С. РЫБКА: 11 часов 5 минут, доброго утра всем. Меня зовут Сергей Рыбка, я и вы, слушатели «Говорит Москва», сегодня свои вопросы задаём руководителю Департамента информационных технологий города Москвы Артёму Ермалаеву – Артём Валерьевич, доброго утра и вам.

А. ЕРМОЛАЕВ: Доброе утро.

С. РЫБКА: Я так понимаю (сразу с места в карьер), что ваш департамент находится в такой точке исторической значимой, может быть, для себя. То есть у вас была прежде одна программа информатизации, касающейся нашей столицы, нашего города, и сейчас вы запускаете новую программу информатизации. Убежден, что абсолютное большинство граждан, к сожалению, даже не знают, что это происходит и что прежде была какая-то такая общая программа, да не обидит вас это предположение. Прежде это называлось «Информационный город», вы запускаете теперь «Умный город». Более-менее правильно я описал происходящее?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, абсолютно правильно, ровно как и это нисколько не обидит, потому что на самом деле роль IT-шника… IT-шники хороши тогда, когда всё работает…

С. РЫБКА: …когда им не приходится звонить, писать, вообще ты о них не знаешь.

А. ЕРМОЛАЕВ: Абсолютно верно. Вот это самое идеальное, потому что наша задача – сделать так, чтобы жизнь была комфортной и удобной, а кто, как и за счет чего это делает, не столь важно, это реальность. Но если же говорить о программах, то действительно есть некоторая эволюция. С самого начала, где-то в 2000 году, это была вообще программа «Электронная Москва». Целью её было что?

С. РЫБКА: Уточнение: извините, вы тогда уже тоже занимались этим вопросом здесь в городе?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, я только вот пришел, как раз заканчивалась эта программа. Целью этой программы было что? – обеспечить, чтобы был Интернет в Москве и были компьютеры в школах, в каких-то учреждениях, чтобы вообще появилась тогда эта…

С. РЫБКА: Интернет не уличный, Интернет в учреждениях, домах.

А. ЕРМОЛАЕВ: Интернет в учреждениях, домах и так далее. Тогда было модное понятие «широкополосный доступ в Интернет», считалось круто, когда у тебя Интернет со скоростью 128 кбит/с, это считалось уже просто фантастикой. Потом, соответственно, после этого задача была уже чуть-чуть больше, когда появился Интернет в Москве достаточно высокоскоростной, стали появляться компьютеры, стала задача действительно сделать информационный город, то есть заняться непосредственно информатизацией, то есть автоматизировать работу, деятельность большого числа органов исполнительной власти, с одной стороны. Во-вторых, создать цифровую инфраструктуру в городе, чтобы появились оптические кабели, ещё более высокоскоростной Интернет, появилась бы нормальная сотовая связь, появился бы Wi-Fi и многое-многое другое. То есть создавалась бы цифровая инфраструктура, с помощью которой можно получать какие-то приложения и что-либо ещё и информатизировать деятельность госорганов, которые взаимодействуют с гражданами, которые оказывают им услуги.

И под конец программы «Информационный город» было три основных аспекта, на которых концентрировалась стратегия. Во-первых, это создание максимально возможного количества электронных услуг и сервисов, но при этом наиболее комфортных. Во-вторых, так как услуги и сервисы генерят достаточно большое количество данных нам, то это обработка и работа с так называемыми большими данными (big data). И в-третьих, зная данные, заниматься непосредственно персональными коммуникациями, то есть сделать так, чтобы город, житель в городе чувствовал себя защищенным и мы предоставляли ему максимальное количество услуг.

С. РЫБКА: Смотрите, я чувствую, что вы можете об этом рассказывать сколь угодно долго…

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, я понял.

С. РЫБКА: Поэтому давайте я всё равно попробую сейчас на каких-то этапах останавливаться. Когда вы говорили о необходимости создания инфраструктуры в городе, я правильно понимаю порядок действий ваш в этот момент? Это не государство и государственные структуры это всё возводили, это государство нанимало подрядчиков, то есть это коммерческие структуры, которые были вовлечены в городскую деятельность? Не удивляйтесь этому вопросу, мне просто интересно соотношение, доля работы реально государственных каких-то людей и привлечённых, коммерческих. Как это у вас происходит и кто за что отвечает?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, действительно это производят в основном коммерческие организации, государство размещает заказ. Есть две модели, как это можно делать: нанимать госчиновников, чтобы они что-то сами делали ручками и программировали, это называется инсорсной моделью, когда мы всё делаем собственными силами, либо аутсорсная, наоборот, всё делают на уровне контракта.

С. РЫБКА: У вас в департаменте есть такой инсорсный отдел, где люди действительно ручками что-то программируют, что-то проектируют, инженерят?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, действительно некоторые особо чувствительные вещи мы делаем сами. Но мы выбрали для себя стратегию иную, наша задача ещё развивать отрасль, чтобы были рабочие места, чтобы было больше компаний, чтобы они больше зарабатывали деньги, потому что если они больше зарабатывают деньги, они больше платят налогов в том числе. То есть мы больше заинтересованы в том, чтобы отрасль развивалась. Поэтому да, мы, конечно же, создавая эту инфраструктуру, работаем с коммерческими компаниями, размещая госзаказ через соответствующие конкурсы, аукционы и тендеры.

С. РЫБКА: Следующий момент, о котором вы говорили, – это три направления работы, среди которых сбор больших данных, обработка больших данных. Этим занимаются люди до какой степени государственные? Это данные, которые, очевидно, ценны сами по себе, плюс нужно заботиться о том, чтобы они не распространялись, не попадали к тем, к кому это не положено. Этим всем занимаются сторонние коммерческие люди, которые, конечно, облечены какими-то обязательствами, или вот государственные?

А. ЕРМОЛАЕВ: Нет, здесь как раз та часть, все данные, которые собираются, собираются, во-первых, на государственных ресурсах, они обрабатываются государственными сотрудниками, потому что здесь крайне важно кроме соблюдения всех принципов информационной безопасности, соблюдения законодательства о защите персональных данных обеспечивать двойную, тройную работу, которая связана с тем, чтобы эти данные не уплывали, а государственные и гражданские служащие обременены ещё дополнительными обязательствами, которых нет у коммерческих.

С. РЫБКА: Я слушателям напоминаю, что к беседе этой они могут присоединяться практически в любой момент: для этого существует SMS-портал +7 925 8888-94-8, пишите также в Telegram @govoritmskbot, для звонков в прямой эфир номер 73-73-94-8, но звонки чуть позже будем принимать.

Довольно много уже сообщений насыпалось, но пока давайте задам направление разговора. Сейчас мы говорили о вещах таких самых общих, давайте попробуем какую-то конкретику отмечать именно в том «Информационном городе», программа, которая как будто уже отработанная и реализованная. Вот самые понятные и доступные нам вещи, которые были сделаны, которыми мы точно пользуемся, – просто чтобы мы понимали, что это вы за это всё отвечаете.

А. ЕРМОЛАЕВ: Ну их очень много, потому что во всех отраслях, от здравоохранения до транспорта…

С. РЫБКА: Я понимаю.

А. ЕРМОЛАЕВ: Но здесь нужно понимать, наверное, я расскажу короткую историю, которая объяснит, почему мы переходим из одной программы в другую.

С. РЫБКА: Да.

А. ЕРМОЛАЕВ: Мы действительно скопили достаточно большое количество данных, достаточно сильно информатизировали системы, процессы автоматизировали работы, что можно переходить от экономии времени в спасение, допустим, человеческих жизней. Простой пример: в конце прошлого года мы провели эксперимент, мы научили искусственный интеллект, а именно используя нейронные сети, распознавать рак. То есть мы что сделали? Мы взяли два наиболее распространенных заболевания (рак легких и рак молочной железы), взяли лучших рентгенологов города и попросили их обучить машину распознавать, из какого пикселя зарождается рак. То есть берутся КТ- или МРТ-снимки, соответственно, врач говорит, что вот это рак, вот это рак, вот отсюда он образуется. Дальше мы понимаем, что цифровое зрение кратно, действительно кратно лучше человеческого, и оно может доходить до пикселя и понимать, из какого пикселя…

С. РЫБКА: …может развиваться заболевание.

А. ЕРМОЛАЕВ: Абсолютно верно. Дальше на огромном количестве случаев выстроена была модель, машина обучилась, и мы запустили в боевом режиме, опять-таки, пилот. Мы в конце месяца, в декабре провели эксперимент: мы взяли десять лучших клиник, где врачи делали свои заключения, не зная о том, что параллельно работала машина. И машина действительно давала своё заключение. И интересный момент, что машина в 4.5% случаев зафиксировала заболевание, а человек не зафиксировал. После этого проводился консилиум, и действительно…

С. РЫБКА: Диагноз уточнялся уже в расширенном формате?

А. ЕРМОЛАЕВ: …подтверждалось, что был рак. 4.5% случаев – это небольшое количество процентов, но самое главное, что это человеческие жизни, их там порядка 230 человек. Что важно здесь? Человек, когда в первый раз от врача слышит, что здесь у вас рака нет, он на следующий день не придёт переспрашивать, что его действительно нет, он в следующий раз вернется через год. Поэтому сейчас как раз вот эти данные, которые обрабатываются нами, и работа с искусственным интеллектом – это всё то, что ложится в новую программу «Умный город», в рамках которой мы используем данные, информатизацию и соответствующие мощности, для того чтобы включать работу искусственного интеллекта во все области. Если мы работаем в здравоохранении с искусственным интеллектом, во всех остальных он более чем так же востребован.

С. РЫБКА: Я думаю, вы понимаете, что абсолютное большинство всё-таки воспринимает вашу работу в таких проявлениях, как передача показаний счетчиков воды или электроэнергии, транспорт, оплата транспорта, наблюдение за транспортом в городе. Тот пример, который вы привели, вообще представляется каким-то таким даже не городским. Вы так работаете, потому что вам поручено так работать, или это какая-то внутренняя инициатива, которая, может быть, имеет даже в хорошем смысле какую-то коммерческую перспективу, то есть вы с этой разработкой куда-то потом можете?

А. ЕРМОЛАЕВ: Как я вам сказал, хорошая работа IT-шника как раз не видна, поэтому не всё то, что мы создаем, всегда видно. Это, конечно, не просто инициатива, это наша совместная работа с Департаментом здравоохранения. Департамент наш непосредственно работает со всеми департаментами, отвечает за информатизацию всех отраслей. Поэтому это решение как для жителей, такие как, правильно вы сказали, запись в первый класс или в детский сад, получение пособия в электронном виде, социальная карта москвича, не знаю, какой-нибудь автокод решения, для того чтобы вы могли пробить машину, в угоне или не в угоне, вообще какие на ней… И многие другие сервисы, это одна сторона, когда мы делаем сервисы для жителей. А вторая сторона – это когда мы делаем сервисы для госчиновников. Что такое сервисы для госчиновников? – это мы делаем так, чтобы у них был электронный документооборот, так чтобы они быстрее обрабатывали ваши запросы, это второе направление. И третье направление – это вот то, что называется развитием отраслей, в рамках которых мы создаем такие проекты, как я описал…

С. РЫБКА: Медицинские, да. Просто возникает тогда иллюзия, что ваш департамент – это тот самый IT-инкубатор, в котором те или иные идеи вызревают. Но то, что вы описываете, по сути эти задачи должны решаться не на региональном, а на федеральном уровне, какие-нибудь федеральные министерства должны, наверное, в таких направлениях работать, а у вас как-то всё это герметично, строго на московском уровне.

А. ЕРМОЛАЕВ: Дело в том, что Москва всегда идет в авангарде с точки зрения цифровых…

С. РЫБКА: Это понятно.

А. ЕРМОЛАЕВ: Просто мы на прошлой неделе собирались здесь, 30 крупнейших европейских городов, с обсуждением стратегий, в том числе и московской. И мы поняли, что в рамках общего обсуждения Москва действительно в топ-5 городов мира находится с точки зрения продвинутости. Если есть кто-то в авангарде, мы с удовольствием делимся своими наработками с коллегами с федерального уровня, отдаем им, чтобы они могли это использовать. Просто сейчас действительно существует некое цифровое, так скажем, неравенство…

С. РЫБКА: Отставание.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, но это не повод нам не двигаться вперед, потому что наша задача в первую очередь, чтобы москвичам было комфортно и у них был бы сервис.

С. РЫБКА: Хорошо, тогда вот так попробую. Наш слушатель Mix пишет так: «В Лондоне есть сеть мини-тоннелей для оптико-волоконных кабелей в человеческий рост». Я не знаю, насколько это достоверно, насколько это похоже на правду, но вот масштабы нашей инфраструктуры сопоставимы? У нас тоже вот эта канализация, по которой проложены наши кабели, представляют настолько масштабный объект инфраструктурный?

А. ЕРМОЛАЕВ: Преимущество оптического кабеля, что ему не нужна большая канализация по объему. Наверное, с человеческий рост, конечно же, она тоже есть, потому что это достаточно большие кольца. Сеть достаточно развита, и мы действительно сравнимы с Лондоном, поэтому инфраструктуру мы имеем достаточно большую. Но вместе с тем, когда мы понимаем, что нам надо готовиться к 5G к тому же самому, мы понимаем, что её сильно надо развивать, потому что количество базовых станций сотовых операторов нужно установить в 10 раз больше, соответственно оптическая сеть должна быть сильно развита ещё. Поэтому мы в это тоже будем инвестировать вместе с операторами связи.

С. РЫБКА: Ну раз сразу к этому моменту перешли, во время Петербургского экономического форума, я так понимаю, было заключено соглашение между вами, между Департаментом информационных технологий и «Мегафоном» о том, что они начнут экспериментировать с 5G здесь в Москве. Экспериментировать – это что значит? Это значит, что только сотрудники и люди, причастные к проекту, смогут попробовать, или где-то будут точки, площади в Москве, где можно будет «причаститься», таинство 5G?

А. ЕРМОЛАЕВ: Действительно, 5G – это такая некоторая футуристическая история, с одной стороны. Почему? Потому что пока есть идея, но конечного оборудования, проще говоря, смартфонов или планшетов, которые сейчас могли бы работать в 5G, нет, ровно как и базовых станций ещё до конца нет. Суть нашего соглашения состоит в том, что мы начинаем активную работу сразу по нескольким направлениям. Во-первых, технологическое: где ставить базовые станции, как ставить, как обеспечивать инфраструктуру, те же самые оптические кабели, которые будут подходить к базовым станциям. Вторая составная часть: когда, допустим, будет 5G, какие конкретно приложения и применения москвичам смогут дать сотовые операторы, что действительно востребовано, что работает, а что нет? Именно поэтому мы начинаем тестирование, будет несколько направлений, в том числе одни будут на Чемпионате мира, около фан-зоны мы планируем, что мы развернем…

С. РЫБКА: На Воробьевых горах?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, там мы планируем развернуть павильон, в рамках которого можно будет смотреть в режиме онлайн трансляцию беспроводную как раз на частоте 5G, смотреть трансляцию с Санкт-Петербурга, как происходит в это время матч там. Это будет происходить именно в режиме беспроводном, чтобы можно было посмотреть в режиме… Скорее всего, мы поставим дополненную реальность, точнее виртуальную реальность, тогда это можно будет делать в виртуальных очках, потому что суть эксперимента в том, что 5G передает с такой скоростью, что по беспроводной связи вы можете, находясь в очках виртуальной реальности, вы видите в высоком качестве видеоизображение с дополнительными какими-то функциями.

Второй эксперимент, который мы делаем с одной из каршеринговых компаний…

С. РЫБКА: У нас эти названия можно произносить, это не проблема, но хорошо.

А. ЕРМОЛАЕВ: У вас можно, но они потом очень обижаются, поэтому мы это несильно пока разрешаем.

С. РЫБКА: Окей.

А. ЕРМОЛАЕВ: С которой мы будем тестировать установку камер внутри машины каршеринговой, для того чтобы смотреть на реакцию, поведение водителя, чтобы он там не заснул, вообще что там происходит. Опять-таки это тоже крайне важно, потому что это в режиме онлайн, чтобы в дальнейшем внедрять роботизированную, нероботизированную самопередвигающуюся технику и при этом контролировать, что происходит в машине. Есть ещё целый ряд направлений, которые находятся сейчас в проработке, причем мы начнем тестировать эти бизнес-кейсы уже начиная с этого лета.

С. РЫБКА: А можно хотя бы ещё один пример привести? Потому что с футболом понятно, это чистый фан всё-таки, это не какой-то такой общественно полезный проект, с автомобилями понятно, польза для города тоже понятна. А где ещё теоретически что-то подобное можно применить? Потому что везде в публикациях про эту вашу договоренность с «Мегафоном», эксперименты с 5G пишется о дополненной реальности. То есть вот чего нам здесь ждать?

А. ЕРМОЛАЕВ: Можно только я всё-таки точно не соглашусь с первым, что это фан. Это не совсем фан, потому что вы действительно сейчас, находясь в городе, со своим телефоном не можете в онлайне посмотреть что-то, что действительно… Любое видео, которое требует высокого разрешения. Я имею в виду, допустим, на окраине города, в центре хорошо, у нас есть Wi-Fi, в метро тоже есть Wi-Fi…

С. РЫБКА: Часто ли возникает такая необходимость?

А. ЕРМОЛАЕВ: Самое главное, что когда она возникает… Представьте себе, что вы врач. Мы говорим о том, что мы переходим в совершенно иной режим работы, когда мы говорим о том, что мы сейчас внесли изменения, уже как раз коллеги на федеральном уровне, по телемедицине, врачу нужно провести срочную консультацию. Давайте смотреть не только своими глазами, есть разные совершенно профессии, где это важно, и передача…

С. РЫБКА: То есть буквально передача картинки глазами человека, который стоит над хирургическим столом? Об этом примерно речь?

А. ЕРМОЛАЕВ: Именно это. Мы же тестируем на футбольном матче не для того, чтобы… Потому что транслировать хирургическую операцию, во-первых, не совсем этично, во-вторых, это такая рисковая модель, это видеоизображение надо тестировать на чем-то более безобидном. Если мы понимаем, что мы там добиваемся, то тогда мы можем переходить и давать пакетизированные услуги уже отдельным сегментам – врачам ли или кому-либо ещё, кому это необходимо.

С. РЫБКА: Ладно, тогда просто пример, который первым в голове вызревает, когда читаешь вот эти публикации о 5G в Москве в будущем. Дополненная реальность – я правильно понимаю, что теоретически мы можем ожидать, что навигация, например, городская будет вот таким образом организована? То есть когда на определенный объект мы наводим гаджет с камерой и там появляются какие-то навигационные указатели? Это просто такая футурологическая, футуристическая картинка, но это первое, что приходит на ум, когда слышишь про дополненную реальность в городе. Это полезно.

А. ЕРМОЛАЕВ: Нет, вы реально очень логично размышляете, вообще чувствуется, что вы в теме, поэтому дополненная реальность для нас является крайне востребованной, это история не только с точки зрения навигации для жителей, но и для больной темы для нас, для IT-шников, когда коммунальщики берут и экскаватором разрывают что-то, рвут кабель или кого-то лишают воды, потому что у них не было даже информации о том, что вот здесь лежит кабель. А теперь представим нашего экскаваторщика, который берет любой девайс, подносит к земле, и дополненная реальность показывает, что здесь силовой кабель, сюда не лезь.

С. РЫБКА: Это как лазерный уровень у строителя: когда он появился, можно на всю комнату спроецировать необходимый уровень.

А. ЕРМОЛАЕВ: Абсолютно верно.

С. РЫБКА: По поводу связи целый ряд вопросов. Почему убили совершенно 3G при появлении 4G? С 5G будет так же? Я понимаю, глобальный вопрос, но вдруг есть мысли.

А. ЕРМОЛАЕВ: Слушайте, не совсем мы, наверное, его убивали, это, наверное, вопрос следует как раз нашим коллегам федеральным адресовать, потому что это всё связано, конечно же, с частотами. Но давайте с другой стороны поразмышляем: а зачем сохранять менее скоростную сеть, если есть возможность играть на больших скоростях?

С. РЫБКА: Ну такой ответ, опять же сходу приходящий на ум: устройства, которыми пользуются люди, может быть, ещё не доросли. Такое бывает?

А. ЕРМОЛАЕВ: Дело в том, что таких уже почти не осталось.

С. РЫБКА: Игорь Беспрозванный пишет: «5G, конечно, прекрасно, но 4G пока не работает».

А. ЕРМОЛАЕВ: Давайте вот… Аппетит приходит во время еды, то есть мы ещё некоторое время назад имели плохое покрытие в городе даже 2G. Во-первых, 5G появится реально, как мы говорим, года через 3. Это не мешает сейчас сотовым операторам вместе с нами работать над тем, чтобы убирать белые пятна и поднимать скорость, поэтому инвестиции в 4G никто из операторов по крайней мере в Москве не собирается останавливать. Тем более особенно сейчас в преддверии Чемпионата мира достаточно много было вложено, для того чтобы обеспечить повышение качества. Да, действительно, иногда перебои бывает, вместе с тем 4G продолжит своё развитие, а 5G будет эволюционным развитием дальнейшим.

С. РЫБКА: Есть очень подробное сообщение от слушателя 818-го про 5G и прочие, это формат связи, как это правильно охарактеризовать?

А. ЕРМОЛАЕВ: Это пятое поколение.

С. РЫБКА: Five generation.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да.

С. РЫБКА: «Устройства и гаджеты поддерживают стандарт 802.11AC 5G, повсеместно существуют с 2015 года. Базовые станции, маршрутизаторы Motorola, Asus, Huawei также существуют и активно используются в США, Азии и Европе». Действительно это так? То есть вы говорите, у нас через 3 года, вероятно, а слушатель, оперируя всякими цифрами, что подчеркивает как будто его компетенцию, говорит, что все уже на этом сидят.

А. ЕРМОЛАЕВ: Значит, если бы все сидели, то где-то бы в мире это действительно происходило, поэтому сейчас действительно нет конечных устройств. И самое главное, что они должны быть соответствующим образом аттестованы и сертифицированы не в Москве, в России, а соответственно мы говорим об ITU и других аттестациях международных, которые проходят, для того чтобы все устройства были совместимы и работали. Сейчас такой совместимости нет, такого стандарта нет.

С. РЫБКА: То есть даже международная аттестация…

А. ЕРМОЛАЕВ: Стандарта нет ещё как такового.

С. РЫБКА: 06 спрашивает: «Если будет 5G, тогда, значит, не нужно оптоволокно заводить в квартиру?»

А. ЕРМОЛАЕВ: Не совсем. Дело в том, что это вообще очень интересный мир становится. Мы эволюционно скакнули, потому что кроме 5G появится ещё другая технология NBI OT, когда мы говорим об Интернете вещей. То есть мы уже сейчас инвестируем огромное количество денег в датчики, в установку датчиков. Под «мы» я имею в виду не только правительственные, государственные деньги, но и бизнес и что-либо ещё. То есть мы говорим о гаджетах, которые есть носимые у населения, и это тоже часть будущей госпрограммы «Умный город», когда мы будем говорить о медицине, связанной с приборами носимыми, так и в ЖКХ и где-либо ещё. Все эти датчики должны работать в режиме онлайн, и подключать их в режиме онлайн на 5G достаточно дорого. Поэтому уже сейчас существуют технологии, которые позволяют на другой частоте обеспечивать передачу информации. Поэтому так как Интернет вещей неотвратим, соответственно, всё больше и больше приборов будет подключено в онлайне, они будут работать на своей частоте. Поэтому оптоволокно потребуется точно, потому что, во-первых, нам надо будет подключать базовые станции к 5G, а во-вторых, как мы знаем, всегда нужно быть в онлайне, поэтому оптический кабель всегда надежен, он уже есть, он всегда может выступать в качестве бэкапа, для того чтобы у вас была связь.

С. РЫБКА: Совершенно конкретный вопрос, Алекс спрашивает: «Калининская ветка жёлтая, Интернет очень медленный», – это вообще ваша зона ответственности? И почему действительно как будто бы отличаются скорости на разных ветках в Москве?

А. ЕРМОЛАЕВ: Смотрите, всё зависит от плотности. Мы вместе с коллегами из метрополитена всегда собираем информацию, мониторим, что происходит, совершенствуем, улучшаем вместе с коммерческими операторами. То есть, конечно, нам мнение очень важно, спасибо, что обращаете наше внимание, поэтому будем совершенствовать. Но я бы хотел обратить внимание, что это всё-таки бесплатный Интернет в подземном метро. Давайте тоже не очень будем опережать время, потому что когда сюда приезжают европейцы, они находятся в некотором шоке, потому что они говорят: «Слушайте, у вас здесь космос».

С. РЫБКА: Кстати, а у вас нет замера, возможно, следовало вас предупредить, что такой вопрос возникнет, того, насколько активно люди готовы платить за этот сервис? Потому что там ведь есть платные форматы без авторизации в том же метро. Платят ли вообще за подобное?

А. ЕРМОЛАЕВ: Русскому человеку в принципе не свойственно платить, и слово «халява» всегда было. Поэтому это скорее шутка. В реальности есть группа людей, которые готовы платить, но большее число людей, конечно, хотели бы использовать всё бесплатно.

С. РЫБКА: Роман утверждает (тут тоже большое сообщение), что у него Яндекс.Транспорт, а это совсем, наверное, не к вам, хотя я убежден, что «Яндекс» в серьезном взаимодействии с вами трудится…

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, безусловно.

С. РЫБКА: Говорит, что к вечеру хорошо показывает Яндекс.Транспорт движение маршрутных каких-то средств, а с утра хуже.

А. ЕРМОЛАЕВ: Мы действительно передаем информацию «Яндексу» по движению общественного транспорта, здесь вопрос уже бывает, иногда нагрузка на сеть, но посмотрим, разберемся.

С. РЫБКА: Напоминаю, что беседуем с руководителем Департамента информационных технологий города Москвы Артёмом Ермолаевым. Вернемся после информационного выпуска.

НОВОСТИ

С. РЫБКА: 11 часов 35 минут, мы продолжаем разговор с руководителем Департамента информационных технологий города Москвы Артёмом Ермолаевым. Можете уже подключаться тоже к нашей беседе и вслух, для этого у нас есть телефон прямого эфира 73-73-94-8, код 495.

Всё-таки мы зациклились немножко на 5G, которое Москву ожидает через 3 года, да, если всё пойдет как запланировано?

А. ЕРМОЛАЕВ: Ну где-то да.

С. РЫБКА: Просто в комментариях по этому поводу вы сказали, что эффект от внедрения сети в 2018-2025-х гг., ещё дальше, – это 4 триллиона рублей. Это 4 триллиона рублей от чего, куда? В общем, эффект, оцененный в 4 триллиона рублей, – это что за эффект? Это доходы в бюджет города?

А. ЕРМОЛАЕВ: Это в принципе не только доходы, это скорее оборот. О чем идет речь? Любое вложение сейчас в цифровизацию порождает дополнительные доходы в смежных структурах. Проще говоря, для чего мы вкладываемся в Wi-Fi, для чего мы вкладываемся вообще в телекоммуникации? Для того чтобы можно развиваться сторонний бизнес. Что такое сторонний бизнес? – Интернет-торговля, доставка пиццы, всё что угодно, чтобы развивался «Яндекс», «Рамблер», «Mail.ru», чтобы люди всё больше и больше находились в онлайне, больше и больше пользовались приложениями. Потому что сейчас сложно представить москвича, который просто вызывал бы такси, голосуя рукой, все в большинстве случаев пользуются соответствующим приложением, так называемая экономика совместного пользования. И так происходит во всём. Ещё 3 года назад этого не было. Почему? Потому что, допустим, во-первых, таких приложений не было, связь была так себе, ты не мог где-то приконнектиться. Поэтому любая инвестиция в цифровизацию порождает дополнительный бизнес, и поэтому некий кумулятивный, накопленный эффект может составить 4 триллиона. Поэтому мы инвестируем в это, потому что для нас цифровизация означает сокращение расходов и увеличение доходов.

С. РЫБКА: Тут раньше было сообщение от слушателя, сейчас уже не могу его найти, – он жаловался на то, что просто провайдера, с которым он бы хотел иметь дело, не пускают в жилое здание, то есть не какой-то особый объект, а жилое здание. Это ваша сфера?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, это тоже история, с которой мы тоже боремся. Это называется дискриминационным доступом. Очень часто такое в Москве происходит, когда один оператор связи проложил оптический кабель в данный дом и никакого другого оператора не пускает. Поэтому мы сейчас совместно с операторами разрабатываем правила по так называемому недискриминационному доступу, то есть когда инфраструктура подхода к дому и внутри дома разводка будет принадлежать либо городу, либо будет принадлежать оператору, но с обязательством подключать любого другого оператора.

С. РЫБКА: А сейчас это принадлежит кому? Девелоперу?

А. ЕРМОЛАЕВ: Предположим, вы компания… Это может быть девелопер, создал маленького себе оператора связи и сказал: «У меня будет Интернет здесь, только я буду предоставлять». Мы должны с этим бороться, потому что это дискриминационный доступ, нельзя ущемлять права жителя в праве использовать любого оператора, который ему нравится.

С. РЫБКА: Если говорить о каких-то свершения в рамках новой программы, которая запускается, которая будет называться «Умный город», в тех областях, которые я уже перечислял и которые нам большое прочих понятны, то есть опять же передача данных показаний счетчиков, запись на приемы в учреждения медицинские, какие-то другие, – здесь что-то кардинально поменяется?

А. ЕРМОЛАЕВ: Основная история опять же связана с несколькими вещами. То есть умный город – это тот, который заботится о жителе в первую очередь, житель является в центре всего. Поэтому наша задача в рамках «Умного города» и использования того самого искусственного интеллекта, больших данных и чего-либо ещё создавать удобный сервис.

Поговорим о водосчётчиках. Да, сейчас можно сдавать показания этих водосчётчиков в электронном виде тоже с некоторыми ограничениями (за срок 3 месяца, не позднее), вы сдаете и не идете в МФЦ. Но это в принципе тоже веха, которую надо бы достаточно быстро миновать, потому что нормальным является то, чтобы у вас был прибор, который действительно бы контролировал, сколько вы тратите воды, но он бы сам передавал без вашего участия, всё бы это было в электронном виде.

С. РЫБКА: С электричеством тоже хорошо бы.

А. ЕРМОЛАЕВ: То же самое и с парковками: по-хорошему и приложение тоже не нужно, потому что нужно, чтобы в дальнейшем вы подъехали в платной парковке, всё бы списалось автоматически, вам ничего… Потому что очень часто вы забываете: «Блин, я забыл, я забыл оплатить», – и получаете штраф. В принципе мы в большинстве случаев не хотим нарушать законы, и поэтому нужно в таком направлении вести работу, чтобы было удобно жителю, чтобы не делать лишних телодвижений.

С. РЫБКА: Да, то есть если прежде это было сокращение количества небольших кликов для операции, то сейчас их вообще не должно быть.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, теперь их вообще делать не надо, эта история именно про это.

С. РЫБКА: Ещё гипотетические инновации, которые возможны: у нас выборы осенью, как-то ваш департамент в этот выборный процесс будет включаться? Я имею в виду на уровне, конечно, технологическом.

А. ЕРМОЛАЕВ: Наша задача – это в первую очередь обеспечивать видеонаблюдение в городе на выборах, поэтому это та вещь, которую мы обеспечиваем. Связь и видеонаблюдение – это то, что необходимо во время выборов.

С. РЫБКА: Ну вот что-то экспериментальное, онлайн-голосование, которое всем мерещится как перспектива?

А. ЕРМОЛАЕВ: Нет, на этих выборах никакого онлайн-голосования мы не готовим.

С. РЫБКА: То, что происходит уже, по-моему, третий месяц – блокировки Роскомнадзором отдельных адресов. Ваш департамент это как-то затронуло?

А. ЕРМОЛАЕВ: Нет.

С. РЫБКА: Вообще никак?

А. ЕРМОЛАЕВ: Никак не затрагивало, потому что здесь нет таких точек пересечения. То есть действительно были какие-то IP-адреса, которые попали под некоторые пулы, но на них изначально не находилось никаких сервисов, они скорее внутренние были, для внутреннего использования, поэтому нас это миновало.

С. РЫБКА: Я понимаю, что чиновники не очень любят на такие вопросы отвечать, но всё равно. Вот ваше отношение к тому, что происходит между Роскомнадзором и Telegram каково? Готовы ли вы занять какую-то позицию, или вы совсем со стороны?

А. ЕРМОЛАЕВ: Объясню. Дело в том, что чиновники почему не любят отвечать на этот вопрос? Потому что есть закон у государственных гражданских служащих, который ограничивает нас в комментировании деятельности своих же коллег, это некая буква закона, поэтому здесь не от нежелания, скорее ограничение, которое мы…

С. РЫБКА: Хорошо, без комментариев.

73-73-94-8 – это номер нашего прямого эфира. Наушники, пожалуйста, надевайте, подключаем публику. 73-73-94-8, напоминаю, у нас руководитель Департамента информационных технологий Москвы в студии. У вас около 10 минут осталось на эту беседу. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Может быть, не очень по адресу. Вот вы говорите, забота о жителях. У нас много в России, в том числе в Москве, незрячих. Что для них сегодня, чтобы в Интернете работать, какие устройства, программы есть? спасибо.

С. РЫБКА: Интересный вопрос.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, действительно. На самом деле вы абсолютно правы, очень интересный вопрос, потому что сейчас как раз информационные технологии – это единственный способ сделать город удобным для людей с ограниченными возможностями. Мы сейчас работаем с целым рядом институтов и молодыми ребятами-студентами, которые придумывают различные приложения как для незрячих, так и для глухих и немых. Они все находятся в стадиях проработки; я надеюсь, что в 2019 году мы сможем их уже каким-то образом презентовать, но мы сейчас отдельно прорабатываем. С точки зрения глухих и немых это автоматический сурдоперевод, когда человек видит, он попадает в какую-то среду… Почему я об этом говорю? Потому что по слепым чуть меньше сейчас проработок, больше по глухонемым, чуть больше. То есть суть приложения, когда человек попадает в зону, используя любой смартфон, на смартфоне автоматически распознается, что говорится, и срабатывает помощник, который начинает на сурдопереводе человеку глухонемому показывать, что от него хотят, потому что понятно, что вредно…

С. РЫБКА: Я правильно понимаю: например, звучит объявление по громкой связи, он глядя в свой гаджет…

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, потому что он не может прочитать по губам, он сможет тогда смотреть в гаджет. Со слепыми действительно такая же работа ведется, только вопрос перевода в голос как раз чуть сложнее, работаем с коллегами, что-то тестируем. Это действительно крайне важная для нас тема, потому что действительно информационные технологии – это способ сделать всех равными.

С. РЫБКА: 73-73-94-8 наш номер. Вы в эфире, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Хотел попросить, чтобы восстановить пейджер мэру. Потом вот сейчас парковки по 10 секунд камеры поставили в центре города – можно знаки поменять «Остановка запрещена» на знаки «Стоянка запрещена»? Тогда таксистам, мне вот, таксисту, можно было бы спокойно в течение 5 минут сажать и высаживать пассажиров, особенно инвалидов мы не можем нормально посадить. Вы можете как-то посодействовать этой проблеме?

С. РЫБКА: Ну это скорее Департамент организации дорожного движения, транспорта.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да, скорее Департамент транспорта. Значит, по поводу пейджера мэра: смотрите, вы всегда можете на mos.ru писать любое обращение, в рамках которого в том числе и то, которое вы сейчас сказали, преимущество как раз информационных технологий, что оно обязательно попадает в электронную систему документооборота, оно пропасть не может, соответственно, на него вам обязательно ответит Департамент транспорта. Поэтому если вы туда напишете, mos.ru, то соответственно, там будет обращение, оно будет принято, и Департамент транспорта вам ответит.

С. РЫБКА: 73-73-94-8, вы в эфире. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Борис, Москва. Я бывший работник связи, в Москве работал на многих операторов связи. И такой вопрос вашему сегодняшнему гостю. Контролируется ли работа подрядчиков по проведению разнообразных работ в Москве, контролируется ли соблюдение трудового законодательства в этих компаниях? Потому что идут тотальные нарушения всего, чего можно.

С. РЫБКА: Контролируется. Мы вот студию эту когда строили, у нас по канализации были такие разговоры и дебаты со всеми, кто к этому в городе причастен. Ваш ответ?

А. ЕРМОЛАЕВ: Наверное, мой департамент непосредственно не отслеживает, как субподрядчики соблюдают условия труда, потому что есть для этого соответствующие службы, которые отвечают за соблюдение трудового законодательства, не совсем наша епархия.

С. РЫБКА: Трудовое законодательство да, в стороне, а вот то, что слушатель в начале спрашивал про контроль?

А. ЕРМОЛАЕВ: Контроль в первую очередь его интересовал как раз с этой точки зрения. А контроль качества – нам в принципе всё равно, сколько там субподрядчиков и кто какую работу выполняет, нам важно в конечном итоге, когда нам приходит завершенная работа, тут мы качество, конечно же, проверяем. И более того, сейчас все контракты, которые построены сейчас, имеют соответствующее так называемое service level agreement, то есть договоренность об определенных уровнях качества, которые должны быть соблюдены. Если не соблюдается, то мы выставляем достаточно большие пени.

С. РЫБКА: Мне всё-таки показалось, что слушатель имел в виду именно контроль такой разрешительный по части прокладки тех или иных коммуникаций.

А. ЕРМОЛАЕВ: А, значит, да, здесь отдельная тема большая, она действительно существует, почему у нас очень много было одно время воздушным образом проложенного кабеля, что является для нас достаточно большой проблемой. И, скажем, в определенное время мы не контролировали, сейчас мы уделяем этому особое внимание, потому что для нас крайне важно как раз, чтобы на него были все документы, чтобы тот же самый кабель был уложен правильно и в нужном месте.

С. РЫБКА: Несколько таких, может быть, архаичных суждений есть от слушателей, не буду читать все, просто один вопрос, который общее это направление суммирует: «Проводились ли измерения, насколько излучения 4G-5G влияет на здоровье людей?» Ну и дальше там сообщение про всякие излучения, воздействию которых мы подвергаемся.

А. ЕРМОЛАЕВ: Безусловно, всегда проводится, именно поэтому каждый раз, когда устанавливается любая базовая станция, на неё требуется разрешение Роспотребнадзора, причем дважды – в момент, когда проектируется и устанавливается и когда запускается в эксплуатацию. Поэтому мы непосредственно всё время, все сотовые операторы работают с Роспотребнадзором, сдают каждую базовую станцию, уже что они, что Роспотребнадзор проводят отдельную исследовательскую деятельность, на основании которой принимаются соответствующие стандарты, плюс операторы связи. Но мы должны тоже эволюционно меняться и восприятие тоже, потому что мы не сможем существовать уже без сотовой связи, мы эволюционируем, наш организм эволюционирует.

С. РЫБКА: Всё-таки глобальный вопрос: есть вред, ущерб какой-то для здоровья от…

А. ЕРМОЛАЕВ: Все те исследования, которые показывают, говорят об отсутствии.

С. РЫБКА: Спасибо.

73-73-94-8, несколько минут у нас остаётся, подключайтесь. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Скажите вот по такому вопросу, что сейчас и что на будущее по импортозамещению по софту и харду.

С. РЫБКА: Давайте попробуем.

А. ЕРМОЛАЕВ: Для нас… В настоящий момент мы где-то в среднем около 1 миллиарда рублей тратим именно на отечественное и программное обеспечение, и так называемый хард, дальше мы будем увеличивать эту долю. Но мы будем закупать только то, что действительно соответствует качеству, то есть наша задача в первую очередь – это делать удобные сервисы для москвичей, как мы говорили с самого начала, москвичу в принципе всё равно, построено это на американском, китайском, российском или каком-либо ещё, его задача получать удобный, надежный сервис. Наша задача, моя задача, департамента при этом соблюдать правила, наша задача ещё и поддерживать действительно отечественного производителя, чтобы было больше рабочих мест. Поэтому, конечно же, мы стараемся поддерживать отечественного производителя в первую очередь. Но если при этом не соответствует ни качество, ни цена, ни другой показатель, мы не можем идти на то, чтобы брать ради того, чтобы был только российский бренд.

С. РЫБКА: Несколько, по-моему, недель назад, а может быть, даже пару месяцев назад Исаак Иосифович Калина, ваш коллега, глава Московского департамента образования был у нас, про электронную школу московскую мы разговаривали. И вот от него я в подробностях, что это такое, всё-таки не смог уяснить для себя. Давайте попробуем объяснить.

А. ЕРМОЛАЕВ: Хорошо, давайте попробуем.

С. РЫБКА: Несколько минут.

А. ЕРМОЛАЕВ: Да. Значит, московская электронная школа – это некоторая революция, которая по поручению Сергея Семеновича Исаак Иосифович и я проводим. Её можно разбить на две части. Первая часть – это цифровая инфраструктура. Цифровая инфраструктура в школе – это Wi-Fi в каждом классе, это интерактивная панель…

С. РЫБКА: С фильтрами, разумеется.

А. ЕРМОЛАЕВ: Ну конечно. Это интерактивная панель, не интерактивная доска, а панель, потому что мы уже в отличие от многих других субъектов поняли, что круто иметь всё цифровое, но доска не работает. То есть когда используется проектор, это плохо, потому что с дальних парт не видно, недостаточно контрастно, при белом свете недостаточно видно. Поэтому это интерактивная панель, это Wi-Fi, это соответствующее серверное оборудование, это ноутбуки и так далее, это цифровая инфраструктура, это самая легкая часть, хотя даже её реализовать тоже непросто. Вторая часть самая главная – это цифровой контент. То есть мы сделали облачное решение, в котором хранится электронный контент (электронные учебники, электронные сценарии уроков, о которых мы сейчас говорим, другие аудио- и видеоматериалы). В этом же облаке находится и конструктор, который позволяет учителю создать изначально в цифровом виде весь урок, который он собирается преподавать.

С. РЫБКА: В этот момент уточнение: как это всё сопрягается с теми бумажными материалами и носителями, которые по-прежнему активно используются всеми учителями? Ну вот есть школьная программа, там у вас набито одними данными, а вот человек привык к этим своим учебникам.

А. ЕРМОЛАЕВ: Именно в этом состоит революция, что теперь сказано, что у учителя есть право выбора: он хочет изначально всё сделать в цифре…

С. РЫБКА: Он не обязан?

А. ЕРМОЛАЕВ: Нет, он может делать в цифре, может делать в бумаге. Но в цифре ему сделать удобнее, потому что он один раз создал, он может это использовать много-много раз. Более того, он может не создавать, он может из облака взять то, что уже подготовил другой учитель, и оно оценено другими учителями достаточно высоко, потому что как в обычном App Store или Google Market там стоит количество звездочек, там преподаватели лайкают и дислайкают тот или иной контент, вы можете выбрать, учитель может выбрать тот контент, который уже пользуется достаточно большой популярностью…

С. РЫБКА: Я понял.

А. ЕРМОЛАЕВ: …и соответствует его курсу. Он экономит время, он получает возможность давать то, что детям действительно интересно, от чего их действительно прет, и в этом и состоит основная история – в том, что мы даем возможность учителю создавать, креативить и при этом экономить время.

С. РЫБКА: То есть цифровая школа – это не когда у каждого на парте будет по планшету, это вот то, что вы сейчас описали, когда где-то будет хранилище данных…

А. ЕРМОЛАЕВ: Оно уже есть.

С. РЫБКА: …которое со всем синхронизировано, с чем только можно, и все могут пользоваться?

А. ЕРМОЛАЕВ: Да. Суть его следующая, что это любая услуга в любом месте, то есть и школьник, и учитель, и родитель может получить доступ к контенту, разработать контент, поработать с ним в любом месте – в школе, по дороге из школы, дома, когда болеет, где-либо ещё. При этом когда вы сказали, что планшеты будут или не будут на столе – конечно же, будут, но только это будут планшеты самих школьников, которые могут его приносить, которые позволяют им работать уже изначально в электронном виде. Потому что то, что мы сейчас проводим, – это когда учитель берет и задает тест во время урока, со самого планшета запускает, запускает его на планшетах учеников. Для чего нужен Wi-Fi в каждом классе? – чтобы планшеты, смартфоны или ноутбуки детей, к которым они привыкли, они сами их выбирали, они им удобнее, подключались к сети и получали бы задание непосредственно в классе, тест от учителя, и сразу бы получался обратный результат.

С. РЫБКА: Насколько это распространено сейчас?

А. ЕРМОЛАЕВ: Треть московских школ уже вошли, в течение 2018 года мы зайдем ещё в большую часть, в начале 2019 года мы должны это закончить.

С. РЫБКА: Что же, к сожалению, мы сейчас с вами вынуждены прощаться. Вы сказали, что вам чуть раньше, чем наш эфир официально окончиться, нужно нас покинуть. Спасибо за эту беседу, приходите ещё.

А. ЕРМОЛАЕВ: Спасибо вам.

С. РЫБКА: Я напоминаю слушателям, что с нами был руководитель Департамента информационных технологий города Москвы Артём Ермолаев. Ждем его снова у нас в гостях, как только это станет возможным.

Сейчас к публике обращаюсь: давайте обсудим всё услышанное ранее. Во-первых, какие, может быть, сомнения у вас есть по поводу сказанного, вы, может быть, что-то из описанного тестили, что называется, рассматривали, разглядывали, есть какие-то замечания. Прямые вопросы Артёму Ермолаеву вы уже задать сейчас не сможете, он нас покинул. Давайте промеж собой, по-нашему, по-здешнему об этом поговорим.

Вы в эфире, вы с нами, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Кирилл, Москва. Я бы хотел сделать упор на то, чтобы сохранялось зрение ученикам, то есть детям. Исключить планшеты, а можно использовать только книжки, то есть где экран… Ну вы знаете такие экраны, где…

С. РЫБКА: Да, E-ink это называется, электронные чернила.

СЛУШАТЕЛЬ: Да-да, вот этот вопрос жалко, что вы ему не задали, вашему гостю. Хотелось бы на это особое внимание, потому что у меня, например, и у многих детей болят глаза, даже портится зрение, мы заметили это: убираешь планшет, зрение восстанавливается. Этому надо особое внимание уделить.

С. РЫБКА: А я бы, знаете, даже о чем ещё задумался? Мне кажется, всё-таки далеко не каждый родитель готов будет за свой счет покупать планшет.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот хотелось бы, чтобы на прокат давали в школе, единую какую-то выбрали… Желательно лучшие образцы, Sony, или, может быть, какие-то наши выпускать, чтобы ребёнок мог взять в школе.

С. РЫБКА: Да, я тоже об этом подумал. Спасибо за вот это указание, что, во-первых, может быть с форматом экрана E-ink что-то использовать, чтобы вот этого светового излучения не было, и насчёт проката тоже хорошо. Вообще у них там в департаменте – опять же я перед эфиром начитался – серьезная ставка делается на совместное использование чего бы то ни было, то есть прокат всего на свете. Подробно про это не успели поговорить с Артёмом Ермолаевым, в следующий раз наверняка к этому обратимся.

Давайте ещё какие-то мнения по поводу того, что в эфире ранее прозвучало. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Владимир. Артём ушел, вот такое он сказал, что по поводу незрячих первые шаги даже практически не сделаны программистами. Если нас услышат, «Яндекс» сейчас новое устройство выпускают по голосовому, «Алиса».

С. РЫБКА: Ну да, колонка такая.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот. Если позвонят на радиостанцию, мой телефон дайте, у меня есть идеи и конкретные предложения, поскольку я с этой проблемой сталкиваюсь 4 года.

С. РЫБКА: Спасибо. Если услышат и как-то среагируют люди из «Яндекса» и из департамента… Просто по поводу этой колонки, не в обиду «Яндексу» сказано, не новация, то есть это уже довольно давно используется от самых разных производителей с примерно тем же набором функций, просто яндексовская разработка завязана на прочие проекты «Яндекса», музыка, видео, маркет, всё что угодно, плюс озвучено Алисой.

73-73-94-8, давайте, ещё вас слушаем. Вы в эфире, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Михаил, Москва. Ну Sony, наверное, хорошо, только вопрос даже в том же прокате, если ребёнок сломает, как компенсировать.

С. РЫБКА: Ну продумают.

СЛУШАТЕЛЬ: А как малоимущим быть? Как многодетным быть? Тут надо очень четко продумывать выдачу, то есть если многодетный ребёнок…

С. РЫБКА: Продумают, давайте иметь в виду, что в школе в принципе много объектов, вещей, мебели и прочего, это периодически ломается, в общем-то, с родителей не требуют за это компенсации обычно.

СЛУШАТЕЛЬ: Но при этом нет-нет, а слышатся такие вещи, как «Давайте скинемся на что-то»…

С. РЫБКА: Слышатся.

СЛУШАТЕЛЬ: …что должно выдаваться государством, даже если это пускай будет условно-бесплатно для пользователей, это будет не бесплатно для тех, кто платит налоги, это не будет бесплатно для бюджета. То есть здесь надо все математически высчитывать. Количество безумное.

С. РЫБКА: Понятно ваше соображение и осторожность. Мне почему-то кажется, что со школьным имуществом… Во-первых, сам я никогда к нему особенно трепетно не относился, то есть наносил какие-то надписи и прочее, и как-то спроса за это не было, что-то там ломалось под нами постоянно, регулярно, и ничего с родителей не просили и не требовали. Вероятно, в том, что касается вот этого какого-то цифрового обеспечения, такие же будут подходы.

Здравствуйте, вы с нами, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Очень жаль, конечно, что ваш гость ушел, хотелось бы задать по излучению ему один вопрос. Скажите, а что нынче, человек без компьютера под кроватью вообще уже не человек? Почему куда ни позвонишь, везде тебе говорят: «Наберите, наберите», – и даже не спросят, есть у вас или нет.

С. РЫБКА: Хороший вопрос. Правда, действительно это такое справедливое суждение. Сам я, учитывая, что и в карманах гаджеты, и в рюкзаке гаджеты, и дома везде и всюду какая-то техника, иногда, кроме шуток, мне кажется, гораздо проще позвонить и так договориться о предоставлении какой-то услуги, чем продираться через какие-то интерфейсы, которые предлагают и предложения сервисные, и сайты. Вы в общем-то здесь правы, жаль, действительно, что мы Артёму Ермолаеву этот вопрос не успели задать, сохраняться ли услуги, добываемые просто через телефонный звонок.

Слушаем, вы в эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

С. РЫБКА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Евгений, Москва.

С. РЫБКА: Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, а вот ваш гость сказал, что ему всё равно, американская это разработка или российская. И говорит, что он вкладывает миллиарды. А потом нам очередные санкции, нажмут на кнопку, все наши миллиарды вылетят в трубу?

С. РЫБКА: Опасения ваши отчасти понятны, то есть нужно, конечно, на импортозамещение упирать и делать всё таким образом, чтобы вот этой ситуации с возможным ограничением доступа к каким-то сервисам иностранным, чтобы это всё предусмотреть.

Спасибо вам за участие в этой беседе. Ещё раз благодарю Артёма Ермолаева, который нас некоторое время назад покинул. Прощаюсь на этом. Меня зовут Сергей Рыбка, далее новости.