С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Среда, 3 октября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко, ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: Роман Карцев умер. И на самом деле, как это бывает, некоторое время не выступал. Но мы хотели вспомнить его. Я хотел вам дать несколько… вот прекрасная вещь.

 ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ РОМАНА КАРЦЕВА

 С.ДОРЕНКО: Это что-то…

А.ОНОШКО: Он так мастерски все эти клише перемешивает с партийных заседаний. А про раков? Я помню…

 ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ РОМАНА КАРЦЕВА

 С.ДОРЕНКО: Да, хорошо. Давайте просто простимся с артистом. Понимаешь, в чем дело. В России вот такой стендап развит всегда был рудиментарно. Всегда было мало. Ну, Жванецкий, Карцев…  

А.ОНОШКО: Была плеяда советская, она еще светила.

С.ДОРЕНКО: Она блистательная, она связана с Одессой, с югом. Но все равно в русской традиции, слушать мы одесситов умели, но сами мы не плодим подобного стендапа, его почти нет.

А.ОНОШКО: Сейчас новая генерация.

С.ДОРЕНКО: В Америке, ты будешь смеяться, Марк Твен в 19 веке зарабатывал стендапом. То есть он ездил со стендапом по Соединенным Штатам и зарабатывал. То есть стендап в Америке, абсолютно трудно передать, что это значит. Это значит почти все. Всюду стендап, любимый жанр. Но в России нет. И тем больше мы ценим этих великих. Великий абсолютно Карцев… мы ценим, их мало.

 ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ РОМАНА КАРЦЕВА

 С.ДОРЕНКО: Все это с потрясающим одесским колоритом. Здесь и фамилии украинские, и так далее. Все это абсолютно уникально. Я с огромным сожалением говорю о том, что стендап-комедия, такая блистательная, мне кажется, отошла. 

А.ОНОШКО: А как же современная вот эта волна Comedy Club и все такое?

С.ДОРЕНКО: Нет. Не знаю. Это смешно?

А.ОНОШКО: Смешно. Там есть свои звезды.

С.ДОРЕНКО: Может быть, я не совсем в курсе. Я ведь сам телевизор не смотрю. И мне кажется, что в детстве со мной случалось, я тоже его не смотрел в детстве, но я присутствовал при включенном телевизоре. Я не смотрел никогда телевизор, но мне кажется, что я был в помещении, где он был включен. И отсюда у меня некоторые сведения о советской жизни, но их довольно мало. А сейчас я вовсе не смотрю, поэтому у меня сведений о русской жизни нет никаких.

А.ОНОШКО: Люди делают репосты во соцсетах понравившихся роликов. Какой-нибудь ролик, например, пародия на программу Галкина, где дети приходят и что-то рассказывают…

С.ДОРЕНКО: «У меня сыну 15 лет, он не знает, кто такой Карцев», — говорит 12-й.

А.ОНОШКО: Если вы не показывали, то он не знает и не узнает никогда. Конечно, сам по себе, чтобы ему дойти до Карцева, чтобы найти в интернете, наверное, не дойдет. Разве что на волне интереса к Советскому Союзу если только.

С.ДОРЕНКО: Парень, которого расстреляли полицейские накануне из Пятигорска, скончался в больнице. Напомню, что шли двое полицейских, стреляли в воздух из пистолетов травматических. Они молодые ребята, 33 и 34, в смысле, они зрелые мужчины. Ему 25, и он им сделал замечание, что вот вы стреляете на тротуаре. И они начали его расстреливать. Буквально расстреливать. У него, по-моему, три раны. И он скончался в больнице, как пишут мне только что. Вот, пожалуйста. Значит, полицейские его просто убили. Убили за то, что он сделал им замечание, что они стреляли на тротуаре от избытка какого-то молодчества или гусарства.

Ладно, поехали дальше.

 С.ДОРЕНКО: У нас сегодня гость. У нас в девять часов, а не в десять. Поскольку Максим Ликсутов, заместитель мэра Москвы, человек абсолютно пунктуальный и абсолютно четкий, он в прошлый раз был в девять, потому что мы переезжали с тобой летом на другое время вещания. Мы переезжали с восьми до десяти, был такой короткий момент, и он был у нас летом, в июле, по-моему. И поэтому он запомнил это и запланировал на девять. А поскольку у него очень плотный график, мы так и решили идти в девять с ним, а уже в следующий раз, когда мы заручимся его согласием на новое участие в передаче, мы его в десять попросим приезжать. А сейчас в девять. В девять будет Ликсутов. Мы с ним поговорим о транспорте. Пора говорить. Выборы закончились, можно говорить, правда же? До выборов как-то деликатничали, наверное, а? Можно поговорить с девяти. Готовьте ваши вопросы, ваш яд прекрасный. Можно будет плевать ядом и все такое в нашем Telegram-канале govoritmsk.bot. Пишите, пожалуйста. Есть еще Twitter и смс для стариков.

Я хотел сказать, сегодня в припадке доброты, добросердечия, что-то со мной случилось, это бывает, может, меня укусил кто-то, я написал Тодорову о благодарности своей за материал. Прекрасный материал на Ленте.ru, я хотел обратить внимание. На Ленте.ru. большой материал «1993 pdf» В первых числах октября 1993 года они отмечают как 25-летие, получается, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: И у них человек, который работал в Склифе в этот момент. Петр Команченко, кандидат медицинских наук и специальный корреспондент Ленты.ru. В 1982 году окончил ММСИ, это какой? Московский медицинский стоматологический, что ли? Не знаю, что это. Неважно, что бы то ни было, плевать. Специализация — психиатрия. С 1982-го по 1988 год работал клиническим ординатором в больнице №15, в 1988 году работал с жертвами землетрясения в Армении, ветеранами Афганистана, Вьетнама и прочее. И он в 1993 году пошел в Склиф, работал, разговаривал с людьми и прочее. Он вспоминает конкретных пациентов. Насть, найдешь минуточку, если тебе это неинтересно, 1993 год — это не то, что тебя может заинтересовать. Это как для меня какой-нибудь Косыгин, да и насрать мне. Плевать мне на вашего Косыгина. Тебя это вряд ли заинтересует.

А.ОНОШКО: А что там интересного, скажите?

С.ДОРЕНКО: Там интересно то, что почти все, кого он описывает, получили ранения случайно. Причем абсолютно совершенно точно понимая, что к ним это не имеет никакого отношения. Парень ехал на грузовике, вдруг на дорогу выскочили какие-то люди с автоматами. Он вообще не понимал, чего происходит в Москве, областной, он думал, что бандиты сейчас заберут груз. А ему страшно, и он прорвал автоматчиков, как бы по газам и пошел. Он свернул в какой-то переулок, а там баррикады. То есть тут автоматчики, а там баррикады. И с баррикад сколько-то, может быть, 15 человек с автоматами, принялись лупить в него, в грузовик. Прошили насквозь, его тоже ранили. Он выжил, такие ранения, что он выжил. Но когда его спрашивали: а чего ж ты? Он говорит: я не знал, я не понимал, что ко мне это может относиться. Ну, в Москве чего-то происходит. Я не думал, что ко мне это может относиться — это главная фраза, которую вы найдете в репортаже Ленты.ru «1993 год».

Когда я стоял на здании CNN, я видел на площади Шевченко женщин с детьми, с колясками, приходили люди посмотреть, как расстреливают Белый дом, тогда парламент там сидел. То есть здесь танки, все, там женщины с колясками.

А.ОНОШКО: А я не удивлена. Я бы и сама еще лет десять назад с коляской куда-нибудь пошла посмотреть.

С.ДОРЕНКО: Там снайпер кого-то подстрелил, рассказывает, как из снайперской винтовки человек просто убивал. Лежал и просто убивал. Ребята побежали на крышу посмотреть, там стоял ОМОН. А они со спортивными сумками, мальчишки, старшеклассники, выскочили на крышу. ОМОН начал лупить из автоматов по ним. Один выжил, их четверых. Трое убиты, один выжил. И он лежал за трупом, говорит: пули попадали в труп все время, а я лежал. Два часа лежал. Он говорил: я верил, что меня не убьют, потому что у меня завтра день рождения. Ну ни с чего, с тренировки они шли, причем девчонок оставили внизу. Они шли с девчонками, им говорят: мы полезем на крышу, посмотрим, как там. Девчонки всегда осторожнее. Нет, они полезли с сумками. Их исполосовали. Три трупа, один два часа отлежался. И он тоже говорит: я не понимал, почему я-то? Я чего? Я же ничего. Понимаешь? Я это очень хорошо помню, ощущение, что вокруг тебя непрерывно стреляют, но к тебе это не может иметь отношения.

А.ОНОШКО: Это понятно, это известный психологический эффект.

С.ДОРЕНКО: У меня вот эта хрень была в Анголе. И так же у меня в 1993 году было, ровно то же самое ощущение. В Анголе кто-то взорвался, кому-то оторвало ногу, кто-то еще что-то, кто-то не вернулся, кто-то взорвался по дури, раздували, пытались рыбу глушить в озере, взорвались какие-то идиоты, еще-то кто-то. Я читаю, слушаю, рассказывают, и ты думаешь: а какое к тебе отношение? Да никакого. Ну, там какое-то окружение, надо ехать, сваповцы какие-то, давайте отсюда, быстро. Ну, ты уезжаешь, чего, нормально все. Нет ощущения, что это к тебе может иметь отношения. Никакого отношения это к тебе не может иметь. Мне парень рассказывает, он ехал, в Анголе тоже: висит вертолет в воздухе, за поворотом висит вертолет, работает. Сидят бойцы, ноги свесив, полно бойцов. Он им «привет, привет», думал, кубинцы. А они ему всем вертолетом «привет», машут рукой. Он проехал, на ГАЗ-52, наш чувак. За мной, говорит, шла колонна кубинцев, а это был вертолет юаровцев — размолотили в мясо их всех, ракетами, пулеметами, автоматами. Прямо, говорит, за мной шла колонна кубинцев. Мне «привет»… ты не понимаешь, какое отношение это может иметь к тебе. Смерть все время рядом, но ты тут причем? Ты же ни причем здесь.

Мы садимся на Ан-12 в Лубанго, говорят, нас обстреливали несколько ракет. Говорю: ну не попали же? Они говорят: не попали, нет. Ну, это все шутка. По нам стреляли, по самолету, но не попали. Это же шутка какая-то, стреляли и стреляли, хрен с ним. И так же в 1993 году. Ну, снайперы, ну, мы стоим. Ну и нормально, проблема-то какая? К нам какое это имеет отношение?

 В ДВИЖЕНИИ

НОВОСТИ

 С.ДОРЕНКО: 9 часов 7 минут. У нас гость анонсированный, Максим Ликсутов, заммэра города Москвы. И вот мы впервые сегодня увидели семь баллов в 9 утра.

М.ЛИКСУТОВ: Сколько? По-моему, поменьше.

С.ДОРЕНКО: Уже шесть. Вы вошли и все. Тяжеловато стало ездить. Можно, я сделаю краткий острополемический вывод, а вы мне прямо сразу отпарируете. Острополемический вывод мой такой: вы предприняли целый ряд мер, чтобы затруднить или сделать неверным такое решение, как использование частного автомобиля. Что вы сделали: вы дали хороший общественный транспорт, это правда. И вы дали эти платные парковки. Хороший общественный транспорт остался, а платные парковки больше не работают. Я объясню, почему. Я вчера видел, как стояло три Мерседеса с поднятыми багажниками, они не интересуются больше вашими парнями с планшетами, они поднимают багажники, а передний номер тряпочкой какой-то завешиваешь.

М.ЛИКСУТОВ: Хочу сказать по этому поводу, поясню…

С.ДОРЕНКО: Я быстро закончу. Было две меры: одна плохая, ну, как бы что не ездите сюда, а вторая хорошая — вот вам хороший автобусы, хорошие троллейбусы, хорошее метро. Хорошая осталась, а плохая больше не работает. Она перестала работать. Я ошибаюсь?

М.ЛИКСУТОВ: Нет. Во-первых, давайте вернемся к машинам, которые с багажником открытым и прочим. У нас для многих это точно не секрет — установлено много камер, которые фиксируют весь момент подъезда машины, открытия багажника, завешивание этого номера тряпкой либо кто-то этот номер вообще забирает. Но мы видим, с каким номером подъехала машина, соответственно, у наших служб есть информация о том, какой номер, кто владелец. Даже неважно, он забрал этот номер, потом заново повесил — это все видимо, штраф этому человеку всегда придет. Это уже на 70 процентов улиц такая система стоит.

С.ДОРЕНКО: Надо бы на сто. Будет?

М.ЛИКСУТОВ: Задачи, наверное, такой — 100  — нет, но 70 — это очень много.

С.ДОРЕНКО: У Дома на набережной нет… сегодня утром стоит автобус 58 региона, туристический. Лупит дизелем, вонь, как в 58 регионе. У нас такой вони не бывает.

М.ЛИКСУТОВ: Если ему там нельзя стоять, значит, штраф ему точно придет за парковку в неправильном месте. Но если можно стоять, конечно, значит, можно. Там вообще место такое туристическое достаточно, активно используется. 

С.ДОРЕНКО: Да. Он работает двигателем, хотя это, наверное, плохо, для тех, кто живет на втором этаже и с открытым окнами или форточками.

М.ЛИКСУТОВ: Вообще, не должен это делать, тем более если там нет пассажиров. Второй момент, с точки зрения парковок. Мы сейчас делаем мониторинг платных мест, которые у нас являются платными уже давно достаточно, в центре города. И мы всегда говорили, и у вас я неоднократно говорил на радио, что есть такой коэффициент загруженности: если коэффициент 85 процентов превышается, то целесообразно рассматривать вопрос о повышении стоимости парковки. Это просто базовое…

С.ДОРЕНКО: 200 мало.

М.ЛИКСУТОВ: Ну, у нас не везде 200.

С.ДОРЕНКО: Есть на Якиманке «Кофемания».

М.ЛИКСУТОВ: Там нет парковок вообще.

С.ДОРЕНКО: Там нет. Они забивают весь тротуар, после чего развязно, нагло начинают мешать троллейбусам.

М.ЛИКСУТОВ: Там камеры есть как раз, там выделенная полоса есть.

С.ДОРЕНКО: Тем «Роллс-Ройсам», которые там останавливаются, ваши три тысячи — это как комариный укус.

М.ЛИКСУТОВ: Ну, когда эти три тысячи пять раз по три тысячи в день, это достаточно существенно даже, думаю, для людей, которые владеют достаточно дорогими машинами.

С.ДОРЕНКО: Вещь, которую я говорил, и снова повторю, так как знаю, что вы не сделаете точно и никто не сделает никогда. Если бы, у нас есть океаны, море, сотни тысяч пенсов в этом прекрасном городе, если бы вы дали нам, людям, 500 рублей с этих трех тысяч — дайте 500, много не надо, 500 — мы бы сбивались в шайки человек по шесть, чтобы нас не отметелили охранники, и мы бы их постоянно ходили фотографировали на «Помощник Москвы». Я бы сбил шайку, у меня бы была шайка.

М.ЛИКСУТОВ: Во-первых, тех людей, которые скачали себе на телефон «Помощник Москвы», 220 тысяч, из которых 70-80 тысяч человек достаточно регулярно присылают нам данные по нарушениям, которые они увидели около своего дома, в первую очередь, места, где он ходит, работает.

С.ДОРЕНКО: Я боюсь. У «Кофемании» они стоят, они стоят на тротуарах и на дороге, загораживая троллейбусы. Все, что на Якиманку едет, они автобусную полосу загораживают. Я боюсь. Я боюсь, что по роже надают. Я серьезно. Там такие охранники, по-моему, они с оружием. Если бы выдавали мне по 500 рублей, я бы за это пошел на смерть.

М.ЛИКСУТОВ: Лучше это сделают наши инспектора, которые имеют, во-первых, это должностное лицо, которое охраняет федеральное законодательство. Поэтому если есть, не дай бог, конфликт, делать этого не нужно. Есть наши сотрудники и сотрудники полиции, но есть и автоматическая система видеофотофиксации, которая это сделает четко и безболезненно.

С.ДОРЕНКО: Вы не планируете повысить цены, потому что 200 уже мало?

М.ЛИКСУТОВ: Сергей, работа постоянно идет с тем, чтобы оценить уровень загрузки парковок, мы данные получаем в ежедневном режиме. Если коэффициент 85 процентов будет превышен, конечно, мы будем рассматривать вопрос о повышении стоимости парковки. От этого никуда не деться, есть в этом смысл. Если этого не делать, то тогда это называется просто банальный какой-то транспортный налог дополнительный, который не нужен. То есть цель у нас — через регулирование стоимости парковок влиять на загруженность уличной дорожной сети.

С.ДОРЕНКО: То есть повышать будем?

М.ЛИКСУТОВ: Если превышение будет 85 процентов, конечно, надо делать.

С.ДОРЕНКО: Я очень надеюсь. Потому что у нас с одной стороны улицы 60, а с другой — 200. Там, где 200 — меньше, там, где 60 — все туристические автобусы прямо у меня под подъездом, в два слоя.

М.ЛИКСУТОВ: Тут вопрос: для туристических автобусов действует несколько другая система тарифообразования на парковке. Цель какая — это привезти людей, дальше их забрать, но не отстаиваться на период, пока идет экскурсия. Потому что в центре города очень мало мест, где мы можем позволить оставить туристические автобусы.

С.ДОРЕНКО: Вдоль Болотной много стоит.

М.ЛИКСУТОВ: Вдоль Болотной, на Манежной есть ряд мест, ну, еще ряд мест, которые мы приспособили для этого. Но без туристических автобусов, к сожалению, не работает туристическая отрасль, поэтому здесь нужен баланс.

С.ДОРЕНКО: Такой вопрос, как каршеринг. Это серьезное, большое преимущество. У меня многие знакомые рассказывают, как они ездят на каршеринге. Оставляют теперь на семью одну машину. Ей — ее машину, потому что она везет детей в школу, и вторую машину продают. Это правда здорово. Но есть зоны, где сосредоточено очень много ресторанов, в частности, Красный Октябрь, куда люди стекаются в огромном числе на каршеринге, а назад они уже датые уезжают на такси. Поэтому каршеринг туда просто как в черную воронку втягивает, а назад они едут на такси, и у нас весь дом обставлен окаянным каршерингом.

М.ЛИКСУТОВ: На самом деле, каршеринг работает несколько по-другому. Если приезжает много людей, действительно, на Красный Октябрь, точка такая важная притяжения в городе, на автомобилях каршеринга, то компании каршеринга, когда видят, скажем, что у них вечером машины оставили, утром спроса на них не будет, они за ночь переставляют эти машины в места, где есть спрос утром. То есть компании каршеринга заинтересованы, конечно, чтобы их машины использовали фактически 24 часа. Поэтому эту логистику, так же, как мы делаем с велосипедами, которые оставляют вечером в определенных местах, мы их за ночь переставляем туда, где они потребуются утром. Это движение такое, оно происходит.

С.ДОРЕНКО: Это регулируется рынком или можно как-то регламентировать, чтобы они не бросали всюду?

М.ЛИКСУТОВ: Во-первых, если они оставляют машины сверх какой-то нормы, они платят за парковку так же, как другие. Там есть, правда, абонемент несколько дешевле, чем остальные, но они все равно платят, это не бесплатно. Это первое. А второе, у компании каршеринга есть своя аналитическая система, которая управляет парком машин и подсказывает, где их надо расставить утром, чтобы машина была загружена максимально целый день. Это первое. Второе, у нас машин примерно в неделю — примерно 300 новых машин каршеринга появляется в Москве.

С.ДОРЕНКО: 300?

М.ЛИКСУТОВ: 300 в неделю, да. И это количество мы ожидаем до конца года около 15 тысяч.

С.ДОРЕНКО: Кранты! Если у нас не будет резидентной парковки, значит, мы все…

М.ЛИКСУТОВ: Если требуется решение по резидентной парковке, то большинство жителей дома говорит о том, что есть около нас парковка, мы хотим, чтобы она была только для резидентов, мы рассмотрим такие, и не только от вас, конечно же, Сергей — от любых граждан, которые считают, что территория около дома должны быть только для резидентов.

С.ДОРЕНКО: Потому что мы живем в центре, и получается… понимаете, эти понаехавшие замкадыши, была какая-то статья некоторое время назад — кого-то из на Патриках кто живет, что, дескать, приезжают к нам тут писать, мочиться.

А.ОНОШКО: Это в кругах Божены Рынски, не она, но кто-то рядом.

С.ДОРЕНКО: Я тогда смеялся над этим, потому что жил на Новой Риге. А сейчас, когда я живу в центре, я понимаю следующее, просто пожаловаться хочу. Если у тебя есть машина дизельная, то заправить ее вообще нельзя, просто нет и все, дизеля нет в центре города в принципе. Если ты хочешь вообще просто заправить машину, ты должен ехать куда-то на Яузу или одна на Коровьем Валу около МВД есть заправка лукойловская и все, больше ни одной заправки.

М.ЛИКСУТОВ: На набережных много заправок.

С.ДОРЕНКО: Да-да, я говорю, приходится ехать на Яузу. Но в Замоскворечье заправок ноль, внутри Садового кольца заправок ноль, на Красном Октябре…

М.ЛИКСУТОВ: Есть, Сергей. На память не приходит, где, но думаю, что есть.

С.ДОРЕНКО: На Красном Октябре была заправка, ее закрыли. Я вспоминаю город Рим, вот так вот пиццерия и вот так одна колонка, дверь в пиццерию, входишь, и одна колонка.

М.ЛИКСУТОВ: У нас, к сожалению, нормы строительства не позволяют.

С.ДОРЕНКО: Другие?

М.ЛИКСУТОВ: Там есть даже внизу заправка, а сверху жилой дом. Вы много видели, наверное. В Италии много такие заправок, вообще, в Европе достаточно много. У нас запрещено категорически подобные вещи, даже соседство ближайшее с жильем или какими-то общественными местами.

С.ДОРЕНКО: Если мы говорим о том, что центр должен жить, центр должен жить как город, не как специальный Диснейленд, а как город, то у нас должны быть заправки — но их нет, у нас должны быть парковочные места — их нет, потому что их забивает каршеринг и туристы, и так далее. Нам нужно чувствовать, что это наш город, а не что мы в Диснейленде индейцы.

М.ЛИКСУТОВ: Вы совершенно правы. Но при этом, если парковку вам надо выбирать как жителю дома в центре, что вы хотите вокруг своего дома? У вас есть улица, на которую все равно с парковки дальше поедете. Здесь нужно найти, очень сложно, баланс, сколько парковочных мест должно быть, чтобы вы… сколько уличной дорожной сети вы занимаете при этом. То есть можно все заставить парковками, но вы с этой парковки выехать не сможете, потому что улицы не хватит.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Нам нужен платный въезд в центр. Во что нам нужно, центру: нам нужны заправки, нам нужны хорошие магазины и платный въезд в центр.

М.ЛИКСУТОВ: Это достаточно радикальные предложения, которые имеют место быть, конечно.

С.ДОРЕНКО: Я говорю, что меня спасло бы.

М.ЛИКСУТОВ: Между прочим, вопросы, которые вы задаете, задают нам достаточно много людей, и предложения есть еще более радикальные, даже помимо платного въезда. Например, такие, я даже список этих уважаемых экспертов, чтобы голословным не быть. Много коллег, которые говорят о том, что мало выделенных полос у нас в Москве, надо вводить не 30-40 километров в год, как мы делаем, а, не знаю, сто сразу. Говорят какие-то улицы, показывают. Некоторые из них улицы выглядят действительно достаточно важными с точки зрения работы городского транспорта. Здесь проблема в том, что вводить выделенные полосы можно не 30-40 километров, а больше, но важно привыкание. Это же вопрос еще комфорта, психологического, в том числе. Эти изменения, надо быть готовыми к этому. А некоторые товарищи говорят о том, что платность – неплатность, это второй вопрос, а вот на выходных вообще запрещайте движение в центре города, пусть люди ходят, потому что замечательный город, много различных объектов.

С.ДОРЕНКО: А как мы ездить-то будем?

М.ЛИКСУТОВ: У нас метрополитен есть. А вообще, запрещайте движение в центре. И требуют от нас какого-то ответа, почему мы этого не делаем. Почему это делают в Риме, почему это делают в Париже периодически, в Лондоне, почему в Москве не делают.

С.ДОРЕНКО: Но резиденты могут ездить?

М.ЛИКСУТОВ: Здесь это сделать тяжело. Если перекрывается дорога, как вы проедете, если там люди ходят? Когда у нас мероприятия, День города, по Тверской как вы проедете?

С.ДОРЕНКО: Тогда надо бросать центр и делать Диснейленд из него. Хорошо, но что нам нужно? То, что вы обещали в «Коммерсанте», в нашумевшем интервью, я без преувеличения, нашумевшем интервью, потому что мне по этому вопросу звонила Тина Канделаки рассказывала: Ликсутов такое написал…

М.ЛИКСУТОВ: Плохое?

С.ДОРЕНКО: Наоборот, она в восторге. Тина в восторге абсолютно. Она мне звонила рассказывать статью в «Коммерсанте». Как вы думаете, вполне себе занятая женщина звонит: Сережа, ты читал Ликсутова? — Да, я читал. Что такое? — Я тебе расскажу. — Да я читал. — Но я тебе расскажу. Абсолютный восторг. 40 километров…

М.ЛИКСУТОВ: Да. Есть некоторые улицы… тогда расскажу подход. Мы готовим сейчас постановление правительства, я об этом говорил, оно еще проходит некоторые согласования. В первую очередь оно требует согласования с органами полиции. Это об изменении скоростного режима по ряду улиц. Я их уже озвучивал, примеры этого. Но некоторые улицы, которые мы рассматриваем, на некоторых это увеличение скоростного режима, потому что когда на участках дорог вводится какая-то реконструкция, перекладка сетей, строительство эстакад и съездов, вводится ограничение движения, обычно снижается скорость. Дороги сделаны, геометрию улиц поправили, целесообразно восстановить скоростной режим. Примеры таких, там, где требуется восстановить скоростной режим, это Варшавское шоссе, на участках от Нагатинской улицы до Каширского шоссе и от МКАД до Молодогвардейского проезда, за исключением дублеров, конечно. Там мы считаем целесообразным скорость увеличить с 60 до 80 км/час. Например, на Симферопольском шоссе на участке от Варшавского шоссе до границ с Московской областью также увеличить до 80 км/час. Но есть ряд улиц, где, мы считаем, что скорость целесообразно ограничить. Я об этом тоже говорил, не буду повторяться, какие улицы это делается, я приводил ряд примеров, перечень достаточно большой, где повышается скорость, где мы рекомендуем повысить, так и снизить. Почему снизить — это очаги аварийности, которые уже стали очагами аварийности, где есть большое количество дорожно-транспортных происшествий, в первую очередь, с пешеходами. А второе, это дорожно-транспортные происшествия с автомобилями. Поэтому это выявленные очаги аварийности, которые требуют изменений.   

С.ДОРЕНКО: Есть какая-то география? Чтобы вы прямо сказали: Бульварное кольцо, допустим.

М.ЛИКСУТОВ: Улицы внутри Садового кольца.

С.ДОРЕНКО: В том числе Якиманка, например?

М.ЛИКСУТОВ: Нет, Якиманка туда не входит. Но делятся эти улицы, где мы предлагаем менять скорость, на две, где снижать скорость. Первое, это  очаги аварийности, и где мы обязаны изменить скорость движения. Вторая часть — по ним решение не принято, это те улицы, которые несколько лет назад выносили на голосование, где спрашивали у москвичей, согласны ли с тем, чтобы снизить скорость. Москвичи приняли решение — нет. Было голосование, большинство проголосовавших сказали: нет, мы не хотим менять скоростной режим, снижать его. Поэтому по тем улицам, которые были на голосовании, которые не входят и режим очагов аварийности, мы готовим повторное голосование, стараемся объявить в этом году, где постараемся дать дополнительные аргументы, почему мы считаем, что скорость снижать надо. Но дальше принимать решение все равно будут граждане.

С.ДОРЕНКО: Сегрегацию надо вводить. Я сейчас объясню. Почему Черемушки должны голосовать по Якиманке? Я не понимаю.

М.ЛИКСУТОВ: Потому что жители Черемушек так же едут периодически, а может, и достаточно часто, по Якиманке.

С.ДОРЕНКО: Они едут, а я хожу. Я в аптеку иду, товарищи.

М.ЛИКСУТОВ: Тогда всегда делается так. Если вас вопрос действительно волнует, как жителя Якиманки или человека, который ходит достаточно часто, то, наверное, если это действительно проблема, жители более активно будут выражать свою точку зрения, именно как жители Якиманки.

С.ДОРЕНКО: Может быть. Знаете, это как в старое время, ну, и сейчас до сих пор, когда старая Ленинградка, едешь через Бологое, ты понимаешь, что ты-то едешь в Петербург, а они-то идут в аптеку. Вот это огромная разница. Ты когда едешь в Петербург, я несся на мотоцикле тут в Петербург, и я пролетаю эту деревню, и я думаю, когда я вижу милую женщину, которая идет просто в магазин за хлебом, что она смотрит на меня, как на окаянную напасть какую-то.

М.ЛИКСУТОВ: Если это не выделенный хайвей, как это делается во всем мире, то на шоссе, даже с достаточно широкими полосами и хорошей инфраструктурой, если вы въезжаете в населенный пункт, который, может, дорогу делит на две части или какую-то часть, то обычно всегда во всем мире, в Европе и даже в Америке, есть знаки, ограничивающие скорость.

С.ДОРЕНКО: За слабых. И вот центр живет так же, мы деревня.

М.ЛИКСУТОВ: Просто некомфортно, потому что шум и прочее, некомфортно проживать в таком. 

С.ДОРЕНКО: Мы, центр, мы — деревня на вашем шоссе. Я хочу обратиться к москвичам. Милые москвичи, вы ездите из Медведково в Черемушки, а посередке есть деревня, центр. И вот мы деревня, мы идем в аптеку. Я иду в «Риглу» купить от насморка какую-то фигню, а вы несетесь там 120, и я думаю про вас, что вы окаянные идиоты. Я не против вас, пожалуйста, но я вас ненавижу, в хорошем смысле. Это так.

М.ЛИКСУТОВ: Город должен жить в условиях, комфортных для большинства людей.

С.ДОРЕНКО: Позвольте некоторые вопросы. Ребят, извините. И так 9:27, и я обещал вопросы. «В спальном районе Москвы Ясеневе вводят платные парковки, называя их перехватывающими, — спрашивает 15-й. Передача земли происходит по весьма сомнительным документам, парковка будет расположена в непосредственном близости к жилым домам и заменит бесплатную для жителей. Логичности в таких действиях нет. Трафик минимален…. и так далее. Жители готовятся к протестам».

М.ЛИКСУТОВ: Я отдельно посмотрю. У меня такой информации нет, что есть проблема, связанная с жителями Ясенева. Пока не могу ответить ничего. Конечно, если жители будут против введения парковки, муниципальные депутаты не выражали свою точку зрения, и это действительно парковка является перехватывающей, обычно мы для местных жителей вводим специальные абонементы, которые достаточно по формальной цене и наоборот, охраняют их места, сохраняя их именно для жителей. Отдельно посмотрю на вопрос, и вам в программу передам, как мы это иногда делаем, ответ на вопрос. 

С.ДОРЕНКО: Джей-Джей: «Когда, наконец, будут штрафовать мотоциклистов за рев моторов?» За трубы, за флейты?

М.ЛИКСУТОВ: Это вопрос к органам полиции, это их компетенция в этой части. Тяжело это фиксировать, мотоциклисты у нас, как вы знаете, достаточно быстрые.

С.ДОРЕНКО: И out low, наглые.

М.ЛИКСУТОВ: Некоторые из них… стараются, но большинство ребят, которые ездят на мотоциклах, очень законопослушные и такие очень единые с точки зрения оказания помощи на дороге друг другу. Поэтому, пользуясь случаем, хочу напомнить, что у нас 13 октября закрытие мотосезона городского.

С.ДОРЕНКО: Ой.

М.ЛИКСУТОВ: Да. Мы вас приглашаем, Сергей. И конечно, всех слушателей радио «Говорит Москва».

С.ДОРЕНКО: На Сахарова?

М.ЛИКСУТОВ: Да. Это Сахарова, традиционное место. И далее маршрут будет до Воробьевых гор, будет подготовлена программа, выступление спортсменов, выступление артистов, выступление специального батальона ГИБДД, профессиональных ребят, которые тоже заканчивают сезон вместе с нами. Поэтому всех будем рады видеть. Это городское мероприятие — закрытие мотосезона.

С.ДОРЕНКО: Я ж теперь на Тракстоне. А он, гад такой, прыгающий. Приходится с выжатым сцеплением все время ехать. Спасибо за приглашение.

«Вы будете ставить дорожные знаки «Ярмарка выходного дня» с информацией о запрете парковки на это время?»

М.ЛИКСУТОВ: Вообще, у нас стоят знаки обычно. Если знак не работает, он зачехляется, если знак работает, то он работает. Изменение схемы движения на период ярмарки выходного дня мы всегда публикуем на сайте transport.mos.ru, на mos.ru, на портале мэра и правительства Москвы. Всегда передаем эту информацию в «Яндекс» также, они вставляют в карту.

С.ДОРЕНКО: Мы продолжаем. С нами заммэра города Москвы Максим Ликсутов. Вот есть объявление важное Анастасии Оношко.

А.ОНОШКО: За часовую программу невозможно на все вопросы приходящие ответить. Я лично копирую все приходящие в Telegram, смс и Twitter вопросы, отправляю их в канцелярию Мосгортранса. И на сайте transport.mos.ru в разделе «Обратная связь» вы найдете ответы на каждый вопрос, называется этот раздел «Ликсутов отвечает». Это не просто в пустоту. Я самые адекватные вопросы передаю, конкретные. Это я просто тем слушателям, которые обижаются, что не успевают все зачитать.

С.ДОРЕНКО: Павлуха на Весте пишет уже не первый раз. «Когда решится ужас с движением по Щелковскому шоссе на выезде из Москвы? Каждый вечер невозможно проехать ни по Щелковскому, ни по МКАД, всех держит пробка».

М.ЛИКСУТОВ: Ну а какие предложения есть? Что сделать надо? Скажите, я с удовольствием.

С.ДОРЕНКО: Вертолеты.

М.ЛИКСУТОВ: Я готов услышать любые предложения разумные, которые направлены на то, как улучшить движение с что нам нужно сделать. Я буду очень признателен.

С.ДОРЕНКО: 21-1: «Почему усадьба Черемушки и пруд, прилегающий к ней парк, закрыты для москвичей?» Не знаю, почему они закрыты. Разве это относится к движению?

Бобалех спрашивает: «Зачем, кто умный и хитрый сделал стоянки на Петровке, у Столешникова, «Мариотта» для грузового транспорта?» А что, они там загораживают движение?

М.ЛИКСУТОВ: Там, во-первых, есть парковки для машин небольших, которые обслуживают прилегающие рестораны, гостиницы, и они могут стоять там фактически 30 минут, уехать и приехать. И этих мест не так много, мы эти места определяли вместе с логистическими компаниями и теми организациями, которые работают в городе. По-другому просто не завезти.

С.ДОРЕНКО: Также верно, что они не соблюдают тайминг.

М.ЛИКСУТОВ: Их штрафуют, Сергей. И еще могу сказать, мы подводили статистику, как было в 2011 году с грузовиками и как в 2018 году. Если в среднем грузовая машина свыше, скажем, полутора тонн, которая ездит в городе, у нее загрузка была 25 процентов. То есть даже большая фура ехала, загружена на 25 процентов. Такая логистика была своеобразная в Москве. Сейчас этот показатель увеличился почти в два с половиной раза. И машин, соответственно, стало в два с половиной раза меньше.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. Мышь у меня. Я хочу сказать Оношке. Она дергает за мышь и не дает мне читать вопросы. Не трожь мышь! Я хотел сказать, что они не соблюдают время. И должен сказать, что даже сами водители бывают разочарованы. Я подошел к одному водителю, который тоже лупил дизелем под окнами у нас, грузовая машина, чтобы разгрузиться в этой пресловутой «Азбуке вкуса». И я ему сказал: знаешь, ты здесь стоишь, я уезжал, ты стоишь, и я приезжаю, ты стоишь (я ездил на час), и лупишь движком все время. Он говорит: движком я луплю, потому что у меня охлаждаются продукты, а стою я здесь час, потому что они меня не разгружают. Я говорю: я тебя сфотографирую в «Помощнике Москвы», три тысячи тебе врублю. Он говорит: я тебя умоляю, сделай это, пожалуйста. Потому что управы на них никакой нет. Я очень хочу, чтобы ты сделал это и меня оштрафовал, я тогда пойду с этой бумажкой им тыкать в лицо, потому что они не разгружают по полтора часа, я здесь стою.

М.ЛИКСУТОВ: Странный аргумент, конечно. Мог себя сфотографировать сам, если хочет.

С.ДОРЕНКО: Они не соблюдают ничего. Они на пять минут должны заехать или сколько там, не знаю, для загрузки – погрузки.

М.ЛИКСУТОВ: 30 минут дается льготный период обычно. В зависимости, правда, от мест. Но обычно 30 минут есть, и мест этих не так много, но они все нужны и достаточно серьезно востребованы.

С.ДОРЕНКО: Хорошо. «Когда что-нибудь сделают на зигзаге возле метро «Лухмановская»? Пробки жуткие, в Некрасовку не проехать, мучаемся уже четыре года».

М.ЛИКСУТОВ: Я посмотрю, что можно сделать, пометил.

С.ДОРЕНКО: «Даешь московский каршеринг по области». Нам нужно каршеринг московский распространить по области.

М.ЛИКСУТОВ: Мы понимаем, что он распространяется потихоньку, потому что зона действия машин каршеринга сначала была до МКАД, теперь до аэропортов. И насколько я знаю, часть компаний работают и в крупных городах Московской области. Я думаю, этот процесс не за горами, и каршеринг, конечно, там будет в полном объеме.

А.ОНОШКО: Можно будет на дачу ездить.

С.ДОРЕНКО: Как на дачу, дорогая, ты на ночь его оставишь, там три рубля минута, ты будешь спать беспокойно.

М.ЛИКСУТОВ: Есть возможность, насколько я знаю, у некоторых операторов забронировать машину. Когда вы платите намного меньше, но она стоит в ожидании вашего прихода. Есть разные формы.

С.ДОРЕНКО: Валентин: «Каршеринг — это зло. Девять-десять баллов пробки, в том числе, благодаря пассажирам общественного транспорта, которые пересели на чужие дешевые машины. Так спокойно они ездили на автобусах, а теперь вы их соблазняете дешевыми машинами, они забивают все. 

М.ЛИКСУТОВ: Могу сказать, что если сравнивать машину каршеринга, первое по статистике, более 80 процентов людей, которые используют машину каршеринга, это люди, которые пересели с личной машины. И примерно 20 процентов людей — это те, которые использовали раньше городской транспорт, на какую-то поездку, на часть пути используют машину каршеринга. Все-таки в первую очередь это переключение с личной машины. Это раз. Второе, по статистике, которую мы собираем, одной машиной каршеринга в день пользуются от пяти до семи человек. Это значит, примерно 5-7 машин в сутки не выезжают на дороги личные, потому что люди начинают больше пользоваться машинами каршеринга. Поэтому в этом логика есть большая.

С.ДОРЕНКО: Юрий Бигов: «Почем на СВХ (это Северо-Восточная хорда?) от МКАД в сторону города 60 километров? А с виду скоростная дорога».

М.ЛИКСУТОВ: Во-первых, дорога в городе. Во-вторых, там достаточно большое количество съездов, и 60 километров плюс наши 20, которые законодатель дает возможность ездить без нарушений и штрафов фактически, это, в общем, 80 км/час.

С.ДОРЕНКО: «Неуютно, но в Текстильщиках, — пишет Тор, — сделали развязку для машин, интервалы светофоров для машин, а вот про общественный транспорт не подумали. Вечером троллейбусы становятся неуютными. От остановки нужно идти в снег и дождь по 700 метров. Вся дорога перед метро забита таксистами из бывших республику. Автобусная полоса на Люблинке есть, но камеры начинают действовать только у самого метро, и автобусы стоят на прилегающих улицах по 20 минут на поворот. Приходится выбирать машину». То есть как бы говорит: хорошо на машине, но плохо на общественном транспорте.

М.ЛИКСУТОВ: На Люблинке камер намного больше, чем около станции метро, это я точно знаю. С точки зрения того, что есть таксисты — постоянно с этим боремся. Которые, к сожалению, бросают машину где ни попадя, мешают работе городского транспорта — эта проблема есть. Около метро «Люблинская», одно из самых крупных мест, большее количество штрафов именно для автомобилей такси. Мы контролируем этот вопрос. Я думаю, что месяц – два и эта история будет снята.

С.ДОРЕНКО: Есть какие-то болевые точки, как мне представляется со стороны, которые абсолютно типичны и они похожи на беспорядок. И мы, граждане, горожане, когда смотрим на них, думаем: бардак какой-то. О, долго этого бардака тут не потерпят. Не потерпят, говорим мы, через год мы видим то же самое. Какие-то невероятные, не знаю, в семь-восемь утра в том же Красном Октябре все забивается грязно, в четыре ряда, там Якиманка, мост, всевозможными ханыжками, которые приезжают под видом такси, но они не такси. Там стоит такси штук сто, и не такси штук сто. И когда ты смотришь, думаешь, а, нет, такой бардак долго не продержится, кто-то скажет: все, хватит. И через год то же самое, ты думаешь: ага, всем плевать. Почему? Потому что нам хотелось бы не только, как бы сказать, инструментального воздействия, я понимаю, что вы человек систематический и очень как бы, я вас хвалил словом «четкий». Ликсутов — четкий. Но мне кажется, что нужны меры и какие-то реактивные, такой быстрой реакции. Не сделать, сто процентов увешать камерами, а просто взять и дать по шапке один раз.

М.ЛИКСУТОВ: Сергей, мы все-таки органы госвласти, и по шапке — это не наш стиль. Есть закон, который четко регламентирует наши полномочия и наши возможности. Могу сказать следующее: есть, в моем понимании таких около десятка, мест проблемных в Москве. Их раньше было в 50 раз больше. Которые являются проблемными с точки зрения станций метро. Такое как «Аннино», такое как «Домодедовская», такое как «Теплый Стан», где наши экипажи, сотрудники дежурят каждый день, фактически 24 часа в сутки. Но оштрафовали машину, он не заплатил, эту машину забрали на спецстоянку, на его место приехала новая машина. И вот это, видимо, просто требуется время, когда все те, кто хочет… люди бросают машины, этот водитель, который там работал на такси, уезжает в другую страну, обратно к себе домой, штрафы все эти бросил на владельца машины. Владелец машины этой поменялся. Этот круговорот, видимо, должен пройти какое-то время, чтобы все те, кто пытается работать не по правилам и неправильно, они увидели то, что эта системная работа, которую мы делаем, она приносит результат, и она именно системная, а не набегами, что вот сегодня прибежали, кого-то оштрафовали и навели порядок, а завтра снова никого нет. В этих проблемных точках наши сотрудники дежурят каждый день. Задача — навести порядок. 

С.ДОРЕНКО: Есть страны, где мы предполагаем древнюю многовековую культуру, какая-нибудь Исландия. Я не был в Исландии, но люди рассказывали. Или какая-нибудь фламандская Бельгия. А есть страны, куда приезжает всякая шваль человеческая, например, Нью-Йорк, Америка. Гаити, разбойники, какие-то негодяи, мафиози, все негодяи. И тем не менее Нью-Йорк за счет жесткости, избирательной жесткости, если ты испортил файл, то ты испортил его на всю жизнь. Как сейчас этот парень в Верховный суд пытается, что он в 17 лет присутствовал на каком-то неразрешенном сексе на вечеринке, его обвиняют. То есть файл портится на всю жизнь, навсегда, причем задним числом. И вот есть какие-то страны. И у нас тоже очень много иммигрантов, которые в разной степени привыкли к порядочности. Есть очень порядочные, есть разные. Мне кажется, что наши законы, ваши законы в частности, касающиеся движения, они чересчур либеральны. Я вам говорю правду: они абсолютно либеральны. Для них просто подтереться — 250 штраф, вы выписываете ему 500, а он 250. Это цена бутерброда. Никак это его не воспитывает. Надо же его воспитать, должна дидактика быть. Может быть, ему гвоздь в темечко, не знаю. Дидактика должна быть.

М.ЛИКСУТОВ: Помимо того что штрафы, есть еще и вопрос, связанный с безопасностью движения, с аварийностью. И если говорить о такси, то, к сожалению, те граждане, которые имеют право работать в Москве и в России, соответственно, с национальными правами, к сожалению, по статистике, они больше всего попадают в дорожно-транспортные происшествия. Наша была позиция, правительства Москвы, что все-таки, как это сделано практически во всех цивилизованных странах, все-таки сделать обязательной работу на коммерческом транспорте только с национальными правами, то бишь российскими. Потому что разные, во-первых, государства бывшего Советского Союза отделились, кто-то что-то поменял в правилах дорожного движения. И если ты работаешь в Москве, это все равно отличается, даже если ты законопослушный водитель где-нибудь у себя в стране и в городе, манера вождения, правила дорожного движения все-таки отличаются. И надо, по нашей точки зрения, сдавать на права в Москве, получать национальное водительское удостоверение.

С.ДОРЕНКО: С какого числа вы это введете?

М.ЛИКСУТОВ: Мы не имеем права это ввести, мы можем только предложить федеральным органам это сделать. Мы такие предложения направили в министерство внутренних дел, в Федеральное Собрание Российской Федерации. 

С.ДОРЕНКО: Это давно было?

М.ЛИКСУТОВ: Это было в этом году. С тем, чтобы законодатель посмотрел на это с несколько другой точки зрения.

С.ДОРЕНКО: Можно это проталкивать как-то?

М.ЛИКСУТОВ: Мы стараемся, по крайней мере, объяснить и дать аргументы, почему мы считаем это важным. Потому что за этим стоят человеческие жизни.

С.ДОРЕНКО: Добавьте еще один аргумент: я точно знаю, я говорил с человеком, который мне говорил: ах, черт, я вожу 20 лет, а моим правам всего полтора года. Я спросил, почему так? Он сказал, что у него что-то было с теми правами, он просто поехал назад в свою родную Киргизию и просто купил новые права. Поэтому когда вы видите, что они как бы новые водители, это не новые водители — это люди, негодяи, которые имели проблемы с законом, в том числе именно водительские, и которые просто съездили домой и в родном кишлаке купили новые права, на девичью фамилию матери, не знаю еще. И они такие являются сюда со словами: мы новые водители. Нет, ребята, вы старые жулики.

М.ЛИКСУТОВ: Среди водителей из Киргизии есть очень порядочные и толковые водители, которые являются где-то образцовыми даже. Но я считаю одно, что у сотрудников полиции должна быть возможность проверить, что эти права выданы законно, что они действительно есть в базе данных министерства внутренних дел то страны, в которой их выдали. Ну и во-вторых, все-таки общемировая практика направлена на то, что если ты работаешь на коммерческом транспорте — подчеркну, на коммерческом транспорте, — то целесообразно все-таки требовать необходимость получения национальных водительских прав.

С.ДОРЕНКО: Тем более что в России, слава тебе, господи, с этим налажено. Вот сейчас купить права в России нельзя. Мне последний раз года четыре назад какой-то парень предлагал на Северном Кавказе купить права, или пять.

М.ЛИКСУТОВ: Если даже сейчас предлагают, во много это жулики просто, которые пытаются изъять у вас деньги и ничего не сделают.

С.ДОРЕНКО: В Москве абсолютно невозможно, а про Северный Кавказ говорят, но я не пробовал. Но на самом деле, здесь навели порядок, это правда.

Очень много людей целятся на выделенки. Такой соблазн, они свободные. «Когда каршеринг, как общественный транспорт, пустят на выделенки?»

М.ЛИКСУТОВ: Наша принципиальная позиция — этого не делать. Объясню еще раз. Все-таки на выделенных полосах работают водители автобусов, водители электробусов, появившихся у нас, водители троллейбусов. И все-таки большинство таксистов являются профессиональными водителями, все  равно большинство этих людей. Поэтому на выделенных полосах работают профессиональные водители, у которых есть достаточный стаж работы, которые профессионально занимаются перевозкой пассажиров. Поэтому допускать туда автомобили каршеринга, наша принципиальная позиция — нет.

С.ДОРЕНКО: Вы собираетесь увеличить количество камер, которые фиксируют нарушения на выделенке в автобусах? Потому что мы побаиваемся, что в автобусах есть камера, когда нарушают.

М.ЛИКСУТОВ: У нас их более ста. Количество будет увеличено в два раза в течение следующего года. Камер становится больше, вы видели, наверное, документацию, она в открытом доступе находится. Мы объявили несколько конкурсов на аренду дополнительного количества камер, в первую очередь эти камеры будут установлены на выделенные полосы.

С.ДОРЕНКО: На выделенные полосы, в автобусах в том числе?

М.ЛИКСУТОВ: Нет. На выделенных полосах стационарные видеокамеры, в местах, где есть проблемы. В автобусах сейчас более ста, количество их будет увеличиваться, мы их поставим, конечно. Это нужно.

С.ДОРЕНКО: Что делать с водителями, которым вообще плевать на штрафы? Представьте себе бизнесмена, который летит по делам подписать бумагу, которая будет давать ему, ну, немного, не знаю, сто тысяч долларов в месяц. Вот он подпишет и все. Он садится и говорит своему водителю: Михалыч, гони. Тот: тут три тысячи стоит…. Да какая ему разница?

М.ЛИКСУТОВ: Дело в том, что по некоторым полосам, мы понимаем здесь проблемы, совместно с сотрудниками полиции устанавливаются уже рейды. Когда останавливает такого водителя сотрудник полиции и уже, соответственно, совершенно другая история, связанная со временем, со штрафом и всей процедурой оформления этого административного нарушения.

С.ДОРЕНКО: Кутузовская разделительная используется такими «Михалыч, гони», сколько хочешь, я постоянно вижу.

М.ЛИКСУТОВ: По крайней мере, то, что я вижу, там очень часто, практически каждый день, проходят какие-то рейды сотрудников полиции. Они занимаются своим делом. Во-вторых, там нарушителей крайне мало, так визуально, по крайней мере. Я рано утром еду и особо их не вижу. И вообще количество машин, которые там проезжают по разделительной полосе, очень мало.

С.ДОРЕНКО: Я этим летом наездил на автомобиле 140 километров, за четыре месяца. То есть не ездил вообще, только на мотоцикле. И я там, ну, можно я на себя стукну чуть-чуть? Я еду в центр как будто по Кутузе, потом сюда на Новый Арбат, там тесные ряды вдруг становятся, и я где-то чуть-чуть вроде касаются разделительной, ну, так, три сантиметра, господи. На мотоцикле. Аккуратненько объезжаю. Я тихонечко! Я боюсь, что какой-нибудь больной влево вырулит, меня ударит. Не надо! Я тихонечко. Боже, сколько идиотов там ездит, у которых совсем никаких оснований! Ни АМР, ничего. Просто они видят, что полиции нет, и все, пошли-пошли. Они сзади меня пролетают один за одним.

М.ЛИКСУТОВ: Я обязательно сотрудникам полиции скажу об этом.

С.ДОРЕНКО: Скажите. И еще существует целый ряд людей, для которых 3 тысячи и 30 тысяч не штраф, ну не штраф это. Если я бизнесмен, еду подписывать бумагу, которая мне даст сотку баксов в месяц, эти 3 тысячи, 30 тысяч — какая мне разница? Что такое 30 тысяч? 500 долларов. Забыли, проехали, разговор ни о чем. Надо успеть. Вот у меня есть чиновник, он сейчас подпишет, а потом через час он уедет. Все. «Михалыч, гони!» Михалыч: «Как?» — «А вот как хочешь. Ты у меня волшебник, Михалыч, я же тебе плачу 100 тысяч в месяц, пошел!»

М.ЛИКСУТОВ: Поверьте, таких людей, которые получают с каждой камеры по штрафу, когда он едет по выделенной полосе, у меня есть достаточно большое количество друзей, которые занимаются бизнесом, вот практически никто не занимается этим. По крайней мере, из моих знакомых таких людей, если поначалу как-то пытались — а вот тут камера есть, а тут нет, какие-то смотрели на радары, навигаторы, а сейчас тот радар пикает все время, камер действительно на выделенных полосах стало сейчас намного больше. Мы слушаем наших водителей автобусов, троллейбусов, электробусов, которые говорят нам, где есть проблемы, связанные с движением на выделенных полосах, где заезжают. Конечно, мы туда устанавливаем в первоочередном порядке камеры. Потому что не надо забывать, что в автобусе проезжает и 50, и 70 человек, эти заезды, маневрирование по полосе, он создает иногда и аварийные ситуации, помимо штрафа, надо об этом тоже думать.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Про автобусы можно? Извините, я всем пользуюсь. Настя молчит, потому что она на электросамокате катается, а я нет.

А.ОНОШКО: И на каршеринге.

С.ДОРЕНКО: Я езжу и на автобусах, и на троллейбусах очень часто. Я хотел вам на них пожаловаться и похвалить. Во-первых, дико предупредительные люди. Просто я удивляюсь, мне кажется, что вы наняли туда психотерапевтов, какие-то настоящие доктора. Они изумительные, такие спокойные, предупредительные, приветливые, «здрасьте», «пожалуйста» «до свидания», все, чего хочешь. Но тут был случай: дождь, адский дождь. И я еду в 4-м троллейбусе, а ему надо развернуться под мостом здесь Большим Каменным, и назад поехать к кинотеатру «Ударник». И я ему говорю: брат, высади меня у моего подъезда, тебе же по фиг, ты там едешь. Он мне говорит: ты не представляешь степень контроля — если я где-нибудь приторможу и открою дверь, то мне пять тысяч премия до свидания. Клади сюда пять тысяч и поехали. Я говорю: нет, пять тысяч не дам. 50 рублей дам. Взятку 50 рублей даю тебе. Ты просто откроешь дверь, а я на ходу выскочу. Нет. Не разрешил. Я пошел под дождем и так далее. Вышколенные. Как вы их отбираете?

М.ЛИКСУТОВ: Действительно, водители нашего городского перевозчика — это люди, к которым я лично отношусь с большим уважением, очень профессиональные ребята. Они прежде чем пойти работать к нам, даже если у него есть водительские права профессиональной категории, все равно проходят необходимый курс обучения. Это наше правило. У нас есть учебный комбинат специальный, где мы обучаем водителей автобусов, трамваем, троллейбусов, всего, что движется у нас в городе. Многие частные организации у нас пользуются нашим комбинатом. Недавно мы открыли там даже мотошколу, которая работает, между прочим, 24 часа на семь, можно и ночью кататься и научиться ездить. С точки зрения водителей, при этом при всем у нас все-таки есть недостаток водителей, примерно три тысячи человек мы бы с удовольствием наняли на работу. Заработная плата, я считаю, что достаточно неплохая, это примерно от 60 до 75 тысяч. График работы разный, мы стараемся подстроить…

С.ДОРЕНКО: Я жену агитирую идти на троллейбус, я серьезно говорю.

М.ЛИКСУТОВ: На электробус даже можно.

А.ОНОШКО: Они работают, электробусы?

М.ЛИКСУТОВ: Электробусы работают. Какие-то проблемы, которые есть у водителей, решают. У нас сервисный контракт заключен на 15 лет с производителем.

С.ДОРЕНКО: Кац как вам с электробусами, портит кровь?

М.ЛИКСУТОВ: Нет. Мы всегда за разумный диалог. Любая разумная критика, если она подкреплена какими-то аргументами, чем-то еще, мы всегда за.

С.ДОРЕНКО: Я за. Скажу, почему. У меня идея совершенно простая. Большой Каменный мост создает нагрузку 100 децибел на мои уши. Ну их на фиг. А когда они будут электрические, я буду смотреть на них так, как будто они немое кино. И мне это будет приятно.

М.ЛИКСУТОВ: Будущее за электробусами, будут работать, работают уже, 90 тысяч человек провезли за первый месяц работы. Какие есть нюансы, мы их видим, знаем. И с дизельными автобусами периодически случаются проблемы, это техника, ничего страшного нет. Производители у нас ГАЗ и КамАЗ, у них знаний и опыта хватает на то, чтобы оперативно реагировать и вносить необходимые изменения, доработки. Точно будущее за электробусами.

С.ДОРЕНКО: Народ, ядовитейшая Настя Оношко все это время потратила на то, чтобы копировать ваши вопросы и тупо отправлять их Ликсутову в департамент транспорта. Он сейчас придет и у них будет тысяча вопросов, товарищи дорогие.

Я хочу сказать, что мне лично не хватает жесткости. Я очень надеюсь, завершая эту передачу, на то, что выборы закончились, президента выбрали, мэра выбрали. Дайте же кузькиной матери, я вас умоляю, прошу об этом. Уже пора. Заклеенные номера достали, заклеенные, поднятые багажники достали.

 НОВОСТИ

 С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Курсоруб. 65,42. Вчера было 65,15, что ли, не помнишь? Нормально здесь, в диапазоне. 75,73 по евро. 85,07 нефть, очень дорогая. 1,1578 остались во вчерашнем диапазоне по главной паре. Однако подкочевали поближе к 1.16. А вчера что было? Я начинаю забывать. Мать, у меня начинается деменция.

А.ОНОШКО: Что вы говорите? Уже? Как раз самое время.

С.ДОРЕНКО: Я не помню, вчера было 1,1568 или 1,1569, не помню. Я думаю, что это признак деменции, мне кажется, я начинаю сползать в деменцию. К концу я перестану тебя узнавать.

А.ОНОШКО: Почувствуйте себя мной — я никогда не запоминала эти цифры.

С.ДОРЕНКО: Как вас зовут, девушка?

А.ОНОШКО: Настенька. Да-да.

С.ДОРЕНКО: Так как вас зовут?

А.ОНОШКО: Я не помню сама.

С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо.

А.ОНОШКО: Я не докопировала даже треть сообщений. Можно я еще раз? Люди писали, старались. Все, что написали, я копирую на Telegram в приемную Мосгортранса. И они на сайте transport.mos.ru, там, правда, неочевидный такой дизайн, нужно найти меню главное, справа…

С.ДОРЕНКО: Как сделать жизнь правительства Москвы несносной. Отправьте сообщение Насти, и Настя его перешлет куда следует. Она известная сутяга, и она будет сутяжничать по вашим вопросам. Когда, когда? Неужели никогда?  Ах, увы нам.

А.ОНОШКО: На все вопросы, там есть раздел «Отвечает Ликсутов». В обратной связи есть несколько, то-то и то-то, и «Ликсутов отвечает». И там будет, найдите свой телефон, свой ник и увидите ответ.

С.ДОРЕНКО: Что меня потрясло по-настоящему, Настенька. Ты помнишь, когда нам открыли дела полковника Захарченко, мы были убеждены, что он сидит на общаке всего МВД, то есть все генералы.

А.ОНОШКО: Нет, это какие-то крупицы от РЖД, да-да.

С.ДОРЕНКО: Товарищи, я привык жить в мире, где есть какие-то уровни потребления. Как я живу, сейчас объясню. Есть люди, которые живут на субсистенции, на выживание, они за неделю до зарплаты начинают жрать сухой рис или сухую перловку, на масло денег нет. Может, осталось чуть-чуть растительного. Они за неделю до получки или до пенсии, это субсистенция. Есть люди, которые смотрят на ценники в магазинах, это выше, второй уровень. Сколько стоит? 159 рублей. — Так вчера по 130 брали? Ага. В смысле, им по фиг, они питаются нормально, но они смотрят на цены. Есть люди выше, которые не смотрят на цены, они смотрят на торговую сеть. Они говорят: в этой торговой сети, конкретно в этой, мы набираем корзину. Сколько что стоит, нас не интересует. Нас примерно интересует, сколько стоит корзина. Ты уезжаешь с корзиной, она стоит… короче, сколько стоит забить багажник. Одному стоит забить багажник шесть тысяч, а другому — 18 тысяч, в три раза больше. Но все равно они оба грустят. Их не интересует цена продуктов абсолютно. Абсолютно не парит, сколько стоят продукты, их парит, сколько стоит багажник, примерно. Он говорит: я багажник забивал на 12 тысяч, а теперь забиваю на 16. Он говорит: я багажник забивал на 12 тысяч, а теперь на 18. Его интересует багажник. Сколько стоит каждый продукт, он вообще ни сном, ни духом не знает. Сколько стоит молоко? Откуда я знаю. А как я узнаю, там что, написано? Тебе говорят, сколько стоит все вместе. И берут с кредитной карточки, поэтому ты вообще не в курсе. Но эти люди все еще летают экономом, но некоторые уже потом… нет,  бизнесом летают те, кто посылает свою кухарку в магазин. Кухарка вместе с водителем едет в магазин, и уже эти люди летают бизнесом. А эти, которые забивают багажник на 12 тысяч, они еще летают экономом. Но уже в хорошей гостинице. Дальше, следующая категория, которые летают бизнесом и у которых кухарка покупает, но не они. Они не поедут в магазин выбирать какую-то сраную морковку, не понимаю, что это значит, зачем это? Морковка потом уже на тарелке как-то бывает, правильно? Порезанная, дымящаяся, какая-то под паром, еще какая-то, не знаю. Это уже следующая категория: дома по 5-10 млн, бизнес-класс, первый класс, кухарка покупает вместе с водителем. Это я тоже понимаю. Я таких людей знаю. Бывает, пригласят. Подаю кофе у них за столом или стою у мангала где-то, рассказываю анекдоты про Чапаева.

А.ОНОШКО: В английской сказке, повести, недавно прочитала такой совет: приглашайте почаще к себе в гости, глядишь, и вас куда-нибудь пригласят. Хороший способ я недавно открыла.

С.ДОРЕНКО: Да-да. Это хорошо. Следующая категория: которые вызывают личный самолет. Полет стоит 25 тысяч туда-обратно. Например, тебе надо слетать в Мадрид. Если одним днем, пообедать в Мадриде, зайти в магазин, что-то купить и, может, с кем-то встретиться. Или в Лондоне, не знаю. Понятно, о чем я говорю? Ты вызываешь самолет, если ты экономишь, из какой-то Латвии или, может, даже из Финляндии. Если ты меньше экономишь…

А.ОНОШКО: А есть такая система каршеринговых самолетов? Я вот думаю сейчас, почему я раньше этого не делала?

С.ДОРЕНКО: Не знаю, почему. Может, ты просто скаредная?

А.ОНОШКО: Я просто не знала, что так можно.

С.ДОРЕНКО: Может быть, ты бедная.

А.ОНОШКО: За 25 тысяч за самолет можно слетать туда-сюда…

С.ДОРЕНКО: Долларов, конечно.

А.ОНОШКО: Долларов, я понимаю.

С.ДОРЕНКО: Если ночевка у самолета, это отдельно каких-то денег стоит. Пожалуйста, швейцарские компании, Финляндия делает. И даже у прибалтов есть кое-что. Ты летишь, хорошо. Это другая категория трудящихся. Третья категория, выше, я уже перешел на самолеты. И эта категория, которая вызывает самолеты, у них уже есть недвижимость в Лондоне, ну, они не понимают, зачем, так, прийти, какая-то любимая картина на стене, все-таки приятнее, чем гостиница, правда? Какая-то любимая картина, не знаю, смысла нет особого, но пусть будет. У них есть что-то на южном берегу Франции, ЮБФ, есть что-то в Лондоне, и они вызывают самолет, когда им надо куда-то слетать. Выше еще категория — у которых просто стоит самолет во Внукове-3. Стоит самолет, надо там собак свозить на выставку или еще что-то. Не знаю, вдруг что-то впердолится и вот самолет стоит. Там пилот есть, который получает зарплату. Естественно, он уйдет иначе в «Аэрофлот», он должен получать полмиллиона. Если он будет получать меньше, чем полмиллиона, соответственно, он уйдет в «Аэрофлот» или в Китай куда-нибудь уедет. В Китай, мать честная! Давайте платить ему миллион тогда, чтобы он не уехал в Китай. И мы ему платим миллион. Там стюардесса какая-нибудь, полька. Я помню, полька была одно время у Березовского. Я говорю: почему полька? Он говорит: ну, какая-то она милая, изящная, на ломаных длинных ногах. Какая-то полька, стюардесса, которую трахает командир и так далее. Тебе все приятно, пусть будет. Или два самолета. Или три самолета, как в свое время было у Гусинского, стояли два «Гольфстрима» во Внукове-3. Сегодня какое число?

А.ОНОШКО: 3 октября.

С.ДОРЕНКО: 6-го числа у Гусинского день рождения. Мне не забыть, не пропустить.

А.ОНОШКО: Надо поздравить?

С.ДОРЕНКО: А как же, конечно. Володя, привет, все такое. Я про что. А Захарченко не вписывается у меня ни в какую категорию. Я же веду к Захарченко. Захарченко у меня не вписывается ни в какую категорию. У Захарченко баблос, который просто лежит и все.

А.ОНОШКО: В квартире лежит, специально купленной квартире.

С.ДОРЕНКО: Просто лежит и все, а он ничего не делает. Он живет, как человек… это не правильно, не по-современному. Современные люди уже не прячутся. У него лежит в квартире 36 миллиардов вместе с валютой, 36 млрд рублей, а, извините, образ жизни у него — он не вызывает самолеты, у него нет дома рядом с Виндзорами где-нибудь. Вот здесь поместье Виндзоров, а здесь мы приютились, у нас всего 10 гектаров, так приютились где-то с краю. У него нет этого ничего. Этот скромный, я бы даже сказал, убогий человек ходит в какой-то гимнастерке, а у него в квартире лежит… ну что это? Как вы это объясните?

А.ОНОШКО: Выяснили же, откуда деньги. Из взяток, которые, я так поняла, передавали в систему РЖД, правильно?

С.ДОРЕНКО: Я хотел сказал о молнии. Сейчас молния. Ребята, срочное сообщение. Об этом сообщает «Говорит Москва» в Telegram. Вы же в Telegram подписаны на «Говорит Москва»? radiogovoritmoskva. Если вы подписаны, то у вас есть свежие новости. Вот я подписан и я читаю: президент предлагает отказаться… Путин внес в Госдуму проект, который частично декриминализирует 282-ю статью Уголовного кодекса. Документ появился в базе данных Государственной Думы. Президент предлагает отказаться от привлечения к уголовной ответственности за деяния, совершенные однократно — однократная ненависть — и не представляющие серьезной угрозы для основ конституционного строя и безопасности государства. Уголовно наказуемыми будут признаваться те деяния, которые совершены лицом после его привлечения к административной ответственности за аналогичные деяния в течение одного года.

Итак, президент Путин только что внес в Государственную Думу законопроект, который меняет 282-ю статью, изменит. Я не думаю, что Дума осмелится перечить. Соответственно, что произойдет. 282-я статья изменится. Первый раз ненависть, экстремизм и вся прочая негодяйская деятельность будет наказываться административной ответственностью, если она не представляет серьезной угрозы для основ конституционного строя и безопасности государства. А уже если в течение года ты по новой начал хейтить, хейтерскую деятельность начал… Открой мне, пожалуйста, 282-ю статью, Анастасия.

Ребят, давайте с Захарченко я подведу итог, мы не будем его обсуждать, потому что у нас появилась новость. Появилась информация, что это все его деньги, его — 36 млрд рублей это просто его деньги. Ни чьи-то там, ни общак никакой, ни генеральские, а просто ему РЖД, всего один из субподрядчиков РЖД каждый месяц давал 150 тысяч долларов. А другой тоже 150. Понятно, да? Еще какой-то 150. И чел просто лупил по миллиону долларов в месяц, например. И так постепенно накопил. Может быть, были какие-то прорывные, может, за что-то ему давали 100 млн долларов сразу. И это все его деньги просто. 

А.ОНОШКО: Их ему отдадут?

С.ДОРЕНКО: Как бы обидно, если не отдадут. Может, его посадят. Ну пусть тогда его любовницам отдадут. Любовница тоже претендует, а? Мне кажется, что любовницы в соответствии с древним законом должны быть обеспечены общепринятым образом жизни. То есть если они уже привыкли к какому-то образу жизни, они же не должны с Диора переходить на Ланком какой-нибудь, не знаю, куда там переходят. Если привыкли к Диору, Диор так Диор, правильно? Как-то государство должно в этом смысле поспособствовать, нет? А почему они должны менять образ жизни?

№У Совета Федерации, — Александр Первый, — прямо сейчас наблюдаю митинг «Левого фронта». К чему бы это?» К «Левому фронту». Спасибо.

Давайте я вам почитаю 282-ю. 282-я будет изменена. В последние разы мы ласкаем взглядом эти строки, которые будут скоро перечеркнуты парламентом по просьбе президента. 282-я, первое: действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии… Настенька, я хочу тебя куда-то вписать, в какой-то пункт.

А.ОНОШКО: Меня?  

С.ДОРЕНКО: А кого? Не себя же?

А.ОНОШКО: Давайте.

С.ДОРЕНКО: Если бы был идиот, я вписал бы себя. Давай напоследок совершим преступление. Представляешь, парламент сегодня начал рассмотрение, а ты берешь и совершаешь преступление по этой статье. И ты будешь последняя, кто пойдет в кандалах по этой статье. Это же прикольно. Попадешь в книгу рекордов какую-то.

А.ОНОШКО: Да, парламента.

С.ДОРЕНКО: Соверши какую-нибудь ненависть. Ненависть либо вражды. У тебя к кому-нибудь ненависть либо вражда?

А.ОНОШКО: Надо подумать. Вы пока читайте, а я буду придумывать.

С.ДОРЕНКО: А также унижение достоинства человека. Если оно существует. Может, у человека нет достоинства, тогда милое дело его, нет? По признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии. А меня чморят за то, что я хохол!

А.ОНОШКО: Кто? Русские, что ли?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Есть хейтинговые какие-то сообщения. Меня чморят за то, что я хохол и за то, что я атеист. О, пожалуйста. Так, товарищи, я чувствую, что это моя статья. А также принадлежности к какой-нибудь социальной группе. Журналист — это социальная группа?

А.ОНОШКО: Нет. Это вообще никто. Ничтожества, сброд.

С.ДОРЕНКО: Жалко. Совершенное публично или с использованием средств массовой информации или телекоммуникационных сетей, в том числе сетей интернета. О, это мне подходит. Наказываются штрафом от 300 тысяч до 500 тысяч. Так это в пользу государства? Нам плевать на этот штраф. Нет, тогда мне. Меня хейтят, тогда мне пусть дадут 500 тысяч.

А.ОНОШКО: Пусть.  

С.ДОРЕНКО: Но не дают. Либо от двух до трех лет, либо принудительные работы на срок от двух до четырех с лишением права занимать определенные должности. Те же деяния, совершенные с применением насилия либо угрозы его применения, либо лицом с использованием своего служебного положения, либо организованной группой, наказываются до 600 тысяч рублей либо от двух до трех лет, либо принудительные работы до пяти лет. И так далее.

Теперь все это будет административно, со штрафом. Президент внес в Государственную Думу закон, изменяющий, то есть предложения к изменению закона, и эти предложения будут рассмотрены Государственной Думой. Смысл в том, что в первый раз, если это не направлено на подрыв госбезопасности, будет административный, а если в течение года человек не воздержится и по-новой чего-нибудь ляпнет, то тогда уже уголовка пойдет.

«Ура! За репосты теперь не сядем. Дело за лайками и разговорами на кухне?»

Ну, почему? Это же хорошо, товарищи, боролись же за это. Это вносил Шаргунов.

А.ОНОШКО: Да, я помню.

С.ДОРЕНКО: А Путин говорит: слушай, Шаргунов, дай я внесу? Лучше же Путин, чем Шаргунов. Шаргунов это милое дело, уступлю. Он уступил. Сергей Шаргунов, писатель. Хорошо. Давай ему позвоним, этому Шаргунову. Он спит небось.

А.ОНОШКО: У вас есть его телефон?

С.ДОРЕНКО: Да.

С.ШАРГУНОВ: Алло?

С.ДОРЕНКО: Сергей, привет. Это Доренко, я звоню из эфира.

С.ШАРГУНОВ: Привет, Сергей, дорогой.

С.ДОРЕНКО: Путин внес в 282-ю поправки. Подрезал, можно сказать, тебя на повороте.

С.ШАРГУНОВ: Нет, наоборот. Это все готовилось. Я всем говорил, что это произойдет неизбежно. Конечно, это частичная мера, но мера важная. И сейчас мы увидим, как те, кто отмахивался от моих предложений, немедленно будут голосовать и заявлять о том, что они тоже всегда были за.

С.ДОРЕНКО: Не меняясь в лице.

С.ШАРГУНОВ: Абсолютно. На самом деле, я об этом говорил, я талдычу об этом бесконечно. Но давайте начнем хотя бы с частичной декриминализации, хотя бы лайки и репосты. Человек сделал, давайте это будет административка, не надо превращать его в преступника. Вот сейчас предложено. И конечно, это результат того разговора, который был на прямой линии. И я думаю, это хоть впервые за долгое время хороший сигнал. Потому что обычно голосуют за какую-то дичь, какие-то репрессивные, драконовские меры. А здесь возникает идея очеловечивания.

С.ДОРЕНКО: В сущности, это первый откат. Скажи, если позволишь, я буду вполне резок в вопросе: ты сам придумал или дяденька позвонил и сказал?

С.ШАРГУНОВ: Я с этой темой ношусь, я с этой темой иду еще до того, как я оказался в Госдуме, потому что многих моих друзей и приятелей арестовали за то, что они что-то сказали или написали, включая поэта Севу Емелина. И для меня 282 это давным-давно зловещие цифры. И когда возникла прямая линия, я записал свое видеообращение к президенту, после чего мне перезвонили, я был тогда на острове Русском в Приморье, меня вывели в прямой эфир и я задал тот вопрос, который и хотел задать.

С.ДОРЕНКО: Значит, он зрел и в администрации.

С.ШАРГУНОВ: Он для меня важнейший был, и я сказал. Ты же знаешь, что есть люди, которые по-прежнему, что называется, чалятся, есть те, кто страдает. Политолог Петя Милосердов сидит в «Бутырке» сейчас.

С.ДОРЕНКО: А он по 282-й, да?

С.ШАРГУНОВ: Да. Потому что что-то где-то в YouTube, некий марш, что-то написал… ну, бред. На самом деле, это удобный повод свести счеты. И эта статья, в том числе когда цепляются за что-то, написанное в «ВКонтакте», за что-то лайкнутое, расшаренное, эта статья удобный повод закатать человека. По крайней мере, есть еще и сигнал…

С.ДОРЕНКО: Извини. Когда мы говорим какие-то хейтерские вещи, это бывает вообще не политика, а типа «суп не досолила, убью». Это бывает чистая эмоциональность. И докапываться до этого как до разрушения государственной безопасности, мне кажется, в высшей степени абсурдно. Это какие-то «Три толстяка», сказка о Чиполино, какой-то бред полный, антиутопия в чистом виде.

С.ШАРГУНОВ: Абсолютно верно. И Юрий Олеша, и Джанни Родари должны быть запрещены, по логике тех, кто запрещает все остальное. Я сказал об этом президенту, что и Маяковский, и Пушкин, и Толстой, и Достоевский, и все подряд — всех надо немедленно запретить, их произведения, все это разжигает. 

С.ДОРЕНКО: Ты теперь полностью удовлетворен или ты собираешься дальше продолжить? Условно говоря, ты сказал, что это частичные меры, слово «частичные» означает, что ты будешь продолжать свою борьбу или нет?

С.ШАРГУНОВ: Я известный экстремал. Я считаю, что Карфаген должен быть разрушен. Я считаю, что это законодательство избыточно. Я считаю, что там, где слова приводят к насилию, там нужно карать. Я считаю, что сами по себе слова это не повод. Иначе, повторяю, можно найти и очень многие вызывающие слова у классиков. Но я полагаю, что от этого Карфагена сладостно отламывать по куску или как сейчас, по кусищу. Это такой весомый кусок. И я думаю, что это важный шаг в сторону включения мозгов. Надо притормаживать и включать мозги. Эта история важна не только законодательно, хотя я всегда говорил, когда звучали разные рекомендации, что давайте подведем законодательную базу, иначе на местах все равно будут злоупотреблять.

С.ДОРЕНКО: Извини, пожалуйста. Ты разрешить перезвонить после новостей? У нас тут очень жесткий… По этому же телефону, договорились?

 НОВОСТИ

 С.ДОРЕНКО: Говори же, Настя.

А.ОНОШКО: Я очень хочу всем эту партизанщину с лекарствами рассказать.

С.ДОРЕНКО: Если ты не в курсе, мы перед новостями говорили с Сергеем Шаргуновым. И наши последние слова были, что я ему перезвоню.

А.ОНОШКО: Без вас я не могу этого сделать, перезвонить.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет. Ты сейчас делаешь вид, что ты не в курсе.

А.ОНОШКО: Как же нет?

С.ДОРЕНКО: Вот у кого деменция, товарищи!

А.ОНОШКО: Более того, я вам скажу, что они абсолютно одинаково с Тиной Канделаки здороваются. Они говорят оба: Сергей, дорогой.

С.ДОРЕНКО: Сергей, привет. Продолжаем. У нас закончились новости. Мы говорим о том, что президент внес в Государственную Думу проект изменения закона 282-го.

С.ШАРГУНОВ: Я тебе еще долго нужен на телефоне? Потому что я сейчас должен выходить из дома.

С.ДОРЕНКО: Мне хотелось бы, чтобы мы просто поставили точку в этом разговоре, сказав, что ты продолжишь борьбу за отмену 282-й вообще. Но ты столкнешься с людьми, которые думают о безопасности, которые, на самом деле, будут говорить тебе об исламских террористах. Сажают ребят 20-летних, а рассказывают про исламских террористов каких-то, бородачей. Вот это несоответствие страха и правоприменения. Ловят тех, кого легче поймать, получается.

С.ШАРГУНОВ: В этом и проблема. Я сторонник того, чтобы был поставлен мощный заслон отморозкам. И, безусловно, что касается терроризма, вообще оправдания террористической деятельности, это отдельная статья Уголовного кодекса. Впрочем, при желании, как ты понимаешь, ее можно повернуть, и повесть Андрея Белого «Петербург», де сын подкладывает отцу-чиновнику бомбу, тоже будет трактоваться как призыв. Естественно, тем, кто несет зло и насилие, нужно ставить жесткий заслон. Речь же не об этом. Ты правильно говоришь, эти девчушки, мальчишки, те, кого методом тыка просто выбирают. Выбирали, по крайней мере, до этого. Вот в любом из регионов нужно: есть статья, значит, нужен человек. Есть статья — человек найдется. И соответственно, нужна раскрываемость. И вот они начинают шерстить самую народную сеть «ВКонтакте» или какие-нибудь «Одноклассники», находят кого-то, обычно подростки в «ВКонтакте», кто вывесил мемасик, и соответственно, крутятся жернова, и человеку уже не до смеха, когда утром заявляются с обыском. И таких дел до фига и больше. Мне ребята просто каждый день пишут. Многие оказались на зонах, потому что плейлисте, где у него куча разных песен, оказалась какая-то песенка, которая оказывается в этом бездонном списке. Он даже об этом не подозревал. В списке запрещенных материалов.  А что дальше? А дальше экстремист. Просто выдуманный экстремист попадал в единый список с реальными террористами. Это значит блокировка всего на свете, включая банковскую карту и возможность устроиться на работу и клеймо уголовника на всю жизнь. И нам рапортовали, что каждый год таких дел больше, поэтому зачем смягчать? Теперь понимаешь, сколько было непубличных противников этого смягчения. Они не выходили на свет.  

С.ДОРЕНКО: Сергей, хотелось бы вот так, через эфир, пожать тебе руку и сказать «спасибо, брат». Правда, спасибо огромное.

С.ШАРГУНОВ: Брат, Серега, я тебя обнимаю. Спасибо.

С.ДОРЕНКО: Ура! Есть, хорошо. Нам радостно от того, что президент внес эту инициативу. Это значит, что дело дошло до окончательного предела. Теперь надо отвинтить назад. Это значит, погнать страсть… я процитирую здесь одного выдающегося гуманитарного мыслителя современности: «Россия управляется не декретами, но страстями». Кто это сказал?

А.ОНОШКО: Вы?

С.ДОРЕНКО: Да, я. Россия управляется не декретами, но страстями, сказал я еще в 1999 году. Вот нужна обратная страсть теперь. Была страсть подлая — детей сажать. Подлая страсть, у правоохранителей.

Нет, это сказал я в 1999 году. Причем я это сказал в эфире, в программе у Жени Киселева в конце июня 2000 года, когда посадили Гусинского. Я пришел в программу Жени Киселева, в пятницу или четверг, думаю, что пятница. Я пришел к Жене Киселеву и сказал: Россия управляется не декретами, но страстями. И я продолжаю так думать до сих пор. Потому что декрет декретом, но страсть страстью. Теперь эту страсть надо охлаждать. Потому что подлецы, в данном случае, товарищи, пожалуйста, не укрывайтесь за мундирами, не укрывайтесь за должностными обязанностями, не укрывайтесь за параграфами. Параграфы, очень хорошо, что Сергей Шаргунов в разговоре со мной вспомнил Андрея Белого «Петербург» — «в стране правит параграф, шагает параграф, карает параграф». Помнишь сенатор Облеухов? «Изумлялись решительно все взрыву умственных сил, источаемых этой вот черепною коробкою наперекор всей России». Это Андрей Белый «Петербург» о сенаторе Облеухове. Хорошо, что он вспомнил, мне это очень приятно.

Не укрывайтесь за параграфами. Параграф можно читать по-разному. Тот, кто читал параграф как подлец, и есть подлец. Вы — подлецы, господа. И параграф вас не прикрывает. Не надо нам рассказывать про параграф. Параграф сам по себе, а ты, подлец, сам по себе. Вот какая история.

Алло, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Шаргунов великолепен, конечно, в его таком точном следовании идеи дифференциации, что есть что. А если тенденция в высказывании? Высказывание принадлежит не мне, я хочу подчеркнуть, но рабу… когда его спросили, почему такое ортогональное отношение к христианству он испытывает. На что он сказал следующее, весьма крамольное: можно пить из чистого источника Торы, а не из грязных луж каких евангелий. Вот тенденция, понимаете. Я не подписываюсь под этим изречением, как вы понимаете. Но если мы аспирируем некую однобокость восприятия… то есть ортогональное отношение ко всему инакомыслию, что не является нашим убеждением.

С.ДОРЕНКО: Мы осуждаем в данном случае агрессию.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но агрессия в данном случае посильная, обратите внимание. То есть человек не начинает…

С.ДОРЕНКО: Мы ее осуждаем в любом случае.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно, это несомненно. Но с одной позиции если смотреть, вот как очаровательные адепты христианства, девушки, которые, конечно же, они сопровождают свою речь такие выражением, как «конечно же», то есть они убеждены и сами себя убеждают. Но часто они выглядят очень убежденно, но совсем не убедительно.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Давайте поговорим об этом. 282-я статья. Насколько мы можем хейтить друг друга? Насколько нам позволена эмоциональность? Насколько нам позволено злоупотреблять, в том числе, словами? Я не знаю.

А.ОНОШКО: А не нужно хейтить.

С.ДОРЕНКО: Это происходит, тем не менее. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Злобный Енот. Я что хочу сказать. Президент прав. Сергей Александрович Шаргунов молодец. Но вот по поводу 282-й, я как человек неосведомленный и малообразованный могу сказать следующее: изначально это все делалось против экстремистов, понятно, против кого. И молодежь, их, видимо, пытались каким-то образом ограничить и оградить этими запретительными мерами. То есть очевидно…

С.ДОРЕНКО: Нет. Извините, что я вас перебиваю, но я хочу оппонировать вам после, когда вы закончите. Прошу вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Очевидно, что там параграф вступил в противоречие с реальностью. Потому что когда начали сажать уже за репосты и лайки, то есть всем стало понятно, в том числе людям, которые писали экспертное обоснование, что здесь есть перегиб. Но против параграфа ничего придумать не могли. И там были разные варианты, но это все человеческий фактор. Плюс существуют еще два примечания к этой статье, про них тоже не надо забывать, президент про них ничего не сказал. Это организации экстремистского сообщества и поддержка сообщества, которое запрещено на территории России. И в качестве вишенки, я хочу вспомнить, что 12 апреля в этом году мы не ставили песню про космонавтов, потому что в январе она была признана экстремистской.

С.ДОРЕНКО: Нет, именно эта песня не была признана экстремистской.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Была. Минюстом. Она внесена, да. Именно эта песня.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что у них целый ряд песен признан экстремистскими, а эта нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Может, остальные тоже, я просто не помню. А эта признана. Именно эта. Таким образом, там было элементарное противоречие между параграфом и реальностью.

С.ДОРЕНКО: Там были слова «убивай космонавтов, они лезут на небо».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно. А молодежь, школьник и студенты ранние, они просто начали уже троллить. Вспомните ловлю покемонов в храме и так далее.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. То, что вы сказали важно. Можете оставаться на линии? Я хотел бы ответить.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется очень важным то, что существует вообще атмосфера безнаказанности и посредственностей. Работает какой-то там лейтенант, майор, не знаю, капитан, они, в общем, люди невысокого ума. Когда им дают, можно же посадить террориста за то, что он переходит улицу не по «зебре». Как посадили известных мафиози за налоги и так далее в Нью-Йорке в своей время. Можно террориста посадить за то, что он не по «зебре» перешел улицу. Знаете, вы шли не по «зебре», а вдобавок грубили полиции, а вдобавок, когда вас везли в тюрьму, вы задели локтем кого-то… и ему впарить 15 лет по совокупности. Это мы понимаем. Но когда посредственности, узколобым людям, и сейчас в меня 282-ю за ненависть к узколобым, когда узколобые посредственности получают инструменты издевательств, безнаказанных издевательств, над произвольно выбранными детьми, в данном случае, потому что сажали детей, 20 лет в основном, вот они начинают ее применять. Не ищут они этих бородатых террористов, а они ищут просто жертву, пытаясь напитать собственный садизм. Это совершенно другое. И он посадить пять человек, исковеркает пять судеб, скотина подлая, и он к Новому году получит премию, 13-й оклад. И все.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В этом и была проблема, когда существовала социальная группа, допустим, полицейских или еще кого-нибудь, против которых нельзя было слова сказать.

С.ДОРЕНКО: И сейчас нельзя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это правильно. Не надо полицейских трогать, они все хорошие. Эту проблему пытались решить, принимались специальные акты, что нет такой социальной группы, еще чего-то, но в итоге стало ясно, что единственный человек, который может что-то изменить, это наш великолепный президент.

С.ДОРЕНКО: На самом деле, это и ужасно. И хорошо. Ужасно — что единственный человек, который может изменить, и хорошо, что он наконец изменить. Мы должны аплодировать.

Я хочу вернуться к тому, что ищут всегда там, где светло. Есть такой старый анекдот детский о том, что пьяница ищет ключ от дома. К нему подходит кто-то и спрашивает: а что ты ищешь? — Ключ от дома я обронил. — А где ты его обронил? — На соседней улице. — А почему ты здесь ищешь? — Здесь светло. Здесь светло, и это очевидно. Надо искать там, где светло. Чего бы он искал на соседней улице, где нет света. Интересное дело. Там просто не найдешь, и все. Поэтому полиция… нет, полицию не будем, отставить, слово «полиция» не употребляется. Скажем по-другому. Узколобые кретины — путь они подадут на меня в суд — социальная группа узколобые кретины. Узколобые кретины искали ключ там, где светло, а не там, где темная улица.

А.ОНОШКО: Теперь это будет не так интересно.

С.ДОРЕНКО: Потому что это включается обычный бот, который отцеживает сеть, который находит там какую-то запрещенную песню, которую никто не знает, что она запрещенная, где-нибудь в плейлисте молодого человека, не школьника, 18 лет должно быть. 18-летнего студента, находит в плейлисте какую-то песню, которая якобы что-то нарушает, где-то каким-то мухосранским судом признана экстремистской, и совершенно спокойно отправляет человека в тюрьму. Он говорит: у вас в плейлисте такая песня, значит, вы распространяете. Вы что, не знаете, что мухосранский суд признал ее оскорбительной? — Нет, не знал. — Ага, интересно. Вы пойдете в тюрьму и там попробуете себя исправить как личность. И этот узколобый кретин спроваживает молодого человека, коверкает молодому человеку жизнь, коверкает судьбу, отбирает судьбу, ради своей сраной премии на Новый год. Понятно, да? Ради отчетности. Скажи, он подлец? Узколобый кретин, он подлец?

А.ОНОШКО: Конечно.  

С.ДОРЕНКО: Узколобый кретин подлец. Может быть, узколобые кретины соберутся и подадут на меня в суд за то, что я оскорбил узколобых кретинов.

Здравствуйте. Звонит Лариса, психолог. Это было важно для меня. Я стоя хотел, но нет, сорвалось.

Здравствуйте. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Есть такой полушуточный принцип. Дело в том, что язык — это инструмент линейный. А наша жизнь — это сугубо нелинейное многомерное событие. Статья, в том числе Уголовного кодекса, это некая флуктуация информационной энтропии. И давайте посмотрим, что собирается вокруг 282-й. Вы говорили о поиске ключа в светлом месте. Есть еще множество сентенций, которые будут подходить, и сентенций негативных. Соответственно, уже исходя из этого можно сделать вывод, что это тоже флуктуация некой… она не истина. Например, моя покойная прабабушка говорила: заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет. И это тоже. Если все это свести к этой точке 282, будет, в том числе, и поэтому понятно, что она избыточна как минимум. Ну и слава богу, что наконец-то это дошло.

С.ДОРЕНКО: Сначала исковеркали жизнь многих молодых ребят.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Совершенно верно. Притом что я даже допускаю, что из этих многих, ну, реально кто-то действительно был достоит того, чтобы эту жизнь исковеркать.

С.ДОРЕНКО: Нет. Я вам говорю, были придурки. Какой-то там чувак, которому не дала какая-то там и так далее, который знает, в восемь лет приходится слышать сентенции от мальчиков, что все женщины шлюхи, кроме мамы. Какой-то мужик… вы что, не слышали? Мальчики до десяти лет рано или поздно приходят к истине, что все женщины шлюхи, кроме мамы. Потом в десять это где-то отпадает постепенно. Но у некоторых до 40 лет остается. И этот придурок продолжал это писать, его сейчас сажают. Он хейтер, с одной стороны, но он просто дурак, с другой стороны. За что его сажать? Он что, террорист? Он что, госбезопасность разрушает? Он что делает, я не понимаю, что за проблема-то? Он просто инфантильный дурак, боже мой, и что? Зачем его в тюрьму-то?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Смотрите, информационное поле подчиняется, в принципе, одним и тем же законам. Вот возьмем вирусный маркетинг, когда кто-то намеренно направляет вам рекламу бесполезного, а иногда даже и вредного товара. Под этим соусом могут найтись, я подчеркиваю, могут найтись не только дураки, а именно те, кто злонамеренно рассылали эти самые относительно безобидные на первый взгляд ссылочки, но вместе с тем те, которые побуждали или могли побудить определенных, опять же, дураков к неадекватной реакции.

С.ДОРЕНКО: Можно я предложу? Я хочу предложить следующее. Есть юридическое поле, правовое поле существенно шире юридического. Таким образом, общество должно регулировать подобные вопросы без привлечения государства. Нам государство и люди в погонах в таких случаях не нужны. Ну не нужны они нам. В России нет общества — вот это проблема, и по любому поводу жопу подтереть — нужно государство. Это проблема.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, вот у вас был Ликсутов сегодня. И вы говорили о том, что надо нещадно наказывать, карать и прочее. Жалко, что у вас не было возможности дозвона. Я вожу автомобиль в трех странах. 25 процентов сейчас Германия и половина моей семьи большой живет в Германии. Знаете, как там карают, вот приедешь в зоопарк, припаркуешься не так, через двое суток приходят 120 евро и плюс куча баллов, там тройное наказание, потому что я не увидел, что я паркуюсь на частном месте Элизабет не важно какой…

С.ДОРЕНКО: В том-то и дело. А я в городе одном ночью пытался найти место. Нашел место, на котором написано «судья». Судья ставит там машину, это в Испании. И приезжает когда судья на работу, он ставит там машину. И там написано «судья». И я тетку местную, которая из двора, говорю: слушай, если я на ночь поставлю, а чуть рассвет, в шесть утра заберу? Она говорит: нет, конечно, ночью тут никакого судьи, но я боюсь. Она говорит: я лично боюсь. Да и я боюсь. Ну, как ты советуешь? Она говорит: ой, стремное дело, лучше не ставь, ну его на фиг. И я поехал за 20 минут пешком нашел наконец парковочное место. Вот почему? Страх такой, что мы точно понимаем, что ночью никакого судьи тут нет, но и тетка местная испанская, и я — мы так стремаемся, что лучше…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Не буди лихо, пока спит тихо.

С.ДОРЕНКО: Потому что наказывать надо так, чтобы просто боль была при одной мысли о нарушении. Но редко. И хейтерская речь — это просто эмоции. Если я говорю: убью за то, что не досолила, какой-то женщине, например, это просто фигура речи. За это меня на два года отправить довольно странно. Если я говорю то же самое, когда уже выстрелил в стену и сейчас собираюсь выстрелить в голову, то это угрозы. Неужели человек не различает «убью» и «убью»? Человек различает. А закон не различает.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А кто из ваших радиослушателей… а нет, в новостях на вашей радиостанции было, кто заказал за громкую работу дрелью за сто тысяч рублей каких-то убить? Гражданское общество или то, что мы привыкли понимать в той же Германии, оно сейчас нормально. Но до этого его 400 лет гнобили, мочили, рубили головы, и вот теперь оно стало гражданским. А мы только начали этот путь, и не факт, кто его пройдем. Потому что нынешние гуманистические установки запрещают как минимум не только головы рубить, но даже и рты зашивать.

С.ДОРЕНКО: Они очень противоречивы. И тем не менее, люди с развитыми пониманием контекстов понимают влет, где угроза, где хейтинг, а где…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А где взять этих людей?

С.ДОРЕНКО: Подождите. Давайте так. Давайте скажем по теории коммуникации очень простую вещь. Спасибо, Купрум. Очень важные вещи, которые он рассказал.

Мы понимаем, мы должны сказать следующее. Существуют опасности, связанные с ненавистью и враждой. Попытка нанесения обиды. Если ты не шизофреник, то ты влёт, в полсекунды понимаешь, где угроза реальна, а где нет. Ты в полсекунды понимаешь. Ты в полсекунды понимаешь, где тебя реально убьют. Ты в полсекунды понимаешь, где тебя реально любят. Ты в полсекунды понимаешь, где у тебя есть шанс, где нет шансы, и так далее. Ты ровно в полсекунды понимаешь все контексты. Если ты нормальный человек. Если ты шизофреник, ты этих контекстов не понимаешь. И вот закон, он описывает жизнь шизофреников, у которых нет контекстов, а есть только текст. Жизнь шизофреников рассчитана на шизофреников. А мы-то не шизофреники. Поэтому можно оставить подобные вещи не закону, а обществу?

 В ДВИЖЕНИИ

 С.ДОРЕНКО: Максим Ликсутов сказал, что попросит своих специалистов, и я надеюсь, эта просьба будет выполнена, поставить нам настоящую их, департамента транспорта карту, которая показывает действительное положение дел в городе.

 С.ДОРЕНКО: Мы пойдем и проживем ее, эту среду, 3 октября.