа "Бла-бландинки". Мы начинаем. Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звя­гинцева.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А в гостях у нас режиссер, сценарист, продюсер, вышиватель крестиком, возможно, еще, много чего мы не знаем об Андрее Першине, или Жоре Крыжовникове. Жор, можно мы будем вот так говорить?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, конечно. Здравствуйте.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Друзья, +79258888948 – номер для ваших СМС-сообщений. Телеграм @govoritmskbot, Twitter govoritmsk. Звонки мы традиционно не принимаем. Вы еще можете писать в Instagram личные сообщения bla_blandinki. Все мы там читаем, все видим. Так что милости просим. Давайте вот с чего начнем. Во-первых, есть важный повод. 21 числа официально выходят в прокат новые "Елки". Это уже шестой фильм?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Шестой.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это как сказал наш новостник: "А Елки то новые выходят?". Мы такие: "Да выходят, конечно". - "А что ж я тогда на Звездные войны то хожу?".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Какой мудрый человек.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мне кажется, граждане России последние несколько лет ждут чуда, Деда Мороза и новых "Елок" каждый раз. Слушайте, вот, откровенно говорить, потому что мы же знаем, что первые части были очень популярны, прям очень-очень. А последние не очень-очень. Не то чтобы не были популярными, но были не очень-очень. Вам не было в этом смысле страшновато?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я не снимал предыдущие "Елки", не имел к ним отношения, смотрел их как зритель. Тоже у меня, может быть, были какие-то вопросы к последним двум частям. Но когда я туда пришел, я, в общем, начал с чистого листа. С другой стороны, я понял те прекрасные "Елки-3", которые мне больше всего нравились.

О. ДАНИЛЕВИЧ: И всем.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. Где было прекрасное сочетание и сентиментального, грустного, и комедии. Вот правильный баланс этих двух эмоций – смеха и слез. И мы поставили со сценаристами себе такую задачу этот баланс соблюсти. Вернуть юмор, вернуть хорошее настроение. Не грустить сверх меры, не мелодраматизировать все это. Позвали Дмитрия Владимировича Нагиева.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Куда уж без него? Конечно! Родненький.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно. Чтоб усилить нашу комедию. Чтоб было смешно тем, кто его любит, и тем, кто не очень, тоже убедить, что это талантливый артист, может сыграть многое, и как бы заново пересобрали эту историю.

И, с одной стороны, новогодняя атмосфера, семейные ценности, ожидание чуда есть. С другой стороны, мне кажется, по моему скромному мнению, они чуть-чуть, а, может быть, и не совсем чуть, смешнее последних двух частей.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А если с третьей сравнивать?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Мне кажется, что для нас третья была ориентир. И если говорить про фокус-группы, не все им верят, но, тем не менее, мы показали в Самаре фильм, в Москве большому количеству зрителей, записали впечатления, их оценки, и эти оценки совпадают, во-первых, с моим внутренним ощущением, а самое главное – с результатами третьей части, по тому, что зритель фиксирует.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что зафиксировали?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: 88% (больше, чем у Владимира Путина) поставили четверки и пятерки.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что вы такое говорите!

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Вот чудо произошло.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Началось новогоднее чудо. Вот оно, свершилось.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ну, правда. Очень хорошие оценки. А это мой четвертый полнометражный фильм. И везде мы проводим эти опросы. И у меня был укол некой ревности, потому что первый мой полнометражный фильм "Горько" – вот у него оценочки были похуже, чем у этой части.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Обидно же должно быть.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Почему обидно? Это же тоже я снимал. Но я не придумал. Продюсер Тимур Нуруахитович Бекмамбетов. Вот он нашел какое-то очень правильное сочетание рождественской городской сказки.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И старых героев.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: И старых героев. Ургант и Светлаков. Милости просим. Все остальные – новые. Что же нам называть "Елки новые" и снимать тех же? Тем более, что сами "Елки" – это такой проект. В него заложен геном обновления. Там ведь до нас кто-то уходил, кто-то приходил, герои сменяли друг друга. Кто-то два раза появлялся из пяти, кто-то все время. И поэтому мы рискнули и пригласили новых артистов.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста. Ургант – самый дорогой в качестве тамады в России. А он капризный, когда снимаешь?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я просто очарован Иваном Андреевичем. Мы с ним встретились первый раз на площадке. Первое, чем он меня удивил – это фанат кино. Он знает, смотрит, все читает, мемуары советских режиссеров. То есть с ним просто как с киноманом было очень интересно поговорить. И мы с ним схлестнулись по поводу даты выхода фильма "Выпускник", такого американского с Дастином Хоффманом. Я почему-то был уверен, что это 1970-е. Он говорит – 1967 или 1968. Полезли проверять – он прав.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что проиграли?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: На что спорили?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да ни на что не спорили. На чувство собственного достоинства. И я был поражен, что с ним просто, как с человеком, который любит, смотрит.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, с одной стороны, с такими людьми просто, которые знают фильмы, и семья у Ивана Андреевича. А, с другой стороны, он скажет: "Слушай, мне не нравится эта сцена, мне не нравится…".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Рассказываю. Чем меня еще поразил. Прихожу на площадку, артисты уже на площадке. Он читает вслух наш сценарий. Просто читает вслух и смеется вместе с артистами. Это был самый большой комплимент, который вообще может сценарист получить. И он мне сказал: "По мне это самый смешной сценарий из тех, в которых я снимался".

О. ДАНИЛЕВИЧ: Он так всем льстит.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Возможно, он льстит. Но он реально читал вслух просто те места, которые ему понравились. Это тоже мне в сердце попало. Поэтому, я не знаю, душа в душу мы снимались. Возможно, где-то на каких-то съемках Иван Андреевич и капризничает, но не на моих.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кто-то у нас был из режиссеров. Может, ты вспомнишь. Кто-то говорил нам, что на стадии, когда над сценарием смеются или на пробном показе смеются, 100%, что фильм будет не очень успешным.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я помню.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Рассказываю. Это человек, не вдумавшись, повторяет слова Гайдая, что на площадке не должно быть смешно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это был Угольников.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Вот и судьба расставляет все точки над "И" по поводу комедии. Дело в том, что когда смеются во время съемок, вот идет дубль, он заканчивается, и люди умирают от смеха – скорее всего, смешно не будет. Но если ты читаешь сценарий и тебе не смешно, то шансов нет. Смешно должно быть на бумаге. Это все делатели комедий это подтвердят. Потому что если тебе не смешно читать, то уж чудо на площадке точно не произойдет. А то, о чем говорит Гайдай – это когда группа стоит, кто-то там от себя словечко вставил, и раскололись: "Ой, смешно, ой, нелепо". Вот это, скорее всего, знак того, что это не будет потом смешно в монтаже.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, пожалуйста, а вот Сергей Светлаков, который известен тем, что он много и смешно кривляется – он много привносит вот этим кривлянием в процессе съемок? Или он как-то блокирует эти свои позывы?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Дело в том, что все три наших хедлайнера теперь (Дмитрий Нагиев, Сергей Светлаков, Иван Ургант)...

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Все они кривляются?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Они не кривляются. Это замечательные импровизаторы. Это люди, которые на площадке могут выдавать…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы так называем импровизацию – кривляние.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Есть кривляние. Ты изображаешь что-то лицом. А есть возможность удачно пошутить, вставить словцо, что-то сделать неожиданное в логике своего персонажа. Мы знаем Ивана Андреевича как прекрасного ведущего именно потому, что у него такая боксерская реакция.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Он вставляет словцо. А вот Светлаков как раз…

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Сергей Юрьевич вырос в КВНе. И это человек, который умеет шутить. Поэтому они все обогатили от себя. Каждый из них приходил, говорил: "Можно я вот это добавлю? Можно я вот это скажу?". Потому что они чувствуют слово, чувствуют смешную реплику и обогащают сценарий.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Наш слушатель спрашивает: "Нагиев везде. И, может быть, даже покажется, что он приелся. Где молодежь?".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Молодежь – милости просим, с 21 декабря приходите на "Елки", смотрите. Там у нас не только Дмитрий Нагиев.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Где молодое поколение?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Дело в том, что Андрей Миронов очень много снимался в кино. Возникало ли чувство, что он приелся? Леонардо ди Каприо очень много снимается – возникает ли чувство, что он приелся? Если артист на своем месте, если роль подходит, если у него получается в ней быть убедительным, никакого чувства "надоел" не возникает. "Надоел" – это от второсортных артистов, которые просто с помощью выразительного красивого лица, например, и просто своего типажа много снимаются. Вот тут они могут надоесть.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кого вы считаете второсортным артистом?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Давайте обогатим новостную ленту. Срочно…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кто переоценен?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Есть у нас переоцененные артисты, которые снимаются больше, чем… Они в проекты типа нашего не попадают. Я считаю, что большие проекты, серьезные продюсеры – они просто красавчиком и красавиц не берут. Это скорее прерогатива телевидения или действительно категории B. То есть фильмы, которые выходят и 100 млн рублей не могут собрать.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы о таких фильмах тоже попозже поговорим. Но сейчас про "Елки". Во-первых, появился опрос…

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: О молодежи не сказали. Новые "Елки" – это своеобразный бенефис любимых артистов. Я долго думал, почему "Елки" не открывает новые имена, а туда попадают те, кто уже… Мне показалось, что это такой жанр. Мы пробовали, проводили кастинг, пытались разнообразить неизвестными лицами. И мы сами вдруг чувствовали, что что-то не то. Это же все-таки альманах. Несколько коротких историй. Зритель должен увидеть знакомое лицо, сразу понять, что это за персонаж, о чем это, и уже следить с некой симпатией. Потому что у нас мало времени. И плюс были вот эти бенефисы на советском телевидении любимых артистов, когда любимый артист хорошо знакомый играет какую-то еще одну роль в череде. И мне кажется, что в этом смысле "Елки" близки по жанру новогоднему огоньку, когда собираются знакомые лица и разыгрывают новую историю.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы знаем, что в июне попечительский совет Фонда кино одобрил еще и "Елки-7". Сейчас "Елки-6" будут. Вы будете принимать участие в "Елки-7"?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Не знаю.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А от кого это зависит?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это зависит, во-первых, от продюсера. Во-вторых, мне кажется, что правильно (вот, у вас написано) слушать, думать, знать. Вот кого слушать надо?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Нас.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Слушать – во-первых, "Говорит Москва".

О. ДАНИЛЕВИЧ: Боже, какой вы приятный человек все-таки.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: 94,8.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Как хорошо, что у нас здесь везде все написано. Человек теперь знает.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Кого надо слушать режиссерам? Слушать режиссеру надо зрителя. Вот сейчас, 21-го, выйдет фильм в прокат, пройдет несколько недель, и мы поймем, интересно это зрителю или нет, понравилось – не понравилось. И дальше уже решать, будут "Елки-7" или нет.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я знаю, что нужно сейчас сделать. Потому что было до эфира, а потом пойди поищи, кто когда что сказал. До эфира Жора Крыжовников позвал нас с Катечкой на премьеру. И давайте же повторяйте в эфире, чтобы все потом были свидетелями. Зовите.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, я вас приглашаю на премьеру. 18 числа у нас премьера в кинотеатре "Октябрь", в 19:30 сбор гостей.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Алексей, врач, спрашивает: "К какой категории вы отнесете ваш новый фильм?". К категории А, B?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это большой проект. Я на "Кинорынке" пошутил. 3 самых дорогих рекламных лица современной России. Это большой проект для комедии с большим бюджетом. У него большая рекламная кампания. Поэтому по замаху, по затратам это фильм категории "А". А вот что с ним произойдет в прокате – это решать зрителю. Зритель нам поставит оценку - "А", "B", "C".

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы такой же сумасшедший режиссер, мы знаем, у нас тут было много режиссеров на вашем месте. И когда день премьеры, они сидят, отслеживают все кассовые сборы с утра до вечера.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно. Это некое проклятье. Почему? Потому что если ты ориентируешься на зрителя, работаешь для него, то, конечно, очень хочется, чтобы зритель пришел, посмотрел, чтобы ему понравилось, и поэтому в режиме 24 часа в сутки вместе с продюсерами ты сидишь…

О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть вы смотрите, насколько популярный фильм, насколько он понравился людям, но при этом обновляете цифрами прибыли.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет, сейчас только появилась эта программа.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я как раз о ней.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Сейчас существует программа. Ее можно скачать в AppStore или на Андроиде. Это в онлайн-режиме можно смотреть любому человеку сборы в российском прокате. Раньше этого не было. И мы просто мониторили соцсети, инстаграмы и так далее, просто смотрели, что люди пишут, что говорят, случаются ли аншлаги. Самое ценное и самое приятное, что может быть – когда люди пишут "Я пришел, купил последний билет" или "Я пришел, билетов нет". В этот момент у меня уколы счастья. Потому что, конечно, комедию надо показывать в полном зале, потому что чем больше людей, тем интенсивнее реакция. Люди начинают заводить друг друга, реагировать уже на то, кто смеется, кто нет. Драму можно смотреть дома, под одеялом, в шерстяных носках, с чаем.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Поплакать.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, с носовыми платками.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы понимаете, что у вас такое амплуа прямо режиссера-весельчака? Вы из этого амплуа хотите выходить, или вам комфортно в нем?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно. Я думаю, что в следующем году. Во-первых, я начинаю фильм-катастрофу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Серьезно?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. Я думаю, в январе-феврале мы объявим состав и так далее.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Подождите. Что за катастрофа?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Фильм-катастрофа. Ничего не могу говорить. Но это драма, большая, на историческом материале.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Катастрофа на планете Земля?

О. ДАНИЛЕВИЧ: На реальных событиях?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, на реальных событиях, произошедшая в России. Я даже уточню – в Советском Союзе.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я сразу вспоминаю, что у нас было когда. Кто умер, кого убили.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: История очень амбициозная, и так далее. Вызов для меня. С большим бюджетом. Я с таким еще не работал. Мы сейчас начинаем работу над сценарием.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кто дал денег?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ничего сейчас не буду рассказывать. Потому что для того, чтобы об этом рассказать, нужно подписать…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Кастинг кто?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Договора. Пока этого не произошло. Потом я очень хочу сделать… У меня есть еще одна биографическая драма. Тоже очень интересная, тоже очень амбициозная.

О. ДАНИЛЕВИЧ: И тоже не скажете ничего?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: И тоже ничего не скажу, потому что для этого нужно, чтобы продюсер, режиссер в моем лице, сценарист в моем лице договорились, окончательно ударили по рукам. Но я ближайшее время чистых комедий, наверное, снимать не буду.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Потому что во уже, или почему?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. Потому что когда ты смотришь, ездишь по нашей прекрасной замечательной стране, смотришь и снимаешь комедию, волей-неволей происходит отбор предлагаемых обстоятельств. Как говорил Георгий Александрович Товстоногов, великий театральный режиссер. Ты так или иначе отбираешь светлое, яркое, веселое, заводное. Пусть где-то с горчинкой, но, тем не менее, это определенная призма. Вот за три полнометражных комедийных фильма, которые складываются в трилогию, я в какой-то момент почувствовал, что все жизнеутверждающее, что я мог, я уже через эту линзу увидел. Но есть еще что-то, что в объектив не попадает.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Слушатель догадались: про Чернобыль будет, да?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Возможно. Не знаю.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Может, это возраст? Почему меньше хочется шутить и веселье снимать?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет. Причем здесь возраст? Это не возраст. Просто если ты делаешь

О. ДАНИЛЕВИЧ: Не то, чтобы я намекаю, что у вас какой-то возраст. Опыт.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Мне 38. Нет, я не чувствую, что я поменялся в смысле отношения к жизни. Я понимаю, что я в каком-то смысле уже многое сказал в комедии. И для того, чтобы мне начать что-то говорить новое, не повторяться, мне надо сделать, как минимум, шаг в сторону. Попробовать что-то поделать другое.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, но когда актеры играют, они вживаются в роль, потом некоторые долго из нее выходят, и они какой-то период своей жизни, пока они задействованы в съемках, они могут проживать образы своих героев, и из-за этого тоже дома грустить. С режиссерами так бывает? Если ты снимаешь катастрофу, то ты дома весь немножко взъерошен?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Вообще говорят, что если вы хотите испортить званый ужин, пригласите на него режиссера комедий. Потому что обычно это люди очень специфические.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: С черным юморком.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Специфические. Вот так. Потому что ты действительно учишься… Я учился у Марка Анатольевича Захарова на режиссуре. И Марк Анатольевич – тоже человек, которого, например, рассмешить очень тяжело. Если ему смешно, он может хмыкнуть вот так. Это значит попали.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Шуточка удалась.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, потому что ты привыкаешь все собирать, все коллекционировать - смешные проявления, забавных людей и так далее. И это в каком-то смысле даже сушит твою собственную реакцию. Потому что ты это оцениваешь. Это как профессиональным квнщкам тоже… Я помню, у меня есть друг Денис Хорошун, чемпион КВН в составе челябинской ­команды. И я ему какие-то шутки рассказываю, и он с абсолютно каменным лицом говорит: "Это смешно". Потому что он не реагирует сам, он уже как редактор или как автор оценивает, насколько она действительно смешная.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы можете нормально смотреть фильмы? Например, фильм "Нелюбовь" Андрея Звягинцева.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, я посмотрел с огромным удовольствием фильм "Нелюбовь" на "Кинотавре". Могу смотреть.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Будете болеть за Андрея Звягинцева?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно. Это же коллегиальная история. Надо болеть.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Надеюсь, мой родственник меня тоже услышит когда-нибудь.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, со Звягинцевым у вас своя история. Фильм "Горько" и фильм "Левиафан" Звягинцева в свое время чуть было оба не были выдвинуты на Оскар российской оскаровской академией. Мне интересно, у вас в этом смысле не было никаких претензий никогда к Звягинцеву? Потому что у продюсеров были. А у вас?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да нет. Какие могут быть претензии?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но у продюсеров-то были.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это оскаровский комитет. Там, по-моему, 14 на 7 проголосовал – 14 за Звягинцев, 7 за нас, в числе которых два оскаровских лауреата – Меньшов и Михалков, проголосовавшие за "Горько". Меня сам этот факт просто… Я даже не знал, как на это реагировать.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Танец победителя должен был быть.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я просто не знал, как реагировать. Потому что это дебют, и вдруг такие люди голосуют. Вот этого мне уже было достаточно, что мы попали в какую-то гонку, у нас были шансы. Когда я думал "Вот нас отправят на оскар, предположим".

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы себя видели на красной…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Прям встает Жора Крыжовников: "Я хотел бы поблагодарить моих родителей".

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Оля держит кружку, представляя, что это Оскар. Ты тоже репетируешь?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, я иногда тоже.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я себе этого не мог представить. Мне казалось, что это уже какой-то перебор. Ну, так и произошло. Поехала более достойная картина представить наш кинематограф.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы посмотрели "Нелюбовь". А это достойнее картина, чем предыдущая?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это какая-то оценка странная. Честное слово.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ок. Есть ли тогда у нас шансы в этом году?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я не знаю. Там 7000 членов оскаровской академии. 7000 человек.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И обязательно побеждают фильмы на иностранном языке с какими-нибудь историческими темами "Фашизм" и еще что-то в таком духе.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет, смотрите. Я все узнал. Для того, чтобы проголосовать, ты должен посмотреть все фильмы в номинации. Тогда ты имеешь право голосовать. Они там это как-то контролируют. Там очень сложная система скринингов, даже предварительных. И для того, чтобы победить в номинации, около 2000 американских специалистов в области кино, как минимум, должны проголосовать за твой фильм. Это очень большая серьезная работа и серьезный результат. Поэтому судить, как они там будут голосовать, я вообще не могу. Я знаю одно: Андрей Звягинцев – это Мастер. И это уже такой уровень, на котором нет цифр для оценок. Это работа большого мастера.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Есть еще один человек, который выпустил кино, но оценки совсем другие – это Алексей Пиманов, который выпустил фильм "Крым", и надо сказать, что обзор известного блогера Bad Comedian на Youtube набрал больше просмотров, чем фильм Алексея Пиманова "Крым". То есть у Bad Comedian там что-то порядка 4,5 млн просмотров, у "Крыма" 1,3 млн, как-то так. Bad Comedian, безусловно, ругает очень много, очень сильно. Вы как относитесь к картине Пиманова? Смотрели ли вы "Крым"?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Чем отличаются работы мастера от работ людей…

О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас должны сейчас новости, но мы обязательно продолжим.

 Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Только первую мысль, которую вы придумали, вы ее и проговорите.

 

НОВОСТИ

 

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Ольга Данилевич.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. В гостях у нас режиссер, сценарист и продюсер Андрей Першин, он же Жора Крыжовников. Именно так мы тут решили вас называть.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Прекрасно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, давайте. Отвечайте на вопрос.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы не задаем вопрос – как вас лучше называть? Мы сами все решили.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Молодцы.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы очень самостоятельны. Подожди секундочку. Давайте…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А я прям жду ответ.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Подождали 3 минуты, еще 3 секунды подождут.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: +79258888948, друзья, это номер для СМС-сообщений. Telegram @govoritmskbot, Twitter govoritmsk, Instagram bla_blandinki.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Возвращаемся к фильму "Крым", к Алексею Пиманову и к тому, как вы относитесь к этому фильму.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ситуация такая, что очень много выходит фильмов. Невозможно все посмотреть. Тем более, что, кроме "Елок", в этом году я снял драматический сериал с Александром Петровым и Андреем Бурковским в главных ролях, который называется "Звоните ди Каприо". И у меня просто не было времени отсматривать все новинки. Поэтому я этот фильм не смотрел. Вот так.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Какой скучный ответ.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А обзор?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: А обзоры я не смотрю тоже. Потому что мне этот жанр не интересен. Я бы хотел сам составить мнение без того, что разделили на части и рассказали.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А обзоры на ваши фильмы вы смотрите? Вы же сказали, что вы знаете Bad Comedian.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я знаю, что он снимает обзоры, но я не смотрю. Так получилось. Я очень этому раду, что я не смотрю эти обзоры, потому что это аккумуляция хейтерства. И когда первая волна хейтерства пошла после обзора, я заинтересовался человеком, который эти обзоры делает, и почитал его интервью. Не обзор посмотрел, а почитал интервью. И узнал, что для того, чтобы сделать обзор, он смотрит фильм три раза. В первый раз как зритель, второй раз уже помечает что-то для себя, и третий раз – на монтаже. И я подумал: как замечательно, у человека такая профессия, что он вынужден смотреть мои фильмы, как минимум 3 раза. А я могу его обзоры не смотреть ни разу. Сейчас у нас счет 9:0. Он уже 9 раз посмотрел мои фильмы, а я еще ни одного обзора.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А критику вы читаете?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Критику читаю.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вот вы говорите – не смотрите Bad Comedian. А Антон Долин, например?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Антона Долина я читаю. Потому что это профессиональный человек. И мы в таких приятельских отношениях.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Хорошие, значит, он вам пишет рецензии.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да нет. Почему? Ему не понравился "Самый лучший день". Он сказал, что фильм не получился. Нет. Это не с этим связано.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Зато песня прилипчивая.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Просто так бывает. Стараюсь читать кого-то. Но я скажу. Дело в том, что у зрительского режиссера, у человека, который хочет, чтобы его фильм увидело как можно больше людей, у него, конечно, все равно критерий – это сколько людей пришло, условно говоря, как отреагировала аудитория. В этом смысле критики, конечно, на втором месте. Они для артхаусников, для тех, кто на фестивали в основном ездит, вот для них мнение критика важно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Над чем вы сами в последний раз смеялись, если мы говорим про комедию? Искренне, по-настоящему, ухахатывались прямо.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Очень яркие, хоть это было и давненько, но очень яркие эмоции доставил мне клип "Экспонат" группы "Ленинград", режиссера Анны Пармас. Я после этого нашел ее в соцсетях, познакомился и поехал в Питер познакомиться, потому что я понял, что это шикарный режиссер. Я позавидовал.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Что это не вы сделали?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. Я почувствовал зависть этому короткому произведению, но это было великолепно. И у 170 млн просмотров. То есть люди не только слушают, но и смотрят. Я думаю, из-за того, что это просто круто сделано. Потом я и с продюсерами познакомился под это дело. То есть на меня это прямо неизгладимое впечатление произвело.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я правильно понимаю – вы же как раз клипы не снимали? У вас короткометражек много достаточно.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, я клипы не снимал.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вам не интересен как жанр?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да что-то мне не предлагают.

О. ДАНИЛЕВИЧ: А кому бы вы сняли, если бы предлагали?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я боюсь, честно говоря, жанра клипа, потому что очень важно совпадать с песней. То есть она должна нести в себе какую-то историю, чтобы ее рассказывать. Это не просто "шел снег, было грустно", да? Я боюсь, я с таким материалом не справлюсь. Поэтому я не знаю, кому бы я хотел снять. Не знаю.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ольге Бузовой.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я даже не знаю, кто это.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ой, ладно вам.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Счастливчик.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Из "Дома-2"? Я не знаю ни музыкального материала…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как будто в другой реальности живете, в параллельно.й

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Слава богу.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Все равно же тот же "Экспонат" – это не совсем история. Все равно история додумывается.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет. Там история рассказана. Там найден характер, и этот характер раскрыт. Это просто суперрежиссерское достижение. То есть самой истории в самой песне нет, но она дает возможность эту историю придумать.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Так вы точно так же – вы можете додумать историю, а не чтобы она была в песне.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ну, не предлагают мне. У меня за все время было, может быть, два предложения.

О. ДАНИЛЕВИЧ: От кого?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Как ни странно, от группы "Каста". Но я не успевал, потому что была премьера, то есть сроки вообще не совпадали с тем, когда я мог. И второе предложение тоже очень хорошее, и жалко, что у меня не получилось по времени – от Глюкозы. Она как раз вместе с группировкой "Ленинград" записала песню совместно со Шнуром.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы скорее из-за "Ленинграда" бы снимали или из-за Глюкозы? Тут же надо еще понимать, чтоб вам более-менее нравился исполнитель и то, чем он занимается, или все равно?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Там песни классные. И там, и там начинала работать фантазия. Я снял музыкальный фильм. Я просто знаю, что если песня – и вдруг начинают какие-то картинки возникать, ты слушаешь и возникают картинки, значит, она сработает, ее можно брать. И в обоих случаях это были очень классные произведения. Ну, не получалось.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Я сейчас помогу вам, Жора.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Помогите.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите. Если, например, взять какую-то попсу, кто-то скажет: "Я с этим точно работать не буду. Вот с рэперами я бы да. Или с рокерами". Сейчас я подумала – кто рокер? Земфира, наверное, считается роком. Есть у вас какое-то направление - "вот с этим я точно работать не буду?". Даже не с группами, а с какими-то…

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я кино хочу снимать.

О. ДАНИЛЕВИЧ: "Отстаньте, женщины, я хочу снимать кино".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Клипы – это, возможно, когда время есть. Там не лежит какой-то серьезный мой интерес.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы спросили, над чем вы смеялись. А над чем вы последний раз плакали по-настоящему?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Надо подумать.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вообще плачете?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, конечно. Я в этом смысле могу, если надо.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это кино, или это жизненная ситуация?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это кино. Кино может в меня попасть. Но я сейчас не вспомню. Как обычно, такие вопросы надо задавать заранее, чтобы немножко покопаться и вспомнить.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я над всеми фильмами плачу. Над "Титаником" могу плакать.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: А вы можете прямо в кинотеатре?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У меня самая мощная реакция была, просто бесчеловечная, на "Танцующей в темноте", премьера. Так получилось, что я учился в этот момент в театральном институте, и у нас был перерыв до вечернего мастерства. И у меня было несколько часов. И я пошел. А рядом с ГИТИСом находится кинотеатр "Художественный". И я смотрю - "Танцующая в темноте". Зашел – и там такая нотация лежала, что, вот, была премьера в Каннах, многие зрители рыдали. Я думаю еще: "Какой странный глагол. Не плакали, а рыдали". И я пошел, и со мной случилось просто невероятное. За мной сидели люди, которые весь фильм хохотали. Они не принимали того, что происходит, шутили. А мне хотелось плакать. Я так сопереживал Бьорк, тому, что с ней происходит, и я очень терпел.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Как мужчина.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я понимал, что не могу расплакаться. Потом фильм закончился, я вышел, на негнущихся ногах дошел до ГИТИСа, там около километра, зашел в нашу гримерку – и все, меня накрыло, я плачу, не могу остановиться, в голос, просто…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Прям сейчас хочется обнять вас.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: И приходят мои сокурсники, и они подумали, что у меня кто-то умер. А я ничего сказать не могу. У меня еще чувство такое, что мы занимаемся ерундой. Вот великий фильм. А мы какой-то ерундой. Какой-то показ, какие-то отрывки показываем.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Хотите, чтоб так от ваших драм?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это другой жанр. И для того, чтобы на такую высоту зайти, там надо зрителя терять. Дело в том, что так устроено авторское кино. Чем более мощное предполагается воздействие, тем меньше аудитория, то аудитория отваливается.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы пока за то, чтобы аудитория была большая, пусть не так мощно реагирующая?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Есть просто разные режиссеры. Условно мой мастер Марк Анатольевич Захаров, он говорил так: "Что такое успех? Это полный зал. Что такое неуспех? Неполный зал". А вот дальше начинаются художественные достоинства и так далее. Они очень важны. Но мы, тем не менее, работаем для широкой аудитории, максимально широкой, мы стараемся удержать ее внимание, мы стараемся быть ей интересны, понятны и так далее. Это просто другой тип, чем Триер. Триеру аудитория не важна, как много людей это посмотрят. Поэтому в основном Триера смотрят те, кто кино занимается. Это для них обязательное. Мы просто немножко другие.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Но вы хотите однажды таким стать? Когда наберете себе…

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Это совершенно разные типы проживания жизни. Есть человек, который берет саквояж и идет в неизвестность открывать новые территории. А есть человек, который приходит на эти открытые территории и строит там кинотеатр. Помните, был "Человек с бульвара Капуцинов"?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Да.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Там был арт-художник и делец. Я не то, что делец. Потому что можно быть контрабандистом и в каком-то смысле находить золотую середину между смыслом и развлечением, между историей и развлечением. Но, тем не менее, мы просто другие, зрительские режиссеры. Я, например, не очень люблю фестивали. Я не думаю о том, как бы мне на фестиваль попасть. А есть другие режиссеры, которые хотят заработать…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы не мечтаете о Каннах, не грезите Оскаром.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Так получилось. У меня была возможность с короткометражкой, например, поехать в Канны. Мне оплачивали проезд. У меня есть короткометражка "Проклятье". Ее отобрали для какого-то спецпоказа и так далее. Я не поехал. Потому что это не моя мечта – ходить в белых штанах по набережной. Это мечтают люди, которые мнят себя или являются пионерами, как Ларс фон Триер, как Годар, прекрасные мои любимые режиссеры. Просто я осознаю свое место.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Немного вас хочу отмотать назад. Несколько раз вы упоминали Марка Анатольевича Захарова. Перед тем, как поступать в его мастерскую, вы уже учились в школе-студии МХАТ.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вас оттуда отчислили. Почему?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Слава богу, отчислили за профнепригодность. Не очень я хороший артист оказался. Два года пытались они разобраться, насколько я… Потом все-таки для себя на какие-то вопросы ответили и, слава богу, отчислили. Если бы меня не отчислили, я бы не смог к Марку Анатольевичу поступить, потому что он набирал в тот год, в который меня отчислили. Поэтому я счастливо пошел на режиссуру и там уже был на своем месте.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Чему он вас научил? Вы говорили, что он вам какие-то слова волшебные произносил однажды, и вы эти слова, как огонечек, несли.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Там есть, чему научил и как он меня поддержал. Две разные вещи. Научил он прежде всего относиться к смеху так же серьезно, как к слезам. Потому что когда мы учились в школе-студии МХАТ, считалось, что рассмешить очень просто. Глупость какую-нибудь скажи, покривляйся, и все, все будут смеяться. А когда я попал в мастерскую Марка Анатольевича, я понял, что добиться качественной смеховой реакции ничуть не легче, чем слез, и, может быть, даже сложнее, потому что надо быть точным, надо быть в ритме и так далее. Там очень много требований, для того чтобы люди реагировали смехом. А то, что он мне сказал, он просто на первом курсе посмотрел мой отрывок, я дату эту записал, сейчас не помню, но это было для меня… Он посмотрел мой отрывок и говорит: "Вы знаете, на сегодняшний день в этой кубатуре, в этой маленькой комнатке, пока мы занимаемся, вы талантливый человек". И эти слова он больше не повторял.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы запомнили, что вы талантливый человек.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Когда меня третировали продюсеры, когда я работал на телевидении, когда у меня что-то не получалось, когда мне не доверяли, кто-то не верил в меня, какие-то у меня случались неудачи, я думал про себя: "Марк Анатольевич мне говорил, что я талантливый человек". Поэтому он мне помогал сносить все эти карьерные трудности, через которые проходит начинающий специалист.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Наш слушатель спрашивает: "А считаете ли вы себя гением?".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет, конечно. Я что, больной человек, что ли?

О. ДАНИЛЕВИЧ: У вас было очень много телевизионных успешных проектов. Телевидение совсем отошло на второй план, или вы планируете к этому вернуться?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно, отошло. Дело в том, что все меряется количеством вложенного труда. Как устроен театр? Очень долго репетируют. Я театральный режиссер по профессии. Очень долго репетируют, годами, потом выпускают. Как устроено телевидение? У тебя есть неделя, быстро что-то тяп-ляп – и выпускают в эфир. Что-то не успел, не доделал – плевать. Давай, в эфир.

Там в театре может работать лентяй и чувствовать себя комфортно, на телевидении может только трудоголик, но бездарный. Главное – очень быстро бегать. И посередине между двумя индустриями находится кино, где у тебя есть время подготовиться, у тебя есть время снимать. Ты снимаешь не 2 часа в день, а три минуты. И в то же время ты можешь работать на совесть. Поэтому из театра, где 3 часа в день репетируют, дальше ты гуляешь, и из телевидения, где ты работаешь, ноги у тебя отваливаются, но ты выпускаешь абсолютный мыльный пузырь…

О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы считаете, что ваши проекты тоже чушь?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: На телевидении – да.

О. ДАНИЛЕВИЧ: "Большая разница".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ну, что это такое?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Это довольно самокритично.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но если брать современные сериалы американские, они же сейчас по уровню, как полный метр.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. Но сколько стоят эти сериалы, и сколько минут в день они снимают? Мы сейчас сняли сериал "Звоните ди Каприо". Мы снимали 8 минут в день. Это очень много. В кино снимают 3-4 минуты в день, максимум – 5. И это большая разница, как раз та самая. Ты бежишь, торопишься, чтобы успеть, или ты имеешь возможность сделать дублей столько, сколько надо. И так далее. Я не знаю. Мы постарались, чтобы это было, как кино, мы репетировали, мы готовились, мы рисовали раскадровки. Но, тем не менее, выработка была большая. Американские сериалы – там работают сейчас большие режиссеры. Содерберг, Финчер, Скорсезе – они снимают сериалы. Сейчас там денег не меньше…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Уже, как говорится, не западло снимать сериалы.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ни в коем случае. Большие сериалы теперь снимают большие художники.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы смотрите что-то из современных?

О. ДАНИЛЕВИЧ: "Карточный домик" смотрели?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: "Карточный домик", "Больница Никербокер", "Breaking Bad" ("Во все тяжкие").

О. ДАНИЛЕВИЧ: Скажите, на фоне этой всей волны домогательств и псевдодомогательств иногда в американском, британском шоу-бизнесе, поскольку мы про "Карточный домик" вспомнили и про Кевина Спейси, меня интересует: в России тихо и никто ничего не говорит, потому что домогательств нет, или мы до этого тоже когда-нибудь дорастем, начнут активно признаваться? Потому что вы были и на телевидении, и в театре, и в кинопроизводстве – во всех этих областях побывали. Что там? Расскажите.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Есть ли домогательства?

О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Да.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я рассказывать не буду.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но хотелось бы.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Домогательства, конечно, есть. Вопрос отношения к ним, и что с этим делать – мы, мне кажется, немножко не доросли до того, чтобы осуждать домогательства. С другой стороны, там, конечно, есть и истерия. Если Вайнштейн вел себя, как безумец, в ванной встречал каких-то актрис и так далее, это, конечно, дичь. Но, я так понимаю, там дошло до того, что, вот, человек во время интервью что-то пошутил, смотрел на меня масляными глазами и так далее. То есть за домогательства принимаются уже какие-то флиртообразные вещи. А без флирта ведь не познакомишься, не пригласишь и даже жениться не получится.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы домогались, или вас домогались?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Давайте я признаюсь.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Давайте.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я домогался своей жены. Мы еще не были женаты, а я уже домогался.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ой, слушайте. Как домогался? После первой репетиции сразу делал предложение – тоже мне домогательство.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Но тем не менее. В этот момент она сидела у меня на коленях. Поэтому все равно предложение было после того, как я ее усадил. Мне кажется, тут надо степбек…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, ваша жена Юлия рассказывала, что ваша первая совместная поездка была…

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Как вы подготовились к интервью.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: На Мальдивы. И она рассказала, что вы взяли с собой чемодан книг. Какой скучный вы человек! Книги на Мальдивах. Вы что, с ума сошли?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Юля потом рассказывала, что когда я уселся и начал читать, она в первую секунду была в шоке. То есть что это значит?

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: "Со мной скучно, наверное".

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да. А потом расслабилась, взяла книжку. Я взял много, там был выбор. А потом я ей начал вслух читать, и вообще стало все хорошо. Мы читали биографию Чаплина. Я читал вслух.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот это хорошо. Это романтично.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: И смешно, и трогательно. Шикарная у него автобиография. Так что да, я книголюб. Я сейчас от вас пойду в книжный на Арбате. У всех есть свои ритуалы. Для того чтобы успокоиться и вообще прийти в себя, я ухожу в книгу, просто книжки листаю.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы что, после нас нервничаете?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Нет, я просто запланировал сегодня пойти в книжный магазин.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Жор, у меня еще вопрос. Поскольку вы и театральный режиссер, по образованию в первую очередь театральный, конечно, мы вас не можем совсем не спросить про Кирилла Серебренникова. Вы с ним знакомы лично?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Да, я с Кириллом Семеновичем знаком. Я абсолютно уверен, что это все чушь и ерунда. Я работал в театре, поставил 3 спектакля. Гонорар за мой первый спектакль, который я ставил год, составил 15 000 рублей. За второй спектакль, который я ставил, был 30 000 рублей, то есть чуть подрос. Если это на год разделить, то на 2000 в месяц жить очень тяжело. Я знаю, что в театре работают в буквальном смысле нищие люди. То есть если человек не находит возможности где-то на стороне что-то делать (а Кирилл Семенович ставит в других театрах, ездить за границу, снимает кино), то прожить на это невозможно. Я знаком с актерами "Гоголь-центра", которые продают свои вещи, перепродают. Я помню, Кукушкин мед, что ли, делал. Там просто доходило до смешного. И обвинять этих людей, что они образовали преступную группу с целью хищения – это такая чушь, такая ерунда.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Тогда кому это надо? Зачем все это?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Я не знаю. Есть люди, которым кажется, что они правы, потому что они других взглядов, а это вот враги и надо их к ногтю. Я вижу в этом чисто заказную историю. Кому-то не понравилось, что делает "Гоголь-центр", что делает Кирилл, дали указания найти, что-то вытащить. Там был бухгалтер, видимо, не очень профессиональный, который плохо вел дела. Оказались дыры в ее отчетности. Ее взяли. И она, чтобы снять с себя ответственность, начала говорить, что мне это Кирилл Семенович приказал. Я уверен, что Кирилл Семенович вообще к деньгам не имел отношения, ничего о них не знал, и это все, конечно…

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Время с вами быстро пролетает, а у нас уже рубрика, в которых 5 одинаковых всем гостям вопросов. Первый – что вы когда-то скрыли от родителей?

О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас на самом деле "Что вы скрыли когда-то от мамы?". Но мы знаем, что вас папа воспитывал.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ничего такого специального не скрывал.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Даже не курили?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Курил. Если это годится.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Не годится. Так надоел этот ответ. Он так часто бывает.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: У нас были очень доверительные отношения. И я ничего не скрывал.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: С какой блондинкой вы могли бы изменить жене?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Господи, да вы что? Да, угу, так.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Знаете, с какими у нас тут были разные ответы? Женатые люди, между прочим, говорили всякое.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ни с какой!

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Самая большая ошибка в жизни?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Ну и вопросы у вас. Надо заранее это давать. Самая большая ошибка в жизни. Долго буду отвечать. Не подойдет.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Совсем маленький должен быть ответ. Емко попробуйте.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Не получится ни емко, ни кратко.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но ошибки были?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Конечно.

Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У кого вы бы попросили прощения.

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: У папы своего я бы попросил прощения, потому что у меня не получилось (это как раз про ошибку) ему помочь.

О. ДАНИЛЕВИЧ: Кто ваш последний лучший друг?

Ж. КРЫЖОВНИКОВ: Мой лучший друг… Мне повезло, у меня несколько лучших друзей. Олег, Женя, моя жена Юля.