Е.ВОЛГИНА: 15 часов 7 минут в столице. Радиостанция «Говорит Москва». У микрофона Евгения Волгина. Наш «Умный парень» сегодня Ольга Ярославская, уполномоченный по правам ребенка в Москве. Ольга Владимировна, здравствуйте!

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Здравствуйте, Евгения. 

Е.ВОЛГИНА: Говорить мы сегодня будем про начало учебного года. Ваши вопросы ждём.  7373-94-8 — телефон прямого эфира, СМС +7-925-8888-94-8, Telegram для ваших сообщений govoritmskbot.  

Начнём мы с детской безопасности в новом учебном году. Потому что особые меры безопасности вводятся, время нестабильное. Но ещё важно, мне кажется, начать с того, что в этом году 20 лет бесланской трагедии. И вы до нашего эфира были на мероприятиях памяти жертв Беслана. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да, совершенно верно. Сегодня прошла панихида в храме Рождества Пресвятой Богородицы на Кулешах на Солянке. Это не может оставить равнодушными никого, эта трагедия. 186 детей погибли в тот день. Эти дети говорят и кричат нам о том, что, ребят, будьте бдительны. 

Е.ВОЛГИНА: Сейчас говорят о том, что детскую безопасность надо усилить. Детям одним просто нельзя ходить по улицам одним до какого-то возраста. Раньше вопросы безопасности совсем иначе строились: ключ на шею и вперёд. Но сейчас уровень то ли тревоги родителей поднялся, то ли действительно времена сложнее стали, что лучше он там в четырёх стенах сидит.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Мне кажется, что времена всегда одинаковые. И в те, или в другие времена всегда были какие-то свои вызовы, мы просто исторической памятью не может всё охватить. Что касается тревожности родителей, да, действительно, здесь, извините, конечно, в ваш огород камень, журналистов. Мы с вами понимаем, как только мы открываем любую ленту новостей, мы прежде всего видим тот негатив, который произошёл с ребёнком. И складывается впечатление, что ай-ай-ай, всё чёрной краской помазано. Хорошего мало, а очень много негатива. И люди копят этот негатив в себе. Потому что человек так устроен, что он видит плохое быстрее, чем хорошее. И что касается детства, это ловушка, куда мы сами, взрослые, постоянно попадаем. 

Третий аспект. Это, я думаю, прежде всего незрелость самих ребят. Мне кажется, что мы как родители, такие сытые, довольные, очень продвинутые, мы, к сожалению, выращиваем таких ребят, за себя не готовых отвечать. 

Е.ВОЛГИНА: Парниковых.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Совершенно верно. Таких инфантильных, я бы сказала даже пожёстче. И есть дети, которые совершенно спокойно в семь-восемь лет ориентируются в своём районе и прекрасно ходят в школу и обратно сами. Если они это могут, если их этому научили родители. Почему я всё время говорю, что самая лучшая школа — это школа во дворе дома. Потому что это безопасно для ребёнка. 

Е.ВОЛГИНА: У меня сын тоже ещё с детского сада говорил: тебе лень вставать? Дай мне карту «Тройка», я сяду на автобус и две остановки я проеду. И я понимаю, что… я могу даже проследить, он доедет из точки А в точку Б, но этого нельзя по законодательству. Здесь поиск баланса. Как вырастить самостоятельного человека, не невротика от того, что кругом опасность, но при этом само государство, пытаясь с себя тоже какую-то ответственность снять, говорит: лучше довёл, привёл, чётко в чат написал, вывел — всё, с меня взятки гладки. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Здесь должен быть такой здоровый баланс. Во-первых, лучше, чем родители, своего ребёнка никто не знает. Есть дети вообще склонные к побегу. То есть они настолько самостоятельные, только отпустишь и потом на Камчатке их поймаешь. При этом они любят своих маму и папу, они просто очень самостоятельные. Это тоже позиция, позиция семьи, позиция папы, чаще всего, кстати, папы воспитывают детей таких самостоятельных. Когда у нас мамы только воспитывают, то мамы как раз занимаются этой гиперопекой, и если тем более мальчики, мы имеем потом мальчиков в печатью женского воспитания. И в школу они проходят, там тоже эта гиперопека. Зачем мне принимать решения, если мне расскажут, что я хочу, и мне расскажут, что мне есть, что надеть и в какой школе учиться. И вообще зачем иметь своё мнение, если мама всё равно за меня всё решает. Это бессмысленно, иметь своё мнение. Достаточно два года об этом поговорить, и ребёнок перестанет принимать самостоятельные решения. Всё отлично, он очень удобный ребёнок, он не принимает самостоятельных решений. Он не спорит, пубертат пройдёт легко, вы же по нему уже катком проехали пару раз, он не будет ничего. Только когда он вырастет и заведёт свою семью, он про вас не вспомнит. У него найдётся другая девочка, которая будет ему говорить, что делать. И более старая девочка, которая мама, уже не будет котироваться. Вы знаете, может быть, я навлеку сейчас на себя какой-то ужас, но моя картина мира именно такая — мужчины должны быть самостоятельными, и только через самостоятельность в нём можно будет воспитать любовь и к матери, и к родине. 

Е.ВОЛГИНА: Откуда тогда такой перекос у нас возник? Что, по сути, девочки, мы с вами до эфира обсуждали, девочки у нас воспитываются в режиме, что её в спецназ главного разведуправления, а мальчик, в общем, научился рубашку застёгивать, более-менее без пятен — уже жених. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Потому что девочка с мамы берёт пример же. Мама всё на себя берёт, мама выживает сейчас. У нас же мама — герой. Она герой дома, герой быта. Ведь самое главное, и женщину нельзя в этом обвинить, сказать, что вы плохая, вы незаботливая мать. Она очень заботливая. Но где этот баланс, эта золотая середина? 

И здесь нам на помощь приходит здравый смысл, который существует в государственном образовании. В консервативном нашем государственном образовании есть здравый смысл. Который отделяет всё-таки ребёнка от семьи на какое-то время. Если там что-то не так получается, то ребёнок хотя бы может вздохнуть в школе от этой гиперопеки. Это правда. Потому что там у него появляются спортивные секции, у него появляются тренеры, которые начинают вселять в него какую-то надежду, говорить, что ты можешь, чёткая дисциплина, зарядка, правила. Если родители, вот мы говорим про безопасность, но ведь на самом деле режим дня это тоже безопасность. 

Мы говорим про терроризм, такие страшные вещи, которые люди делают своими руками, злые, плохие люди. Но отсутствие режима дня у ребёнка наносит ему очень большой вред. А это ведь тоже безопасность. И если вы понимаете, что ребёнок должен делать каждое утро зарядку, и это даст вам прогресс через год, через два, через три, вы избавите ребёнка от очень многих заболеваний опорно-двигательных, это же ваша ответственность, только родителей. Хорошо, я не хочу, мне его жалко, поднимать на полчаса раньше, зачем, пускай поспит, дитятко. Слушайте, он у вас через два года со сколиозом будет. Вы чего будете делать? Есть какие-то вещи, которые родители должны, здравый смысл возобладать над всем этим. 

Е.ВОЛГИНА: А не кажется ли вам, Ольга Владимировна, я себя ловила на этой мысли, что по сути эта гиперопека, которая сейчас присутствует, она уйдёт со сменой поколений, потому что люди устанут сами от себя? От такого режима. В этом режиме выживания очень сложно существовать. Надо будет всё равно кому-то довериться. Невозможно охватить всё, как говорят многие родители сейчас. У меня сын пошёл в первый класс, и я слышала от многих родителей, очень тревожных: в школу идёт не ребёнок, мы с ним идём. Потому что мы ему собираем портфель, мы в чате с учительницей, мы должны делать домашние задания вместе с ним, будут проверять, как мы подготовились с ребёнком. А мне ещё работать, а ещё есть дети, а ещё муж, а ещё быт. И невозможно, жалко, что в сутках 24 часа. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Мне страшно от того, что вы говорите. 

Е.ВОЛГИНА: Я вам транслирую мысли родителей. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: На самом деле, в этом есть рациональное зерно. Сейчас скажу только какое, только зерно, остальное от плевел. Важно, что семья действительно идёт в школу. Но это не то, что вы перечислили. Это не сбор портфеля, это не домашние задания. Это вообще не про это. Это про интерес семьи к школе. Роль семьи, особенно первоклассника, заключается в том, что она должна помочь ребёнку научиться учиться. И любить учиться. Если ребёнок в первом, втором, третьем классе полюбит учиться, вам потом вообще не надо будет интересоваться, уважаемые родители, как он в принципе учится. Потому что если этот навык, а это навык, и если это чувство, а это чувство, он примет в начальной школе, впитает, а вы ему в этом поможете, то потом вам не нужно будет в пятом-шестом классе уже физику, химию осваиваться и так далее. Почему надо выбирать первого учителя? Я всё время говорю: не выбирайте школу, выбирайте первого учителя. Потому что нормальный учитель, который любит детей, может детей научить на песочке с палочкой любить учиться. Здесь вопрос душевности, духовности и милосердия самого учителя, педагога. Если вам повезло с таким учителем, я вас поздравляю, у вас всё будет хорошо. Если не повезло, ищите такого учителя. Это крайне важно — кто учитель вашего ребёнка. 

Е.ВОЛГИНА: Через какой период времени, если люди не шли на конкретного учителя, какой признак того, что это не тот человек? По ребёнку как определить? 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ребёнок не хочет ходить в школу ни под каким видом. Он вам будет говорить. И когда дети будут возвращаться из школы, спросить, как у вас дела, это то же самое, что говорить с ним на китайском языке. Он всегда вам будет говорить то, что вы хотите услышать: у меня дела нормально. не надо так спрашивать. Стройте правильно вопрос, он должен быть развёрнутый. С кем ты сегодня дружил? Что тебе сказал сосед по парте? Был ли ты у доски или не был? Как выглядела сегодня учительница? Ты заметил, какая у неё кофточка? Что вам давали сегодня на завтрак? Что вы делали на перемене? Говорите вы со своими детьми. И вы тогда поймёте, в каких конфликтах он состоит, в каких историях бывал. Представляете, ребёнок первоклассник. Попробуйте себя представить, что вы закончили институт, вы ничего не знаете, то есть вы понимаете, что устраиваетесь на работу не по профессии, а институт закончили. Вы устраиваетесь, вы пришли, вас взяли на эту работу, и с первого же дня у вас начальник, которого вы не знаете, он один, вы его должны бояться и слушаться, он авторитарный, чаще всего. И он причём не говорит, что делать, а ещё заставляет повторять за собой. Вы чего будете чувствовать? Вот ребёнок чувствует, он абсолютно растерян. Помимо этого, вокруг вас огромный коллектив, 30 человек, совершенно разных людей, которых вы первый раз в жизни видите, и вы должны с ними ещё как-то подружиться. 

Е.ВОЛГИНА: А у вас ещё нервная система не сформирована биологически. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Потом вам надо ещё в туалет пойти сходить, извините, уважаемые, а это не мой домашний туалет. А я стесняюсь попроситься в туалет. А потом надо ещё поесть на завтраки то, что вы первый раз в жизни в своей тарелке увидел. 

Е.ВОЛГИНА: А ещё по маме соскучился тут же. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Понимаете, в каком ребёнок находится… и если вы с ним не будете разговаривать, вот этот период, конечно же, отобьёт у него всё желание. И к образованию не имеет никакого отношения. Это образовательный быт. И семья должна помочь ему преодолеть, объяснить. 

Е.ВОЛГИНА: Интересная ещё тема есть. C начала нового года учителя смогут делать замечания ученикам по закону. Как будто раньше нельзя было делать замечания. А сейчас как-то по-другому, под протокол, под запись? Такие странные затеи появляются, наверное, на фоне того, что государственные умы хотят решить вопрос, как снизить количество конфликтов в школе, как сделать так, чтобы школа не была врагом, а родители не были врагами учителей. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Если уж про закон, то закон «Об образовании» говорит о том, что участниками образовательного процесса равнозначно являются дети, учителя и родители. Равнозначно. Это написано в законе «Об образовании». По поводу инициативы, что подросткам рисовать «2», не допускать до экзаменов, выгонять из школы, если они безобразно себя ведут. Моё чёткое абсолютное мнение: что никого никуда выгонять нельзя. Подростки, они не сегодня становятся какими-то злостными нарушителями дисциплины. Ребёнок никогда не будет злым, если он живёт в нормальном обществе и в нормальной семье. С ним что-то происходит, и происходит значительно раньше — в начальной школе, может быть, даже до школы. Просто мы это прозевали. Мы это как воспитатели, а у нас воспитательная функция, слава богу, возвращена в школы, но мы это прозевали. А когда он вышел в пубертатный период, когда гормоны, когда он уже силу почувствовал, он начинает хамить, он начинает безобразно себя вести. И тут мы такие умные: а ну-ка иди вон из школы! Нельзя этого допустить. Лучше давайте-ка мы начнём заниматься подростками, даже не подростками, а именно семьёй, помощь семье очень важна. 

Е.ВОЛГИНА: На это учитель скажет: вас 30, а я одна, я не могу разорваться. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Она совсем не одна. Совершенно уже не так. В Москве придуман потрясающий семейный помощник. И когда учитель понимает, что то, что она видит, те негативные изменения, которые происходят с ребёнком, она видит и понимает, что это лежит в плоскости не образовательной, а семейной, и по определённым чек-листам, это не то что ей в голове показалось, а по определённым чек-листам она может дать информацию в семейные центры, которые придут и предложат семье помощь. При этом не негативная помощь, это не комиссия по делам несовершеннолетних. Это реальная, хорошая помощь психолога, логопеда, семейного психолога, юриста. Я как пример вам приведу. В семье умирает, например, мама, или папа, кто-то один из родителей. Это к образованию не имеет никакого отношения. Но ребёнок как ходил в школу, так и ходит. Но он уже другой. Он находится в стадии жесточайшего горевания. А он ходит в школу. Он улыбаться должен, как-то там… Кто с ним в школе? Психолог в школе? Психолог это не те компетенции, он это не может сделать. Это совершенно тонкая работа, и она обязательно должна быть проведена с ребёнком. И она краткосрочная, она не длинная, это не год, не два. За два месяца ребёнка выводят из этого состояния. А если его не вывести? А кто это будет делать? А кто скажет семейному центру? Кто даст сигнал, что нужна помощь? А в семейном центре такие психологи есть. Семейные центры находятся под ведомством департамента соцзащиты Москвы, и они специально для этого созданы, и они действительно покрывают эту нужду. Но для этого надо, во-первых, я к москвичам обращаюсь, пожалуйста, если вы находитесь в какой-то сложной жизненной ситуации, если вы видите, что-то происходит с вашим ребёнком, идите в семейный центр. Вам обязательно там помогут. Обязательно. 

Е.ВОЛГИНА: Здесь ещё страх перед тем, что… 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это не органы опеки. К органам опеки они не имеют никакого отношения. Семейные центры — это другая задача, другая философия работы с семьёй и вообще работы с жителями. Знаю это точно и отвечаю за свои слова. 

Е.ВОЛГИНА: Слушатель говорит: «Ольга Владимировна! Говорите правильные вещи. Но по факту у нас в культурном коде сейчас присутствует, что сор из избы мы никуда не выносим, семья — это дело личное, и никакие посторонние туда лезть не должны. Если другой родитель с подобной установкой, как быть ребёнку, которому нужно помочь»?  

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: К сожалению, никак не быть. Если родитель не пускает, если родитель не хочет, здесь надо работать только со взрослым и убеждать родителя. У меня сегодня на моём канале «Право на детство», извините за рекламу, сегодня выйдет подкаст с Татьяной Тимофеевной Батышевой. Это руководитель нашего центра, это главный невролог Москвы. Послушайте, пожалуйста. Как раз записали этот подкаст в начале учебного года, для того чтобы воспитывать родителей, которые не признают проблем своего ребёнка, не хотят услышать ребёнка. Которые в силу своей гордыни, например, «я математик, и ты будешь математиком», «я спортсмен, ты будешь спортсменом», когда они реализуют свои амбиции через ребёнка. Татьяна Тимофеевна очень хорошо раскрывает эту тему. Послушайте, пожалуйста. Сегодня в 18:00 я выложу его на свой Telegram-канал. И готовится ещё один подкаст с одним из ведущих наших детских психиатров тоже по этой теме. Когда у нас родители, видя проблему ребёнка, они не могут её не видеть, она очевидно, но делают вид, позиция страуса, тем самым, на мой взгляд уполномоченного, нарушая права детей, своего ребёнка. Объясню, почему. Потому что есть такие точки, точки возврата. Это возрастные точки, когда коррекционная работа ещё может быть проведена, и она потом будет совершенно… ребёнок к десяти годам сгладится, будет абсолютно… И чем дольше родители откладывают это, тем потом он получает серьёзнейший диагноз, тем самым он навредил своему ребёнку. 

Е.ВОЛГИНА: Потом на него ещё накладываются другие практик, другой опыт, а это остаётся. Это те самые травмы, с которым потом взрослый человек, если он поймёт, что ему что-то нужно, идёт и пытается разобраться. Напомните, пожалуйста, канал ваш. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: «Право на детство». 

Е.ВОЛГИНА: Telegram-канал Ольги Ярославской, уполномоченной по правам ребёнка в Москве. 

Ещё сообщения. Бороед говорит: «В моём посёлке второй дочке в первом классе поставили двойку. На это любовь к школе закончилась. Кое-как сдала ОГЭ, прокляла школу десять раз и мы вместе с ней. Сейчас оформила самозанятость, зарабатывает больше, чем я». 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да.

Е.ВОЛГИНА: Одна двойка. Но это проблема учителя, который двойку поставил, или ребёнка, который… даже не ребёнка, а родителей, целиком родителей и школы, которые не смогли адаптировать к тому, что да, ставят двойки, но это не конец света.  

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: В первом классе вообще безоценочное обучение. В первом классе нельзя ставить никаких оценок. Я так понимаю, что в первом классе уже была какая-то ужасная ситуация для ребёнка. Я бы хотела к родителям, сейчас, наверное, уже поздно говорить, но тем не менее, когда выбирают родители школу, здесь такое очень длинное моё выступление быть. Вот смотрите. Вы выбираете ребёнку школу. Вы говорите о том, что эта школа хорошая, то есть вы ребёнка настраиваете на это. Если вы его отдаёте в школу и говорите изначально, что это худшая школа, вообще всё самое худшее, что могло случиться в твоей жизни, вот эта школа во дворе. Ребёнок думает: а за что меня родители тогда туда отдают? Они меня так не любят? Если они меня сразу отдают туда, где плохо. Ваша задача, даже если вы так не думаете, но ваша задача, чтобы ребёнок слышал про школу только хорошее. И если уже случилась беда и вы видите несправедливость, всё равно ваша задача сделать, чтобы школа оставалась хорошая. 

Е.ВОЛГИНА: Ольга Ярославская с нами, уполномоченный по правам ребёнка в Москве. Информационный выпуск. И мы продолжим. 

НОВОСТИ  

Е.ВОЛГИНА: 15:36 в столице. Программа «Умные парни». Мы продолжаем. Ольга Ярославская с нами, уполномоченный по правам ребёнка в Москве. Ольга Владимировна, ещё раз ваш Telegram-канал напомните, пожалуйста. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: «Право на детство». 

Е.ВОЛГИНА: Там разные интересные подкасты есть со специалистами. Как раз, как я это называю, для тревожных родителей. У которых информации много, полный сумбур в голове, а хочется для своей дитятки всё самое лучшее. 

Про безопасность, давайте вернёмся. Тема самокатов. Хорошо, что вы мне напомнили. Это то, что я перманентно не люблю как мать. Но с этим надо как-то жить, видимо. И самое главное, здесь же вопрос взрослых. Потому что вы приводили статистику, согласно которой ДТП, в которые попадают подростки, они на кикшеринге попадают в эти ДТП. Значит, они с аккаунтов взрослых заходят туда. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Совершенно верно. Сейчас я могу сказать, что каждое четвёртое дорожно-транспортное происшествие на кикшеринге происходит с участием несовершеннолетних. И на самом деле, по правилам, у нас дети могут пользоваться электросамокатами только с 18 лет и никак иначе. Но мы видим прекрасно, что у нас катаются ребята подросткового возраста, по двое, по трое. И это ужасно. И у меня вопрос как у уполномоченного: почему родители не знают, как дети тратят свои деньги? Потому что это платная услуга. Значит, это же приходит. Даже если они заводят какой-то аккаунт, то карточка у вас привязана чья? Вам всё равно должно приходить. Вы же должны следить за тем, как дети расходуют деньги. И там должна будет стоять оплата кикшеринга. Потом, второе. Нельзя так говорить в эфире, но меня это очень волнует, я так мягко скажу. Когда я вижу, что родители едет на самокате, а впереди стоит ребёнок, держащийся за самокат. 

Е.ВОЛГИНА: Ладно впереди. На шее я видела однажды ребенка у папы, видимо.  

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: А я видела ролик, когда мама с папой ехали, ребёнок в рюкзаке был грудной. Это тоже есть. Кстати, семью нашли, оштрафовали. Но штраф-то мозгов не прибавляет. Я не знаю, как вообще можно додуматься до всего этого. 

Меня очень часто спрашивают: давайте запретим все самокаты. Я считаю так: нельзя прогресс остановить. Это не правильный посыл. Надо это правильно организовывать, делать выделенную систему в городе, чтобы не сбивали прохожих, чтобы она была безопасна. Если надо, правильно сейчас, огромное дело сделало правительство вместе с компаниями кикшеринга, когда у нас ограничена скорость. Это тоже работает на безопасность. Но, уважаемые родители, посмотрите, пожалуйста, внимательно, проговорите со своими детьми. Ещё раз статистика: каждое четвёртое ДТП с несовершеннолетними. Я расскажу, может быть, это вас проймёт. По своим рабочим делам еду в Башляевскую больницу. Поднимаюсь на этаж, со мной в грузовом лифте из травматологии поднимается мама с ребёнком на каталке, на носилках. В сознании, всё нормально. И они с мамой переговариваются, и он ей говорит: мама, ты только папу не убей. Я спрашиваю: за что вас должен убить муж? — За то, что купила ему самокат на день рождения. А с чем парень лежит? Она говорит: перелом позвоночника. И она плачет, говорит: да если бы я знала. Я следом задаю вопрос, так как человек пытливый, понимаю, что ситуация не очень, скажите, а была на ребёнке какая-то защита, шлем или что-то? Говорит: да их не заставишь надевать. И вот мама, когда ребёнок уже с переломанным позвоночником, в больнице. И это не электросамокат, это обычный самокат. Надо ли покупать? Да покупайте, да пожалуйста. Но вы сначала научите. Вы же когда машину покупаете, вы же учитесь водить машину? 

Е.ВОЛГИНА: Экзамены ещё сдаём, не с первого раза. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ну почему вы думаете, что когда ребёнку купили самокат, его не надо на нём учить? Не надо правила дорожного движения? На самокат и езжай. Отлично. До первой кочки, до первого бордюра. Более того, была в реанимации у Рошаля. Трёхлетний ребёнок лежит в коме. Я говорю: господи, что? — Самокат. Как? Это маленькие такие, с пластиковыми колёсиками. Папа рядом, вот у ноги ребёнок. Папа просто засмотрелся в телефон, отвлёкся. И оказалось, что есть небольшой спуск. И ребёнок три метра проехал на более высокой скорости и попался камень. Дети падают вниз головой. У ребёнка черепно-мозговая травма, которая теперь повлечёт паллиатив. Ребёнок паллиативный. И это просто самокат. Я не пугаю, я не говорю, что не надо. Я говорю о том, что будьте, пожалуйста, внимательными. Следите. Вы должны понимать, что это средство дорожного движения, это средство передвижения. Это опасно. 

Вот у моих ребят, у меня трое мальчиков, у них у всех есть велосипеды, самокаты. Но я сама с ними, сначала, вот я еду, знаете, как мне самой неохота спешиваться на регулируемом пешеходном переходе. Реально понимаю всех. Но я спешиваюсь, и мы переходим, везя велосипед рядом. Потому что понимаю, если я будут проскакивать, естественно, и они будут проскакивать.  

Е.ВОЛГИНА: У меня сын, ему семь лет, он на обычном самокате ездит. У нас несколько раз спор с ним был. Я ему говорю спешиваться, он знает этот термин «спешиваться», и тут проезжает электрошеринг. И он мне говорит: мам, но он же сходит, почему я должен? 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: По правилам, он должен спешиваться. Но для этого введены, кстати, увеличены в разы штрафы, для кикшеринга. Там до ста тысячи есть штраф. Хорошо, пускай будет так. Нам надо, наверное, переболеть всем этим. Но уважаемые родители, будьте внимательны. Сейчас дети приехали с дачи. Они немножко раскоординированы. Они забыли вот этот городской ритм. У них совершенно другое сейчас за три месяца мировосприятие. Фокус внимание, опасности, посмотри направо – посмотри налево, этого нет. Здесь ваша задача, особенно первоклассников, несколько раз пройти с ребёнком этот маршрут. Если вы потом планируете ребёнка одного пускать, независимо, второй это класс, третий, четвёртый, пройдите с ним этот безопасный маршрут, покажите, сами понаблюдайте, где есть камеры, где нет камер. Потому что разные бывают ситуации. Чтобы вы потом не оказались в какой-то панической ситуации. 

Е.ВОЛГИНА: Слушатель говорит: «Я как водитель скажу: наушники ещё снимите».

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: И ещё капюшоны. Поддержу. Потому что когда мы говорим о том, что у нас дети страдают ещё на железнодорожных переездах, там как раз наушники, капюшоны это первые причины гибели детей. 

Е.ВОЛГИНА: Давайте пару звонков примем. Здравствуйте. Слушаем вас. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. По автомобилям штрафы сплошь и рядом. Где полицейские на пешеходных переходах? Вы знаете, как переезжают их на самокатах, как переходят люди, бросаясь под колёса. Где штрафы, где предупреждения от полиции? Я не вижу. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Очень хороший вопрос. Я этот вопрос тоже задам сотрудникам, запрошу у них эту информацию. Как мне говорят о том, что… у нас недавно прошла пресс-конференция с представителями ГИБДД и МЧС в преддверии нового учебного года. И я запрошу эту информацию. Я так понимаю… если есть камера, вот вы говорите, сотрудники ГИБДД. На каждый пешеходный переход не поставишь. Но мы движемся, у нас самый прекрасный город в мире, и Центральный округ у нас весь в камерах, там проблем нет. А вот что в спальных районах нет камер, это да. Но, вот опять, смотрите, как мы с вами устроены. Спасибо, конечно, за звонок. Но опять кто-то должен это сделать. А где наше мнение? Я вспоминаю своё детство. Ты попробуй на красный свет перейди, тебя тут же клюкастая бабка злая остановит и скажет: стоять, ты куда пошла? Это реально было. Ты выходишь из подъезда, сидят бабушки, и первое, что они тебя спрашивают: ты ключ не забыла? Хотя я даже этих тётек не знаю. Всем было до всего дело. 

Е.ВОЛГИНА: А сейчас ни до кого нет дела. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: И мы сейчас говорим... Я, например, в своём районе, я живу в Куркино, если я вижу, тоже была ситуация, когда папа брал себе самокат, я вижу, что девочка его маленькая, лет 13, тоже берёт самокат. Я подошла к папе, честно скажу, я опасалась, что сейчас я про себя всё узнаю. Нет, этого не произошло. Я говорю: вы понимаете, вы подвергаете риску жизнь своего ребёнка, можно только с 18 лет. Я больше ничего говорить не стала. Я сказала: вы, папа, подвергаете, подумайте, пожалуйста. И пошла по своим делам. Когда я вышла, самокаты стояли, семьи не было. Можно же было пройти мимо. Если бы я могла броситься под самокат любого проезжающего, я, наверное, это сделала бы. Но это была бы ещё одна трагедия и переломанные люди. Надо быть самим неравнодушными. 

Е.ВОЛГИНА: Давайте вас ещё послушаем. Здравствуйте. 

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. По поводу самокатов. У меня у сына есть обычный самокат. Но я спокойно смотрю за ним, обучал его, как ездить. И даже если он знает, что я не вижу или кто-то не видит, он всегда спешивается, переходит дорогу пешком. Он у нас очень ответственный, даже ребят, своих друзей, его старостой в классе выбирают, он такой очень правильный парень, и друзей своих старается приучить, чтобы так же на самокатах ездили и переходили пешком. И ещё вопрос такой, вы говорили по поводу детей. В моё время в школе очень много было мужчин. Трудовики, физкультурники. В наше время практически нет мужчин. И те дети, которые в школу приходят… мы всегда смотрели на тех мужчин, нам было интересно с ними заниматься, как мальчик говорю. У нас как же получается: в садике нянечка, в школе учительница, по жизни мама воспитывает с бабушкой. И мы хотим от мальчика, чтобы он стал мужчиной. А он не будет таким. Потому что в жизни его помимо папы должны быть ещё мужчины, которые могут воспитывать его и показывать своим примером, что и как. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Спасибо вам большое за звонок. Действительно лишний раз убеждаешься, что когда отцовская рука рядом, то и парень ответственный. Спасибо вам. Кстати, при уполномоченном есть совет отцов. Я вас приглашаю. С таким ответственным парнем, с таким папой ответственным, присоединиться к нашему дружному сообществу, совету отцов города Москвы. 

Что касается… вы совершенно правы, что у нас идёт женское воспитание, перекос немножко. Но всё-таки не соглашусь. Может быть, в вашей школе так сложились обстоятельства. Но, например, в школах, в которых я раньше была директором, мужчин стало значительно больше. И меня это радует. И это связано, конечно, и с поддержкой материальной, теперь уже зарплаты московских учителей очень достойные, и мужчина — кормилец, и они тоже пошли в школу. Это хорошо. И конечно, спорт. Это тренеры. И если мы говорим о безопасности, мы с вами проговорили про зарядку. Но когда меня спрашивают: Ольга Владимировна, а как надо ребёнка к школе готовить? Я точно знаю, что готовить ребёнка к школе надо прежде всего готовить его здоровье. Это заниматься спортом, это учить плавать, это учить кататься на велосипеде, правила дорожного движения учить. И его подкачивать. Потому что они три-четыре урока сидят по 40 минут, это, конечно, большое испытание для маленьких детей. И здесь надо быть крепким, спортом надо заниматься. А там и мужчины рядом. 

Е.ВОЛГИНА: Слушатель про трудовиков упомянул. А ведь введение в школах предмета труд сразу с первого по девятый класс в этом году. Вернули всё-таки труд. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Жень, для меня формулировка эта странная. Потому что труд никто никуда не убирал. 

Е.ВОЛГИНА: Была технология, по-моему. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. Это была технология. Это был некий такой… мягко скажем… никто ничего не убирал. Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Но труды всегда были, и в начальной школе, и в средней школе, но их называли технологией. И школа сама могла выбрать: это будут технологии материальные, о чём мы говорим, это станки, это то, что делают руками, или информационные технологии. А так как у нас информационные технологии работают на другие предметы, то большая часть стала информационной технологией. А теперь этого лукавства нет. Теперь сказали: значит, так, информатика информатикой, а вот труд — это труд. 

Е.ВОЛГИНА: Табуретки.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Совершенно верно. Я опять же как бывший директор школы могут сказать: у меня всегда была материальная технология. Всегда. И никогда не скупилась. Потому что я считаю, что через руки развивается голова. То есть это не я считаю, все считают, и нейропсихологи так считают. А у нас ребята шнурки до сих пор завязать не могут в пятом-шестом классе, потому что мы с вами, уважаемые родители, липучки покупаем, потому что это быстрее. Это опять наша история. А вот нет, пускай шнурки будут. Потому что мелкая моторика развивает мозг. Нет мелкой моторики, будет тяжело потом думать. 

Е.ВОЛГИНА: Слушатель спрашивает: «Столько предметов ввели: семьеведение, труды. Можно говорить, что школа меняется?»

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Это вообще какой-то неправильный вопрос, извините. Школа не меняется от новых предметов. Школа меняется от философии. Семьеведение, во-первых, его ввели в старшей школе, и это внеурочная деятельность по выбору. То есть никакого дополнительного часа нет, нагрузка не увеличилась. Труды — это, как я уже объяснила, они как были в учебном плане технологии, так и остались, это не увеличение учебной нагрузки для детей. Это только фокус на материальную технологию, что мы руками делаем. Школа меняется тогда, когда в школе появляется другой философский дух. Когда есть уважение к ребёнку. Когда уважение к ребёнку в школе сформировано, а до этого, например, оно как-то хромало, тогда я буду говорить: да, образование и школа меняется. А так у нас всё как было в учебных предметах, так и осталось. Истории у нас прибавилось, что правильно.  

Е.ВОЛГИНА: Философия, хорошо, если про неё говорить. Говорю исключительно про то, что слышала от других мамочек. Сейчас не школа для ребёнка, а ребёнок для школы. Ребёнок должен успевать это, это, это, потому что для школы это важно, от этого якобы зависит финансирование, и его силком затягивают в какие-то рамки, а может, у него свой ритм. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Во-первых, никак это не зависит, никакое финансирование от ребёнка. От ребёнка зависит, в принципе, он учится у вас или не учится. Финансирование идёт по наличию ребёнка. А не потому, как он учится и в какие кружки ходит. Вообще не так. 

Е.ВОЛГИНА: А гонка за успехом?

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Мне кажется, что это… я не поддерживаю, я считаю, что каждый ребёнок должен развиваться в своём успехе. Смотрите, один ребёнок, очень просто, как по поводу спортсменов, на примере спорта. Все дети разные, никто не одинаков, а программа общая, и она одна для всех. Но один ребёнок, например, может сразу сходу отжаться пять раз и в конце года отжаться 15 раз. Успех? Успех. А другой ребёнок вообще отжаться не может. И в конце года отожмётся два. Потому что у него есть какое-то заболевание. И тот, кто отжимается 15, он норма, это даже не победа. А тот, кто отжался два, тот герой. Вопрос о том, кому мы говорим это. Может ли ребёнок это понести. Есть дети, которых нужно, вот прям понимаешь его нервную систему, понимаешь его потенциал, понимаешь включённость семьи, и тогда да. А ведь есть дети, как хрустальные вазы, их всё больше и больше. И в чём ценность хорошего учителя и вообще отличие хорошего учителя от плохого учителя? Это прежде всего умение увидеть этого ребёнка, и заметить его победы над собой. В его собственном треке. А если у меня 35, и все 35 должна быть победителями, то бегите от такого учителя.  

Е.ВОЛГИНА: Ещё слушатель Александр говорит: «Столкнулся с такой проблемой: дочку как будто бы учительница выбрала жертвой и инициировала против неё травлю. То у доски обсудила, то ещё что-то. Ребёнок растерян. Учиться вроде бы любил, теперь до паники».  

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Пишите обращение на [email protected], будем разбираться.  

Е.ВОЛГИНА: А если это не Москва? 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Какая разница? Хорошо, пишите в другой регион своему уполномоченному. Будут разбираться. Потому что ответственно заявляю: любой буллинг начинает взрослый. Любой буллинг ребёнка начинает взрослый. Неосознанно. Достаточно просто сделать замечание определённым тоном, подчеркнуть недостатки, и если ребёнок не в силах себя защитить, он пограничный, и он отреагировал, например, заплакал, показал свою слабость, там всё. И понеслось. И потом мы начинаем зализывать, заглаживать. А взрослый не помнит этого. Уважаемые, не только учителя начинают буллинг. Начинают буллинг родители. Когда они у себя на кухне начинают обсуждать семью другого ребёнка, ребёнка другого, а ребёнок это слышит. Своё негативное отношение к этому. И когда ребёнок придет, понимает, что у него за спиной мама с папой, и он может сейчас начать, высказать то, что они на кухне обсуждали. Ребёнок он же прямолинейный, он простой, он же не будет хитрить, он не может понять, что здесь мы так говорим, а там мы улыбаемся, тут мы дружим, а тут не дружим. Ребёнок не такой. Так родители тоже начинают эти буллинги. Нам надо быть очень бережными к своим детям. На месте этого слабого ребёнка, которого забуллили, может оказаться и ваш ребёнок. 

Е.ВОЛГИНА: А как так получилось, Ольга Владимировна, когда сейчас, последние годы, этот детоцентризм развит очень, что всё для детей, живём ради детей, всё лучшее детям. Но при этом сами взрослые теряют понимание, что вообще есть ребёнок, как ему нужно помочь. При этом параллельно думая, что он должен достичь успешного успеха. И в итоге такой сумбур получается! Если у взрослого сумбур в голове, то что от ребёнка ждать? 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Женя! Потому что изначально то, что вы сказали, это ошибка. Ребёнок — не центр Вселенной. Это наша поколенческая ошибка. Это наша с вами поколенческая ошибка. И с этого всё и начинается. Потому что раньше центром Вселенной был дом и семья. Это была семья. Не ребёнок, внимание, а семья — папа, мама, бабушка, дедушка, многопоколенческая семья, и дети. И вот это было ценностью. Мы с вами этого не имеем. Межпоколенческая семья вообще у нас ушла, потому что мы все по клетям живём, и чем дальше, тем лучше, от бабушки и дедушки. Только на выходные и каникулы. Статистика разводов у нас с вами превышает статистику браков. Это тоже про семейную ценность. Остаётся чего со мной рядом? То, что я родила — ребёнок. А любовь-то куда-то надо деть. Я её туда и деваю, куда могу. 

Е.ВОЛГИНА: А потом он мне должен служить всю жизнь. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Ну, потом, может, как получится. Но вот оно. И это всё зарождается, западные технологии, когда мы стали с вами потреблять. Мы потребители. В моей голове это всё лежит в одной плоскости. Потребление. Потому что комфорт, потребление, и ценности вымываются. Они вымываются, потому что у вас смещается фокус на комфортность. Человек должен быть комфортный. Не получилось — скомкал, другого комфортного буду искать. 

Е.ВОЛГИНА: Материнство должно быть лёгкое. А оказывается, оно бывает трудным.

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Да. А материнство должно быть полегче, замужество должно быть без конфликтов и при больших деньгах. А как же? Мужчина без денег вообще не мужчина. Вы посмотрите, что происходит. И ведь по разводам, как это люди думают? Это ж разве можно так? И мне кажется, что этот детоцентризм как раз та ошибка, которую мы с вами все расхлёбываем. Если бы у нас фокус был смещён правильно на семью и семейные ценности, семейные традиции, многих бы вопросов мы даже вообще бы не касались. Они решались бы за семейными дверями. Они там и должны решаться. 

Е.ВОЛГИНА: Слушательница спрашивает: «А как быть, когда ребёнок пошёл в школу, а отец хочет играть в злого полицейского, а мама добрый полицейский. Есть ощущение, что у ребёнка рассинхрон. Я пытаюсь мягко направить мужа, он не слушает». 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Интернет вам в помощь. У нас есть такая история, как ответственное родительство. Ищите, пожалуйста. Есть психологи семейные, которые помогут вам справиться с этой проблемой. Конечно, это беда ребёнку. Я сделаю из него мужика, сейчас я это… Мне фотографию очень хорошую прислали: написано «товары для школы» и под ними висят ремни мужские. Я так понимаю, что вопрос про это.  

Е.ВОЛГИНА: Ольга Ярославская была с нами, уполномоченный по правам ребёнка в Москве, автор Telegram-канала «Право на детство». Ольга Владимировна, спасибо. Ждём снова. 

О.ЯРОСЛАВСКАЯ: Спасибо.