С.ДОРЕНКО: 8 часов 39 минут. Пятница, 16 ноября. Анастасия Оношко — ведущая этой программы.

А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем.

С.ДОРЕНКО: Слушай, я хотел про поэтов. Нет! Сначала про то, что пока я здоровался, четыре тысячи машин выехало на улицы города. Это потрясающе. Пока ты делала «Обзор печати» и пока я здоровался, я смотрел, было 690 тысяч автомобилей на улицах Москвы, сейчас 694 тысячи 422 автомобиля. На 4% повысилось количество автомобилей ровно за последние пять минут, народ ломанулся работать, захотели. Видишь, как интересно. Сейчас 29 тысяч такси на улицах города и 12 тысяч каршерингов.

Один из таксистов был из «Яндекса», и он врубился в Maybach на Кутузе. Надо сказать, сам «яндексист» погиб, «майбихист» жив, «Яндекс» всмятку. Почему, как, зачем всё это? Я всё время представляю себе, там настолько широкие полосы и настолько всегда есть место…

А.ОНОШКО: И настолько широкие Maybach, именно там.

С.ДОРЕНКО: Даже предположим, что Maybach выезжает на разделительную…

А.ОНОШКО: Ведет себя наверняка соответствующим образом, образом, соответствующим его положению.

С.ДОРЕНКО: Не знаю.

А.ОНОШКО: Кто такой таксист? На какой он там машине, на Chevrolet.

С.ДОРЕНКО: Давай я скажу про таксистов, я скажу про таксистов добрые слова. Ты же хочешь, чтобы я защищал «Яндекс», я защищаю. Народ, у Оношки семья в «Яндексе» трудится, поэтому мы должны его защищать.

А.ОНОШКО: Все в такси.

С.ДОРЕНКО: Нет-нет.

А.ОНОШКО: Это шутка такая: — Где ты работаешь? — Я работаю в «Яндексе». Дальше какой-то разговор, и потом выясняется, что человек работает в такси на самом деле, а не в «Яндексе».

С.ДОРЕНКО: «Разносчики пищи «Яндекс» тоже должны тогда говорить, что они работают в «Яндексе». Большинство ездит спокойно, но давайте скажем честно также, что охламонов хватает. У меня было с таксистами проблем несколько: они пару раз пытались меня убить, таксисты, когда я был на мотоцикле и так далее. Всего лишь несколько проблем. Я не говорю, что их много. Но при этом всегда неумолимо идиот был из «Яндекса». Не из Gett.

А.ОНОШКО: Потому что «Яндекс» большой. А сколько вы машин Gett видите? У нас что, всё в машинах Gett? 

С.ДОРЕНКО: Я тебе просто объясняю, идиот всегда был из «Яндекса».

А.ОНОШКО: Математически естественно, что «Яндекс» монополист…

С.ДОРЕНКО: На каждого живого человека на этой планете приходится шесть миллионов такси «Яндекс», как насекомых. На каждого человека на этой планете приходится шесть миллионов насекомых и 28 миллионов таксистов «Яндекса». Их в 28 миллионов раз больше, чем людей на планете Земля. Мы это понимаем, поэтому никто не спорит.

Давай про поэзию хоть чуть-чуть. Вы знаете, что вчера поэты… Товарищи, а кто в России поэт? Вот сегодня кто поэт?

А.ОНОШКО: Я вспомнила в итоге Веру Полозкову, которая себя позиционирует как поэт. Есть детский поэт Маша Рупасова, очень хорошая, «Ой, какой кошмар, к нам летит комар». Я читала «Избавьте нам от этих каникул», помните, ушибленная отпуском мама и так далее.  

С.ДОРЕНКО: Она знает.

А.ОНОШКО: Это детский. Но Полозкова не детская, я просто знаю, что она для себя решила когда-то стать поэтом. Вы почему-то настаиваете, чтобы я вот так говорила — пОэт.        

С.ДОРЕНКО: Я не настаиваю, я никогда не настаивал ни на чём. Можно я обращу внимание твое, что я вообще ни на чём не настаивал.

А.ОНОШКО: Безударная «о» произносится как «а».

С.ДОРЕНКО: Обязательно и всегда, кроме этого слова, где элегантно говорить поэт, не элегантно говорить паэт.

А.ОНОШКО: А «пионэр» элегантно говорить?

С.ДОРЕНКО: Я могу тебе сказать, что поэтов не знаю в России.

А.ОНОШКО: Да их и нет.

С.ДОРЕНКО: Их и нет, в том-то и дело. С тех пор как умер Андрей Вознесенский и Евтушенко, были два поэта, их не осталось. 

А.ОНОШКО: Бильжо еще есть.

С.ДОРЕНКО: Бильжо не поэт, до свидания. Вот он-то паэт как раз. Были Евтушенко и Вознесенский, два поэта. Нет?

А.ОНОШКО: Мне тут подсказывают — Высоцкий. Но он уже не жив.

С.ДОРЕНКО: Высоцкий поэт. Но мы из современников. Евтушенко запомнился мне фразой, которую он сказал Ксении Лариной в свое время, глядя на нее очень серьезно и с намеком: «Я люблю всех женщин, которых когда бы то ни было любил». То есть он не разлюбляет.

А.ОНОШКО: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Если полюбил, он так и любит. Сколько женщин полюбил, столько и носит в сердце. Это очень интересная фраза Евтушенко. А Вознесенский запомнился мне тем, что он в 1996 году предложил мне название программы.

А.ОНОШКО: Какой? «Подъём»?

С.ДОРЕНКО: Нет. Я собирался делать программу аналитическую на Первом канале. Борис Березовский сказал: пусть эта программа будет называться «Вехи». Я сказал: «Вехи» мне не нравится.

А.ОНОШКО: И мне не нравится.

С.ДОРЕНКО: На что Бадри Патаркацишвили сказал: сказал Боря «Вэхи» — пусть будет «Вэхи». Что ты споришь всё время? Я говорю: не хочу я «Вехи». Потом пришел Андрей Вознесенский, который сказал: я предлагаю название программы «О». Я говорю: «О»?

А.ОНОШКО: Я знаю, есть целый телеканал сейчас с таким названием.

С.ДОРЕНКО: Я говорю: а что это, поясните? Он говорит: вы знаете, «О» — это всё, это и восхищение и в то же время о чём-то. Программа «О», сказал мне Андрей Вознесенский. Я в то время уже был достаточно образованным, чтобы сказать: может быть «Листуар де о», может быть «История о»? Он сказал «нет». Я говорю: можно из двух частей, до рекламы «История о» («Листуар де о»), а вторая часть программы «Возвращение в Руасси». Он говорит «нет». И мы так спорили, но в конечном итоге назвали Аналитическая программа «Время» с Сергеем Доренко. С тех пор поэтов не стало, с моей точки зрения.   

А.ОНОШКО: В новостной повестке мы вчера их вдруг обнаружили, сразу две штуки.

С.ДОРЕНКО: И вдруг вчера они порют друг другу ягодицы ножами. Товарищи, но-жа-ми! Разрешите, я вам зачитаю. 

А.ОНОШКО: Клоун Петька ударил клоуна Ваську — мне из Хармса вспоминается.

С.ДОРЕНКО: Пишет в Facebook Даниэль Орлов, который поэт: «Я достучался до Витьки насчёт этой странной истории…»

А.ОНОШКО: А не в стихах они пишут посты?

С.ДОРЕНКО: Нет, не в этом дело. 

А.ОНОШКО: Жалко.

С.ДОРЕНКО: Я хотел обнаружить вот какую подробность, и тебе это будет интересно. Поэты все друг друга знают. Поскольку их горсть, лучших, избранных, поэтому они все друг друга знают. Поэтому некоторая фамильярность — она не фамильярность, а она именно семейственность. Фамильярность как семейственность, потому что они все — одна небольшая семья.

«Я достучался до Витьки насчёт этой странной истории со Ждановым. (Жданов это зарезанный поэт). Значит, что я понял. Вите Куллэ во вторник утром позвонил Амарсан и попросил приютить Ивана Жданова у себя». Внимание! Вам надо будет запомнить сейчас, всем, кто хочет понять эту историю…

А.ОНОШКО: Вписка.

С.ДОРЕНКО: Что?

А.ОНОШКО: Вписка это называется.

С.ДОРЕНКО: Не вписка, нет. Они давно вписались, они все одна семья. Есть Витя Куллэ и есть Иван Жданов. Потому что вся история будет развиваться дальше между этими двумя персонажами. Не запоминай Даниэля, Даниэль пофиг. Это он рассказывает, но он неинтересен. И еще есть Амарсан, который вообще неинтересен, потому что он позвонил и попросил Витю Ваню пристроить. Идет Иван и Витя. А до этого он останавливался у Вадика. Тоже плевать, это еще один поэт. «Витя был не против…» Витя Куллэ, это амфитрион, он принимает у себя Ивана. Ты поняла или нет?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Как только не поймешь, сразу спрашивай.

А.ОНОШКО: А кто такой амфитрион?

С.ДОРЕНКО: Амфитрион — это хозяин дома в Древней Греции. Дорогая, с кем я имею дело? Я имею дело с невеждой. Амфитрион — это тот, кто принимает у себя гостя. Гость — это гость, а амфитрион — это хозяин. Я время от времени перехожу на древнегреческий, ничего страшного.

«Жданов приехал трезвый, бодрый. Витя (амфитрион) сразу пригласил его поучаствовать в ведении семинара поэзии совместно с Олесей. (Количество поэтов множится). Витя говорит, что всё прошло дивно. (Витя-амфитрион)». А Олеся дерзает читать стихи. «После семинара Жданов сходил на встречу с какими-то якутами». И ему наверно налили. После чего он вернулся на семинар поэзии. Он сел с краю, потому что был пьян, и стал слушать стихи; ждать, когда дочитают стихотворения, и они поедут к Вите ночевать.

Вдруг он начал кричать: «Ты, говёные стихи читаешь при мне, великом поэте Иване Жданове», и стал оскорблять поэтессу Олесю Николаеву. Витя ведет семинар, Ваня сидит пьяный и кричит.

А.ОНОШКО: А этот семинар был вебинар, у меня вопрос? Знаете, есть такая шутка: «Страшила, у тебя же нет мозга, как ты ходишь?»

С.ДОРЕНКО: Ты перебиваешь, потому что тебе уже тяжеловато слушать, объясни мне? Тебе тяжеловато, ты слишком перенагрузила мозг от Вити, Олеси…

А.ОНОШКО: А знаете, сколько ему лет?

С.ДОРЕНКО: Кому?

А.ОНОШКО: Жданову.

С.ДОРЕНКО: Шестьдесят восемь.

А.ОНОШКО: Семьдесят. А я думала, это молодые люди какие-то.

С.ДОРЕНКО: Ваня сидит пьяный, а Витя ведет семинар, а Олеся читает стихи. И Ваня говорит: «Ты, говёные стихи читаешь при мне, великом поэте». Стал оскорблять поэтессу. Сорвал семинар. Пришла охрана, стали кого-то вязать. Жданова под руки вывели из литинститута. Витя вызвал такси и повёз Жданова. У Жданова есть квартира, но там живёт сын. И поэтому он должен жить у Вити.

Вите по дороге из Барнаула звонила какая-то знакомая и сказала «Ване ни в коем случае не наливать», но Витя сказал «Ване уже налили». Ничего не поделаешь. Его накормили и в районе полуночи уложили. За ужином Витя стал спрашивать Ивана: «Зачем ты обидел девушку?» «Ничего такого не было», — отрицал Жданов. На утро Жданов сказал: «Налей». Тот сказал: «Нет. Мой друг, тебе дела надо делать. К тому же звонила твоя знакомая из Барнаула, которая просила тебе не наливать».

Витя обиделся и ушел в другую комнату. Жданов пришел в ярость и жестоко Витю избил (амфитриона, хозяина квартиры). У Куллэ всё лицо в гематомах, в побоях, всё видно в мессенджере, весь синий, избитое лицо. Это гость его избил. После чего Витя прошел на кухню, взял нож и показал Ване. Это всё поэты! И сказал: «Ваня, уезжай. Не доводи до греха». Ваня сказал: «Хорошо, я пойду собираться». Он ушел в комнату и там сидел долгое время. Витя решил проверить. И вдруг он видит, что в той комнате, где Ваня спал, он сидит у балконной двери с проколотой задницей, из задницы торчит ножик. Всё на ковре в крови. «Ванечка, что с тобой?» — спросил Витя. Это всё жизнь поэтов. «Ага! — зло процедил Жданов. — Теперь я тебя посажу».

Приехала полиция, заковала Витьку в наручники, стала проводить все полагающиеся следственные действия. Промурыжили там почти сутки, взяли штраф в пятьсот рублей за пьяный дебош и отпустили. Жданов в реанимации. То есть он так себе воткнул нож в ягодицу, Жданов… а может быть…

Да, дорогая, поэты порезались и прочее-прочее. Хорошо только Олеси: она прочитала стихи, ее послали куда подальше, и она ушла спать. А все остальные пошли резаться. Вот жизнь поэтов! Витя дома, доступен. А в реанимации лежит Иван Жданов, поэт. Прикинь!

А.ОНОШКО: Вот это история!

С.ДОРЕНКО: Я начал искать поэзию эту, и я тебе хочу сказать: она есть.

А.ОНОШКО: Вы прочитаете сегодня что-нибудь из Жданова?

С.ДОРЕНКО: То есть когда вы насмехаетесь над Ждановым, который воткнул себе в задницу нож, то ли Витя воткнул ему в задницу нож. Витя с фамилией Куллэ. Мне сразу послышалось по-испански куло — задница.

А.ОНОШКО: А я когда увидела эту фамилию, я подумала, что он финн.

С.ДОРЕНКО: Извините, Витя, я имел в виду, что так много задниц в этой истории, ножей и тут еще по-испански «куло». Я читаю Жданова. Сейчас сделай лицо, что ты понимаешь!

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Сделай лицо как ирландский сеттер, который…

А.ОНОШКО: Я не знаю, как он выглядит, я бы сделала.

С.ДОРЕНКО: Вот уже у тебя получается. Сделай лицо ирландского сеттера. С этим лицом надо слушать поэзию. «Стоишь одна у входа в это лес, где каждый лист — потомок ожиданий, и каждый шаг отчетлив, как последний. Уже не вдох стоит перед тобой, а ты на вдохе ищешь равновесье — так дышат травы, облака и годы. Лицо дождя, заплаканное в день, когда он шел, теперь уж просветлело — его глазами смотришь ты на ветви. Ты входишь в куб, зеркальный изнутри, где птичья ночь шуршит в его объеме, и прошлогодний снег щекочет губы. Как смертный звук, пробившийся из тьмы, еще незримо, но уже знакомо слух отстраненный прячется в пылинке. Не так ли сердце взвешивает стук?» Ну что ты скажешь, дорогая, сейчас?!

А.ОНОШКО: Нет.

С.ДОРЕНКО: А почему «нет»?!

А.ОНОШКО: Давайте Куллэ почитаем.

С.ДОРЕНКО: Куллэ не существует.

А.ОНОШКО: Поэт же он!

С.ДОРЕНКО: Он поэт, но он не настолько великий, чтобы его читать. «Душа проснется, и тогда заплачет полная вода, найдет сестрица братца, а нам пора прощаться. И вздрогнет на воде кольцо, с козлиным профилем лицо мелькнет и улыбнется. Сестрица отзовется. Вот в шепот сыплется трава, она мертва, она права. Что ей теперь приснится? И нет нигде копытца. Один стакан, и тот разбит, со дна Алёнушка глядит, и ветер шепот шевелит. Мы молча в шепот сходим и там себя находим. Здесь нас поддерживает свет, и на двоих разлуки нет. Найдет сестрица братца, а нам пора прощаться». Что?! Тебя не трогает это?!

А.ОНОШКО: Вообще нет. 

С.ДОРЕНКО: Я не вижу, как твое сердце вибрирует в унисон. Тогда смерть поэту!

А.ОНОШКО: Нет, почему, пусть лечится, поправляется, здоровьичка, не пить больше. Я буду, как знакомая из Барнаула, время от времени дозваниваться до его вписок и говорить «не наливайте». Все беды только от этого.

С.ДОРЕНКО: Меня потрясло в этой новости, где попороли друг друга или сами себя поэты ножами, само наличие поэтов в России.

А.ОНОШКО: И меня тоже.

С.ДОРЕНКО: Меня потрясло само наличие поэтов, вот это удивительно. Здравствуйте. Вы поэт?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я хочу сказать слова сожаления по поводу участи творческих людей. Представьте себе, у них единственный шанс быть процитированными…

С.ДОРЕНКО: Это воткнуть себе ножик в задницу. (Смеется)

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это воткнуть себе в задницу нож. …трагизм их судьбы и жизни. Где бы я еще услышал эти проникновенные строки. До такой степени проникновенные, что такое ощущение, что они прошли сквозь меня и куда-то исчезли бесследно. Если бы этот человек, отчаявшись, не применил холодное оружие по адресу своей задницы. Спасибо.

С.ДОРЕНКО: (Смеется). «Есть такая кров с незрячим взором, что помимо сердца может жить. Есть такое время, за которым никаким часам не уследить. Мимо царств прошедшие народы листобоем двинутся в леса, вдоль перрона, на краю природы, проплывут, как окна, небеса. Проплывут замедленные лица, вскрикнет птица — это лист падет. Только долго, долго будет длиться под твоей рукой его полет».

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Движение начинается! Было 690 тысяч, уже 725. Ты видишь или нет?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Товарищи, вы ездите на работу, когда китайцы уже едут с работы. Как вы хотите их обогнать, объясните мне, пожалуйста. Вас было в 8:30 — 690 тысяч на дорогах Москвы; потом только «Новости» прошли, стало 694; сейчас 725. Строго говоря, за полчаса вас выехало на дороги 35 тысяч человек, 35 тысяч автомобилей.

А.ОНОШКО: А толку никакого!

С.ДОРЕНКО: А толку никакого, вы всё не догнали Китай, товарищи! А там, может, и меньше выезжает, а толку больше. Я не знаю, как вы так устроились по жизни. 732, уже 42 тысячи выехало за полчаса. Это я вам рассказываю, потому что у меня есть карта ЦОДД. Общая загруженность по Москве 5 баллов, по данным ЦОДД.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Мединский, с моей точки зрения, делает одну… Нет, Мединский делает миллион ошибок, но одну совсем глупую. Я бы сказал, этому человеку не свойственна дальновидность, как мне представляется. Есть люди, у которых хитрость заменяет ум, и среди них есть весьма удачливые карьеристики, которых я начинаю вспоминать, когда я смотрю на Мединского. У этих карьеристов хитрость заменяет ум. Они удачливые, потому что они умеют сдавать мгновенно экзамены. Они умеют поддакивать со всей решительностью, и всем кажется, что они занимают позицию. На самом деле, позиции нет. Они ее не угадывают и, конечно, дальше своего носа не видят. Они пытаются угадать свою позицию в глазах начальства, но не видит глобально.

Я напомню этому украинскому деревенскому пареньку… Я не против того, что он украинский. Я украинец. Мединский выходец из украинской деревни. Украинская деревня много дала нам выдающихся государственных деятелей, кроме Мединского. Но дело не в этом, а в том, что он всю свою жизнь пробивался и угадывал, угадывал в глазах начальства правильный ответ. И забыл, а может не знает, как произошло эстетическое столкновение поколений в 80-е годы.

Например, какие-то силы в Советском Союзе начали разваливать монополию власти, в сущности, монополию КПСС на всласть, а почему огромное большинство молодых людей, пожилых, разных поддержало это? Могло же быть такое: например, Яковлев что-то говорит, а все хохочут — дурачок говорит там, да пошел ты. Нет, все поддержали. А почему поддержали? Потому что, я настаиваю на этом и буду до конца настаивать, политических разногласий у нас не было, потому что у нас не было оформившейся политической идеи, у нас ее не было вообще. У нас было просто презрение к старшим, мы их презирали.

Я пытаюсь научить Мединского, но нет, я знаю, что я его не научу. Я не научу Мединского. Фраза, которую я говорю сейчас, выталкивает фразу… у него между ушами очень маленьких объем, и как только я вставляю новую фразу, предыдущая вываливается. Поэтому он не запомнит, но, может быть, кто-то рядом с ним.

Смысл в том, что у нас не было политических разногласий с отцами и с дедами не было политических разногласий в силу того, что мы были политически стерильными идиотами, мы были не политической силой. У нас не было политических идей. Никакой борьбы с властью, ничего у нас в головах не было вообще. Что же у нас было, и это действительно было: у нас было презрение к старшим, мы их презирали на основе эстетической розни, то есть они принадлежали к другой культуре. Мы были как бы другим народом. Они были одним народом, а мы другим. И мы чувствовали свое превосходство. В силу новизны и прогрессивности, как нам представлялось на самом деле, мы чувствовали свое превосходство по отношению к старшим, и мы их презирали как отсталых.

Если бы Мединский мог это понять, то я бы ему сказал, что в тот момент, когда возникло противостояние хоть какое-то, мы поддержали это противостояние, не имея политических воззрений, ровно потому что мы презирали старших. Мы их презирали. А почему мы презирали их? Потому что они не давали нам развиваться в рамках современной культуры. Это было запрещено. И мы запретно развивались. То есть старшие на нас шипели, кричали, выбрасывали наши магнитофоны в окно. У нас были магнитофоны, скорость 9,5, скорость 19; мы перетачивали с 19 на 9,5. Это целая субкультура тайная. Когда родители брали магнитофоны, стояли около окна и говорили «сейчас швырну в окно с этой твоей дурацкой музыкой», и мы интенсивно ненавидели родителей.

И в тот момент, когда мир родителей можно было обрушить, по любой причине, в интересах любых сил, мы присоединялись к любой деструкции. Вот кто бы ни говорил «я разрушу», мы говорили «да, я с тобой». Скажи, пожалуйста, а почему я присоединялся? — Товарищ, а ты планировал что-то разрушать? — Нет, я не планировал. — А что, ты сильно поддерживал эти идеалы? — Нет, не очень сильно. — А почему ты, Серёжа, присоединялся к любым силам деструкции? Ответ прост: я ненавидел этот мир. А почему я ненавидел этот мир? Потому что такие как Мединский запрещали мне всё.

Мединский, поэтому я разрушал этот мир от ненависти, не имея политических воззрений, я сочувствовал любой деструкции. Если бы я был молодой, мне было бы 25, и мне бы сказали «разрушь мир Мединского» — я абсолютно, с удовольствием это бы сделал. Нажми на кнопку и мир Мединского рухнет. Пожалуйста, дайте кнопку, где кнопка?

То, что делает Мединский, есть разрушение, потому что Мединский не дает реке течь, не дает естеству развиваться, готовя кошмарное разрушение, деструкцию. Человек работает на деструкцию. И тем страшнее будет деструкция, чем больше он будет строить свою Днепрогэс знаменитую. Потому что это глупо — то, что они сказали.

Сейчас министерство культуры заявило: мы не работаем на соцсети, а работаем на российский народ. Там какой-то Бондаренко заявил вчера (я читал об этом в Telegram), что соцсети хотят вернуть Егора Летова в голосование.  

А.ОНОШКО: На РОИ голосование, петиция, голоса собирают.

С.ДОРЕНКО: И некто Бондаренко, если не ошибаюсь, сказал: мы не работаем на соцсети, мы работаем на российский народ. Тем самым господин Бондаренко нарисовал мужика в лаптях, блюющего в канаве, которого он окормляет духовно, поднося зажигалку к его пердящей жопе. Это же весело, правда. То есть министерство культуры окормляет духовно какой-то такой российский народ.

А.ОНОШКО: Который не заходит в интернет.

С.ДОРЕНКО: Такой российский народ они окормляют, который не знает интернета. То есть это специальный какой-то блюющий мужик в кирзовых сапогах или в лаптях; он стоит рачкомс в канаве, отрыгивая оливье, а рядом Бондаренко подсовывает зажигалку к пердящей жопе и говорит «смотри, как весело». Загорать… Видела «Тупой и ещё тупее»?

А.ОНОШКО: Да. Давно это было, Сергей! Вы прям вспомнили.

С.ДОРЕНКО: А я вспомнил. Есть какие-то основополагающие вещи, которые следует знать.

А.ОНОШКО: Надо пересмотреть. Но я не знаю, где можно это сделать, я же не знаю про интернет, как часть народа. С.ДОРЕНКО: А, ты же не знаешь, тебя же попросил Мединский. А.ОНОШКО: Мне надо ждать, пока в каком-нибудь кинотеатре покажут.

С.ДОРЕНКО: Мединский сказал, что Егора Летова любят маргиналы. Потому что все остальные любят Мединского, конечно. У всех на полочке Мединский, они его читают с удовольствием, и они, конечно, не хотят слушать Егора Летова. Им просто гадко наверно, мне кажется. У Насти есть пароль…

А.ОНОШКО: У меня нет интернета, но есть пароль.

С.ДОРЕНКО: Она, как таксистка, у нее есть пароль на «Яндекс». Вы знаете, что в «Яндексе» работают таксисты. Спасибо большое. Видишь, какая ты умная. Я хотел вам, маргиналам, я думаю, что среди наших слушателей есть омерзительные маргиналы, которые слушают все-таки Егора Летова, что-нибудь из него поставить.

ПЕСНЯ

С.ДОРЕНКО: Мединский работает на деструкцию. Понимаете, Мединский, если вам повезет, то вы будете жить в эпоху деконструкции,  а если не повезет, то в эпоху деструкции вашего мира. Ваш мир будет подвергнут деконструкции, если вам повезет, или деструкции, если вам не повезет. И все, кому вы сейчас мешаете самопроявляться, в том числе эстетически, имеют против вас эстетический зуд и против вашего мира, который вы защищаете. И люди, которые получают эстетическую стену, которую вы ставите на пути их развития, они проголосуют за любую деконструкцию, так как это мы сделали в 80-е. Вот я в 80-е охотно желал смерти миру своих родителей, потому что я его ненавидел. А я его ненавидел чисто эстетически. 

Мединский, вы понимаете, что вы делаете? Вы просто враг стабильности. Вы готовите разрушение. Вы Годзилла современности, Мединский, вы чудовище. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Дмитрий, Москва. Сергей, здесь дискуссий никаких не должно быть. Нравится кому-то Летов, кому-то он не нравится. Мединский тут причем?

С.ДОРЕНКО: Мне казалось, что я объяснил.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы объяснили, что он в интернете…

С.ДОРЕНКО: Он борется и очень активно против…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: С ветряными мельницами.

С.ДОРЕНКО: Обзывает маргиналами людей, показывает свое презрение и неготовность слышать людей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Глупый человек.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно неумный человек, совершенно верно. 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей. Давайте к Мединскому подойдем чуть пожёстче. Он человек, который решает свои мелкий тактические и технические вопросы. Давайте вспомним его бэкграунд: депутат Госдумы, депутат Московской думы, какие книжки он писал. Это же абсолютная конъюнктура, поэтому вы слишком комплиментарно к нему относитесь.

С.ДОРЕНКО: Из всех идиотов, которые готовили потрясения для России, самым умным был Суслов. Суслов, по крайней мере, имел воззрение. Все остальные действительно были просто мелкие карьеристишки. Ну и что? Так они мелкие карьеристишки, но они ведут к деструкции.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, давайте еще подумаем, что он человек, мягко говоря, не очень далёкий, мягко говоря, мелкий и, мягко говоря, масштаб его личности и мышления невелик.

С.ДОРЕНКО: Из всех деструкторов единственный умный был Суслов, а до него Победоносцев, все остальные были глупы!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Иоанн Кронштадтский еще.

С.ДОРЕНКО: Все остальные были глупы, но это не отменило деструкции! Всё равно деструкция последовала за их упражнениями.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Все-таки давайте надеяться на то, что в силу мелочности полностью тактических задач, которые решаются, никакой стратегии нет, плохо в школе учился. Он наверно двоечник был или троечник, хоть и карьерист. Мне кажется, что масштаб деструкции в этом случае не может быть большим.

С.ДОРЕНКО: Не знаю. А я думаю, что его воспринимают всерьез. Министр культуры Мединский в каком-нибудь районе Омска, на заводе «Полёт», где я жил… Ты знаешь, что я жил на заводе «Полёт» в Омске. Где-нибудь на заводе «Полёт» живет парень например сейчас, ему двадцать, он слушает Летова; ну, это земляк, это эпос, это культура, это пласт. И он слышит, что он маргинал, от министра культуры Российской Федерации. Мы-то понимаем, что за биологическая материя Мединский. Мы понимаем, что Мединский вид биологической материи самый презренный. Но парень в Омске на заводе Чкалова воспринимает его как Российскую Федерацию. Ты понимаешь, в чём дело.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: И в этом кошмар. Потому что у этого парня возникает эстетическое неприятие министра культуры Российской Федерации. И здесь есть четыре слова, и каждое из четырех важно. Таким образом, когда вы говорите, что Мединский ничтожество, но для парня Омска он (внимание!) министр культуры Российской Федерации — здесь четыре слова, и каждое важно. Этот парень накапливает злобу против министра, против культуры, против Российской, против Федерации. Он накапливает злобу и досаду, этот парень на заводе Чкалова. И это эстетическое чувство. И его дарит ему министр культуры Российской Федерации. Это абсолютно существенно.

Если вы думаете, что это не существенно, я вас разочарую. Здесь в Москве вам кажется, что Мединский выскочка, карьеристишка и, в общем, ничтожество. Но там в Омске люди думаю, что это Российская Федерация встала у них на пути. Эстетически Российская Федерация их глушит.

А.ОНОШКО: Да не только в Омске, потому что оживились люди по всей стране.

С.ДОРЕНКО: В Омске точно. Я говорю про Омск, потому что я его чувствую, я его знаю.

А.ОНОШКО: На самом деле, это была единственная живая инициатива такая интересная, которая могла подружить два мира, которые традиционно идут порознь. И был проблеск, что друг всё поменялось.

С.ДОРЕНКО: Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мне кажется, в принципе не должно удивлять подобное обмельчание, потому что Мединский это свой уровень. Я думаю, что такая ситуация при Швыдком вряд ли могла бы быть. Швыдкой бы выкрутился.

С.ДОРЕНКО: Швыдкой дипломат. Швыдкой абсолютно не из культуры Летова, но он достаточно интеллигентен.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он бы нашел аргументы, почему нельзя назвать аэропорт именем спевшего, потому что он убил в себе государство.

С.ДОРЕНКО: Ну, например. Швыдкой бы выкрутился, вы правы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я про другое немножко. Я про то, что чем мельче, тем ближе дно, и эта тенденция не только Минкультуры. Я например человек из связи. Я скажу, что это деградация, она и в министерстве связи. Из Минсвязи ушло очень много авторитетных людей, и были довольно авторитетные министры, которых заменили. Я не понимаю, кто эти люди. В Минсельхозе были весьма грамотные люди, которые хотя бы были из отрасли. И кем их заменили? Можно подобраться к любому органу исполнительной власти. Но как они исполняют, это удивительно. 

С.ДОРЕНКО: Это правда. «Удивительно» это наверно самый точный термин. В центре скорость движения в Москве в среднем 22 км/ч, из центра — 39 км/ч. Из центра тоже трудновато. Что ли уже на дачу поехали, не знаю.

А.ОНОШКО: На дачу? Мороз на улице!

С.ДОРЕНКО: Ты понимаешь, жизнь на два дома типична для Москвы. Мороз не мороз, какая разница. Разве плохо, хрустят дровишки в печушке. У меня на терраске стоит печушка белорусская со стеклом. Милое дело, я тебе хочу сказать. И я там так топлю хорошо. Мне говорят «нельзя сосной топить и тем нельзя». Это вам нельзя, а мне можно, мне всё можно. Я и сосной могу топить, и обрезками досок могу топить, и ничего мне не делается от этого. — Ты не мог купить березовых дров? — Да не мог я купить, не хочу. И я так хорошо топлю, постепенно раздеваясь. Сначала начинаешь в куртке топить, потом куртку снимаешь, потом свитер снимаешь, потом всё остальное снимаешь. Нет, я тебе не доверю эту информацию, дальше уже нельзя рассказывать. Я еще приму звонок. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Тушинский Житель. Про Мединского можно два слова. На самом деле, мне кажется, не надо так к нему относиться, в том плане, что очень предвзято. Потому что Мединский всего лишь часть системы, он один из. Я хочу вам напомнить, короткий экскурс в ближайшую нашу историю. Когда вводили нулевое промилле, если вы помните, тогдашнему президенту задали вопрос: а как же за границей, у них 0,1, 0,2, 0,3 промилле, они ездят и ничего. Что он ответил?

С.ДОРЕНКО: Не помню.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он сказал «рылом не вышли».

С.ДОРЕНКО: Это цитата?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, можете посмотреть на Google, там есть, он говорит «рылом не вышли». Это было сказано, я это помню, меня это взбесило на самом деле до белены. Если президент такие вещи говорит, то что вы ждете от министра культуры.

С.ДОРЕНКО: Это Медведев сказал или Путин?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нулевое промилле вводили при Медведеве, тогда был Медведев. И когда ему задали вопрос, была цитата «рылом не вышли».

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Япония обещает на наших русских островах, которые мы им отдадим, как они полагают, не размещать военные базы Соединенных Штатов. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявил, что он не будет размещать там военные базы США. Но дело в том, что по договору между Соединенными Штатами и Японией — США могут размещать военные базы на всей территории страны, в любом месте. Правда, нужно согласие Японии. На самом деле, это правительство не хочет, а другое захочет, понимаешь да. 

А.ОНОШКО: Да, конечно.

С.ДОРЕНКО: Поэтому они могут на наших островах засандалить военные базы Соединенных Штатов легко и непринужденно. 

А.ОНОШКО: И это страшно.

С.ДОРЕНКО: Это не страшно, но это противно.

А.ОНОШКО: Но они же всё равно там рядом.

С.ДОРЕНКО: База на Окинаве. Где рядом интересно? Окинава на юге.

А.ОНОШКО: Если бы американцы захотел подобраться к нашим границам, они бы разместили на Хоккайдо или на любом ближайшем острове.

С.ДОРЕНКО: Им не нужен остров, у них континент есть, называется Северная Америка. Вот тебе весь остров, остров называется Северная Америка, он довольно большой, и он подходит к нашей Чукотке на 180 километров. Это рядом. Они нам через этот коротенький, маленький Берингов пролив поставляли истребители и бомбардировщики во время Второй мировой войны по ленд-лизу. Шли и «Виллисы»-джипы и так далее через Аляску, как вы знаете. Через Берингов пролив Америка поставляла нам колоссальное количество оружия. О чём мы не очень любим вспоминать. И истребители в том числе, и так далее.

Я не понимаю, чего они так вдруг засуетились? Они хотят предложить Путину ускорить переговоры по территориальному вопросу. Сколько денег с них взять? И всё равно ничего не давать или давать? Выскажитесь, пожалуйста. 7373-94-8. Лиха беда начало, начнем раздавать, так мы… Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Во-первых, мне кажется, Россия ничего не передаст. А, во-вторых, если Синдзо Абэ говорит, что мы сейчас ничего не сделаем, а через месяц может прийти другое правительство и сказать «мы за прошедшее правительство не отвечаем».

С.ДОРЕНКО: Конечно. Разговор шел когда-то с Горбачевым, что на территории ГДР никогда не будет натовских солдат. Этот разговор шел с Америкой, что на территории ГДР никогда не будет НАТО. То есть Восточная Германия воссоединится с Германией основной (с ФРГ), Восточная Германия станет ее частью, тем не менее, несмотря на это на территории Восточной Германии не будет солдат НАТО. Сейчас солдаты НАТО, как вы понимаете, в Даугавпилсе. И в Литве летают какие-то ракеты, в Эстонии летают, это рядом с Петербургом. Поэтому всё это враньё не надо слушать, естественно. Зачем нам слушать враньё?

А.ОНОШКО: Пожалуйста, можно не слушать. На самом деле, не это главная причина, почему мы не отдаем земли.

С.ДОРЕНКО: А какая главная причина, по которой мы не отдаем земли?

А.ОНОШКО: Может, он разговаривает с внутренним потребительским рынком, делая эти заявления.

С.ДОРЕНКО: А если он скажет: триллион долларов! Я сейчас не пошутил.

А.ОНОШКО: То что? А я не понимаю цифр.

С.ДОРЕНКО: А я понимаю. Да мы всё просрём! Что тебе цифры! Сколько ни дай, мы всё просрём. Они говорят: мы силами своих фирм на триллион долларов поднимаем ваш Дальний Восток. На триллион, я не пошутил. Лучшие шоссе в мире, лучшие железные дороги, лучшие аэропорты в мире, лучшие сети. А ты знаешь, какие разговоры шли в 90-е про эти же самые острова.

А.ОНОШКО: Какие?

С.ДОРЕНКО: Эволюция была такая. В каком-нибудь 1992 году я слушал элиты, близкие к Кремлю. В каком-нибудь 1992 году разговор был такой: ни в коем случае не отдадим японцам четыре острова; раз хотят четыре острова, пусть заберут Сахалин в придачу. И Камчатку — кто-то добавлял. То есть разговор шел, что, наоборот, отдать, как можно больше.

А.ОНОШКО: Освободиться наконец.

С.ДОРЕНКО: Наконец-то освободиться. Это был 1991-1992 год. Потом был разговор, где-нибудь 1995 год, деньги стоили других денег. Разговор шел такой: 100, 150, 200 миллиардов долларов и забирайте. То есть они нам дают до 200 миллиардов долларов и до свидания. Сейчас я не знаю, я сейчас не общаюсь с кремлёвскими. Если бы я общался и вдруг бы я услышал в этих коридорах «триллион долларов — и пожалуйста», я бы не удивился, потому что я уже «200 миллиардов» слышал. 7373-94-8. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вся проблема в том, что это не только два острова.

С.ДОРЕНКО: Это пролив.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Это часть морских ресурсов, плюс еще четыре или пять островов очень маленьких.

С.ДОРЕНКО: Хабомаи, вы имеет в виду, это гряда.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ДОРЕНКО: Гряда Хабомаи — это просто скалы.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То, что речь идет о двух островах, это чисто для нас, а на самом деле там большой объем площади.

С.ДОРЕНКО: Там акватория важна, вы правы. И что, сдадут?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сдадут.

С.ДОРЕНКО: За триллион или за 500 миллиардов?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы цену никогда не узнаем, но сам факт. За сколько бы ни сдали, всё равно это разойдется по карманам не нашим.

С.ДОРЕНКО: К сожалению, скажите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Жизнь такая.

С.ДОРЕНКО: Это правда, жизнь — горестная штука. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Сергей Алексеевич. Сергей, мне кажется, японцы последнее время, если вы внимательно наблюдали за мимикой, как отвечал на вопросы Путин, они почувствовали какую-то слабину. Он так неуверенно отвечал по договору пятьдесят третьего года, как-то замялся, как будто он не прорабатывал, как будто ему не докладывали. Или он дает им какой-то шанс, они начинают резко обострять — что острова уже почти передали, вот уже почти договорились. Это мне всё не понравилось в речи Путина и вообще в его поведении. Как-то он уж слишком стал добрым.

С.ДОРЕНКО: А вы бы ни за что не отдали. А 500 миллиардов долларов? А триллион?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, ни за какие деньги! Как кто-то сказал «Россия территорией не торгует». Лучше раз отсечь, и чтобы они заткнулись на века.

С.ДОРЕНКО: Ну мы же китайцам отдали. Мы китайцам около Хабаровска отдали, еще отдали, ради того чтобы с ними замириться. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, там несколько другая ситуация была с Китаем.

С.ДОРЕНКО: А какая другая?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Острова-то наши стопроцентно по всем договорам.

С.ДОРЕНКО: А то, что мы Китаю отдали? Мы же отдали Китаю, чтобы их удовлетворить, чтобы они не сердились на нас. Уссури впадает в Амур, вы знаете. Китайцы претендовали, что по основному руслу, а там протока была, и большая протока. Они стали землеустроительной техникой закапывать эту протоку таким образом, чтобы ее не было и границы не было. Мы взяли и отдали им этот остров, который разделял Уссури и Амур. А там были дачи хабаровчан. Это вот, напротив, как Кунцево. Мы просто отдали и всё. Сказали: о’кей, что за проблема; чтобы вы не сердились, мы вам отдаем. Это недавно было, пятнадцать лет назад, десять. Когда?

А.ОНОШКО: По-моему, совсем недавно было. Легкий шум в прессе по этому поводу.

С.ДОРЕНКО: Это было в нулевые. Не «совсем недавно», в нулевые. В нулевые годы мы отдали китайцам. Они просто поспорили, говорят: Уссури основное русло здесь, а не там. Мы говорим: а почему? — А то мы закопали просто. Поэтому теперь будет основное русло здесь. Мы говорим «ну, ладно» и отдали им остров. И не только. Мы же и Даманский им отдали, Даманский тоже отдали. Они спорили из-за Даманского, мы его отдали. Недавно, сейчас. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Алексей, Фрязино. Я не думаю, что что-то будет, потому что это будет серьезным гвоздем в крышку гроба крымской истории. С учетом флёра, который у вас идет, и земель, и с учетом того, что был огромным пиар на протяжении десяти лет про Дальний Восток, про эти острова, просто не смогут, потому что очень сильный удар по самому Путину будет, по его имиджу. 

С.ДОРЕНКО: А если триллион? У них на триллион казначейских обязательств Соединенных Штатов. Они нам говорят: триллион заберите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вопрос стоит по-другому. Деньги это хорошо, но если сейчас сделать самый сильный удар по имиджу, когда и так он идет, вопрос будет стоять не о деньгах, а о выживаемости системы. А это деньгами не оценить. Вы же жизнь свою не можете оценить деньгами — нет, не можете. А почему они должны? Я думаю, тут так будет.

С.ДОРЕНКО: Дайте моей вдове триллион и скажите, куда сходить, — я готов.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дайте вам триллион — вы пропадете. А куда они пропадут с этим триллионом? Если из России их погонят, куда они пропадут? На Луну, что ли, улетят?

С.ДОРЕНКО: (Смеется). А как бы ты продала это публично, чтобы все радовались?

А.ОНОШКО: Надо просто сесть да подумать. Я думаю, часа хватит двум светлым головам или трем.

С.ДОРЕНКО: Триллион и всё, я считаю.

А.ОНОШКО: Деньги, триллионы, мне кажется, народу не продашь.

С.ДОРЕНКО: Почему?

А.ОНОШКО: Сергей, если бы вы сказали, что каждому на счет карточки «Мир» упадет 5 тысяч рублей, тогда бы люди, может быть, задумались и согласились, наверняка. Но когда какой-то триллион, который растворится, рассыпется — нет.

С.ДОРЕНКО: Нас, например, 150 миллионов. Если дают 156 миллионов…

А.ОНОШКО: Каждому по миллиону?

С.ДОРЕНКО: Нет, это каждому по доллару. А так, по 6 тысяч получится. Нет, каждому по 6 миллионов. Я правильно считаю? Я в нулях запутался.

А.ОНОШКО: Чего, рублей?

С.ДОРЕНКО: Долларов. Ты понимаешь, что такое триллион?

А.ОНОШКО: Мы будем как в Зимбабве жить. У нас просто цены быстро вырастут. Это нам экономисты рассказывали. 

С.ДОРЕНКО: Или по 10 тысяч, или по 60 тысяч, я с нулями запутался, не понимаю.

А.ОНОШКО: Просто такие деньги больше невозможно раздать.

С.ДОРЕНКО: Да никто их не раздаст! Упаси, господи! Нас, например, 150 миллионов людей. Если нам дать 150 миллионов, то это получится по доллару. Правильно? 

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Если 150 миллиардов — то по тысяче долларов, правильно?

А.ОНОШКО: Ага.

С.ДОРЕНКО: Если 150 триллионов — нет, не годится. Тогда умножить на шесть, получится 6 тысяч. 6 тысяч долларов на рыло. Это сколько же можно пить. По семь почти! 6 тысяч 600 долларов. Можно на Мальдивы в отпуск съездить в четыре звезды.

А.ОНОШКО: Вот так бездарно потратить деньги, съездив на Мальдивы?     

С.ДОРЕНКО: Да!

А.ОНОШКО: Нет!

С.ДОРЕНКО: И Мальдивам отдать триллион. Они пусть триллион насыпят квотерами, у них острова поднимутся, и им не будет страшно, что их затопит.

А.ОНОШКО: Я уже начала в мыслях делить эти 6 тысяч долларов: туда, сюда — как хорошо.

С.ДОРЕНКО: Ой, Настёна, наивняк же ты! Ой, наивняк! Молодец! Мишка-Ромашка: «Пусть дадут триллион, «Тойоту» и «Сони» и забирают острова с Сахалином». Представляете, что мы с «Тойотой» сделаем. Мы же из «Тойоты» сделаем «Москович». «Надо отдать, взять деньги, а потом завоевать», — говорит 93-й. Это как пудель Артемон, которого отдавали, дарили, а он возвращался. Был какой-то разговор с нашей стороны о совместном использовании. Ты помнишь об этом или нет?

А.ОНОШКО: Конечно.

С.ДОРЕНКО: Был разговор о совместном использовании, что мы вместе их используем. То есть суверенитет за Россией, но там, допустим, японский бизнес что-то строит и там какая-то свободная зона или еще что-то.

А.ОНОШКО: А мы «отжимаем» через некоторое время, когда уже всё налажено.

С.ДОРЕНКО: А мы туда посылаем силовиков, the siloviks

А.ОНОШКО: Вместе с пятиэтажками посылаем.

С.ДОРЕНКО: Наоборот, дома будут из рисовой бумаги.

А.ОНОШКО: В японском стиле.

С.ДОРЕНКО: Да, алюминий и рисовая бумага.

А.ОНОШКО: Хорошая идея.

С.ДОРЕНКО: Они там всё строят. А мы посылаем the siloviks, и они у них отбирают всё.

А.ОНОШКО: А они берут бенто-ланч с собой на обед, начинают потихонечку перенимать всё самое лучшее.

С.ДОРЕНКО: Нет, они берут взятки на обед, на ужин, на завтрак, коррупция расцветает и, наконец, японцы в ужасе бросают всё, еще дают всем по миллиону и убегают. Вот так, мне кажется. «Цапков послать». Не просто Цапков, товарищи. Почему вы не хотите Цапков сочетать с siloviks? Просто Цапков надо сделать силовиками, товарищем полковником. Цапку дать полковника, Цеповязу тоже полковника.

А.ОНОШКО: Нарядить их и отправить, пусть там договариваются.

С.ДОРЕНКО: «Проведите опрос: давно ли вы были на Курилах, на Дальнем Востоке, на Камчатке, может на Чукотке? И готов ли житель Одинцова, например, обменять свою трехкомнатную квартиру на коттедж на Курилах», — пишет Игорь. Вы знаете, Игорь, я думаю, вот о чём: ну и что, что не были. Может быть, и в хороших местах не были, может и в Сочи не были, но это же не значит, что надо отдавать. Я, например, против того, чтобы отдавать хоть сантиметр. Поехал бы я на Курилы при каких-то обстоятельствах? Вы знаете, там скверный климат.

А.ОНОШКО: Это в чём выражается?

С.ДОРЕНКО: Я жил в Комсомольске-на-Амуре. Я очень хорошо знаю, что там сейчас начинается северо-восточный муссон, он уже начался. Это очень ожесточенный ветер всегда с одного направления — северо-восток. И вот с северо-востока он режет, рубит, крошит и заставляет пригнуться. 20, 25, 27, 30 метров в секунду. В секунду, я сейчас сказал!

А.ОНОШКО: А МЧС рассылает эсэмэски?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. Это адский ветер северо-восточный всё время вдоль Амура, и он со страшной скорость и силой режет и режет, режет и режет. На Курилах то же самое, страшный ветер. К середине апреля он заканчивается; немножко легкотень наступает с середины апреля до июня, не пойми чего; а потом начинается юго-западный муссон, который с дождями, с дождями, с дождями, обратный муссон идет. Я не верю в то, что я бы там жил с кайфом при таком климате. Да ну его нафиг! Я свое оттрубил. Я прожил на Дальнем Востоке четыре года, спасибо большое. Теперь вы на четыре года съездите, а потом поговорим.

А.ОНОШКО: Представляете, может быть международный эффект. Россия справилась, начинает раздавать земли и всё такое.

С.ДОРЕНКО: «Надо построить ветряные мельницы, электростанции, раз такой ветер», — говорит Алекс Викинг. Ну конечно.

А.ОНОШКО: Это дорого для нас слишком. Вы знаете проблемы ветряков? Грызуны не могут там жить, потому что земля вибрирует. Из-за вибрации, которую передают ветряки, там экосистема очень сильно нарушается.

С.ДОРЕНКО: Там хороший более-менее климат (но это зависит от гор) в каких-то впадинах, есть защищенность от ветра на Камчатке. На Камчатке есть более-менее приличные ложбинки, защищенные от ветра. А так, даже Владивосток, когда вы видите катастрофы, снег, нельзя проехать, это северо-восточный муссон зимой. Владивосток, который лежит на широте Сочи; Владивосток, который лежит на широте Барселоны примерно; Нью-Йорк, Барселона, это место. Владивосток по крышу в снегу, по два-три метра — это всё северо-восточный муссон адский; несет, несет непрерывно, сталкиваясь с теплым воздухом от океана. Я бы там не хотел жить, ну его нафиг. Это трудное счастье. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, здравствуйте. Предлагаю: пускай они признают Крым и вкладывают туда деньги, а мы им острова.

С.ДОРЕНКО: Триллион. А мы им не острова, а обещание совместного использования.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну и вложение в Крым, и признание Крыма.

С.ДОРЕНКО: И использование совместное островов, но под нашим суверенитетом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Можно и так.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Вы понимаете, какая ревность будет у Китая?

А.ОНОШКО: Да, может быть.

С.ДОРЕНКО: Вы понимаете, какая ревность и какое соперничество гигантское у японцев с китайцами? Вы это понимаете? Если мы как-то начинаем сотрудничать с японцами в регионе, то китайцы будут сильно нервничать. Для них это большущий удар, колоссальный. Китайцы их ненавидят яростно. Китайцы потеряли во Второй мировой войне 20 миллионов человек, если я не ошибаюсь. И все эти 20 миллионов человек вырезали японцы. Вы это понимаете, что японцы вырезали 20 миллионов китайцев?

Мы здесь живем, и нам кажется, что раз они все имеют схожую внешность, то они одно и то же. Товарищи дорогие, там одни чуваки с такой внешностью вырезали 20 миллионов других чуваков. И эти помнят вдобавок. Вот такая специфика. Поэтому если мы там начинаем большое сотрудничество с Японией, то мы, конечно, ставим на уши наших китайские товарищей. Это не по кайфу будет.

В ДВИЖЕНИИ

С.ДОРЕНКО: Я хочу сказать вам про город. Во-первых, схлынуло. У нас было 732 тысячи машин в городе, сейчас 672. То есть 60 тысяч машин, наконец, доехали до работы, остановились и больше уже не едут. 672 тысячи 66 машин осталось. Кого больше стало — больше выехало таксистов. Было около 29 тысяч, сейчас 32 тысячи 900 таксистов носится по Москве. Общая загруженность по Москве 5 баллов, насколько меня информирует справочная система ЦОДД, которая у нас теперь заведена. 7373-94-8. Где едете, что видите? Пробки, засады, аварии. Здравствуйте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Еду по МКАД, перед Митино как всегда пробка.

С.ДОРЕНКО: С юга вы идете?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я иду с севера по внешнему. Кстати, Сергей, по поводу китайцев, там общий геноцид 50 миллионов человек, а не двадцать. 

С.ДОРЕНКО: Пятьдесят именно во Второй мировой войне?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На момент окончания Второй мировой войны — 50 миллионов.

С.ДОРЕНКО: И они всё это очень живо помнят.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они никогда не забудут никому ничего.

С.ДОРЕНКО: Это правда.

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Открой мне, пожалуйста, на этом компьютере kursorub.com. Знаешь, почему? Я на 12.1 iOS перевожу свой телефон. Сейчас я выходил на новостях, он мне говорит «хотите обновиться?» Я, как дурак, бегу за любым балаганом, где бьют в бубны, колокольцы. Я как дурачок бегу, Серёжа бежит, бежит. Помнишь, Фемистоклюса. — У меня Фемистоклюс такой, что он увидит жучка и бежит-бежит за ним; я его прочу по дипломатической линии. Примерно то же самое со мной. Ты хочешь обновления? Я: да, я хочу! И вот, пожалуйста, я без телефона. 65,92. Посмотри, что творится! Ведь он молодец! Про рубль я говорю.

А.ОНОШКО: Вам передвинуть на нефть?

С.ДОРЕНКО: Да, пожалуйста, которая 67,26. А мы же любим 70. Вчера кто-то публиковал в газете, что нам оптимально 70.

А.ОНОШКО: А знаете, что вчера был момент, когда рубль стоил 66,66, и нефть тоже была 66,66 одновременно.

С.ДОРЕНКО: Всё было дьявольское.

А.ОНОШКО: Да! Вчера был момент, но недолго он продлился. Всё разрушилось сейчас.

С.ДОРЕНКО: Силы добра взяли верх. 1,1347, это хорошо. Мы с вами вчера видели тоже на 1,13 сколько-то. 1,134-21-37 главная пара. Давай двигаться дальше. «До пятидесяти дойдем по доллару», — говорит Роман. Роман, нам хотя бы 56-58. Мы помним, 57,57. У меня даже в Telegram есть моя фраза с моей умной рожей — мы вчера его помним на 57,57. Мы всё его помним на 57,57.

Я хотел сказать, вот что, CNN рассказывает о том, что это были жулики — люди, которые собрали 400 тысяч на бездомного. Я тоже боюсь жертвовать всё время. Была история, когда у девушки кончился бензин, и ей какой-то парень дал 20 долларов на заправку.

А.ОНОШКО: Бомжара.

С.ДОРЕНКО: Оказалось, что это были последние его 20 долларов, у него нет вообще больше денег. И оказалось, что он бездомный. То есть она узнала, что он отдал последние 20 долларов, а сам он бездомный. И это настолько ее вдохновило на то, что бывают такие добрые люди, и вдохновило на то, что надо собрать общество, рассказать о его поступке и собрать ему на дом. И собрали ему на дом (вы слышали, конечно, эту историю) 400 тысяч долларов. Это всё было враньё.  

А.ОНОШКО: Кроме денег.

С.ДОРЕНКО: Деньги были настоящие.

А.ОНОШКО: Как это выяснилось, что это ненастоящее?

С.ДОРЕНКО: CNN пишет об этом.

А.ОНОШКО: Журналюги.

С.ДОРЕНКО: Журналюги всем всё испортили.

А.ОНОШКО: А мы могли бы тоже разыграть тоже такую сценку.

С.ДОРЕНКО: Давай. Я, например, оденусь бомжом и дам тебе, а ты будешь с тремя детьми.

А.ОНОШКО: Нет, лучше на меня собирать деньги сразу.

С.ДОРЕНКО: Зачем?

А.ОНОШКО: Просто так.

С.ДОРЕНКО: На тебя, но на мой счет.

А.ОНОШКО: Почему? Уже начинается драка, уже нет согласия, как в басне. Я думаю, не смогли поделить деньги, отсюда все узнали. 400 тысяч это нормально. Это в каком регионе Соединенных Штатов?

С.ДОРЕНКО: Было подтверждено, что это фальшивая история, что пара (мужчина и женщина) начали собирать деньги на страницу GoFundMe. Кейт МакКлюр и Марк Д’Амико заставили весь мир содрогнуться от сочувствия, когда рассказали историю о мужчине, у которого нет жилья, которого зовут Джонни Боббит и который дал последние 20 долларов на то, чтобы она заправилась. Все были очень вдохновлены и полны сочувствия и собрали 400 тысяч долларов, чтобы купить ему дом. Журналисты провели исследование, и все трое сказали, что это было враньё.

А.ОНОШКО: Их будут судить или что?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. 400 тысяч куда девать, а? Представляешь, как людей можно быстро раскрутить.

А.ОНОШКО: Да!

С.ДОРЕНКО: Ой, мать!

А.ОНОШКО: Как Альбац прям.

С.ДОРЕНКО: Роскомнадзор: мы выдвигаем вам штраф! Альбац собирает 25 миллионов, потом пополам делят с Роскомнадзором: тебе 12,5 и мне 12,5 — и разбежались. Нет, товарищи, давайте верить в добро.

В Госдуме предложили обязать блогеров платить налоги за рекламу в своих аккаунтах.

А.ОНОШКО: А это разве не справедливо?

С.ДОРЕНКО: Не знаю. А я бесплатно рекламирую. Я тебе говорю, что я купил New Balance (я тебе называю фирму), я два года не могу левый ботинок разносить, левый кроссовок спивается мне в ногу, New Balance. Сейчас не помню, 12 тысяч, по-моему, стоят.

А.ОНОШКО: Я вам покажу место, где их по 3800 продают.

С.ДОРЕНКО: Послушай меня внимательно: я купил New Balance в «Охотном ряду», где-то около 12 тысяч; я два года пытаюсь разносить левый ботинок, он не разнашивается, он всё время впивается. Ужасно! Ты меня спроси: а в чём ты нормально ходишь, Серёжа? Я тебе отвечу: Tommy Hilfiger всегда нормально, EССО всегда нормально. Вот я сделал рекламу. Я бесплатно ее сделал. Хотя, в принципе, за мое высказывание могли бы и прислать. Понимаешь, да, о чём я говорю.

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Я говорю какие-то вещи житейские, обычные. Что  я езжу на BMW — так я езжу на BMW. Но это бесплатно, я ни с кого не беру.

А.ОНОШКО: По идее, вы сами должны прийти в налоговую и написать в декларацию «получил там-то, там-то».

С.ДОРЕНКО: А я не получил. Можно я напишу «недополучил там-то и там-то».

А.ОНОШКО: Можно, конечно.

С.ДОРЕНКО: Я купил куртку сейчас, которую носит, оказывается, президент России. Там L вышита, она «Лахти», «Лохти», «Лухти», я не знаю.

А.ОНОШКО: Luhta? Это финская.

С.ДОРЕНКО: Да, да, спасибо. Я купил такую куртку. Искал магазин Sony, зашел в какой-то магаз не пойму чего, чтобы срезать путь (из двери в двери), по пути купил куртку. Куртка хорошая. Это реклама? Реклама. Теперь скажи, они мне прислали денег? Нет, не прислали.

А.ОНОШКО: Так вы ничего и не должны.       

С.ДОРЕНКО: А как определить, где я рекламу сделал за деньги, а где нет? Как определить?

А.ОНОШКО: Никак. Ваше честное слово.

С.ДОРЕНКО: Откуда у меня честное слово, объясни мне, пожалуйста? Откуда оно у меня возьмется в отношениях с депутатами, которые ищут друг у друга в ухе ушную серу?! Идиоты! В хорошем смысле! Товарищи, вы же знаете, я никогда не ругаюсь. Депутаты (вчера все показывали), как они выковыривают друг у друга ушную серу из уха и потом облизывают палец или что они делают, я не знаю. Приготовьтесь блевануть, если вы видели вчера, как депутаты Государственной Думы…

А.ОНОШКО: Фотография ходит по интернету.

С.ДОРЕНКО: Вы можете посмотреть на radiogovoritmoskva в «Телеге» или у меня на rasstriga посмотрите тоже в «Телеге». Депутаты друг у друга ищут ушную серу в ухе. И потом, я думаю, как он, об штанину вытирает палец от серы, после того как оближет, или что?

А.ОНОШКО: Я думаю, в шарик скатывает и потом пульнуть можно.

С.ДОРЕНКО: В Жириновского.

А.ОНОШКО: Куда-нибудь.

С.ДОРЕНКО: А-ха-ха-ха! Какой ужас! Я толку о чём: как я скажу, где я брал деньги, где я не взял деньги, где я не добрал деньги?

А.ОНОШКО: Единственный способ отследить — это ваши переводы по безналу, это первое; второе, можно взять структуру ваших расходов и попросить вас объяснить, откуда у вас были деньги на что-то. Кстати, это будет удобным способом отбелить, вместо 13% платить 4%.

С.ДОРЕНКО: Не четыре, а шесть! Они хотят, чтобы блогеры были ИП.

А.ОНОШКО: Шесть, если от ИП, а если вы физлицо, то четыре. 

С.ДОРЕНКО: Тебе десятый раз говорю: они хотят, чтобы были ООО. Ну депутат сказал! Он выковырял ушную серу у кого-то, облизал ее и говорит «давайте ООО». Послушай внимательно, мы не знаем, как это нормализовать. Мы рекламируем всё подряд. Я сейчас ухаживаю за матерью, которой плохо, моей маме. Я езжу в этой связи по Москве. Товарищи, я сейчас признаюсь вам как хороший сын, ни разу не было такого, чтобы я ехал через запад Москвы по всяким делам, связанным со здоровьем матери, и не остановился бы в мотосалоне Triumph чтобы посидеть на мотоцикле. 

А.ОНОШКО: Хорошо, когда у человека есть увлечение.  

С.ДОРЕНКО: Меня все ждут: ну, когда вы, Сергей? Я: сейчас, сейчас, я на подъезде. Я сворачиваю в Крылатское, заезжаю в салон Triumph, сажусь, разговариваю со всеми, пробую Speedmaster, сижу, рулю, как будто я еду в Крым или еще куда-то. Потом еду дальше по делам матери. Совесть во мне потихонечку — ну давай — и я еду. Что мне платить за это Triumph? Ответ — ничего. Какие налоги с меня можно взять?

А.ОНОШКО: С вас ничего, Сергей, не возьмешь, мы уже поняли.

С.ДОРЕНКО: Где сядешь — там и слезешь! Ты знаешь, что сейчас испытывают на Су-57… Су-57 — это самолет. Они начали испытывать новые противоперегрузочные… Слушай, вместо того чтобы делать столько военных самолетов, я сейчас только за это, я очень поддерживаю это, сделали бы побольше гражданских.

А.ОНОШКО: Но их никто не берет! Все подряд отказываются от этого «Суперджета». Поэтому безропотные военные, которые всё снесут… Как мы вчера видели: моют технику «Керхером» образца 1944 года, из каких-то сопел сооруженным.

С.ДОРЕНКО: 26 ноября я обедаю с главным человеком в «Аэрофлоте», ты знаешь об этом?

А.ОНОШКО: Когда-когда?

С.ДОРЕНКО: 26 ноября я обедаю в гостинице на Никольской. Ты слушаешь меня внимательно?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Я иду обедать сразу после выпуска. Не знаю, ты ли работаешь 26-го числа.

А.ОНОШКО: Скорее всего, я.

С.ДОРЕНКО: 26-го числа сразу после выпуска (это будет понедельник) я отправляюсь для того, чтобы воздать должное какому-то французскому протертому супу, а также сибасу в обществе генерального директора «Аэрофлота». И знаешь, что я ему скажу?

А.ОНОШКО: Что?

С.ДОРЕНКО: Я ему скажу следующее: что билет, когда ты смотришь на Мальдивы на Новый год, ты видишь, что на Emirates цена икс, а на «Аэрофлоте» на том же направлении — плюс полторы тысячи, то есть плюс 90 тысяч рублей. «Аэрофлот» на 90 тысяч рублей дороже, чем Emirates. 

А.ОНОШКО: Он вам наверно ответит, что все билеты проданы на этот рейс, поэтому всё в порядке.

С.ДОРЕНКО: Это не тот ответ, которого я жду, дорогая! Ответ, которого я жду: «для вас, Сергей…» и что-то такое должно следовать. Потому что с какого хрена я с ним обедаю иначе, объясни мне. 

А.ОНОШКО: Даже не знаю.

С.ДОРЕНКО: Он должен сказать «для вас, Сергей, я полагаю, торг здесь неуместен…» Понимаешь, да?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: А иначе зачем я с ним обедаю? Тогда я с Emirates пойду обедать.

А.ОНОШКО: Хорошая идея. А что вы скажете Emirates? Что в «Аэрофлоте» дороже.

С.ДОРЕНКО: Emirates я скажу discount please. 26-го я обедаю с генеральным директором «Аэрофлота». Я знаю, с чего я начну свою приветственную речь. Это будет тост: мне нужно четыре билета в бизнес-классе бесплатно! Примерно так я начну.

Летчики Су-57 начали испытывать новые противоперегрузочные костюмы. Ты знаешь, зачем им нужны противоперегрузочные костюмы?

А.ОНОШКО: Против перегрузок.

С.ДОРЕНКО: Ты знаешь, что это похоже на гольфы для людей, у которых вены?

А.ОНОШКО: Я прочитала, что они сжимают конечности для того, чтобы кровь не оттекала от мозга.  

С.ДОРЕНКО: А я даже не читал! А ты понимаешь сущностно для чего это? А с какой стати кровь оттекает от мозга?

А.ОНОШКО: В каком случае это происходит?

С.ДОРЕНКО: Да.

А.ОНОШКО: Видимо, в случае резкой смены высоты. Разве нет?

С.ДОРЕНКО: Нет.

А.ОНОШКО: А когда?

С.ДОРЕНКО: В фигурах высшего пилотажа. Например, когда ты делаешь «кольцо Нестерова», то у тебя наоборот вся кровь в голове, у тебя может быть инсульт. А когда ты делаешь «бочку», дорогая, получается, что у тебя кровь утекает в ноги. Самолет идет как шуруп, крутится в «бочке». Поняла?

А.ОНОШКО: Да, поняла.

С.ДОРЕНКО: Что же в этот момент происходит: ноги во внешней стороне вращения, а голова внутри; вся кровь из головы уходит в ноги. У молодых пилотов в силу эластичности сосудов кровь отталкивается. То есть у молодых пилотов сосуды эластичные и очень крепкие, они не распузыненные, не дряблые. Кровь как бы стремится пойти в ноги, но сосуды не пускают туда кровь, и в голове остается кровь, и ты не теряешь сознание. А у пилотов постарше, начиная где-то с сорока лет, появляются моменты потери сознания.

А.ОНОШКО: Круто!

С.ДОРЕНКО: То есть они теряют сознание в воздухе. Моего отца списали с лётной работы после потери сознания на 11 секунд. 11 или 18 секунд у него была потеря сознания. То есть он крутил серию «бочек», ему было 45, и у него была зафиксирована потеря сознания.

А.ОНОШКО: Но с этим костюмом летчики прослужат дольше.

С.ДОРЕНКО: Они смогут летать до 65.

А.ОНОШКО: И дальше! Почему мы так ограничиваемся?

С.ДОРЕНКО: Ты поняла, в чём дело?

А.ОНОШКО: Да поняла я, в чём дело.

С.ДОРЕНКО: Из мозга уходит кровь в ноги. Но у молодых пилотов каркас хороший и сосуды упругие, что туда кровь не помещается, и она остается в голове. А у более старших пилотов (35, 40, 45 лет) кровь уходит вся в ноги, вены раздуваются, в мозге не остается крови, и ты теряешь сознание.

А.ОНОШКО: У меня вопрос: для чего нужна «бочка»? Практическое применение?

С.ДОРЕНКО: Сама фигура высшего пилотажа?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: Для выпендрёжа.

А.ОНОШКО: А зачем отправлять в 45 лет или в 60? Я понимаю, в 25 может это интересно попробовать.

С.ДОРЕНКО: Давай скажем, что есть фигуры, которые имитируют катастрофу, например, «штопор». Есть фигура «штопор», которая имитирует катастрофу («штопор» это же ужасно) и в которой тоже ноги снаружи. Ты же в «штопоре» головой внутри. Ты «штопор» представляешь? 

А.ОНОШКО: Он как «бочка», только вниз летит, да?

С.ДОРЕНКО: Нет. Вот здесь левое крыло, а вот хвост. Он забрасывается вот так раз, и понесся крутиться. И у тебя в «штопоре» ноги тоже снаружи, а голова внутри. В этом случае, если ты теряешь сознание, то ни хрена не сможешь ручку вперед толкнуть от себя и обратной ногой хвост подкрутить. Ты не сможешь, потому что ты потеряешь сознание. «А «бочка» нужна для тактики ведения воздушного боя», — говорит Михаил. Михаил, а она думает, что воздушный бой ведется чисто как компьютер.

АОНОШКО: А воздушный бой кто-то ведет еще? У нас беспилотников нет?

С.ДОРЕНКО: «Надо на всех пассажирских рейсах хоть раз за полет исполнять «бочку», — это предлагает СД.

А.ОНОШКО: Для чего?    

С.ДОРЕНКО: Чтобы просраться вам всем!

А.ОНОШКО: Мы и так нормально на взлете и посадке. Не надо ничего дополнительного.

С.ДОРЕНКО: Boeing 737 сможет «бочку» исполнить или не сможет? Вот это вопрос. Я не знаю, честно говоря. На 737 крылья не пооторвутся, если хоть одну «бочечку» сделать? Мне кажется, можно. «Аэрофлот» — напрямую, а Emirates — со стыковкой». Ну и что. «Вы же сказали, что для выпендрёжа». Абсолютно серьезная тема. Boeing 737 может исполнить «бочку» или нет? Ну одну! Ну хотя бы «полубочку» — перевернуться и лететь кверх ногами — он же сможет. А какая ему нафиг разница? Если он перевернется и пойдет кверх ногами, он же может это сделать.

«На Boeing 777 «бочку» делали. Это достоверно известно», — говорит Алекс. «Это нужно у директора «Аэрофлота» спросить». «Есть видео в интернете, — говорит Алекс, — где на 777 «бочку» делали». «Одну «бочку» сделает, но в последний раз», — говорит Игорь. Вот мне уже ссылку кинули. «Одну «бочку» может сделать любой, но только одну».

Ребят, с точки зрения подъемной силы, я же сдавал экзамен. Ему же всё равно лететь кверх ногами или как? Какая ему разница? Ведь ему всё равно, кверх ногами или как. Он может кверх ногами лететь сколько хочешь. Например, на Мальдивы взлетели; где-нибудь, товарищи, над Рязанью развернуться пузом кверху и идти дальше до Мальдив. Он же может это делать или нет?

А.ОНОШКО: Наверно.

С.ДОРЕНКО: Почему нет? Какая ему разница, с точки зрения подъемной силы — никакой. Там же нет разницы в плотности. Разница в плотности образуется за счет конфигурации крыла. «На Ту-134 «бочку» делали. Пилоту, правда, надавали за это по голове».

А.ОНОШКО: Был ли он в костюме в этот момент.

С.ДОРЕНКО: «Неудобно разносить еду». (Смеется) Почему? А что, стюард не может по потолку идти?

НОВОСТИ

С.ДОРЕНКО: Ты про домогательства читала?

А.ОНОШКО: Да.

С.ДОРЕНКО: И кому ты сочувствуешь в этой ситуации?

А.ОНОШКО: А вы? Вопросом на вопрос если.

С.ДОРЕНКО: Я не удивлен. Давайте я защищу священника. Может быть, он имел в виду совершенно другое.

А.ОНОШКО: В общем, это два взрослых человека.

С.ДОРЕНКО: Два взрослых мужчины. Давайте я ознакомлю. Но я буду защищать священника, заранее говорю. Я всегда за РПЦ МП, вы знаете, я последний бастион защиты РПЦ МП. В станице Кущёвской разгорается скандал. Алтарник Даниил апостола Иоанна Богослова. Нет, имен слишком много, это как с поэтами, ранившими друг друга. Давайте чуть-чуть упростим, скрип должен быть совсем маленький. Есть алтарник Даниил. Что такое алтарник?

А.ОНОШКО: Это помощник, мелкий чин.

С.ДОРЕНКО: Алтарника переименуем в парня, парень Даниил. Что это за алтарник? Может, он там дрова рубит, не знаю, неважно. Есть некто Даниил, который сообщил о попытках Юрия, который старший по званию в их доктринальной системе, склонить его к сексу. Даниил подал заявление на Юрия в специальный суд, у них есть свой суд какой-то. Даниилу 20 лет, а тому, который старший, мы не знаем сколько лет.  

А.ОНОШКО: Больше двадцати.

С.ДОРЕНКО: А тому, который старший Юрий, ему больше двадцати. Он поп толоконный лоб, в хорошем смысле. Он приехал в Кущёвскую, где Цапки орудовали и убивали 20 человек. Двенадцать, перед этим еще убивали и так далее. В этой Кущёвской всё время творятся недобрые дела. Даниил прибыл в эту Кущёвскую, и прибыл туда Юрий настоятель. Даниил говорит:  он приставал ко мне в WhatsApp. — Почему ты не хочешь, чтобы у тебя был человек, который тебе дорог? Ты готов? — К чему? — К признанию? — Нет, не готов. — Почему? — Не знаю. — Боишься? — Чего? — Признания. — Какого? — В любви. — От кого? — Это важно. — В принципе нет. — А если это парень. (Тот, кто признаётся в любви, парень) — Тогда надо слово «любовь» конкретизировать. Люблю, — пишет священник. Это проверка на реакцию или просто шутка? — спрашивает молодой. Это искренне, — говорит старший. Младший: ну, я рад. Старший: честно? Младший: угу. А если я зайду к тебе? — старший. Младший: зачем?

А.ОНОШКО: Это тот случай, когда рыбак рыбака не увидел, осечка произошла. Обычно у них глаз намётанный.  

С.ДОРЕНКО: Старший просто не знает, а вдруг этот кривляется, набивает себе цену. 

А.ОНОШКО: Все думают, что все друг перед другом кривляются. А тот говорит «зачем?» А дальше? Мне даже интересно стало.

С.ДОРЕНКО: Есть аудиозаписи, которые я не буду ставить. Потом молодого избили. Молодого избил двоюродный брат старшего за то, что он не понимал. «Избил он меня в сентябре, по-моему, второго числа. Ян (это брат старшего, настоятеля храма) в состоянии опьянения выломал дверь в мою комнату, поднял меня с кровати и сказал: "Ты, сволочь, мы к тебе хорошо относимся, а ты нас не уважаешь, ты не слушаешься“, и стал избивать».

А.ОНОШКО: А он тоже того?

С.ДОРЕНКО: В каком-то смысле. «В тот же день я собрал вещи, купил билет и уехал». Даниил уехал из Кущёвки, сейчас прячется в другом городе, местоположение свое не раскрывает, боится мести. Священнослужитель отказался комментировать обвинения в домогательствах. Православный видеблогер и клирик Максимов (какой-то есть Максимов, неважно) сказал, что это сатанизм. В чём сатанизм, мы не знаем.

Я думаю, что надо защитить священника в этот момент. Я сейчас попробую. Молодой был полон смятения какого-то и христианскую любовь перепутал с домогательствами. Это могло быть?

А.ОНОШКО: Нет, не могло.

С.ДОРЕНКО: Почему? Например, я тебя возлюбил как сестру свою, и я приободряю тебя, похлопывая по плечу, почёсывая тебе затылочек.

А.ОНОШКО: А сходить-то зачем?

С.ДОРЕНКО: Куда «сходить»?

А.ОНОШКО: Он заходить хотел, говорит «можно зайду»? Ему говорят «зачем?» Это уже значит не хотят. Если я кому-то говорю «можно я зайду?», а мне говорят «зачем?», а я хотела зайти просто так, я уже не будут больше предлагать зайти. Это же очевидно.

С.ДОРЕНКО: «Позвоните же Невзорову!»

А.ОНОШКО: Зачем?

С.ДОРЕНКО: Невзоров знает все эти вещи. «Послание к Римлянам» — мне тут пишут. «Но как они, познав бога, не прославили его, как бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце. Называя себя мудрыми, обезумели. И славу нетленного бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся. То что и предал их бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они заменили истину божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо творца, который благословен во веки, аминь. Потому предал их бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным. Подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение». Это Послание к Римлянам.

Я хотел сказать, что здесь очень тонко подмечено употребление женского пола. То есть должное употребление женского пола, а недолжное употребление мужского пола. То есть вашу сестру употреблять надо должно. Это священное писание, дорогая, здесь каждое слово…

А.ОНОШКО: Ну, если священное — стоит прислушаться.  

С.ДОРЕНКО: Вот вам, феминисточкам. Должное употребление, дорогая. Значит, какое-то существует и недолжное употребление женского пола. Сейчас я начинаю задумываться.

А.ОНОШКО: Это когда карьеру она делает — это недолжное. Она же рождена для того, чтобы обслуживать полностью другого взрослого человека: обстирывать, готовить, детей в бассейн отвести, убрать крошки со стола. Приходишь с работы, на кухне бардак. Ты снимаешь куртку и бежишь тарелки убирать в раковину, те, которые уже засохли, надо замочить, чтобы было удобнее, а можно железочкой оттереть сразу приставшие. Потом идешь, а с утра никто кровать не заправлял, утром все же очень торопятся. Все встают, а кровати не заправленные. Ты думаешь: господи, срам какой, шесть вечера, как будто здесь кто-то болеет. Начинаешь бросаться, эти кровати… и так далее. И думаешь, что же на ужин. Эх, черт, забыла, не успела в магазин заскочить после работы.

С.ДОРЕНКО: Мне больше всего понравилась твоя самая первая фраза — предназначение женщины в том, чтобы один взрослый человек обслуживал другого взрослого человека. (Смеется) Это хорошо!

А.ОНОШКО: Это в священном писании написано, примерно то же самое по смыслу.

С.ДОРЕНКО: Спасибо тебе. Я читаю испанскую газету El Pais. На испанском языке издается Джордон Петерсон, известный теоретик маскулинности. Я не знаю, есть ли он на русском. Он клинический психолог сам по себе. И, как многие клинические психологи, начинает социальной психологией заниматься на основе клинической психологии. Это может быть ошибочно, а может быть и нет. Я не знаю, мне трудно судить. Он дает интервью газете El Pais. Есть ли кризис маскулинности, спрашивает его корреспондентка Берна Гонсалес. Он говорит, что есть атака на маскулинность, атака на мужественность, которую производят те, кто считает, что существует патриархальная тирания. Как ты, например. Ты считаешь, что есть патриархальная тирания.

А.ОНОШКО: Я констатирую, не просто считаю.     

С.ДОРЕНКО: А он говорит, что нет. И он говорит, что современные иерархические отношения в обществе на сегодняшнем Западе, по крайней мере, (он сам канадец) не основаны на гендерных иерархиях, их не существует. Он говорит, что существуют иерархии компетентности только. Вот у тебя компетентность делать что-то, а у твоего партнера (человека, с которым ты живешь), вне зависимости от пола, с высокой вероятностью мужчина, может быть женщина, не имеет значение, другая компетентность. Он, например, хороший парикмахер. Ты работаешь в ЦЕРНе, изучаешь микрочастицы, а твой партнер хороший парикмахер, но не выдающийся.  

А.ОНОШКО: А кто нам убирает дома?

С.ДОРЕНКО: А убирать на аутсорсинге.        

А.ОНОШКО: Челядь.

С.ДОРЕНКО: Не челядь! Как ты звонишь в Delivery Food, который тебе доставляет хавку, точно также ты звонишь, чтобы к тебе пришли, убрали. Ты просто звонишь, к тебе приходит добродетельная девушка, которая моментально все окна моет.       

А.ОНОШКО: Почему девушка-то, Сергей?! А почему девушка! Черт подери!                                                                                                        

С.ДОРЕНКО: Сейчас я скажу, почему девушка. Я сейчас подумаю. 

А.ОНОШКО: У меня есть полотер. Это такая штучка, которая сама ползает.

С.ДОРЕНКО: Во мне какой-то мачизм. Я согласен с упрёком, твой упрек справедлив. К тебе приходит какой-то огромный, с волосатыми руками мужичина.

А.ОНОШКО: Но который очень хорошо умеет убирать!

С.ДОРЕНКО: Очень хорошо, но очень долго. Или, наоборот, приходит, как лань, гибкая девушка, которая всё делает очень быстро.

А.ОНОШКО: Или, как лань, гибкий юноша, который тоже всё делает очень быстро. 

С.ДОРЕНКО: Какая грязь!

А.ОНОШКО: Почему?

С.ДОРЕНКО: Как лань гибкие юноши это к священникам. Спасибо, нам не надо. Лучше пусть девушка. Я к чему клоню, он издает свою книгу. И он говорит о том, что существует только борьба компетентностей или иерархия компетентностей. Он описывает современный Запад. Он говорит, что до 30 лет девушка и юноша развиваются одинаково, в том числе на работе. Если она не рожает, а она до 30 лет не рожает в канадском мире, в испанском мире, он говорит, они развиваются одинаково. Сбой в компетентностях, а не гендерный сбой, с его точки зрения… Он настаивает, что это не гендерный сбой, а именно сбой в компетентности, наступает в связи с материнством. То есть начинается материнство, и ты сбиваешься в компетентности. То есть ты не можешь продолжать столь же удачно…

Он говорит: ей условно 27, ей звонят в три часа ночи. У нее компания, и она боится потерять клиентов; и она говорит клиентам, что она отвечает на телефонные звонки в любое время суток. Ей звонят в три часа ночи, и она отвечает на своем уровне компетентности своему клиенту, потому что она боится его потерять. Она делает карьеру. Будучи матерью, она, вероятно, не захочет этим заниматься, потому что у нее другие заботы, у нее голова настроена на другое. Она думает: есть ли теплые брюки соответствующего размера. 

А.ОНОШКО: А мужчина-то почему об этом не думает, когда отцом становится? Мне просто любопытно. Материнство и что грудью может кормить, действительно, только женщина, так ведь кормление грудью недолгое, шесть месяцев, может чуть дольше. Потом начинается прикорм, его может давать кто угодно.

С.ДОРЕНКО: Мне кажется, что ты подталкиваешь меня к биологизму. Я рискую, но я дам тебе ответ, я рискую вызвать критику. Дело в том, что существует гормон окситоцин. Мы биохимические роботы. Может быть, ты не в курсе, но это так, мы биохимические роботы. Существует гормон окситоцин, который вызывает разное действие в мужчине и в женщине. Может быть, ты не знаешь. В женщине окситоцин вызывает три последствия: это сокращения матки мощнейшие, второе — выделение молока и третье — преданную любовь к ребенку, настолько преданную, что мать готова пожертвовать жизнью в любую секунду ради ребенка.

А.ОНОШКО: Когда молоко заканчивается, окситоцина меньше.

С.ДОРЕНКО: Стоп! Она уже настроена, все ее рецепторы в организме настроены. До того как ребенок пошлет ее матом в подростковом возрасте, мать, как больная, носится за ребенком. Это гормональная деятельность. Это окситоцин. Стоп! Дай мне договорить!

На мужчин окситоцин тоже действует, как ни странно. Я это изучал. Окситоцин действует на мужчин ровно по-другому. Окситоцин, попав в тело мужчины, вызывает приверженность племени, группе и вражду к не членам группы. В тебе окситоцин вызывает три вещи: выделение молока, спазмы матки и любовь к ребенку. В мужчине тот же самый окситоцин никаких спазмов не вызывает, потому что нечему спазмировать; никакого выделения молока не вызывает, потому что нечему выделяться. Но тем не менее выделяет доверие некритическое к членам группы…

А.ОНОШКО: Семьи.

С.ДОРЕНКО: Семьи, племени или группы, с которой он себя соотносит. Например, группа велосипедиста, группа мотоциклистов. Он привержен к членам группы и относится к нам не критично: наши — правы, наша улица, неважно. И в мужчине тот же самый окситоцин вызывает злобу к не членам группы. То есть мы — кунцевские должны бить, резать и убивать Сокол. Мы — Сокол, мы должны резать и убивать Щуку и так далее. Мужчина другой биохимический компьютер.

А.ОНОШКО: Как это мешает одевать ребенка на улицу и гулять с ним? Я не понимаю.

С.ДОРЕНКО: Это мешает. Потому что женщина заточена этим же самым гормоном на то…

А.ОНОШКО: Вот, «заточена», «гормоном».

С.ДОРЕНКО: Гормоном! Не ролями!

А.ОНОШКО: Уровень окситоцина падает, когда прекращается грудное вскармливание, потому что грудное вскармливание происходит только благодаря окситоцина. Он падает до низких уровней и всё, и он такой же становится как у мужчины.

С.ДОРЕНКО: До полового созревания твоих детей тебя это не отпускает, ты уже их рабыня. Ты рабыня детей до полового созревания. И даже дальше, если бы тебя не послали куда подальше. Когда тебе скажут «мама, катись-ка ты…», ты тогда только смекнёшь, что ты уже не нужна. Вот до этого ты просто рабыня детей.

А.ОНОШКО: А папа почему не рабыня, я не понимаю?

С.ДОРЕНКО: А папа под этим же самым гормоном, дорогая, работает на племя для уничтожения других племен.

А.ОНОШКО: Мама же тоже ходит на работу.

С.ДОРЕНКО: У этого же самого папы есть тот же самый гормон, который действует на уничтожение чужих племен и бой за свое родное племя. То есть у папы другая биология. Я скатился к биологизму! Всё, мне стыдно! Товарищи, сегодня пятница, я надеюсь, вы забудете об этом до понедельника. Меня критикуют за биологизм, и я, к сожалению, признаю, что меня критикуют справедливо. Но кто меня доводит до биологизмов? Конечно, Оношко! Ты же довела меня сейчас! Я сказал стыдные вещи. Я сказал стыдную правду, дорогая. Мне ужасно неловко. Но это биологизмы, поэтому извини. О чём мы вообще говорим?!

А.ОНОШКО: Про то, насколько равны на самом деле условия для мужчин и женщин.

С.ДОРЕНКО: Этот чувак написал книгу, Джордон Петерсон, канадец. Он говорит, что только материнство. Но на самом деле, женщина хочет материнства, в том числе, согласно Джордону Петерсону, потому что она хочет выйти из борьбы, она хочет легкой жизни. Он так говорит. Ей тяжеловато бороться наравне с мужчинами, и она отскакивает в сторону, в материнство, чтобы, собственно, дезертировать с войны. Это дезертирство.

А.ОНОШКО: Спросите у женщин, которые отскакивают из материнства в сторону работы, чтобы дезертировать из бесконечного круговорота.

С.ДОРЕНКО: Он, в сущности, говорит это. Он говорит со всей очевидностью, что женщины до 30 лет дерутся наравне с мужчинами, а потом им просто становится лениво, и они отскакивают в легкую жизнь, в ракушечку свою, в материнство. Это, в сущности, дезертирство, они дезертируют с трудового фронта и перекладывают всю ответственность на мужчин. И это чуть ли не подло с их стороны.

Он еще говорит о том, что примерно 350 миллионов лет назад самка лангуста начала работать на социальную организацию среди лангустов. 

А.ОНОШКО: И чем же это обернулось?

С.ДОРЕНКО: Они стали лангустами, дорогая! Он пишет: примерно 350 миллионов лет назад самки лангустов стали выбирать лучших самцов. Самцы боролись за территорию, а самки заходили на ту или иную территорию, выбирая более мощных самцов. Ты знаешь, что существует два вида зебр. Ты изучала когда-нибудь зебр?

А.ОНОШКО: Черно-белые и бело-черные?

С.ДОРЕНКО: Нет. Есть обыкновенная вульгарис, а есть Греви.

А.ОНОШКО: А Греви это что такое?

С.ДОРЕНКО: Другая порода. Так вот одна из них водит табуны, как лошади; жеребец водит табун, выбивая сыновей и оставляя себе дочерей и жен — это обычная лошадиная тактика. А есть вторая порода (я теперь забыл, может быть Греви), где самец чисто держит поле, и те самки, которые зашли на это поле, — его, а которые самки покинули поле — не его. Точка. На самом деле, он дерется только за территорию. Не за табун, на табун ему плевать. 

А.ОНОШКО: Это прям хорошая задача для теста на Facebook: какой вы самец зебры? 

С.ДОРЕНКО: И так же делают лангусты. Кстати говоря, товарищи, подумайте: какой зебры вы самец? Вы водите табун по разным территориям или вы держите территорию, и которые самки туда зайдут — ваши. Это интересный вопрос, спасибо тебе большое. Мы пойдем и проживем ее, эту пятницу, 16 ноября.