Е.ВОЛГИНА: 15 часов 7 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва». 94.8. У микрофона Евгения Волгина. Программа «Умные парни». Нина Останина к нам пришла, председатель комитета Госдумы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства. Нина Александровна, здравствуйте.

Н.ОСТАНИНА: Здравствуйте.

Е.ВОЛГИНА: Наши координаты: 73-73-948 телефон, SMS +7-925-88-88-948, Telegram govoritmskbot. Смотреть можно в YouTube-канале «Говорит Москва», стрим там продолжается, поэтому, пожалуйста, подключайтесь.

Всё мы будем про материнство, про детство, про всё говорить, про рождаемость. Но такой мостик от начала недели вот к концу недели. В начале недели к нам приходил ваш коллега Михаил Делягин, мы с ним тоже говорили. И он, и эта цитата разошлась широко, его тезис о том, что с экономической точки зрения, рождение первого ребёнка — это путёвка в бедность в нашей стране в нынешних экономических условиях, а рождение двух и последующих детей — это объективно путёвка в нищету. Как вам такой тезис?

Н.ОСТАНИНА: Нельзя подходить к рождению ребёнка с экономической точки зрения. У нас звучат в Государственной думе экзотические предложения. Последний раз депутат от ЛДПР спрашивает моё мнение, а если 200 тысяч заплатить молодой девушке, до 25 лет, с тем, чтобы обязать её рожать ребёнка. Вот я объяснила, что девушки не продаются и ребёнка за деньги тоже рожать нельзя.

Я понимаю, о чём говорил Михаил Делягин, не только как экономист, но и как человек, государственник. Понимание того, что рождение ребёнка влечёт за собой обременение для семьи, оно есть сегодня у всех. Поэтому в этой части, конечно, Михаил прав.

Когда у нас, так сказать, отдельные невдумчивые политики говорят о том, что надо для того чтобы улучшить рождаемость, обязать всех женщин просто рожать, запретить аборты, то хочется спросить их, с этим ребёнком куда деваться вот этой молодой девушке. У нас есть женщины-депутаты, которые говорят, что, конечно, пока женщина здорова, лучший репродуктивный возраст — это 18-19 лет. Да, конечно, хорошо. Только девушкам хотелось бы, чтобы все наши дочери получили образование, потому что образованная мать воспитает образованного ребёнка. Конечно, вначале позаботиться нужно о том, чтобы оказать меры социальной поддержки нашим молодым, прежде всего, семьям, многодетным семьям. Чтобы стать многодетными, надо родить первого ребёнка.

Поэтому надо сосредоточиться сейчас на том, чтобы помочь нашей молодёжи, но не пугать наших девушек молодых, не пугать наши семьи, где есть один, двое детей, что мы запретим аборты. Не надо этого делать. Это должна быть комплексная государственная политика.

И я сожалею, что у нас ради хайпа отдельные политики не прислушались к словам президента, который, отвечая на вопрос, что делать, давайте запретим препараты для прерывания беременности, он говорит: сложный вопрос, сложный это вопрос, потому что можно запретить либо оказывать меры социальной поддержки.

Давайте о мерах всё-таки поговорим.

Е.ВОЛГИНА: Здесь как раз возникает вопрос, Нина Александровна, в итоге есть проблема, но проблема, получается, забалтывается вот этими странными словесными словоформами из XVIII века. Притом что количество абортов объективно, это все врачи говорят, количество абортов в стране снижается, постепенно оно снижается. Но в итоге давайте, вот она сначала родит, потом образование, если она родит, и он ей не нужен, мы сами возьмём, воспитаем. Но это выглядит действительно очень странно.

Н.ОСТАНИНА: Евгения, мне бы даже не хотелось, наверное, как-то идти заданным неправильным курсом. Потому что вот эта подмена повестки вместо государственной демографической политики заботы семьи, происходит подмена понятий, для того чтобы увести от мер этой поддержки. В Думе этот обсуждался бюджет. В Думе в трёх чтениях принят бюджет, поступил в Совет Федерации. Что мешало тогда тем, кто призывает женщин не прерывать беременность, позаботиться о мерах материальной поддержки? За мои предложения, которые касались не сокращать средства маткапитала на 130 миллиардов, как это сейчас заложено в бюджете, то есть с одной стороны все эти сенаторы, простите, Павловы, всякие из Общественной палаты Пожигайловы и прочие-прочие запрещают делать аборты. С другой стороны, а чего поправки не внесли тогда? Чего поправки-то в бюджет не внесли? Почему «Единая Россия» меня не поддержала?

То есть в бюджете уже на следующий год заложено сокращение численности населения. Если вы призываете запретить аборты, куда девать этих детей-то? Почему тогда мы маткапитал не должны этим матерям платить? Вы же его не заложили. Вы же сократили на 130 миллиардов. Почему тогда у нас единое пособие, о чём я сейчас говорю, должно выплачиваться только совсем уже бедным, малоимущим, чтобы удерживать их в этой черте малоимущих?

Е.ВОЛГИНА: И то, если у неё будет на пять рублей больше, ей откажут.

Н.ОСТАНИНА: Да, даже на два рубля больше и то откажут, если у тебя там «Москвич».

Е.ВОЛГИНА: «Запорожец» старый.

Н.ОСТАНИНА: Старый «Запорожец», действительно. Поэтому, конечно, начинать нужно с этого. А потом спросить: ребята, а чего вы не рожаете? Мы вам квартиру дали, мы вам, студенты, дали семейное общежитие, мы тебе дали стипендию, у всех 1800, а ты женился, у тебя два прожиточных минимума, ты получаешь 38 тысяч, чего не рожаете? Вот тогда уже и спрашивать. А сейчас мы не вправе. Мы не вправе этого делать.

Поэтому все эти страшилки, пужалки… Я даже обратилась к председателю Думы, чтобы наши депутаты воздержались от экзотических предложений, которые пугают наших женщин, которые пугают нашу молодёжь сегодня. Потому что это негосударственный подход.

Поэтому, когда вы говорите о том, что это из XVIII века, да нет, это просто у нас механизм формирования власти, к великому сожалению, таков, что сами-то избиратели, которые источником власти, они отчуждены. Они не знают, кто в итоге в партийных списках значится третьим, пятым, десятым, кроме лидера партии. И появляются все эти фигуры, которые ради хайпа, ну кто ж его знает, а теперь наслышаны все: да, рожайте, женщины, мы у вас купим детей.

Е.ВОЛГИНА: Есть, правда, другая проблема. С одной стороны, хайп-то этот запускается, и кто-то, как бы чего не вышло, начинает в клиниках ограничивать возможности по оказанию услуг, ещё чего-то.

Проблема в чём? Путин объявил следующий год Год семьи. И возникает вопрос: хорошо, важно понимать, семья нужна. А кто-то говорит: давайте бороться с тлетворным влиянием Запада, потому что там всё на атомизацию, эмансипация женщин, ужас и кошмар. Вообще-то эмансипация женщин была со времён основания Советского Союза и, в общем, мы были впереди планеты и многие права как раз женщины в Советском Союзе получили гораздо раньше всех остальных.

Возникает вопрос: понимание именно с точки зрения госполитики, что есть семья и как сделать так, чтобы семей было больше, чтобы не было замещения населения Российской Федерации миграцией.

Н.ОСТАНИНА: Ну вы и вопросов накидали, Евгения.

Вы знаете, часто упрекают нас, депутатов, что же вы даже в Семейном кодексе не даёте определение семьи, вот там, в Европе, это есть. А нам нужны эти европейские определения? Мы другие.

Если, условно, там семья — это союз непонятно кого и с кем, то у нас семья, даже если вы одинокая мама и у вас есть ребёнок — это уже семья. Ребёнок не должен комплексовать, что у него нет отца. Или отец-одиночка воспитывает ребёнка — это уже семья. А бабушку и дедушку куда девать? А прабабку и прадедку? У нас же многопоколенческие все эти связи. Это всё семья. Вот такие у нас в России традиции.

Поэтому мы вообще избежали определения семьи. Да, у нас есть определение брака. Брак — это союз мужчины и женщины. Больше того, даже в Конституцию это записали. Почему? Потому что наступление на наши ценности идёт, и тут недооценивать, как говорится, тлетворное влияние, вот это клише, к великому сожалению, это не тлетворное влияние, это воинствующее уже внедрение, в том числе и в наше законодательство, нетрадиционных, попытки внедрить к нам нетрадиционные вот эти отношения сексуальные.

Е.ВОЛГИНА: Однополые, в смысле.

Н.ОСТАНИНА: Безусловно. Безусловно.

Е.ВОЛГИНА: А где у нас это в законодательстве?

Н.ОСТАНИНА: Да нет, у нас очень многие ныне такие радетели за наши традиционные ценности, некоторое время назад состояли во всяких энкаошках, любили путешествовать за рубеж и дети там до сих пор даже, простите меня, возглавляют подобного рода какие-то структуры однополые. Поэтому были попытки.

Мы ратифицировали отдельные международные конвенции. Например, международная конвенция была, я помню, это была, наверное, четвёртая Государственная дума, тоже о запрете пропаганды нетрадиционных отношений. Но для того чтобы запретить, рекомендовалось в этой конвенции, начиная с детского сада, детей просвещать, что такое нетрадиционные отношения, что такое сексуальные отношения. Нам нужно было это просвещение? Нет. А нам это, так сказать, обязывали. Мы тогда категорически против ратификации этой конвенции выступили.

Я помню, кто тогда ратовал за то, чтобы… Мария Максакова, которая у нас была тогда в составе Государственной думы. Она даже некоторых депутатов, пользуясь своим обаянием и необходимостью часто бывать в Европах для того, чтобы быть там принятой ими, она отдельных депутатов подвигла поставить свои подписи. Ко мне подходили и говорили: слушай, мне жена просто дома сказала… Я говорю: ну отзови свою подпись, зачем тебе это нужно сейчас? Так что было и такое.

Другие фамилии называть не стану, потому что уж больно набожными они стали сейчас, уж больно низко поклоны бьют в сторону традиционной семьи, но своё грязное дело они сделали.

Е.ВОЛГИНА: Нина Александровна, понятно, что есть понимание семьи. Понятно, что, скажем так, агрессивное насаждение вот этих альтернативных ценностей, которые мы видим со стороны, например, западных государств, у нас просто это не приживётся. Это будет маргинализация и так далее.

Но почему-то у людей возникает стойкое какое-то ощущение, что когда государственные деятели говорят про семью, это что-то такое многодетное, женщина сидит дома, без перерыва рожает детей, отдельный вопрос по поводу функционала отца современного в семье и ответственности мужчины. Как сделать так, на молодёжном языке, чтобы это было модно, стильно, молодёжно, а самое главное — хотелось?

Н.ОСТАНИНА: Можно вам вопрос? А вы где видели вот это модно, стильно, молодёжно, чтобы этого хотелось? Когда я включаю НТВ, какую-то программу «ДНК», там не просто немодно, нестильно, больше того, я кроме маргиналов там никого не вижу.

Е.ВОЛГИНА: Мы стараемся представить это модно, стильно, молодёжно.

Н.ОСТАНИНА: Жаль, что мало. Жаль, что мало вот таких, как вы, которые стараются это представить. Это должна быть, ещё раз говорю, государственная политика. Вот Михаил Делягин как экономист говорит — о материальном, а я говорю и о другом.

У нас всё общественное пространство должно быть пронизано тем, что семья должна быть возведена на пьедестал. Не маргинальная семья, где определяют, отец он или нет, сколько он родил, мать, которая убила своих детей. Понимаете, у нас сегодня отсюда и восприятие общественное семьи скорее со знаком минус. А тут ещё и сама власть не только не последовательна.

Вот, когда вы задали вопрос, почему государственные… Например, ввели вот это единое пособие. Давайте обратимся к нему.

Е.ВОЛГИНА: Давайте.

Н.ОСТАНИНА: Вроде как задача-то была благая. Давайте вместо пяти действующих пособий, на которые надо бумажки собирать, одно региональное, другое местное, ещё какое-то, вот давайте единое. На ранних сроках беременности пришла женщина, сдала документы и всё, до 18 лет, что называется, трава не расти. Ежегодно, если условия меняются, подтверждает. И больше ничего делать не надо. Это так президенту сказали, и он тоже так говорит. Но — гладко было на бумаге. Первое, мы с вами уже говорили, один прожиточный минимум.

Что надо сделать для того, чтобы не были лишними три рубля? Для этого надо быть сверхбедным. И пошли уже Дагестан, традиционные крепкие семьи, многодетные, а соотношение браков и разводов один к шести. Вот такой как рывок дали нам кавказские республики.

Мы даже день комитета провели в Минтруда: вы чего делаете? Я сказала Котякову: что у вас, враги что ли в Росстате, смотрите, какую статистику приводят, я же вас обвиню в том, что вы развалили российскую семью. Он улыбается: ну вот мы такие критерии… А кто мы-то? Ну кто мы такие критерии? А вы видите критерии, два прожиточных минимума? Ведь это было в 1996 году. Вы популисты. А вы тогда кто? Разрушители.

Поэтому сейчас, конечно, необходимо… Голикова согласилась с нами, она отчитывалась в Государственной думе. Вообще впервые за более чем семь созывов в Государственной думе прозвучал доклад о положении детей и семей с детьми в Российской Федерации, отчитывалась вице-премьер. Хотя 25 лет назад приняли закон, но только в этом году впервые. Вот заметьте, доклад прозвучал, комитет переименовали, Год семьи обозначили. Осталось только ещё меры принять по поддержке этой самой семьи. Дело за самым главным.

Е.ВОЛГИНА: Нина Александровна, проблема-то в чём? Проблема в том, что кто-то, в общем, деньги экономит? Или проблема в несформированной идеологеме по поводу того, что семья нужна, семья — это хорошо, крепкая семья — крепкая Россия. Ну чего-нибудь такое.

Н.ОСТАНИНА: Да ну, риторики у нас достаточно. Тут обвинить власть нельзя.

Е.ВОЛГИНА: Деньги.

Н.ОСТАНИНА: Нет, причина здесь в другом. Понимаете, сами-то вот эти государственные мужи, они следуют вот этим установкам или нет? Мы же с вами тоже по земле ходим. Поэтому, когда люди видят лицемерие, то не очень верят, что даже и Год семьи будет направлен на защиту этой самой семьи.

Вот заканчивается Год педагога и наставника. Ну что, лучше стало что ли педагогам? Они получать больше стали, статус их улучшился? Ну как было, так всё и осталось.

Поэтому, если честно, со своей стороны хочу приложить все усилия, чтобы вообще объявленный Год семьи на бумаге не остался. Вот вышел указ президента, следом должен быть указ о многодетной семье. Вот понимание того, что звено в цепочке, которое вытащит нас из демографической ямы, будет даже не первый ребёнок, это должна быть многодетная семья. Нас уже первый ребёнок не спасёт, хотя бы, чтобы была многодетная, должен родиться вначале первый. Надо побудить те семьи, где уже есть двое, трое детей, рожать четвёртого, пятого. Что для этого? А для этого надо маткапитал сделать бессрочным. Вот у людей должна быть уверенность.

Е.ВОЛГИНА: В смысле, бессрочным?

Н.ОСТАНИНА: Он заканчивается в 2026 году. В 2026 году заканчивается действие закона о маткапитале. Поэтому, как только два дня назад появился указ, первое, что я сейчас собрала свой комитет, мы вносим поправки в закон о маткапитале, чтобы эта норма была бессрочной, чтобы не думали: ой, мы родим второго ребёнка, всё — маткапитал не дадут. Второй ребёнок, маткапитала остатки, если за первого не получал. Нет. Это должна быть прогрессирующая сумма. Вот первые сейчас есть шестьсот, следующий не остаток от шестисот, условно говоря, плюс двести, а следующий — восемьсот, а потом миллион, а потом миллион двести. Тогда стимул появляется у семьи.

У нас народ-то не боится. Прежние наши традиции живы у нас, где двое, там и третий, где трое, там и четвёртый.

Е.ВОЛГИНА: Думаете.

Н.ОСТАНИНА: Я более чем уверена.

Е.ВОЛГИНА: А урбанизация? Мне кажется, ещё урбанизация.

Н.ОСТАНИНА: Безусловно. Конечно, наложила отпечаток. Когда в человейнике ты сидишь, и ребёнку негде погулять, конечно. Но ещё раз говорю, это должна быть государственная политика.

Нам нужны пустые территории на Дальнем Востоке?

Е.ВОЛГИНА: Нет.

Н.ОСТАНИНА: Президент говорит, когда он поехал на Дальний Восток, собрал своих министров, и они начинают перечислять меры, один — пятнадцать, другой… Он слушал, слушал и говорит: слушайте, столько, а чего люди отсюда уезжают? Вот если так много мер, а чего люди уезжают? И гектар дают, и миллион дают, а люди не живут.

Потому что, кроме прямых выплат, нужны ещё и другие меры поддержки, которые не имеют такого прямого характера.

Например, когда мы ностальгируем, как тридцать лет назад, при социализме-то как было. А действительно, как было? Первое: если это молодая семья, которая по распределению попадает, на полгода обязаны предоставить квартиру. Нравится, не нравится, не предоставили квартиру — всё, я уехал тогда, молодой специалист. На худой конец два года.

Дальше. Обязательно тебе бесплатное место ребёночку в ясельки, в детский садик, обязательно поликлиники бесплатные, обязательно патронажная медсестра. А тут, господи, годами не ходят к детям, какая там патронажная медсестра, в Москве этого нет даже.

Поэтому, конечно, бесплатно ребёнок отдохнёт летом в пионерском лагере. Вы где сейчас это видели? Был кешбэк, и тот изъяли.

Поэтому, конечно, есть непрямые поддержки, которые должно взять на себя государство, эти обязательства. Но для этого у государства должна быть политическая воля, а для того чтобы политическую волю эту проявлять, должны быть, в том числе и у нас, законодателей.

Предположим, вношу поправку в организацию отдыха и оздоровления, и тут казённая фраза Андрея Макарова, бюджетный комитет: это полномочия субъекта. Объясняю, что нет денег в субъекте. В итоге всё ложится на родителей. Надо изучать. Чего изучать-то? Ну чего изучать-то? В кабинете тепло это изучать. Спроси у родителей, они знают, что стоит путёвка 40 тысяч, где-то она стоит 70 тысяч.

Е.ВОЛГИНА: По льготам по многодетности, пока родишь всех детей, уже сколько денег потратится.

Н.ОСТАНИНА: Да, безусловно. Конечно.

Е.ВОЛГИНА: Слушатель говорит по поводу личного решения, рожать или не рожать: «Мужчин отталкивает бремя алиментов, поэтому они не хотят рожать детей, а женщины не хотят содержать своих мужчин». Вот так.

Н.ОСТАНИНА: Ну мужчина не ребёнок, чтобы его содержать. «Женщины не хотят содержать мужчин». Как печально это звучит. Мне бы не хотелось, чтобы даже сегодня мы, в преддверии Дня матери, славили только мать, а не славили отца.

Да, многое изменилось в наших взаимоотношениях и внутрисемейные роли изменились. Но я вижу, что отцы гораздо большее участие стали принимать в воспитании детей. У нас термин «отец-одиночка» появился относительно недавно. Да, были, но в случае, когда уходила из жизни молодая мама. А сейчас ведь это социальное явление, когда мамашка забывает о своих материнских обязанностях и пошла, что называется, гулять дальше, а ребёнок остаётся с отцом.

Е.ВОЛГИНА: Но почему у нас тогда такие рекордные долги по алиментам?

Н.ОСТАНИНА: Рекордные долги по алиментам складываются по той простой причине, что заключаемые сегодня браки далеко не всегда имеют под собой, как вам сказать, бескорыстную основу. Да.

Е.ВОЛГИНА: То есть?

Н.ОСТАНИНА: То есть, вы думаете, что всегда девушки принимают решение, вступая в брак только потому, что они полюбили этого молодого человека? Далеко нет.

Е.ВОЛГИНА: А какая взаимосвязь? Не поняла сейчас.

Н.ОСТАНИНА: У девушек очень высокие материальные потребности. И далеко не всегда молодые люди могут эти потребности обеспечить. Всё определяется местом, работой, образованием. Разочарованы. А зачем ты мне нужен? У тебя денег нет, я найду богатого более.

Е.ВОЛГИНА: Так и богатые потом, когда браки распадаются, платят четыре с половиной тысячи рублей.

Н.ОСТАНИНА: Вы знаете, они от этого мало страдают, богатые. Более того, кто-то намеренно выходит, иногда заключает такого рода союзы только для того, чтобы поиметь это самое от богатых.

Мужчины иные говорят, что у нас целый алиментный бизнес складывается. Мне очень не хотелось в это верить, но когда депутаты из архангельского законодательного собрания внесли закинициативу… А регион особенный. Там мужская часть населения долго уходит на вахту, они занимаются рыболовством. И объясняют, что она в это время нашла второго, третьего, родила, получает от нескольких мужчин алименты и очень себе безбедно живёт. Не хочу в это верить, но, к сожалению, явление это есть.

Е.ВОЛГИНА: Но это же не повсеместно по всей России.

Н.ОСТАНИНА: Нет, конечно.

Е.ВОЛГИНА: Здесь же проблема в чём? Когда люди расходятся, потом встаёт этот вопрос по поводу алиментов, что «я не буду платить, потому что она виновата, что ушла, пусть она содержит». В итоге, естественно, женщина будет содержать своего ребёнка.

Н.ОСТАНИНА: У нас есть и мужчины тоже, которые, воспитывая ребёнка, получают алименты от женщин. Поэтому процесс, к сожалению, выполнения алиментных обязательств стал обоюдным и со стороны матерей, которые забыли о своих обязанностях, и со стороны отцов. Ну, конечно, больше здесь мужчин. Конечно, больше мужчин.

Но, понимаете, когда дело доходит уже до суда, это печально. Вообще в том случае, когда главное всё-таки не личные взаимоотношения и не потешить свои амбиции, а если главное — ребёнок, то, как правило, бывшие супруги договариваются в интересах ребёнка и дело не доходит до суда. Дело не доходит до суда, потому что мужчина несёт ответственность за этого ребёнка. Стоит относиться к этому уважительно, невзирая на то, что брак уже распался.

Вот когда дело доходит до суда, то, конечно, это уже печально. Не исполняются судебные решения, мы знаем, более 150 миллиардов рублей. И тут вносит Минюст нам закинициативу, давайте мы составим реестр. Ну составят этот реестр, ну этот реестр в службе судебных приставов на сайте будет висеть. Вот этих неисполнителей алиментных обязательств, их тысячи насчитывается. Мне говорят, что нет, это будет иметь такое очень негативное общественное воздействие, его могут на работу не принять. Да покажите мне руководителя компании, который будет заходить на сайт службы судебных приставов, искать фамилию инженера Иванова, а у него нет таких инженеров. Да ну, конечно же, наплевать на всё это.

Нет, тема эта решается одним простым способом.

Е.ВОЛГИНА: Каким?

Н.ОСТАНИНА: Государство должно позаботиться о детях. Принять закон о детях. Принять закон об алиментном фонде. Государство выплачивает ежемесячно не ниже прожиточного минимума ребёнку в субъекте Федерации, а с этого отца уже судебные приставы. Вот тогда уже они зашевелятся. Тогда они и будут искать этого папашку и взимать с него деньги

Е.ВОЛГИНА: Нина Останина с нами, председатель комитета Госдумы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства.

Много от наших слушателей, кстати, вам вопросов. Слушатель говорит: «Вложение материнского капитала серьёзно ограничено. Людей в больших городах отпугивает перспектива как раз вот этой доли на детей, поэтому у многих этот маткапитал лежит мёртвым грузом».

Н.ОСТАНИНА: Во-первых, маткапитал действительно, как мера демографическая, сам закон о маткапитале, маткапитал, конечно, выдаётся на ребёнка. Не на мать, не на отца, а на ребёнка, хотя он называется материнским (семейным). Выдаётся он только в случае рождения ребёнка, первого ребёнка, остаток на второго, а на третьего уже из федерального бюджета ничего не платится.

Я понимаю, о чём сейчас идёт разговор. Речь идёт о возможности продать уже купленную за средства маткапитала квартиру с целью улучшения жилищных условий. Действительно, там сроки, которые просто сдерживают семью. Мы уже вместе со Счётной палатой на эту тему размышляли, даже наш комитет разработал законопроект. Всё-таки надо убрать этот срок для того чтобы, если у семьи появилась возможность улучшить свои материальные условия и расширить, то не надо ждать три года, пять лет и так далее, надо разрешить это сделать.

Е.ВОЛГИНА: Было высказывание тут одного политолога, который к нам тоже ходит, Михаил Виноградов, мне его тезис понравился. Он говорит: в повестке сейчас две темы — запрет абортов или поощрение рождаемости. Но, получается, возникает вопрос сейчас, что у нас есть поддержка рождаемости, сделано много всего, перинатальная центры, деньги и так далее, а вот с поддержкой родительства после рождаемости возникает некий вакуум. И с другой стороны, попытка введения уроков семьеведения, некоторые это просчитывают как попытку государства забрать у родителей функцию воспитания детей.

Н.ОСТАНИНА: Если Михаил Виноградов увидел, что у нас достаточно мер поддержки будущим родителям в лице перинатальных центров, то вынуждена разочаровать, если вам понравился тоже Михаил Виноградов.

Понимаете, перинатальный центр, который находится, как правило, в краевой столице, областной столице, это, конечно, хорошо. Это, конечно, хорошо, это специализированный центр.

Вот я только что из Оренбургской области. Расстояние там 500 километров до этого перинатального центра. Роддома в районе нет. Надо ехать в областной роддом, 200-300 километров преодолеть. Вот у тебя начались предродовые схватки. Поэтому привет Михаилу Виноградову можно будет сказать.

Е.ВОЛГИНА: Нет, это не настолько. Имеется в виду, что это делается. Это недостаточно. У меня сестра тоже ехала из маленького посёлка в Тверь, 200 километров, не доехала, родила в машине практически.

Н.ОСТАНИНА: Если бы оставались при этом у нас родильные дома… У нас, кстати, тридцать лет назад такая история была, когда у нас родильные отделения были даже в поселковых больницах. Можете себе представить? Вот я сама родом с Алтая, такой посёлок есть Победим, большая больница, где родильное отделение, там родился мой брат.

Поэтому могу вам сказать, что не должны перинатальные центры подменять родовспоможение на местах. Поэтому у нас, к великому сожалению, причины, по которым у нас… Говорят: у нас и на селе стали меньше рожать. А чего же они больше рожать-то будут? Ну как они будут больше рожать, если в Томске роженица на лыжах сама в родильный дом добиралась?

Поэтому, конечно, XXI век в России. Поэтому, к великому сожалению, и это пугает тоже наших женщин. И это пугает наших женщин.

Е.ВОЛГИНА: Недоступность.

Н.ОСТАНИНА: Это очень хорошо, что деньги вкладываются в то, чтобы реализовывали репродуктивные технологии, в то, чтобы ЭКО. Я только тремя руками буду за. Но я и за то, чтобы у нас первичное звено всё-таки в себя включало, в том числе и оказание услуг со стороны и гинекологов, и акушеров, чтобы эти специалисты были в каждой не только районной поликлинике, но и в крупных поселениях.

Е.ВОЛГИНА: Это опять про бюджет.

Н.ОСТАНИНА: А что мы, бедная страна?

Е.ВОЛГИНА: Нет, конечно.

Н.ОСТАНИНА: Это опять бюджет. Вот приняли закон, когда президент вышел с инициативой создания благотворительного фонда для лечения детей с тяжёлыми заболеваниями. Создали этот фонд, плюс два процента для людей, которые получают больше пяти миллионов в год. Но никто из них не умер, у кого зарплата. Вот если бы сейчас добавили ещё этим людям не два процента, а двадцать два процента, включив сюда, в том числе, и депутатское сообщество, иными словами, закон о прогрессивном подоходном налоге, я думаю, что мы смогли бы решить эту проблему.

Кроме того, я не пойму, а что нас сдерживает? Почему в Крыму депутаты могут принимать закон о приватизации, они там имущество и Коломойского, и Зеленского приватизируют, а мы, почему здесь не можем этого сделать?

Е.ВОЛГИНА: А у нас уже всё приватизировано, всё, что можно было.

Н.ОСТАНИНА: Ну… Нет-нет, речь идёт, напротив, о национализации. Простите, я неправильно выразилась и вас тоже повела по этому неверному следу. О национализации как раз. А у нас тут как раз и предлагают остатки приватизировать. Нет, не приватизировать, а, напротив, вернуть в государственную собственность, чтобы это принадлежало всем. Особенно природные ресурсы. Простите меня, ни один угольщик, ни один газовик и ни один нефтяник у нас не обеднел за последние годы. Вроде как все тяжело живём, вроде как санкции, но одни находятся в каком-то особенном таком положении.

Поэтому национализация, прогрессивный подходный налог — замечательная тема сегодня. А если ещё и госконтроль за производством и продажей спиртоводочной продукции, чтобы у нас люди не травились всякими подделками, то это ещё дало бы тридцать процентов в казну дохода.

Поэтому, как наполнить бюджет, мы знаем, у меня нет стенаний на эту тему, что у нас нет денег. Простите, а чего, 300 миллиардов-то оставили нашей валюты за рубежом? Кто-то за это ответственность понёс? Возместите тогда. Чего не возместит Центробанк? А куда Фонд национального благосостояния? Куда эти 13 триллионов-то, третья часть нашего бюджета?

Е.ВОЛГИНА: На чёрный день.

Н.ОСТАНИНА: Зачем тогда на чёрный день занимают? У нас депутат Оксана Генриховна Дмитриева, независимый депутат, она впрямую спросила Силуанова: вот у нас есть ФНБ, у нас есть золотовалютные резервы, вы зачем такие сейчас заимствования государственные производите, закладываете в бюджет? Он, как вы, примерно так, Евгения, сказал: а вдруг… А вы тогда зачем, люди, которые финансово-кредитную политику у нас определяют? Вот вы и так этих, что называется, подушек насоздавали безопасности себе. Вместо этих подушек безопасности они стали уже представлять собой, наверное, угрозу какую-то, опасность представлять стали.

Е.ВОЛГИНА: Было тут предложение, ваш коллега, депутат Антон Ткачёв предлагает уравнять в Семейном кодексе понятия «брак» и «семейный союз». Не первый раз же звучит. Мол, люди не хотят в ЗАГС идти, но при этом живут вместе, поэтому давайте, потому что между ними возникнут какие-то опять споры и плюс для них это будет каким-то образом проще. Не происходит ли какая-то подмена понятий?

Н.ОСТАНИНА: Да давайте ещё в этот союз наберём двух мужчин, трёх женщин и всё это будет считаться союзом.

Е.ВОЛГИНА: Это не скрепно.

Н.ОСТАНИНА: Я бы посоветовала коллеге Ткачёву вначале внимательно отнестись к основному закону Конституции. Кстати, за обновлённую Конституцию очень многие проголосовали ещё и потому, что мы защитили там главную нашу традиционную ценность — это брак как союз мужчины и женщины. Очень многие дети… от государственной политики, брак — союз мужчины и женщины. Очень многие шли, понимая, что всё равно голосование по Конституции имеет политический характер, что обнулить президентские сроки, но очень многие как раз и на это, что называется, в хорошем смысле, повелись, поддерживая Конституцию.

Поэтому, если Антон Ткачёв докажет, что сменой вот этих терминов, брак на союз, у нас меньше будет разводов, ну, тогда, может быть, стоит прислушаться. Или это как-то укрепит сегодня наши молодые семьи, побудит наших ребят вступать в брак, рожать детей, воспитывать детей, то это одно. Если это желание хайпануть опять, в течение дня повисеть в «Яндекс.Новостях» с этой новостью, то это другое.

Я вот вижу, называется «Новые люди», а всё старые какие-то вот эти традиции, то неблагозвучное название населённых пунктов. Ну до вас эти названия были придуманы, носят исторический характер, ни один из жителей этих пунктов к вам не обращался.

В нашем комитете, понимаете, нет вот этих предложений, писем потока, которые бы требовали отменить слово «брак» и назвать это «союзом». Письма у меня другой характер носят. Первое. Жёны мобилизованных: скажите, пожалуйста, когда наших мужей отпустят? Помогите вернуть, у меня четверо детей, трое детей, родился четвёртый. Поэтому людей не это сейчас волнует. И мне кажется, это раздражает просто людей, когда политики не видят вот этой повестки внутренней, которая действительно сегодня нужна людям. Ты лучше поговори о том, как рождённые в браке дети сегодня не получают алименты. Чего вы не вносите закон об алиментном фонде? Поддерживайте его. Или впереди Новый год. Скажи, чтобы всем детям выделили новогодние подарки за счёт бюджета или фракции «Новые люди».

Е.ВОЛГИНА: Даже если бесплатный билет на ёлку дают, то подарок надо покупать.

Нина Александровна, уроки семьеведения, это же тоже как раз про вопросы родительства. То есть с рождаемостью более-менее пытаются, а дальше родительство. То есть людям объяснить, зачем им много детей, а самое главное, что с ними делать.

Н.ОСТАНИНА: Да, интересно. Вообще семьеведение было в школьную программу внедрено в Самарской области.

Е.ВОЛГИНА: Как пилот.

Н.ОСТАНИНА: А уже 42 региона у себя. Так что это действительно пилот. Я не знаю, можно доверять статистике или нет, но сами педагоги говорят, что у нас вообще старшеклассники, пишут когда эссе по итогам занятий семьеведения, «хочу, чтобы у меня было много детей, потому что именно в многодетной семье рождаются умные».

Е.ВОЛГИНА: Да?

Н.ОСТАНИНА: Потому что, как правило, это пятые, шестые, седьмые дети. Приводят исторические примеры. Скажите, а как можно, если родители сегодня заняты добыванием денег, с одной стороны?

Е.ВОЛГИНА: Ну да.

Н.ОСТАНИНА: С другой стороны, современное поколение родителей, вот они тоже пришли, детей усадили, сам в телефоне сидит, переписывается, ещё там блогеры все великие. Когда ему заниматься разговорами с ребёнком? Ну не принято это. Не стало это традицией.

Поэтому в 12 лет вдруг отношения перешли с другом у неё в другую плоскость, с мальчиком, в Новосибирской области, и она не поняла. У неё заболел животик, оказывается, она уже мама в 13 лет (в Ленинградской области).

Кто-то должен с детьми разговаривать. Может, это психолог будет, который специалист? Может быть, в младших классах детям расскажут и побудят к тому, чтобы они поинтересовались, какие традиции, кто твои бабушки, прабабушки, какие это были семьи многодетные.

В той же Оренбургской области в одном поселении была, у них музей. У них музей и сельские династии. Причём все поименно, вот династия одних, других. Слушайте, мне это очень интересным показалось. А старшеклассникам они преподают (замдиректора там такая по воспитательной работе) Семейный кодекс, семейное законодательство.

Предположим, приезжает ко мне из Италии девушка, очень симпатичная, ну прям как вы, Евгения, журналистка, и говорит, что большая беда, целая диаспора наших девушек, потому что геополитика привела к тому, что даже на бытовом уровне нас считают агрессорами, развод оформили, а по итальянскому законодательству ребёнок остаётся с мужем, и детей нам не отдают. Ничего не можем сделать. Не имеет ни посольство… А ты, заключая брачный контракт, ты понимала или нет?

Е.ВОЛГИНА: Она же выходила замуж навсегда, как это делают все.

Н.ОСТАНИНА: Если бы они знали зарубежное семейное законодательство, я думаю, что этого можно было бы избежать. Поэтому учить этому надо.

Но тут на меня обиделись, Останина выступила против того, чтобы пожилые преподаватели преподавали семьеведение. И мне не надо преподавать семьеведение. Это вы должны быть. Более того, один преподаватель — это плохо. Приходят студенты в магистратуре и говорят: а мы могли бы семейное право преподавать. Интересно будет. Вот правильно вы говорили, чтобы это стильно, модно, интересно, пусть рассказывают. Пусть они знают много примеров. Они современные ребята. Это не должна быть такая скучная, что называется, наука семейная, иначе тогда точно никто у нас не женится и замуж не выйдет.

Понимаете, это на стыке наук. Пусть приходит психолог, семейный психолог. Пусть это не будет предметник. Пусть приходит юрист, специалист по семейному праву. Пусть придёт многодетная мать, у которой счастливая семья, и встретится, расскажет о своих детях, как они стали успешными.

Поэтому мне думается, что это такая предметная полифония здесь, в семьеведении, должна звучать. Но то, что необходимо наших детей готовить, подростков, детей, молодёжь, это действительно так. Потому что сейчас обвиняют, да они инфантильные. Да не инфантильные они, просто, к сожалению, они сами по себе, а мы сами по себе.

Е.ВОЛГИНА: Секспросвет нужен в школе, как думаете, в рамках даже семьеведения?

Н.ОСТАНИНА: Само название предмета, меня не пугайте.

Е.ВОЛГИНА: А что в этом страшного?

Н.ОСТАНИНА: Понимаете, рождаются дети не от секса, а от любви. Поэтому до появления такого предмета люди уже знали, как, наверное, любить друг друга.

Е.ВОЛГИНА: Чтобы появлялись дети.

Н.ОСТАНИНА: Чтобы появлялись дети. Поэтому мне не думается, что это должен быть предмет, секспросвет, учить этому не надо. Потому что, ещё раз говорю, нельзя заставить любить, а дети должны рождаться в любви.

Е.ВОЛГИНА: Нет, здесь можно по-другому назвать, в рамках биологии и так далее, чтобы не было этой 12-летней девочки в Новосибирске.

Н.ОСТАНИНА: Вот я вам как раз и сказала, пусть это будет в рамках предмета семьеведение, пусть это будет профессиональный семейный психолог. Но только не тот человек, который будет учить, как пользоваться презервативом.

Е.ВОЛГИНА: А что в этом плохого, кстати?

Н.ОСТАНИНА: Понимаете, это деликатная тема. Евгения, это деликатная тема. Более того, вы сейчас задайте вопрос, а кто вам сказал, что все родители с этим согласны. Ведь надо понимать и возрастные, и психологические особенности ребёнка. Вообще это тонкое дело и это уже дело всё-таки родителей самих. Потому что далеко не в каждой семье доверят кому-то постороннему вести беседы на эти деликатные темы. Где-то это будет отец, где-то это будет мать, но нельзя отвращать наших детей, превращать это в какую-то такую публичную, выводить в публичную плоскость. Давайте пройдём эту грань.

Е.ВОЛГИНА: А я вам как раз, с вашего позволения, оппонирую. Потому что это тогда будет, понимаете, скажем так, если стигматизировать эту тему, то, соответственно, дети наберутся информации ненужной, условно, в подъезде, сейчас в интернете. Вот в чём дело. И потом появится девочка в 12 лет.

Н.ОСТАНИНА: Правильно, если в подъезде, в интернете… Они зададут вопрос семейному психологу, который ответит им профессионально. Это не я, вы уж извините, Евгения, это не вы, потому что вы тоже журналист, но мы с вами не семейные психологи.

Е.ВОЛГИНА: Так я же про врачей говорю, конечно.

Н.ОСТАНИНА: Вот пусть приглашают их. Пусть приглашают. С согласия родителей.

Е.ВОЛГИНА: С согласия родителей.

Н.ОСТАНИНА: С согласия родителей. Потому что, ещё раз, это вопрос каждой семьи. Вот где-то ребёнок вообще не воспримет эту информацию, он будет, условно, стесняться, комплексовать.

Е.ВОЛГИНА: Родители не воспримут эту информацию, так тоже может быть.

Н.ОСТАНИНА: Да. Больше того, мы обратились к Минпросу в этой части, мы ещё ну так согласования предварительные прошли, уже год с ними беседуем о том, что предмет всё-таки нужен. Ну давайте через все предметы. Ну вы уже через все предметы всё это преподавали, а дети в 12 лет рожают. Значит, не получается через все предметы. Давайте отдельно, что-то здесь не то.

Понимаете, и поручили бы сейчас Минпросу, давайте продумаем, это что будет, как разговоры о важном, в качестве дополнительного либо это будет входить в предметы, но тогда давайте готовить преподавателей, давайте в педвузах вводить эту специальность, не надо торопиться. Вот я категорически против, что сегодня мы обсудили, а завтра предмет ввели. Не получится. Надо сначала подготовить специалистов, молодых, интересных, профессиональных. Вы правильно говорите, стильно, современно.

Е.ВОЛГИНА: Молодёжно.

Н.ОСТАНИНА: Ну и с пониманием того, что нужно, чтобы они на одном языке говорили.

Е.ВОЛГИНА: Слушатель говорит: «Мне 33 года, у меня есть один ребёнок. Но когда мне говорят, рожай, рожай, рожай, я для себя лично при желании иметь детей пытаюсь понять, а зачем мне много».

Н.ОСТАНИНА: Ну несчастный человек. Я не хочу никого пугать, но у меня была личная очень печальная история, к сожалению, старший сын, он не первый. И понимая, что если что-то случится в этой жизни, ну как же я останусь? Поэтому, понимаете, вы… не думайте, что мы защищены даже от внешних каких-то условий. Не дай бог, чего-то случится… Чтобы ничего не случилось с вашим ребёнком. Но вы сами подумали о том, комфортно ли ребёнку одному? Как я завидовала, я в семье одна и супруг один, как я завидовала тем, у кого есть братья и сёстры. Я до сих пор завидую. Поэтому подумайте об одном ребёнке, а не только о себе, нужно вам это или нет. А ребёнку нужно или нет?

Е.ВОЛГИНА: Ещё есть такое выражение: дети — это форма бессмертия родителей.

Н.ОСТАНИНА: Безусловно. Безусловно.

Е.ВОЛГИНА: Как вам идея Бастрыкина по определению идеологии в России?

Н.ОСТАНИНА: Да замечательная идея Бастрыкина. Примерно год назад, может, даже меньше эту идею высказал и руководитель Минюста, министр юстиций Чуйченко. Пришёл он отчитываться к нам в Государственную думу. Я говорю: замечательно вы высказались о необходимости того, чтобы всё-таки поменять статью 13-ю Конституции, что у нас не должно быть госидеологии. Я говорю: ну и как вы? Он говорит: за это я и получил.

Поэтому я думаю, что высказывание Бастрыкина, кто-то говорит, да ну, он просто хочет сейчас напомнить о себе. Нет. Понимаете, люди, которые имеют дело с преступающими закон, вот для того чтобы понимать, почему они этот закон нарушили, они пришли к выводу, что миропонимание у них какое, у этих самых преступников. И мне кажется, что именно глубокое понимание того, что мы должны, государство должно воспитательные функции в себе нести, а без идеологии не обойтись.

То есть вот эти молодые ребята, которые сейчас, условно, вот они сбежали, откосили, потому что они для себя так и не поняли: «А чего тридцать лет говорили, что там всё так здорово, теперь вдруг они стали нашими врагами, кого мне сейчас защищать? Защищать этих денежных мешков, а их дети никуда не пошли. А почему я должен это сделать?»

Поэтому вот и вопрос. Мы сейчас заговорили о патриотизме. А что такое патриотизм? Он только для детей рабочих и крестьян или он для всех одинаков, в том числе и тех, кто попел здесь песни, потом поёт песни в другой стране, при этом говоря гадости о нашей стране, потом приехал на три дня, снова тут концерт провели, отработали и снова там живут.

Е.ВОЛГИНА: То есть мы к этому придём, думаете?

Н.ОСТАНИНА: Мы не просто к этому придём. Просто мы иначе не выживем. Мы не выживем. У нас не получится ни мобилизации, с точки зрения мобилизации наших ресурсов и самой власти, пока люди не увидят, что власть, она вместе с ними, что нам нужно единое сильное государство и это государство справедливое. Вот самое главное. Но для этого надо тогда менять очень главное — для этого надо менять наше общественное устройство. Не может быть капитализм справедливым. Потому что капитализм — это когда одним всё, а другим ничего.

Е.ВОЛГИНА: Но тогда возникает другой момент. Ведь те, кто должен формулировать варианты идеологии, как раз эти люди не должны быть, условно, теми же самыми ждунами, которые сейчас, знаете, зажмурились и думают, сейчас чего-нибудь случится и потом будет всё, как было. На самом деле.

Н.ОСТАНИНА: Вы знаете, они не должны быть и рукоцеловальщиками.

Е.ВОЛГИНА: Да?

Н.ОСТАНИНА: Вот они не ждуны. Но когда мы видим наверху тех самых людей, которые целуют ручки и говорят о том, что «ну, ребят, они же наши, они одумаются и вернутся», нет. Я не знаю, кто это может сказать, но нельзя людям, которые находятся на вершине государственной власти, всё-таки таким образом, таким непростительным по отношению к тем, кто сейчас гибнет, защищая их детей, наших с вами детей, мне кажется, что это преступно по отношению к тем ребятам, которые воюют на СВО, — преступно руки целовать.

Е.ВОЛГИНА: А как бы вы сформулировали, например, варианты идеологии современной России? Вот образ будущего какой-то.

Н.ОСТАНИНА: Современная Россия, наверное, это государство, которое, во всяком случае, опирается на те базовые ценности, которые у нас были тридцать лет назад, пятьдесят лет назад, сто лет назад и даже тысячу лет назад.

Во-первых, величие нашего государства определяется многими природными факторами и историческими нашими традициями.

Но самое главное в нашем мироустройстве, миропонимании — это чувство социальной справедливости. Поэтому в любом случае, мне думается… Мы же не отказались от того, что Россия социальное государство.

Е.ВОЛГИНА: Нет, в Конституции прописали.

Н.ОСТАНИНА: Вот если мы прописали это в Конституции, тогда и в качестве нашей главной идеологии тоже должна быть идеология социальной справедливости.

Е.ВОЛГИНА: Нина Останина была с нами, глава комитета Госдумы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства. Нина Александровна, спасибо. Ждём снова.