Сейчас мы пришли к ситуации, когда видим, что мы вообще не можем полагаться на западные образцы, нам надо фактически заново создавать те индустрии, которые мы утратили со времён Советского Союза, полагаясь на внешние рынки.
Информационная война превратилась в политику. Это уже не какие-то разовые акции, направленные на достижение какого-то кратковременного эффекта, это долгосрочное информационное воздействие агрессивного типа на российскую аудиторию и не на российскую аудиторию, на глобальное общественное мнение для того, чтобы Россия не могла закрепиться со своими подходами в информационном глобальном пространстве.
Мы считаем, что политкорректность — это некий свод правил. На самом деле, это гораздо шире, это определённый взгляд на мир. Политкорректность заменяет американцам религию, от которой они отказались. Я считаю, что это лжерелигия. Потому что она очень лицемерна. Она как бы внешние проявления прикрывает расовых и этнических конфликтов, но совершенно не утверждает братские отношения.
Я считаю, что частью нашей мягкой силы стал образ президента Путина, потому что он сумел создать такое восприятие самого себя в очень многих странах, что они говорят: «Нам хотелось бы такого лидера». Сейчас образы иногда даже важнее реальности».