• ВОЕННЫЙ ОБОЗРЕВАТЕЛЬ, ОСНОВАТЕЛЬ MILITARYRUSSIA.RU

    15:00 Май 4, 2023

    В гостях

    Дмитрий Корнев

    военный обозреватель, основатель сайта MilitaryRussia.ru

    Е.ВОЛГИНА: 15:05 в столице. Радиостанция «Говорит Москва». 94.8. У микрофона Евгения Волгина. Всем здравствуйте. Наш умный парень сегодня Дмитрий Корнев, военный обозреватель, основатель сайта Militaryrussia.ru. Дмитрий, здравствуйте.

    Д.КОРНЕВ: Добрый день, Евгения.

    Е.ВОЛГИНА: Наши координаты: 73-73-948 — телефон, SMS +7-925-88-88-948, Telegram govoritmskbot. Смотреть можно в YouTube-канале «Говорит Москва», стрим там начался.

    Как я обещала нашим слушателям, те вопросы, которые они задавали в начале прошлого часа, а мы там политический аспект вчерашнего инцидента в Москве обсуждали, вам переадресую всё техническое.

    Беспилотник в Москве над Кремлём. Как аппарат, самое главное, мог так близко подлететь? Какие методы борьбы были, но не использованы? Почему? Потому что уже домыслы пошли, источники написали недавно, что, оказывается, видели, но майские праздники, кто-то не сработал, кто- то не увидел. В общем, увы и ах, как-то так.

    Д.КОРНЕВ: Сразу надо говорить о том, что мы рассуждать сейчас можем только о предполагаемых вариантах. Для того чтобы выяснить, как и что было на самом деле, необходимо проводить следствие, необходимы останки этих аппаратов. Кстати, по останкам аппаратов, я думаю, соответствующие наши органы уже почти наверняка знают, откуда они прилетели, как они летели и так далее, и тому подобное. Органы пока молчат. Вероятно, это связано со следственными действиями.

    Какие могут быть гипотезы?

    Гипотеза номер один: аппараты прилетели с Украины. Как это возможно? Теоретически это возможно. Если аппараты самолётного типа, то есть это небольшой, лёгкий, безусловно, не пилотируемый самолёт. Длина, допустим, метра полтора, размах крыла около двух метров. Подобные самолёты, беспилотники подобные выпускает, например, Китай, их купить можно. После соответствующих переделок такой беспилотник может продержаться в воздухе, допустим, пять-семь часов. Пять-семь часов, даже со скоростью 150 километров в час, то есть он с территории Украины теоретически может долететь до центра столицы.

    Там возникают, конечно же, вопросы, как это возможно вообще. Смотрите, линия соприкосновения. Такой аппарат мог пройти на малой высоте, используя складки местности. Такие аппараты, безусловно, сами по себе, скажем так, малозаметны для современных радаров, для современных систем противовоздушной обороны.

    Линию соприкосновения он прошёл на малой высоте, используя овраги, балки, не знаю, что. Прошёл. Плюс, возможно, воспользовались, допустим, пересменками, изучив заранее, как это происходит.

    Дальше. Вокруг Москвы стоит мощная система противовоздушной обороны. У Москвы есть, кроме противовоздушной обороны, ещё и противоракетная, но здесь в данном случае она бесполезна для такого беспилотника. Противовоздушная оборона.

    Несколько полков зенитно-ракетных систем С-300 и С-400 с новейшими радарами. То есть Москва готова отразить налёт любого количества самолётов. Сотни самолётов Москва может отразить.

    Как просочился такой беспилотник? Теоретически так же, как он проходил через линию соприкосновения, он мог просочиться. Используя, может быть, автострады, может быть, какие-то коридоры. Опять же, может быть, какие-то низины местности он мог пройти и, таким образом, пройти в городскую черту. В городской черте, двигаясь между зданиями, он становится уже недосягаем для систем противовоздушной обороны.

    Ещё один момент в продолжение этой гипотезы. Считается, что около Кремля работают системы, которые глушат радиосвязь. А мы предполагаем, что у этого беспилотника радиокомандная система управления. То есть сидит где-то оператор и им управляет.

    О’кей. Но если к этому готовились, а я думаю, что к этому готовились вполне грамотные специалисты, то они предусмотрели то, что радиосвязь пропадёт, то, что не будет работать спутниковая навигация. И на финальном этапе вполне может быть, что беспилотник двигался просто под управлением автопилота, по программе. Если это так, то такому беспилотнику бесполезно ставить помехи, его можно только сбить, то есть физически уничтожить. Других вариантов воздействия на него нет.

    Но, опять же, это мы с вами рассмотрели только первый блок гипотез, что мы видим самолёт, который летел с Украины.

    Конечно же, сразу, первое, что пришло в голову, что, в общем-то, очень удобно запустить такого рода беспилотники в границах города Москва. Да, внутри Москвы есть зенитные ракетные комплексы, ЗРПК, зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь». Их несколько штук, расположены в некоторых узловых точках столицы для отражения возможного проникновения. Но, смотрите, если мы с вами про это знаем и места их расположения, то понятно, что потенциальный злоумышленник тоже про это знал.

    То есть диверсионно-разведывательная группа где-то развернула джип, достала из джипа беспилотники, собрала, запустила. В таком случае, вполне может быть, это были квадрокоптеры, с ними проще. И на самом деле по тому видео, которое мы видим, которое уже есть в сети, пока я не могу, допустим, определить, я, видимо, недостаточно много видел разных беспилотников, диверсионных тем более, это могли быть и квадрокоптеры вот по типу, так скажем.

    А дальше всё просто. То есть, представляете, они запускаются в трёх километрах от Кремля, двигаются между домами, между улицами, ими управляет оператор до выхода к Красной площади. Ну, а дальше он ведёт опять так же по программе, по подготовленной логике, по маршруту и достигает цели, и взрывается.

    Е.ВОЛГИНА: То есть вот такие варианты возможны.

    Д.КОРНЕВ: Пока я вижу только вот таких два основных блока вариантов. Ну, а дальше, внутри, конечно, можно рассуждать: украинская была диверсионная группа? Конечно, это первое, что приходит в голову, и первое, что подтверждено, в том числе официальными лицами. Может быть, это были, не знаю, наймиты, американские наймиты, ещё кто-то. И понятно, что пока мы не можем ничего сказать, пока у нас нет, как это принято говорить, пруфов, то есть каких-то доказательств, вещественных доказательств этого беспилотника, деталей и прочее.

    Е.ВОЛГИНА: Да. Но в этой связи всё равно возникает вопрос: а почему не сработало это, а что можно было сделать так, и одна из версий которой, а давайте включать регулярно систему РЭП, давайте даже отрубим вообще сотовую связь, давайте глушить спутники, перейдём на проводные телефоны, потому что когда-то вообще без них обходились, лишь бы ничего подобного не было.

    Д.КОРНЕВ: Безусловно, такие сейчас звучат. В качестве шутки звучало, что день ненависти к беспилотникам, в принципе, то есть можно собрать все квадрокоптеры, снести в одно место какое-то, раздавить бульдозерами и так далее. Отобрать у детей, отобрать у операторов свадеб и так далее. У телевидения… Нет, у телевидения, наверное, останутся лицензии какие-то специальные.

    С одной стороны, да. С другой стороны, смотрите, тут неоднократно уже на эту тему как бы говорили, что нужен комплексный подход к решению вопросов безопасности, в том числе Кремля. То есть разведка… Давайте я издалека начну. Агентурная разведка. То есть мы должны знать, какие планы у нашего противника. Разведка системы ПВО вдоль линии соприкосновения, что где-то есть вероятность, что что-то проникло. Радиотехническая разведка. Грубо говоря, в таком-то лесу идёт обмен радиоинформацией по закрытым каналам. Мы не знаем, о чём говорят, но мы знаем, что в этой точке идёт обмен. Похожий обмен был два часа назад, когда был беспилотник, ну, например.

    Я думаю, что этим занимаются наши спецслужбы сейчас. Если мы соберём воедино все эти, то, что мы слышим иногда по телевизору, ПИК-Data, она же ведь реально существует.

    Е.ВОЛГИНА: Конечно.

    Д.КОРНЕВ: И вот у нас очень хороший способ для того чтобы с помощью анализа информации из разнородных источников повысить безопасность. Ну а дальше, да, средства воздействия: противовоздушная оборона, соответствующие комплексы, комплексы радиоэлектронной борьбы, комплексы, которые глушат спутниковую навигацию — да, это всё есть. Вопрос в том, чтобы в нужный момент времени в нужном месте это всё включать. Потому что действительно, если мы во всей Москве вырубим спутниковую навигацию, ну… нам тут, в Сибири-то, в принципе, как бы будет нормально, но вот Москве, я думаю, это категорически не понравится.

    Е.ВОЛГИНА: В целом, если говорить о том, как беспилотники, в принципе, меняют характер ведения боевых действий и вообще участвуют в конфликте, а это же после, насколько я понимаю, карабахской войны уже стало понятно, как беспилотники могут влиять на ход боевых действий, соответственно, они заставляют принимать какие-то атипичные, наверное, решения для того чтобы защищаться как раз от этого. Возникает вопрос эффективности использования БПЛА в сравнении, например, условно, даже с ракетным вооружением.

    Д.КОРНЕВ: Смотрите, в карабахскую войну, то есть во время конфликта Азербайджана с Арменией, действительно произошла такая премьера беспилотников, когда стало ясно, что в условиях вот такого конфликта беспилотники могут послужить таким революционным оружием, которое категорически меняет взаимодействие сторон, противостояние сторон.

    В то же время в ходе специальной военной операции мы увидели на самом деле обратную ситуацию, когда у Украины есть «Байрактары», но мы не видим огромного количества роликов их успешного применения, которые должны были бы быть. То есть немножко другой характер конфликта. У обеих сторон есть противовоздушная оборона. У России, у российских сухопутных войск противовоздушная оборона комплексная и, как мы видим, достаточно серьёзная. Успеха от беспилотников таких традиционных мы не увидели. «Байрактары» не оправдали своих надежд вот именно в условиях СВО.

    Но что мы увидели? Мы увидели, что достаточно эффективны оказались наши беспилотники. Речь идёт о беспилотниках-камикадзе «Ланцет». Очень эффективны, как это ни странно, оказались дешёвые беспилотники «Герань» российские, но считается, что у них есть иранские корни, так скажем. Они показали огромную свою эффективность за счёт массового применения. То есть, грубо говоря, стоимость этой «Герани», не знаю, 10 тысяч долларов. Стоимость ракеты зенитной больше. Соответственно, на одну эту «Герань» расходуется 1-2 ракеты, и это просто тупо выгодно — применять такие «Герани» массово, рассчитывая, что если одна долетит, то и хорошо, три долетит — великолепно. Из восьмидесяти, допустим. Пять долетит, десять — вообще чудесно. Это второй момент.

    Ну и третий момент, который надо отметить, это появление вот этих кустарных беспилотников, которые вдруг стали долетать до наших нефтяных баз, ну и, как мы видим, до Москвы.

    Е.ВОЛГИНА: Кустарные, вы имеете в виду, взяли беспилотник, условный коптер, который используют фотографы на свадьбе, привязали бомбу и отправили куда-то?

    Д.КОРНЕВ: Не совсем. Не совсем так. То есть такой беспилотник не долетит, скажем так, на большие расстояния, допустим. Но, как это ни странно, такие беспилотники на поле боя в пределах одного, двух, трёх, пяти километров, они тоже используются. DJI Mavic те самые, которыми пользуются операторы, фотографы, любители причём, не какие-то там высокие профессионалы, они используются в боевых условиях для корректировки огня, в том числе для доставки боеприпасов. То есть вот эти так называемые беспилотники с гранатами, они тоже летают.

    Раньше такого не было, всплеска вот такого рода самодельных по сути аппаратов.

    Е.ВОЛГИНА: Наш слушатель говорит: «Если начали применять беспилотники, нужно создавать, естественно, комплексную защиту от них. Очевидно совершенно, что эта комплексная защита несколько отличается той системы, которая существует в рамках ПВО или ПРО».

    Д.КОРНЕВ: Безусловно. Собственно, вот об этом и приходится говорить последние несколько дней. Нужен комплексный подход к решению этой проблемы. От того, что мы выстроили вокруг Москвы традиционную систему ПВО, да, всё чудесно, но на нас пока не нападают сотни самолётов и даже один самолёт не нападает, его мы бы обнаружили и уничтожили, и уничтожили бы, наверное, несколько раз. Но к нам прилетел аппарат, надо же понимать, я говорил уже, метр-полтора длиной, два метра размах крыла, он выполнен из пластика и пенопласта. У него единственная, отражающая радарные, радиоволны часть, — это двигатель. Двигатель маленький, грубо говоря, вот такой двигатель.

    Для современных радаров, да, это цель, которую они могут обнаружить, но вероятность обнаружения такой цели, а плюс наведение, взятие на сопровождение такой цели, вероятность намного, не знаю, в десятки, если не сотни раз ниже, чем вероятность захвата в качестве цели самолёта.

    Е.ВОЛГИНА: Но пока выглядит тогда наиболее таким реальным что ли вариантом, пусть не навсегда, но на время, это действительно РЭП и просто глушение связи над зоной, например, даже, где ведутся боевые действия, условно, чтобы глушить массово беспилотники противника.

    Д.КОРНЕВ: Да, этот способ, судя по всему, используют. Вчера буквально комментировал новость. Сбили первую бомбу JDAM. Я сам новость не читал, но журналист мне говорит, что JDAM, тут заявили, что средствами РЭП её сбили. А это значит, что не сбили. Это значит, что помешали поразить нужную цель. Бомба всё равно упала и всё равно взорвалась, но она промахнулась. То есть система спутниковой навигации у неё не сработала. Да, такие вещи можно применять и против беспилотников, конечно же. То есть глушить радиосвязь, глушить спутниковую навигацию.

    Но, опять же, смотрите, я уже говорил, что на той стороне тоже не дураки. Ставим, извиняюсь за технические подробности, инерциальную систему навигации, которая просто гироскоп, она автономна, она не подлежит никакой… то есть она помехоустойчива, на неё не действуют помехи. И она сможет продержаться всё то время, пока работают помехи. Он просто будет двигаться прямо, да, он промахнётся, но всё равно попадёт где-то рядом с целью. Собственно, прямолинейный полёт такая система навигации обеспечит. Такая система навигации обеспечит полёт по маршруту по заданному, по программе. Да, может быть промах. Вот при таких расстояниях, допустим, 500 километров, промах может быть десять метров, допустим, может быть пятнадцать метров, может быть двадцать метров.

    Но смотрите, если мы решаем вопрос пиар-воздействия, мы можем промахнуться на два километра спокойно, ну, в пределах Москвы. Нам главное, чтобы беспилотник долетел до нужного нам мегаполиса и где-то там взорвался. Объём взрывчатки. По тем взрывам, которые мы видели вчера в хронике, там небольшой на самом деле, судя по всему, небольшой запас взрывчатого вещества. То есть иначе бы там купол был бы серьёзно повреждён. То есть это исключительно демонстрационное действие. Надеюсь, что дальше демонстрации, конечно, и не пойдёт.

    Е.ВОЛГИНА: Тут есть ещё одна горячая тема, тут сложилось вообще две — это борьба с беспилотниками сейчас и, соответственно, это риск перерастания конфликта в ядерный. Потому что даже были уже заявления, как реагировать на эти атаки БПЛА. Одни говорят, что не надо, надо проявлять сдержанность и нас хотят спровоцировать, а другие говорят, давайте, наконец-то, уже бахнем.

    Минобороны заявило, что деятельность России в области ядерного сдерживания носит оборонительный характер. Ведомство ещё объясняет параллельно размещение ядерного оружия в Белоруссии угрозой НАТО. Соответственно, возникает вопрос. Вот эта тема рисков перерастания текущего конфликта в ядерный через применение сначала тактического, а потом, наверное, уже и стратегического оружия, всё-таки она не лишена почвы или действительно здесь мы видим довольно серьёзную информационную манипуляцию?

    Д.КОРНЕВ: Смотрите, с учётом того, что у нас все руководители являются живыми людьми, у них есть определённого рода эмоции, эти эмоции, мы иногда видим, как выплёскиваются, конечно, хочется надеяться, что те люди, у которых рука лежит непосредственно на кнопке, у них с эмоциями всё в порядке, они действуют исключительно согласно регламентам, установлениям и законам.

    У нас есть, в общем-то, закон — ядерная доктрина Российской Федерации. Она не так давно была принята, буквально, по-моему, года два назад. В ядерной доктрине чётко и ясно описаны все ситуации, когда Россия может и будет применять ядерное оружие.

    Должен огорчить, конечно, может быть, некоторых слушателей, может быть, кого-то ещё, но пока не было за последние полтора-два года таких ситуаций, когда можно было бы, согласно ядерной доктрине, применить ядерное оружие.

    Что это за случаи? Первый — это угроза реальная. Речь идёт, конечно, о реальных, а не о мифических угрозах. Угроза ядерному арсеналу сил сдерживания. Речь идёт о командных пунктах сил сдерживания, речь идёт о пусковых установках сил сдерживания, речь идёт о ядерных арсеналах. То есть, есть определённая инфраструктура у сил ядерного сдерживания, в том числе ракетная, в том числе бомбы, крылатые ракеты, баллистические ракеты, подводные лодки, командные пункты, в том числе в Москве или Подмосковье. Вот угроза непосредственно или нанесение удара по этим пунктам, по этой инфраструктуре — повод, законный повод для ядерного ответа.

    Есть вторая причина. А вторая причина — это угроза существованию российского государства в целом. Здесь мы вступаем, конечно, в очень такую, скажем так, полемику можно вступить. Например, отторжение той или иной области Российской Федерации — это угроза существования, собственно, государства Российская Федерация или нет? Это я как бы…

    Е.ВОЛГИНА: В качестве примера, я понимаю.

    Д.КОРНЕВ: Да, да. Сейчас плохой пример приведу. Исчезновение города на территории Российской Федерации — это угроза существованию Российской Федерации как государства или нет? Ну и дальше можно продолжать эти примеры.

    Е.ВОЛГИНА: Чтобы понимать доктрину и вероятность, как бы моделировать ситуацию, когда может что-то произойти.

    Д.КОРНЕВ: Да. На самом деле у нас, к сожалению… возможно, в каких-то закрытых документах расписано прямо строго и чётко, допустим, если Урюпинск исчезнет, это нормально, а вот Москва исчезнет — это ненормально, ну например.

    Е.ВОЛГИНА: Я понимаю, да.

    Д.КОРНЕВ: Если там, допустим, четверть Москвы исчезнет — это нормально, а вот, допустим, три четверти — это уже всё, это уже вот та самая, рубильничек перестёгивается. Вот не могу, к сожалению, сказать. Я думаю, никто не сможет в открытом поле чётко сказать, где вот эти границы того, когда начинается непосредственная угроза существования Российской Федерации.

    Е.ВОЛГИНА: Со стороны противника как здесь коррелируется? То есть мы понимаем нашу ядерную доктрину, мы понимаем, что есть какие-то закрытые документы, где действительно прописаны, хорошо, крамолу скажу, пресловутые некие красные линии, которые настоящие красные линии, возможно, а не те, которые транслируются в средствах массовой информации. Но есть и логика противника, вот в чём дело.

    Д.КОРНЕВ: Конечно. Логика противника на самом деле частично нам известна, если мы посмотрим, то мы узнаем её. Логика противника такая: они знают о существовании нашей доктрины, да, они понимают, плюс они ещё понимают следующую вещь, что, если мы применяем тактическое ядерное оружие… Это, по крайней мере, деятели с Украины так говорят. Ну и на самом деле, глядя на советские учебники по борьбе в условиях применения атомного оружия, можно с ними согласиться. Если мы применим два, три, четыре, пять ядерных боеприпасов тактических где-то в зоне СВО, это будет неприятно, но не более. То есть с этим ВСУ справится, скорее всего. Да, можно будет уничтожить один батальон, два батальона, пять батальонов, десять батальонов, допустим, если повезёт, конечно, ну, будем реалистами. И всё. Что произойдёт дальше? Дальше, конечно, интересные вещи начинаются, потому что все заявления, они такие, немножко размытые. Американские генералы год назад заявляли уже о том, что если Россия применит в зоне специальной военной операции ядерное оружие, то будет неядерный ответ от сил НАТО, такой, который обеспечит России невозможность ведения, продолжения специальной военной операции. Правда это или нет? Я боюсь, что никто не сможет это сказать, подтвердить, опровергнуть и так далее. Если мы будем стоять на наших позициях, мы, конечно, будем говорить: «А чего они нам сделают? Ничего они нам не сделают». Но проверять это…

    Е.ВОЛГИНА: Дмитрий, продолжим после новостей. Тут у нас ещё и про импортозамещение в ВПК, про развитие военно-промышленного комплекса.

    НОВОСТИ

    Е.ВОЛГИНА: 15:35 в столице. Программа «Умные парни». У микрофона Евгения Волгина. С Дмитрием Корневым продолжаем, военным обозревателем, основателем сайта Militaryrussia.ru.

    Дмитрий, давайте, наверное, про развитие вооружённых сил. Потому что очевидно совершенно, уроки СВО уже какие-то можно выделить, отметить и, соответственно, сделать какие-то выводы. Естественно, встаёт вопрос, как у нас развивается ВПК, как у нас импортозамещение происходит в контексте военно-промышленного комплекса? Здесь что можно сказать?

    Д.КОРНЕВ: Конечно, объять целиком итоги СВО пока достаточно сложно, потому что их придётся достаточно долго изучать и перерабатывать, если можно так выразиться.

    По ВПК давайте попробуем, по импортозамещению.

    Е.ВОЛГИНА: Давайте.

    Д.КОРНЕВ: Смотрите, сразу столкнёмся с одной простой вещью. Импортозамещение само по себе — это очень дорого. Смотрите, в мире как существует, кооперация определённая. То есть, почему, допустим, турки для своих самолётов не делают сами свои собственные колёса, хотя самолёты беспилотные они делают уже. Потому что их дешевле покупать где-то. Просто дешевле. Точно такая же история с самыми разными компонентами.

    Представьте, мы теперь говорим, о’кей, нам это всё не надо, мы сами по себе, мы сами будем всё делать. Хорошо. Значит, нам надо научиться самим делать, по новой научиться. Мы когда-то умели, но эта цивилизация уже там. Нам надо по новой научиться делать колёса, нам по новой надо научиться делать кресла для пассажирских самолётов, нам по новой надо научиться делать иллюминаторы.

    Е.ВОЛГИНА: Электронику.

    Д.КОРНЕВ: Да, да, да. То есть, в принципе, да, когда мы это научимся всё делать, когда мы разовьём серийное производство, то, вероятно, с учётом того, что мы исходим из постулата, что себестоимость труда в России несколько ниже, чем, допустим, во Франции, ну, предположим, то тогда, когда у нас начнётся массовое серийное производство, мы пройдём все эти детские болезни этого производства и так далее, нового, у нас наступит благодать в том смысле, что мы будем экономически оправданы, наши самолёты станут более выгодными и дешевле в производстве, чем десять лет назад.

    Е.ВОЛГИНА: Здесь же ещё, я прошу прощения, про защищённость. То есть не импортозамещение само по себе из принципа, а потому что текущие события, санкции, давление показали, что зависеть от иностранного нельзя.

    Д.КОРНЕВ: Да, я согласен, но мы же, если рассуждаем, а вот если бы не было текущих событий, то, наверное, как-то выгоднее было бы, возможно. Конечно, крамольная вещь.

    Так вот мы научимся делать. Наша промышленность может научиться делать абсолютно всё. Но нам придётся пройти через определённые проблемы.

    Какие проблемы? Первая проблема, она у всех на поверхности, — это электроника. Ни для кого, наверное, уже не будет секретом, эта информация не раз уже оглашалась за последний год, за последние, наверное, тридцать лет производство элементной базы для радиоэлектроники в России упало катастрофически. То есть мы практически всё закупали где-либо: чипы, резисторы, транзисторы, микросхемы и прочее, прочее, прочее. Жгутики из чего делают, проводов, прочее, оплёточки всякие разные, коннекторы, включатели, выключатели. То есть практически здесь мы везде сидели на импортной материальной базе.

    Теперь нам это делать нужно всё самим. Конечно, вроде мы это делали уже, в Советском Союзе мы это не раз делали, проходили такое, но это надо освоить новые производства, инвестиции в эти производства надо довести до производства, а не до коттеджей топ-менеджеров. Потому что у нас есть, к сожалению, такая привычка, взяли, не знаю, выделили миллиард на производство беспилотников. Но смотрите, что такое миллиард на производство беспилотников. Сколько стоит коттедж под Москвой? Миллионов триста, наверное.

    Е.ВОЛГИНА: Не знаю, и по миллиарду есть. По миллиарду тоже есть.

    Д.КОРНЕВ: Ну тогда всё. Смотрите, у нас есть генеральный, у нас есть замгенерального. Значит, надо не миллиард, надо десять, а лучше пятнадцать миллиардов, а иначе… Либо надо работать по-другому. А работать по-другому, ну, ВПК большой, где-то он уже умеет это делать.

    У нас есть великолепная отрасль, допустим, строительство подводных лодок. Необычная совершенно вещь. Подводные лодки, они большие, это уникальные произведения науки и техники. И в России в нашей нынешней подводные лодки строятся строго по графику. Заранее оглашается, когда планируется её сдать, и они сдают её вовремя. У нас с самолётами не всегда так получается, а вот в подводном судостроении с этим удалось всё наладить благодаря конкретным людям, благодаря конкретным организациям, благодаря наведению порядка.

    Если такой порядок будет во всей экономике, ВПК, шансы есть. Надо будет время, надо будет вложения, и всё равно мы будем что-то закупать. Мы будем закупать у Китая, мы будем закупать через третьи страны. Мы будем проходить тот же путь, который СССР проходил в годы холодной войны. Мы будем покупать через наши спецслужбы. Мы будем покупать через организации, созданные нашими спецслужбами где-то. То есть какие-то вещи мы всё равно не сможем производить, к сожалению. Не знаю, суперкомпьютеры будет крайне сложно производить без импортных комплектующих. Но нам придётся это делать всё. Постепенно, если мы не сойдём с этого пути, лет через 10-15 мы добьёмся процентов, наверное, восьмидесяти импортозамещения, может, девяносто.

    Е.ВОЛГИНА: Так.

    Д.КОРНЕВ: Ну, это такой как бы, я не большой специалист по футурологии, но это такое вангование в воздух практически. Ну просто, чтобы мы понимали, допустим, даже у наших пассажирских самолётов огромный процент комплектующих — импорт. Да, мы будем от этого отходить, мы будем их заменять. Может быть, сначала мы заменим что-то на китайское, а потом постепенно перейдём на своё, родное. Но моментально это не происходит, к сожалению. Те же композиты. В 2014 году Рогозин заявил, что мы через два года выпустим свои композиты. Из композитов делаются крылья перспективного пассажирского самолёта МС-21.

    Е.ВОЛГИНА: Из-за этого его сдвигали по срокам, потому что тогда французы наложили санкции и, соответственно, надо было у китайцев брать.

    Д.КОРНЕВ: Да, да, да. А в мире все композиты завязаны на международные консорциумы, которые выпускают для них материалы, из которых они делаются.

    Е.ВОЛГИНА: Но в данном случае здесь просто интересен такой момент. То есть про подводные лодки в качестве примера вы как раз их привели. Но интересно же, что у нас есть ещё и уникальные образцы техники, которые представлялись. Помните, ещё Владимир Владимирович Путин 1 марта 2018 года тоже представлял много и так далее.

    Д.КОРНЕВ: Да, да, да.

    Е.ВОЛГИНА: Возникает вопрос, каковы здесь перспективы, реальные наработки? Соответственно, что мы имеем? Если это то, о чём можно говорить в открытую.

    Д.КОРНЕВ: Конечно, я останусь в рамках того, о чём можно говорить. Здесь, смотрите, большую часть того, что представил Владимир Владимирович Путин, получается, 1 марта 2018 года, это стратегические системы. То есть системы для большой или, как назвать её, последней войны, то есть системы ядерного сдерживания. Но, например, ракетный комплекс «Кинжал» применяется в ходе специальной военной операции. Это та самая ракета, которая стартует из-под МиГ-31, из-под многоцелевого истребителя МиГ-31, и которую невозможно сбить. Да. Но смотрите, сколько мы можем таких ракет производить сейчас? Мы их производим, у нас есть определённый запас. Каждая такая ракета — это уникальное, высокотехнологичное изделие. Ну и, к сожалению, только одними этими ракетами СВО невозможно выиграть, решить военным способом. Нужны танки, нужна артиллерия, нужны средства связи, нужны системы РЭП те самые. То есть в армии всего.

    А со стратегическими силами, да, у нас на самом деле есть уникальные абсолютно решения. Практически все наши самые современные ракеты — это уникальные творения. Та же ракета «Сармат», например. Ни у кого на Западе даже близко ничего подобного нет. Китай к этому стремится, у Китая рано или поздно, если они захотят, будет такого уровня ракета.

    Но, смотрите, у нас даже с испытаниями «Сармата» есть определённые проблемы. Как бы мы не можем разглашать как бы, какого рода…

    Е.ВОЛГИНА: Понятно.

    Д.КОРНЕВ: Но у нас прошёл один пуск 20 апреля 2022 года и уже больше года ни одного пуска. Мы планируем до конца этого года первый полк принимать на боевое дежурство с «Сарматами». Сразу могу сказать, что это будет не полный полк, это будет всего две ракеты, скорее всего. Но это уникальная ситуация в мировом ракетостроении, когда на вооружение будет приниматься ракета, которую запустили один, ну хорошо, у нас ещё есть несколько месяцев, два, может быть, три раза. Это мало, к сожалению. И, судя по всему, сейчас как бы это такой вброс, если можно сказать, но, судя по всему, это взаимосвязано вот с тем самым и импортозамещением, и проблемами ВПК.

    Раз это коснулось, в том числе стратегического ракетостроения, то это уже очень такой плохой звоночек. Грубо говоря, надо либо порядок наводить, либо срочно отправлять бригаду на закупки всех необходимых компонентов. Потому что денег туда вваливается достаточно, там нет проблем с финансированием.

    Е.ВОЛГИНА: Дмитрий, а вот интересен тот момент. Почему сложилось так, хотя там военная мысль далеко ушла и так далее, но понятно спустя год, много чего сделано и сейчас срочно нарабатывается из того, на что не обращалось внимание, но опять сработала поговорка, что генералы готовятся ко вчерашним боевым действиям. Почему так сложилось? Хотя, казалось бы, XXI век, много книг написано, научные работы сделаны, заводы работают, технологическая мысль тоже работает, а тут раз — и вот так.

    Д.КОРНЕВ: Определённая косность, её можно объяснить тем, что мы переживаем, мы все, цивилизация переживает такую не эволюцию, а революцию своеобразную техническую.

    Простой пример приведу. Если мы возьмём офицеров, допустим, армии США, они росли с компьютерами. Когда они были маленькими, у них дома были компьютеры уже, то есть в восьмидесятые, девяностые. У них с этим не было проблем, они уже росли с пониманием, что это такое. Возьмём наших полковников, генералов. Вряд ли, когда они росли, были компьютеры. Понимаете, человек, выросший на «ты» с компьютером, и человек, который узнал о компьютере, уже когда ему было за пятьдесят, согласитесь, это два совершенно разных человека, которые по-другому мыслят.

    Вероятно, необходимо какое-то время либо необходимо прислушиваться к экспертам, потому что в военной среде есть огромное количество и энтузиастов, и специалистов высокого уровня, в том числе по самым современным технологиям. Возможно, часть их доводов сверху смотрят, слушают и… «чего-то ты прям совсем фантастику толкаешь какую-то, не, не, давайте лучше, смотри, вот танк я понимаю, вот танк, а вот ты пришёл, какую-то там штуку придумал, которая там будет чего-то анализировать и какие-то циферки куда-то писать, не, вот это я не понимаю». А стоят они одинаково. А ограничения всё равно есть.

    Е.ВОЛГИНА: История с дронами, кстати, очень показательная в этом плане. Помните, Мураховский ещё после завершения карабахской войны писал большие аналитические статьи по поводу того, что этим нужно было заниматься ещё позавчера, а у нас до сих пор воспринималось как детская игрушка и способ красиво снять свадьбу или панорамный вид собственной дачи.

    Д.КОРНЕВ: Безусловно, история с дронами вообще печальна, скажем так. Меня часто спрашивают: Турция делает, Китай делает, какие тут проблемы? Да нет никаких проблем. То есть российская авиастроительная промышленность может выпускать технику любого уровня и при соответствующем финансировании в любых количествах. То есть нет никаких проблем делать «Байрактар ТБ-2» или что-то подобное. Вопрос принятия решения, вопрос в том, чтобы это решение было по вертикали доведено до исполнения и проконтролировано. Выделяются финансы… Выделялись, в том числе, финансы на беспилотники. Куда они ушли? Ну, кто-то чего-то успел запустить, кто-то сделал какой-то прототип, он даже летал, мы видели по телевизору, что вот летает. Но, вероятно, в таких условиях надо, быстрее чтобы это всё проходило.

    А ситуация с тем, что на поле боя буквально делают дроны, которые применяют там же, в зоне специальной военной операции. Смотрите, если системно подойти, подключить сюда какие-то крупные предприятия, опять же, при соответствующей команде и немного финансов, ну можно же, не знаю, на одном заводе таких дронов можно выпускать в смену десятки штук.

    Е.ВОЛГИНА: Наверняка.

    Д.КОРНЕВ: В одну смену. Это абсолютно точно. Вопрос, опять же, почему это не… с того момента, как мы в контексте СВО это поняли, уже прошёл год. Ну… Видимо, всё-таки очень тяжело некоторые решения доводить до реализации в условиях вот такой командной жёсткой вертикали, когда все боятся, что чего-то не так здесь сделаешь, а лучше я буду танки заказывать.

    Е.ВОЛГИНА: По-старому.

    Д.КОРНЕВ: Да.

    Е.ВОЛГИНА: У нас буквально четыре минуты остаётся, но очень бы хотелось с вами, как с аналитиком, поговорить в принципе про какие-то аналитические выводы. Помните, мы с вами до эфира обсуждали, это про как раз постулат формальной логики, что на примере даже статей научных, которые пишут, там уроки вооружённого конфликта и так далее. Вот интересная вышла действительно статья в журнале «Россия в глобальной политике» про «разворот через сплошную», это «Уроки вооружённого конфликта на Украине». Но интересно, что, если хотя бы одна из посылок ложна, то любые выводы будут ложными. То есть изначально мы что-то задаём и потом вокруг этого строим свои какие-то аналитические… А, может быть, будет вообще всё наоборот? Как здесь быть?

    Д.КОРНЕВ: Вполне может быть, что будет всё наоборот. Сейчас мы исходим из того, что нам не хватает людей. Вернее, если мы говорим про эту статью, и у нас, и у Украины дефицит людей. У Украины не было дефицита людей. У них был дефицит систем вооружения. Она оказалась, Украина, недооснащена системами вооружения. Сейчас даже считается, польские аналитики в Польше самой, закупают HIMERS сейчас в таком количестве, чтобы любое вторжение могли прекратить в течение одного-двух дней с помощью HIMERS.

    Понимаете, бесконтактный бой. Бесконтактный бой, там не нужны люди. Мне иногда говорят: ну как же, наши люди, они же вот замотивированы. Но, пардон, мы же не штыками биться-то будем. Вот когда штыками, тогда нужны люди, тогда нужно много людей, миллионы людей нужны, чтобы биться штыками. Если мы бьёмся современным высокотехнологичным оружием… Зачем это оружие создано? Чтобы люди не погибали, чтобы мы ушли от бесконтактного боя.

    Мы оказались тоже не готовы. Мы оказались не готовы к тому, что наши вооружённые силы не смогут за краткий период уничтожить оснащённую современными противотанковыми средствами пехоту ВСУ, по сути пехоту.

    Е.ВОЛГИНА: Понятно.

    Д.КОРНЕВ: У ВСУ не было ни бронетанковых клиньев, ни каких-то ещё систем. То есть мы шли на другую войну чуть-чуть. И они оказались тоже не готовы. Ну, а говорить о том, что нам не хватило людей, наверное, нет, людей-то у нас достаточно. Смотрите, у нас там силовиков только несколько миллионов. То есть с людьми проблем нет. Проблема в том, что нужны слаженные боевые единицы, оснащённые современным оружием, и коммуникации, то есть взаимодействие. Посмотрите, в каждом БМП «Брэдли» американском есть терминальчик компьютерный, на котором в реальном времени он видит всё, что видит вон та БМП, вон та БМП, вон та, вон та, вон та и самолёт.

    Е.ВОЛГИНА: Платформенное мышление, по-моему, это так начали называть сейчас.

    Д.КОРНЕВ: Это называется центрические войны, то есть когда информационная картина поле боя доступна любому участнику поле боя с той стороны. И он сидит тихонечко в засаде, не включая свой радиопередатчик, потому что он всё видит, что происходит, а когда надо — он выстрелит и попадёт в бок тому, кто проходит перед ним. Я утрирую, конечно, но именно на таких иллюстрациях очень хорошо удаётся иногда показать, какой должна быть война современная.

    Е.ВОЛГИНА: Понятно. Но, с другой стороны, я так понимаю, что это ещё придётся осознать, и как раз действительно никто не ожидал каких-то танковых сражений гигантских времён Сталинграда и так далее. Но возникает другой момент. Вот это пресловутое контрнаступление, которое всё анонсируется, анонсируется, анонсируется. А чего можно реально ждать? И самое главное — что это такое? Какое-то глобальное сражение? Или что это, совсем по-другому, как мы это понимаем? Мы опять про логику.

    Д.КОРНЕВ: Смотрите, мы уже видели вчера разведку боем. Сначала военкоры писали о том, что началось, а потом откатились назад. Одна рота, разведка боем. Рота, сколько там, пятьдесят человек. Вот таких разведок боем будет с каждым днём всё больше и больше. Они будут происходить в разных участках фронта. Где-то они нащупают слабое место, одно или два, и там следом за этой ротой пойдёт бригада, следом за этой бригадой ещё две бригады, ещё три бригады. Постепенно. Сейчас, скорее всего, их все силы расположены так, что они в течение нескольких часов могут перебросить свои кулаки к любому участку фронта. Слава богу или не слава, наоборот, там не огромные расстояния, и на Украине с дорогами более-менее как бы ситуация ...

    Всё будет зависеть от нашей разведки и от нашей авиации. Если мы вовремя обнаружим и купируем — хорошо, нет — не знаю, какие последствия могут быть. Могут быть печальные последствия.

    Е.ВОЛГИНА: Дмитрий Корнев был с нами, военный обозреватель, основатель сайта Militaryrussia.ru. Дмитрий, спасибо. Ждём вас снова.

    Версия для печати

Связь с эфиром


Сообщение отправлено