С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Среда. 17 октября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москвааааа! Анастасия Оношко, ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро.

С.ДОРЕНКО: Ну что… Мы с Настей сейчас обсуждали на летучке. Я хотел сказать, что неважно, Настя, что они там помирятся, футболисты со своими жертвами. Неважно.

А.ОНОШКО: Машина заработала и все, теперь им 7 лет или сколько-то сидеть, ничего нельзя поменять уже, да?

С.ДОРЕНКО: Потому что их обвиняет государство.

А.ОНОШКО: Может быть. Если человек не посвящен, как я, в эти тонкости, то может и не поменять. Там потерпевшие есть.

С.ДОРЕНКО: Не имеет значения. Я тебе объясню, я же сам прошел через это. Когда у тебя есть нанесение какого-то вреда здоровью, тяжкого, среднего… Тяжкого – тоже государственное обвинение. Когда у тебя есть нанесение вреда здоровью, то ты можешь договориться. Например, мы где-то были наедине в каком-то месте, где нас точно не могли увидеть люди, и ты мне наваляла хорошенечко. Я весь в синяках, ты меня побила. И так била, что сломала ключицу или что-то, но должен быть средний вред здоровью. Например, сломала ключицу, не знаю, руку, и там есть трещина, в кости. Это будет средний вред здоровью. Тогда все, пошла, закрутилась машина, судят. И в какой-то момент ты ко мне приходишь и говоришь: Серег, я тебе наломала, конечно, наваляла, но ты прости меня, ты же меня знаешь не первый день, ну делов-то, ну заживет-то, что ты как этот самый… прибедняешься как Кокорин или как Роналду, как Мессии, валяешься на поле, на травке, что ты как придурок. Я говорю: Насть, так дела не делаются. Ты мне говоришь: сколько? Ну сколько? Ну дай хотя бы… Дай мне денег чуть-чуть. И я тебе говорю, сколько. И тогда я иду… Настя меня побила, стулом, например, била. Я иду к следователю и говорю: Иван Петрович, здрасьте. Здрасьте. Ага, я забираю заявление. Они, кстати, относятся к этому адски неприязненно. Адски. Потому что я взял себе тогда денег, а с ними-то не поделился. И он мне говорит: Сергей, а я переквалифицирую сейчас в хулиганку. Это значит – поделитесь деньгами. А ты говоришь: с чего это вдруг? Иван Петрович, ты здесь сидишь, козел, идиот, читаешь похабщину всякую в интернете на рабочем компьютере. С чего я тебе должен давать деньги? Кто ты такой ваще? Откуда ты взялся в моей судьбе, говно твоя фамилия. Я говорю ему в хорошем смысле. А он требует. И тут тоже самое. Следователь должен иметь возможность продать твое дело. Продать. Но мне кажется, когда хулиганка, не продашь. Скажите нам, пожалуйста, юристы, кто разбирается в этом деле, ведь хулиганку не продашь потерпевшему, правда же? Или можно продать? 73-73-948. Здравствуйте. В смысле, не потерпевшему, а агрессору.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я, правда, не юрист, но у меня был похожий случай еще в нулевых, по молодости. Подрались в переходе на Ленинском проспекте, когда еще палатки были с лицами разных национальностей. Ребята, студенты медучреждения, практику проходили, уехали на вольное поселение на год или полтора и спокойно там отсидели. Потому что, несмотря на то, что все подружились и друг друга лечили, родственников, в целом вообще друзьями хорошими стали, но заявление забрать уже нельзя было абсолютно.

С.ДОРЕНКО: Потому что это была хулиганка.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, это была хулиганка, совершенно верно.

С.ДОРЕНКО: Обвинение государства. В том-то и дело. По нанесению вреда здоровью мелкому и среднему можно еще как-то договориться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А по хулиганке все уже, да.

С.ДОРЕНКО: Но следователь адски не любит. Как только вы начинаете договариваться и им не заносите… Следователь должен иметь свою долю с этого. Условно говоря, Насть, слушай схему. Ты мне наваляла, причем чем-то, предметом. Взяла, монтировкой мне дробила руку. Я тебе говорю: Насть, так, так, так, по любому дай мне 2 миллиона рублей. Ну дай мне 2 миллиона. Ты мне даешь, обещаешь, но я понимаю, что ты дашь. Я иду к следователю забирать заявление. Следователь говорит, типа глазами говорит, он же говорить не может, боится, что ты его записываешь скрытно на телефон. Он тебе говорит: вы договорились? Ага. О материальной компенсации договорились? Я говорю: ага. Он говорит: ну а как там с материальной компенсацией? Не твое дело. Он говорит: ах так, я переквалифицирую в хулиганку. Я говорю: ну хорошо, 2 миллиона. Он говорит: да, интересно, куда вы 2 миллиона эти денете. Начинает рассуждать. Почему? Эта скотина, следователь, скотина, хочет получить из двух один, ему миллион и тебе миллион, чтобы было по-честному.

А.ОНОШКО: Вот говорят, нельзя так сделать.

С.ДОРЕНКО: Нет, если хулиганка. А если вред здоровью, то можно. Можно. Следователь хочет получить долю. И он тебе угрожает следом. Он говорит: если ты не дашь мне половину, то я тебе переквалифицирую дело. Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Утро доброе. Абсолютно верно. В этих некоторые поступают немножко иначе. Допустим, вы приходите. Он говорит: давай я с тобой решу вопрос, я тебе дам. Я говорю: слушай, я-то у тебя возьму, но вопрос со следаком, чтобы он закрыл, будешь решать ты. И тогда он идет. Я получаю свое, а он идет к следаку и решает вопрос.

С.ДОРЕНКО: То есть и так и так. Он должен и пострадавшему, и следователю. Скажите, пожалуйста, как должна была Настя мне насовать, чтобы по хулиганке никак бы не прошло, ну никак?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Один на один в лесу где-нибудь. Потому что хулиганка – это общественное место.

С.ДОРЕНКО: Если в квартире? Она пришла ко мне в гости типа и за чаем начала меня избивать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это семейное, это как раз частное обвинение.

С.ДОРЕНКО: Частное обвинение.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Сергей, момент один. Мы с вами обсуждали эту ситуацию, что вот, жалко ребят. Ситуация такая. Надо было не ходить, говорить, мы извинимся. Надо было бежать в больницу, человека устраивать, все, а потом уже говорить: мы что-то пытались сделать. А вот эти когда разговоры, «ты нам дай, ты нас прости…»

С.ДОРЕНКО: Но они же были под действием веществ, понимаете, в чем дело.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Эта проблема уж их.

С.ДОРЕНКО: Так это очевидно. Они же не соображали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мама, папа сидят, они заявляют, мама с папой, бегите. Вы сперва что-то сделайте, а потом говорите, что мы вот оступились, но мы пытаемся загладить вину. А вот говорить, «вы нас простите, а мы загладим», ребят, извините…

С.ДОРЕНКО: Нет-нет, конечно. Эти ребята, сейчас пресса пишет, они просят прощения и говорят, что решат вопрос примирением сторон. Ну не бывает примирения сторон при хулиганке, потому что это преступление не против людей, это преступление против общества. Против общества. Ты можешь загладить вину, ты можешь 10 раз примириться со стороной. Тут общество выступает обвинителем, что ты общество оскорбил. Понимаешь, в чем дело? Ну как ты с обществом загладишь вину? Да никак. Да ясно, что им дадут год условно и все. Ну два условно. Дадут условный срок и все. Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. А еще есть такой вариант, и я точно про него знаю, потому что было такое в жизни. Сам следователь говорит: а тебе сколько надо, чтобы успокоился? Столько, столько. И он идет потом, вызывает к себе обидчиков, говорит: чтобы уладить вопрос, надо закрыть вопрос по такой-то цене. Плюс он еще накидывает свою цену.

С.ДОРЕНКО: Свою, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Молча просто это дело происходит.

С.ДОРЕНКО: Но ведь скажите, когда такой резонанс, он сейчас из хулиганки назад к средней тяжести…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот здесь, да, такой сейчас момент, что это общественный резонанс, не все в этом мараться захотят.

С.ДОРЕНКО: Конечно. Потому что его сразу к генералу потащат, следователя, скажут, «ты че, больной на голову?» А если с генералом, генерал скажет, «надо мной какие люди стоят».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А когда это происходит с простыми обывателями, это так и происходит. У меня было так в жизни.

С.ДОРЕНКО: И у меня так было. Я говорил с прокурором, еще тогда была кунцевская прокуратура, прокурор кунцевской прокуратуры мне сказал такую фразу, я ее слышал очень хорошо. «Если я открою дело, - сказал главный прокурор кунцевской прокуратуры, - то вы разрешите мне закрыть его?» Понятно, да? Что я не участвую в прибыли.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Он какую-то определенную сумму…

С.ДОРЕНКО: Мне ничего, в том-то и дело. То есть мне нужна была сатисфакция, как бы наказать чувака. Он говорит: я накажу, но вы разрешите, что я только закрываю? То есть, что вас нет в этом бизнесе. Я говорю: о’кей. И он их тогда на 20 тысяч долларов, по-моему, мотанул. Ну так, легонечко.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот так у нас и происходит.

С.ДОРЕНКО: Легонечко. Понимаешь, в чем дело? Мне прокурор это говорил словами, глядя просто исподлобья: вы понимаете, что мы с вами договорились? Я говорю: понимаю. О чем мы с вами договорились? Что я закрываю дело. Он не собирался его до суда доводить. Я закрываю дело, говорит, вы понимаете это. Я говорю: понимаю. Но вы же не придете и не заберете заявление, - он мне говорит. Я говорю: нет, не приду и не заберу. Это был, может быть, 97-й год.

А.ОНОШКО: Так давно. А вы думаете, что-то поменялось?

С.ДОРЕНКО: Ничего не поменялось.

А.ОНОШКО: Нет, кое-что поменялось.

С.ДОРЕНКО: Ничего не поменялось. Суммы поменялись и все. До 14-го года, до ноября, суммы росли, потом немножко снизились и сейчас опять растут. Ничего не меняется. О чем ты говоришь? Посмотри за окно – та же самая страна. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здрасьте. Громкость дела влияет только на сумму, сумма будет более крупная. Сам следователь просто скажет: я только возьму 10 миллионов и пошло все на фиг.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет. Есть такие дела, что столько людей смотрят, что никаких денег планеты Земля не хватит.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я просто знаю на примере, допустим, в городе Люберцы очень резонансное дело было в свое время, шумело, а там просто следователь взял больше и поменялся следователь.

С.ДОРЕНКО: Вот я вам говорю, моему адвокату судья говорил, заведя его в комнату совещания, судейскую, говорил, что в любом другом случае по этому вопросу «Ауди А8». Тогда это стоило 100 тысяч долларов. То есть «Ауди А8». И он такой: «Ауди А8» в любом другом случае, но… с этим делом… Стучал себя по плечу, типа погоны, смотрят за нами, погоны смотрят за нами. То есть он дал понять, что гэбуха его ведет, и если он хоть пискнет, его пришибут. Поэтому он говорил: в любом, братья, в любом другом случае «Ауди А8», но в этом случае я не могу, погоны, погоны… И он показывал.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: «Газпром» не хочет терять.

С.ДОРЕНКО: Нет, бывает такое дело, что и следователь, и судья показывают, что они не могут взять. Не могут взять, это супротив чести, супротив человеческого достоинства, это супротив нравов России, это супротив всего. «Но я не могу, братья… Братья, не могу. Братья…» Погоны показывает, вот так – погон и пальцем в небо, что погоны сверху, погоны надо мной. Не могу, говорит, братья, я ваш, но я не могу, братья. Ну правда. Он чуть ли не в слезах был. Человек бросал «Ауди А8» за какую-то ерунду, за экспертизу. Там какая-то экспертиза, надо было подшить, причем мою, что я типа тоже пострадавший до известной степени, он показывает, погоны сверху, поймите, не могу. Родные, ну я же ваш, вы же видите. Понимаешь? Потому что просто сказать, «я неподкупный судья» - это все равно, что сказать «я вас ненавижу, идите отсюда, придурки». Он же не может такого сказать, это же грязь.

А.ОНОШКО: А почему нет? Какая проблема в этом?

С.ДОРЕНКО: Ты представляешь, судья, который говорит, «я не подкупный судья». За такие дела можно и схлопотать пощечину.

А.ОНОШКО: Можно.

С.ДОРЕНКО: Потому что так оскорблять людей стыдно, мне кажется. Или «я неподкупный следователь!» Мне кажется, за такие вещи пощечину можно схлопотать. Ну как можно оскорблять людей? Это что за выходка? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Знаете, мне в голову приходит совершенно конкретный пример 2011 года. Я объясню, почему я привожу. Есть такой хоккеист Николай Жердев, который очень любил подебоширить, подраться и все остальное. И по совокупности деяний, так скажем, они, вежливо говоря, не уступают тому, что сделали эти товарищи. Такого общественного резонанса эти истории не получили. И много подобных примеров. Как журналист я сторонник того, что по сообщениям СМИ можно читать будущее до известной степени, какие вещи будет предпринимать государство. Поскольку была дана отмашка на то, чтобы всю эту историю раздуть, чтобы она была во всех праймах, соответственно, там вполне конкретная ориентировка и дан карт-бланш на то, чтобы привлечь этих замечательных людей к ответственности.

А.ОНОШКО: Вы знаете, а может и отмашка не нужна. Просто когда все чувствуют, что ничьи политические большие интересы не затронуты, то тему все берут.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно, это очень важно. Еще один довольно важный момент с другой стороны. Если мы вспомним великого Стрельцова, который также отбыл наказание, от этого он не стал менее великим. Но самое страшное было бы для этих людей, если бы РФС действительно влепил им пожизненную дисквалификацию и в принципе бы лишил возможности в дальнейшем играть. Потому что отсидеть, не отсидеть, даже если они отсидят, предположим, 1,5-2 года, они могли бы и дальше заниматься своим делом, тем, что они умеют, и зарабатывать деньги. А если бы действительно стояла задача уж совсем, так сказать, наказать, их бы просто-напросто дисквалифицировали и на этом бы все закончилось, и уже неважно, была бы отсидка или ее бы не было. Вот и вся история. Но то, что был дан карт-бланш на то, чтобы так эту историю раздуть, это говорит очень о многом. Потому что, если бы не было этой разнарядки, действительно бы ее замолчали и все. А ее напротив, раздувают. С другой стороны, если бы это не были бы чиновники, принадлежащие к некоторым властным структурам, эта история также, скорее всего, раздута не была. Я просто Николая Жердева опять вспоминаю.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Спасибо. Ребят, я сейчас предвосхищаю некоторую историю, очень легко предвосхищаю. Так или иначе, их готовят к тому, чтобы отмазать. Послушайте меня сейчас. Их посадили на два месяца для того, чтобы пугнуть, причем пугнуть не их, а все стадо вот этих вот баранов. Все стадо баранов должно испугаться. Как-то на них гавкнуть. Ну-ка ша! Кто-то гавкнул на них. Это на два месяца этих двух говнюков посадить, чтобы остальные говнюки напугались. Это первая позиция. Вторая позиция. Их на два месяца посадят, они потом будут всю свою жизнь рассказывать об ужасах и все такое. Об ужасах, как они сидели, без мобильного телефона и все. Потом их выведут на суд, и они будут там трясти своими головами, лбами и чубами, что-то такое, сопли испускать из себя, понимаешь, и их будут показывать. Это тоже поучительно. Потому что русский народ должен понимать, откуда исходит горе. Трамп, пожалуйста, Кокорин, Мамаев – вот эти люди, собственно, и делают нам жизнь больной, плохой. Меркель, эти англичане, вообще слов нет, все травят наших Боширова с Петровым. Англичане, они постоянно намазывают Боширова с Петровым черте чем. Жить нельзя уже так. Сколько можно? И после этого суда им дадут год условно, один, а можно и 25, не имеет значения, это все равно, 25 или один, условно, и отпустят дальше играть в футбол. Играть в футбол они дальше будут как обосранные, потому что уже не побегаешь, потому что гусарство пропадет, сила пропадет, ликование пропадет. Понимаешь? Нет?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну как, человеку дали что ни на есть в пах ногой, ботинком, бутсой, это стыдно. Раньше они были гусары, рыцари, Д’Артаньяны всякие, мушкетеры, до этого, и били всяких Паков, сколько хотели. А сейчас им поукоротят эти штучки, и они уже и бегать, и в футбол не смогут. Я тебе серьезно говорю, они надорвутся. Потому что нащелкали по носу столько, что как ты будешь в футбол бегать. Все. Гусарства не будет. Поэтому их спекут в назидание другим. Вот так. Ну все. И футбола не будет, и футбол подкосят под корень.

А.ОНОШКО: Немодно станет.

С.ДОРЕНКО: Немодно станет, стыдно и все. В движении… Я вроде как их выгораживаю. Да пошли они в жопу. В хорошем… Простите, только в хорошем смысле. Да пошли, чтоб я их выгораживал. Да вообще расстрелять. Не в этом вопрос. Но я думаю, играть они после этого не будут. Потому что вот это хулиганство и паскудство, оно смешано с бравадой. Вот эта бравада, скотская абсолютно, потому что культура их скотская, они по культуре скотские, и вот эта скотская их бравада – это и есть сущность. Отнимите скотскую браваду, и они перестанут играть в футбол.

Новости

С.ДОРЕНКО: 9 часов 5 минут. Помпео в Турции пытается разобраться с этими чуваками, саудитами. Какой-то кошмар и все на свете. РПЦ, конечно, дико надоела в хорошем смысле.

А.ОНОШКО: Но с этим пришла мысль большая, глобальная, что ничего не поменяется по большому счету, Сергей, или нет?

С.ДОРЕНКО: Мне интересно просто, мы перегудели, пере… того-сего…

А.ОНОШКО: Мне кажется, самое страшное в их части разлома уже произошло.

С.ДОРЕНКО: Одновременно приходят два потока новостей. О последней книге Хоккинга, человека, который думал. И одновременно приходят вот эти новости…

А.ОНОШКО: …административных войн.

С.ДОРЕНКО: И одновременно приходят новости от РПЦ, где надо молиться, где не надо молиться, надо ли молиться, нет, не надо молиться, молиться, но не надо, но не там вы молились, ошибочно, отмолитесь в другом месте, перемолитесь. Господи, помилуй, это какой-то кошмар. Вот я читаю Хоккинга и новости про РПЦ. Неожиданно Незыгарь попал мне на глаза. Bloomberg пишет. Незыгарь. Только что упало, 9.07. «В России мощное стремление к переменам, даже если эти перемены повлекут за собой риск. Стремление, которое пересилило господствующую долгое время тягу россиян к стабильности. Между тем россияне, которые с радостью встретили авторитарного Путина после краткого периода плюрализма и демократии, больше не хотят видеть сильного лидера…» Откуда это все берется? Bloomberg, откуда это все берет? Это ложь. У нас есть министр культуры Мединский, это паренек из-под Киева, который нам тут культуру устанавливает, будучи человеком, в общем, как это сказать… он считает, что Довлатов писатель 19 века. Поэтому Мединский, этот паренек из-под Киева, откуда-то из-под Белой Церкви, из деревни киевской, он думает, что он в курсе русской культуры. Всякое бывает. Действительно же люди образовываются, люди могут самоподготовкой какой-то… Но Мединский сказал, что перемен наоборот, никто не хочет. Мединский вчера сказал. Он сказал, что 90% населения России хотят сохранения, они консерваторы, а только 10%, и эти из вредности, только из вредности. То есть на самом деле не хотят. Бузят, но тайно желают сохранить. Они хотят бузить, но чтобы все было как надо. Чтобы все было как надо и посередь этого бузить. Подонки такие. Подонки. 10%. А 90 – ни в коем случае не хотят перемен. А Bloomberg пишет, что 80%... А… так это старая фигня. Bloomberg сейчас анализирует опрос, который мы дня два назад видели. Сегодня что у нас, среда? Это в конце прошлой недели был опрос о том, что у 80% запрос на справедливость и вся эта хрень. Ты помнишь эту хрень? Ты не помнишь! Можно, я расскажу про Оношку? Оношка, она когда неделю работает, она узнает о светлом, чистом, благородном, она узнает о мире любви и справедливости от меня. А в неделю, когда она не работает, она полностью погружена в стирание носков, в штопанье кальсон и так далее.

А.ОНОШКО: Здравствуйте. И в Telegram.

С.ДОРЕНКО: Оношка мать троих детей. Она находится в домашнем рабстве. Поэтому в ту неделю, когда она в домашнем рабстве, она не узнает ничего светлого, благородного и чистого, а в неделю, когда она со мной, она пропитывается светом солнечным, который исходит от меня, как ты понимаешь.

А.ОНОШКО: И от вашего мотоцикла.

С.ДОРЕНКО: И от моего мотоцикла.

А.ОНОШКО: Который я сегодня перепутала утром. Я думала, что Сергей уже на работе, вижу, мотоцикл стоит.

С.ДОРЕНКО: Пожалуюсь на Оношку. Я такой вхожу без пятнадцати семь, говорю: Настя, я был в магазине. А я правда был в магазине. Долго был в магазине, ходил, выбирал как дурак. Знаете, как бывает, деда пустят, дед ходит, ходит, что-то такое шаркает между полками, губами шевелит. Вот я такой был дед сегодня, я ошивался по магазинам. Я говорю: Настенька, я был в магазине, приперся попозже, без пятнадцати семь. Она мне говорит: мотоцикл-то ваш давно стоит. Она его видала. Знаете, что она назвала моим мотоциклом?! Господи, милостивый, на все воля твоя. Tenere 1970 года выпуска какой-то стоит внизу. 1970 года Yamaha Tenere. Она спутала с моим Triumph Thruxton. Понятно? R1200. Я говорю: Настенька, этот Tenere, считай, кусок кирпича, а мой мотоцикл – солнце ясное. Мой мотоцикл стоит во дворе, и солнце восходит над этой планетой ровно благодаря моему мотоциклу. Потому что он и есть солнце. Ну на самом деле я – солнце. Неважно. Понятно, о чем я говорю?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Господи…

(что он несет?)

С.ДОРЕНКО: Ладно. Ты хочешь узнать что-то про РПЦ? Давай про изменения проголосуем. Вы скорее за изменения или скорее за консервацию? Bloomberg утверждает, что вы за изменения, а Мединский утверждает, что враги врут, что 90% - за консервацию, оставшиеся 10 просто говноедски хотят бузить, но тоже за консервацию. Начать голосование. Вы, вообще говоря, за изменения – 134-2135. Вы за консервацию. Консервация – это хорошо, потом можно открыть, потом, на Новый год. Но мы потом промазали и открыли на 1 мая как идиоты. Можно открыть баночку? Раньше у меня такая жизнь была. Можно открыть баночку? Это на Новый год. Ну можно я открою баночку? Это на Новый год. Новый год то прошел, в феврале, оно так и стоит все. Я говорю: можно открыть баночку? Еще зима, рано еще. Почему? На зиму готовили. Это на 8 марта. Понятно. В апреле спрашиваю: ну можно открыть баночку, ну ту же самую, с белыми грибами. Тебе говорят: не знаю, вот праздник будет. Какой праздник, вашу ж мать, уже апрель. Ну вы же на Новый год держали чертову баночку, чего ж вы не даете мне ее сожрать. Ну что за люди? Вот это консерваторы. Вот у нас сейчас 300 звонков. Я останавливаю это чудесное голосование. 90% - за перемены и 10 – за консервацию. Товарищи, я вас поздравляю, ровно наоборот. Товарищ Мединский, вам исполнить сипуку передать ржавый ножик какой-то перочинный? Вы хотите сипуку исполнить ржавым перочинным ножиком? Я спрашиваю просто, может он хочет, может не хочет. А? 90 – за перемены, 10 – за консервацию.

А.ОНОШКО: За какие, пусть рассказывают.

С.ДОРЕНКО: Мединский, паренек с хутора под Белой Церковью, из-под Киева, который учит нас культуре сраной! Где этот паренек?! Я хочу, чтобы вы услышали, товарищ Мединский! Со всем к вам уважением, но вы же говорите ахинею. 73-73-948. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. У меня такое ощущение, что РПЦ совершает самую большую ошибку…

С.ДОРЕНКО: Причем тут РПЦ? Тем не менее…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За все последние 20 лет. То есть то, что они с деньгами были не совсем чисты, непрозрачны – это бог с ним. Но то, что сейчас вносят раскол именно канонический…

С.ДОРЕНКО: Я умоляю вас. Мы говорим про Мединского, с ненавистью и отвращением. Мы говорим о нем с ненавистью и отвращением, в хорошем смысле. А что превалирует у меня? Отвращение. Ненависти нет у меня. А Мединский может быть социальной группой Мединских? Сейчас обнаружится, что это социальная группа, и я по 282-й пойду, ковыляя на правую ногу, всхлипывая, «подагра, подагра, подагра». Я буду идти по Владимирскому тракту, а Мединский сзади, пританцовывая, поплевывая на меня, кричать будет: Довлатов оказался писателем 19 века, Доренко, ага! Да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Я его знаю, человек мелкий. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дело в том, что он был за перемены в 91-м году, защищал с автоматом Ельцина.

С.ДОРЕНКО: Чего-то я его не видел.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да. И что он сказал, интересно. У него как-то года три назад вырвалась фраза такая: если бы я знал, что страна распадется, я был бы на другой стороне. То есть это флюгер.

С.ДОРЕНКО: Я вообще не понимаю, я его не видел в 91-м.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Еще бы столько бы и не видеть.

С.ДОРЕНКО: Да, еще бы и не видеть. Я его в 91-м не видел.

А.ОНОШКО: Сколько ему лет-то, чтобы его видеть в 91-м? Мединский.

С.ДОРЕНКО: 91-й, имеется в виду 19 августа? Это был понедельник.

А.ОНОШКО: Есть какой-то запрос распространенный «Мединский хромосомы». 48 лет ему, он 70-го года.

С.ДОРЕНКО: Город Смело Украины он родился.

А.ОНОШКО: Он МГИМО закончил.

С.ДОРЕНКО: Ну хорошо, закончил и закончил, мы многих людей знаем из МГИМО, например, тебя. Я про другое. Сколько ему было в 91-м. Ему 48, соответственно, 10 лет назад ему было 38…

А.ОНОШКО: 21 год ему был.

С.ДОРЕНКО: 21 год.

А.ОНОШКО: Он учился в университете еще.

С.ДОРЕНКО: Я не помню его, товарищи. Мы в 91-м бегали вокруг Белого дома и внутри, я получал противогаз даже. Я получал противогаз со словами «дайте мне немедленно, мне теще вскрывать пол лаком», без противогаза это делать неприятно. Мне дали противогаз со словами «это последний, а вы шутите». На самом деле я не шутил, я действительно собирался покрывать пол лаком. Я не шутил ни разу.

Мы что, пятиминутку ненависти к этому не заслуживающему мелкому…

А.ОНОШКО: Нет. Все хотят перемен. Я предлагала спросить, каких именно, о чем речь.

С.ДОРЕНКО: А вот это я боюсь спрашивать.

А.ОНОШКО: Не будем. Будем топить за консервацию до следующих праздников.

С.ДОРЕНКО: Да, да, ты уедешь куда-нибудь в Краснознаменск. Какие тебе перемены, ты что?

А.ОНОШКО: Я, кстати, с удовольствием.

С.ДОРЕНКО: Да?

А.ОНОШКО: Вы же знаете мой интерес в жизни.

С.ДОРЕНКО: Настя считает, что если ее посадят в тюрягу, то есть официально разрешат не нянчиться с тремя детьми, она выиграет.

А.ОНОШКО: Да, появится время на утреннюю зарядку и все такое.

С.ДОРЕНКО: Она начнет заниматься собой, много читать.

А.ОНОШКО: Да. Силовые упражнения.

С.ДОРЕНКО: Подтягиваться на спинке кровати.

А.ОНОШКО: Есть паровые шарики как Сенцов. Там такой у него завтрак был. Вы видели это меню? Я вчера читала и думала, черт возьми…

С.ДОРЕНКО: Паровые митболы ему подают. Настенька, я тебе хочу сказать, нет, дорогая, работай дальше. Работай.

А.ОНОШКО: И небо, лопающееся от солнца, как вы говорили, в Сибири.

С.ДОРЕНКО: Расскажи про РПЦ… Я скажу тебе правду. Я один раз скажу тебе правду. То, что происходит сейчас вокруг раскола церквей, с вселенской церковью и так далее, на Россию действует сильнее, чем на Украину. Вот казалось, что это украинские процессы, украинская история, которая нас неприятно, болезненно касается, но касается как-то боком, чуть-чуть. На самом деле у меня сейчас крепнет впечатление, я, по-моему, вычитал это у кого-то умного вчера, но не у себя, подозрительно умного, что деривативы расколы церквей сильнее и существеннее скажутся на России, чем на Украине.

А.ОНОШКО: Раскройте. Как?

С.ДОРЕНКО: Россия переживает этот раскол сильнее, чем Украина. Это поразительная фигня.

А.ОНОШКО: Но долгосрочных же не будет никаких последствий. Ведь по сути ничего не поменяется ни для кого. Люди, которые здесь ходили куда-то, они туда и будут продолжать ходить.

С.ДОРЕНКО: Как тебе сказать…

А.ОНОШКО: А которые не ходили, они убедятся лишний раз.

С.ДОРЕНКО: Россия все больше утверждается в роли страны, раскинувшейся на пляжах Северного Ледовитого океана. Россия действительно раскинулась на гостеприимных пляжах Северного Ледовитого океана и она ментально идет к тому, чтобы ментально обратиться спиной ко всему миру, а лицом к Северному Ледовитому океану. Со странами такое бывает. Например, была европейская страна, обращенная спиной к Европе, до 73-го года какого-нибудь. Например, Испания, 73-й, 75-й. Испания еще 50 лет назад была европейской страной, которая была спиной к Европе. Спиной. И потом они обратились лицом к Европе. Россия время от времени обращается лицом, во всяком случае, намекает на это. На это намекал Брежнев, который приехал в Соединенные Штаты Америки и который сказал: советский и американский народы – народы-пионеры, это их родник и сближает. И сближает. Он говорил, что мы одно, мы братья, в известном смысле. Конечно, свободу Анжеле Дэвис, но так-то мы одно по духу с американцами, мы и американцы - одно по духу. Это неправда, это вранье. Это, безусловно, точно вранье. Я всегда это говорил и тогда это говорил, что это вранье. Но тем не менее мы искали сходства. Брежнев искал сходства, все искали сходства. Горбачев искал сходства, Ельцин искал сходства – все искали сходства. Сейчас мы постепенно не ищем сходства, а ищем скорее различия, например, у тебя не так, как у меня. Мы сосредоточились на поиске различий цивилизационно. Мы становимся цивилизацией, обернутой спиной ко всему миру, а лицом к Северному Ледовитому океану, лицом к гостеприимным пляжам наших прекрасных морей – море Лаптевых, море Карское и так далее. У нас прекрасные моря, ты знаешь.

А.ОНОШКО: Я знаю.

С.ДОРЕНКО: У нас много морей, кстати говоря.

А.ОНОШКО: И островов.

С.ДОРЕНКО: Островов. Новая Земля и другие прекрасные острова. Поэтому мы становимся такой страной. В этой связи то, что происходит с церковью, мы еще сильнее повернулись в сторону гостеприимных пляжей Северного Ледовитого океана. Еще сильнее. Мы все больше становимся пещерцами. Мы – пещерцы. Какие-то были квазилегальные отдушины… Вот сейчас говорят, Турчак на Афоне сейчас сидит с Евгением Ревенко. Пишут, что они поехали с Евгением Ревенко помолиться. Во всяком случае, они в Instagram постят Афон. Это была такая квазилегальная отдушина, квазилегальная иностранщина. То есть все иностранцы – подонки, а афонские монахи – хорошие. Они тоже иностранцы, но они хорошие. Но там не только иностранцы, там есть и наши, разные есть – и они хорошие. А теперь и они плохие. Все больше и больше плохих, все меньше и меньше хороших. Мы становимся сектой хороших. Мы становимся сектой хороших.

Давайте попробуем поговорить про саудовского журналиста… Никого не интересует.

А.ОНОШКО: Как это?

С.ДОРЕНКО: Который день подряд я пытаюсь, мне бы хотелось говорить о…

А.ОНОШКО: Об этом журналисте?

С.ДОРЕНКО: Да.

А.ОНОШКО: Просто леденила кровь эта история, а сейчас мы привыкли к ней уже за несколько дней, в принципе, нам кажется нормальным, что консульство может работать как мясорубка.

С.ДОРЕНКО: Нам не кажется.

А.ОНОШКО: Мы же знаем, что все консульства мира и посольства…

С.ДОРЕНКО: Убивают.

А.ОНОШКО: Нет. Они наполнены спецслужбистами. Там же речь идет о том, что не дипломаты это делали, а отморозки из спецслужб, которые во всем мире есть и они одинаково отморожены во всем мире, судя по всему.

С.ДОРЕНКО: Как тебе сказать?

А.ОНОШКО: Как это?

С.ДОРЕНКО: Наши хорошие.

А.ОНОШКО: Наши?

С.ДОРЕНКО: Наши хорошие. Я был знаком с русскими шпионами во множестве и в разных посольствах - и все они были хорошие люди. Я очень хорошо помню. Очень хорошие люди. Ну правда.

А.ОНОШКО: Просто, если Эр-Рияд сейчас скажет, что это была чья-то инициатива, какого-то полоумного офицера, они умоют руки, скажут, что «это не мы просили», а наши Скрипаля травить прямо из госбюджета поехали. Это было такое указание, они это как государственное задание делали. В этом смысле мы еще страшнее выглядим, чем Эр-Рияд в глазах всех. Я не знаю, в собственных глазах как мы выглядим, но со временем мы с этим свыкаемся и нам кажется, что это нормально.

С.ДОРЕНКО: Нет, нам не кажется нормальным, что их никто не наказывает.

А.ОНОШКО: «Их» это кого? Спецслужбы никто не наказывает?

С.ДОРЕНКО: Почему никто не наказывает Саудовскую Аравию как нас? Санкции, сволочиться с ними и так далее, обрушиваться на них. Почему? Почему им можно, нам нельзя? Мы, святые люди, кого-то, но не до конца и все. Но мы святые люди. Они убивают своего журналиста, который колумнист в «Нью-Йорк Таймс» был…

А.ОНОШКО: В «Вашингтон Пост».

С.ДОРЕНКО: «Вашингтон Пост», абсолютно серьезная газета.

А.ОНОШКО: Между прочим, да. Он думал, наверное, что его поэтому не тронут, пошел туда.

С.ДОРЕНКО: Ну да, гордый такой ходил.

А.ОНОШКО: Не думал, что могут взять. На входе живой человек, а на выходе фарш. Такое бывает, теперь оказывается.

С.ДОРЕНКО: Да и то его спустили в унитаз. Его в кислоте растворили вроде бы.

А.ОНОШКО: Доказательств нет пока. Но сегодня были заголовки, что есть первые какие-то доказательства, но не говорят, какие.

С.ДОРЕНКО: Ребят, я приглашаю вас поговорить. Что меня интересует? Меня интересует, что саудиты растворили в кислоте, вероятно, пропустили через мясорубку, буквально мясорубку, не иносказательно, а мясорубку, мясо, расчленили человека, своего журналиста, который писал о Саудовской Аравии, может быть, чуть более свободно, чем положено.

А.ОНОШКО: Критиковал.

С.ДОРЕНКО: Критиковал до известной степени. По приколу, как считает Мединский. Саудовская Аравия. Его пригласили в консульство в Турции и убили, и расчленили, и так далее. Саудовской Аравии за это, в общем, какой-то бэмс есть, но никаких таких санкций, ничего нет. Вот это обидно до слез.

А.ОНОШКО: То ли они более значимы, чем мы.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый день. Александр, Москва. Есть три страны – Россия, Саудовская Аравия и США. Предположим, что мы отравили парочку Скрипалей не очень удачно.

С.ДОРЕНКО: Не очень удачно, да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Есть люди, которые спустили в унитаз человека, который писал в одной газете, колонку вел. А есть США, которые сбросили бомбу сначала на Хиросиму, потом на Нагасаки и превратились 300 тысяч человек либо в отражение на камне, либо в пепел.

А.ОНОШКО: Только, правда, они в состоянии войны же находились.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они за это – за это – даже не извинились.

С.ДОРЕНКО: Но они в состоянии войны, за Перл-Харбор. Мы видели кино.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы же понимаем, что из этих 300 тысяч 299900 человек были не комбатанты.

С.ДОРЕНКО: Это правда. Но мы видели кино и нам было ужасно жалко, как прекрасные медсестры, помните, бегают по Перл-Харбору, и они абсолютные несчастны, им горько.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но бомба полетела в 45-м, а кино сняли, если я помню, в 15-м. Нет?

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И для того, чтобы возникла необходимость снять кино, прошло 70 лет. За 70 лет никто не извинился. Это все к тому, что есть в некоторых ситуациях некоторая потребность государства творить незаконно насилие.

С.ДОРЕНКО: Это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Оно абсолютно для всех универсально, эта потребность. Но требовать извинений за эту потребность у другого в сходной ситуации, по крайней мере, некомильфо.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю вас. Но на самом деле действительно чемпионы устанавливают правила.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А нам обижаться на то, что Саудовскую Аравию…

С.ДОРЕНКО: Ну почему Саудовскую Аравию не чморят?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …не чморят, ну это странно, глупо и просто признак слабости.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Мне хотелось бы, чтобы их чморили. Я просто говорю о том, что мне хотелось бы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это невыгодно.

С.ДОРЕНКО: Невыгодно. Я хотел бы, чтобы американцы чморили Саудовскую Аравию. Саудовские люди распустили на фарш своего журналиста. Никому до этого нет дела.

Рассказывает про меню Сенцова Валерий Максименко, замдиректора ФСИНа. «Осужденный питается по специальной диете, принимает водно-гигиенические процедуры». В этом есть какой-то кошмар, когда ты все это читаешь. Скажи, что это страшно, Насть.

А.ОНОШКО: А в чем именно?

С.ДОРЕНКО: Мне страшно. Потому что наша система ФСИН, с моей точки зрения, абсолютно людоедская. Она людоедская.

А.ОНОШКО: Это мы и так знаем. А что вас конкретно…

С.ДОРЕНКО: Она по существу пытка.

А.ОНОШКО: Догадываюсь.

С.ДОРЕНКО: Это пытка и это издевательство, это унижение, это умерщвление, в сущности. Вот они сейчас для МИДа, для того, чтобы делать квадратные глаза на всевозможных встречах международных, для МИДа делают меню Сенцова. «Например, сегодня утром на завтрак у Сенцова была овсяная каша, кисломолочные продукты, включая йогурт и паровые мясные шарики. На обед суп с картошкой, мясным бульоном с кусочками говядины. На второе – картофельное пюре с паровой говядиной. Овощи и кисель. На ужин – рыбное суфле с припущенным диетическим соусом, гречневая каша, салат из тертой моркови, сладкий чай и печенье. На полдник – стакан кефира», - сказал Максименко. Сенцов в августе 2015 года приговорен к 20 годам колонии строгого режима и так далее. Виновным себя не признает. Надо сказать, что вот эти слова про припущенные диетические соусы звучат, с моей точки зрения, страшно.

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Потому что сама система… Представим себе, что страшной системе, людоедской нужно на международных встречах показывать какого-то одного заключенного, которого кормят припущенным диетическим соусом и рыбным суфле. Какого-то берут одного уголовника, одного из системы, где убивают людей, в сущности, системы уничтожения, унижением личности, туберкулезом, еще чем-то, система уничтожения говорит: а вот же мы даем ему митболы, мы даем паровые митболы. Мне страшно. Просто страшно. Я не хочу этого слышать. Мне кажется, что это… А можно отнять митболы, не давать их?

А.ОНОШКО: Дать тушенку с перловкой, как всем.

С.ДОРЕНКО: Дайте обычную перловку и все.

А.ОНОШКО: С жиром от мяса.

С.ДОРЕНКО: С жиром мяса, которое называется мясом. Дайте и все, как в армии. В армии нас кормили этим говном. Но мы живы остались, ничего, нормально. Перловка с салом, которое называется мясом. Все. Куски сала, вареного в воде. Сало, вареное в воде. А что это? А это мясо, боец.

А.ОНОШКО: Или пустой суп, где на дне две прозрачные штучки летают.

С.ДОРЕНКО: Это мясо, боец, ты должен есть. Это мясо, боец. И ты чувствуешь, что ты, в общем, хочешь.

А.ОНОШКО: Ты даже ждешь этого времени, ты же голоден.

С.ДОРЕНКО: И это очень даже вкусно по-настоящему, да. Я вспомнил армию. Армия, ведь это в известной степени в качестве несвободы, это, в общем, конечно, разновидность тюрьмы.

США нашли способ нас высадить, якобы высадить нас из Сирии. Будут объявлять санкции, санкции, санкции. Я начинаю думать, с одной стороны, ведь очень много споров, санкции действенны или недейственны. Ты думала об этом?

А.ОНОШКО: Конечно. Я непрерывно об этом думаю, слежу очень за заголовками от «беда, беда, катастрофа» до «это укрепляет нашу экономику, мы вышли вообще на самообеспечение». Эти два полюса как бы во времени меняются. И нам обещают следующие санкции, и опять ничего не происходит, все ждут провала дикого, живот внутри поджав, а ничего не происходит, и все говорят, ну это потому что их отложили, а вообще мы и сами себя неплохо чувствуем. Я дезориентирована вот в этом вопросе. Мне кажется, что все равно человечество устроено таким образом, что в одиночку тяжелее, чем в команде всегда и все делать, один человек меньше может. К этому приходишь быстро, лет в 12-13. Знаете, в кружках дети любят сами, они сначала хотят «я сам, я сам», а потом они понимают, что в команде выгоднее. Также, может быть, и с государствами.

С.ДОРЕНКО: Я хочу вас спросить. 73-73-948. С вашей точки зрения, санкции действенны или недейственны, или действенны наоборот, благое действие? Потому что от политиков, когда мы слышим утверждения, мы их принимаем с удовольствием, охотно, но мы понимаем также, что политики обязаны демонстрировать оптимизм. В этом, собственно, часть их работы. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Сергей, я вот думаю, может, нам Лондон бомбануть, чтобы на нас настоящие санкции ввели, и мы по-настоящему поднялись.

С.ДОРЕНКО: Так… Спасибо. Позвольте мне посчитать шуткой. Это была шутка. Здрасьте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я думаю, что они недейственны, по крайней мере, в значительной степени. Простой пример. Когда сбили самолет в Сирии, и с Турцией разорвали как бы отношения, условно говоря, те же турецкие помидоры просто шли через Азербайджан.

С.ДОРЕНКО: Ну да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И даже через Армению, которая вроде бы ненавидит турок, но за хорошую надбавку или свою долю армяне тоже с удовольствием турецкое все продавали и перепродавали.

С.ДОРЕНКО: Ну да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Точно так же, я думаю, во всем остальном.

С.ДОРЕНКО: Точно так же я вижу польские яблоки под названием молдавских или сербских, сербские их называют иногда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Это Молдавия и Польша. Польские яблоки запрещены, они идут как молдавские и как сербские.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Разумеется. И если, условно говоря, Америке что-то надо купить или продать нам, и мы в этом тоже заинтересованы, то никакие санкции американцам не помешают это сделать через третьи страны или через пять посредников.

С.ДОРЕНКО: Ну понятно. Наверное. Давайте я вам прочитаю новость, чтобы вы просто поняли, чего нам опять грозит. Администрация президента США Дональда Трампа… И Европа разрабатывает, кстати говоря, новые санкции против России. Приняли наконец, была дискуссия, теперь приняли, что будут разрабатывать санкции за применение химического оружия. В рассмотрении Европы химическим оружием представляются боевые отравляющие вещества, которые, по утверждению английских властей, офицеры российской армии применяли боевые отравляющие вещества на территории Соединенного Королевства. То есть военные люди, офицеры российской армии прибыли на территорию Соединенного Королевства, где боевые отравляющие вещества применяли против живых людей. Это будет рассмотрено как применение химического оружия, запрещенного химического оружия и боевых отравляющих веществ, которые тоже запрещены. И они готовят тоже пакет санкций. Все это идет ни шатко, ни валко, но постоянно – вот в чем проблема. Постоянно. Ощущение, что мы попали бульдогу в зубы, бульдог жует, жует, жует, жует, нас тихонечко пережевывают.

А.ОНОШКО: Да, есть такое ощущение, но по факту. Медленное повышение цен, которое и так происходило всегда. Что еще мы чувствуем?

С.ДОРЕНКО: А теперь администрация США, Дональда Трампа разрабатывает новую стратегию войны. Будут объявлять санкции нам всем, кто там, в Сирии. Всем, кто в Сирии, всем, кто работает в Сирии, какие экономические структуры войдут в Сирию, будут обнаружено их родство с какими-то структурами другими, обязательно все это будет вскрыто, и нам объявят тоже санкции.

Знаменитейший Валерий Соловей, который работает в МГИМО и которому дозволено писать то, что не дозволено остальным даже думать… Валерий Соловей. Ему дозволено писать то, что даже думать запрещено всем остальным людям. И он поэтому пишет у себя в Фейсбуке мнение о санкциях, его американских знакомых о санкциях. «Предрешенными считаются санкции против группы российских олигархов». Это сейчас, в ноябре, будет объявлено. «Будет от четырех до шести человек. Американцы уверены, что санкции против Дерипаски и Вексельберга оказались очень эффективными, но их механизм нуждается в доработке. Критерий соотнесения к этой группе следующий. Олигархи, которые выполняли роль инструментов подрывной кремлевской политики в отношении США и/или близки к президенту России. Поименный список – тайна за семью печатями, но чаще всего называют олигарха – любителя футбола…» Кто это?

А.ОНОШКО: Абрам…

С.ДОРЕНКО: «И олигарха-видеоблогера». Видеоблогера, я догадываюсь, что это Алишер Усманов. Думаю, да. Он же видеоблогер.

А.ОНОШКО: Ну да, обращение делал знаменитое.

С.ДОРЕНКО: Дальше. «Высоковероятным, хотя не предрешенным считается введение санкций против нового российского госдолга». То есть Россия собирается выпустить долговые бумаги, на них будут обращены санкции. И, таким образом, этот госдолг должен будет провалиться, но, может быть, китайцы купят, не знаю. «Вероятнее всего, введение санкций против одного из российских госбанков из больших». Есть шесть таких системных банков в России, по нему ударят санкциями. Это может означать, в частности, то, что они не смогут проводить расчеты в долларах и вообще никакие, никакие международные расчеты в долларах. Дальше. «Все экономические связи с Россией, сокращение состава дипмиссии, отзывы посла, пока речь не идет. Санкции могут быть резко ужесточены, если Асад применит химическое оружие в Сирии». Асад нам может подсуропить очень легко. «И будет выяснено, что Россия вмешивалась в выборы в Конгресс в ноябре». Но это может быть постфактум установлено любой проигравшей стороной. Если кто бы то ни было в Конгрессе сейчас проиграет, они могут постфактум объявить, что это из-за России. И поскольку это из-за России, нам врубят санкции по «аж не могу, еще сильнее» и так далее, и так далее. Это пишет Валерий Соловей.

Я в то же время слышу очень оптимистичные заявления наших политиков, которые говорят, что вот как хорошо нам помогли санкции, мы научились делать сыр и много-много всяких приятных других вещей. Поэтому я вас спрашиваю, санкции действенны или нет? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Владимир, Москва. Санкции, я считаю, очень действенны. Только видно несколько зарисовок, как сокращается отток капитала и отсутствие инвестиций, развития нет, все скукоживается. Рабочие места исчезают. Мы возим в сети торговые большие здесь, в Москве, в регионах. Покупательная способность очень сильно упала. Сокращения идут даже в таких сетях знаменитых с большими инвестициями и деньгами, и с дешевыми кредитами, то есть охранников убирают, кладовщик работает и за того, и за того. Соответственно, рабочих мест меньше становится. Тоже такси. Продажи машин, ратовали в том году. А с чего они продавали столько? Kia, Solaris – все пошли, столько продаж, все просто обалдевали. Они все в такси, они все здесь. Все охранники, которых уволили, все пошли на подработку. Сейчас цены в такси рухнули. Все ругают «Яндекс». Причем здесь «Яндекс», непонятно, кто снижает цены для водителей. Видно, что машин таксующих по Москве. И так любой бизнес возьмите, посмотрите.

С.ДОРЕНКО: То есть вы видите какие-то признаки тлена, какого-то застоя.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не то, что тлен, сейчас еще будет предпенсионный, потом предпред еще какой-то пенсионный и все веселее будет, я думаю, просто веселее.

С.ДОРЕНКО: Спасибо. Мы присмотримся. У меня очень много звонящих, вы хотите поговорить о санкциях. Мне казалось, что достаточно коснуться этого вопроса для того, чтобы мы могли следовать дальше. Давайте проследуем дальше.

По абсолютно формальному признаку, Анастасия, я прибавил сюда тему. Москва пригрозила Польше санкциями за снос знакового памятника. В Совете Федерации обсуждают вопрос введения санкций в отношении Польши. Какие санкции в отношении Польши мы можем ввести? А?

А.ОНОШКО: Купить еще меньше яблок.

С.ДОРЕНКО: Пердеть по ветру. Ну я не знаю. Ветер всегда оттуда наоборот. У нас же по «розе ветров» в основном северо-западный ветер, поэтому мы не можем пердеть по ветру, чтобы досадить Польше. Тогда какие у нас могут быть санкции против Польши? Мы покупаем их прекрасные «Фольксвагены», польские «Фольксвагены»? Что еще? Но мы им ничего не продаем. Что мы продаем Польше?

А.ОНОШКО: Советское прошлое.

С.ДОРЕНКО: Мы не можем играть в газ. Мы не можем сказать, мы не дадим вам газ. Они скажут: ну и не давайте, очень хорошо. Америка скажет: о-ля-ля, как это прекрасно. Нет-нет, мы никогда этого не сделаем. Что мы можем сделать против Польши? Если мы не можем пердеть по ветру, то тогда что? Можем что-то сделать?

А.ОНОШКО: Стоит ли что-то делать против Польши? Или стоит с ними наладить отношения?

С.ДОРЕНКО: Они такие задиристые, такие горбоносые, с кадыками такие, все похожие на Кржижановского… не на Кржижановского, а на Ясжембского. Ты знаешь, по-польски мы неправильно произносим фамилии.

А.ОНОШКО: А как надо?

С.ДОРЕНКО: Они не произносят «рж». «Рж» пишется, буквенное сочетание, читается как «ж». Таким образом, не Кржижановского, улица Кржижановского, а должна быть Кжижановского, «р» там нет. Кжижановского. Теперь. Ястржемского, здесь «рж». Ястжемского правильно будет по-польски. «Р» не читается, ку-ку, перед «ж». «Р» перед «ж» по-польски не читается. Когда вы это поймете, польские фамилии станут легкими. Кжижановского, Ястжемского, все, никакого «р» там нет близко.

Теперь слушай. Идею подал первый замглавы Джабаров, который считает, что за снос монумента по борьбе с фашизмом следует наложить на Польшу экономические и политические ограничения. Идет речь о сносе памятника благодарности Красной армии, установленный несколько десятилетий назад в Скрышевском парке. Как пишет информагентство, мэрия Варшавы пообещала, что монумент будет демонтирован до конца октября. Реагируя на планы польских чиновников, Джабаров заявил, что Москва может ввести санкции против политических деятелей. Мы что сделаем? Мы запретим мэрии Варшавы заезжать на территорию России, правильно?

А.ОНОШКО: Наверное.

С.ДОРЕНКО: А им это никогда и в страшном сне не снилось, они и не собирались. Может такое быть?

А.ОНОШКО: Да, вполне может быть.

С.ДОРЕНКО: Есть же страны, в которых я не был, например, говорят, там хорошо. Я не был в Лаосе, например, а вот Миша Леонтьев был, говорит, хорошо. Сейчас Лаос издаст указ какой-то страшный, что Доренко запрещено появляться в Лаосе. Ну отлично, нормально, хорошо. И политические, и экономические. Ну это ладно. «Но нужно проанализировать хорошо, - сказал господин Джабаров, - чтобы не навредить себе». Что мы можем сделать против Польши, я не могу понять. Я не знаю. Здравствуйте. Не покупать у них «Фольксвагены»? Что мы можем сделать?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В прошлый раз, когда у нас, помните, из МИДа у одного мальчика украли смартфон, то мы тут же поймали несколько журналистов и мидовских работников Польши и сильно их побили, им показали, чтобы они больше такого не делали. Это был первый случай где-то в 2002 или 2003 году. Что мы можем сделать? Мы пообещали отдать все-таки обломки самолета. Но теперь окончательно не отдадим никогда в жизни.

С.ДОРЕНКО: Но тогда они будут думать на нас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да они и так думают.

С.ДОРЕНКО: А зачем нам это? Я вчера написал об этом в Telegram-канале Rasstriga… Кстати говоря, спасибо вам, родные, за то, что вы подписываетесь на радио «Говорит Москва». Вы действительно на радио «Говорит Москва» пробили, мы были 14 тысяч, чего-то такое, народ пошел, пошел, пошел и сейчас там 20 или 21 тысяча у нас. Спасибо большое. Радио «Говорит Москва», канал в Telegram нашей станции. Rasstriga – это я. Я вчера написал, что главная проблема в отношении родителей и детей, а она есть, согласно мне, заключается в том, что родители ждут благодарности от детей, а дети ждут извинений от родителей. Дети ждут, когда родители извинятся за все то скотство, которое пережили дети: предательства постоянные, предательства секретов, постоянное невнимание и так далее. Дети всегда ждут, что перед ними извинятся. Родители никогда не извиняются. Почему они не извиняются? Они ждут благодарности. И в этом главное противоречие. Точно так же с Польшей. Польша в этом смысле как ребенок, она ждет, когда Россия извинится. Они спрашивают честно: вы когда-нибудь извинитесь? Мы говорим: мы не расслышали, это вы хотите нас поблагодарить? Они говорят: нет-нет, мы хотим, чтобы вы извинились. Мы говорим: да, но вы должны нас поблагодарить. И в этом бодании вечность, мы всегда будем так жить. Всегда.

А.ОНОШКО: Был момент, когда этого не было. Он оказался очень коротким. Мы думали, что там будет всегда, а это все закончилось.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Анастасия, приветствую вас в золотом составе, как говорится. Вы знаете, позиция сильного – делать все тихо и молча. Не надо афишировать, не надо объявлять, что мы вот так сделаем. Тем более, что мы сделать на самом деле не сможем, вы правильно говорите.

С.ДОРЕНКО: Против Польши мы ничего не можем абсолютно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому я считаю, что Россия, РФ, мое государство, за которое пока еще я горжусь, должно делать все тихо, молча, без официальных объявлений. А как это сделать, там головы светлые есть и много, они придумают. Я вас уверяю, что они придумают, как правильно сделать и больно, и неудобно.

С.ДОРЕНКО: Да нет у нас ничего. Мы у них чего-то покупаем, а они у нас берут газ, больше ничего нет. Газом мы рисковать не можем, потому что стоит нам рискнуть газом, мы свернемся в московское княжество.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда, Сергей, я предлагаю, как бы мы с вами сейчас говорим, рассуждаем, что мы можем сделать. Я бы предложил сделать такую многоходовочку, которая обязательно…

С.ДОРЕНКО: Разбомбить Воронеж?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Причем здесь Воронеж? Воронеж хороший город, хлебородный, черноземье.

С.ДОРЕНКО: Ну вы же знаете, о чем я.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Надо предложить многоходовку, в конце которой, на финише, обязательно Польша получит укол и болезненный, чувствительный.

С.ДОРЕНКО: Дождаться, мне кажется, восточного ветра и все-таки пернуть по ветру. Я не знаю. Ну а что делать? Они от нас никак не зависят, ну никак. Они получают наш газ, но мы не рискнем никогда, упаси, господи, не рискнем газом. Никогда. Потому что есмь и стоим на газе. Мы не будем вам поставлять газ. Ба-бах, весь Евросоюз такой, ага. Америка аплодирует, в ладоши хлопает, говорит: ну наконец-то русские упустили контракт, все. И русские сворачиваются в трубочку. И че? Отомстили, называется, да.

А.ОНОШКО: Да, отомстили.

С.ДОРЕНКО: Ребят, давайте будем трезвыми и не будем болтать языками. Вот я призываю к такой вещи, не надо болтать языками. Это, конечно, очень по-детски. «Давайте бомбанем по Лондону». Ну это четыре годика.

А.ОНОШКО: Ну а вот сейчас звонил, «давайте тихо, но больно сделаем». Это просто мечты о мести перед сном. Мальчик отобрал игрушку, ты засыпаешь и думаешь…

С.ДОРЕНКО: Ребят, я не хочу вас обидеть, вы говорите от четырех до девяти лет. Давайте взрослеть хотя бы до одиннадцати. Не получится, нет? В движении.

Новости

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Настя, дострелила меня. Дострелила…

А.ОНОШКО: Птицу в лет.

С.ДОРЕНКО: Птицу в лет. Что творит эта Оношка?! Пока сенатор Джабаров объявлял санкции против Польши, Польша подписала контракт на поставку газа из Соединенных Штатов Америки.

А.ОНОШКО: 2 миллиона тонн сжиженного природного газа ежегодно.

С.ДОРЕНКО: Польская нефтегазовая компания PGNiG подписала контракт на поставку с американской Venture Global LNG, заявил Мачей Вожняк. Контракт подразумевает поставку 2 миллионов тонн сжиженного природного газа ежегодно в течение 20 лет. По словам Вожняка, поставки будут осуществляться по формуле free on board. «На протяжении 20 лет мы будем получать из США 2 миллиона тонн СПг ежегодно». Господин Джабаров, может, вы не в курсе, цель – постепенно избавиться от России, потихонечку избавиться от России. Поэтому у вас инструментов влияния на Польшу становится меньше. Я говорю об этом с сожалением. Конечно, было бы удобно, чтобы Польша жила, например, а у нас был выключатель на нашей стороне и мы такие раз - им свет выключили, раз – им газ выключили, раз – унитазы отключили, как ельцинская власть… Вы знаете, что ельцинская власть парламенту отключила унитазы?

А.ОНОШКО: Кому?

С.ДОРЕНКО: Когда парламент, это 25 лет назад было, им отключили унитазы.

А.ОНОШКО: И что, не уходила вода?

С.ДОРЕНКО: Канализация начала течь, подниматься. Им перекрыли канализацию, и они не могли какать. Писать еще кое-как, а какать не могли. Защитники парламента. В России, когда защитники парламента, вот была заварушка неприятная, как бы микрогражданская война, 3-4 октября 1993 года, им отключили канализацию и водоснабжение, по-моему, электричество тоже. То есть мы такие… рыцари, мы по-рыцарски воюем, сразу канализацию отключаем в рамках рыцарства, безусловно. Если бы у нас была возможность перекрыть Польше канализацию, типа жрите там свое, мы бы сделали, но нет этого, нет, не получается.

Дайте мне посмотреть доллар. Я хочу посмотреть доллар. Вы мне препятствуете жизненной необходимости узнать, где я на этом свете. 65,32. 75,56 по евро. 81,60 по нефти. Вообще все вчерашнее, у меня ощущение, что я вчера. Но вчера было 65,25. Сейчас, пожалуйста, 65,32. 81,60 – тоже вчерашняя нефть. Евро/доллар – 1,1566. Ерунда.

Давайте так. У нас силы влиять не осталось. Не осталось. На некоторые процессы. На некоторые осталось, а на некоторые не осталось. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

С.ДОРЕНКО: Василий! Как вы, родной?!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да ничего, держусь. Держусь.

С.ДОРЕНКО: Ой, хорошо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вот слушаю про канализацию. Перекрыли канализацию, отсюда выскочили вот эти Чубайсы с коробками, с долларами, потом чемоданы, потом машины пошли, а потом… Я давно говорил, в колокола надо бить. В колокола.

С.ДОРЕНКО: А что же не бьют?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А то уже кашу запустили мракобесную на всю мощность и ходят с косой мракобесной. И не только российский народ, но и весь мир, в мировом масштабе.

С.ДОРЕНКО: Василий, а где вы географически?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я сейчас дома, из госпиталя вернулся.

С.ДОРЕНКО: Скажите просто примерно. Я не поеду к вам. Примерно, это север, юг Москвы? Где?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это Солнечногорский район, деревня Жилино.

С.ДОРЕНКО: Хорошее место.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я назвал, боюсь, конечно…

С.ДОРЕНКО: Не надо, Василий, ничего не называйте. И быть вам жилистым и сильным. Жилистым и сильным. Мы вам желаем здоровья. Здоровья.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно пару слов?

С.ДОРЕНКО: Дайте нам поучения.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Надо уже бить в колокола давно, Сереж. И организовывать, что-то делать надо с этой шайкой мракобесной… великую.

С.ДОРЕНКО: Договорились, Василий, здоровья.

А.ОНОШКО: О ком он был сейчас?

С.ДОРЕНКО: Какая тебя разница? Ты пытаешься разгадать эти слова, дорогая.

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: Слышать некоторые вещи надо как Хари Кришна Ом, просто повторять много раз. Повторяй много раз.

А.ОНОШКО: Шайка мракобесная.

С.ДОРЕНКО: В колокола надо бить давно, а то эта шайка мракобесная раскачала великую Русь. Снова, опять, Хари Кришна Ом. В колокола надо бить давно, потому что эта шайка мракобесная… И так постоянно повторяй, повторяй, повторяй.

А.ОНОШКО: И еще создать какую-нибудь кухню свою. Тогда к тебе придут люди.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно. Религиозное сознание состоит в том, и это рассказал блаженный Августин, ты знаешь, а за ним Фома Аквинский повторял и не только Фома Аквинский. Максима религиозного сознания заключается в нижеследующем: верь, чтобы понимать. Верь, чтобы понимать. Когда ты поверишь, начнешь понимать. Пока не веришь – не понимаешь. Вся наша тупость, что мы не верим. Поверь и пойми сначала. Это и есть религиозное сознание. Они сначала верят, что земля на трех китах, например, верят и понимают, но тогда это уже становится очевидным. Повторяй бесконечное число раз одно и тоже и ты, наконец, сделаешь это своим убеждением.

(Что он несет?)

Слушай, насчет этих, «у меня таких 65 человек». Забили этого дядьку бедного или он сам помер. Но он несильный дает ему пинок, он дает ему по заднице несильный пинок.

А.ОНОШКО: Просто дает обидный и очень некрасивый, тоже детский какой-то жест, и вызывает его реакцию.

С.ДОРЕНКО: Андрей и Рушан в Челябинской области будут уволены из больницы. Они кидали тапочками в психбольного, пациента. Они кидали тапочками, а потом его догоняли и били по попе, давали пендаля. Но пендель не такой, чтобы свалить с ног, а пендель скорее символический, чтобы поглумиться. Сначала кидали тапки. Он же чей-то тапок из них забрал. Там видно на видео, потому что они гордились этим видео и выкладывали его в сеть. Андрей и Рушан (Рушан это имя). Они пытались показать свое превосходство, я полагаю. Нет?

А.ОНОШКО: Наверное, да. Они, по-моему, хотели просто повеселиться. Там же слышен звук, они смеются, перекидываются репликами.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно жизнерадостные люди в Магнитогорске, психоневрологическая больница № 5. А он умер. Он теперь умер уже. Но он умер не от пинков ни от каких. Он умер по какой-то другой причине, согласись.

А.ОНОШКО: Возможно, от старости. Пинали они его, получается, что незадолго до смерти, старого, больного человека, который не помнит, что с ним происходит.

С.ДОРЕНКО: Они его пинали перед смертью. Уволили главврача, мне сообщают. Они его пинают. Ролик опубликовала в соцсетях знакомая. Один из этих джентльменов, Андрей или Ровшан… Андрей. Ровшан был хороший. Нет, наоборот, они были оба ужасные. И Андрей, и Ровшан были ужасные. Но Андрей был гораздо более ужасный, Андрей был поужаснее Ровшана. Потому что он кидал этой девушке издевательства над стариком, как счастливый человек, которому есть, чем гордиться. Типа, приколись. Он пытался завоевать авторитет у девушки.

Сейчас я расскажу. Она была на больничном, девушка. Дома сидела. Делать было не черта, она стала играть в сообществе в онлайн-игру. Там, в сообществе, в онлайн-игре… Смотри, где надо выходить замуж, поняла?

А.ОНОШКО: Да. Но я уже, у меня все нормально.

С.ДОРЕНКО: Ты уже вышла. Она уже вышла. Ну все-таки… Подпирать мужа какими-то другими, так сказать, аспирантами. Нет, не хочешь? Чтобы он приходил с работы, а ты ему говорила: Саша, вот у меня… Нет?

А.ОНОШКО: Лелек и Болек в игре меня пригласили. И что же она там, в онлайн-игре?

С.ДОРЕНКО: Мне прислали цветы. Саша спрашивает: кто это прислал тебе цветы? Ты говоришь, «ну, я играю в онлайн-игре, там молодые люди присылают мне цветы, и что? А ты что, меня подозреваешь? Я не понимаю. Недоверие, это что?»

А.ОНОШКО: Сергей, из вас бы отличная женщина получилась.

С.ДОРЕНКО: Я тебя умоляю, практически уже получилась. «Вот это недоверие, это что, укрепляет семью, с твоей точки зрения? Оно укрепляет семью, недоверие? Чего тебя бесит? Я что должна, превратиться в твою куклу? Ты меня в шкаф будешь ставить, пока уходишь на работу? Я играю, да, играю. Да, я общаюсь. А что такого? Тебе всюду мерещится секс, ты просто озабоченный. Ты озабоченная скотина. Ты постоянно думаешь о гениталиях. А мы просто люди. Ну да, он прислал цветы, товарищеский жест. Товарищеский жест. Что, товарищам не присылать цветы? Я не понимаю». Правильно же? Абсолютно нормально. «Что за ревность, я не понимаю».

А.ОНОШКО: Завтра я с ними пойду в кино. С друзьями что, не ходят в кино?

С.ДОРЕНКО: «Потом мы поедем ненадолго совсем, на 10 дней, на Мальдивы. А что тут такого-то? Ну правда, почему это должно вызывать какое-то смущение? Ты что, средневековый человек какой-то?» Правильно же? Я тебе советую, Насть, правда. А она нет, она такая, она сидит на больничном. Стала от скуки играть в онлайн-игру. Познакомилась в ней (в игре) с одним молодым человеком, он предложил пообщаться. «Я согласилась. Он рассказал мне о своей жизни и он стал выкладывать видео из больницы (из психоневрологической). Сначала скидывал просто приколы, как люди танцуют, поют». Пациенты танцуют, поют. «Потом он мне присылает видео, где они пинают пациента. Я была в шоке, сообщила об этом Андрею. Андрей почистил нашу переписку, но я успела сделать скрины». Не просто скрины, а сохранить видео. Девушка сохранила видео, не просто скриншот, а видео. И она шарахнула это в соцсетях, там издеваются... А он говорит: у меня в отделении 65 таких. Она спрашивает: Андрей, зачем вы их бьете, это же издевательство? Андрей: мы никого не бьем. Понимаешь? Пинок дал под зад. Это адекватно? Да это не я, - говорит Андрей. Значит, пинок дал Ровшан. И так далее, и так далее. Сейчас уволили главврача и так далее.

Скажи, пожалуйста, почему они гордятся античеловечностью? Они гордятся. Это действительно нужно как-то исследовать медицински. Современные нам люди… Я не говорю, молодые, потому что старые такие же, абсолютно такие же.

А.ОНОШКО: Мы только что звонки принимали от таких же.

С.ДОРЕНКО: Да, абсолютно. Современные нам люди считают, что когда они унижают чужое человеческое достоинство, оскорбляют чужое человеческое достоинство, демонстрируют человеку превосходство – это похвально и обязательно следует хвалиться.

А.ОНОШКО: Ну да.

С.ДОРЕНКО: Понимаешь?

А.ОНОШКО: Ну да. Почему-то одним кажется, что это недопустимо, а другие…

С.ДОРЕНКО: Не знаю. А есть такие, которые считают, что это недопустимо? Есть такие люди? Я тебе по-другому скажу. Есть люди, которые считают, что это запрещено. Но… как бы это сказать, ну это же весело – дать поджопник умирающему старику. Он же не помнит, у него тем более диабет. Почему бы не разогнаться и сзади не ударить его? Это же милое дело. Но это запрещено. Я тебе скажу. Люди делятся на три части. Одна часть: бить умирающего старика – это дико прикольно и этим следует хвалиться, поскольку это, очевидно, прикольно и всем это очевидно, поэтому это здоровско. Вторая часть: это адски прикольно, но может быть неправильно понято, потому что ты это делаешь по приколу, а другие подумают, что ты глумишься.

А.ОНОШКО: Они же тут не работают, не знают, что это такое.

С.ДОРЕНКО: Вот именно.

А.ОНОШКО: Как это весело на самом деле.

С.ДОРЕНКО: Да-да. То есть люди делятся на три группы. Первая – это адски прикольно и этим, безусловно, следует хвалиться. Вторая – это адски прикольно, но хвалиться нельзя, потому что не поймут. И третья – это неприкольно. Понимаешь? Я думаю, что третья очень маленькая группа.

А.ОНОШКО: Нет, конечно, сейчас 99% проголосуют, что это неприкольно.

С.ДОРЕНКО: Никто не проголосует, я не дам голосовать, чтобы не обнаружить своего поражения. Конечно. А ты что думала? Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Настя, здравствуйте. Виктор. Вы не подумайте, что я их защищаю сейчас, но это, мне кажется, налицо профессиональная деформация, которая имеется в любой профессии, что в милиции, что...

С.ДОРЕНКО: Да, и у журналистов тоже.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: К сожалению, тоже. Это скотское, конечно, поведение, тем не менее… Вот 65 человек у него каждый день. Я был, я перевозил туда двух больных, у меня было такое, мне подождать три часа надо было, мне сказали посидеть. В Подмосковье, кстати, в Видном, недалеко. Это… Я вспоминал это очень долго, вид этих людей, как они ведут, какие там есть буйные. Конечно, они подонки, чего там говорить.

С.ДОРЕНКО: Кто подонки-то? Негодяи эти мальчики, Ровшан…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Ровшан – это индийское имя, из индийского фильма, мне кажется.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Поэтому я не думаю, что здесь нужно их размазывать, что-то такое.

С.ДОРЕНКО: Профессиональная деформация.

А.ОНОШКО: А что мы можем сделать, чтобы эту ситуацию исправить? Что?

С.ДОРЕНКО: Ничего мы не можем сделать. Культура нужна. Культуры нет. Нужна культура, нужно хотя бы осекаться на таких фразах. Я вел программу «Время» в 92-м. Я в 98-м потом ее снова вел. В 92-м году я вел программу «Время». Или в 91-м я вел «Вести» Российского телевидения, неважно. Осенью, кажется. Мне позвонил чувак из Карабаха. А я давал три или четыре дня подряд сюжеты из Карабаха, такое, одно и тоже. Я ему говорю: чего звонишь-то? Он говорит: убили 9 человек. Были столкновения, убили 9 человек. А я очень занятой, как все телевизионщики, они всегда демонстрируют, что они занятые очень, телевизионщики. На самом деле это не так, но они демонстрируют. Я ему говорю: 20 убьют – позвонишь. И кладу трубку. 20 убьют - позвонишь, говорю я. И кладу трубу. Мне меньше 20 уже больше не звони, надоело уже все. Понимаешь?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: И я потом сразу, как я положил трубку, подумал, боже, что я сказал. Что я сказал? Ведь это страшные вещи. Он говорит: убили 9 человек. Я говорю: 20 убьют – позвонишь, до свидания. Это профессиональная деформация?

А.ОНОШКО: Ну… Что он от вас хотел? Чтобы вы об этом рассказали?

С.ДОРЕНКО: Нет, чтобы я поставил его сюжет в программу «Время». А он мне надоел, он четыре дня подряд шуровал одно и тоже: 9 человек, 7 человек, 9 человек, один человек. Надоело просто, понимаешь, одно и тоже, трындит одно и тоже. Я говорю: 20 убьют – позвонишь, до свидания. Это профессиональная деформация? Я спрашиваю. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Реально мы видим сейчас, что пора вводить такой термин как «кокорщина». Понятно, что это не терапия, они не могли быть какими-то светилами и придумать что-то новое. Но, опять-таки, их просто-напросто уволили, ничего им не сделали.

С.ДОРЕНКО: Ничего не сделали.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот «кокорщина» в чистом виде. Почему не сажают?

С.ДОРЕНКО: Давайте основание придумаем. В сущности, они опубликовали, сделали публичным хулиганские действия.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хулиганка как минимум. А потом у нас есть жестокое обращение с животными. Неужели нет «жестокого обращения с людьми».

С.ДОРЕНКО: Это, по-моему, все равно хулиганка будет.

А.ОНОШКО: «Истязания», по-моему, есть такое.

С.ДОРЕНКО: «Истязания» есть.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Статей достаточно для этих господ. Вопрос только в том, почему просто уволили. Вот «кокорщина» в чистом виде.

С.ДОРЕНКО: Это правда. То, что вы говорите, это правда. Мы говорим: хорошо, уйдите с этого места, чтобы вас тут больше не видели.

А.ОНОШКО: Они перейдут в другое.

С.ДОРЕНКО: Простите, но это хулиганка. С того момента, как они это выложили, да и перед этим, это было государственное заведение, они издевались, то есть хулиганили, они хулиганили публичном, потом с целью шокировать общество выкладывали это в сеть. Это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, мы не желаем крови, но это реально «кокорщина».

С.ДОРЕНКО: Мы должны как бы двигаться. Мы имеем эту человеческую массу и мы должны понять, мы хотим ее окультурить с тем, чтобы это было невозможно, или запугать, чтобы это было невозможно?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наверное, мы хотим немножко создать пелену для общества, чтобы общество видело, что, когда что-то происходит, за это наказывают. Пусть показательно, один раз, да, в дальнейшем других наказывать не будут, будут заминать.

С.ДОРЕНКО: Да. Но мы обнаруживаем также… И третий эффект. У вас есть минута? Давайте поговорим подробно. Первая наша цель – чтобы такое не повторялось. Для этого надо либо окультурить общество, сделать его культурным и осознанным, либо запугать скотов. Запугать, чтобы скоты знали, что будет боль. Но беда в том, что они законекчены на такие источники информации, где им об этом не сообщат. Условно говоря, в середине стада антилоп не знают о том, что стадо атаковано на периферии львами. Не знают. Мы с вами посадим этих придурков, Ровшана и Андрея. Мы их посадим за хулиганку. Но в середине стада такие же скоты не узнают, что стадо атаковано львицами. Они не узнают. Потому что они слушают такие источники информации, где рассказывают пошлые анекдоты и это все, что они знают. Как мы доведем до других скотов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, абсолютное то же самое, как в органах. Вы же прекрасно знаете, я думаю, с этим сталкивались, когда в органах кого-то принимают, естественно, по всем расходится, и сразу начинаются вопросы: а за что, кто, сдал, не сдал, он же сам виноват.

С.ДОРЕНКО: Были серии преступлений тех же полицейских, которые, как выяснялось, не знают друг о друге. Один скот пытал заключенных, потом другой скот пытает заключенных. Они не узнают ничего, потому что они как бы слушают попсу, это единственный источник информации.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда возвращаемся к словам Василия: бьем во все колокола.

С.ДОРЕНКО: Товарищи, у меня есть вопрос, на который у меня нет ответа. Я имею биомассу, людей, собак - не имеет значения. Обезьян. Абсолютно не имеет значения. У меня есть неблагоприятные поступки в биомассе. Неблагоприятные. Я могу, начиная с известного уровня развития биомассы, прививать им культуру, говорить, что это постыдный поступок, культуру взаимоуважения, самоуважения, какую-то культуру осознанности. Культуру осознанности я могу прививать - раз. А второе – бить их током, гадов. Током бить, чтобы им было больно, и они запомнили. Но в огромном числе массы человеческой, если мы сейчас перейдем к людям, мы должны рассчитывать, что мы одного стукнем током, а узнают об этом все. Но в условиях современной коммуникации, когда эти кретины подключены к гопотской музыке попсе, мы не знаем, мы ударим током, а гопотская, кретинская масса об этом не узнает просто. Тогда надо каждого ударить током. Это проблема. Проблема реально.

Я хотел рассказать тебе. В 3 часа ночи сейчас мы с Анастасией Оношко… Нет, в мы с Анастасией Оношко в 3 часа ночи ничего такого. Я говорю, в 3 часа ночи 22-летний Владислав Ермаков вырезал всю свою семью здесь, в Москве. Мать и отца он убил на кухне, спящую бабушку в ее комнате. На вопрос полицейских, зачем он это сделал, Владислав ответил, что просто все надоело.

Владислав Ермаков, не судим, никогда не получал административных штрафов ни за что. То есть он ни разу не имел ни одного административного нарушения. На учете у психиатра не состоял, на учете у нарколога не состоял. Тихий, спокойный парень. Просто все надоело. Взял нож и всех убил. Сейчас он в подробностях все рассказывает полицейским. Примерно в 3 часа ночи, взяв нож и войдя в комнату бабушки, он начал быстро наносить ей удары ножом. Пожилая женщина успела вскрикнуть. На шум прибежали родители. Тогда он начал бить ножом отца и мать. Раненые, они успели добежать до кухни, но там сын добил их, нанося беспорядочные удары по самую рукоятку ножа.

Выпускник колледжа предпринимательства, этот господи, Слава… Славу знаешь из соседнего подъезда? Сказал полицейским, что он планировал убийство семьи три дня. Хотел все сделать без шума, убить во сне, но в момент резни все пошло не по плану. То есть он планировал убить бабушку без шума, а потом перейти и убить маму и папу без шума. Но, видать, бабушка сильно вскрикнула, когда он ее резал, и прибежали мама, папа. Пришлось носиться по всей квартире за мамой и папой, резать маму и папу.

А.ОНОШКО: А лет ему сколько?

С.ДОРЕНКО: 22. Аргументация – просто все надоело. Просто все надоело. Вот и все.

А.ОНОШКО: Ну… следите за психическим здоровьем близких. То, что он не состоял на учете, не говорит о том, что не было проблем. У нас люди до сих пор очень боятся, не любят. Конечно, родители, пока они за ними следят до 18 лет… То есть, может, дебют такой случился, конечно, поздний, потому что мозг развивается, вы знаете, зреет. Там некоторые вещи, проблемы, вскрываются абсолютно неожиданно, но в тот момент, когда какая-то часть дозрела, а там оказался дефект.

С.ДОРЕНКО: Серьезно?

А.ОНОШКО: Да. Вы не знали?

С.ДОРЕНКО: Лариса, психолог. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Сергей, Анастасия. Есть такая история, адвокат Плевако защищал горбуна, убившего жену. И ему прочили проигрыш, потому что человек просто убил жену и все на этом. Он вышел и стал говорить одну и ту же фразу: уважаемые господа и дамы, приветствую вас…

А.ОНОШКО: Это про школьника. Это история про Кони.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Зал стал шуметь и говорить: уберите его, он сумасшедший. Он замолчал и сказал: как, вы думаете, чувствует себя человек день ото дня, 20 лет слыша, «ты горбат, ты горбат, ты горбат». Его оправдали.

С.ДОРЕНКО: Эта же самая история существует про Кони.

А.ОНОШКО: Про школьника. Якобы школьника зарезал одноклассника, который над ним издевался.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Тем не менее, перейдем к этому господину. 22 года, просто все надоело, три дня назад задумал убить семью и сделал это сегодня в 3 часа ночи.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы представляете, Сергей, как ему все надоело?

С.ДОРЕНКО: Ужас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто я хотела бы, чтобы люди осознали, что когда мы направляем свое внимание на него… Понятно, он негодяй, он убил, правда. Давайте на другую сторону посмотрим. А вот те люди, которые были на другом конце провода, которые, к сожалению, умерли, они осознавали хоть на одну секунду, что они делают вообще. Как вы говорите гениальную фразу «помой руки и иди спать». Вот это осознается, что нет людей? Дегуманизированы собственные дети. Пошел вон, иди учись, принеси денег, не так сидишь, не так свистишь, ты горбат. А потом мы взмываем руки и говорим, что же такое, почему нас не любят наши дети, почему они с нами не считаются. Потому что мы с ними не считаемся.

А.ОНОШКО: Но если что-то надоело, ребенок в 22 года может встать, выйти, закрыть дверь и уйти жить своей жизнью, он не должен убивать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вам скажу, вот именно редкость убийства в том, что в основном люди полагают себя свободными хотя бы на эту степень - выйти и уйти. А есть ситуации реально шизофренические, когда одновременно мать обнимает одной рукой, а другой отталкивает, когда ребенок вообще не понимает, что он может, уйти или остаться. Ему бесконечно больно оставаться и он не может уйти, потому что он игрушка этих людей. Игрушка безвольная, сидящая в углу, пока в нее не захотят поиграть.

С.ДОРЕНКО: Ну да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня таких случаев огромное количество, когда просто мать работает до 80 лет, а 45-летняя дочь при ней живет. Знаете, как в старину делали? Дочке ломали ногу, делали ее калекой заранее, чтобы она не была потребна выйти замуж, чтобы просто при родителях как бы сидела игрушкой. И то же самое. Неосознанная культура вот этого обесчеловечивания ребенка. Он и обесчеловечен, он не человек, он убил своих родителей. Он не человек. Но кто это сделал? Кто воспитал его?

С.ДОРЕНКО: Они его воспитали.

А.ОНОШКО: А вы думаете, воспитание такую роль играет? Дети такие люди… попробуй им всунь что-то в голову, ничего не получится.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ребенок открывает глаза, в нем пустота. Вы помните глазки пустые? Что он видит глазками? Принуждение, убеждение и личный пример. Что он видит, то он и будет. Здесь не вопрос воспитания, это неправильно, воспитание, возможно, питание, возможно правильно его читать. Вот что он видит, то и будет. Он другого не видит. Если он видит жестокость, презрение, подавление – это его картина мира, он не может ее взять в другом месте, он это впитал, это его сон. Вы просто не понимаете, о чем говорите. Что разрывает этих людей на части? Вот эта боль. Вы в свободной семье и Сергей свободный человек, понимаете, вы не представляете другой картины мира, где вообще этого нет и ценности жизни нет, и ценности его личности нет, и ценности родителей нет. Просто пустые глаза. А вы их только критикуете.

С.ДОРЕНКО: Не знаю, можно сидеть и делать так: бл-бл-бл…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот!

С.ДОРЕНКО: Чего они так не делают-то?

А.ОНОШКО: Я правда не очень понимаю, о чем говорит наша слушательница. Сколько примеров вокруг, когда люди просто встают и уходят, и живут своей жизнью.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Денис. Да, по такой логике, как сказала мадам, можно оправдать все: и Чикатило не виноват, это в детстве его, бедного, что-то с психикой… художник-недоучка не виноват, то есть никто не виноват. Виноваты все, кроме непосредственно индивидуума, кто это совершил.

С.ДОРЕНКО: Но индивидуум потом может сожалеть, сказать: чего-то я это зря, погорячился.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да-да. Главное, чтобы это не было совершено против тех, кто их защищает. А вот когда совершают против тех, кто их защищает, вот тут вдруг начинают: убить, распнить…

С.ДОРЕНКО: Распять. Слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Можно начать с эмоционального высказывания?

С.ДОРЕНКО: Да, только если оно не содержит элиситной лексики.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ни в коем случае. Я обычно слышу в подобных случаях: вот так ростишь, ростишь…

С.ДОРЕНКО: Кормишь, кормишь, ростишь, ростишь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, фантазии психолога о том, как притесняли и опустынивали этого подростка, мальчика, юношу в его семье, беспочвенны, немного даже оскорбительны в отношении погибших людей. Зачем фантазировать? Может быть, у человека вообще органика, я имею в виду опухоль головного мозга, которая сейчас проявила себя.

С.ДОРЕНКО: Кстати говоря, спасибо за неожиданный ход. Конечно.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых. Во-вторых, вы абсолютно правы, огромное количество людей, которые психологически притесняются, страдают и так далее. Извините, но из них какой процент решается на такие невероятные, крайние проявления?

С.ДОРЕНКО: Надо сказать, что в России есть превосходный способ побега от дискомфорта – алкоголь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Их очень много – наркотики, алкоголь, извините, секс…

С.ДОРЕНКО: Нет, секс я бы не отнес к побегу. Секс - это не побег.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но убивать своих родителей ножом, вы оцените как бы… это же надо решиться, ткнуть сталью в человека не так просто, проще нажать на курок.

С.ДОРЕНКО: Да, это правда. Это правда.

А.ОНОШКО: Причем всех – и бабушку, и папу, и маму.

С.ДОРЕНКО: Частые множественные удары по рукоятку. В этом много ненависти.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это не аффект. Это не что-то еще. Это осознанное, спланированное убийство.

С.ДОРЕНКО: Да. Мы же точно понимаем, что, когда он загоняет нож по рукоятку, в этом много чувства. В этом много чувства. Это не просто нажать кнопку, зажмурившись.

А.ОНОШКО: Я с самого начала сказала, что это какая-то просто форма отклонения, которая быстро-быстро-быстро взяла и развилась. И это очень большой вопрос тоже про психиатрическую помощь. Потому что, видя даже какие-то проблемы у человека, если он уже слишком взрослый и большой, то ты его должен как-то… Ты не можешь его заставить. Ведь принудительная психиатрическая помощь – это пережиток прошлого, там много всяких злоупотреблений, плюс человек не осознает этого, отказывается от этой помощи и так далее. Это очень большой вопрос, как можно за этим следить.

С.ДОРЕНКО: А с другой стороны ты понимаешь, что это будет сделано от имени государства, государство будет сажать не только тех, кто сумасшедший, но и тех, кто государству кажется отчасти не вполне добронравным.

А.ОНОШКО: Это да. Но если ты видишь свою проблему, все равно ты видишь, что-то происходит и надо человеку как-то корректировать, помочь и так далее, то способов это сделать очень немного, особенно если человеку 22 года, а не 12, когда ты его взял за руку и повел. Что в этом случае реально людям делать? Может быть, они уже сейчас нам не расскажут. Может быть, они видели и поняли.

С.ДОРЕНКО: Денис наверняка знает что-нибудь подобное. Денис, хирург из Самары. Денис, здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Я, наверное, скажу немножко парадоксальную мысль, со мной многие поспорят, может быть, и вы. Этого человека жалко.

С.ДОРЕНКО: Нет, как драматического героя его, может быть, и жалко. Я представляю, что вы бы сняли фильм, в конце которого вам и всем…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, есть такие фильмы, хорошие, кстати, сериалы… там он тоже маму свою убирает.

С.ДОРЕНКО: И его жалко.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну больной человек, ну что. А как можно за ним проследить?

С.ДОРЕНКО: Тихий, спокойный, приветливый парень, 22 года, все хорошо.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как за ним можно проследить? Как? Я вот сейчас выйду и убью кого-нибудь.

С.ДОРЕНКО: Нет! Нет, вы этого не сделаете, Денис.

А.ОНОШКО: Это кто угодно может сделать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А в 22 года может быть.

С.ДОРЕНКО: В 22 года человек менее проверенный, это правда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Девушка бросила, как-то… Никак вы это не проследите, он милый и приятный человек.

А.ОНОШКО: Новость сегодняшняя. На «Н+1» статья.

С.ДОРЕНКО: На «Н+1» сегодня статья, Настя мне кинула ссылку, я ее не читал, но Настя читала. Расскажи. Денис, у вас есть минута? Побудьте с нами.

А.ОНОШКО: Взяли, проанализировали 400 человек, у которых клинический диагноз, в Штатах.

С.ДОРЕНКО: Клиническая депрессия имеется в виду.

А.ОНОШКО: Просто депрессия, за помощью сами обратились. И еще 20 тысяч аккаунтов в соцсетях этих, которые диагностированы, и просто контрольную группу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Во-первых, в депрессию я вообще не верю, ну ладно.

С.ДОРЕНКО: Ну неважно.

А.ОНОШКО: Будем считать, что есть такой диагноз, что-то плохо себя человек чувствует в любом случае, нерадостно ему и все такое. Примерно за шесть месяцев начинаются первые признаки. То есть сюжеты постов начинают отличаться. Там больше описание собственного самочувствия, то есть человек, когда общается, он демонстрирует это, говоря о самом себе, о своем самочувствии.

С.ДОРЕНКО: Я подытожу.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Какие признаки? Он нормальный, прекрасный человек.

С.ДОРЕНКО: Однако робот, искусственный интеллект, анализируя лексикон человека, ходы логические и так далее, за шесть месяцев видит начало депрессии. За шесть месяцев.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скоринг в банке что ли?

С.ДОРЕНКО: Да-да.

А.ОНОШКО: Что такое скоринг в банке?

С.ДОРЕНКО: То, что я с тобой делаю, пока ты не видишь. Да, дорогая.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Настя, это делает робот. Это не человек делает, а робот. Я не верю в роботов. Я вообще не верю в роботов, я консерватор.

С.ДОРЕНКО: «Если психолог, - пишет Александр, - будет пасти вас с детского сада и будет пасти не на отвяжись, а всерьез, то проследить можно, но это будет стоить очень дорого». Александр, но дело в том, что в государствах, которые используют, в том числе медицинские диагнозы для борьбы с людьми инакомыслящими, подобный скоринг, который ведется с детского сада, будет означать устранение подозрительных людей. Вы понимаете, Александр? Это будет очень большой проблемой на самом деле.

Ты знаешь, что я мог еще в первом классе попасть под скоринг и, наконец, быть умерщвленным как потенциальный ненормальный? Ты знаешь, что я в первом классе сказал?

А.ОНОШКО: Что?

С.ДОРЕНКО: Проверочное слово для слова «работа», знаешь, какое?

А.ОНОШКО: Раб.

С.ДОРЕНКО: Раб, я сказал.

А.ОНОШКО: А надо какое? У меня вопрос к вам встречный, чтобы под ударение «а» попадало, какое еще может быть слово.

С.ДОРЕНКО: Не помню.

А.ОНОШКО: Нет никакого другого слова.

С.ДОРЕНКО: «Интернационал» спеть надо.

А.ОНОШКО: Великой Октябрьской Социалистической революции. Какое проверочное слово?

С.ДОРЕНКО: Короче, учителка классу говорит: скажите, пожалуйста, какое проверочное слово к слову «работа». Я говорю ей: раб. Она шепотом такая перед всем классов, присев в полуприсед, «да нет же, конечно, нет, да нет же, конечно, нет». Она испугалась просто, как будто ее сейчас посадят. Чуть позже в школе я сказал, будучи дитя, что если бы Колчака не победили красные, то Россия имела бы уникальную возможность попробовать два сценария развития. Колчак сидел в Омске, правитель омский, и так бы и остался. Колчак. В Омске. Интересно было бы, говорю я, если бы Россия испытала два сценария развития, ну просто посмотреть, какой удачнее, у Колчака или у Ленина со Сталиным. Может быть, Колчак показал бы более интересный сценарий, говорю я. Меня таскали к завучу. А могли бы уже прямо в дурку отправить. Но меня покрывали добрые завучи и добрые учителя с проверочным словом «раб» и с предположением, что интересно было бы посмотреть на развитие России, если бы Колчак остался в Сибири, а здесь бы был Ленин, Троцкий, соответственно, Сталин и просто сравнить. Ну просто для сравнения. Я хотел сравнить, чтобы как бы две группы населения пошли бы разными путями, просто сравнить, какой лучше получится. Это мне навеяло тогда ГДР-ФРГ. Я сказал, как ГДР и ФРГ пробуют два пути, вот какой удачнее, у ГДР или у ФРГ? Это же интересно. Ну действительно интересно. Меня таскали на разборку, чтобы разобрать мою фигуру негодящую. А могли бы в дурочку отправить, если бы серьезная была система. Вот такие дела. «В советских прописях было написано: мы не рабы, рабы не мы». Нет, но слово «раб» проверочное слово для «работа»…

А.ОНОШКО: Нам пишут, что это словарное слово, его только запомнить и все. Я не согласна. Это проверочное слово и есть, это слово «раб». Не «роб» же мы говорим. Под ударением, пожалуйста, гласная в корне.

С.ДОРЕНКО: Интернет пишет, что проверочного слова к «работе» не существует, просто надо запомнить. Слово «раб» не есть…

А.ОНОШКО: Не слово, не имеет отношения к работе.

С.ДОРЕНКО: Никакого отношения к работе не имеет. Вот и все. И Колчак не должен был остаться, чтобы сравнить пути развития России двумя разными сценариями. Ну и все. На самом деле напрашиваются еще более крамольные слова.

А.ОНОШКО: Какие?

С.ДОРЕНКО: Которые мы не в силах произнести. Цивилизационные расхождения России и Украины – это же попытка проверить другой путь.

А.ОНОШКО: Ну да пока что.

С.ДОРЕНКО: Интересно же посмотреть, как будет.

А.ОНОШКО: Ужасно интересно.

С.ДОРЕНКО: Меня сейчас понесут к завучу! Спокойно. Погнали дальше.

Про Гитлера. Гитлер, оказывается, в 43-м году был заподозрен в гомосексуализме. В то время в Америке это было ужасно.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Ты смотрела «Мастера секса»? Послушай меня, необразованная, дикая женщина, посмотри «Мастера секса». Это сериал. Masters of sex. Поняла?

А.ОНОШКО: Поняла.

С.ДОРЕНКО: На самом деле здесь игра слов, потому что речь идет о фамилии Master. Это исследователь сексуального поведения людей, его сложная семейная жизнь. У него была прекрасная жена, действительно прекрасная жена, и прекрасная любовница, с которой он творил, так сказать, на работе. Но «Мастера секса» еще показывают нравы Америки в 50-е. Вот нравы Америки в 50-е заключаются в том, что человек, который выявится, что он гомосексуалист, теряет работу моментально и так далее.

А.ОНОШКО: Как надо все происходит.

С.ДОРЕНКО: Все происходило как надо. В Америке в 50-е годы прошлого века было все по-русски. В этом смысле мы на 70 лет отстаем от Америки. Посмотри, «Мастера секса».

А.ОНОШКО: Хорошо. На следующей неделе. Сколько там серий? Сколько там сезонов? 25? В каждом сезоне по 100 серий?

С.ДОРЕНКО: Нормальные, успешные фильмы делают восемь сезонов. Если что-то исключительное, бывает 14, 13, но это «Теория большого взрыва» какая-нибудь.

А.ОНОШКО: Сколько серия? Час?

С.ДОРЕНКО: Почему я должен тебя за ручку водить?

А.ОНОШКО: Я очень люблю, которые 20 минут идут.

С.ДОРЕНКО: Тогда ты должна смотреть «Теорию большого взрыва», больше ничего. «Мастера секса», смотреть.

А.ОНОШКО: Что, начнем прямо сейчас?

С.ДОРЕНКО: Конечно, нет. Я просто хочу посмотреть. Lost Film перевод есть приличный. Посмотришь дома. Домашнее задание тебе. Мне звонит какой-то сумасшедший. Мне звонит какой-то человек, 454 звонка. Я мог бы его забанить в ноль. У нас бан двойной, ты знаешь. Первый бан – это превратить человека в красного, а второй – это войти в систему и шарахнуть окончательный бан, тогда мы его даже не видим, что он существует, этот человек прекрасный. Я все время его берегу, этого человека. У меня 454 пустых звонка, и он продолжает звонить. Может, не в себе? А, может, он чего-то важное хочет сообщить, как спасти Россию.

А.ОНОШКО: Может быть. Да, вполне вероятно.

С.ДОРЕНКО: Я видел несколько человек, которые приехали спасти Россию. Одна из них была одна из подруг Димы Киселева, Келли. В 90-е она гуляла с русскими борзыми…

А.ОНОШКО: В тулупе?

С.ДОРЕНКО: В тулупе. Я ее спрашивал: Келли… И она отвечала мне… Она приехала из Лондона, но она сама родилась в ЮАР, ее папа в «Де бирсе» был большой начальник, это алмазы. «Я приехала спасать Россию».

А.ОНОШКО: Я думала, вы сейчас про Джоан Стингрей расскажете.

С.ДОРЕНКО: А что она?

А.ОНОШКО: Она тоже в 90-х приехала, с нашими рок-звездами тусовалась. Вы не помните ее? Она тоже хотела спасти.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Ладно, дома посмотри «Мастера секса». Всему-то вас учить. Детей учишь так… Хочу обратить ваше внимание на Оношку. Детей учишь так, чтобы они думали, что они сами до этого дошли. Нужно же еще проявить самостоятельность. Поэтому я учу Оношку так, вы видите, я незаметно ей советую, незаметно, таким образом, чтобы она не видела и не слышала, что я ей советую, чтобы ей казалось, что она сама угадала этот сериал. Правда же? Я намекаю совершенно незаметно.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Тончайшим образом. Тончайшим. Даже неразличимым, я бы сказал.

Мы пойдем и проживем ее, эту среду, 17 октября.