С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Среда, 5 сентября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко, ведущая этой программы.

А.ОНОШКО:  И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Кто-то бросил каршеринговую машину у «Авиамоторной», прямо посередь дороги. Скапливается пробка и все такое. Я недолюбливаю водителей каршеринга, притом что я понимаю, что они хорошие люди наверняка.

А.ОНОШКО: Один из них перед вами сидит.

С.ДОРЕНКО: Они люди будущего, они светлые люди. А мы, безусловно, архаичные пещерцы, все это понятно. Но дело в том, что я вижу, как они паркуются, каршеринги, и понимаю, что этим людям, в общем, конечно... есть ощущение, что они не любят, как это сказать — они, в общем, бабочки-однодневки, понимаешь. Как они бросают машины, как они все это делают... ну, так.

А.ОНОШКО: Не знаю, иные хозяйские машины стоят ничуть не лучше, обращу я ваше внимание. Просто их больше. А дурачков, которые не умеют парковаться, их столько же. А я зарегистрировалась на всех, у меня больше 15 каршерингов на телефоне.

С.ДОРЕНКО: Насколько это дорого, насколько это дорого? Объясни, мне интересна математика эта.

А.ОНОШКО: Недорого вообще. Во-первых, ты можешь развлекаться, брать «Ауди» или «Геледваген» каокй-нибудь, «Порше» время от времени. И они стоят подороже, от 15 до 20 рублей в минуту. Получается 10 минут 200 рублей, все равно дешевле, чем такси. За десять минут вы куда можете уехать.

С.ДОРЕНКО: За десять минут я могу постоять где-нибудь на Яузе и проехать около четырех метров.

А.ОНОШКО: А можно за три рубля взять «Лифан» или «Солярис», три рубля в минуту. Все равно это дешевле. Мне сейчас менять резину, оформлять страховку на машину, а еще она 100 тысяч прошла, пора продувать какие-то там форсунки. И мне сказали: подготовьте примерно около 40-50 тысяч, мы не знаем, оригинал – не оригинал где-то на чего-то, на «Ситроен». Мне нужно приготовить бюджет около 70 тысяч для того, чтобы просто ездить на своей машине. Это без масла, без бензина, без оплаты парковки. И я думаю, что вместо того чтобы платить, мне просто заплатить сто рублей, когда я не могу воспользоваться общественным транспортом, и все. Доехала до дома, довезла сумки, взяла сидушку, посадила ребенка, который уже больше не пачкун, а нормально может сидеть. Детское радио включила и поехала.

С.ДОРЕНКО: Я тебя почти понимаю, но я хочу обратить твое внимание, что когда ты берешь эти каршеринговые машины, ты изымаешь из оборота из своей жизни как бы огромную частью территории.

А.ОНОШКО: Надо стараться свою территорию держать в чистоте, так, как если бы она только что выехала из салона. Вы согласны с этим? Или ее надо завалить бумажками...

С.ДОРЕНКО: Но у тебя любимая минеральная вода в твоей машине. Не обычная минеральная вода, не какая-нибудь минеральная вода.

А.ОНОШКО: Можно с собой в сумочке возить.

С.ДОРЕНКО: Да, конечно, можно возить с собой в сумочк, и ключ на 19 баллонный. Все можно. У тебя лежит провод к USB-контакту...

А.ОНОШКО: В сумке с собой к зарядке обычной.

С.ДОРЕНКО: В машине. Ты же не знаешь, в этой машине прикуриватель или USB. В моей USB, причем их несколько. У меня к моей машине приучен телефон. Я сажусь, у меня сразу моя музыка, мои аудиокниги, если вдруг, моя радиостанция, моя машина вся приучена. 

А.ОНОШКО: Ради 10-15-20 минут?

С.ДОРЕНКО: Как тебе сказать. Роман Щукин проводил голосование на прошлой неделе, если не ошибаюсь. И выяснилось, что 66 процентов людей, которые нас слушают, более трех часов в сутки проводят в дороге. Полтора туда, полтора назад, более грубо.

А.ОНОШКО: Еще в магазин заехать.

С.ДОРЕНКО: Три часа умножай на все эти рубли твои и получай сумму.

А.ОНОШКО: Все равно будет меньше, чем обслуживание, по себестоимости и с бензином, и со всеми делами

С.ДОРЕНКО: Я не уверен. Я сейчас продаю, если мы в рублях считаем, то я купил семь лет назад за 1 млн 300 тысяч рублей «Фольсваген Каравеллу», сейчас его продаю за 1 млн 100 тысяч рублей. Таким образом. «Фольксваген Каравелла» стоил мне за семь лет 200 тысяч рублей, то есть амортизация. Раздели на семь лет, получается 30 тысяч в год. Делим это, семь с половиной тысяч в месяц. Ну, давай. 100 долларов в месяцы. А сколько мебели перевезла эта «Каравелла», а сколько зимней резины для других машин?

А.ОНОШКО: Можно было «Газельку» купить для таких целей.

С.ДОРЕНКО: А сколько раз она отвозила нас в аэропорт?

А.ОНОШКО: Это можно все сделать на каршеринге. И 400 рублей, которые вы тратите на содержание машины своей личной в день.

С.ДОРЕНКО: Давай скажем, что мы отказываемся от гигантской своей территории. Машина — это твоя территория.

А.ОНОШКО: Надо стремиться к минимизации всего.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю, надо стремиться к минимизации и прийти к попаданию в урну в качестве пепла. И этот пепел можно высыпать куда-нибудь в речку, и это еще большая минимизация.

А.ОНОШКО: А потом у вас будут барахло из машины вытаскивать.

С.ДОРЕНКО: Насть, ты человек передовой. Я понимаю, что я плачу страховки, бензин, штрафы. Это моя территория, в которой, если позволишь, я еще такую штуку скажу: ты женщина. Мы про баб знаем, что квартиры они обживают, как наседки. Все равно квартира — это квартира «сделай, пожалуйста, под меня, для меня, с заботой обо мне, с мыслями обо мне». Сделанная женой, в сущности, для меня. Жена знает, почему цветы стоят здесь, а не там. Жена знает, почему повесить картину здесь, а не там, какую картину, вот эта мне не нравится, эта пусть, хорошо, а эту забери на работу. Жена делает. Цвет покрывала на кровати. Вот покрывало такое я решила. Хорошо. Нет, давай заменим, кошки уже ободрали, еще что-то. Это все жена, это территория жены. Она, конечно, старается и для меня, и для детей. Но это ее земля. А машина — это моя земля, моя. Это мой багажник, это мои вещи, которые я пока знаю, почему тут лежат. Просто. Я знаю, это не ваше дело. Это моя земля. Я знаю, почему, что и как у меня на заднем сиденье.

Я вчера обсуждал с одним покупателем машину и рассказывал какой-то случай. Когда-то, это было очень давно, одна знакомая жаловалась на выступающие приемники для ремней безопасности на заднем сиденье для Q7. Потому что они в задницу впиваются, когда трахаешься на заднем сиденье. Неудобно, узкие сиденья и эти штучки торчат сильно. А удобно, когда эти штуки несильно торчат и сиденье заднее широкое. Ну, чтоб трахаться. Машина — это моя земля, не твоя. И когда ты говоришь: откажись от своей земли... Ну, я готов, но мне жалко. Я за это плачу. Денег на то, чтобы платить, ни у кого не прошу. Поэтому отстаньте от меня один раз и навсегда. Я прошу у вас деньги, чтобы кормить свою машину, на бензин, страховку? Нет, я у вас не прошу. Я сам? Да, я сам. Взрослый мальчик? Да, взрослый мальчик. Я хочу, чтобы она была. Зачем тебе, Сережа, такая огромная корова? Ты купил огромную корову, здоровую и так далее. А не ваше дело. Пригодится. Они не пили, у них с собой было. Вот и все. Побил я твои аргументы?

А.ОНОШКО: Мои? Мои остались со мной. У меня есть своя территория. А ездить я буду, конечно, на каршеринге, минимизируя барахлище, которое я вокруг себя кладу. В чужую машину я его точно не положу.

С.ДОРЕНКО: Пожалуйста, давай.

А.ОНОШКО: Как люди свою машину помойкой называют, я помню это авторушное еще выражение.

С.ДОРЕНКО: Я же уже ставил это песню в честь Дениса, который сказал... не с тобой, нет. No roots. Мы же кочевники. Мы, люди машин, мы кочевники, в сущности. Мы живем в кочевом каком-то сознании. Это и ест наш дом. Я ставил эту песню, я ее напомню просто нашим слушателям прекрасным. Мы живем в кочевье, и наша машина это чертовая часть нашего кочевья. У нас нет корней, у нас нет другой земли. Наша лошадь — наша земля. Мы как Gypsy In The Night. Мы как цыгане. Мы живем в чертовой машине.

 

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

 

С.ДОРЕНКО: А это любимая песня моей дочери десятилетней.

А.ОНОШКО: И моей шестилетней.

С.ДОРЕНКО: В этом смысл, дорогая. Это и есть наша лошадь, это и есть наша земля. Никакой другой земли нет. У нас нет никакой земли, нет другой территории. Мы жопой сидим на своей территории. Не надо ее из-под нас вытаскивать. Вот такие дела, Насть.

 

С.ДОРЕНКО: «Причем песня немного об обратном — о свободе, а не о привязанности к какой-то вещи», — говорит Покет Элефант. Она ровно об этом. Мы не сидим на земле. Наша земля — это наша лошадь. Это и есть свобода. Вот у меня в кармане ключ от мотоцикла — это свобода. Вот этот ключ это и есть свобода, это символ свободы, я его готов повесить себе на шею и ходить как с символом веры. Ключ от мотоцикла на шее как символ веры. Это не вещь, это способ быть. Разница между вещью и способом быть. Вещь — это то, что ты за собой тащишь. А способ быть — это тем не менее вещь, которая расширяет тебя, делает тебя иным. Машина — это вещь, которая делает тебя иным. Машина — это вещь, которая дает тебе новый способ быть. И для кочевника это очень понятно. Я никогда не жил в детстве дольше, чем два года, на одном месте. В одном месте жил, правда, три года, это Савослейка, Нижний Новгород. А так два года всюду. И я всюду ехал-ехал куда-то, и я знаю, что такое no roots. Я понимаю, что такое из Савослейки переехать в Комсомольск-на-Амуре и так далее. И дальше, и дальше, понеслась, Уссури, Переясловка. Вот это no roots и я этот понимаю. И если у меня есть моя кибиточка, на которой я несусь по миру, это значит, мне поуютнее, а главное — это способ быть. Это способ быть.

Мне говорят: возьми себе другой мотоцикл...

А.ОНОШКО: Уже? Вы только что купили.

С.ДОРЕНКО: Мне дают на тест-драйв. Огромное количество всех этих фирм предлагают мне тест-драйв. Давай, давай на тест-драйв. Выскажись в эфире. Я говорю: понимаете, в чем дело. Я же не беру сейчас на тест-драйв. А почему? Изменилась концепция. Я хочу видеть свои препоры, свои приспособления как экстеншн, расширение себя. И я хочу вдобавок вступить в отношения. То есть я хочу их любить. Если просто брать на тест-драйв, мне завтра дадут, не знаю, «гуся» 1200. Я могу взять «гуся», не вопрос, могу взять на неделю. Могу после «гуся» взять R19, еще что-то, могу «Дукати» попросить, «Мультистраду». Но я хочу свои приспособление, мой экстеншн, мое продление меня, расширение меня. Я хочу эти приспособления любить, то есть войти в отношения с приспособлением. И этим я человек. А ты не человек, ты устройство, потому что ты дополнение к каршерингу. Ты устройство. Ты уже не человек.

А.ОНОШКО: Кормлю чужого дядю.

С.ДОРЕНКО: Ты не кормишь чужого дядю, у тебя нет родного, любимого уголка. Ты становишься такой, как тебе сказать, ты становишься нечеловеком постепенно, ты превращаешься в функцию. Потому что ты используешь функцию для функции. Ты функция объект перемещения и функция каршеринг. Ты становишься функцией. Ну, что тебе сказать.

А.ОНОШКО: Так хорошо быть функцией.

С.ДОРЕНКО: Правда? Чертова функция!

 

С.ДОРЕНКО: «Вот так итог», — пишет Пылесос. «Баба она и Африке баба, не понимает она ничего», — говорит Ларек. Да. 

А.ОНОШКО: Я же денег на каршеринг не прошу ни у кого, сама плачу.

С.ДОРЕНКО: Мотоцикл не дает пространства, мотоцикл дает способ быть. Почему все звонят? Давайте поговорим тогда, несколько минут осталось. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Олег. Я хотел сказать минусы каршеринга. Первое: каршеринг заставляет нас быть в тонусе. Это для Анастасии. Объясню, почему. Потому что если ты в какой-то момент не заметишь что-то, вся экономия идет просто в тар-та-ра-ры, тебе выставят счет на 5-10-15 тысяч. И никакой экономии нет. Это первый минус. Второй минус, что вы говорите, можно сравнить с продажей любви. Это как продажная женщина, нет любимого.

С.ДОРЕНКО: Да. Фрикции те же, слизистые те же.

А.ОНОШКО: С проститутками начали сравнивать, да? Клиентов меняет. Проститутка.

С.ДОРЕНКО: Кто?

А.ОНОШКО: Девушка, которая каршерингом пользуется, правильно?

С.ДОРЕНКО: Нет! Боже мой, ты не права. Он сказал, что удовольствия нет, нельзя вступить в отношения со своим любимым предметом. Я беру свой фотоаппарат... я мог бы брать, предположим, что существует мир, где существует фотошеринг, где можно брать любой фотоаппарат. Но я же люблю свой. Я же не просто его люблю, я его натираю, я глажу пальцем, у него есть такая отжимающая, чтобы я не ронял его, такая штучка, я ее глажу. Она медная, я ее наполировал пальцем, как нефрит драгоценный. Это отношения с предметом.

А.ОНОШКО: А так классно: садишь то в «Каптюр» новый, пока там все посмотрел. Потом «Мерседес», слышал, что все время говорят про «Мерседес», раз поводишь, потом на другую не сядешь. Ничего особенного. Проехал на «Мерседесе», смотришь — «Смарт». Поздно отговаривать, прыг и едешь в этой обрубочке — о-о, ничего себе, прокатился на «Смарте». Смотришь: вот стоит «Лифан» китайский, на котором курьеры развозят пиццу. Думаешь: неужели они научились? Ты такой раз и сел. И все это за один день. Неужели это плохо?

С.ДОРЕНКО: Ребят, это так. Я всех услышал, вы молодцы. Вы современные молодые люди, я понимаю. Денис мне пишет, Денис считает, что приверженность мотоциклам, к своему мотоциклу это возрастное. Я приверженец своему мотоциклу, да. У меня очень хороший «Тракстон», который поднимает колесо. У нас, у дедушек, есть любовь тронуться с поднятым колесом со светофора. Дедуси всегда так делают. Мы поднимаем колесико, чуть-чуть, немножко.

А.ОНОШКО: Чтобы помахать оставшимся?

С.ДОРЕНКО: Нет. Это для того чтобы долго ехать..., надо подсудть на одно-полторы атмосферы заднее колесо, подскачать. Мне этого делать не хочется. У меня две с половиной заднее колесо, поэтому я на вилле не езжу. А так поднять колесо и пойти со светофора, это мы любим, деды. Денис, хочу встретить вас как-нибудь на светофоре, и покажите мне, как трогаетесь вы.

«Способ быть дает человеческий организм, а не мотоцикл», — говорит Башмачник. Неправда. Вот вы попробуйте быть с ластами, например, в море, и вы поймете, что это способ быть. Предметы дают способ быть. Хорошо, не буду доказывать. Знаете, почему? Потому что вы меня услышали. Я ничего не буду вам доказывать. Я просто положил личинку мысли в ваши головы. И эта личинка разовьется в разумную мысль, превратив ваши головы в разумные. Но потихонечку. Не сразу. Ей нужно время. 

 

В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Про выборы хоть слово скажем. Мы ни разу не сказали ничего про выборы. Вы собираетесь голосовать ходить или нет? Погода хорошая.

А.ОНОШКО: Надо ходить, да?

С.ДОРЕНКО: В смысле, наоборот, все будут на даче.

А.ОНОШКО: Нет. Надоело целое лето ездить туда. Сколько можно. Яблоки гнилые собирать? Что там делать? Целое лето! Весной это прикольно, потому что ты засиделся дома, все время холодно и темно. 

С.ДОРЕНКО: Сказать, когда я последний раз был на даче? 23 июня.

А.ОНОШКО: И не хочется, да, больше? Лучше на выборы сходить, чем на дачу.

С.ДОРЕНКО: Не-а, не хочется. Вы пойдете голосовать 9-го числа? Да — 134-21-35. Нет — 134-21-36. 9-го выборы. Вы собираетесь идти на выборы, вы будете голосовать. Мы не будем третий вариант «еще не решил». Уже решили. Кто не решил, то и не звоните, очень простой вариант будет. Вы пока голосуйте. У меня 33 на 67. 36, 35 — вот здесь танцуют цифры. Идет вторая сотня голосующих.

Я вам прочитаю. Системные партии не утруждают себя хотя бы созданием видимости политической борьбы. Нет. Я стоял на светофоре, и какой-то чувак был нарисован на автобусе.

А.ОНОШКО: Речь идет о том, что отказываются в дебатах участововать, мне кажется. В этом смыл. Действительно, это очень обидно и мне кажется унизительно. Потому отказ от участия в выборах это значит, что кое-кто считает, что он... ну, отдельно стоит и ему, главное, не мешает.

С.ДОРЕНКО: Конкуренция.

А.ОНОШКО: Да, стопроцентно побеждает.

С.ДОРЕНКО: Я видал чувака на автобусе. И там было написана колкость в адрес Собянина. Колкость заключалась в том, что этот чувак на автобусе любит родной город. А у кого-то здесь неродной город. Это был намек, колкость такая. Я прочитал. Сам я мастер упрека и любые упреки я считываю очень быстро и люблю обижаться. Так вот, на месте Собянина я бы обиделся. Я стоял какое-то время, потом зажглась стрелка наша правая и мы поехали. На Ленивке стояли. Секунд 14 я смотрел на это лицо и думал, у него какая-то припухлость под носом, и думал: то ли плакат, между глазом и носом какая-то хрень, доброкачественная опухоль. Я подумал: то ли у чувака... имя его не запомнил, то ли такая доброкачественная опухоль, то ли у чувака плакат плохо наклеили, нафигачили какую-то штуку. Да какая мне разница, в конце концов.

Остановить голосование. 41 на 59. Вы пойдете госовать 9 сентября — 41 процент, 59 — нет. Я хочу сказать, что 41 это очень много. Это больше, чем я ожидал.

Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я до вчерашнего вечера точно знал, что не пойду. Но вчера вечером решил, что я пойду. Потому что открыли участок Юго-Восточная хорда, и дорога домой раньше у меня занимала по шоссе Энтузиастов 1 час – 1 час 10, я доехал за 17 минут.

С.ДОРЕНКО: Эта хорда, которая с Косино тянется?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. От Щербаковской поворот идет, и туда прямая дорогая без светофоров, очень круто.

С.ДОРЕНКО: Напротив Буденного? Я понял, я видел стройку.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И еще один момент. Вчера на остановке видел представителя коммуниста, который идет на выборы, и там был такой лозунг: «Мы против произвола бизнеса». Я очень долго смеялся. Не произвол власти, а произвол бизнеса.

С.ДОРЕНКО: У меня вопрос дурацкий. Эта хорда, она же ведет на шоссе Энтузиастов как бы, а шоссе Энтузиастов место такое не фонтан.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она параллельно ей идет, над шоссе Энтузиастов. Очень круто.

С.ДОРЕНКО: Куда вы приходите в конце? Дайте мне понимание. То есть вы приходите с юго-востока, идете по этой чудесной хорде, потом пролетаете над шоссе Энтузиастов. А куда она в конечном итоге приходит?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас я выехал на Семеновскую.

С.ДОРЕНКО: Я в них путаюсь. Но там где-то Электрозаводская и Семеновская. Ага.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно до Буденновки доехать. Без светофора, без всего. В четыре раза дорога укоротилась.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Не получается ли, что вы приезжаете в пробку? Вот же вопрос бы. Ну, извините, не буду приставать.

Но мне кажется, что благодаря этой чудесной хорде ты со страшной скорость приезжаешь в пробку.

А.ОНОШКО: Человек за 17 минут до работы доехал.

С.ДОРЕНКО: За 17 минут ты достигаешь пробки.

А.ОНОШКО: Нет, до работы он доезжает.

С.ДОРЕНКО: А, хорошо. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей, Москва. Естественно, на выборы не пойду. Потому что все-таки видите, какая погода. Дача и все такое.

С.ДОРЕНКО: Погода шашлычная.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Только по этой причине. Если бы были дожди, холода и еще что-то, я бы сидел дома, естественно, сходил бы на избирательный участок.

С.ДОРЕНКО: Давайте я вам погоду на воскресенье посмотрю, пока вы говорите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И плюс, получилось, у нас за городом, недалеко от Нахабино поселок, там там сделали детскую площадку, совместная программа Воробьева и Собянина для москвичей, живущих за пределами Москвы. У нас попросили открепительные и так далее. Конечно, мы будем голосовать там. Мы все это сделали. У меня нет претензий ни к Воробьеву, ни к Собянину особенно, потому что действительно, и вы говорили об этом, Москва стала лучше. Объективно это так. Можно что угодно говорить, но Москва стала лучше. Если бы я пошел, я бы проголосовал за продолжение улучшения Москвы.

С.ДОРЕНКО: В воскресенье плюс 25, частично cloudy, в смысле частичная облачность, юго-юго-западный ветер из Киева, 10 км/час. 25 градусов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это повод остаться на даче максимально долго и продлить лето.

С.ДОРЕНКО: Обращаю ваше внимание: ветер из Киева всегда благой. Почему, мы не знаем. Потому что он юго-юго-западный? Наверное, потому что он из Италии. А?

А.ОНОШКО: Наверное.

С.ДОРЕНКО: Ты же любишь свою Италию.

А.ОНОШКО: Не очень.

С.ДОРЕНКО: Разлюбила? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Александр, Москва. Я точно пойду, потому что буду в Москве. У меня в соседнем здании офис. Странно было бы не сходить. И я хочу обратить внимание, что на прошлых выборах, президентских, было огромное количество людей. Люди шли очень уверенно на выборы, было ощущение, что они все знают, зачем они идут. У меня предчувствие, что явка будет больше, чем на прошлых выборах мэра.

С.ДОРЕНКО: А прошлые выборы это же сентябрь 2013-го?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, когда он с Навальным.

С.ДОРЕНКО: Навальный, по-моему, 27 процентов взял.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, что сейчас будет больше явка, чем в прошлый раз.

С.ДОРЕНКО: Несмотря на отсутствие сильных конкурентов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Несмотря. Обратите внимание, что все позвонившие подчеркнули позитив.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Надо быть совсем слепым, чтобы не видеть это.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Коломенский парк, я вам могу четко сказать, что этот парк гораздо лучше, я бываю часто в Дюссерльдорфе, раз десять в год, постоянно гуляю там по парку. Небо и земля просто по ухоженности. Я уж не говорю про Милан какой-нибудь.

С.ДОРЕНКО: Да. Я раньше для того, чтобы походить пешком, купить пиджак и походить пешком, я прилетал в Мадрид куда-нибудь. А сейчас на фиг не нужно. То есть пиджак я уже не ношу, а на велике или пешком здесь... город реально кайфовый.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я и на велосипеде езжу, и пешком хожу в Коломенском, просто приятно. С ребенком играем в футбол.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Претензии могут  быть по политической конкуренции, еще по чему-то, но город кайфовый, разговору нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но обратите внимание: реально нет политической альтернативы. Я имею в виду политику как борьбу за власть. То есть нет кандидата, который бы обозначил борьбу за власть с Собяниным. А если брать практические дела внутригородские, то все позитивно, на мой взгляд. Но какую-то борьбу обозначить сложно.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Город кайфовый, разговору нет. Я никогда не гулял по Москве. Меня всегда Москва удручала и казалась мне местом, где скорее надо перебежать куда-то. А сейчас кайфово здесь. Еще и с погодой везет.

А.ОНОШКО: Меня лично беспокоит во всей этой ситуации, что повторяется ситуация, когда роль личности в истории такая высокая. А это плохо, потому что если бы...

С.ДОРЕНКО: Это плохо, но когда везем, хорошо.

А.ОНОШКО: Если бы Собянин анонсировал, например, репликацию такой системы тем, кто хочет и мог бы экспортировать это в другие города. Например, говорили бы, что у нас есть система...

С.ДОРЕНКО: Не смог бы, потому что его одного не хватило.

А.ОНОШКО: Это значит, что это не система, получается? Или это система?

С.ДОРЕНКО: Если позволишь, я чуть-чуть попробую пообъяснять. Мне кажется, что роль, когда все сосредоточено на личности, это ужасно. Потому что цена ошибки возрастает. Когда все сосредоточено на личности, цена ошибки возрастает, система не может корректировать себя. Она попала в эту личность, как в лузу заскочила, и все. Но при этом когда тебе везет, это охренительно. Просто повезло. Действительно же повезло. Это здорово, раз. Второе. Можно ли реплицировать эту систему, очень справедливо ты сказала? Можно, потому что и в случае... с Путиным другая тема, но похожая, и с Собяниным в особенности, у нас наукократия, я уже объяснял это. У нас наукократия. Айзек Азимов описывал все это в «Цифровой демократии», когда все это делается через опросы и привлечение лучших специалистов. Что делает Собянин? Собянин привлекает сюда и отправляет свои делегации от Сингапура до Нью-Йорка исследовать каждый город. Исследовать, беседовать и покупать решения.

А.ОНОШКО: Они еще и свои решения гененируруют в итоге.

С.ДОРЕНКО: Да-да. И тоже «Стрелка» работает, еще кто-то, конструкторские бюро и так далее. Вместо того чтобы просто ездить чиновникам, каким-то коррупционным чиновникам ездить в чиновный туризм и объезжать города, где просто просто пьянствовать и трахаться, у Собянина эти люди привозят конкретных спецов. Конкретный спец из Парижа, конкретный спец из Лондона и так далее. Он платит им недешево, дорого, за всякую вот эту... он устраивает конкуренцию. То есть они конкурируют за право строить Собянину «Зарядье», еще что-то. А это все оценивают комиссии, все это делается максимально открыто для сообщества. То есть архитекторы довольны. Нет такого, чтобы они говорили: слышь, Иван Пафнутьич, берет у своей любовницы проекты. Такого нет, это фактически неправда. Потому что делается максимально открыто. Все знают: вот конкурс, вот представленные работы, вот эта победила. Очень мило, хорошо. Как она победила? Через сообщества. Все сообщества довольны. Ревзин пишет потом восторженные статьи в «Коммерсанте». Мы читаем на сайте «Коммерсанта» от Ревзина что-то, все охреневают от счастья. Это здорово? Это здорово. Хорошо. Это все клево. Этих плакатов-растяжек нет. Приезжаешь в какой-нибудь город другое, не Москву, и понимаешь, какое там говнище, включая ваш Петербург, кстати.

А.ОНОШКО: Не включая, а особенно. Это особенно заметно там. Потому что и там, и там «Сапсаны», и там, и там претензия на лидерство. А давайте проголосуем. У нас большинство слушателей, я уверена, конечно же, приехали откуда-то. И все навещают малую родину.

С.ДОРЕНКО: А, в смысле, что москвичей мало. Да.

А.ОНОШКО: Да. Нет этих самых, которые любят свои пятиэтажечки и так далее, прогнившие. Хотели бы вы, чтобы у вас там, откуда вы приехали, была мини-репликация этой системы? Это кто-то пошутил, в центре Москвы фотографию «Зарядья» сделал и написал: как здорово увидеть кусочек тайги в центре Москвы. И кто-то ему ответил, у меня в ленте: а как здорово было бы в тайге увидеть кусочек Москвы. Вы же понимаете, как себя чувствуете везде, где бы вы от Москвы не удалились. Вы сразу начинаете смотреть, где на горизонте Москва, в какую сторону, и когда вы наконец уже вернетесь домой. Это бы... у нас есть ругатели, мы это знаем, это отдельная такая история с ненавистниками, хейтерами этих всех перемен. А люди, которые пойдут на выборы, сейчас позвонили хвалили, они бы хотели, чтобы эта система была бы прям экспортная? Экспортная система внутри страны. Это мог бы быть такой прорыв интересный.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, я сейчас скажу странную вещь, может быть, а может, не странную — мне кажется, все равно некий уровень жирка финансового должен быть у города, доходность.

А.ОНОШКО: Он же говорит, Собянина, что мы совершенно...

С.ДОРЕНКО: Собянин говорит поразительную вещь. Собянин говорит, что городское хозяйство как таковое — абсолютно выгодная вещь. Он говорит, что городское хозяйство, например, фестиваль. Вот раньше как мы говорили: сколько же денег потрачено на фестиваль, ну не елочки ж с палочками? Теперь Собянин каждый раз говорит: мы шарахнули на фестиваль столько, прибыли получили в пять раз больше. Через налоги прибыли получили бузинесы, через налоги вытащили таким образом, что мы вдвое отбили этот фестиваль. Собянин говорит: ребята, истратили ..., получили .... Я умаляю, сделайте мне еще один такой фестиваль. Он сандалил неделю над Красной площадью салюты. Сколько стоит денег? При Лужкове я бы спросил: где деньги, Юрий Михайлович, родной? При Собянине я уже знаю, что Собянин скажет: я истратил х, получили фирмы 10х, ну, продали пирожков и презервативов, 10х, заплатили налогов, разрешений и так далее, 2х. Таким образом, город получил вместо х 2х. Мы молодцы. Я скажу: о, давай каждый день сандалить салюты тогда, давай каждый день хреначить. Я еду по Фрунзенской набережной, я еду по Пречистенской набережной, я вижу толпы китайских туристов. Толпы.

А.ОНОШКО: Они везде сейчас.

С.ДОРЕНКО: Собянин говорит: братцы, нравятся они вам, не нравятся, 60 млрд рублей притащили в таком-то году. А в 2018-м больше будет. То ли в 2017-м, то ли в 2016-м, я уж забыл, притащили 60 млрд рублей в Москву, эти чуваки, китайцы. Хорошо, молодцы, еще дайте. Сколько китайцев? А можно в два раза больше? Пусть они притащат 120 млрд рублей. Молодцы. А чего нет? Нормально. Ты пойми, Собянин оъясняет, столько же взяли бизнесы. Китайцы, я не знаю, не китайцы, еще кто-то, вон на Пятницкой хозяева ресторанов довольны же чемпионатом? Довольны. Сколько у них мексы, сколько у них голландцы денег оставили? Сколько французы денег оставили? Все довольны. У всех немножко нос в табаке, как говорила моя бабуля.

А.ОНОШКО: Это что значит? Плохо или хорошо?

С.ДОРЕНКО: Сыт, пьян и нос в табаке. Это хорошее. Все сыты, пьяны и нос в табаке. Ну, кайфово, чего плохого? Давай дальше крутить так. Нам нравится.

А.ОНОШКО: А вы думаете, что это больше нигде невозможно? Просто за счет того, что Москва налоги собирает или что?

С.ДОРЕНКО: Волгоград, в котором там нефтеперерабатывающий ЛУКОЙЛ и все. И несчатье, и горе, постоянное горе.

А.ОНОШКО: Но в Москве же было так же, постоянное горе.

С.ДОРЕНКО: С какого хрена поедут туда китайские туристы? С какого черта?

А.ОНОШКО: Им вообще плевать, куда ехать.

С.ДОРЕНКО: Нельзя реплицировать Москву. Это вопрос, который мы ставим. Можно ли реплицировать Москву, московский успех? Снова сделать такой же. Почему нельзя сделать такой же в Петербурге? Почему-то нельзя. Такой гунявый, завешенный какими-то проводами, плакатами, какая-то срань и ужас. Нельзя. Даже в Петербурге нельзя это сделать.  

А.ОНОШКО: Можно. Москва была такая же буквально десять лет назад, один в один.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Можно я чуть-чуть дополню, еще штрих небольшой? Что Москва и Подмосковье стали работать вместе, по устранению тех же пробок на МКАД. Потому что при Лужкове и Громове строил кто что хотел, эти слева, эти справа, и не могли никак договориться. А сейчас и проезд вместе, а раньше было отдельно.

С.ДОРЕНКО: Это чертова наукократия. Я вам говорю, наукократия рулит. Они чего-то считают, проверяют и так далее.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Лишь бы во благо людям. Растяжки убрали, конечно, замечательно.

С.ДОРЕНКО: Наукократия вызывает сомнения у приверженцев демократии, один только вопрос: наукократия если заменяет конкуренцию, то нет ли здесь возможности когда не повезет? Вот не повезет, будет идиот какой-то, и уже его сменить нельзя, понимаете? Это проблема. Повезло — хорошо, не повезло — плохо. Здесь есть нюанс, этот нюанс существует. А то, что наукократия и так далее, это хорошо, наверное, не знаю. Как бы кайфово же живется, легче.

Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дарья Булгакова, экскурсовод. Это вообще моя тема, потому что я Москвой занимаюсь професссионально, очень хорошо, очень глубоко.

С.ДОРЕНКО: Напомню нашим слушателям, что Даша с нами работала и была Бекки с улицы, проект.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я по-прежнему с вами и с улицы тоже. Дифирамбов могу много петь — и «Зарядье», и вообще улицы «Гуляющая Москва». Но негатив тоже скажу. Я разочарована в его проекте Новая Москва. Потому что мы там купили недвижимость с пониманием того, что это будет наш уголок такого коттеджного, европейского мирка. И когда я еду... Троицк слева, ближе к Подольску. И по идее, я представляла себе, что это будет такая мечта европейская, парки... ну, не парки, малоэтажная застройка.

С.ДОРЕНКО: Обратите внимание, что весь этот проект лег, нет его больше.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ужас. Нет, дороги-то все хорошо, я сейчас не про эти коммуникации. Ватутинки — строятся эти опять «свечи», опять давит, опять эти коммунарки лезут, в которых люди потом будут жаловаться. Это прям мое разочарование.

С.ДОРЕНКО: Это была мечта Дмитрия Анатольевича. Дмитрий Анатольевич Медведев создал эту Новую Москву. Идея была, что она сам переедет из Кремля в Архангельское. Там под Архангельском было бы правительство. У нас бы недвижка на Новой Риге подлетела бы вверх просто нереально. Новая Москва вверх бы пульнула. Нет, ничего этого нет, бросили и все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И еще один момент. Все-таки Москва продолжает разделяться на две половины. Если представить Москву кругом, грубо говоря, радиально-кольцевая структура ее остается, то вот по диагонали делим от Ленинградки, допустим, до Варшавки, Каширки. И вот так половина добра и половина зла. По сути получается, верхняя половина, север, северо-восток, люди другие, как с другой планеты.

С.ДОРЕНКО: Вы щедро как-то. Я бы даже до Варшавки не доходил, до Ленинского дошел бы и все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я юго-западный житель, поэтому до Варшавки доходим, а дальше уже железная дорога рубит. Все, кто на Люблинке, они там просто гибнут. 

С.ДОРЕНКО: С другой стороны, я ездил на мотоцикле, петлял по улицам ранними утрами, когда был чемпионат. Какие-то там Стромынки, эта вся фигня, которые уходят в плохую Москву, с вашей точки зрения, там столько было пьяни иностранной и гульба, и там столько кабаков нереально. Едешь по Маросейке, начинаешь в Армянские переулки, там столько гульбы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это же мои любимые экскурсионные маршруты. И там в районе Хитровки, Хохловки, Маросейки...

С.ДОРЕНКО: Совсем переехали мы... Даша Булгакова была с нами. Новости.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: Мы продолжаем. «Наукократия — это, конечно, здорово, но взять западного специалиста и пересадить его в условия отечественной законодательной базы — мы такое уже проходили в 30-е годы, когда американцы строили нам индустрию». Ой, и при Петре Первом проходили, и при Екатерине проходили, и вобще везде проходили мы все время. «И все немецкие цари, в конечном итоге это те же самые американцы, которые как бы иностранцы, которые нами правили. Но прекрасно работать это может только в максимально закрытых военных условиях. Москва — это все-таки не Арзамас-16, а скорее Порто-Франко. Но вот Франко тут не очень чувствуется»», — пишет нам Александр.

Александр, я предлагаю вам дискуссию. И все-таки мы могли, мне кажется, мы должны попробовать поговорить о том, возможно ли реплицировать. Давайте говорить о своих городах, о других городах. Каждый о своем, договорились? Кто из Питера, тот про Питер. Кто из Воронежа, мне страшно сказать об этом, тот про Воронеж. И так далее. Давайте говорить о своих городах. Почему эти города не могут повторить успех Москвы? Только не рассказывайте мне про то, что здесь какие-то большие деньги платят корпорации. Уже Собянин объяснил, что это не так. Он от подоходного налога берет и так далее, от мероприятий, от бизнесов, от таких бизнесов, не нефтяных. Нефтяных денег как раз в Петербурге как грязи. «Сибнефть» туда перевели, помнишь? И так далее.

Здрасьте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравтвуйте. Меня зовут Виталий. Я тоже хотел бы свое мнение высказать.

С.ДОРЕНКО: Про ваш город говорите. Почему нельзя повторить? Или можно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Про Дмитров. Замечательный стал город. Единственная проблема — здесь вечная стройка на Дмитровском шоссе. 35 лет я мотаюсь по этой дороге и проклинаю все, что могу. От Грибков и чуть дальше. Наверное, вы знаете. 35 лет идет реконструкция. Я хотел бы поблагодарить строителей за это.

С.ДОРЕНКО: А чем вам из Дмитрова, разве не ближе на электричке?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Дело в том, что приходится и так, и так, это по работе.

С.ДОРЕНКО: Сколько у вас выходит в день?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В день бывает от четырех часов до шести.

С.ДОРЕНКО: А по километрам?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А по километрам здесь недалеко. Здесь больше чем 55 у меня не получается в одну стороны. Стыдоба. Хочется сказать: ребят, стыдоба так строить. 35 лет, не три с половиной. При Собянине, он в первый день что сделал — занялся опять реконструкцией. Делает все правильно. Эстакады открыли, барабаны сыграли, музыку спели. И кончилось тем, что снова здорово. 

С.ДОРЕНКО: Там Долгопрудный, а потом начинается ерунда и все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Только вы подъезжаете после Грибков к мосту, сами Грибки кое-как, там первое сужение...

С.ДОРЕНКО: Я недавно там ехал. Ужасно. Я пошел на Талдом, на Яхрому, специально, чтобы приехать в Переславль-Залесский, обратите внимание, я пошел с крюком, чтобы просто посмотреть. Там такие пригорки, там волшебные места у вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Волшебные места и отвратительно работают строители, московские причем.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Вот эти Яхрома, Талдом, настолько волшебные места. И пригорочки, пригорочки. И каждый просится на фотографию, я не говорю про картину. Каждый пригорочек. Просто мило-мило. Какая-то особая атмосфера на севере. Не знаю почему, но так сложилось.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Знаете, вот вчера Собянин открыл хорду на Кусково. Это уничтожили часть парка Кусковского, которому 250 лет. Жители выступали против, депутаты ходили. Это одно из достижений Собянина. Если хотите, чтобы у нас без конца бордюры менялись, за него голосуйте.

С.ДОРЕНКО: Подождите. Скажите, а вы видели этот кусок Кускова глазами?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Видел. Я живу в этом районе. Мы протестовали, писали письма, выступали депутаты и так далее.

С.ДОРЕНКО: А я тоже видел. Там было же заросшее, не очень ухоженное. Там были кусты.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Уничтожили вековые деревья. Вместо того чтобы делать с левой стороны от Казанской дороги, я имею в виду, если ехать за город, сделали с другой стороны. А там сохранили землю для складов, которые продали.

С.ДОРЕНКО: Я смотрел аэрофотосъемку, как нарочно именно по этому вопросу приходили ко мне здесь депутаты и приходили протестующие, показывали аэрофотосъемку и так далее. Вековые деревья. Но там кусты были какие-то странные.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы на мотоцикле. А я там езжу на велосипеде. Какие кусты? Вы приезжайте, я вам покажу, что срезали.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я видел аэрофотосъемку, я не был именно в этом углу. И когда все это судили-рядили, ко мне приходили тоже гонцы как бы с двух сторон. Передачу мы не делали, в смысле, не стали ничего говорить. Но я просто смотрел, вникал в эти фотографии. Там примыкающие к железной дороге какие-то кусты были. Такие кусты, я честно вам скажу, при хорошем раскладе я бы и днем побоялся туда идти. Ну его на фиг.

А.ОНОШКО: Это же вечная такая проблема, когда идет строительство дорожное, прокладывают какие-то...

С.ДОРЕНКО: Если смотреть с неба как бы из центра, то там, посмотреть справа, они рубили справа, рядом с железной дорогой, и рядом с железной дорогой сидеть в кустах? Ну, не знаю, может, кому-то нравится. Я должен со всей откровенностью признаться, что я тогда темы не нашел. Ко мне приходили и те, и те, и ваши протестующие, и какие-то депутаты, которые, наоборот, были за, и я темы не нашел. То есть у меня внутреннего не было ощущения, что мне жалко этих кустов. Я сейчас серьезно говорю. Не было. Иначе я бы работал по этой теме.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Алексей, Балашиха. Вот бывший город Дзержинск, в котором несчастье недавно случилось. По поводу получится ли сделать из него Москву. В плане мероприятий могу сказать что: мы там организовали первый тогда в городе рок-клуб, и так как у нас была лучшая в городе аппаратура, мы проводили все городские мероприятия. Так вот, от города инициативы не исходило что в начале нулевых, что до сих пор сейчас, я туда мотаюсь периодически. Ничего из такого культурно-организационного характера и плана администрация... не знаю, может, там менеджеров нет, может, там лень всем, но ничего такого не происходит. Я считаю, маленький город, там нужен грамотный, хороший менеджер а-ля Собянин.

С.ДОРЕНКО: А ему нужно сколько человек? Чтобы у него была команда, десять, сто?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Судя по организационному культурно-массовому аппарату нашего города, с которым мы сотрудничали, там порядка 15 человек этим занималось. Но они не занимались.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Вот сколько надо? Ты придешь на город? Можно вопрос тебе, Насть? Ты приходишь на Петербург. Анастасия Эдуардовна, вы губернатор Петербурга. Сколько тебе человек надо, чтобы всех за холку взять аккуратно, как-то контролировать?

А.ОНОШКО: В каждой отрасли по министру своему. То есть на транспорт отдельно, на дорожное, на строительство, на культуру.

С.ДОРЕНКО: На транспорт отдельно. На транспорт нужно, чтобы у него была команда, потому что этот офигенски тяжелая история.

А.ОНОШКО: Он будет собирать. Он будет советоваться с Ликсутовым.

С.ДОРЕНКО: Да-да. Тебе надо человек десять таких крутых.

А.ОНОШКО: Да, которые будут вокруг себя таких же подобных себе набирать людей. И таким образом, подбирая одинаково мыслящих, на одной волне людей, можно добиться вообще на всех... Я хотела сказать, я думала о феномене Москвы, у меня были разные, палитра была чувств и от какой-то оторопи полной, от «ночи длинных ковшей»... 

С.ДОРЕНКО: А у меня не было.

А.ОНОШКО: У меня была. Ну, как, люди там чего-то ковырялись – ковырялись, делали-делали, а потом раз и все это по бумажке не бумажки.

С.ДОРЕНКО: У меня не было, нет. Потому что я приезжал на работу в шесть утра, и я видел, как там ходят крысы. Сейчас не ходят. А ходили крысы. На хрен это нужно?

А.ОНОШКО: Я за всю свою жизнь, может быть, не очень пока долгую, всю свою жизнь я не видела ни разу прогресса ни в одной, вокруг себя, в своей жизни, ни в отрасли, нигде, все время как муха в меду, какое-то тяжелое, как в дурном сне. Все что большое, тектоническое вокруг происходит, ничего не меняется, кроме... и я подумала, что единственный пример — это Москва, которая у меня на глазах за несколько лет полность концептуально изменилась, причем в ту сторону, которая мне приятна. Я себя чувствую как рыба в воде, со всеми этими фишками, с каршерингом и так далее, с электросамокатами и прочее и доставками. И этими тротуарами, этими парками, и вездеэ. Парк Горького сначала бы один оазис, его взяли и сделали. Смели все эти шашлычные, все помнят, что было, плата за вход, какие-то аттракционы безобразные. И все это поменялось быстро. Я думала, пыталась осознать — примеров в моей жизни других, кроме технологического мирового прорыва человеческого, что интернет, компьютер, технологии были еще, но они к нам отношения не имеют. А это у нас сделали. Это меня радует, что не кто-то в Лос-Анджелесе, в перегретой Америке или где-то не у нас, в Лондоне. А здесь, у нас, наши люди взяли и сделали. Я настолько воодушевлена этим примером, что мне кажется, что действительно можно взять, такую как быть сеть раскинуть везде. А в малых городах это же проще сделать. Какой-нибудь Малоярославец, я теперь там бываю, он малюсенький, позитивный такой город, со своей, между прочим, промышленностью, там НПЗ есть и так далее. Почему там не взять и вот так, это же площадь маленькая, быстро вылизать, как языком корова, все это поменять и превратить за год, за два в совершенно другое пространство. И люди по-другому будут себя чувствовать местные жители. Там многие ездят и работают в Москве. Люди осознают себя больше москвичами, чем локальными жителями Калужской области, например. Они хотят того же самого, всем прикольно взять, увидеть то, что здесь происходит, и почувствовать.

С.ДОРЕНКО: Не хотят того же самого.

А.ОНОШКО: Да хотят, конечно.

С.ДОРЕНКО: Не хотят.

А.ОНОШКО: Да как не хотят? Вы просто к вокзалу подойдите, к станции любой, там какой-то мусор валяется везде, какие-то кривые, бетонный разъеденные поребрики или бордюр, кривой асфальт с дырами, собакие какие-то грязные там бегают стаями, и цыганка выходит на попрошайничество. Локально видно: кто-то раз, в аренду взял, там ларьки, ларьки, и кто-то взял в аренду и сделал бургерную, например, один. И по-хипстерки написал мелом на черной доске меню, как свой уголок. И ты смотришь на это и понимаешь, что человек старается, он хочет чего-то классного. Но вокруг такая дрянь, что тебе кажется: ё-мое, просто нанять человека, который будет здесь подметать, каждый день. Это же так просто. Или пложить настил деревянный, раз уж на алфальт денег нет. Доску какую-то террасную положить вокруг вокзала, чтобы людям там было приятно ходить, чтобы они скатывали свои тележки, эти бабушки с этими яблочками, которые они тащат все время. Это же на самом деле просто и не так дорого. В смысле, для одного человека дорого, может, для семейного бюджета дорого, а вообще-то говорят нет. Просто воли не хватает. Урны красивые поставить.

С.ДОРЕНКО: Настя, не воли нет. Есть страх. Есть страх, который рожден в детстве, что как только высунешься, тебе отрежут бошку. Есть страх и есть понимание, что ты живешь на минном поле, и дела наказываются, а бездействие никогда не наказывается.

А.ОНОШКО: Они же туда пришли во власть, они все... могут обвинить в чем-то.

С.ДОРЕНКО: Я пришел во власть. Я понимаю, что бездействие никогда не будет наказно. Я пришел, у меня есть там какие-то... школы 1 сентября должны...

А.ОНОШКО: А Собянин не боится?

С.ДОРЕНКО: Я тебе про себя рассказываю, а не про Собянина. Я пришел во власть. Я понимаю, что 1 сентября должен запустить школы. Ну, чтобы там горячая вода, всякая хрень, отопление потом было. Школы, больницы. За этом меня действительно накажут. Я должен еще что сделать? Я должен смотреть, что мой начальник МВД, у которого все равно вертикаль к Москве, к федералам, я его должен просить, что ты там, Виктор Петрович, постарайся, чтобы не насиловали совсем уж на центральной площади, не очень хорошо. Ну, в смысле пожалуйста, но редко. Как-то так я должен разобраться с этим. И дальше я должен сидеть и жаловатья на Навального. Я должен писать в Москву: Навальный растлил наших детей, они ходят все в майках с Навальным, и всякое говно писать. Почему — потому что если я что-то начинаю делать, то за это накажут.

А.ОНОШКО: Да неправда. Да спасибо скажут.

С.ДОРЕНКО: Накажут. Ты не права. Тебе загадят сразу, на тебя напишут. Причем напишут, я тебе объясню, ты когда сидишь на области, например, на любой области, у тебя есть люди, подчиняющиеся напрямую Москве, — СКР, ФСБ, МВД. Они подчиняются напрямую Москве. Ты начинаешь что-то делать, а ты с ними договорилась?

А.ОНОШКО: Они там уже. Надо все равно с ними общаться. Ты там уже находишься.

С.ДОРЕНКО: Дай мне тебе объяснить. Собянин был главой администрации президента Путина. Заходил, открывал дверь, когда хотел. Не ногой, но заходил в любой момент, когда надо. Глава администрации заходит, когда ему надо, вообще без вопросов. Это как бы глава личной канцелярии, пусть она гигантская личная канцелярия, но она личная канцелярия. В отличие от любого другого Собянин не боится федералов, ему не надо бояться федералов. Если я сяду на любую область, дай мне Волгоград, пожалуйста, мой любимый Волгоград, где я закончил школу отлично. Значит, у меня сидит начальник ФСБ... я тебе перечислю людей, которых я сразу боюсь. Я боюсь начальника ФСБ, я боюсь, ну, умеренно боюсь округ, раньше входил в ПВО, Бакинский округ, сейчас другой округ какой-нибудь. Я боюсь в принципе военного начальника, потому что я не знаю, как он стукнет, и что, и когда, и сколько он убьет, десять солдат, а мне потом отвечать надо будет. Я боюсь идиотов-строителей, потому что у меня в Волгограде мост качается и вот-вот рухнет. Я боюсь, я говорил, СКР, прокуратуру. Я боюсь всех их, потому что они стучат в Москву. Теперь внимание. Ты говоришь: давайте все сделаем светлое, хорошее, доброе. Я должен лавировать между всеми этими могущественными людьми, которые меня могут посадить и скорее всего посадят. В Коми посадили, на Сахалине посадили и так далее. Я не говорю, что они не крали. Они крали. Но их посадили. Никиту Белых посадили и так далее. Я должен лавировать. Какое тут на фиг что-то новое делать? Я тебя умоляю. Мне надо, главное, чтобы школы и больницы отапливались зимой. Все остальное — к чертовой матери. Я боюсь.

А.ОНОШКО: Тогда получается, что весь этот успех московский просто какая-то случайность, удачная рябь на воде, которая ветер дальше будет дуть, она исчезнет и никогда не повторится.

С.ДОРЕНКО: Это некая закономерность, возможная только в столице. Но нигде больше она невозможна. Поверь мне, я тебя очень прошу. Потому что я приезжаю бояться. Сразу бояться, если я губер в любой другой области. Я приезжаю прямо сразу бояться. И я должен думать, чего надо. Я должен пригласить этого фээсбешника: здравствуйте, Петр Петрович, ну как тут у нас обстановка, я же надесь на сотрудничество... Он мне скажет что-нибудь: а вы знаете, что у меня 20 сотрудников живут в казармах вместо того, чтобы в квартирах. А вот как это решить? А я ему скажу: есть капитализм все-таки, у нас давно не советский строй. — Да, но у меня 20 офицеров живут в общаге на площади Чекистов (в Волгограде есть такая). — Ну, ладно, я подумаю. Что я подумаю: я вызову дальше своих девелоперов. Скажу: слышишь, говно твоя фамилия, ты строишь, мы же дали тебе разрешение, сколько-то квартир подари.

А.ОНОШКО: Не понимаю, кто на вас накатит бочку, если вы получше сделаете жизнь в своем городе, которым вы руководите, постороив заодно чекистам жилье.

С.ДОРЕНКО: Все, дорогая. Я должен сразу крутиться, если я губер в любой другой кроме Москвы области, я должен сразу крутиться, как сукин сын. Сразу, мгновенно. Я сразу должен крутиться, потому что я боюсь начальника ФСБ, потому что он стукнет на меня и посадит меня.

А.ОНОШКО: А что?

С.ДОРЕНКО: А чего угодно. Гейзера посадили на чем? Потому что он поссорился со своим гэбушным. Ты пойми, я дрожу изначально. Ты этого не хочешь понимать. Ты будешь лучистая ходить, блаженная, она скажут: идиотку прислали. Говорить про электровелосипеды, про электроскутеры. Дорогая, они тебе скажут: мама, сюда посмотри — 20 офицерво у меня живут без этого... да, и база отдыха у нас сомнительные очень права, и нас начинают подсиживать, но мы тогда бумаги не успели оформить. Сергеич, надо решить вопрос.

А.ОНОШКО: Я полностью занята решением только вопросов с базами отдыха и расселением аварийного жилья?

С.ДОРЕНКО: Да, совершенно верно. А потом тебе говорит главный прокурор, твой, который стучит на тебя в Москву, говорит, что он дочку выдает замуж, и нужно ехать на пароходе, и там торжествовать, и еще чего-то. Ты ему говоришь с кровавым глазом, с сеточкой кровавой       на глазу, ты говоришь: меня Путин вызвал, я не могу, зам пойдет, еще что-то. Ты должна перед всеми ними ходить на задних лапках. Ты этого не понимаешь. Перед всеми ними, потому что они око государево. А ты не воруй, тебя посодют. Тебя точно посодют.

А.ОНОШКО: А я не ворую.

С.ДОРЕНКО: Тебя в любом случае посодят.

А.ОНОШКО: А если я не ворую, то что?

С.ДОРЕНКО: Тебя посодют за то, что ты перешла не по «зебре» где-нибудь. Найдут, мать. Найдут твою заинтересованность в том, что крал твой зам. Он крал, а у тебя очевидная заинтересованность. Посадят, дорогая. Тебя посадят в любом случае. Давай так, я серьезно говорю, я тебе зла не желаю. Ты со мной работаешь, в декабре будет десять лет, Оношко. Тебе предложат губернатором куда угодно —разворачивайся и уходи. Просто плюйся на этих людей. Анастасия Эдуардовна, давайте... А ты: тьфу на вас, идиоты. Разворачивайся и уходи. Трубку не поднимай. Симку выкидывай сразу.

А.ОНОШКО: Надо пожаловаться ментам, что мошенники какие-то...

С.ДОРЕНКО: Именно. К ментам, сходить в полицию и написать заявление: мне предложили губернатором. Считаю это грязной провокацией, настаиваю на том, чтобы их наказали. Негодяев наказать. Все. Никаких губернаторов. Что ты говоришь ерунду.

Здравствуйте. Слушаю вас. Что, я неправду сказал?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Вы абсолютно описали. Пару наблюдений и немножечко шпилек, как вы говорите. Я живу в Митино. Мою Митинскую улицу раз в два-три года перекладывают полностью, в том числе с бордюром. Причем хуже раз от раза. А еще, извините, конечно, из приемника моему доносится аромат прогиба вашего под Собянина.

С.ДОРЕНКО: Есть да? Скажите, но Митинскую... я был в Митине года два назад, она поганая. Это улица, которая она узенькая, а потом как...

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Она обычная.

С.ДОРЕНКО: Она обычная, а должна быть широкая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но зачем ее перекладывать, мучить всех?

С.ДОРЕНКО: Я прогнулся, вы считаете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть немножко.

С.ДОРЕНКО: Давайте голосанем: Доренко прогнулся перед Собяниным или нет? Да — 134-21-35, нет — 134-21-36. Я объективно говорил, мне кажется. Доренко очевидно прогнулся, прогибец есть — 124-21-35. Нет, объективно все говорил, вроде нормально все — 134-21-36. 92 на 8. Все-таки я прогнулся. Вот скотина! (я про себя).

А.ОНОШКО: И упрекнул одновременно. Вы же прогнувшись, упрекнули.

С.ДОРЕНКО: А я умею. Из прогиба только и начинаешь упреать. Сначала прогнешься, потом упрекаешь, снизу вверх очень удобно упрекать шилом так, раз-раз. 89 на 11, ребят. 88 на 12. Офигеть! Народ, вы чего? Я сам не заметил, а вы подметили. Как-то это... 

А.ОНОШКО: Иногда со стороны виднее.

С.ДОРЕНКО: Со стороны виднее, согласен. Ну, чего. Я не вижу, например, своего живота, пузень, а со стороны видать, правильно? Это же объективная правда. Проголосовали уже 800 человек. 89 на 11. Прогнулся. Черт! А что мне теперь сделать? Набрать в рот говна и плюнуть на Собянина, не понимаю? Что я должен сделать, чтобы показаться вежливым? Ладно, я останавливаю это голосование. Ребят, я вижу, что все голосуют, но надо останавливать из-за времени.

88 на 12. Сейчас выгодная для меня цифра. Только что б ыол 89 на 11, сейчас 88 на 12. Проголосовали 900 человек. 88 на 12, что Доренко прогнулся, да — 88 процентов, 12 — нет. Я теперь чтобы вам угодить, наберу в рот говна и плюну в Собянина, договорились? В смысле, вам будет принятно? Правильно? Мне кажется, когда обижаешься, надо набрать в рот говна и плюнуть. Нет? Не знаю, я забыл. Хорошо. Новости.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Давай дальше. Нет, нет, мы должны посмотреть доллар. Курсоруб.com. Доллар — 68,43. Ну, что, привыкаем к горизонту 68, второй день. 79,17 — привыкаем. Нефть 77,56, под 78. Практически как вчера, чуть-чуть ниже. И 1,1567 мы видим главную пару, в том же диапазоне, где мы ее застали вчера, обратите внимание.

Я хотел сказать про первосклассников из Сургута прекрасных, которым подарили предметы, артефакты, дневники с орлом, который держит серп и молот. Причем есть описание, что это не так. Там написано, что это скипетр этой державы. Герб нашего государства. Это дневники с текстом, то есть там дневник обучающий, на случай, если ребенок заболеет, ему не хрена будет делать, он начнет читать собственный дневник. А зачем бы он стал? Я никогда не читал. Но если заболеешь, бывает, читаешь всякую ахинею. Берешь дневник, начинает читать, читатьё. Зачем? Ну, неважно. И там написано: герб — это символ государства, который отличает его от других. Я в Шереметьеве выхожу и прям сразу вижу, что...

А.ОНОШКО: Где отличия? Нет отличий, черт!

С.ДОРЕНКО: Никаких отличий. И тут вдруг герб. И ты говоришь: а, стоп, это же Россия. Только по гербу можно отличить, правильно? Нет, товарищи, не так, это неправда. Россию можно отличить по грязным машинам и очень грязным обочинам. Сразу прилетаешь, первое, что ты видишь — это омерзительно грязные машины, посыпанные пылью такие, все занюханное и именно грязное. Потому что в какой-нибудь Греции тоже машины занюханные или в Португалии машины тоже занюханные, но они чистые при этом. Ну, как-то у них получается, мы не знаем. А у нас они занюханные и грязные обязательно. Грязные обочины, и по грязным обочинам несутся идиоты. Поэтому никакого герба не надо, сразу видишь, что это, никогда не перепутаешь.

На нашем гербе изображен золотой двуглавый орел. Золотой или позолоченный? Он внутри-то тоже золотой? Мы не знаем.

А.ОНОШКО: Да. И весит 8 килограммов.

С.ДОРЕНКО: Над его головами три исторических короны Петра Великого. Это не так, товарищи. Можно, я расскажу вам. Над головами российского орла три короны, это правда. И впервые три короны появляются у одного из лже-Дмитриев. У какого из лже-Дмитриев? Вот вам загадка историческая. Какой из лже-Дмитриев подарил России три короны над головой орла, и которые сейчас в российском гербе?

А.ОНОШКО: Первый.

С.ДОРЕНКО: Первый? Тушинский вор? Тушинский вор подарил нам три короны. Впервые три короны над головой орла рисует тушинский вор, которому присягнула, кстати говоря, Москва, как вы хорошо помните. На груди орла есть красный щит, на нем изображен всадник, который поражает копьем дракона. Не всадник, а Егорий Победоносец. Про Егория Победоносца что, стыдно рассказывать? Поражает змия. Почему не рассказывают? Какой-то всадник.

А.ОНОШКО: Птица с двумя головами можно было написать еще.

С.ДОРЕНКО: В лапах орел держит скипетр и державу. И нарисовали серп и молот почему-то. А где они взяли серп и молот?

А.ОНОШКО: У потомков. Догнали, отобрали и схватили. Тут же в комментариях найдете герб Австрии приводят, где как раз одноглавый орел и держит серп и молот, которые были связаны цепью и он их разрывает. Но я не успела подумать о значении этой аллегории.

С.ДОРЕНКО: Скажи, это очень смешно. Ну, хорошо, наш герб: нарисован орел, нарисован, все хорошо. Но потом скипетра и державы нет, а есть серп и молот. Может быть, это какой-то был шарж, какая-то веселая шутка, может быть, троллинг какой-то? И авторы, люди из этого дивного места — Сургут — они настолько оказались необразованными, что... ну, они просто не знали, как правильно. Они необразованные, темные люди, делают, чего хотят. Пожалуйста, нет проблем.

7373-94-8. Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. По поводу геральдики разговор идет?

С.ДОРЕНКО: Ну, мы коснулись до известной степени, не погружаясь уж совсем туда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот такая интересная история с двуглавым орлом. Это символ вообще глубоко языческий.

С.ДОРЕНКО: Давайте честно скажем, что не языческих символов вообще нет, их не существуетю

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Но касательно именно двуглавого орла, это один из символов древнейшей цивилизации хити, которые жили в Турции. Когда проводились раскопки в центре за Тавром, в столице хити городе.. 

С.ДОРЕНКО: Хеты, вы имеете в виду хетов, племя хетов, которые изобрели боевые колесницы?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, именно они. И это символ хити.

С.ДОРЕНКО: Хеты. Давайте называть их хетами.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хеты. Скипетр — это глубоко египетские дела. Если вы помните, у всех фараонов в руке скипетр.

С.ДОРЕНКО: Почему нам не носить скипетр тоже?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому у нас герб это такая...

С.ДОРЕНКО: Я умоляю, ну, значем, не глумитесь над символом государства. На самом деле, три короны когда изображаются изначально, не знаю, лже-Дмитрий что имел в виду? Потому что также считалось, что это царство Казанское, Астраханское и третье какое-то, я забыл уже. Покоренные царства. Потом в 19 веке это трактовали как княжество Финляндское и царство Польское. Потому что царство польское принадлежало соответвенно императору всея великое, белое, малое, княжества Финляндского и царства Польского. Теперь с утратой царства Польского (мне кажется, мы его все-таки утратили окончательно), можно было бы пересмотреть количество корон. А может, и нет. Наоборот, Астраханское-то царство за нами. И Казанское царство за нами.

А.ОНОШКО: Я вообще предлагаю скипетр с державой убрать.

С.ДОРЕНКО: Почему? Мы Казанское царство покорили или нет? Не до конца. А Астраханское точно мы покорили. И еще какое-то, я забыл.

А.ОНОШКО: Надо часы вместо корон.

С.ДОРЕНКО: Чтобы часы висели? Раз, два, три, три цифербата.

А.ОНОШКО: Дорогие какие-нибудь.

С.ДОРЕНКО: И брать с них деньги за то, что их циферблат в это конкретное время их циферблат, а потом менять.

А.ОНОШКО: Или еще что-нибудь придумать. Ну что за короны, скипетр, что за архаика ужасная.

С.ДОРЕНКО: Извини, в гербе и должна быть архаика. Что ты хочешь? Герб какой?

А.ОНОШКО: Который отражает современное положение дел. Есть шутливые, но они вполне отражают. В середине на груди у орла нефтяная вышка, например. Нужно же как-то отражать реальность. А зачем эти короны, которые никто даже не помнит и не знает, на самом деле, почему их три, откуда они? Петра или лже-Дмитрия, или еще что-то. Спросите у слушателей, что за три короны, такая ересь понесется.

С.ДОРЕНКО: Да не понесется. У всех слушателей есть чертова Википедия.

А.ОНОШКО: Где ничего подробно про это не сказано.

С.ДОРЕНКО: Все сказано. На печати Ивана III Великого, доставшегося от Василия Васильевича Темного, изначально был изображен лев, терзающий змею. Лев был символом великого княжества. Однако в 15 веке был избран новый символ государства — ездец. Кто такой ездец, мы не знаем. Ездец. Что это? Ездец — это всадник. Ездец — один из главных элементов герба России. В настоящее время представляет собой серебряного всадника на синем плаще на серебряном коне, поражающего серебряным копьем черного опрокинутого навзничь и попранного конем змия. Соотственно, это не Егорий Победоносец, а ездец. Понятно, кто это? Ездец появлялся на печатях русских князей: Мстислава Мстиславовича, Василия Дмитриевича, Василия II Темного и так далее. Впервый стал использоваться новгородский княжем Мстиславом Удатным. Поражающий змея и так далее. Впервые использовался в новгородской печати Мстислава Удатного. Это ездец, оказывается, а никакой не Егорий.

Двуглавый орел оспаривал, наш двуглавый орел, оспаривал права сильнейшего государства Западной Европы Габсбургской империи. Потому что у Габсбургов тоже был двуглавый орел. Но Иван III был венчанным браком на Софье Палеолог, и поэтому он объединял короны две — Византии и России, насколько я понимаю. А три короны появляются впервые у тушинского вора, у лже-Дмитрия. У него почему-то их три сразу. И вот дальше потом постепенно появляются... Три царства, которые были покорены, про одно важнейшее я забы. Астраханское, Казанское и Сибирское. Таким образом, три короны. В 1667 году Алексей Михайлович говорит, его спрашивают, конкретно интервью, Алексея Михайловича спрсоили 4 июня 1667 года. Алексей Михайлович Романов. Ему говорят: слушай, а что три короны? Он говорит: здрасьте, я ваша Настя. Казанское, Астраханское и Сибирское, три царства.

А.ОНОШКО: Его спрашивают: а почему именно эти?

С.ДОРЕНКО: Он говорит: потому что они мне нравятся и все, славные царства. Вот что он говорит, я тебе просто цитату даю. Цитата из Алексея Михайловича: орел двуглавый есть греб державного великого государя, царя и великого князя. То есть не государства, а именно царя — Алексея Михайловича, всея Великая, Малая, Белая Россия самодержавца, Его Царского Величества российского царствования, на котором три короны изображены, знаменующие три великие — Казанское, Астраханское, Сибирское — славные царства. На персях изображение наследника, в позногтях — скипетр и яблоко, и являет милостивейшего государства, его царское величества самодержавца и обладателя. Все, исчерпывающий текст, товарищи. Мы должны сейчас быстро засунуть свои поганые языки в свои анусы. Правильно? В хорошем смысле, товарищи. Я это сделаю. Потому что после слов великого самодержавца нам следует скромно помолчать.

 

С.ДОРЕНКО: Нет же, все хотят говорить. Я не могу устоять. Потому что это передача, она вся вот такая, на разговорах.

Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Хочу заметить, вы правильно сказали, что герб должен сильно отличаться, чтобы я как, допустим, воин, солдат должен понимать, где чьи хоругвии.  

С.ДОРЕНКО: Да, за кого идем в бой.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, чье знамя, чьи гербы, чей штандарт.

С.ДОРЕНКО: Или второй вариант: воевать только с теми, у кого отличающийся штандарт.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Меня учили как: что мы Третий Рим, и мы переняли у Византии это все. А когда я открываю многие другие скандинавские страны, ту же Монтенегро, где у нас почетные граждане Катя Андреева и прочее...

А.ОНОШКО: Скандинавские страны?

С.ДОРЕНКО: Нет, не скандинавские.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Монтенегро это бывшая Югославия.

С.ДОРЕНКО: Монтенегро это Черногория, простите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Монтенегро, они так любят себя называть. Хорошо, откройте и посмотрите: герб неотличим. Флаг неотличим. Штандарт президентский неотличим. Бахрома только добавлена.

С.ДОРЕНКО: Значит, нам надо с ними никогда не воевать, чтобы не перепутать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никогда, конечно, это наши. А они в этом году или в прошлом, на нас поперли, что мы устанавливаем свои правила.

С.ДОРЕНКО: У них одна корона, у них нет царства Сибирского, Астраханского и Казанского.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Три короны точно так же. Две головы.

С.ДОРЕНКО: Три короны у шведов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, хорошо. У Югославии у многих государств флаги похожи, немножко цвета перепутаны. А двуглавый орел и три короны все на месте.

А.ОНОШКО: Текст в дневнике переписать: герб — это то, что не отличает нашу страну от остальных. Очень похож на многие другие.

С.ДОРЕНКО: И очень хорошо. Прилетят инопланетяне и обнаружат наше сходство. Скажут: смотрите-ка, у всех два уха, два глаза, у всех одинаковый герб. У нас, керчан, ты знаешь, что свой герб? Извини, можно я намекну? Когда Алексей Михайлович рассказывал про русский герб, на самом деле, не про русский, а его личный герб, в 1667 году, это сколько было? Это 17 век, сейчас 21, соответственно, 400 лет назад почти. Когда он рассказывал вот это про свой личный герб, Керчи было 2300 лет. Керчь там же, где она и была, где ее построили милеции, выходцы из Милета построили. Керчи сейчас 27 веков. И наш герб, дорогая, грифон. Это вот такой чубрик. Напиши «грифон», умоляю. Вот он — это лев с крыльями, с неприятным лицом. И у него ключ внизу. Он ключ забыл и ищет. Ключ валяется внизу, а он его ищет, наощупь причем, потому что он выставил лапы вперед. Наш герб, керченский — грифон, это крылатый лев. И тоже совпадает со всеми другими гербами, вообще без вопросов. У нас вообще всё со всеми совпадает. Почему у нас всё со всеми совпадает? Можно я скажу? Потому что все с нас копируют. Потому что в мире, на планете Земля, всего несколько городов подобного возраста, как Керчь. Мы ровесники Рима, мы воевали с Римом. Вопрос такой дурацкий: Петербург когда-нибудь воевал с Древним Римом?

А.ОНОШКО: Всегда. Всю свою жизнь он только и делал, что воевал с Древним Римом.

С.ДОРЕНКО: Не врите.

А.ОНОШКО: Я честно говорю. Ну кто живет в Петербурге? Это же потомки чьи-то. А если так копнуть, то может, они все воевали с Древним Римом, а может, сами были древними римлянами.

С.ДОРЕНКО: Керчь воевала с Древним Римом. Мы воевали с Древним Римом, мы много попортили крови этим чудесным людям.  

А.ОНОШКО: Но они выжили и живут лучше, чем в Керчи.

С.ДОРЕНКО: Не думаю. У меня потеряли чемодан в Риме и 40 минут искали, зная, что я из Керчи.

А.ОНОШКО: Нашли?

С.ДОРЕНКО: Нашли потом. 40 минут искали чемодан. В Мадриде такого не случается. В Риме бардак полный, кошмар и ужас. Это вообще случайно существующее место.

А.ОНОШКО: А в Керчи ваш чемодан ни разу не потеряли. Потому что там аэропорт микроскопический.

С.ДОРЕНКО: Его нет вообще. Багерово закрыли, и нет никакого.

А.ОНОШКО: Там есть хотя бы вокзал? Нет.

С.ДОРЕНКО: Есть вокзал. На поезде.

А.ОНОШКО: Сколько до Керчи?

С.ДОРЕНКО: Я чувствую глумливый тон в вашем голосе.

А.ОНОШКО: Я не могу все время слушать про Древний Рим и грифонов. Мне становится обидно и хочется отомстить, как-нибудь ущипнуть за больное.

С.ДОРЕНКО: Ты не можешь ущипнуть за больное Керчь, ей 27 веков. Когда твои предки, в хорошем смысле, сидели на деревьях, обхватив стволы хвостами, мы, керчане, воевали с Древним Римом.

А.ОНОШКО: Они прямо в Керчи сидели?

С.ДОРЕНКО: Нет. Они сидели где-то здесь на болотах.

А.ОНОШКО: Это просто лишний раз подтверждает ничтожность всех прошлых лет...

С.ДОРЕНКО: Сидели, обхватив стволы хвостами, а мы в Керчи уже воевали с Древним Римом. И ели хамсичку, и ели селедочку.

 

С.ДОРЕНКО: «Герб Керчи имеет сходство с гербом Венето». Нет. Все-таки с гербом Генуи. Посмотри герб Генуи, пожалуйста. Мы были одним государством с Генуей, вы знаеет хорошо. В Генуе два грифона и крест. Я думаю, что Генуя когда-то присоединила к себе... вы знаете, что Керчь входила в Генуэзское царство как бы, в Генуэзскую республику. Мы были частью Генуи. И в этот момент, я думаю, что генуэзцы и поставили двух грифонов. Потому что один из грифонов керченский, а один их собственный. К сожалению, или к счастью, но с Генуей мы воевали. Потому что Генуя и Венето были конкурентами.

А.ОНОШКО: Кто старое помянет, тому глаз вон. Разозлите нас...

С.ДОРЕНКО: Нет, мы с удовольствием, с огромным восторгом.... Кого, вас? Пожалуйста, оставайтесь, дорогая, сидеть на деревьях, обхватив стволы хвостами. Сидите там, где вы сидите, грифоны, на своих деревьях, обхватив стволы хвостами, там и сидите. С Керчью не сравнивайте себя, я вас умоляю. 

А.ОНОШКО: Следующим нашим гербом будет обезьяна с микрофоном.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. На Минском шоссе разбился автобус. Вроде бы есть жертвы, даже наверняка.

С.ДОРЕНКО: Страшная история. Ребят, новости, вы нас слышите? Настя, надо спросить.

А.ОНОШКО: Они всегда нас слушают.

С.ДОРЕНКО: Где, в каком районе?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не знаю точно, товарищ ехал, только что сказал, что валяется на боку, есть погибшие. Пассажирский, 20 пострадали, я так понимаю, немаленький.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Новости нас слышат и каким-то образом поучаствуют, позвонят и уточнят. Ребят, как только у вас будет какая-то информация, дайте нам ее. А может быть, именно в выпуск новостей успеете, который будет через две с половиной минуты. Спасибо.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я по поводу Керчи. Был как-то в Керчи один разок. Лягушки, комары, щука подплывает. Знакомый говорит: у меня тут море под окном. Я убежал оттуда.

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо. Не всем дано понять. Люди такие, которые не могут подхватить вот эту волну 27 веков... Мы сейчас не про Керчь, товарищи. Мы сейчас говорим о гербах и о древности. Что Москва город свеженький, только что созданный. Над какими-то карстовыми пещерами ужасными, над известняком, который скоро обвалится и города не будет. Понятно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Те, кто живет, как Даша Булгакова, в Новой Москве, в Ватутинках, счастливые люди, потому что они увидят дырку на месте Москвы. Подъедут — а тут дырка. И тогда Москва будет Ватутинки. А Керчь никогда никуда не провалится. Потому что она 27 веков отстояла.

Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не по теме геральдики. Обратите внимаине, город Армянск, Северный Крым, там катастрофа произошла.

С.ДОРЕНКО: Да, я знаю. Там все какое-то рыжее от какой-то ржавчины, кислоты. Мы знаем об этом. Знаем, что там отсрочили начало учебного года на две недели в связи с этим, дети не пошли в школы, их эвакуируют и прочее, прячутся. Да, я знаю. Спасибо большое. И мы знаем также, что там школы не открываются из-за этого.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я по поводу геральдики маленькое наблюдение. Передо мной две монетки лежат. Одна 2012 года, вторая 2018-го. Вот на 2012 года идет герб временного правительства, без корон, без ничего, без скипетра, без державы. А 2018-го уже императорский герб, как вы правильно сказали, герб императора.

С.ДОРЕНКО: Да-да. Но вам не кажется чудным, что три короны, именно три короны впервые применяет лже-Дмитрий, тушинский вор?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я сам из Тушина. Поэтому не знаю.

С.ДОРЕНКО: А, ваши. Ваши ввели нам три короны.

 

НОВОСТИ

 

С.ДОРЕНКО: Чего, работаем? Про Варфоломея... Открой мне здесь Телеграм, будь другом. Я знаю, ты умная. 

А.ОНОШКО: Умеете вы меня половить. Когда мне говорят, что я умная, я стараться начинаю.

С.ДОРЕНКО: Если бы ты была из Керчи, но ты не из Керчи. Поэтому мы делаем скидку, естественно. Вот, спасибо тебе огромное. Этого чувака отстранили от служения, Варфоломея. И мне так стало интересно. Это священник из Татарстана, отстранили от служения на два месяца. Ему запретили носить наряд, у них там есть какой-то собственный, спецодежда, запретили. И нательный крест, который входит в спецодежду, запретили, и так далее. Он живет в Болгарии, у него там есть какая-то молитва по соглашению, где, я так понимаю, они скидываются деньги. А еще дополнительно можно ВИП-молитву заказать за усилением молитвы. Смотри, что. Соборная молитва по соглашению, которая совершается за плату. То есть мы все сообржаем, а он служит. А еще за допплату можно ВИП-отдельно, в известном храме, при известной иконе, в известном монастыре шарахнуть молитву, которая будет виповская. Там, естественно, выезд, такси, то-се. Ну, как бы деньги нужны, понимаешь. Сложная финансовая инициатива у него. Это считается тоже предосудительным. Кроме того, он лечит духовным лечением с возложением рук, он возлагает руки на больных. И также говорит вещи, граничащие с глумлением над Христом.  

А.ОНОШКО: Это меня заинтересовало.

С.ДОРЕНКО: Меня тоже. И не написали, что. Что он говорил про Христа? Я не слышал ни разу ничего, что бы было сказано неуважительного Христу. Мне кажется, даже Понтий Пилат, Синедрион всегда говорили о нем с каким-то внутренним уважением, о Христе. Нет? Может, я ошибаюсь. Он еще оскорблял память героев России и Великой Отечественной войны. Например, он говорил, что Николай Гастелло чистый самоубийца. Ну чего, он говорил, это же самоубийство, правильно же? Не принял, волевым образом закончил жизнь и так далее.

Я заинтересовался этим священником. Да, и он очень много, как говорят, рассказывает о своих отношениях  с женой, описывая постельные сцены.

А.ОНОШКО: Типа он пропагандирует, это же круто, ну чего, ребята, семейная жизнь это клево.

С.ДОРЕНКО: Да-да. Но мне показалось это настолько интересным, что я стал его слушать. Вот послушай.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

А.ОНОШКО: Тони Роббинс прям второй.

С.ДОРЕНКО: Да. Можно вопрос: что значит одевает? Он специально одевает?

А.ОНОШКО: В смысле, что она красится. Дает деньги ей на одежду, советует, заказывает в интернет-магазине. Типа, я тебе новый латекс заказал.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

С.ДОРЕНКО: Он такой, широких взглядов человек. Ему записочки, а он отвечает. Он как сексолог. Он Тони Роббинс, который по сексу. Я слушал его: человек мог бы собиратьь «Олимпийский» легко. Но нет, ему не дают собирать. Протоиерей Владимир Головин, он сейчас отлучен от служения. Но анафему ему не пели, насколько я понимаю.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

С.ДОРЕНКО: Вы насладитесь, товарищи, если вы послушаете. Действительно чувак зажигает. И я думаю, что таких даровитых людей довольно много. Он же не единственный.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

С.ДОРЕНКО: Самородки! Знаешь, что интересно. Он юморной и он такой абсолютно Теркин такой, невероятно артистичный, и в то же время обрати внимание, что он все время подшучивает над собой. «У него мозгов на нуле, как у меня», «такой же дурак, как я», и он к нему тоже обращается, к таксисту: «такой же дурак, как я»?

А.ОНОШКО: Умеет манипулировать. Человек, конечно, согласится, скажет: как вы, тогда да. Хороший проповедник.

С.ДОРЕНКО: Он умеет атаковать через пассивную агрессию. Пассивная агрессия, против которой, в общем, оружия нет. Потрясающе даровитый человек, обрати внимание.

Здравствуйте. Какие самородки кроются в толще народной жизни, обратите внимание.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Пахом. Могу сказать про Владимира Головина, действительно, уникальный самородок. Я знаю еще одного такого человека, это Дмитрий Смирнов. Тоже умеет преподать правильно. И благодаря этим двум людям, на своем опыте, смог выйти из глубокой депрессии, покрытой алкогольным змием. И теперь все хорошо. Они умеют настраивать людей на хороший лад.

С.ДОРЕНКО: Скажите, через чувство вины или как?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Через чувство освобождения, наверное, от состоявшегося греха.

С.ДОРЕНКО: Но грех это же чувство вины или нет?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Уже от самого себя надо отталкиваться.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мне очень интересно, потому что я абсолютно не знаком с этими людьми, вообще не знаком. Последний священник, которого я видел, был, как ни странно, Кирилл, Владимир Михайлович, и это было на приеме в Кремле. Мы обмолвились буквально двумя-тремя словами. До этого я видел Чаплина, священника, а до этого я видел священников совсем уж в какие-то 70-е, когда мы выпивали со старообрядцами. В 70-е я был дитя, но я уже пил со старообрядцами. И мы пели «Господи, помилуй».

Здрасьте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хотел бы заметить, что у нас самых лучших всегда подвергают... у нас был такой еще Диомид, он высший иерарх, владыка Чукотский. Моментально, как только он начал говорить, что не надо стяжать, не надо воровать, проповедовать, моментально ОМОН туда прислали церковный, все сделали. Но он успел их всех отлучить и анафему на Алексия, и на всех остальных. Так что он первый наложил. И сейчас я не представляю, в каком они положении находятся, многие иерархи наши, потому что практически они друг другу были равные, но владыка Чукотский Диомид смог их отлучить. Насчет самоубийцы, насчет Гастелло, который самоубийца. Он успел вырулить и, по-моему, еще жив до сих пор в Канаде.

С.ДОРЕНКО: Я умоляю! Ну, начинается. Ну, давайте. Ребят, я хотел обратить ваше внимание на этого человека, потому что когда сказали про него, что его отлучили, это новость пришла, я поинтересовался, что за перец. И должен сказать, отлучили – не отлучили, это не мое дело, но я насладился, говорю абсолютно искренне, вот этой встречей с ним на YouTube, как если бы я встретился с Платоном Каратаевым. Это абсолютно народный персонаж.

А.ОНОШКО: Еще что-нибудь послушаем?

С.ДОРЕНКО: Из него? У меня еще есть какие-то его, я тут заначил. Как избавиться от страсти блуда, стоит ли жить с супругом, если поняла, что не люблю. Давай. Еще капельку я дам.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

С.ДОРЕНКО: Кого он называет умственно отсталым? Леонида Утесова. И насколько я понимаю, текст тоже Утесова. Потому что он говорит «один психбольной пел песню, которую написал другой психбольной». На самом деле, Леонид Утесов, насколько я понимаю, «Как много девушек хороших, как много ласковых имен», это его же и текст.

 

ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ СВЯЩЕННИКА

 

С.ДОРЕНКО: Хочешь эту историю слушать? Зачем тебе?

А.ОНОШКО: Да все понятно. Но все равно, вот это «калякат»...

С.ДОРЕНКО: Стиль. Он хочет быть народным, он ищет... ощущение такого Платона Каратаева. Он как бы ищет народности. Очень много познавательного. Вы можете пропутешествовать в России, послушав вот таких проповедников. И я должен сказать, что это будет действительно полноценное путешествие в Россию. Ладно, хорошо. Давай пропутешествуем куда-нибудь еще.

 

С.ДОРЕНКО: Я про Аргентину много раз говорил. Это прекрасная тема Аргентина. Аргентина, вы знаете, что люди бежали в Аргентину за хорошей жизнью, там из порта Одессы очень много уезжали в Аргентину. Почему именно Аргентина? Потому что она были дико благополучной страной, сравнимой по благополучию в конце 19 века – начале 20 века с Соединёнными Штатами Америки. Примерно были одинаковы по благополучию. И сейчас Аргентина отстаёт. Это очень интересно для изучения, что сделала Аргентина, и что сделали Соединённые Штаты: за то же самое время Соединённые Штаты стали ведущей державой, а Аргентина стала отстающей державой. Им сейчас 50 млрд долларов должны дать от МВФ, должны дать кредиты, чтобы они спасали экономику. Они стоят на грани банкротства. И в Аргентине упал лифт, в котором упал министр промышленности и другие. Члены правительства Аргентины находились в лифте, отделались легкими ушибами, потому что там было 10 метров, они невысоко поднялись. Авария с лифтом произошла на ежегодной конференции Промышленного союза Аргентины, в которой принимал участие министр промышленности Данте Сика. После мероприятия он вместе с девятью спутниками зашёл в лифт, в этот момент кабина начала падать, прямо с открытой дверью пролетела один этаж. Вот, собственно, и был один этаж. Если бы он с 15-го этажа падал… но он пролетел один этаж. Потом они вызвали спасателей. Ничего серьёзного не случилось. Я вам должен сказать, что «ничего серьёзного не случилось» — очень хорошие слова, которые следует назвать кощунственной, страшной ложью. Случился манифест — провалился не лифт, а Аргентина, понимаете? Провалилась Аргентина, которая 120 лет назад была на уровне Соединённых Штатов. Поэтому в Аргентину бежали все, поэтому там миллион итальянцев, все такие бежали. Поэтому туда бежали украинцы, поэтому туда бежали евреи из Российской Федерации и так далее. Просто толпами. Потому что это была очень благополучная страна. А сейчас там падает лифт вместе с министром промышленности.

Возвращаю вас в Россию — «Союз» продырявили при сборке в подмосковном Королёве. Склоняется к этому внутренняя комиссия РКК «Энергия». В Аргентине падает лифт, а мы делаем дырки в космических кораблях. И это тоже манифест, это не дырка. И это не сверло, это не дрель, это манифест. Это, в общем, акт о капитуляции, вот эта дырка.

А.ОНОШКО: Такой невольный акт, никто же не готовил его специально. Просто полная, окончательная потеря репутации не только снаружи, но ещё и внутри, когда вы перестаёте верить в то, что ваша страна, например, самая мирная страна в мире. Или думая, вот у вас была какая-то мысль, что у нас производство космическое было, то теперь вы понимаете, что уже нет, всё. Нужно полностью переориентироваться.

С.ДОРЕНКО: Эта дырка, она маленькая, крошечная, пожалуйста, дырка, она ставит точку. Эта дырка — это точка. Это значит, что сотрудники, готовя космический корабль, просто хреначат от балды. И этот космический корабль после этой дырки должен был быть выбракован сразу. Представь себе, что у меня лишняя дырка в мотоцикле. Просто лишняя дырка. Я могу тебе сказать, что будет — его выбракуют, его просто не пустят в продажу. Он пойдёт в брак, и эта деталь пойдёт в брак, все. Этот мотоцикл не поступит в продажу. Но Россия дошла до уровня инженерной культуры, при которой это по фиг, её замазывают каким-то клеем и отправляют. Это же ужасно. Максим, здравствуйте. Извините, я очень рад, что вы позвонили. Я хотел сказать всем, что Максима вчера, как мне представляется, неправильно истолковали.

М.СУРАЙКИН: Это просто беда. 

С.ДОРЕНКО: Журналисты схватились за ерунду. А Максим говорил с журналистами пять минут, и говорил, что это абсолютно невозможно. И потом в качестве абсурда сказал, ну, абсурдно предположить и сказал два слова, и эти два слова…

М.СУРАЕВ: Вообще в заголовки вставили. Это просто беда. На самом деле, есть теоретически две вещи: или эту дыру делают на Земле, и это значит, сбой в технологическом потоке, это сбой в системе. Потому что я видел эти производства, я знаю, что это такое. Там гайку закручиваешь — идёшь расписываешься в журнал, и тебя контролируют. И если человек сверлит дыру, потом приносит эпоксидку, замазывает, и это всё скрывается, то это беда. Это большая беда. Есть теоретически ещё одна возможность просверлить дырку уже на МКС. Кто-то из членов экипажа. И это беда вдвойне и втройне, потому что только психически неустойчивый человек может сверлить дыру в космосе, в своём корабле или в чужом корабле. Это тоже беда, куда не суйся. Но работает комиссия. И я никого не обвиняю абсолютно. Но один исход, и второй исход это реально на грани катастрофы. Я не сомневаюсь в профессионализме ребят, которые летают, абсолютно не сомневаюсь. Я не сомневаюсь в профессионалах, которые готовят и производят корабли. Но понимаете, что-то в системе барахлит, какие-то гайки разболтались, идёт все не так, совсем все не так. Потому что по факту просто дыра, дыра, сделанная руками человека, сверлом, изнутри, в космическом корабле. Это ужас.

С.ДОРЕНКО: Максим Сураев с нами. И я хотел ещё раз подчеркнуть, что Максим подробно говорил о проблеме, но ни в коем случае не шутил на темы, которые были подхвачены, что там, дескать, кто-то домой захотел. Этого не было. И Максим был ложно понят. На самом деле Максим говорил о том, что этого не должно быть в принципе.

М.СУРАЕВ: В принципе система должна фильтровать все эти штуки. И она фильтровала всегда. А сейчас произошёл где-то сбой, причём серьёзный.  

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо большое, Максим.

Мы пойдём и проживём её, эту среду, 5 сентября.