Н. ТРОИЦКАЯ: На каком этапе находится ваше дело сейчас? Почему его в принципе вернули куда-то на доследование?

Е. МИСЮРИНА: Это логичное развитие ситуации, потому что Мосгорсуд 16 апреля вернул дело на доследование, указав на то, что доказательства недостоверны, научно не обоснованы, что не указан мотив – потому что обвиняют в умышленном оказании медицинской услуги. Мотива нет, – и вернули на доследование. Согласно требованию Мосгорсуда (что должно логично исходить из предписания), должны были снять с меня обвинения, снять подписку о невыезде, провести те необходимые следственные действия, которые были указаны, и провести ещё одну судебно-медицинскую экспертизу, и после этого решить, кто виноват, зачем виноват и есть ли вообще виновные. То есть, все точки над i расставить.

К сожалению, с меня никто обвинение не снял. Следственных действий никаких не было проведено. Дело было, если не ошибаюсь, 9-го июля возобновлено. В постановлении на новую судебно-медицинскую экспертизу опять шёл обвинительный уклон в мою сторону. И соответственно, возникли предположения, что паровоз куда шёл, туда и продолжает идти.

Поэтому в настоящий момент дело передали в другой следственный комитет, я очень надеюсь, что при контроле вышестоящего руководства всё-таки все требования Мосгорсуда будут выполнены, всё будет расследоваться по закону. При том, что моя единственная просьба – давайте всё сделаем по закону правильно. И всё-таки все точки над i будут расставлены, и я очень надеюсь, что когда всё это будет сделано, с меня снимут все обвинения, и я буду продолжать нормальную жизнь.

Н. ТРОИЦКАЯ: И работу...

Е. МИСЮРИНА: И работу.

Н. ТРОИЦКАЯ: Кстати, как-то повлияло это дело, которое прогремело на всю Россию и на весь мир, на вашу деятельность профессиональную?

Е. МИСЮРИНА: Ну, на профессиональную, наверное, в большей степени нет.

Единственное, я жалею, что те планы, которые мы выстраивали и должны были сделать к определённому моменту, были немножко, на 6-9 месяцев, некоторые до года, перенесены на другие сроки в силу того, что я в принципе не могла этим заниматься какой-то интервал времени. И в том, что какое-то время драгоценное, которое ты можешь потратить на решение каких-то вопросов, на развитие того направления гематологии, которым я занимаюсь, естественно, оно иногда уходит и в мысли, и в дела, и в какие-то визиты в следственные органы. Естественно, это занимает большой объём эмоциональных, психических и физических сил.

Но раскисать нельзя, расстраиваться сильно нельзя. Потому что у меня есть обязательства в первую очередь перед людьми, которым мы уже пообещали, что будут те или иные изменения, и мы будем на определённом этапе лечения, и определённый вид помощи будет оказываться. У меня есть обещания перед теми людьми, которые пришли со мной на этот проект в 52-ю городскую больницу, где мы обещали руководству и больнице, и департаменту здравоохранения, что мы это сделаем.

И поэтому я считаю, что никакая ситуация не должна повлиять на достижение поставленных целей. Очень мне повезло, что у нас очень хороший коллектив. Есть помощники, есть единомышленники. Большая слаженная команда. И я просто не имею права расслабляться. Есть дети, есть близкие, есть семья. И если я буду рыдать, плакать, я представляю, в каком они будут состоянии. Поэтому я не имею права ни перед родителями, ни перед мужем, ни перед детьми раскисать. Мы должны быть сильными.

И основное, что мне очень хочется, чтобы всё-таки правда восторжествовала и справедливость.

Полную версию интервью читайте: https://govoritmoskva.ru/interviews/2316/