Ю. ПОЛЕВАЯ: В студии Юлия Полевая. Сегодня в гостях Кирилл Соловьев, доктор исторических наук и ведущий научный сотрудник института российской истории РАН.  Здравствуйте, Кирилл!
 
К. СОЛОВЬЕВ: Здравствуйте!
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Поговорим мы о русских революциях. Давайте попробуем разобраться в том, что происходило в 20 веке, почему там случались так часто революции и с такими последствиями. Начнем с первой русской революции.
 
К. СОЛОВЬЕВ: Меня удивляет постановка вопроса о том, как часто. На самом деле они случаются не так часто. Они на столько ломают всю реальность повседневности, что остаются в памяти на долго. На самом деле мы далеко не знаем и не можем быть уверенны в том, когда начинается революция, когда она заканчивается. Относительно первой революции и последующих хронологические рамки и будут не всегда очевидны.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: В чем проблема с хронологией?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Где начало первой революции? Есть традиционная точка зрения, которую можно принять, что первая революция начинается 9 января 1905 года, но на самом деле среди исследователей нет единодушия. Современники это тоже воспринимали по-разному. Для кого-то она началась 9 января, а кто-то почувствовал начало лишь в октябре 1905 года, а кто-то в 1906 году говорил, что революция только впереди, а все что было - это прелюдия, которая не имеет большого значения. На самом деле есть современные исследователи, которые убеждены, что надо говорить о едином революционно процессе и он начался не в 1905 году, а в 1899 году выступлением студентов в Санкт-Петербурге. И это единый революционный процесс заканчивается с окончанием гражданской войны. Когда мы говорим о революциях, то нужно понимать, что революция – это процесс, а процесс всегда очень сложно датировать. Никогда не знаем когда он начинается, а сложнее сказать, когда он заканчивается. Для удобства существуют хронологические рамки. Даже если мы принимаем условную дату, то всегда возразить, почему не в другом году? Революция происходит не часто, но неожиданно. Неожиданно не для кого, то что революция будет в 1905 году никто не мог догадаться и то, что она началась в 1905 году догадались не все. И это надо иметь в виду.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Какие были события предшествующие этому. Пусть она была неожиданной, но тем не менее что-то приготовила для него почву. Какие главные вы можете выделить?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Когда мы говорим о революциях очень часто возникает тема некой движущей силы, которая этой революцию свершает.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Это не так?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Не так. Движущие силы в 1905 году мы можем вычленять с большим трудом. Движущие силы, например, пролетариат, которого в России было мало, по сравнению с прочими сословиями. Крестьянство было предельно дезорганизовано, оно не представляло собой единую социальную силу и тем более не могло выдвигать никаких политических лозунгов. Его интересовали более насущные вещи, очевидные, хозяйственные. Казалось бы интеллигенция, но если мы говорим так, то вне поля зрения оказываются рабочие и крестьяне. Мне представляется то, что проблема следующая: революция это не напор движущих сил, это слабость защищающейся стороны. Революция – это диагноз власти, которая оказывается неадекватной к ситуации, которая сложилась и в этом смысле симптомы революции накапливаются. Это не то, что происходит одномоментно, это не то, что происходило вне революции. Ее начало было подготовлена предыдущим опытом, прежде всего власти, которая отвечает за то, что происходит в стране. Если мы говорим о власти до 1905 года, то здесь очевидная проблема в том, что действующая власть не обладала возможностью быстро меняться, адаптироваться к новым вызовам времени. Потому что не было задано механизма для само реорганизации, она не обладала способностью само реформироваться. Не было механизма выработки политического курса, потому что сфера политики была изъята из высшего аппарата российской империи. Чиновники -  это управленцы, они занимаются государевым делом и они могут принадлежать к совершенно разным политическим взглядам, убеждениям. Они могут быть даже оппозиционными по своим убеждениям, они могут не принимать действующей власти, но тем не менее они ее представляют, потому что сфера политики находится вне сферы компетенции этих высших бюрократов. Сфера политики находится в сфере компетенции лишь для одного человека - государя императора и он должен определять политический курс. Но вы мы видим, что политическая система на сколько усложнилась, что нельзя свести функции всего государственного аппарата к воле одного человека. Для этого  возникает сложный разветвлённый механизм управления. Для это возникает сложно-дифференцированные функции различных чиновников. Процесс подготовки решений многоступенчатый и предполагает сложную экспертизу, предполагает минимизацию роли царя. Получается, что единственный политик в России - это царь, но он не справлялся и не должен справлять с этими функциями по определению. В России существуют политика без политики.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Почему он не должен справляться по определению?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Представьте себе сколько подписывает документов губернатор в год. Я спрашиваю студентов и им кажется, что это 1 тысяча, но на самом деле губернатор в российской империи подписывал 100 тыс. бумаг в год. Получается 330-350 бумаг в день. Легко догадаться, что по большей части он эти бумаги не читает, то есть он не знаком с тем, что он санкционирует. Император подписывал меньше бумаг. Около 40 тысяч бумаг в год, но это могли быть очень существенные документы, например, законы величиной в 1 том.  Он это процесс контролировать не может и это значит, что его функция в том, что он будет доверяет тем, кто будет составлять эти документы, утверждать, подвергать экспертизе. Он санкционирует их решения. Он легитимирует политическую систему.  Власть царя – это миф. Он тем самим и ценен, что он миф. Практическая власть находится в руках чиновников. Как говорит Николай I: «Россией управляю не я, а столоначальник».  Это образ и за ним стоит реальность. Дальше эти столоначальники и министры, находятся друг с другом в жесткой конфронтации, потому что защищают интересы не государства в целом, а каждого ведомства в отдельности.  Они сталкиваются по каждому вопросу. В это есть определенный плюс, это значит, что один министр не будет на себя тянуть одеяло.  В российской империи не будет такой ситуации, как было в Османской империи, где был визирь, который был вторым, а в какой-то мере даже первым человеком за спиной султана. В Российской империи такого быть не может, все должно быть уравновешено, система сдержек и противовесов. Нюанс в том, что в этой системе сложно выработать какой-то единый курс,  такого не может быть по определению. Даже если за каким-то решением стоит воля царя, то это не значит, что воля будет реализована, чтобы при этом царь не думал, чтобы он не хотел. Такая модель имеет свои преимущества, но главный ее недостаток в том, что она тяжело меняется. Такой огромный корабль, которому развернуться или повернуться составляет большую проблему.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Именно кризис в управлении этого корабля вызвал проблемы?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Первая проблема – это кризис в управлении этим кораблем, а второе – это неизбежное разномыслие в команде этого корабля. То есть единого аппарата нет, а это значит, когда стоит вопрос по поводу политического выбора, то ваши ближайшие сотрудники могут выбирать самые неожиданные вещи. Они могут и оказываются в числе оппозиции. В 1905 году многие представители государственного совета войдут в политические партии, например, отечественный союз, кружок 18 февраля – и это оппозиционные партии, которые требует политической реформы, учреждения законосовещательного представительства и это речь идет о высших государственных служащих. Когда 1905 году представилась такая возможность они ей воспользовались. Если проследим позицию выше бюрократии, то ситуация будет схожая. Высшая российская бюрократия будет отстаивать политические преобразования, то есть на самом деле будут недовольные сложившимся политическим порядком. В этом смысле, мне кажется, куда более продуктивным начинаются события 1804 года, как не покажется странным. Не представляется, когда именно был запущен механизм, который в последствии приведет к революционным последствиям.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Почему он был запущен?
 
К. СОЛОВЬЕВ: 15 июля 1904 года будет убит министр внутренних дел В.К. Плеве. В общественном сознании - это был паладин реакции, это был человек, который занимал крайне жесткую позицию и к либеральной позиции, и к революционным. О нем ходили такие истории, возможно не вполне оправданные, что будто бы чиновники, его подчиненные падали в обморок у него в кабинете, когда он их вызывал. То есть фигура одиозная. 15 июля его не стало. Новый министр внутренних дел князь П.Д. Святополк-Невский был назначен как противоположность Плеве. Он с самого начала своего министерства заявил о том, что наступает новая эра общественного доверия, доверия к обществу. В газетах это опишут так: «Начинается правительственная весна». Не сложно догадаться что «правительственная весна» падает на астрономическую ось. Общество забурлило, так как оно ждет преобразования и реформ. К Святополку-Невскому приходят земцы и просят его созвать земский съезд. Он соглашается. В газетах появляются такие публикации, которые раньше были немыслимы. Выходит статья Е.Н. Трубецкого, где он будет обвинять бюрократию в поражениях в русско-японской войне. Такое не мыслимо, но в газетах цензура подобное пропускает.  Это значит, что за одной публикацией последуют другие куда более радикальные. Сам Святополк-Невский дает указания своим сотрудникам готовить проекты реформы. Государственный совет должен стать законосовещательным представительным учреждением и туда должны быть включены представители земства городов. Ждут преобразований. Общество возбуждается, готовится к земскому съезду, ждет политических реформ. На самом деле запускается механизм эскалации общественных настроений. В это время различные общественные группы пытаются влиять на настроение, которое повышается на местах. В том числе известный союз освобождения, который тоже пытается готовиться к съезду. Объявляется празднование юбилея, который является хорошим поводом провести необходимые подготовительные компании для будущего земского съезда. Нужно отметить 40-летие судебных уставов, за одно подготовится к земскому съезду, а для того, чтобы отметить 40-летие нужно провести банкет.  Главное преимущество банкетов в том, что во время банкета можно произнести тост. Тост – это речь, которую потом опубликуют в газете. Речей будет много, банкетов будет много, это все вырастит в огромную компанию, станет понятной обществу и власти. Станет понятно, чего же хочет власть. В итоге вполне очевидно, что на всех массовых банкетах единодушно будут говорить о том, что в России нужна конституция. Представители общества не будут иметь право на прямую сказать о конституции, они будут говорить об этом намеками, но все эти намеки будут легко просчитывать. Будут говорить о том, что в России нужно увенчать здания, что в России надо построить купол.  Некоторые просто будут произносить тост за Костину жену и все будут понимать, что его жена - это конституция. Это аллюзии, связанные с восстанием декабристов. Другие будут просто говорить букву «к» и все тоже будет понятно, что это конституция. Земский съезд начнется в ноябре 1904 года в самом центре Петербурга в квартире Набокова, на котором он потребует конституционной формы правления. При этом Святополк-Невский разрешил этот съезд, а Николай II он его не разрешил. Взять обратно свое слово, которое Святополк-Невский дал Земскому он не может. Поэтому съезд не разрешен, но и запрещен. Поэтому земцы приезжают в Петербург и собираются у Набокова, то есть у сына бывшего министра юстиций, вокруг стоит полиция и за всем следит, всех переписывает, смотрит, но ничего не делает. В этом время происходит съезд.  Власть не знает, как на подобное реагировать. Это происходит не только в Петербурге, но и на местах.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Это нарушение воли царя? Вы говорите, что он не разрешил.
 
К. СОЛОВЬЕВ: Он не дал санкции. Ему не было не приятна мысль о том, что земский съезд произойдет. В другой стороны Святополк-Невский разрешил еще раньше. А арестовывать теперь участников этого съезда было с его стороны не лучшим шагом и он это понимал. Важно еще то, что власть дезорганизована и не знает как себя вести в той или иной ситуации. Например, готовятся провожать представителя земства на земский съезд в Петербург. Они приходят с оркестром, который играет Марсельезу, а это главный намек на оппозиционность и революционность. Стоят ящики с шампанским, которые открывают и выпивают за будущий съезд, за будущие лозунги. Стоит полицейский и он не знает как себя вести. Раньше при Плеве была ясно как действовать, а сейчас нет. В состоянии смятения остается не только высшая бюрократия, но и низшие чины, то есть власть дезорганизована. В это время в Петербурге проходят подготовительные работы по государственной реформе под руководством Святополка-Невского.  Государственный совет дает свое добро на подобные преобразования, а Николай II на реформы не готов. Поэтому он зазывает к себе людей, которые не посоветуют ему одобрить подобное преобразование. Это его дядя князь Сергей Александрович, его учитель Константин Петрович Победоносцев, председатель комитета министров Сергей Юрьевич Витте – человек довольно ловкий и хитрый, он всегда знал что хотел услышать царь. А царь хотел услышать то, что проект замечательный и его можно принять, но ключевой пункт о реформе государственного совета должен быть вычеркнут.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Что за ключевой пункт? Как он звучал?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Государственный совет должен быть пополнен представителями земств и городов, то есть представителями общества. Он сохраняет свои функции законосовещательного учреждения, но теперь в него включены и те, кто избран на местах.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Это было опасно для царя?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Это обозначало то, что в России появляется представительное учреждение и пускай оно не обладает никакими официально-заданными функциями, но тем не менее в потенциале оно может эти функции приобрести. Страх был именно перед будущим, что как только вы дадите маленькую слабину, то завтра от вас потребуют новых уступков и постепенно вы из этого государственного совета получите парламент, а может быть даже учредительное собрание, национальный конвент, то есть это начало настоящей полномасштабной революции. Дело в том, что в итоге из этого ничего не вырастит и это будет глубочайшим разочарованием не только для общества, но и для представителей высшей бюрократии, которые ожидали подобных преобразований. Также этим будут возмущаться Петербургская аристократия. На самом деле это будет лишний раз свидетельствовать о том, что власть ведет себя не в соответствии с общественными ожиданиями, которые только-только нарастают. В ноябре - декабре 1904 года проходят совещания в цензоре участия российской общественности среди наиболее состоятельный общественности: профессоров, адвокатов, врачей с богатой практикой, ведь они же собираются на подобных собраниях. Почему такое нельзя делать рабочим? Почему нельзя собрать рабочие кружки, которые будут обсуждать свои интересы? Мы видим активизацию подобных организаций, в том числе и гапоновской, из чего потом вырастит 9 января 1905 года. 
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Мы дошли до 1905 года. Какие еще есть реперные точки в первой русской революции?
 
 
К. СОЛОВЬЕВ: Дальше мы должны будем сказать о февральских рескриптах, о работе комиссии Сольского, о встрече Николая 2 с делегациями земских городов в июне 1905 года, о манифесте 6 августа 1905 года о законосовещательной государственной думе, о всеобщей октябрьской политической стачке, о манифесте об усовершенствовании государственного порядка 17 октября 1905 года и этот список можно продолжать. Замечательно то, что значительная часть этих реперных точек это действия государственной власти, то есть главные акты политического процесса не столько революционные организации, не столько общественные массовые движения, а политическая власть, которая демонстрирует свою беспомощность. Это можно проследить не только на таких важнейших событиях, но и на вещах бытовых. Весной 1905 года заключенный в тюрьме «Кресты» получает сообщение со свободы, в котором ему предлагают устроить побег. Он получает письмо, полиция письмо отследило и дало возможно получить преступнику письмо.  Преступник отвечает, что он не желает бежать из тюрьмы, так как его в тюрьме все устраивает. Его убеждения в том, что он может выйти на свободу тогда, когда сам пожелает. В тюрьме замечательная компания, литература и ему всегда приносят со свободы все то, что он попросит и поэтому он не нуждается в побеге.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: И о чем нам это говорит?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Я приведу еще примеры. Другой пример: в октябре 1905 года едет поезд из Дальнего востока в Москву и он везет солдат и офицеров, которые едут с войны. Солдаты задумали высадить офицеров в поле и расстрелять и офицер, который это слышит готовится к худшему. Вдруг кто-то из солдат запел и эту песню подхватили все остальные и тема была забыта, то есть они доедут до Москвы без приключений. Оказавшись в Москве удивляются, что столичная власть распространяется только на современную площадь трех вокзалов, которая окружена войсками. За пределами совершенно другие институты управления непонятно откуда взявшиеся. В то же время в Москве происходят странные события, например, в здании консерватории проходит научно-практическая конференция, где обсуждаются различные формы террористических актов, какое оружие лучше использовать и так далее.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Все знают.
 
К. СОЛОВЬЕВ: Все знают, что рядом с консерваторией стоит огромная корзина куда надо бросать пожертвования на помощь жертвам государственного террора. Это происходит в самом центре Петербурга. Таких примеров можно приводить великое множество и они будут свидетельствовать об одном: полная утрата управляемости. В Пермской губернии местный губернатор весной 1905 года разъезжает по тюрьмам для того, чтобы общаться с политическими заключенными. Причем приезжает не просто так, а приезжает с гостинцами и подарками. Спрашивает, что им нужно и какие проблемы? С чего бы такое внимание к заключенным? Потому что он прекрасно понимает, что сегодня они политические заключенные, а завтра они могут стать государственной властью и он на это рассчитывает. В Тифлисской губернии окажется губернатор, который по своим убеждениям будет крайне оппозиционный, а вскоре окажется, что он социал–демократ и член большевицкой фракции, то есть представитель крайней оппозиции. 
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Царь чувствует все эти настроения?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Да, но важно иметь в виду то, что мы с вами не можем попасть в голову императора. Император был человек закрытый, психологически сложноустроенный и с явным тяготением к мистике. Понять его ход мысли и логики не всегда удается, но результат будет искомый то, что власть вынуждена будет пойти на ту реформу, от которой год назад не хотели пойти и на 10-ю часть того, что было сделано в октябре 1905 года.  Проект Святополка-Невского предполагал декоративное учреждение не обладающие никакими политическими функциями, может быть из этого в последствии и выросло бы, а может быть и нет. В октябре 1905 Николай четко знает, что он подписывает документ декларирующий конституционное устройство страны. Он сам это фиксирует в письме, что он подписывает текст конституции.  И это убеждение царя. Другое дело в том, что потом он будет от этого всячески уходить, не будет терпеть слово конституция, Витте будет консультировать общественных деятелей, чтобы они не говорили слово «конституция» в присутствии Николая 2 и сам Витте будет говорить, что никакой конституции не было даровано, что в действительности речь идет о том, что царь попросил лучший людей России помочь ему в правлении. При этом власть остается самодержавной и неограниченной. Обсуждается проект основных государственных законов, которые в итоге будут приняты. В 1906 году император вынужден будет согласиться с тем,что из основных законов изымается слово «неограниченная» власть царя, правда остается слово «самодержавная» власть царя. То есть в России остается самодержавие, но при этом с неограниченной властью императора вроде бы покончено.  Получается такая двусмысленность. У создателей многих представителей правого сектора политического лагеря тоже возникает мысль о том, что не все так печально и не закончилась власть самодержавия в этом году. На самом деле подлинность самодержавия будет еще возрождено и восстановлено. В октябре 1905 провозглашено создание нового государственного учреждения – государственная дума, которая должна изменить политический ландшафт России. Для многих представителей Российской общественности возникает мысль о том, что вот теперь и начнется настоящая революция. Очень многое в апреле 1906 года только об этом и свидетельствует, потому что градус общественного ожидания только шел на повышение по сравнению с 1905 годом. Государственная дума собрала самых разных людей со всей России. Приехали крестьяне, католические священники, представители средней Азии и народы Кавказа. Было собрано великое множество пестроты тогдашней жизни, а если вдруг у власти возникнет желание их разогнать, то пускай, тогда начнется подлинная революция. Был такой Курский депутат Долженок, который заявлял так: «Вот когда начнут разгонять государственную думу, а ее обязательно начнут разгонять, то я встану и скажу: «вы будете нас убивать, но мы все равно не разойдемся»». Многие русские депутаты мыслили как те французские революционеры в 1789 года.  Штаты созванные во Франции стали началом революции, а не ее концом. В России все случилось наоборот.  Это и любопытно, что сама власть готова была пойти на уступки. Говоря о власти, мы имеем в виду конкретных людей. Были те люди, которые окружали императора и настаивали на необходимости создания парламентского правительства ответственного перед Думой и они составили бы думское большинство. Например, партия кадетов. Казалось, что возможность сдачи власти, своих позиции окончательно и бесповоротно уже очень близко. Кадеты вели себя очень уверенно и были убеждены, что император уже готов к капитуляции, но капитуляции не случилось.  Как бы не казалось странным, но жесткую позицию занял И.Л. Горемыкин и от него никто такого не ожидал. Он был человек в возрасте, демонстрировал часто свое безразличие к происходящему, часто засыпал на заседаниях советов министров, его приходилось расталкивать, чтобы он мог что-то сказать, но если убрать все эти моменты, то появится достаточно цельная фигура со своей консервативной позицией, подчас он не готов был адаптироваться к настоящему, но в данных условиях он был убежден, что создание правительства ответственных перед думой будет гибельно для страны. В итоге это подтверждается многими записями и письмами. Горемыкин едет к императору и добивается от него манифеста о роспуске государственной думы. Он увозит этот манифест себе домой и отдает его на публикацию в сенат. Дома просит своего дворецкого, чтобы тот никого не пускал к нему, так как тот идет спать.  Ночью будто к Горемыкину приезжают три егеря с пакетом от царя, но Горемыкин спит. В это время манифест о роспуске думы публикуется в газетах, в столицу стягиваются войска, развешиваются всюду манифест о роспуске думы, то есть назад пути нет. Просыпается Горемыкин, открывает пакет от егеря, а там просьба царя повременить с роспуском, то есть еще бы чуть-чуть и роспуска не состоялось бы.  Этот роспуск означал отставку Горемыкина и это он прекрасно понимал. Все случилось не так, как рассчитывали депутаты. Они готовы были к роспуску, но они полагали, что ворвутся солдаты и что им придется отстаиваться свободу свою и народа, что Петербуржцы не смогут выдержать этого надругательства над народом. И начнется настоящая подлинная революция. Ничего подобного не было, потому что роспуск произойдет в выходной день и многие поедут в Выборг. Выбор не далеко от Санкт-Петербурга, но является Финляндским княжеством и там действуют не совсем русские законы, финляндские власти всегда любили делать неприятность центральным властям. Поэтому они воспользовались случаем и дали депутатам обсудить решение. Решение депутатов было призвать народ не платить налоги и не идти в армию, это все в знак протеста против роспуска думы. Это свидетельствовало о том, что депутаты были наивны и не слишком представляли себе как устроена российская жизнь, так как прямые налоги по объему были не значительны, платили крестьяне их не центральным властям, а земству и не всегда. Крестьяне как и не платили налоги, так и не собирались платить. А вот не идти в армию было в высшей степени рискованно. Все осталось на бумаге и все кто подписал эту бумагу не смогут в дальнейшем участвовать в политической жизни России и не смогут больше стать депутатами. Тут важнее то, что тогда же 8 июля 1906 будет сформировано правительство Столыпина и это правительство имело собственную политическую программу, она ее декларирует и осенью 1906 начнет реализовывать важнейшие положения этой программы. Например, указ 9 ноября 1906 года, который дает возможность крестьянину выходить из общины. Более важный указ был 5 октября 1906 года, который создавал возможность крестьянину чувствовать себя таким же как и представители прочих сословий российской империи. Он теперь мог свободно перемещаться по России, мог поступать в любые учебные заведения без разрешения общины, мог поступать на государственную службу без разрешения общины. Диктат общины был снят. Правительство преступает к планомерным преобразованиям. В 1907 году Столыпин выступит с программой системных преобразований, которые предполагают реформы политических, социальных сфер, сфер образования культуры, то есть предполагается реформа всего.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Это то, чего ждало то общество?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Это не важно. Общество ничего конкретного не ждет.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Они ждали революции.
 
К. СОЛОВЬЕВ: В ощущениях. Ощущения сложно выразить определенной формулой явных ожиданий.  Явные ожидания – это ожидание конституции и конституция дана.  Вот вам представительное заведение обладающее законодательной властью. А дальше что вы будете делать? Ведь политическая реформа не интересна сама по себе. Она должна приносить иной результат в сфере права, социальных отношений, культурных отношений и образования. Теперь в сфере власти есть определенная политическая позиция. Впервые за долгое время у тех, кто представляет исполнительную власть в России появилось политическое лицо. Обладая этим лицом они имеют некие представления о векторе развития и дальше они могут осуществлять необходимые преобразования, к которым можно относится по-разному. На самом деле тот предел, который бы положен революционным потрясений, то есть революция у нас начинается тогда, когда власть утрачивает всякую целостность и очень быстро расщепляется на части и заканчивается тогда, когда власть обретает определенное политическое лицо.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: На долго ли хватило этого политического лица и целостности, чтобы поддержать ощущения или, может быть, иллюзию стабильности?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Стабильность - это состояние динамического равновесия, которое всегда предполагает некий баланс сил. Это означает то, что если у вас эта динамическое равновесие не соблюдается, то всегда может возникнуть некий перекос, который приведет к коллапсу системы. В этом смысле хорошая стабильность всегда чревата кризисом. Ситуация кризиса – это ситуация роста и нужно этим кризисом умело пользоваться. Проблема была вот в чем, что у Столыпина было представление о системных реформах в России, но эти системные реформы в обязательном порядке включались и политические реформы. То есть именно по этой причине Столыпин был безусловным сторонником сохранения государственной думы как законодательного учреждения, хотя у императора были не этот счет несколько другие представления. Тем не менее именно в государственной думе и в государственном совете Столыпин встречал своих самых лютых противников-оппонентов.  Получалось, что именно эти учреждения, которые он спасал, пуще всех остальных вставляли ему палки в колеса.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Почему?
 
К. СОЛОВЬЕВ: Потому что системные реформы устроить большинство населения не может. Человеку всегда привычнее жить так, как он жил раньше. Меняться никому не хочется. А речь шла об изменении важных бытовых вещей: положение помещиков в деревне должно было измениться, отказ от создания института земского начальника, с чего начинали большинство дворян – также надо было отказываться. Нужно было изменить свой быт, а к этому мало кто был готов.
 
Ю. ПОЛЕВАЯ: Спасибо.