Н. КРИЧЕВСКИЙ: О науке чуть позже. А пока — здравствуйте, господа! В эфире «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва», 94,8 FM. Как всегда, вначале напоминаю средства коммуникации. Телефон: 73-73-948. SMS-портал: +7 (925) 8888-948. Сайт и Twitter вам тоже, вне всякого сомнения, знакомы. Да что там говорить, иногда не успеваешь читать всё, что вы присылаете за два часа нашей программы.

Ещё раз повторю: о науке чуть позже. А пока хотелось бы ответить нашим слушателям, что предъявляли нам претензии в предыдущем часе, что мы якобы здесь занимаемся «кое-как и непонятно что». Так вот, дорогие мои, вы будете смеяться, но наша программа работает. Вы не поверите, «Антикризис профессора Кричевского» работает.

23 мая я зачитывал вам сообщение, которое пришло на мой персональный сайт. Зачитаю его ещё раз: «Никита Александрович, помогите решить проблему импортозамещения. Я представляю компанию из Волгограда, которая производит машины для прочистки канализации, — это водоотведение, это та коммунальная услуга, которую мы ежемесячно оплачиваем. — Мы единственные в России, кто это делает. До валютных скачков все покупали американское оборудование. После скачка всё равно покупают американское, хотя оно по сравнению с нами сильно проигрывает в качестве. Очень обидно, когда люди тратят бюджетные деньги на покупку зарубежной техники, так как нас не все знают». И добавление: «Чаще составляют техзадание специально для иностранной техники».

А вот теперь то, что пришло на этой неделе на тот же персональный сайт имени Никиты Кричевского. Внимание! «Добрый день. 23 мая в эфире радио „Говорит Москва“ вы говорили о компании, производящей машины для прочистки канализации, и о том, что у вас есть контактная информация об этой компании. Помогите, пожалуйста, с ними связаться». Конечно, помог. Тут же отправил все координаты: тут же отправил название компании, тут же отправил телефон, тут же отправил электронную почту. Но при этом настоятельно попросил сообщить о результатах.

До этого мы говорили о том, что мы нашли две компании — одна производит древесный брикет, а другая в них крайне заинтересована. Было много ещё чего интересного. Тем не менее, наша эстафета, наш марафон инновационных, марафон идей, которые могли бы способствовать импортозамещению, продолжается. И так же, как во всех предыдущих программах, звонки по импортозамещению и по инновационных идеям принимаются вне очереди, вне зависимости от темы нашей программы, темы текущего обсуждения, господа. 73-73-948 — повторяю ещё раз телефон для коммуникации.

Почему мы этим занимаемся? Почему лично я этим занимаюсь? Я могу ответить на это очень просто. Дело в том, что всё последнее время я смотрю и не могу понять, чем занимаются наши бизнесмены, наши власти предержащие на многочисленных деловых, бизнес, инвестиционных и прочих форумах, которые в изрядном количестве проводятся чуть ли не еженедельно во всех регионах страны, прежде всего в столице, в Санкт-Петербурге и пр. На них люди встречаются, люди обнимаются, люди целуются, всё у них хорошо, там они имеют возможность пообщаться в неформальной обстановке. Дальше этого, как правило, дело не идёт.

Я, конечно, не говорю в данном случае о том, что к определённым форумам — будь то медведевский Сочинский инвестиционный форум или путинский Санкт-Петербуржский международный экономический форум — подгоняются даты заключения контрактов, что даёт возможность организаторам этих тусовок говорить о том, что на том или ином форуме, на том или ином сборище было подписано договоров, контрактов и заказов на столько-то десятков миллиардов рублей либо долларов. Это всё понятно, это мы понимаем. Но мне кажется, ни одну из стоящих перед экономикой, перед обществом проблем ни один форум за последние годы не решил. Может быть, я не прав. 73-73-948. Может быть, не прав. Кто-то скажет: «Никита Александрович, вы отстали от жизни, вы ориентируетесь исключительно на тенденциозные сообщения и публикации в средствах массовой информации».

Но на этой неделе, в День российского предпринимательства, проходил юбилейный форум «Деловой России» — форум, на который приехал президент Российской Федерации Путин Владимир Владимирович. Просматривая его выступление (а выступление было как вступительным, предваряющим дискуссию, так и в форме ответов на вопросы и замечания), я обнаружил целый ряд нестыковок, которые меня, конечно, повергли в уныние. Ну, знаете, получается программа у нас такая провокационная, я бы сказал, критиканская.

Так вот, смотрите, какие у меня есть претензии к путинским спичрайтерам, к путинским советникам. Вот что он говорил, я приведу буквально три момента.

«Центральный банк, — это цитата из президента, — является в соответствии с законом независимой структурой управления финансами. Основная цель у него — борьба с инфляцией, есть и другие задачи, которые Банк России решает. И он очень правильно делает, что ревностно относится к своей компетенции. Думаю, что мы должны дать возможность Центральному Банку работать именно в таком режиме, независимо». Насчёт независимости Центрального банка что в России, что в Америке можно говорить долго и в итоге понять, что между ЦБ и правительством существует такое решето в заборе, что впору говорить о диаметре дырочек в этом заборе, в этом решете, нежели чем вообще о существовании этого забора. По-моему, и забора никакого уже давно нет.

Тем не менее, я посмотрел закон «О Центральном банке», потому что как-то, вы знаете, не помню наизусть я этот закон, уж простите, не помню. Пошёл, посмотрел. Путин говорит, что «основная цель у Центрального банка — борьба с инфляцией, есть и другие задачи, которые Банк России решает». Так вот, статья 3 закона «О Центральном банке Российской Федерации» гласит: «Целями деятельности Банка России являются: защита и обеспечение устойчивости рубля; развитие и укрепление банковской системы; обеспечение стабильности и развитие национальной платёжной системы; развитие финансового рынка; обеспечение стабильности финансового рынка Российской Федерации».

Где инфляция? Нет. Она там дальше, по-моему, в 45-й статье, что ли. Не суть. Но, подождите, под номером один в целях деятельности Банка России (это статья 3 закона) значится защита и обеспечение устойчивости рубля. При чём здесь инфляция? Кроме этого, понятие устойчивости рубля в законе, понятное дело, не расшифровывается. Предполагается, что мы априори понимаем, что устойчивость рубля — это то-то, то-то и то-то. Мне это тоже, мягко говоря, не понятно.

Суть не в этом. Суть в том, что это даже не передёргивание, это выдаваемое за действительное, то есть то, что Путину наговорили его советники, советчики и прочие граждане, которые его окружают — граждане в значительной степени либерального окраса, и с этим ничего поделать нельзя. Никакой инфляции в целях Банка России нет и в помине. Если она там зашита где-то внутри — это другой разговор.

Но переходим к пункту два: «Изменение курса рубля повышает ценовую конкурентоспособность отечественного производства, открывает окно возможностей для того, чтобы взять под свой контроль новые ниши на национальном и международном уровне», — говорит наш президент. Согласен, если бы не одно «но». А «но» это заключается в том, что параллельно с ослаблением курса рубля у нас существенно выросли — что? — правильно, издержки или, проще говоря, затраты. Издержки все, кроме заработной платы. Всё остальное — ресурсы, услуги и прочее — конечно, выросло, и выросло многократно. В связи с этим, на мой взгляд, с возвращением курса доллара к 50 рублям за 1 американскую единицу все преимущества, которые давала девальвация рубля по итогам прошлого года, куда-то исчезли, испарились можно сказать. Но об этом опять же никто Владимиру Владимировичу как-то не намекнул. Ну, боялись, что ли, боялись.

Пункт номер три, я заканчиваю: «По поводу территорий опережающего развития. Эта программа только запускается, но в целом уже можно сказать о том, что она обещает быть интересной и эффективной. Видите, они даже называются „территории опережающего развития“ — именно для территорий там создаются определённые условия льготного функционирования бизнеса».

Владимир Владимирович, я не помню, в каком году был принят закон об особых экономических зонах — то ли в 2006-м, то ли в 2007-м, — но подписывали-то его вы. Это те же самые территории опережающего развития, то же самое, вид сбоку. Потому что нельзя всю область или весь регион признать территорией опережающего развития. Очевидно, что там должна быть какая-то очерченная территория. При этом эта территория может быть как и значительной, так и точечной.

Больше того, вы наверняка помните, что в своё время, в середине нулевых, под развитие особых экономических зон было направлено более 1 миллиарда долларов бюджетных средств. Где эти деньги? Там на все зоны порядка 350 зарегистрированных резидентов. Нет. Получается, мы снова начинаем с чистого листа? Получается, мы снова предоставляем в массе своей те же льготы, но по второму кругу. И по второму кругу заходим и говорим: «Вот видите, мы же работаем, мы же движемся вперёд. Это обещает быть интересным и эффективным».

«Можно ли, — задаёт вопрос Путин, — это на отдельную отрасль в целом как-то распространить? Я просто не готов сейчас ответить», — говорит Владимир Владимирович. Ну, правильно, советчики-то у него те ещё, они даже сайт Минэкономразвития открыть не могут. Сайт Минэкономразвития посвящает нас в детали организации высокотехнологичных производств в разных странах. Можно, в конце концов, привести очень интересный пример переформатирования финской компании Nokia с галош, грубо говоря, на мобильники. Это тоже были высокие технологии, но это был «вариант одинокой звезды», как его назвали. Другой вопрос, что можно и целую отрасль вывести в лидеры и, скажем, максимально уменьшить налоговое и взносовое бремя, естественно, за счёт компенсаций из бюджета. Это на самом деле не так уж и сложно.

Ну, сколько времени надо для того, чтобы подготовиться к ответу на вопрос президента? Может быть, час. Может быть, два. Ну, хорошо, день. Через день президент уже будет во всеоружии говорить: «А почему у нас до сих пор этого нет?» Тем не менее, всё это мы слышали, и всё это в очередной раз заставляло как-то приуныть.

И, наконец, ещё одна цитата из президента по поводу обмена кадрами. Говорит Путин: «Конечно, нормально, когда человек поработал во власти, а потом как-то устраивает свою жизнь, идёт или в науку, как, допустим, Алексей Леонидович Кудрин. Он декан факультета в Петербургском университете». Так вот, по поводу Алексея Леонидовича мы будем говорить, наверное, после 12 часов, потому что перед Алексеем Леонидовичем как возможным кандидатом на пост премьера мы будем говорить о науке.

А сейчас я хочу вас спросить: зачем, по вашему мнению, нужны эти форумы, есть ли в них смысл? 73-73-948. «Где деньги, Зин?» Это не тот разговор. В конце концов, там есть спонсоры, и спонсоры на сайте форума «Деловой России» представлены в исчерпывающем формате.

«Смотрю, в последнее время тенденция: если президент сказал что-то дельное, то ему подсказали хорошие эксперты, а как только что-то не то сморозить, то это уж точно совет поганых либералов», — пишет нам Николай через SMS-портал. Вы знаете, я вам должен сказать, что мне очень сложно назвать хотя бы одного хорошего эксперта в окружении президента. Это первое. Вполне вероятно, они есть. И, скорее всего, они есть. И очень много из того, что говорят эти хорошие эксперты, действительно правильно и по делу.

В то же время я вам должен сказать, что термин «поганые либералы» в данном случае абсолютно неприменим, он контрпродуктивен. Почему? Потому что, во-первых, у поганых либералов тоже бывает что-то дельное и ценное в их предложениях. А во-вторых, я не понимаю, кого вы подразумеваете под погаными либералами? Кто эти люди? Кто эти люди и, скажем, какую экономическую модель развития Российской Федерации они в данном случае исповедуют? Мне представляется, что как такового либерального течения в российской экономической мысли особо никогда и не было, и вряд ли когда-нибудь будет. Просто под личиной приверженцев либеральной экономической теории — теории, которая давным-давно выброшена на свалку экономической истории — скрываются в основном банальные коррупционеры, то есть люди, которые, надувая щеки, говоря о своей псевдонаучности, на самом деле решают исключительно личные вопросы, связанные с удовлетворением их собственных шкурных интересов. Это можно проследить по судьбам очень многих так называемых либералов во власти и при власти.

«Кто эти люди и где мой конь?» — вопрошает 43-й. Вот мне тоже интересно, поганые либералы — это кто? 73-73-948.

Объясните мне, недалёкому, в чём смысл проведения этих форумов. Почему? Потому что я искренне не понимаю. Ну, собрались люди. Ну, побеседовали. Гвоздём программы, свадебным генералом, хедлайнером выступал президент. Это понятно. Вот президент приехал — значит, всё отлично, всё здорово. Дальше что? Дальше были секции, дальше было обсуждение. Это тоже всё понятно. Хорошо. После этого что? А после этого, судя по фотографиям радостных лиц участников форума «Деловой России» в Facebook, Instagram и прочих социальных сетях, была дискотека, господа, после этого были посиделки в барах и ресторанах, прогулки на корабликах по ночной столице, тем более что место проведения форума на берегу Москвы-рики в гостинице рядом предрасполагало к этому.

73-73-948. Доброе утро, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Валерий. Я на протяжении последних многих лет внимательно слежу за тем, что происходит. Мне кажется, что наши господа либералы показывают потрясающие свои достижения, когда нефть у нас за 100 долларов зашкаливает, и мы не знаем, куда эти деньги правильно впихнуть. Как только прижало вот совсем недавно, в прошлом году, так вся либеральная идея куда-то делась. Доллар как начал скакать по 10 рублей каждый день — и никто ничего не смог сделать.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: И?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И напрашивается вывод, что люди не на своём месте. Они за последнее время ничего не предложили.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: В том, что рубль так ослаб, либералы виноваты?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если они допустили, что это случилось, кто тогда в этом виноват?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я не знаю. Может быть, либералы исполняли чью-то волю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тогда они должны были сказать, что это была воля того-то человека. А то у нас, рядовых граждан, складывается мнение, что это именно их заслуга, что доллар был 35, а потом стал 70.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А может быть, в этом и есть искусство большой политики? Поставить на должность, например, руководителя ЦБ человека…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: «Отличницу»?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как Геращенко говорил.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Человека с либеральным прошлым. И вдруг буквально за несколько месяцев рубль катится с 35, как вы казали, до 60 с лишним.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы как человек, который к экономике ближе, чем кто бы то ни было, можете сказать хоть одно её достижение за время вообще её пребывания у власти?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: В данном случае я хотел бы с вами обсудить эффективность проведения форумов, а не личность, как вы сказали, «отличницы».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Господин Греф, который рассказывает нам сейчас на каждом форуме…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Чуть попозже, после 12.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я приготовил вам много интересного.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда Медведев даже над ним смеялся. Мы же помним всё это.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Нет, я не помню, когда Медведев смеялся над Грефом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На одном из заседаний они сидели, и Греф начал рассказывать Путину об очередной программе. А Медведев повернулся к нему и говорит: «А когда мы их исполнять-то будем? Вы каждый месяц их пишете».

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Вот ты смори, а? Потроллил Дмитрий Анатольевич. Спасибо вам за звонок.

73-73-948. Есть ли смысл проведения подобных форумов? Может быть, кто-то из участников откликнется, позвонит и скажет, в чём моя неправота и в чём практический смысл проведения подобных собраний. Вполне вероятно, я ошибаюсь. Может быть, во мне говорит обида? Может быть, сквозит недоумение за то, что меня не позвали? Я бы вряд ли пошёл. Это другой разговор. Но хотя бы ради приличия могли бы сказать: «Никита Александрович, мы так ценим ваше мнение и вашу позицию, что вот сам бог велел вам приехать и изложить её, скажем, на одной из секций». Могло такое быть? В принципе, да. Правда, люди, которые организовывают подобные тусовки, в общем, в курсе, что я, как правило, отказываюсь. В данном случае не обо мне разговор.

73-73-948. Доброе утро, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Владимир. У меня к вам вот такой вопрос. Вот вы говорите, что в окружении президента вы не видите вроде как достойных людей. А как, по вашему мнению, академик Глазьев — какой бы он мог пост занять в Правительстве, чтобы это было действительно эффективно?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо за звонок. Вы очень свистите (вы, наверное, сами это слышите), потому что радио у вас работает параллельно.

По поводу академика Глазьева и прочих учёных товарищей. Господа хорошие, я вас в бесчисленный раз не прошу даже, а настаиваю на том, что есть наука и есть бюрократия. Я вам много раз говорил о том, что чиновник ищет, к чему бы прислониться, а учёный прокладывает путь, дорогу. Чиновнику нужны рамки. Если у чиновника рамки есть — значит, он идёт в фарватере, у него всё в порядке. Пыхтит, бухтит — как угодно. Но дорогу прокладывают учёные, дорогу прокладывает наука, дорогу прокладывают консультанты и эксперты. Потом эти рамочные нормативы принимаются, потом они облекаются в форму, скажем, программ или стратегий, и если они вменяемые и удобоваримые, по ним чиновник и идёт.

А говорить о том, что Глазьев или кто-то третий станет, неважно, премьер-министром или вице-премьером — это не совсем корректно. Потому что оптимальное место Глазьева и всех других — это либо помощником, советником президента, либо входить в экспертный совет или консультационный совет при президенте и рекомендовать ему, советовать ему, прогнозировать для него возможные изменения либо в экономическом законодательстве, либо в иных правовых аспектах, но ни в коем случае не заниматься их практической реализацией. Если ты учёный — это отнюдь не означает, что у тебя такой же талант менеджера. Я надеюсь, это понятно.

73-73-948. Ещё пару звонков. Доброе утро, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Никита Александрович. Андрей.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, Андрей.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, вы как специалист, если просто вас спросить, видите ли в экономическом окружении президента советников, скажем так, из азиатских регионов? Полезно ли это было бы, на ваш взгляд, или всё-таки преодостерчься от этого? Как вы думаете? Просто интересно.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я не понял вопрос. Мутко-style: in Russian, please.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Советники развития азиатской модели, конкретно — Китай.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А вы считаете, что тех, кто знает многие элементы китайской модели, мало в нашем нынешнем экономическом сообществе и в научном сообществе?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, мало, Никита Александрович.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Нет, вы ошибаетесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Думаете, не мало?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я не думаю, я знаю.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А как же тогда результаты?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Не ко мне вопрос.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А, понял. Спасибо.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ладненько, спасибо и вам. Мы заканчиваем эту тему. Мы так и не нашли, не получили ответа на вопрос: зачем же, собственно, эти форумы проводятся? Поэтому по умолчанию берём ответ вашего ведущего, который ответа-то и не знает. Но ему иногда, да что там говорить, частенько кажется, что всё это пустая болтовня, говорильня и в конце дискотека. А вот о науке, о том, что нас интересует, мы будем говорить после новостей. Не уходите.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: И ещё раз здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва».

«У нас люди настолько глупы, что не понимают, что китайскую модель экономики нельзя перенести на Россию», — пишет нам Юрий через сайт. У нас люди, Юрий, не настолько глупы, и они прекрасно понимают, что китайскую модель экономики можно перенести в российскую экономику. Вы просто недостаточно, судя по всему, знакомы с этапами реализации китайской модели.

Я опять же много раз схематично, правда, но рассказывал о том, как это было. Началось это в 1978 году, когда в одной из провинций (конкретно — в провинции Сычуань) китайским предприятиям было разрешено сверх плана после его выполнения производить и реализовывать по свободным ценам продукцию, на которой эти предприятия специализировались, и точно так же сверх плана по свободным ценам закупать необходимые материалы и оборудование. Через несколько лет эксперимент был признан удачным, его распространили на всю китайскую экономику — и понеслось!

Я вам должен сказать, что к либерализации цен китайцы шли десять лет. Первая попытка либерализации случилась у них в 1988 году. Через несколько месяцев после того, как они увидели, куда побежала инфляция и в какую сторону от банков побежали вклады и депозиты (проще говоря — сбережения населения), от либерализации цен отказались и всё вернули на круги своя, предпочитая делать эти шаги поступательно. Ещё один момент, связанный с китайским экономическим чудом — это вопрос собственности. До сих пор значительная часть китайских производственных активов являются государственными, при этом Китай является первой экономикой мира.

Наконец, Юрий, самый последний момент, и мы бежим дальше. Нам всё время говорят о качестве институтов, нам всё время говорят о том, что нам нужна институциональная реформа. Юрий, вы представляете, институциональная реформа! Так вот, я вам скажу, дорогой вы мой человек, по международным оценкам — будь то Doing Business, будь Transparency International и прочие «авторитетные» международные организации — китайские институты крайне слабые. Крайне слабые! При этом Китай является первой экономикой мира.

Как такое может быть? — вопрос для меня, в принципе, не стоит. Почему? Потому что я прекрасно понимаю, что за последние три десятилетия 52% экономик, показывавших устойчивый экономический рост (а устойчивый рост — это 5% в год и более на протяжении пяти лет), так вот, 52% экономик были демократичными, а 48% экономик — авторитарными. Более того, после 2008 года преимущества государственного капитализма стали уже очевидными, пожалуй, для всех, включая самых отпетых сторонников открытого свободного рынка.

«Китай — это прекрасная вселенная, которую я начал постигать», — пишет нам через сайт 06-й. Ну да. Я вас уверяю, специалистов в области развития китайской экономики за последние 30–40 лет в России более чем достаточно, и они могут сделать, скажем так, выжимку схематично, этапно, через слайды, ещё как-то для кого угодно, вплоть до самого массового слушателя, читателя, зрителя, как хотите — и всё будет предельно понятно. Другой вопрос: кому это нужно? Вот с этим действительно большие проблемы.

Ещё одна проблема заключается в том, что спецов-то много, но спецы в российском научном пространстве, в экономическом пространстве, в пространстве экономической теории — эти спецы особо-то никому и не нужны. Сегодня у Российской академии наук главная задача — это сохранить финансирование, сохранить должности, ставки, рабочие места для того, чтобы продолжать ежемесячно получать изрядные пожертвования от государства и при этом особо ничего не делать. Что, в принципе, очень хорошо было показано на вчерашней (сейчас я вам скажу точно) III Конференции научных работников РАН.

Когда я открыл на новостном ресурсе статью с отчётом об этой конференции и посмотрел на фотографии, я пришёл в ужас, господа. Знаете, может, процентов 70, но никак не меньше, людей, которые были участниками этой конференции, по возрасту от 70 лет и более. И вот эти люди нам, обществу, пытаются рассказать, как должна развиваться наука. Ничего они нам не расскажут. Я это знаю, потому что я внутри. И то, что несколько лет назад сделали Федеральное агентство научных организаций, которое выбило экономическую и материальную почву из-под ног так называемых академиков (вот именно, что «так называемых») — это очень хорошо и очень правильно. Потому что для всех, кто периодически катается по Нахимовскому проспекту, наверняка бросалось в глаза: если вы едете, скажем, в сторону Профсоюзной, то Институт экономики у вас будет справа, а другие экономические и математические институты будут слева, до печально известного ИНИОН.

Так вот, посмотрите справа на здание, в котором располагаются Институт экономики и прочие институты — там первые этажи сданы под автосалоны. Если вы зайдёте внутрь, вы увидите, что там огромный перечень организаций, которые арендуют площади у этих институтов. До недавнего времени эти деньги шли куда? Правильно, туда. А бюджетное финансирование, которое спускалось на эти институты, по большей части, ну, извините, иногда разворовывали: через обнал, через временные трудовые коллективы, через сторонние однодневки, делали даже целые, скажем так, компании неформальные, где специально садились люди, несколько человек, и вели эти процессы. Да что там говорить, почему вели? Они до сих пор этим занимаются.

Ещё один момент — самый интересный, возможно, ключевой в этой программе — коррупционный каминг-аут профессора Кричевского, вот так. Ровно через месяц профессор Кричевский будет уволен по сокращению штата из Института экономики РАН с должности главного научного сотрудника. Мне это директор Института экономики господин Гринберг объяснил в личной телефонной беседе тем, что таково требование того самого ФАНО — Федерального агентства научных организаций. И в качестве слабого утешения посетовал, что я не один такой весёлый, а вместе со мной будут увольняться ещё порядка 28, а то и 30 научных сотрудников.

При этом я знаю, что очень большая часть научного сообщества Института экономики РАН — это крайне пожилые люди, люди, которые в своё время, лет 30 назад, уже были пожилыми, работая в Политбюро ЦК КПСС. Они до сих пор сидят в Институте экономики РАН на должности, скажем, главного научного сотрудника, старшего научного сотрудника, просто научного сотрудника, получают свою зарплату и нифига не делают. Нифига не делают! Тем не менее, исправно появляются там раз в месяц, а в последнее время иногда даже и не появляются, потому что деньги стали переводить на пластиковые карты.

Так вот, по поводу пластиковых карт. Когда мы с Русланом Гринбергом договаривались о том, что я там буду работать на смешную ставку главным научным сотрудником Института экономики, я предложил ему воспользоваться пластиковой картой, которую я получил, на которую должна была перечисляться моя зарплата. Что вы думаете? Он её взял. Проблема была в другом. Проблема была в том, что SMS о поступлении и расходовании средств с этой пластиковой карты приходили на мой телефон. Он этого, видимо, не учёл. Ну, 70 лет человеку в следующем году — чего вы хотите? Не настолько продвинут.

Так вот, я вам должен сказать, что деньги (там были очень небольшие деньги) поступали на эту пластиковую карту, открытую на моё имя, регулярно каждый месяц, но деньги почему-то не снимались. Я говорю: «Руслан Семёнович, почему вы не снимаете деньги с пластиковой карты?» На что Руслан Семёнович мне как-то сказал: «А я PIN-код потерял». Я ему ещё раз напомнил этот PIN-код, он сказал «спасибо», и мы перешли к следующему вопросу для обсуждения. Что вы думаете? В августе прошлого года 30 тысяч с этой пластиковой карты кто-то снял. Кто? Чёрт его знает, карта не моя. Не моё, что называется, дело.

Тогда, когда встал вопрос о том, что я должен быть сокращён (а у меня там, на секундочку, была трудовая книжка), я задал вопрос по поводу той самой пластиковой зарплатной карты. Мне было сказано одним из замдиректоров, точнее, одной из замдиректоров Института экономики, что пластиковая карта у неё. Я ей задал логичный вопрос: «А почему она у вас оказалась?» — «А мне Руслан Семёнович её передал». Я говорю: «А у Руслана Семёновича как она оказалась?» Она говорит: «А я не знаю». Но я-то знаю — эту карту дал ему я.

Считайте это взяткой. Но поскольку я сказал об этом публично, у меня есть слабая надежда на то, что меня освободят от ответственности за дачу взятки, скажем так, должностному лицу. Вот такие нравы. При этом деньги там были, вы не поверите, смешные. Ну, что значит «смешные»? 3 тысячи рублей в месяц. Не побрезговал. Не побрезговал! Курочка по зёрнышку. Вы думаете, это только в одном Институте экономики? Нет, это везде. И те, кто работают в этих институтах, наверняка приведут свои, ещё более ужасающие примеры, причём примеры конкретные, с подтверждениями, с фактами и с доказательствами.

По поводу китайской экономической модели, о том, как она у нас проходит, как она у нас развивается. Вы знаете, этим все занимаются, но только не та самая наука, которая получает финансирование из бюджета. Я лично о себе слышал очень много «интересных» вещей от сотрудников Института экономики. Мне говорили не менее «интересное» количество вещей по поводу моего близкого по духу научных исследований человека — доктора экономических наук Славы Иноземцева. Да, мы с ним расходимся по многим узловым категориям и подходам к тому, что сегодня происходит в России, но это не мешает мне к нему относиться очень тепло, бережно и душевно. У нас разные позиции — да. Но я признаю его безусловный талант как исследователя и безусловный талант человека, который обладает, на мой взгляд, феноменальной памятью. И проблема этого человека в том, что он, будучи вундеркиндом, понадеялся на то, что он все вопросы решает лучше всех его окружающих. Оттуда выскочили те самые безумные 159 миллионов рублей, которые он должен официально.

Ещё один момент. Тот же Михаил Делягин. Мы все — молодые учёные. Михаилу в этом году уже исполнилось 47, в октябре 47 будет Иноземцеву, в декабре 47 будет мне — а мы до сих пор молодые. Мы до сих пор, знаете, мальчики в розовых штанишках с лямкой через левое плечо направо. Вот кто мы есть. Мы ничего не знаем, мы ничего не умеем. У нас выходят книги…

Кстати, о книгах. Меня зачислили в одну из групп, в один из секторов Института экономики РАН. Оттуда в конце прошлого года пришло письмо, сообщение: «Никита Александрович, мы тут составляем отчёт по итогам работы за год. Что вы сделали вообще за этот год? Чем вы можете отчитаться?» Я написал: «За 2014 год у меня вышли две книги, они до сих пор продаются и лежат как бестселлеры, например, в книжном магазине „Библио-Глобус“ на Мясницкой — „Экономика во лжи“ и „Сквозь санкции — к процветанию“». Я отправил это с исходными данными, всё это было сделано, как просили. Штабную культуру мы знаем, и знаем очень неплохо. После этого пришло сообщение: «Вы должны представить нам один экземпляр этих книг для ознакомления».

И тут я задаюсь вопросом: с какого, я извиняюсь, бодуна я должен вам что-то представлять? Вы хотите почитать? Идите, сходите в книжный магазин, закупите для себя 10, 15, 20, 50 экземпляров. Чего же крохоборничаете? Чего же вы требуете одну книжку? В конце концов, вы живёте на бюджетные деньги. Я издавал её не за свои средства, я издавал эти книги за счёт средств издательств. Но я не об этом. Я о том, что ведь у меня авторских экземпляров всего лишь 10, и я издавал их при помощи кого угодно, но только не академического сообщества.

И вот это сплошь и рядом. Вот такие вещи на каждом шагу. Вот это то, что сегодня представляет из себя Российская академия наука — академия, которая гневно обличает Федеральное агентство научных организаций за то, что оно якобы душит академию, за то, что 66%, по их подсчётам, учёных нужно сократить в Академии наук для того, чтобы выполнить майские указы Путина. Дорогие мои академики, члены-корреспонденты и прочие доктора, я вам должен сказать, что сократить надо не 66%, а как минимум 90%, потому что 90%, а то и 95% того, что вы пишете и издаёте — это мура, это макулатура, это то, что можно выкинуть, даже не открывая и даже не читая.

И я прекрасно понимаю, что, во-первых, я публично сознался в том, что фактически я дал взятку директору Института экономики РАН Руслану Гринбергу; и во-вторых, я закрываю себе дорогу к вам, в Российскую академию наук, и у меня будут огромные сложности, если кто-то когда-то захочет видеть меня, например, членом-корреспондентом Академии наук. Ну и хорошо. Вы мне покажите того, кто хочет стать членом-корреспондентом или академиком Российской академии наук просто так, не за деньги, не ради удовлетворения собственного тщеславия. Может быть, кто-то и найдётся, но я таких людей не знаю.

73-73-948. Слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Никита. Я на злобу ваших слов, как говорится, или на злобу дня хочу спросить. А почему у нас не востребованы ни Делягин, ни Иноземцев? Ну, Глазьева не слышно, он вообще где-то как-то затух, видимо, попал в эту берлогу. Кричевского. Нигде нет, нигде их не видно на позициях ведущих. Почему? Это что, какая-то местечковость Путина, или что? Мы вместо этого видим бездаря Медведева…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо. Очень хороший вопрос, я вам благодарен. Нет, это не местечковость, это близорукость. Это очевидная близорукость президента и его окружения. Я через окружение Путина передавал свои книги — и «Экономику во лжи», и «Сквозь санкции — к процветанию». И их читали и в Минфине, и в администрации президента. Я это совершенно точно знаю, потому что я сам это делал. Я Пескову её в октябре в Сочи на «Валдае» передавал.

Я вам больше скажу. На «Валдае» Путин стоял от меня буквально в метре, может быть, в двух, он разговаривал со Злобиным. А единственная книжка, которая у меня осталась на тот момент (я их привёз с собой упаковку), была в номере. Возможно, в этот самый момент российская экономическая история пошла другим путём. Шутка.

Почему нет? Мы есть. Нас слышат, нас читают, нас видят. С нами соглашаются, с нами спорят. Я не вижу здесь никаких проблем. Другое дело, что мы пока не востребованы. К вопросу о том, с кем нам приходится сталкиваться. Вы знаете, привычно говорить: «Ну, там либеральная мафия, клан! Гады, не пускают нормальных экономистов — Кричевского, Делягина и прочих». Господа хорошие, там не менее жуткий и страшный клан, который состоит из тех так называемых академиков, членкоров и прочих товарищей, которые окопались, оковырялись на своих руководящих постах в Академии наук. Их не менее, а может быть, более трудно свергнуть или просто подвинуть.

Я приведу в пример лишь один эпизод, эпизод прошлого года. Представляете, идёт олимпиада в Сочи. Ну, нормально, мы начинаем побеждать, рвать всех потихонечку. Мне кажется, ещё неделя — и мы бы там порвали и сборную Галактики. Ну, это к вопросу о Сочинской олимпиаде. Так вот, во время проведения олимпиады Путин на несколько часов оказался в Москве и собрал совещание из экономистов не либерального окраса, как можно было подумать (там не было Ясина и прочих Кузьминых), а именно из этих Гринбергов и прочих товарищей, которые являют собой якобы светоч — такой, знаете, не либеральный, а прогосударственный. На самом деле фигня это всё, но это отдельный разговор.

Они притащили ему доклад. Доклад был в виде лоскутного одеяла, то есть один институт, одна группа писала одну часть, другая писала другую часть, третья — третью. Таблицы часто повторялись! Шрифт не совпадал! Вы представляете, с этим дерьмом прийти к президенту. Вот с этим дерьмом вместо доклада. Они начали обсуждать, они начали во всём винить — кого? — правильно, Чубайса. Они начали говорить о плохой приватизации и так далее, и так далее, и так далее. Предлагали вразнобой, предлагали чёрт знает что.

Знаете, что получилось? Путин встал и сказал: «Вы пока посовещайтесь, а я пока пойду». Мне было бы не то чтобы стыдно, я бы в этот момент под землю провалился, потому что вот то, ради чего я туда пришёл, оказалось полной ерундой. Я бы встал и сказал: «Владимир Владимирович, извините ради бога, мы заканчиваем. Вы нас простите, что мы заняли у вас столько времени». Путин вышел, а эти товарищи продолжили обсуждать и кричать как ни в чём не бывало. Вот такая была история. Эта история, кстати говоря, не выдуманная, она даже сохранилась на информационных порталах. Если хотите, можете ознакомиться.

73-73-948. Доброе утро, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро, Никита Александрович. Вам не кажется, что то, что вы описываете — это похоже на магазин IKEA. Собираются все, открывают чертёж, читать никто не умеет, какие болты и куда подходят, сворачивают — а в итоге получается шкаф. Вы и другие, которые видят и кричат: «Ребята, не так собираете, надо по-другому, надо по чертежу, должен подойти каждый болт». Но они делают вид, что они собирают шкаф. Вот соберётся — и мы повесим свои вещи. Подобно этого. Это говорит о том, что дать вот маленький шкафчик, не собрал — надо всех выгнать к чёртовой матери.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Вы знаете, я не вполне согласен с вашей аналогией с неумехами, которые…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А с другой стороны, Никита Александрович…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ну, я не могу подобрать другой аналогии.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Решают кадры. Они не могут и не хотят уйти и дать дорогу другим. Потому что если они уйдут, а другие придут и что-то сделают — они уже будут не в деньгах.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Во-первых: а) любой из нас считает, что он будет жить вечно; б) любой из Российской академии наук уверен в том, что он абсолютно гениален! «Кто?! Кричевский? Кто?! Иноземцев? До свидания!» Я к тому, что без вмешательства сверху этот гадюшник не разворошить и не подвинуть. Вот в этом я абсолютно уверен. И я отвечаю за свои слова.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: И ещё раз. Если, например, Гринберг или кто-то из его защитников захочет обратиться в суд — милости просим. Первое, что я сделаю — это заявлю ходатайство о том, чтобы восстановили то SMS-сообщение от «Сбера», по которому были сняты 30 тысяч. А дальше я попрошу выяснить, кто конкретно это снимал, потому что любой банкомат сегодня обеспечен видеозаписью, видеорегистратором. И тогда мы будем разбираться, кто это сделал, потому что это был не я однозначно. Меня не было в России тогда, когда это снималось. Люди, которые со мной были, это подтвердят.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Тем более у вас не было карточки.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я вам больше скажу, у меня её до сих пор нет. Спасибо вам за поддержку, звоните.

Доброе утро, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Мне кажется, что на той встрече, про которую вы рассказывали, он должен был, как настоящий руководитель, назначить им менеджера, который будет отвечать, который всех организует, площадку соберёт и заставит эти умы что-то сделать. Всё-таки как руководитель он немножко неправильно поступил.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Нет, он поступил абсолютно правильно. Он не должен заниматься подготовкой докладов для себя самого.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, всё-таки он увидел проблему — значит, проблему надо было как-то решать. Я не говорю, что он лично должен был заниматься. Он должен был поручить кому-то.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я представляю, что он вышел в комнату отдыха или пошёл совещаться, потому что тогда Крым начинался в те дни, тогда был очень тяжело. И он шёл, схватившись за голову, и думал: «Господи, какой ужас, какой кошмар! Это — наука! Это — Российская академия наук!»

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я имею в виду, что в этот момент надо было какое-то понимание сформировать, какую-то площадку организовать и менеджеров нормальных, чтобы они организовались. Он время на них уже потратил, понимаете. Значит, надо понимать, что в следующий раз не потратит время.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Знаете, в чём проблема? Проблема в том, что Путин не слушает радио «Говорит Москва» по субботам с 11 до 13.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это да.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Вот в этом проблема! Если бы слушал, сейчас было бы всё уже по-другому. «Алло. Здравствуйте, Никита Александрович. Это Путин». — «А-а-а!»

73-73-948. Доброе утро, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Никита, добрый день. Дмитрий меня зовут. А вы можете представить такой момент, что на самом деле, может быть, Владимир Владимирович послушал этих всех товарищей из академии, в итоге сделает определённые выводы и пригласит вас?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Давайте перейдём к следующему звонку.

Георгий: «Кричевский, начните с себя. Характер у вас, батенька, прямо скажем, — там написано более жёстко, — дерьмецо. Правда же?» Правда! Георгий, правда! Какое отношение имеют мои личные человеческие качества к тому, что делается в науке? Я вам приведу массу примеров людей с отвратительными характерами, которые были первооткрывателями не в гуманитарных, а в точных науках, которые получали премии, которые были признаны всем миром, которые в личных отношениях насовершали столько ошибок, что хватило бы на пять жизней. Но какая разница, какой у кого характер, если разговор идёт о научных достижениях? Вы это понимаете, Георгий?

73-73-948. Доброе утро, слушаем вас.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Я по поводу инноваций.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да! Ну наконец-то! Давайте быстренько, у нас не так много времени. Доренко уже в студии.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы сейчас разработали инновационный проект по переработке вторсырья и никак не можем инвестиции найти. Технологии новейшие, аналогов, казалось бы, в мире нет.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Какое вторсырье?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: За основу взяли Воскресенский химзавод, отходы Воскресенского химзавода.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: И что на выходе?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На выходе РЗМ — редкоземельный металл. Это переработка нулевого цикла. То есть после РЗМ перерабатывается в цементный камень, далее идёт гипс, гипсокартон и так далее.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо огромное! Время уже 12. Спасибо большое. Мы поступаем очень просто. Пожалуйста, через мой сайт напишите буквально в нескольких словах вашу идею от начала до конца. Детали мне не нужны, я не разберусь, я не специалист в этой области, но обязательно оставьте свои координаты. И второй момент: для тех, кому это стало интересно, дорога та же. Сейчас новости, после которых мы наконец-то вернёмся к Кудрину и компании.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». Продолжаем нашу программу. Телефон для связи: 73-73-948. Несколько хвостов по поводу предыдущей темы.

«А что, Гринберг способен брать взятку? — вопрошает с сайта Хорей. — Вот это да! Я обескуражен этим обстоятельством. Интересно, он подаст в отставку?» Никогда, Хорей! Никогда он в отставку не уйдёт! Если только попросят.

Кстати говоря, мне кое-кто не так давно предлагал, скажем так, на годик сесть заместителем директором Института экономики, а через годик возглавить этот институт, но при этом предупредил сразу: «Есть будут поедом, писать открытые письма Путину, Обаме, Папе Римскому, далее — по списку. Готов? Пожалуйста. Не готов? Мы тебя поддержим». Вот такая была история по поводу директорства в Институте экономики.

«Браво! Восхищена вашим мужеством, — пишет нам 74-й. — Солидарна с вами. В 2005 году мы направили Фурсенко наши пожелания в реформировании РАН и создании Клуба учёных. Были лишены гранта и все уволены». Господи боже мой!

«Гнездо коррупции. Подробнее — „Фармацевтическая и продовольственная мафия“ профессора Броуэра».

«Путин поддерживает и будет поддерживать либеральный экономический блок, поэтому все рассуждения и надежды на изменения беспочвенные», — сообщает Владимир, 99-й. Нет, дорогой вы мой. Если он бы он поддерживал экономический блок, у нас бы, извините, даже добывающая отрасль не была бы по преимуществу государственной в настоящее время. У нас из крупных игроков остался «ЛУКОЙЛ». А вспомните, что было, когда Путин к власти пришёл. У «Газпрома» 38% акций было. «Всё, мы потеряли!» И то, 38% осталось благодаря кому? Правильно, Виктору Степановичу, который вовремя вытащил «Газпром» из-под руки Чубайса. А сегодня «Газпром» государственный, «Роснефть» государственная, «Сургутнефтегаз» также государственный, «Газпром-нефть» государственная. Можно дальше перечислять: «Татнефть», «Башнефть», региональные компании. Один «ЛУКОЙЛ» остался. А вы говорите — либералы.

Пишут через сайт: «Как любит Кузьминовский рассказывать про инфляцию, не упоминая про то, что 80% — это тарифы монополий». Кстати говоря, я позабыл вам эту историю немножко подсветить. Ведь действительно как можно ЦБ бороться с инфляцией, когда, ну, ладно, не 80%, но половина, уж к бабке не ходи — это взнос в инфляцию как раз тех самых естественных монополий. Ну о какой борьбе с инфляцией можно говорить-то, господи боже мой? Тем более говорить о том, что это записано в конституционном законе «О Банке России». Да Господь с вами!

Тут Георгий не унимается — тот, который написал, что характер у меня тот ещё. «Я к тому, что с таким характером тяжело в социуме. Вы это понимаете?» Ещё как, Георгий! Ещё как, мой дорогой! Вы не представляете даже, насколько иногда тяжело приходится — и не только мне одному, кстати говоря. Вы думаете, у того же Иноземцева характер шибко лучше? Я вас уверяю и я вас умоляю. Дело даже не в Иноземцеве. Дело в том, что к людям, которые занимаются, скажем так, научными или околонаучными изысканиями, к людям, которые занимаются интеллектуальным трудом, тем более трудом, который приносит деньги, когда они зарабатывают своими мозгами, своей головой, нужно относиться крайне аккуратно. А вот это не все понимают. И от этого идут проблемы, и проблемы очень серьёзные. Одно дело, как Гринберг, написать в соавторстве с Рубинштейном «Концепцию экономической социодинамики», где на каждой странице по пять-шесть, а то и больше ссылок на разные источники — что там от них? И совсем другое дело — что-то сидеть и придумывать. Вы знаете, компоновать, анализировать, спорить с самим собой.

Дорогие мои, если уж на то пошло, у нас огромная Российская академия наук, у нас всё здорово, у нас всё классно. Я вам так скажу, единственный человек в моей любимой стране — Иноземцев — уехал. С кем я мог бы поговорить, серьёзно поговорить на экономические темы, живёт в Костроме. Мы с ним общаемся, общаемся по электронке, по телефону, регулярно общаемся. Это тот самый Игорь Астафьев, которому никак не дают защитить докторскую. Ему уже 55 лет, он всё ещё доцент Костромского государственного университета. Единственный человек! С кем я разговариваю, чтобы вам было понятно — с Хайеком, с Фридманом, с Джеймсом Бьюкененом, с Адамом Смитом, с Дейдрой Макклоски — это мои собеседники по преимуществу. А у нас огромная Академия наук. У нас десятки миллиардов, да что там, сотни миллиардов рублей идут на содержание вот этого балласта, вот этого отребья, которые гордо именуют себя учёными.

Когда я работал заведующим кафедрой социального страхования в Государственном университете, у меня на профессорской должности был очень серьёзный и очень грамотный специалист из Пенсионного фонда России. Я не буду его называть, он не давал добро на обнародование своих личных данных. Он мне как-то рассказывал, как он пришёл к этим самым академикам. Это было десять лет назад, ребята! Не сейчас, а десять лет назад он пришёл, у него были обалденные слайды. Ну, тогда началась мода, поветрие на то, чтобы показывать слайды, где можно было циферки подставить, стрелочки пририсовать, какие-то основные мысли высказать и так далее. Вы это всё помните.

Так вот, у него этих слайдов было, наверное, штук 40. И я должен сказать, они мне очень нравились, потому что они были очень информативные. Когда я организовал с ребятами-студентами научную школу социального страхования, первым делом я попросил его выступить и показать слайды. Они их фотографировали, представляете? Он их показывает — а они их фотографируют. Ну, тогда техника ещё недостаточно развита была.

Это я к чему? Я к тому, что он мне говорит: «Никита Александрович, вы представляете, я тут к академикам нашим с этими слайдами поехал». Ну, у него их то ли 40, то ли 60, не помню, неважно. Ну, вот как пенсионная система работает, какие проблемы, расчёты, подсчёты, цифры и прочее. «Я им показал первый слайд, как бы вводный. Я им показал второй. Ну, объясняю, рассказываю и так далее. Перешёл к третьему. Они говорят: „Стоп! Давай-ка вернёмся ко второму. Объясни нам вот это, вот это и вот это“». И он говорит: «Мы на втором слайде увязли! Второй слайд от начала — мы на нём увязли. Ты представляешь этот уровень? Это колхоз! Это колхоз, это не наука!»

Это приехал ведущий специалист Пенсионного фонда России, доктор экономических наук, профессор, автор кучи учебников, кучи монографий. Они не двинулись дальше третьего слайда. Ну, хотя бы 20 могли бы пройти? Их никто по времени не лимитировал. Нет, застряли. Я говорю: «Ну как, объяснили?» Он говорит: «Ты знаешь, я в этом не уверен». Ну, он очень аккуратный, культурный, интеллигентный, не злобный человек.

Пару звонков. 73-73-948. Уж тема больно нравится, хотя там же Кудрин! Кудрин стоит уже и стучится. Добрый день, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, добрый день. Михаил, Москва. Сосед по Нахимовскому проспекту, тоже бывший сотрудник Академии наук. У меня такой вопрос. Скажите, пожалуйста, почему в экономических книгах (по крайней мере, в большинстве, которые мне попадались) не рассматривается модель Лотки — Вольтерра? Это чисто математическая модель, которая хорошо прикладывается к экономике, особенно к системе гидравлической, как американцы любят показывать финансовые рынки. Или же так называемая динамическая модель, которая ещё была в середине XIX века…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Стоп-стоп-стоп! Вы это к чему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня просто вопрос: почему экономисты не пользуются таким математическим аппаратом? Из моих замечаний вытекает, что теорию катастроф, такое впечатление, экономисты просто не читают.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Слушайте, подождите. Я вполне согласен с вами, что вы очень умный человек. Дело не в этом. Этот вопрос надо адресовать тем, кто занимается экономико-математическим моделированием. Я к этой отрасли экономический знаний не имею ровным счётом никакого отношения, потому что я вслед за Хайеком, вслед за другими выдающимися экономистами, за тем же Василием Васильевичем Леонтьевым утверждаю, что точной наукой социум измерить невозможно, спрогнозировать невозможно. Только один подтверждающий пример.

1997 год, два американских экономиста получают Нобеля за новейшее исследование в области управления рисками фондового рынка. По совпадению эти двое входили в наблюдательный совет всемирно известного хедж-фонда LTCM. По их модели, банкротство этого фонда могло случиться раз в тысячу лет. Вы знаете, когда он обанкротился? Я напоминаю, в 1997 году получили Нобеля. В 1998-м — через год! Ну, никто же не знал, что эта тысяча лет закончится так быстро.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всё правильно, но есть один маленький момент: теорию катастроф можно применить к психологии человека. А рыночная экономика без клинической психиатрии просто не понимается категорически.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Потому что это часть социума. Ушёл! Очень хороший звонок, очень хороший человек.

«Как сотрудник РАН отвечаю, это синекура для детей и жён научных деятелей и ФСБ». Если бы, дорогой мой. Что-то я их там не видел, что-то я их там не встречал.

Туман: «Профессор, вы мужик! Давно не слышал такой правды в российских эфирах». Тут ещё у нас был вопрос… Не вопрос, пожелание: «Профессор, держись». Господа хорошие, я практически уверен, что после моего каминг-аута абсолютно ничего не произойдёт: никто не возбудится, никто не начнёт задавать какие-либо вопросы, никто ни в какую отставку не уйдёт, никто не пожурит меня. Да ерунда! Утёрлись — дальше пошли. «Да врёт он всё. Да мстит, — только не понятно, за что. — Да и вообще он какой-то, знаете, тот ещё, какой-то мутный, что ли». Как Гринберг про Иноземцева говорил: «Мутный он какой-то, этот Слава». А про меня за глаза ещё и не это говорил. Да знаю я это всё. Ничего не изменится.

«Какие у вас претензии к Фонду по борьбе с коррупцией госпожи Панфиловой?» Соня, у меня нет никаких претензий. Я говорил о Transparency International, просто как о системе международной оценки институтов, в данном случае антикоррупционных. Всё. У меня претензий быть не может. Это претензии у других людей (по-видимому, у тех, кто реализует закон об иностранных агентах). Ну и ладно.

Давайте изменим тему… Но люди висят, люди звонят, люди хотят поговорить. Добрый день, слушаем вас. Только, если можно, коротко. У нас Кудрин!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Пару слов по вашей предыдущей теме.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Слушаю, говорите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никита, что касается ваших проблем. Мне кажется, их было бы меньше, если бы вы с вашими коллегами-ровесниками создали бы систему, скажем, принятия решений. То есть надо доказать, что вам можно верить, а всяким вашим оппонентам нельзя. И когда вы сказали, что в экономике должен отсутствовать прогноз… А почему, собственно, тогда ваши выводы надо принимать, как что-то объективное? И почему вообще вам должны верить, если у вас нет прогноза?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ой, вы знаете, во-первых, прогнозы есть. Во-вторых, это очень сложная и объёмная тема. Я вам буквально на двух примерах поясню.

В чём отличие традиционной экономической теории от конституциональной экономической теории, разработчиком которой является нобелевский лауреат Джеймс Бьюкенен? Объясню. В том, что традиционная экономическая теория изучает действия субъектов, экономических агентов в рамках ограничений, а конституциональная экономическая теория работает над самими рамками ограничений — в этом разница.

И ещё один момент. Давайте возьмём экономическую теорию права. Там как минимум три дороги. Первая дорога — это оценка, проще говоря, цена тех или иных изменений, тех или иных законов. Второе — это корректировка в виде рекомендаций. И третье — это как раз то самое предсказание: что будет, если сделать то-то, то-то и то-то? Как минимум два направления — экономическая теория права и конституциональная экономическая теория — предполагают прогнозирование, предполагают предсказание. Кто же вам сказал, что мы ничего не предсказываем?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы сами сказали.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Значит, вы меня неправильно поняли, либо я неправильно выразился. Простите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Всякие эти трения с коллегами более старшими…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да нет никаких трений! Вы поймите, нет! Нам не о чем разговаривать, не о чем дискутировать.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, был такой выдающийся наш математик Никита Николаевич Моисеев.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да. И что?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он написал много хороших популярных книжек. Он тоже занимался экономикой некоторое время, хотя он сам механик и математик по образованию. И он добился успеха именно путём создания практических систем. Он описывал свои разработки с сельским хозяйством, с одной автобазой. Просто на компьютере, когда экономист спрашивал у него: «Что будет, если я приму такое-то решение?» — ему сразу графики выводились, прогнозы, риски и так далее.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ну да. И?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вам надо сделать то же самое с вашими коллегами, а не ругаться.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да никто там ни с кем не ругается, как вы не понимаете. Никто ни с кем не ругается! Мы не контактируем, мы сосуществуем. Представляете, доктора наук, членкоры Академии наук существуют параллельно? Мы не пересекаемся. Я того же Астафьева, который написал, на мой взгляд, очень хорошую докторскую диссертацию — не прекрасную, не гениальную, но просто достойную работу, которая оценена не только в России, но и в Беларуси, в Германии, в Сербии, в других странах, — я его пытался пропихнуть через диссертационный совет в Счётной палате, в который я входил. Там дали консультанту, посмотрел — нет. Я попытался Аузану показать — нет. Я попытался другим людям показать — нет.

Разве вы не видите, что человек думает, что он сделал отличную от материальной мотивационную систему принятия решения? Мотивационную, не материальную. Вы исходите из классического подхода при выборе альтернатив. Вы говорите о материальном интересе. А человек говорил о мотивации. Вот и вся разница экономической теории — специальность 01 по экономике, по экономическим наукам. Нет! Нет! А на региональном уровне — на постах председателей диссоветов, деканов, проректоров и так далее — сидят, вы не поверите, бывшие председатели колхозов. Они вообще не понимают, о чём разговор! Вообще не понимают! Мы здесь в Москве ещё о чём-то говорим, а там что? Такая история. А вы говорите. Мы параллельные, и мы не будем пересекаться.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Надо доказывать, что вы лучше, путём каких-то конструктивных…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Надо работать. Спасибо вам за звонок, спасибо вам за напутствие. Надо работать, надо жить. Не нужно обращать внимания на тех людей, которые сегодня являются твоими попутчиками. Это касается не только меня, это касается всех без исключения. Надо делать своё дело! И не надо смотреть по сторонам. И не надо прислушиваться к шёпоту, он будет всегда. Вы сидите в Facebook. Вы можете вспомнить, что вы прочитали вчера? Нет. Нет! И параллельно пытаетесь корректировать своё поведение в соответствии с тем, что говорят у вас за спиной или, может быть, даже иногда, крайне редко в глаза. Не надо этого делать. Надо просто идти.

У того же Хайека была страшная судьба. Страшная судьба у человека! Он родился в Австрии, работал, преподавал в Венском университете; потом с приходом Гитлера уехал в Великобританию, в Англию конкретно; потом в США уехал. Он вообще-то долгие годы жил в Англии. Вы представляете, в 1949 году он вернулся в Австрию и встретил там свою первую любовь. Она к тому времени была вдовой, его муж погиб. Но тогда были более строгие нравы. Они продолжали любить друг друга. Он развёлся со своей супругой и женился на ней — за это ему закрыли въезд в Англию. Мы понимаем, не по загранпаспорту, а его подвергли обструкции. И он был вынужден уехать в США.

Его не признавали. Он болел, он переживал. От него все отвернулись. Он всё равно шёл, он всё равно жил. Он проиграл все дискуссии, которые он вёл. Все! Он дискутировал с Кейнсом — проиграл. Он дискутировал со сторонниками социалистического выбора (экономический расчёт при социализме — это тема и Хайека, и Мизеса) — он проиграл. Он проиграл. Тогда поветрия такие были. Он всё проиграл. Это неудачник. Это классический неудачник. В 1974 году человек получил Нобелевскую премию. Вопросы есть?

73-73-948. Добрый день, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Татьяна, Москва. Я хочу сказать, что я вообще к экономике не имею никакого отношения, я юрист. И в силу своей профессиональной деятельности я сталкивалась в том числе и с экономическими всякими проблемами в судах. Я хотела бы задать такой вопрос, мне не совсем понятно: у нас вообще есть какая-то чёткая концепция развития экономики? Я в основном слушаю только «Говорит Москва», я даже телевизор не смотрю. Но в Интернете я сталкиваюсь с тем, что у нас проблема с наполнением бюджета. Я вижу какие-то отрывочные выступления разных экономистов с обоснованной или менее обоснованной критикой. Но опять же концептуальной критики я не вижу.

Я ещё раз говорю: я не претендую на какие-то знания, я не член Академии наук, боже сохрани. Но если у меня по моей работе возникал какой-то спорный вопрос, я обращалась к экспертам, которые давали мне два заключения экспертных. Одно заключение — это пороки той ситуации, которую я оспариваю. И вторая экспертиза — это преимущества той позиции, которую я предлагаю суду. И вот эти два документа я выкладывала на стол. Почему бы экономистам грамотным, действительно патриотам, действующим в интересах России, не сделать точно так же?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да сколько раз делали, вы не поверите!

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Концептуальная экономическая критика. Собрать экспертов, у нас ведь светлые умы. Положить на стол президенту критику того, что у нас происходит — в частности, по наполнению бюджета. Я не являюсь экономистом, но я понимаю, что у нас будут пожизненно проблемы с наполнением бюджета, потому что у нас нет развития промышленности…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Спасибо! Сидим долго на одном звонке. Спасибо. Извините, время. Два момента, которые хотелось бы отметить в этой связи.

Момент первый и главный — это о влиянии общественных институтов на корректировку деятельности того же Правительства. Помните, 1,5 месяца назад мы с вами говорили о том, что, вполне вероятно, рублёвые доходы от продажи валюты физических лиц будут облагать подоходным налогом. Я об этом говорил. Я об этом написал маленькую заметочку, масенькую такую. 170 тысяч её прочитали — аудитория, сравнимая с дециметровым каналом. Буквально на следующий день на коллегии Минфина Силуанов сказал о том, что они не будут этим заниматься, хотя они обязаны это делать по закону. Они по закону обязаны это делать.

И момент второй — по поводу наполнения бюджета. И снова о пользе общественных институтов, в данном случае — средств массовой информации. Мы об этом говорим, и говорим постоянно. Собираться, что-то там делать, туда, сюда? Вы знаете, здесь нужна организация. Здесь надо, чтобы выступил кто-то третий, кто бы сказал: «Господа, давайте сделаем экспертный экономический совет при президенте Российской Федерации, расчистим для вас помещение, и будете там консультировать, заниматься, воздух гонять впустую. Но в итоге вы должны будете те результаты…» — которые, например, ненавидимый многими Рональд Рейган получил в ходе реализации теории предложения, проще говоря — кейнсианства, поставленного с ног на голову. Классический Кейнс — это активное участие государства в экономической жизни общества, в том числе через бюджетное инвестирование и прочие прелести. А экономика предложения и рейганомика в целом была ровно наоборот — как можно меньше государства и как можно больше экономической свободы. Я не к тому, что мы должны делать то же самое, но мы должны достичь того же результата. В данном случае мы говорим о результате, а не о правилах, которые приводят к этому результату. Мы говорим о результате. Вот тогда это будет иметь действие.

Я вам больше скажу. По моей информации, такая работа ведётся. И не зря Путин во время прямой линии говорил о том, что Кудрин является членом экспертного совета при президенте. Вот не зря. При том, что официально указ о формировании совета не опубликован. Ну и, наконец, о Кудрине, но после новостей.

 

НОВОСТИ

 

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, господа! «Антикризис профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва». Не отпускают, народ возбудился!

Нет, это я читать не буду. Николай спрашивает: «А зачем Ясиным, Гринбергам, Кузьминым, Кудриным и т.п. какие-то реформы, если они уже и так очень гармонично встроены во власть?» Да, я с вами абсолютно согласен: им они ни к чему. Для них самое главное — удержать взятые ранее позиции.

Евгений спрашивает: «Никита, а того чела из ПФР со слайдами Юрой звали?» Нет, не Юра. Как его звали, я говорить не буду. Ещё раз повторяю: мне добро не давали. Да и человек, в общем-то, работает в ПФР до сих пор — зачем мне его подставлять?

«Вообще-то, экономика — не такая уж сложная наука, если в ней всё работает правильно». Наука действительно, наверное, не сложная. Сложное наше общество, сложный наш социум, сложны предсказания непредсказуемого, сложны ситуации, когда вроде всё идёт по плану, вроде всё идёт хорошо, а потом — бабах! — и всё валится, причём очень часто от самого малозначительного повода. Вот это предсказать не в состоянии ну просто никто. От этого можно подстраховаться, на этом можно заработать, на этом можно уменьшить предстоящие убытки, но предсказать ни одна математическая история не в силах. Я не буду здесь говорить о Нассиме Талебе, о «Чёрном лебеде». Ну, не буду. Если хотите, сами прочитайте эту книжку.

Вот только один пример, не из области экономики. Катастрофа Boeing в июле под Донецком — это был классический «чёрный лебедь», это была классическая трагедия, после которой мир изменился в отношении России и вокруг России кардинально. Кардинально! Это имеет очень серьёзные негативные последствия по настоящее время. А до этого всё более или менее, до этого всё хорошо. Ещё один вариант из той же оперы — это близнецы, 11.09, Нью-Йорк. Вот кто это может предсказать? А сколько таких случаев.

«Почему строго не спросить за развал страны с РАН? Ведь это тухлая голова государства». Я тоже так считаю.

И, наконец, ещё один вопрос у меня был по поводу… Сейчас я вам скажу. «Звонил слушатель с голосом Голиковой». Может, и с голосом.

Владимир: «Можно про валютную ипотеку, про решение суда о „ВТБ24“?». Не звоните, я вас очень прошу. Буквально два слова, потому что действительно история была громкая. Но мы валютную ипотеку уже обсуждали. Владимир, если вы просите, вот моё личное мнение.

Здесь всё очень просто. Да, действительно несколько дней назад Пушкинский мосгорсуд постановил пересчитать ипотеку из долларов в рубли по курсу 24 рубля за доллар. Я так понимаю, что следующим шагом этого суда будет указание или судебное решение пересчитать автокредиты, пересчитать кредиты предприятиям, кроме этого пересчитать валютные депозиты, которые в банковской системе существуют, и, конечно, кредиты, полученные от иностранных банков, в той же валюте. Ну, то есть абсурд. Больше того, абсурд усугубляется даже не ментальными обстоятельствами. Вот я, например, заёмщик по рублёвой ипотеке. Я не понимаю. Смотрите, вот эта тётенька, которая выиграла, она мало того, что платила меньшие проценты на протяжении семи лет, так она ещё и выходит в рубли с премией, потому что суд постановил возместить ей излишне уплаченные проценты.

Но самое главное — это вообще меня просто прибило, ребята! — это мотивировочная часть судебного решения, когда судья Пушкинского горсуда показал, как он трактует Гражданский кодекс, статью 451 «Изменение и расторжение договора в связи с существенным изменением обстоятельств». По этой статье изменение или расторжение может случиться при одновременном выполнении сразу четырёх факторов. Одновременное выполнение! Четвёртый фактор… Сейчас будет сложновато, но напрягитесь, я вас очень прошу. Предупредил. «Из обычаев делового оборота или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несёт заинтересованная сторона». Из обычаев делового оборота или существа договора как раз вытекает, впрямую вытекает, что риск изменения обстоятельств несёт заинтересованная сторона.

Если человек берёт в валюте, он же понимает, он же не с Марса к нам прилетел, он не с Луны свалился, он же понимает, что колебания курса возможны как в одну, так и в другую стороны. Ведь он же не может не помнить или не может не знать ни о дефолте 1998 года, ни о «чёрном вторнике» 1994 года, ни о прочих весёлых обстоятельствах нашей недавней жизни. И тут он приходит и говорит: «А есть 451-я статья Гражданского кодекса — существенные обстоятельства изменились». Не вытекает! А судья говорит: «Вытекает». А судья говорит: «А Гражданский кодекс мне пофигу! Можете подтереться». И выносит решение, от которого лично у меня, да и у очень много юристов — да что там, практически у всех — волосы дыбом встали. А у меня ещё, как у рублёвого заёмщика, потому что: вот я дурак, вот я лох! Надо было прийти в тот же, кстати, «ВТБ24» и сказать: «Слышь, дайте мне в валюте, — ну, там небольшая сумма, довесок был. — Дайте мне в валюте. Я через 1,5 года приду в Пушкинский горсуд, и горсуд переиграет так, что ты мне ещё, „ВТБ24“, будешь должен».

Вы же понимаете, что это абсурд. И вы же понимаете, что 22 июня, когда будет рассмотрена вторая инстанция, это решение будет, скорее всего, отменено. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе, если это будет решение, которое вступит в законную силу, то это начнётся кошмар. Это будут пересмотры на автокредиты, это будут пересмотры, повторюсь, на депозиты в валюте, это будут пересмотры на кредиты в валюте предприятиям. Здорово!

Я неоднократно говорил о том, что можно сделать для того, чтобы впредь неповадно было выдавать долгосрочные кредиты физлицам в валюте. Один из вариантов — это введение стопроцентного резервирования валютных кредитов. Ну, просто внесение изменений в 254-е положение Центробанка о возможных потерях. Но это моё личное мнение. Я, может быть, лезу отчасти не в свою историю, потому что там есть люди, которые более грамотно разбираются в этих вопросах. Тем не менее.

Ну и, наконец, назидательный эффект от того, что мы увидели в свете решения Пушкинского горсуда. Если вы ввязываетесь в игру не то чтобы с государством, а вообще неизвестно с кем, где правила не известны ни государству, ни кому бы то ни было, включая Всевышнего, вы потом не обижайтесь и не жалуйтесь, что кто-то вас вовремя не подстраховал. Вы ввязались в игру, вы думали, что вы ушлым изворотливым образом наживёте дополнительные деньги на меньшей плате по кредиту, на том, что рубль будет укрепляться. И вы думали, что так будет всегда. Но вы стали игроками в игре, где правил нет, и вам это очень быстро доказали. Причём это было доказано очень много раз, и не только вам. И до вас это люди понимали. Но надо наступить на эти грабли ещё раз. Повторяюсь: Всевышнему дела до курса рубля к доллару, скорее всего, нет никакого.

Ну и, наконец, последняя тема, времени остаётся не так много. Мне иногда предъявляют претензии через наши средства коммуникации о том, что я прогнозировал в марте смену Правительства, а ничего не произошло: «Кричевский, получается, ты облапошился, что ли?» Господа, я не отказываюсь от своего прогноза. Да, он переносится. Он переносится точно так же, как переносится в последнее время очень многое в кадровой политике в нашем государстве. Как говорят, Ткачёв ждал назначения министром сельского хозяйства (фактического назначения, указа о своей скромной персоне) полгода, это уже после всех согласований. Поэтому когда мы говорим о Правительстве Медведева, то это может случиться в любой абсолютно день.

Но при этом давайте не будем обсуждать аргументы «за» и аргументы «против». Я предлагаю поговорить о возможных конкурентах, о возможных соперниках и претендентах на премьерский пост. Почему? Потому что информационным поводом было огромнейшее даже по меркам той федеральной бизнес-газеты, где оно было опубликовано, интервью Грефа. Огромное! Я его читать, честно говоря, слушайте, даже подустал слегка. Не суть.

Мне могут возразить: «Вот то самое интервью, Никита Александрович, о котором вы говорите, вполне вероятно могло быть приурочено к общему собранию акционеров». Я отчасти соглашусь, но у меня будет один вопрос, на который ответа нет: а к чему Греф тогда говорил о реформе системы исполнительной власти в стране?

Вот смотрите, что он говорил, цитирую: «Источников для новой волны экономического роста пока не видно, — ну, это мудро. — Есть только один выход из ситуации, — есть только один выход из ситуации! А теперь внимание: — развернуть серьёзные реформы всех отношений в экономике. Начать можно с системы исполнительной власти. Не надо трогать конституционные основы, более чем достаточно поля для деятельности в сфере реформирования исполнительной вертикали».

И после этой фразы вы будете говорить, что претендент-реформатор не помышляет о премьерском кресле? При этом, когда журналистка его спрашивает: «Вы предлагали некоторое время назад создать центр реформ. Вы готовы его возглавить?» — Греф, смеясь, говорит «нет». Он перерос. Ну что делать? При этом, посмотрите, конституционные не трогаем, мы трогаем исполнительную власть. Вот единственный выход.

Здесь я могу поспорить. Причём не то чтобы поспорить… Зачем спорить? Достаточно открыть ту самую книжку, которую я сегодня устал уже рекламировать (меня, возможно, даже выгонят за это из эфира), «Россия: сквозь санкции — к процветанию». Там всё это популярно написано: и о переоценённом рубле, и о территориях опережающего развития, и об институтах, которые не имеют практически никакого отношения к успеху или неудачи в экономическом росте, ни о проблемах самого экономического роста, ни о прочем, прочем, прочем. Познавательная книга, основанная на фактуре. Кстати говоря, реформа исполнительной власти — это разговор о тех самых институтах.

И здесь мне вспоминается уже вызубренная мною фраза Элханана Хелпмана, очень известного экономиста: «У нас нет ни хорошей теории, которая устанавливала бы связи между политическими институтами и ростом, ни надёжных эмпирических доказательств существования таких связей». То есть это признание в том, что мы бессильны, когда мы начинаем говорить о реформировании институтов. Даже если мы выберем достойную точку — это абсолютно ничего не значит. О Китае я уже сегодня говорил. О преимуществах госкапитализма тоже было сказано.

Замечательно, что Греф в своём интервью приводит нам в пример почему-то Малайзию, где создано целое агентство, оно надправительственное, и уже за первый год работы этого агентства… Ля-ля, ля-ля, ля. Когда я это прочитал, первое, что вспомнилось — то, что лет так 17 назад, аккурат перед дефолтом, младореформаторы носились, как с писаной торбой, с представителями Аргентины, предлагая перенимать прогрессивный аргентинский экономический опыт, который, впрочем, не спас Аргентину от дефолта в 2001 году. А второе, что пришло на ум — это то, что в Малайзии, Герман Оскарович, премьер-министр ездит на люксовой персоналке с мигалкой, но, заметьте, без всякой охраны и в общем потоке. Если вы готовы предложить президенту столь глубокую реформу, я, пожалуй, вас поддержу. Но что-то мне подсказывает, что вы как-то вот пройдёте мимо.

Впрочем, ещё одной фигурой, которая могла бы рассматриваться как потенциальный преемник Дмитрия Медведева, мне представляется Игорь Шувалов. Только Шувалов, в отличие от Грефа, предпочитающего публиковать значительные по объёму и глубокомыслию тексты в виде статей или интервью в разных средствах массовой информации, Шувалов высказывается публично. Мы все очень хорошо помним (по крайней мере, ещё не успели забыть) его высказывание, объявление о том, что кризис у нас закончился, господа. Расслабьтесь, выдохните, дальше едем в обычном рабочем режиме. Правда, буквально через несколько дней вышли данные Росстата по апрельскому падению, которое, как оказалось, усугубилось, но это были уже детали.

Я так понимаю, что Шувалов таким образом пытается посылать сигналы тому, кто принимает решения, о том, насколько он успешен в своей работе. «Ну, вот посмотрите. Вот видите, я же в Правительстве главный ответственный, исключая Медведева, за экономику. Ну, посмотрите — кризис закончился, у нас всё хорошо».

Я вспоминаю Сочи, заседание «Валдайского клуба» в октябре прошлого года, где Шувалов несколько раз произнёс очень интересную фразу, что «нас ждёт десятилетие процветания», и также несколько раз вспоминал о взаимоотношениях, как тогда говорилось, молодого и энергичного премьера Косыгина со стареющим и бронзовеющим генсеком Брежневым. Кое-кто эту аналогию раскусил сразу. Понятно, кто молодой и энергичный премьер, а кто стареющий и дряхлеющий генсек. Это, в общем-то, понятно. Но опять же в этой связи два обстоятельства.

Обстоятельство первое — то, что Косыгин был почти на три года старше Леонида Ильича. Так что насчёт молодого и энергичного премьера — это, наверное, слегка перебор. А второе обстоятельство — это лёгкое знание сермяги косыгинских реформ. Косыгин в середине 60-х… Мы не будем сейчас обсуждать, что было в Советском Союзе 50 лет назад. Так вот, Косыгин в середине 60-х предлагал дать чуть-чуть побольше хозяйственной инициативы социалистическим предприятиям — заметьте, в условиях командно-административной системы, плановой экономики и директивного ценообразования. Мне было бы очень интересно посмотреть, как бы это всё реализовалось. Но это не реализовалось. Реформа была признана ненужной, и так всё было хорошо. Кстати говоря, горбачёвский закон о государственном предприятии (объединении) корнями уходит именно в косыгинский закон о социалистическом предприятии.

Но, как бы там ни было, господин Шувалов у нас не оставляет надежд на то, что на него обратит внимание тот, кто принимает решения, и он возьмёт очередную бюрократическую высоту в своей карьере. Кстати говоря, про него Греф (я думаю, что про него) в той самой статье сказал: «У нас в Правительстве предпочитают генерировать процесс, не будучи нацеленными на результат». Он, конечно, не говорил о том, что это о Шувалове и о Правительстве, но я думаю, что аналогия в данном случае уж точно очевидна: генерировать процесс, не будучи нацеленными на результат.

Ну и, наконец, Алексей Леонидович. Алексей Леонидович — третий, на мой взгляд, кандидат на эту должность. Человек, который, как говорят, проводит больше всего времени с президентом. Человек, который пользуется многими привилегиями, полагавшимися ему во время работы в Правительстве. Человек, который пользуется уважением и кое-где даже лёгкой любовью (в хорошем смысле) на Западе. Вне зависимости от того, либерал Кудрин, государственник, дирижист, анархист — неважно, ярлыки в данном случае не важны — именно то, что Кудрина принимают, привечают на Западе, что на Западе к нему прислушиваются, что он способен стать мостиком между современным российским руководством и конфликтующим с нами Западом, и может стать тем самым единственным обстоятельством, которое перевесит все остальные. Это моя личная точка зрения. Возможно, вы с ней не согласитесь. Я же полагаю, что мы в очередной раз доверим управлением школьным автобусом водителю с завязанными глазами, да к тому же многократно перед этим попадавшему в аварии.

73-73-948. Добрый день, слушаем вас, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Я военный, я далёк от политики, но я вам скажу вот что. Смотрите, Лондон — более 100 тысяч коррупционеров из России уехало туда, да? Миллиарды долларов, правда? Это притон ворья. А кто их отпустил? И возвращаются иногда. А сколько в России, представляете?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: И?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: О чём говорить? Понимаете? Алло.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Нет, не понимаю. Вы это к чему?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Потому что, понимаете, кто бы ни стоял, всё равно Россия будет умирать, пока эта шайка воров и жуликов у власти…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Слушайте, знаете, что я вам скажу? Стоп-стоп-стоп! Сталина на вас не хватает, гады, губошлёпы! Я вам, дорогой вы мой отставной человек, скажу такую вещь. Только за первый квартал этого года из китайской экономики утекло 300 миллиардов долларов. 300 миллиардов долларов — отток капитала за первый квартал из китайской экономики! Триста! У нас с начала нулевых оценивается в 500, а там — 300. Нормально? А вы говорите. Сколько там коррупционных денег? Кто ж его знает. Не считали.

73-73-948. Здравствуйте. Слушаем, говорите.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Никита Александрович, я хотел у вас спросить вот такую вещь. Я, конечно, далёкий человек от экономики. История развития страны не носит катастрофический характер?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Нет.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему? Потому что, как и большой объект, страна экономически неповоротлива, она не может на капитанском мостике иметь людей, которые за большую страну могут принимать адекватные решения, в силу объективных причин, потому что очень много вводных факторов. Я думаю, что у нас именно катастрофический путь развития, а не поступательный.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А я так не думаю. Нам то же самое предсказывали в конце 90-х — и чем кончилось?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И что, вы думаете, что катастрофы не будет? Я думаю, что она будет.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А вы на чём сейчас ездите, простите?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я? И на метро, и на машине.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: А на какой машине?

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: BMW.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Вот видите, как. А в конце 90-х говорили о том, что катастрофа неминуема и страна распадётся на части.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Так она распадётся всё равно. Почему? Потому что человек пришёл на место не своё. Он не политик. Он чиновник, военный.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Я не об этом человеке! Да что же вы, простите меня, ради бога…

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, он не принимает решений…

Н. КРИЧЕВСКИЙ: «Гринбергу тоже не хватает Сталина», — пишет через сайт Рог. Дорогой мой Рог, дорой мой человечище, глыбища вы моя, Гринбергу не то чтобы Сталина не хватает, он его люто не то чтобы ненавидит, а люто боится, он просыпается в страшном сне. Для него эталон политического деятеля — знаете кто? — Михаил Сергеевич Горбачёв. У него до сих пор в Институте экономики работают те люди, которые после Горбачёва повинны в развале Советского Союза. Например, Вадим Андреевич Медведев — человек, который отвечал в Политбюро за идеологию. Это к вопросу о господине Гринберге.

73-73-948. Добрый день, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Александр.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Здравствуйте, Александр.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я так понимаю, что если Кудрин придёт на пост, он придёт под какие-то задачи.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Прежде всего — восстановление отношений с Западом.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Существует ли ответственность у людей, которые занимаются руководством страной? Ну, как при Сталине, допустим: не исполнил — тюрьма.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Вы знаете, я склоняюсь к жёстким авторитарным методам наказания за допущенные ошибки. Я ближе к вам, чем к тем, кто говорит: «Да ничего страшного. Ну, подумаешь, разворовали. Пусть идут дальше».

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А можно ещё один вопрос?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Да.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда главное лицо государства говорит: «Я несу ответственность перед страной и перед народом», — можно уточнить, какую ответственность он несёт конкретно?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Это был вопрос не ко мне, но в любом случае спасибо.

Вопрос: «Экономика — наука? Наука — это знания, которые можно применить на практике и получить необходимый результат. Биология, физика, социология — науки. Экономика — нет», — пишет нам Стерх. Дорой мой Стерх, как вы можете ставить в один ряд физику и социологию? Социология — наука о людях, о социуме, об обществе, то есть наука по определению гуманитарная. А физика — вы меня, конечно, ещё раз простите, но это наука точная. Из-за того, что в экономику в своё время пришли физиократы, мы получили столько проблем, мы получили столько математических формул, которые приводят нас к изначально неверному результату. Но для нас — для институционалистов, для тех, кто занимается изучением в несколько другом пространстве — это было очевидно с самого начала. Например, далеко ходить не надо — новая пенсионная система и пенсионная формула. Я просто на пальцах доказывал, что она неверна и некорректна. А математикам, которые её разрабатывали, поставили задачу и заплатили за это деньги. В итоге мы получили то, что получили.

Так что наука или не наука… У меня интересный вопрос: а почему до сих пор нет науки этологии, если говорить о науке как таковой? Этология — это наука о национальном характере. Представляете, её появление предсказывали её где-то 200–300 лет назад, а её до сих пор нет. Вот мне кажется, что это очень интересная отрасль гуманитарных знаний.

73-73-948. Добрый день, представляйтесь.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Меня зовут Олег. Судья Пушкинского суда руководствовался законом и личными убеждениями. Никита, разделите мои личные убеждения. На мой взгляд, экономисты наши гадают на кофейной гуще и иногда, когда их пускают порулить, применяют метод научного тыка. А надо применять математическое моделирование.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ни в коем случае.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Почему?

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Потому что многократно доказывалось и на пальцах, и на бумаге, и в трактатах то, что математикой, физикой и какими-то другими точными науками экономику как науку социальную лучше не трогать вообще и не мерить вообще, потому что это наука о нас с вами, наука о наших взаимоотношениях, наука о спонтанной координации, то есть о рынке. Что такое рынок? «Рынок — это не преднамеренный порядок, это спонтанная координация», — как говорил Хайек.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: До тех пор, пока инженеры, физики, химики думали точно так же, как вы, экономисты, совершенно огромные деньги уходили на аварии, на жизни лётчиков-испытателей.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Ну, вы инженеров-то с гуманитариями не путайте.

РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас, например, ядерные испытания делаются только на моделях. Вы заблуждаетесь, Никита.

Н. КРИЧЕВСКИЙ: Дорогой мой, да я не заблуждаюсь. Вы говорите об инженерах, а я говорю о науках гуманитарных. Ну, как можно Ньютона сравнивать, я не знаю, с Адамом Смитом? Они, в общем-то, были близки по убеждениям, но это отнюдь не означает, что они занимались одним и тем же. Ньютон был хорош в своей области, Смит — в своей. Хотя они даже, знаете, где-то как-то пересекались, господа.

Так же, как и мы пересекались сегодня с 11 до 13 на «Антикризисе профессора Кричевского». Всё было здорово, всё было хорошо, всё было складно. Будем надеяться, что мы с вами услышимся через неделю на «Антикризисе профессора Кричевского» на радио «Говорит Москва».