А.ОНОШКО: Доброе утро всем. У нас Анастасия Оношко, это я, в студии. В нашей виртуальной пока всё ещё студии. И сегодня мы пригласили для беседы Олега Сироту, человека, о котором уже, наверное, многие-многие знают, потому что это один из примеров уникального, прекрасного пиара, работы с публикой, с общественностью, когда все на самом деле в курсе о том, как идут дела у простого российского фермера.

Поэтому как никогда сегодня хотелось бы поговорить, после того, как уже снимают ограничения, и все мысли людей направлены в сторону загорода, уже, может быть, начинают сворачиваться, сегодня мы хотели пообщаться по широкому спектру вопросов. 

Олег, вы уже с нами?

О.СИРОТА: Да, здравствуйте, дорогие друзья. Безумно рад.

А.ОНОШКО: Здравствуйте. Олег, я написала у себя в Facebook, не знаю, видели вы или нет, и в Telegram-канале тоже, анонс нашей сегодняшней беседы. Я написала, что я давно за вами слежу в действительности, ещё начиная с вашего блога, который вы вели когда-то, в самом начале, и в «Комсомольской правде», и сейчас уже вы такая отдельная величина. Это же огромное время требуется. Подтвердите, пожалуйста, мои догадки. То, что вы делаете, с точки зрения описания того, что вы делаете, это огромный труд. 

О.СИРОТА: Это занимает определённое время. Меня часто говорят: слушай, у тебя, наверное, какой-нибудь копирайтер или пресс-секретарь. Ну, откуда на фермерском хозяйстве такой специалист? Зачем он нужен? Мы всё-таки делом занимаемся. Но для меня этот блог — это отдушина.

Я как начал писать? Я начал писать, согласно русской пословице. Помните? На миру и смерть красна. Чтобы у меня пути назад не было в фермерское хозяйство, я написал в блоге… Ещё, представляете, я в ЖЖ ещё вёл, я такой старый, что блог вёл в Livejournal. 

А.ОНОШКО: Вот! Я, наверное, в ЖЖ и начинала за вами следить.

О.СИРОТА: Да-да, совершенно верно. Если помните, самый первый пост, когда я написал, что я хочу открыть сыроварню, ферму построить в нашей стране, заниматься сельским хозяйством, была тысяча комментариев, из которых 998 были, чтобы у меня ничего не получится, что лучше деньги сжечь, хоть согреешься, отдать в детский дом, родителям отдать, ещё куда-то, лишь бы не сельское хозяйство, потому что в нашей стране якобы ничего нельзя производить. Ну это же ошибка. Можно.

А.ОНОШКО: Но вы теперь ради того, чтобы опровергнуть эти 999, можно сказать, не мучаетесь, но вы как бы отрабатываете. Вы всё-таки всем показали, что всё-таки это не совсем так. 

Какой это был год, напомните? 

О.СИРОТА: Я написал в августе 2014 года, через пару недель введения Россией ответных мер на западные санкции. Я в этот момент, когда ввели санкции, ехал на велосипеде из Москвы в Петербург, у меня была депрессия, я работал программистом, мне работа не нравилась, потому что я не жил как бы, я не видел, что вокруг происходит. У нас есть профессиональное заболевание, у программистов — остеохондроз. Это заболевание психологическое, то, что ты не можешь потрогать результат своего труда. Ты видишь цифры, которые туда-сюда бегают, видишь коды, но чего-то такого ручного ты потрогать не можешь. Это такое частое явление на самом деле. Потому что кто-то дудочки режет, кто-то на Гоа едет, кто-то в сельское хозяйство идёт. Это действительно массовое явление. Вот моя история — это история обычного российского фермера, которые за последние пять лет открылись. 95% фермеров, которые стартанули, они уехали из Москвы, большинство, кто-то уехал из Петербурга и начал свой путь в сельском хозяйстве. Это предприниматели, есть радиоведущие, кстати, которые занимаются этим делом.

А.ОНОШКО: Они уже не радиоведущие.

О.СИРОТА: Да, бывшие радиоведущие. У нас одна коллега, она работала… двое даже коллег есть, которые на радио работали. В Волоколамском районе замечательный агропарк они строят, «Агилада», аграрный парк. Они развивают его, развиваются, строятся, их государство начало поддерживать. Потом есть тоже мои земляки, в одном районе, сейчас получают землю, чтобы расширить, у них козья ферма, они занимаются сельским хозяйством.

А.ОНОШКО: То есть вы такой не один. У вас там, я так чувствую, коммьюнити, и вы все друг друга знаете. 

О.СИРОТА: Да. Там большинство знаем, конечно. Как радиоведущая вы же тоже всех знаете. У нас… достаточно небольшая, 10 тысяч человек примерно фермеров в нашей стране активных таких. Мы, конечно, многих, друг друга знаем. Из них, из тех, кто переехал из Москвы, изрядная часть — программисты. Потому что у нас такая проблема есть. 

Возвращаясь к моему началу, как раз ввели санкции, я чего-то хотел для страны хорошее сделать, мне не нравилась моя жизнь категорически. Еду на велике и в Новгороде (в Питер путешествую) пишу в блоге, красоты, поля, леса, в Новгороде читаю новости: ба-бах, санкции ввели.

А.ОНОШКО: В Великом Новгороде? 

О.СИРОТА: Да-да, в Великом Новгороде. Я себе зубочистку прямо в ногу воткнул, поверить не мог, думал, сон какой-то. Думал, грибами бабушка отравила накануне, которые я купил. Оказалось, правда. И я покрутил педали быстрее гораздо и начал свой проект организовывать. И написал как раз в блоге, чтобы, так сказать, пути назад не было, знаете, отступить не мог. А потом народ стал читать. Вначале была фишка: когда Сирота провалится, он же должен провалиться. Потому что якобы государство зорко следит, чтобы в нашей стране ничего не производилось. Такое мнение тогда бытовало. Их писалось всё больше и больше, но вместе с ними появились люди, которые поддерживают, которые считают, что что-то получится, их потихонечку стало даже большинство, наверное. Ну а самые жёсткие хейтеры, конечно, остались, они со мной, я их многих даже люблю и по ним скучаю, как же так, не написали гадостей сегодня никаких. Но у людей прямо хобби, некоторые пять лет реально пишут постоянно гадости. Вот так. Может, им по-человечески, может быть, так легче, я не знаю, я к ним привык уже. 

А.ОНОШКО: Да, они же с вами уже рука об руку годами идут. 

О.СИРОТА: Да, да, да.

А.ОНОШКО: Как говорил Сергей, люди моего карасса. Он тоже иногда начинал жалеть каких-то бывших противников, потому что это уже, в общем, одна компания просто. 

О.СИРОТА: Да. Я реально переживаю. Один пропал, например, который прямо каждый день три года писал. Я за него переживаю, всё ли хорошо с человеком, мало ли, может, чего случилось. 

А.ОНОШКО: В итоге вы не стали так глубоко выяснять, что с ним случилось? Вы так и не знаете, просто пропал и всё.

О.СИРОТА: Нет, потом появился, через месяц появился, в отпуск уехал человек, плохая связи, связи не было.

А.ОНОШКО: Отдохнули немножко друг от друга и по новой.

О.СИРОТА: Да. И с новой силой стал потом триста комментариев, «у тебя ничего не получится», как всё плохо и вообще всё ужасно, а будет ещё хуже, сыр плохой, а надо отменить санкции. Вот человек шесть лет у меня в комментариях отменяет санкции. 

А.ОНОШКО: Сразу несколько вопросов. У меня тоже был опыт в жизни… На самом деле удивительно, Новгородская область, я не знала, что именно там пришло в голову заняться сельским хозяйством, потому что мои родители когда-то это решение приняли в конце 80-х еще, купили там дом, завели хозяйство и так далее. Поэтому я имела такой опыт, довольно длительный, как раз из города меня вывозили туда на летний, на зимний период, я там как раз сельским хозяйством и занималась. Правда, это всё было довольно грустно в то время. Люди скотину кормили хлебом, например, вместо комбикорма, потому что комбикормов не было и так далее. 

О.СИРОТА: И хлеб дешёвый советский был, да. А какой район? 

А.ОНОШКО: Крестецкий район. Это не город, пешком надо было идти от трассы шесть километров, деревня, только электричество, дорог нет. И мы ходили в магазин через день, собирались всей деревней и ходили за хлебом.

Тем не менее я просто хотела сказать, что я фотографию в Telegram у себя выложила из того периода, там, в «телеге», лежит, как я перед голландской печкой сушу волосы, а ещё русская печка была. И там одинаковые у всех избы, одинаковый уклад был. Всё это уже с тех пор развалилось, слиплось. Я буквально год назад ездила посмотреть, что там, там ничего. Там одна жительница осталась и так далее.

О.СИРОТА: Да, это грустно.

А.ОНОШКО: Грустно, но в то же время это очень-очень понятно, почему так произошло. Скажите, география ваших коллег, она какова? Это охват вся Россия? Вы со всеми общаетесь? 

О.СИРОТА: Мы, конечно, по всей России общаемся, от Калининграда до Владивостока, от Карелии до Адыгеи, Краснодара, Крыма. Ситуация у нас разная везде, то, что вы описываете, явление. Я, собственно говоря, и занялся, наверное, сельским хозяйством. Потому что у меня самое страшное и сильное впечатление моей юности — это была поездка в тверскую деревню. Я ездил волонтёром в поисковые экспедиции. Я приехал в деревню, в Ржевский район, мы пили с дедом чай в деревне, разговаривали, говорили за жизнь. Знаете, у нас в дед в деревне это же гений, он всё знает, он и про политику всё знает, и про жизнь, ну просто кладезь такой, Шукшин практически Василий каждый второй дед в наших деревнях раньше был. И через два года я приехал в деревню, я зашёл в эту избу, вообще в эту деревню и узнал, что деревня опустела. Почему так случилось? Закрылась переработка молока в райцентре, это Рубцовский район был, Ржевский и Рубцовский район. Там закрылись десять ферм, и вымерло 40 деревень. Вот в вашей родной деревне, знаете, как будто мор прошёл. Вот как будто там хлопают ставни, каша засохшая на столе, лук висит. Это страшное зрелище. Я до сих пор вспоминаю, мурашки бегают. 

Я после школы поступил в аграрный вуз, учился на инженера, мечтал всё изменить.

А.ОНОШКО: Вы всё-таки имеете образование. Я то думала, как вы могли так…

О.СИРОТА: Нет-нет, я бросил. Какое образование? Я поступил на заочное, пару лет отучился и бросил. Я ничего не получил. Но всё равно у меня было понимание, что надо что-то делать, что так жить нельзя. Потому что моё воспоминание о деревне, как у вас, это же одно из самых счастливых моментов в жизни, наверное. То, что вы сейчас так рассказывали, едете в телеге, печка, сушите волосы — это такое, это счастье, вы же были счастливы тогда.

А.ОНОШКО: Ну меня поздновато туда засунули, если честно, мне было лет 9-10. А до этого я в лесу ни разу даже не была. До этого у меня папа шкипером был, поэтому я как бы… Нет, я жила, я это помню, я не могу сказать, что мне прям очень сильно хочется восстановить это всё. Нет, был какой-то такой свой мир действительно. Он настолько архаичный, там люди до сих пор говорят на другом немножко русском языке. Например, я встретила мальчика, с которым меня вся деревня всё время женить пыталась, потому что мы по возрасту друг другу подходили, Рома. Мне, соответственно, сорок, ему сорок с чем-то. Я говорю: Ром… А он там живёт один. Я говорю: «Чего, Ром, не женился?» Он говорит: «Так я женимши уже ж развёдши». Вот так они разговаривают. Дочка, говорит, школу заканчивает. То есть у них есть смартфоны, всё, но «женимши» и «развёдши» это уже как бы да… Да, я поняла… Но это другое явление, это отмирание, видимо, старого уклада, который уже больше не работает и не может работать, ведь это же натуральное хозяйство.

О.СИРОТА:  Это не отмирание уклада. Это просто экономическая катастрофа на селе. Смотрите, у нас на юге ситуация объективно лучше, она объективно лучше в Краснодарском крае и дальше Ростов, чернозёмы, где не рухнула экономика, когда всё закрывалось, то там продолжили хотя бы зерно возить на экспорт. Даже если в Крым вы ездили на машине, я думаю, что многие радиослушатели ездили в Крым или в Сочи на машине, вы помните, наверное, вся дорога забита зерновозами, русский хлеб везут в порты, чтобы экспортировать. Поэтому как-то зарабатывали. И люди из деревни, потому что была работа, не уезжали. А здесь всё рухнуло просто потому, что не было работы.

А.ОНОШКО: Честно говоря, в Новгородской области все занимались собирательством. Просто они собирали клюкву и ходили, выносили на трассу, торговали. 

О.СИРОТА: Нет-нет, животноводство было. Почему? И животноводства много было в Новгородской области.

А.ОНОШКО: В том конкретно районе, где была я, там… Потом как-нибудь, может быть, в какой-нибудь теме расскажу, что там случилось.

О.СИРОТА: Это лесной район, конечно, там собирательство. Цепочка прервалась.

А.ОНОШКО: Ну да. В общем, они там как-то всё равно, конечно, утекли оттуда люди.

У меня вопрос к вам. Я видела в вашем Facebook, вы пишете, что вам удалось пройти этап коронавируса без потерь, то есть вам удалось не уволить никого из ваших сотрудников. 

О.СИРОТА: Не сократить штат. Вы знаете, уволить пришлось. А, если хотите, расскажу даже, в чём была проблема. 

А.ОНОШКО: Что случилось?

О.СИРОТА: Мы понесли боевые потери вообще не из-за коронавируса. У нас потери случились вовсе по другой причине. Вот это был негативный фон, фронтовые сводки, там коронавирус наступает, Америка умирает, всё, кругом враги. Люди стали впадать в депрессию и они стали снимать стресс одним антидепрессантом. А какой у нас самый дешёвый антидепрессант? Какой у нас самый дешёвый антидепрессант? 

А.ОНОШКО: «Боярышник» какой-нибудь? 

О.СИРОТА: Водка. «Боярышник» — это совсем… У нас, слава богу, люди больше получают. 

А.ОНОШКО: Пить стали, я понимаю. И что у вас, прямо выкосило народ? 

О.СИРОТА: Слушайте, у нас шесть человек забухали. Знаете, что такое забухавший дояр или тракторист в посевную? Это же вообще катастрофа ну просто. Мы бы закодировались все вместе, даже я сам бы поехал, чтобы пример трудовому коллективу показать, кодироваться. Знаете, как говорят, какой поп, такой приход. На наркологи-то закрыты, те же наркологи переквалифицировались во врачей, которые коронавирусом занимаются. И всё. И у нас началась эпидемия пьянки. Сейчас смешно, тогда было грустно. И пришлось несколько человек уволить, срочно искать замену. Кого-то уволили, но штат не сократили. Искать новых трактористов, ещё кого-то. Но единственное по КВ мы прошли без потерь и смогли весь коллектив сохранить и спасти рабочие месте. Это нам удалось. 

А.ОНОШКО: У вас есть какой-то прогноз, вы же всё-таки какой-то бизнес-план делаете. Вы ожидаете что, люди будут ходить так же, как и в прошлом году, на открытые террасы? Или вы всё-таки ожидаете, что больше будет на доставку заказов? 

О.СИРОТА: Понимаете, сейчас бизнес-планы, не только в России… В России всегда бизнес-планы ничего не значили. А сейчас бизнес-план во всём мире не стоит бумаги, на которой он написан. Потому что мы не знаем, что завтра будет. Может быть, сейчас откроют, потом статистика, через месяц будет хуже, опять закроют. То есть мы не знаем. Но я думаю, что люди будут ходить. Хотя, знаете, я звонил в Белоруссию, у меня товарищ живёт в Белоруссии, спрашиваю: «Володь, как у вас ситуация?» Он говорит: «Слушай, у нас кафе не закрыли, но, в принципе, люди не ходят туда». И у них такие же убытки в кафе. Как бы даже ещё хуже, потому что у меня, например, товарищ в Москве попросил, чтобы официально закрыли, у него два клуба и 400 человек работают, он просил, «закройте меня официально, чтобы я хотя бы договорился по аренде по отсрочкам». И он почти везде договорился, чтобы ему снизили, чтобы не такие большие потери были. Потому что так–то все работали, и аренда платилась, а люди не ходили. Сейчас вроде как ситуация на спад пошла, но все устали уже просто как бы от коронавируса. Мне кажется, уже все, кто заболел, все уже заболели, выздоровели.

А.ОНОШКО: Ну это вам так кажется, может быть, в деревне. Вы, кстати, насколько много времени в деревне проводите? Есть ли у вас в штате люди, которые переболели уже этой штукой? 

О.СИРОТА: У нас два продавца в Москве заболевали, это апрель, наверное, месяц, заболели, выздоровели. У одного мужика была пневмония, тоже это в конце марта, начале апреля. Но тогда тестов не особо делали, поэтому мы не знаем, оно, не оно, как бы понять не можем. Но сезонное ОРВИ было почти у всех. Но, опять же, мы скопом тест на антитела не делали. Я думаю, что скоро до нас это докатится, до наших деревень, тесты недорогие. Просто ехать в Москву, за 7 тысяч делать — это дорого. А у нас бесплатно не делают.

А.ОНОШКО: Понимаете, важно то, что тесты качественные, но которые будут очень информативными, они появятся просто нескоро из-за того, что подтверждённых больных, на которых как бы всё это проверяется, пока не так много, ну сравнительно немного. Поэтому это всё равно вопрос времени, даже не столько денег, сейчас пока просто нет таких прямо уж совсем точных. То есть кто-то у вас там перенёс, но таких потерь, чтобы кто-то тяжело, не было, да? 

О.СИРОТА: Нет, не было. Хотя я знаю, что у коллег многих были проблемы на предприятиях, и в Москве один молочный завод был, на котором заболели из 700 человек 200. То есть там реально у них было очень грустно. Я не буду говорить, какой завод, он крупный, хороший, но они чуть ни закрылись совсем. 

А.ОНОШКО: Из-за этого? 

О.СИРОТА: Да, конечно. Конечно. А закрыть на две недели предприятие — это практически банкротство. Если кафе… Я очень уважаю бизнес, у нас самих кафе есть. Но кафе, грубо говоря, закрыл, потом открыл, нужна только оборотка на зарплаты, на аренду. Если закрыть молзавод, у тебя закрывается дальше ферма, скот режется, и мы возвращаемся в ситуацию 90-х годов сразу же, моментально, из которой нужно потом лет десять вылезать. Потому что когда коров зарезали, трактора продали — это всё, это хозяйство поднимается лет пять уже дальше, обратно. Это опять поля нужно корчевать, это ужас какие деньги. Это прям очень тяжёлая история. Но мы вроде прошли. Хотя в Америке коллеги выливали на самом деле. Наши коллеги, американские фермеры, выливали молоко. Таких много фактов было. Но там не грустно было, у них как-то роспотреб… У них же штаты, разные штаты по-разному, роспотреб пришёл в один штат и закрыл крупную бойню, крупную бойню, на несколько штатов, она гигантская у них. В итоге три штата оказались без свежего мяса. Вот такая была проблема. А фермы не знали, куда сдать скот, потому что только на этой бойне все забивали. И была колоссальная беда. 

А.ОНОШКО: Смотрите, это как бы с одной стороны проблема с тем, что есть затор в бизнесе, другая проблема, что люди просто начинают болеть. В Московской области более такой режим был, нежёсткий, не такой жёсткий, как в Москве, сейчас и в Москве сняли. Как вы относитесь к вводу вообще этих режимов? Вы сторонник какой как бы концепции больше, побольше всё-таки ограничивать людей, чтобы их спасти вместо них самих, или как будет, так и будет? 

О.СИРОТА: Понимаете, в чём дело, здесь надо трезво же оценивать, надо считать экономику. Сейчас если по итогу посмотреть, у нас потери от коронавируса могут быть меньше, чем потери от бытового насилия, алкоголизма за это же время, который возрос. Непонятно. Я считаю, в Москве было оправдано. Потому что плотность населения высокая, и никаких больниц бы не хватило, если бы вспышка одновременно была. В области, понятно, почему помягче было. Потому что население менее плотное. В некоторых регионах ещё мягче было, где ещё менее плотно население. Но в крупных городах, наверное, да, нужно, без этого никак было. Но, конечно, это потери страшные, конечно, для экономики в любом случае.

А.ОНОШКО: Да, это понятно, что потери страшные.

О.СИРОТА: Там, видите, брали белорусские… минские, там вроде ничего не закрылось, всё в порядке, но люди просто в кафе не ходят. И ситуация у них сейчас, у моих товарищей, у которых там рестораны, у них ситуация даже хуже, чем в Москве. Потому что они продолжали и аренду, и зарплаты выплачивать все, и как бы никто ничем не помог им. У меня товарищ зарплатный получил сейчас реально кредит, то есть это реально дошло. Мы все смеялись и критиковали, честно говоря, хоть вот эта, хоть копеечка, но дошла. Где-то налог сейчас снизили. Это даже нам облегчило жизнь. А там ничего нет. Там вроде не вводили карантины, но ситуация, мне кажется, там хуже именно с малым бизнесом, на него вообще там не обращают внимания. Это тоже плохо.

А.ОНОШКО: Ну да. В Швеции то же самое, там народ не ходит в кафе лишний раз, притом, что там нет никаких тоже ограничений, там ни пропусков, ничего, а бизнес страдает. И по прогнозам, я так понимаю, что они несильно выиграли. 

О.СИРОТА: По экономике — нет. Ну получили только больше смертей. 

А.ОНОШКО: Кто-нибудь из ваших коллег, из фермеров потерпел ли такие убытки, чтобы уже не вернуться, и закрылся? Или вам такое неизвестно? 

О.СИРОТА: Такого у нас пока, мы общаемся, у нас, наверное, тысяча человек, в местных чатах мы общаемся, фермеров, до такой ситуации дело не дошло. Мы, конечно, ходили, мы ходили в Минсельхоз, мы ходили в правительство Российской Федерации с криками, «мужики, мы тоже пострадали, дайте нам денег», на что нам включили как бы… Сейчас же у них налоговая база есть, сейчас же у нас кассовые аппараты специализированные и можно легко посмотреть, у кого какой оборот. Они включили по фермерам выборку, они сказали: «Ребята, у вас там падение… У агрохолдингов рост, у вас там падение 5% в среднем по отрасли… Некоторые, понятно, упали сильно, кто на поле поработал, да, реально там есть такие отдельные предприятия, кто делал козьи сыры в рестораны, кто стейки делал, у них прям катастрофа-катастрофа, конечно, и с ними нужно отдельно работать, с каждым индивидуально. Но в целом вы несильно пострадали. Посмотрите, как салоны красоты работали». И нам прямо открывают статистику салонов красоты, а у них падение 95%. Причём меня удивило, что не 100, а 95, потому что люди как-то умудрялись работать. Я не знаю, как, но 5% как-то они оборот сохранили.

А.ОНОШКО: Интересно. Удалённо.

О.СИРОТА: Удалённо работали, да, мейкап учили делать, видимо. Это было. Говорят: «А перед вами к нам вообще пивники приходили, которые сказали, «мы пострадавшая отрасль, дайте нам денег», на что им включили статистику и сказали, «мужики, у вас рост в апреле 15%, все сидят дома, пьют пиво, вы вообще выросли». Те, молча, встали и ушли с совещания. Но объективно сельское хозяйство не пострадало, оно продолжало кормить население.

Мы даже на радиостанции обсуждали у вас. Потому что если бы мы пошли на поводу у этих людей, кто говорил, что не надо развивать сельское хозяйство, это не наше, давайте купим за границей, где дешевле и лучше… Вот был момент в апреле месяце, многие страны, очень многие, ввели запрет на экспорт определённых продуктов, просто запрет на экспорт, их нельзя было вывезти. И у нас реально под такую лавочку, как говорится, мог бы голод начаться. 

А.ОНОШКО: Олег Сирота — фермер-сыровар, основатель проекта «Русский пармезан» — у нас сегодня в студии. 

О.СИРОТА: Практически «русский партизан».

А.ОНОШКО: Вот я хотела, кстати, вопрос по названию. Мы все знаем, что «Пармезан» называется от названия города Парма итальянского. У меня вопрос к вам. Вы, как бы ставя себе цели, сыр-то «Пармезан», он действительно вкусный и так далее, назвались так...

О.СИРОТА: А вот удар ниже пояса, да.

А.ОНОШКО: Планируете ли вы когда-нибудь переименовываться? 

О.СИРОТА: Давайте мы сразу договоримся о словах. Если мы начали привязывать к городам, то какой самый популярный сыр в Германии, без которого немцы просто не могут начать завтрак? Или вообще в мире один из самых популярных сыров…

А.ОНОШКО: Давайте сразу определимся, я — бывший гид-переводчик с итальянским языком. Я знаю итальянский, но плохо знаю немцев. Немцев не знаю. И с чего они начинают завтрак?

О.СИРОТА: Один из самых популярных сыров в мире — это «Тильзитер». Сыр, который в каждом магазине есть, его делают точно больше, чем «Пармезан», гораздо и во всех странах мира. Вот здесь коллизия. Потому что сын назван в честь города Тильзита. Он был в Германии, город, и немцы считают его своим сортом сыра. Но тут незадача, потому что город Тильзит сейчас, по итогам Великой Отечественной войны, стал частью Российской Федерации. Это город Советск в Калининградской области. 

А.ОНОШКО: Это Советск, через который машины перегоняли?!

О.СИРОТА: Да, да, да. Совершенно верно. Там был подписан Тильзитский мир на плоту, помните, между Александром Первым и Наполеоном.

А.ОНОШКО: Сейчас посмотрим. Да. 

О.СИРОТА: Получается тогда что, немцам нельзя «Тильзитер» делать?

А.ОНОШКО: Сразу вопрос. Там сейчас, в Советске, есть производство сырное или нет, которое «Тильзитер»? 

О.СИРОТА: Там есть маленький фермер, который ко мне приехал через несколько месяцев после того, как я начал сыроварню. Я тогда жил в бытовке на ферме. Его зовут Ваня. Он приехал. У него был какой-то стартап, он хотел заняться фермерством, сельским хозяйством, сыроварню строить. Он был из города как раз Советска. Он приехал, посмотрел, как у меня всё, потом поехал поучиться варить сыры, варить «Тильзитер» и стал там возрождать маленькую сыроварню, восстанавливать замок даже пытается. И даже там есть сыроварня, можно приехать, попить вкусный кофе, поесть этого сыра у него на сыроварне.

А.ОНОШКО: Спасибо за информацию. Когда в Калининградскую область рванём…

О.СИРОТА: Получается что? Тогда нужно отобрать у немцев? Давайте так: если, короче, итальянцы подадут на меня в суд, что мне «Пармезан» русским нельзя называть сыры, а я в ответ на немцев подам в суд. 

А.ОНОШКО: Я поняла уже концепцию ответа. 

О.СИРОТА: Это как ксерокс, он же Xerox, фирма изначально. 

А.ОНОШКО: Подгузник, памперс и так далее. У меня-то вопрос был, не будете вы переименовываться? Я как раз не про итальянцев и суд. Итальянцы такие же, как мы, мне кажется, они в суд не пойдут.

О.СИРОТА: Могут. Нет, они очень трепетно к этому относятся. Вы знаете, мы тут решили переименовать ручей. У нас есть ручей, который в Малую Истру впадает…

А.ОНОШКО: В Парму, да?

О.СИРОТА: Да, в Парму. Как бы вообще проблем не будет. 

А.ОНОШКО: Вопрос решён. Ясно. Так, хорошо. У нас же есть слушатели, которые нам пишут вопросы, я ещё просто не успела к ним перейти, в том числе отвлечённые вопросы, такие, которые не относятся к сыру, но и к сыру тоже. Давайте я напомню. Тем, кто хочет задать вопросы Олегу Сироте прямо сейчас, пишите в Telegram govoritmskbot. Telegram установить пара секунд. Наберите govoritmskbot латинскими буквами, напишите, я увижу, sms, если у вас нет Telegram или смартфона, +7-925-88-88-948, как наша частота, тоже задаёте вопросы, я их зачитываю, Олег отвечает. 

Вы знаете большую претензию у людей часто, они считают, что дороговато стоит ваш сыр, что за такие деньги можно съездить в Италию и во Францию. Но теперь уже нельзя, ха-ха, только теперь уже будет нельзя, теперь только здесь.

Вообще, у вас наверняка есть развёрнутый ответ по поводу того, почему он стоит столько, сколько он стоит. И сколько стоит ваш сыр? 

О.СИРОТА: Я поясню. Сыры в мире делятся на несколько категорий. Есть фермерские сыры. То, что мы варим, это фермерский сыр. Он в Германии, в Швейцарии стоит 30-35 евро за килограмм. У нас он стоит дешевле, у нас стоят от 800 рублей за килограмм наши сыры, ну, средняя 1000-1200. Но это фермерский сыр мы делаем, у нас дорогое молоко, у нас дорогая себестоимость. Издержки маленького предприятия всегда выше, чем большого хозяйства. Но есть и плюсы. Есть такое правило: чем меньше сыроварня, тем выше качество сыра, чем меньше сырный котёл, тем выше его качества. Потому что меньше насосов, меньше страдает молочный жир, всё это объективно объясняется законами физики, биологии в производстве молока. Чем больше завод, тем у него дешевле продукция, но она чуть-чуть становится хуже как бы. Иногда это незаметно, иногда начинают потом классификации устраивать всяческие, тогда, понятное дело, он совсем дешёвым становится. 

Если говорить про нашу страну, фермерский сыр, крути, ни крути, он стоит в районе от тысячи рублей, средняя цена. Некоторые, когда совсем маленький сырный котёл, вот фермер, у него 20 коров, у него может он стоить и дороже, и в Европе это никого не смущает. Это другой сыр, это другой продукт. А есть массовый сегмент, он в России стоит где-то, сыр из молока, в районе 550 рублей, от этой цены начинается на больших заводах. И здесь он действительно чуть дороже, чем в Европе, и иногда по качеству отстаёт. Но я думаю, что в течение пары лет ситуация нормализуется. Потому что здесь есть несколько факторов. У нас растёт производство молока, которого не хватает. Вот за этот год, несмотря на коронавирус, оно выросло на 7%. Нам поэтому субсидии не дали. У меня официальный ответ есть, нам прислали ответ: чуваки, у вас… В смысле, дорогие фермеры (там, конечно, не «чуваки» было написано), у вас рост производства, какие проценты по молоку, какие вам ещё меры поддержки, давайте поможем тем, кто рухнул. И нам ничего не дали. У нас объективно в этом году рост. 

А.ОНОШКО: А за счёт чего рост происходит? То есть мы уже и племя сами делаем.

О.СИРОТА: Слушайте, племя… Тут, понимаете, какая ситуация? Когда у нас такие темпы роста производства молока, у нас не то, что в России коров не хватает, в Европе даже цены полезли вверх на коровомолочное, сырное, там реально они подорожали, потому что русские покупают всё. У нас маленьких ферм за пять лет было построено 4 тысячи, на них выдали гранты, государство выдало гранты, программа государственная, когда тебе дают грант до 40 миллионов рублей. Многие радиослушатели могут про это узнать и воспользоваться, кстати, программой, она работает, в Московской области вообще прекрасно, и даже землю дадут под реальный проект, но нужно, чтобы, конечно, свои были средства. И строится огромное количество больших-больших аграрных предприятий, больших мегаферм, в том числе, по многим регионам России, и у нас реально пошло увеличение по молоку. Через 5 лет у нас будет перепроизводство молока, как сейчас у нас перепроизводство курицы. Потому что курица и свинина в России дешевле, чем в Европе, чем во многих странах, и мы не знаем, куда деть. Помните, у нас всё правительство пытается открыть квоты в Китай, нам американцы не дают эти квоты, потому что американцы свою свинину продают, мы пытаемся туда залезть как бы, китайцы такие и нашим, и вашим пытаются. Вот это как раз из-за того, что у нас почему происходит… В новостях многие видели. Потому что у нас перепроизводство. Через 5 лет у нас то же самое будет с молоком, мы не будем знать, куда его деть. Соответственно, будет дешевле молоко, а это главная себестоимость сыра, будет дешевле и сыр. Потому что для одного килограмма полутвёрдого сыра нужно 10 литров молока, а для одного килограмма «Пармезана» — 14 литров молока. Средняя цена в Московской области на хорошее молоко 35-36 рублей. Это молоко не био, но хорошее молоко, из которого можно сделать сыр. Дешевле не получится. Можете умножить на 10, получите цену молока. Плюс нужно сварить, положить в погреб, продать, торговая наценка съедает и вся эта цепочка ценообразования понятна. 

А.ОНОШКО: Понятно. В общем, вы так разложили, да. Тут нам пишут, люди пробовали ваш сыр, очень достойный по качеству. 

О.СИРОТА: Спасибо.

А.ОНОШКО: Ещё задают вопросы, много на самом деле вопросов чисто технологических, а есть вопросы отвлечённые, вдруг внезапно про Конституцию. «Спросите, зачем ему нужна смена Конституции», — спрашивает Ярослав Олегович. Я не знаю, вы уже высказались где-то по поводу того, нужна она вам или нет?

О.СИРОТА: Я в ролике снялся даже.

А.ОНОШКО: Вы снялись, всё, вы как бы агитируете «за». Так. Давайте тогда коротко содержание ролика.

О.СИРОТА: Конституция для меня самый важный фактор, я скрывать не буду, это фактор, который говорит о том, что нас, предпринимателей, в первый раз вообще упомянут в Конституции. Потому что с нами всегда боролись. Советская власть вообще ставила предпринимательство как преступление. Предпринимателей называли барыгами, спекулянтами, фарцовщиками, за это сажали вообще-то. Потом крестьян, богатых предпринимателей раскулачивали. Моя родная мама (я очень волнуюсь, когда вспоминаю), она родилась в спецпоселении. В 1933 году раскулачили, в 1937-м расстреляли, семья стала жить в  спецпоселении, и в спецпоселении родилась моя мама. Я даже фамилии дедова не знаю своего, я знаю, что его звали «спецпоселенец Варлам». То есть для нас это семейная трагедия. Потом 80-е годы. Мой дед, когда занимался пушниной, он разводил песцов и продавал их. Ему чуть ни дали срок. Потом в 90-е годы у предпринимателей такой был налёт новых русских, какие-то бандиты, то есть тоже негативное отношение. И даже я с этим сталкиваюсь на самом деле. Я начал строить ферму, меня сразу стали заваливать жалобами. На меня жалобу написали прямо через месяц. Я в деревне камнями дорогу, засыпал щебнем дорогу, на меня пожаловались, что Сирота испортил дорогу щебнем своим. Вообще его коровы, ещё ни одной коровы не было, а коровы уже всё загадили, а родник.. .Я помню, была очень смешная ситуация. Ко мне приехал прокурор, я первый раз в жизни прокурора увидел, я говорю: «Товарищ прокурор, я же ничего не построил ещё, фальстарт. Чего вы приехали? Я же ни субсидии, ничего не получал». 

А.ОНОШКО: Это, кстати, традиционно… Я очень хорошо понимаю, о чём вы говорите. 

О.СИРОТА: Зависть.

А.ОНОШКО: Это на самом деле во всех сферах жизни, когда что-то новое начинается, начинается тупое такое сопротивление внутреннее со стороны старожилов, которые всё это не хотят. Но разве это связано с Конституцией? 

О.СИРОТА: Это связано. Это более глубокий вопрос. Это зависть, это негативное отношение к предпринимателю. Оно в обществе стало меняться в последнее время.

А.ОНОШКО: А где в Конституции про предпринимателей? 

О.СИРОТА: Понятное дело, мы платим налоги в бюджет, с наших налогов работает муниципалитет, город Москва живёт прекрасно, это во многих из налогов предпринимателей, которые мы платим. Мы создаём рабочие места. Оно начало меняться, и это отношение нужно закрепить. Я хочу, чтобы люди за это проголосовали, чтобы мои односельчане, в том числе, пошли и проголосовали, что «Сирота предприниматель, мы должны его поддерживать, давать ему развиваться и уважать». Это же весь народ должен сказать об этом. И для меня это очень важно.

Кроме того, там есть вещи, которые мне, например, очень импонируют. Например, закрепление МРОТ, который будет у нас выше, чем прожиточный минимум. Ну это же нормально. Все думают, что это всегда было. Только в прошлом году мы перевалили рубеж. А до этого человек труда получает зарплату и её не хватает на то, чтобы просто еду себе купить. Ну это же неправильно, так не должно же быть. Потом про здравоохранение. Это нужно внести. Если мы закрепим в Конституции все эти вещи, что здравоохранение должно быть первостепенной задачей, что нужно развивать, больницы строить… Если этого не будет, то… За Конституцией же принимаются законы федеральные, подзаконные акты, это же как цепочка работает. Это можно сравнить со Священным Писанием. Есть Библия, а есть учения апостолов, есть разъяснения всего этого дела, как всё правильно трактовать. И здесь тоже есть Конституция, и дальше пойдут разъяснения.

А.ОНОШКО: Широкое поле для разъяснений. Я поняла. Спасибо вам за ответы. Я думаю, что вы ответили сполна. Давайте ещё вопросы от слушателей, потому что их просто миллион. Тут ещё спрашивают, сколько вам лет, ну любители советской власти пишут, хотят уточнить и прижать вас к стенке вашим возрастом. А сколько вам лет?

О.СИРОТА: 32 года.

А.ОНОШКО: Всего 32? 

О.СИРОТА: Да. Я плохо выгляжу что ль? У меня просто борода, я из-за неё старше выгляжу.

А.ОНОШКО: Нет, вы очень много сделали. Нет-нет, это просто интересно. «Закваски используете импортные или российские?» — спрашивает Григорий из Санкт-Петербурга.

О.СИРОТА: Импортные и российские. Причём с импортными была засада. У нас часть заквасок, не буду скрывать, была итальянские, не все, часть мы сами делаем, часть российские закупаем. И вот с ними были проблемы. Когда «крякнула» Италия, поставки остановились. Мы даже думали, сейчас кончатся, чтобы мы полностью на все российские перейдём, но в этом случае пришлось бы название сыров менять, потому что вкус изменится, конечно. Но мы обнаружили, что в России есть шикарный завод в Красногорске, я прорекламирую, если позволите, там люди купили роботов, там очень классное производство, которое делает закваски для творога и для всего остального, ну и для сыров тоже сейчас стали делать. Поэтому мы без заквасок не останемся, если что. 

А.ОНОШКО: Делаете ли сыр из восстановленного молока?

О.СИРОТА: Нет, не делаем. Сыр из восстановленного молока хороший сделать почти невозможно. В этом есть один из главных секретов сыроварения, то, что нужно всё-таки молоко свежее.

А.ОНОШКО: «Про налоги в бюджет от предпринимателей, это рассмешил ваш гость. «Бухта», «Фуд Сити», Мытищинская ярмарка». Какие там налоги? Чёрный нал один», — пишет нам 42-й. Не знаю.

О.СИРОТА: Я прокомментирую. Слушайте, ну потихонечку всё это дело зажимается, сейчас уже есть фискализация, любая продажа уже специализирована. Если говорить именно о «Фуд Сити», в течение, я думаю, года порядок будет наведён уже окончательно. И там уже многие с кассами бьют. И если сейчас выбьют без кассы, просто штраф космический, вплоть до уголовки будет. Поэтому я даже сейчас не знаю, как налоги не заплатить. Я реально сидел, думал, как можно налоги не заплатить, я схемы не придумал. Я не знаю, конечно, как люди умудряются, ну уже всё.

А.ОНОШКО: Вы к итальянцам обратитесь, они, говорят, чемпионы в этом, знатоки большие. «Ещё про импортные комплектующие забыли сказать в траве и коровах», — 12-й. 

О.СИРОТА: В траве? 

А.ОНОШКО: Ну правда. Клевер кое-где не растёт, его приходиться сеять, закупая опять же семена этого клевера. Насколько в вашем производстве импортные… Вот вы сказали, закваски есть. Что ещё? 

О.СИРОТА: Хороший вопрос. Семена. Семена — российские, коровы — российские. Это сычевская порода или симменталы, но они выросли здесь, их в Россию лет десять уже завозят. Они из Калужской области, как мы их называем, элитные калужские тёлочки. 

По оборудованию. Сельхозтехника. Здесь мы чемпионы. Россия один из лидеров сельхозмашиностроения в мире. Трактора, привлекаемые даже комбайны, они все российские. У нас вся техника российского производства. Кстати, некоторые раньше не делали, например, погрузчики, их сейчас стали делать на военных заводах, по конверсии. Есть такая программа, когда военные заводы стали делать что-то гражданское. Они стали делать оборудование и неплохое. Бочки для молока, оборудование для производства сыра. Мы написали письмо лет, наверное, пять, нас было 50 фермеров, мы написали письмо министру промышленности Денису Мантурову с просьбой принять программу по развитию оборудования для производства сыра для нас, маленьких фермеров. И вот стали делать и делать стали очень много. Причём есть классные стартапы. Например, у меня есть товарищ, он из Ярославля, он занимался раньше самогонными аппаратами, когда ввели санкции, он купил итальянский сырный котёл, разобрал, собрал и начал клепать копии. Итальянцы с ним судились долго и упорно, но не смогли выиграть в нашем суде.

А.ОНОШКО: Потому что суд был на стороне нашего человека.

О.СИРОТА: В Басманном суде как бы, в условиях санкций выиграть невозможно итальянцам как бы, когда они пытаются наше предприятие закрыть. Тем более такие вещи, они очень сложно доказываемые. В итоге итальянцы плюнули и стали у него закупать комплектующие. Он сейчас делает 300 комплектов или 400 комплектов в год и начал даже экспортировать. 

У нас почти всё оборудование российского производства. У нас импортного в цеху сейчас только два насоса, шланг и, стыдно сказать, швабра. Вот со швабрами проблема. Вы, наверное, как домохозяйка, знаете, что российская промышленность может делать танки, самолёты, космические корабли, авианосцы, швабру не может. Вот швабра нам не сдаётся, пришлось купить датскую.

А.ОНОШКО: Я руками мою пол. Знаете, я с ведром на корячках, поэтому тут как бы проблемы тоже никакой нет. 

О.СИРОТА: Единственное я хотел сказать. Для новой сыроварни нам кое-что пришлось купить импортного. Нам роботоклиматическую установку и большой котёл, вот этого пока ещё не сделал, нам пришлось купить в Швейцарии, здесь скрывать не буду. 

А.ОНОШКО: Это для производства? 

О.СИРОТА: Это для сыра, большие ёмкости. Маленькие научились делать, потому что много маленьких фермеров, а с большими ещё пока не очень успеваем. Но я думаю, что через пять лет ситуация изменится, будет больше образцов, у наших машиностроителей будет больше, что копировать, они будут видеть, как всё это работает, и у нас появится всё это на рынке. 

А.ОНОШКО: SMS-вопросы. Напомню наш номер: +7-925-88-88-948. «А что, какой препарат господин сыровар использует для створожевания молока, для сыра, творога, ряженки и прочего? Есть ли производители, которые ждут, когда молоко само скиснет, то есть безо всяких химий? Может, в других странах?» — спрашивает Ирина, сразу как бы отвечая на свой вопрос. 

О.СИРОТА: Для того, чтобы скисло молоко, нужна закваска. Это бактерии, которые начинают быстро развиваться в молоке, молоко скисает. А чтобы его свернуть, мы используем не препарат, мы используем натуральный сычужный фермент животного происхождения, это вытяжка из желудка телёнка такая жидкая. Вот мы её используем. Зачем менять совершенство, пользоваться какой-то химией, если можно свернуть тем, что проверено тысячелетиями и многими поколениями сыроваров? 

А.ОНОШКО: «Когда будут делаться грибки сырные, чтобы не завозить из-за бугра? Почему они могут, а мы — нет?» — Илья спрашивает. 

О.СИРОТА: Делают. И достаточно успешно этот сегмент развивается. Мы используем, я уже рассказывал, российские, ну потихонечку будем переходить. Мы часть закупаем, потому что нам придётся сорта сыра даже назвать по-другому, потому что вкус изменится. А самое страшное, когда вкус изменяется… Потому что меня один раз чуть ни побили. Я вам сейчас историю расскажу. У нас есть сыр, он называется «Красногорский». А раньше он назывался «Крестьянский». Но мы в одном погребе специально купили такую бактерию, она такая красная, садится на сыр и даёт очень сильный аромат и красноватую корку. И мы сыр запустили в продажу под старым названием, а вкус изменился, он стал прям сильно пахнуть такими, знаете, портянками, как «Тильзитер», «Лимбургер», не то, что портянками, такой сильный запах стал. И люди стали приходить, мне, в принципе, чуть горло, я помню, не выдрали, просто сказали: ты чего там творишь, ты чего, пальмового масла стал добавлять туда, сволочь? И бросили мне ещё сыр, я помню, на прилавок. Такой был неудобный эпизод, потому что вкус изменился. 

А.ОНОШКО: Но ведь любое изменение может быть хорошим. То есть это вопрос тоже позиционирования и маркетинга.

О.СИРОТА: Людям это не объяснишь. Когда изменился вкус, они всегда это говорят, что «вы все вышли в тираж, мы вас всех знаем, вы все одинаковые, все подонки, негодяи».

А.ОНОШКО:  У нас пишет человек, что он был где-то за границей и попробовал там тамошние сыры, бри, всякое вот это, ему не понравилось. Он говорит: «Я привык к нашему российскому, в общем, за всю жизнь». Там несколько видов, он привык. Я, кстати, его очень понимаю. Потому что все эти действительно сыры и разнообразие, оно тоже дело привычки, в том числе.

О.СИРОТА: Да, совершенно верно. И вкусы наших соотечественников — это в основном сыр со спокойным достаточно ароматом. Мы поэтому раньше и брали какие-то третьи, четвёртые места на международных ярмарках всегда, на выставках, бронзу брали, потому что аромата не хватало. У нас люди любят более спокойный сыр, это правда. 

А.ОНОШКО: Что про маркировку товаров? Правительство вроде бы лекарства, обувь, сигареты с 1 июля маркировать будет. Молоку и воде подготовиться, это я из Telegram-канала «Труба на Неглинной»… 

О.СИРОТА: Мы вообще не знаем, как это будет работать, особенно на малом предприятии. Потому что тоже долго с ними это обсуждаем, мы сейчас участвуем в эксперименте, но я пока не знаю, как это вообще внедрять на малых предприятиях. Потому что это по сложности, как ЕГАИС, только для молока. 

А.ОНОШКО: Но вы в целом согласны с этим нововведением? То есть это нужно на самом деле? 

О.СИРОТА: Маркировка, нет, не имеет смысла никакого. У нас есть «Меркурий» система, которая, в принципе, контролирует все потоки молока, куда они движутся. А это нужно каждую банку вбивать в систему. Идея-то, может, и неплохая, но она не реализуемая, это избыточное требование. Потому что забить в систему, потом погасить, для малого предприятия это нужно людей нанимать, внедрять систему. И потом нельзя ошибиться, куда ты отправил всё это дело. В общем, это ЕГАИС сколько лет внедрялось, то есть для алкоголя такие марки и контроль, и то она плохо работает. А со свежей молочкой это просто фарс какой-то, мы не знаем выхода, как это будет работать, и вообще как будет функционировать пока. Но мы обсуждаем. Я надеюсь, что что-то изменится, может, облегчат. Пока не знаю. Просто не знаю, что делать с этим.

А.ОНОШКО: Ну да. Ещё у меня вопрос. У вас такой образ, немного такой… Вот на фотографиях я вижу, вы в каких-то телогреечках таких, всё это куда-то отсылает нас к золотому веку, утерянному навсегда, какого-то прошлого призрачного, какая-то такая жизнь. Но вы в то же время говорите абсолютно как современный человек, который очень хорошо понимает, как процессы устроены и так далее. Скажите, ваш рост, вот вашего предприятия, я же вижу, как вы развиваетесь, у вас уже свои коровы, вы ещё несколько лет назад говорили, что молока негде купить нормального, теперь, я вижу, вы решили эту проблему. Вы бы могли стать однажды, в перспективе, масштабироваться до очень крупного предприятия, которое на масс-маркет работает, а не быть уже фермером? 

О.СИРОТА: Знаете, жизнь такая сложная штука. Я считаю, что просто нужно работать и кормить наших соотечественников, делать вкусный сыр и делать его побольше, чтобы больше кормить, чтобы у нас было больше коров, больше вспаханных полей и больше рабочих мест в деревне. А как это получится? Одно могу сказать, что продукт должен быть… главное — не потерять качество, чтобы он не был плохим, был вкусным и хорошим. Мы будем расти, возможности есть как бы, а там посмотрим. Но одно я могу обещать точно, пальмового масла у нас точно никогда не будет. 

А.ОНОШКО: А вы его не любите, пальмовое масло? 

О.СИРОТА: Я категорический противник пальмового масла по нескольким причинам. Это, во-первых, есть очень высокие риски для здоровья, использование технического пальмового масла, кто бы что ни говорил. И второе — это очень сильно вредит нашей деревне, нашему сельскому хозяйству. Потому что зачем нам закупать в Малайзии пальмовое масло…

А.ОНОШКО: Потому что это не наше, я поняла, то есть это зависимость и это не очень хорошо. 

О.СИРОТА: А про русские рубахи. Немецкие фермеры носят свои национальные костюмы, как бы это нормально, или швейцарцы носят. И на праздники, и в быту носят фермеры, это нормально для фермеров. Французские фермеры тоже их любят. Почему я не могу это надевать иногда? 

А.ОНОШКО: Можете. 

О.СИРОТА: Или телогрейка. Да моя любимая телогрейка, мне мама подарила. И как бы чего, я носить не буду? Мама же расстроиться. Поэтому люблю я телогрейку свою.

А.ОНОШКО: Да. Это прямо видно, что это прям телогрейка с такой историей. Спасибо вам большое за то, что вы время посвятили. Последний тут вопрос. «Когда и в связи с чем у вас бывают распродажи?» Вот люди хотят поймать момент. 

О.СИРОТА: Распродажи, когда у нас много сыра в погребе скапливается, когда у нас много молока, мы много варим, не успеваем распродать. 

А.ОНОШКО: Следите. Подписывайтесь на «Русский пармезан» и следите, там, наверное, вся информация будет. Спасибо, Олег, что поговорили с нами.