• «Подъём» с Сергеем Доренко от 4 июня 2018 года

    08:30 Июнь 4, 2018

    В гостях

    С. ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут, понедельник, 4 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте все! Радио «Говорит Москва». Дарья Кнорре, ведущая этой программы…

    Д. КНОРРЕ: …и Сергей Доренко. Здравствуйте.

    С. ДОРЕНКО: «Куница» хороша, я её не заслуживаю. Ты знаешь, я свою машину назвал «Куницей».

    Д. КНОРРЕ: Нет, не знала.

    С. ДОРЕНКО: «Куница». У меня была «Куница» раньше, когда-то давно и всё такое. Я назвал её «Куницей», она хороша. Она…

    Д. КНОРРЕ: А вы всем своим машинам даете…

    С. ДОРЕНКО: Абсолютно, абсолютно. Предыдущая была «Блоха». Я продал «Блоху», я предал «Блоху». Ну вот, слушай, значит… До «Блохи» была «Черепаха» с разгоном 5 секунд, моя черепашка, она разгонялась за 5.2, прямо такая стремительная черепашка, хорошая машина.

    Хорошо, значит, я хочу сказать, что я её не заслужил, – первая фраза, которую я говорю всегда, когда я на ней начинаю… Я трогаюсь, и первая фраза: «Я тебя не заслужил», – это первая фраза, её говорю. А? Это о чём говорит? – о гордыне или о смирении? Так или иначе…

    Д. КНОРРЕ: Это лукавство, потому что когда мужчина такое говорит, это абсолютное лукавство.

    С. ДОРЕНКО: Это лукавство? «Я тебя не заслужил», волшебно.

    Д. КНОРРЕ: Гордыня.

    С. ДОРЕНКО: Это гордыня, да?

    Д. КНОРРЕ: Да, конечно.

    С. ДОРЕНКО: Это скромность пуще гордыни?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Бенедикт Камбербэтч тоже мне понравился, потрясающая история: он выпрыгнул из такси и отбил от банды хулиганов разносчика пиццы. Это потрясающее, причём он сделал это ровно в том месте, где он играл…

    Д. КНОРРЕ: Холмса и Шерлока?

    С. ДОРЕНКО: Да-да. «The Sun» пишет: «Он увидел на Бейкер-стрит на углу возле вымышленного дома Шерлока Холмса, как четверо неизвестных избивают велосипедиста, развозчика пиццы. Он выпрыгнул из машины и с воплями бросился на помощь». И я думаю, что всё это происходило как в фильме…

    Д. КНОРРЕ: Конечно, он был в этой своей кепочке…

    С. ДОРЕНКО: …Гая Ричи: первый удар, второй, сопли летят вокруг, причём в замедленной съемке – пум, пум, пум, сопли кругом. 41-летний.

    Д. КНОРРЕ: Тут хороший саундтрек.

    С. ДОРЕНКО: Вчера появился «Патрик Мелроуз», следующая серия, надо было смотреть, но вчера я не смог, потому что сегодня «Мир Дикого запада» и «Патрик». «Патрика» смотри, прямо смотри.

    Д. КНОРРЕ: Да?

    С. ДОРЕНКО: Да, смотри: исковерканная папашей судьба молодого наркомана, алкоголика, идиота и так далее, то есть у него папаша зверь, скотина и прочее.

    Д. КНОРРЕ: Честно говоря, летом не хочется грузиться такими серьезными сериалами…

    С. ДОРЕНКО: Летом? Летом так хорошо, что хочется не подгрузиться.

    Д. КНОРРЕ: Да?

    С. ДОРЕНКО: Я тебе серьезно. Летом так хорошо, что ты думаешь только…

    Д. КНОРРЕ: Даже слишком хорошо.

    С. ДОРЕНКО: Да, ты думаешь, что каждый день пятница, каждый день пятница, это какой-то кошмар. И для того чтобы вернуться на грешную землю, нужно какое-нибудь паскудство, – например, диарея или, может быть, что-нибудь такое, отравление какое-нибудь, но что-нибудь нужно летом обязательно. Когда ты возвращаешься на грешную землю и понимаешь, что ты всё ещё жив, что надо работать в поте лица своего и так далее, конечно. И вот этот вот Камбербэтч, который в этом «Патрик Мелроуз», прямо хороший, он как раз и возвращает в паскудство абсолютное.

    Д. КНОРРЕ: Ладно, уговорили.

    С. ДОРЕНКО: Да? Ну посмотри, Камбербэтч прямо хорош, хорош. Слушай, и там мальчики играют, который мальчик, он тоже играет. Я не представляю, как 8-летнему ребенку объяснять, что он должен сыграть.

    Д. КНОРРЕ: Ну…

    С. ДОРЕНКО: Ну вот как 8-летнему ребенку объяснять, что именно…

    Д. КНОРРЕ: Талантливый мальчик.

    С. ДОРЕНКО: Нет, ему даже, мне кажется, до конца нельзя рассказывать, что с ним сделали, понимаешь, что с ним сделал отец, то есть он должен сыграть то, что ему не объяснили, что. Например, ему говорят: «Тебе не дали iPad, сделай лицо», – и он такой ходит-ходит-ходит, а на самом деле там упс чего было, понимаешь? И так далее.

    Ладно, слушайте, бельгийские болельщики… Давайте вернёмся в Москву, Москва радостная, Васильевский спуск весь, я вчера проезжал там, застроили кабинками для комментаторов, они все будут обязательно всё это на наши церкви и так далее. Понимаешь в чём дело? Москва и в самом деле картинка Москвы, которая возникает в головах у иностранцев, – это, конечно, Кремль, это, конечно, Покрова Богородицы, этот самый, который вульгарные люди называют Блаженным, Василием Блаженным, он же Церковь Покрова Богородицы, я тут уже поправил своего приятеля.

    Д. КНОРРЕ: Да, хорошо…

    С. ДОРЕНКО: А, что?

    Д. КНОРРЕ: Ну в народе он все-таки…

    С. ДОРЕНКО: А каком народе?

    Д. КНОРРЕ: В народе в нашем.

    С. ДОРЕНКО: Безграмотном народе. Я тут поправил одного аргентинца…

    Д. КНОРРЕ: Спас на Крови питерский тоже не Спас на Крови.

    С. ДОРЕНКО: Да?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Я тут поправил одного аргентинца, он мне говорит: «Basilio el Beato?» Я говорю: «Стоять!»

    Д. КНОРРЕ: Это буквоедство, буквоедство.

    С. ДОРЕНКО: Да. Смотри, как называется Василий Блаженный правильно по-испански: la Catedral del Manto de la Virgen Templo de Basilio el Beato, что значит Собор Покрова Богородицы, Храм Василия Блаженного. Вот так. Вокруг Покровского собора нахреначили этих комментаторских кабин, что-то невероятное, светлое. С нами происходит что-то необычное, ты понимаешь водящейся? Это экспедиция. Я всё время вспоминаю анекдот про чукчу, ты помнишь, да?

    Д. КНОРРЕ: Нет.

    С. ДОРЕНКО: Нет? Я всем соведущим рассказываю анекдот про чукчу, тебе сейчас расскажу. Чукча рассказывает другу, говорит: «Приехало много людей, напились, чукчу избили, жену изнасиловали, дочерей изнасиловали, чум сожгли, олешек порезали, шашлык делали». А сосед спрашивает: «Ты в милицию это рассказал?» А он говорит: «Рассказал». – «А что ответили?» – «Экспедиция, что тут».

    Д. КНОРРЕ: Да…

    С. ДОРЕНКО: То, что с нами происходит сейчас с Чемпионатом, я думаю, это экспедиция, что делать.

    Д. КНОРРЕ: Ну вот это немножко пугает.

    С. ДОРЕНКО: Значит, миллион болельщиков приедет – экспедиция. Чукчу побьют, дом сожгут, олешку порежут, жену изнасилуют – экспедиция, что делать, ничего не поделаешь, так положено.

    Д. КНОРРЕ: Но страшновато, согласитесь.

    С. ДОРЕНКО: Нет-нет, они хорошие.

    Д. КНОРРЕ: Да?

    С. ДОРЕНКО: В душе хорошие они. Обращайся к благому, и мы сами клевые. Смысл в том, что надо себя ощущать клевыми и открытыми, не г****едскими, мы себя долгие годы дисциплинировали в г****едстве, это называлось скрепами.

    Д. КНОРРЕ: Да, но согласитесь, приходится сразу, с первых слов оправдываться, что нет-нет, мы не угрюмые.

    С. ДОРЕНКО: Нет-нет, мы не угрюмые. Ну какие мы угрюмые? Посмотрите на нас. Слушайте, голландцы готовятся к приезду в Россию, придумали себе гимн своей сборной, вот послушайте, гимн сборной Голландии, это очень важно.

    Д. КНОРРЕ: Бельгии, по-моему.

    С. ДОРЕНКО: Бельгии? Простите.

    Д. КНОРРЕ: Или Голландии…

    С. ДОРЕНКО: Сейчас мы посмотрим. Пока вы слушаете, мы посмотрим, чей это… Да, это Бельгия, бельгийский, но ничего.

    ГИМН СБОРНОЙ БЕЛЬГИИ

    С. ДОРЕНКО: Танцуют украинские казаки в украинских таких шелковых шальварах огромных.

    Д. КНОРРЕ: Синих.

    С. ДОРЕНКО: Синих, да-да, с вышиванками. Надеюсь, ничего не сказали плохого про уважаемого Владимира Владимировича, нет, потому что про Путина было что-то, нет? Но не по-русски, товарищи, когда не по-русски, вроде не так обидно. Они исходят из того, что дринк 30 граммов, «два водка» – это 60 граммов всего-навсего. Мне кажется, что им следует все-таки напрячься и просить четыре водки сразу – ну почему? Ну правда, один дринк 30 граммов, правильно? «Пять водка спасибо», надо переделать. А?

    Д. КНОРРЕ: «Два водка повторить» надо говорить.

    С. ДОРЕНКО: «Два водка повторить», да, many times, раз-два-три-четыре-пять…

    Д. КНОРРЕ: Ой, он показывает… Подождите, он показывал…

    С. ДОРЕНКО: Футбол.

    Д. КНОРРЕ: …картинки с главными российскими словами – гриб был, мяч, футбол, гол – это вот для Чемпионата нужно знать.

    С. ДОРЕНКО: А первое что было?

    Д. КНОРРЕ: Почему-то гриб, я не понимаю, но съедобный.

    С. ДОРЕНКО: Гриб. А, если водки не найдется, то гриб.

    Д. КНОРРЕ: Съедобный гриб. Англо-русский словарь, хорошо.

    С. ДОРЕНКО: Ну все, прекрасно, они показывают, что они на снегу играют и что они надеются, что какой-то будет фольклор. Скажите, пожалуйста, мы приветливые люди, или мы, как это сказать… Мы какие люди? Расскажите мне, расскажите мне про нас. Я хотел голосование тоже… Мы скорее приветливые, мы скорее, как это сказать, гостеприимные, или мы скорее ксенофобский народ все-таки, мы боимся иностранцев? Скажите, мы приветливые и гостеприимные – 134-21-35, мы ксенофобские и в общем, конечно, окраинные такие…

    Д. КНОРРЕ: Если не стесняться себя и перестать…

    С. ДОРЕНКО: Да, проголосуйте: 134-21-35 – мы приветливый и гостеприимный народ, мы ксенофобский и окраинный народ, такой угрюмый – 134-21-36. 134-21-35 – мы приветливые и гостеприимные, или мы угрюмые и ксенофобские – 134-21-36. Пока 60 на 40: приветливые полагают, что мы приветливые, 60%, а 40% считают, что мы угрюмые и ксенофобские.

    На самом деле я должен сказать, что я более-менее представляю себе, как мы ползли в этой угрюмости и в ксенофобии. Мы в общем… Как это… Мы доверчивые…

    Д. КНОРРЕ: …и ранимые.

    С. ДОРЕНКО: Доверчивы, ранимые, ищем любви, но уверены, что иностранцу нас не понять в конечном итоге, а? Мне кажется так.

    Д. КНОРРЕ: Я знаю порядка 5-7 испанцев и латиноамериканцев, которые приезжали в Москву, молодые ребята, она путешествовали по России, ездили в Питер (естественно, всегда сначала в Питер, потом в Москву) и говорят, что они просто влюбляются в Москву, говорят, что ничего подобного…

    С. ДОРЕНКО: Да, Москва.

    Д. КНОРРЕ: …не видели в Европе. То есть Питер – понятно, это всё знакомо и привычно для европейского человека, а Москва – это что-то уникальное, вообще хотим обратно.

    С. ДОРЕНКО: Москва.

    Д. КНОРРЕ: Ставили себе в Facebook обои с видами Москвы. В общем…

    С. ДОРЕНКО: Я летел в Испанию с людьми, сидел рядом с испанской парой, которая была в Токио и сейчас не помню, где-то были на Дальнем Востоке и по пути сделали, они сказали, что их уговорили остановиться в Москве. Они думали об этом с неприязнью, они думали об этом без симпатии, что остановятся в Москве, а потом все-таки там как-то финансово так решалось, что очень правильно было остановиться в Москве, чуть ли не бесплатно, всё это дешевле, самолет и всё. И вот они все-таки решились, не желая, а сейчас, говорили, потрясены от Москвы, говорят, удивительный город, он абсолютно, конечно, европейский, но он при этом чистый, он абсолютно как будто… У них ощущение, серьезно: у них ощущение, что это вообще какой-то нарисованный мультфильм, это суперевропейский город, который при этом дико чистый, все приветливые, все какие-то дико крутые и так далее. Они нереально взволнованы, как они мне рассказывали. Они летели в Барселону, то есть они летели в Барселону из Японии, по-моему.

    Д. КНОРРЕ: Видите, как мы ругались на стерильность этого города, которую пытаются сейчас как-то сделать нормой…

    С. ДОРЕНКО: Да. Нет, побольше г**** и киосков около метро, да-да, до сих пор у нас есть сторонники этого.

    Алло, здравствуйте, слушаю вас. Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, господа.

    С. ДОРЕНКО: Здравствуйте. Мы приветливые или угрюмые?

    Д. КНОРРЕ: Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, что мы приветливые, иногда даже слишком приветливые. Иногда это доходит до уровня «чего изволите?», а вот к этому нужно быть подготовленным и не судить строго. Потому что да, мы действительно часто, я выступаю в данном случае от постсоветского народа, хотим понравиться.

    С. ДОРЕНКО: Да, мы ищем любви, это правда.

    СЛУШАТЕЛЬ: Мы ищем любви, что, в общем, нормально, но иногда возобладают некие экстремальные ноты в этом направлении.

    С. ДОРЕНКО: Да, но это же типично для деревни, в которую приезжает какой-нибудь вокально-инструментальный ансамбль из столицы области. Представьте себе, что из столицы области приезжает вокально-инструментальный ансамбль, на них однополые пиджаки какие-нибудь специальные и длинные бакенбарды, всё это в 1970-х гг. Вся деревня, безусловно, делается приветливой и хочет понравиться.

    СЛУШАТЕЛЬ: Не люблю… и фольклорные ансамбли, как сказал Дмитрий Львович Быков, великий русский писатель. Видите ли, у нас очень своеобразное ощущение самих себя. Просто дело в том, что есть Россия для импорта и Россия для внутреннего потребления.

    С. ДОРЕНКО: И всегда была.

    СЛУШАТЕЛЬ: И всегда была, действительно, потому что для себя мы миримся с омерзительным фольклором, базирующимся на кварто-квинтовом круге и ля миноре том самом отвратительном. То есть начинаем за здравие, заканчиваем за упокой. К таким колебаниям не каждый, мягко говоря, привык на этой земле, поэтому…

    С. ДОРЕНКО: Да, вы коснулись очень каждой темы, очень важной темы; разрешите, я её чуть-чуть расширю. В Советском Союзе, в России прежней, дореволюционной всегда существовала…

    Д. КНОРРЕ: …витрина.

    С. ДОРЕНКО: …витрина. Это были люди, говорящие на языках, на множестве языков, понятно. И это шокировало иностранцев, ты понимаешь, потому что это как бы совсем экстраординарно, совсем экстраординарно. То есть у нас есть люди, которые говорят на английском совсем экстраординарно; у нас есть люди, которые говорят на китайском, испанском совершенно экстраординарно, полностью невозможно. Мимо меня вчера происходит как бы… Они совершенно, у них челюсть отваливается, когда они это видят, они как бы не готовы к этому. Но и тут же… Мимо меня, я расчехляю мотоцикл, проходят два испанца, и как если бы они были на Луне, они комментируют: вот, смотрите, лунатик расчехляет мотоцикл, смотри, неплохой мотоцикл. Я подключаюсь к беседе и начинаю с ними разговаривать – говорю, что да, я очень доволен, хотя подумываю о том-то и том-то.

    Д. КНОРРЕ: А они мимо проходили просто.

    С. ДОРЕНКО: Да, мимо, но они сказали о моем мотоцикле, и я подключаюсь.

    Д. КНОРРЕ: На испанском между собой.

    С. ДОРЕНКО: Да-да, между собой. Я подключаюсь, и у них челюсти отваливаются полностью, потому что… У нас совсем… То есть люди либо… У нас есть витрина и есть люди настоящие, собственно корневые, которые, конечно, дуб дубом: они гордятся тем, что не знают компьютера, гордятся тем, что они не знают VPN, они гордятся тем, что они не знают Telegram, они гордятся тем, что они не знают иностранных языков, – они этим гордятся, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Сергей, а разве это не везде так?

    С. ДОРЕНКО: Я остановлю это голосование. Нет, не везде, у народов перекрестков это в меньшей степени. Я останавливаю это голосование: мы приветливые и дружелюбные люди к иностранцам – 51%, мы угрюмые ксенофобы – 49% проголосовавших. У нас есть вот эта витрина, которая вся вот, так сказать, пожалуйста, она может в любом месте припомнить какие-то там прекрасные заведения Сан-Франциско и так далее. Она была так в Советском Союзе, ровно так было в Советском Союзе. Была элита. Я помню преподавателей Высшей партийной школы ЦК КПСС – блистательно знают мир, блистательно говорят на языках. Понимаешь, да, ЦК КПСС, Высшая партийная школа. Там, значит, блистательно знают мир, блистательно знают языки, говорят на любую тему абсолютно чуть ли не свысока, потому что они просто совсем образованные люди, совсем образованные.

    Д. КНОРРЕ: Да, но те, кто приедут сюда сейчас на Чемпионат мира, фанаты, просто гости, гости столицы, как говорят, – это же просто обычные люди, это не элита; элита в том числе, но они там будут где-то вращаться в высоких кругах.

    С. ДОРЕНКО: Это понятно, нет-нет, я говорю про Россию, которая обращена к внешнему миру, была всегда специальной кастой.

    Д. КНОРРЕ: Да, и здесь они столкнутся с нами, с обычными людьми, не с элитой. Ну и что, вы хотите сказать, что сегодняшняя… Ну хорошо, будем говорить только про московскую молодёжь…

    С. ДОРЕНКО: Да.

    Д. КНОРРЕ: Мы… Я, наверное, не молодёжь уже.

    С. ДОРЕНКО: Нет, ты молодёжь.

    Д. КНОРРЕ: Ну хорошо.

    С. ДОРЕНКО: Когда раньше приезжали, здесь жвачку требовали раньше русские люди, жвачку.

    Д. КНОРРЕ: Разве вот эти вот тусующиеся на стрелке…

    С. ДОРЕНКО: Или виски, они говорили, «Black Label» хочется, Johnnie Walker Black Label, а?

    Д. КНОРРЕ: В Парке Горького на стрелке вот эта вот вся тусовочка, – это продвинутые современные люди, которые путешествуют.

    С. ДОРЕНКО: В основном иногородние, как мне объяснили. То есть когда мы видим сейчас на стрелке, кого мы видим сейчас в Парке Горького, в Музеоне? Мы видим продвинутых, очень энергичных, очень, как это сказать, очень светлых молодых людей, которые, в общем, конечно, из какого-то Новосибирска, Омска, Самары какой-нибудь, Нижнего Новгорода и так далее. То есть вся молодёжь всей России покидает Россию и съезжается сюда, это светлая молодёжь.

    Д. КНОРРЕ: Как обычно.

    С. ДОРЕНКО: Вся светлая молодёжь России съезжается в Москву. Поскольку у них нет дач, они живут на съемных квартирах в массе, они все тусят в центре, они не могут поехать ни на какие дачи, им в голову не придет, потому что у них просто нет никаких дач, они все тусят в центре. Они светлые, хорошие, энергичные люди, я, в общем, смотрю на них с надеждой. Но знают ли они языки? Я не уверен. Они, в общем, учились в каких-то там школах №1 на улице Ленина в Колхозе имени 22-го партсъезда, они… Я не знаю, знают ли они языки, могут ли они общаться, не уверен. Мне кажется, они знают меню, они знают «well done», «medium»…

    Д. КНОРРЕ: «Medium rare», «два водка спасибо».

    С. ДОРЕНКО: Ну вот где-то так, они где-то так.

    Д. КНОРРЕ: Ну не знаю…

    С. ДОРЕНКО: А оттуда едет и гопота тоже, то есть сейчас футбольные болельщики – это нашествие гопоты, всемирное нашествие гопоты, понятно.

    Д. КНОРРЕ: И они, в общем, тоже не владеют английским в совершенстве.

    С. ДОРЕНКО: Давай всё это обсудим после новостей, ещё и ещё надо пообсуждать и людей подключить к обсуждению в движении.

    Карты, улицы Москвы, сейчас у меня перезагрузится… 4 балла, нет, нормально, весь сектор… Что у нас, ребят, на 10-11 по циферблату? Плохо и очень, очень плохо въезжает Новая Рига, там две аварии, задолго до Красногорского круга уже всё останавливается. Также плохо по Ленинградке въезжают. Здесь же и на МКАДе проблемы. В общем, на 10-11 по циферблату нехорошо весь северо-запад. Плохо въезжает М-2 в Москву, тоже большая пробка на въезд, всё остальное 4 балла. Здесь обращают на себя внимание Ленинградка, Алтушка и Энтузиастов. Новости.

    НОВОСТИ

    О. ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут, понедельник, 4 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте все! Радио «Говорит Москва». Дарья Кнорре, ведущая этой программы…

    Д. КНОРРЕ: …и Сергей Доренко, здравствуйте все.

    О. ДОРЕНКО: Да. «Вот американцы знают языки, чтобы угождать публике?» – спрашивает 88-й. 88-й, вы путаете некоторые понятия, 88-й, разрешите вам поправить мозг чуть-чуть. 88-й, древние римляне говорили на латыни, они совершенно не должны были знать языки, чтобы говорить на латыни. А почему, как вы думаете, 88-й? А вы знаете, знаете, но придуриваетесь. Они не говорили на других языках, потому что латынь была лингва франка современности. Это язык всех, понятно, да? Это язык всех, общий язык. Вот латынь была лингва франка современности в некоторое время, до этого был греческий, например, но греческий так и оставался при латыни такой язык особых знаний, культуры, ну вот.

    Тем не менее в XIX веке, например, русская знать вся говорила по-французски. Как вы хорошо знаете, они говорили по-французски между собой вообще на все темы, просто говорили всегда между собой по-французски, высшая знать, русский использовали только в общении со слугами. Это была – теперь угадайте, вы сейчас умный сделаетесь – лингва франка современности, французский язык. Поэтому русский, если он приезжал куда-нибудь, я не знаю, в странные места, он говорил там по-французски, потому что все говорили по-французски. Это был язык дипломатии, это был язык написания русских имен, поэтому «ou» писалось вместо «у» и так далее в паспортах русских, которые выезжали за границу. Лингва франка современности был французский.

    Между двумя войнами мировыми, Первой и Второй, мне кажется (может быть, я ошибаюсь), английский язык занял это место. Но он очень постепенно вытеснял французский, очень постепенно; мне кажется, окончательное вытеснение французского произошло благодаря Голливуду, американской культуре. И сегодня, если вы, дорогой 88-й, спросите, какова сегодня лингва франка современности, ответ: английский язык. Вы будете страшно удивлены, что со шведом вы должны будете говорить по-английски. Я вас сейчас ещё сильнее удивлю: с молодым эстонцем вы должны будете говорить по-английски, с молодым эстонцем, понимаете? Старик ещё говорит по-русски («этого нэт и этого нэт»), а молодой эстонец говорит по-английски с вами, ничего не поделаешь.

    Д. КНОРРЕ: Ну нет, я здесь должна сказать, что молодые люди, которые работают в сфере…

    О. ДОРЕНКО: …обслуживания?

    Д. КНОРРЕ: Да, и туристических всяких направлений говорят по-русски.

    О. ДОРЕНКО: А, например, молодой нигериец тоже будет с вами говорить, и старый нигериец, по-английски, и кениец, и то же самое, несмотря на то, что… А если вы переедете во французские колонии, то тем не менее самые светлые, образованные люди всё равно будут говорить по-английски, понятно? Вы в Индонезии будете говорить по-английски, вы будете в Египте говорить по-английски, вы будете везде в мире говорить по-английски, – как это смешно, правда? Вы будете даже в Китае говорить по-английски, вам приставят специального переводчика, он будет говорить по-английски, а не по-русски, по-английски.

    И это почему? Почему же это так случилось? А это вот потому, потому что английский язык в XXI веке лингва франка современности, весь мир говорит на английском, весь мир. Да, немцы и китайцы говорят на разном английском, но ничего, немцы и китайские говорят между собой по-английски, немцы и китайцы говорят между собой по-английски. А почему? Потому что это лингва франка современности, поэтому, 88-й, успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, пожалуйста.

    «А я хочу познакомиться с молодой латышкой», – говорит 06-й. Ах, они такие опасные, не надо.

    Д. КНОРРЕ: Почему?

    О. ДОРЕНКО: Они… Ну они такие…

    Д. КНОРРЕ: Ну вот какие?

    О. ДОРЕНКО: Ещё в Советском Союзе они были такие…

    Д. КНОРРЕ: Горячие, в общем.

    О. ДОРЕНКО: Не горячие, нет. Мне один рассказывал парень из деревни, ну не из деревни, ну да, недалеко от Москвы, но ведь все, что за МКАДом, деревня…

    Д. КНОРРЕ: Конечно.

    О. ДОРЕНКО: «Замкадыш», короче, мне рассказывал. У меня, говорит, была одна литовка – не латышка, а литовка. Я говорю: «И чего?» А он говорит: «Она утром проснулась (после этого дела, спали вместе), встала и стала готовить завтрак голая». Я ему говорю: «И чего?» Он говорит: «Ты представляешь?» Я говорю: «Ну да». – «Да ладно? А я ошалел». То есть они… Как бы вот эта свобода, для русских это было прямо… Это было нереально. Я говорю, что ничего особенного, мне кажется. Ну я не знаю, если она нормально выглядит…

    Д. КНОРРЕ: Вот видите, вы городской человек, вам…

    О. ДОРЕНКО: Я не городской человек, я вообще книжный человек, я из гарнизонов, но я книжный. Но они такие.

    Хорошо, давайте тем не менее. Я вам дал лекцию про лингва франка современности, теперь, пожалуйста, со мной… «В XXII веке весь мир будет говорить по-русски», – говорит Валентин. Конечно, нет, конечно, нет. Пока мы видим, как это дело отступает, Валентин. Это дело отступает, Казахстан переходит на латиницу и так далее. То есть вы знаете, что это не единственная страна, которая переходит, от нас отходят.

    Д. КНОРРЕ: Пытаются отойти, но пока, честно говоря, не очень получается.

    О. ДОРЕНКО: От нас пытаются отойти, да. Президент Узбекистана поехал в Соединенные Штаты Америки; если вы прочитаете все отчеты об этой поездке, вы обнаружите, что там восторг и восхищение били через край (я говорю о президенте Узбекистана) и так далее. То есть от нас пытаются, в общем, пока отойти.

    Д. КНОРРЕ: Украина изо всех сил пытается отойти…

    О. ДОРЕНКО: Украина пытается отойти…

    Д. КНОРРЕ: …и перестать говорить по-русски, но как-то плохо у них получается.

    О. ДОРЕНКО: Украина перешла бы тоже на латинский алфавит, да беда в том, что это они нам навязали кириллицу, в смысле они, собственно говоря, авторы, они купили у Кирилла и Мефодия, киевский князь, поэтому им приходится оставаться на кириллице, а так бы они давно ушли бы.

    Ну хорошо, скажите, пожалуйста, мы приветливы? Я ещё раз повторю тезис, который мы с вами произнесли и опубликовали в предыдущей получасовке, очень простой тезис. В России в течение последних нескольких веков существовало две страты населения неравные: одна из них, тончайшая, полностью европейски образованная, полностью говорящая на европейских языках, и другая страта, собственно коренное население, корневое население наше, которое воспитывалось в уважении к образованным людям, но сама была необразованной, типично не знала иностранных языков.

    Эти страты жили так, что образованная страта доминировала над необразованной, подавляла необразованную, никогда с ней не сходилась, кроме разве что, например, первой отечественной 1812 года, когда говорящие по-французски русские драгуны рубили французов, говоря по-французски, а при этом Герасим Курин какой-нибудь и Василиса Кожина кололи их вилами, говоря по-русски. В этом смысле это были разнокультурные сообщества, то есть русские дворяне говорили по-французски во время того, как рубили французов, а русские крестьяне говорили по-русски в то же самое время. И тем не менее они сошлись в том, что надо как-то французов выгонять. Это редчайший случай, когда сходились они. Во время войн, великих войн необразованная Россия нужна была образованной, она привлекалась на войну, она составляла человеческий ресурс, важный человеческий ресурс. И офицеры Суворова говорили на языках, а его солдаты не говорили на языках, тем не менее оперируя в Швейцарии, Австрии и так далее, Северной Италии. В этот момент…

    Я к чему клоню? Сейчас ситуация несколько изменилась. Мы знаем, что консервативные силы берут реванш, в современной России баланс изменился, в борьбе нового мира с современником побеждает современник, побеждают почвенники, почвенники сейчас на коне, почвенников сейчас развелось довольно много. Они в основном, конечно, опираются на мракобесие и архаику, это их основной ресурс. И вот Чемпионат в этой связи, когда к нам едет гопота со всего мира, представляет собой колоссальный вызов, проверку и поверку некую для русских, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Да. И более того, стереотипы, которые сложились о России, основаны не на том, что делает элита, те образованные люди, европейски образованные люди. Мы сейчас посмотрели с вами ролик вот этих вот бельгийских болельщиков, у них видеоряд идет – Кремль, Собор Василия Блаженного…

    О. ДОРЕНКО: Храм Василия Блаженного, собор Покровский.

    Д. КНОРРЕ: Да, хорошо, Покровский собор, потом украинские вышиванки, что ещё, «два водка спасибо» – это все, вот такие стереотипы в XXI веке сохранились.

    О. ДОРЕНКО: А это стереотипы, которые были в XX веке, свидетельствуют, те же самые абсолютно.

    Д. КНОРРЕ: Да, наверное, и в XIX веке тоже.

    О. ДОРЕНКО: Абсолютно, да.

    Д. КНОРРЕ: И теперь нам надо как-то их…

    О. ДОРЕНКО: Не надо.

    Д. КНОРРЕ: Не надо?

    О. ДОРЕНКО: Не надо. Это уже прилипло, и точка. Это мы, тут уже ничего не изменишь. Нет, Россия…

    Д. КНОРРЕ: Это мы, потому что сюда никто не ездит, понимаете? Мы приезжаем с вами во Францию, приезжаем с вами в Италию, мы знаем, есть какие-то стереотипы, они соответствуют тому, что мы видим перед собой: паста, Колизей, я не знаю, ещё что-то. А люди, которые приезжают сюда, иностранцы, они в шоке полном, потому что стереотипы не соответствуют действительности сегодня.

    О. ДОРЕНКО: Ну да, ну да.

    Д. КНОРРЕ: Но вы же сами говорите, что…

    О. ДОРЕНКО: Ну я… Давайте вот Михаил сейчас как-нибудь нас отправит к Сенеке или куда-нибудь к Канту. Прошу вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

    Д. КНОРРЕ: Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Ни Квинталеймон, ни Сенека здесь, в общем-то, неинтересны.

    О. ДОРЕНКО: Не помогут, да?

    СЛУШАТЕЛЬ: Я вот скажу так, во-первых, о Чемпионате мира. Я уверяю вас, Чемпионат мира по футболу, какой проходит в нашей стране, начнется через несколько дней, – это колоссального уровня событие. В XXI веке…

    О. ДОРЕНКО: Похоже, что так. Мы, кстати говоря, думали, что нет, но вот смотрите.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я вас уверяю, вы до конца себе не представляете, потому что вы не в футболе. Это самое большое событие XXI века в России.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Ни с каким мостом это рядом даже не стоит. Потому что исторически 20 чемпионатов все живут во мне, я их соотношу со своим ощущением мира, тех стран, где они проходили, я помню каждое колебание даже тех чемпионатов, которые я ещё не мог наблюдать воочию. Это колоссальное событие, понимаете? Это культура, это одно из явлений мировой культуры, это останется навечно, это будет вспоминаться и через 100 лет, уверяю вас. Поэтому это событие колоссальное само по себе.

    Дальше. Действительно, попытка сделать один национальный контекст в истории, в общем, проваливалась многократно. Дело в том, что признаки, всеобщие признаки для нации такой огромной, как российская или русская, невозможны. Действительно, разница между москвичом и жителем провинции, какой-нибудь Вологодской…

    О. ДОРЕНКО: Нет, Колхоз имени 22-го партсъезда всё-таки я вам предлагаю.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, это космос. Поэтому я считаю, что русские люди очень приветливые, они ничем… Люди, люди, плебс в высоком смысле ничем не отличаются от испанцев, американцев, вот такие нации. Но многолетнее отсутствие действительно свобод, конечно, ложилось…

    О. ДОРЕНКО: Несвобод. Какие были свободы в Советском Союзе? Никаких, и тем не менее плебс был…

    СЛУШАТЕЛЬ: Я говорю, никаких.

    О. ДОРЕНКО: Плебс был опрессован элитой в рамках дружелюбия. Плебс всё время восклицал: «Свободу Анджеле Дэвис», – это был навязанный паттерн, почему бы и сейчас… Не надо свобод, надо навязать им правильные паттерны.

    СЛУШАТЕЛЬ: Но дело в том, что только…

    О. ДОРЕНКО: «Свободу Анджеле Дэвис», – прямо можно тот же самый лозунг качать и всё, пусть она…

    СЛУШАТЕЛЬ: Вот многие иностранцы сегодня на Западе удивлены, как трудно попасть сегодня в Россию. Мне задают вопрос: что же это такое, визу получить чрезвычайно трудно, российские посольства, я считаю, островки сталинско-брежневского такого МИДа, ещё почти во всех странах остались.

    О. ДОРЕНКО: Прильну к вашей ненависти, я их ненавижу тоже.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, это кошмарный департамент.

    О. ДОРЕНКО: Комшарный. Знаете, кто там служит? Размороженные минтаи в раковине, вот это зрелище русского посольства за рубежом.

    СЛУШАТЕЛЬ: Это точно. Так что я уверяю вас, что событие колоссального уровня.

    О. ДОРЕНКО: Спасибо, спасибо, ура.

    Нет, меня интересует другое. Наша страна, отшатнувшись надолго в сторону архаики и мракобесия, теперь вдруг открывается миру, открывается миру вынужденно и устраивает некое мировое событие у тебя, куда приедет миллион болельщиков, из них 500 тысяч иностранцев, а уже сейчас вся Москва заполонена телевизионщиками, обратите внимание, что они ходят просто толпами, толпами ходят телевизионщики. И вот, значит, понятно, что все это будут обсуждать…

    Д. КНОРРЕ: В смысле иностранные телевизионщики, которые ищут картинку?

    О. ДОРЕНКО: Да-да, но это нереальное количество, просто нереальное, они даже уже без картинки, без камер, они вокруг всего этого толпятся, клубятся, весь центр, потому что количество людей, которое приехало… Причём они привозят каждый гвоздь оттуда, потому что они убеждены, что в Папуасии правильных гвоздей не может быть, поэтому это колоссальное количество грузов, это что-то нереальное, понятно? Это что-то такое действительно… Это похоже на приезд вокально-инструментального ансамбля «Горячие сердца» из областного центра в Колхоз имени 22-го партсъезда. Да, да! – к нам в колхоз приехал вокально-инструментальный ансамбль, все девушки прихорашиваются и так далее.

    Д. КНОРРЕ: Да-да, крутят бигуди.

    О. ДОРЕНКО: Да, все в бигудях. 73-73-94-8. Но это испытание для нас. Мы, скажите, пожалуйста, готовы принять весь мир? 73-73-94-8, алло, здравствуйте, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Сначала маленькую ремарочку по поводу консульств и посольств брежневских и современных. Когда в 1990-е гг., в начале, ещё когда были брежневские послы вот эти, ко мне приходил консул во Франции и говорил: «Нужна какая-то помощь? С чем вам можно помочь?» – и мы обращались. Дальше всё сменилось, сказали: «Вы сюда приезжаете, здесь работаете, допустим, сами разбираетесь с импресарио», – будем так говорить, я… по профессии. А вот брежневские как раз говорили: «А как же? Мы отвечаем за каждого гражданина нашей страны, мы всегда идем на помощь».

    Теперь что касается Чемпионата, я, конечно, не болельщик, но я думаю, что это, как и фестиваль, допустим, молодёжи и студентов, это событие, которое объединяет в принципе людей, если, конечно, болельщики не будут друг друга бутылками бить.

    О. ДОРЕНКО: Да. Ну чуть-чуть побьют, наверное, всё-таки напьются же, они же напьются.

    СЛУШАТЕЛЬ: Но это тоже форма объединения.

    О. ДОРЕНКО: Люди они нетрезвые… Абсолютно согласен. Удачи.

    СЛУШАТЕЛЬ: Всего доброго.

    О. ДОРЕНКО: У меня немножко другие впечатления о посольствах. Я сталкивался с чёрствостью этих надменных, молчаливых господ в белых рубашках с коротким рукавом и галстуком.

    Д. КНОРРЕ: Галстуком обязательно.

    О. ДОРЕНКО: Это были белые рубашки с коротким…

    Д. КНОРРЕ: Или голубые.

    О. ДОРЕНКО: …рукавом и галстуком.

    Д. КНОРРЕ: И брюки ещё такие на поясе, вот здесь вот, высокие брюки, широкий ремень.

    О. ДОРЕНКО: Абсолютно. Они были надменны, холодны и молчаливы, и понятно было, что они знают что-то, чего они тебе не расскажут; они знают, например, что-то про тебя, совершенно неприличное, но рассказывать этого они не будут.

    73-73-94-8, алло, здравствуйте, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, Сергей.

    О. ДОРЕНКО: Здравствуйте. Это Сергей Зеленов из Китая звонит. Да, Сергей, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да-да. Я хотел вот про консульских сказать.

    О. ДОРЕНКО: Скажите.

    СЛУШАТЕЛЬ: Я с ними не так много, как вы, сталкивался, но на мой взгляд, они достаточно милые ребята.

    О. ДОРЕНКО: Милые, да?

    СЛУШАТЕЛЬ: Я при их помощи менял паспорт, и нормально, они такие нормальные.

    О. ДОРЕНКО: Вдруг сделались нормальные.

    СЛУШАТЕЛЬ: Что же касается футбола, я как бы хочу прооппонировать Михаилу, болельщику.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу сказать очень простую вещь. При всей его любви к футболу: одна русская девочка, зовут её Люда, фамилия у неё Турищева. Она одна, эта девочка, Советскому Союзу, России золотых медалей с олимпиад и чемпионатов мира принесла больше, чем все футболисты в России и Советского Союза за 100 лет.

    О. ДОРЕНКО: Нет, всё-таки он немножко о другом.

    СЛУШАТЕЛЬ: Футбол – это самое… Нет-нет, понимаете, просто я хочу сказать, что Россия, русские гимнасты… Вот сейчас три девчонки русских в Испании, в Гвадалахари заняли первое, второе и третье место, русские гимнастки. Футболисты никогда такого, никогда.

    О. ДОРЕНКО: Нет, наши футболисты… Наши-то футболисты, конечно, я с вами согласен, ужасно рад вас слышать, я с удовольствием вас читаю также в Facebook.

    СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо, спасибо! Сергей, удачи, всех благ!

    О. ДОРЕНКО: Счастливо, и вам так же. Сергей Зеленов, так и пишется латинскими буквами, в Facebook очень интересный. Он импресарио, возит по Китаю наши цирки, русский цирк – там русский цирк, в который входят актрисы цирковые из разных стран, в том числе Украина, Россия, Белоруссия и так далее, бывший Советский Союз, очень интересно.

    Нет, я хотел Сергею Зеленову заочно возразить, сказать, что я здесь придерживаюсь точки зрения Михаила, безусловно.

    Д. КНОРРЕ: Но что делать, если футбол гораздо популярнее, чем любое фигурное катание и гимнастика?

    О. ДОРЕНКО: Футбол – это не гимнастика, абсолютно скажу вам, Сергей Зеленов. Дело в том, что футбол – это сердце провёрнуто через… Футбол переживается каждой клеточкой тела, футбол – это сердце, провёрнутое через мясорубку, это никак не сравнится с гимнастикой, вы бы ещё синхронное плавание привели, ну совсем никуда. Нет, синхронное плавание, пожалуйста, там тоже можно взять золотую медаль, пожалуйста, но люди не умрут от счастья в день победы на синхронном плавании, а на футболе это ровно так. Страсти футбола вообще ни с чем не сравнимы, вообще ни с чем. И плюс наша команда никогда не играла и не будет никогда играть, как я считаю, мне кажется, нет, у нас нет…

    Д. КНОРРЕ: Есть ещё прыжки с трамплина на лыжах, кто дальше прыгнет.

    О. ДОРЕНКО: Да-да. Но есть простая вещь: к нам приезжает весь мир, ребята, играть в свою игру. Мы в эту игру играть не умеем, это понятно? Мы не умеем играть в эту игру, они играют, весь мир играет в какую-то игру, называется football, I do not know what does it mean, я не знаю, что это значит, никто не знает, в России никто не знает, что это значит, football. Что это значит? Не знаю, что-то такое. Это их игра…

    Д. КНОРРЕ: «Нога-мяч», – Александр Фельдман объясняет.

    О. ДОРЕНКО: Это их игра, мира, не наша, мы в нее не играем никогда, кстати, будем позориться опять, ну что, это понятно, неинтересно. А интересно другое, что весь мир приезжает к нам, а мы за это время изменились. Мы, советские и полусоветские, наша советская и полусоветская жизнь заключалась в том, что образованное поколение… Простите, ещё раз начну, я просто хочу суммировать. Наша советская, досоветская и постсоветская непосредственно жизнь заключалась в том, что образованные люди прессовали плебс в правильном, как им казалось, направлении всего международного. То есть плебсу международность была недоступна ни по деньгам, ни по железному занавесу, ни по отсутствию паспортов в разное время; плебсу это было недоступно и по образованию, они плохо знали языки, не знали языки и так далее. Но плебс был утрамбован жестко абсолютно элитами в том, что это хорошо, быть международным хорошо, и элиты были международными, а плебс должен был молчать и не вонять.

    Последние 10 лет, наверное, больше, 15 лет Россия прошла через этап архаизации – архаизации сознания, архаизации культуры, архаизации и замкнутости, не говорю ксенофобии, но замкнутости. Вы можете назвать это сосредоточенностью, кстати, по-столыпински, не знаю, пожалуйста, или как; вы можете назвать… Простите, это не Столыпин сказал, но вы можете назвать это как угодно, но это была архаизация России. И вот в эту архаичную Россию, где быть образованным необязательно хорошо, где знать языки может быть даже подозрительно, где быть международным точно подозрительно и скорее предательство, приезжает весь мир. Вот я спрашиваю: мы готовы принять весь мир, будучи архаиками, мракобесными архаиками, или мы не готовы? Вот это простой вопрос, простой вопрос. Новости.

    НОВОСТИ

    О. ДОРЕНКО: «Стали жвачку жевать, учить слова «бизнес», «колокола», «ЛГБТ» и другие», – говорит 27-й; ну и хорошо, молодец, 27-й на верный путь встал. «А кто будет проводить дезинфекцию после окончания Чемпионата?» – спрашивает Александр из Новофрязино. Наоборот, какая дезинфекция, – наоборот, произойдет обмен инфекциями, но это очень полезно на самом деле, с одной стороны, с какой-то. Мы обменяемся энзимами.

    Д. КНОРРЕ: Ну да, мулаты, метисы появятся.

    О. ДОРЕНКО: Мулаты, метисы прекрасные, всевозможные подтянутые Бандеросы какие-то появятся и так далее, правильно же? Это будет хорошо.

    Д. КНОРРЕ: Петр Рамос какой-то будет когда-нибудь через 20 лет.

    О. ДОРЕНКО: Да-да, всё это появится, но это же хорошо, это хорошо, наверное, я не знаю. Это какие-то иллюзии, это всегда иллюзии, но это всегда радость, это всегда какое-то ощущение интернациональности, понимаешь? Я тебе серьёзно говорю. В Советском Союзе…

    Д. КНОРРЕ: А вот, кстати, от Олимпиады в Сочи не было такого ощущения интернациональности?

    О. ДОРЕНКО: Не было, потому что в Сочи, это черте где, непонятно зачем и кому, что. Сочи – где это Сочи? Крошечный кусочек земли, зажатый горами, там людей-то нет в этом Сочи, ну правда. Москва есть Москва, любое событие в Москве… Дело в том, что русские в Москве полны всё равно какого-то ощущения, им обязательно нужно подтверждение какой-то своей международности, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    О. ДОРЕНКО: Какой-то своей столичности. Без иностранцев это не годится, потому что если мы почему-то столица, то где же тогда иностранцы? Они должны каким-то образом нам подтверждать, что мы признаны в мире, понимаешь? А если никто не подтверждает, то вот мы и… Я тебе сейчас покажу какой-то советский… Я на самом деле не знаю, это вот совсем в древности было ощущение фестиваля молодёжи и студентов, вот этот фестиваль, который я не застал и так далее, который был в 1950-е гг., может быть, когда-то был фестиваль молодёжи и студентов здесь, такой настоящий большой фестиваль. Потому что недавно тоже был какой-то фестиваль, но он прошел так, незамеченным, а это был фестиваль настоящий. И вот этот фестиваль давал какой-то невероятный всплеск международности, ощущения нашей всемирности.

    ЧАНИТА

    О. ДОРЕНКО: Старики сейчас вздрогнут, я думаю, – стариканы, вздрогните. Ещё раз, это было до меня, это было до меня. Стилизация имени Чина, понятно? Ты понимаешь, да?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    О. ДОРЕНКО: Это Чанита, на самом деле «Чинита», китайчонка, но наши переделали в Чаниту вместо Чинита, чтобы она была не китайчонка, а так, просто смугленькая. Вот это… Ну как, на самом деле как-то кисло, но это советские люди страшно переживали по поводу своей международности; они не то что переживали, они испытывали чувство счастья от международности, понимаешь? Потому что мы недоделанные без международного признания, мы слишком друг друга признаем, мы друг друга признаем. Вот Елена из Кунцево признает Федю из какого-нибудь Колхоза имени 22-го партсъезда, они друг друга начинают признавать, из Куйбышева какого-нибудь – Куйбышево есть, существует? Неважно. Они друг друга начинают признавать как-то интенсивнее, интенсивнее и интенсивнее, а потом…

    Д. КНОРРЕ: Вопрос ещё, Сергей, в том, чьё признание нам нужно. Вот смотрите, к нам приезжают массово китайские туристы, но нам как-то так…

    О. ДОРЕНКО: Это не признание.

    Д. КНОРРЕ: Это не то. Сейчас приедет очень много латиноамериканских фанатов и туристов, в основном почему-то… Вот то, что я читала…

    О. ДОРЕНКО: Это уже неплохо, вот.

    Д. КНОРРЕ: Вот. Но мы бы хотели чего?

    О. ДОРЕНКО: Чьё признание нам нужно? Нам нужно признание, конечно…

    Д. КНОРРЕ: Англичан, не знаю, немцев?

    О. ДОРЕНКО: Англичан, американских партнеров, конечно.

    Д. КНОРРЕ: Французов?

    О. ДОРЕНКО: К нам приезжают какие-то группы, ты знаешь, я правду тебе говорю, сейчас группа приедет, будет Massive Attack в Парке Горького после Чемпионата – Gorillaz будут и Kaleo снова приедут.

    Д. КНОРРЕ: Kaleo, ещё Ник Кейв приезжает в Питер и в Москву.

    О. ДОРЕНКО: Да, был Оззи Осборн, но мне кажется, что он ветхий стал.

    Д. КНОРРЕ: Ветхий, да.

    О. ДОРЕНКО: Он стал ветхий. Мне кажется, когда он поет сейчас «Mama, I’m coming home», когда сейчас Оззи поет «Mama, I’m coming home», мне кажется, это уже на том свете приветствие: «Мама, я приехал, я уже на том свете», – и всё такое. Но тем не менее международность… Россия жадно ждёт международности, потому что без признания извне, без признания других мы, в общем, ущербны, конечно, мы, конечно, невероятно… Вот Kaleo, Kaleo.

    KALEO

    О. ДОРЕНКО: Я человек пять нью-йоркских евреев пересадил на Kaleo, честное слово. Ты веришь мне?

    Д. КНОРРЕ: Верю.

    О. ДОРЕНКО: Я встречался с нью-йоркскими евреями, когда ездил…

    Д. КНОРРЕ: Почему именно нью-йоркских евреев?

    О. ДОРЕНКО: Я не знаю, они евреи и есть евреи в хорошем смысле.

    Д. КНОРРЕ: А, то есть просто так получилось?

    О. ДОРЕНКО: Нет, они не из русских евреев, а из нью-йоркских старых семей евреи. Я их пересадил на Kaleo, ребята просто прутся сейчас, прутся-прутся-прутся. Мы сидели там на деле на одном, неважно, потом я с ними выпивал. Я говорил: «Ну что Kaleo?» Пять человек отчитались, что они скачали и слушают, скачали и слушают. Эти ребята приезжают, в июле приезжают ребята, готовимся, все готовимся, Kaleo – это звезда, всё ещё восходящая звезда современности. А как он поедет о девочках в Исландии, ты не слышала?

    Д. КНОРРЕ: Нет.

    О. ДОРЕНКО: Ну всё, всё, мы не можем… «Girls» у них есть, сейчас, секундочку, я найду, это просто. Сейчас…

    Д. КНОРРЕ: А, вот, все, есть.

    О. ДОРЕНКО: «Pretty Girls», что-то в этом роде, «All The Pretty Girls», очень хорошая вещь, прямо совсем мне нравится, совсем, такая нежная-нежная. Послушайте.

    KALEO – ALL THE PRETTY GIRLS

    О. ДОРЕНКО: Ты была в Исландии?

    Д. КНОРРЕ: Нет.

    О. ДОРЕНКО: Надо лететь в Исландию.

    Д. КНОРРЕ: Я очень хочу.

    О. ДОРЕНКО: Надо лететь в Исландию, точка. То есть там Kaleo…

    Д. КНОРРЕ: По-моему, там была Эля.

    О. ДОРЕНКО: В Исландии? Она была в Норвегии. Она бы рассказала, если бы была в Исландии. Думаешь, была и таится?

    Д. КНОРРЕ: А, в Ирландии, по-моему, она была.

    О. ДОРЕНКО: Она была в Ирландии.

    Д. КНОРРЕ: Если я ничего не путаю.

    О. ДОРЕНКО: Надо лететь в Исландию. Что-то какая-то серьёзная, серьёзная. Эля знаешь как путешествует? Можно я расскажу? Я уже рассказывал. Они за 100 долларов типа путешествуют, ну серьёзно.

    Д. КНОРРЕ: А, ну это круто…

    О. ДОРЕНКО: Она едет на каком-то поезде… Серьёзно, Элеонора имеется в виду.

    Д. КНОРРЕ: Ну а что, я тоже так ездила.

    О. ДОРЕНКО: То есть она как? Она прицепившись, зацепившись за вагон, как-то под вагоном в багажном отделении как беспризорник едет до Вильнюса забесплатно, а в Вильнюсе выходит…

    Д. КНОРРЕ: Зацепером она.

    О. ДОРЕНКО: Да-да, зацепером едет до Вильнюса, в Вильнюсе выходит, садится на какие-то совершенно полные дискаунтеры, какие-то оскорбительные дискаунтеры…

    Д. КНОРРЕ: …по детскому билету.

    О. ДОРЕНКО: …по детскому билету за 8-10 долларов летит в Осло, в Дублин, ещё куда-то, то есть она на каких-то адских дискаунтерах из Вильнюса летает. Потом там, значит… Я её спрашиваю, она говорит, что в Дублине была, как там крабы, как там омары, конечно. Она говорит: «Какие омары? Мы же на круг 100 долларов тратим на весь weekend». То есть они, значит, понятно, там и питаются не знаю где, булочкой какой-нибудь.

    Д. КНОРРЕ: Ну стрит-фуд.

    О. ДОРЕНКО: Стрит-фуд какой-нибудь, булочка, ещё что-нибудь.

    Д. КНОРРЕ: А чего, это на самом деле…

    О. ДОРЕНКО: А омары?

    Д. КНОРРЕ: Это тоже круто. А какие омары, я не знаю?

    О. ДОРЕНКО: В Дублине омары.

    Д. КНОРРЕ: Да?

    О. ДОРЕНКО: Ну конечно, там же полно всего. Там холодное течение.

    Д. КНОРРЕ: Я, простите, была в Шотландии, я очень разочаровалась в морепродуктах.

    О. ДОРЕНКО: Что ты говоришь? Не то, да?

    Д. КНОРРЕ: Они какие-то… Может быть, я не в тех местах была, опять же?

    О. ДОРЕНКО: Не тех, не тех.

    Д. КНОРРЕ: Но как-то всё очень скудно.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    Д. КНОРРЕ: Ну мне так показалось, не знаю, может быть, я…

    О. ДОРЕНКО: Не кормят, только наливают. Я не был в Шотландии. Я сейчас рассуждаю просто, я не был в Дублине, я только пересадку делал в Ирландии. Я не был в Дублине, я не был в Шотландии, я не был в Исландии – всё это упущения, колоссальные упущения.

    Д. КНОРРЕ: Это потрясающие места.

    О. ДОРЕНКО: Я в Копенгагене делал только пересадку тоже, я не был в Копенгагене, я не был в Осло, ты можешь себе представить? Я не был в Швеции.

    Д. КНОРРЕ: Я очень люблю северные страны, больше, чем южные.

    О. ДОРЕНКО: Я в Финляндии делал пару раз пересадку, я не был в Финляндии.

    Д. КНОРРЕ: Я тоже не была.

    О. ДОРЕНКО: Какое огромное упущение. Следует взять тачку и поехать по всему этому месту прекрасному.

    Д. КНОРРЕ: Да нет, садитесь на поезд зацепером.

    О. ДОРЕНКО: Зацепером, как Эля? Нет.

    Д. КНОРРЕ: Как Эля, с рюкзаком, романтика, автостопом.

    О. ДОРЕНКО: Годы уж не те, как говорил поручик Ржевский. Ты не помнишь этот анекдот?

    Д. КНОРРЕ: Нет.

    О. ДОРЕНКО: Не надо, тебе не надо его знать.

    Д. КНОРРЕ: Не надо, я согласна.

    О. ДОРЕНКО: Поехали дальше.

    Слушай, они будут нас бомбить или нет, вот вопрос? ВСУ объясняло низкий полет Су-25 над пляжем в Запорожье. Почему Запорожье, когда потом их видели над Азовским море?

    Д. КНОРРЕ: Подождите, Кирилловка, я там была в детстве, это ужасное место. Кирилловка – это Азовское море.

    О. ДОРЕНКО: Азовское, да?

    Д. КНОРРЕ: Да, но я не знаю, я не проверила…

    О. ДОРЕНКО: Ага, тогда это не само «Запарижье», а это «Запарижье» на «Запарижской» области или как там у них, регион или как они называют теперь? ВСУ, смотрите, над пляжем в Запорожской области, над Азовом прошел Су-25 украинских ВВС, причём он летит, видно, что там может быть около 10 метров, то есть совсем назад.

    Д. КНОРРЕ: Я вам открыла на карте, вот.

    О. ДОРЕНКО: Да, спасибо тебе. О-о, теперь всё понятно. Смотрите, там над косами, над пляжами…

    Д. КНОРРЕ: Там лиманы.

    О. ДОРЕНКО: …ходят у них Су-25 на высоте, не знаю, 8-9-10 метров, кажется, что ниже 10 метров над водой и над песком. Говорят, что это учения. Может ли это угрожать нашему прекрасному Крымско-Керченскому мосту? Может это угрожать или нет? 73-73-94-8, с точки зрения военной, скажите. Мне стало страшно, потому что он вот так вот идет над водой, фиг знает, его никто не увидит. Если его увидят в 10 метрах над водой на небольшой скорости, могут его сначала как стаю птиц определить и так далее. Ну понимаешь, ну правда, почему это чайки не могут лететь? Алло, здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Тут не два вопроса, один ответ. Ребят, если кто-то хочет действительно сказать, где он был по-настоящему хорошо, он должен сказать, что он был на финале Чемпионата мира…

    О. ДОРЕНКО: Все-все, спасибо. 73-73-94-8, я спрашиваю про самолеты. ВСУ, Вооруженные Силы Украины, запускают Су-25 над пляжами в Запорожской области, то есть над Азовом, это все фотографируют. Он идет, как представляется, может быть, мне кажется, в 10 метрах над водой. Это может означать скрытый подход к нам к каким-то военным целям. Они репетируют какие-то скрытые подходы на сверхнизких высотах. Алло, здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

    О. ДОРЕНКО: Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я хотел бы немного подметить: такое ощущение, как будто вот эта съемка, она кажется любительской, но она была запланирована, то есть ждали оттуда самолет, там видно, что специально снимали.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Это, мне кажется, ответ на наши новости, что выпустили корабль для охраны Крымского моста.

    О. ДОРЕНКО: Ну а насколько это демонстрация может быть просто для испуга, а насколько это может быть серьёзно?

    СЛУШАТЕЛЬ: Это не может быть серьёзно, мне кажется, это последний Су, который у них там остался, вообще который летать может, поэтому…

    О. ДОРЕНКО: Ага, понятно, хорошо.

    Значит, я ещё хотел спросить, может быть, кто-то из военных специалистов, более-менее специалистов. 73-73-94-8 – алло, здравствуйте, слушаю вас. Нет. 73-73-94-8, мне нужен военный специалист, человек, разбирающийся в авиации. Алло, здравствуйте, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей, ну какая Запорожская область под Азовом?

    О. ДОРЕНКО: Есть-есть, на Азовском море есть…

    СЛУШАТЕЛЬ: Запорожская область полностью на территории Украины, о чем вы говорите?

    О. ДОРЕНКО: Да, я так и предполагал, и это называется поселок городского типа Кирилловка Запорожской области Украины. Поселок городского типа Кирилловка Запорожской области Украины. Это чуть южнее Милитополя, может быть, вы помните милитопольские дыни.

    73-73-94-8, алло, здравствуйте, слушаю вас. Да?

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

    О. ДОРЕНКО: Да, здравствуйте. Насколько это может быть серьёзно для нас?

    СЛУШАТЕЛЬ: Я не думаю, что серьёзно, скорее всего, такие цели мы увидим, увидят и пограничники, потому что…

    О. ДОРЕНКО: Ну это визуально или приборами нужно?

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет, я в свое время служил на Северных Курилах в пограничных частях, даже авиационные станции тогда старые наши, ещё 1980-х гг…, это артиллерийские станции, стаи уток у меня спокойно видели, но их можно было определить по скорости движения.

    О. ДОРЕНКО: Ну это да.

    СЛУШАТЕЛЬ: 33 узла, допустим, максимум, какие-то быстрые, а так они летят ну 40, ну 50 километров в час.

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: У меня был такой даже случай…

    О. ДОРЕНКО: Но для этого, извините, вы должны остановиться и немножко понаблюдать.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, это стационарные станции…

    О. ДОРЕНКО: Нет-нет, я имею в виду, когда вы заметили цель, как вы отличите от стаи птиц? По скорости?

    СЛУШАТЕЛЬ: Это стационарные станции, которые на вооружении у пограничников для наблюдения за морской поверхностью. Вот оператор сидит, он видит цель – опа, увидел, малая скоростная, подвинул, скорость какая. Штурмовик не может лететь меньше 200 километров в час, он упадет.

    О. ДОРЕНКО: Это правда.

    СЛУШАТЕЛЬ: А стая птиц летит ну 40-50 километров в час. Тем более они не летят, они перед миграцией на воде сидят, поднялись, пролетели километра 2 и опять сели, а этот двигается. Единственное, конечно, дальняя разведка авиационная может не обнаружить цель низколетящую…

    О. ДОРЕНКО: Я понял, спасибо. Это обнадеживает. Спасибо огромное.

    73-73-94-8. Украинцы тренируют своих пилотов, хотя нам говорят, у них последний самолет остался, но тренируют, в рамках учений Су-25 проходит в 10 метрах над водой, над пляжем. Не означает ли их тренировка к скрытому подходу, как мы понимаем, к мосту нашему знаменитому?

    Д. КНОРРЕ: По-моему, это открытая провокация просто.

    О. ДОРЕНКО: Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, добрый день. Вот у меня просто был реальный разговор ещё в советских военных частях ПВО с командиром. Это ещё в советское время, так скажем, в те времена он сказал, что у них диаметр, который они контролируют, 50 километров. Если самолет вошел, 48 километров даже прошел, это 2 километра не успевает пролетать.

    О. ДОРЕНКО: Ага, спасибо. Я знаете что думаю? Я думаю, во-первых, что сверхнизкие высоты для чего-то используются в армии, сверхнизкие высоты. Я думаю, что если мы его видим, а не можем сбить на сверхнизких? Ну подожди, ну давай.

    Д. КНОРРЕ: Я совсем ноль в этих делах.

    О. ДОРЕНКО: Вот у тебя средства. Я тоже попытаюсь быть, я ноль тоже. Значит, смотри, у нас есть с тобой средства ПВО – они куда стреляют?

    Д. КНОРРЕ: Вверх, надо полагать.

    О. ДОРЕНКО: Наверное. Значит, я не знаю, нам нужно увидеть цель где-то.

    Д. КНОРРЕ: Ну да.

    О. ДОРЕНКО: А если он шуршит в 8 метрах над землей на большой скорости, скажем, не очень большой, но…

    Д. КНОРРЕ: Подождите, их же можно направить, наверное, как-то.

    О. ДОРЕНКО: 170-180-200 километров в час он идет, допустим, – как ты будешь… Я не очень понимаю. Может, я просто мыслю какими-то старыми категориями. Алло, здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

    О. ДОРЕНКО: Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, тут всякие вам звонили…

    О. ДОРЕНКО: Ну давайте вы нам разъясните.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да. Можно объяснить, что это такое?

    О. ДОРЕНКО: Давайте.

    СЛУШАТЕЛЬ: В принципе это зондаж. Они посмотрели, как реагируют наша система ПВО, выяснилось, что она никак не реагирует. Значит, какие следствия всей этой истории? Значит, дадут взбучку нашим орлам, которые не подняли дежурное звено, в любом случае, даже если они не успевают, они должны поднимать дежурное звено, чтобы показать, что они реагируют.

    О. ДОРЕНКО: Нет, скажите, пожалуйста, минуточку, но те формально летают над своей территорией.

    СЛУШАТЕЛЬ: Дело не в этом. Вот сколько раз вы читали, слышали, что подлетает разведчик натовский, и наши там…

    О. ДОРЕНКО: …идут на так называемый перехват, совершенно верно.

    СЛУШАТЕЛЬ: Ну перехват – это слово дурацкое.

    О. ДОРЕНКО: Дурацкое, абсолютно верно. Наши приходят для сопровождения.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, правильно абсолютно.

    О. ДОРЕНКО: Это не перехват, это сопровождение.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да. Тут то же самое должно быть в принципе: если мы видим какие-то странные действия с их стороны, то мы должны реагировать, реагировать адекватно и быстро, чтобы они знали, что мы можем их прищемить, если это будет угрожать чему-то.

    О. ДОРЕНКО: Скажите, вот у меня приятель сидел в свое время (белорус, кстати говоря, из-под Минска, из Смиловичей), служил в Египте, когда была семидневная война с Израилем.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да.

    О. ДОРЕНКО: Значит, после этого, по-моему, наши поставили туда ПВО.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, до этого.

    О. ДОРЕНКО: До, да? Значит, он говорит, что евреи, израильтяне, давайте не будем, подходили раз 5 прямо на наши батареи, наши бегали как сумасшедшие, переполошенные, всё это расчехляли. Проходит 2 часа – новый самолет израильский идет, новый, новый, новый, и так постоянно, и наши бегать перестали на шестой раз, и как это парадоксально ни выглядит, израильтяне прошли наш рубеж и разбомбили к чертовой матери арабов и все. Как бы потренировали, а потом прошли, понятно.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, это элементарный прием. Если вы помните историю Пенемюнде, когда разбомбили Вернера фон Брауна, там же английская женщина-фоторазведчик нашла тень от ракеты, они стали интересоваться и поняли, что это здесь. На протяжении трех недель они летали бомбить армадами по 400-600 самолетов какие-то цели на Пенемюнде. Но потом в один прекрасный день через 3 недели все эти 600 самолетов ударили, там можно было подметать веником.

    О. ДОРЕНКО: Я понимаю.

    СЛУШАТЕЛЬ: То есть все ПВО…

    О. ДОРЕНКО: Хорошо, если они сейчас начнут нас вот так тренировать, подходить и подходить, подходить и подходить, как бы дразнить, как нам реагировать?

    СЛУШАТЕЛЬ: Ну как? Поднимать дежурное звено, это очень полезная история. Во-первых, это наши чтобы не спали, знаете, бодрит, понимаете, и они знают, что мы реагируем. А с точки зрения ведения радиоразведки, понимаете в чём дело? В принципе там есть ещё одна сторона: они смотрят, как их облучают, какие радиолокационные станции, анализируют нахождение этих станций. Более того, есть в принципе закрытые станции, которые на случай каких-то боевых действий, которые не проявляют…

    О. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, вдруг они включатся. Такая игра.

    О. ДОРЕНКО: Украинцы могут это делать в своих интересах, могут это делать просто чтобы нас подразнить, могут делать это в интересах своих натовских друзей и так далее, то есть они могут просто нас изучать.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я думаю, понимаете в чём дело, что любой человек, который когда-то служил в армии, в том числе и вы, знает, что самое страшное в армии – это безделье.

    О. ДОРЕНКО: Ну да.  

    СЛУШАТЕЛЬ: Если только вы даете своим подчиненным какой-то продых…

    О. ДОРЕНКО: Слушай, а безделье на пляже – это, конечно, ещё хуже.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, то есть надо всё время летать, что-то делать, как-то играться, раз такие сложные взаимоотношения. Это всё игра. Другое дело, что очень важно не заиграться и с их стороны, и с нашей. Я надеюсь, что, в общем-то… Дело в том, что все эти полковники и с той стороны, и с нашей одни училища кончали.

    О. ДОРЕНКО: Абсолютно, и летали вместе, все дела. Давайте сейчас прямо скажем, что всё-таки уже нет, уже прошло 30 лет, давайте скажем, что уже, конечно, состав совершенно разный, всё.

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, подождите, у полковников как раз 25 лет срок службы, это как раз оно.

    О. ДОРЕНКО: Нет-нет, всё, 30 лет решают вопрос, 30 лет всё.

    СЛУШАТЕЛЬ: Ну во всяком случае единственное вам могу сказать, что безусловно мы одинаковы по своему менталитету.

    О. ДОРЕНКО: Это правда, и мы должны сказать, что серьёзную часть костяка советской армии составляли украинские офицеры.

    СЛУШАТЕЛЬ: Огромную часть, в том числе и ваш отец.

    О. ДОРЕНКО: Я бы сказал, непропорционально большую, непропорционально большую часть офицерского состава советской армии составляли украинцы и татары. Самые служаки татары и украинцы, я не шучу сейчас.

    Д. КНОРРЕ: Я понимаю.

    О. ДОРЕНКО: Очень много хороших служак, хороших служак татары и украинцы. На самом деле украинцы и татары, по количеству просто украинцев больше было. Ладно, я уже об этом когда-то говорил.

    Хорошо, ну дразнят и дразнят. Ребят, что нам делать, непонятно, давайте в движении. В смысле тем, кому надо об этом знать, наверное, знают, что им делать, правильно? Ну вот пусть делают. Какие-то люди специальные же развелись, специальные люди пусть специально что-то делают, а мы типа спокойный сон должны изображать, правильно?

    4 балла, и Лосиный остров остановился, и потом до Асташки почти что. Северо-запад, как вы помните, у нас был омерзительный, так и остался, очень ужасный въезд по Новой Риге, всё кошмарненько. Так, и секундочку, я не вижу… Да, на юге по-прежнему плохо на М-2 въезд в Москву, а Москва 4 балла. Новости.

    НОВОСТИ

     

    С. ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут, понедельник, 4 июня. Здравствуй, великий город! Здравствуйте все! Радио «Говорит Москва»! Дарья Кнорре, ведущая этой программы…

    Д. КНОРРЕ: …и Сергей Доренко, здравствуйте.

    С. ДОРЕНКО: Слушай, ну давай посмотрим доллар. Доллар-то, там живы все или чего, как там? Ребята живы, ребята работают? Kursorub.com я смотрю, 62.01. Видишь, хорошо, потому что вчера я видел 62.40, всякие такие вещи, а сейчас 62.01, запоминаем. 72.43 по евро, 76.71 нефтица, евродоллар главная пара 1.16.82, ага, и 1.15, как видите, но и не 1.18. Ладно, значит, надо тоже будет припомнить. 62.01 было, 62.02 сейчас, 62.02, 1.16.81. Хорошо.

    Давайте посмотрим, что у нас там в Британии. Что там в Британии назвали? Я всё время смотрю… В Британии назвали число фигурантов расследования о необъяснимом богатстве: нужно объяснить необъяснимое богатство. Необъяснимое богатство, я думаю, как бы это сказать получше, русское богатство, которое завезли в Великобританию, теперь будут расследовать, наконец-то они замучаются пыль глотать, мы их предупреждали, а их предупреждали. Значит, расследование активировалось после введенных в апреле Минфином США санкций в отношении ряда российских олигархов, хотя Великобритания настаивает, что никакой связи нет, на самом деле есть. Значит, Роман Абрамович является одним из претендентов на расследование. Послушай, но Абрамович ведь всё сделал чисто, он всё через налоги провел, вообще всё. Он продал «Сибнефть», мы помним, за 13 миллиардов долларов…

    Д. КНОРРЕ: Ага.

    С. ДОРЕНКО: Кому-то, кому сказали… Кому сказали, тому и продал, что ему? Он же поступил, как велено было, правильно? Сказано так и так, он такой: «Да», – всё сделал чин чинарём. Деньги вывез в эту самую Великобританию. Вот сейчас как к нему придраться? Я не очень понимаю. Кто-нибудь из финансовых аналитиков, кто связан с финансовым аудитом, например, – как британцы могут, собственно говоря, мешать Абрамовичу?

    Д. КНОРРЕ: Даже если Абрамович сделал всё чисто и в итоге ничего с ним не произойдёт, они ему попортят кровь. Вот визу ему не продлили, всякие такие проволочки…

    С. ДОРЕНКО: Ну понимаешь в чём дело? «Скажите, пожалуйста, Роман Аркадьевич, откуда у вас деньги?» – «Я продал «Сибнефть».

    Д. КНОРРЕ: «А откуда «Сибнефть»? Откуда такие активы?»

    С. ДОРЕНКО: «А «Сибнефть»… Мы же здесь вот с вами долго судились с Березовским, я доказывал, откуда у меня «Сибнефть», там, собственно говоря, есть решение британского суда, всё понятно».

    Алло, здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло, Сергей, здравствуйте.

    С. ДОРЕНКО: Как они будут мешать Абрамовичу?

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, в условиях того, что англосаксонское право является явно прецедентным, там отсутствует стандартная система оценки ущерба и преступлений, я думаю, что докопаться можно до любого билля, написанного королем в XVII веке.

    С. ДОРЕНКО: Это раз, но также и можно апеллировать к решению суда, где он доказывал Березовскому, что у него всё правильно с «Сибнефтью», и это тоже прецедент.

    СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, знаете какая штука? Уже несколько лет, в общем-то, вялотекуще тянется процесс, связанный с тем, что большое количество островов в Карибском бассейне, находящихся под юрисдикцией королевы, занимаются фактической санкционированной выемкой денег, положенных там в офшоры. Притом они делают достаточно технично: при обращении в банк человек получает распоряжение доказать, что эти деньги его, а сделать он это может в Высоком суде Лондона. И он должен второй раз приехать и объяснить, что это его деньги, тогда их ему без проблем возвращают, а суд уже на своё усмотрение берет, отдавать эти деньги или нет. Это началось не вчера, не позавчера…

    С. ДОРЕНКО: Хорошо, а где сейчас тихое место, правильное место?

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я не готов сейчас сказать вам, нет сейчас тихих мест.

    С. ДОРЕНКО: Назовите страну.

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы понимаете в чём дело? Там, где влияние североамериканских штатов распространяется…, тихих мест нет, потому что фактически это решается по указанию…

    С. ДОРЕНКО: Сингапур, пишет мне Рамси Болтон.

    СЛУШАТЕЛЬ: А вы думаете, что Соединенные Штаты не найдут способа в Сингапуре дать указания эти?

    С. ДОРЕНКО: Найдут, но Сингапур также, мне кажется, может быть, не хочет… Тогда, может быть, Гонконг?

    СЛУШАТЕЛЬ: Гонконг… Понимаете, раньше был Гибралтар, Кипр, например. На Кипре сейчас вообще деньги он не выдает вкладчикам, опять началось.

    С. ДОРЕНКО: Тяжеловато.

    СЛУШАТЕЛЬ: То есть каждый раз создается некое давление излишнее, связанное с тем, что людям становится неуютно, им каждый раз напоминают о том, что они, в общем-то, участвуют в игре, которая ведется не по правилам.

    С. ДОРЕНКО: Да-да. Вообще правила сильно и быстро меняются, нам трудновато понять, куда…

    СЛУШАТЕЛЬ: А вот кто сильный, тот и имеет право правила менять.

    С. ДОРЕНКО: Ну хорошо, ну а когда в конце, совсем в конце, через 20 лет, нала не будет, будет только безнал, всё будет прозрачно, все государства будут видеть всё, куда уйдёт тёмная сторона? Куда она перейдёт?

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, это уже вопрос к футуристам и писателям-фантастам обязательно. Что-то будет.

    С. ДОРЕНКО: Ну к вам, к вам. Что-то же будет, тёмная сторона останется.

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я тут на выходных ходил смотрел фильм про Хана Соло «Звёздные войны», там показано, что даже в глобальном будущем всегда тёмная сторона как-то ведет свои тёмные дела, где вроде как контроль тотальный в виде империи.

    С. ДОРЕНКО: Да-да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, странно, что в Америке такие фильмы снимают, которые, в общем-то, показывают все минусы тоталитарного всевидящего государства, коим оно и является.

    С. ДОРЕНКО: Да. Смотрите, значит, на самом деле когда всё закончится, все тёмные стороны, вообще не будет нала, вообще не будет нала, в принципе.

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: За сохранение нала выступил Владимир Михайлович, Кирилл. Вообще не будет нала, например, я думаю, так и будет через 20 лет, нала не будет вообще, это будет проще запрещено.

    Д. КНОРРЕ: Я очень надеюсь. Нал – это какая-то… Хранение…

    С. ДОРЕНКО: Да, хорошо-хорошо. Его не будет. А теперь, когда его не будет, куда уйдёт тёмная сторона? Тебе будет трудновато?

    Д. КНОРРЕ: Куда-то в Интернет уйдёт.

    С. ДОРЕНКО: Останутся человеческие пороки, они же останутся. Значит, останутся всевозможные порочные обмены деньгами, в сфере человеческих пороков останется порочный обмен ценностями, не деньгами, вероятно, не знаю чем…

    Д. КНОРРЕ: Криптовалютой всякой.

    С. ДОРЕНКО: Криптовалютами, какие-то должны появляться параллельные, универсальные способы обмена ценностями, которые бы были консенсусно принятыми хотя бы каким-то значимым количеством людей, правильно? То есть я тебе достаю пистолет, например, ты хочешь пистолет, Даша хочет пистолет, ей надо кого-то грохнуть. Она говорит: «Сереж, достанешь?» Я говорю: «Подумаю». И я тебе дальше говорю… А денег уже нет, всё, наличных не существует. «Я тебе кину сколько-то…» То есть понимаешь, какая-то же будет хитрая история, ты же мне заплатишь.

    Д. КНОРРЕ: Обязательно найдется способ для махинаций, 100%.

    С. ДОРЕНКО: Конечно, какая-то будет консенсусно принятая ценность, которой можно будет платить.

    Алло, здравствуйте, слушаю вас.

    Д. КНОРРЕ: Баллы «ВКонтакте».

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, Сергей, здравствуйте. Вы знаете, у меня мысль такая к вашему разговору, что останется. Это, наверное, вопрос как раз к программистам, то есть я думаю, что когда уйдёт нал, будут какие-то решения, будут программисты создавать какие-то обходные моменты…

    С. ДОРЕНКО: Ну вот этот Gram, который нам создаст Павел Дуров, да?

    СЛУШАТЕЛЬ: Конечно. И вот уже будут какие-то талантливые программисты, которые будут работать и на светлую сторону силы, и они ещё допридумают, что там сейчас какие-нибудь зеркала, знаете, какие-то кипрские будут фигурально счета, а там не будет денег, и так далее. Я думаю, всё это так же будет легко. Мы же быстро… У нас же за последний век, а потом последние 20 лет как Ахилл и черепаха, там всё меньше и меньше, а здесь наоборот, всё быстрее и быстрее. У нас так меняется всё быстро…

    С. ДОРЕНКО: Ну мы с вами не должны беспокоиться за судьбу чёрной стороны, чёрная сторона всё равно останется?

    СЛУШАТЕЛЬ: Ну конечно, колода карт всегда на 52 карты и 2 джокера, она всегда, вот есть такой и есть сякой, процент тех всегда такой…

    С. ДОРЕНКО: 100%.

    СЛУШАТЕЛЬ: Конечно, всё останется, за программистами будущее, включая тёмное

    С. ДОРЕНКО: Ладно, спасибо огромное. Блокчейн надо изучать, вот куда надо идти, изучать блокчейн, я тебе объясняю.

    Д. КНОРРЕ: Вы думаете, что…

    С. ДОРЕНКО: Я тебе объясняю, можно я скажу? Я нашел своё поприще. Ребята, я часто вру, но я вам укажу интересные направления, послушайте меня. Я нашел своё поприще. Я не пойду на Houdini, я уже соврал, всё, не пойду. Ты знаешь, что я собирался идти в Британку изучать Houdini, нанять и так далее. Чем мне нравится Houdini, программа Houdini?

    Д. КНОРРЕ: Чем?

    С. ДОРЕНКО: Believe me, она мне нравится тем, что можно взрывать здания и так далее, то есть взрывать, всё взрывать. На Houdini это милое дело взрывать: у тебя летает какая-нибудь инопланетная лепёшка и всё взрывает, земля чернеет, всё оплавляется, кошмар.

    Д. КНОРРЕ: Класс.

    С. ДОРЕНКО: Я собирался специально, поскольку у меня есть эта тяга к такому всякому уничтожению и деконструкции, я собирался изучить Houdini. Теперь я понимаю, что нет. Я иду… Сейчас я вам найду и дам ссылку, я произнесу сейчас. Секундочку, «блокчейн». Надо вот, во-первых, Сбер организует курсы по блокчейну, наш Сбер, Греф себе на голову на свою кучерявую – какой он, кучерявый, нет? – на свою бошку организует блокчейн. Я сейчас найду. Блокчейн, мне кажется, в Британке тоже есть. «Блокчейн учиться Британка», сейчас напишу. Мне кажется, в Британке есть, в «ArtPlay», разве в «ArtPlay» нет этого? Ребята, blockchain studying, вот, пожалуйста, РЭУ имени Г.В. Плеханова – знаешь, где Плешка? Они вот здесь сидят за Серпуховской, Плешка здесь недалеко, можно в Плешку ездить. Потом ещё… По-моему, в Британке было, но неважно. Вот куда надо идти, мы будем королями, князьями тёмного мира. Когда все будут на свету, понадобятся князья тёмного мира, и это будем мы с Кнорре, ты поняла, нет? Ты поняла?

    Д. КНОРРЕ: Они думают, что убили Волан-де-Морта, но мы спрячемся в крестражах.

    С. ДОРЕНКО: Конечно, конечно, Слизерин жив, я буду шептать, как змей: «Блокчеееейн». Слизерин жив, товарищи! Живём.

    Что про эту Анну-то? Расскажи, мне надо прямо хорошее. Она хорошая и всё, она мне нравится.

    Д. КНОРРЕ: Классная девчонка.

    С. ДОРЕНКО: Живая девчонка какая-то, я тебе серьёзно. Анна Делви вела роскошную жизнь в Нью-Йорке, представлялась богатой наследницей (мы читаем по «Медузе»), она оказалась мошенницей из России. Что значит «из России»? Она была уже в Германии.

    Д. КНОРРЕ: Нет, она родилась в Германии, потом с родителями переехала…

    С. ДОРЕНКО: Родилась в Германии, значит, у неё отметка была, что она Made in Germany, как моя машина.

    Д. КНОРРЕ: Подождите, нет-нет, она родилась в России, она русская.

    С. ДОРЕНКО: Родилась в России.

    Д. КНОРРЕ: Переехала в Германию под Кёльн. На самом деле по-немецки говорила не в совершенстве в итоге. Потом она поехала учиться…

    С. ДОРЕНКО: Можно вопрос? Она переехала в Германию и отреклась от России, значит, она уже была немка. Немка её фамилия, всё, точка, не наша. Она же ушла, она ходила по отелям…

    Д. КНОРРЕ: Анна Сорокина родилась в России в 1991 году, в 2007 переехала в Германию.

    С. ДОРЕНКО: Она переехала в Германию, ку-ку, и сделалась немкой, точка.

    Д. КНОРРЕ: Взрослой тёткой уже практически.

    С. ДОРЕНКО: Что это значит? В 2007 году ей было 16.

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Ей было 16, это возраст… Возраст чего? Не знаю, это возраст получения паспорта? Нет, сейчас в 14 дают, неважно. Это возраст согласия…

    Д. КНОРРЕ: Это уже всё, и согласие, и паспорт, уже взрослая женщина, видавшая виды.

    С. ДОРЕНКО: Возраст согласия и всё. Потом она ходила в гостиницах в халате – и что? Она ходила по отелю в халате.

    Д. КНОРРЕ: Смотрите, она взяла 200 тысяч долларов в кредит…

    С. ДОРЕНКО: Ерунда просто. Можно я скажу? Смотри, она познакомилась с консьержкой отеля, у которой регулярно выспрашивала о самых модных заведениях города там, в Нью-Йорке. Она на чай ей оставляла 100-долларовые банкноты. Делви месяц жила в номере отеля стоимостью 400 долларов за ночь – и чего там так стоит 400 долларов за ночь, так и стоит, оно то и есть, а где она другой отель взяла? Ходила по отелю в халате – и чего такого? Если она идет из SPA или из gym, она не может идти в халате? Ку-ку, ты в любом отеле можешь подняться в бассейн в халате, идти в gym в халате, это нормально, естественно и понятно, что тут такого-то? А? Ты можешь идти на процедуры, ты можешь идти… Как это?

    Д. КНОРРЕ: Закомплексованные американские людишки, вот. Мы ходим голые вообще.

    С. ДОРЕНКО: Странно. Она ходила в халате и чего? Если бы она ходила без халата, другое дело. Или с бокалом вина – что плохого ходить с бокалом вина?

    Д. КНОРРЕ: В смысле как у себя дома ходила, расхаживала по отелю, в общем, чувствовала себя раскованно.

    С. ДОРЕНКО: Если консьержка общалась с другими постояльцами, Делви начинала выкладывать перед ней на стойку крупные купюры, пока та не соглашалась уделить ей внимание, – вот это интересно. Я вот уделяю внимание? Ко мне заходят в кабинет, никто не выкладывает крупные купюры, а это интересный способ, между прочим. Я мог бы, да. Хорошо, она раздражала, но подкупала своей щедростью. Она всех раздражала, но подкупала своей щедростью. И она искала 25 миллионов на какой-то стартап. Нормальная девчонка. Она умела играть. Послушай меня, мы же знаем, что это просто игра, это просто театр, но ей за это платили, почему плохо?

    Д. КНОРРЕ: Она втёрлась в доверие ко всяким звёздным людям известным…

    С. ДОРЕНКО: Хорошо. Они же счастливы были.

    Д. КНОРРЕ: Они ей на слово верили…

    С. ДОРЕНКО: Она дала им счастье, у меня вопрос простой.

    Д. КНОРРЕ: …они ей одолжили деньги.

    С. ДОРЕНКО: Ну и что?

    Д. КНОРРЕ: Она им их не отдала.

    С. ДОРЕНКО: Значит, они у них были лишние. Я вот никому не одалживаю, никому не одалживаю. Почему? Не хочу, идите и сдохните. Хотите одолжить у меня деньги – идите и повесьтесь, точка. Она одалживала, ей одалживали, значит, это были лишние деньги, правильно?

    Д. КНОРРЕ: Ну да.

    С. ДОРЕНКО: Всё. Значит, некоторые поднимали бровь, но масштабность этого плана казалась разумной по нью-йоркским меркам, то есть она всюду предлагала такие планы. Она гениально вошла в общество, как нож в масло, она прекрасная девочка. Где она сейчас? Я хочу узнать о её судьбе.

    Д. КНОРРЕ: В тюрьме.

    С. ДОРЕНКО: Ах, она в тюрьме?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Вот надо бороться, надо чтобы консульство поехало, у неё начались проблемы, она должна 30 тысяч долларов за еду в отеле. Ну это, пожалуйста, наши какие-то богатеи…

    Д. КНОРРЕ: Нет, она отдала 30 тысяч долларов, но так и не предоставила кредитку, поэтому, в общем, началось расследование в связи с этим, потому что заподозрили…

    С. ДОРЕНКО: А её отец работал водителем грузовика.

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Ну вот. То есть она из трудовой семьи, трудовая династия. Потом она уехала в Лондон, бросила, переехала в Париж и так далее. Её арестовали в Малибу – ну и хорошо… Значит так, она сейчас ждёт на острове Райкерс в тюрьме суда, она уверена, что когда она выйдет, она все-таки получит 25 миллионов. «У меня отличная команда», – говорит она сейчас в интервью. Её спрашивают в тюрьме: «Как у вас дела?» Она говорит: «У меня отличная команда, меня ждут, я отлично проводила время. Когда я вернусь на волю, то я тотчас открою свой прекрасный клуб. Я сделала сотни правильных вещей, мои ошибки не обесценивают этих прекрасных достижений». Она прекрасная женщина, ей место наверху, на самом верху. Всё, не будем. Ты хочешь её осудить или что?

    Д. КНОРРЕ: Нет, наоборот, я восхищаюсь.

    С. ДОРЕНКО: Авантюрюга, но четкая авантюрюга. Скажи, ты думаешь… Вот если бы ты была авантюрюга, сколько бы у тебя было секунд на то, чтобы обмануть людей? Человек дает тебе оценку, тому, что ты говоришь.

    Д. КНОРРЕ: С первой секунды.

    С. ДОРЕНКО: С первой секунды.

    Д. КНОРРЕ: С одного взгляда.

    С. ДОРЕНКО: Он вообще знает… Даже ещё не взгляда, а с бокового зрения ещё он знает, вообще на тебя смотреть или нет. Смотри, первое: ты подходишь к знаменитому человеку, у которого есть деньги, ты, Даша Кнорре. Он боковым зрением понимает, стоит ли вообще обращать на тебя взгляд, потому что на очень многих не стоит обращать взгляд. Кроме того, ясно, что он затюканный, замученный вот этими всеми обращающимися, то есть к нему пристают постоянно, он не хочет этого. Значит, во-первых, он оценивает: какая-то коза, стоит ли на неё вообще смотреть – смотреть. Второе, дальше: смотрит. Ты поймала его взгляд, «привет-привет», он ответил «привет». Она должна зацепить его, чтобы он её слушал, примерно…

    Д. КНОРРЕ: 10 секунд максимум.

    С. ДОРЕНКО: Это уже и есть, «привет», она уже это сделала.

    Д. КНОРРЕ: Нет, дальше одной фразой должна зацепить.

    С. ДОРЕНКО: А дальше она одной фразой в 10 секунд, самый потолок 20 секунд, это совсем много, должна зацепить, чтобы он дослушал её минут 4-5. То есть у неё есть 20 секунд, чтобы он слушал её 5 минут, понятно? 5 минут – это очень много, понятно? За это время она должна договориться, она должна за эти 5 минут пробудить в нем такой интерес, чтобы он договорился о встрече, причём этот интерес должен быть не трахаться, потому что это понятно, это как бы сразу… Ну в смысле потому что таких девок много, в смысле их много, они там… Ну лучше заплатить 400 долларов и выписать совсем клёвую и так далее, не вопрос. А вот она должна зацепить так, чтобы он видел в ней делового партнера, понимаешь, интересную, блистательную, пробивающуюся в жизни звезду. И на это 20 секунд, а потом ещё 4 минуты, потому что уже много времени израсходовано. Она гений, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Ей надо в МИД идти или куда-то ещё, потому что она умеет, она знает, что ты ждёшь услышать, понимаешь? Она точно абсолютно… Это же искусство цыганки, которая ловит тебя за руку в переходе у «Сокола» и прежде чем отматерить тебя, потому что ты не слушаешь, у неё даже есть 10 секунд, понимаешь? 10 секунд, она должна сказать что-то, о чём ты думаешь. Ну это гениальная женщина, просто гениальная, я считаю. 73-73-94-8, мне звонят. Алло, здравствуйте. Нет. 73-73-94-8, закидывается куда-то голос. Алло, здравствуйте, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

    С. ДОРЕНКО: Да, скажите, что она гений и всё.

    СЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, мне кажется… Вот эти тренинги по продажам, там всё примерно то же самое, то есть там надо заинтересовать человека сразу же, то есть эти… звонки и всё такое.

    С. ДОРЕНКО: Да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Возможно, либо она родилась уже таковой, что она всёе это знает…

    С. ДОРЕНКО: Да, она гениальна.

    СЛУШАТЕЛЬ: …либо она проходила. Во-вторых, вот я сам как бы простой человек, но вот вот эти все олигархи и всё такое – там же тоже кредит берется, там неизвестно, чем всё это кончится. Вот недавно же один влиятельный человек покинул Россию, который занимался элитной недвижимостью…

    С. ДОРЕНКО: Не Минц, его имеете в виду?

    СЛУШАТЕЛЬ: Да. Банк санировали, то есть всё, там все кредиты оказались непогашенными, когда всё выяснилось…

    С. ДОРЕНКО: Да-да.

    СЛУШАТЕЛЬ: Это по радио говорят, мы не знаем точно, там он просто не угодил или отжали. Но так или иначе там тоже берется кредит, это же ведь то же самое. Она маленький свой бизнес делала, может быть, даже немаленький, но это всё… Как бы есть и учебники по этому, либо человек рождается такой, либо он потом…

    С. ДОРЕНКО: Но мы с вами не знаем в точности, как человек отреагирует. Иногда человек ведется и тем не менее не может… Одним словом, вот я, например, мягкотелый, я реагирую на таких людей, которые меня хватают за руку, я реагирую вежливо, а потом не делаю, даже обещаю и не делаю. Я из вежливости, потому что я не могу сказать «нет», но потом я точно не делаю.

    СЛУШАТЕЛЬ: То есть вы идете на первую стадию.

    С. ДОРЕНКО: Да, потом ставлю блок на телефон, отворачиваюсь при встрече и всё, я не знаю этого человека. Я только из вежливости соглашаюсь на всё.

    СЛУШАТЕЛЬ: То есть что-то там должно быть более специальное, чем…

    С. ДОРЕНКО: Да-да, то есть вы… У меня знаешь как? У меня система, на которой Анна Делви провалилась бы. Я хохол, из вежливости не могу сказать «нет», но я и делать не собираюсь никогда, вообще не собираюсь даже близко. Когда меня хватает за руку, например, смазливая, интересная, позитивная, вся на позитиве, такая активная, модная, четкая, всё, хватает за руку, не за руку, неважно, я точно понимаю, что она точно говорит интересно, я начинаю её смотреть и слушать, это как птицы щебечут. Я говорю: «Да, да…» 5 минут говорю с ней, после чего обменяемся телефонами, я сразу блокирую этот телефон, сразу… Нет, я честно сразу блокирую, сразу. Она говорит: «Вы меня сейчас наберите, у меня будет ваш телефон, у вас будет мой». Я говорю: «Ага, хорошо, да», – сразу блок, blacklist и всё, моментально. То есть я на всё соглашаюсь, но мне стыдно в лицо говорить «нет», но я точно ничего делать не буду, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Понятно.

    С. ДОРЕНКО: Поэтому я офигенски в этом смысле рекрутируемый. Я когда поехал в армию, нас везли на электричке. Я служил-то в Климовске сначала. В Климовске, Кли-мов-ске.

    Д. КНОРРЕ: Так.

    С. ДОРЕНКО: Ну? Это рядом с Подольском. И нас везли на электричке. Я подходил так к двери, если меня не отгоняли, я бы вышел на станции. То есть я типа согласен, но я бы вышел на какой-нибудь станции. Но мне потом сержант говорил: «Сядь, пожалуйста, назад, сядь назад», – а я всё время порывался выйти. Новости.

    НОВОСТИ

    С. ДОРЕНКО: Так, руководитель, гендиректор производителя чемоданов «Samsonite» уволился из-за скандала с учёной степенью, внимание: он не говорил, что у него есть учёная степень и ничего такого, но он в двух местах подписался не «мистер», а «доктор», в двух местах за всю свою историю. Внимание: генеральный директор крупнейшего в мире производителя чемоданов «Samsonite International» Тамеш Таинвала покинул свой пост. Он подал по собственному желанию, совет директоров одобрил, ввиду скандала. Скандал заключается в том, что… Компании более 100 лет, она была основана в 1910 году в США и так далее. Компания по собственным прогнозам будет расти до 2022 года по 6.6% в год и так далее.

    Значит, что случилось? Случилось, что генеральный директор вот этот в двух случаях за все годы своего существования (они подняли какие-то архивы, их враги) подписался «доктор», а он не доктор, у него нет докторской степени. Это было расценено как ложь, попытка ввести в заблуждение, недобросовестность и нечестность, ему пришлось подать в отставку. Я угораю с этих «Samsonite».

    Д. КНОРРЕ: Да…

    С. ДОРЕНКО: Понятно? То есть он… Мистер или доктор, выбираешь, выбираешь часто. Знаешь это, «как к вам обращаться?»

    Д. КНОРРЕ: Да-да, Missis, Miss, Ms.

    С. ДОРЕНКО: Да, и там доктор есть, выберите, пожалуйста, как к вам обращаться. Он выбрал «доктор» два раза за всю жизнь, ну по приколу. Я, например, по приколу тоже выбирал доктора, и чего теперь? Придется повеситься. Я не знаю, значит, у них вот так. Ну прикиньте! Это странно. Хорошо, ладно.

    Д. КНОРРЕ: Высечь его на площади публично.

    С. ДОРЕНКО: Да вообще. Человек ушел в отставку из-за того, что два раза написал, что он доктор, за всю жизнь, хотя…

    Д. КНОРРЕ: Может, ему надоело просто и он решил такой повод найти, типа он…

    С. ДОРЕНКО: Не знаю, не знаю. Вот и всё, пожалуйста.

    Д. КНОРРЕ: Самурай такой.

    С. ДОРЕНКО: Понимаешь в чём дело? Это мы говорим о доверии, доверии в Америке, доверия в англосаксонском мире. Ведь ещё совсем недавно, сравнительно недавно, 50 лет назад, вместо удостоверения личности люди подавали визитную карточку, визитная карточка была, собственно, твоим удостоверением личности, визитную карточку никто не оспаривал. Ты могла, конечно, заказать в соседней типографии, при этом ты могла заказать в соседней типографии любые визитные карточки…

    Д. КНОРРЕ: И много людей так и делали наверняка.

    С. ДОРЕНКО: Кто-то так и делал, но немного, потому что доверие не падало. Если бы многие так делали, доверие бы падало, но поскольку это делали исключительно один на миллион, какой-нибудь бандит и разбойник, а все остальные никогда так не делали, то, безусловно, доверие сохранялось, понимаешь? Вот и всё, ID заменялось визитной карточкой.

    Д. КНОРРЕ: Ну доступ к типографии, видимо, был такой сложный, непростой.

    С. ДОРЕНКО: Не-а, нет, в том-то и дело, что нет. Просто честность 50 лет назад…

    Д. КНОРРЕ: А, 50 лет назад.

    С. ДОРЕНКО: 50 лет назад мне один парень рассказывал, говорит, в Нью-Джерси почти нигде не закрывали входные двери, вообще не закрывали.

    Д. КНОРРЕ: Нам этого не понять, мне кажется, нам вообще этого не понять.

    С. ДОРЕНКО: То есть никто даже не закрывал. Там замок есть такой, знаешь, вороток, который… И сейчас ты просто локтем разбиваешь любую дверь в Нью-Джерси, там стекло просто, да и везде в Америке – ты просто локтем разбиваешь, там дальше ключ не нужен, потому что просто поворачиваешь ручку и всё, открываешь дверь, это элементарно, это ровно так. Но в старые времена даже разбивать стекло не надо было, поскольку никто ничего не закрывал, понимаешь? А для чего закрывать, для чего? Никому в голову не приходило, для чего это делается.

    Хорошо. Значит, двух грузчиков из «Шереметьево» заподозрили в краже 11 тысяч долларов у бывшего футболиста «Арсенала», очень интересно. Он, бывший игрок сборной Нигерии и английского клуба «Арсенал», получил 11 тысяч долларов, прилетел из Лондона в Москву…

    Д. КНОРРЕ: Зачем он деньги в чемодан упаковывал?

    С. ДОРЕНКО: Я тебе скажу зачем, чтобы не объяснять, где он взял 11 тысяч.

    Д. КНОРРЕ: На таможне?

    С. ДОРЕНКО: Конечно, он взял 11 тысяч.

    Д. КНОРРЕ: Чтобы не декларировать?

    С. ДОРЕНКО: А во многих странах 10 тысяч, то есть эта тысяч… Советский человек…

    Д. КНОРРЕ: Ну положили тысячу в чемодан, 10 с собой…

    С. ДОРЕНКО: Нет, положи в задний карман брюк тысячу, а 10 тысяч положи в рюкзак и иди с ним прямо на борт, всё. Если у тебя спрашивают, где у тебя, вот, пожалуйста, 10 тысяч, пересчитайте.

    Д. КНОРРЕ: Ну конечно.

    С. ДОРЕНКО: Вот, пожалуйста, 10 тысяч, пересчитайте, точка. А то, что тысяча там сзади, кого это парит вообще? Ну вот, значит, а он нет, он такой честный, решил, что не надо, и положил в чемодан. И наши двое грузчиков похитили моментально. Значит, из этого что следует?

    Д. КНОРРЕ: Почуяли… Что проверяют все чемоданы?

    С. ДОРЕНКО: Что они проверяют на выбор сколько-то чемоданов. Ребят, послушайте меня, пришел самолет из Лондона в Москву, Ше-ре-меть-е-во, потом он вылетел в Калининград. Значит, там в гостинице… А он оформил Лондон – Москва – Калининград чемодан, там в гостинице он обнаружил, что денег нет. Меня не волнует… В смысле меня, конечно, волнует этот Каану, но несильно, меня волнует, как именно нашли деньги. Когда по наколке деньги находят, это одно, а когда… Это значит, что выборочно грузчики проверяют чемоданы.

    Д. КНОРРЕ: И вот так вот им повезло, что они из…

    С. ДОРЕНКО: Это ровно это значит.

    Д. КНОРРЕ: Из 100 чемоданов в самолете…

    С. ДОРЕНКО: Конечно. Они открыли 100 чемоданов, наконец нашли деньги.

    Алло, здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, Сергей.

    С. ДОРЕНКО: Правильно же, выходит дело так?

    СЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет.

    С. ДОРЕНКО: А как?

    СЛУШАТЕЛЬ: Вы можете загуглить «майор Владимир Миняев», он раскрыл во «Внуково» чемоданную мафию, на него возбудили уголовное дело, он сейчас на пересылке в Нижний Тагил.

    С. ДОРЕНКО: То есть этот майор, который раскрыл мафию, Владимир Миняев, очень интересно… Ну а как они проверяют? Как они проверяют?

    СЛУШАТЕЛЬ: А там же проходит через рентген, все эти пачки, все эти котлеты видно.

    С. ДОРЕНКО: Ага. То есть они суют чемодан в рентген, когда видят купюры или что-нибудь в этом роде, у них глаз наметанный, они берут?

    СЛУШАТЕЛЬ: Мы все при проходе рамок при входе в аэропорт свой чемоданчик кладем на ленту, он просматривается барышней, которая…

    С. ДОРЕНКО: И эта барышня уже морзяночку выстукивает туда, что пошла котлетка.

    СЛУШАТЕЛЬ: Конечно-конечно, это же мафия, всё отлажено.

    С. ДОРЕНКО: Ага, вот оно что. 73-73-94-8…

    Д. КНОРРЕ: Так подождите, это же на прилете было, чемоданчик прилетел в Москву.

    С. ДОРЕНКО: Нет, смотрите, он прилетел из Лондона.

    Д. КНОРРЕ: Из Лондона в Москву.

    С. ДОРЕНКО: Да-да, извините, Даша верное дело говорит, Даша правильное дело говорит, Даша говорит следующее: он же из Лондона в Москву с перегрузкой на Калининград. Значит, там в чреве аэропорта в служебных помещениях его снова где-то потрошили, понимаете в чём дело?

    Алло, здравствуйте, слушаю вас. Нет, не получилось. 73-73-94-8, алло, здравствуйте, слушаю вас.

    СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. Меня Артём зовут, доброе утро вам.

    С. ДОРЕНКО: Да, Артём. Здравствуйте.

    СЛУШАТЕЛЬ: Я работаю в гражданской авиации в одной из авиакомпаний, каждый день с этим сталкиваюсь. Каждый самолет, который прилетает из-за границы, по требованию таможенных органов каждый чемодан кладется на интроскоп.

    С. ДОРЕНКО: А вот как. Значит, они котлету видят.

    СЛУШАТЕЛЬ: Да, то есть прямо в тележках привозят чемоданы, складывают их гуськом, интроскоп, через него проглядывают. Возможно, они работали с таможенником и со службой безопасности, которые в этот момент смотрят чемодан, либо как-то пометили, либо просто пальчиком показали на чемодан, грузчики уже потом достали.

    С. ДОРЕНКО: Достали, взяли шариковую ручку, эту молнию открыли и всё.

    СЛУШАТЕЛЬ: Живой пример: в «Домодедово» самолеты прилетают из Италии, из Турции, из Китая, откуда люди возят всякое, помечают просто маркером на бирке. И когда люди идут через таможню на выход, просто видят, что бирка багажная помечена маркером, и их таможенник тормозит уже на выходе и спрашивает: «Откройте, пожалуйста, чемодан, давайте посмотрим, что у вас там».

    С. ДОРЕНКО: Давайте посмотрим, да-да. Спасибо огромное, спасибо, очень интересно.

    Здесь, оказывается, они ещё в чреве все до единого проходят через этот скоп, там стоит человек с наметанным глазом, который любит, как это сказать… Он любит.

    Д. КНОРРЕ: Надо каждый листочек, в смысле каждую бумажку в носочек…

    С. ДОРЕНКО: По отдельности.

    Д. КНОРРЕ: Какую-то, значит, в косметичку положить, где-то скрутить в трубочку, где-то самолетиком.

    С. ДОРЕНКО: Хитрая.

    Д. КНОРРЕ: Ну.

    С. ДОРЕНКО: Но на вас, на хитрую, найдется таможенник опытный.

    Д. КНОРРЕ: Где-то обернуть…

    С. ДОРЕНКО: Опытный, он будет опытный. Не надо вообще возить с собой деньги, зачем тебе деньги?

    Д. КНОРРЕ: Я тоже считаю, не надо.

    С. ДОРЕНКО: Я не знаю, сколько сейчас положено? Я сроду не думал об этом.

    Д. КНОРРЕ: 10 тысяч долларов, вы правильно говорите.

    С. ДОРЕНКО: Нарыла! Так ты летишь с двумя детьми и с женой, ты что, 40 тысяч можешь повезти? Чокнуться можно. Я тебе хочу сказать, нет, ну правда, давай серьёзно говорить, сейчас будете серьёзными людьми: нигде в Европе и в Америке, наличных все боятся, просто боятся.

    Д. КНОРРЕ: И правильно.

    С. ДОРЕНКО: Ну и зачем тогда их везти?

    Д. КНОРРЕ: Почему нельзя на карту кинуть?

    С. ДОРЕНКО: Их реально просто боятся, ты показываешь деньги, в разных сферах по-разному…

    Д. КНОРРЕ: Значит, он получил налом эти деньги, потом ему, значит, было несподручно на карту их кинуть, видимо, тоже какой-то процент за это просил банк, пожадничал или не успел.

    С. ДОРЕНКО: Да.

    Д. КНОРРЕ: Пришлось везти.

    С. ДОРЕНКО: Они как-то смущаются, когда ты показываешь наличные. Я покупал за наличные компьютер, который ты видишь перед собой, 1 Tb SSD вот этот…

    Д. КНОРРЕ: На «Горбушке», что ли, покупали?

    С. ДОРЕНКО: Нет, на Пятой Авеню в магазине «Apple», который на…

    Д. КНОРРЕ: Потому что тоже за транзакцию берут комиссию, поэтому налом покупали?

    С. ДОРЕНКО: Я не знаю, почему, нет, почему-то я взял нал, вот и всё. Значит, я был на углу Central Park и Пятой Авеню, вот здесь, где…

    Д. КНОРРЕ: В главном «Apple»…

    С. ДОРЕНКО: Абсолютно верно. И там мне продавал какой-то человек, господин, я не знаю, он китаец, может быть, или что-то, он какой-то такой был. Я ему говорю: «Слушай, а ничего, что я…»

    Д. КНОРРЕ: Кеш.

    С. ДОРЕНКО: Да. А он говорит: «Да плевать». Но «плевать» он сказал тихо, как будто смутившись. Intel Core i7, процессор 3.1 GHz, оперативка 16 Gb, Intel Graphics, тра-та-та. Хороший компьютер, я его купил в феврале. Ну что, по-моему, прекрасный компьютер, 1 Tb SSD, вот это всегда дорого стоит. Ну вот, я хочу сказать, что… Да, я ещё купил 2 Tb SSD отдельно, такой переносной, фигулечку такую. Она совсем маленькая, как пачка сигарет, только тоньше – 2 Tb, ты можешь себе представить?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: 2 Tb, я чокнулся вообще. Забыл, сколько стоило. Ну вот, всё это кешем. Он мне говорит: «Да так…» Я говорю: «Да я кешем» – «Да нормально, что». Продажу-то хочется провести всё равно, понимаешь? «Apple» он «Apple», а продать-то хочется, и потихоньку раз-раз-раз.

    Д. КНОРРЕ: Не побрезгуют, пересчитают.

    С. ДОРЕНКО: Да, ничего страшного.

    Хорошо, слушай, давай какие-то новости ещё расскажем, какие-то смешные новости. Давай: в Энергодаре – это город, где такой, не знаешь? – спецназовцы показывали детям, как перерезать горло. На празднике спецназовцы показывали приемы рукопашного боя, ножевой бой и перерезание горла.

    Д. КНОРРЕ: Спецназ СБУ, это важно, это Украина.

    С. ДОРЕНКО: Спецназ СБУ. А, так это Украина?

    Д. КНОРРЕ: Да.

    С. ДОРЕНКО: Тьфу на них, всё, неважно, тогда это другое дело, они вырождаются, правильно, а мы, наоборот, нарождаемся. Мы нарождаемся, они вырождаются. Это совершенно тогда не парит, это СБУ, господи помилуй. Ну всё, Энергодар – это всё заветное, Каменко-Днепровское, это всё Никополь, это вообще даже не про нас. Давайте брезгливо об этом думать: они показывали детям, как перерезать горло, да и черт с ними.

    Слушай, я хотел сказать про Поклонскую, теперь когда у меня пошла Украина, Поклонская же оттуда к нам «подарком» пришла. Поклонская приехавшим в Крым Романовым попрекнула изменой. Это прекрасно, вот это прекрасно, ну скажи?

    Д. КНОРРЕ: Молодец.

    С. ДОРЕНКО: Депутат Госдумы Наталья Поклонская остается единственной на мой взгляд и последовательной защитницей последнего российского царя Николая II. Она резко отозвалась о поездке главы Российского императорского дома Романовых (якобы, это само название) и сына по Крымскому мосту. Они прикатили, Мария Владимировна вот эта вот и её отпрыск Гоша, они приехали на «Ладе», стали ездить на «Ладе» по Крымскому мосту. Поклонская тотчас сказала: «Прежде чем восхищаться подобными вояжами самопровозглашённых государынь и цесаревичей, неплохо было бы поглубже заглянуть в историю», – написала она в Facebook. Я аплодирую Поклонской – умница, Наташа, лучшая, топчик, полный топчик!

    Секундочку, смотри, оказывается, она сказала, дальше слушай цитату: «Сколько можно дурить людей различного рода монархами? – возмутилась Поклонская. – Это коммивояжеры с непонятными целями. Следует вспомнить о предательстве её деда», – сказала Наталья Поклонская. Я помню эту фигню, Кирилл Владимирович ходил с красным бантом, ты помнишь?

    Д. КНОРРЕ: Нет.

    С. ДОРЕНКО: Конечно. Кирилл Владимирович – это дедушка вот этой вот…

    Д. КНОРРЕ: Марии Романовой.

    С. ДОРЕНКО: Да, дедушка. Он же…

    Д. КНОРРЕ: …провозгласил себя императором, точно.

    С. ДОРЕНКО: Это потом! Это потом, впоследствии он провозгласил себя императором и все плевались. Самое смешное, что он нарушил присягу царю прямо сразу, в Февральскую революцию, моментально, перешел на сторону Государственной Думы и рассказывал, как он радуется происходящему; он ходил по Невскому с красными гвоздиками, с красными бантами, рассказывая, какой он революционер, он же был революционер, дедушка Марии Владимировны, да-да, против Николая II притом. Участие в заговоре против императора или поддержка заговора по законам лишает его престолонаследия, соответственно, и его, и его всех отпрысков. Его поведение ставилось ему в вину.

    Дальше несмотря на то, что они потом претендовали; оказывается, против них выступал Дмитрий Сергеевич Лихачев в 1990-е гг., ты знаешь? Дмитрий Сергеевич Лихачев, я бы сказал цвет и свет, солнышко последних людей из разряда русской интеллигенции, Дмитрий Сергеевич великий, написал записку Ельцину, в которой доказывал, что ни у кого – я просто на коленях перед Дмитрием Сергеевичем, его памятью, Лихачев великий абсолютно – из представителей этой фамилии нет прав ни на какой императорский дом, что это лгуны, их предок выступил на стороне заговорщиков, свергнувших императора, а затем они все заключали браки, которые были морганатическими либо с династиями, воевавшими против России. Таким образом, они лишались права на престол по законам империи. Так что потрясающая фигня.

    Смотри, сцена, которую описывают в Февральскую революцию. Великий князь Кирилл Владимирович, дедушка вот этой Марии, с царскими вензелями на погонах и красным бантом на плече явился 1 марта в 4 часа 15 минут дня в Государственную Думу, где отрапортовал председателю Думы Родзянко: «Имею честь явиться вашему высокопревосходительству. Я нахожусь в вашем распоряжении, как и весь народ. Я желаю блага России. Гвардейский экипаж также в полном распоряжении Государственной Думы». В своих письмах Александра Федоровна, царица, писала Николаю II: «Кирилл ошалел. Я думаю, он ходил к Думе с экипажем и стоит за них. Отвратительно себя ведет, хотя и притворяется», – и так далее. То есть её дедушка, вот этой вот Марии Романовой, предатель.

    Д. КНОРРЕ: Нарушил присягу царю, да.

    С. ДОРЕНКО: Он предатель. И выявила и вывела сейчас на чистую воду вслед за Дмитрием Сергеевичем Лихачевым Наталья Поклонская, надо аплодировать этой прекрасной Наталье Поклонской, какая она чудесная. Умница, Наташа, умница и всё, люблю не могу.

    Я тебе говорил, что Россия движется к ситуации, я серьёзно говорю, я говорил это, предвещал и продолжаю это анализировать, – Россия движется к ситуации, когда полицейские будут осуществлять насилие против полицейских ввиду того, что никого не останется больше, а мракобесы крошить мракобесов. Я тебе серьёзно, послушай меня внимательно. Россия движется к ситуации, когда просто никого больше не останется, и они снова разделятся на роли, ты понимаешь или нет?

    Д. КНОРРЕ: Да, казаки и полицейские.

    С. ДОРЕНКО: Я тебе говорил уже о гендерном поведении. Я тебе говорил, что, например, если оставить только девочек, женская тюрьма, то в этой ситуации моментально среди девочек образуются мальчики, прямо мальчики-мальчики – отважные, рисковатые, грубоватые такие, полные тестостерона. Причём не бывшие бучи, а прямо вот просто взять девочек-девочек, которые никогда не были бучами, были исправные хорошие девочки – ровно моментально, за какой-то короткий срок из девочек-девочек воспитается мальчик, кто-то мальчик будет: один мальчик, потом несколько мальчиков и так далее.

    Д. КНОРРЕ: Да-да, я понимаю.

    С. ДОРЕНКО: Понимаешь, да? Это так же, как в стаде кобыл несколько кобыл жеребцуют, то есть ведут себя как жеребцы, жеребцуют. Точно так же если мужчин одних запереть, из них образуются девочки, не большинство, но сколько-то девочек образуется моментально. Значит, то же самое произойдёт в России: когда не будет либералов, консерваторы начнут крошить друг друга на том основании, что кто-то из них более либеральный, понятно? Это обязательно. Так же когда не будет просто людей, полицейские будут расстреливать друг друга, полицейские будут расстреливать друг друга, потому что просто никого больше не останется, они будут расстреливать друг друга, осуществлять насилие, совать друг другу бутылки в ж*** и так далее, то есть заниматься тем… Кущёвская какая-нибудь станица – друг друга будут метелить, понимаешь?

    Д. КНОРРЕ: Ага.

    С. ДОРЕНКО: Это обязательно образуется, потому что все роли предписаны, эти роли нельзя изъять, они обязательно образуются снова. Вот и всё, что я хотел сказать.

    Слушай, я хотел сказать про изменения в мире. Новый премьер-министр Испании отказался присягать на Библии, очень интересно.

    Д. КНОРРЕ: За него это сделал король.

    С. ДОРЕНКО: Да. Лидер Испанской социалистической работаться партии Педро Санчес 2 июня принес присягу в Королевском дворце Сарсуэла, официально вступив в должность премьер-министра Испании. Будучи атеистом, Педро Санчес отказался клясться на Библии, вместо него это сделал король Филипп VI. То есть он как бы произнес клятву, притом что этот стоял и чего?

    Д. КНОРРЕ: Пальцы скрещивал.

    С. ДОРЕНКО: Внутренне насмехался. Очень интересно и очень интересно, что из Испании. Испания, которая считалась когда-то при каком-нибудь Филиппе II такой защитой религии…

    Д. КНОРРЕ: Да, суперкатолическая страна, держава.

    С. ДОРЕНКО: Наши-наши, смотри: кировский священник объяснил похолодание отказом властей установить памятник царской семье. Это прекрасно. В Кирове кировский священник, заместитель руководителя миссионерского отдела Вятской епархии Андрей Лебедев написал в соцсетях, что весенние заморозки пришли в регион из-за того, что Кировская гордума не одобрила установку памятника семье Николая II. «В ответ на решение против памятника царской семье начались морозы, и похоже, что только крёстный ход сможет хоть как-то вернуть равновесие к добру», – написал в соцсетях священнослужитель. Если каждый день крёстный ход делать, уважаемый Андрей Лебедев, может быть, можно и зиму как-то отсрочить, чтобы не наступала? Нет, а?

    Д. КНОРРЕ: Главное не останавливаться.

    С. ДОРЕНКО: Не останавливаться, крёстный ход закрутить, пусть он уже ходит-ходит, так мы будем на зеленой травке Новый год встречать, поди плохо. Может быть, попробовать? Я не знаю. Ну там какие-то свои у них соображения.

    Слушай, ещё: половые гормоны влияют на религиозность – ты будешь потрясена, это сегодняшняя новость. Канадские учёные – канадские, мы не должны им верить, но давайте послушаем, что за ахинею они городят, ведь это канадские учёные, не русские, нет – обнаружили биологический механизм, связанный с религиозностью. Оказывается, за уровень вовлеченности в религию отвечают гормоны, в частности, у мужчин это тестостерон и дегидроэпиандростерон. Вот это на «де»: исследователи проанализировали мужчин от 57 до 85 лет.

    Д. КНОРРЕ: Так.

    С. ДОРЕНКО: Таких условных стариканов, да. Все добровольцы сдали образцы слюны и крови на анализ. Кроме этого, они заполнили опросник, который включал вопросы об их религиозной принадлежности и о чистоте исполнения доктринально предписанных обрядов. Выяснилось, что мужчины с высоким уровнем тестостерона и вот этого дегидроэпиандростерона менее религиозны, а мужчины с низким тестостероном более религиозны. Никаких выводов я не делаю, товарищи, никаких выводов, просто вам говорю: низкий тестостерон – религиозность, высокий тестостерон – по бабам, наверное, мне кажется, нет? Я не знаю. Но это учёные обнаружили, я не знаю, не берусь ничего говорить.

    Да, и ещё одна религиозная новость важная: в РПЦ выступили против размещения туалетов в храмах. Туалеты в храмах чтобы не ставить. Ну и правильно, очень правильно. Они говорят: действительно, туда же люди приходят молиться, и тут кто-то пёрнет… Ну в смысле зачем это, ну не надо.

    Я тебе хочу сказать, что у меня таджики работали на даче, они жили в сторожке, я им там поставил туалет, унитаз. И они действительно сказали, что нельзя жрать и срать в одном месте, они ходили в лес гадить. То есть у них было – я сейчас серьёзно говорю, не шучу…

    Д. КНОРРЕ: Молодцы.

    С. ДОРЕНКО: Потому что действительно нельзя гадить там, где…

    Д. КНОРРЕ: А есть в лес они не догадались ходить?

    С. ДОРЕНКО: Нет, смотри, я им поставил действительно туалет, унитаз поставил, я клянусь просто. Я говорю: «А что он у вас сухой-то? Вы хоть иногда воду спускаете? А что не пользуетесь-то?» Он говорит:

    С. ДОРЕНКО: Нет, смотри, я им поставил действительно туалет, унитаз поставил, я клянусь просто. Я говорю: «А что он у вас сухой-то? Вы хоть иногда воду спускаете? А что не пользуетесь-то?» Он говорит: «Ну, нам и в голову не придёт жрать и срать в одном и том же месте, и спать в одном и том же месте». Поэтому они ходили гадить в лес. Это очень правильная позиция, я считаю. Нельзя, чтобы унитаз был в доме.

    Хорошо, мы пойдём и проживём его, этот понедельник, 4 июня.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено