С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Вторник, 13 февраля. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Дарья Кнорре — ведущая этой программы.

Д.КНОРРЕ: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: На самом деле мы сегодня работаем по темам, которые уже начали обсуждать накануне. Это темы, которые все-таки получают развитие и требуют какого-то обсуждения, продолжительного, нового, еще, еще и еще.

Я вчера видел фотографию с мешками, с человеческими телами, с останками. Совсем ужасно. Ну, просто страшно.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Просто страшно, потому что это люди, которые вот-вот были живые, они были полны планов, отношений каких- то, устремления, и это ужасно видеть черные пластиковые мешки с останками.

Д.КНОРРЕ: А самое страшное для меня лично, когда происходят подобные катастрофы, — когда родственников вызывают на опознание. Когда есть, что опознавать, тогда вызывают на опознание, а когда нет — тогда ДНК-анализ. Я честно вам скажу, для меня лично было бы проще, если бы это был ДНК-анализ, потому что это просто какой-то ужас, приходить туда, смотреть на это всё.

С.ДОРЕНКО: Насколько я понял, останки, фрагментов, 1400 последнее сообщение было. Думаю, что это не окончательная цифра, потому что продолжают искать. Было сообщение 200, потом было 300, потом 400, потом 600, 700, наконец, 1400. Продолжают искать, продолжают находить фрагменты тел.

Их, насколько я понимаю, оставили в помещении на какое-то время в виду того, что они промороженные. Они не должны быть промороженные для анализа, поэтому ждут, когда останки оттают. Скажите, что это совсем запредельно. Ужасно.

Алекс Викинг: «Оторопь и ужас». Мне вот Эд пишет, что, оказывается, в спецподразделениях… Он разговаривал с человеком, который сказал, что Ан-148 уронили для насыщения информационного поля, чтобы отвлечь от провала сирийской операции.

Д.КНОРРЕ: Это уже совсем конспирология.

С.ДОРЕНКО: Я тебе хочу сказать, что огромные массы мужчин вот так устроены… Тебе кажется, что это глупость, да? А я тебе говорю, что существует множество мужчин, которые ходят и с умным видом вот это друг другу рассказывают. И спорить с этим невозможно.

Д.КНОРРЕ: Абсолютно. И, главное, не нужно.

С.ДОРЕНКО: Это бесполезно, потому что они не воспринимают.

Д.КНОРРЕ: Спорить просто себе дороже.

С.ДОРЕНКО: Это детерминизм практически на уровне мракобесия. Невозможно. Что бы ты ни сказал, это тем более подтверждает его точку зрения, он говорит: ты же специально сейчас это говоришь, потому что ты часть заговора.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ты часть заговора, поэтому ты пытаешься меня разубедить. Я не пытаюсь тебя разубедить.

Д.КНОРРЕ: У! Ну, точно!

С.ДОРЕНКО: Все понятно. «Ан уронили специально, чтобы отвлечь». Я не знаю. А что значит «специально»? А летчик, например. Мне что, говорят «урони, пожалуйста, Ан, чтобы отвлечь»? Я летчик. «Нет, там подпили тросик, ты не знаешь, Сережа». Что значит «подпилили тросик»? Я проверяю тросики, я смотрю, как у меня работает вся эта механизация, я вижу это. Не всю механизацию, ясное дело, часть механизации я вижу, часть не вижу, но я проверяю как чего, я смотрю по приборам. «Нет, ты не понимаешь!» Ребят, я так часто сталкиваюсь с мракобесным, узколобым, глупым детерминизмом, что меня просто трясет.

Оказывается, уронили сначала штурмовик в Сирии, чтобы отвлечь от провала операции, а потом поняли, что не хватает этого в информационном поле, и тогда уронили Ан, чтобы доказать, а вот теперь точно уже перебили повестку и т.д. «Не морочьтесь, Сергей, дело привычки». Эд: «Спецподразделения». «Я думаю, тросик». «А программа обеспечения?» — говорит Эман. «Многие мои друзья верят в заговоры, а я нет. Я такой, как Доренко, только тупее», — говорит Дэн.

Д.КНОРРЕ: Ха-ха-ха-ха!

С.ДОРЕНКО: Ха-ха-ха-ха!

Д.КНОРРЕ: «Мы все стараемся быть как Доренко, но мы тупее».

С.ДОРЕНКО: Нет, я тупее всех, товарищи. Я тупее всех, потому что я все-таки пытаюсь к простоте двигаться. «Почему только Ан, а тогда уже не Airbus двухэтажный?» — спрашивает Владимир. «Не смешите народ», — говорит Эман. «Глупость несусветная». «Одна бабка сказала». Ребят, информационное поле так устроено.

Д.КНОРРЕ: А может быть людям так спокойнее думать.

С.ДОРЕНКО: Давайте попробуем разобраться с информационным полем. У нас есть время, у нас не так много сегодня тем, новых каких-то громких тем нет, попробуем понять, что такое информационное поле и как оно работает. Вот ты бросаешь информацию. Как она потребляется?

Д.КНОРРЕ: В смысле, я как новостник?

С.ДОРЕНКО: Ты как новостник, да. Ты готовишь выпуск, у тебя есть первая новость, у тебя 5-6 новостей, неважно. Первая новость главная. Ты когда ее готовишь, что ты там, на том конце получаешь? Откуда ты знаешь? Вот что ты знаешь? Как она считана?

Д.КНОРРЕ: Просмотры новости.

С.ДОРЕНКО: Нет. Неважно. Как она прочитана? Важно не то, что произошло…

Д.КНОРРЕ: Заголовок.

С.ДОРЕНКО: Важно не то, что произошло. Важно не то, что рассказали. Важно не то, как рассказали. Важно то, как это услышано и прочитано, важно это в информации. Сейчас процитировал Березовского. Это Березовский: важно не то, что произошло, важно не то, что об этом рассказали и как об этом рассказали, важно то, как это прочитано, как это услышано.

Д.КНОРРЕ: Согласитесь, то, как это прочитано, тоже зависит от того, как я это написала.

С.ДОРЕНКО: Конечно! И это зависит от того, что это произошло. Но главное не то, что произошло, а главное то, как услышано, и то, как прочитано. Ты понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Вот и все. Потому что бывает, совершенно сокрушительные вещи происходят, но они выпадают из поля зрения; а, бывает, происходит маленькая вещь, маленький черный лебедь прилетает, который для всех имеет ключевое значение. Это для всех.

Теперь поделим слушателей на страты, слушателей, читателей, потребителей информации. Когда ты даешь информацию, ты получаешь слушателей, которые… Я тебе просто попробую страты: первое — слышат, верят, забывают, такие четырехлетние добрые дети. Ты говоришь им, например: на улице сейчас хорошо! И даже эмоционально они тебя ловят, улыбаются и забывают через две минуты. Ты идешь к киоску куда-нибудь или в аптеку, ты их встречаешь, слушателей своих, они тебе говорят: черт, сегодня была программа, я просто угораю! Я спрашиваю: про что?

Д.КНОРРЕ: Ха-ха-ха-ха!

С.ДОРЕНКО: Они говорят: не знаем.

Д.КНОРРЕ: Да я сейчас уже не помню.

С.ДОРЕНКО: Они мне говорят: не знаю. Я говорю: а чего понравилось? Он говорит: ну, вообще как-то было вот так, а-а-ах, как-то вот так. Я говорю: а про что программа была? — Не знаю. Причем это политолог даже был, выдающийся ученый, гуманитарий, с которым я встретился, поехал прямо отсюда на «ящик». Сегодня по дороге в Москву хохотал, сложился в пополам, еле вел машину, мне говорит политолог. Важный перец, кстати. Я его спрашиваю, с уважением к нему: а на каком фрагменте? — Не помню. Я говорю: а про что вообще передача была? Он говорит: не помню. Он помнит, что он смеялся, и что этот смех был связан со мной. Что-то было прикольное, а что, не помнит. Вот это первый потребитель информации.

Д.КНОРРЕ: И основной.

С.ДОРЕНКО: И основной. Он не помнит, о чем было дело. Он помнит, какое настроение он получил в связи с тобой. Если бы ты как бы его танцевала, и он в этом танце кружился, кружился, кружился и дальше сказал: ой, клево! А что было? А черт его знает. Это первое.

Второй потребитель информации. И в огромном числе он патриот. Я сейчас пару слов про патриотов такого мракобесного толка. Этим вообще все равно, что ты говоришь, они говорят: харя у него нерусская. Ты говоришь, например: доброе утро, товарищи, «Говорит Москва»! Они говорят: харя у него нерусская, даже сказать на «ж», вот такая у него харя. Ты говоришь: не, не, не. Он говорит: хорошо, все равно ты им продался. И они тебя дальше все равно не слушают. Текста они не знают, который ты сказал, вообще не знают текста. Это мракобесное, пещерцы, такие идиотики. Абсолютно все равно, ты можешь «Приключения Буратино» им зачитать, просто зачитать: Буратино вошел к Мальвине. Они тебе говорят: «Продался жидам». — «Да что ты? Причем тут это?» Вот эта аудитория, я сейчас никого не пытаюсь обидеть, они как раз больше всего заняты сейчас вагнеровцами в Сирии, вот этим вот. Еще раз, я не пытаюсь обидеть, но я просто говорю, что они больше всего думают о том, что мы потерпели поражение в Сирии какое-то, американцы нам наваляли, еще чего-то — вот это мракобесная страта. Понимаешь?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: Больше никого нет. Если ты думаешь, что есть еще другие страты аудитории, которые способны, например, более 20 минут помнить о том, чего ты говорил, их просто не существует. Серьезно говорю.

А для чего тогда вообще нужна информация? Если никто не помнит информацию больше 20 минут? Для чего она вообще нужна?

Д.КНОРРЕ: Для ощущения.

С.ДОРЕНКО: Для ощущения, абсолютно верно, для ощущений и эмоциональных впечатлений. Ощущения на уровне осязания — теплое, холодное — вот это, инфузории туфельки, для этого нужна информация, которая создает вам некий мир ощущений. И собственной значимости. Когда ты усваиваешь информацию, которая тебе понятна, но должна быть доля непонятная, например, 70% понятно, а 30% вообще можно говорить на иностранном языке, тогда человек получает ощущение значимости. Раз он это слушает и почти все понимает, то он как бы выше себя становится.

Человеку нужно получить ощущение собственной значимости, ощущение собственной информированности, ощущение причастности к делам, ощущение причастности к судьбам Вселенной, планеты, не знаю, России, вот эти все ощущения дарит информация. Но ни одной мысли информация никому не дарит! Ни одной мысли! Снизу доверху. Потому что если вам надо убедиться в том, что верхи такие же идиоты, как и низы, посмотрите на Дерипаску. Посмотрите на Дерипаску и скажите мне, верхи намного умнее нас? Нет! Верхи такие же кретины, как и мы. Может даже больше. Ты понимаешь? Вот в чем проблема. Когда ты делаешь информационный выпуск, должна понимать — ты даришь людям чувство причастности, чувство значимости. 

Д.КНОРРЕ: Иногда превосходства.

С.ДОРЕНКО: Чувство превосходства ты даришь им. Но никогда ты не даришь им информации! Никогда! Они не способны ее запомнить вообще. Ты можешь 30 раз сказать одно и то же, бесполезно, Даша, они не помнят все равно этого, ни фига не помнят!

Сегодня вечером я встречу человека, не вечером, в обед я встречу человека. Чего-то ты сегодня говнялся с утра, он скажет. Я скажу: а по какому поводу? Он скажет: не помню. Не помнит ничего!

«Зачем СМИ так афишируют выплаты пострадавшим? Один, два, три миллиона, сбор пожертвований, для Орска это большие деньги. Это им может только навредить», — говорит мне Сергей. А что им может навредить?

Д.КНОРРЕ: Деньги могут навредить.

С.ДОРЕНКО: На 2 они застрахованы. Вроде бы еще по миллиону им собирались накатить как бы. В сумме, насколько я слышал, было 4. Что им может навредить? Купят квартиру, немножко поживут, какое-то время, я не знаю. Понимаете, в чем дело, жизнь человеческая, исчисленная в стоимость… А что такое 2 млн? 2 млн — это, в общем, посредственная машина.

Д.КНОРРЕ: Посредственная машина. Если похороны в Москве, то полмиллиона идут на похороны. С участком более-менее приличным, чтобы это было не совсем в Московской области, а чуть ближе к Москве, за МКАД, работы с памятником, сами похороны, сборы, крематорий — это примерно полмиллиона рублей.

С.ДОРЕНКО: Офигеть! А если высыпать куда-то в унитаз?

Д.КНОРРЕ: А если высыпать, можно в 20 тысяч обойтись в принципе, да.

С.ДОРЕНКО: Быстро сжечь и высыпать в унитаз.

Д.КНОРРЕ: Можно, да. Но тогда ездить придется… Не в унитаз, вы имеете в виду совсем далеко за МКАД?

С.ДОРЕНКО: Нет, высыпать в унитаз пепел просто.

Д.КНОРРЕ: Можно еще на полку поставить, в принципе.

С.ДОРЕНКО: Можно на полку поставить или высыпать в унитаз. Часть в унитаз тогда и часть на полку, для символизма. Извините, я говорю про себя. Дело в том, что все равно это жалкая сумма.

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Давайте говорить о сумме. Если мы говорим о выплатах по утрате кормильца, например, это был мужик… Давайте серьезно говорить. Мужчина летел в Орск, он там работает кем-то так или иначе, у него там двое детей, например я говорю. Эти дети, например, будут расти еще… А мы знаем, что они подростки до 24 лет. Недавно кто-то говорил, что подростковый возраст предлагают увеличить. Это, по-моему, западные какие-то медики предлагают увеличить подростковый возраст. Все равно с университетом, с учебой, когда он начнет зарабатывать, 24 года, 23 года, правильно? 25 лет. И этим детям еще 20 лет расти. Этот мужик, как он ни работал, чего бы он ни зарабатывал, он бы их кормил 20 лет. А сейчас он их кормить не будет. Я говорю о судьбе детей. Не будет, умер, всё, нет. Какова должна быть выплата?

Д.КНОРРЕ: Чтобы компенсировать?

С.ДОРЕНКО: Да, чтобы компенсировать.

Д.КНОРРЕ: Хотя бы финансовую сторону.

С.ДОРЕНКО: Например. Я тебе скажу, какая должна быть выплата. Должна быть выплата, которая давала бы… Ну, давай, просто: сотка в месяц — это миллион двести в год. Двадцать тысяч в год умножаем на двадцать — 400 тысяч долларов. На одного ребенка. На двух детей, я думаю, 800 тысяч долларов. Шестью восемь сорок восемь, значит должно быть на двух детей 48 млн рублей. 48, а не 2.

Вот когда вы мне говорите: два, в Орске их убьют, если они получат 2, это слишком много денег… В Орске узнают, что у них 2 млн, к ним придут с топором, мне пишет человек. Ребят, а надо 48 млн. Вот и всё. Надо 48 на двух детей. Потому что мы говорим об утрате кормильца. Мы говорим о том, что он страховался, там в чертов билет чего-то входит, правда же? А страховался-то он от чего? Страховался-то он от того, что он не долетит, умрет. Вот это случилось. А как дети теперь будут жить? Я не знаю.

Давайте с этого начнем в девять, с этой суммы. Сотка в месяц на ребенка — это много. А почему ребенка? А мать должна жить как-то или что? Я не знаю. Сотка много, хорошо, 60, давайте посчитаем чуть меньше. По-моему, вы загнули. Ну, хорошо, давайте 60 посчитаем. 60 много? 50 много? В пополам 48 — 24 млн. 24 млн на двух детей, а не 2. Правильно? Я так считаю.

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Мы говорим о цене потери кормильца и о выплатах материальных компенсаций родственникам после того, как кто-то погиб в катастрофе. «Цена потери кормильца везде одинакова, — справедливо указывает нам Андрей. — Да, действительно, и в поезде, и в корабле, и в автобусе. Но платят очень по-разному». Андрей, давайте сразу постулируем две вещи, мы с вами просто обязаны их постулировать. Ну, не для вас, а еще кто-то писал.

Горе компенсировать нельзя, не получится. Горе в деньгах не надо оценивать. Как это можно? Но можно оценивать одну вещь, которую я очень хорошо помню: вдову одного из офицеров, подводная лодка «Курск». Туда приехал президент Путин. Это был 2000 год, конец августа. Путин приехал, и жена офицера выступила, вдова. Она говорит: я так считаю, что мой муж еще бы служил столько-то лет. Я очень хорошо помню это. — Мой муж погиб, а если бы он жил, он бы служил столько-то лет, и он бы заработал столько-то денег за эту службу. Я хочу вас попросить, она сказала, отдайте мне эти деньги, которые бы мой муж заработал за время службы. Это звучало на слух слишком прагматично.

Д.КНОРРЕ: Но не нам это судить.

С.ДОРЕНКО: Да, не нам судить. Я помню, что я встречался потом с этой вдовой и с ней разговаривал. Она мне так же просто всё это объяснила: да, мужа нет, он же добытчик, а вы сделали так, что его теперь нет. Вы — в данном случае авиакомпания. Вы сделали так, что у меня был добытчик, а его не стало; отдайте мне эти деньги, которые бы он заработал в течение жизни, исходя из его зарплаты. Вот и весь сказ.

Есть позиция — дети. Потому что женщине можно сказать «ты же взрослая девочка, иди работай, где-то найди работу». Понятно, что ты не будешь получать как твой муж, но ты как-то можешь прокрутиться, если у тебя дети взрослые. Но если у тебя дети не взрослые, у них чих-пых, ангина, насморк, еще что-то, то ты в силу этих ограничений зарабатывать как мужик не можешь, потому что ты всё время при них. Мать принадлежит детям, она всё время при них. Поэтому компенсация должна исходить из интересов детей.

Вот я предлагаю простую тему — компенсация должна исходить из интересов детей: сколько этих детей, какие это дети. И эту компенсацию надо как-то прошить в билеты, на всех. Не так, что если тебя дети, ты платишь большую страховку, а на всех. С тем, чтобы после потери кормильца на детях не сильно отразилось. Чтобы компания, которая кормильца убила…

Д.КНОРРЕ: Ну как «не сильно»? Понимаете, один мужчина зарабатывает 250 тысяч в месяц, а другой 25.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Но так сложно уже невозможно устроить, это слишком сложно.

Д.КНОРРЕ: Поэтому нужно что-то среднее и относящееся к российским реалиям.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня трое детей. И не дай бог, что со мной случись, я просто не представляю, как жена будет со всем справляться.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но, дети из неполных семей, они же не виноваты, что у им с самого рождения не повезло. Тут наверно нужно общая социальная политика, чтобы помогали водить в кружки. По сути, ни мы, ни наши дети, кроме нас самих, никому не нужны. Потому что какие бы деньги ни дали, как один человек успеет одного в бассейн, другого на рисование и так далее, со всем этим справиться.

С.ДОРЕНКО: Согласен. Дай вам бог здоровья и берегите себя. Конечно, трое детей. Я к чему: нет такой оценки, которая расскажет вам про горе. Горе нельзя оценить в деньгах. Но я вам говорю простую тему. Умер кормилец — 2 миллиона. А что такое 2 миллиона? 2 миллиона — ерунда! Объясняю, ребенка не поднять за 2 миллиона. Двадцать лет надо кормить ребенка, поить, одевать, учить. Где вы за 2 миллиона это сделаете? Ерунда полная! Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Дмитрий. Очень интересная тема. Я точно знаю, что есть по утрате кормильца некая пенсия, но это для тех, кто служил и погиб, выполняя государственные задачи. А в этой ситуации, я считаю, что надо сделать аналогичное.

С.ДОРЕНКО: Так мы же платим за страховку, деньги платим. Когда мы с вами погибаем геройски, это дело такое, что государство должно. А тут государство ничего не должно, мы же не с государства просим. Мы говорим: я в билет хочу прошить какую-то копейку, чтобы это учитывалось, то есть страховка, коммерческая фигня, абсолютно коммерческая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На компанию это возложить невозможно, на страховую компанию это тоже наложить невозможно, потому что это коммерческие структуры.

С.ДОРЕНКО: Почему? Это же можно просчитать статистически.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Два момента. Вот существует ООО, оно нанесло определенный ущерб некой семье (государственной ячейке), а завтра ООО обанкротилось.

С.ДОРЕНКО: Согласен.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здесь погибло 76 человек, если не ошибаюсь.

С.ДОРЕНКО: 71. 65 и 6.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всю математику умножить на 76, половина из них мужчины, пусть будет 40, грубо говоря. Я главный бухгалтер этой компании, просто умножаю и говорю своему директору: Иван Иванович, давайте мы забанкротимся. Нельзя это возлагать на юрлицо, это должно все-таки тянуть государство.

С.ДОРЕНКО: Существует страховое дело на планете Земля. Мы с вами летим. Мы с вами понимаем: вероятность, что мы долетим живыми, равна столько-то процентов, 99,99999. Соответственно нам говорят: ребятки, но если вдруг случится 0,0000 процент, вы дайте нам, пожалуйста, 5 тысяч рублей за этот билет лишних, чтобы мы потом вашим детям дали 50 миллионов рублей в течение стольких-то лет. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кто выплачивать будет?

С.ДОРЕНКО: Дальше ваш вопрос правильный. А ООО обанкротится и нафиг все эти деньги потеряет. И вот здесь нужна гарантия, от государства нужен контроль за ООО.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Один пример, Сергей. Мой одноклассник, царство ему небесное, был в одной структуре, она не государственная, их еще называют ОПГ и так далее. По их понятиям — погиб при исполнении. У них свой мир, все дела. Прошло уже шесть лет, до сих пор ежемесячно помогают семье, двое детей.

Д.КНОРРЕ: Потому что богатая организация.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не в этом дело.

С.ДОРЕНКО: В каком объеме?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Около ста тысяч в месяц супруга получает. Как зарплата, грубо говоря.

С.ДОРЕНКО: Другие бойцы это видят и это, конечно, формирует в них готовность быть четкими.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Плюс они еще помогают решать административные вопросы. Старший сейчас не пошел в десятый класс, его в хороший колледж пристроили. Почему государство это не может делать? Какая разница? Для меня это до сих пор непонятно. Я просто по жизни периодически с этим сталкиваюсь.

С.ДОРЕНКО: Я думаю, что сверхбольшие системы очень трудно администрировать, а государство — это сверхбольшая система.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сверхбольшие бюджеты.

С.ДОРЕНКО: Но проблема администрирования.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, вы сейчас предлагаете эту проблему администрирования, и в противовес себе противоречите и говорите «это очень сложно».

С.ДОРЕНКО: Просто когда вы говорите «заботиться о вдове, как заботятся в этой группе» трудновато государству, потому что надо придумать универсальный способ.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пенсия по утрате кормильца существует для госслужащих, военных. Какая разница? Человек не на машине разбился, не по своей глупости. 

С.ДОРЕНКО: Я с вами согласен. Я пытаюсь оспаривать не потому, что я пытаюсь оспаривать себя, я просто пытаясь…

Д.КНОРРЕ: По поводу страховки можно пять слов: если вы хотите дополнительно застраховать свою жизнь, то можете пойти в крупную страховую компанию уже сегодня и застраховать и полет, и путешествие.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему я должен страховать свою жизнь?

Д.КНОРРЕ: Потому что не в социальном государстве живем.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А вот это основная проблема, вы сейчас очень точно подметили — мы живем в несоциальном государстве. Вопрос из этого может вытекать просто колоссальный: а чего мы тогда в этом государстве живем, и за кого мы завтра будем голосовать? Это просто длинный разговор, мы можем цепляться и так далее.

С.ДОРЕНКО: Длинный. Такого разговора хватит на перелет до Новой Зеландии. И там уже сидеть в социальном государстве — в Новой Зеландии.

Д.КНОРРЕ: Можно в Швецию — тоже социальное.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мысль основная — есть механизм, давайте его увеличим и распространим на всех людей.

С.ДОРЕНКО: В особенности меня беспокоит, у кого есть дети.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Естественно! Речь идет именно о детях, по утрате кормильца.

С.ДОРЕНКО: Спасибо огромное. Я убежден, что дети не должны резко проседать, это важная вещь. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Михаил. Так и хочется сказать, послушав всё это, «аминь». Ницше дал исчерпывающую формулировку что такое государство — это узаконенная аморальность. Кстати говоря, ничего циничного в этом определении нет. Те радетели общей заботы просто не понимают, что государство — это всего лишь эвфемизм, государство — это прежде всего гражданское общество, это прежде всего понимание каждым человеком, какая существует эффективность, прежде всего в экономике. Если мы сейчас начнем оперировать к судьбе погибших, царство им небесное, конечно ужасно всё, тогда встанет вопрос: а живущие в ужасе, живые как мертвецы — это несчастные дети, эти дома сирот, эти больные, которые родились, их бросили в палату, и так далее.

С.ДОРЕНКО: Это всё горе мира. Вы, как Гаутама Шакьямуни, а я пытаюсь быть практическим. Понимаете, Михаил, вы всегда найдете ужасы в мире, и тогда вы скажете «вот человек болен проказой несправедливо».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не договорил еще.

С.ДОРЕНКО: Договорите. Но в конечном итоге я исхожу из практического интереса. Человек был кормилец, вот его нет, у него двое детей. Ваш выход?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот именно если говорить практически, надо весь идеализм убрать и сказать: в нашем крайне неэффективном государстве, материально неэффективном, где весь его ресурс, в большинстве своем, уходит на обеспечение перманентности власти, одной власти. Всё это устроено так, чтобы осуществить любым путем, самым неэффективным, только одно — нахождение у власти одной и той же когорты. Поэтому давайте расплачиваться сами за свой собственный идеализм.

Вообще-то я хотел сказать, что очень важно каждому человеку понять, что мир и его предопределенность, его тупик заключается в том, что явившись в этот мир, мы просто обязаны умереть. Второе начало термодинамики и принцип Гейзенберга очень легко показывают (если к науке немножко подойти), что техногенные катастрофы, как и катастрофы жизненные, — это и есть процесс жизни. Поэтому эта нелепая попытка всё довести до идеала, чтобы не было катастроф, чтобы самолеты не падали — это невозможно сделать. 

С.ДОРЕНКО: Михаил, вернитесь к детям, которые с самолета. Я всё понял.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я ко всем детям поворачиваюсь.

С.ДОРЕНКО: Но вы философеме говорите, а я пытаюсь понять, конкретно есть механизм администрирования.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В нашем обществе нет, потому что у нас денег нет.

С.ДОРЕНКО: Но я же беру свои деньги лично, я хочу заплатить за страховку.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас не получится.

С.ДОРЕНКО: Почему не получится?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас нет объема полетов внутри страны. В Чикаго каждые двенадцать секунд садится самолет и взлетает. У нас нет того внутреннего рынка, нет того внутреннего спроса, это вообще проблема экономики. Чтобы капитализация позволила действительно получать по миллиону долларов, как это возможно получать в Америке, в Англии и так далее. Давайте тогда к экономизму спустимся.

С.ДОРЕНКО: Да, вот это меня интересует, вот здесь вы сказали очень важные вещи. То есть мы настолько крошечная экономика, микроскопическая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А пенсии возьмите.

Д.КНОРРЕ: В Америке тоже не каждый может себе позволить страховку, а если может, то какую-то обрезанную.

С.ДОРЕНКО: Она зашита в билет.

Д.КНОРРЕ: Не зашита.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело не в страховке как таковой, дело в объеме средств, которые в экономике существуют, в перелетах. Понимаете, что у нас очень много катастроф относительно количества полетов, потому что у нас несоизмеримо мало полетов внутри страны. У нас каждый год падает два-три самолета.

С.ДОРЕНКО: Это очень важная вещь, которую сказал Михаил. У нас маленькая экономика, слабая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У нас нет капитализации, экономика слаба, она поглощена…

Д.КНОРРЕ: Тогда мы понимаем, что два-три миллиона — это нормально для этой страны.

С.ДОРЕНКО: То, что говорит Михаил, он говорит о нормальной экономической ситуации, когда за счет объема перевозок. Например, в Штатах живут, по-моему, 320 млн человек, то есть в 2,5 раза больше России. Простите, менее чем в 2,5, но более чем 2 раза больше, чем в России. Штаты при этом имеют интенсивность экономики нисколько не похожую на Россию. В Нью-Йорке три больших аэропорта: это Ла-Гуардия, JFK (Кеннеди) и Ньюарк, который в Нью-Джерси, но он обслуживает Нью-Йорк по существу. Три гигантских аэропорта: Ла-Гуардия, JFK и Ньюарк; когда ты едешь мимо, ты видишь, сколько есть глаз, до горизонта, — висят самолеты в небе. Потому что они заходят на посадку по очереди, и они стоят в этом коридоре, идут друг за другом бесконечной вереницей. И это в каждом аэропорту. Поэтому когда он говорит «в Чикаго каждые одиннадцать или двенадцать секунд садится самолет», в Ньюарке тоже. В Ньюарке каждый пятнадцать секунд садится самолет; в JFK тоже каждые пятнадцать секунд, то есть они идут бесконечной вереницей, один за одним, один за одним.

Я как-то пытался это снимать на видео именно в Нюарке. Когда ты едешь по шоссе, как раз они над тобой идут цепочкой, и ты видишь сразу пять-шесть самолетов, один в хвост другому, идут бесконечно, никогда не кончаются, день и ночь. Чикаго, рядом Филадельфия — так же и Бостон — так же сажает самолеты бесконечной вереницей.

Поэтому объем экономики таков, объем перелетов таков, что это позволяет платить миллионы долларов. А мы в общем, конечно, маленькая страна.

Д.КНОРРЕ: Учитывая всё, что вы перечислили, это города Чикаго, Бостон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, а нас только один город, ну два, ну три, Владивосток еще.

С.ДОРЕНКО: Наш город Москва по экономике существенно меньше, чем их города. Я не знаю, может быть мэрия оспорила бы мои слова, но мне так кажется, может быть я ошибаюсь. Некоторое время назад бюджет Нью-Йорка был выше, чем бюджет Российской Федерации всей.

Д.КНОРРЕ: А если сравнивать с европейскими странами.

С.ДОРЕНКО: Европа берет населением, там 550 млн человек. Европа, на минуточку, почти в четыре раза больше, чем Россия, то есть на четверых европейцев, один русский. Мы крошечная страна рядом с кем бы то ни было. Мы крошечная по экономике главным образом. Потому что один европеец тратит, и на перелеты в том числе, существенно больше русского. Настолько больше русского, что по этой экономике им позволено делать большие выплаты. А мы маленькая страна, надо просто исходить из этого.

Д.КНОРРЕ: Один вариант, который вы же и сказали: если вы состоятельный, и вы в состоянии покупать себе страховку, то покупайте каждый раз себе страховку на перелеты в какой-нибудь крупной компании, чтобы детям обеспечить, жене, наследникам. 

С.ДОРЕНКО: Пишут сейчас люди в соцсетях (простите, это некоторое отвлечение), что Дерипаска немедленно ищет выхода в МИДе для того, чтобы дать какие-то проверенные интервью. Я пишу «зовите к нам». Но к нам он не придет, потому что у нас прямой эфир. Дерипаска ищет сейчас выходы, он хочет появиться в МИДе, чтобы каким-то образом отмазаться от Насти Рыбки и от Алекса Лесли, секс-тренера. А если Алекс Лесли секс-тренер не только Насти, но и Дерипаски.

Д.КНОРРЕ: (Смеется).

С.ДОРЕНКО: А что такое секс-тренер, чему он тренирует? Мне кажется, есть вещи, которые человек делает… Ты видишь щеночка собаки, его же никто не тренирует, он сам начинает правильные движения делать. Зачем его тренировать? Что тут за тренировка нужна, я не понимаю?

Д.КНОРРЕ: Мне трудно рассуждать.

С.ДОРЕНКО: Это же буквально всё инстинктивно делается.

Д.КНОРРЕ: Чтобы расширять круг объектов, с которыми ты инстинктивно это всё делаешь.

С.ДОРЕНКО: А! То есть Лесли подгоняет персонал. А Дерипаска сидит и говорит: вот в этом месяце черной у меня еще не было; всё время белые идут.

Д.КНОРРЕ: А где их взять?

С.ДОРЕНКО: А где взять черных? И Лесли говорит: сейчас черную подгоним. SMS: «Дерипаска жертва. Лесли объяснял». Господи, я не знал. Оказывается, Дерипаска жертва. Есть учение некое, разработанное Лесли о сексуальных тренировках, есть понятие «жертвы», и Дерипаска ровно жертва. Поэтому Дерипаска сейчас в качестве сексуальной жертвы, оттраханный Дерипаска, можно так сказать? Нельзя? Это обидно или нет?

Д.КНОРРЕ: Он не придет к нам иначе.

С.ДОРЕНКО: Он в качестве сексуальной жертвы, жертвы сексуальной агрессии ищет сейчас возможность дать интервью. Может быть к нам придет, не знаю, посмотрим.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Мы направим приглашение Дерипаске, чтобы он смог прийти и оправдаться каким-то образом, может быть заменить шлейф, который за ним теперь тянется. Нужно что-то сделать. Что бы вы посоветовали Дерипаске? Дерипаска озабочен собственным имиджем. Это естественно. Дерипаска хочет войти каким-то образом в учебники истории своей деревни. Из какой он деревни, не помнишь?

Д.КНОРРЕ: Что-то из Гурьевска.

С.ДОРЕНКО: Краснодарский край. До сих пор это место славилось превосходными огурцами, а теперь еще и Дерипаской. А где он родился? Дзержинск Горьковской области.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: А чем славен Дзержинск? Ты можешь ткнуть сразу в Дзержинск, и мы сейчас узнаем. Дзержинск славен тем, что там родился Дерипаска; там есть железнодорожная стация, автозаправка и население 231 тысяча человек.

Д.КНОРРЕ: (Смеется)

С.ДОРЕНКО: Ну, правда, у них есть автозаправка. Деревня Растяпино. Дзержинск стал на основе деревни Растяпино — упоминается в исторических документах в 1606 году, это очень древняя деревня. Там станция Черная. Дома тянулись вдоль полотна железной дороги. Она была Растяпино, а уж после стала Черная, и там есть транспорт и связь. Я уверен, что там есть автозаправка.

Д.КНОРРЕ: Как центр культурной жизни.

С.ДОРЕНКО: Единственный центр культурной жизни, и там есть формальдегид. В воздухе формальдегид, бензопирен и фенол, одна из самых больших в России концентраций. А по формальдегиду они бьют всех легко и непринужденно. Я люблю это место. Я вообще сам из Нижегородской области, ты знаешь, серьезно. Ты не знаешь, что я из Нижегородской области?!

Д.КНОРРЕ: Вот этого я не знала.                   

С.ДОРЕНКО: Здрасьте, приехали.

Д.КНОРРЕ: Что-то новенькое.

С.ДОРЕНКО: Я из Саваслейки, ку-ку. Саваслейку знаешь?

Д.КНОРРЕ: Нет.

С.ДОРЕНКО: Она пишется Севастлейка или Савастлейка, или Севаслейка без «т», или Саваслейка без «т», то есть четыре наименования одной и той же деревне. Я саваслейский чувак. Это около Выксы и Навашино. Знаешь Выксу с Навашином? Муром знаешь хотя бы?!

Д.КНОРРЕ: Да!

С.ДОРЕНКО: Муром Владимирской области, рядом с нашими, с саваслейскими. То есть мы в Муром могли ездить, там 30 км, нам до Владимирской области рядом было. Я саваслейский, так что я очень хорошо знаю Дзержинск, только единственное — я не знаю, где он находится. Не в Саваслейке точно, а то я об этом знал бы.

Д.КНОРРЕ: Судя по карте…

С.ДОРЕНКО: А, мы южнее, чем Дзержинск.

Д.КНОРРЕ: Южнее и западнее.

С.ДОРЕНКО: Мы южнее и западнее Дзержинска. Мы в Саваслейке выросли и так далее. Всё, что я знаю, я выучил в Саваслейке: читать, писать, спускать за собой воду в клозете; до этого не умел.

Д.КНОРРЕ: В Саваслейке есть клозеты?

С.ДОРЕНКО: Да.

Д.КНОРРЕ: Привычный способ элит — это игнорировать.    

С.ДОРЕНКО: Да. Но, понимаешь, шлейф.

Д.КНОРРЕ: Шлейф за всеми, извините.

С.ДОРЕНКО: Дерипаска должен создать некую историю, некую страницу в учебнике истории Дзержинска. Если страница будет начинаться и заканчиваться доблестями Насти Рыбки, то это будет нехорошо для Дерипаски. Нужно как-то это вытеснить. Для вытеснения он должен создать инфоповод. Вот вы советник Дерипаске, что ему сделать? Надо создать другой инфоповод, чтобы о нем заговорили, полететь на Марс. 

Д.КНОРРЕ: Он должен признаться в своих порочных связях с Настей Рыбкой и рассказать историю любви.

С.ДОРЕНКО: Дерипаска ищет возможности интервью. Только что он обращался к разным журналистам.

Д.КНОРРЕ: Разжалобить надо всех историей любви.

С.ДОРЕНКО: Он хочет всех разжалобить каким-то образом и так далее. И он хочет каким-то образом выступить в федеральных средствах массовой информации, и об этом пишут журналисты сейчас в соцсетях, только что, потому что Дерипаска ищет возможности высказаться обязательно. Он хочет высказаться, и мы например работаем его советниками, мы хотим ему посоветовать, как сменить повестку дня, как сменить шлейф информационный. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дзержинск — практически пригород Нижнего Новгорода.

С.ДОРЕНКО: А я саваслейский, и мы далековато.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Спасибо за Саваслейку, я с Гремячево, Кулебакский район.

С.ДОРЕНКО: Вот видите, «кулебяки» наши люди сроду были и Выкса, и Навашино.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Спасибо большое, рад был слышать свои края.

С.ДОРЕНКО: А как мы там опята собираем, они же не знаю вообще. Здесь живут дремучие люди. А мы же опята собираем гигантскими сумками — столько, сколько поместится в машину. Они собирают пакетиками здесь, а мы собираем в Саваслейке: что в машину перестает помещаться — уже перестаешь собирать. Вот как у нас с грибами там. Вы не понимаете здесь, что такое грибы.

Д.КНОРРЕ: Мы из Ленобласти, мы собирали рыжики — царский гриб.

С.ДОРЕНКО: Нет проблем. Я говорю про то, что Дерипаска ищет способ изменить информационный шлейф. Надо ему посоветовать, нужна какая-то история, нужно что-то сделать. Здравствуйте. Что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я думаю, ему надо выставить себя, во-первых, жертвой; во-вторых, признаться, что он болен алкоголизмом, и пройти курс лечения где-нибудь в Альпах.

С.ДОРЕНКО: Это тогда, как американцы делают, как Дэвид Духовны, который сказал, что у него привязанность к сексу. Это психологическое заболевание.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И Майкл Дуглас наш любимый тоже.

С.ДОРЕНКО: Поехать, пройти курс, пролечиться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В Альпах нервишки подлечить. А Дзержинске огромный химкомбинат.

Д.КНОРРЕ: Поэтому оттуда и формальдегиды.

С.ДОРЕНКО: А где они берут формальдегид, конечно, это всё с комбината.

Д.КНОРРЕ: Сильное оказало влияние на психику.

С.ДОРЕНКО: Нет, он потом уехал куда-то.

Д.КНОРРЕ: Не важно. Он туда часто приезжает, потому что он этот город…

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Как ему сменить информационную повестку вокруг себя?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я даже знаю решение, которое поможет ему выйти из «кремлевского доклада». Он должен признать, что он гей.

С.ДОРЕНКО: А между прочим. Он должен действительно прийти к Малахову, де-факто, и сказать: а чем подтвердишь, Настёна? Да все знают, что я гей.

Д.КНОРРЕ: Но он бросит тень на Приходько.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Его тут же из «кремлевского доклада» уберут, и он свое имя условно очистит.

С.ДОРЕНКО: Это интересный путь. Он говорит: Настя, а чем подтвердишь? А все знают. Приходько, подтверди. Приходько говорит: я умоляю, зачем вы так. 7373-94-8. Дерипаске надо срочно изменить информационный шлейф вокруг своего имени. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Виктор, Подмосковье. Я думаю, деньги в церковь нужно принести или храм построить. 

С.ДОРЕНКО: Нет, не собьет. Нужно что-то хайповое, о чём будут говорить. Если он принесет деньги в храм, значит виноват. Кто дает деньги на храм — тот, кто виноват, или убил кого или еще что. Скажут: Дерипаска, кого ты убил еще вдобавок?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А там все грехи прощают, еще с 90-х годов, всем новым русским.

С.ДОРЕНКО: Информационная повестка по-другому строится. Если ты несешь деньги в храм, значит ты, скорее всего, совершил какое-то преступление, замаливаешь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне понравился предыдущий слушатель, с гомосексуализмом.

С.ДОРЕНКО: Это идеально работает. Но тогда будет страница в истории Дзержинска совершенно другая, а его это может не годиться. Давай подумаем серьезно сейчас. Чувак попал в ситуацию, надо же как-то выровнять. Мне кажется, надо имидж изменить — надеть очки. Он в очках или без очков? Надо надеть очки. Очки офигенски работают, правду говорю сейчас. Надо ссутулиться, надеть очки.

Д.КНОРРЕ: С выпуклой оправой, роговая оправа.

С.ДОРЕНКО: Изменить имидж — надеть очки. Про кого ты скажешь, что этот точно нет. Все девочки видят: какой чувак ходок, а какой нет.

Д.КНОРРЕ: Это часто обманчивое впечатление. Выясняется, что не ходок. Вообще ходок такой, что всем ходокам ходок, а на самом деле сентиментальный тюфяк, подкаблучник.

С.ДОРЕНКО: 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей.

С.ДОРЕНКО: Что сделать Дерипаске, чтобы сменить информационный шлейф вокруг своего имени?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это бывает чистая экономия, Рыбка. Просто не захотели платить нормальные деньги — получили результат.

С.ДОРЕНКО: А что, надо Листерману было заносить?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Однозначно. Я могу рассказать, как это работает.

С.ДОРЕНКО: Только позвольте сделать вводную сноску. Петр Листерман — это великий человек в русской истории, который вот уже последние лет двадцать поставляет прекрасных балерин.

Д.КНОРРЕ: Нимф.

С.ДОРЕНКО: Причем у него и Латвия включена, и вся Прибалтика включена.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Эстония, Финляндия, Румыния и Венгрия. Рассказываю: уважаемые люди поехали отдыхать и выяснили, что нехватка женского состава. Я был ответственный за entertainment и мне сказали «звони, договаривайся». Так вот, представляете, дамы на своей машине из Италии ночью через перевалы, через обледенение рвались в Австрию. Опоздали на два часа, потому что перевал был закрыт. И просили, чтобы никто этого не узнал, им это обещали. Потому что они были бы оштрафованы и наказаны работодателем.

С.ДОРЕНКО: А примерно какой гонорар за приезд?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За приезд в то время было полторы тысячи с носа и плюс надо было индивидуально договариваться с каждой отдельно.

С.ДОРЕНКО: По полторы тысячи просто за то, чтобы они посидят за столом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Что они приехали.

С.ДОРЕНКО: Это пару дней?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Три дня.

С.ДОРЕНКО: Я слышал, что «котлета» просто за приезд, это уже другой контингент, да?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, это было давно, еще до времен интернета, двадцать лет назад. Всё индексируется, понятно, сколько это стоит сейчас.

С.ДОРЕНКО: А мне рассказывал один специалист, что «котлета» стоит за приезд, а если понравилась и не только поужинала, то завтра еще примерно «котлета» тратится в бутиках, то есть она едет с охранником в бутики.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, это не так. Там чисто люди на работе, чисто договоренность.

С.ДОРЕНКО: Вы не знаете степень романтизма русского олигарха.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я знаю степень романтизма.

С.ДОРЕНКО: Они любят влюбляться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это вам так кажется.

С.ДОРЕНКО: Что вы говорите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поверьте, это иллюзия. Даже «котлета» в бутиках, романтический ужин и прочее…

С.ДОРЕНКО: Это не значит никакой любви.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это мелкое увлечение, которому подвержены люди раз в месяц, особенно романтические натуры. Ну не более того, не надо преувеличивать.

С.ДОРЕНКО: Значит, вы считаете, что Дерипаска сэкономил.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не он конечно, а его помощники.

С.ДОРЕНКО: А они могли себе в карман откатить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет! Они ему хотели показать: видите, мы экономим ваш бюджет, какие мы ценные, дайте нам премию. Нет, они ничего не украли, они просто решили сэкономить.

С.ДОРЕНКО: То есть выход на Рыбку — это вариант экономии. Спасибо вам огромное.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что этих помощников уже закопали в асфальт, они уже где-то там.

С.ДОРЕНКО: В основе фундамента какого-нибудь здания.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, которое строит Дерипаска.

С.ДОРЕНКО: Значит, вот какая версия. Оказывается человек знающий и человек бывалый говорит, что Настя Рыбка есть плод экономии. Это ход, свидетельствующий о плохом состоянии дел. Потому что по-настоящему надо с Петей Листерманом вести дела. Ты знаешь Петю Листермана?

Д.КНОРРЕ: Да, вы много раз рассказывали.

С.ДОРЕНКО: Много? Я рассказывал пару раз. А, видишь, как тебе запало в душу.

Д.КНОРРЕ: Зацепили эти жуткие истории.

С.ДОРЕНКО: Сейчас посмотрю, если ли у меня его телефон. Ах, нет, у меня нет Пети Листермана, какая удивительная история. Я знаю, у кого мы можем поспрашивать. У меня на «Ли» только Лимонов Эдуард и еще Лиза, Лиля… Листермана нет, никак не могу найти. Лигачев. У меня даже есть Егор Кузьмич Лигачев.

Д.КНОРРЕ: Поискать в редакции Листермана?

С.ДОРЕНКО: Спроси, пожалуйста, Петра Листермана, потому что мне интересно, что бы он посоветовал Дерипаски для исправления имиджа. Это конечно убийственно, что обнищавший Дерипаска докатился до Рыбки в связи с невероятной нехваткой средств, просто трудновато с деньгами. Здравствуйте.  

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Денис. У меня лично был опыт, когда была такая группа «Комбинация». Вы, конечно, не слышали.

С.ДОРЕНКО: Само слово я слышал.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они раньше назывались «Анжелика». В начале 90-х они сначала путешествовали, в Самару заезжали по общагам. Им платила ОПГ по пять тысяч баксов на нос.

С.ДОРЕНКО: Если поужинает или если останется?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За всё. За дополнительные дни — дополнительно. Пять тысяч за выезд.

С.ДОРЕНКО: Очень всё доступно. Мне так удивительно это, потому что я думал, что это существенно дороже. Ну, не важно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда это было, извините меня, это сколько лет назад было. А Рыбка почему начала, мне кажется, это задумка не Рыбкина, это более глубоко.

Д.КНОРРЕ: Она подопечная…

С.ДОРЕНКО: Она подопечная своего сексуального тренера Алекса Лесли. У него есть сексуальный тренер, который ее направляет.

Д.КНОРРЕ: Коуч, секс-коуч.

С.ДОРЕНКО: Это коучинг. Она всё время в тренировках. SMS: «А где Олимпиада?» 7373-94-8.

Д.КНОРРЕ: Вот она и была.

С.ДОРЕНКО: Планетарная, галактическая какая-нибудь олимпиада. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Игорь. Мне кажется, есть цепочка: тренер, лектор, Навальный и далее. Всё это люди из списка, нужно дискредитировать, кроме экономии.  

С.ДОРЕНКО: Как ему сейчас исправить? Надо исправить немедленно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Благотворительность детям, сиротам. Пусть разоряется на страну, идет в «Пусть говорят».

С.ДОРЕНКО: Игорь, не получится добром. Если вы просто становитесь хорошим — вы становитесь скучным. Ему нужно сделать что-то, что сменит повестку разговора, все начнут говорить о другом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пусть громче крикнет.

С.ДОРЕНКО: Это жалобно получится. Если он просто кричит «я хороший, я хороший» — все говорят: какой ужасный, как жалобный, какой жалкий. Нет, это нехорошо. Нужно сделать что-то, что сменит повестку. Я серьезно сейчас говорю, и это потребует напряжения всех его ресурсов — отправить ракету на Марс раньше Маска.

Д.КНОРРЕ: Уже поздно.

С.ДОРЕНКО: Почему? Первый и второй проходят всегда. То есть если первый дал идею, а второй подхватил идею, это всё равно еще проходит.

Д.КНОРРЕ: У нас, возможно, есть телефон Листермана.

С.ДОРЕНКО: Давайте попробуем. Я наберу со своего телефона, может быть, мой телефон есть у него, вы будете смеяться, у Листермана. А почему нет? И он, может быть, ответит, если увидит мой звонок. Петр Листерман, который считается главным специалистом в России по чему? По слизистым оболочкам, по созданию вакуума.

ОПЕРАТОР: Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия.

С.ДОРЕНКО: Не годится.

Д.КНОРРЕ: Есть еще два других. 

С.ДОРЕНКО: Давай попробуем. А вы попробуйте, 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Дарья, здравствуйте. Сергей, мы с вами земляки, поэтому давайте рассуждать как нижегородцы.

С.ДОРЕНКО: Давайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дерипаске принадлежит завод «ГАЗ». Он должен взять «Газель Next» и отправить ее в космос.

С.ДОРЕНКО: В любом большом деле проходят первые двое, я сейчас серьезно говорю. Например, Facebook, а еще проходит «ВКонтакте», правильно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Именно.

С.ДОРЕНКО: В любом большом деле два помещаются. Больше двух не помещается. Поэтому вслед за Маском надо что-нибудь зафутболить ему, что-нибудь сделать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Отправит «Газель», отчитается перед всем руководством, что запустил.

С.ДОРЕНКО: Для этого пойти на жертвы, например, одну из двух яхт продать.

ОПЕРАТОР: Абонент недоступен. 

С.ДОРЕНКО: Всё время что-то нерадостное они сообщают. Еще один номер Листермана, который абсолютно главный по всем делам. Слушай, он так гордится. Я его вывел в своей книге давнишней, и он так гордился, он всем ее дарил.

(ИДУТ ГУДКИ)

Сейчас может зацепим, а может он спит. Он конечно легендарный человек, однажды он напишет книгу, я думаю.

Д.КНОРРЕ: Может, он уже пишет.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, когда Петру будет девяносто, он напишет книгу про всех своих клиентов. Интересно, он ведет какую-то статистику и так далее. Вот это будет книжка. К сожалению, не получилось у меня связаться с ним.

Д.КНОРРЕ: Он Хью Хефнер российский, который основатель Playboy.   

С.ДОРЕНКО: Мы не дозвонились Петру Листерману. Я позже, может быть, после одиннадцати договорюсь с ним о том, что он какую-то справку нам даст или проконсультирует нас.

Журналисты пишут в соцсетях о том, что люди Дерипаски активно ищут выхода Олега Дерипаски для интервью. Олег Дерипаска должен дать интервью. Скажи, пожалуйста, разве Рыбка не похожа на бывшую жену Дерипаски?

Д.КНОРРЕ: Это бывшая жена?

С.ДОРЕНКО: Полина Дерипаска (Юмашева). Разве они не похожи?

Д.КНОРРЕ: Она куда симпатичнее!

С.ДОРЕНКО: Жена симпатичнее Рыбки. Но выпуклый лобик разве не похож?

Д.КНОРРЕ: Худые плечи, кстати.

С.ДОРЕНКО: Разве они не похожи? Это удивительно. Это история любви. В сущности, он ищет свою жену. Рыбка похожа на его бывшую жену.

Д.КНОРРЕ: Но сейчас же он тоже женат, нет?

С.ДОРЕНКО: Как женат? В это трудно поверить.

Д.КНОРРЕ: Полина Дерипаска, в браке с 2001 года.

С.ДОРЕНКО: Они разводятся. Он ей недавно подарил в результате развода то ли 500 млн долларов, то ли 600 млн долларов. Видать, поэтому обеднел, обнищал и, видать, поэтому ищет копию.

Д.КНОРРЕ: Утешение. А вот вам и история, которую должен рассказать!

С.ДОРЕНКО: Он любит Полину. Он должен прийти к нам и сказать, что он любит Полину, Полина вернись вместе со 600 млн долларов, которые я тебе отдал.

Д.КНОРРЕ: С горя связался…

С.ДОРЕНКО: Искал твою копию, с таким же выпуклым лобиком и худенькими плечами.

Д.КНОРРЕ: Конечно, ни в какое сравнение!..

С.ДОРЕНКО: Абсолютно! Худшую копию, ужасную, суррогатную копию.

Д.КНОРРЕ: Потому что таких, как ты, нет!

С.ДОРЕНКО: Полина, я нашел эрзац, потому что, Полина, ты прекрасна, и я люблю тебя — вот что он должен сказать.     

Д.КНОРРЕ: Но с придыханием.

С.ДОРЕНКО: Но не так, чтобы фальшиво.

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: То есть не до конца фальшиво.

Д.КНОРРЕ: Ни как мы.

С.ДОРЕНКО: С не до конца фальшивым придыханием, Олег, если у вас получится, попробуйте, пожалуйста. Ну и что, что развелись! Они развелись и снова женятся. Что за проблема, я не понимаю. Это же история жизни, любви, самой главной любви этих великих людей, понимаете. Он знаменит любовью и поиском ее. Как герой современных боевиков, он опускается в поиске ее. Товарищи, сценарий готов.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Знаете, что за ночь увезли целую кучу разных терриконов снега. Я приехал на работу, здесь, на Большой Татарской, стояли гигантские терриконы снега, их увезли за ночь.

Д.КНОРРЕ: Почему я парковалась в сугробе тогда?

С.ДОРЕНКО: Потому что добрые дворники скинули вчерашний, позавчерашний снег опять, чтобы ты могла парковаться.

Д.КНОРРЕ: Спасибо большое.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Биатлонисты что-то взяли! Вообще, кто-нибудь сморит Олимпиаду, сейчас мы спросим этих людей. Но прежде доллар, дайте мне доллар скорее. И что же мы видим — 57,78; вчера мы видели 57,98, как вы помните. Так что он потанцевал-потанцевал и вот он здесь на 57. 71,17 по евро. 62,95; вчера мы видели за 63 нефть, чуть выше, а сейчас 62. Нефть продолжает падать, паскудина. 1,2316 главная пара; вчера была на 1,22, в серединочке где-то. Евро опять утанцевал вверх. И биткоин 8694 — это несколько больше, чем было вчера. По-моему, было 8100 с чем-то. Но биткоин, как вы видите, обнаруживает высочайшую волатильность.

Давайте про Олимпиаду два слова буквально. Кто смотрит Олимпиаду, скажите, пожалуйста. Можно проголосовать: вы смотрите Олимпиаду, вы болеете, вы живо интересуетесь, по меньшей мере, некоторыми соревнованиями или нет? Вы смотрите Олимпиаду, вы интересуетесь, вы следит за соревнованиями: да — 134-21-35; нет — 134-21-36.

Российские кёрлингисты (чтобы я так жил, кёрлингизм) завоевали бронзу. Причем она сказала, что им помогло, что они супруги. Какие-то были неприятности, и они психологически друг друга поддерживали. Они завоевали бронзу. А еще Германия что-то завоевала и куда-то завоевала. Я даже названий вида спорта не понимаю, я серьезно говорю. Что за кёрлингизм?

Д.КНОРРЕ: Кёрлинг.

С.ДОРЕНКО: Ну, конечно, кёрлинг! Это как что?

Д.КНОРРЕ: Эти штучки смешные, они чистят лед. Один швыряет штучку (шайбу условно), а второй чистит лед — тык-тык-тык и пиу… Всё же понятно.

С.ДОРЕНКО: Впервые я попал на соревнования кёрлингистов, может быть, 2 января 1997 года: соревновалась Таня (жена моего друга Серёги), Лорантид, севернее Монреаля. У них кёрлинг вообще способ досуга женщин.

Д.КНОРРЕ: То есть это канадская тема, да?

С.ДОРЕНКО: Я тебе говорю про канадцев. Канадские тётки, чтобы не напиваться спиртным, собираются в спортивных залах. Дружат они так, тётки с местных ферм съезжаются. Мужики едут на автозаправку — это у них культурный центр. На автозаправке есть кафе и там показывает спортивный телевизор, по телевизору показывают спорт, и мужики там сидят пьют пиво и обсуждают спорт, баб и так далее. А бабы едут в спортивный центр. Заправка уже занята, так бы они сидели на заправке, но нет. Они едут в спортивный центр и играют в кёрлинг. Лорантид — севернее Монреаля. Я видел это, я смотрел с удовольствием, пил с ними кока-колу, смотрел, хохотал и делал вид, что мне интересно, на самом деле — неинтересно, глупость какая-то.

Вы смотрите Олимпиаду: 21% смотрят Олимпиаду, это будь здоров. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас. Что вы там смотрите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вчера смотрел биатлон конечно же. Шипулина нет, Фуркад выиграл. Неинтересно, скажем там, больше не буду смотреть.

С.ДОРЕНКО: То есть вы посмотрели биатлон и всё.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда нет соотечественников, не то что печально…

С.ДОРЕНКО: Но там же какое-то есть открытие — чувак, который четвертое место взял или восьмое место. Какой-то потрясающий новый молодой спортсмен русский.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, он на чемпионате мира участвовал.

С.ДОРЕНКО: А чего бы за ним не следить, за него болеть?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, пусть он покажет в следующий раз себя, будем болеть конечно.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, когда есть полубог, который приходит и всех кладет на лопатки, такой Геракл или Ахилл, великий герой, ты смотришь — как он победит. А когда есть стяжающий славу молодой парень, мне кажется, даже интереснее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не могу не согласиться. Конечно.

С.ДОРЕНКО: Потому что ему повезло, не повезло, чувак прошел, нет. Почему мы смотрели на Липницкую, Липницкая же не была суперзвезда всего мира.

Д.КНОРРЕ: Ей 14 или 15 лет было.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело. Когда мы смотрим на Роднину, которая приходит и берет олимпийскую медаль, — это уже не очень интересно. Ты сморишь, как она возьмет золотую медаль.

Д.КНОРРЕ: Смотришь на рекорды, потому что они побивают свои же рекорды каждый год.

С.ДОРЕНКО: Соревнований собственно нет, когда есть суперзвезда. В чём соревнование? Это полубог, герой, Ахилл, он выходит, все такие — а-а-а рядом с ним. 

Д.КНОРРЕ: Как раз интересно, если какая-нибудь молодая спортсменка вдруг побьет звезду.

С.ДОРЕНКО: Поэтому, я думаю, за молодыми интереснее смотреть, потом что они куда-то движутся. 

Д.КНОРРЕ: И болеть за них интереснее.

С.ДОРЕНКО: Они могут потерпеть поражение, а сверхбоги не могут потерпеть поражение. Что на них смотреть? Ну такой, ну и хорошо, да и пошел нафиг. Сразу их увековечить, поставить им памятник и не пускать их вообще на соревнования. Два раза победил и хватит! Должно быть два срока чемпионских подряд и всё, больше не пускать.

Д.КНОРРЕ: Вообще Олимпиада изначально — это молодые спортсмены, студенческие.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Эти бронзовеют, нафиг они нужны. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Сергей, здравствуйте, Дарья. Мне кажется, Олимпиада немножко остроту потеряла ввиду того, что выбили из обоймы фаворитов. Даже, мне кажется, самим западным спортсменам не так интересно сражаться, если достойных нет, которые могли потрепать их слегка.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Давайте двигаться дальше, мы меняем тему. Никто не смотрит Олимпиаду, правильно, 21% всего. Это «никто»? Нет, это прилично. Говорят, еще из-за времени, время трансляции не очень-то удобное, поэтому люди не смотрят. Еще такие вещи говоря. Потому что если бы Олимпиада шла поблизости, в какой-нибудь Швеции, Финляндии, людям было бы поудобнее смотреть.

Д.КНОРРЕ: И потом, все-таки самый популярный вид спорта, легкоатлеты, атлеты…

С.ДОРЕНКО: Подожди, это же зимняя Олимпиада. Или они атлетничают даже зимой?

Д.КНОРРЕ: Атлеты в зимних тоже есть видах спорта, они просто все называются атлетами. 

С.ДОРЕНКО: Какие?

Д.КНОРРЕ: Биатлонисты тоже атлеты. Биатлон все смотрят.

С.ДОРЕНКО: Мы переживаем.

Д.КНОРРЕ: Переживают, нет никого. Фигурное катание, которое интересно только женщинам в основном, согласитесь.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

Д.КНОРРЕ: «Бегуны на коньках», — Александр Фельдман.

С.ДОРЕНКО: С появлением PornHub фигурное катание, безусловно, сдало. Мужчины отошли от телевизоров, PornHub забил.

Д.КНОРРЕ: Ленинградец пишет: «Смотрю с дочками фигурное катание в записи на YouTube. Красиво». «Атлеты на санках. Всего этого нет, поэтому не интересно».  

С.ДОРЕНКО: Ну что, ты смотришь на санках?

Д.КНОРРЕ: Я-то вообще ничего не смотрю.

С.ДОРЕНКО: А я смотрел когда-то давно. Я помню: я шел мимо телевизора, это было в глубоком детстве, какой-то гэдээровский атлет метнулся на санках. Я посмотрел первые две секунды и понял, что это полное дерьмище. Оно его несет, оно на этих санках пытается удержаться и делает мужественное лицо. И дальше чего, в чем спорт-то? Оно несет его, а оно пытается не выпасть, это всё равно, что на козе кататься, просто твоя задача — не упасть.

Д.КНОРРЕ: Лыжники, которые разгоняются и на такой горке…

С.ДОРЕНКО: Прыгают.

Д.КНОРРЕ: И кто дальше.

С.ДОРЕНКО: И летят. И после этого мне говорят, что мотоцикл опасен. Черт! Это гораздо опаснее то, что они делают.

Д.КНОРРЕ: Это спорный вопрос, конечно, но в любом случае это опасно.

С.ДОРЕНКО: Когда они летят, я ни за что бы на это не согласился, ни за что. Я бы прилетел один раз — я бы убился и точка.

Я про мотоцикл вспомнил не случайно. Извините, я несколько меняю тему. В том смысле извиняюсь, что я даже сам не планировал эту тему. Но мне обязательно вам надо рассказать. Правда ли, что самолет самый безопасный вид транспорта? — спрашивает TJournal сегодня и автор Илья Пестов. В связи с недавним крушением Ан-148 я задался вопросом: а правда, ли что самолет — это самый безопасный вид транспорта? И он поднимает данные Northwest University (не знаю, что за Northwest University, какой страны) по транспортным средствам.  Внимание! В пересчете на миллиарды пассажиро-миль, пассажиро-километров, если хотите.

Я давно, в старое время, сталкивался уже с подобными исследованиями. Если сравнивать по количеству поездок, а если пересчитать еще в миле, то статистика полностью другая. Например, поездка на мотоцикле: два квартала проезжаешь — ставишь; на машине едешь в Минск, в Петербург. Аварий примерно будет одинаков, но только тут ты едешь полторы минуты, а там ты едешь целый день или шесть-семь часов. То есть обязательно надо пассажиро-километры рассчитать: на сколько километров — сколько у тебя смертей.

Только, извините, не километры, а мили, поскольку это американская статистка, тем не менее, вы поймете сравнительно. Если считать с 2000 по 2009 год пассажиро-мили, то самый безопасный, действительно, самолет. Мотоцикл самый страшный: 213 смертей на миллиард пассажиро-миль. Что такое пассажиро-миля понятно или нет?

Д.КНОРРЕ: Да.

С.ДОРЕНКО: То есть пассажир проходит столько-то миль. При миллиарде пассажиро-миль 213 человек погибает на мотоцикле, а на машине семь. Понятно. 7,3 если быть точным. Если смотреть на миллиард пассажиро-миль, то получается, что на мотоцикле погибает 213 человек, а на машине семь — в 30 раз меньше. У меня есть мотоцикл, я люблю мотоцикл, но при этом подумайте, пожалуйста, о количестве смертей, которые приходятся при пробеге, пересчитав километры. В 30 раз больше погибает людей на мотоцикле. Паромы, пароходы — три человека на миллиард пассажиро-миль, таким образом в 70 раз безопаснее, чем мотоцикл. И самолет — 0,07.  

Д.КНОРРЕ: Как аэрофоб скажу: вся эта статистика достаточно лукавая, во-первых; во-вторых, очень важная составляющая это возможность выживания в машине и на мотоцикле. У вас есть возможность выжить при аварии, а в самолете практически нет. Если он падает, то это практически стопроцентная смерть.

С.ДОРЕНКО: Самолет в пересчете на пассажиро-мили в три тысячи раз безопаснее мотоцикла. Понимаете, что это значит.

Д.КНОРРЕ: Да не безопаснее, а меньше людей погибает.

С.ДОРЕНКО: Меньше людей погибает в пересчете на пробег в километрах.

Д.КНОРРЕ: А безопаснее, это совершенно другое — это условия перевозки. А условия перевозки самолета таковы, что если вы падаете с неба, то вы умрете. А в машине можете калекой остаться, уйти от столкновения.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я сам работал на железной дороге по безопасности движения, а друг мой в аэропорту Домодедово. 1972 год, как вы знаете, самый большой пик катастроф воздушных.

С.ДОРЕНКО: Не знаю, но я вам верю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы с ним поехали на юг, а билет полагался бесплатный и мне, и ему. Он поехал со мной на поезде. Я говорю: а чё ты на самолете не полетел? Он говорит: у нас ни один техник на самолете не летает, все ездят на поездах; летчики, да, они не знаю, что мы там творим, они летают, а мы не рискуем. Я еще пошутил: а у нас железнодорожники все на самолетах летают, потому что безопасность движения. Это в зависимости от года, по расхлябанности. В 1972 году была такая расхлябанность дикая.

С.ДОРЕНКО: Тем не менее статистика говорит, что гибнут на мотоцикле в три тысячи раз чаще в пересчете на пробег.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я как-то «Голос Америки» слушал и там про донорские почки говорили. В Америке пересадка только начиналась. Они лежали и мечты у них были: молодой человек бьется именно на мотоцикле, и самые лучшие почки именно от мотоциклиста. Они еще молодые люди, не прокуренные, не пропитые сильно. Они мечтали именно от мотоциклиста получить донорские почки.

С.ДОРЕНКО: Это правда, если пересчитать в километры, ребята. Просто посчитайте по пробегу. Если вы считаете количество поездок, то будет другая цифра, а если считать по пробегам, то мотоцикл в три тысячи раз опаснее, чем самолет, и мотоцикл в 30 раз опаснее машины.

Д.КНОРРЕ: Я, если честно, одинаково боюсь и самолетов, и мотоциклов. Я бы не села на мотоцикл точно.

С.ДОРЕНКО: 7373-94-8. Я сам бьюсь, боже как я боюсь, и того и другого боюсь.

Д.КНОРРЕ: С закрытыми глазами едете от страха.

С.ДОРЕНКО: А если ты не боишься — ты идиот. Надо постоянно бояться чуть-чуть, аккуратненько бояться и всё, чуть-чуть побаиваться. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, Павшинская Пойма. Сергей, не корректно по километрам. 

С.ДОРЕНКО: Почему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что разные скорости самолета, мотоцикла и автомобиля. Я предлагаю по часам.

С.ДОРЕНКО: А, по часам, проведенным на транспортном средстве. То, что вы сказали, очень верно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда в 10 раз будет статистика, потому что примерно в 10 раз быстрее летит самолет.

С.ДОРЕНКО: Мотоцикл пусть 100 идет или 80 (если в городе), а самолет 800. А, ну да, в 10 раз.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно уменьшить.

С.ДОРЕНКО: Тогда в 10 раз уменьшим и скажем, что самолет в вашей статистике будет безопаснее мотоцикла в 300 раз. Было три тысячи, стало триста — всё равно дофига.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И в десять раз страшнее летать на самолете.

С.ДОРЕНКО: Но с машиной цифра остается та же.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Машина медленнее мотоцикла, так что можно даже увеличить.

С.ДОРЕНКО: Вот так ребята. Просто посмотрите на эту статистику. Почему мы боимся самолета? Почему мы не боимся мотоцикла?

Д.КНОРРЕ: Потому что в самолете не контролируешь ситуацию.

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело. Это самое главное, что ты контролируешь ситуацию, контролируешь ситуацию не ты — вот и вся тема. То есть ты как бы кролик, которого везут в грузовике.  У меня друг разложился на мотоцикле в прошлом году. Ему надо было завернуть, а там какая-то глина. Короче говоря, как всегда в повороте бывает, либо гравий, либо глина, либо песок кто-то рассыпал, и он разложился. У него был восьмисотый «гусь». «Гусь» полетел на обочину, он вслед за «Гусем», и там еще встречка была. Они разминулись со встречкой, то есть встречка его не убила, все успели затормозить. Он говорит: я встал и поехал домой, но уже потихонечку, не очень торопясь. Потому что когда кувыркался, конечно ему нехорошо стало. Вот тебе мотоцикл. То есть он мог бы убиться об встречку, но тот тормозил; он мог бы убиться об встречку, но он как бы кувыркался в правильном направлении. Так получилось, так вышло. Он мог бы убиться о собственный мотоцикл, но он успел его оттолкнуть, чтобы не с железкой лететь, чтобы железка тебя коверкала, а как бы оттолкнуться он успел. Одним словом, когда ты падаешь на мотоцикле, у тебя есть реальная возможность что-то еще успевать делать. А на самолете ты просто кролик, которого просто везут.

Д.КНОРРЕ: С другой стороны, и на автобусе ты просто кролик, и на поезде ты кролик, а всё равно страшнее летать. А тут возвращаемся к тому, что при крушении самолета 99% смертность, а на автобусе чаще всего люди выживают. 

С.ДОРЕНКО: Когда ты едешь на автобусе, ты понимаешь, что земля рядом. А тут ты понимаешь, что разбиваешься в клочья.

Д.КНОРРЕ: И не важно, как ты упадешь: плашмя, носом, крылом или пикируешь — итог один и тот же. Автобус перевернулся — все выжили.

С.ДОРЕНКО: Теоретически самолет еще может планировать.

Д.КНОРРЕ: И есть случаи, когда сажали самолет: чудо на Гудзоне.

С.ДОРЕНКО: Самолет может планировать, и ты понимаешь, что летчик может в поле сесть. Другое дело, что они планируют сейчас очень плохо, реактивные, потому что они скоростные, у них форма крыла не позволяет планировать.

Д.КНОРРЕ: Мне Сергей Карпухин пишет уже второй раз: «Мое суждение не рационально, а эмоционально. Считают же смерти, а не травмы». Причем тут то, что вы считаете? Мы как раз говорим про ощущения. 

С.ДОРЕНКО: Сергей, у вас бывало (это любой водитель знает), что вот почти, но нет; не смерть, а касание. Вы идете сейчас по снегу, и вас немножко потащило. И парень, который шел навстречу вам, по такой же узкой дороге, тоже по льду, он вас выручил, успел притормозить. То есть вы потеряли контроль на машине, вас потащило, но ребята вокруг вас выручили. Понимаете, в чем дело. На машине это существует, а на самолете не существует этого. Ребята, которые сидят рядом в креслах, они вас не могут выручить. Это степень контроля собственной судьбы. Вы убиваетесь на машине намного чаще, чем в самолете, а если в километры перевести, то просто фантастика, в 100 раз чаще. Но на машине у вас есть некая степень контроля, и у окружающих есть — вас могут выручить окружающие, вас могут выручить деревья, вы можете подприлечь, бочком.  

Д.КНОРРЕ: Отбойники.

С.ДОРЕНКО: Войти в отбойники как-то хорошо, аккуратно, под углом, чтобы не раскорежиться. Вы можете тормозить об идущий впереди грузовик. У вас есть какие-то варианты. А в самолете полное отсутствие вариантов вас именно бесит и полное отсутствие контроля. Вы ничего не контролируете, вы контролируете сходить в туалет, да и то когда разрешат. Всё, точка. Всё остальное вы не контролируете.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Родственники и знакомые троих из четверых граждан России, которые погибли в Сирии, подтвердили информацию об их смерти, сообщает РБК. Есть подтверждение гибели в Сирии, есть подтверждение гибели Алексея Ладыгина из Рязани, Станислава Матвеева и Игоря Косотурова из города Асбест Свердловской области, а также Владимира Логинова из Калининградской области. Всех их организация назвала бойцами «Частной военной компании Вагнера». «Балтийский отдельный казачий округ», казаки сообщили, что Логинов погиб. Итого четыре человека. Четыре человека это и всё? Говорят сейчас также, что Сирии погибло сто человек, колонна арабов, и среди арабов было сколько-то ЧВК Вагнера. Например, не четыре, а пять, десять. Какое-то количество шло арабов, которых расколотили, и среди них как будто бы были граждане России.

Д.КНОРРЕ: Еще координатор «Другой России» Александр Аверин сообщил о смерти активист организации Кирилла Ананьева. По словам Аверина, до отъезда в Сирию Ананьев воевал в Донбассе на стороне пророссийских сепаратистов.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. По поводу информации, что в Сирии погибли наши люди. Мне прислал человек из Сирии, воюющий, там погибло наших около 250 человек.

С.ДОРЕНКО: Он прислал?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, у меня есть запись.

С.ДОРЕНКО: Я не воевал никогда, но жил в Анголе. Когда я жил в Анголе два года, нам говорили: там чё-то слышали — подорвался кто-то под Лубанго на мине. Не обязательно это верно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что у меня есть запись. Американцы обстреляли наших.

С.ДОРЕНКО: А наши там что делали?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Там была зачистка Дейр-эз-Зоре, по-моему, и порядка 250 человек наших полегло.

С.ДОРЕНКО: Простите, я понимаю ваше волнение. Но я склонен меньше доверять этой информации, в отличие от вас. Почему я меньше склонен доверять, потому что «говорят люди из Сирии». Но люди из Сирии могут знать меньше, чем мы здесь в Москве, как не парадоксально, о том, что происходит в другом городе. Понятно, да.

Д.КНОРРЕ: Конечно, это очень логично.

С.ДОРЕНКО: Потому что я, сидя в Луанде, узнавал, что в Лубанго кажется кто-то, говорят, подорвался. Потом оказывалось, нет, это не он и не подорвался, да и вообще это подорвался анголец и так далее. Точной информации на войне как раз недостаёт. Кто-то что-то слышал, где-то слышал и так далее. Всего погибших сейчас говорят сто, из них 250 русских. Как это может быть? Надо, конечно, прояснить эту информацию. Я проявляю скепсис.

Д.КНОРРЕ: В Пентагоне, по крайней мере, заявляют, что под авиаудар могли попасть российские наемники.

С.ДОРЕНКО: Могли попасть, но это не армия, это люди, которые там добровольно. Другое дело, а почему они там добровольно и как это описывает российское правовое поле?

Д.КНОРРЕ: Правовое поле запрещает ЧВК. Невозможно обсуждать ЧВК официальными лицами в публичном пространстве, потому что они запрещены, и Вагнера и другие ЧВК.

С.ДОРЕНКО: При этом весьма высокопоставленные люди курируют эти ВЧК.

Д.КНОРРЕ: Неофициально.

С.ДОРЕНКО: Я хочу обратить ваше внимание на статью в социальных сетях Михаила Пожарского, который поставил очень важный заголовок — наемники пытаются претендовать на тот же моральный статус, которыми наделены солдаты национальных армий.  Люди, которые воюют в ЧВК Вагнера, для вас обладают тем же моральным статусом, что солдаты российской армии?

Д.КНОРРЕ: Голосование.

С.ДОРЕНКО: Да. Ребята, скажите, пожалуйста, люди из «Частной военной компании Вагнера» обладают тем же моральным статусом для вас, что и солдаты, офицеры, военнослужащие российской армии? Да — 134-21-35; нет — 134-21-36. Это вопрос, на самом деле, ключевой. С одной стороны, это российские граждане; с другой стороны, это люди, которых туда Россия не посылала. Что такое Россия? Государство. Россия их не посылала.

Д.КНОРРЕ: Тут можно рассуждать с точки зрения официальной повестки — официально не посылала. Но неофициально, вы же сами говорите, что курируют люди из элиты, властные люди. А значит мы предполагаем, что если они курируют ЧВК, значит это зачем-то надо, это какая-то секретная операция, может быть надо болеть за ребят, потому что мы не можем официально, но мы пытаемся, за какое-то правое дело. Многие так думают. 

С.ДОРЕНКО: Я хочу сказать, что есть разные разновидности непосылания и разные разновидности «их там нет». Одних там нет — это люди, которые с точки зрения российского государства почти полезны или полезны и, больше того, их даже просят делать кое-какие деликатные вещи; вторые из них просто наемники. Я знал несколько случаев, уже после нашего отъезда, после того как здесь сменилась власть, уже не  Советский Союз, но бывшие советские люди в Анголе воевали с двух сторон. Один водил Ан-12 в интересах ангольской армии, а второй водил (ты будешь смеяться) Ан-12 тоже в интересах Савимби, УНИТА, то есть наоборот, антиправительственная организация. Оба примерно одинаково получали денег. И оба, насколько я понимаю, наверно товарищи, могли бы вместе и выпить, и посидеть, и обсудить. Вот же в чём дело.

Так что есть разные наемники. Есть наемники просто сами за свой счет, в частности, наши летчики (авиация) в Африке возят. Кого они возят? Есть наемники, которые как бы нет, но государство, вообще-то говоря, признает их полезность.

Д.КНОРРЕ: Много есть историй в СМИ о том, как люди просто едут пострелять, им совершенно всё равно, за кого они. И они рассказывают «да нам плевать…»

С.ДОРЕНКО: Они всё равно проникаются каким-то духом, какой-то правдой. Они должны проникнуться какой-то правдой.

Д.КНОРРЕ: Но изначально они едут на квест.

С.ДОРЕНКО: Есть отчаянные люди, которые ищут ремесла военного, но они все-таки идейные тоже. Я тебе правду говорю, большинство из них проникнуто какими-то идеями, они нуждаются в некой правде.

Д.КНОРРЕ: По крайней мере, ЧВК Вагнера позиционирует себя как патриотическая компания.

С.ДОРЕНКО: У меня сейчас 37% на 63%. Как звучал наш вопрос: с вашей точки зрения, моральными правами армейцев обладает, в том числе ЧВК Вагнера. Как мы ставили вопрос, не напомнишь мне?

Д.КНОРРЕ: Люди из ЧВК Вагнера обладают тем же моральным статусом, что и российская армия: да — 37%; нет — 63%.

С.ДОРЕНКО: Я останавливаю это голосование. Люди из ЧВК Вагнера обладают тем же моральным статусом, что и военнослужащие российской армии: да — 37%; нет — 63%. Давайте это обсудим. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Николай. В Афганистане, когда взяли дворец Амина. Потом посещали и говорили «голые стены остались». Ковры, ружья и многие вещи достались Леониду Ильичу Брежневу в подарок, как рассказывал исламский батальон, который базировался в Чирчике, в 8-м микрорайоне. Слухи, конечно, никто при этом не присутствовал, но помнили, знали, что старик любил кое-какие изыски.

С.ДОРЕНКО: Давайте вернемся к моральному статусу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А моральный статус такой, что разницы нет, война есть война.

С.ДОРЕНКО: Разница есть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хотел бы заметить коротко, у нас единственная страна в мире, в которой не существует статьи «Мародерство». Во всех странах мира статья «Мародерство» глубоко наказывается. Когда упали «близнецы», там поймали нескольких пожарных, которые просто камешки взяли на память, как сувениры, и об этом вся Америка трезвонила, что нарушение морали.

С.ДОРЕНКО: Я не про это, говорю о моральном статусе…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу закончить.

С.ДОРЕНКО: Прошу вас. Вы говорите, что разницы нет между военнослужащими и частной военной компанией. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Война очень грязное дело. Вы знаете, как ловили американцев, которые из Ирана…

С.ДОРЕНКО: Ребята, извините, я не до конца был понятен, мне очень стыдно. Я говорю о другом: есть граждане, которых государство должно защищать. Возникает сразу вопрос: а эти граждане там почему? Условно говоря, например, я попал в переделку в Австралии, неприятности у меня. Правительство должно меня защищать в виде нашего посольства?

Д.КНОРРЕ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Должно. Оно начинает меня защищать: может быть советом, консультацией; может я в больнице, может я в тюрьме. Правительство, в сущности, начинает оказывать мне услуги. Это же услуги. Если я оказался в Австралии, меня спрашивают: Серёж, а что ты делал в этой Австралии, чего тебя туда черти носят? Я говорю: а это был туризм. И у меня есть объяснение, какого черта я был в Австралии.

Если я в Сирии, правительство меня должно защищать? Я говорю: ну наверное, это неосторожный поступок, что я приехал в Сирию. А если я в Сирии с оружием, это хороший поступок? Не знаю. А если я в Сирии с оружием и иду защищать кого-то, отбивать в бою, участвую в боевых действиях, это хороший поступок? Не знаю. Может быть хороший, но тогда правительство должно мне каким-то образом (хотя бы тайно) прописать статус, тайный статус.

Условно говоря, мы послали Серёжу с оружием принимать участие в боевых действиях. Публично мы заявить об этом не можем, но Серёже гарантировано то, то, то, и мы его будем числить так, так и так, он будет агент, завербован. Одним словом, дайте мне статус и основания. Теперь дальше: никаких оснований нет, ты просто пушечное мясо. Я говорю: отлично, сколько платите? Если они будут платить мне 100 тысяч долларов в день — я пойду. Я отсижу там сто дней, останусь в живых и вернусь с 10 миллионами. Нормально? Нормально. Считаю, правильно. Они за меня не отвечают, но они хорошо платят. За 100 тысяч долларов в день я готов.

Одним словом, мое бесправие решается деньгами или у меня есть какой-то статус. Дальше, я приезжаю в Россию, я всем рассказываю, что я там был с оружием и вел боевые действия, и люди мне говорят «спасибо, брат» или что? Я хочу статус понимать. Мне не надо документов.

Д.КНОРРЕ: А моральный статус мы, как читатели, как публика, выбираем сами. Либо мы воспринимаем их как наемников, которые сами ввязались в эту передрягу и сами виноваты…

С.ДОРЕНКО: Давай еще четче поставим вопрос: люди из частных военных компаний, ЧВК Вагнера в частности, это герои или это…

Д.КНОРРЕ: Наемники.

С.ДОРЕНКО: Или авантюристы.

Д.КНОРРЕ: Герои под прикрытием или авантюристы.

С.ДОРЕНКО: Давай без «прикрытия», просто герои или авантюристы. Мы чуть-чуть заострили вопрос по отношению к предыдущему: люди из ЧВК Вагнера герои — 134-21-35 или авантюристы — 134-21-36. Для вас они молодцы, герои — 134-21-35; авантюристы — 134-21-36. Тогда извини, авантюристы ищут на свою задницу приключений, но это как бы их личное дело. Хотя и тут государство может сказать «это же наши граждане», государство должно говорить какие-то вещи. 

Д.КНОРРЕ: Ну да, это люди — наши граждане, с оружием в руках.

С.ДОРЕНКО: Значит, их надо наказать или поощрить.

Д.КНОРРЕ: Экстрадировать, если они выжили.

С.ДОРЕНКО: Государство должно влезть! Государство пытается влезть в каждую замочную скважину, почему же оно в это дело не лезет? Оно должно либо их наказать, сказать «по возвращении каждый из вас идет в тюрьму» или, наоборот, «по возвращении каждому из вас — боевого Красного знамени». Или кого там, Александра священного Невского. Кого сейчас положено вместо боевого Красного знамени? То есть государство должно обозначить свою позицию, наверное, может быть. Я не знаю.

Я останавливаю это голосование, потому что у нас тот же самый результат практически — 30% на 70%. Спасибо. 31% на 69% было сейчас; сейчас 30% на 70% опять, пересчитала опять. Люди из ЧВК Вагнера герои — 30%, авантюристы — 70%. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. По ЧВК Вагнера. Героями, по моему мнению, они не являются, это хуже авантюристов. Как это должно быть на деле. Если ты хочешь ехать туда воевать — наше правительство официально считает их преступниками. Значит, они должны приехать в Сирию, попросить гражданство, и сирийское правительство должно предоставить им временное или какое-либо гражданство. И после этого пожалуйста, русские воюйте там, хоть все туда езжайте и все воюйте.

С.ДОРЕНКО: Совсем все не надо, мы останемся.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Насчет «русские против русских». Вы не привели пример Сомали и Эфиопию, 1975 год. Когда конкретно в окопах и танками руководили советские специалисты, советские советники, специалисты сидели в гостиницах, и воевали одни против других, Иван против Ивана. Это не просто самолеты Ан-12 летали, а конкретно на боевых позициях были советские полковники. Я об этом знаю не то что достоверно, а на 99,9%. А потом из Сомали наши были отозваны, вернее они даже не были отозваны нами, они были выгнаны сомалийским правительством, и мы уже воевали за Эфиопию.   

С.ДОРЕНКО: Это 1975-й или 1976-й все-таки?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: 1975-й или 1976-й, я вам сейчас точно не скажу.

С.ДОРЕНКО: Мы рассорились с Сомали в 1976-м, я очень хорошо помню.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Африканский Рог.

С.ДОРЕНКО: Я помню, что мы поссорились с Сомали и разорвали отношения в сентябре 1976-го. Почему я это помню, потому что я избил сомалийца в лагере труда и отдыха перед этим, и меня должны были отчислить из университета. Но поскольку я прибыл в университет для отчисления, как сукин сын, в сентябре, и мне никто слова не сказал, потому что мы разорвали с ними дипломатические отношения, и я правильно избил сомалийца. Все сказали: молодец, что ты избил сомалийца, какой же ты молодец, Серёжа! Ну, я не избил, была просто драка.

Д.КНОРРЕ: Орден Святого Георгия — высшая воинская награда.

С.ДОРЕНКО: 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, Москва. А можно внести конкретики: район Дейр-эз-Зора, нефтяное месторождение, примерно два десятка вышек, одно из трех, которое давало основные деньги для «Исламского государства» запрещенного.

С.ДОРЕНКО: На территории Российской Федерации.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Курды Барзани под контролем американцев вышибают их оттуда, но не успевают закрепиться. …причем не у центрального правительства сирийского, а у ближайшей группы генералов, которые контролируют это направление. И туда бросается недавно образованный, буквально месяца три назад, спецбатальон сирийцев (около 400 человек) без тяжелой техники, только БТРы и установки … на колесах, обученные нашими «грушниками» в составе примерно 20-25 человек, которые, поскольку это первая операция, отправляются кураторами, вместе с ними.

С.ДОРЕНКО: Я эту версию тоже слышал и вам благодарен за большее количество данных, чем то, которое я помню, вы очень точны. Но только там не «грушники», а «вагнеровцы». Сейчас говорят, что там погиб «лимоновец», какой-то активист, который из Донбасса.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может быть.

С.ДОРЕНКО: Точно не «грушники».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать, что у подоплеки всего этого лежат деньги, быстрый контроль над месторождениями.

С.ДОРЕНКО: Нефть. Причем деньги, которые не этим ребятам, а деньги, которые большим боссам. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И даже не центральному сирийскому и даже не центральному сирийскому правительству, потому что эти генералы (долгая история) имеют выход…

С.ДОРЕНКО: Существует версия. Давайте я при вас повторю эту версию: существует версия, что там есть несколько месторождений, в том числе есть вышки, которые работают и приносят деньги. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И не прекращается ни на минуту их работа.

С.ДОРЕНКО: И сейчас они у курдов, которые сами их отбили у запрещенной на территории России.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но не успели закрепиться.

С.ДОРЕНКО: Создали некую рыхлость в линии. И какая-то шайка арабов решила захватить эти вышки, просто одна шайка у другой шайки. И там наши инструкторы в каком-то числе были с этими арабами, и они да, действительно, погибли.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поскольку это первая операция, то решили поучаствовать лично, прокурировать. Такая непротиворечивая версия.

С.ДОРЕНКО: Но я вам хочу сказать, поскольку там сидят казаки и «лимоновцы», то это точно не ГРУ. ГРУ работает по-другому, ГРУ — это разведка, ГРУ — это прикрытие.

Д.КНОРРЕ: Значит, у Вагнера вообще нет коммуникации с российскими военными, которые там находятся?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. В том-то и фишка, что это была частная операция.

С.ДОРЕНКО: Частная операция по захвату нефтяных вышек.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, вот и всё. Просто не сложилось, потому что никто не рассчитывал, что американцы так мощно вступятся, сначала системами залпового огня, а потом ударом вертолета, причем не один-два, а подняли чуть ли не полк.

Д.КНОРРЕ: Тогда вопрос к вам: если вы говорите, что Вагнера и вообще частные военный компании курируются какими-то властными элитами, допустим, неофициально…

С.ДОРЕНКО: Может быть такое, что это властные элиты отсюда неофициальные послали «вагнеровцев» захватывать эти вышки или это инициатива местная?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это абсолютно местная инициатива.   

С.ДОРЕНКО: Мальца срубить бабла.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, мальцам срубить бабла, паре генералов сирийских срубить бабла.

С.ДОРЕНКО: Джентльмены решили сделаться небедными.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: А что три вышли или двадцать вышек, они качают и качают — это же милое дело, она же каждую минуту качает копеечку. Почему же не взять? Эта версия существует. Только там нет «грушников», потому что с какой стати в ГРУ служит «лимоновец» с казаком. Это странно. Это люди войны, которые защищают то русский мир, то еще какой-нибудь мир, то вышки… Давайте дальше интересоваться, давайте расследовать, посмотрим, чем дело кончится. Мы пойдем и проживем его, этот вторник, 13 февраля.