С.РЫБКА: 11:05. Доброго утра всем! Меня зовут Сергей Рыбка. Я и вы, слушатели «Говорит Москва», сегодня задаем вопросы Герману Клименко — советнику президента по развитию интернета. Герман Сергеевич, доброе утро.

Г.КЛИМЕНКО: Доброе утро, зрители, слушатели.

С.РЫБКА: И зрители в том числе, есть же видео-web-трансляция. Первая история, с которой хотелось бы начать с вами разговор, это почти классика — это Роскомнадзор. Создается ощущение, что у Роскомнадзора тонковата кишка на то, чтобы, например, заблокировать YouTube на территории Российской Федерации. По крайней мере, такой вывод можно сделать из слов господина Жарова, главы ведомства, который позавчера высказался таким образом: «На сегодняшний день у нас нет официального ответа, но буквально с утра нам сообщили информацию, что руководство YouTube, точнее руководство компании Google, на самом деле, склоняется к тому, чтобы дождаться основного судебного решения, а потом принять какие-то решения по блокировке или не блокировке этого судебного решения».

Речь об истории с Настей Рыбкой, с Дерипаской, с Навальным. Роскомнадзор уже получается полторы недели назад обратился к YouTube с просьбой удалить материалы Навального, в которых упоминается Дерипаска. Пока этого не сделано. И вот Жаров дает такой комментарий: «Где-то в Google это обсуждают, но мы пока не готовы принять решение». Они не готовы принять решение. Что, действительно тонка кишка у Роскомнадзора?

Г.КЛИМЕНКО: В терминах «тонка кишка» можно много чего говорить.

С.РЫБКА: Для острастки, так скажем.

Г.КЛИМЕНКО: Например, принято высылать дипломатов. У вас выслали одного, вы высылаете одного; мы высылаем пять, у нас высылают пять. Помните, была история, когда высылали наших дипломатов, потом мы ждали… 

С.РЫБКА: Уже несколько таких историй у нас есть.

Г.КЛИМЕНКО: Во-первых, на самом деле это неплохо, когда у организации есть люфт. Потом вы бы обвиняли в другой истории — в тупом исполнении распоряжения. Значит, есть законодательный люфт. Если бы был прописан протокол блокировки, наверно бы Роскомнадзор действовал… это такая полувоенная организация, соответственно, у них есть юридические основания для того, чтобы тянуть с этой историей.

Наша задача не уничтожить YouTube как класс, а привести его к какому-то более-менее удобному существованию на территории Российской Федерации. Я не защитник Роскомнадзора, я там не работаю. У нас психология такая: если жестко действуют — ну, неужели не могли дать подумать? А когда говорят: давайте попробуем как-нибудь попробуем двигаться во встречном направлении — у всех свои принципы. И в этом плане Роскомнадзор старается больше быть похожим, на мой взгляд, на министерство иностранных дел. Можно иногда сформулировать, что министерство иностранных дел слабовато, но с другой стороны, главное же — достижение цели.

С.РЫБКА: По сути, уже решение суда есть: есть решение об обеспечительных мерах, и одна из мер — это именно удаление этого контента. Контент Навального не удаляется. Как следствие, по тем законам, которые существуют, должен быть заблокирован ресурс, где контент размещен.

Г.КЛИМЕНКО: Еще раз повторюсь: насколько я знаю, за два с половиной года работы чиновником, я выяснил какую-то определенную стратегию. Если министерство или ведомство, или подведомство (Роскомнадзор — подведомственно министерству связи), есть четкие инструкции, протокол, они не могут отойти ни направо, ни налево. Почему? Потому что потом приходит проверка: дядя прокурор и Счетная палата. Соответственно, существует юридический люфт. Если мы с вами хотим, чтобы Роскомнадзор, не думая, исполнял решения, не уговаривал, давайте попробуем попросить наших депутатов, чтобы они внесли соответствующие поправки в закон, чтобы Роскомнадзором было четко установлено — в течение одного дня взять и уничтожить.

Очень любопытно, когда Роскомнадзор принимает решения жесткие по блокировке, его обвиняют в том, что он негодяйствует, а когда не принимает жесткие решения по блокировке, мы с вами обсуждаем — а что же, неужели кишка тонка у Роскомнадзора.

С.РЫБКА: Вы можете вспомнить, какой из известных ресурсов за последнее время блокировал Роскомнадзор?

Г.КЛИМЕНКО: LinkedIn только, пожалуй.

С.РЫБКА: Вот, например. Просто случай с YouTube примечателен тем, что масштабы ресурса и значимость для планеты ресурса, который может быть заблокирован на территории России, значительно выше и поэтому как будто бы Роскомнадзор робеет.

Г.КЛИМЕНКО: Помните, была история с «ВКонтакте», с Telegram была история, тоже свежая достаточно, переписка Жарова с Дуровым. У Роскомнадзора нет задачи, как у правоохранительных органов. Задача не всех пересажать, а чтобы не было преступлений. Много спорных историй, но я бы не хотел быть на месте Жарова, задача у которого стоит — привести свободолюбивый интернет к законопослушному состоянию. Это очень тяжело. Поэтому большие действия Роскомнадзора и вообще государства по отношению к интернету, можно сказать, как мягкий обжим, потихонечку, потому что резкие действия действительно могут привести к негативу. Зачем?

С.РЫБКА: У вас есть представление о том, как происходят контакты (да, вы не работает в Роскомнадзоре, но может быть...)  Роскомнадзора и того же Google. Просто Жаров рассуждает таким образом, что мы обратились в YouTube, но сейчас это пошло выше-выше, к руководству Google, а там не очень понимают термин «обеспечительные меры». Есть представление, как эти контакты ведутся? Это действительно диалог вслух, затяжная переписка бюрократическая?

Г.КЛИМЕНКО: Я могу вам аллегорически ответить, есть такой анекдот. Когда я служил в армии, нам научный руководитель задавал вопрос, когда мы засыпали на лекции. Он спрашивал: товарищи курсанты, а как ежики размножаются?

С.РЫБКА: Есть даже книга соответствующая.

Г.КЛИМЕНКО: Да. Но мы были настолько невинными, в то время таких анекдотов мало было, поэтому все думали: а как же ежики размножаются. Просыпались, потом ждали до конца лекции, а потом он нам отвечал «аккуратно».

С.РЫБКА: То есть диалог Роскомнадзора и Google ведется аккуратно, по заветам ежиком.

Г.КЛИМЕНКО: Все идут по тропкам, все идут по каким-то историям, никто не хочет делать необратимых шагов. Я это прекрасно понимаю. Никто не хочет иметь негативную прессу. На самом деле, как не смешно, все понимают, куда мы идем, то есть рано или поздно мы, конечно же, придем к тому, что все ресурсы зарубежные, работая на территории других государств, и наши ресурсы на чужих территориях (об этом же идет основной спор), будут исполнять решения судов или следовать регламентам, которые действуют на этой территории.

Интернет же развивался очень свободно, без ограничений, и вернуть обратно джинна достаточно тяжело. Это не только наша проблематика, это проблематика всех стран. Еще раз говорю: я бы никому не пожелал из умничающих оказаться на месте Жарова.

С.РЫБКА: Я напоминаю слушателям, что наш собеседник сегодня — это советник президента по развитию интернета Герман Клименко. Можете присоединяться к этой беседе. SMS-портал наш +7-925-8888-94-8, Telegram: govoritmskbot, звонки в прямой эфир принимаем по номеру 7373-94-8.

Вы говорите «не хотите на месте Жарова оказаться», но он ведь не единственный, кто этим вопросом занимается. И учитывая что мы сейчас находимся в горячем предвыборном периоде, случалось ли вам в программах, с которыми кандидаты выступают, в заявлениях может даже не программных, но от кандидатов звучащих, какие-то суждения ровно на эту тему, как будто этого вообще нет, то есть рассуждения о госрегулировании.

Г.КЛИМЕНКО: Если честно, у меня отсутствует кусок мозга, ответственный за политику. Я иногда с удивлением наблюдаю происходящие события, вот вы здесь про новости говорили изначально, что Роскомнадзор, какая девушка, Дерипаска… Я с удивлением наблюдаю, особенно за связкой в политическую область. Но если честно, я все-таки больше технарь. Мне иногда любопытно понаблюдать, я не могу сказать, что я не слушаю депутатов, хотя честно — некогда даже.

С.РЫБКА: Но вы посещаете парламентские слушания, где депутаты вас слушают, вы их слушаете.

Г.КЛИМЕНКО: Последние парламентские слушания были по цифровой экономике. Какой-то ереси политической там не было. Ну, понятно, когда депутаты увлекаются биткоинами и бокчейнами, это очень смешно выглядит со стороны. Понятна риторика, когда выступает фракция. На последних парламентских слушаниях по цифровой экономике выступали фракции, и понятно, у них предсказуема речь. И Геннадий Андреевич предсказуем совершенно, что нужно вкладывать деньги в радиоэлектронику, чтобы всех победить.

С.РЫБКА: Он использует термин «радиоэлектроника»?

Г.КЛИМЕНКО: Я сам скоро попаду в тот же возраст, что и он. Я пока сдерживаюсь, даже иногда программирую по молодости. Как мы снисходительно относимся к тем, кто старше нас, так же и к нам будут относиться.  

С.РЫБКА: Несомненно, да. К вашим мероприятиям с участием депутатов и прочих советников президента, я имею в виду Глазьева, вроде было какое-то большое мероприятие с громким заголовком Всемирный саммит блокчейна и криптовалют.

Г.КЛИМЕНКО: Была такая история.

С.РЫБКА: Чуть позже вернемся. Сейчас интерес слушателей удовлетворим, а именно звонки будем принимать. 7373-94-8, наш прямой эфир. Слушаем, доброе утро.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Михаил, Москва. У меня такой вопрос: может быть, необходимо в интернете, в особенности в связи с выборами, в профиле журналист не только радиостанции, но журналист, указывать их источники финансирования? А то иногда создается впечатление, что журналист, числящийся за одной станцией, отрабатывает деньги совершенно непонятно какой страны.  

С.РЫБКА: Я, кстати, не могу это воспринять как камень в свой как минимум огород, потому что я за собой подобного не замечал. Но подобный формат, может быть, лицензирования, если не только СМИ, официальное зарегистрированное, но и блогеры.

Г.КЛИМЕНКО: Блогеры, уже мы как-то закон поправили.

С.РЫБКА: Закон поправили, но источники финансирования они разве обязаны указывать?

Г.КЛИМЕНКО: Мне кажется, что нет. С источниками доходов всё время, когда требуют указать… Если люди легально получают деньги, они все есть в налоговой инспекции, они все налогообложены, по большому счету. А если мы говорим о каких-то черных деньгах, понятно, что никто не указывает черные деньги. Поэтому само по себе требование указать источники доходов это вопрос — опубликовать источники доходов. А понятно, что люди получают деньги, это все видят, и налоговая инспекция видит.

С.РЫБКА: Прочие слушатели подключаются и уточняют: «Это речь об иноагентах СМИ и не только СМИ».

Г.КЛИМЕНКО: Да, есть такая история.

С.РЫБКА: Разве сейчас это не отрегулировано до достаточной степени? У слушателей возникает вопрос, им кажется, что они не могут установить, кто финансирует кого-то вещающего.

Г.КЛИМЕНКО: Единственное, что мы, по-моему, не размечаем. Это только Америка потребовала, чтобы на ее территории наша Russia Today…

С.РЫБКА: Обозначила себя как иноагент.

Г.КЛИМЕНКО: Да. И Google обозначает СМИ наши, которые, по его мнению, финансируются государством (РИА Новости, кто-то еще), в своей выдаче пометочкой «идет финансирование государства». У нас пока такого нет.

С.РЫБКА: А стоит?

Г.КЛИМЕНКО: Хороший вопрос. Правильно эти вопросы задавать законодателям. Я не вижу здесь смысла ни с той стороны, ни с этой, но я за симметрию. Если коллеги на той стороне нас обижают — давайте их обижать. Это смешно, детский сад, но, видимо, только такие меры действуют, к сожалению, в современной политике.

С.РЫБКА: 7373-94-8 — это номер нашего прямого эфира. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня Михаил зовут, Москва. Давно ходят разговоры о том, что мы уязвимы в связи с тем, что у нас Windows стоит, все американские программы, причем уязвимы и государственные структуры и так далее. Какая-то работа в этом направлении ведется, чтобы уйти с этого или нет?

С.РЫБКА: Эта работа называется импортозамещение, наверное.

Г.КЛИМЕНКО: Да, импортозамещение. На самом деле, это непростая история в силу того, что когда люди привыкают к чему-то, они очень тяжело переходят с софта на софт. В оборонке всё неплохо достаточно с замещением, там и не было особого преобладания Windows. В атомной энергетике (я в своё время там работал) тоже отделены компьютеры от интернета и достаточно большие разработки идут в Linux.

Мой личный опыт, два с половиной года назад меня назначили советником, я начал ездить по регионам и смотреть, как в регионах идет импортозамещение. Очень плохо на самом деле. Москва в этом плане идеальная история. Вообще импортозамещение, к сожалению, зависит от денег: есть деньги — можно двигаться. Ситуация, в которую мы попали… У нас есть такая национальная особенность, я сейчас не как Серебряков… 

С.РЫБКА: Да, будьте аккуратней, а то вас прокомментирует Панкратов-Чёрный.

Г.КЛИМЕНКО: Я стараюсь и с юмором, помните анекдот про гречневую кашу и мальчика — а раньше всё устраивало. Пока гром не грянул, мы очень спокойно к этому относились. Дело в том, что когда Путин служил премьером, было постановление № 2299 о переходе всех госорганов на отечественное ПО. Это был 2010 год. Пять лет дали. К 2015 году на отечественное ПО перешла только Федеральная служба судебных приставов. А чиновники, если им дадут пять лет, они в этом плане никуда не торопятся, не им же исполнять это решение, они поменяют свои места. И на конец 2015 года одна Федеральная служба судебных приставов.

Потом происходит отключение Крыма от всех работающих сервисов. И вдруг все взяли и удивились «ни фига себе». Я недавно был в Крыму, разговаривал с ответственными за IT. Да, они в целом всё понимают, у них огромный пласт переведен на отечественное ПО: и документооборот, и рабочие места всех чиновников. Но приезжаю в регион (не хочу сейчас называть), там поменялся губернатор, может быть он не сильный, говорю: коллеги, как у вас с замещением программного продукта? А они говорят: так как указов особых нет…

С.РЫБКА: Работаем на том, что стояло.

Г.КЛИМЕНКО: Да. А компания Microsoft приехали и говорит: денег у вас нет, не надо ничего менять, давайте мы вам на два года платежи отложим. Я говорю: коллеги, а у нас что-то через два года изменится в стране? У нас идет постепенный процесс, мы придумали и приняли законопроект о российском программном обеспечении, и при замещении сейчас нет выбора у чиновников или у госкомпаний на что менять. Там четко прописано: вы покупаете только то, что находится в реестре разработчиков отечественного ПО. Поэтому пытаются придумать разные хитрые способы, продлевать лицензии, еще что-то. Здесь очень тонкий момент, он нас ведет к Роскомнадзору немножечко.

Меня как-то спросили, вопрос в лоб: «Как можно быстро сделать импортозамещение?» Я всё время говорю: «Вернуться в тридцать седьмой год, можно и в пятьдесят первый». А если мы не хотим жестких мер, то мы должны придумать регуляторику. Регуляторика есть, есть реестр разработчиков отечественного ПО, и постепенно идет пласт замещения. Я регулярно общаюсь с министерством связи, отчеты достаточно бодрые. К сожалению, за год всё это не делается, но двигаемся туда. 

С.РЫБКА: Вы начали с того, что люди с трудом, со скрипом пересаживаются на новое ПО.

Г.КЛИМЕНКО: Очень тяжело.

С.РЫБКА: Это, в том числе, обусловлено тем, что наше программное обеспечение уступает тому, которое стоит?

Г.КЛИМЕНКО: Нет. Тут я без всякой ложной гордости…

С.РЫБКА: Есть привычка, конечно, но если что-то превосходит, то в пользу лучшего проще сделать выбор. 

Г.КЛИМЕНКО: Я сейчас выступаю не как советник президента, а как человек, который в свое время два раза менял опердень в коммерческом банке, где я работал, и несколько раз менял бухгалтерские программы. Люди, изучив один продукт, дальше очень тяжело меняются на другой. Есть же известный спор между андроидофилами и айфонофилами. Люди привыкают к определенному типу навигации, люди привыкают к определенному типу сервиса. И, конечно же, так как двух копий не бывает, идеология у программного обеспечения разная, здесь, мне кажется, больше не функциональная история совершенно.

Нет принципиальной разницы на рабочем месте сейчас у любого чиновника между Microsoft, ALT Linux и «Базальтом», там есть какой-то определенный набор сервисов. А просто непривычное расположение мест, человек помнит: вот здесь была кнопочка «о’кей». У меня есть несколько по этому поводу смешных достаточно историй.

С.РЫБКА: Но достаточно просто какой-то компонент продукта сделать лучше, чем у конкурента, и это резко повышает шансы, что пользователь купится.

Г.КЛИМЕНКО: Можно я честно скажу, у чиновников не надо делать лучше. Есть форма документов, например, у Федеральной службы судебных приставов 300 документов. Там их просто должно быть 300, нажал на кнопочку. Или когда мы с вами в поезде едем, когда проверяют паспорта, надо нажимать на кнопочку «сверить паспорт», ввести четыре цифры. Там нечего делать лучше на самом деле, там просто нормальная обычная работа.

Насколько я понимаю, всё зависит действительно от привычек и, самое главное, воля губернатора. Проблема в том, что для губерний, если мы говорим о внедрении в муниципалитетах, конечно же, IT стоит на десятом месте. Только пока не пройдет вирус, типа WannaCry, и все дружно не подпадут. После этого, конечно, у всех хвосты горят.

За государство сейчас беспокоиться не стоит. В конце года был завершен проект по созданию сегмента сети российского интернета. Все организации чиновников находятся сейчас за большим таким Firewall, ну не китайский конечно. У меня все рабочие места губернаторов, все рабочие места чиновников в мир глядят через Firewall. Сейчас технология простая достаточно, они не бегают, волосы на себе не рвут, доступ в интернет есть, но в целом достаточно защищены.

С.РЫБКА: Эта технология обеспечена программными средствами или техническими?

Г.КЛИМЕНКО: Программными.

С.РЫБКА: Вопрос от двух слушателей примерно по одной теме. «Разъясните ситуацию со свободным распространением Linux, ведь юридический статус такого ПО до сих пор не ясен как лицензионного», — этот вопрос от Дмитрия. 

Г.КЛИМЕНКО: Почему, ясен. Есть разные типы лицензий. Есть споры по части… я извиняюсь, сейчас буду употреблять слова.

С.РЫБКА: Не проблема.

Г.КЛИМЕНКО: Есть Red Hat (т.е. Linux) — это компания, которая прямым текстом запретила последующие новые версии распространять на Россию. Тем не менее, старые идут по лицензиям, которые распространять можно.

С.РЫБКА: А почему запретила, санкции?

Г.КЛИМЕНКО: Санкционная история. Есть компания CentOS — это давно адаптированная, есть FreeBSD, есть много-много разных типов лицензий. На самом деле, если бы мы сейчас с вами пригласили сюда юристов, мы бы утонули в этом бесконечном споре.

С.РЫБКА: Короче, кому нужно, есть с чем работать, не проблема.

Г.КЛИМЕНКО: Безусловно. Кому нужно, соблюдая аккуратно юридические права, юридические обязанности. Никто к нам не предъявляет претензий за то, что у нас работает ALT Linux, за то, что у нас работает «Базальт», за то, что у нас работает GosLinux.

С.РЫБКА: От Сергея-конструктора вопрос: «На базе Linux разрабатывали ОС «Сфера». Не знаете, есть ли подвижки в этой области?»

Г.КЛИМЕНКО: Ничего не знаю. Рынок большой, поэтому я всё знать не могу. У меня больше интернетовская часть, чем software.

С.РЫБКА: Александр спрашивает: «Импортозамещение софта неизбежно упрется в импортозамещение «железа». Вы же знаете масштаб цен, к примеру, в линейке отечественных процессоров «Эльбрус». Уж на что дорого «железо» от Apple, но в сравнении с «Эльбрусами» и они выходят дешевле».

Г.КЛИМЕНКО: Во-первых, давайте честно скажем, я не вижу, как влияет замена софта на замену «железа». Linux поддерживают те же самые Intel, те же самые MD процессоры на серверах. Да, есть «Эльбрус», есть «Байкал». И понятно, что для оборонки критически важно иметь процессоры, которые точно свободны от закладок.

С.РЫБКА: «Эльбрус» и «Байкал» — это процессоры отечественные.

Г.КЛИМЕНКО: Да. Они будут и подороже, и наверно послабее по мощности. Это связано с количеством микропроцессоров на единицу миллиметра, или как они измеряются, плотность размещения. А я рассматриваю лично наши попытки в «железе», — это примерно как ядерные боеголовки. Совершенно всё равно, сколько весит микропроцессор, десять граммов или двадцать граммов.

С.РЫБКА: Это если нет нужды его продавать рядовому пользователю.

Г.КЛИМЕНКО: Я думаю, что на текущий момент рядовые пользователи вне санкций. Их никто не ограничивает в использовании Microsoft, их никто не ограничивает в пользовании iPhone. Пожалуйста, ради бога, покупайте. Даже в Китае нет никаких запретов. Другой вопрос, что чиновники в Китае пользуются только собственными продуктами, это правда.

С.РЫБКА: И это интересный повод поговорить о сегодняшней новости: телефон М-663С «Атлас» стоимостью 115 тысяч рублей. Якобы их раздали российским военным, людям в Генштабе, судя по текстам «Известий» и «Коммерсанта». Я читал ваш краткий комментарий по этому поводу. Вы утверждаете, что и чиновникам что-то такое досталось.

Г.КЛИМЕНКО: У меня даже такой есть.

С.РЫБКА: Расскажите, пожалуйста.

Г.КЛИМЕНКО: Это технически старенький телефончик. В нём стоит процессор, который верифицирован, видимо, ФСО. И секретность проверена. Он шифрует трафик на аппаратном, по-моему, уровне. А что ещё нужно? Нужно поговорить. Там же не нужны «Яндекс.Карты» и еще что-то. Это простой старый десятилетней давности телефон с кнопочками.

С.РЫБКА: SIM-карта в нем стоит?

Г.КЛИМЕНКО: Мегафоновская стоит SIM-карта.

С.РЫБКА: Принципиально мегафоновская?

Г.КЛИМЕНКО: Почему выбран поставщик — видимо, был контракт по деньгам. А так как трафик шифруется, то какая разница, кто доставляет. Алгоритм шифрования наш, отечественный. Все спрашивают: а почему не iPhone? Потому что там всё равно будет прослойка программы перед трафиком. Я бы предпочел, конечно, iPhone больше пользоваться, удобнее, или любым Android. Аппаратик действительно достаточно, назовем это скромно…

С.РЫБКА: Архаичный.

Г.КЛИМЕНКО: Брутальный.

С.РЫБКА: Крепенький.

Г.КЛИМЕНКО: Да.

С.РЫБКА: Каков принцип того, возможно вам известно, как раздавали эти аппараты, кому раздавали?

Г.КЛИМЕНКО: По секретности. Это мобильная история. Как АТС-1, АТС-2, «вертушки» известные. Это специально оборудованная комната, где звукоизоляция, где нельзя подслушать. Но у нас же мир мобильный и нужно бегать по улицам, соответственно есть разный уровень секретности, когда достаточно просто поговорить хотя бы, чтобы не прослушивали сами провода. Это такая удаленная АТС-1.

С.РЫБКА: Никаких данных, кроме речи, звука, не передает.

Г.КЛИМЕНКО: Никаких, только поговорить. 

С.РЫБКА: Даже какое-то сообщение…

Г.КЛИМЕНКО: Ничего нет. Я мучаюсь всё время, когда очень хочется селфи сделать.

С.РЫБКА: Сколько он весит?

Г.КЛИМЕНКО: Обычный аппаратик.

С.РЫБКА: Ставили над ним какие-то эксперименты, которые, может быть, вам подсказала инструкция, потому что пишут, что он на такой-то глубине работает, при минут двадцати градусах работает.

Г.КЛИМЕНКО: Нет, обычный телефон. Здесь главное не придумывать каких-то сверхзнаний, сверхкомпетенций. Он дороговат для этой комплектации, безусловно.

С.РЫБКА: Александр К. спрашивает: «Почему 115 стоит, а не 1000 рублей?»

Г.КЛИМЕНКО: Если бы он производился миллионными сериями, он бы стоил 1000 рублей. Но там серия-то небольшая, 1000 максимум телефонов.

С.РЫБКА: Учитывая, что у нас есть запрос на милитаризм в культуре, как думаете, если его на рынок выпустить без секретного компонента, чтобы люди свою «симку» вставили и пользовались, возможен успех у такого продукта? 

Г.КЛИМЕНКО: Нет, он такой кондовый достаточно. Как радиостанции сейчас выпустишь военные, кому они нужны? Джип Hummer это другая история.

С.РЫБКА: Герман Клименко наш собеседник, советник президента по развитию интернета. Пока идут «Новости», можете свои вопросы формулировать. SMS-портал +7-925-8888-94-8, Telegram: govoritmskbot.

НОВОСТИ

С.РЫБКА: 11:35. Продолжаем разговор с советником президента по развитию интернета Германом Клименко. Можете присоединяться, 7373-94-8 телефон прямого эфира, +7-925-8888-94-8 — это SMS-портал, Telegram: govoritmskbot, пишите и туда тоже. Слушатель 58-й спрашивает: «Что ваш гость знает о Sailfish Mobile OS Rus?»

Г.КЛИМЕНКО: Это проект, поддержанный министерством связи, «Почтой России». Они пытаются выстроить мобильную операционную систему, есть несколько моделей развития. Например, есть мнение у одних моих экстремальных коллег от программного обеспечения, что скоро вообще ни Microsoft, ни Linux не будет. Потому что мы же всё равно в смартфонах живем, зачем нам всё это надо? Соответственно, вопросы важные мобильных операционных систем. Там у нас доминирует Android и iOS.

Были разработчики из Финляндии, которые разработали Sailfish (название), как-то там поучаствовал министр Никифоров Николай Анатольевич. И они сейчас пытаются адаптировать программное обеспечение наши, полностью его забрать к себе, чтобы можно было сделать действительно защищенную операционную систему мобильную. Я видел несколько телефончиков, на которых стояла операционная система Sailfish. Там в основе лежит версия Android. Условно говоря, как четыре колеса у любого автомобиля.

С.РЫБКА: Короче, пересобрали Android.

Г.КЛИМЕНКО: «Пересобрали», нет. Я бы не обижал совсем разработчиков. Постарались хорошо. Правда, привело к тому, что есть ограниченное количество телефонов, с которыми можно работать, потому что пересобрали драйвера и ядра. В базе, конечно, Android лежит, но очень глубоко. Это, примерно, как в macOS лежит Linux.  

С.РЫБКА: Эта разработка делается для того, чтобы на общий рынок с этим, может быть, однажды выйти или опять строго для России?

Г.КЛИМЕНКО: Как раз к вопросу предыдущего слушателя по поводу «железа». Теоретически, где мы вольны и хорошо импортозамещаемся, это в программном обеспечении. Если удастся разработчикам сделать более-менее популярную операционную систему… Они сейчас пытаются, я не в курсе, я давно не спрашивал, я уточню статус. Они выдавали смартфоны почтальонам тестировать, надо было на какой-то базе тестировать работоспособность. Я уточню. Сами телефончики я уже видел. Они не в массовой истории идут, но они уже, конечно, не так запредельно дороги и не так толсты. Потому что операционная система это софт, там понятно, куда двигаться.

С.РЫБКА: Раз «Почта России» помянута, большая история этой недели — это продажа Галицким своего основного пакета акций в «Магните». Здесь люди далекую цепочку разматывают.

Г.КЛИМЕНКО: А я читал, я наблюдал.

С.РЫБКА: Есть ВТБ, который имеет завязки с «Почтой России», которые собираются делать онлайн-ретейл-проект, и, возможно, для этого ВТБ покупает и основной пакет акций «Магнита», чтобы «поженить» промеж собой «Почту России», такого ретейлера как «Магнит». Просто интересно услышать вашу оценку этой истории. Не поздно ли «Почта России» спохватилась, чтобы на рынки ретейла выходить со своей платформой, вероятно?

Г.КЛИМЕНКО: У меня есть такое предположение, что когда происходит сделка, мы начинаем… там же история, что бедного Галицкого загнобили, что его заставили продать. Мы вообще очень любим конспирологию.

С.РЫБКА: А я вас не прошу это комментировать.

Г.КЛИМЕНКО: Я думаю, что это бесконечно далекие величины: «Почта России» и продуктовый ретейл. Если у «Почты России» есть мощности, никто ей сейчас не мешает этим заниматься. Это совершенно разные истории: доставить до почтового отделения и доставить до потребителя. Есть курьерские службы, есть Delivery Club, который стоит несколько сотен миллионов долларов, который купил Mail.ru, это доставка продуктов питания из ресторанов.

На самом деле никто толком именно продуктовый ретейл так и не организовал. Люди хорошо покупают доставку «железа», доставку лекарств, такая история непортящихся товаров. Когда дело касается продуктов, люди очень любят посмотреть. Я бы здесь не делал связку именно «Почта России» и «Магнит», потому что «Магнит» — это продовольственная история. Мы не очень хорошо покупает продовольствие. 

С.РЫБКА: Вы на чём основываетесь, делая такое заявление? У меня есть как раз ощущение, что, наоборот, публика сейчас с энтузиазмом онлайн покупает и еду тоже, не из ресторанов, а именно…

Г.КЛИМЕНКО: Давайте мы не будем говорить про SmartFood, пакетики для хипстеров.

С.РЫБКА: Вы имеете в виду, картофель вразвес не покупают.

Г.КЛИМЕНКО: Да, не покупают картофель вразвес. Можно, но во-первых, там и сделки невысокие. Дело в том, что средняя покупка у ретейлера «Магнит», я думаю, 400-500. Доставка еще 200 рублей. Поэтому средняя доставка должна быть… У меня Борис Акимов LavkaLavka прекрасно процветает. Мы сейчас говорим про объемы, мы не говорим сейчас… Люди покупают, конечно. Но именно важность для «Почты России» при огромном объеме…

Еще раз: средняя покупка продуктов 500 рублей, а курьер стоит денег, поэтому и магазины создали для того, чтобы люди сами приходили. Раньше были коммивояжеры, потом как раз они превратились в магазины. Сделка хорошая, парадоксальная, но мне кажется, никакого отношения к делу не имеющая.

С.РЫБКА: Слушатель, который называет себя Сухзаконник спрашивает: «Вопрос Герману Клименко о джинне, в самом прямо смысле, который выпускается из бутылки…» Вы просто чуть раньше сказали «интернет это джинн, которого выпустили и потихоньку пытаются обратно загнать». «В настоящее время анонсирован закон о легалайзе онлайн-продаж легальных наркотиков (алкоголя). Влиял ли Роскомнадзор на рассмотрение данного законопроекта, его отношение, личное отношение Германа? Ему спасибо».  

Г.КЛИМЕНКО: Роскомнадзор вообще не виноват. Роскомнадзор иногда на меня немножко обижается, говорят «как гаишники». Вот он остановил вас на дороге, взял штраф пять тысяч рублей. Вы можете долго ругаться. Роскомнадзор то же. Дело в том, что они исполнители законов, которые принимает Дума. Поэтому когда мы говорим о легализации того или иного вида деятельности, это все-таки к Думе в первую очередь.

С.РЫБКА: К законодателю.

Г.КЛИМЕНКО: Да. Дальше возникает вопрос: есть ли инициаторы какие-то? Не могу сказать, что есть моя вина. Когда мы решали вопрос с розничным экспортом, и в правительстве вообще решался вопрос, что у нас с дистанционной торговлей. Там возникла история. У нас есть три темы любопытные: дистанционная торговля лекарствами, дистанционная торговля ювелирными изделиями; это сакральные темы, куда мы не пришли как бизнес.

С.РЫБКА: Ювелирные изделия для меня внезапная история.

Г.КЛИМЕНКО: Ювелирные изделия — монополия государства есть естественно. Нет доставки ювелирных изделий в легальном виде. И алкоголь. Было совещание у Шувалова, мы долго дискутировали. Мы пришли к выводу, что сама по себе почва для дискуссии, отношения могут быть очень разные. У меня, например, к любой доставке очевидно положительное отношение, потому что я ничего не собираюсь нарушать. Там вопрос упирается в том, почему ограничена доставка ювелирных изделий? Они обычно дорогие, мошенничество, обманы и нет гарантии, что вы получите именно тот товар. Тогда надо сертифицировать магазины в интернете.  

С.РЫБКА: С лекарствами, по-моему, то же самое — нет гарантии, что вы получите.

Г.КЛИМЕНКО: С лекарствами сейчас решается вопрос. Для этого и вводится маркировка лекарств — раз, сертификация аптек в интернете, думают над этим — два. Я лично ничего плохого в продаже хорошего алкоголя дистанционно не вижу, точно так же как не вижу продажи хорошего алкоголя в магазинах. Другой вопрос, что статистика говорит о том, что введение ограничений продаж регулирует потребление. Я не знаю, хороший ли это способ, я все-таки не нарколог профессиональный. Надо разговаривать с наркологами. Лично я не вижу ничего плохого, чтобы дистанционно купить, потому что ты же не бормотуху покупаешь. А ведет ли это к алкоголизации населения, все-таки как законодатель скажет.

Я иногда чиновник, а иногда обычный гражданин. Как обычный гражданин, мне было бы удобно покупать дистанционно всё. И у меня квалификации, кстати, хватает на то, чтобы и ювелирку купить правильно, и лекарства купить правильно, и алкоголь купить правильно. Но это не значит, что это доступно для всех. Поэтому здесь как решит законодатель.

С.РЫБКА: Давайте тогда сейчас про те моменты, когда вы с законодателями работаете, контактируете. Вы выступали на парламентских слушаниях, посвященных цифровизации в сфере культуры.

Г.КЛИМЕНКО: А что, ужасно звучит?

С.РЫБКА: А еще иллюстрации странные: сидите вы, Пётр Толстой, за вами какие-то гардины серые, перед вами стол, на котором венки из искусственных цветов.

Г.КЛИМЕНКО: Это у вас воображение такое.

С.РЫБКА: Кроме шуток.

Г.КЛИМЕНКО: На самом деле, это обычный зал совещаний Государственной Думы.

С.РЫБКА: Это факт.

Г.КЛИМЕНКО: Ничего нового там нет, необычно место. У меня было два парламентских слушания: цифровизация культуры, а следом за ним, через несколько дней, про цифровизацию экономики и про законопроекты, которые проходили. Я, когда перед парламентариями выступал, я сказал: года три назад, когда только начиналась тема интернет-экономики, я на первое совещание попросил пригласить Центральный банк. Я тогда не был советником президента, я был председателем совета Института развития интернета. И мне все говорили: «Гера, зачем тебе Центральный банк?» Я долго объяснял, что у нашей цифровой экономики есть там интерес, и мы как-то рассортировали отрасли, где мы съели полностью СМИ, мы почти весь банковский сектор съели.

С.РЫБКА: Что значит «съели»?

Г.КЛИМЕНКО: Представить себе банк без наших технологий невозможно, имеется в виду digital в банковском секторе. Те, кто не digital, те на самом деле уходят с рынка.

С.РЫБКА: Я понял, вошли в.

Г.КЛИМЕНКО: Нас признали. Куда радиостанция, которая раньше была властителем дум, куда вы сейчас без интернета. Вы вещаете в интернете, вы видеовещаете в интернете. Если мы вас отключим, то вы должны с нами считаться. Я утрированно говорю. И где-то в конце было министерство сельского хозяйства, мы даже не видели там министерства культуры. Я совершенно честно говорил: коллеги…

С.РЫБКА: Следующий разговор — это цифровизация сельского хозяйства.

Г.КЛИМЕНКО: Когда я попал на министерство культуры, то всё, мы уже приехали. Цифровизация культуры — там есть много-много тем и проблем.

С.РЫБКА: А можно по конкретной попытаться спросить?

Г.КЛИМЕНКО: Пожалуйста.

С.РЫБКА: История с отзывом прокатных удостоверений у тех или иных фильмов?

Г.КЛИМЕНКО: Вы прямо с козырей зашли.

С.РЫБКА: Просто когда «рубились» по этому поводу Минкульт, прокатчики и отдельные сети кинотеатров, история состояла в том, что Минкульт заявляет публично об отзыве лицензии, а прокатчик говорит: ребята, у вас есть ЕАИС, где все лицензии зафиксированы, у вас в этой системе до сих пор есть это прокатное удостоверение и есть его номер, поэтому идите к черту, мы сейчас в «Пионере» покажем «Смерть Сталина». Про эту проблему что можно сказать? Как так вышло? По сути, это должно решаться довольно просто — удаление чего-то из системы.

Г.КЛИМЕНКО: Если бы был блокчейн…

С.РЫБКА: Я еще не вкрутился в этот термин.

Г.КЛИМЕНКО: И не надо, сохраняйте свой здравый смысл для слушателей. Комментировать конфликт министерства культуры с прокатчиками я не могу. Можно я объясню, где у них проблема. Есть музей в городе А, куда люди приезжали, люди ходили, люди смотрели… Это очень похожая история с авторскими правами. Министерство культуры, цифровизация во многих других местах. Простая история: музей А, если мы его оцифровали, люди же в интернете получают доступ, будут они ездить в музей или нет. Кто должен финансировать культуру? Я сейчас о тех вопросах, которые возникают.

Вопросы сбора денег, учета денег, вопрос авторских прав. Выпустили в интернет ролик, как его оцифровать таким образом, чтобы можно было всегда опознать. Это большая проблема. Если копия ушла… Там пласт авторских прав колоссален. На самом деле на пленарном слушании сидели одни юристы, с ними вообще было страшно разговаривать, потому что в основном говорилось об авторских правах.

Дело в том, что свойство интернета: бесконечное количество бесплатных копий с нулевым расстоянием (нет расстояния) внезапно изменило всё наше правовое поле. Всю жизнь считалось, что нельзя напечатать… Как вы книжку печатали? Вы взяли и дополнительный тираж сделали. В интернете дополнительный тираж — ну, смешно. А сколько «ЛитРес» продал книжек? Продал ли он сто книжек или тысячу книжек — это же невозможно проконтролировать.

То, что вы говорите, наверно важная история, честно говоря, я не очень в ней понимаю. Но я когда вижу, когда выступает Фонд кино, который сделал систему учета билетов, где видно сразу, как идет продажа, в этой части я чуть лучше понимаю. И когда они собираются тиражировать на другие истории — это хорошо.

У культуры цифровизация — это в основном разработка новых подходов к авторским правам, к регуляторике; к пониманию, каким образом оцифровывать, когда пошла копия по кино, чтобы выяснить, откуда произошла утечка, какая должна быть электронная подпись или блокчейн (извините, пожалуйста, за выражение). Иногда некоторые употребляют, иногда становится даже плохо от этого. Тем не менее, туда вся идет история.

А то, что конфликт министерства культуры и прокатчиков, это говорит о том, что у нас живые отношения, которые выкатывают наружу. Мне кажется, наоборот радоваться надо тому, что это происходит. Точнее, радоваться самим событиям — нет, а то, что мы это обсуждаем, — да.

С.РЫБКА: Еще одна дискуссия, в которой вы участвовали, — обсуждение законопроекта об альтернативных способах привлечения инвестиций (краудфандинге).

Г.КЛИМЕНКО: Да вы прямо следите за мной.

С.РЫБКА: Это про налоги?

Г.КЛИМЕНКО: Нет. Надо признать, что современная банковская система задавила мелкий бизнес полностью. Нормативы регулирования такие, что ни один банк, если вы завтра захотите открыть прачечную, вам денег не даст. Просто не даст и всё. И у вас остается один способ: либо идти к живопыркам — микрофинансовым организациям и брать под 2% в день; либо как в цивильном мире есть такой термин «краудинвестинг», когда вы выходите и говорите «я хочу привлечь 500 тысяч долларов на строительство прачечной», и мир скидывается вам по тысяче долларов, например.

Юридически эта история сейчас не разрешена. Например, если я сейчас в Facebook напишу, что я хочу создать ресторан «У советника» и мне нужна какая-то сумма денег, формально в правильном режиме мне бы накидали немножечко денежек, я бы быстренько пошел всё делать. Но должны быть правовые условия.

С.РЫБКА: Государству-то это интересно именно с точки зрения того, что оно хочет с меня налоги получить.

Г.КЛИМЕНКО: Вы так сказали, как будто это преступление со стороны государства.

С.РЫБКА: Я не говорю, что это преступление.

Г.КЛИМЕНКО: Как будто вы не готовы платить налоги.

С.РЫБКА: С удовольствием.

Г.КЛИМЕНКО: На ваши налоги существуют учителя, врачи, я, в конце концов.

С.РЫБКА: Вопрос о том, на каком этапе находится разговор о налогообложении краудфандинга, тех средств, которые привлекаются описанным способом?

Г.КЛИМЕНКО: Краудинвестинг — это обычное инвестирование. Я приведу пример: мы сейчас с вами вдвоем можем учредить предприятие, скинуться по сто тысяч рублей и всё. А краудфандинг или краудинвестинг — это история про неограниченное количество лиц, про небольшие суммы, но это просто инвестирование в ваше новое предприятие. Налогообложение обыкновенно. Вы дали сто рублей, вы дальше получаете дивиденды.

Просто в действующем законодательном праве сейчас, мы с вами для того чтобы учредить предприятие, должны пойти к нотариусу, заключить большой-большой договор. Это огромным труд. И самое главное, доли наши с вами должны быть очень большими. А если мы хотим собрать по чуть-чуть, как это работает в интернете, то мы должны изменить законодательство, чтобы и ваши сто рублей тоже могли участвовать. Весь смысл интернета — уберизация должна коснуться не только такси, но и учреждения предприятия. Там нет никаких налоговых дополнительных довесков, это просто сервис — способ удобного сбора денег, выскочить из банковской системы.

Государство беспокоит обманутые вкладчики. И больше всего государство беспокоит, когда человек выходит, как сейчас ICO современное. Простите, пожалуйста, за употребление еще раз этого термина.   

С.РЫБКА: Вам тогда придется через несколько минут пояснять, почему вы извиняетесь всякий раз за «блокчейн».

Г.КЛИМЕНКО: Приличная радиостанция. Извинюсь, да.

С.РЫБКА: То есть нужно гарантировать вкладчикам или микроинвесторам…

Г.КЛИМЕНКО: Нужно обеспечить справедливость, чтобы это не были мошенники. Чем банки занимаются обычно — они привлекают деньги от вас, но когда дают кредит, десятикратно проверяют. Система без потерь не работает, вопрос уровня этих потерь. Когда у нас есть обманутые дольщики, когда дают разрешение на строительство неизвестно кому, люди строят, крадут деньги и убегают. Таких историй надо как-то избегать.

С.РЫБКА: Обычно, когда речь идет о краудфандинге, речь идет не о самых крупных суммах, и люди, которые под это дело подписываются, либо ставят галку, либо еще как-то, они подписываются под текстом краткого соглашения.

Г.КЛИМЕНКО: Совершенно верно, краткое соглашение. Там тонкий момент: там идет спор между теми, кто хочет, чтобы можно было собирать до миллиарда долларов, чтобы человек мог платить неограниченно. На самом деле, вы правильно задали вопрос. Это небольшие решения, до миллиона-двух долларов собирается на компанию: построить домик небольшой; ресторанчик запустить. Самое главное ограничение — привлечение суммы с человека. Канадский вариант — это не более тысячи долларов с одного человека, чтобы люди не продавали квартиры.

Мы вводимся сейчас в обеспечение, чтобы не повторить историю с «МММ», чтобы люди не продавали свои квартиры, машины, дачи, не залезали в долги. С обманутыми дольщиками, в чём проблема основная — когда они инвестировали в квартиры, им жить негде, поэтому государству приходится решать. Внезапно из бизнес-истории — всё становится социальным, и у государства задача, чтобы это находилось в плоскости социальной истории. 

С.РЫБКА: Будем ходить по больным мозолям. Почему вы всё время извиняетесь, когда в эфире звучит слово «блокчейн»?

Г.КЛИМЕНКО: Извиняюсь, это просто такая риторика. Во-первых, вдруг вы не знаете, вдруг ваши слушатели не знают, слова новые. 

С.РЫБКА: Вы исходите из того, что масса дилетантов, и я даже к ним примыкаю сейчас…

Г.КЛИМЕНКО: Не пугайте меня. Вы же не майните, у вас на радиостанции нет майнера, надеюсь.

С.РЫБКА: Штатного нет. Вы исходите из того, что все дилетанты, никто всерьез не понимает термина «блокчейн», сути блокчейна, даже безотносительно майнинга?

Г.КЛИМЕНКО: Да.

С.РЫБКА: А о чём тогда все мы говорим всякий раз?!

Г.КЛИМЕНКО: Я сейчас риторически к вам, как к СМИ. Помните, как вы говорили страстно про инновации? Помните, как не менее страстно говорили про нанотехнологии?

С.РЫБКА: Честно говоря, уже нет.

Г.КЛИМЕНКО: Я утрированно говорю. Это же было просто чудо. Нельзя было создать банка без термина «инновационный», нельзя было выпустить продукт без «нано». Я вам одну мизансцену расскажу. За два с половиной года мне потребовалась охрана. Знаете, когда? На питерской конференции под названием Blockchain Life. Я приехал посмотреть, как там внизу жизнь идет. И прямо на входе меня поймали организаторы и говорят: «Герман Сергеевич, вам нужна охрана». А я обычно хожу, среда культурная, интеллигентная, интернетовская. Вокруг меня ходили четыре охранника, а вокруг бесновалась толпа с криком «Клименко, когда вы легализуете блокчейн?»

На самом деле, там есть здравые зерна, об это можно говорить долго и бесконечно, но здравые зерна для специалистов, здравые зерна для тех, кто внутри истории. Но она каким-то образом перешла границы и поразила мозг огромной массы людей. Когда я разговариваю с врачами, у меня очень большие медицинские проекты, меня спрашивают онкологи, проктологи (много разных, с кем я общаюсь) «Гера, а что такое блокчейн?» Я говорю: коллеги, вы с психиатрами поговорите, это примерно как люди, которые верят, что дважды два — пять.

Проблема истории блокчейна, биткоина и ICO в том, что смешались куры, кони и прочие.

С.РЫБКА: По-моему, все уже наелись этой историей и довольно сознательно отделяют криптовалюты, блокчейн. Еще нет?

Г.КЛИМЕНКО: Еще нет. На парламентских слушаниях в Думе по поводу цифровой экономики в конце выступил руководитель комитета по финансам, и речь у него начиналась следующими словами: «Монополия Центрального банка разрушена…» А мы сидим рядом с Центральным банком, я поворачиваюсь к госпоже Скоробогатовой и говорю: «Ну как, всё, конец?»

Вообще история блокчейна и биткоина, можно об этом долго говорить, это как революция происходит.

С.РЫБКА: А если их вместе не упоминать, а отдельно действительно воспринимать блокчейн как технологический подход.

Г.КЛИМЕНКО: С одной стороны, я регулирую этот процесс, с моей подачи была создана Российская ассоциация криптовалют и блокчейна, которую возглавил Юрий Припачкин.

С.РЫБКА: Кто туда вступает?

Г.КЛИМЕНКО: Как раз больные люди. Я объясню, почему. Я честно говорю о том, что я отношусь к этому достаточно критично. Но с точки зрения процесса, если вы что-то хотите добиться от государства — нужна единая позиция. Они пытаются сейчас предложить ряд своих законопроектов, которые имеют человеческий вид для обсуждения. Потому что обычно от любого представителя сообщества коллег из криптомира ничего, кроме фразы «легализуйте блокчейн или критовалюту», не поступает.

Я уверен, что из всей истории крипты, блокчейна и ICO полезным окажется опыт так называемой ICO — это привлечение денег, но опущенной на легальную землю под названием «краудинвестинг». Всё остальное — дальнее будущее, когда будет мир, когда экономика выровняется, когда будет единая валюта. С другой стороны, есть евро.

С.РЫБКА: Говоря «единая валюта», вы имеет в виду планетарная единая валюта?                                                                

Г.КЛИМЕНКО: А что такое, по-вашему, критовалюта, биткоин, блокчейн — это единая валюта. Деньги — это мера реальной жизни в стране.

С.РЫБКА: Вот видите, вы уже без иронии сейчас об этом говорите.

Г.КЛИМЕНКО: Я могу серьезно говорить естественно. Внутри есть некий здравый смысл, но на нём наросло столько паразитизма, что проще всю идею зарубить, легче закрыть тему, чем объяснять подробности.

С.РЫБКА: По конкретному заявлению хотел вас попросить комментарий. Наши слушатели с вниманием следят за Сергеем Глазьевым, советником президентам.

Г.КЛИМЕНКО: Я его знаю, мы с ним в очень хороших отношениях.

С.РЫБКА: На мероприятии Всемирный саммит блокчейна и криптовалют он заявил, что государство получит преимущество то, которое первым запустит цифровую денежную единицу, этот вопрос настолько очевиден, что его даже не нужно предлагать, это уже вопрос конкретной практической работы. Без иронии можете ответить, Россия будет пытаться запустить собственную цифровую денежную единицу?

Г.КЛИМЕНКО: Сегодня Минфин на эту тему написал, что не возражает, главное, чтобы расходы не ложились на государство и как-то всё шло само по себе. Единственное, что я хотел бы по этому поводу сказать: есть лозунги, есть мнения, у нас с Сергеем Юрьевичем очень много совпадает предположений. Некоторые вещи у нас не совпадают, это не значит, что я его не поддерживаю в ряде позиций.

Что такое крипторубль? Давайте снимем сейчас все покровы тайн. У вас бумажные деньги в кармане?

С.РЫБКА: Прямо сейчас нет.

Г.КЛИМЕНКО: А металлические?

С.РЫБКА: Тоже нет.

Г.КЛИМЕНКО: Вот видите, какая беда. А вот они могли бы быть в вице цифрового кода, который у вас на смартфончике лежит, или в виде записи на бумажечке.

С.РЫБКА: По сути, они сейчас там есть.

Г.КЛИМЕНКО: Нет, они находятся в коммерческом банке. Денежки наличные вы же отделили от банка и положили себе в карман. Если разорится банк, в котором у вас счет, — денежки у вас останутся. Вот крипторубль, у него не будет цены 10 тысяч долларов. Если когда-нибудь мы это сделаем, это будет просто запись, которая изъята из банка, и в случае его крах никуда не денется. Это единственный будет плюс или минус. Только при этом у вас не будет процентов на депозит.

С.РЫБКА: Короче, курсового игрища тоже не будет.

Г.КЛИМЕНКО: Конечно, ничего не будет. Это будет просто обычная тысяча рублей, которая у вас в кармане, без комиссий, без процентов, без каких-то льгот и кешбэков. 

С.РЫБКА: Это футурологический прогноз от советника президента по развитию интернета Германа Клименко. Спасибо, Герман Сергеевич, ждем вас снова.

Г.КЛИМЕНКО: Спасибо.